Тяжело быть Лордом, или Восьмой крестраж (джен)

Зелье булькало и пузырилось, пуская по поверхности радужные разводы. Бронзовая ложечка медленно опустилась в котел. Подождав мгновение и уверившись, что в этот раз взрыва не будет, я осторожно помешал готовую в любой момент сдетонировать жидкость и капнул в центр образовавшегося водоворота каплю крови Питера Петтигрю. Зелье мгновенно вспенилось и выпустило клуб синеватого пара. Облегченно выдохнув, я потушил пламя под котлом. Великое Исцеляющее Зелье Богини Идунн было готово. Многие зелья зельевары изобретатели называли великими, но, пожалуй, это было единственным исцеляющим, которое я действительно готов был так называть. А как еще можно было назвать Зелье, способное вылечить практически от всего. Не существовало магической болезни или раны, неподвластной ему. Более того, оно лечило ликантропию, последствия темномагических и даже родовых проклятий. Вот только сварить его мог далеко не каждый зельевар. Мог бы, наверное, Северус, если бы знал о нем. И если бы смог достать необходимые ингредиенты. А в него, кроме доступных компонентов, входили кровь взрослого василиска, отданная добровольно, и, что самое главное, «Слезы Богини Идунн». В честь этих редчайших магических камней и было названо зелье. А встречались эти камни, подобные изумрудам, лишь в Скандинавии. Но и там они были крайне редки. Я знаю о существовании ныне лишь четырех Слез. И одна из них, так случилось, досталась мне вместе с наследством Салазара и самим рецептом из сокровищницы Тайной Комнаты. А изобретательницей зелья была, как это ни странно звучит сейчас, Хельга Хаффлпафф. Одна из Слез была достоянием Руси и венчала церемониальную корону. Еще две находились в Храме Одина-Вотана, что в Дании построил его внук Фроди, который правил этой страной во времена императора Рима Августа. В том храме я был лично и видел камни своими глазами. Все три были величиной с перепелиное яйцо. Наверняка в сокровищницах сильных мира сего были еще подобные камни, но я об этом не знал.

Хорошо хоть для зелья требовалась лишь часть Слезы примерно в один карат величиной. Правда, сварить зелье с первого раза было бы просто немыслимой удачей. Сам же доставшийся мне камень был уже основательно обтесан. От исходного, а каким он был изначально, я не знаю, осталось карат двадцать. Так что я берег его на крайний случай. Такой, например, как приключился с Питером.

При приближении к воинской части я отследил его положение по связи с меткой и думал, что он останется на месте. Так было оговорено. Дальше я не мог отвлекаться от боя, и Питер, сменивший свое местоположение, попал под мой финальный удар. Ему еще повезло, что он был глубоко под землей в канализационной трубе. И то его крысиное тело искорежило. Да и полностью вернуть ему человеческий вид оказалось невозможно.

* * *

Драко Малфой проснулся от собственного крика. Осознав, что это был только сон, он сел на кровати и завернулся в сползшее одеяло. Его трясло от пережитого кошмара, а пижама была мокрой от пота. Немного успокоившись, он вызвал служанку и попросил заменить постель. А сам отправился в душ. Кошмары преследовали его уже вторую ночь. А все из-за того, что он заглянул в комнату, отведенную спасшему их Питеру Петтигрю. Он только хотел поблагодарить мистера Петтигрю. Драко, конечно, слышал, что анимаг сильно пострадал, но такое увидеть он точно не ожидал! На кровати лежало немыслимо искореженное тело, которое, на первый взгляд, никак не могло принадлежать Питеру Петтигрю. В нем немыслимым образом переплелись крысиные и человеческие черты. Драко помнил, что этот маг был невысокого роста и весьма упитан. Тело на кровати размером не превосходило пятилетнего ребенка. Казалось, что его позвоночник переломан в нескольких местах, так оно было исковеркано. Руки и ноги были скручены, словно выжимаемое вручную белье. Да и торчали они из тела в неположенных местах. Половина головы оплыла, словно воск при высокой температуре. То, во что превратился маг, лежало на левом боку из-за громадного мешка жира, образовавшегося на животе. Этот мешок превосходил по размеру все остальное тело. Питер, видимо, был без сознания. но Драко хватило и того, что он увидел. Борясь с тошнотой, он бросился в свою комнату.

