Белый шаг (джен)

На миссии необходимо думать о миссии — таково одно из первых и главных правил, которое стремятся донести до будущих генинов наставники еще в Академии. Что бы не происходило, какие бы мысли не обуревали голову — все потом, после миссии. Здесь и сейчас существует только дело, и долг шиноби — выполнить его как можно лучше. Неджи не помнил, чтобы Кин когда-либо пренебрегала этим правилом.

— О чем ты думаешь?

— М? Ни о чем, — девушка показательно покачала головой, замершие руки продолжили движение, фиксируя леской кунай в ветвях дерева.

— Оно и видно, — Хьюга скептически хмыкнул, — южный сектор, на два часа. Ты про него забыла.

— А? Ксо! — на лице напарницы отобразилось искреннее удивление, приятно компенсировавшее его собственное изумление, когда он заметил настолько глупую и нехарактерную ошибку. Хьюга еще раз проверил бьякуганом всю сеть ловушек, но больше просчетов не нашел. Впрочем, и одного тут могло быть слишком много. Страна Травы считалась союзной, однако так же союзной она ухитрялась быть и Стране Камня, шиноби которой ходили через ее границу так, будто находились у себя дома. Сейчас, после атаки Орочимару, Страна Огня оказалась в довольно уязвимом положении, ее авторитет пошатнулся, и следовало ожидать различных провокаций и попыток проверить оборону на прочность. Поэтому ко всем границам разосланы дополнительные патрули. Неджи слышал, что заставу на мосту Каннаби усилили чуть ли не в три раза, но и кроме него были другие пути, пусть и более рискованные и неприспособленные для прохождения большими отрядами. Поэтому сейчас они неторопливо прочесывали приграничную зону в районе возможной переправы через реку, подновляли ловушки и всячески демонстрировали вероятным наблюдателям противника, что Коноха по-прежнему сильна, а слухи о потерях сильно преувеличены.

— Никаких следов противника, — доложились они, возвращаясь в небольшой лагерь, оборудованный в расщелине.

— Все верно, — третий член наскоро собранной команды, Марубоши Косуке, согласно покивал и улыбнулся, отчего морщинки на его лице обозначились отчетливее, — птицы в этом краю совершенно не боятся людей, — он продемонстрировал пару подстреленных птиц. Неджи тихо фыркнул, недовольно раздувая ноздри, и опустил голову, давя готовые сорваться с губ слова: он совершенно не понимал, занят этот человек хоть чем-то кроме того, что ищет то грибы, то ягоды или вообще ловит рыбу. Нет, нормальная еда конечно же предпочтительнее пищевых пилюль, но они же здесь не за этим! Как и почему подобное терпит командир их маленького отряда, Ширакумо Хаяма, оставалось загадкой.

— А правда, что вас называют Вечным генином, Косуке-сан? — Кин наоборот смотрела на старика совершенно влюбленными глазами, особенно после первого ужина, изрядно отличающегося от привычной питательной, безвкусной массы.

— Да, — Косуке засмеялся, — все-таки я генин уже целых пятьдесят лет! — тут Неджи уже не удержался и фыркнул отчетливее: целых пятьдесят! Это казалось совершенно невозможным сроком.

— Ого, тогда получается, вы либо знаете столько всего разного, либо удачливы как демон, раз живы настолько долго, — Кин явно так же как и он сам соотнесла названную цифру со средним сроком жизни шиноби. Если это так, то тут и правда стоило восхититься. Если эти пятьдесят лет не означали, что Косуке не уходил на миссии дальше, чем располагался походный котел.

— Скорее первое. У меня была масса времени, чтобы увидеть все, что угодно, — охотно начал рассказывать Косуке, — все-таки мне удалось послужить под началом целых трех Хокаге! И я еще надеюсь послужить тому, кто будет Пятым.

— А расскажите! — Кин даже про ужин забыла, подавшись вперед и требовательно глядя на Косуке.

— Ну, моя история слишком долгая, а время позднее, — попытался как-то отвертеться тот. Неджи про себя улыбнулся: отвязаться от настроившейся вытянуть информацию Кин практически невозможно. Это он знал по собственному опыту. Возможно, следовало немного облегчить участь несчастного.

