Обретшие будущее (гет)

Недели беспамятства состарили Гарри на добрый десяток лет. Глядя на себя в зеркало, он видел старика. Тощего, убитого горем старика, в руке которого теперь всегда был стакан огневиски. С того страшного дня лицо Темного Лорда маячило перед ним во снах и наяву, в газетах и на вывесках. Каким образом Тому удалось вернуться оттуда, куда он был отправлен, глава Аврората не знал. Впрочем, от этого самого главы осталось одно только название. Дух алкоголя, как от кабинета, так и от его хозяина, отпугивал не только яростных сопереживателей, но и репортеров. Дела приостановились, без него Аврорат был как без головы. А ему не было до этого дела.

Малфой, мало-мальски пришедший в себя, начал заправлять делами. К начальнику он давно перестал заходить, принимая ответственность за свои решения на себя. И если бы Гарри был в состоянии, то испытал бы к нему благодарность.

Огневиски выжигал чувства, как только те начинали возвращаться. Гарри сидел за столом на работе днем и ночью. Обросший, поседевший, с пустым остекленевшим взглядом. В руке бутыль чего-нибудь хмельного, да покрепче, подбородок залит мерзким пойлом, воротник, уже давно пожелтевший и имевший неприятный запах, топорщился вокруг шеи. Спасаться от боли таким образом можно было бесконечно.

Люди, заходившие посочувствовать, быстро исчезали из поля зрения. Гарри даже не обратил внимания на министра, когда тот посетил его в один из последующих дней. Или недель? Кингсли явился, чтобы убедить его начать работать, даже предложил ему долговременный отпуск. Гарри захохотал тогда. Нервный припадочный смех разнесся по кабинету и вызвал новые боли в голове, выжженной алкоголем. На что ему отпуск теперь, когда он потерял вторую в своей жизни семью? Кто его ждет в доме на площади Гриммо? Только старые, почти забытые призраки и добавившиеся к ним новые. Тогда Кингсли предложил подать в отставку. С одной стороны это было самое правильное решение — кому теперь на книги и пергамент зарабатывать деньги? Кому после работы покупать сахарные перья? Никто не побежит его обнимать, когда он придет с работы, любимая жена не накроет на стол. Теперь его ждет только пустой дом. Заброшенный и пыльный. Рону — и тому легче. У него осталась семья. А Поттер один.

Но и оставить работу он не мог. Это было единственное, что связывало его с прошлым. Гарри не хотел потерять еще и это, потому Кингсли и ушел тогда довольный, думая, что ему удалось расшевелить старого друга.

Не удалось.

* * *

— Хэй, Поттер!

Он с трудом разлепил глаза.

— Поттер, подъем!

Голова немилосердно болела. Гарри дернул ногой и зажмурился от раздавшегося грохота. Бутылки покатились под столом, сталкиваясь друг с другом и издавая шум, отдающийся оглушающим звоном в черепной коробке.

В лицо ударила струя воды, мгновенно отрезвив. Гарри с гневным воплем вскочил и отпрянул от стола. Заправив за ухо отросшие сальные волосы, лезшие на глаза, он бросил злобный взгляд на нарушителя спокойствия.

— Малфой, мразь!

— Всегда пожалуйста, Поттер, — осклабился Драко, разваливаясь в приемном кресле.

С трудом припомнив осушающее заклинание, Гарри привел себя и свое место в относительно сухое состояние. Лужи воды испарились, а после зелья отрезвления в нос ударил мерзкий запах алкоголя. Гарри сморщился и открыл магией окно.

— Малфой, пока тебя тут не было, запах был приемлемый. Ты не мог бы…

— Нет, не мог, — жестко ответил Драко, создавая для себя поток чистого воздуха. — Потому что запах от тебя, Поттер.

Как бы Гарри не хотелось самому себе в этом признаваться, но Малфой был прав. От него чуть пахло одеколоном, а у Гарри на подоконнике лежала кучка дохлых мух. Ликвидировав сие недоразумение, Гарри грузно упал в кресло и прикрыл глаза, стараясь унять боль в висках, пульсирующую и безжалостную. Действие алкоголя закончилось, хмель вышел из организма, оставив после себя ноющую голову и возникающие в сознании лица. Лица умерших. Джинни, Лил, Хьюго. Гермиона с обугленной дырой в груди. Анжелина, Алисия, приведшие дочерей. Дин, Симус. Горящий вдалеке поезд…

— Очнись, Поттер, — жестко произнес Малфой. — Их уже не вернуть.

