Узы крови (джен)

Paul Oakenfold — The Word

Black Rebel Motorcycle Club — Beat The Devil'S Tattoo

Их нашли спустя некоторое время. Замерзших, полностью укутавшихся в плащи. Из шестерых выжили только трое, один из которых практически не чувствовал ног. По их опустошенным лицам было видно, что пережитое за последние несколько дней оставило глубокий шрам в их истерзанных душах. Бесцветными глазами оба брата наблюдали за тем, как дружественные знамена развеваются на ветру, как лидер угрюмой процессии, молодой мальчишка, отдает приказ немедленно подать будущему Хранителю Севера самого быстрого жеребца. Глупая затея, ведь Стефан был не в состоянии даже поднять руку, не то что думать о верховой езде. Впрочем, Волк обвел всех присутствующих равнодушным взглядом, не выказывая никакого сопротивления, после чего принял протянутую руку и не без помощи взобрался на мощную спину серого тяжеловоза.

Их собственные лошади давно пали жертвами разыгравшегося бурана и голодных волков. К счастью, его младший брат, Деймон, потерял сознание гораздо раньше, поэтому не стал свидетелем того, как одного из медленно умирающих солдат разорвали хищники. Они не могли приблизиться к остальным из-за слабого костра, разведенного с большим усилием, но покорно дожидались, пока неумолимая Смерть возьмет свое. Тем не менее, их ожидания не оправдались. Вовремя посланная одним из северных лордов экспедиция увенчалась успехом — лорды Волчьего Логова были обнаружены. Это позволило выиграть немного времени. Все знали, что двоих братьев Старков не было в замке в тот момент, когда сумасшедший мужчина, именующий себя Великим Лидером, захватил власть в свои руки.

Относительно судьбы младших детей Маркуса ничего не было известно, но теперь это неважно, ибо возможные продолжатели рода спасены, а все остальное можно вполне спокойно пережить. Не теряя ни секунды, эскорт двинулся вперед, к единственному близлежащему замку, принадлежащему дому Гловеров. Темная полоска елей превратилась в сплошное месиво из белых, тускло-зеленых и серых красок. Здесь не светит ни луна, ни солнце. Все мертво вокруг. Лишь карканье ненасытных ворон позволяло надеяться на скорую смерть. Наконец-то все они покинут это злополучное место. Два дня. Два дня приходилось питаться конским мясом, насыщаться снегом, представляя, что это вода, и дрожать от страха после очередного протяжного воя.

Звук скрежета опускной решетки неприятно резанул по ушам, а гомон человеческих голосов, время от времени заглушаемый грохотом деревянных колес многочисленных тележек, причинял нестерпимую боль. Стефан обвил конскую шею руками, положив голову на мокрую от снега гриву, ласкающую лицо. Хотелось забыться, просто провалиться в небытие. Но нельзя поддаваться усталости, проигрывать сну — это удел слабых и беспомощных. Он, сын Маркуса Старка, величайшего воина из когда-либо живших на бренной Земле, не сдастся просто так.

На протяжении часа Волк мужественно терпел всю муку сложившейся ситуации. Их привели в замок, специально разогрели горячую воду, почти кипяток, позволили провести в ней около двух часов, затем откормили досыта и сообщили печальные известия. Стефан после непродолжительного шока все же нашел в себе силы вскочить из-за стола и ударить по нему кулаком с требованием немедленно снарядить самого быстрого мустанга, какого только можно найти в такое время. Он осознавал всю нелепость данного заявления. В сущности, маленький мальчишка не способен противостоять напору мощной армии, захватившей целую крепость, которая до определенного момента считалась неприступной.

Руки тряслись, воспаленный мозг жаждал крови. Деймон, вопреки всем ожиданиям, воспринял сказанное с удивительным хладнокровием. Задумчивое постукивание указательным пальцем по деревянной поверхности стола говорило, что он понял всю опасность нависшей над ними угрозы, однако — никаких эмоций. Абсолютная пустота во взгляде, отрешенность в движениях. Этим он привлек внимание любезного хозяина, не упустившего возможности осведомиться у младшего сына старого друга относительно причины такого странного поведения. Безрассудных действий всегда ожидали именно от этого нелюдимого мальчишки.

— Значит, наш дядя жив? — медленно произнес Деймон, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Не каждый день твои родственники восстают из мертвых. Впрочем, ни один мускул не дрогнул на его приятном лице. До этого мгновения. Плотно сжатые кулаки свидетельствовали о глубоком эмоциональном потрясении, на первый взгляд чуждом такому внешне угрюмому молодому человеку. Стефану это не понравилось.

