nordwind

#ГП #язык #длиннопост #переводческое (не мое)
Когда-то в комментариях к этому посту всплыло обсуждение слова witch — точнее, связанных с ним переводческих сложностей.
Так что ниже — небольшой обзор этой лексико-семантической группы на примере Поттерианы: оригинал и перевод «Росмэн».

Проблема в том, что эмотивные характеристики лексем в разных языках не совпадают. Например:
Русско-английские словари дают в основном следующий спектр соответствий:
Для мужчины —
• маг: magician, mage, wizard, sorcerer, magus, warlock
• волхв: magus, magician, wise man
• кудесник: wizard, sorcerer, magician
• колдун: magician, sorcerer, wizard, warlock, enchanter, necromancer
• волшебник: magician, sorcerer, mage, enchanter, warlock, conjurer, wizard
• заклинатель: caster, charmer
• чародей: wizard, sorcerer, magician, enchanter, charmer, necromancer, conjurer, conjuror, warlock
Наиболее универсальные (нейтральные) лексемы — magician (6 случаев), wizard и sorcerer (по 5).

Для женщины —
• волшебница: sorceress, enchantress, witch, magician
• колдунья: witch, sorceress, enchantress, sorcerer
• чародейка: enchantress, sorceress, witch
• ведунья: witch
• ведьма: witch, sorceress (колдунья); hag, harridan (карга); beldam (старая карга); helicat, vixen (мегера)
Наиболее универсальная (нейтральная) лексема — witch. Для переносного значения русского слова «ведьма» существуют дополнительные лексемы.

Особенно заметно расхождение английских и русских коннотаций в употрeблении слова «ведьма». В переводных (и не только) фанфиках оно нередко режет глаз.
В русском языке нет идеально подходящего нейтрального слова, которым можно было бы перевести «witch». Ближе всего — «волшебница», по тем же причинам, которые указаны выше в случае со словом «wizard».
Несмотря на почтенную этимологию слова «ведьма», словарь С.И.Ожегова определяет ведьму как «злую волшебницу»; словарь Д.Н.Ушакова — как женщину, «знающуюся с нечистой силой»; словарь мифологии М.Б.Ладыгина уточняет: «от обычных колдуний ведьма отличается тем, что вступает в непосредственный союз с дьяволом».
Вдобавок это слово отягощено переносным значением: «карга, мегера, злобная баба». Часто — старая и уродливая, если специально не оговорено обратное. (В английском языке это переносное значение более или менее стерлось уже к концу XVI века.)
Вот и дорогой Николай Васильич по этому поводу не мог не приколоться:
Да и позже:
Расхождение коннотаций заметно и в научной литературе. Из предисловия к монографии по истории магии:
Минутка статистики. Из Национального корпуса русского языка, где представлено 4606 примеров на узус слова «ведьма», от XVIII века до текущего года, видно, что эмоционально-экспрессивные коллокаты (≈ контекстуальная и ассоциативная связанность) при нем маркированы негативно.
Ср. значимые показатели нормализованной коллокации LogDice для слов «ведьма» и нейтрально окрашенных «волшебница / волшебник»:
• Ведьма — чертовка (8,59), злющий (8,54), проклятый (8,08), чёртов (7,86), старый (7,70), чёрт (7,17), злой (7,08), дьявол (7,06), старуха (6,70), страшный (6,21), зло (5,85), мертвый (5,69)
• Волшебница — злой (7,65), добрый (6,69), прекрасный (5,40), великий (4,84), любить (4,27)
• Волшебник — злой (7,91), мудрец (7,79), добрый (7,24), могучий (6,69), великий (5,97), старый (5,11)

А теперь статистика словоупотрeбления в оригинале ГП и в переводе «Росмэн».
Как известно, на переправе кони поменялись: первую половину цикла переводила команда (семинар) М.Литвиновой, вторую (начиная с 5-го тома) — профессиональные переводчики.
Соотношение по отдельным книгам: (число страниц) / witch (оригинал) / ведьма (перевод). (Стоит еще заметить, что «ведьме» не всегда соответствует в оригинале именно «witch»: иногда так переводится слово «hag» и его контекстуальные синонимы.)
• (397) ФК: 18 / 3
• (479) ТК: 43 / 12
• (511) УА: 61 / 27
• (667) КО: 91 / 18
*Итого: 213 / 60 = 28,17% случаев
• (825) ОФ: 117 / 9
• (668) ПП: 43 / 2
• (637) ДС: 70 / 4
*Итого: 230 / 15 = 6,52% случаев
Таким образом, после смены начинающих переводчиков на профессиональных в последних трех книгах слово «ведьма» появляется в 4,3 раза реже, хотя частота словоупотрeблений «witch» в оригинале не изменилась (в среднем 1 слово на каждые 10 страниц).
Средний результат — 443 / 75: слово «ведьма» использовано в русском переводе только в 16,9% случаев, причем в повторяющихся или однотипных контекстах.
Чаще всего — 128 раз — witch переводится как «волшебница» (28,9%), 69 раз — как «колдунья» (15,6 %). И совсем уже редко: 10 раз — «ведунья» (2,3%) и 6 раз — «чародейка» (1,4%).
Получается довольно интересная картина: примерно в 35% случаев слово witch остается вообще без перевода!
Когда же в переводе появляется «ведьма», и что там с остальными случаями?

1.
Прежде всего определение «ведьма» служит указанием на принадлежность к отрицательным персонажам / «силам тьмы».
А это беглецы из Азкабана (речь о Беллатрикс):
Интересно, что применительно к отрицательным персонажам определение «ведьма» может возникнуть в русском переводе даже независимо от оригинала! Например, Рита Скитер так названа не только при первом появлении, но и при последующих:
Негативное отношение может передаваться одинаково при помощи слов «ведьма», «карга», в отдельных случаях — «колдунья». Они используются для перевода как слова «witch», так и его контекстуальных синонимов «hag», «evil woman»:
Здесь перевод явно подразумевает характер Амбридж, а не ее принадлежность к миру магов.

2.
Слово «ведьма» отражает взгляд невежественных «простецов», которые боятся и ненавидят магов:
Аберфорт говорит о магглах, мучивших Ариану:
Петунья тоже использует по отношению к сестре слова «witch» и «freak» как синонимы:
Но ни одна сколько-нибудь заметная положительная героиня не называется «ведьмой» в дискурсе повествователя и близких к нему персонажей.
Ср: в устах Хагрида «witch» по отношению к той же Лили переводится иначе, чем в устах Петуньи:
Ср. также: когда Риддл злобствует на своего отца, переводчик выбирает для «witch» не слово «ведьма», а более нейтральное — «колдунья», потому что иначе у русского читателя возникает ощущение, будто тот бросил жену из-за ее скверного нрава:
Или:
Аналогично — здесь слово вообще пропущено:

3.
В качестве стилистически нейтрального слово «ведьма» применяется:
а) в наименованиях: «The Salem Witches» — «Салемские ведьмы», «Welcomewitch» — «Привет-ведьма», «Witch Weekly» — «Ведьмин досуг» и «Магический Еженедельник» («The Weird Sisters» переведено как «Ведуньи»);
б) в отношении эпизодических либо массовых персонажей — используется нерелевантно, наряду со словами «волшебница», «колдунья», «ведунья», реже — «чародейка» или «ворожея»:

4.
Другие случаи оценочного применения разнообразных вариантов перевода для witch.
Слово «колдунья» применительно к положительным женским персонажам первого плана встречается редко, в особых случаях:
Очевидно, слово «волшебница» как характеристика 13-летней девочки показалось переводчику слишком обязывающим. Ср.:
То же — о маленькой Лили:
Тут обида — показатель типично «маггловской» реакции.
В целом «колдун» обладает как бы меньшим статусом, чем «волшебник»:
Ср.:

Ср. также сходные статусные значения этих слов в «Волшебнике Земноморья» У. Ле Гуин:

Так же Макгонагалл, Стeбль, Граббли-Дёрг и прочие профессора-женщины при первом появлении, когда о них еще ничего не известно, в переводе представлены как «колдуньи» и «ведуньи»; впоследствии же они именуются исключительно «волшебницами»:
С полом персонажа переводчик это не связывает: так же при первом появлении представлен, например, и Кингсли. (Вообще слово «колдун» появляется в тех же контекстах, что и «колдунья».)
А вот по отношению к отрицательному персонажу — Беллатрикс — перевод на всем протяжении сохраняет определение «колдунья», даже там, где в оригинале речь идет просто о «женщине»:
Безусловно, Беллатрикс — сильная волшебница, так что тут выбор слова «колдунья» получает скорее эмоционально негативную нагрузку.
Слово «колдуны» использовано и для перевода отзыва злобствующего Вернона о родителях Гарри — Вернон вообще избегает упоминать о магии и выбирает слово со значением «ненормальной инаковости» (в фанфиках Дурсли обычно говорят об «уродстве»):
А здесь переводчик четко разграничил наименования в соответствии с ролью участников поединка «темных» и «светлых» сил:
Интересен также случай с суровой Августой Лонгботтом: персонаж положительный, но вызывает настоятельную необходимость отделить «профессиональные» коннотации слова witch от оценочных:
Если бы Невилл назвал свою бабушку «ведьмой», по-русски это образовало бы совершенно иной смысл высказывания, учитывая воспитательные методы Августы.
Когда имеются в виду именно эти методы, по тем же соображениям выбран все-таки более мягкий вариант перевода:
(Назвать Августу по-русски «страшной ведьмой» оказалось бы явным перебором…)
Есть и другие случаи, когда перевод witch как «ведьма» был бы неудачным выбором:
Здесь выбор слова «волшебница» подчеркивает высокий статус магических способностей в глазах молодого Тома Риддла.
А тут — чувствительность, неуместную в комплексе представлений о «ведьме»:

5.
Некоторые обходные пути.
Иногда к слову «ведьма» переводчик присоединяет уточнения, нейтрализующие ненужные негативные коннотации:
И наконец, часто слово witch из перевода вообще исчезает. Это и есть та крупная недостача в 35%, которая обнаруживается при сравнении числа словоупотрeблений в английском оригинале и русском переводе.
Для этого могут использоваться обобщения, без «гендерных» уточнений:
Если ситуация не подразумевает использования специальных магических талантов, в дело идут нейтральные «заместительные» (контекстуальные синонимы):
В таких случаях персонажи часто обозначаются через возраст, пол, внешность, статус и т. п.:

Наконец, там, где из контекста ясно, о ком идет речь, слово может замещаться местоимениями, местоименными наречиями или описательными конструкциями:

В общем, переводчики крутятся как могут, чтобы избежать ненужных ассоциаций.
Между тем у Роулинг дамы магического мира в подавляющем большинстве случаев именуются нейтральным английским witch. Около 10 раз используется hag и 1 раз — sorceress. При этом слово hag — почти исключительно оценочное.
Сириус — портрету матери:

Заодно пара слов о мужских персонажах. Тут разнообразия немногим больше. У Роулинг абсолютно преобладает слово wizard.
Изредка используются также sorcerer и warlock (примерно раз по 10 каждое). При этом слово «волшебник» для их перевода практически не употрeбляется:
А вот тут у Роулинг есть тонкое различие, которое в переводе отражено не полностью: если Риддл — the greatest sorcerer, то Дамблдор — the greatest wizard.
Возможно, тут сыграла роль неугасшая этимология: wizard < wise, «мудрый» — значение «тот, кто обладает магической силой» отчетливо проявилось только в середине XVI века, когда различие между философией и магией размылось. Дамблдор у Роулинг — типичный «мудрец», чего никак не скажешь о Риддле: sorcerer ← cтарофранц. sorcier, «предсказатель судьбы по жребию; колдун». В общем, Риддл (в отличие от Дамблдора) — из тех, кто делает ставку на «технические возможности», приправленные верой в судьбу:
(Собственно, повтор тут можно было бы и вовсе опустить: «величайший — это Альбус Дамблдор».)
Контексты использования слова warlock (этимологический словарь определяет его как «male equivalent of a witch») — нейтральные; оно относится к абстрактным множествам или эпизодическим персонажам и переводится по-разному, чаще — как «колдун»:

В общем, такая статистика. Выводов не будет, потому что тут всякий автор / переводчик / читатель решает за себя.
Просто под конец забавная подробность из читательских самонаблюдений по поводу… ну, хотя бы фанфиковой Гермионы.
Ее часто называют «ведьмой», даже в ситуациях, когда речь идет не о колдовских способностях, а о чисто человеческих качествах и проявлениях: «выдающаяся ведьма» (довольно двусмысленно звучит), «отзывчивая ведьма» (уже почти оксюморон) и т. п. Хотя в первом случае Гермиону естественнее было бы назвать выдающейся или талантливой волшебницей, а во втором — и вовсе отзывчивой девушкой. Если, конечно, не считать, будто отзывчивость — это некое чисто магическое свойство.
И получается, что Гарри и Рон — волшебники (даже колдунами их никто не называет), а Гермиона — ведьма!
А уж когда герой-любовник «впивается страстным поцелуем в губы молодой ведьмы», то поневоле заподозришь, что дело нечисто и без Амортенции тут не обошлось (к чему бы еще могло быть это напоминание?)
Читаешь-читаешь, как ее ведьмой честят, бедолагу, и сначала сочувствуешь. Но капля камень точит (нейролингвистическое программирование, факт!), и в конце концов начинаешь подумывать: а ведь и правда, характерец-то у девушки… во все дырки лезет, всеми командует, всё-то она лучше всех знает… и бедный же будет Рон / Гарри / Драко / Снейп / любой НМП с такой женой-ведьмой!
Вот где дискриминация — куда там всяким «феминитивам».
Да не одна Гермиона. Вот фразочка — о Макгонагалл, между прочим:
«Старая ведьма сделала выговор Мародерам».
То ли это «мародеры» на своего декана так окрысились, то ли автор? А может, автор и вовсе ничего плохого про Минерву сказать не хотел — и «old witch» здесь всего-навсего «пожилая волшебница»? Вот и пойми тут.
В любом случае, как говорится, осадочек-то остался…

#ГП и #цветы_реала
Уж 20 лет прошло, как valley начала публиковать свою трилогию, в финале которой героические «взломщики» раскрутили успешный бизнес в мире маггловских компьютерных игр.
А на днях заглянула я в аптеку, и вдруг меня осенило. Мерлин милостивый, они ведь уже и в фармацевтику просочились!
Директор финансовый и директор технический.
Не на правах рекламы, ибо не пробовала. Но при случае попробую.
Все-таки бренд.

#ГП #фанфики #Снейп и другие #снэванс (дженогет)
«ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ»: тема судьбы и выбора в жанре AU
Среди преимуществ AU-сюжета — возможность прикинуть версии развития событий при заданных стартовых параметрах и отделить неизбежное, лежащее вне поля воздействия персонажей, от вариативного, определенного их личным выбором. На это завязано и одно из значений заглавия: «Если бы не ты».
Вводной частью фанфика (автор — Kot_Evett) является миди «Самый удачный день в жизни Северуса Снейпа». Это не приквел в строгом смысле слова, но там находится точка бифуркации роулинговского сюжета.
Он начинается с кошмарного видения, где события канона как бы разворачиваются обратно по временной оси: бросок огромной змеи, зеленые глаза Поттера — Дамблдор протягивает обугленную руку: «прошу тебя, Северус…», зеленая вспышка — крик Лили, смех Темного Лорда, еще одна зеленая вспышка… За этим кошмаром следует новый: «спрячьте ее… спрячьте их всех!» — «А что я получу взамен?» — а потом снова вспышка, и Дамблдор падает с Астрономической башни…
В «Если бы не ты» похожий кошмар посещает Лили. Но то, что видит она, уже зеркально развернуто в AU-будущее:
Что происходит между этими двумя видениями?

У фанфика сложная композиция. Две главные линии и три временных пласта: настоящее Снейпа, настоящее Лили (которое отстает от него на пару лет и постепенно нагоняет по ходу сюжета) — и прошлое их обоих. Прошлое привязано к линии Лили: она заперта дома с ребенком, переживает вынужденную изоляцию, распад брака и пытается осмыслить былое.
Такое построение позволяет показать, как по мере сближения временных потоков герои мучительно пробиваются навстречу друг другу с разных полюсов. Лили учится быть собой, а не той, кем ее (предположительно) желают видеть другие, Снейп — жить с этими «другими» и считаться с ними.
Очень важная — и общая для истории в целом — проблемная линия начинается внезапно: с монологов аврора Долиша. Он сначала нахваливает своего начальника, «орла» Муди, и ругает чистоплюя Шеклболта. А потом с не меньшим энтузиазмом превозносит второго в противовес первому: естественно, к тому времени начальником становится уже Шеклболт.
Выслуживание, лицемерие... Но даже в случае с эпизодическими персонажами не все так просто. Самый последний циник при случае может приукрасить свои мотивы. И даже очень принципиальный человек питает естественное желание социализироваться, быть принятым и одобряемым, хорошо устроиться в жизни… И на каждом шагу приходится решать: сколько и чем ты готов за эти блага заплатить, не потеряв себя самого.
Северус ни в чем не намерен полагаться на окружающих и даже склонен демонстративно идти против течения — особенно когда вынужденно приходит к заключению, что дружба и любовь не станут его уделом в жизни. Тем сильнее его желание доказать самому себе и миру, что он достоин многого; он хочет признания, причем ни перед кем не выслуживаясь и никому не угождая недобровольно. И в итоге принимает — от тех, кто догадался подкинуть ему эту приманку. Со всем известными последствиями.
Единственный вывод, который из этого удается сделать Мародерам, — «мало мы его учили, мало, его убить мало было, сволочь Пожирательскую!»
Ну, не получается у людей соотнести причины и следствия — что поделать. Такой вот склад мышления. Ненаучный, но обычно удобный. До поры до времени.
Похожий механизм в обществе срабатывает по отношению к целым социальным группам. Так объясняется, например, позиция, занятая в противостоянии сил оборотнями:
С Мародерами-то все понятно, но ведь и Снейп, который вроде бы умнее своих сверстников, тоже не хочет размышлять в невыигрышном для себя направлении: нашлись же люди, которые готовы принять его и оценить, открываются новые возможности; у этих людей — сильный харизматичный лидер… что может пойти не так?