* * *

Я сидел на стуле рядом с Питом. С момента той бойни, а иначе я ее назвать не мог, прошло уже семь дней. Целых семь дней ушло у меня на то, чтобы убедиться в том, что в этом случае бессильна не только колдомедицина, но и я сам! За эти дни были привлечены лучшие колдомедики, но они только развели руками. Я тоже испробовал все, что мог. Даже сварил, с пятого раза, то чудовищно нестабильное зелье со слезами Идунн. Но все было бесполезно. Питер был обречен. Тот последний удар, который я нанес, стал роковым не только для магов врага, но и для него. Тогда, оказавшись под градом Авад и крупнокалиберных пуль, которые были предназначены специально для убийства магов, и мои щиты с трудом сдерживали и отклоняли их, я нанес удар сырой силой, сопроводив его ненавистью и жаждой убийства. А такое колдовство — самое страшное, что может выполнить темный маг. И страшно оно своими последствиями для тех, кто выживет, попав под удар. Никто и никогда не мог предсказать, какие именно повреждения такая магия нанесет. Как и то, как такие травмы лечить. Я рассчитывал, что Пит останется на месте, как мы и договаривались. Ту камеру так и не задело. Я рассчитал все правильно. Вот только его там уже не было.

Все эти дни Питер находился под воздействием зелий. Только они поддерживали в его теле жизнь. Но это не могло длиться бесконечно. Скоро организм начнет к ним привыкать, и Пит станет испытывать боль. А значит, пришло время принять нелегкое решение.

Я положил ладонь на изуродованную руку Пита, привлекая его внимание. Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня. В его глазах была душевная боль и обреченность. Я не скрывал от него результаты безуспешных попыток излечения. Так что мой друг все знал и понимал.

— Это сделаете вы, Мой Лорд? — прошептал он. Я кивнул, и его бледные губы тронула слабая улыбка. Он никогда не был воином, но готовился уйти достойно, как рыцарь из его любимых в детстве книг. Он читал, что смертельно раненых рыцарей, бывало, добивали друзья, чтобы они избежали долгих мучений. Для этого был даже придуман специальный узкий кинжал — мизерикордия. Кинжал милосердия. А в нашем случае его заменой была Авада Кедавра. Я видел это в его мыслях. Он надеялся на то, что я лично оборву его жизнь. И я выполню свой долг друга и сюзерена, хотя внутри все кричало и стонало от боли. Да. Никто не увидит моих чувств, но мне было больно от того, что уходил мой верный друг. Мой маленький хвостатый рыцарь. Но перед тем, как я отпущу его, я попрошу у него об одном одолжении. И я слегка сжал его руку, отвлекая от грустных мыслей.

— Пит, — он услышал грусть в моем голосе и, в свою очередь, попытался коснуться моей руки, но изломанное тело подвело, и мне пришлось самому взять его кисть. — Я хотел попросить тебя о последнем одолжении.

Его глаза загорелись. Он был готов выполнить мою просьбу, в чем бы она не заключалась. Да. Мой маленький Питер действительно имел душу воина. Верного и надежного. И от этого мне было больно втройне.

— Я не могу вылечить тебя, — продолжил я, справившись с мгновенной и недостойной Лорда слабостью. — Но я могу сделать так, чтобы частица тебя продолжила жить в этом мире, и род Петтигрю не угас.

Его глаза вспыхнули с новой силой.

— Я согласен, — выдохнул он и сжал мою руку.

* * *

Я стоял над телом Питера, лежавшем в том самом магическом конструкте, где создавался мой крестраж. По моим щекам текли слезы. Только что я завершил ритуал создания его крестража, и оборвал муки Пита Авадой.

Да. Его копия вернется в строй месяцев через восемь. Никто не будет знать, что он умирал. Никто, кроме меня самого. Я мог бы, конечно, не править ему память. Но так надо. Этот секрет должен остаться только моим. Да и ему будет проще жить. Молинари, наверное, сможет догадаться об истине. Но его мысли и догадки останутся при нем.

