Приключения «Литтл Санни» (джен)

* * *

Прямо по курсу виднелся расположившийся на побережье симпатичный ресторанчик, лестницы от которого спускались к самой воде, где была оборудована вполне приличная пристань. Там уже маячили суда и суденышки желающих хорошенько подкрепиться. Оттуда далеко разносились божественно вкусные запахи. К счастью для наших путешественников дело было средь буднего дня, так что народу, осаждающего «Нью-Барати» было не так уж и много.

Заведение полностью принадлежало господину Винсмоку и его жене Жанетт, однако в некотором смысле являлось чем-то вроде дочернего предприятия оригинального ресторана, где заправлял старина Зефф. Хозяин «Нью-Барати» продолжал лучшие традиции его кухни и, собственно, позаимствовал название, что символизировало некую преемственность поколений. А еще Зефф, как факт, приложил руку к появлению данного ресторана и устроению личного счастья воспитанника.

У бывшего пирата был один старый-престарый знакомый — мсье Монпасье де Марцепан, по праву считавшийся лучшим кондитером во всем Ист-Блю. И была у него дочь Жанетт примерно одного с Санджи возраста, тихая и скромная женщина, беззаветно преданная семейному делу, милая улыбка которой была способна укротить любого, даже самого отчаянного ловеласа и заставить купить у нее тортик.

Санджи как раз навещал учителя и ребят, когда мсье Марцепан, этот хороший знакомый Зеффа, заскочил к тому на огонек вместе со своей дочерью. Винсмок застал эту троицу за мирным чаепитием, сопровождавшимся слегка не совсем мирными спорами стариков о шоколадном бисквите. Он даже не успел подумать о том, что тихая скромница, не выделяющаяся особой красотой, не в его вкусе, как Зефф и мсье Марцепан уже хитро перемигивались, посмеивались и делали ставки на то, как скоро парень сделает ей предложение. (Санджи до сих пор иногда не покидали смутные сомнения, что ушлые стариканы спланировали это заранее.) Хозяин «Барати» представил своего воспитанника и ученика по совместительству и силком усадил напротив гостьи. Слово за слово, и вот молодежь уже уединилась на кухне, делясь кулинарным опытом.

«Я никогда еще не встречал девушку, которая с такой любовью взбивала бы сливочный крем», — признался после Винсмок. В его груди разливалось такое теплое и приятное чувство, заполняющее щемящую где-то в области сердца пустоту. Ту, что он так безуспешно пытался заполнить мимолетными восторгами и увлечениями.

— Эй, парень, — сказал Зефф, — помнишь, когда ты был мелким, то ты расстроился из-за развалившегося пирога? Что я тогда сделал?

— Вместо того, чтобы поколотить меня, как я ожидал, ты съел кусок и сказал, что очень вкусно, — усмехнулся Санджи, припомнив.

— Начинка была просто бесподобна, — крякнул старик и затянулся, задумчиво прикусывая чубук любимой трубки. — Так вот, главное достоинство блюда — это его вкус, а уж потом оформление. Главное то, что внутри.

— К чему это ты, старик?

— Ты парень умный, сам поймешь.

Зефф, впрочем как и обычно, оказался прав. Может, мадемуазель Жанетт и не обладала яркой внешностью, зато рядом с нею было так уютно. Она радовалась тому, как ее сладости помогают людям стать немного счастливее, и Санджи чувствовал в ней родственную душу и понимал совершенно без слов.

Эта мягкая, добрая женщина была из тех людей, что никогда не скажут дурного слова даже обидчику. Однако, как бы там ни казалось, она вовсе не была мягкотелой и бесхарактерной. Как заметил Зефф, в ней был стержень, достаточно крепкий для того чтобы «сделать из нашего оболтуса человека». Так что каждый раз, когда благоверный забывался и по старой привычке начинал флиртовать с посетительницами, Жанетт достаточно было только метнуть в его сторону предупреждающий взгляд, и господин Винсмок тут же приходил в чувство.

В такие моменты, как обладатель силы воли, Санджи явно ощущал ее наличие у второй половины и, хотя на практике это так ни разу и не подтвердилось, готов был поклясться, что если бы дело дошло до сражения, жена вырубила бы врага одной поварешкой. Но, возможно, это было лишь игрой его воображения. В целом, Санджи по праву считал свой брак просто идеальным, с радостью выполнял любое поручение супруги и принципиально пропускал мимо ушей шутки всяких злопыхателей вроде тупоголового мечника насчет того, что он жалкий подкаблучник, и был всецело счастлив.

