Узы крови (джен)

Hozier — Arsonist's Lullabye.

Two Steps From Hell — A Hero`s Return.

Высочайшие шпили Твердыни Царицы Савской пронзали образовавшийся на небесах маскарад темно-серых облаков, предвестников дождя. Многочисленные знамена с изображенными на них золотистыми розами колыхались на сильном северо-восточном ветру. Висячие Сады находились в самом сердце Простора, как неоднократно упоминалось в знаменитых песнях, что сразу же делало их желанной добычей для большого количества скоморохов, музыкантов, начинающих межевых рыцарей и, разумеется, беспощадной природы.

Зима была достаточно слабым противником для южного региона, но лето постоянно навевало мысли о самоубийстве. Тем не менее сегодняшний день подарил Садам вполне сносную погоду, явно предвещающую долгий, упорный ливень, после которого всем вновь захочется ощутить на лице приятные касания солнечных лучей. Небольшие рощи в разных концах города были наполнены людьми, чьи сомнения относительно предстоящих осадков развеивались с каждой секундой.

Было приятно сидеть под сенью деревьев, наслаждаясь прекрасными летними видами неувядающей красоты. Десятки маленьких речушек, журча, устремлялись причудливыми зигзагами по устланной пожелтевшими листьями тропе, сплетаясь воедино лишь в самом конце пути.

Причудливый танец длился до тех пор, пока они вместе не впадали в гигантского размера ров, взявший белоснежный замок в плен. Душистый запах роз, казалось, намертво въелся в узорчатые стены из светлого камня. Даже самые отдаленные районы города, часто именуемые трущобными, не могли похвастаться свойственными подобным местам запахами. Благоухающие кварталы, в свою очередь, поражали новоприбывших не только своей неописуемой, романтической красотой, но и наличием уникальных людей.

Простор всегда отличался от иных территорий, считая себя эталоном истинного рыцарства, благородства и богатства. Могучий дом Тиреллов на протяжении многих столетий ревностно оберегал это место от нападок немощных, воинственно настроенных соседей. Замок достался прославленному роду с большим трудом, несмотря на то, что его первым владельцем был хитрый и безжалостный человек, он смог подняться до неимоверных верши.

Сейчас, по прошествии двадцати лет после кровопролитной войны, в ходе которой погибло немало вассалов юга, Сады вновь почувствовали себя полноправными властелинами мира. Выгодный альянс Розы и Льва принес не только процветающий мир, но и титул победителя, что еще больше укрепило верование жителей города в его несокрушимость.

Множество маленьких детей, еще не достигших десятилетнего возраста, плескались в одном из фонтанов, в центре которого возвышалась статуя Архангела Михаила с двумя черными левиафанами. Сыновья и дочери лордов, знатных вельмож и приближенных к главенствующей семье бегали друг за другом, разбрызгивая струи воды во все стороны. За ними было приятно наблюдать, в особенности за детьми постарше, чьи лидерские качества зарождались именно в этом месте.

Они руководили обороной вымышленных замков, которыми являлись главные центральные изваяния, мнили себя величайшими полководцами страны, взбираясь на левиафанов, а затем обрушивались на противников и полностью погружали их в воду на некоторое время, демонстрируя таким образом свое превосходство.

Громогласные споры о том, кому же на сей раз предстоит изображать ненавистных всем Таргариенов, доходили даже до самых отдаленных уголков замковых строений. Повседневные тренировки наследника Простора были отменены по причине неподходящих погодных условий, что стало приятным облегчением для леди Манвуди, поскольку она желала насладиться видом одинокого сада.

Собранные в ящики персики, яблоки, груши находились неподалеку от небольшого помещения, построенного специально для привередливых сортов роз, однако в невысокой зеленой траве можно было заметить несколько округлых плодов, явно не желавших разделить судьбу своих собратьев. Юные девушки, давно покинувшие главный фонтан, предпочитали проводить время в компании с одной из самых влиятельных женщин Беленора, после королевы, разумеется.

Они докучали ей разнообразными вопросами, совершенно не заботясь о стандартных правилах приличия. Даже сейчас, прогуливаясь по широкой каменной дорожке, фрейлины не забывали махать бледноватыми ручками в сторону знаменитой террасы, которая была местом частого времяпрепровождения матери двоих представителей могущественного дома Тирелл.

Одна из девиц даже осмелилась без приглашения войти в просторные апартаменты, дабы самолично продемонстрировать свое рукоделие. Посреди кривоватых зеленых линий, сплетающихся друг с другом, виднелся золотистый цветок.

— Я сделала это для вас, миледи, — вежливая улыбка была настолько искусственной, что не вызывала ничего, кроме отвращения. В глазах девушки читался хищный блеск очередной претендентки на замужество со старшим сыном Лэнса, а затем и на перспективу стать леди Простора. Столь ничтожная попытка была встречена прищуренными светло-карими глазами, немного насмехающимися.