— Давайте тогда я расскажу одну историю, — начал Хьюга, сохраняя максимально серьезное выражение лица, — я слышал, что в пустыне вокруг Суны живет одна ящерица. Она не слишком крупная и ядовитая, но все равно считается в тех землях довольно опасной. Все дело в способе ее охоты. Она нападает на избранную жертву, которая чаще всего оказывается намного ее крупнее, кусает и прячется, а потом неотрывно следует за своей добычей. Ее яд не очень силен, но тем не менее, смертоносен. И она не знает усталости: будет преследовать свою жертву до тех пор, пока яд не подействует и та не умрет, превратившись в добычу ящерицы. Говорят, единственный способ спастись от нее — отрезать ту конечность, в которую попал яд, тогда ящерица сосредоточиться на ней и забудет о вас.

— Очень поучительная история, — серьезно заметил Косуке, а потом не выдержал и рассмеялся, — значит, предлагаешь отделаться малой кровью, да? Ну ладно, будет вам история. Слушайте, я вспомнил ее, когда вы заговорили о ящерицах.

— Я расскажу вам о клане, который называли Воронами — Вестниками Войны. Это был не очень большой клан, с которым у Конохи заключен союз. Прекрасные сенсоры, говорили, что они могли найти кого угодно и спрятать что угодно так, что никто иной кроме них самих и не нашел бы. Говорили, что они знают о чакре все и немножко больше. Согласно договору, каждый раз, когда Коноха вступала в войну, Вороны должны присылать в деревню своих сенсоров. Они строго соблюдали договор: во всех воинах шиноби Конохи сопровождали сенсоры Воронов. Вот только приходили они тогда, когда о войне еще никто не слышал, но после их прихода война всегда начиналась. Поэтому их и называли Вестниками войны, правда, сами они всегда говорили, что это не они приносят войну, это человеческая ненависть и жажда крови настолько отравляет воздух, что сама чакра говорит им о войне. Последний раз Воронов видели во время Третей войны. Не знаю, правду ли они говорили насчет чакры, но сенсоров лучше и сильнее я никогда не видел, а видел, уж поверьте, немало. Вороны никогда не ошибались в том, что чувствовали, и обмануть их невозможно.

— А ящерицы-то тут причем? — Кин все еще выглядела обиженной из-за его истории, но слушала внимательно, пусть и несколько недоверчиво.

— О, я не сказал? У того Ворона, которого я знал в Третью войну, был такой призыв — ящерица, которая умела отбрасывать свой хвост, оставляя его в руках врага, исчезать и появляться за его спиной. Так что все это — чистая правда, которую я видел своими глазами.

— Угу. И сенсоры, которые могут чувствовать войну, — Кин скептически хмыкнула, — а куда потом они делись-то?

— Не знаю, — Косуке пожал плечами, — но я не удивлюсь, если однажды в деревне опять появятся Вороны, а следом за ними придет война.

— Сплетничаете? — Хаяма-сан, дежуривший снаружи, вошел в их укрытие. — Косуке, смени меня, остальные — спать.

* * *

Сумерки — неверное, смутное время. Время самых глубоких теней и самых сильных сомнений. В сумерках, неважно, рассветных или закатных, принимаются самые неверные решения, и случаются самые ужасные предательства. Ширакумо Хаяма сумерек не любил, они наводили на него бессонницу. Вот и в этот раз он проснулся практически перед самым рассветом и тихонько вышел наружу. Сейчас дежурила Кин, девочка-сенсор из команды Какаши-сана. Он был не слишком доволен, что в эту миссию ему навязали двух генинов-новичков, в Косуке-то он уверен: на старика всегда можно положиться, но их двоих могло быть недостаточно в случае чего. К тому же…

— Нервничаешь? — спросил он, внимательно глядя на молодую куноичи. Хаяма числился в джонинах уже почти десять лет и, как он сам считал, командир из него получился неплохой. Чувствовать своих подчиненных он умел хорошо, а нервничающий и сомневающийся человек это не то, что он хотел бы иметь под рукой в возможном бою.

— Нет, — девочка не дернулась и не обернулась, видимо, заранее почувствовала его. Значит, не спала, а как следует следила за окрестностями.

— Врешь, — все девчонки врали с одинаково каменными спинами и спокойными голосами, будь они куноичи или простыми гражданскими. У него подрастали две дочки примерно того же возраста, так что ошибиться он не мог.

— Это не имеет отношения к миссии.

— Имеет, — Хаяма осуждающе покачал головой и приблизился, присаживаясь рядом с Кин, — я веду эту миссию, значит я должен полагаться на своих подчиненных так же, как полагаюсь на свое оружие. Если на моем мече будет щербина — он подведет меня в самый неподходящий момент. Поэтому я должен знать заранее, что она есть. Чтобы либо суметь вовремя ее выправить, либо не пытаться блокировать мечом прямые атаки.