У Лили жажда самоутверждения проявляет себя иначе. Она с самого начала испытывает отчаянную потребность быть «хорошей». Но что значит — «хороший»? Лили только ощущает, что это как-то связано с одобрением окружающих. С их признанием. Со способностью занять среди них видное (ЗАвидное?) место. Где во всем этом она сама, ее личные суждения и ее счастье — как-то ускользает из виду. И процесс запускается с самого первого шага Лили в ее прекрасном новом мире:
Эта приспособленческая тактика очень удачно идет в связке с талантом «искренне не замечать того, что может испортить картину мира». Беда в том, что, последовательно применяя этот талант, в результате однажды обнаруживаешь себя там, где ты ни в коем случае не хотел бы оказаться.
Рационализация, удобное и красивое объяснение не очень красивых решений, поддерживает конформизм и быстро расцветает двойными стандартами. Подстраиваясь под собственное окружение даже в таких мелочах, как планы на покупку модной заколки, Лили в то же время старается заставить Северуса порвать все отношения с теми, кто окружает его. И это при том, что его еще и травят Мародеры — и явно не собираются прекращать это занятие.
Лили не хочет даже слышать о Темных искусствах, не только что-то знать о них. Но без тени сомнения повторяет с чужих слов: ими занимаются только садисты и психопаты! Неважно, от кого и почему приятель вынужден обороняться своими заклинаниями: главное, заклинания «темные» (что бы это ни значило). Так что пусть перестанет общаться со своими слизеринцами (и защищаться от гриффиндорцев, видимо).
«Л — значит логика»? Не только. Просто корректировать собственную удобную картину мира труднее, чем помыкать влюбленным мальчиком.
В поисках ясных и однозначных «да или нет», которые уложились бы в ее представления, Лили оказывается в полностью иллюзорном мире и, блуждая среди призраков, созданных ее воображением, периодически натыкается на реальные вещи, которых в упор не видит. Ей остается только сокрушаться: «Каждый раз, когда я полагаю, что достигла дна собственной тупости, подо мной разверзается новая бездна».
Понятие «добра» незаметно замещается понятием «свои». А границы «своих» начинают подозрительно сужаться. Лили коробит от фразы Марлин, что Пожиратели даже не люди, а твари, которых нужно уничтожать, — и она вспоминает слова Розье: «Мы учимся с детенышами магглов, а ведь они даже не люди».
И она же спокойно говорит своей матери о кольце: «Магглы его не видят». И комментирует про себя: «Какое дурацкое выражение лица, Мерлин мой!»
А когда Лили пытается понять, почему ей с мужем не так уж хорошо в постели, выскакивает прекрасная фраза: «Мало ли что там пишут в тех брошюрках, может, у маггловских девушек другая физиология».
Как говорится, найди разницу. Впрочем, Лили ее не ищет. Не случайно из всей ментальной магии сразу у нее получается только знаменитая «формула Скарлетт»: «Я подумаю об этом завтра…»
Лили негодует на слизеринское двоедушие, но от истории с Визжащей Хижиной отделывается отлично усвоенной отмазкой: «Ради общего блага лучше просто сделать вид, что ничего и не было». То же самое — с Темной Удавкой. То же самое — с оборотнями: так-то они, конечно, темные твари, но если один из них — «наш», то…
Джейкоб Голдстайн «сдал» брата и его невесту. Зачем — непонятно, но это наверняка предательство: ведь он из «змеюшника»!
Лили возмущается помешанностью слизеринцев на престиже и статусе — но вот момент, когда переламывается ее неприязнь к Поттеру:
Со стороны Джеймса тоже не все однозначно. Конечно, Лили красива, обаятельна, и все такое. На нее запали минимум трое из четырех Мародеров — но… роль катализатора сыграло желание поставить на место «Нюниуса» плюс охотничий раж при виде нелегкой добычи. В общем, нечто похожее на переживания самой Лили: «Вот это и есть жизнь: азарт, свист ветра в ушах, и любой ценой отобрать-отобрать-отобрать…»
Но снитч важен, только когда победно поднимаешь его над головой. Потом можно положить крылатый мячик на место, в коробку. А вот куда девать с бою взятую жену (или мужа), когда поостынет победный кураж?
Третий из Мародеров — Питер — вдобавок завидует своим более успешным товарищам. А вот четвертый…
У Ремуса нет ни «отбирательского» инстинкта, ни желания насолить гаду-Снейпу. И он не находит ничего прикольного в мародерских измывательствах. Но пассивно при них присутствует. В отличие от остальных, не одобряя в душе происходящего. Тут даже ничего не спишешь на искреннее заблуждение.
Парадокс в том, что как-то активно защитить Снейпа, встать на его сторону Ремусу мешает именно то, что у них со Снейпом общего.
Он тоже ощущает себя изгоем.
Но ему повезло больше, чем Снейпу. Быстро нашлись хорошие, «правильные» люди, готовые его принять. И когда вопрос встает ребром — что важнее: отстаивать справедливость в собственном понимании, защищая чужого и неприятного человека, или допускать и терпеть несправедливость, чтобы не оказаться тоже в рядах отверженных… Подсознание услужливо переделывает эту формулировку в более красивую: «чтобы не предать дружбу».
В итоге Ремус выбирает очень жалкий и одновременно очень по-человечески понятный компромисс — жаться в сторонке и бормотать: да ладно, ребята, будет вам, да хватит уже…
И это снова возвращает к той же проблеме: адаптация в общество и цена, которую человек готов заплатить за право стать для кого-то «своим».
Автор не идет по простейшему пути и не показывает никого из них «плохим человеком». Даже Питер не выглядит картонным «предателем». Они просто обычные живые люди, с обычными и понятными устремлениями. И именно из-за этой узнаваемости вызывают раздражение и негодование (которого никогда не вызывает такой чистый символ зла, как Волдеморт): в них можно увидеть не только знакомых нам людей, но иногда, к сожалению, и себя самого…

Какие вещи при новом сюжетном раскладе остаются константами, а какие становятся переменными?
То, что творится в магической Британии и отражается в маггловском мире, — повсеместно и не привязано исключительно к Британии или исключительно к Европе. Черный маг по прозвищу Ветер Смерти в «израильских главах» романа — калька имени, присвоенного Волдемортом. (Для автора, кстати, это оказалось неожиданностью: по ее словам, то была чистая «игра подсознания». Хороший пример того, что художественная идея приходит скорее в виде образа, чем формулы.)
У сходных причин — сходные следствия. На древней еврейской земле тоже найдутся и свои хоркруксы, и свои седобородые мудрецы (один из них — бывший наставник Дамблдора), и даже своя сенсационная журналистика — газета «Карция» (‘клещ’, ‘зануда’), которая вызывает ассоциации одновременно с «Придирой» и с Ритой Скитер.
А раз так — то сохраняются и амплуа, хотя исполнители ролей могут поменяться местами.
Ковер — древняя метафора Судьбы. Нити основы готовы и натянуты: законы, управляющие жизнью социума, от личности не зависят. Иное дело — нити утка, которые определят узор. Каждый из героев стоит перед своим участком ковра с собственной нитью в руке. Но героев много, очень много. В какой-то момент их узоры сблизятся. И сложно предсказать, как пройдет «стыковка».
Даже когда личная судьба персонажей рядится в одежды магии, по ближайшем рассмотрении она оказывается последствием кем-то, когда-то сделанного выбора. Эти последствия могут тянуться через десятки и сотни лет, по библейской логике: «до седьмого колена». (Степень вины тут неважна, так что логика эта, по сути, вне-этична — скорее предупреждение: «так устроена жизнь», нежели приговор суда.) Таковы, в частности, истории Абраксаса Малфоя и родового «проклятия Принсов».
Заглавие «Если бы не ты» срабатывает в отношении всех персонажей и в самых разнообразных сюжетных контекстах. Это не только слова Дамблдора в Больничном крыле: «Такой, каким он бы стал, если бы не его чувства к тебе». Судьба определяется не одними лишь обстоятельствами, но и стратегией поведения, опирающейся на то, как человек понимает, что́ она собой представляет. Один решает, что сам должен ковать свое счастье, другой подкарауливает случай, третий пассивно плывет по течению, четвертый верит в план Провидения и пытается ему соответствовать…
Но все они — и фаталисты, и «волюнтаристы» — вынуждены действовать в условиях неполного знания. Отсюда — пресловутая ирония Судьбы, которая нередко оказывается мрачной. Люциус просит убийцу своего отца помочь с поиском убийцы. Лили сама отправляет родителей в роковую поездку. Даже мудрый рабби Меир мечтает запереть в башне Наследника Лурия, если тот найдется, — параллельно прикидывая, как исполнить просьбу Дамблдора и припахать Принса к антиволдемортовской кампании.
В классической эстетике есть понятие трагической вины («без вины виноватые»). Она может возникать по чистому неведению: в каноне это, например, гибель Седрика в результате великодушного предложения Гарри разделить с ним победу в Турнире. Но чаще трагическая вина, не подразумевая непосредственного злого умысла, имеет более отдаленную причину или причины, приводящие к фатальным последствиям. Они лежат в характере героя и в принятых им ранее неудачных решениях (такова драма Сириуса). В «Если бы не ты» это, в частности, ситуация убийства Марлин и ее семьи: Снейп виноват не в том, что решился избавить заведомо обреченные жертвы от пыток, но в том, что, приняв Метку, загнал себя в ловушку подобного выбора.
Даже Лили не удается избежать такой вины. В результате того, что она спасла не очень-то достойного человека, убит друг: в иной точке пространства-времени, но от той же руки, от которой он пал в каноне, — что наводит на мысли об известной неслучайности такого исхода. И Джеймс бросает жене в лицо: «он погиб потому, что кто-то променял его на эту падаль!»
Но есть еще один герой из числа открытых врагов, которого Лили тоже спасла. Сначала кажется, что зря: он все равно погиб через три месяца. И только позже становится ясно, что именно поступок Лили положил начало цепочке событий, подаривших миру надежду. Тут можно припомнить реплику, как бы между делом брошенную рабби Меиром: «Не держись за силу, она конечна». Эффектные сражения иногда имеют меньшие последствия, чем частный выбор частного человека.
В сне-видении рабби между хрупкой детской фигуркой и Тьмой «вырастает тень — размытый силуэт, темный со стороны тьмы и светлый со стороны света. Вытягивается в узкий клинок, вклинивается в багровое сердце тьмы — длинный светлый меч с черной рукоятью…». Этот образ находит прямое соответствие в сюжете: тандем Снейпа и Арье, «темного Лурии» и «светлого Лурии» — фактически принцип Инь-Ян в действии. И образ ребенка из видения тоже соответствует двум детям: «Избранному», который подрастает в Англии, — и еврейской девочке, которой предстоит привести в мир «Величайшего из Светлых».
От любого действия расходятся круги, порождающие новые завязки. Тут и всевозможные «скелеты в шкафу», и Снейп, в которого заглянула ницшевская «бездна», и наследник Блэков, и инцест, не известный никому из живых (правда, кое-кто кое о чем догадывается), и Петтигрю, заблудившийся в своем прошлом, и очень необычный Флитвик, и девушка, которой из лучших побуждений внушили фальшивую любовь…
Хоркруксы вроде бы потихоньку уничтожаются, однако на заднем плане уже раскладывает свой пасьянс некий достойный и уважаемый член британского магосообщества: когда тупые вояки прикончат Великого Светлого, он
«Волна всеобщего покаяния и торжества демократических ценностей» — это ж такая вещь, что ее просто грех не оседлать! Таких вещей не изменят даже те AU, что под завязку набиты высокими технологиями и артефактами «авторского производства».
А стало быть, и Великий Светлый тоже просчитывает свои ходы, и Северус снова получит задание, которое превратит его в чужого среди своих — и подвергнет страшному испытанию с таким трудом завоеванное доверие и любовь Лили…

https://archiveofourown.org/series/3365032
или Wayback Machine:
[https://web.archive.org/web/20220928011421/https://fanfics.me/fic102119|https://web.archive.org/web/20220928011421/https://fanfics.me/fic102119] (на 20.09.2021)

#читательское #фанфики #ГП #цветы_реала
О… случайных… паузах…
Фанфики читаю исключительно с Покетбука: перед монитором и так немеряно времени приходится проводить.
Так вот, отдыхаю. Листаю милый макси с белопушистыми Малфоями. И очередная страница заканчивается на словах Нарциссы:
Следующие несколько секунд я пытаюсь справиться с тем, как внезапно расширилось и обогатилось мое представление о романтике. По краю сознания проносится что-то вроде: «вот если бы Сириус… у него как раз анимагическая форма… а вдруг…»
И во власти этих леденящих душу подозрений я механически перелистываю страницу и вижу конец фразы:

#ГП #литература #читательское
Кто о чем, а сапожник — о сапогах. Стараешься расслабиться и отвлечься за перечитыванием «Волшебника Земноморья»…
…и в процессе обнаруживаешь себя мысленно (а потом и письменно) сравнивающим учебные планы школы острова Рок и Хогвартса.
Зачем, к чему?! Ведь все бурные обсуждения вроде того, какова сравнительная эффективность безоара и слез феникса, так умилительно напоминают известную дискуссию: «если кит вдруг на слона налезет, кто кого сборет?»
То-то и оно. Волшебная сила искусства, не иначе. И вечное человеческое желание во всем найти смысл и логику (или хотя бы ткнуть пальцем в их отсутствие).

Вот досада: ни Ле Гуин, ни Роулинг не оставили нам рабочих программ преподаваемых в школе магии дисциплин… И даже перечня компетенций нет!
Навскидку: что совпадает / не совпадает.
Двухуровневая система по принципу «бакалавриат / магистратура» действует в обоих случаях: колдун / волшебник в ВЗ — и СОВ / ЖАБА в ГП. Деление на факультеты (по сути, колледжи) в ВЗ отсутствует. Понятие «дисциплин по выбору», по-видимому, тоже. И похоже, что школа эта — чисто мужская: во всяком случае, женские персонажи тут не появляются.
Преподавательских ставок: 9 в школе острова Рок (+ 10-й — Верховный волшебник: считай, директор) — неопределенное число (минимум 12) в Хогвартсе.
Дисциплины: полного совпадения нет нигде, но есть частичное.

Совершенно отсутствуют в ВЗ следующие предметы:
• Полеты на метле — не практикуются в принципе. Герой может совершить полет в обличье птицы, но насколько распространена «анимагия» в мире ВЗ — остается неясным.
• Уход за магическими существами — в ВЗ таковых почти нет, кроме драконов, а драконы рассматриваются как отдельная разумная раса, более древняя и мудрая, чем люди, и пользующаяся Истинной Речью (лежащей в основе магических инкантаций). Так что — никаких «укротителей драконов». Зато очень высоко ценятся (и крайне редко встречаются) маги, способные беседовать с драконами… ну, по факту — просто те, с кем дракон вообще удостаивает разговаривать.
• Маггловедение. Волшебники в ВЗ инкорпорированы в мир обычных людей и работают там по своей основной «специальности». Более того, они обязаны знать об этом мире гораздо больше, чем простецы: именно на знании в первую очередь базируется их магия.
• Прорицания. Вся «прозорливость», которой наделены выдающиеся маги у Ле Гуин, — иной природы: она основана на том же знании, наблюдательности и интуиции (никакой легилименцией и окклюменцией тут тоже не пахнет). Впрочем, у Роулинг эта дисциплина, как и ее преподавание, выглядит сомнительно — по крайней мере в глазах Дамблдора, который собирался убрать Прорицания из программы, но держит Трелони в штате по иным причинам. В разговоре с Гарри он вообще высказывается в пользу теории «самореализующихся пророчеств» (имеет тенденцию сбываться то, что принимают к сведению).
Также в школе Рок не изучается Астрология, которая в ГП является частью курса Прорицаний — и выглядит не менее сомнительно. (Кстати, Астрономия, в Хогвартсе преподаваемая отдельно, может иметь какое-то оправдание в программе обучения магов разве что в качестве вспомогательной дисциплины к этой сомнительной и несамостоятельной Астрологии.)
• Защита от Темных Искусств. Отсутствует как понятие. Магия в ВЗ не делится на «светлую» и «темную»: есть только то или иное ее применение. Соответственно, и условно-боевые заклинания в ВЗ, применяемые в нечастых прямых противостояниях, — это «просто чары», используемые по ситуации. Когда на героя нападают драконы, он заклятием связывает им крылья — и они падают; когда нужно обезвредить врагов, использует заклинание тумана или обездвиживание. Ни Авад, ни Сектумсемпры, и ничего подобного.
• Под вопросом — Арифмантика (Arithmancy), она же Нумерология в альтернативном переводе (а в ГП и ТК — и вовсе Каббалистика, что уж совсем из другой оперы). У Роулинг она только названа как одна из «дисциплин по выбору», но содержание ее никак не прояснено. Классический вариант — гадание, основанное на присвоении числовых значений словам и фразам. У Ле Гуин ни о чем подобном не упоминается, так что берем бритву Оккама.

Зато в число Девяти мастеров школы Рок входят
• Мастер Ветродуй (Windkey) — управление погодой и ветрами. Для средневекового мира, расположенного на огромном архипелаге с исключительно парусным флотом, наличие такой магической специальности — потребность первостепенная, так что всё логично.
• Мастер Привратник (Doorkeeper), имеющий номинальное соответствие в фигуре Хагрида, который представляется как The Keeper of Keys. Но в этой конкретно роли Хагрид выступает скорее символически, чем фактически: привозит в замок первокурсников, и этим все ограничивается. Напротив, от Мастера Привратника напрямую зависит вход и выход с территории школы, причем это явно не роль швейцара. Он на равных с прочими Мастерами — и выполняет что-то вроде контролирующей функции «набор / выпуск», отдаленно сходную с функцией Распределяющей Шляпы.

