Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

Среди так называемых «слуг» Жёлтого дворца самыми молодыми были Логон и Твигл. Сейчас им обоим было едва за тридцать, а по сравнению с Роханом и Саларом они казались почти мальчишками. Между собой общительный Болтун и приветливый Жевун тоже дружили. За годы в замкнутом мирке дворца у них образовался свой тесный кружок, в который не стремились попасть ни угрюмый Рохан, ни деловитый Салар, ни Аларм с Кустаром и Пеняром, потому что Аларм брал пример со своего непосредственного наставника. Кроме того, Аларм готовился стать воином и в итоге им стал, а воин не может себе позволить пустой болтовни или излишней чувствительности.

Когда во дворце появилась Энни, то Твигл и Логон чрезвычайно обрадовались. И не только потому, что девочка им так охотно и заинтересованно помогала. В их миниатюрном коллективе появилось новое лицо. Энни словно привнесла новую искру жизни в весь дворец, заражая своей юностью и весельем окружающих. Энни любила посмеяться — и Твигл по два часа готов был сочинять остроумные истории, от которых покатывалась со смеху не только Энни, но и Логон и даже порой Салар с Роханом (Виллина и Аларм, к сожалению, при этом никогда не присутствовали — одна потому, что не могла, другой потому, что не хотел). Энни любила лазать по деревьям и бегать по полянам — и Логон с удовольствием расчищал за парком старые заросшие лужайки. Построить качели уговорили Салара все втроём, правда, он не очень-то и упирался. Почему бы не сделать девочке приятное? С него не убудет, качели сделать легко. Ещё раньше он сшил для Энни мяч, при неожиданно горячей поддержке Рохана. На вопрос, а ему-то что за дело, Марран объяснил для непонятливых, что волейбол считается уже полвека национальным спортом его народа, и Энни со своими друзьями в этом сыграла не последнюю роль. Так что теперь он просто обязан посодействовать.

Логон с Твиглом почти поссорились, потому что каждый из них хотел покрасить доски качелей в свой любимый цвет, и у каждого был аргумент: один хотел сделать качели «под цвет глаз» или «под цвет неба», а другой — «потому что девочкам розовое больше идёт», и каждый находил, чем опровергнуть аргументы другого. Спор разрешила только Энни, заявив, что качели должны быть жёлтыми. Ведь Жёлтая же страна! А потом все ухахатывались, потому что Логон поторопился и забрался на качели, не дождавшись, пока краска высохнет. И не замечал последствий в течение следующих двух часов…

Логон и Твигл катались на качелях исподтишка. Стараясь скрыть этот факт не только от Рохана или Салара, но и от Энни и друг от друга. Но на третий же день Логона выдала злополучная краска, а Твигл, отчитывая друга, проболтался сам. Веселье было в разгаре, когда мимо прошёл Аларм и хмуро заметил:

— Нашли секрет, тоже мне. Я вас там по пять раз на день наблюдаю.

— А ещё кого-нибудь ты видел? — живо поинтересовалась Энни.

— Тебя.

— И всё?

— А остальные, — наставительно заявил Аларм, — люди более серьёзные.

Они с Энни так и не помирились после той ссоры на качелях. Не то чтобы сильно обижались или злились, но были друг о друге не лучшего мнения.

— Знаешь, как называют таких, как ты? — отозвалась Энни с озорной улыбкой. Логон и Твигл заинтересованно следили за представлением. Энни состроила рожицу, манерно растопырила пальчики, вздёрнула нос и произнесла в нос: — Воображала!

— Сама такая, — усмехнулся Аларм и побежал вверх по лестнице. Энни крикнула вслед:

— Ты проиграл!

— А я с тобой и не играю, — сообщил Аларм со следующего этажа.

— Всё, что ты можешь мне сказать — это «сама такая». Не слишком-то у тебя богатое воображение!

— Зато у тебя слишком! — перевесился Аларм через перила пролёта. Эхо разносилось по коридорам и лестницам.

— А тебе и завидно!

— Ничуть.

— Да ладно! Ты просто не сознаёшься. А в глубине души-то завидуешь! — со смехом объявила Энни, запрокинув голову вверх. Твигл и Логон хихикали рядом.

— Энни, уймись, а? — отозвался Аларм откуда-то уже с коридора.

— Значит, признаёшься, — торжествующе заметила Энни. — Вот, слышали? — обратилась она к друзьям рядом. — Он мне завидует. Вы свидетели!

— Тебе кто угодно позавидует, — согласился Твигл. — А насчёт Аларма ты не беспокойся. Он просто изображает из себя такой вот неприступный камень, а на самом деле он добрый.

— Знаю, — вздохнула Энни.

— Книжек начитался и вбил себе в голову, что взрослый воин должен быть обязательно мрачным нелюдимом, — добавил Логон.

— Нда. Сильно умные книжки, при отсутствии нормального общения с ровесниками — это кошмарное дело, — кивнула Энни. — Особенно когда человек воспитывает себя сам.

— Почему же сам? — возразил Твигл. — Аларма воспитывала и Виллина, и мы все. Но на него в наибольшей степени влияние оказал Рохан. А Рохан — он от природы не слишком-то общителен. Да и с детства, видимо, многое идёт, ведь при короле Тогнаре веселье и общительность явно не поощрялись. Конечно, воин не должен быть и шутом-балагуром…

— Но Аларма переклинило в другую сторону, — понятливо кивнула Энни. — А должна быть золотая середина.

— Может быть, разве что тебе удастся его растормошить, — задумчиво сказал Логон. — Всё же ты ближе по возрасту… хотя тебе и не на самом деле двенадцать. Качели напротив его окон — тоже идея хорошая.

Твигл хихикнул, Энни тоже. Но тут же помрачнела.

— Его трудно растормошить. Он со мной общаться не слишком-то желает.

— Пожелает ещё, — махнул рукой Логон. — Главное, помни, что тебе сказала Виллина. Будь собой и предоставь событиям идти своим ходом. Вы же ещё почти дети, вся жизнь впереди. А за годы многое может измениться.