— Хорошо, — она сцепила пальцы перед собой и поставила на них подбородок, глядя куда-то перед собой. У Хаямы сложилось отчетливое впечатление, что если спросить Кин, что она сейчас видит, то правдивым ответом будет «ничего». — Вас когда-нибудь мучило такое чувство, что вы находитесь совершенно не там, где нужны?

Честно сказать, он ожидал чего-нибудь другого. Какой-нибудь обычной девчачьей ерунды, которая донимает всех девчонок в четырнадцать лет, независимо от того, как они умеют обращаться с чакрой. С другой стороны, ответить на этот вопрос ему намного проще.

— Бывало, — Хаяма ответил совершенно искренне, — нас всех оно посещает рано или поздно. Особенно часто — на рассвете. Но истина в том, что если мы где-то находимся, то мы нужны именно там. Мир на самом деле чудовищно справедлив в этом вопросе. Даже если кажется, что вот я-то там, но на самом деле, мы никогда не узнаем, как все повернулось бы. Но мы должны делать все, что в наших силах там, где находимся. Для того, чтобы кто-то, кто находится далеко, не думал о том, что он должен быть здесь, а мог спокойно делать свое дело там, где он есть. Это вопрос нашей уверенности и нашего доверия. Того, насколько мы можем положиться на кого-то.

— Спасибо, — Кин ответила не сразу. Она явно размышляла над его словами, крутила их то так, то эдак, — вопрос доверия значит… Пожалуй, мне нравится такая формулировка. Она внушает спокойствие.

— Вот и хорошо. Если хочешь — можешь идти спать. Выдвигаемся через два часа, так что время еще есть.

— Нет, спасибо. Все-таки — это мое дежурство. А вы сами сказали, что нужно делать все настолько хорошо, насколько возможно. Чтобы не было сомнений.

— Ну, как знаешь, — он пожал плечами и легко поднялся на ноги, собираясь возвращаться в пещеру. Все же хорошо, что удалось немного рассеять тени и уменьшить сомнения в этом мире.

— Хаяма-сан. Можно еще вопрос? — голос догнал его уже у самого входа. — Как отличить правильное решение от неправильного?

Он остановился, задумался, перебирая в голове подходящие слова, рефлекторно провел пальцами по ножнам катаны, словно безмолвно советовался с ней.

— Правильное решение не оставляет сомнений, — наконец подобрал он слова, — оно может быть трудным, невероятно болезненным, от него может на части рваться сердце и болеть душа, но оно никогда не оставляет сомнений. Если принятое решение — правильное, то все сомнения исчезают, дышать становиться легче, а путь видится прямым, как удар клинка.

— Вы часто ссылаетесь на клинок.

— Это потому что меч — не просто оружие, а кендзюцу не просто искусство обращения с ним. Это образ мыслей. Если подумать, то все мы, все шиноби являемся такими клинками, так что кендзюцу — это образ мыслей, подходящий нам наилучшим образом. И ничего так не проясняет сознание и не убивает сомнения, как хороший удар меча.

— Я запомню, спасибо.

* * *

— Кто-то вспугнул птиц, — Косуке смотрел вверх, где в нескольких километрах от них взвилась над деревьями стая лесных птиц.

— Надо подобраться поближе и проверить, — принял решения Хаяма, и небольшой отряд устремился вперед.

В мыслях царил удивительный порядок, которого Кин так не доставало в последнее время. Впрочем, сохранять спокойствие из года в год становилось все сложнее и сложнее: все больше различных вещей норовили затронуть ее мысли и привести их в совершеннейший хаос. Стоило удивляться тому, каким простым раньше представлялся мир. Но даже самую сложную конструкцию всегда можно разобрать на несколько простых. Отбросить все лишнее и сосредоточиться на главном. Сейчас таковым являлась их миссия, а значит — все остальное потом, когда они вернуться в деревню, у нее будет время подумать об этом. Но все же Кин беспокоил тот факт, что она так и не поговорила с Саске после инцидента с Орочимару и Гаарой. Учиха обладал редким талантом обзаводиться странными мыслями, стоило его ненадолго оставить без присмотра. Это еще если не вспоминать об его редкостном умении накручивать себя и загонять в эмоциональные ямы. Она никогда не обладала талантом убеждения или чего-то вроде, но хотя бы предпочитала знать заранее, чего можно ожидать и с какой стороны. Сейчас же… пожалуй, Кин бы не удивилась, если бы по возвращению в Коноху, она узнала, что Саске решил завоевать мир, разрушить деревню и запретить производство данго. Причем — в любой последовательности.

