Тяжело быть Лордом, или Восьмой крестраж (джен)

Альбус сидел в своем кабинете, за своим столом, и с грустью смотрел на черную руку. Да. Том его переиграл. Дамблдор чувствовал, как медленно, но неумолимо действует страшная магия. Проклятье, которое невозможно снять или даже хоть немного замедлить. Да. Он, Великий Маг, Альбус Дамблдор, проиграл и уже чувствовал дыхание Вечной Госпожи за спиной. Но он никогда не боялся смерти, хотя и планировал пожить подольше. Но играть приходится теми картами, которые достались. Что ж, он готов умереть. Но перед этим необходимо было запустить в работу план, заботливо подготовленный на этот случай. Альбус грустно улыбнулся и направился к камину. Партию с Томом еще можно было свести к ничьей.

— Северус, мальчик мой, зайди ко мне, — произнес он, сунув голову в зеленое пламя.

* * *

— Я ухожу, — услышал Снейп, шагнувший из камина. — Ты знаешь, мой мальчик, мне немного осталось. А Волдеморт набирает силы. Мне жаль, но вся тяжесть войны с ним ляжет на ваши плечи.

Директор прервался и глотнул чаю, который доставил один из домовиков Хогвартса. Северус натянул на лицо каменную маску. Да. Ему часто не нравились методы Альбуса, но он искренне уважал директора. И ему больно было признавать собственное бессилие!

* * *

— Я смог раскрыть секрет бессмертия Волдеморта, — между тем продолжил Дамблдор смертельно уставшим голосом, внимательно следя за лицом Снейпа в отражении зачарованного стола. Со стороны казалось, что Альбусу грустно, и он опустил глаза, не в силах смотреть в лицо соратнику, которого наставлял на дальнейшую борьбу, от которой сам решил дезертировать в смерть. Вот только глаза за стеклами зачарованных очков и кустистыми бровями оставались холодными. Но этого собеседник тоже видеть не мог.

* * *

— Ты знаешь, что такое крестраж? — услышал вопрос Северус, выныривая из раздумий. И этот вопрос заставил его содрогнуться. Да. Он знал, что такое крестраж. Натыкался на его описание в книгах библиотеки Малфоев. Знал он и то, что за всю известную историю было всего двое магов, что рискнули создать крестраж. По крайней мере, известно было лишь о них. И оба они плохо кончили.

— И? — поинтересовался он, еще не понимая, к чему клонит Альбус.

— Мне стало известно, что Волдеморт создал семь крестражей, — нахмурившись, ответил Дамблдор.

Теперь нахмурился Снейп. Известие было весьма неприятным. Где прикажете искать то, что припрятал маг, зачастую страдающий паранойей похуже Грюма? И Северус с надеждой покосился на директора. Тот оправдал его ожидания.

— Я смог найти и уничтожить четыре из них. Одним из них был алтарный камень. Его Том прятал в затерянном храме в Албании. На него наткнуться не повезло Квиринусу Квирреллу. Увы, я узнал о его беде слишком поздно. Мальчик уже был мертв. А дух Тома сбежал. Мне стоило больших трудов разобраться в произошедшем. Я проследил путь Квиррелла по Албании шаг за шагом. Он привел меня к алтарному камню. А крестраж, даже бывший, сильно фонит. Ведь для его создания нужна жертва.

Кольцо Марволо Мракса, дедушки Тома по материнской линии, я нашел в развалинах дома Мраксов. Чаша Хельги Хаффлпафф была в банке Гринготтс, в сейфе Беллатрикс Лестрейндж. Дневник Тома Риддла был использован для вселения Волдеморта в девчонку Уизли, которую почему-то убил василиск.

Директор умолк и, вызвав домовика, заказал очередную чашечку чая. Северус терпеливо ждал. Директор заговорил снова только минуты через три.

— Том создавал крестражи из памятных для него вещей. Или из вещей знаменитых. Из некоторых источников мне стало известно, что он нашел утерянные артефакты трех Основателей. Так что вам предстоит найти диадему Ровены Равенкло и медальон Салазара Слизерина.

Сказав это, Дамблдор снова умолк и вновь принялся хлебать свой, на взгляд Северуса, отвратительно сладкий чай. Пауза затягивалась, и Снейп спросил.

— Но, Альбус, вы перечислили всего шесть крестражей. Где седьмой?

