Холодное тело - горячее сердце (джен)

Майкрофт

Не знаю, смогу ли заснуть сегодня. Боюсь, что мне приснится он. Не в первый раз уже. Но теперь я знаю, что с ним. Кто он теперь. Хотя и искренне верил, что он все еще жив. Надеялся, что он как-то выжил, а теперь понимаю, что все зря. Каждый раз, когда приходили сводки о выживших, я надеялся, что среди них будет Шерлок. Выходя из кабинета охраняемого здания, во время всех проверок я тщательно всматривался в их лица. Но среди них никогда не было моего брата. Со временем я сдался и стал просто ждать.

И прождал целых пять лет впустую. А теперь мне нужно решить, что делать с тем, что узнал. Я бы мог помочь ему успокоиться навеки. Мог бы его поймать и держать в отдельном месте за стеной, пока мы будем работать над лекарством. Или оставить все, как есть. Но есть кое-что, что не дает мне покоя. Почему Шерлок не напал на доктора? Еще ни разу ни один зомби не оставлял свою жертву в живых.

Для принятия окончательного решения мне требуется это тщательно обдумать. Думаю, стоит "переспать" с этой информацией. Что я и постараюсь сейчас сделать. А утром поговорю с Лестрейдом. Он должен рассказать мне все. Все, что видел и слышал. Мне нужно больше информации. Мне нужно знать максимум из возможного.

От этого зависит дальнейшая судьба Шерлока.

* * *

Джон

Обед был просто восхитителен. Уже больше года не ел ничего подобного. А на десерт я доел оставшиеся полбанки персиков. Лок, если можно так это назвать, хандрил. Это сравнение пришло мне в голову потому, что он просто сидел в своем кресле, поставив ноги на край и играя со шнурками. Я пытался вовлечь его в разговор, но тот отказывался смотреть на меня и на всё лишь пожимал плечами. Он — очень упрямый зомби. Может, рассказать ему историю? Что-то незатейливое, чтобы он понял, или детскую сказку, или что-то обо мне.

— Хочешь, я расскажу что-нибудь?

Когда я задал этот вопрос, он на пару секунд поднял на меня взгляд. Вот, теперь он слушает. Едва заметно кивнув, он оставил свои шнурки в покое. Что же ему рассказать? Думаю подойдет несколько сказок. Но не для совсем малышей. Зомби или нет, технически Лок уже взрослый, хотя и не ведет себя соответственно. Но он все так же "подтормаживает". После каждой истории мне приходится спрашивать, хочет ли он продолжения. Но этим я вынуждаю его говорить. Если он обучаем, а его речь все лучше, то, возможно, есть надежда и для остальных зомби. Плюс, похоже, он сам ищет общения со мной, хотя его возможности и ограничены. К концу пятой истории он уже способен на предложения из двух слов. Конечно, все еще есть проблемы с пониманием, и он все так же заикается, но улучшения на лицо.

— Думаю, на сегодня хватит, Лок. Уже поздно, — зеваю.

— Х-хочу ещ-ще.

— Завтра, Лок. Завтра я расскажу тебе несколько новых историй. Хотя, я и хотел бы заняться и чем-то еще, пока сижу здесь.

— Ус-стал?

Грожу ему пальцем. Нет, не так. Два слова в предложении, Лок. Он хмурит брови, придумывая второе слово. Он довольно быстро понял, что покачивание пальцем, словно стержнем маятника, означает, что что-то не так.

— Т-ты ус-стал? — Так-то лучше.

— Да. Пойду-ка я спать... Ночи, приятель.

Пытаюсь улыбнуться ему перед уходом, что в моей ситуации довольно непросто. Какого черта я пытаюсь научить чему-то зомби? Очевидно, что он хочет учиться, но где такое видано, чтобы кто-то старался их обучить? И каковы были последствия этого...

* * *

Шерлок

Истории были интересны, хоть и местами пугающи. Уверен, когда был еще жив, я уже слышал что-то похожее. Но когда ты становишься зомби, твоя память слабеет. Так что все это было ново для меня. Так утомительно постоянно использовать в разговоре по два слова в предложении. Особенно, когда обычно такое случается раз в несколько недель, а то и месяцев. После каждой истории он спрашивал, хочу ли я еще. Надеюсь, он не будет делать так постоянно. Да, я хочу научиться говорить лучше, но вряд ли у меня будут особые успехи, если я буду все время заикаться.

Еще я понял, что пока тут не появился Джон, я спокойно занимался ничегонеделанием всю ночь напролет. Сейчас же время как будто течет иначе. Иду в ванную комнату и ложусь в накиданные в ванну одеяла и подушки, притворяясь, что могу спать. Мои ноги настолько длинные, что одна свешивается через бортик, а вторая упирается в стекло душевой кабинки. Вместо сна я просто разглядываю трещины в потолке и пауков, снующих из угла в угол. Половина потолка уже покрыта паутиной. Иногда они спускаются вниз, на мою голову или плечи. Однажды я просидел неподвижно несколько часов, и они свили паутину вокруг меня. Если бы я захотел завести домашнее животное, это был бы паук. И я бы дал ему хорошее имя.

В этот раз лишь один решил опуститься ко мне на голову. Думаю, я разрешу свить вокруг меня паутину. Тем более, я испортил ту, что была тут еще недавно. А он довольно умело делает свою работу. Танцуй, маленький паучок, свяжи мне паутину.

* * *

Неизвестный

— Сколько в этот раз? — спрашиваю, откинувшись на спинку кресла и выпуская изо рта струйку дыма. Результаты моей работы поблескивают на полках, когда в мое окно протягивают свежую партию.

— Пять, — слышу в ответ.

Всего лишь? Что ж, сколько есть. Мне нужны их мозги, чтобы выяснить, что делает их такими. Или чтобы просто сделать себе армию, слепо мне подчиняющуюся. Правда, я люблю работать в тени, поэтому те, кого я нанимаю, не должны меня видеть. Хотя это не относится к живым мертвецам. Я просто так хочу. Привыкнув быть достаточно важной персоной еще до войны, я намереваюсь стать ею вновь, когда все это закончится. Каждый новый мозг дает мне немного больше информации о зомби. Почему они не умирают, умеют ли мыслить. Думаю, я смогу использовать эту информацию с пользой.

— Слушай, если ты не собираешься приступить к своему занятию, то я просто выброшу эту гадость. Она заставляет мой обед проситься обратно.

— Ты не обедал.

— Но хочу пообедать, ты, задница.

Ах, превратности домашней жизни.