А сейчас я провожал моего друга, уходившего навсегда. Ведь его душу я удержать и вселить в новое тело не мог. Я буду относиться к копии так же, как к нему самому. Но боль от потери останется со мной навсегда. Я ценил этого веселого и верного толстяка, выросшего на моих глазах. Он единственный никогда не боялся меня. И я никогда не ждал от него удара в спину. Недаром он был тем единственным другом, что провожал Волдеморта на смерть. Пусть Питер и не подозревал о тех дружеских чувствах, что испытывал к нему Темный Лорд.

* * *

— А где мистер Петтигрю? — Драко Малфой смотрел на Лорда глазами, полными слез. Драко набрался смелости снова зайти в комнату Питера и обнаружил, что она пуста! Вот он и бросился к Лорду, завтракавшему в одиночестве.

— Он умер?

Лорд покачал головой и улыбнулся уголками губ.

— Нет, юный Малфой. Но вернется он нескоро. Слишком уж сильно он пострадал. Ночью я переправил его туда, где ему смогут помочь.

Драко облегченно улыбнулся. Его страхи не подтвердились, и можно было расслабиться.

— А могу я ему написать?

— Увы, это пока бесполезно. Мистер Петтигрю в ближайшие месяцы будет находиться под постоянным воздействием зелий и не сможет прочитать письмо. Да и для сов он сейчас недоступен. Но я обещаю, ты увидишь его, когда он поправится. Иди, наверное, мистер Нотт тебя уже потерял.

Лорд улыбнулся, и Драко, слегка поклонившись, отправился на поиски Нотта. Тот, к слову, его уже действительно потерял.

Вид у Теодора, которого Драко нашел в холле, был загадочный и предвкушающий одновременно.

— Что я узнал! — радостным голосом начал Тео, едва Малфой приблизился. — Здесь есть василиски! Целое гнездо! Пойдем смотреть!

— Да ты что? — ужаснулся Драко. — С ума сошел? К василискам лезть. Жить надоело?

— Да не-е, — засмеялся Нотт. — Их даже маггловская охрана уже не очень боится. Они никого не трогают. Лорд запретил. Ну ты же не откажешься на них посмотреть?

Драко передернуло от воспоминаний. Он бы еще век этих самых василисков не видел! Но Тео он тоже бросать не хотел.

* * *

Я смотрел в окно, как мальчишки осторожно подходят к Ссаашесс, расположившейся на любимом месте и сладко дремавшей с набитым пузом. Ссаахешш, ее самец, в данный момент неспешно обползал территорию. Змееныши охотились на мышей где-то среди кустов. Я не беспокоился за мальчишек. Не станут василиски их трогать, даже при неожиданном появлении или надоедливом любопытстве. А сами мальчишки не повредят змеенышам, уже переросшим их в длину. Интересно, конечно, было бы за ними понаблюдать, вот только у меня были неоконченные дела.

Я аппарировал на виллу Молинари. После некоторых размышлений я решил в вопросе возрождения Питера задействовать Лучано. Ведь о крестражах он знал, а молчать умел неплохо. Мне пришлось пойти на этот шаг, потому, что я банально не мог находиться в двух местах разом. Проблема была в том, что я не хотел затягивать возрождение Питера. Но и не мог сейчас заниматься этим сам. Мне нужно было срочно возвращаться в Россию. Зашевелились властвующие там маги. Я предполагал, что будет так. В общем-то, на это я и рассчитывал, строя план по освобождению мальчишек. Самому мне к Князю было бы не прорваться. А убивать и дальше недальновидных, но жадных магов, которые еще не раз попробовали бы чужаков на зуб, мне было лень. Да и проблем моим вассалам они могли организовать массу. А чтобы избежать этого, требовалось договориться с Магическими Властями. А ими в России, или как они сами говорили, на Руси, был Великий Князь. Вот я и привлек его внимание жестоким ответом наглецам, посмевшим бросить мне вызов, убив всех, кто находился в той воинской части.