Как один из ближайших новых друзей Энни, Логон знал многое из её бесед с Виллиной, а если чего-то не знал в подробностях, то мог догадаться — его чувствительность, черта многих Жевунов, делала его особо внимательным в том числе и к чувствам других. А потом делился с менее проницательным Твиглом, недостаток которого был в том, что он больше болтал сам, чем слушал. Оба друга наблюдали за «младшими», за Энни и Алармом, с большим интересом. И Алармом были довольны куда меньше, чем девочкой. По их мнению, он вёл себя по отношению к ней слишком несправедливо.

— Нет, вот я этого решительно не понимаю, — возмущался Логон, заглянувший как-то вечером к Твиглу на кухню и потихоньку подъедая свежесваренное смородиновое варенье. — Когда они вдвоём первый раз сюда пришли — три недели даже не поинтересовался, как она живёт, чем занимается, что делает. Тоже мне, рыцарь и верный попутчик!

— Вот именно, — согласился Твигл. — Хотя бы из уважения к девочке мог бы периодически составлять ей компанию. Провести экскурсию по дворцу, по парку вдвоём прогуляться. А то я смотрю, она всё с Кустаром и Пеняром бегает, а он ходит вокруг и волком смотрит. А потом удивляется, почему это Кустару и Пеняру с ним неинтересно. Они, может, и тоже молчальники, как он, и тишину любят, а только вот чувствуется, что с Энни им интереснее, чем с ним.

— Она очень здорово умеет всех к себе привязывать, — кивнул Логон. — Недаром и у неё, и у феи Элли столько друзей.

— Да, в них обеих есть какое-то природное обаяние. И живость, и чуткость. Правда, я не могу утверждать, что Энни идеальна, но именно это и делает её живой. Аларм же стремится к идеалам и теряет при этом себя.

— Стремится к идеалам? — фыркнул Логон. — Да у него самого недостатков воз и маленькая тележка…

— Вот именно. Но он уверен, что так надо. А так вовсе и не надо. Одно дело, когда это идёт от природы. Но вот возьмём нашего Рохана. Вроде как тоже необщительная личность, но ты взгляни как-нибудь, как он на Энни смотрит — как будто она ему как минимум родная любимая дочь. Да и Салар. Едва она заикнулась о качелях, сразу побежали делать и вешать. А Аларм просто себе надумал что-то, что якобы нельзя, и причём почему-то нельзя не только ему, но и всем окружающим.

— Он бы рад был, если б Энни тоже замолчала и стала такой суровой глыбой, но чувствует, что переделать её не может, а смириться с её характером и принять её такой, какая она есть, не хочет, — ответил Логон. — И вот не знаю, списать ли это на ошибки молодости, или все мы в воспитании Аларма действительно что-то упустили.

— Мы сделали всё, что могли. В конце концов, а что мы могли? Из-за этих колдовских стен непроходимых, что Корина поставила, — вздохнул Твигл. — Это Виллина как-то могла их обходить, или уж не знаю, что она там делала. Но вообще-то, согласись, могло быть и хуже. Когда ребёнок почти девять лет живёт как отшельник, он может в юности вообще не знать, как к людям подойти… Может, кстати, с Роханом это и случилось, поэтому он такой нелюдим, а Аларм уже в меньшей степени. По крайней мере, из рассказов Энни я понял так, что Аларм со всеми остальными её друзьями способен общаться нормально. И только она сама его чем-то напрягает.

— Он боится, что она в него влюбится, — почему-то таинственным шёпотом поделился Логон своими догадками.

Твигл чуть тарелку не выронил.

— Почему? То есть, почему боится?

— А этого я уже и сам не понимаю.

Этого не понимал не только Логон.

То ли благодаря болтовне Твигла, который почему-то счёл своим долгом рассказать всем и каждому (а может, и не счёл долгом, а просто так разболтал, по своей болтунской природе), то ли благодаря тому, что странные взаимоотношения Аларма и Энни и так были у всех на виду, и каждый сделал из этого свои выводы, но очень скоро в курсе были все остальные обитатели дворца. Впрочем, этими остальными оказались только Рохан и Салар. Кустар с Пеняром уже давно всё знали, а Виллина так вообще с самого начала. Но Виллина, ко всеобщему удивлению, пока что устранилась от решения проблемы, ничем этого не объяснив. По крайней мере, никто не заметил, чтоб она вмешивалась.

Твигл и Логон, скооперировавшись, попытались как-то наехать на Аларма, но тот прервал их на полуслове:

— Извините, но вам не кажется, что это глупость? Взрослые люди, мужчины, будут теперь обсуждать проблемы маленькой влюблённой девчонки.

— Аларм, а тебе не кажется, что ты её мучаешь? — не выдержал Логон.

— А что, она так похожа на мученицу? По-моему, она очень весело проводит время, — раздражённо пожал плечами Аларм. — И уж во всяком случае, я за её чувства не отвечаю. Это её проблемы, а не мои. Все девчонки сдвинуты на влюблённости, ей это по факту положено. Кто ж ей виноват, что она выбрала меня своим объектом внимания?

— А с чего ты взял про «всех девчонок»? — ехидно поинтересовался Твигл. — Может, ты у нас эксперт по поведению девочек? Много ты с ними общался в своей жизни?

— Но ведь вы согласитесь, что это глупо? — напирал Аларм, не отвечая на вопрос. — Это совершенно не мужское занятие — сплетни, кто в кого влюблён.

— Ладно, — согласился Логон. — Не мужское. Но ты не должен так относиться к Энни. Дело не в том, влюблена она или нет, но ты ведёшь себя с ней невежливо. Мне её жалко.

— Как относиться к Энни, решаю я сам. А жалеть её нечего. Она сама себе придумывает проблемы, ты просто её плохо знаешь. А я с ней целую неделю путешествовал, до сих пор забыть не могу её нытья по вечерам. Это ж не девочка, а сгусток противоречий и надуманных переживаний. И во дворце ей неплохо живётся. Веселится вон, бегает, на качелях катается. Радуется жизни. Чего ей ещё надо? Не на одном же мне свет клином сошёлся. И кстати, ещё никто не доказал, что она влюблена. Мне она прямо ответила «нет».

— Так-таки и прямо? — уточнил Твигл.

— Ну да, — твёрдо кивнул Аларм и внезапно сам в этом засомневался. Прямого «нет» всё-таки не было.

Твигл переглянулся с Логоном и сказал:

— Ладно. Я у неё ещё раз спрошу.