— Мы их могли спасти.

— Ни детей, ни женщин, — покачал головой Драко, захлопнув заклинанием окно.

Кабинет проветрился, стало намного холоднее. За окном стояли октябрьские деньки, промозглый ветер нещадно рвался в щели окон. Холодные капли дождя разбивались о стекло и стекали ручейками вниз, обагряя, словно кровью, красный кирпич здания, видимого маглам.

— Могли, — глухо произнес Гарри. — Мы бежали… Слишком долго, чтоб это было явью. Чары расширения пространства. Никогда бы не додумался использовать их не на сумку или портфель, как учила Гермиона. Понятно, почему они входят в список запретных чар…

— Не вспоминай, — Малфой помрачнел. — Не тебе одному дались тяжело эти недели. Кому-то до сих пор даются. Уизли уволился.

— Что?

От резкого движения голова вновь взорвалась болью, и Поттер поспешно опустил ее обратно.

— Несколько дней назад.

Драко встал и принялся ходить по кабинету кругами, наводя чистоту легкими и уверенными взмахами палочки. Гарри тупо уставился перед собой.

— Почему?

По лицу слизеринца пробежала тень.

— Он не захотел работать на тебя.

Не понимая мотивов друга, Гарри продолжал молча внимать. Не мог же он оскотиниться до такой степени, что даже друзьям стал противен?

— Он сказал, что сам быстрее найдет убийц, чем Аврорат расшевелится.

Гарри понял, что это вряд ли была единственная причина. Даже Рон из-за такой глупости не мог так поступить. Хотелось надеяться, что друг выслушает его и поймет, когда ему придется прийти в гости к Уизли, чтобы посмотреть в глаза Молли и оплакать погибших членов семьи с ними.

— Что еще?

— Сказал, что сам отомстит Пожирателям за детей, — Драко сделал легкую паузу, — и не хочет ходить в подчинении у Пожирателя.

Не боли так голова, Гарри бы поднял бровь. Это движение знали все его подчиненные. Оно означало, что нужно больше информации.

— У меня, — пояснил Малфой, левитируя пустые бутылки из-под стола в мусорное ведро.

— А-а-а… Я ж недавно его повысил. До командующего подразделением «Бета».

— Рону этого мало. Поттер, думай сам, ты всегда понимал, что ему этого будет недостаточно. Если бы он стал тобой — не главой Аврората, а тобой! — вот тогда мы бы увидели его счастливым. А так…

— У него было все, что может пожелать волшебник. Дети, работа, деньги, семья, жена…

— Посмотри правде в глаза, Поттер, — криво, с каким-то непонятным выражением лица ухмыльнулся Малфой, усевшись перед ним. — Ну не любил ее Уизли. Денег ему всегда мало было. Зря что ли он постоянно просил надбавок, пока я работал с оплатой труда? Дети никогда не были у него на первом месте. Выросший в семье, где детей было больше, чем родителей, раза в три с половиной, он всегда ставил себя на первое место. Работа… Уизли хотел сидеть на заднице ровно и получать раз в десять больше. А тут не получается, бегать надо по ухабам, ловить преступников. Отчеты дурацкие, бумажная волокита. Да и магия никогда не была его сильной стороной. А Гермиона…

Голос у Драко сорвался, хоть он и не кричал, а говорил тихо, щадя нежный после нескольких недель пьянства слух Гарри и такой же размягченный мозг. Драко удавалось всегда складывать цепочки из практически отсутствующих данных, за что его и выделил Гарри когда-то.

После войны Пожиратели Смерти подвергались нещадному отлову, пыткам и истязаниям. Люди, озлобленные на них за все их ужасающие преступления, жаждавшие мести, охотились на них, точно на зверье, без продыху, без жалости. Аврорат не был одинок в своем стремлении поймать преступивших закон. Азкабан ежедневно пополнялся злой дюжиной человек, во многом благодаря простым людям. Гарри тогда едва отошел от потерь в битве за Хогвартс. Как же противны ему были журналисты, искавшие с ним встречи, но не потому, что радовались победе, забыв о многих жертвах, а потому, что предоставили детям стоять насмерть за свою свободу. За то, что не защитили… Брали всех, у кого на левом предплечье был хотя бы намек на черную метку. Был случай, когда взяли совершенно невиновную ведьму, потому что ожог на левом предплечье кто-то принял за метку. И вот именно тогда-то взяли и Люциуса с семьей, даже несмотря на смену сторон в последний момент.