— Еще одна золотистая роза. Как оригинально, — спокойно произнесла единственная дочь Дагона, даже не взглянув на собеседницу, чья вымученная улыбка резко превратилась в плотно сжатую линию губ. Заметный скептицизм блуждал во взгляде женщины, но она даже не пыталась скрыть этого. — Я ем с тарелок с клеймом розы, я сплю на вышитых розами простынях. Золотая роза даже на панцирях моих людей, будто от этого от них перестанет нести потом и конской мочой. Розы навевают скуку, милая. “Вырастая — крепнем!“ — самый унылый девиз среди всех домов. “Услышь мой рев!“ — вот такое вряд ли забудешь. “Нам ярость!“ — сильно звучит! Таких домов опасаются! Львы, олени — свирепые чудища из страшных сказок, а золотая роза, вырастая — крепнет? Сердца застыли в ужасе.

Легкий, почти беззвучный смех раздался со стороны рядом сидящей девушки, чье присутствие можно было заметить с большим трудом, поскольку она отодвинула собственный стул намного дальше от круглого стола, оказавшись в тени разросшихся акаций. Маленькие, аккуратные ручки изредка подносили к губам медный кубок с приятным содержимым рубинового цвета.

Стоило непрошеной гостье нарушить идиллию двух старых подруг, как карие глаза чуть-чуть расширились, дабы полностью рассмотреть невоспитанную девушку. Она была готова в любой момент вмешаться в разговор, но, к счастью, этого не потребовалось — молниеносный ответ леди Простора заставил неудавшуюся невестку быстро ретироваться. Слегка приподняв брови, Сьюзен встретилась с хитрым взглядом светло-карих глаз, выражающих одно сплошное удовольствие. Их бокалы соприкоснулись в знак небольшой победы над невидимыми соперниками.

Они давно не проводили время вместе, давно не делились глупыми событиями из жизни, что произошли с ними за несколько месяцев. Надвигающаяся с запада катастрофа была забыта, как страшный сон, ибо король лично прислал письмо, в котором говорилось о том, что его единственная дочь станет женой принца Дорна. Это сразу же прекратило все военные действия на территории изможденного региона, полностью не восстановившегося после изнуренной борьбы.

Тем не менее вестей из столицы не было уже около двух дней, что несказанно тревожило Ирину, так как она ожидала возвращения сына, раненного во время драки. Переживания возрастали с каждым днем, но она не собиралась ими делиться. Ее основной чертой с рождения было нежелание обсуждать с кем-либо свои тревоги. Это было проявлением слабости, недопустимой в подобных ситуациях.

Лишь один человек за все время удостоился чести быть погруженным во все ее душевные терзания, однако он умер.

Они, вдоволь насмеявшись, продолжали разговор на совершенно бесполезные темы. Общение продолжалось до тех пор, пока очередной лакей, встретивший на входе препятствие в виде полностью закованного в доспехи рыцаря, не прокричал своим крайне неприятным, пищащим голосом о том, что в замок прибыли весьма неожиданные гости.

Урожденная Манвуди вздрогнула от услышанного, за что сразу же была одарена удивленным взглядом недавней собеседницы. Не получив вразумительного ответа на молчаливый вопрос, Сьюзен резко поднялась с места, провожая выбежавшую из комнаты подругу. Странное поведение Ирины объяснялось тем, что она догадывалась относительно личности новоприбывших.

Появления этого человека ожидали со дня на день, ради чего велели небольшому отряду из двадцати лучников патрулировать местность. Теперь ей сообщают, что он здесь, в сопровождении многочисленной свиты пересекает опущенный мост. Когда ты делишь с людьми безразмерное горе, то они невольно начинают считать тебя за самого близкого товарища, после чего ведут себя не так, как следовало бы.

И именно сейчас подобная личность, весьма вспыльчивая, попытается оспорить любые приказы. Морально приготовившись к предстоящей битве, правительница южного региона спокойно прошествовала к центральной площади, откуда было возможно добраться до любого ответвления Висячих Садов.

Дурное предчувствие провожало женщину, словно верный стражник с огромной алебардой на плече. Сомнений быть не могло: эти три злосчастных разноцветных пера на черном фоне невозможно не узнать. Несколько лет назад они заполонили все городские шпили. Темная карета, чьи окна были полностью сокрыты от людских глаз алой портьерой, слегка поскрипывала на ровной, вымощенной камнем дороге.

Окружавшие карету всадники, казалось, только что вернулись с кровопролитной битвы, где потеряли половину солдат — настолько мрачным был их вид. Лидером столь печальной процессии был один из самых свирепых ныне живущих ветеранов той злополучной войны. Возможно, его разум до сих пор остался в одном из сражений, где пьянеют от одного вида крови.

Эти люди были пережитками прошлого, что делало их опасными, ибо страшные картины минувшего могли в любой момент уничтожить любое проявление человечности. Вкупе с весьма неприятным характером лорда Трех Перьев это создавало взрывоопасную ситуацию.