— Не надо! — возмутился Аларм. — Это несерьёзно.

— Тогда я скажу Рохану, — сказал Логон, — чтоб он хорошенько дал тебе по шее. Нельзя так относиться к людям. Особенно к девочкам. Ты же рыцарь. Если тебе не нравится её поведение, пойди к ней, разберись и объяснись, но не мучай человека.

— Она сама себя мучает, — сказал Аларм. — И вообще, мы с ней слишком редко видимся. Она ко мне не лезет, я к ней тем более.

— Интересно, почему это вы редко видитесь, — сердито ответил Логон.

Тем не менее они оставили Аларма в покое, но Твигл после этого Логону сказал:

— Я поражаюсь терпению Энни. Чтоб по-прежнему ждать дружбы от Аларма, надо иметь особо ангельский характер, чтоб выдерживать такое его отношение. Неудивительно, что она к нему не лезет — не хочет снова на грубость нарваться. Вот откуда это у него, скажи?

— Ошибки молодости? — вздохнул Логон.

— Ты ещё скажи «переходный возраст». Он-то себя считает взрослым.

— Вот пусть Рохан ему объяснит, что взрослому так себя вести не полагается. Раз нас он слушать не хочет.

Рохану объяснили всё как есть: Аларм к Энни относится негативно, грубит ей, одна из самых частых фраз — «уймись». При этом считает себя единственно непогрешимым, и утверждает, что Энни сама виновата. Рохан пообещал разобраться, но не сразу — когда присмотрится сам к воспитаннику.

Случай вскоре представился.

Снова зарядил дождь с утра, и в парк было не выйти. Энни сначала часа два сидела у Виллины, потом поскучала на кухне, прошлась по залам в компании верных Кустара и Пеняра и, внезапно вдохновившись, придумала себе новое развлечение.

Аларм с Роханом всё это время помогали в мастерской Салару и освободились как раз в этот момент. Поднимаясь на второй этаж по широкой мраморной лестнице, они встретились с Энни. Девочка, однако, вовсе не шагала чинно по ступенькам, а лихо, с подвизгиванием, съезжала вниз по широким перилам. Сразу же за ней ехал Кустар.

Аларм проводил парочку осуждающим взглядом, но ничего не сказал. Со дня ссоры у качелей прошла уже неделя, но официально перемирие заключено не было, к тому же после беседы с Твиглом и Логоном у него не было желания вообще как-нибудь общаться с девочкой. Он двинулся дальше, не заметив, как добродушно усмехнулся Рохан.

Энни бегом обогнала их, и они ещё не успели подняться на самый верх, как встретились с ней снова. Она так же съезжала по перилам. Кустар так же следовал за ней.

— Это уже слишком, — сердито заявил Аларм. Когда Энни снова бегом помчалась наверх, он резким жестом остановил её:

— Что ты тут устроила?

— Ничего особенного, — вздёрнула нос Энни. — Если тебя беспокоит, что я что-нибудь сломаю, то можешь не переживать. Перила здесь каменные, вазу внизу мы убрали.

— Здесь вообще-то дворец, а не детская площадка! — разгневался Аларм.

— Слушай, — Энни сверкнула глазами не менее гневно, — почему ты вечно меня одёргиваешь? Я тебе чем-то мешаю? Что тебе не нравится?

— Ты мне не нравишься! — сгоряча рявкнул Аларм.

— Ах вот как! Ну и отлично. По крайней мере, у меня не будет повода претендовать на место Ланги, — язвительно ответила Энни, отворачиваясь и собираясь идти дальше.

— Оставь Лангу в покое!

— О, ну да, конечно. Как я могла забыть! Она же непогрешима, как и ты.

Аларм резко схватил её за руку.

— Послушай. Если ты решила, что я влюблён в Лангу, можешь об этом забыть. Этого не было, нет и никогда не будет, не надо фантазировать всякие глупости. А ты могла бы быть серьёзнее и спокойнее. Будущие правительницы страны не катаются по перилам собственного дворца.

— Хватит меня переделывать! — сквозь зубы прошипела Энни. — Тем, что я катаюсь по перилам, я ещё никому не помешала. А ты регулярно меня обижаешь и считаешь, что ты прав. Это, по-твоему, хорошо?

Она готова была заплакать. Аларм чуть отступил.

— Я не собираюсь тебя переделывать. Но мне не нравится твоё поведение.

— А я тебе и не обязана нравиться, — скривилась в усмешке Энни.

— Ты требовала моей дружбы, так вот, дружить с такой девчонкой я не могу. Я думал, ты серьёзнее, пошёл тебе навстречу. Взял тебя в путешествие. А у тебя на уме одни качели и мячики.

Он только сейчас отпустил её руку. Энни стала растирать запястье.

— А я думала, ты человечнее. Тоже мне — Рыцарь Света! Элли не зря тебя отвергла.

— Послушай!.. — вскинул голову Аларм, но Энни его прервала:

— Знаешь, давай ты не будешь сейчас оправдываться? Вот когда делом докажешь, что о тебе можно думать как о добром и хорошем, тогда я тебе поверю. Хотя, конечно, моё мнение тебе неважно, но тебя уже осуждает весь дворец.

— Твоими стараниями, — с досадой бросил Аларм.

— Нет, неправда. Я тут ни при чём. Можешь мне не верить. Но эта сцена, которую ты сейчас тут устроил, имеет свидетелей, — она кивнула наверх, где в безмолвии застыли Кустар, Пеняр и Рохан.

Аларм тоже посмотрел туда. На лице наставника читалось явное осуждение, даже негодование. И относилось оно совершенно точно не к Энни.

— Вот и объясни им, чего ты на меня взъелся, — тихо и грустно закончила Энни и, ссутулившись, тоже пошла наверх. После нескольких шагов побежала. И Аларм не был уверен, что не услышал всхлип.

Аларм посмотрел на Рохана.

— Знаешь, — медленно проговорил учитель, глядя вслед убежавшей девочке, — это недостойно ни мужчины, ни воина, ни рыцаря.

