Bungle in the Jungle: Harry Potter’s Adventures (гет)

1 сентября 1996 г., 12 часов по местному времени.

Что бы ты сделал, если бы тебе осталось жить только пять минут? Было бы интересно спросить у других, да? Ответы наверняка прозвучали бы по-разному. Возможно, самый распространенный гласил бы: «Окружу себя любимыми, родными и друзьями, чтобы сказать им последнее «прощай». Казалось бы, вполне удовлетворительный. А если у тебя нет любимых? Что, если родителей отняли так рано, что ты их даже не помнишь? Что, если тебя оставили с родственниками, которым совершенно безразлично, жив ты или мертв? Да они вообще предпочли бы, чтобы ты умер. Волнует ли это тебя? Кажется, да? Или все-таки нет?

С семьей всё понятно; настало время посмотреть, как обстоят дела на любовном фронте. Учитывая, что тебе лишь шестнадцать, у тебя не хватило времени завести несколько «возлюбленных». Свидание состоялось только одно, да и оно, если честно, прошло не так чтобы гладко. Нельзя не упомянуть ещё одну девушку, которой ты был просто сражен в начале лета, но с этим бедствием разберемся чуть позже. Она не считается — по крайней мере, сейчас. Наверное, были и другие возможности, которых ты даже не осознавал, но недостаток соответствующего воспитания и разные отвлекающие факторы помешали выгодно использовать эти самые возможности. Твоя жизнь, скажем так, «странная», но даже это слово не описывает понятие адекватно, а термин «причудливая» придает ей смешной оттенок, которого в ней вовсе не наблюдается. При описании своей жизни ты бы сказал, что в ней есть большая доля скуки, длинные периоды неопределенности и регулярные просверки абсолютного ужаса. Что ещё требуется потенциальному предмету твоей любви? И, несмотря на все эти радость и смех вокруг, тебя обвиняют в скверном характере и зацикленности. У тебя был крестный отец, который осветил твою жизнь подобно лучу солнца в пасмурный день. Теперь его нет. В одно из тех самых мгновений абсолютного ужаса, слишком часто случающихся в твоей жизни, его просто убили. Список людей, так или иначе приложивших руку к его смерти, звучит как «Кто есть кто» волшебной Великобритании. Кто-то зачитал завещание крестного и провел прекрасную службу. По крайней мере, тебе так сказали. Он оставил денег больше, чем тебе требуется — в банке, до которого ты никак не можешь добраться, — а также некую славную собственность. Во всяком случае, она должна быть славной. Как правило, ты остаешься в одном из не-таких-уж-славных домов.

Что ж, с семьей и любимыми разобрались. Остались друзья. Они ведь у всех есть, правда? Лучшие приятели? Люди, желающие поддержать тебя несмотря ни на что? В начале этого лета ты думал, что у тебя множество друзей. Однако на самом деле тебя окружали лишь «манипуляторы» и люди, желавшие использовать тебя для «всеобщего блага». Что, интересно, такого неправильного с «личным благом»? У тебя есть хранилище, полное денег, которое уже с третьего курса было бы «слишком опасно» посещать. Кто-то другой делает все покупки, потому что ходить по магазинам для тебя так же опасно, как и посещать банк. И сколько же у тебя денег? Банк ведь должен регулярно отчитываться? Учитывая, что большинство из этих регулярных мгновений ужаса случается в конце учебного года, разве не опаснее ходить в школу, чем делать покупки или посещать банк? Часто спрашиваешь себя: а не знакомо ли школьной медсестре твое тело лучше, чем тело её мужа, из-за того количества времени, которое вы проводите вместе? Воистину удивительно, что у вас ещё не было и намека на романтические отношения!

Но ты отклонился от темы, да? О чем это мы? Друзья! Точно! Несмотря ни на что, пара друзей у тебя ещё осталась.Один из них сейчас прямо напротив. Другой вернулся в Лондон, и, как ты надеешься, устраивает шоу. Они хорошие люди. Тот, что здесь, старше тебя, по меньшей мере, на несколько лет. Существует старое магловское присловье: «Важны не года, а пройденное вместе». Это ведь вполне применимо в твоем случае, да? Так что есть у тебя друг, которому ты не сможешь сказать прощай. Второй, вероятно, присоединится к тебе на пути к следующему великому приключению. (Стоит сказать, что ты уже на пороге этого самого приключения. Может быть, кто-то там объяснит, наконец, когда точно оно начинается и что значит «великое»?) Надеешься, что ничего подобного с ним не случится, хотя у него есть все эти друзья, семья и любимые, которых, похоже, недостаточно в твоей жизни. К тому же он прекрасный рассказчик, так что если и станет компаньоном в путешествии по дороге к загробной жизни, то вам точно будет весело. Ещё один — совершенно спятивший домовой эльф. Он, наверное, воспримет твою смерть тяжелее всех. Тебе бы не хотелось, чтобы он слишком уж сильно себе повредил, причем буквально. Твой последний друг — сова, по которой ты будешь скучать больше всего. Не было времени попрощаться с ней, но утешает тот факт, что она всеобщая любимица. О ней хорошо позаботятся, так что все будет в порядке.