Я не сомневался ни на мгновение, что пожелай он избавиться от меня, и возможности бы нашлись. И даже крестраж мне бы мало помог. Смогли же русские найти управу на Кощея Бессмертного? А ведь тот был и силен, и по-настоящему бессмертен. Что он там придумал с бессмертием, никому не известно. Вот только временами он устраивал утечки информации, видимо, от скуки. И с превеликим удовольствием сражался с очередными соискателями его филактерий. И даже бывал убит. И тел его накопилось, насколько мне было известно, с десяток. Вот только через непродолжительное время он смертельно удивлял победителей, вернувшись в самый неожиданный момент.

И сравниться с ним в этом я пока не мог. Однако мог делать видимость. А так же мог банально заинтересовать Князя. Насколько мне было известно, он был жесток, но справедлив. И переживал за свою страну. В том числе, и за ее маггловскую сторону. Именно поэтому Нотту был запрещен любой беспредел в отношении мирных магглов. И он уже создал себе репутацию строгого, но справедливого и, что немаловажно, не жадного олигарха. Население Магнитогорска и области одобряло даже зачистки преступного элемента, которые небезосновательно связывали с его именем. Я неоднократно проверял это сам, прикинувшись магглом и разговорив какую либо компанию, начиная от подростков и заканчивая стариками.

И вот результат моих усилий налицо. В Магнитогорске появился один из русских князей. А этот титул сохранился в магической части Руси и передавался по наследству одному из детей. Остальным представителям семьи его мог вернуть только действующий правитель. И он уже не был наследуемым. А князь Ромоданов, прибывший в Магнитогорск, был известен. Его род был надежной опорой трона уже несколько столетий.

* * *

Оглушенный смертью Питера, с которым уже успел сдружиться и научился ценить и уважать, Лучано Молинари с каким-то благоговением принял у Лорда крестраж Петтигрю и уже знакомый ему магический контейнер, хранивший образцы плоти и крови. Лорд, дав приказ о немедленном начале процедур по возрождению и повторно напомнив о необходимости молчания, отбыл в Россию. А Лучано отправился в подвал, где все так же стоял каменный саркофаг.

* * *

Вынырнув на поверхность, я недовольно зашипел. Неподалеку неспешно двигалась небольшая маггловская лодка. Сами магглы, числом в шесть рыл, тыкали в мою сторону пальцами и объективами фотоаппаратов. Набрав воздуха в легкие, я снова исчез под водой. Скрывшись с глаз магглов, я неспешно поплыл к берегу.

Нужно объяснить, как я оказался в этом норвежском фьорде. Дело в том, что после довольно продолжительных раздумий я решил спрятать свой крестраж в море. И не просто в море, а в какой-нибудь потаенной подводной пещере. И где такие пещеры искать? Правильно. Там, где в море уходят горы и каменные кряжи. И я остановил выбор на фьордах Норвегии. На поиски я потратил целых две недели. Все это время я прожил в шкуре василиска. Я питался рыбой и мясом мелких китов. Сами норвежцы называли этих существ гриндами. При охоте на них приходилось быть очень внимательным и осторожным. За стадами этих китообразных часто двигались касатки. А эти твари оказались куда опаснее акул. Они нападали стаями. Правда, и ума у них было побольше, а стая отделалась лишь двумя моментально утонувшими памятниками. Теперь они обходили меня стороной. Еще одним плюсом было то, что на этой территории обитала лишь одна группа касаток. Но я отвлекся. Так вот, после довольно продолжительных поисков я нашел вход в разветвленную систему подводных пещер. Там, в одном из ответвлений, я и оборудовал схрон.