Аларм ходил по комнате взад-вперёд и злился. На Энни. И немножко на себя. С одной стороны, и в самом деле, что это он на неё взъелся. С другой стороны, у неё слишком странное поведение. Смотреть на неё как минимум смешно. Можно снисходительно поулыбаться, но это как у кого выдержки хватит. А он этот детский сад терпеть не намерен. Кататься по перилам — это уже ни в какие ворота не лезет. И ладно б перила. Но Энни же не только перилами прославилась.

Типичное девчонковское поведение. Воображать себе чужие влюблённости, бдительно интересоваться чужой жизнью, лезть во всё, что её не касается. Именно такими Аларм запомнил тех девочек, которых изредка встречал в Пещере. Именно такими были все дворцовые фрейлины в Розовой стране и в Изумрудной. Неважно, было ли девочкам пять лет, пятнадцать или тридцать пять. Не такая была только Элли. Ланга тоже была не такая, но пусть Энни не воображает себе глупостей. Он уважает Лангу как человека, правительницу и волшебницу, но не более того.

А вот Энни уважать не за что.

Ну разве что за выносливость в походе. Но кто сказал, что она всегда такая? Предположим, сейчас новый поход, более длительный. И что будет? Неделю, две она выдержит, а потом нытьё будет не только по вечерам у костра, но и целый день.

Вот странная девочка. Вроде бы такая жизнерадостная. Но при этом жуткая пессимистка. За всё переживает, на хорошее почти не надеется. Чаще всего от неё слышишь «ой, а вдруг», сказанное почти похоронным тоном. А вдруг мы заблудимся, а вдруг дождь, а вдруг ручей не встретим, а вдруг… Вот что с этим делать?

В дверь постучали.

«Лишь бы не Энни», — мелькнуло в голове. Вслух он отозвался коротко:

— Да.

Это оказался Логон.

— Тебя зовёт Виллина, — сообщил он, и у Аларма на душе стало гадко. Пожалуй, только перед Виллиной ему было стыдно за поведение с Энни. А то, что зовёт она его именно в связи с этим, не подлежало сомнениям.

Виллина сидела, как обычно, в кресле у камина. В соседнем сидел Рохан, и Аларм совсем помрачнел.

— Садись, пожалуйста, — кивнула ему Виллина. Аларм сел на свободный стул. Тут же дверь снова тихонько открылась, и Аларм отвёл глаза. Вошла Энни, а с ней Кустар и Пеняр.

— Ну вот, все в сборе, — начала Виллина спокойно и даже приветливо. — Я сразу говорю, что не буду никого ругать, полагаю, вы взрослые люди и сами всё понимаете. Мне только очень грустно, что вы оказались не способны самостоятельно решить проблемы личных взаимоотношений.

Все тягостно молчали. Аларм внезапно почувствовал себя очень глупо. Его отчитывают, как ребёнка — а ведь он и в самом деле младше всех, не считая разве что Кустара с Пеняром, но у них с возрастом вообще непонятно что. Энни — взрослый человек, Рохан тоже, о Виллине и говорить нечего. А ему всего шестнадцать лет, совсем мальчишка.

И всё только потому, что он не смог самостоятельно разобраться с Энни. Да, он виноват. Проще сейчас признать это, официально извиниться и уйти. Это будет вполне взрослый, разумный поступок. А то и в самом деле, что он себе позволяет — сцепился с девчонкой…

Он поднял голову.

— Я готов извиниться перед Энни. Постараюсь больше себе такого не позволить, — сдержанно объявил он.

— А мне не нужны твои извинения, — заговорила Энни, но Виллина её мягко прервала:

— Подожди, девочка.

Энни смолкла. Виллина выжидающе перевела взгляд на Аларма. Посмотрела очень внимательно и вздохнула.

— Извинениями тут и в самом деле не поможешь.

— Я понимаю, что это было глупо… — снова начал Аларм, но Виллина жестом остановила и его.

— Вот что я вам посоветую. Постарайтесь каждый разобраться в себе до конца. Додумывать каждую мысль, докопаться до корней вашего поведения. Понять, чего вы хотите от себя и друг от друга. Тогда вам будет значительно легче. И главное — вы ведь можете дружить. Но почему-то не хотите. Как будто чего-то боитесь.

— Я не боюсь, — заметила Энни.

Виллина улыбнулась:

— Тогда почему ты к нему не подходишь?

— Потому что он меня отталкивает, и я не хочу, чтоб это происходило снова и снова, — жёстко проговорила Энни. — В походе и то было легче.

— Кому как, — резко отозвался Аларм.

— Значит, так, — снова прервала их Виллина. — Я не хочу вас воспитывать, как маленьких детей. Вы разберётесь сами. Поговорите и разберётесь. Только не разговаривайте на повышенных тонах, иначе никогда друг друга не поймёте.

Аларм кивнул и краем глаза заметил, что Энни тоже кивнула.

— Аларм, ты, как мужчина и рыцарь, должен быть великодушнее и сильнее. А ты, Энни, как девочка, — мягче и внимательнее. Если вы только и делаете, что оттачиваете друг на друге своё остроумие, то рано или поздно это кончается ссорой, — развела руками волшебница. — Лучше найдите себе какое-нибудь совместное занятие.

— А может, их снова в поход отправить? — неожиданно предложил Рохан.

— Позже, Рохан, позже, — закивала Виллина. — Пусть поживут немного дома, да и Энни мне пока нужна здесь. Так что передай остальным и сам возьми на вооружение — давать этой парочке такие дела, которые они могут делать вдвоём.

— Да дел-то у нас по горло, — усмехнулся Рохан. — Пусть помогут Логону шторы развесить в левом крыле — он Твигла хотел к этому приспособить, но эти двое лучше справятся. А как хорошая погода будет, пусть идут в сад, там им на целый год работы хватит.

— Отлично. Трудотерапия на свежем воздухе, — согласилась Виллина. — Пусть помогут Логону, он и в самом деле устаёт.

Все четверо обменялись взглядами. Энни, Виллина и Рохан — довольными, и только Аларм был не рад. Ситуация казалась ему идиотской. Поссорились детки в песочнице, а Виллине пришлось их мирить. Это всё Энни. Если б она вела себя взрослее, то и он бы не опустился до пустого пререкания с девчонкой.

— В общем-то, можете идти, Энни, только ты задержись на пару слов, — кивнула Виллина. Аларм с облегчением встал, бросил мрачный взгляд на девочку и вышел вслед за Кустаром и Пеняром.