Вины это не снимало, и Люциуса посадили в Азкабан пожизненно. Впрочем, тот сумел договориться, и срок его пребывания в тюрьме сократили до двадцати лет при условии, что под Непреложным Обетом он выдаст всех соратников, известных ему. Малфой-старший раскрыл аврорам места встреч Пожирателей, источники финансирования и врата своего замка. Как только все, что было опасно, изъяли, Люциусу зачитали новый приговор о сокращении срока заключения, а жену Нарциссу отпустили, так как метки на ней не было. Сын же его, Драко, был признан невиновным в смерти Альбуса Дамблдора, но приговорен к десяти годам исправительных работ в Министерстве. Поттер устроился в Аврорат лет через пять после битвы, и ему было поручено присматривать за Драко. Редкие рейды, на которые посылали его отделение, были безопасными, но опыта он поднабрался, поэтому его стали готовить на место главы Аврората. Тем временем Гарри и Драко начали сходиться во многих вещах. Возможно, если бы не лицемерие и эгоистичность Драко на первом курсе, они смогли бы стать лучшими друзьями. Лучше, чем с Роном, хотя в этом Поттер не хотел себе признаваться довольно долго. Но дело было давнее, а разглядеть друг в друге людей, а не врагов, время нашлось. Поняв, что Драко так же как и он хочет спокойно жить, Гарри стал медленно поднимать вопрос о назначении друга на более высокую должность.

Недостаток средств и постоянная грязная работа, которой подвергался Драко, сломали внутри него стальной стержень самоуверенности и эгоизма. Малфой стал похож на человека. Из года в год Гарри наблюдал, как Малфой пользуется магловскими средствами для лечения болезней, не гнушается никакой работы и уже полностью смирился со своим положением. Бывшего врага надо было выручать. И по прошествии десяти лет стараниями заместителя главы Аврората Драко остался работать в аврорском отделении младшим помощником секретаря по рейдам. Счета Малфоев были заблокированы, как и Гринграссов, потому его семья нуждалась в деньгах. Прежде Гарри, отмахиваясь от Рона, предлагал Драко помощь с деньгами, но тот неизменно отказывался, отшучиваясь, что потом не рассчитается. А потом пошел по карьерной лестнице вверх. И вот, на черную зависть Рону и недоумение Кингсли, Гарри назначил его своим заместителем.

— Хэй, Поттер, проснись!

Гарри вздрогнул и глянул на Малфоя.

— Я задумался. Что ты сказал про Гермиону?

Драко помрачнел, и на миг по его лицу скользнула боль, которую Гарри видел каждый раз в зеркале за последние недели.

— Он ведь ее не любил, Поттер.

К своему сожалению, Гарри был вынужден сознаться в этом самому себе и вновь ощутить пустоту от потери таких близких людей, как Гермиона и Джинни. Джинни была с ним счастлива и доказывала это каждый день. А Гермиона? Была ли счастлива она с Роном? Он знал ответ — нет. Слишком разные люди. Война сблизила их, а суровая реальность разъединила, но уже после свадьбы. Гермиона хотела уйти в науку, а Рон заставлял ее быть домохозяйкой. Она никогда не хотела судьбы Молли Уизли. Их отношения напоминали противоборство. Яркая, жизнерадостная, умная девушка и парень, мечтавший об обычной семье. Брак с Рональдом ее связал, превратил в тихую, забитую домохозяйку под постоянным давлением. На людях у них все было хорошо, а вот дома — Джинни говорила — ни дня без скандалов. Однажды Рон ее ударил. С тех пор Гермиона и изменилась. Стала тихой, невероятно грустной. Лишь тень от той девочки, которая когда-то ворвалась к ним с Роном в купе в поисках жабы.

— Не любил, — хриплым голосом подтвердил Гарри, глядя в пустоту.

— Тогда какого черта, Поттер? Какого Мордреда ты не открыл ей глаза на собственное несчастье?

Подлокотник кресла Драко хрустнул под его тонкими, аристократическими, но сильными пальцами. Драко спешно отпустил кресло, вскочил и вновь стал нахаживать круги по кабинету.

— Сам не знаю.