Прочие дисциплины более или менее перераспределяют между собой материал хогвартских учебных курсов в следующем виде:
1. Мастер Травник (Herbal) заведует всем, что относится к растениям и целительству. Таким образом, в его компетенции не только Гербология, но и колдомедицина (сфера мадам Помфри), а также — по крайней мере частично — Зельеварение. Очевидно, к зельям по необходимости обращаются и другие специалисты: в ВЗ имеется подробное описание алхимической лаборатории, где беседуют Мастер Метаморфоз и Мастер Заклинатель.
2. Мастер Регент (Chanter): казалось бы, тут можно вспомнить только кружок Флитвика. Тем не менее это отдельная учебная дисциплина; причем, учитывая изучаемый репертуар (героические песни и баллады о деяниях древних и о мудрости предков), задача Регента скорее соответствует задачам курса Истории магии. Только эффекта от него значительно больше, учитывая любовь персонажей ВЗ к пению и музыке.
3. Мастер Метаморфоз (Changer) преподает искусство превращений. Это фактически соответствует Трансфигурации (Transfiguration) — курсу Макгонагалл. (В ГП вообще-то не очень ясно, по какому принципу Трансфигурация отделяется от Чар, — есть только обширное поле для разных домыслов… но об этом ниже.) Сюда же, видимо, входит и овладение навыками анимагии, которое в ГП является довольно-таки эксклюзивным умением. Дисциплина изучается на обоих уровнях и считается исключительно опасной. Она требует, во-первых, большой подготовки — и в первую очередь знания Истинных Имен вещей (а не только универсальных формул заклятий).
А во-вторых, метаморфозы — в трактовке Ле Гуин — изменяют не только сущность объекта, но и всё, что с ним связано. А поскольку всё в мире связано со всем, то применение искусства Метаморфоз в какой-то степени нарушает равновесие мира, и это накладывает на мага огромную ответственность. (В конечном счете, беда героя случилась именно от того, что он узнал некоторые заклятия раньше, чем был способен устоять перед искушением их применить…)
4. Мастер Ловкая Рука (Hand) заведует фокусами, иллюзиями и самыми простыми превращениями, которые не меняют сути предмета, оставаясь на уровне «кажимости». Это соответствует части (только одной!) курса Чар, или Заклинаний (Charms) в ГП, — короче, предмету Флитвика. Зато область применения искусства иллюзий несколько шире: например, с его помощью можно внешне превратиться в другого человека: в ГП для этого используется Оборотное зелье. Другая часть курса Флитвика, гораздо более ответственная, в ВЗ относится к следующей дисциплине:
5. Мастер Заклинатель (Summoner). Вот сюда у Ле Гуин попало всё, что остается после вычета из «компетенций Флитвика» «компетенций Мастера Ловкая Рука»: чары, не основанные на иллюзии — и не связанные непосредственно с превращением одного объекта в другой (Метаморфозы). Искусство Заклинателя призывает силы Земли и при помощи энергии Вселенной задает нужное движение, изменяет форму тел, цвет, звук и т. п. И поскольку именно такие возможности предоставляют наиболее широкий арсенал средств обороны, то искусство Заклинаний компенсирует отсутствие ЗоТИ.
В рамках этого курса также изучается составление заклятий, а это включает вдобавок изучение рун. В ГП Study of Ancient Runes — предмет «по выбору»: для колдовства обязательно только знать инкантацию и нужные движения, а сочинение принципиально новых заклинаний, похоже, является делом личных талантов и инициативы.
Как и Метаморфозы, Заклинания — крайне опасная наука. Вызывание реальных людей и предметов (вообще-то «summon» — именно «вызывать»), а особенно душ мертвых и Невидимого, граничит с «запретным» знанием.
6. Мастер Ономатет (Namer — понятнее было бы перевести как Мастер Имен или Именователь). Самый базовый, важнейший предмет школы острова Рок, не имеющий аналога в программе Хогвартса и одновременно являющийся вспомогательным по отношению ко всем прочим дисциплинам. Он в принципе не может быть освоен хоть сколько-нибудь полно. Это изучение Истинной Речи — подлинных наименований всех конкретных предметов, с которыми предполагается творить магию. Таким образом, эта дисциплина в каком-то смысле закрывает собой блок «естественнонаучного цикла» — биологии, географии, астрономии (в том виде, в каком они изучаются в Хогвартсе); но угол зрения, под которым они берутся в ВЗ, оказывается отчетливо «лингвистическим»:
В ГП встречаются только отголоски этой темы — связь имени и его носителя (само собой, это Тот-Кого… и т. д.). Вообще тема имён у Ле Гуин — сквозная…
7. Мастер Путеводитель (Patterner). Курс исключительно «второго уровня». Высшая магия, которая изучается в недоступной для прочих Имманентной Роще. О содержании этого курса мы узнаем меньше всего (оно и понятно). Заклинания тут вообще не используются. Логически он должен быть связан с обобщением и выходом на принципиально новый уровень — скорее всего, это некая философия магии («pattern» — в данном случае «образец»).

Основные отличия в использовании магии.
В ГП в целом эффективность магического действия определяется, помимо собственно магической силы, только некой суммой «технических навыков». Грубо говоря, можно не представлять механизма работы того или иного заклинания — и даже что означают слова инкантации.
В ВЗ для магии используется исключительно Истинная Речь (язык драконов), причем в основе ее лежит правило имён. Имя вещи выражает ее суть и позволяет с ней «работать». Но имя, выражающее суть, равно пониманию. Иными словами, основа магии в ВЗ — это знание; вне понимания никакая магия невозможна (для Ле Гуин это момент принципиальный, в отличие от Роулинг). Поэтому первым и последним признаком, что магия из мира уходит, является утрата понимания — традиционных песен, заклинаний, слов:
В ГП использование магии ограничивается только социальными требованиями (Статут о Секретности, колдовство несовершеннолетних, пресловутые Непростительные и т. п.). В остальном все спокойно колдуют направо и налево. Правда, тут важен еще Дамблдор с его фирменно-мудрыми намеками: мол, магия не все проблемы решает, мальчик мой… (Например, когда Гарри слышит от него историю бедствий Меропы и с восхитительным простодушием замечает: «Она могла наколдовать себе и еду, и все, что нужно!» — Дамблдор не ссылается в ответ на какие-нибудь «исключения Гэмпа», что было бы проще всего — но не в том же дело. Вместо этого он пытается описать Гарри душевное состояние брошенной женщины.)
В ВЗ использование магии в принципе сведено к абсолютному минимуму. Определяющим является закон соблюдения Равновесия:
Эта, условно говоря, восточная философия наиболее ярко представлена Огионом Молчаливым — первым наставником Геда. Но мальчик оказывается не готов воспринять его сдержанную мудрость: он выбирает школу Рок и возможность действовать. В итоге это кладет начало его беде и вызывает из небытия Тень (тут не только легенда об ученике волшебника, но очень сильно и Юнг подключается: Тень — проекция гордыни и гнева героя). В общем, сюжетная линия Геда в этой части напоминает линию молодого Дамблдора.
В наиболее общем виде этот принцип «максимального воздержания» выражен так:
Иллюстрация к этому тезису — катастрофические события 3-й части. «Хороший» поступок Геда, желавшего всего лишь проучить дрянного человека, который использовал во зло свои способности, в итоге едва не приводит к Апокалипсису в финале.

Общее для ГП и ВЗ:
Исход событий в конечном счете все равно определяется не какими-либо «силовыми» действиями (включая магические), а личным выбором человека. Аналогично у Толкиена эффектная битва на Кормалленском поле служит, по сути, только отвлечению внимания врага от Ородруина, где в действительности решается исход противостояния.
Так же и в ГП решающую роль в финале играют не стычки авроров с Пожирателями и даже не битва под стенами Хогвартса, а цепочка решений, принятых Гарри.
В ВЗ «боёвка» вообще сведена к абсолютному минимуму, как и колдовство. Кульминационное финальное событие — искушение бессмертием (вот опять!), которое герой отвергает и тем самым спасает мир.

И еще по поводу Транфигурации в ГП.
Не очень понятный момент в разных ГП-энциклопедиях (я заглянула и изумилась). Все упомянутые в эпопее частные случаи трансфигурации там выделены как отдельные заклинания.
Если для каждого отдельного случая (например, превращение спички в иголку) существует самостоятельное заклинание, то для одной только спички нужно зазубривать миллион возможных заклинаний — предположим, в мире существует миллион вещей, в которые можно ее превратить (на самом-то деле куда больше). Тогда всего для этого миллиона вещей должен существовать триллион заклинаний, чтобы обеспечить возможность их взаимопревращения… И всё это надо изобретать и заучивать?
Добро бы изучались только особенно актуальные и востребованные трансформации, но ведь по ходу действия возникают совсем уж неожиданные варианты: превращение человека в хорька, совы — в театральный бинокль, мыши — в табакерку, чайника — в черепаху… зачем, когда и как вообще можно все это вызубрить — и как узнать заранее, что тебе когда-нибудь понадобится превращать чайники в черепах?
В общем, идея отдельных заклинаний для каждой произвольной пары предметов выглядит совершенно нереально.
Но в самой книге ее нет. Она, видимо, привнесена компьютерными играми.
ГП-энциклопедия утверждает, например, что Гермиона учит к СОВ заклинание превращения совы в бинокль. Зачем, что это за такой странный специальный вопрос к итоговому экзамену?!
На самом деле Гермиона вспоминает стадии процесса трансфигурации: «…перевернув страницу «Ступенчатой трансфигурации» и хмуро разглядывая ряд диаграмм, иллюстрирующих превращение совы в театральный бинокль…» (ГП и ОФ).
Или о превращении мыши в табакерку. Энциклопедия: «При неправильном произнесении заклинания у табакерки вырастут усы. Правильное произнесение этого заклинания учитывалось на экзамене».
Но в тексте всего-навсего: «Количество полученных за экзамен очков зависело от того, насколько красивой получалась табакерка. Но если у табакерки были усы, балл автоматически снижался». То есть речь не о конкретном определенном заклинании, а о качестве выполненного упражнения в целом.
Ну и переводчики своим произволом тоже кое-какую лепту внесли. Например: «Профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки» (ГП и ФК).
Опять же, в оригинале никакого «наизусть» нет — есть только «куча мудреных записей»: «After taking a lot of complicated notes, they were each given a match and started trying to turn it into a needle».
В то же время если бы существовала некая универсальная формула превращения, то не было бы никакой необходимости изучать Трансфигурацию отдельно от курса Чар.
Скорее всего, — если Роулинг этот момент продумывала, конечно, — Трансфигурация в ГП должна представлять собой изучение технических навыков, необходимых для преобразования, и группы заклинаний (или принципов составления соответствующих конкретному случаю окказиональных заклинаний), применяющихся в том числе для его отдельных этапов.
В помощь Макгонагалл, оставленной автором на произвол судьбы, предлагаю примерную программу СОВ по Трансфигурации! 😀 Тут мне даже отсутствие специальных познаний по предмету не сильно помешает!