Закрыв дверь, он на минутку затормозил. Сапог расстегнулся, застёжка заела, и он махнул друзьям рукой — идите без меня. И услышал из-за двери продолжение разговора.

— Я к нему пыталась подходить. Ведь раньше же мы действительно дружили. И вроде он идёт на контакт, разговариваем, всё нормально, а потом раз… И так постоянно, — обречённо грустным голосом говорила Энни.

Возникла недолгая пауза.

— Аларм, конечно, человек жёсткий, но не бессердечный, — произнёс Рохан. — Он не будет раз за разом отталкивать того, кто в нём нуждается.

Аларм скривился. Ещё чего — нуждается. Энни — в нём? Обойдётся! Живёт же сама, как хочет. И прекрасно живёт и не плачет. Всех во дворце очаровала, даже Рохана.

— А на перилах больше в самом деле не катайся, — с добрым смешком закончила Виллина. — Ну или, хотя бы, не делай этого часто.

— Да я вообще только один раз… — смущённо промямлила Энни, но по голосу слышно было, что она приняла к сведению, а на Виллину не обиделась.

Аларм справился с застёжкой и тихонько отошёл от двери. Энни в нём нуждается. Скажите пожалуйста! У неё своя компания, куча друзей, она с ними прекрасно проводит время. Чего ради свет клином сошёлся на одном Аларме?..

В левом крыле Жёлтого дворца было два этажа (как и в правом), четыре больших зала и двадцать шесть помещений поменьше, в их числе жилые комнаты (точнее, предназначенные для жилья, так как жили тут только Логон и Салар) и мастерские, подсобки, кладовки и прочее тому подобное. В правом крыле планировка была похожая, а в числе помещений были кухня, два погреба и оружейная Рохана. Кроме того, в правом крыле жили Виллина, Твигл, Рохан, Аларм и теперь ещё Энни. В центральной части дворца было три этажа. Внизу — большой вестибюль с парадной лестницей наверх, на втором этаже три парадных зала, теоретически предназначавшихся как тронный, бальный и пиршественный, но ими никто и никогда не пользовался по прямому назначению, они стояли пустыми, и Логон с Роханом только иногда там вытирали пыль. Ну а третий этаж больше был похож на чердак — в чисто выбеленных, с голыми стенами и без мебели комнатках складывалось всё ненужное, что, может быть, когда-нибудь пригодится, а на самом деле не пригождалось никогда.

Аларм и Энни оглядели поле деятельности.

Месяца три назад Логон снял шторы во всех четырёх больших залах левого крыла дворца, чтобы как следует выстирать их. Выстирать-то выстирал (не без помощи изобретательного Салара, кстати), а повесить обратно никак руки не доходили — что, кстати, неудивительно, учитывая количество. Шторы валялись на креслах, подоконниках, просто на полу, мялись и пылились снова. Твигл ворчал, Рохан морщился. Логон каждый день собирался, и каждый день находились другие неотложные дела. То времени не хватало, то сил.

Итак, сейчас Аларму и Энни предстояло развесить шторы на тридцать шесть окон.

Они стояли в молчании на пороге первого, Янтарного зала. В солнечную погоду он выглядел сказочной игрушкой, но сейчас был тусклым и унылым.

— Слушай, — Энни первая прервала молчание, — я только сейчас подумала… А зачем Виллина строила себе такой большой дворец, если в нём даже сейчас живёт всего… так мало человек?

— Это ещё маленький дворец, — буркнул Аларм. — В Изумрудном вообще заблудиться можно.

— Это да, — согласилась Энни. — Может, Виллина думала, что со временем здесь больше людей поселится? Или просто… ну, для престижа? У Стеллы-то дворец шикарный, у Бастинды даже и то дворец был.

Аларм вздохнул с демонстративной неприязнью.

— Давай начнём, — коротко сказал он и направился к первому окну, под которым в беспорядке были свалены лёгкие полосы ткани медового цвета. Здесь же стояла приготовленная лестница-стремянка. — Значит, так. Я лезу наверх, а ты подаёшь мне, внизу их расправляешь, крепишь банты, застёжки, рюшки, оборки, ну и что там у них ещё.

— Угу, — кивнула Энни.

Аларм старался работать бесстрастно, думая только о шторах. Такую грандиозную уборку во дворце затевали редко, чаще всего по какому-то очень важному поводу. Сейчас, как догадался Аларм, поводом было то давнее землетрясение, последствия которого кое-где всплывали до сих пор. Видимо, правое крыло и центральную часть уже отмыли, а до левого только сейчас добрались.

Он коротко отдавал приказания Энни — «дай», «подними», «подвяжи» и так далее. Энни, притихшая под его мрачным взглядом, отвечала в том же духе — «возьми», «держи» и чаще всего «угу». Завесив все окна в Янтарном зале — на что ушло часа два, не меньше, — сделали перерыв.

Аларм сел на верхней ступеньке стремянки и принялся задумчиво обозревать плоды трудов, старательно «не замечая» больших голубых глаз внизу. Энни ждала минут десять, а потом не выдержала:

— Слушай… — нерешительно и робко начала она. — Я вот не очень поняла. Мы помирились или нет?

Аларм посмотрел на неё сверху. Опять излияния чувств начались!

— Не знаю, — заявил он. — Но если ты думаешь, что я по-прежнему буду терпеть твои выкрутасы, то ошибаешься.

— По-прежнему? — хмыкнула Энни. — А когда ты их терпел? В последнее время я от тебя больше слышала «уймись» и «помолчи».

— Ладно, — Аларм с раздражением спрыгнул на пол. — Давай так. Выясним всё раз и навсегда. Ты выскажешь мне всё, что думаешь обо мне, я выскажу всё, что думаю о тебе. Выговоримся, выпустим пар и забудем. Начнём всё заново, если тебе это так важно.

Энни только фыркнула.

— Ага. То есть сначала как следует обидим друг друга, а потом «забудем»!.. Не самое умное решение. Давай просто забудем, — и она подняла на него свой светлый взгляд.

Аларм тяжело вздохнул и пристроился на подоконнике.

— Вот объясни мне. Зачем тебе вообще я?

Энни в растерянности поморгала ресницами.