Когда на свет появилась Анетт, у Винсмока окончательно снесло от счастья крышу. Радостный без памяти, он нянчился с лапочкой-дочкой, не давая жене утруждать себя. С самых пеленок он так ее баловал, что если бы не мягкие, но при этом ежовые рукавички благоверной, испортил бы ребенка вконец. Чрезмерная опека отца вскоре привела к тому, что дите, едва научившись делать что-то самостоятельно, объявило папаше «войну за независимость» и заявило, что шнурки уж точно завязывать будет сама! И не успел Санджи оглянуться, как та уже хозяйничала на кухне, сопя от усердия и перепачкавшись вся в муке.

Ныне мадемуазель Винсмок шел двенадцатый год и та являла собой вполне симпатичную белокурую барышню, розовощекую и слегка упитанную вследствие сочетания детской припухлости с неравнодушием к сладкому, которым ее часто баловали родители. Из особых примет у девочки также имелись семейная любовь к кулинарии и такие же вьющиеся бровки как у папы.

В тот момент, когда наши путешественники причалили у «Нью-Барати», дочурка Санджи как раз закончила помогать отцу с украшением клубничного торта, заказанного госпожой Бур-Бонс к своему собственному дню рождения. Услышав не совсем обычный для посетителей шум, она высунулась наружу. У порога была несколько странная компания, состоящая из одних разновозрастных детей.

— Привет! — сказала Элеонора.

— Здравствуйте, — поморгала Анетт.

— Я Луси, — представился Монки. — Я пиратский капитан.

— О… — девочка не знала, что и сказать. Не часто к ним заходили пиратские капитаны. То есть практически никогда не заходили, если не считать посетившего их однажды чудного дяди по имени Луффи, который был папиным капитаном и странным образом еще и растягиваться умел. Пока мадемуазель размышляла, как лучше установить контакт с пиратским капитаном, заскучавшие Рен и Рью решили затеять драку с целью размяться. Анетт замахала руками: — Вы что творите?! — крикнула она мальчишкам, опасно фехтующим прямо на перилах. Михо и Оливия только переглянулись и дружно успокоили братьев подзатыльниками.

— У нас гости, — заметила подошедшая мадам Винсмок.

— Здравствуйте, — сказали все хором.

— Д-день д-добрый, — добавила от себя Канна, у которой со всеми хором обычно не получалось.

— Вы, должно быть, дети накама моего мужа.

— Так и есть, — кивнула Михо.

— Что же мы стоим, — спохватилась хозяйка. — Проходите. Вы, наверное, устали с дороги и проголодались.

— А то! — среагировал Луси, предвкушая, что в месте с такими божественными запахами обязательно угостят чем-нибудь вкусным.

Дочка хозяев проводила путешественников через зал мимо столиков для посетителей в их семейную столовую, располагавшуюся сбоку кухни. Пока родители расправлялись с последними заказами, та занялась гостями. Анетт показала, где можно умыться и с интересом разглядывала компанию, накрывая на стол, таская чашки-ложки и прочую посуду, а бдительная Михо первым же делом отправила мальчишек и Элеонору мыть руки, подгоняя некоторых пинками.

Когда все наконец расселись, мадемуазель Винсмок, наряженная в парадный чистый фартучек и колпак, с видом заправского шеф-повара стала разливать всем первое. У нее даже были наикрасивейшая фарфоровая супница и фирменный половник с фамильным вензелем на ручке. Под приятным впечатлением от подобной картины были все. Михо даже почувствовала себя настоящей баронессой на званом обеде.

Обед удался на славу. Вся команда дружно признала, что давно так вкусно не ела, некоторые заверили, что вообще так ни разу в жизни. Ну а десерт оказался выше всяких похвал! Разумеется, Анетт не преминула похвалиться своим непосредственным участием в его приготовлении, хотя в основном авторство принадлежало ее матери.

Луси увлеченно отдавал должное пирожным мадам Винсмок вместе с Элеонорой, так что из кавалеров свободными оставались только братья Ророноа. Анетт попыталась с ними пококетничать, но мальчишки со смешными ежиками зеленоватых волос не обратили на это особого внимания. Зато обратил Санджи. Бурное воображение уже нарисовало ему ужасную перспективу возможного родства с Маримо, и господин Винсмок поспешил после трапезы отправить единственную ненаглядную дочурку общаться с девочками. Михо и Канна жутко обрадовались тому, что у них появится еще одна подружка-сверстница, ведь с Оливией, которая по праву старшинства прохладно поглядывала на них сверху вниз, каши не сваришь.