К счастью, в городе было достаточно рыцарей, способных остановить обезумевшего, жаждущего мести солдата, для которого мирное время было страшным препятствием на пути к разрушениям. Детальное описание вспыльчивого воина промелькнуло в голове Манвуди, прежде чем она вежливо улыбнулась, а затем подала в знак приветствия руку, дабы ощутить прикосновение потрескавшихся губ.

Изборождённое глубокими морщинами лицо сосредоточенно рассматривало мать будущего лорда Простора. Было крайне тяжело выдержать пронзительный взгляд янтарных глаз, умышленно суженных благодаря изогнутым бровям. Тем не менее дочь Дагона, видимо, смогла справиться с этой задачей, так как складки на щеках мужчины разгладились, а овальное лицо внезапно вытянулось, расплываясь в странной улыбке.

Всклокоченные каштановые волосы с проседью были немного зализаны назад, из-за чего продолговатый шрам на прямом лбу чуть-чуть растянулся. Все это напоминало ту ужасную осаду родового замка Тиреллов, когда большинство горожан были готовы в любую минуту разорвать друг друга из-за нехватки пищи. Именно тогда Келвин был вынужден наблюдать за героической смертью собственного племянника, а затем из милосердия умертвить второго.

После этих событий он превратился в того, кем являлся теперь: безжалостного монстра, готового в любую минуту кинуться на желанную добычу и растерзать ее на части. Нужен был лишь повод, который нашелся достаточно быстро — смерть сестры, последнего родного человека во всем мире. Неудивительно, что характерные синие круги под глазами приобрели мутноватый оттенок.

— Я сочувствую вашей потере, лорд Кокшо. — Ирина впервые пожалела о том, что так опрометчиво иногда расточает свою заботу. Мягкая, почти снисходительная улыбка на устах мужчины моментально исчезла, подобно утреннему солнцу. Вместо нее пришел испепеляющий взгляд, проявившиеся на скулах желваки и собравшиеся вокруг глаз морщины. Не следовало сразу же переходить на эту тему, ибо трагический финал в любом случае был неизбежен, а его ускорение не входило в планы Хранительницы Юга.

Выпяченная верхняя губа, позволяющая лицезреть ряд плотно стиснутых белых зубов, красноречиво говорила о клокотавшем внутри лорда гневе. Неизвестно, что доселе сдерживало его на шатком мосту между эмоциональным взрывом и безумством. Неожиданное прикосновение к плечу заставило Келвина заметно вздрогнуть и обернуться. Женщина, спокойно вышедшая из зашторенной кареты, поражала не только своей нетипичной внешностью, но и сильной внутренней энергией.

Это была одна из немногих представительниц здравого ума, которыми леди Ирина искренне восхищалась. Во всей позе Клэр, старой подруги, читалась несвойственная большинству властность. Короткие волосы соломенного цвета едва касались немного неправильного лица. Ее нельзя было назвать красивой, напротив, признаки старости в виде неглубоких складок и морщин виднелись повсюду. Тем не менее это не мешало их обладательнице пленять немалое количество мужчин. Необъяснимая притягательность читалась в глубоких голубых глазах, широко раскрытых, словно в вечном удивлении. Бледные пальцы крепко сжимали кафтан мужа, в то время как брови под цвет корней волос были высоко подняты, что заменяло тысячу любых увещеваний.

Казалось, внутренний необузданный монстр Келвина постепенно закрыл глаза, погружаясь в продолжительный сон. Мимолетная вспышка гнева, окрасившая лицо рыцаря в слабый красный цвет, начинала угасать. Хриплый вздох вырвался из тяжело вздымающейся груди, после чего лорд Трех Перьев, сглотнув, сверкнул янтарными глазами в сторону стражников, чьи крючковатые пальцы предусмотрительно покоились на навершиях мечей. Это наблюдение растянуло губы просторца в презрительной усмешке.

Неловкое молчание было нарушено сдержанным, но грациозным кивком женщины в знак признательности за предоставление крова и последовавшим за ним рассказом о долгом путешествии. Семья Кокшо была приглашена одним из северных лордов на празднование именин одной из его старших дочерей, что, в сущности, являлось полной неожиданностью, ибо после трехлетней войны некоторые последователи Волков люто ненавидели последователей Львов.

Как бы то ни было, дорога в замерзшие края заняла несколько недель, а последующий ворон, сообщивший о трагической гибели сестры Келвина, принудил их резко сорваться с места. Про то, что происходило с ее мужем на протяжении всей дороги, Клэр тактично промолчала, не желая навлекать еще больше подозрений.

Вся история заняла не больше пяти минут, в течение которых леди Простора любезно шествовала под руку с неожиданной гостьей по уединенному саду. Каменная дорожка заканчивалась на вновь отстроенном фонтане, чьи водяные потоки омолаживали многочисленные растения, кустарники и деревья. В таком месте невольно хотелось делиться самыми сокровенными тайнами, зная, что они не будут подслушаны таинственными врагами, ибо свидетелями слов могли быть лишь розы. Присев на краешек белого мрамора, обе женщины несколько секунд неотрывно следили за борьбой маленьких рыб. Интересное зрелище прервалось в тот момент, когда один из оппонентов позорно уплыл восвояси.