В общем, это ответ на типичный вопрос о том, как бы ты хотел провести свои последние пять минут. Хотя когда твоя жизнь была типичной? Так что вместо уютной кровати, окруженной заботливыми людьми, и, может быть, солидной порции своего любимого мороженого, ты вынужден согласиться на восемь гоблинов, двух троллей из джунглей и пять других волшебников, вовлеченных в неблагодарный мартышкин труд, который, скорее всего, закончится общей смертью. На самом деле, прямо сейчас это восемь мышей, две очень больших собаки, четыре кота и орел. Глупо, правда? Тянет придушить человека, придумавшего этот идиотский план — пока ты не вспоминаешь, что именно тебя-то и осенило этой невероятно чокнутой идеей. Может, стоит съесть лимонную дольку? Именно это он бы и посоветовал. А ты мог бы посоветовать ему, куда следует засунуть его проклятые лимонные дольки — есть у тебя несколько неплохих предложений в плане анатомии, — но это подпортит их вкус.

Остановившись на миг, думаешь обо всех своих однокурсниках в старом добром курятнике-Хогвартсе, где общественное мнение меняется со скоростью флюгера. В одно мгновение на тебя показывают пальцем и шепчутся, в другое — подлизываются — «эй-мы-никогда-на-самом-деле-не-верили-этой-чуши-про-тебя». Это только до следующего школьного кризиса, который ещё раз неизбежно перевернет всё с ног на голову. «Нелепо», — думаешь ты. — «При разнице во времени, прямо сейчас все должны быть где-то по дороге с поезда на банкет». Размышляешь, что сказала бы шляпа, увидь она тебя сейчас. Сочла бы твой план достойным Равенкло? Достаточно хитрым для Слизерина? Глупым для Гриффиндора? Жаль, что Хельга не может и вправду воскреснуть и по какой-то причине на сей раз зачислить тебя к себе. Может, Запретный лес в этом году не настолько уж и запретный? Удивительно, но вы попадали туда каждый год. Ты оставил им немного волос — может, они подхватят эстафету? Возможно, один очень шумный, раздражающий и завистливый бывший лучший друг планирует сойтись с мисс «Не смей коверкать моё имя!», пока они окончательно не разочаруются в твоем возвращении. Заметят ли люди, что ты внезапно стал таким неуклюжим?

Ты ненавидишь большую часть средств волшебного передвижения, и этот не исключение. Подобный способ не предназначался для высокоразвитых существ, поэтому никто и не подумал о комфорте тварей. Хотя полет — прекрасен. Отличная метла, гиппогриф или фестрал — великолепный способ путешествовать. И почему в Великобритании запрещены волшебные ковры? У тебя есть замечательная метла, подарок крестного. Как и сову, взять её с собой возможности не было. Ты думаешь, что кто-то из твоих так называемых друзей будет ею пользоваться — или тот шумный тип, или одна из претенденток на роль твоей девушки. На самом деле, это даже не имеет значения. Сосредотачиваешься на бегущих мыслях, пытаясь не думать, насколько выбивает из колеи такой вид передвижения. В конце концов, ты привык к неудобствам. Этот термин фактически описывает твою жизнь с двухлетнего возраста. Иногда ты спрашиваешь себя, а не посмеет ли Вернон в один прекрасный день попытаться потребовать почести за «закалку маленького мерзавца».

В конце концов, путешествие закончено. Надеешься, такого больше не случится. Часы официально отсчитывают последние пять минут в твоей жизни. К счастью, когда ты возвращаешься к своей человеческой форме, чары пузыря все еще держатся. Это хорошо по двум причинам: во-первых, вы понятия не имеете, насколько здесь «хорош» для дыхания воздух, и, во-вторых, волшебный город находится на склоне горы, и он полон мертвецов, так что вряд ли местный аромат вызовет твое восхищение.