— Ты так и не понял, мой мальчик? — как-то грустно взглянул на него Дамблдор. — Седьмым крестражем является Гарри Поттер.

— Как? — Северусу показалось, что его огрели молотком по голове. Он пошатнулся бы, если бы не сидел. Как это могло случиться? КАК? Да, он не любил мальчишку. Правильнее было бы сказать — ненавидел! Тот был отвратительно похож на Джеймса, своего отца.

А директор продолжал:

— Вытащить крестраж из мальчика нельзя. Увы. Пока жив Гарри — будет жить и Том. Помнишь пророчество?

Северус помнил. Помнил слишком хорошо. Ведь это он передал случайно подслушанное пророчество Темному Лорду! Если бы не это, Лили могла бы быть жива… Но… Но он же клялся защищать мальчика!

— Гарри должен умереть от руки Тома, — ворвался в его мозг голос Дамблдора…

* * *

Я стоял перед раскрытым саркофагом, в котором, в толще зелья, плавало тело Питера Петтигрю, и смотрел на ежившегося Молинари.

— Ну и как это понимать? — мой голос был абсолютно лишен даже намека на эмоции. Это говорило знавшим меня людям о крайней степени моего раздражения. И было от чего! Тело Питера с уже вселенным крестражем было детским! И, что самое отвратительное, что-либо менять уже было нельзя! Поздно. Пит готовился к пробуждению.

— М-м-ме-е-е, — начал Молинари, но я его перебил.

— Что м-ме-е-е? — развернулся я к нему. — Что ме-е-е? Ты же говорил, что исправил ошибку. Разве не так?

Молинари кивнул. Его потряхивало от страха. Уж он-то прекрасно знал, насколько я могу быть страшен в гневе.

— Но я не мог знать, как идет процесс! — взвыл он наконец. — Саркофаг ведь вскрывать нежелательно.

Я продолжал смотреть на него, слегка прищурив глаза, однако гнев уже отступил. То, что саркофаг действительно нежелательно вскрывать, я прекрасно знал. Тогда пришлось бы менять зелье, а оно не из дешевых. Когда внутри было мое тело, Молинари вскрывал саркофаг ежегодно. Выхода другого не было. Зелье не рассчитано на долгие годы использования. Оно начинало портиться. Крайний срок для него — всего полтора года, и это в защищенном чарами саркофаге! На воздухе же — считанные дни. Да и за телом при длительном хранении необходим уход. Волосы и ногти подрезать, например. Но в случае Питера, его не нужно было хранить долгое время, вот и вскрыли саркофаг только сейчас. А взглянуть сквозь толщу камня Молинари не мог… Не владел он магическим зрением.

Я отвернулся от Молинари и вновь заглянул внутрь каменной емкости. Мда-а-а… Питер в виде стройного лохматого десятилетнего мальчишки с бледной кожей и пятисантиметровыми ногтями — это нечто. И как это всем объяснять прикажете? Я покосился на Молинари и вздохнул. Тот стоял, понурив голову. Ну вот что с ним делать? Я снова тяжело вздохнул и, принялся накладывать на Пита косметические чары. Что ж, придется работать с тем, что получилось. Но я еще раз напомнил себе простую истину: хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Ладно. Пусть Пит получит молодость. Правда, десять лет — это уж слишком. Но исправить сделанное уже не выйдет. Но нужно будет проверить сам саркофаг. Расчеты действительно были исправлены и проверены и не один раз. Ведь тело Лорда развивалось, как и было в них заложено. Правда, оно еще мало. Может отклонения начнутся позднее?

От размышлений меня отвлекло заволновавшееся зелье. Я шагнул вперед и, опустив в него руки, подхватил легкое тело и, подняв на поверхность, помог дезориентированному Питу сделать первый вдох. Мальчишка, а теперь вновь придется к этому привыкать, мучительно закашлялся, прочищая легкие. Затем его глаза широко распахнулись и уставились мне в лицо.

— Мой Лорд! — выдохнул он.

— Обливиэйт, — откликнулся я. — Сомниум.

Глаза Питера закрылись, и он спокойно задышал. Я легко выпрямился, удерживая детское тело на руках и, набросив на нас очищающие чары, отправился наверх. Питер должен проснуться в спальне. Он ничего не будет помнить с момента того разговора, где я попросил его об одолжении. Не будет помнить он и сам разговор. Незачем. Так ему будет проще и спокойнее жить. В груди кольнуло.