— Мы приближаемся, — тихо сообщил Косуке. Сенсором он не был, однако в лесу ориентировался чуть ли не лучше их всех вместе взятых.

— Сбавляем скорость. Что там впереди?

— Не могу сказать точно — слишком далеко. Но никого лишнего пока не вижу, — доложился Хьюга. Он шел впереди и сканировал окружающее пространство. Пусть Неджи и двигался к ней вроде как спиной, но Кин все равно не покидало ощущение пристального взгляда. Эта особенность бьякугана временами ее совершенно раздражала, впрочем, к шарингану это тоже относилось, пусть и немного в другой форме. Один постоянно видит насквозь, другой видит то, что ты сделаешь спустя секунду. И после этого ей кто-то что-то еще постоянно говорил о личном пространстве!

— Разделяемся: двое на разведку, двое страхуют. Вперед идут Косуке и… у кого из вас лучше со скрытом?

— У меня, — Кин поменяла свое место в построении, присоединяясь к вечному генину. Они оставили позади половину их маленького отряда и снизили скорость, осторожно продвигаясь вперед. Косуке определенно не прост. Совсем не прост, Кин чувствовала его чакру не очень ясно, так, будто бы она совсем слабая, вот только ее чутье подсказывало, что это всего лишь побочный эффект того, как этот генин свою чакру скрывал. Если взять это за основу, то можно предположить, что самым сильным шиноби в их отряде является отнюдь не джонин Хаяма, а генин Косуке.

Впереди что-то было. Кин совершенно рефлекторно ушла в скрыт и приникла к древесному стволу, стремясь слиться с ним, вплести свою чакру в окружающий мир. Мир вокруг пронизан нитями чакры: тонкими, легкими, совершенно незаметными, но они окутывали все, только вокруг шиноби становясь более плотными и осязаемыми, поэтому шиноби для любого сенсора горели отчетливыми маяками, поэтому основа хорошего скрыта — умение растворить свою чакру в окружающем мире. Не выделяться из общего пульса. У нее это хорошо получалось, но Кин всегда говорили, что у нее к этому талант, однако, Косуке спрятался точно ничуть не хуже. Опыт часто стоил намного больше таланта.

Все так же незаметно шиноби приблизились к подозрительному месту. Их глазам открылась поляна, такая же, какие они в избытке видели в этом лесу. Скорее всего, стоило двигаться дальше. Ну или птиц потревожил какой-то местный хищник. Ведь даже Хьюге не удалось ничего разглядеть, впрочем, Неджи уже один раз проглядел гендзюцу. Кин внимательно рассматривала поляну. Неправильную поляну. Она не могла бы сказать, что именно с ней не так, однако, ее глаза говорили одно, а чувства сенсора — совсем другое. Сенсор ощущал разумных. Настороженность, азарт, предвкушение — целый сонм эмоций, испытываемых людьми. Но при этом глаза ничего не видели, до слуха не доносилось посторонних звуков, а нос ощущал только привычные лесные запахи. Кин осторожно сдала назад, возвращаясь к тому месту, где можно уже, не рискуя, сбросить с себя маскировку и обменяться новостями.

— Это гендзюцу.

— Не похоже, — Косуке с сомнением покачал головой, — я видел эту поляну сотню раз, ничего необычного.

— Я не видела ни разу, но я еще не встречала поляны, способные испытывать эмоции.

— То есть ты полагаешь, что кто-то, кто наложил настолько хорошее гендзюцу, может выдать себя эмоциями?

— Если он там не один, то почему нет? И твои птицы — они не зря взлетели.

— Мы можем это проверить. Снять-то сможешь?

— Могу попробовать. Но они сразу обнаружат, что гендзюцу нет. Не лучше ли напасть всем вместе?

— А если ты ошибаешься? Да и не думаю, что кто-то мог протащить сюда целую армию под гендзюцу. К тому же, так они решат, что нас всего двое и подкрепление будет неожиданностью. А уж бой наши не пропустят.

— Хорошо, — Кин кивнула, обдумывая план, — в крайнем случае, оттянем к линии ловушек.

Обратно к подозрительной поляне они возвращались еще более осторожно, занимали присмотренные для атаки места. Кин показалось, что настроение на поляне немного изменилось. Означало ли это, что их заметили? Или что все это изначально — ловушка? Впрочем, узнает это она только после того, как снимет гендзюцу.