#литература #длиннопост
#ГП : жанр и поэтика
Поместив действие ГП в наш мир, Роулинг спровоцировала попытки объяснить бесчисленные случайности сюжета «реалистически».
Но число сюжетных натяжек все же намекает на нечто иное. Невероятная везучесть и выживаемость Гарри — той же мифологической природы, на которую указывает и статус Избранного. Так что «реализм» ГП — иного свойства.
Суть его видна на примере героини, наделенной мифологическим мышлением. Это Луна — студентка факультета мудрых. Ее невозможные мозгошмыги и т. п. слишком фантастичны даже для «фантастических тварей»: в них не верит никто из друзей Луны, хотя все они волшебники. Но следы деятельности несуществующих мозгошмыгов в поведении окружающих Луна считывает лучше, чем кто бы то ни было. Она единственная способна узнать человека под Обороткой — по выражению лица (7:8). Для мифологического сознания нет оппозиции правды и лжи в отношении фактов, так как его природа метафорична.
Его характерная черта — всеобщее взаимоотражение и его разновидности: оборотничество и двойничество.
Отражения в ГП могут удваиваться и утраиваться: Философский камень — Воскрешающий камень — Зеркало Еиналеж. Одинаковые Патронусы — истинное бессмертие, противопоставленное сомнительному волшебству камней и зеркал: «Ты нашел отца в своем сердце», — говорит Дамблдор о Патронусе Гарри (3:22).
Одна из функций этого мотива в сюжете — показать, что факты и слова, люди и поступки — все может быть не тем, чем кажется (герои частенько грешат поспешными выводами). Даже очевидное оказывается недостоверным, ибо всегда подвергается интерпретации (убийство Дамблдора).
ФК: Волдеморт-Квиррелл с насмешкой говорит Гарри, что никто не станет подозревать робкого Квиррелла, когда рядом околачивается зловещий Снейп.
ТК: Реддл-из-дневника так же злорадно объясняет 50-летней давности трагедию в Тайной Комнате. Было только его слово против слова Хагрида — но кто же заподозрит паиньку-студента, если Хагрид пугает и своим видом, и любовью к монстрам!
— Признаюсь, даже я был удивлен, как прекрасно сработал план. Я думал, ведь должен же кто-то сообразить, что Хагрид просто не может быть наследником Слизерина (2:17).
Однако ж нет — не сообразили. Внешнее впечатление перевесило.
Позже подозрение пало на Драко — в итоге это оказалась одержимая Джинни.
В КО все косились на Каркарова, зато вне подозрений находился лже-Грюм. Причем он дважды говорит, что больше всего ненавидит «Пожирателя Смерти, который разгуливает на свободе» (4:25, 35). И это правда. Но не в том смысле, в каком ее понимают окружающие.
Юмористическая версия мотива удвоения: Гарри, чьими глазами мы видим почти всю историю, всякий раз при виде ненавистного профессора не забывает неприязненно отметить неухоженные снейповы патлы. А Вернон, глядя на газетный портрет Блэка, говорит: «И так видно, какой он плохой: посмотрите, какой грязный этот негодяй! Гляньте-ка на его волосы!» (3:2)
То же самое с ежегодной сменой преподавателей ЗОТИ в Хогвартсе. Внутри истории это объясняется проклятием.
А зачем автору нужен в сюжете этот парад профессоров?
• Пугливый заика Квиррелл, одержимый Темным Лордом.
• Гений фанфаронства и лжи, фальшивый герой Локхарт (все помнят, кто считается «отцом лжи»).
• Оборотень Люпин — в то же время честный и добрый человек, над которым раз в месяц берет верх не поддающийся контролю волк (имя и фамилия героя — «говорящие»). Никакой личной вины Люпина тут нет, но и деваться от волка некуда: что-то вроде концепции «первородного греха».
• Самозванец-упиванец Барти Крауч под маской аврора.
• Амбридж — воплощение всего самого отвратительного в демагогии официальной политики и политиков, пособничество злу под видом борьбы с ним.
• Двойной шпион Снейп.
• И наконец — действующий упиванец Амикус Кэрроу, который публично практикует Темные Искусства под видом преподавания защиты от них.
Независимо от профессиональных и человеческих качеств, каждый из них каким-либо образом причастен к оборотничеству и Тьме — самой своей личностью, а не предметом преподавания. Каждый в той или иной степени раздвоен.
Зло имеет много лиц и много форм контакта с человеческой душой. Результаты такого контакта тоже неодинаковы.
И это, похоже, один из тех уроков, что предстоит усвоить изучающим ЗоТИ. Потому что бороться со злом им придется не только во внешнем мире, но и в самих себе.
В ГП есть внешний сюжет — и внутренний. Последний как раз направляющий.
Даже положительные герои ГП имеют какие-то недостатки. Часто весьма серьезные. Но… «Долго же тебе придется сидеть, запершись в хижине, если хочешь дождаться, пока тебя все полюбят», — сурово замечает Дамблдор комплексующему Хагриду (4:24).
Люди, исповедующие справедливость, тоже способны подчас делать и говорить вещи, далекие от справедливости.
В семье «магглолюбцев» Уизли есть родственник-маггл — двоюродный брат Молли. О нем никогда не упоминают.
Гермиона накладывает Конфундус на Маклагена, чтобы он проиграл Рону в отборочных состязаниях.
Когда Гермиона опасается, что сунутый в Исчезательный шкаф Монтегю мог «повредиться в уме навсегда», Рон отвечает: «Да кому какое дело?.. Нечего было вычитать очки у Гриффиндора!»
Когда Ремус предлагает свою помощь в поиске крестражей, Гарри обзывает его трусом, стремящимся уйти от ответственности, которую налагает семья: «Воображаете себя отчаянным сорвиголовой… мечтаете занять место Сириуса». Не то чтобы он был вовсе неправ, но жестокость, с которой делается этот выговор, — влияние личной травмы: Гарри сам вырос без родителей.
Так же под влиянием стресса Фред оскорбляет Сириуса, томящегося на Гриммо: «плевать нам на ваш дурацкий Орден… легко тебе рассуждать, сидя здесь: не вижу, чтобы ты рисковал своей шкурой!» (5:22)
Трелони, обиженная на конкурента, обзывает Флоренца «лошадью» и «клячей-узурпатором» — «the usurping nag» (6:20).
Хагрид бросает Филчу: «Сквиб ты ползучий (Yeh sneakin՚ Squib)!» (6:19)
Есть фанфик, где персонажей ГП поражает «Проклятие семи грехов» — явно имеются в виду «грехи смертные», т. е. приводящие к духовной смерти: гордыня, зависть, чревоугодие, похоть, гневливость, алчность, уныние (лень). Но и канонные герои, как всякие живые люди, обладают некой, скажем так, предрасположенностью к тому или иному греху, пусть дело пока и не зашло слишком далеко. В детской книге обойдена разве что похоть (Роулинг только слегка прошлась по подростковому легкомыслию), зато фикрайтеры этот недочет от души восполнили.
Гермиона амбициозна. Причины понятны, но речь о следствиях. «Каждый в классе хоть раз назвал Гермиону всезнайкой, Рон, тот и вовсе повторял это раза два в неделю» (3:9).
Ну, ей-то довольно быстро удается направить свою энергию в более позитивное русло, хотя в итоге она превращается в своеобразный «мозговой центр» трио: два мальчика привыкают полагаться на нее во всем, что касается знаний, и сами пренебрегают учебой: Гарри не скрывает, что ему нравится только квиддич (2:14). Он даже освоить Патронус решается в основном из-за страха проиграть еще один матч (3:12). То же самое и с Роном.
Правда, для произведений такого рода подобное распределение ролей нормально. Например, в «Волшебнике Изумрудного города» это амплуа достается Страшиле.
Окружающие тоже просекли эту ситуацию. Когда Гарри резюмирует приветственную речь Амбридж, Макгонагалл замечает: «Я рада, по крайней мере, что вы слушаете Гермиону Грейнджер». Ей вторит Дамблдор на призрачном Кингс-Кроссе: «Признаться, я надеялся, что мисс Грейнджер будет сдерживать тебя, Гарри».
Рон. Все помнят, что медальон-крестраж пытается сыграть на его зависти и ревности к более успешному другу.
Однако есть и другая черта, на первый взгляд маловажная: Рон любит покушать. Сначала было впечатление, что его недокармливали дома (хотя на Гарри это как будто не отразилось). Но в последней книге оказалось, что все наоборот. Более того, даже временное дезертирство Рона там связано не только с ревностью, но отчасти и со скудным питанием: «Рона, привыкшего вкусно есть трижды в день, благодаря заботам мамы или хогвартских эльфов, голод делал безрассудным и раздражительным…» (7:15)
Так что в его случае искушение происходит по линии сразу двух слабостей.
Гарри, которого Снейп периодически попрекает «высокомерием», скорее вспыльчив (как, кстати, и сам Снейп, вынужденный в ряде ситуаций сдерживать себя): «Освободиться от гнева? Легче оторвать себе ноги…» (5:24). Это мешает Гарри трезво оценивать обстановку. К тому же он быстро делает выводы, но с трудом соглашается их корректировать.
Пример опрометчивости Гарри: привязавшись к книге Принца-Полукровки, он отмахивается от всех предостережений Гермионы. Сначала он вообще подумывает испробовать Сектумсемпру на гриффиндорском вратаре Маклагене, который его раздражает. Хотя в итоге достается Драко…
К счастью, поблизости оказывается Снейп.
Это хороший пример типичной для эпопеи «случайности». Конечно, они не случайны — но не в смысле бытовой, реалистической убедительности.
Реддл-из-дневника говорит Гарри: «Видимо, тебя от меня спасал просто счастливый случай» (2:17). Едва ли Роулинг может разделять эту точку зрения. Но считать, что это спасение несут тайные планы Дамблдора или чьи-то еще — тоже «типичное не то».
Главный концепт ГП — духовное взросление героев и выбор пути: «Человек — не свойство характера, а сделанный им выбор». Поэтому окончательный приговор героям не может быть вынесен, пока они этот выбор не сделают — не покажут ясно, собираются ли они производить какую-либо «работу над ошибками».
Когда Гарри хлещет Драко Сектумсемпрой, никакого сознательного «выбора убить» он не делает, а просто поддается своей обычной импульсивности. Так что с точки зрения «внутреннего сюжета» ГП случайностью как раз был бы фатальный исход этого поступка: Драко некому спасти, он умирает, а Гарри попадает в Азкабан, и его миссия Избранного провалена — раньше, чем он полностью проявляет себя как личность.
Но такой исход лишил бы смысла всю эпопею. Понять и оценить героев невозможно, не дав им шанса полностью развернуть свой потенциал.
Спасает их не случай — и даже не пресловутые планы Дамблдора. Речь идет о душе человека — а ее, как известно, способен спасти или погубить только сам человек. Символично, что Волдеморт должен сам убить Гарри (т. е. частицу своей души), чтобы погибнуть окончательно.
И акт уничтожения крестражей тоже символичен: он как бы подтверждает окончательный выбор героев.
Гарри «убивает» дневник Реддла. Позже ему придется совершить еще и самопожертвование, чтобы уничтожить зло в себе самом (извод «мессианского» сюжета) и воскреснуть («тема феникса»).
Рон разрубает медальон по настоянию Гарри, причем как раз в тот момент, когда крестраж пытается его смутить.
Чашу уничтожает Гермиона, уже по предложению Рона.
Невилл убивает змею — к концу эпопеи он проходит очень длинный путь от прежнего робкого и легко падающего духом мальчика.
С Дамблдором дело обстоит хуже. Он позволяет себе на мгновение прельститься обманчивыми возможностями Воскрешающего камня (кольца) — и в итоге расплачивается жизнью за его уничтожение.
Диадема разрушена Адским огнем, который вызвал Крэбб. Это получилось без его ведома, поэтому гибель диадемы его ни в каком смысле не спасла. Так же неведомо для себя уничтожает свой последний крестраж и Волдеморт. Более того, он сам вручает Невиллу меч Гриффиндора (в Шляпе) — и тоже нечаянно.
Судьба и личность Тома Реддла от начала до конца определяются его неспособностью или нежеланием изменяться.
Еще подростком он долго считает, что волшебником был его отец, потому что если бы это была мать, то она бы не умерла (6:13). В дальнейшем все его ошибки тоже определяются ставкой на силу и власть — единственные ценности, которым он придает значение. Дробя свою душу в погоне за бессмертием, Волдеморт облегчает для Гарри и его друзей возможность уничтожить ее по частям, пока он гоняется за еще одним могущественным артефактом — Бузинной палочкой, которая предает его в решительный момент.
Вся чехарда вокруг палочек, которая творится в последней книге, как раз и нужна Роулинг, чтобы показать, насколько ненадежно и переменчиво любое «внешнее» могущество. «Есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что является для них наихудшим» (1:12).
В этом смысле Дары Смерти, не приносившие владельцам ничего, кроме несчастья, противопоставлены «дарам Дамблдора», полученным друзьями по его завещанию: их задача — осветить героям путь к самим себе и дать время для самостоятельной переоценки ценностей.
Гарри поражается, увидев на могиле родителей надпись: «Последний же враг истрeбится — смерть» (1 Кор. 15:26). Понимая библейскую цитату буквально, он принимает ее за лозунг Пожирателей Смерти. Не менее загадочной для него оказывается надпись на могиле Кендры и Арианы: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матф. 6:21).
Пока Гарри не повзрослеет настолько, чтобы найти в этих словах другой смысл, он так и будет обижаться на Дамблдора: умер — и ничего толком не объяснил, не рассказал про Дары!
— Может, это что-то такое, что ты обязательно должен узнать сам, — предположила Гермиона, явно хватаясь за соломинку (7:20).
Возможно, это знаменитая женская интуиция, — но соломинка не подвела. К самым важным выводам жизни нельзя прийти через чье-то «объяснение». Вспоминается фишка с гостиной Райвенкло:
— Что? Разве тут нужен не просто пароль?
— Нет, — отозвалась Луна. — Нужно ответить на вопрос (7:29).
Подлинной ценностью обладает только личный духовный опыт. Дамблдор как-то бросает фразу: «нельзя заставить других прозреть истину» — «I have no power to make other men see the truth» (3:21).
Год, проведенный в бегах, в попытках собрать хоть крохи информации, помогает героям выстроить не только взаимоотношения (попутно избавившись от всего, что их замутняло), но также систему жизненных приоритетов — свою собственную, а не «так сказал Дамблдор». И Гарри наконец тоже приходит к этому:
«Неужели так нужно — чтобы я знал о Дарах, но не искал их? Ты представлял себе, как это будет трудно? Потому всячески усложнял задачу? Чтобы я успел до этого додуматься?» (7:24).
Да, Гарри. Ты молодец, ты догадался.
Тема «чужого опыта», его относительной малоценности, в ГП возникает постоянно. Важная параллель — дневник Реддла и учебник Принца-Полукровки. Гарри на втором курсе проявляет чудеса героизма, спасая Джинни, которая поддалась искушению переложить свое бремя на кого-то мудрого и понимающего.
Это не помешало самому Гарри через 4 года повторить ту же ошибку с учебником Принца: не играет роли, что в данном случае это не темный артефакт. Учебник оказался так полезен, что в конце концов мальчик начинает выполнять его «рекомендации» не задумываясь (несмотря на тревогу Гермионы). Вплоть до Сектумсемпры.
Очень тесно с этим связана проблема авторитетов и отношения к ним.
Она, как и многое в ГП, решается на примере со- и противопоставлений. Эти параллели переплетаются, подчас довольно сложно.
Барти Крауч говорит: «У нас с Темным Лордом много общего… Нас обоих разочаровали наши отцы… совершенно разочаровали. Мы оба, к сожалению, носим их имена... И оба мы получили огромное удовольствие… неизъяснимое удовольствие… убив наших отцов» (4:35).
Гарри и Невилл — ровесники, оба остались без родителей, и над обоими висит требование «соответствовать». Гарри только рад, но Невилла ломают по заданной мерке: «Бабушка все время твердит, что мне далеко до отца» (5:31). К моменту поступления в Хогвартс Невилл — забитый, нервный ребенок, которому долго предстоит набираться уверенности в себе.
Гарри завидует и лучший друг (Рон), и заклятый враг (Драко). При этом враг очень похож на отца, как и сам Гарри. Сходством с отцом отмечен и второй враг гарриного детства, Дадли Дурсль; тем не менее в сюжете есть явные намеки, которые часто используют фикрайтеры, показывая, как оба мальчика смогли выбрать в жизни собственный, не-отцовский путь.
Двое из окружающих Гарри взрослых, самый близкий и самый неприятный, напоминают ему о похожести на Джеймса особенно часто: они в свой черед составляют пару двойников-антагонистов. Сириус и Северус, оба по-своему, заточены в прошлом.
Но обо всем по порядку…
Драко копирует Люциуса, чья судьба до поры до времени предстает образцом успешности, как ее обычно понимают. К тому времени, когда эта тактика окончательно терпит крах, у Драко не хватает сил ни двигаться дальше, ни вернуться. Он практически парализован: это видно и в сцене на Астрономической башне, и в Малфой-мэноре, где он отчаянно старается не смотреть, не узнавать и не говорить — единственный выбор, который ему остался после того, как он столько времени двигался по широкому и легкому пути, казавшемуся совершенно очевидным.
Гарри отца себе только представляет, по рассказам окружающих. И, естественно, тоже мечтает быть на него похожим. Но перелом наступает раньше и в другой ситуации — после «худшего воспоминания Снейпа»:
«Почти пять лет отец был для него источником утешения и вдохновения. Если кто-нибудь говорил ему, что он похож на Джеймса, Гарри преисполнялся гордости. А теперь… теперь при одной мысли об отце у него внутри всё точно съеживалось от холода» (5:29).
Понять, что реальность не во всем отвечает твоему идеалу, важно. Но так же важно понять, что ты не можешь, не должен быть просто чьей-то копией.
Северус с Сириусом, однако, старательно делают вид, будто имеют дело как раз с копией, хотя мотивы у них разные.
Снейп еще до гибели Поттеров завербован Дамблдором, и почти вся его взрослая жизнь оказывается подчинена вытекающим отсюда задачам.
Меняется он ровно настолько, насколько требует ситуация. У него абсолютно нет желания быть приятным или «хорошим»: с этим — к Люпину. Многие черты характера у него в юности общие с Сириусом (отчасти и с Гарри) — безрассудство, вспыльчивость, резкие и малообъективные оценки. Из всего этого он очень быстро изживает безрассудство и берет под контроль все остальное — лишь в той мере, в какой это ему необходимо.
Двойной шпион, который в курсе перспектив Волдеморта на возрождение, должен проявлять крайнюю осторожность, ибо за любым его движением и словом наблюдает весь Слизерин. Плюс хорошо известные Снейпу возможности легилименции: если Темный Лорд во время очередной внеплановой проверки лояльности найдет в головах своих соратников неподходящие мысли или чувства — то конец всему. Позднее к этому присоединяется еще и способность Лорда напрямую проникать в мысли Гарри: «Сыграй свою роль убедительно… Если Волдеморт прочтет в сознании Гарри, что ты действуешь в его пользу…» (7:33).
Сходство с Джеймсом — прекрасная опора для формирования именно такого отношения к Гарри, которое тут будет уместно. Если при этом получится еще и потешить природную злопамятность — тем лучше! Роулинг назвала Снейпа «очень неправильным героем» («a very flawed hero»).
Так что из своего скверного характера Снейп, как истинный слизеринец, извлекает всю возможную по ситуации пользу: для дела и для себя лично. Впрочем, даже проникнись он к Гарри теплыми чувствами (что почти невероятно), ему все равно пришлось бы играть ту же роль. Более того, он должен хорошо в нее вжиться, а самое лучшее — полностью с ней слиться, чтобы исключить возможность случайного провала. «Поставлять Волдеморту информацию, которая кажется ему ценной, и при этом скрывать самое главное — такую работу я не мог бы поручить никому, кроме вас», — говорит Дамблдор (7:33). В любом случае, скрывать и так приходится слишком много.
Слизерин — единственный факультет, который в презентации Шляпы получает сомнительную характеристику: хитрость и неразборчивость в средствах (1:7). Но когда Дамблдор объясняет Гарри, почему Шляпа хотела отправить его в Слизерин, он называет те же самые качества иначе: «находчивость, решительность и определенное пренебрежение правилами (2:18). Итоговая оценка оказывается ситуативной. И палочки-близнецы тоже не просто указуют на «равенство сил» владельцев: важнее то, что они могут служить как злу, так и добру. Важна не природа их, а способ использования.
Теперь Сириус. Гермиона говорит о нем — осторожно, чтобы не рассердить Гарри, — что после Азкабана тот стал безрассудным («sort of… reckless»). И в итоге Гарри вынужден с ней согласиться.
Поправка: не «стал», а «остался». До известной степени неосмотрительны все Мародеры: никто из трех не заботился особенно, чем живет и дышит четвертый, которому была отведена малопривлекательная кличка Wormtail (и соответствующая роль в квартете). Но безрассудство Блэка проявляется особенно ярко; впервые — в истории с Визжащей Хижиной: предвидеть исход такой «шутки» было совсем нетрудно.
Автор дает ему такой же шанс одуматься, который позже получит Гарри, хлестнувший Малфоя Сектумсемпрой. Не вмешайся Джеймс, Сириусу уже тогда пришлось бы терзаться: если не из-за Снейпа, то за Люпина уж точно — при одном раскладе Люпин был бы убит (той же Сектумсемпрой), при другом — попал бы в Азкабан. И ради чего?
Но никакой рефлексией Сириус не занимается: все сошло ему с рук. Он привык, что мир должен подчиняться его энергичному напору, и повторная неосмотрительность становится одной из причин катастрофы — гибели Поттеров.
Здесь Блэк виноват куда меньше, чем в первом случае: предвидеть предательство Петтигрю было труднее, чем вероятный исход шутки с оборотнем. Но на сей раз друг погиб, и потому Сириус ощущает вину так остро, что даже Азкабан считает заслуженным.
Однако судит он себя не по истинной мере этой вины — только по результату.
В итоге 12 азкабанских лет не заставили его ничего изменить в своем отношении к жизни: время для Сириуса просто останавливается.
И когда Азкабан сменяется домом на площади Гриммо, Сириус все тот же, каким был. Представление его о «правильности» своего отношения к жизни ничуть не поколeбaлось, вот только невозможно жить так, как хотелось бы. Зато Гарри рядом.
Та же Гермиона замечает: он «живет через нас», «подстрекает» («he's keen to kind of… egg us on» — 5:18) к любым опасным выходкам, все равно — полезным или бесполезным.
А если Гарри в виде исключения на это не ведется, Сириус пускает в ход самый убийственный аргумент: попрекает недостаточным сходством с отцом. (Бедный Гарри — чего эти взрослые от него хотят?!)
Кстати, ненавидя «чистокровный» снобизм в своей матери, Сириус сам третирует домашнего эльфа, что в итоге способствует его гибели. Эту связь подчеркивает сначала Дамблдор, потом Гермиона (7:10) — и Гарри, поразмыслив, признает их правоту. (Самому Гарри легко удается «приручить» Кричера, проявив немного доброты.)
Вылазка Сириуса на вокзал в обличье пса никакой серьезной цели не преследует. И уже после того, как стало известно, что он «засветился» и все (Министерство и Волдеморт) теперь в курсе его пребывания в Лондоне, Сириус предлагает Гарри повторить: смотаться с ним на прогулку в Хогсмид.
Раз за разом Сириус подтверждает, что жить может только безоглядно и никак иначе. Он совершенно не желает взрослеть: для него это выглядит как трусость и чуть ли не предательство идеалов юности.
Смерть в Арке — лучший исход при таком раскладе. Благодаря сириусовой бесшабашной выходке Волдеморт додумался подстроить ловушку в Отделе Тайн. Если бы там погиб Гарри, страшно даже вообразить реакцию Сириуса…
В общем, оба — и Блэк, и Снейп — по-своему защищают Гарри, причем один его любит (видя в нем ожившего отца), другой терпеть не может — по той же причине. Гарри платит им полной взаимностью. Но, увы, гораздо большую опасность для него представляет именно тот, который любит.
Еще одно «отражающее зеркало» сопоставления — Ремус. Он добрый, деликатный, благожелательный. О таких обычно говорят: «хороший человек»; это сложно сказать о Сириусе — и тем более о Северусе.
Когда Ремус оказывается перед действительно трудным выбором, то не перестает быть «хорошим». И одновременно не хочет разочаровывать людей, чьей оценкой и отношением дорожит. Не хочет платить отверженностью за принципы, и его тоже можно понять — это в нем не от волка, а именно от человека. Это толкает его на путь самых жалких компромиссов, которые он оправдывает для себя невозможностью «предать дружбу».
Гарри с изумлением расспрашивает, как же Мародеры не боялись, что во время их совместных прогулок при луне «вы бы укусили кого-нибудь». Люпин вздыхает и кается:
— Каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился (3:18).
В отличие от Сириуса, он оценивает свои поступки очень нелицеприятно. Но не может набраться духу изменить свое поведение. Когда все считают Блэка убийцей, Люпин не рискует рассказать директору про его способности анимага: ведь это значит признаться в обмане, утратить доверие… Лучше убедить себя, что анимагия тут ни при чем. — «Я слишком малодушен» («too cowardly»), — прямо говорит он.
Каждый из героев ГП проходит собственный путь, независимо даже от таких серьезных факторов, как среда, наследственность, родство и дружба.
Даже неразлучное трио не сходится во мнениях, какой из Даров Смерти важнее:
— Мантия, — сказала Гермиона.
— Палочка, — сказал Рон.
— Камень, — сказал Гарри.
Они ошарашенно уставились друг на друга (7: 21).
Практичная Гермиона выбирает проверенную защиту, закомплексованный Рон — силу, Гарри, чей путь отмечен утратами, — возможность вернуть близких.
Даже Фред и Джордж, которые проходят весь свой путь вместе, все же не могут избежать разлуки в финале. А сестры-близнецы Патил учатся на разных факультетах.
Три сестры Блэк — совершенно разные. Беллатрикс примыкает к Пожирателям. Андромеда ломает семейные традиции, превращаясь в «предательницу крови». Нарцисса консервативна, не склонна к крайностям и предпочитает проверенный путь социальной адаптации в тех кругах, к которым принадлежит по рождению.
А вот Регулус сначала вступает на «путь Блэков», а потом что-то — неизвестное нам — заставляет его раскаяться в своем выборе. Это своего рода пунктирная параллель к возможной судьбе Снейпа (если бы того не завербовал Дамблдор).
Крэбб и Гойл (младшие). До 7 книги они практически неразличимы: телохранители Драко, и только. Что происходит с ними — и тем более в них — за пределами тех немногих эпизодов, в которых они появляются, мы не видим. Тем не менее в последней сцене с их участием (7:31) Гойл ведет себя как обычно, а вот Крэбб, что называется, «подает голос» (когда Малфой пытается его удержать):
— Должно означать? — набросился Крэбб на Малфоя с откровенной яростью. — Кого тут интересуют твои рассуждения? Я не собираюсь больше выслушивать от тебя приказы, Драко. Ты и твой папаша — конченые люди.
Таким образом, он изменяет «сюзерену», когда перестает видеть свою выгоду; потом бросает несколько Непростительных (несмотря на попытки его урезонить) и наконец вызывает Адское пламя. От которого и погибает — единственный из присутствовавших в этой сцене. Так что название заклятия «Адское пламя» тут вполне символично. Драко и Гойла спасают Гарри и Рон; Крэбба спасти невозможно уже ни в каком смысле.
Под конец Роулинг приберегает очень важную параллель — «История Принца» и «исповедь» Дамблдора на призрачном Кинг-Кроссе помещены почти рядом. Эти два человека, 6 лет находившиеся рядом с Гарри, эмоционально ощущались им как антагонисты, что подчеркнуто лейтмотивными деталями (грязные черные волосы — благообразная серебристая борода).
Функция обоих персонажей в сюжете — «медиаторы», посредники между полюсами. Причем Дамблдор раскрывается в этом качестве только в своей беседе с Гарри. Он прошел свой путь намного раньше Снейпа.
Серьезные повороты в жизни людей обычно провоцируются личными мотивами, а не общими соображениями. Как и Снейпа, Дамблдора заставляет одуматься только личная трагедия — до этого момента он отделывается от угрызений в лучших «люпиновских» традициях:
— Конечно, кое-какие сомнения у меня были. Но я успокаивал свою совесть пустыми словами. Ведь все это будет делаться во имя общего блага, и всякий причиненный ущерб возместится сторицей. Понимал ли я в глубине души, кто такой Геллерт Грин-де-Вальд? Думаю, что да, но закрывал на это глаза (7:35).
Аберфорт, недолюбливающий брата, говорит, что у того природный талант к скрытности и лжи (7:27) — типично «слизеринские» качества. Но, возможно, это и о себе думал Альбус, когда говорил свое знаменитое: «Человек — это не свойства характера, а сделанный им выбор»? В итоге ему приходится встать во главе сил «света». И при этом к концу своей долгой жизни он приходит с четким осознанием: «Я-то знал, что меня нельзя наделять властью». (Ср.: Гэндальф и Галадриэль в ВК.)
Все это работает на главную тему: взросление Гарри, который постепенно понимает, что жизнь не устроена так просто, как хотелось бы. Люди не в состоянии предвидеть все последствия своих действий — в реальности человек должен быть готов к тому, что даже самое разумное и благородное решение может обернуться бременем «трагической вины». Пример — гибель Седрика, который по великодушному предложению Гарри взялся за Кубок одновременно с ним.
И к финалу книги Гарри обретает те черты, которых ему недоставало раньше: он перестает видеть мир в черно-белой гамме и учится тому, что нельзя требовать от окружающих безупречности и непогрешимости.
Так, он почти уверен, что это простодушный Хагрид проболтался об операции «Семь Поттеров». Но не хочет искать тех, «кто совершил ошибку: я уверен, они сделали это неумышленно» (7:5).
Еще более показательны сцены, где Гарри мучительно переосмысливает свои представления о Дамблдоре, да и о себе самом: он «был просто слишком глуп, чтобы это осознать, но теперь все стало ясно. Он ни разу не усомнился в собственном предположении, что Дамблдор не хочет его смерти. Теперь он понял, что жизни ему было отведено столько, сколько требовалось на уничтожение всех крестражей». У Гарри вырывается даже горькое: «не знаю, кого он любил, только не меня» (7:18, 33). Но он находит в себе силу принять это — и пойти дальше.
И в эпилоге мы видим взрослого Гарри, назвавшего сыновей в честь двух своих отцов (родного и крестного) и двух наставников («светлого» и «темного») — четырех очень разных людей, которых он в итоге принял такими, какими они были, со всеми их заслугами, достоинствами, ошибками и грехами. Собственно, это и есть главный итог ГП как «романа воспитания».