Итак, ты здесь, внутри того, что когда-то было Волшебным Банком Южной Америки. Быстро оглядевшесь по сторонам, определяешь, что в округе ползает множество дохлых тварей. Они начинают к тебе подбираться, но ты ведь волшебник, так? У волшебников есть куча способов разобраться с ходячими мертвецами. Великолепно в таких обстоятельствах должен сработать огонь, но есть одна ма-аленькая досадная проблемка — окружающий тебя воздух. Значит, это — последнее средство спасения. Стандартные атакующие заклятья работают замечательно, но мертвецов вокруг просто невероятное количество, и, кажется, с каждой секундой их становится все больше и больше. Так что же сделает умный волшебник в данном случае? Дробовик — о да, дробовик! В частности, Моссберг 590, который ты пытался освоить последние три дня. Сначала вы пробовали использовать АК-47, но это прошло не так гладко, да? Самый молодой ловец столетия так и не смог овладеть мастерством замены магазина, и просто не поддается описанию, как он прожигал патроны. А вот дробовик прекрасен, особенно когда тебе показали, как же его держать и не получать при этом чудовищные ушибы на груди и плече. Чары снижения веса значительно облегчают управление. У него девять выстрелов, похожих на небольшие разрушающие редукто. Добавь чуть-чуть волшебства, связанного с коробкой боеприпасов у твоих ног, и результат — сто пятьдесят девять маленьких разрушающих заклинаний с собой. У Гарри есть ружье. А вот и целая уйма инфери.

Как только начинается стрельба и следующий раунд в действии, тебя поражает ирония ситуации: происходи это в Англии, увлеченный магловскими предметами и ослепленный своей страстью отец твоих друзей вынужден был бы арестовать тебя за «неправильное использование магловского артефакта». Ты мог бы поспорить, что предмет для этого и предназначен, а магия всего лишь помогает поднять его на более высокий уровень. Как такое можно назвать неправильным использованием? Творческим, эффективным или инновационным — это да. При выстреле оружие не издает ни звука. Замечательная это штука, волшебство. Ты не останавливаешься полюбоваться своей работой. Происходящее очень похоже на ту самую игру, Doom 2, в которую бесконечно играл кузен на своем компьютере. К сожалению, у тебя нет автоматической пушки. Вот это была бы забава!

Трансформация смягчается, и к игре присоединяются остальные. Тролль работает огромными шипастыми дубинками. Прямо сейчас перед вами — новый, улучшенный образец с увеличенными шипами! Гоблины вооружены модифицированными девятимиллиметровыми револьверами, держат их как винтовки в своих крошечных ручках. Улучаешь минутку поразмышлять о гоблинах как о расе. Их мучают, унижают, ими помыкают, и ожидается, что те никогда не поднимутся на следующую ступень развития. По правде говоря, они — это ты. Неудивительно, что гоблины тебе нравятся. Сколько бы этот скучный призрак о них не жужжал, волшебники просто не понимают, почему примерно каждые лет пятьдесят угнетенные восстают и пытаются сбросить хомут своих так называемых хозяев. Это задевает знакомую струнку; ты инстинктивно их понимаешь. Вряд ли можно сказать, что они умеют разумно вести себя за столом, но у тебя вдруг возникает мысль: может, Джеймс и Лилия так и не смогли завести детей, а вместо этого просто взяли ребенка гоблина и преобразовали его? Будь тебе точно не известно обратное, можно было бы предположить, что ты — гоблин с анимагической формой человека-волшебника. Вы прекрасно посмеялись, когда старик-гоблин, помогавший организовать вашу веселую танцевальную вечеринку, разъяснил перевод данного тебе гоблинами имени — «Зеленоглазый шрамоголов». Малфой ведь все время тебя так называет — может, он тоже гоблин?

Ух ты! Размышляешь о Малфое, взрывая округу дробовиком. Совпадение? Вряд ли. Всем этим бездушным оболочкам очень бы пошли покрытые гелем волосы и высокомерная улыбочка. Тогда уничтожать их было бы намного проще. Черт! Вряд ли стоило это видеть. Одному из них, тому, которому ты только что снес голову, не исполнилось ещё и десяти! Отвратительно! Хуже того, ты, похоже, совершенно не продвигаешься — даже со всей своей огневой мощью. Пытаешься помочь очистить дорогу двум троллям — добраться ко входу, где они могут заблокировать дверь. Им не удается продвинуться далеко!

Тролли из джунглей всего лишь в два раза больше тебя. Однако они гораздо умнее горных, которые водятся в Англии. Тот, что слева от тебя — Хак, а тот, что справа — Глург. С Хаком ты ладишь лучше. Глург смеется как гиена, и это действует на нервы. Ты провел вчера минут двадцать, играя с Хаком в камень, ножницы и бумагу. Обычно тот выбирает камень, хотя в конце он прекрасно менял предметы. Жаль, что когда-то ты называл троллями Крэбба и Гойла, потому что Хак действительно забавный тип. К тому же это оскорбительно для троллей.