Кин снова настроилась на окружающий мир, ища в нем диссонанс: места, в которых в привычное течение этого места вмешалась чужая чакра. Неправильности и неточности, чуть более сильные импульсы естественного фона чакры этого места. Найти их было не сложно, а очень сложно. Благо, ее никто не торопил, и Кин могла сколько душе угодно слушать и чувствовать это место, пока не вычленила это: повторяющийся мотив. Мир вокруг менялся, каждую секунду что-то происходило: бабочка села на цветок, ветер оборвал лепестки, деловитая пчела собирала мед. Изменения незначительны, но они есть. Просто нужно время, чтобы их увидеть, и увидеть, что в некоторых местах одна и та же бабочка уже трижды села на один и тот же цветок, а залетевшая на поляну стрекоза бесследно пропала, чтобы вновь показаться только на противоположном ее конце.

Большинство гендзюцу сильны только до тех пор, пока человек не осознал их наличия. Как только появлялось ощущение неправильности, мозг начинал пытаться стряхнуть навязанную ему картинку, восстановить неверно поступающие от рецепторов сигналы, увидеть истину. Стремление к истине одно из ключевых устремлений человечества, которое оно часто прячет за стремлением к иллюзиям. Но любая иллюзия бессильна перед реальностью.

— Кай! — по поляне будто прокатилась волна. Кин почувствовала нечто странное: впервые, сталкиваясь с иллюзией она ощутила то, что находилось за ней — волю другого шиноби. Кто-то не просто использовал технику, кто-то поддерживал ее, и сейчас ее импульс погас в чужом. Картинка разве что самую малость дрогнула, однако осталась прежней. Вот только эмоции скрытых на поляне людей стали отчетливее. Чувствуя неведомый доселе азарт, Кин усилила напор, стремясь подавить своей волей и чакрой чужую. Ее разум рисовал картинку: улетевшая бабочка, стрекоза, которая не могла взять и исчезнуть. Разрушить иллюзию проще, чем удержать, особенно, когда уверен в том, что видишь истину. Поляна дрожала, шла рябью, чувствовалось, что и другой шиноби тоже включился в это противостояние воли. Но все же постепенно иллюзия блекла, становилась все более размытой, пока наконец не дрогнула, рассыпаясь осколками. И одновременно с ней рассыпалась ее маскировка. Шиноби на поляне этого только и ждали. В один короткий миг Кин осознала, что ни уклониться, ни отбить летящий в нее град сюрикенов и земляных пуль просто не успеет. «Как глупо… нельзя поддаваться на провокации», — мелькнула в голове мысль, а потом перед ее глазами внезапно возник тазик, в котором она с некоторым трудом опознала посудину, которую Косуке носил за спиной. Пока Кин приходила в себя от осознания этого факта, собственной глупости и того, что бездарно вбухала в разрушение гендзюцу половину своего запаса чакры, вечный генин уже сложил печати:

— Сюрикен Каге Буншин но Дзюцу! — одинокий сюрикен, брошенный им, превратился в целое облако, которое застучало по поляне железным дождем. Кин встряхнулась, соображая, что идет бой, и ей тоже надо как-то в нем поучаствовать.

Внизу находился целый лагерь: взгляд насчитал десяток шиноби в красной форме с незнакомым знаком на хитае. Скорее всего — Ива, во всяком случае, в большей степени они напоминали именно шиноби этой Скрытой Деревни. Кин снова ушла в скрыт, заменой перемещаясь подальше в сторону. Оставаться на месте, значило являться мишенью. Косуке присоединился к ней уже спустя секунду.

— Нужно заманить их к ловушкам! Где-то половина из них — генины, но я готов биться об заклад, что среди остальных минимум два джонина, — Кин кивнула, принимая информацию к сведению, и бросила вниз несколько кунаев со взрывными печатями на рукоятях. Взрыв наделал шуму, а заодно привлек к ним взгляды. Она быстро сложила пальцами стандартную комбинацию «надо сообщить своим». «Я прикрою», — так же ответил Косуке, и Кин рванула в сторону. Если они рассчитали верно, то связаться со своими ей дать не должны, значит, часть отряда точно пойдет за ней. Там, среди ловушек, Кин не сомневалась в своей способности удержать их столько, сколько потребуется.

Расчет оправдался только частично: тройка шиноби и впрямь устремились за ней, а вот остальные сосредоточились на Косуке. Но за старого генина Кин не беспокоилась: они достаточно пошумели, чтобы привлечь внимание остальной половины отряда. Так что ему помогут.