Первым делом я изолировал эту часть пещеры от остальных, оставив лишь относительно небольшой лаз для василиска. Затем я наполнил получившееся помещение воздухом и принялся творить уже более основательно. Пол и стены были выровнены и укреплены чарами. Был вытесан и подготовлен саркофаг. Изготовлен и установлен артефакт для сбора маны. Наложена серьезная защитная и маскирующая сеть. На то, чтобы все заработало, я потратил целых три месяца и просто смертельно устал. Вот и попался на глаза магглам. Правда, я уже уплыл от схрона, который был довольно далеко от берега, километров на тридцать и неспешно двигался вдоль берега. Я позволил себе расслабиться и просто отдыхал. Позади, в пещере, укрытой от всех, в наполненном зельем саркофаге росло новое тело для Темного Лорда. Пока оно было всего лишь с мой кулак и, как все человеческие зародыши, имело забавный хвост. Но постепенно оно вырастет и окрепнет. Я решил остановить его рост на отметке, соответствующей возрасту в семнадцать лет. Это займет всего около года. Затем чары погрузят его в стазис, который прервется при моей смерти. Тогда и только тогда активируется крестраж, и Темный Лорд обретет новую жизнь. Причем со всеми моими воспоминаниями, ведь связь с крестражем у меня была постоянной. И так же постоянно я подпитывал его маной.

Я отвлекся от мыслей о крестраже и вспомнил недавнюю встречу с русскими магами. Приглашение на встречу с князем Ромодановым пришло только через полтора месяца после моего возвращения в Россию. Все это время я наблюдал с помощью вассалов и их маггловских подчиненных за шевелениями магов и прореженного криминала. И за обстановкой в городе.

Маги занимались сбором сведений о Нотте и Упивающихся. Копались в руинах, оставшихся от той самой воинской части, и допрашивали немногочисленное магическое население города.

Преступный мир начал потихоньку залечивать полученные в тот день раны. Снова появились какие-то мутные личности и возникли новые группировки взамен уничтоженных моими магглами. И они, пока робко и осторожно, начинали подгребать под себя территорию.

Приглашение в поместье Нотта принес расфуфыренный, алый и золотой, как петух, юный маг. Он был увешан с головы до ног защитными амулетами. Мне стоило огромного труда сохранить равнодушное выражение лица и не заржать над ним, как радостный гиппогриф. Настолько он выглядел забавно, стоя перед черным троном, украшенным змеями и черепами. Он забавно надувался от важности, но бросал испуганные взгляды на меня и моих вассалов, обряженных по нашей Упиванческой моде в черное с серебром.

— Князь Ромоданов Олег Владимирович приглашает вас, Лорд Воланд, завтра к себе на обед, — звонким голосом сказал юноша и протянул мне свиток, украшенный магической печатью. Я взглянул на Эйвери и Даррен, подойдя, забрал приглашение.

— Я благодарю Князя Олега Владимировича за приглашение, — ответил я положенной фразой. — И с удовольствием прибуду к нему завтра в полдень.

Просиявший юнец быстро откланялся и помчался докладывать об успешном выполнении задания.

* * *

Я с интересом посмотрел на князя. Он был грузен и казался неповоротливым. Однако цвет лица и живой блеск серых глаз, а также своеобразная тяжеловесная грация говорили мне, что передо мной анимаг. Причем своими движениями Ромоданов напоминал мне медведя. Я успел насмотреться на этих зверей, пока бродил по миру.

Но я отвлекся. Мы беседовали наедине уже второй час. И за это время успели рассмотреть вопросы о дальнейшем пребывании моих вассалов, и меня, естественно, на территории России. Ну, или Руси, это уж кому как нравится. А в данный момент князь подбивал итоги наших мм, можно сказать, торгов.

Итак. Так как я категорически отказался приносить вассальную клятву Государю, я не мог владеть предприятиями на магических территориях страны. Не мог иметь там земельный надел в собственности. Однако это не мешало мне и моим вассалам приобретать маггловские фабрики и заводы. Как и дома на территориях магглов. И даже не возбранялось защищать их, в том числе и магией. Это был намек на одобрение моих способов работы с организованной преступностью.

Для избежания неприятных ситуаций мне был подарен инкрустированный золотом и самоцветами экземпляр «Русской Правды». А именно — свода законов магической Руси. Я знал его довольно неплохо. Долохов частенько рассказывал мне об особенностях родной страны. И подобную «Правду», в простом исполнении, я уже держал в руках.