Проходит минута, и Глург падает. Похоронен под массой ходячей плоти. Твою мать! Пытаешься продвинуться вперед и разгрести кучу хоть немного, чтобы дать троллю шанс. Двое гоблинов пытаются помочь. Напрасно, Глурга вы потеряли. Одно радует — возможно, его кровь привлечет инфери, двигающихся в твоем направлении. Переключаешь внимание от Глурга к Хаку, пытаясь помочь ему пробраться дальше. Он проходит то, что когда-то было стойкой кассира; та защищает весь его левый бок. Наблюдаешь, как дубинка изнуряюще летает вокруг по широкой дуге, пока ты стараешься защитить его с фланга. Проклятье! Оба работавших с тобой гоблина теперь мертвы. Для лучшего обзора прыгаешь на стойку и продолжаешь стрелять, когда их безжизненные руки тянутся к тебе.

— Не останавливайся, Хак! — кричишь ты, но чары пузыря глушат твой голос. Оглядываешься в помещении. Быстрый осмотр говорит, что боевые маги уже опустошили свои магазины, используя АК-47, и теперь выплескивают огневую магию.

Две с половиной минуты спустя существа становятся отчаянней. Ещё два гоблина мертвы, и Глург прекратил двигаться. Ты — единственный, кто до сих пор стреляет из оружия. Все остальные перешли на палочки. Магия, кажется, позволяет перевернуть ситуацию в вашу пользу, но они быстро опустошат свои запасы, а ведь даже мертвые могут усвоить способ повреждения чар. Женщина — ликвидатор заклятий — впадает в панику и пытается использовать против них огонь. К счастью, вы не взрываетесь. Все волновались о «накоплении метана»… К сожалению, похоже, эти инфери почему-то не в курсе, что огонь должен был их отогнать. Двигаясь несколько впереди Хака, ты пытаешься отвлечь инфери, замедляющих его путь. Это срабатывает, однако теперь ты вынужден уклоняться от всё большего и большего количества рук, пробующих спихнуть тебя вниз. Да здравствует сила, приобретенная на квиддичных тренировках и всем этом изнурительном физическом обучении с твоими друзьями, боевыми магами.

Проходит ещё минута, и когда ты давишь курок Моссберга, в ответ — тишина. Сердце замирает. Нужно пройти ещё по крайней мере футов двадцать. У Хака нет ни единого шанса прорваться к выходу — проклятый Гринготс и их двери! Невозможно использовать colloportus и выбить их, о нет, господа! Двери защищены от заклинаний! Нужно выбивать вручную. Прекрасно — в конце концов, когда увидишь родителей и крестного, можешь смело расписывать, что ты умер в бою.

С этой бодрой мыслью в голове отбрасываешь дробовик и вытаскиваешь свою одиннадцатидюймовую палочку из остролиста с сердцевиной из пера феникса — полезна для волшебства широкого диапазона и ставит в тупик Темных Лордов. Начинаешь бросать заклятья с такой скоростью, на которую только способен. Большинство из использованных проклятий ты не знал ещё два месяца назад. Ничего себе, ну и прогресс за два месяца! Кидаешь и «цепочку заклинаний» — кое-что, чему не учат в так называемом «самом прекрасном волшебном заведении Европы». Интересно, а изучают ли её в Дурмштанге или Боббатоне?

Искусство цепочки заклинаний — это, фактически, серия последовательных заклинаний, при которой движения палочки при создании одного частично выплетают следующее. Ты надеешься, что авроров всё-таки этому учат! Сокращается время броска. Как у дробовика, успех цепочки заклинаний зависит от темпа огня. Если ты урезаешь полсекунды заклинания, а три секунды уходят на сплетение в среднем, то за тридцать секунд создается не десять заклинаний, а двенадцать. Получившиеся два добавочных иногда означают жизнь или смерть. Ещё ты учишь проклятия на других языках. Это позволяет скинуть слог там или здесь, и — вуаля! — вот у тебя за тридцать секунд уже не двенадцать, а четырнадцать заклинаний. Для разных целей нужны разные цепочки. Прямо сейчас ты используешь свою самую разрушительную. Это — пять проклятий, повторяющихся снова и снова; ни одно из них не является защитным.