— Прошу прощения за тот инцидент, — словно прочитав мысли давнего друга, произнесла Клэр, погружая тонкие пальцы в прозрачную водную гладь. Собственное отражение на миг заставило ее замолчать, однако ненадолго. — Его можно понять. Он только что потерял сестру, единственного родного человека во всем мире. До этого они с Томом не особо ладили, предпочитая наслаждаться компанией друг друга на большом расстоянии, но теперь он будет винить его в смерти своей сестры. Это может показаться глупым, но Келвин считает, что бесчестие хуже смерти. По его мнению, тот факт, что Томорос прыгнул в воду, дабы спастись от захватчиков, заслуживает величайшего презрения и, скорее всего, кары.

— На его глазах были убиты двое племянников, я хорошо помню его взгляд во время последних предсмертных воплей одного из них. Но я также хорошо помню взгляд Тома в тот момент, — страшные воспоминания о войне с трудом перерождались в слова. Жене Лэнса потребовалось множество сил, чтобы проговорить все это, несмотря на то, что прошло уже больше двадцати лет. Почти четверть века. — Как бы то ни было, если твой муж хочет кого-то обвинять, то пускай винит меня. Ведь именно из-за меня нельзя было открыть ворота замка и пропустить врагов. Пусть винит Лэнса, ведь это он отдал приказ не открывать ворота, а Редвин лишь ему следовал. Пусть винит Майкла, ведь это именно он развязал войну с Таргариенами, что привело к столь плачевным последствиям. Пусть, в конце концов, винит Бога за то, что тот позволил Безумному Королю творить бесчинства, сжигая людей заживо. Мы все в равной степени заслуживаем быть покаранными, но не Том, не тот человек, что сейчас, пока мы разговариваем, балансирует на грани жизни и смерти. Келвин потерял сестру и племянников, а Томорос — жену и сыновей.

— Мы с тобой прошли через многое, — внезапная смена темы повергла леди Тирелл в шоковое состояние, в особенности в тот момент, когда Клэр заключила ее ладонь в свои собственные. — Мы видели вещи, которые нам не полагалось видеть. Осада Висячих Садов, пленение в замке сумасшедшим Графтоном, трехдневное нахождение в четырех стенах без пищи, воды и надежды когда-либо выбраться. Мы провожали мужей на очередные войны, а затем встречали их, морально изничтоженных, приобретших десятки новых шрамов, — продолжительная пауза восстановила потраченные на тираду силы. — Я не хочу снова погружаться в этот мир. Я не хочу новых битв, я боюсь их. Они не несут в себе ничего, кроме разрушений и эфемерных амбиций самых жестоких отбросов, каких только можно отыскать. Редвины — это лишь начало. Не спрашивай, откуда мне это известно, просто предчувствие.

Желание возразить, опровергнуть столь ужасное предзнаменование возрастало с каждым разом все сильнее и сильнее. В глубине души дочь Дагона осознавала, что слушает интерпретацию собственных мыслей. Бессонные ночи, проведенные на террасе под открытым небом, полные раздумья над дальнейшей судьбой королевства.

Точкой отсчета было убийство принца Дорна, в котором был повинен кронпринц. К счастью, правитель Беленора нашел способ уладить нарастающий конфликт, после чего набеги дорнийцев временно прекратились. Как бы то ни было, в последнее время никто не получал из столицы никаких вестей. Вороны сбивались ежедневно, но все они несли в себе совершеннейшую чушь. Смерть в облике голой правды с острой косой подлинных фактов медленно подбиралась к мирному существованию обычных людей.

Если война продолжится, то мало кто будет в состоянии оказать помощь отдаленным замкам на территории Простора. Возможно, захватчики даже не дойдут до Висячих Садов, однако уничтожат половину вассальных крепостей, что приведет к восстанию, бунту, а затем и свержению многовекового дома. Не самые лучшие перспективы для матери двоих детей, один из которых будет лордом всех этих земель. Следовало обдумать все возможные пути к отступлению, наступлению, защите, обороне, а также написать Мозеру.

Подобные мысли вихрем пронеслись в голове женщины, пока душераздирающие вопли слуги не привлекли к себе требуемого внимания. Несчастный старик со всех ног мчался в уединенное место обеих дам, чтобы сообщить важнейшую новость — к воротам приближаются двое незнакомых всадников, чьи знамена невозможно разглядеть по причине их отсутствия. Дурное предчувствие неприятно царапнуло изнутри.

Вздрогнув всем телом, леди Тирелл с должной поспешностью последовала за вспотевшим слугой. Она не знала, что принуждает ее кровь циркулировать по венам быстрее, а сердце бешено колотиться, норовя выпрыгнуть из грудной клетки. Еще несколько отчаянных прыжков по узким каменным ступеням и вот — цель достигнута.