Внутри Гарри весь сжался. Джинни, его маленькая Джин… Он вновь вспомнил ее. Алкогольное помутнение прошло, и скорбь снова вступила в свои права. Заболело где-то в груди. При каждом вздохе что-то неприятно кололо. Он помнил, как она падала в пропасть, глядя на него сквозь пелену слез. Ей, должно быть, намного легче сейчас. Она с дочерью сейчас там, где ей намного спокойней и лучше. И с двумя его сыновьями.

«А что, если меня распределят в Слизерин?»

«Вы мне будете писать?»

«Два года, а я хочу сейчас!»

«С ними все будет в порядке», — тихо сказала ему Джинни перед тем, как пойти до конца платформы, чтобы помахать детям на прощание.

Теперь с ними все в порядке.

— А ты любил Асторию? — сам не понимая, зачем, спросил Гарри.

Малфой остановился у окна.

— Нет, я любил в своей жизни только одну женщину. Астория была моим другом, хорошая девушка, тихая, добропорядочная жена. А Скорпиус… Мой сын, ни в чем не виновный, погиб из-за этих ублюдков.

Голос Малфоя, жесткий как сталь, зазвучал слегка приглушенно. Мужчинам тоже бывает больно, и Гарри его понимал. Одной рукой он извлек из полки стола бутылку огневиски и уже отработанным движением налил жидкость в два бокала. Отлевитированный бокал Драко поймал и одним махом влил в себя. Поежился. Стакан треснул в его руке, и на пол закапала кровь.

— Я ведь тоже неделю не просыхал, — вяло сообщил он, вернувшись на свое место. — Мать меня растрясла, сказала, что так нам ничего не добиться. И я пошел на работу. А тут и Уизли подва… Поттер, поставь бутылку! Эванеско.

Плеск огневиски, божественным журчанием уже заполнявший бокал, пропал. Гарри печально потряс бутыль, даже заглянул в горлышко и поставил ее под стол.

— Что «Уизли»? — в горле стоял ком.

— Уизли пришел, на нервы давить начал, мол, все из-за вас, Малфой. Несколько раз требовал, чтобы я устроил облаву на Пожирателей, раз уж ты не просыхаешь. Но следов никаких не было, следы аппарирования были стерты. Я послал его отряд на разведку, но они ничего не нашли. Никто не успел отреагировать. Все случилось слишком быстро.

— А поезд?

— Бомба. Магловский способ террора, вроде так. Даже маглов затронул этот… теракт. Хогвартс-экспресс ездит по их рельсам, а взрыв на виадуке, ясное дело, не мог остаться незамеченным. Пришлось поработать Отделу по связям с маглами. Наши ребята повозвращались из отпусков, добровольцами направились на то место, куда упали с виадука остатки Хогвартс-экспресса, — Малфой поморщился, но Гарри читал его эмоции, словно они были у него на ладони. — Ты же понимаешь, я не мог вызвать ребят, которые должны сейчас работать. Многие потеряли столько же, сколько и ты, и я. Последние еще неделю назад вернулись. Все жаждут мщения.

Гарри поднялся, несмотря на больную голову, и направился к почтовому ящику. Писем скопилось великое множество, пора было начинать работу.

— Те, которые с выражением сожаления, я пометил зеленой печатью, — бросил через плечо Драко.

Гарри, испытывая сильную благодарность к слизеринцу, собрал их в кучу и поджег. Странно, но вид полыхающих сочувствий придал ему сил.

— С чего все началось?

Голова по-прежнему заставляла страдать. Малфой хмыкнул, достал из кармана магловскую таблетку, наполнил бокал водой и протянул главе.

— Выпей, полегчает. Похоже на действие антипохмельного, но без побочных эффектов. Блевать не будешь и в сортире неделю не проведешь.

Благодарность Гарри вырвалась вместе с кашлем. Похоже, он успел простыть.

— Я пришлю тебе потом бодроперцовое зелье, — сообщил Малфой, очищая мантию. — Можешь не благодарить.

— Так с чего все началось, Драко?

Очевидно, тот оттягивал момент воспоминаний, и за это глава Аврората винить его не мог.

— С побега бывших Пожирателей, хотя ты, наверное, и сам догадался, — ответил Малфой, отводя глаза.

— А… Твой отец?

— Он остался в Азкабане, хотя у него был шанс, если ты об этом.

Гарри облегченно вздохнул. Голове полегчало, а от осознания того, что Малфоя-старшего не было среди тех убийц, камень с души свалился. Теперь на Драко смотреть было легче.