Хозяйская дочка за обедом уже успела перезнакомиться со всеми ребятами, ее мать была рада, что у девочки появились новые друзья, а отец думал о том, что как же здорово, что милашка Оливия пошла внешностью и чувством стиля в мать, восхитительную Робин-чан, а не в их странного плотника, а очаровашка Михо и вовсе точная копия Нами-сван! Санджи, растянувшись в обаятельнейшей улыбке, склонился к девочке и промурлыкал:

— Как там мамуля? Наша прекрасная Нами-сван…

— Кхм, — кашлянула Жанетт, взгляд которой не предвещал супругу ничего хорошего. Тут Санджи понял, что засветился.

— Все отлично, — засмеялась Михо и побежала к подружкам. Несмотря на столь юный возраст, она вполне прекрасно понимала, чем так недовольна мадам Винсмок. К тому же она была в курсе, что Санджи-сан раньше был неравнодушен к ее матери. Однако это ее почему-то ну нисколечко не беспокоило, ей даже было его немного жаль, уж она-то свою мать прекрасно знала.

— Ты на нее очень похожа, — кинул господин Винсмок ей вслед, решив, что двум смертям все равно не бывать.

* * *

От новообретенных подруг Анетт тут же наслушалась об их приключениях вообще и далекоидущих планах по поискам новых в частности. Юная повариха, не бывавшая от дома далее, чем на расстояние, необходимое для посещения деда, двоюродных теток или дядюшки Зеффа (которого она, к слову сказать, тоже считала родным), куда наведывалась с кем-то из родителей, разумеется, тоже захотела отправиться в самостоятельное плавание. А если еще и с такими чудесными подружками, то это же просто прелесть! Она очень любила своих родителей и не хотела бы их оставлять, но ей так иногда хотелось пожить немного самостоятельно, чтобы никто не указывал, что и как ей делать…

Нетрудно догадаться, что жаждущая независимости Анетт, всерьез загорелась желанием махнуть в путешествие. Раз уж на такое отважилась робкая Канна, то ей и подавно не помешает. С мамой она могла договориться, а вот слишком опекающий отец представлял собой основную трудность.

Анетт подготовилась заранее, затеяв давить на все возможные и невозможные родительские слабости. Разумеется, сперва она посоветовалась с матерью, но та не сказала ничего определенного, ответив, что не против, если разрешит отец. Девочка собралась с духом и отправилась испытывать папину нервную систему. Она начала подъезжать издалека, строя самые круглые и выразительные глазки, на которые была способна, подлезая под локоть отцу. В конце концов она знала, что если сделать глаза покруглее, то папа тебе хоть луну с неба достанет.

— Папочка, а можно тебя кое о чем попросить? — Анетт изобразила самую очаровательную улыбку, от которой, по ее мнению, любого взрослого просто кондрашка могла хватить от умиления.

— Для тебя что угодно, моя лапушка, — Санджи растроганно обнял дочку.

— Все-превсе? — уточнила хитрюга.

— И что же ты хочешь, моя сладенькая?

— А ты правда-правда мне разрешишь? — хлопала мадмуазель Винсмок ресничками, трогательно заглядывая родителю в глаза.

— Ну конечно, мой эклерчик.

Девочка выдержала тактическую паузу, набрала воздуха и…

— Пап, а можно я отправлюсь с ребятами в путешествие? — неожиданно «оглушила» та родителя.

— Что?

— Ты же сам сказал, что разрешишь.

— Это не очень хорошая идея, мой пирожок, — ответил Санджи, начиная волноваться.

Анетт надула губки и захлюпала носом, прямо режа ножом по сердцу:

— Ну можно мне сплавать с девчонками? Ну пожалуйста! — она сделала еще более круглые глазки, если такое вообще было возможно. — Мы съездим к тете Михо в Кокояши и сразу обратно. Это же совсем рядом!

— Обсудим это позже, хорошо? — проворковал Санджи, а сам уже нервно набирал номер Ди Монки.

После не сильно продолжительного разговора по ден-ден муши, Жанетт застала мужа на крыльце в весьма взъерошенном состоянии. Господин Винсмок нервно курил, ворча:

— Черт бы побрал этого Френки и нашего капитана с их замечательными идеями!

— Дорогой, ты так и не бросил эту ужасную привычку, — вздохнула мадам Винсмок, выуживая у него изо рта сигарету.

— Я ни за что не отпущу Анетт, она же совсем крошка! — как-то умоляюще обратился Санджи к жене, выискивая у нее поддержки в данном вопросе.