Образовавшаяся шеренга из лучников, готовых в любой момент пустить в ход свое смертоносное орудие, мешала разглядеть двоих наездников. Изможденные долгим пребыванием на ногах лошади пошатывались в разные стороны, подгоняемые не воодушевляющими криками жестоких людей. Невероятные усилия были приложены на то, чтобы узнать в одном из подозрительных нарушителей общего спокойствия старого лорда Королевского Холма, Дагона Манвуди.

Седобородый старик неплохо держался в седле для своих лет, в то время как его доселе неизвестный спутник скакал немного поодаль. Лавирование скакунов длилось до тех пор, пока они оба не пронеслись по деревянному мосту над рвом. Все присутствующие на стене моментально ринулись вниз, дабы своими собственными глазами убедиться в том, что этот запыхавшийся, покрасневший, вспотевший, покрывшийся дорожной пылью старикашка в действительности является отцом многоуважаемой леди и дедом будущего Хранителя Юга.

Стоило одному из рыцарей подхватить напуганного жеребца под уздцы, как его временный наездник, почувствовав под ногами ровную почву, сразу же свалился на землю. Дагон тяжело дышал, наблюдая за тем, как его единственный сопровождающий, сильно шатаясь, подошел ближе и протянул потрескавшуюся на солнце ладонь.

Изумленные взгляды впились в немую сцену с такой жадностью, что ни один из воинов не удосужился оказать должную помощь почтенному рыцарю. Наконец, к общему месту скопления людей добралась правительница Висячих Садов. Увиденное поразило ее до глубины души: ни разу в жизни ей не приходилось видеть отца таким растерянным, морально подавленным и внутренне уничтоженным. Она даже не сразу узнала эту почтенную бороду, превратившуюся от неопрятности в колючую проволоку.

Положив руку на плечо молчаливому товарищу, лорд Холма выпрямился во весь рост и немного стиснул зубы, поскольку боль все еще давала о себе знать. Невозможно было без сочувствия смотреть на этих усталых мужчин, потративших последние силы ради того, чтобы добраться до сердца Простора. Казалось, все пережитые ужасы войны отражались на их лицах, словно несмываемая печать позора.

Молчание повисло мрачной оградой между только что приехавшими и наблюдателями. Нужно было разузнать у отца, что произошло во время его неожиданного путешествия и почему в его компании оказался дорниец, никогда прежде не виденный ни в числе его слуг, ни в числе приближенных друзей.

— Три недели мы находились в седле, пытаясь добраться до Висячих Садов, — хриплым голосом произнес непредставившийся спутник отца. Волосы соломенного цвета — большая редкость в Дорне — всклокоченные, слипшиеся от пота, лежали на выпуклом лбу, прикрывая несколько морщин. Кожа оливкового цвета выдавала его место рождения, однако это был единственный признак, по которому его можно было отнести к жителям юго-западного региона. Овальное лицо ранее выглядело намного крупнее за счет пухлых щек своего хозяина, впрочем, двадцать лет меняют внешность человека. Эти перемены, к вящему удивлению многих собравшихся, кто помнил дорнийца весьма неповоротливым, медленным и хромым на одну ногу воином, поразили всех. — Три проклятых недели мы скрывались за холмами, кишащими скорпионами, в надежде не быть замеченными людьми Мартеллов. Мы едва выбрались из этого знойного Ада, подвергшись нападению немалого количества патрулей.

— Они все сошли с ума, — пробормотал внезапно дернувшийся лорд Манвуди. Тяжелая одышка сопутствовала каждому его слову, сказанному сквозь приоткрытый рот с высунутым от жажды языком. Вода у них кончилась достаточно давно, из-за чего приходилось пить сок кактусов. — Пришли к моему замку, потребовав немедленной сдачи. Они спрашивали, на чьей я стороне в этой новой войне, поскольку помнили, за кого я сражался в прошлой. Когда я ответил, что истинным королем был и будет Майкл из дома Ланнистеров, они сожгли мой замок дотла. Убили всех подданных, всех женщин, детей. Но я скрылся.

— Прошу прощения, леди Тирелл, за мою невоспитанность. Ввиду нынешней ситуации я могу себе позволить ненадолго забыться, — опомнившись, незнакомец почтительно склонил голову, насколько это позволяла сделать тяжелая ноша на плече. Короткие волосы, намертво прилипшие ко лбу, омолаживали пятидесятилетнего мужчину на несколько лет, делая его почти привлекательным, если бы не глубоко посаженные глаза, заплывшие от бессонных ночей. — Меня зовут Гордон. Сир Гордон из дома Сантагаров, лорд Божьего Дара. Вернее сказать, бывший лорд.

Хранительница Юга внимательно рассматривала только что представившегося соотечественника. Она вспомнила, что когда-то Лэнс рассказывал о плененных во время трехлетней войны дорнийцах, среди которых был представитель древнего дома Сантагаров. Ему смягчили приговор и позволили вернуться домой, поскольку он выдал противникам местоположение союзных кораблей, а также указал на карте важнейший залив, благодаря которому войско Грейджоев смогло высадиться на берег и подоспеть к знаменитой битве около Оленьих Рогов. Разумеется, судьба предателя оставалась неизвестной, пока его не выпустили из общей темницы, не переправили в замок к одному из вассалов Западных Земель и не заперли там в качестве почтенного гостя.