#ГП #фанфики #севвитус #северитус
Краткая памятка автору, избравшему этот популярный поджанр!
Что характерно, ту или иную комбинацию из данных мотивов можно встретить в фанфиках самого разного качества. Одни периодически тянет перечитывать (и в некоторые даже можно поверить, кто бы подумал!), другие… а их тоже иногда не грех перечитать: неиссякаемый источник перлов веселья. Ну, давно известно: самое важное — не ЧТО, а КАК написать…

Благодарю за вдохновение всех авторов прочитанных мною севвитусов и северитусов — прежде всего:
Возлюби ближнего своего / Love Thy Neighbour
Выбирая врага
Год, какого еще не бывало / A Year Like None Other
Зеркальное отражение
Кот-который-выжил / Shadow
Наглец
О враг мой / O Mine Enemy
Письма
Под опекой / In Care Of

#ГП #Снейп #фанфик в блоги
И стало так, или Хождение за три мира (джен 99%)
…Снейп полюбовался сверху на эпическую Последнюю Битву и с облегчением выдохнул. Наконец можно было выбросить эту осточертевшую канитель из головы и посвятить себя исключительно любимым котлам.
А где котлы?.. Правильно, именно там. И наверняка нуждаются в профессиональном присмотре. К тому же — куда еще податься на Том Свете двойному шпиону, убийце (вероятному), изменнику (несомненному), козлу (общепризнанному)… и далее по списку? Самокритично настроенный Снейп резонно рассчитывал, что уж там-то его примут как родного. А главное, в этом месте наверняка не будет хотя бы одного из его работодателей! (Бедный шпион усиленно гнал от себя мысль, что, возможно, он найдет там их обоих… ну просто не может ВСЁ быть настолько ужасно!)

Но проверить свое предположение Снейпу не пришлось. У первой же подходящей двери, на которой красовалась надпись «ЧЛЕНЫ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ: ГЕНОЦИД, МАССОВЫЕ УБИЙСТВА», путь ему заступил чрезвычайно сварливого вида субъект, отличавшийся от Филча только наличием рогов и хвоста. Хвост раздраженно постукивал по полу.
— Иди, иди отседова! — заскрипел субъект. Ходют тут, ходют… Из-за таких вот прохиндеев, ангелы вас побери, мы который уж век Кубок выиграть не можем.
— Какой Кубок? — поразился бывший профессор.
— Какой, какой! Такой! Кубок Того Света! Каждый раз уходит к этим, наверху. Жулики паршивые! А главный жулик — Тот самый, кого нам нельзя называть! — (Снейп инстинктивно дернулся.) — Это он своим подсуживает, и правила под них переписывает! — («Нет, это тот, второй», — сказал себе Снейп.) — Взял и объявил: сказываю, мол, вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. И что нам теперь делать с этой двойной бухгалтерией, я тебя спрашиваю?! — кипятился собеседник, потрясая древним потрепанным фолиантом с пометкой: «МЕРТВЫЕ ДУШИ: УЧЕТ И ПЕРЕУЧЕТ, КОНВЕРСИОННЫЕ ОПЕРАЦИИ».
— И к кому же мне… — начал было Снейп, но договорить не успел.

«Принудительная аппарация», — подумал Шт… Снейп, увидев себя перед кованой позолоченной дверью в слегка старомодном вкусе. Из-за нее доносилось бренчанье арфы, и он затосковал. Самый крупный скандал в семье Снейпов разразился после категорического отказа маленького Северуса идти в музыкальную школу. Это была последняя попытка отца сделать из отпрыска «нормального человека»: после того как она провалилась, Тобиас запил, а потом…
Но на этом месте сеанс несвоевременных воспоминаний был прерван появлением благообразного бородатого старика с мудро поблескивающими голубыми глазками.
«Так я и знал», — обреченно подумал Снейп и украдкой пригляделся. Делюминатор? Лишь бы не коробка с дольками!.. Ф-фух, нет: всего лишь здоровущая связка ключей.
— Знаем, знаем: грешник кающийся?..
«Еще и легилименция, что ли? Или у них свои способы связи…»
— В курсе мы, мы, в курсе… Вот только, — продолжал привратник, как-то сразу закручинившись, — грехи грехам рознь. Отступничеством-то и я согрешил, было дело. Посему к вратам сим и приставлен, яко ведающий слабость человеческую. Да только есть и грехи горшие, сугубо тяжкие…
Он сделал эффектную паузу.
— Раскаиваешься ли ты, сыне, что обижал агнцев Божьих, пил их кровушку невинную? Да или нет?!
— Это кого же? — не понял Снейп. — Каких агнцев? Единорогов — это не я, это Квиррелл! То есть не Квиррелл, а Тот-Кого-Нельзя… То есть, тьфу, не ваш Тот-Кого, а… — он слегка запутался и едва не помянул мерлиновы подштанники (что было бы весьма неуместно в данном сеттинге).
— А ведь сказано, — продолжал старец, не слушая и воздевая перст кверху, — причем не нами, заметь, сказано, что даже высшая гармония не стоит и единой слезинки ребенка! — Наметанным глазом Снейп подметил, что оратор тайком заглянул в вытащенную из рукава «шпору». — И бьет дитё крошечным своим кулачком в надорванную грудку, и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к «боженьке», чтобы тот защитил его, — понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой… А, нет, это уже не надо. Конец цитаты.
«Да что ж такое, — тосковал Снейп, — там на Того-Кого-Нельзя ссылались, здесь вообще Незнамо-На-Кого: что еще за викторина?»
— Даже не слышал никогда, — проницательно заметил его обличитель. — А уж как бы тебе не помешало!
— Премного благодарен, — сухо сказал бывший профессор. — Советами меня и при жизни не обделяли. Для экономии времени — какие там у вас еще варианты остались?
Старец вздохнул.
— Варианты, говоришь… Чистилище у нас только для католиков предусмотрено… Ах да! — просиял он. — Вот что значит авторская удача: только тебя увидел, так сразу и позабыл, что ты у нас литературный персонаж! Как же, как же! Отправляйся, стало быть, в Королевство Кривых Зеркал!..

Переспросить Снейп не успел. Ворота и старец мгновенно растаяли, а сам он оказался в вестибюле огромного, судя по всему, здания — на сей раз вполне современного дизайна. Впрочем, никаких зеркал — ни кривых, ни прямых — Снейп не углядел: вместо того стены почему-то были испещрены вульгарной маггловской рекламой.
Время шло, но никто не появлялся.
— Эй, есть тут кто? Ау!
— AU… AU… AU… — гулко откликнулось эхо, и стены тотчас сдвинулись, открывая идущие в разные стороны коридоры.
Снейп пожал плечами и углубился в ближайший. Справа и слева замелькали двери с табличками.
Он погадал, что бы могло скрываться за дверью с надписью «Существо в главной роли», — но проверять не стал.
Был немало озадачен табличкой «ГП и Проклятое Дитя».
Шарахнулся от двери, возвещавшей «Исчезновение магических способностей».
Поднял знаменитую бровь, увидев «Раскаявшегося Драко».
Зашипел, как покойная Нагини, прочитав: «Тайный план Дамблдора».
Схватился за сердце… ладно-ладно — за левую сторону груди, увидев «Новый хоркрукс» и «Наследника Волдеморта».
Вытаращил глаза-туннели (интересно, можно вытаращить туннели? — а вот!) при виде табличек: «Смена пола», «Гарри становится вампиром» — и… ЧТО ЭТО?!
«Снейп — отец Гарри».
Знаменитый шпион пошатнулся и оперся о стену. Очевидно, в Королевстве была какая-то собственная трансцендентальная механика, потому что перед ним немедленно открылся новый проход — и Снейп, от неожиданности потеряв равновесие, практически ввалился туда.
Еще двери, но надписи на них совсем уж загадочные. Проверять, что скрывается за дверьми с некими буквенно-числовыми аббревиатурами, Снейп предусмотрительно не стал: ему очень не понравились исходившие оттуда звуки.
Он осторожно приоткрыл — совсем чуть-чуть! — дверь с непонятной надписью «Снейджер». И тут же ее захлопнул. Никогда в жизни профессор не мог бы себе такого вообразить. Да и не хотел бы, если честно.
На пробу он заглянул в соседнюю дверь. «Снарри»…
…Снейп рысью чесанул по коридору. Мимо мелькали «снейполюцы», «снейпоблэки», «снюпины», «севоджеймсы», «сневиллы», «снаки» (?!!)… Но даже мимо «снэванса» профессор проскочил на полной скорости. Он хотел только одного: поскорее убраться из этого жуткого места, где были собраны все кошмары, не успевшие присниться ему при жизни.
Ноги принесли его к высокой полукруглой арке с надписью «АРТЫ», а за ней…
Судя по всему, это была своеобразная портретная галерея. И состояла она исключительно из его однофамильцев различного возраста и внешности. Правда, все они как на подбор были брюнетами. Других общих черт не наблюдалось — равно и признаков какого ни на есть фамильного сходства.
Снейп не успел хорошенько разглядеть эту толпу, а также полотна с сюжетными сценами (возможно, к счастью для себя), потому что ему бросился в глаза нахально красующийся на первом плане Гилдерой Локхарт.
Отчего-то тоже брюнетистый, но несомненный Гилдерой прижимал к сердцу охапку лилий, а в картонных… тьфу, картинных небесах над ним парило слово ALWAYS.
«И сюда пролез, сволочь!»
Если бы по горло занятый разведывательной, административной и учебно-методической деятельностью профессор при жизни имел время для культурного туризма, он, безусловно, смог бы опознать и иных самозванцев. Так, справа от Гилдероя висел портрет отважного капитана Блада, а слева — любимца Леворукого, герцога Рокэ Алвы (увы, оба изменили камзолам и кружевам ради потертых профессорских мантий — и имели посему непривычно кислые физиономии). Но Снейп, не бывавший ни на литературных Карибах, ни в еще более литературном Талиге, признал только бывшего коллегу — и воззрился на него с искренней ненавистью.
— Ну и что тебе не нравится? — удивился тот, обращая на Снейпа свои некогда небесно-голубые, а ныне («что-о-о?! маггловские линзы?!!») адски-черные очи.
— Тебе-то всё нравится, не сомневаюсь! — злобно выпалил профессор. — А я не такой! Вот это мне и не нравится — что я здесь не такой!!
«Не такой… нетакой… нитакой… ой… ой… ой…» — заметалось эхо под сводами.
— Не буди лиха! — шикнул наглый портрет. — Забыл, где находишься? Здесь любое слово так AUкнется — своих не узнаешь! Еще, чего доброго, Изменением за Лето сверху накроет! — (Он высунул голову из рамы и озабоченно оглядел потолок.) — Презумпция, к твоему сведению, тут тоже кривозеркально работает: тебе все можно приписать по умолчанию — даже цвет кожи, про душу уж не говорю. Нигде ведь не сказано, что ты, например, не чернокожий.
— Я вообще бледный! — механически огрызнулся Снейп.
— А-а! — Локхарт обреченно махнул рукой. — Грейнджер вон чуть не в каждой книге слегка розовела — что, сильно это ей помогло? Нет уж — раз попал сюда, просто ищи себе местечко поуютнее. Это главный здешний плюс: вступаешь в Жизнь Вечную, которую можно выбрать по собственному вкусу. Все обычно так и делают. Главное — по сторонам не смотреть, чтобы не сквикаться.
— Не… что? — переспросил Снейп.
— Неважно. Лексикон — потом, по ходу дела, — отмахнулся собеседник. — Поднимайся на верхний этаж, поброди там по Главному меню. Разберешься. В крайнем случае призовешь местную магию: ее тут любят, она вечно висит в популярном, справа. Ничего другого там и не висит, правду сказать. Разве что днюхи еще.
Про «днюхи» и популярное, висящее справа, Снейп тоже не понял, но признаваться в этом не собирался: еще чего!
— А вообще… — Локхарт перегнулся через край рамы и вкрадчиво понизил голос. — Стоит ли замыкаться в себе — в таком еще не старом возрасте? Может, лучше просто странствовать по Королевству, смело открывать новые горизонты? Я вот очередное амплуа освоил, видишь… — Самозванец гордо тряхнул крашеными смоляными прядями. — А ты можешь тут собрать материал для книги: «Моя жизнь в искусстве»! Конечно, до популярности моего «Увеселения с упырями» она не…
— Не буду я конкурировать с твоими упырями! — оборвал профессор. — И увеселяться с ними тоже не желаю! Где тут, говоришь, лестница на верхний этаж?..

…Снейп стремительно шагал по бесконечной галерее.
Прошли часы или дни с момента его появления в Королевстве — он не знал: время текло здесь как-то странно. Точнее, попадавшие сюда о времени просто забывали. Он бы мог забыть тоже, если бы не развивающаяся мантия: она путалась в ногах при каждом шаге, а рукава постоянно приходилось поддергивать. Должно быть, окаянный Локхарт все же обиделся и на прощание запустил ему в спину сильнейшим Заклятием Проспера Альпануса*. Или просто такова была магия этого места…
Во всяком случае, мантия развилась уже до такой степени, что пора было решаться. И Снейп решил. Он выбрал свою Жизнь Вечную — ту, которая ему подходила.
«Главное, — сказал себе профессор, — тут уже актером буду не я. Полюбуюсь на спектакль со стороны. В кои-то веки».
Он миновал многочисленные арки с решетчатыми входами — и наконец остановился около одной.
Тут была его Вечная Жизнь. Заслуженная. Избранная им самим.
Снейп выдохнул, еще раз поправил развивающуюся мантию — и с чувством глубокого удовлетворения вступил в решетчатую арку с надписью: «снейпоcpач».
И злорадно захлопнул за собой дверь.
_____________________
*Проспер Альпанус — могущественный маг из повести Э.Т.А.Гофмана «Крошка Цахес». Наложил на скептически настроенного героя заклятие, спонтанно меняющее размеры и покрой его сюртука. Единственный способ это заклятие снять — смена жизненных установок.