— Да, мой друг, — прошептал я едва слышно. — Я уже потерял тебя один раз. Постараюсь, чтобы этого не повторилось. По крайней мере, в ближайшие годы…

* * *

Гарри Поттер сидел за гриффиндорским столом в Большом зале и с возрастающим беспокойством наблюдал за преподавателями. Директор выглядел по-прежнему беззаботным. А вот остальные… Минерва МакГонагалл хмуро ковыряла вилочкой любимую рыбу. Глаза Снейпа глубоко ввалились. Он сидел хмурый и, похоже, чем-то расстроенный. Даже вечно жизнерадостный профессор Флитвик был хмур и изредка бросал на директора нечитаемые взгляды. Хагрид сморкался в свой огромный клетчатый платок.

А ученики спокойно и весело вкушали долгожданный обед, по большей части ничего не замечая. Только Малфой выглядел подозрительно довольным. Он явно что-то знал!

* * *

— Малфой! — услышал Драко, когда выходил из Большого зала, как обычно, окруженный слизеринцами. Обернувшись, он увидел рядом хмурого и чем-то озабоченного Поттера. Подражая крестному, Драко вопросительно изогнул бровь. Слизеринцы заинтересованно замерли, переводя глаза с одного на другого.

— Можно с тобой поговорить? — поинтересовался Поттер и, видя возросший интерес окружающих, прибавил: — Приватно.

Драко скептически ухмыльнулся. Идти куда-то с Потти? Увольте. Он дуростью никогда не отличался. Ведь гриффиндорец воспринимал его врагом. Причем сам Драко эту глупую вражду давно перерос. Неинтересна она была ему более. Как и сам Поттер, с которым когда-то он мечтал подружиться.

— Я не причиню тебе вреда. Обещаю, — поколебавшись, выдавил Поттер. А вот это уже становилось интересным. И Драко кивнул слизеринцам. Те, неплохо воспитанные, лишь проводили их заинтересованными взглядами и продолжили путь. Поттер же прошел в ближайший неиспользуемый класс.

— Малфой, — он посмотрел в окно и повернулся к Драко, усевшемуся на одну из парт. — Что происходит?

— Ты о чем?

— Ну, — Поттер замялся на мгновение. — Например, о директоре и преподавателях?

Драко ухмыльнулся.

— Ну и зачем мне тебя просвещать? Какая в том моя выгода?

Поттер пошел красными пятнами, но стерпел. А Драко, видевший это, несколько посерьезнел. Видать, Потти серьезно припекло…

— Чего ты хочешь? — выдавил из себя Поттер.

Драко задумался, но через какое-то время покачал головой.

— Да ничего мне не нужно. Что с тебя взять-то? Денег? У меня их достаточно. Услугу? Что-то серьезное не попросишь. Мелочь — бессмысленно.

Поттер вскинулся и хотел что-то сказать, но Драко вскинул руку и оборвал начинавшийся словесный поток.

— Я расскажу тебе, просто как родственнику.

И улыбнулся, увидев вытаращенные глаза.

— Да, Поттер, мы родня через Блэков, — добил он изумленного родственничка. — Спрашивай.

— Ты знаешь, что с директором?

Драко кивнул. Слизеринцы знали все. Лорд не делал из этого тайны. Дети узнавали эти новости от отцов или друзей.

— Он умирает. Поймал неснимаемое проклятие.

Лицо Поттера вытянулось. Драко мысленно хмыкнул. Похоже, все остальные вопросы отпали сами собой. Скоро ему надоело смотреть на застывшего соляным столбом Поттера, и он удалился.

* * *

Всю ночь и следующий день после разговора с Малфоем Гарри не мог найти себе места. Директор умирал! А он? Как быть ему? Как ему одному одолеть Волдеморта? Что же делать?

Вызов к директору субботним утром застал его в полном душевном раздрае.

— Вижу, и до тебя дошли дурные вести? — встретил его вопросом директор. Он перемещался по кабинету и собирал в карманы непривычно черной мантии флакончики с зельями и какие-то артефакты с полок. У распахнутого настежь окна стояла прислоненная к подоконнику метла.

— Да, директор, — не стал скрывать очевидное Гарри. — Но как это произошло?

Директор на мгновение замер.