Получив помилование от нового короля, он, без сомнения, вернулся в родные края, где был встречен как жалкий трус, недостойный носить гордое имя предков. Возможно, это сыграло решающую роль в его выборе стороны, но не влияет на то, что он по-прежнему бесполезен, поскольку является лишь изгнанником, без армии и каких-либо средств к ее построению.

Так или иначе, он спас жизнь ее отцу, сопровождал его в опаснейшем переходе через дюны и едва не расстался с жизнью, пытаясь защитить старика. Она не знала, что за последние десять лет Дагон был единственным настоящим другом отверженного рыцаря. Тяжелая судьба читалась во всех жестах Сантагара, несмотря на то, что он старался держаться как можно прямее.

— Однажды ночью ко мне явился мой младший брат и заявил, что само Провидение послало мне шанс исправить совершенные грехи, — после недолгого молчания продолжал Гордон, набрав в легкие как можно больше воздуха. Было видно, что речь дается ему с трудом. Воспоминания вкупе с усталостью сдавливали грудную клетку. — Нолан Мартелл созывает знамена, предлагая мне лично возглавить армию из Божьего Дара, дабы отомстить королю за жестокое убийство нашего принца. Он также сказал, что это смоет позорное клеймо, коим меня одарили все лорды, их оруженосцы, конюхи и кухарки — словом, все жители пустынных мест. В случае моего несогласия он лично прикажет выпотрошить мои останки и повесить их на самый высокий шпиль родительского замка. Собственный брат проговорил это, наклонившись к моему уху, чтобы посеять в моей голове страх.

Воцарившееся молчание продолжалось несколько секунд.

— Я извлек небольшой кинжал, фамильная ценность, и вонзил ему в глаз. Нечеловеческие крики преследовали меня до тех пор, пока я не вскочил на первого попавшегося в стойле скакуна и не умчался из замка. По дороге мне посчастливилось встретиться с вашим отцом, после чего мы продолжили путь вместе. Знаете, это забавно: за месяц я убил больше дорнийцев, чем за шестьдесят лет жизни. Однако не смог добить этого ублюдка, угрожавшего мне. Родной брат.

Ни один из присутствующих за время всей тирады не произнес ни единого слова. В голове каждого происходили масштабные баталии здравого смысла и нежелания вновь возвращаться к пережиткам прошлого. Безмолвный обмен красноречивыми взглядами продолжался до того момента, пока лорд Холма, совсем обессиленный, не рухнул на землю вместе со своим спасителем.

Гордону стоило больших усилий приподняться на дрожащих руках, что могло закончиться еще одним падением, если бы не проворные слуги, внезапно пробудившиеся от долгого транса. Они подхватили дорнийца под локти и помогли выровняться. Искалеченная нога напоминала о себе невыносимой тянущей болью. Любящая дочь стремглав бросилась к потерявшему сознание отцу, но это было бесполезно.

— Его организм обезвожен. Мы пили сок пустынных кактусов и питались скорпионами, — Сантагар прилагал все усилия для преодоления мучительной усталости. Было видно, что его клонит в другую сторону, но он мужественно переносил этот недуг. Именно тогда Ирина заметила, что сине-белый пурпуэн немолодого воина приобрел легкий красноватый оттенок. Засохшие пятна крови окрасили почти всю спину, незащищенную кольчугой. Это принудило леди схватить мужчину за плечо, вглядываясь в выступившие на лбу капли пота. Нездоровый цвет кожи привлек особое внимание. По-видимому, в одной из схваток он был сильно ранен в затылок.

— Отведите сира Гордона к лекарям как можно скорее, а затем подготовьте ему одну из лучших спален в Твердыне Царицы Савской, — повелела представительница дома Тиреллов тоном, не допускающим возражений. Слуги моментально среагировали на просьбу хозяйки: половина бросилась к распростёртому на земле телу Дагона, а остальные принялись оказывать всяческую помощь хромому воину.

С тяжелой болью на сердце жена Лэнса следила за удаляющейся фигурой соотечественника, практически пожертвовавшего жизнью ради спасения ее отца. Что бы ни говорили о нем окружающие, она никогда бы не назвала его трусом. К собравшимся присоединилась задержавшаяся в замке Сьюзен, чьи едва сдерживаемые возгласы удивления при виде раненных привлекли всеобщее внимание.

Мало кто решался высказывать свое личное мнение касательно произошедшего. Впрочем, это ничего не значит, ведь три недели назад только начались набеги. Теперь Мартелл получил предложение выгодного союза с королевской семьей, а отец мог попросту этого не знать и продолжать скрываться. По крайней мере, это был самый лучший и весьма утешительный вариант. Ирина продолжала стоять, погруженная в не самые приятные мысли, в то время как крепкая мужская рука легла на ее тонкое плечо, заставляя вздрогнуть всем телом от неожиданности.