#ГП #Дамблдор #фанфики
НАЧИНАЮЩЕМУ АВТОРУ ДАМБИФИКОВ
В каком бы виде ни изобразил злосчастный фикрайтер Гарри, Гермиону, Снейпа, «мародеров», любого Малфоя, любого Уизля… да вообще кого угодно; приделал ли он своему герою нимб или, напротив, рога с хвостом, — все равно на него тут же накинется группа азартных товарищей с криками: «нитакой!»
Но если вы опасаетесь, что вывести на арену Величайшего Политика и Мыслителя всея Поттерианы вообще не под силу простому смертному с IQ < 200, то знайте, что это не так. Сверхъестественно мудрый и по уши полный таинственных планов Альбус — отрадное исключение из числа прочих героев эпопеи!
Даже малолетний рeбeнок узнает зиц-председателя общества «Рога и копыта» мудрого директора Хогвартса и главу Ордена Феникса, если при создании образа вы будете справляться со следующей несложной памяткой:

#фанфики #ГП #листая_старые_страницы #слэш #снарри #юмор #длиннопост
Недавно здесь был пост, представляющий собой пародию на жанр неадекватной рецензии. И по этому случаю я вспомнила одно свое уже забытое обещание. Еще в январе 2019 года в блогах возникло стихийное обсуждение прекрасного и всем известного фанфика Valley «Остров Льюис» — см. https://fanfics.me/message355801#comments
Как выяснилось из комментариев, там с ходу можно углядеть слэш. То есть при желании, конечно. Или напротив — при нежелании его видеть, от слова «вообще». Читательские реакции колеблются от
— и до
В принципе, крайности сходятся. При определенном настрое можно найти что угодно и где угодно — даже слэш внутри чистого джена. Процитирую точное наблюдение, автора которого забыла для себя пометить, sorry… возможно, это Lasse Maja, а может, и нет:
В тот раз я обещала провести в «Острове Льюис» литературоведчески-психоаналитические раскопки с целью обнаружения слэша. В виде доказательства вышеприведенных тезисов.
С большим опозданием выполняю это обещание.
Предупреждение: если вы — ну вдруг! — не читали (или забыли) этот фанфик Valley, то лучше перечитайте… прежде чем составлять себе о нем представление на основе данного разбора.
***
Итак, «Остров Льюис». Что мы видим на поверхности сюжета — вернее, что видят в нем неискушенные читатели (мы не таковы)?
После победы Министерство Магии решает не хоронить труп Волдеморта, а превратить его в своего рода исторический экспонат. Так что Гарри и Снейп, по инициативе последнего, предпринимают рискованную экспедицию: выкрадывают из Министерства труп, чтобы тайно доставить его в священное место — к Стоунхенджу — и там предать ритуальному погребению. Причем к магическому способу перемещения прибегнуть нельзя, и они бредут через зимний лес, волоча за собой гроб на колесиках.
Простодушные читатели сразу спотыкаются о то, что представляется им сюжетными неувязками (см. комментарии на «Сказках…»). Почему герои не могут аппарировать к Стоунхенджу, но свободно аппарируют оттуда? Почему они не озаботились толком собраться в дорогу? И так далее. См. например:
Действительно странно. Затеяли такое предприятие, ничем не запасшись и не взяв денег (позже герои будут обсуждать, где бы это все раздобыть). Аналогичные проблемы, как мы помним, возникают и при попытке свести концы с концами в сюжете Роулинг.
Но Valley сразу дает нам в руки ключ — как надлежит понимать данный текст. Весь «Остров Льюис» композиционно связывается мотивом сна. Это сны Гарри и сны Снейпа. Каждая очередная глава начинается с того, что профессор просыпается. К содержанию этих снов мы еще вернемся; пока важно подчеркнуть, что всю историю следует трактовать в психоаналитическом смысле.
Итак, какого же рода символы мы тут обнаруживаем? Прежде всего — природные. Странствие через лес (по Юнгу — образ бессознательного), далее — через море (символическая смерть с последующим перерождением). И на острове (средоточие метафизической силы, где укрощаются силы океана) героям предстоит обрести себя, пройдя нелегкий путь индивидуации.
Зимний лес + холод + вода + избушка / дом / гостиница (этапы и временные приюты на пути героев) сразу напоминают нам о сне Татьяны Лариной: исследователи давно доказали, что он строится на образах подсознания и имеет эротическую подоплеку (см., напр.: Т.В.Барлас // «Журнал практической психологии и психоанализа», 2001, №4 — и др.). Роль проводника-медведя (темная сторона подсознания, животная сексуальность) у Valley исполняет Снейп. Онегин слагает Татьяну на «шаткую скамью», она присутствует при (свадебном?) пире чудовищ // Гарри приходит в себя на кровати в доме Малфоя и слышит беседу последнего со Снейпом.
Что же означает Волдеморт (периодически оживающий труп, который герои тащат за собой)? Разумеется, это их прошлое: то, что соединяет и одновременно разделяет Гарри и Снейпа, — что мы ясно видим, например, в этой сценке:
Подсознательно Гарри понимает, что хоронит не Волдеморта, а себя-прежнего, — признаком этого являются его неоднократные оговорки, вдобавок дополнительно подчеркнутые:
Таким образом, Волдеморт есть груз тянущихся из прошлого ошибок и страхов, который им предстоит торжественно предать погребению. НО!
Каким же именно образом? Косвенным намеком на это становится появление в сне Гарри Дамблдора (мы помним разъяснения Роулинг относительно этого персонажа). Он традиционно призывает make love, not war.
Это предположение с вызывающим сексуальным подтекстом оскорбляет Гарри, он отрицает данный факт. Но несмотря на достигнутую видимость согласия герой находится еще только в начале своего пути к принятию себя. Ему мешают предрассудки общества, которое цепляется за устаревший нетолерантный традиционализм. Представителем общества выступает в «Острове Льюис» Артур Уизли — многодетный гетеросексуальный семьянин. Когда Гарри и Снейп приходят в Министерство за трупом Волдеморта, Артур пытается им помешать:
— и его даже приходится связать. В дальнейшем, правда, Артур одумается и перестанет препятствовать герою: иными словами, общество в лице м-ра Уизли перестает ставить препоны поискам гендерной идентичности (ведущая тенденция современности, которая делает повесть остроактуальной).
Но главные препятствия, разумеется, носят внутренний, психологический характер. Будучи учителем Гарри, Снейп, естественно, претендует на ведущую роль (Гарри выступает в качестве объекта сексуальной инициации). Это заявлено с самого начала: Гарри получает от Снейпа письмо, подписанное «Принц-Полукровка» — с намеком на учебник, некогда принятый мальчиком с восторгом:
А теперь обратимся к кошмарам Снейпа, которые преследуют его на протяжении всей истории. Одним из таких кошмаров повесть и открывается. Тут настойчиво повторяются мотивы скитаний по длинным темным коридорам (!) и страх перед выстрелом из пистолета. Проснувшись, профессор обнаруживает себя — ни много ни мало — в постели с Гарри:
Природа этих страхов совершенно очевидна: между героями идет спор за доминирование. Опыт, знания и авторитет — против славы и дерзкого напора юности. Не случайно профессор с тревогой замечает, что Гарри «забрал себе все одеяло». Известный фразеологизм (см. «Словарь фразеологизмов русского языка») становится формой, в которую подсознательно выливается страх утраты контроля.
Второй аналогичный сон Снейпа завершается тем, что после пробуждения профессор отбирает у Гарри нож:
Знаки подсознания совершенно очевидны: тупой нож — явный фаллический символ. Профессор заявляет свои исключительные права на него и уничтожает свидетельства его применения.
Но главным образом — и это естественно — в качестве такого символа в повести выступает не пистолет или нож, а волшебная палочка:
Из контекста творчества Valley мы видим, что фрейдистский смысл данного образа осознан автором и активно им используется: см., напр. «Не спеши, а то успеешь», где Valley привлекает внимание читателя к проблемам кризиса среднего возраста (тема, заслуживающая самостоятельного исследования).
Отчаяние героев в эпизоде, когда обе палочки оказались сломанными (гл. 2), отчетливо указывает на весьма сильный страх кастрации:
Споры о том, кто будет владеть палочкой / инициативой, продолжаются и у могилы, вырытой героями подле первого посещенного ими Стоунхенджа. Это приводит к тому, что Волдеморт из могилы вылезает (прошлое не погребено по-настоящему), и Гарри со Снейпом приходится начинать все заново: идти к следующему Стоунхенджу.
Явственно сексуальной коннотацией наделены образы ям, ловушек, капканов, в которые то и дело проваливается Гарри (женское сексуальное начало); характерно, что он всякий раз боится, что Снейп бросит его там (т. е. оставит жестокому гетеросексуальному миру). Хотя истинная природа этого страха самому Гарри неясна, теперь она, надеемся, очевидна для читателя. В повести многократно повторяется (см. гл.2–5):
Одновременно Гарри приходится бороться с внушенными ему консервативными предубеждениями. Приведем в пример сцену во 2–й главе, где герои натыкаются на компанию Упивающихся Смертью (причем снова попадают в яму):
Обратите внимание на некоторую неестественность в формулировке последнего вопроса (очевидно, не осознаваемую Гарри). Он спрашивает себя не «почему», а «для чего» (для чего именно?) Снейп «лег сверху». Подавленные желания смешаны со страхом, причем боится Гарри явно не Упивающихся:
Реплика обрывается: Гарри страшится выговорить вслух, чего именно он не собирается «позволять». Страх его периодически возвращается, и это, как выразился В.П.Руднев (см. его блестящий анализ рассказа Кафки в сборнике «Философия языка и семиотика безумия»), именно «страх быть настигнутым сзади»:
Молодой герой стремится скрыть от себя истинную природу своих желаний. В 3–й главе Гарри со Снейпом ночуют в гостинице:
Вообще очень часто (начиная с 1–й главы и далее периодически) Гарри разглядывает спящего Снейпа.
Тут стоит отметить, что простейший лингвистический анализ обнаруживает в «Острове Льюис» 33 лексемы с основой сп(ать) на 21161 слово, что дает нам частотность леммы 1559,5 против 221,9 в «Частотном словаре русского языка» — т. е. более чем в 7 раз выше среднего показателя! И это в приключенческой (якобы) повести, где можно было ожидать преобладания глаголов с совершенно иной семантикой. Объяснять такую явную зацикленность на теме сна хронической усталостью было бы недооценкой сложного душевного состояния молодого героя. Гарри не просто внимательно следит за Снейпом: он фиксируется на эротически окрашенных деталях: отмечает про себя «бледные губы» Снейпа (гл.4), то, что он «стоит посреди комнаты босиком» (гл.3), и т. п.:
Вместе с тем это не исключительно грубая сексуальность: чувства молодого человека обладают тонкой эмоциональной окраской:
Сколько скрытой, неосознаваемой тоски в этом «хоть кому-нибудь»!
Гарри предлагает хромающему Снейпу «подвезти» его — для этого достаточно лечь рядом с Волдемортом (как мы помним, гроб на колесиках). Снейп реагирует очень резко:
Причина такой болезненной реакции очевидна: Снейп воспринимает данное предложение не столько как подталкивание к символической «измене», сколько как признак того, что Гарри готов и его самого списать в прошлое. И чуть ниже мы находим этому блестящее подтверждение:
Таким образом, Снейп тоже боится оказаться отверженным. Он стремится эмоционально отстраниться от своей «зависимости», как он это понимает, возвращая Гарри его собственное предложение в крайне оскорбительной форме: в 4–й главе на предложение Гарри сочинить стихотворную эпитафию Волдеморту Снейп отвечает, расценивая это как провокацию (обратите внимание на болезненную реакцию Гарри):
Но всему приходит конец. Наконец и персонажи Valley благополучно преодолевают свой мучительный внутренний кризис, и в финале автор не упускает возможности подчеркнуть (для особо непроницательных читателей) символический смысл истории. Герои оказываются на месте назначения, и непонятливый Артур Уизли торопит их, в то время как Гарри уже созрел для понимания того, что главная цель их нелегкого странствия достигнута:
Снейп, со своей стороны, произносит ключевое слово:
Присутствие Артура в данной сцене, а также тот факт, что он помогает Снейпу вытащить Гарри из последней ямы / могилы на их нелегком пути (т. е. освободиться от навязываемого поглощения женским), указывает на то, что консервативно мыслящее общество в лице м-ра Уизли наконец решилось дать место новым веяниям.
Безусловной реминисценцией — отсылкой к популярному жанру — является предложение, сделанное Гарри в финале. Юноша созрел для того, чтобы отказаться от старых паттернов и сознательно принять их новые отношения. Он приглашает Снейпа давать ему уроки в доме на Гриммо и делает следующее предложение:
И наконец, «Остров Льюис» заканчивается тем же, с чего начинается (кольцевая композиция). Снейп, находящийся с Гарри в доме на Гриммо, слышит звонок в дверь и в страхе ожидает, не последует ли продолжение его кошмара наяву:
Как известно читателю, гостем является, скорее всего, собиравшаяся их навестить профессор Макгонагалл. Таким образом, повесть завершается благополучным закрытием гештальта. Герои преодолели свои проблемы — и теперь, очевидно, готовятся прийти на помощь окружающим, приступив к созданию успешного социального проекта: психотерапевтического центра «СН(ейп+г)АРРИ» по избавлению от комплексов, тянущихся из прошлого. На этой оптимистической ноте и заканчивается прекрасная, глубоко психологичная и актуальная повесть Valley.
Перспектива для будущих исследователей видится нам в многозначительной подробности, которую мы намеренно обошли молчанием. Это эпиграф к «Острову Льюис»:
Опираясь на него, можно предложить альтернативное — в постмодернистском духе — прочтение повести. Это явный намек на прошлое героев. Возможно, ироничный. А возможно, что и нет. В последнем случае речь идет о том, что у отношений Снейпа и Гарри уже есть собственное прошлое (в каноне намеренно затушеванное, по понятным причинам, но любовно реконструируемое фикрайтерами). И в таком случае перед нами — не первая, а вторая фаза этих отношений, которую можно квалифицировать как преодоление кризиса.
Чем он был вызван? Легко допустить, например, что именно столкновением интересов в вопросе о доминировании: Гарри после победы над Волдемортом должен был ощутить прилив уверенности в себе и вполне мог попробовать развить успех, самоутвердившись в новом качестве, а после резко негативной реакции партнера — предпринять попытку бегства в «традиционные отношения», отрицая свое истинное «я». Но интерпретацию текста в этом перспективном ключе (а также темы «Жизненные сценарии героев «Острова Льюис» с позиций транзактного анализа», «Сны Гарри и Снейпа в свете индивидуальной психологии Адлера» и т. п.) мы оставляем следующим поколениям исследователей-энтузиастов.

#Дамблдор #ГП и не только #фанфики
По мотивам недавнего поста chubush, где был размещен алгоритм действий Гэндальфа (@ lotrprojet.com/blog thehutt).
Беззастенчивый плагиат… нет, что-то мне это не нравится. Скромный ремейк… тоже не то. О! типологическая параллель!!
Короче, АЛГОРИТМ ДЕЙСТВИЙ ДАМБЛДОРА: в сравнении с предыдущим он наглядно доказывает, что мысли истинно мудрых людей сходятся — ибо те, конечно же, избирают оптимальные стратегии!



*Справка: ФИКРАЙТЕРЫ — категория магов, наделенных воистину сверхъестественным могуществом, ибо в их распоряжении находятся:

#ГП #длиннопост #канон
Перечитала 7 томов. Читала только один раз, очень давно.
Все подзабытые факты, свежие впечатления и откорректированные представления о «каноне» (изрядно за эти годы потертые фанфиками).

Забавные детали, которые не запомнились в первый раз
Привычные слова выскакивают там, где они неуместны:
It drives Mum mad (2: 3) переведено как «Мама ругается, а ему до лампочки» (об Артуре).
Wormy was here last weekend (7: 10) — «заезжал» (Петтригю в Годрикову Впадину — вряд ли для этого был нужен автобус Шанпайка).
«Hold your fire, it’s me, Remus!» (7: 11) — «не стреляйте!» (речь о волшебной палочке).
«Attacks first and asks questions later» (4: 14) — «сначала стреляет, потом спрашивает».

Фраза Артура Уизли насчет дневника: «Never trust anything that can think for itself if you can’t see where it keeps its brain» (2: 18) — «Никогда не доверяй тому, что может думать самостоятельно, если не видишь, где находятся его мозги!» (ред. И.Шенина)
«Росмэн» решил, что для читателя это слишком сложная мысль. И нравоучительности не хватает. В том переводе, который на сайте, эта реплика звучит так:
«Мало ли кто или что может прикинуться добрым и понимающим! Как можно идти на поводу у того, кого совсем не знаешь!»
Всю прелесть фразы убили…

А это удачно: лозунг Добби «HAVE A VERY HARRY CHRISTMAS!» — «ГАРРИ, ГАРРИ, МОЯ ЗВЕЗДА!» (5: 21).

«Don't count your owls before they are delivered» — «Совят по осени считают» (6: 4).

Гермиона — Гарри: «Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами...» (Europa's covered in ice, not mice, — 5: 14).
Нелегко Гермионе приходилось с этой парочкой.

Добби после освобождения пустился во «всевозможные буйные увеселения» — «all sorts of high jinks» (4: 8). Сириус Блэк эльфовского мира…

— Я никогда не знал, в чем разница между сталактитом и сталагмитом.
— В слове сталагмит есть буква «м», — ответил Хагрид (1: 5).
Молодец Хагрид. Исчерпывающе.

Крыса-Петтигрю спит на подушке Гарри (1: 12) и жует (?) простыни Рона: «Get off, Scabbers! He's chewing my sheets» (1:7). Типа, посильная месть погубителю Лорда и его друзьям?
На одной пожеванной простыне намалевали подбадривающий слоган для Гарри во время его квиддичного дебюта (1: 11).
Жаль, я не пишу фрейдистских разборов. Загадочная деталь, но многообещающая…

Петтигрю действительно доит (!) Нагайну для кормежки недовозрожденного Волдеморта: «You will milk her before we retire» (4: 1). Я-то приняла это за стеб: Байка про Уизли и их домашних животных

Подвыпивший Слизнорт поднимает тост «за Парри Гроттера» (6: 22). Вот откуда это, оказывается!

На семейных часах Уизли как-то многовато мрачных оповещений (трудно быть Уизли). Среди прочих надписей есть «тюрьма» (4: 10). Воспитательное предупреждение Молли в сторону близнецов?

Невилл называет Философский камень Филологическим: «And in our first year, — said Neville to the group at large, — he saved that Philological Stone» (5: 16).
Вот бы прочитать про спасение Филологического камня. Есть же глава про Философствующий камень в фанфике Гирлянда

Дамблдор: «я могу так же сокрушительно ошибаться, как ошибался Хамфри Белчер, полагавший, что пришла пора для сырного котла» (6: 10).
Тоже богатая идея…

Когда Рон лежит в Больничном крыле, покусанный мозгами (это вообще сильно!), Помфри объясняет, что «раны, нанесенные мыслями, заживают дольше любых других» (5: 38).
Неожиданное глубокомыслие.
Впрочем, Помфри как в воду глядела. Когда Рон приревновал к гарриному шраму, травма от столкновения с мозгами становится его козырем:
«У меня тоже до сих пор остались отметины после того, как те мозги в меня вцепились в Министерстве, вот, посмотри, — сказал Рон, закатывая рукава» (6: 11).
А в Динском лесу замечание насчет ранящих мыслей уже без всяких шуточек работает.