«Быстрые», — мелькнула смазанная мысль, когда пришлось резко менять направление и падать вниз, уклоняясь от ловчей сети. В полете Кин бросила пару сюрикенов с леской, создавая себе воздушные пути, и уходя по ним. Как раз вовремя, чтобы не попасться в какую-то технику земли, брошенную в ее сторону одним из шиноби Камня. Еще один атаковал сверху, кунай Кин бессильно чиркнул по руке, защищенной какой-то техникой, и она была вынуждена использовать замену, избегая каменного копья, брошенного третьим. В эту секунду куноичи мысленно благодарила Хьюгу, прекрасно отточившего ее чувство опасности: последняя атака пришла из слепой зоны. Кин ответила еще парой сюрикенов на леске, от которых ее противники уклонились. Впрочем, из простой ловушки они тоже ушли. Все трое — не неопытные генины, как те, с кем они дрались в Лесу Смерти. Следовало как можно быстрее достигнуть поля с ловушками, где у нее будет небольшое преимущество. Одна против троих она могла только убегать, причем — очень недолго убегать. Кин бросила пару дымовых шашек и соскользнула в сторону, как можно лучше маскируя свою чакру и практически сливаясь с древесным стволом. Впереди, за пределами дымного облака, мелькнул иллюзорный клон, за которым и последовали ее противники. Вряд ли это обманет их дольше, чем на пару секунд, но, возможно, даст ей шанс ускользнуть.

— Попалась! — лицо шиноби Ивы, надо сказать весьма симпатичное лицо, которое совершенно не портила хищная предвкушающая улыбка, возникло прямо перед ней, демонстрируя, что не только Кин тут умела пользоваться скрытом. Кунай вонзился в древесный ствол, оставив глубокую царапину на лице: в последний миг куноичи все же почуяла опасность и отдернула голову в сторону. Ответный удар куная был перехвачен чужой рукой. В такой близости к противнику Кин вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, особенно когда осознала, что тело шиноби Ивы покрыто тонким слоем чакры, кажется, эта техника Дотона называлась «каменной кожей». Она выпустила кунай, вцепляясь пальцами в руку противника и отвлекая его внимания от другой руки, в которой держала печать, но вторую руку перехватили таким же неуловимо быстрым движением, пригвоздив кунаем к древесному стволу. Боль неожиданно отрезвила, мысли вдруг стали удивительно ясными и четкими, одарив простым откровением: если она не придумает ничего здесь и сейчас, то никакого другого раза, шанса, возможности у нее уже не будет. Все мысли так и останутся мыслями, ничто не станет реальностью.

Шанс у нее только один и нет, это совершенно не тот шанс, что нашептывало нечто внутри нее. Занесенную руку с кунаем оплели пока еще не слишком длинные прядки волос, пропитанные чакрой. Если бы противник не находился так близко, их длины просто не хватило бы. Хоть в чем-то ей повезло. И должно повезти еще раз. Кин чувствовала чужую чакру, тонкий слой брони, пульсирующие очаги и мерное ее течение. Удерживаемая ею рука медленно опускалась, другая упорно выворачивалась из пальцев, но Кин вцепилась так, что выдернуть руку получилось бы только вместе с ее ногтями. Удивительные силы просыпаются в человеке, борющемся за свою жизнь. Нити чакры поползли с ее ладони, чтобы пробить броню нужно приложить усилия, много усилий, но оставались и места ею незащищенные: не зря гендзюцу обычно накладывали, используя глаза — их практически невозможно как-то защитить. Ее чакра смешалась с чакрой противника. Кин давила, торопливо выплетая первый пришедший в голову образ, ей нужно нечто такое, что заставит этого шиноби хотя бы отшатнуться, разорвать дистанцию. И она не даст ему разорвать наложенное гендзюцу, в котором вместо ее лица шиноби Ивы вдруг увидел жутковатую полузмеиную морду, Кин дала ему почувствовать ее собственную, вполне реальную жажду крови, еще сильнее спутывая иллюзию и реальность между собой. Человек вскрикнул и отшатнулся, резко вырывая руки из ее хватки и пытаясь оторвать от лица нечто невидимое, что, как ему казалось, пыталось сожрать его заживо. Время ускользало: Кин чувствовала, что совсем скоро рядом будут двое других преследователя. От боли на глаза навернулись слезы, когда она резким движением выдернула из ствола дерева кунай, освобождая свою руку. Кровь из пробитой насквозь ладони выливалась толчками, пятная все вокруг. Но отвлекаться на это она сейчас не могла, куноичи крепче перехватила кунай второй рукой и ударила скованного гендзюцу противника: точный отработанный удар, вскрывающий горло от уха до уха. Два других преследователя уже совсем рядом. Четыре взрывные печати на спину трупа и она с силой толкнула тело на его уже начавших атаку товарищей. Оба рефлекторно закрыли глаза от льющейся из горла крови, а потом грянул взрыв. Кин не думала, что удалось их сколько-нибудь сильно задеть. Не смела на это надеяться. Она убегала, на ходу пытаясь хоть как-то замотать руку. По кровавому следу ее найдут очень быстро. Главное — дотянуть до ловушек.