— У тебя же друзей полно, — продолжил Аларм. — Все в тебе души не чают. Ты принцесса Изумрудного города, а теперь ещё и наследница Жёлтой страны. Фактически, принцесса двух стран сразу. Тебя все окружающие чуть ли не на руках носить готовы. Кустар и Пеняр, и те прониклись. У тебя, наконец, есть старшая сестра. Почему на мне свет клином сошёлся?

Энни глубоко вздохнула. Помолчала и коротко объяснила:

— Я думала, ты тоже мой друг.

— Ну ладно, — закивал Аларм. — Ты так думала. Теперь убедилась, что мне с тобой дружить трудно. Но всё равно пытаешься насильно мне понравиться. А это невозможно.

Энни встала и прошлась вдоль подоконников. Три шага туда, три обратно.

— Ты говорил, что я вполне неплохой компаньон по походам, — напомнила она. — И мы нормально общались раньше.

— Ну… говорил, — с неохотой кивнул Аларм. — И общались. Пока плохо друг друга знали.

— Я с тех пор не изменилась, — тихо заметила Энни. — Почему же раньше это было возможно, а теперь нет? И вообще, я могу нормально общаться со всеми. Если нормально общаются со мной. Я как зеркало, понимаешь?

— То есть это я виноват? — сердито уточнил Аларм, пока что держа себя в руках. Сердиться было ещё рано.

— Ты пытаешься меня переделать, а это невозможно, — спокойно пожала плечами Энни.

— Очень нужно мне тебя переделывать!

— Может, теоретически и не нужно, а на практике было бы очень удобно, — заявила Энни. — Ходит по дворцу очередная суровая мрачная туча, не кричит, не бегает, не дразнится. Всё, как обычно. — Она издала лёгкий смешок. — Да уж, хорошо, что Элли тебе взаимностью не ответила. Если б ты на ней женился, то дети бы уже в колыбели боялись пискнуть лишний раз.

— Ты всё преувеличиваешь, — рассердился Аларм. — Я не монстр, который жить никому не даёт. Просто…

— Что? — поинтересовалась Энни, когда Аларм замолк, подбирая слова. — Тебя раздражает моё поведение, потому что ты сам такого себе позволить не можешь?

— Ну давай все во дворце будут кататься по перилам! — воскликнул Аларм. — Хорошо будет?

Он представил, как гуськом, друг за другом, со второго этажа на первый едут по мраморным перилам сначала он сам с мечом наперевес, потом Рохан, тоже с оружием, Салар с ящиком инструментов, Логон с ящиком рассады и лопатой и Твигл в белом фартуке и с каким-нибудь большим фарфоровым блюдом в руках. После них Кустар и Пеняр, и, наконец, Виллина, с серьёзным видом уставившаяся в книгу. Картинка была очень смешная, но не складывалась.

По-видимому, Энни тоже представила себе нечто похожее, потому что прыснула со смеху и ответила:

— Нет. Но хотя бы не нападать на тех, кто катается… И вообще не в перилах дело.

— А в чём?

— А я не знаю, в чём. Это ты должен понять, что тебе во мне так не нравится, что ты каждый раз на меня кидаешься. Или же, наоборот, уходишь. Тебе что Виллина сказала? Каждый должен разобраться сам, докопаться до самых глубоких корней своих мыслей и поведения. Вот и разбирайся, — спокойно пожала плечами Энни.

Отправив «детей», как она их называла, на труды праведные, Виллина долго сидела в задумчивости, пока не вернулся Рохан, а с ним Логон.

— Вы уверены, что они не перессорятся снова? — прямо с порога начал Рохан. — Я лично боюсь этого.

— Даже если и перессорятся, это сейчас пойдёт им на пользу, — спокойно отозвалась Виллина.

— Почему? — изумился Логон.

Виллина задумчиво посмотрела на пламя камина. Ей нравилась неспешная пляска мирных язычков огня, она успокаивала, наводила на размышления. К тому же старая волшебница часто мёрзла, даже в летние тёплые дни, поэтому камин не гас почти никогда.

— Они ведь оба не злые и не настроены агрессивно друг против друга. И им сейчас важно научиться ладить между собой, несмотря на все отрицательные стороны своих характеров — а они есть у каждого. И пусть они лучше поссорятся и помирятся сейчас, чем вдруг впоследствии.

— А помирятся ли? — вздохнул Логон. — У меня такое впечатление, что Аларм с ней и не очень-то хочет мириться. Я вообще не понимаю, откуда у него к ней такое странное отношение и что они не поделили. Ведь он дружит со всеми её друзьями.

— Дружит, — кивнула Виллина. — Но это была дружба в деятельности. Надо было вместе куда-то идти, вместе воевать, вместе победить. А с Энни он столкнулся в будничной обстановке. Но и это неважно. Она слишком похожа на Элли, и одновременно непохожа, и это его ранит больнее всего, причём это идёт с самой первой их встречи — вы ведь помните рассказы, когда Элли оказалась в плену в Подземном царстве, и в Волшебную страну явилась Энни… Но я уверена, что всё уладится, — улыбнулась она каким-то своим мыслям.

Рохан и Логон выжидающе смотрели на волшебницу.

— Они переживут эту ссору, — заговорила она снова после долгой паузы. — Совместная работа им тоже пойдёт на пользу, они научатся сотрудничать, несмотря на все свои недостатки. Пооботрут друг об друга все острые грани своих характеров. И вот увидите, будут понимать друг друга как никто. Пусть они даже будут огрызаться друг на друга ещё долгое время, будут ругать друг друга за ошибки, всё равно их дружба будет крепнуть. Они ведь не хотят враждовать, каждый из них принципиально не ищет себе врагов, и к тому же вынуждены будут держаться вместе. Я не зря сделала Энни своей предположительной наследницей. Аларм не смирится с тем, что правительницей станет она — не из-за того, что сам к этому стремится, а потому, что она с этим не справится. Да-да, я это понимаю. У неё нет организаторских способностей и таланта государственного деятеля, и если она и станет правительницей, то весьма посредственной. Не такой, как Элли. И Аларм это увидит. Поэтому он не оставит Жёлтую страну — она ему слишком дорога, — а значит, он не оставит и Энни. Они будут сотрудничать, и будут дружить, потому что не смогут иначе. Они ещё очень юные, а с годами люди меняются… Нужно время.