Одарив недоумевающим взглядом подошедшего Келвина, она внимательно всматривалась в поразительные изменения, произошедшие с ним за несколько минут: янтарный отблеск привлекал внимание собеседников, словно заманивал очередную жертву. От его глаз невозможно было оторваться — крайне неприятная способность. Затянувшееся тучами небо представляло собой идеальный фон для такого мрачного человека, каковым являлся лорд Трех Перьев.

Никакого сочувствия, никакой жалости, даже тени улыбки не промелькнуло на обездвиженном лице этого человека — за его реакцией иногда следила Хранительница Юга, дабы понять, какое впечатление произвел рассказ двух сбежавших от смерти на такого, казалось бы, каменного воина. Ответ был весьма простым — никакого. Будто они все это время разговаривали о самых обыденных вещах. Такое поведение начинало раздражать, но приходилось терпеть любого вида оскорбления, лишь бы сдержать непокорных вассалов. Разумеется, в пределах разумного. Так всегда говорил и поступал Лэнс, за что его следует поблагодарить.

— Я хочу видеть Тома, — наконец продекламировал просторец. В этой, на первый взгляд, просьбе отчетливо слышалось требование, даже приказ. Вежливая улыбка, немного вымученная, была ответом на столь абсурдное прошение. Неужели он действительно полагает, что она пропустит его к несчастному, пребывающему в летаргическом сне? Если так, то он слишком переоценивает свою значимость.

— Я бы с удовольствием организовала вашу встречу, поверьте мне, лорд Кокшо. Тем не менее, как бы мне не хотелось отказывать, я все же вынуждена это сделать, ведь Том в данный момент не может разговаривать и находится не в том состоянии, в котором его нужно беспокоить. Если вы согласитесь подождать его пробуждения, то я охотно предоставлю вам лучшие апартаменты в Висячих Садах, где вы можете пробыть столько, сколько сочтете нужным.

Весьма неплохой ответ, если судить по урокам Лэнса. Возможно, он подействует умиротворяюще, ведь она, в сущности, не сказала “нет“, хотя это следовало сделать с самого начала. Так или иначе, ей снова представилась возможность лицезреть пробудившего монстра, дремавшего где-то в недрах рассудка старого рыцаря.

Вздернутый подбородок являлся ярким признаком волевого командира, способного вывести армию из затруднительного положения. Подобные качества весьма часто оказывали Келвину неоценимую поддержку во время всех кампаний, но проявлять их тут, на глазах у сотни стражников, было достаточно опрометчивым поступком, которые ему были несвойственны.

Видимо, таким образом он добивался желаемого, полностью подчиняя людей своей воле. Что же, здесь он не найдет легкой победы. Покамест длилось внутренне противостояние, Келвин решил не дожидаться финального поединка, заведомо проигранного. Развернувшись, Кокшо обошел верховную леди с другой стороны, но попытка без дозволения попасть к тяжелобольному была пресечена громогласным звуком извлекаемой из ножен стали. Спайк Кордвайнер, капитан гвардии Висячих Садов, возвышался над старым другом при помощи своих несоразмерных габаритов.

Пульсирующая вена на бычьей шее красноречиво говорила о том, что вооруженные люди не преминут возможностью воспользоваться оголенной сталью, несмотря на высокий титул возможного преступника. Ветераны прожигали друг друга недоброжелательными взглядами на протяжении нескольких секунд.

Обстановка могла накалиться до такой степени, что пришлось бы приложить максимум усилий для предотвращения бойни. Клэр с заметным беспокойством следила за тем, как аккуратно ее муж тянется к золотым ножнам, где висел фамильный клинок древнего дома. Чернеющие тучи, наконец, пропустили сквозь себя электрический разряд.

Оглушительные раскаты грома, последовавшие за молнией, слегка отрезвили готовую к сражению братию. Маленькие, едва заметные капли покрывали раскрасневшиеся лица собравшихся. Нескончаемые потоки дождевой воды применили свои целебные свойства к израненной душе человека, только что потерявшего сестру. Он отступил назад с явным ужасом, будто демон, завладевший его душой, был изгнан, но оставил после себя неприятный осадок в виде воспоминаний о содеянных под гипнозом злодеяниях. Гвардейцы, вопреки всеобщему спокойствию, были готовы в любой момент защитить честь правящего дома Тиреллов.

Леди Простора готова была выдохнуть после напряженной ситуации, если бы не очередной слуга, впопыхах подбежавший к ней. Он сообщил, что разведчики вновь донесли о приближении небольшого эскорта без знамен. Чудесная новость, предвещающая множество новых приключений. Какое испытание теперь ей приготовили?

Враждебно настроенная армия послала предупредить Висячие Сады о предстоящей битве, еще один лишившийся дома вассал торопится под кров сердца Простора или это Мозер, от которого достаточно давно не было вестей? Самым лучшим вариантом из всех проскочивших в голове был, разумеется, последний. Нужно было узнать результаты изнурительных переговоров между враждующими сторонами. Томительное ожидание медленно бредущего конвоя утомляло.