— Увы, — сказал он, я не смог удержаться. Волдеморт перехитрил меня.

— Но… — Гарри не знал, что сказать.

— Видишь ли, Гарри, — заговорил директор, глядя ему прямо в глаза. — Я узнал, как именно Волдеморт обеспечил себе бессмертие.

Гарри навострил уши, стараясь запомнить все.

— Он создал крестражи. Это самая темная и страшная магия. Для их создания нужна жертва и требуется расколоть на части собственную душу!

Гарри передернуло. Такое он и представить себе не мог.

— Всего их было семь штук: алтарный камень, кольцо Марволо Мракса, дедушки Тома по материнской линии, чаша Пенелопы Хаффлпафф, дневник Тома Риддла, диадема Кандиды Равенкло и медальон Салазара Слизерина. Из этих шести четыре я нашел и уничтожил. Остались диадема Кандиды Равенкло и медальон Салазара Слизерина. Где находится один из них, я предполагаю и сейчас собираюсь за ним. Ты ведь поможешь мне? Мой мальчик?

— Конечно, директор! — Гарри был в восторге. Он теперь знал, что нужно делать. Смущал лишь один вопрос. — Но вы рассказали о шести… А где седьмой?

Директор вздохнул.

— О нем знает профессор Снейп и расскажет тебе, когда все остальные будут уничтожены. Его уничтожить будет сложнее всего. И это сможешь сделать только ты сам.

— Но…

— Пока не время, — отрезал директор. А затем вызвал домовика и велел принести метлу Гарри и его теплые вещи.

* * *

Я находился в библиотеке Малфой-мэнора, когда неожиданно сработали следящие чары в пещере, где я оборудовал вторую ловушку на воров чужих крестражей. Найти и обезвредить это плетение было весьма проблематично. Оно контролировало поверхность воды в нескольких местах. В пещере поверхность озера всегда неподвижна. Нет ни волн, ни ряби. Изредка и весьма незначительно изменяется уровень воды. Хотя пещера и имела вход со стороны моря, вода в озере была пресной. Озеро не соединялось с морем и не зависело от его приливов. Живого в нем тоже ничего не было. Так что чары быстро отреагировали на появившуюся на поверхности воды рябь.

Посмотрим, кто там такой наглый. С этими мыслями я покинул поместье Малфоев и аппарировал ко входу в пещеру. Внутрь перемещаться было нежелательно, хоть я и мог, в отличие от непрошеных гостей. Но требовалось осмотреться.

На песке, перед зачарованной на пропуск по крови стеной, отпечатались две цепочки следов. Прошли мужчины. Больше определить я ничего не смог. И проследовал внутрь. Лодки на месте не было — значит, гости уже на острове. Я хмыкнул, поднялся над землей и неспешно полетел над водой, кишевшей инферналами, к острову. В пещере царила тьма. Только на островке в центре озера тускло светилось зелье в каменной чаше. Да Люмос на конце палочки, зажатой в руке Поттера.

Я не приближался, так что увидеть меня не могли. А я с интересом наблюдал, как Альби, дав указания Поттеру, принялся хлебать зелье аки иссохший верблюд воду в пустыне. Правда, на четвертой чаше его запал иссяк. Пришлось Поттеру гасить Люмос и заливать зелье директору в глотку собственноручно. А тот плакал и умолял прекратить и не мучить его. Конечно, пить жидкий Круциатус, да еще и вызывающий кошмары наяву, нелегко. Я улыбался все шире и шире. Мне нравился этот вид. Нужно будет сохранить это воспоминание.

Едва кончилось зелье, я парализовал Поттера и, подняв его чарами, наблюдал, как Альбус борется сначала с нарастающей жаждой, а потом и с инферналами. Впрочем, закончилось все довольно быстро. Палочка Дамблдора жалобно хрустнула в челюстях мертвеца. Пальцы и зубы сомкнулись на старом теле, и несколько пузырей отметили место упокоения «Великого Светлого Мага». Я улыбнулся и подмигнул шокированному Поттеру, сделал ему козу и, ухватив его, аппарировал в Малфой-мэнор. Пора заканчивать это глупое противостояние Добра и Зла. Пора возвращать Малфоя, Снейпа и остальных. Пришло время вернуться Лорду, а не его подделке.

И да содрогнется магический мир! А-ха-ха-ха-ха!