Виллина некоторое время помолчала, а потом снова продолжила:

— Конечно, они могли бы сейчас просто сказать друг другу «прости» и пойти дальше, каждый сам, заниматься своими делами. И Энни бы опять боялась подойти к Аларму, не желая снова получить отпор, и Аларм бы дальше обходил стороной Энни, думая, что она ему неинтересна. Отношения бы только больше стали натянутыми, всё больше было бы холода и равнодушия. Когда нет общего дела, или хотя бы общих интересов, то и дружба сходит на нет. Поверьте мне, я их очень хорошо вижу обоих, — улыбнулась она в ответ на недоверчивые лица Логона и Рохана. — Они переживут эту ссору, научатся не переделывать друг друга, научатся прощать друг другу все ошибки и станут лучшими друзьями.

Мужчины переглянулись.

— Мне кажется, Энни… — Логон замялся, и Виллина кивнула:

— Да, я знаю. Но здесь предсказать ничего не берусь. В любом случае, для начала им надо просто разобраться в себе и понять друг друга, а уж вырастет ли из этой дружбы что-то большее или же останется только крепкая дружба… Сейчас для них наступил своего рода переломный момент. Так или иначе, всё будет хорошо, — убеждённо закончила она.

Вешать шторы продолжили только после обеда, теперь уже в следующем, Мраморном зале.

Энни была тихая и задумчивая, но Аларм уже чувствовал по её виду, что это затишье перед бурей. Сейчас она что-нибудь скажет…

И Энни сказала.

— Мне кажется, я поняла, в чём твоя проблема.

— Моя? — кисло отозвался Аларм. — Лучше бы ты свою проблему поняла.

— Свою я давно знаю. Я пытаюсь понять тебя, — задумчиво отозвалась Энни.

Аларм прицепил на штору очередной крючок. Расправил, отодвинул, только потом неохотно поинтересовался:

— Ну и что же ты поняла?

— Вот… смотри. Ты рыцарь Света. С детства искал какие-то идеалы, стремился к ним. Если ты видишь зло, ты борешься с ним до победного конца. Если ты видишь какую-то неправильность, ты агрессивно кидаешься на неё, ты не можешь пройти мимо, не можешь стерпеть. Ты постоянно пытаешься вырасти над собой, у тебя всё время идёт умственная и психологическая работа, ты очень серьёзный, умный, не хочешь рассеиваться на пустые эмоции и сентиментальные чувства, не желаешь проводить время в ненужных развлечениях. И хочешь, чтобы все вокруг тоже такими были — стремились к светлым идеалам и были серьёзными мыслителями. Поэтому всё, что мешает твоей внутренней сосредоточенности, ты стараешься как можно быстрее отсечь. Опять же, агрессивно на это бросаешься и борешься до победного конца. — Аларм смотрел на Энни с недоумением. Она заметила его взгляд, сделала выразительную паузу и закончила: — Вот только забыл о золотой середине, ударился в крайность, и тебя на этом существенно переклинило.

Аларм фыркнул, даже не зная, как всё это комментировать.

— А что касается чувств и эмоций, — продолжила Энни, — то тут у тебя тоже… переклинивания. Например, гнев и раздражение ты себе позволяешь. А смех, радость, откровенность — нет. Кособокие какие-то эмоции получаются.

Аларм пожал плечами.

— Ну, а твоя проблема в чём? — решил поинтересоваться он. Потом обдумает характеристику, которую дала ему Энни. — Всё строго наоборот?

— Нет, почему же. У меня почти то же самое, только эмоций больше, и серьёзности и сосредоточенности я не ищу.

— Заметно, — хмыкнул Аларм. — Ты ещё забыла про внутренние противоречия.

— У тебя они, кстати, тоже есть, — отозвалась Энни.

— Где? — Аларм даже был озадачен.

— Да элементарный пример. Взять хотя бы твоё отношение к девочкам, — улыбнулась Энни.

Аларм скривился недовольно.

— А что отношение к девочкам?

— С одной стороны, ты считаешь их низшими, примитивными, глупенькими и слабенькими существами, с которыми тебе, взрослому воину, неинтересно. А с другой стороны, начитавшись возвышенных рыцарских баллад, ты ищешь в девушках какой-то недостижимый идеал красоты, доброты и не знаю чего ещё, перед которым преклоняешься. Поэтому с одной стороны, ты едва терпишь меня, а с другой — влюбился в мою же сестру, а ведь между нами не такая уж сильная разница. Перед ней у тебя восхищение и поклонение, а ко мне насмешки и обращение свысока.

— Энни, — раздражённо закатил глаза Аларм. — Подай лучше вон тот конец…

Энни подцепила штору длинной шваброй и подняла так, чтоб Аларм смог её перехватить.

— Ты ведь вовсе не потому пообещал, что «это больше не повторится», что тебе было жалко меня. А потому, что ты пожалел, что сцепился с девчонкой, опустился, так сказать, до моего уровня. Но если б на моём месте была Элли, такого бы не произошло.

— Потому что Элли по перилам не катается.

Энни никак на это не отреагировала.

— Я тебе уже говорила, что наши недостатки — это продолжение наших достоинств? — продолжала она рассуждать. — Вот у нас именно это и получается. Ты так стремишься быть хорошим и самым лучшим, что на всех, кто не стремится вместе с тобой, готов кинуться и растерзать.

— А ты? — усмехнулся Аларм.

— Я тоже стремлюсь, — согласилась Энни. — Только мы с тобой в способах не совпадаем. Я пытаюсь радоваться жизни, а ты на всё трагизм нагоняешь.

Аларм хмыкнул.

— Ты лучше скажи, мы эти шторы повесим сегодня или не повесим?

Энни вздохнула и оглядела зал с ворохом тряпок на подоконниках. На втором этаже были ещё два таких же зала.

— Не повесим, — грустно ответила она. — Их слишком много.

— Ну, значит, закончим завтра, — Аларм бодро подёргал за занавеску. — Ну и кто из нас больше нагоняет трагизм? — с усмешкой взглянул он на девочку, и тут внезапно весь карниз оборвался. Взвизгнувшую Энни с головой накрыло кремовыми шторами. Стремянка покачнулась, и Аларм сам чуть не полетел вниз. Он с трудом восстановил равновесие и посмотрел вниз.