Приходилось довольствоваться слабыми темными силуэтами под раскатистый рев небосвода. Беспощадный ливень хлестал несчастных горожан по лицу, вынуждая ускорять шаг по направлению к домам. Остальные предпочли скрыться под навесами черепичных крыш.

Абсолютно все свидетели невольной трагедии, кроме капитана домашней гвардии, последовали примеру жителей и отошли как можно дальше от тех областей, куда простиралась власть бессмертного союзника Природы. Не обращая внимания на намокшую одежду, дочь Дагона смело продвигалась навстречу доселе неизвестным посетителям, скрывающим лица под плотными черными капюшонами.

Их сопровождали не меньше дюжины рыцарей Простора, после чего они, казалось, перешли на галоп. Пять минут прошло, прежде чем любопытство изнемогающей от усталости матери было удовлетворено. Жестикуляцию Мозера можно было узнать где угодно, не обращая внимания на то, что все его тело скрывала под собой плотная материя.

Радостная улыбка тронула давно померкший взгляд, придавая ему такого недостающего блеска. В последнее время смех был слишком большой роскошью. Она еще никогда не испытывала такого счастья при виде новоиспеченного родственника, чей цинизм порою вызывал в ней острое желание одарить его обладателя хорошей пощечиной.

Коротко остриженные волосы, ранее достигавшие самых плеч, выбились из-под непослушной ткани, когда Рыцарь Цветов остановил норовистого жеребца неподалеку от главных ворот. Опущенная голова, дрожащие руки и помрачневший вид — все это не внушало особого доверия.

Впрочем, это не помешало Ирине сделать несколько шагов в сторону собственного сына, стоявшего немного поодаль. Но ее намерения были пресечены перегородившим дорогу жеребцом, выдыхающим белый пар. Намокшая грива покоилась на конском лбу, прикрывая черные глаза. Всадник был защищен от непрекращающихся осадков легким дорожным одеянием.

— Леди Тирелл, я полагаю? — простой служитель Ланнистеров — это было видно по красному цвету, преобладающему в одежде. Его фамильярная манера общения начинала раздражать, но у нее не было сил ругаться. Сдержанно кивнув, женщина внимательно наблюдала за тем, как посыльный извлекает из-под плаща свернутый пергамент, скрепленный печатью. Некогда сухая бумага начала постепенно превращаться в намокшую жижу. — У меня послание к вам, как к владычице Юга и матери будущего лорда. Это королевское письмо содержит в себе сообщение, которое было отправлено в каждую точку мира, каждому вассалу и верховному правителю. Оно было написано под диктовку его величества и гласит: я, Майкл из дома Ланнистеров, сын Лорана, первый этого имени, король Беленора, Защитник Государства, Лорд Окраины, лорд Львиного Утеса, Хранитель Запада, объявляю своих детей: кронпринца Никлауса, принца Элайджу и принца Кола — преступниками, совершившими непростительный поступок. Они покинули Королевскую Гавань без моего ведома и разрешения, предварительно устроив сильный пожар; они повинны в убийстве одного из королевских гвардейцев, повинны в гибели множества людей, а также они повинны в окончательном разрушении мира между Ланнистерами и Мартеллами, поскольку Ребекка бежала вместе с ними. Я призываю бросить все силы на их поиски, пока не возобновились военные действия на юге. Содействие обвиняемым в преступлениях против государства запрещено и будет караться публичной казнью. Голова нарушителя украсит стену его же замка, на потеху воронам и устрашению иных сердобольных глупцов.

Невозможно было описать словами шоковое состояние, в котором пребывала жена Лэнса после услышанного. Поначалу ей показалось, что все это злая шутка. Очередные проделки Мозера, не видящего свою жизнь без подшучиваний над близкими людьми.

Тем не менее взгляд вышеназванного рыцаря говорил об обратном. В нем читалась вселенская обреченность, безысходность и мрачность одновременно. Значит, слова в письме — сущая правда. Их предали, фактически оставив на растерзание сильнейшему противнику. Атаки возобновятся достаточно быстро, поскольку будут подкреплены еще большей ненавистью в отношении всех участников альянса Льва и Розы.

Дыхание участилось, перед глазами мелькнула сотня картинок. Она жадно пыталась ухватиться за крупицу трезвого мышления, старалась разглядеть его хотя бы в одном непроницаемом лице, но тщетно. Никто не мог понять внутренней боли, разрывающей на множество частей.

Погода портилась с каждым мигом, переходя от обычного дождя к затяжному ливню, от слабого громыхания где-то вдали к мощным подземным толчкам. Обе Твердыни мало-помалу погружались в непроглядную тьму, в разверзшуюся у подножия пучину. Розы, такие душистые, источающие прекрасные ароматы, приобрели мертвенно-бледный оттенок. Так увядало могущество дома Тиреллов.