— Но, милый, это ведь и вправду недалеко. Почти рукой подать. К тому же мы живем в Ист-Блю — самом спокойном из всех морей. Что может случиться?

— Вот об этом «что» я даже думать не могу! — трагически всплеснул руками повар.

— Ты преувеличиваешь, — спокойно ответила Жанетт. — Наша дочь очень благоразумная девочка. К тому же с ними Оливия, а она внушает доверие. И если уж они самостоятельно дошли сюда из Фууши, то уж до соседнего острова и подавно доплывут.

— Да, ты права, но… — Санджи тяжело вздохнул. Его отцовское сердце и опыт приключений подсказывали, что соседним островом дело не обойдется.

* * *

Господин Винсмок еще долго и отчаянно сопротивлялся, но его женщины безжалостно начали на него давить, пока тот наконец не согласился отпустить свою ненаглядную кровиночку с «подозрительной компанией» накамовских детишек.

Мать помогла Анетт собраться, та в качестве предметов первой необходимости (это она так считала) взяла кучу разной посуды и свой любимый поварской набор из разнокалиберных ножей, поварешек и прочего. У девчонок закралась надежда, что условия жизни на «Литтл Санни» в плане еды непременно улучшатся, пускай Анетт и не была пока настоящим поваром с уровнем умений как у взрослого. Они торжественно заверили ту, что будут всячески ей помогать. В конце концов, они же теперь друзья.

Сборы слегка затянулись: то Анетт было сложно выбрать, что с собой взять, то Луси и его сестренка чуток набедокурили в ресторане, желая попробовать еще что-нибудь вкусное, то Санджи никак не мог распрощаться с дочкой… Кончилось тем, что Жанетт пришлось взять дело в свои руки, отправив мужа работать, пока она с дочерью пакует вещички. Михо, Оливия и Канна помогали разносить заказы, коль та была занята. Мадам весьма непрозрачно намекнула дочери, что если та не поторопиться, то папа может и передумать ее отпускать, после чего Анетт уложилась буквально в пять минут со всем оставшимся добром и поспешила на «Литтл Санни».

Санджи рыдал крокодильими слезами, отпуская дочь в опасное плавание. И даже уверения Френки по ден-ден муши о том, что все будет просто супер, его ничуть не успокаивали. Его утешала жена, которая попеременно то махала платочком вслед уходящей в море дочери, то вытирала им нос супругу, горюющему у нее на плече.

Анетт в это время не скучала, она осваивалась на новой кухне, которая полностью была в ее распоряжении, с любопытством изучая шкафы и кладовки, восхищаясь тем, как здесь все продумано и уютно. С некоторыми особенностями готовки на корабле она уже была знакома и умела пользоваться такими вещами, как ограничители, не позволяющие посуде сваливаться с плиты во время качки. Отец, дед и дядюшка Зефф рассказывали не только много интересных историй и морских баек, но и курьезных случаев из камбузного быта, некоторые из которых были довольно опасны и не всегда хорошо заканчивались. Что ж, предупрежден, значит вооружен.

Для всех вещей начинающей поварихи тут нашлось идеальное место. Она уже просто боготворила строившего корабль господина Френки, который не забыл учесть рост и возможности детей, когда проектировал и изготавливал буквально каждый предмет. Так у Анетт не возникло совершенно никаких проблем с тем, чтобы доставать до плиты или дотягиваться до шкафа, а для самых маленьких членов экипажа, вроде Элеоноры, были предусмотрены специальные лесенки и подставки, как статичные, так и переносные и при этом, что удивительно, довольно легкие. Удобство, функциональность и полный порядок, что еще надо повару для счастья?

* * *

В первый же день плавания не обошлось без происшествий. То есть без первых разногласий со свежеприобретенными накама. Виной тому было сходное у Анетт с отцом качество (помимо любви к порядку и кулинарии): она порой была излишне эмоциональна и остро реагировала на некоторые вещи. Братья Ророноа, которые поначалу не обратили на нее никакого внимания, быстро смекнули, как же ту здорово подразнить. Прозвища нашлись тут же и градом посыпались на белокурую головенку мадемуазель Винсмок. Были там и Курчавые Бровки, и Пышечка, и Коровка, и Пирожок… Та в долгу не осталась и вынесла вердикт: «Брокколи-на-голове».