— Энни, ты где там? Ты цела? — с тревогой поинтересовался он.

Девочка выпутывалась из полос ткани. Аларм торопливо спустился на пол и помог ей. К счастью, Энни оказалась цела и невредима, и смотрела довольно весело.

— Что это было? — оптимистично спросила она.

Аларм отправился выяснять. В общем, всё оказалось просто. Когда он дёрнул за шторы, из стены вылетел давно расшатавшийся старый болт, на котором крепилась вся конструкция.

— Энни, знаешь, где мастерская Салара?

— Знаю, — кивнула Энни.

— Пойди к нему и попроси… А, ладно, не запомнишь. Пошли вместе.

Салара в мастерской не оказалось, и вообще она была закрыта на ключ.

— Так, — задумчиво обронил Аларм. — Либо он где-то у себя в комнате, либо куда-то ушёл, либо он… здесь, — и он решительно стукнул в дверь рядом.

— Кто пришёл? — донёсся из-за двери голос Салара.

— Это мы, — удивлённо ответил Аларм. На его памяти Салар никогда не интересовался, кто к нему пришёл. А кто вообще может явиться к мастеру Жёлтого дворца? Ведь здесь все свои, и какая разница?

Повисла пауза.

— Ладно, заходите, — разрешил Салар. Аларм открыл дверь, Энни немедленно засунулась туда первой, и вдруг Салар вскрикнул: — Ой, принцесса, стойте! Вы, пожалуйста, не заходите.

— Что такое? — удивилась Энни, но на всякий случай зажмурилась. Салар стоял посреди комнаты, закрывая что-то собой.

— Ладно, Энни, подожди в коридоре, — с усмешкой кивнул Аларм и зашёл один. Энни (с огромным недоумением на лице) осталась снаружи. — Что ты тут скрываешь? — вполголоса поинтересовался он у Салара.

Мигун скривился и сделал шаг в сторону.

— Ого, — Аларм даже присвистнул.

Мигун Салар был не только изобретательным мастером на все руки, он был ещё и неплохим художником. Та комната, в которой сейчас они стояли, была его художественной мастерской. Порой на Салара нападало вдохновение, и тогда он хватался за краски и кисти, а Логон и Рохан могли по неделе ходить за ним и умолять починить какой-нибудь насос или перебить наличники на окнах, а в итоге всё делали сами.

Вот и сейчас мастер-художник поймал очередную струю вдохновения и взялся творить. И, несмотря на то, что на стенах уже висели штук пять неоконченных пейзажей и натюрмортов, он взялся за новое произведение — и справлялся с ним, на взгляд Аларма, блестяще… Вот только тема была довольно неожиданная. Странно, что он этого раньше не видел, хотя вместе с Саларом ходил по его мастерским не далее как сегодня же утром.

На мольберте посреди мастерской был установлен портрет Энни. Поясной, не особо вычурный, на неярком светло-голубом фоне. В бело-жёлтом платье, с венком ромашек на голове и букетом в руках, Энни улыбалась своей самой беззаботной и весёлой улыбкой. Сходство было несомненное. Нельзя было сказать, что Энни получилась как живая, но портрет был выполнен (точнее, почти выполнен) на вполне высокопрофессиональном уровне, несмотря на то, что Салар был почти что самоучкой.

— Н-ну как? — нерешительно поинтересовался Салар. — Кажется, не так уж плохо?

— Не так уж, — машинально кивнул Аларм, разглядывая портрет. — Когда это ты успел?

— Да уже давно начал, — смутился Салар. — Ещё когда она в прошлый раз тут была.

— И она тебе позировала?

— Н-нет. В том-то и дело. Я пытаюсь рисовать по памяти. Понимаешь, это сюрприз. Я хочу закончить к её дню рождения, чтоб сделать ей подарок.

Аларм выразил все свои мысли и эмоции одним взглядом. Рисовать по памяти портреты — это не у каждого получится. А скрывать от Энни такой «сюрприз» — это ж как надо расстараться и как надо ею восхищаться, чтоб такой подарок ей пожелать сделать!

Стоп.

— А когда это у неё день рождения? — озадаченно спросил Аларм.

Салар ответил ему потрясённым (и неодобрительным) взглядом.

— Седьмого.

— Через неделю? — теперь был потрясён Аларм.

— Ну да, — Салар нахмурился. — Хочешь сказать, ты не знал? Ты её жизнью вообще хоть как-то интересуешься? Хотя бы из вежливости?

Аларм поморщился.

— Салар, ну хоть ты не начинай… Я и правда не знал.

Салар поджал губы.

— Неудивительно. В общем, я надеюсь, что за неделю я этот портрет закончу. Твигл и Логон что-то тоже сообща делают, не исключено, что наготовят ей кучу сладостей и деликатесов. Рохан тоже готовит сюрприз.

— А какой? — не удержался от любопытства Аларм.

— А этого я и сам не знаю. Да тут всего неделя осталась, увидим скоро. Можешь сам у него спросить.

— А Виллина хотя бы знает?

Салар ответил ещё одним неодобрительным взглядом.

— Вообще-то мы все поначалу узнали от Виллины. А потом уже спросили у Энни напрямую. Так что советую тебе тоже проявить внимание к девочке, чтоб она не сочла тебя совсем уж грубияном. Так зачем вы пришли? — переменил он тему.

— Карниз обвалился, нужен болт. Я сам закреплю, ты только дай, чем.

Салар отложил в сторону кисти.

— Ну пойдём…

Выйдя из художественной мастерской, Аларм постарался придать своему лицу рассеянное выражение, но никак не мог успокоиться. То и дело ловил себя на том, что смотрит на Энни с задумчивым недоумением. Когда уже вешали карниз, он не удержался и решил всё-таки уточнить:

— Слушай, Энн…

— А? — отозвалась девочка, внимательно глядя на него снизу вверх.

Аларм вздрогнул и равнодушно сказал:

— Можешь придержать стремянку, чтоб она не качнулась нечаянно?

— Угу, — кивнула Энни. Заподозрила что-нибудь? Или нет?..

А ещё надо будет придумать ей какой-то подарок…