Также, занимаясь любым бизнесом или производством на территории России, любой маг обязан был платить налог. Это не стало для меня неожиданностью. Подобные налоги существовали и в Англии.

А вот реализовывать магическую продукцию в России, если таковая будет на продажу, мы могли только через Торговый Приказ.

За убитых мной магов и простецов требовалось уплатить Виру. Похищение мальчишек в расчет не принималось. Следовало, мол, обратиться в Разбойный Приказ. И все решили бы миром. Ну-ну. Но я ожидал этого с самого начала. И вообще, все эти пляски вокруг денег и убитых — лишь очередная проверка на мою адекватность.

И так далее, и тому подобное.

Невдалеке я уловил движение. На дне, отчетливо видимом сейчас, шевелился огромный палтус. Мысль о Ромоданове вильнула и пропала, смытая голодом и желанием поохотиться. Я начал медленно и неспешно приближаться к рыбине.

* * *

Некоторое время назад.

Князь Ромоданов сидел в удобном кресле с бокалом ароматного красного вина в руке и наблюдал за Государем, вышагивающим взад-вперед по комнате. Перед ними стояли два сундука с откинутыми крышками. Налог и Вира за убитых, выплаченные Неназываемым.

— Что скажешь о нем самом? — поинтересовался государь, замерев около окна и глядя наружу.

— Весьма интересный, хитрый и очень опасный человек. И он отнюдь не безумен, как, с подачи англичан, начали поговаривать наши идиоты.

Государь развернулся и посмотрел на Ромоданова.

— Насколько он силен?

— Боян был неприятно поражен, осмотрев территорию той части. И немедленно вызвал десяток поддержки.

— Он опасен для Нас?

Ромоданов отрицательно покачал головой.

— Для Руси?

Опять отрицательный жест.

— Поясни.

Ромоданов отхлебнул вина и на мгновение зажмурился от удовольствия.

— Да не интересна ему Русь. Как, впрочем, и Англия. У меня создалось впечатление, что его вообще мало интересует власть как таковая. Помнишь хроники, что по Кощею написаны? Он когда-то стремился к власти и даже поцарствовать успел. А что потом? Надоело. И наш бессмертный уединился в Цитадели с семьей и близкими. Чем он тогда занимался?

Вопрос повис в воздухе, а Ромоданов снова пригубил вино. Государь молча ждал. Он прекрасно знал историю, но прерывать друга не спешил.

— Вспомни, сколько открытий в чарах и зельеварении ему небезосновательно приписывают. В то спокойное время он занимался магической наукой. Проще говоря, творил.

Государь кивнул. Он уже понял, к чему, собственно, клонит его собеседник. Кощей занимался исследованиями около трехсот лет. А безумствовать и убивать всех без разбора он начал, только потеряв всех дорогих ему людей. Они были убиты, когда бессмертный хозяин надолго отлучился из Цитадели. Следующие полтысячи лет Кощей и его трехголовый фамильяр Горыныч свирепствовали по всему материку. Затем погиб дракон, а сам Кощей безумствовал еще сотню лет. Потом он вернулся в свою Цитадель. С этого времени он только иногда развлекался, убивая дураков, привлеченных слухами о его богатствах и филактериях. У сказок об игле в яйце в истоках была реальная история. Как, впрочем, и о злате, над которым тот чах.

— Думаешь, Неназываемый идет по тому же пути?

— Да. Наблюдатели отмечают, что он и несколько его вассалов начали какие-то разработки. Сам Неназываемый несколько раз надолго исчезал в неизвестном направлении. Где и чем он занимался, неизвестно. С заводов Нотта пропадает весь магический металл. Правда, производят его относительно немного. Но все-таки… — Ромоданов немного помолчал и продолжил: — И никто не заметил ни одного движения Лорда в сторону захвата власти. Он даже не пытался связаться с большей частью своих бывших сторонников. А ведь их сотни. Более того, в Англии и не подозревают о его возрождении.

Ромоданов допил вино, помолчал немного, и тихо произнес:

— Я думаю, нам не нужно его трогать. По крайней мере, в данный момент.

Государь прошелся по комнате.

— Хорошо. Отзывай волхвов.