* * *

Разведчики растворились среди деревьев, и вскоре даже бьякуган перестал их замечать. Им оставалось только ждать. Неджи поудобнее пристроился на ветке, продолжая всматриваться в ту сторону, где находился предполагаемый противник. Главное ничего не пропустить. Однако время шло, но ничего не происходило. Хьюга почувствовал, что начинает терять терпение. Он оглянулся на их командира, но Хаяма-сан просто сидел, прислонившись к древесному стволу и положив на колени катану. Мысленно Неджи позавидовал такому спокойствию: его самого неимоверно раздражало то, что он не видел, что происходит впереди. Не обязательно участвовать, но он должен знать. Весь смысл бьякугана заключался как раз во всевидение. Где-то впереди отчетливо прозвучал взрыв. «Где Кин — там и взрывы», — простая истина, которую он успел постигнуть за время их пребывания в одной команде.

— Они ввязались в бой, — отрывисто сообщил он. Хаяма-сан открыл глаза, несколько секунд он смотрел туда, где над деревьями суматошно кружились птицы и вилось облачко дыма, а потом кивнул:

— Идем, но не теряем бдительности.

Когда они подоспели на место, небольшой лагерь противника пребывал в плачевном состоянии, а поляна несколько увеличилась в размере. Тут и там виднелись трупы шиноби в форме Ивы, Косуке дрался сразу с четырьмя противниками, и ему определенно приходилось нелегко. Старый шиноби демонстрировал чудеса кендзюцу, сражаясь клинком, который был у него вместо одной из ног. Кин Неджи не видел. Пока сам Хьюга оценивал обстановку, Хаяма уже врубился в самую гущу. Мелькнул извлеченный из ножен меч:

— Шинкукен!¹ — мощный порыв ветра разметал вражеских шиноби в стороны.

— Найди девочку! — коротко скомандовал Косуке, складывая печати какой-то техники Суитона. — За ней пошли трое и, по-моему, это не те противники, с которыми следует встречаться генину.

— Здесь мы справимся, — подтвердил Хаяма, рассекая мечом одного из противников практически напополам.

— Понял, — Неджи прищурился, торопливо сканируя бьякуганом окружающее пространство и размышляя, куда могла деться Кин. Собственно, вариант конечной цели мог быть только один: ловушки. К их линии обороны Неджи и направился.

И Кин, и ее преследователи успели уйти достаточно далеко. Неджи притормозил, изучая место, где, судя по всему, произошла первая стычка. Опаленные деревья, нечто, что являлось наглядной иллюстрацией встречи человека и взрывной печати, внизу. И слишком много крови на ветках, что Хьюге категорически не понравилось. Кровавый след вел прямиком к линии ловушек, что исключало, что его оставили поджавшие хвост противники. Неджи беззвучно выругался и ускорился, как никогда чувствуя, что сейчас это тот самый случай, когда опаздывать категорически нельзя.

До линии ловушек Кин все-таки дошла. Неджи даже мог остановиться и полюбоваться практически настоящим полетом, вернее тем, как тонкая фигурка танцевала между деревьями, сея вокруг себя взрывы, вот только ему было совершенно не до любования: слишком ясно видно, что бой этот безнадежен как таковой. Кин скупо пользовалась чакрой, выверяя каждое движение, и не пользовалась одной рукой, с которой продолжала капать кровь. Оба ее противника, хоть имели весьма подкопченный вид, сдаваться и умирать определенно не планировали. Они планировали побеждать.

Бьякуган видел, что оба шиноби Ивы покрыты какой-то броней из чакры, что, видимо, делало бесполезным все атаки простым оружием, но так же это говорило о том, что джукеном их так просто не задеть. Нужно в начале пробить броню. Для этого неплохо подошли бы поглощающие чакру печати Кин, но она, видимо, до сих пор не имела возможности их поставить. Собственно, то что он видел, говорило о том, что она успевала только уклоняться от атак. Следовало действовать как можно быстрее. Хьюга сосредоточился, высчитывая идеальную точку для замены. Так же безукоризненно без печатей применять эту технику в бою, как это делала Кин, он не мог: самую чуточку не хватало контроля чакры, но сейчас это и не требовалось.