Гермиону только Хагрид представляет как «Герми» своему брату-великану, потому что ему трудно запомнить полное имя: «On'y it's a difficult name fer him ter remember» (5: 30).
«Грохх примерно шестнадцати футов ростом, любит выдирать с корнем двадцатифутовые сосны и знает меня, — она хмыкнула, — под именем Герми.
У Рона вырвался нервный смешок» (5: 31).
Привыкай, Гермиона! В фанфиках будешь и Герми, и Герм, и Мионой, и даже Мио (да-да)!

Тронная речь Амбридж — квинтэссенция манифестов любого Министерства образования:
«Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни» (5: 11).
А «цели курса» (5: 12) — пародия на методические программы и «матрицы компетенций».
И ведь те учителя, которых она наметила в первые жертвы (Трелони и Хагрид) действительно при аттестации вылетели бы в первую очередь: за некомпетентность и за несоблюдение ТБ. А вот Амбридж никто бы не тронул: вся бюрократия в порядке.

Всё, что вам нужно знать о политиках:
«У премьер-министра подкосились ноги, и он рухнул в ближайшее кресло. Ему стало дурно от мысли, что какие-то невидимые существа рыщут по городам и весям, сея отчаяние и безнадежность среди его электората» (his voters) (6: 1).

Мистер Уизли говорит насчет ареста Стэна Шанпайка: «наверху стараются создать видимость хоть каких-то успехов, а «три ареста» выглядят гораздо лучше, чем «три неоправданных ареста с последующим освобождением»...» (6: 16)
Знает человек, о чем говорит.

Дамблдор о Слагхорне: «Он сам никогда не стремился восседать на троне, предпочитает занять место за его спинкой — там, знаешь ли, легче развернуться» (6: 4).

Гарри все-таки универсальный мальчик. Он ухитряется достать не только Волдеморта, но даже Дамблдора — сомнениями в его способности просечь ситуацию:
— Профессор, вы разве не поняли…
— Я наделен от природы редким умом и потому понял все, что ты мне сказал, — с легким раздражением ответил Дамблдор. — Ты мог бы даже предположить, что, возможно, я понял больше твоего.
— Сэр, — осведомился Гарри вежливо, как он надеялся, и спокойно, — вы по-прежнему доверяете…
— Мне хватило терпения уже ответить на этот вопрос однажды, — отозвался Дамблдор с интонацией, по которой было ясно, что терпение его подходит к концу. — И ответ мой остается прежним (6: 17).

Аберфорт использовал «неподобающие чары» на козе: «…practising inappropriate charms on a goat» (4: 24).
Господи, чем ему козы-то насолили? Крауч-младший и то пауками ограничивался. И что это за неподобающие чары? Страшно помыслить.

«Волшебная палочка может не больше того, на что способен ее владелец. Просто некоторые волшебники обожают хвастаться, что их волшебная палочка длиннее и лучше, чем у других» (7: 21).
Вот где откопался источник Не спеши, а то успеешь!!

Снейп «скорее бы усыновил Гарри, чем позволил им играть на уроках»:
«Snape, of course, would no sooner let them play games in class than adopt Harry» (4: 22).
А отсюда, видать, растут ноги у идеи севвитусов…

Странности
Зачем в хранилище Поттеров держат «горы кнатов» — «heaps of little bronze Knuts» (1: 5)?
Золото — ясно, серебро — ладно, а медяки зачем?

Молли и Билл без проблем берут для Гарри деньги из его гринготтского сейфа (4: 10 и 6: 6). Похоже, он подписал на всю семью неограниченную доверенность.

Крауч называет Перси «Уизерби», хотя стоящий рядом Артур — его знакомый и сотрудник его же Министерства (4: 7).

Один из волшебников на чемпионате по квиддичу появляется в ночной рубашке в цветочек, оправдываясь тем, что это куплено в маггловском магазине (4: 7).
Вообще иногда Роулинг пересаливает с темой изоляции, мне кажется. Все-таки обитают маги в одном физическом пространстве с магглами — не могут же они совсем не видеть их живьем?

К пещере с медальоном Дамблдор плывет брассом, прямо в плаще и в туфлях, держа в зубах волшебную палочку (6: 26). И это с поврежденной рукой! Силён.

Странно, что герои так долго ищут имя Фламеля (который даже магглам хорошо известен). И вообще информацию в библиотеке на протяжении всех лет обучения ищут методом сплошной выборки (даже Гермиона). В Хогвартсе нет систематического каталога? Или им не учат пользоваться?

В Хогвартсе вообще масса вещей, к которым придралась бы любая инспекционная маггловская проверка. Про опасных для жизни тварей, которые там бродят, только ленивый не писал. А вот чисто бытовые вопросы…
В чем, например, смысл исчезающих ступенек на лестницах (они только повышают травмоопасность)? Кроме, конечно, тренировки «постоянной бдительности»?
Учеников кормят тяжелой пищей, в основном жирной и жареной:
«…ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп…» (1: 7); «сотни жирных жареных индеек, горы жареного и вареного картофеля, десятки мисок с жареным зеленым горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки…» (1: 12) и т. п.
После пира практически сразу отправляют по постелям. Тут и без Волдеморта могут кошмары привидеться…
В классах Хогвартса не поддерживается нормальная температура:
«…продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь… Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе» (1: 12)
«…в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи (5: 19).
Будь это маггловский замок, его, конечно, не натопишь, — но чары-то на что? Вентиляционных труб вон сколько угодно, по ним василиски шастают…
В целом технические службы замка в аварийном состоянии. Неисправная палочка Рона, которая Локхарта только швырнула наземь, в тоннеле зато вызвала целый обвал (2: 16).
И вообще. Был бы там кроме разъединственного Филча хоть один сантехник путный, возможно, до Темных Лордов дело бы и не дошло. Десятки лет не функционирует женский туалет на 2 этаже, один кран — вообще фальшивый, и никому дела нет!
Кстати, в последнем фильме, уже после триумфа светлых сил, в разгромленном Хогвартсе, Филч на заднем плане посреди развалин мрачно драит пол шваброй. Супер!

Квиддич — просто кошмар. На первом же уроке Невилл хряпается с шести метров и ломает запястье. Мадам Хуч даже не думает этому помешать. Специально за техникой безопасности следить явно никто не приставлен. Когда Гарри на матчах падает с метлы, об этом беспокоятся только какие-то доброхоты: первый раз Снейп с Гермионой, другой матч вообще проводят в бурю и грозу, когда в Хогвартсе околачиваются дементоры. Гарри падает с 20-метровой высоты, и его случайно спасает Дамблдор.
И где, кстати, принцип равных возможностей? Победа в квиддиче во многом зависит от качества метел, которое очень различается у разных команд:
«У Равенкло никаких шансов, у них у всех «Чистометы-7!» — радуются гриффиндорцы, когда Гарри дарят «Молнию» (3: 12).
Кстати, такое впечатление, будто Кубок школы выигрывает если не Гриффиндор, то Слизерин. Два других факультета без шансов по определению.

В фанфиках Гарри обычно страшно переживает, что забыл про зеркало Сириуса, которое тот специально вручил ему для экстренной связи. В книге он просто хватается за зеркало, надеясь поговорить с Сириусом из-за Арки, но мысль о том, что он мог использовать его раньше, ему так и не приходит в голову.
Гарри вообще слегка забывчив (или, возможно, забывчив его автор).
Дамблдор упоминает о Выручай-комнате на Святочном балу (4: 23). И Гарри вспоминает об этом после рассказа Добби, когда они начинают искать место для тренировок Отряда Дамблдора. Но к 7 книге он уже об этом совершенно не помнит:
«Том Реддл, не доверявший никому и действовавший всегда в одиночку, имел наглость думать, что он и только он один проник в глубочайшие тайны Хогвартского замка. Конечно, такие примерные ученики, как Дамблдор и Флитвик, никогда не заходили в это место, но он-то, Гарри, не всегда держался проторенных путей во время своей учебы в школе. Наконец-то нашелся секрет, известный ему и Волан-де-Морту, о котором даже не подозревал Дамблдор!» (7: 31)
Про «Историю магии» Гарри в 7 книге говорит, что открывал «может, разок, когда покупал» (7: 16).
Явно поскромничал. В 1 книге сказано: «Этот учебник, как и все другие, оказался жутко интересным. Целыми днями Гарри лежал на кровати и читал до поздней ночи» (1: 6). Его же он читает и в начале 3-й книги (3: 1).

Также из «Истории магии», кстати, Гарри взял имя «Хедвиг», которое переводчики переделали в Буклю, потому что второй слог имени почудился им намеком на парик.
Открытым текстом сказано: «He had decided to call her Hedwig, a name he had found in A History of Magic» (1: 6)! Но не тут-то было.

В первых книгах у трио друзей и у лже-Грюма проблемы с приготовлением Оборотного зелья: ингредиенты приходится с изрядным риском выкрадывать у Снейпа.
В 6 книге, когда Зельеварение переходит к Слагхорну, контроль, похоже, ослабляется: Драко с приятелями без труда крадут уже готовое зелье.
«В подземелье стоит здоровенная бочка… Он мог во время урока стянуть оттуда немного…» (6: 21)

Люпин говорит, что Патронус не может чувствовать отчаяние, поэтому дементоры не в состоянии нанести ему вред (3: 12).
Объяснение, которое ничего не объясняет. Прежде всего дементоры не в состоянии повредить Патронусу потому, что они от него бегут. А вот почему бегут (хотя чистая радость, наоборот, должна бы их привлекать) — это уже другой вопрос.

Всегда удивлял обычный и ничуть не «магический» шоколад как защита от дементорского ПТС: «Вы ему дали уже шоколад? — обратился министр к мадам Помфри» (3: 21).
Слабенькое тонизирующее средство снимает стресс такого уровня, как у Гарри, который слышит все-помнят-что? Похоже, автор просто без ума от шоколада.
А если человек не любит шоколад (есть такие)? Или имеет на него аллергию?
Сразу вспомнилось мое любимое:
— При встрече с дементорами надо будет попробовать напалм.
— Скушай шоколадку, — предложил сердобольный Люпин.
— Спасибо, сэр. — Гарри поморщился. — Но что-то я не очень люблю сладкое. У вас не найдется селедки?
Терминатор

Матчасть — реалии волшебного мира (всякое по мелочи)
На первом курсе на ЗОТИ проходят различные способы лечения укусов волков-оборотней:«different ways of treating werewolf bites…» (1: 13).
Видимо, речь все-таки о мерах первой помощи, типа остановки кровотечения.

Молли хотела бы иметь домового эльфа, чтобы он гладил одежду: «Mum’s always wishing we had a house-elf to do the ironing» (2: 3).
Получается, не вся домашняя работа может быть выполнена с помощью заклинаний.

Карта Мародеров не только показывает расположение людей: она подсказала Гарри нужное заклинание (3: 10).

Финт Вронского — не абы что, а конкретно обманный маневр, цель которого — отвлечь ловца противника и заставить его врезаться в землю (4: 8).

Снейп говорит, что для легилименции часто необходим зрительный контакт. Но не утверждает, будто всегда: «Eye contact is often essential to Legilimency» (5: 24).

При парной (и более) аппарации тоже надо крутиться на месте («spun on the spot»): Гарри, Рон и Гермиона, Гарри и Крюкохват и др. (7: 9, 13, 23 и др.).

Рон пытался аппарировать из подвала Малфоев без помощи палочки (7: 23); Луна замечает, что отсюда никак нельзя выбраться. Но в принципе, значит, это возможно.

Для создания говорящих Патронусов, по словам Гермионы, необходимо практиковаться специально (7: 9).

Можно вызывать не одного Патронуса: Макгонагалл перед битвой вызывает сразу трех серебряных кошек (7: 30).

Даже Непростительные заклятия могут быть отражены материальными препятствиями: на кладбище Круцио Волдеморта разбивает каменную плиту; в Отделе Тайн его Авада отскакивает от груди статуи (4: 34 и 5: 36).
Вообще любые заклинания, не попавшие в цель, отчего-то действуют на материальные предметы как артиллерийский огонь.
Заклинание, произнесенное Гарри с тремя палочками в руках, «вышло таким мощным, что оборотня оторвало от земли, подбросило к самому потолку и с треском швырнуло на пол» (7: 23). (Отчего бы производителям не наладить выпуск тройных боевых палочек?)

Люпин объясняет Хагриду, что Оборотное зелье действует только на людей: «Ты же наполовину великан» (7: 5). Но в той же главе видим, что зелье действует на Флер, хотя она внучка вейлы.

Дементоры размножаются (breeding), и от этого получается туман (6:1).
Одно слово, Альбион…

Портключи действуют в заранее назначенное время: «at a prearranged time». Отправляясь на матч по квиддичу, герои ждут нужного момента, глядя на часы (4: 6).
А Кубок Чемпионов на Турнире сработал как стабильный (и даже двусторонний) портал, хотя по-прежнему называется портключом: «Turn the Cup into a Portkey, which would take the first person to touch it to my master» (4: 35).
Дамблдор в Отделе Тайн делает портключ, который срабатывает по его команде (5: 36).
При перевозке Гарри из дома Дурслей большая часть фениксовцев не успевает к своим портключам вовремя (7: 5).
Выходит, есть разные виды портключей?

Цены волшебного мира.
Двухнедельный курс обучения трансгрессии под патронажем Министерства — 12 галлеонов.
Дамблдор предлагает Добби зарплату 10 галлеонов в неделю.
Артура оштрафовали на 50 — за манипуляции с автомобилем.
Победителю в Тремудром Турнире — 1000 (на них близнецы смогли открыть магазинчик).
За поимку Гарри назначена награда в 10 000.
Проклятое ожерелье у Горбина — 1500.
Доспехи гоблинской работы — 500.
Омнинокль — 10.
Волшебная палочка — 7.
Учебник по продвинутому зельеварению — 9. Книги дороговаты!
Пинта яда акромантула — 100.
Рог единорога — 21 галлеон (1: 5), один волос единорога — 10 (6: 22). Это самое странное. Если бы хоть за унцию… Рог-то один, а волос много, и они вырастают же!
Кстати, в переводе «Росмэн» с 5 книги галлеоны превращаются в галеоны. Магия…

В кино все дурмстранговцы — юноши, а шармбаттонки — девушки.
В книге на турнир шармбаттонцев прибыло около дюжины, обоего пола: «about a dozen boys and girls» (4: 15), столько же дурмстранговцев (4: 28). В другом месте, однако, говорится, что всего гостей было не более двадцати (4: 16).
На святочном балу сестер Патил приглашают на танец юноши из Шармбаттона (4: 23). Среди учеников Каркарова тоже есть и мальчики, и девочки: когда один парень узнает Поттера, он толкает локтем стоящую рядом девушку, чтобы она тоже посмотрела (4: 16).

В Хогвартсе не только справляют Рождество, но есть пасхальные и рождественские каникулы: «They piled so much homework on them that the Easter holidays weren't nearly as much fun as the Christmas ones» (1: 14).
Если существует такое явление как крестные отцы, значит, существуют и соответствующие церковные процедуры. Или как?
Вообще изредка наблюдаются вкрапления маггловских «религиозных традиций», хотя бы на уровне речи и пр.
Пустой шлем поет рождественский гимн: «Придите, верующие»: «O Come, All Ye Faithful» (4: 22).
Сириус напевает: «Храни тебя Господь, веселый гиппогриф»: «God Rest Ye, Merry Hippogriffs» (5: 23).

О божбе: в фанфиках очень много призывов к самым разнообразным трансцендентальным силам. При этом традиционных «маггловских» формул авторы старательно избегают.
Но формулы в каноне большей частью обычные.
«God» и «my God» (в знач. «о Боже») и обороты типа «for God’s sake», «thank God», «God bless them» и пр. совершенно свободно употребляют персонажи самого разного «статуса крови»: Драко, Люпин, Фадж, Рон, Дурсль, Гермиона, Гарри, Молли, Тед.
Be damned — «будь проклят» (5: 31).
Oh, blimey… (5: 31 и др.) — «черт побери».
Идиома «помяни черта» — «talk of the devil» (4: 7).
Ruddy (5: 20) — «шут их возьми». По контексту там скорее «треклятые».
How the ruddy hell (7: 9) переведено очень неестественно: «ад раскаленный».
Начиная с 4 книги, 12 раз упоминается, тоже самыми разными людьми — от Дамблдора до лже-Грюма — «мерлинова борода» (Merlin’s beard).
Рон в ярости поминает «Merlin’s most baggy Y-fronts»… и «in the name of Merlin’s saggy left…», а также более тривиальные «Merlin’s pants»; панталоны упоминает и разозленная Гермиона (при известии о назначении Снейпа директором).
В переводе вместо этого нередко употребляется «разорви меня горгулья!»
Хагрид: «Gallopin' Gorgons» (1: 4) — «клянусь Горгоной»; «hold yer hippogriffs» (5: 20) — «придержи своих гиппогрифов».
В общем, по части ругательств скромно. Переводы более цветисты, а уж в фанфиках — и дракклы, и пикси, и кого только нету… Хотя упорное изгнание слова «Бог» даже в составе идиом — просто стремление быть папистее самого римского Папы.

Персонажи: факты внешности, биографий и событий
Имена Гарри и Гарольд у Роулинг однозначно различаются:
«Come to think of it, he wasn't even sure his nephew was called Harry. He'd never even seen the boy. It might have been Harvey. Or Harold».
«What's his name again? Howard, isn't it? — Harry. Nasty, common name, if you ask me» (1: 1).

Dumby — так назвал Альбуса один из Пожирателей на Башне (6: 27).

Прозвище Snivellus возникает вне всякой связи с каким-либо поведением или высказыванием Снейпа — просто по отдаленному созвучию с Severus. Сириус передразнил Лили, обратившуюся к Снейпу по имени (7: 33).

У Грюма деревянная нога с «когтистой ступней» — a clawed foot (4: 12). В фильме — металлический протез без изысков.

У Риты Скитер три золотых зуба во рту, тяжелый подбородок (heavy-jawed face) и крупные мужские руки (large, mannish hands) с толстыми пальцами (thick fingers) (4: 18).
М-да, я-то ее помнила по фильму…

Гермиона сумела обратить себе на пользу неприятный случай: когда мадам Помфри исцеляла ее от заклятия, увеличившего зубы, Гермиона уменьшила их по сравнению с тем, что было раньше (4: 23). Так что она действительно изменилась… хотя и не за лето.