Гадкие братья продолжали дразнить Анетт, обзывая ту на разные лады, пока не получили законную профилактическую воспитательную затрещину от Михо и торжественное обещание от Оливии высадить их, таких неандертальцев, где-нибудь на необитаемом острове, если те сейчас же не извинятся и не прекратят. Анетт от себя добавила, что еще и без ужина их оставит, а Канна покивала с умным видом из солидарности. Элеонора начала бегать вокруг них с криками «мирись, мирись, мирись и больше не дерись». Без ужина оставаться как-то не хотелось, на необитаемый остров тоже не особо, так что близнецы тактически пошли на мировую. Все равно им уже надоело сегодня дразниться.

* * *

На следующее утро после своего отплытия Анетт решила порадовать общественность фирменной овсянкой по рецепту двоюродной тетушки Барбарис. Варилась она на воде с добавлением растительного масла, а перед подачей туда добавлялись мед и фрукты.

— Ч-что у нас на з-завтрак? — поинтересовалась Канна.

— Овсянка, — без задней мысли ответила Анетт. Она удивленно посмотрела на моментально скисшее личико подруги и как-то уже неуверенно добавила: — А еще чай и тосты с джемом. — Она на всякий случай еще разок попробовала свое варево, чтобы убедиться, что вышло прилично. Канна спохватилась:

— П-прости, я н-не х-хотела т-тебя об-бидеть, — она сразу начала волноваться. — Я п-прост-то…

— Не любишь овсянку? Ты, наверное, обычную не любишь, а эта по рецепту тетушки Барбарис, — мадемуазель Винсмок важно подняла кверху указательный палец, чтобы подчеркнуть разницу. — Еще ни один человек не отказывался от овсянки по ее рецепту.

— Н-ну я п-попробую… н-немного, — согласилась растерявшаяся Канна, не желавшая обидеть не только Анетт, но и ее тетушку Барбарис, и явно не рискуя стать первым человеком в истории, отказавшимся от овсянки по ее рецепту.

Тетушка не подвела: проголодавшаяся с утра ребятня смела все подчистую. Канна была сильно удивлена, она только что сделала невероятное открытие: оказывается, овсянка, действительно, может быть вкусной. Жаль, что ее мама не была знакома с этой замечательной тетушкой Барбарис.

* * *

Поскольку Анетт была еще весьма начинающим поваром, девочки охотно помогали ей готовить, как и обещали, даже Оливия. Однако с некоторыми блюдами та влегкую управлялась сама. А еще мадемуазель Винсмок любила экспериментировать. И ее кулинарные эксперименты не всегда заканчивались удачно. Первым обычно прибегал пробовать Луси. Однако мальчик унаследовал от отца невероятно крепкий желудок и ему все было нипочем. Близнецы были также всеядны и расстройством живота не страдали, но коварная повариха все же умудрилась им его организовать. Это была сладкая, пускай и не преднамеренная месть. Кто же знал, что молочный коктейль с огурцами и горчицей придется им не по вкусу?

Вскоре Анетт, Михо и Канна спелись в неразлучное девичье трио. Они время от времени исполняли роль чего-то вроде личного эскорта капитана. В местах высадки, отличающихся наличием цивилизации, Луси гордо шествовал, сопровождаемый своим девичником, с которым бегала и его сестра, вызывая смешки у детей и улыбки у взрослых.

Анетт с помощью выдающихся арифметических способностей юной баронессы де Гибралтар успешно составляла списки учета пополнения и расхода продуктов, а также затрат на них. Дочь Френки после этого стала расценивать повариху как еще более ценное пополнение команды. Теперь ей оставалось заниматься техобслуживанием и продолжать знакомить некоторых членов команды с уникальными возможностями корабля и имеющегося в запасе арсенала.

Близнецы уже вполне освоились с обязанностями матросов и автоматизированной системой управления парусами, а обучением капитана продолжала заниматься навигатор, так что наибольшую трудность сейчас представляла собой Канна. Назначенная снайпером команды, меткая, глазастая, но очень трусливая девочка не хотела пробовать ничего, кроме своих допотопных штучек вроде пращи или рогатки. Она просто до обморока боялась стрелять из пистолета, винтовки или, упаси Энеле, из лазерной пушки. Однако Оливия так этого оставлять не собиралась, ведь в случае необходимости вступления в бой ей обязательно нужна будет помощь канонира и уж явно не вооруженного рогаткой. Так что она подумывала насчет психологического тренинга, о котором читала в одной из маминых книг.

Несмотря на некоторые трения в коллективе и явные профессиональные недочеты путешественников, так или иначе команда потихоньку сплачивалась. За множеством мелких забот и интересных впечатлений ребята не заметили, как уже подошли совсем близко к Кокояши, месту, где жила тетя Михо.