— Каварими но дзюцу! — и практически сразу, без перерыва. — Кайтен! — очень уж он удачный момент выбрал для перемещения, как раз, когда один из противников применил град земляных пуль. Но Неджи в своей удаче и не сомневался.

Его появление эти двое все-таки пропустили, так что и техника стала неожиданностью. Это дало им обоим пару секунд, но эти секунды были как воздух нужны и самому Неджи, чтобы сориентироваться после техники. Шиноби Ивы отпрыгнули подальше, оценивая подошедшее подкрепление и продумывая новую стратегию боя.

— На них броня.

— Вижу, — коротко ответил Неджи, торопливо соображая, как достать обоих. Кин вряд ли сможет ему как-то помочь, с учетом того, что он видел, на ногах ее держали исключительно сила воли и упрямство, которое вполне могло составить конкуренцию пресловутой упертости Учих.

— Попробую достать, — он завел руку назад и почувствовал, как в ладонь скользнула пара бумажек. Все противники уже измотаны боем, как бы то ни было, Кин со своими ловушками изрядно их потрепала, к тому же им приходилось постоянно тратить чакру на поддержание защитной техники, без которой, судя по воткнутому повсюду железу, пришлось бы плохо. Ему хватало чакры и скорости, чтобы переиграть обоих, разве что чуть-чуть не хватало опыта, так что, если бы бой только начался, вряд ли все прошло так гладко. Но все сложилось так, как сложилось: Неджи заменой проскользнул за спину одному из противников, пока залп кунаев со взрывными печатями от Кин отвлекал другого, поглощающая печать прилепилась на доспехи сзади.

— Фуин! — Хьюга активировал ее импульсом, как простую взрывную печать, и увидел, как во все стороны разбежались черные дорожки символов. Мгновение и сияние защитной техники померкло. На долю секунды Неджи испытал сожаление, что тогда, в бою с Наруто, у него в запасе не нашлось ничего подобного.

— Хакке Рокуджуйон Шо! — на этот раз никаких сюрпризов: шиноби с перебитыми тенкецу отправился именно туда, куда ему положено. Остался только один противник, который, оценив ситуацию, счел за благо отступить. Далеко он, правда, не ушел.

— Коноха Рью Янаги!² — появившиеся Косуке и Хаяма внесли свою лепту, и вначале попавшийся в гендзюцу, а потом оглушенный и связанный противник, удобно устроился на плече Косуке.

— Все? — Кин за его спиной шумно выдохнула и осела на ветку. — Обидно пережить Гаару и умереть от рук какого-то безымянного типа, — задумчиво сообщила она.

— А, то есть, если бы он представился, тебе было бы легче? — напряжение боя отпускало и теперь накатывало совсем другое чувство, вернее наваливались все те эмоции, которые в бою тщательно прятались под замком, чтобы не мешали.

— М-м-м, не думаю, но кто знает, — Кин напротив, словно выключалась, как-то неестественно безмятежно разглядывая облака, — а если бы у него еще симпатичная физиономия, то точно не так обидно.

— Ненормальная, — Неджи почувствовал, как весь дикий клубок эмоций, который еще секунду назад он не знал как и куда выплеснуть, просто исчез, оставив после себя какую-то обреченную усталость. — Хорошая миссия С-ранга у нас получается.

— Патрули штука непредсказуемая, — Хаяма философски пожал плечами, — но эту точно будем сдавать как В-ранг. Только до нашей смены еще порядочно времени, — напомнил он.

— Прекрасно, — протянула Кин и мечтательно прищурилась.

Что тут «прекрасного» Неджи решительно не понимал.

— Косуке-сан, — продолжила между тем она, — а вы покажите мне ту технику с кучей сюрикенов? — вкрадчивый голос и очень большие несчастные глаза. Хьюга уже не слушал, что там ответил вечный генин, он-то точно знал: научит, куда денется. От жажды знаний Кин сбегать только у их сенсея получалось. Но у Какаши-сенсея в этом смысле вообще редкий талант.

______________________________________________

[1] Шинкукен (Вакуумный меч) — техника стихии ветра, создает порыв ветра в форме дуги. Обычно сопровождается взмахом меча.

[2] Коноха Рью Янаги (Стиль листа: Ива) — гендзюцу, с помощью которого создается множество копий оружия, тем самым не давая противнику понять, откуда последует настоящий удар.