Два персонажа заявлены как чернокожие при первом же появлении: это Кингсли — «a bald black wizard», «the tall black wizard» (5: 3) и Анджелина Джонсон — «a tall black girl» (5: 12). Про Дина Томаса ничего определенно не сказано.
Что касается Гермионы, то она неоднократно краснеет (blushing), и даже «слегка розовеет» (went slightly pink): (2: 6; 4: 8, 15, 19, 22, 27; 6: 11; 7: 6, 19 и др.):
— Ну и что? — невозмутимо ответила Гермиона, хотя лицо у нее чуть порозовело. — Можно ведь дружить по переписке (5: 16).
Так что считать каноном — «семикнижие» или позднейшие утверждения Роулинг? Правда, она, кажется, утверждала только то, что ничего не утверждала…
Вообще здесь одно из отличий от ВК. Толкиен прописал свою матчасть подробнейшим образом, вплоть до всех языков и мифологии, ДО создания трилогии. А Роулинг во многом выстраивала ее постфактум. И получилось что-то наподобие уизлевской Норы…

Гарри худенький и невысокий, Рон же не просто высокий — он еще при первом появлении в книге уже почти одного роста с близнецами, а в 15 лет перегоняет их: они «не столь долговязые и более плотны» (5: 4).
Снейп в фанфиках чаще высокий. У Роулинг он дважды показан рядом с другими мужчинами: Сириус (высокого роста) и Яксли (нет информации) — оба они выше его, так что он не выше среднего роста.

Практически все персонажи Роулинг часто поднимают брови: кажется, это ее любимый мимический ход.
Снейп, поднимающий бровь, упомянут всего дважды: когда он отвечает на вопрос Гарри, кто будет обучать его окклюменции (5: 24), и в беседе с Дамблдором: «Snape raised his eyebrows and his tone was sardonic as he asked, ‘Are you intending to let him kill you?» (7: 33).
В фандоме за ним этот штрих закрепился, видимо, благодаря Рикману.
А развевающаяся мантия в книге действительно имеет место.
Предположение о способности оборачиваться летучей мышью высказывает Гарри (4: 29).

В фанфиках встречаются упоминания, что Снейпу неважно удавалась трансфигурация. В эпопее такого не нашла.

Чье тело точно не отыскали, так это Грюма (7: 6). Только искусственный глаз, который легко вынимался, — но для фикрайтера это уж точно не свидетельство гибели.

Лимонные дольки упоминаются Дамблдором только (!) в 1 главе — и удивляют Макгонагалл: она спрашивает, что это такое.
— Would you care for a lemon drop?
— A what?
— A lemon drop. They're a kind of Muggle sweet I'm rather fond of (1. 1).
Во 2 книге это пароль для гаргульи.
Больше не упомянуты нигде. Вероятно, обычный дамблдоровский троллинг, как и «сладкие пароли» для кабинета. Позже в сходной ситуации Дамблдор говорит Гарри, что его любимое варенье — малиновое (6: 4).
Нет также никаких чаепитий и конфеток в кабинете Дамблдора. А вот Макгонагалл разок предлагает Гарри имбирного тритона (5: 12).
Колокольчиков в бороде Альбуса тоже не обнаружилось: это вклад в образ Гэмбона — или его костюмера. Только на шляпе Пивза есть бубенчики (5: 29).

Молли довольно нелояльно называет технику «маггловским мусором»: «muggle rubbish» (2: 3).
А позднее Рон и Гарри называют Дурслей «магглами»: «Магглы сказали, что я могу ехать» (4: 3). Звучит как-то обидно — не за Дурслей, но за магглов!
Рон в шоке, когда узнает, что Хагрид — полувеликан.
В общем, «чистокровные» предрассудки все-таки сказываются до некоторой степени.

Кричер возглавляет оборону эльфов Хогвартса (7: 36).
Вот что значит правильный подход к воспитуемому! Если бы Гарри не подарил ему медальон Регулуса, не добился бы он такой преданности.

В 7 книге Драко с приятелями проникает за Гарри в Выручай-комнату: Крэбб заявляет, что они хотят доставить Гарри к Волдеморту и получить награду. В фильме Драко говорит только о намерении вернуть свою палочку.
В книге Драко сопровождают в этой сцене Крэбб и Гойл, в фильме — Гойл и Забини. Актер, игравший Крэбба (Дж. Уэйлетт), в это время сидел в тюрьме. С кем поведешься…

Если считать за Долг Жизни и умолчание Драко в Малфой-мэноре, когда Гарри с друзьями попали в плен, и ложь Нарциссы Волдеморту, то Гарри погасил оба: во время штурма Хогвартса он спасает Драко дважды (7: 31 и 32).

На призрачном «вокзале для двоих» Гарри оказывается раздетым (nacked). Нет также ни очков, ни шрама. Одежда появляется рядом с ним, когда он этого пожелал (7: 35).

В фильме Гарри ломает Старшую палочку. В книге он возвращает ее в гробницу:
«Пусть она остается там. Если я умру своей смертью, как Игнотус, то она лишится своей силы, правда? Ее предыдущий хозяин не потерпит поражения. И ее могуществу придет конец» (7: 36).
Это создает довольно неустойчивую ситуацию, так как все упирается в «если». Фикрайтеры нередко этим пользуются: после войны открывается новый сезон «охоты на Гарри», с целью завладеть Дарами.

Отношения Гарри с окружающими складываются очень интересно. Ему дарят то мантию-невидимку, то Карту Мародеров; на худой конец — ножик с отмычками для всех замков (Сириус, 4: 23). А ведь Гарри и подстегивать не надо: даже в Отделе Тайн у него появляется сильнейшее искушение сунуться в Арку — посмотреть (5: 34).
Каждый друг Гарри считает своим долгом втравить его в какую-нибудь передрягу, чтобы лишний разочек испытать на неубиваемость. А стоит пацану проявить хоть тень благоразумия, любимый крестный тут же попрекнет, что Гарри не дотягивает до отца: «Тот радовался бы риску!»
Про Дамблдора, что каждый год изобретает очередной смертоубийственный квест, можно даже не говорить. Даже заботливая Молли отправляет маленького Гарри одного через камин. Когда он попадает в лавку Горбина и насилу выбирается, та же Молли мчится к нему с криком: «Ведь ты мог погибнуть!» (2: 4). Верный Добби норовит бладжером проломить ему череп, но сломать удается только руку. Декан Макгонагалл отправляет первокурсника Гарри со товарищи ночью на отработку в Запретный лес, где Волдеморт кушает единорогов. Закадычный друг Хагрид сажает его на гиппогрифа и отправляет в полет чуть ли не пинком, а в компании Рона посылает к паукам-каннибалам, откуда они вырываются лишь благодаря случайно оказавшемуся в кустах роялю автомобилю.
В подземелье Гарри спасается от Реддла только потому, что интуитивно протыкает дневник нечаянно сломанным клыком василиска. Все азартно расспрашивают, как ему удалось выбраться живым. Ну реально же интересно!
— Very well, — Professor McGonagall prompted him, — but how on earth did you all get out of there alive, Potter? (2: 18).
На этом фоне неудивительно, что главным врагом считается Снейп. Ну нет с его стороны дружеской поддержки, по-настоящему захватывающих вызовов! Одно вечное обгавкивание да банка с тараканами. И то промахнулся. Друзья так себя не ведут.

Количество случайностей в семикнижии вообще запредельно, вплоть до самого финала, когда Гарри успевает как раз вовремя, чтобы получить у Снейпа последние «инструкции». Никакой тайный план Дамблдора, ни даже 10 тайных планов этого не потянут. Разве что заключается эта тайна во всепоглощающем фатализме директора. Это, конечно, если рассматривать ГП как реалистическое произведение.

Роулинг неравнодушна к символике чисел. 7 хоркруксов уничтожают 7 разных людей, причем двое из них делают это нечаянно.
В течение 7 лет ЗОТИ ведут 7 преподавателей, причем тут есть один объединяющий момент… Впрочем, это отдельная материя.

Все читали юмористическое «исследование» Мир фанфика.
Несмотря на оговорку, что описываются именно персонажи фанфикшена, фанонными там являются только пейринги. Собственно же характеры как раз хорошо отражают канонных героев, которые отличаются некоторой гротескностью.
Например, шутки близнецов не удается переплюнуть даже фикрайтерам. Они присылают в подарок Гарри сиденье от унитаза, когда тот лежит в Больничном крыле (1). Выскакивают неожиданно перед Джинни, покрывшись то мехом, то нарывами, пишут на значке Перси «дурачина» (2). Накидали жуков в суп Биллу (после чего на них начинает срабатывать вредноскоп), угостили 7-летнего Рона кислотным леденцом, который прожег ему дырку в языке (3), послали Перси в служебной почте драконье дерьмо (4). Дальше размах только усиливается.
Гарри действительно постоянно истерит (что, впрочем, не удивляет, учитывая, какую жизнь ему устроила Роулинг); Гермиона действительно «всезнайка», а Рон действительно любитель покушать. И так далее.
Но все эти факты, как и нагромождение сюжетных «роялей», не случайны: это характерная черта выбранного жанра.
Дальше я планировала небольшой разбор, но он, как всегда, не влез. Хотя вообще-то разборов ГП уже и так хватает…

Большей частью английское #старое_кино #длиннопост не #ГП

Лучшие роли актеров, снимавшихся в поттериане
Здесь далеко не всё. Что из этого мне особенно нравится — см. коммент под постом.
Порядок персон — по возрасту.

Роберт Харди (Корнелиус Фадж)
В основном снимался в сериалах. Самый популярный — «О всех созданиях, больших и малых», по книгам писателя и ветеринара Дж. Хэрриота:


Ричард Харрис (Альбус Дамблдор-1)
Драма «Такова спортивная жизнь» (1963): регбист со сложным характером.

#ГП #фанфики #вопрос
Под влиянием «народного феста ГП» пришла одна мысль, но требуется консультация юридически компетентных товарищей, на предмет возможного нарушения авторских прав или правил сайта.
Бывало изредка, что я допереводила чужие незаконченные переводы, чтобы хороший фик не болтался у меня в читалке в инвалидно-бесхвостом виде. Такие случаи ясны: права на перевод — у других людей, которые от них не отказывались, однако и заканчивать работу не стали, и на сайте не появляются… в общем, тут всё безнадежно.
Но вопрос связан с не совсем стандартной ситуацией. Есть один известный дженовый макси, весьма пристойно переведенный на русский. Автор затеял к нему сиквел — и успел написать почти столько же; потом работу забросил. Переводчик, видимо, получил разрешение также и на перевод сиквела, но из этого уже ничего не вышло, кроме пары-тройки разрозненных глав в черновом состоянии, выложенных где-то в «дайрях» переводчика лет 10 назад. Кроме того, в сети есть перевод этого сиквела на испанский.
Английский оригинал у меня не сохранился: для себя я его перевела давным-давно. Но недавно обнаружила такой финт: автору, очевидно, надоели требования «проды», и он просто снёс это продолжение, поставив после первой части: «Fin». (И добавил вежливое примечание для читателей, что планировалась вообще-то трилогия, но вдохновение улетучилось, оставив только надежду, что читатели смогут получить удовольствие от истории, «несмотря на ее многочисленные недостатки».)
Конечно, сиквел тоже не закончен. Но без него история выглядит тем более неполной, и слово «Конец» на этот факт никак не влияет. Хотя фанфик довольно популярен и включен в ряд коллекций.
Но теперь уже никакого перевода тут заведомо не будет: оригинал из сети изъят.
И сейчас собственно конкретный вопрос.
Само собой ясно, что это тоже нигде нельзя размещать. А вот если опубликовать в блоге фандома ГП (или в моем личном) объяву, что могу в частном порядке скинуть свой перевод в дар желающим, в «личные сообщения» (хотя бы тем же владельцам коллекций, которым эта история приглянулась), — это действие тоже будет незаконным, или можно отнести его к разряду дозволенной личной переписки?

#ГП #фанфики #листая_старые_страницы
И сначала немного про #писательство

Один из самых эффектных (и эффективных) приемов монтажа — жанровый контраст. Репризы клоунов в цирке, между рискованными номерами воздушных гимнастов или дрессировщиков. Интермедии в театре — фарсовые сценки, которые вставлялись в текст мистерий, трагедий и опер (например, пастораль «Искренность пастушки» в «Пиковой даме»).

И в литературе соседствующие части произведения нередко строятся по принципу контраста. Так, «Герой нашего времени» состоит из пяти повестей, написанных в разных жанрах: путевой очерк (от лица повествователя и от лица героя), рассказ на бивуаке, светская повесть, кавказская новелла. В целом они дают объемный портрет Печорина с разных ракурсов.
Тот же прием может применяться к произведениям, входящим в состав цикла. Пример — «Вечера на хуторе близ Диканьки» или «Миргород» Гоголя, где настроение повестей меняется по принципу чередования темпов, как в симфонии. Лейтмотив цикла как бы проигрывается в разных ключах. Вот образ замкнутого мира в «Миргороде» (конечно, аналогия весьма приблизительная):
• Старосветские помещики (Adagio)
• Тарас Бульба (Allegro maestoso)
• Вий (Scherzo. Molto vivace)
• Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем (Allegro non troppo)

Это разновидность известного «эффекта Кулешова». Вкратце он сводится к формуле «целое больше механической суммы своих частей» (1 + 1 > 2). Применительно к тексту — на стыке двух элементов всегда появляется новый смысл.
Так что в идеале последовательность эпизодов и глав определяется не только сюжетом. Вдобавок чередование напряженных, динамичных сцен со спокойными позволяет читателю отдохнуть и набраться сил для следующего рывка.

То же самое и в фанфиках, где есть такое явление, как «серии». Обычно они включают относительно автономные вещи (сборники). Но есть и циклы, где автор настаивает на том, что каждая часть является именно частью.
Один из них, уже почтенного возраста, интересен тем, что представляет собой самый убойный жанровый коктейль, который мне попадался. Это серия «Из ненаписанного», с общими персонажами и сюжетной линией (автор — Морвен). Смесь такого рода, что в невилловом котле она бы точно рванула.
#Снейп
Пепел победы — душераздирающий мелодраматический ангст с канонизацией мученика и страдальца СС, который практически живым возносится на небеса в сиянии своего нимба.
Дженни — запредельно флаффный и умилительный hurt / comfort, который, как ни в чем не бывало, продолжает сюжет предыдущего фанфика. Бравые гриффиндорцы всячески лелеют и няшат все того же СС в обличье пушистенькой хорошенькой ути-пути-мышеньки (летученькой, естественно)…
Спасти Снейпа (Из ненаписанного. Вопль третий) — залихватский стёб, всё с теми же персонажами (подле которых неизменно порхает и прекрасная ОЖП с необычайно оригинальным именем Мери-Сью Саншайн).
А на «Сказках…» находится и заключительный фанфик серии, опять слезовыжимательный ангст: Куда улетают фениксы
Что интересно — судя по комментариям, отдельно друг от друга все эти истории могут восприниматься как совершенно серьезные образчики своего жанра. Разве что подозрительно гипертрофированные: во всех случаях жанры работают «на пределе». И только взятые вместе, они начинают явно отсвечивать иронией, в духе постмодернистской игры с героями. Шкатулка с тройным дном.
Кстати, разносторонне одаренный автор среди прочего увлекался и созданием кукол ГП-персонажей. Что еще больше усиливает подозрения в сознательно игровой (отчасти) природе этих историй: где-то по соседству с пародией и стилизацией. Примерно как в «Повестях Белкина» (пусть это и не очень корректное сравнение). В общем, при желании можно читать их и на полном серьезе, захлебываясь эмоциями… если вы в состоянии вместить их в таком количестве: в противном случае будете отплевываться и негодовать. В итоге получаем три основных варианта реакции:
• Ой, берет за душу: рыдаю от сострадания / умиления!
• Фу, какая безвкусица!
• Ого, вот это виражи!
Насчет вечного вопроса «что же реально имел в виду автор» — процитирую ее (уклончивый!) ответ на претензию, что это «странность, а не фик, и вообще как-то натянуто»:

На закуску — ломтик от Спасти Снейпа:
Синопсис: послевоенный Хогвартс. Профессору Снейпу после всяких трагических событий требуется психологическая реабилитация, и Макгонагалл призывает отважных гриффиндорцев посодействовать: кто, если не герои?
Гриффиндорцы подходят к поручению со всей ответственностью, вооружившись бесценными советами знаменитого психолога Зигмунда Крейзи. Пусть подтвержденные ожидания помогут героическому профессору снова почувствовать твердую почву под ногами!
Вот только срабатывает их затея почему-то как психологическое айкидо:

И это еще лишь начало… в том числе и для Снейпа. Ведь книга великого доктора Крейзи содержит столько полезных рецептов для утративших душевное равновесие!

#ГП #фанфики #Снейп #картинки_в_блогах

#ГП #фанфики #картинки_в_блогах

#ГП #фанфики #картинки_в_блогах

#преподавательское #цветы_реала
К Дню учителя: история, услышанная от профессора В.М.Марковича.
Большую часть жизни В.М. проработал в ЛГУ / СПбГУ, но начинал свою преподавательскую карьеру в одной из бывших союзных республик.

Свое знакомство с вверенной ему группой В.М. открыл лекцией по раннему романтизму. И произнес довольно-таки невинную фразу:
— Байрон отправился в Грецию…

Посмотрев в аудиторию, он заметил на лицах некоторое сомнение. И на всякий случай сообщил:
— Байрон — это был поэт такой, английский. Очень знаменитый.

Оглядев свою публику еще раз, В.М. обнаружил, что сомнение никуда не делось. Тогда он прибавил:
— Греция — это страна такая. На юге Европы. Итак, Байрон отправился в Грецию…

Но замешательство аудитории всё не рассеивалось.
— В чем дело? — вопросил В.М.
С места поднялся один мальчик:
Вот тут-то В.М. сразу многое понял о своей профессии…

Но я не хочу о грустном. В конце концов, важнее не то, с чем они к нам приходят (хотя и это важно, конечно), а с чем выпускаются. Иначе зачем мы были бы нужны?

И так как «учитель» — это понятие очень широкое, хочу убить двух зайцев: морально поддержать коллег из смежной области и поделиться цитатой из недавно читанного #ГП фанфика.

Почему авторы фиков так любят запихивать Гарри на работу в аврорат? Ведь есть гораздо более героические профессии!

#ГП #фанфики #картинки_в_блогах