— Отец сказал правду, мы не хотели возвращения Темного Лорда. И начинать заново войну… Никому это не нужно. Я лишь взял на себя смелость увеличить охрану Азкабана. Чтобы его там не убили.

— Разумно, — кивнул Гарри. — Продолжай.

— Темный Лорд вернулся. Я помню всю эти заморочки с крестражами, что вы затеяли. Могли ли вы где-то просчитаться?

Гарри закрыл глаза. Отогнав картину с падающей в пропасть Джинни и взлетающей в воздух Лили, он вспомнил среди Пожирателей на платформе змеиное лицо ублюдка, наблюдавшего в стороне за детоубийством.

— Дамблдор оставил нам мало сведений. Все, что я знал, было уничтожено.

Драко выругался.

— Почему он сразу не раскрыл вам всю информацию?

Гарри пожал плечами. Сейчас он уже видел, что в их планах было слишком много неясностей, непродуманности, а в историях самого тогдашнего директора — много темных пятен. Скорее всего, Дамблдор не знал чего-то и сам, оттуда и пошли все их ошибки. Как бы там ни было, Гарри понимал, что тоже виноват — опирался на слова старого волшебника, как на непререкаемые истины, а сам даже не попытался подумать своей головой. С другой стороны, что можно было взять с того семнадцатилетнего мальчишки, которым он был?

— Так вот. Он вернулся.

— Я замечал некоторые заголовки.

— Очевидцев слишком много. Да он и не собирался скрываться в этот раз. Все было спланировано заранее и очень тщательно. Когда он вернулся, как это случилось, кто пожертвовал ему руку в этот раз — неизвестно. Наших ребят поснимали незаметно для родителей. Одни убиты, другие под забвением. Аврорат лишился многих. Как ты и сказал, возможно, когда уже поезд начал гореть, на пространство наложили чары расширения. Поэтому мы так долго не могли добежать. Женщины убиты. Не все, но большая часть. Астория и Джинни… Их достали из пропасти. Они разбились о скалы. Возможно, Джин еще была жива некоторое время, но…

— Драко! Не надо!

Гарри сжал подлокотник и вжался в спинку кресла. Опять перед глазами возникла Джинни. Малфою тоже было тяжело о ней говорить. Джин всегда была добра к нему, понимала Драко и поддерживала в их с Гарри начинаниях. Она тоже увидела в нем человека, а не бывшего Пожирателя. Отдалившись от Рона и части братьев, она обрела брата в Малфое, а он в ней сестру. Рон не одобрял этого, но если он начинал при ней плохо говорить о нем, Джинни его немедленно выставляла из дома. Драко всегда было неловко, когда она так поступала, но он был благодарен. И ей, и Поттеру, что они оказались настолько человечны.

— Прости. В общем, все было спланировано. Это была демонстрация силы и намерений. Из чистокровных погибла только Астория. Жена предателя крови.

— Совсем никаких следов?

— Никаких.

— Выжил кто-нибудь?

— Из женщин? Да. Жена Дина Томаса, жены Симуса, Джастина Финч-Флетчери. Супруга Денниса Криви. Чанг, Паркинсон, Мак-Грегори, Боунс, Забини, Кребб, Гойл. Многие еще.

— На допросы вызывали?

— Поттер, какие допросы? — сморщился Драко. — Очевидцев много. Кроме того, часть женщин в Мунго почти с ума сошли, а часть от семей, которых и спрашивать не стоит. Вроде Гойлов. Лучше не будем трогать женщин. Общество и так считает нас виновными в том, что погибло столько людей. Говорят, охрана недостаточная… Как работает Аврорат, если не знали о готовящемся нападении? И я тебе так скажу, Поттер. Мы еще работаем только потому, что матери не пришли в себя. А к тому моменту, как придут, надо поймать хоть пару убийц. Будет, на ком удержаться. А ты ушел в запой. Поднимай задницу, работать пора. У всех горе, нужно крепиться.

Гарри кивнул и встал. Пробежался глазами по кабинету. Остановил взгляд на семейной фотографии Джинни с детьми. Девушка радостно махала ему, держа на руках крошку Лил. Рядом стоял, робко улыбаясь, маленький Альбус Северус, и Джеймс задорно подмигивал.

— Мы отомстим, Драко, — недрогнувшим голосом молвил Гарри. — Вот увидишь. Никто безнаказанно не убивает детей. Введи меня в курс дела.

Драко устало развалился в кресле. Наказ Министра он исполнил. Теперь оставалось только взяться за работу.