Чувствуешь, как сквозь твое тело проходит волна волшебства. Костелом, разрубающее, разрушающее, отталкивающее, второе разрубающее, и назад к костелому. Тянущиеся к тебе руки исчезли. Начинаешь быстро расчищать путь для заблокированного тролля.

— Быстрее, Хак! — думаешь ты, пока палочка смазывается в движении, повторяя цепочку снова и снова. Погружаешься в творение. Вместе с потоком волшебства приходит невероятное возбуждение. Эйфория, но скоро ты устанешь. Это наступит внезапно и приведет к катастрофе. Наступит магическое истощение. Вкладываешь в свои заклинания, сколько есть сил. Видишь, как твое разрушающее проклятье пролетает сквозь головы двух инфери? Заботит ли тебя, что второе разрубающее наносит намного больше ущерба, чем, как ты думал, вообще в принципе возможно? Заметил ли ты излучаемою тобой ауру силы, пока пробивал Хаку дорогу? Нет. Все, что имеет значение, — тролль должен пробрался к двери. Всё зависит от того, сумеет ли тролль добраться! Твое отталкивающее заклинание относит трех инфери назад. Ты достиг конца стойки. Окровавленный и полный решимости Хак проходит мимо. Спрыгиваешь позади него и продолжаешь кастовать заклинания. Ты потерял счет числу звеньев — с каждой новой цепочкой начинаешь счет заново. Хак сражается за каждый шаг, скорость его дубинки намного ниже, чем вначале. Сосредотачиваешься на сметение с его пути препятствий и защите от трупов в лобби, пока тролль пытается очистить дверной проем. Сколько же это длится? Он очистил одну створку! На периферии твоего зрения сгущается темнота. Уже скоро. Падаешь на колено и, повернувшись, стреляешь свое отбрасывающее между ног Хака. Он захлопывает вторую створку и роняет поперек блокирующий засов. Стреляешь, а темнота в это время плотнеет. Приглушенный стук мертвых рук по двери банка гипнотизирует. Нужно остановиться. Хак поймет. Остальные — тоже. С трудом чувствуешь руку; качаешься на колене и падаешь на холодный камень. Тем не менее, удается бросить ещё одно целое звено. Единственное, что удерживает палочку в руке — она просто не в силах разжаться. Всё закончено. Глаза могут открыться, но темнота — это всё, что сейчас перед твоим взором. Тебя будут счастливы видеть или разругают за провал? Не важно, скоро узнаешь. Где-то вдали слышишь слабые голоса. Как рядом с аркой в Отделе Тайн. Ты не в состоянии разобрать всё, что они говорят.

— … проклятье, не могу в это поверить!

— … видимая аура! В жизни не встречал…

— Помоги перевернуть его. Ему нужно…

— … палочка такая горячая, что обожгла мою ладонь, черт побери! Должно быть, припеклась к его коже! Дай мне противоожоговую мазь из сумки!

Чувствуешь холодную жидкость во рту. Твою ж..! Видимо, в загробной жизни такие же невкусные зелья.

— Не слишком много! Он подавится!

Руки переносят тебя и сажают у стены. В рот вливают ещё дозу этого омерзительного зелья. Неприятно? Снова соскальзываешь в темноту.

Намного позднее все начинает проясняться. Ты снова в состоянии видеть расплывчатые силуэты. Руки как свинцовые, но они чуть-чуть двигаются. Губы шевелятся, и ты пытаешься задать вежливый вопрос: «Извините, может, кто-то из вас всё-таки скажет мне, что происходит?» Вместо этого ты слышишь свой стон. Звучит так по-девчачьи! Как неловко. Один из смутных силуэтов придвигается ближе. Видишь часть лица и рыжие волосы.

— Добро пожаловать обратно в мир живых, Гарри, — говорит рыжий.

— Рон, не хочу вставать, так устал. Не квиддич. Не сегодня! — ворчишь.

— Это не Рон, Гарри. Это я, Билл, — нежно произносит он. Он бормочет что-то ещё расплывчатым силуэтам, что звучит похожим на «шок» и «выйти из него».

— Точно, — бормочешь, в то время как в твоей голове объединяются несколько последовательных мыслей. — Рон — отвратительный вероломный предатель. Извини, Билл.

— Всё в порядке, Гарри. Просто сиди и расслабляйся.

— Ещё пять минут — просто дай мне ещё пять минут, — бормочешь ты, и тут тебя снова накрывает темнота. Ты проваливаешься в бессознательное состояние, зная, что, за исключением четырех гоблинов, чьи имена ты так и не удосужился узнать, и особо раздражающего тролля из джунглей по имени Глург, у всех остальных всё-таки есть эти пять минут жизни.