— Ты с ума сошел, брат? Он захватил наш замок, наш дом! Мы до сих пор не знаем, где наши сестры, живы ли они вообще и что происходит на Севере! И после всего вышеперечисленного ты еще им восхищаешься? Допускаешь хотя бы мысль о том, чтобы воссоединиться с таким ублюдком?

— Я просто задал обычный вопрос, не выказывая при этом никаких колебаний по поводу его человеческих качеств. Ты выдаешь желаемое за действительное, брат, — Старк умышленно сделал акцент на последнем слове, демонстрируя, что дальнейший разговор не имеет никакого смысла. Пусть все просто оставят его в покое, наедине с собственными демонами. Несколько секунд назад он узнал, что нити, связывающие его с отцом, еще не порваны окончательно. Появилась надежда.

В честь такого события Деймон, не испросив позволения, покинул общий стол под порицательные взгляды. Ему не было дела до всех этих взволнованных идиотов, как и до их мнения. Старший из семейства отныне будет упорно играть в хорошего лорда, пока самодельная маска не рухнет окончательно. Все это представление начало раздражать еще в глубоком детстве. Уже тогда мозг Стефана был отравлен презренными словами “первенец”, “наследник”, “будущий лорд”.

До абсурда иной раз доводили подхалимы, именовавшие себя верными вассалами. Как забавно, ведь теперь большая часть из них перешла на сторону нового лидера, не волнуясь о так называемой клятве. В конечном итоге неравный бой обернулся захватом одного из важнейших опорных пунктов Севера. С этого дня все гордецы будут вынуждены признать свою несостоятельность в плане тактики, стратегии и прочей военной чуши. Можно попросить помощи у столицы, но разве снизойдет высокомерный Майкл Ланнистер, великий победитель Драконов, до простых смертных, учитывая тот факт, что у него самого проблемы в семейной жизни.

Эти мысли почему-то заставили уголок губ молодого воина слегка поползти вверх. Он даже понятия не имел, сколько общего у него с дядей, внезапно выбравшимся из могилы с неизвестными до сей поры целями. Волк продал бы душу Люциферу в обмен на некоторое время наедине с так называемым Великим Лидером. Поговорить на общие темы, посмеяться над веселыми шутками, прикоснуться к родной плоти и крови. Но все это возможно сделать только во сне. Предаться столь вожделенной потребности, не беспокоясь ни о чем. Именно этого ему не хватало на протяжении стольких дней.

Дело было не в обычной усталости от изнурительной борьбы за жизнь, а в большом количестве нахлынувших чувств. Никогда ранее ему не приходилось закрывать утомленные глаза с такой радостью. Глупая улыбка по-прежнему играла на его лице. Предвкушение какого-то события не давало заснуть еще долго, но в конце концов его все же сморило. Каждый день нужно о чем-то беспокоиться, однако не здесь, не в этом прекрасном мире, где живы отец, мать, даже старший брат, которого они все едва знали. И тут находится дядя. В отличие от остальных, он реален. Вот он, стоит, протягивает руки в сторону племянника, ожидает в ответ душевных порывов. Идиллия, что оставит глубокий отпечаток в сознании.

— Простите за грубость, лорд Старк, — такое обращение неприятно резануло по уху. Стефан привык, что так обычно обращались к папе, а говорить можно было только тогда, когда скажет он. Внутренняя скованность осталась по прошествии стольких лет. — Но мне ваш брат никогда не нравился. Есть в нем что-то темное, что-то скользкое, я бы сказал. Он не волк, а самая настоящая змея, если позволите. Понимаю, что в такое время неуместно давать советы, но я бы настоятельно рекомендовал вам за ним следить. Ничем не объяснимая тяга к предателю дяде может закончиться весьма плачевно.

После такой тирады, подкрепленной очень осторожными выражениями, чтобы не нанести оскорбление своему лорду, Дикон Гловер прикрыл карие глаза, не обращая внимания на окружающих. Руки были сомкнуты в замок на внушительном животе, пока сам хозяин раздумывал над тяжелым положением северян. Нельзя подчиняться новому лорду, несмотря на то, что оказать сопротивление невозможно. На самом деле все гораздо хуже, чем представлялось с самого начала, и Дикон, этот искушенный во многих боях воин, усиленно пытался выбраться из создавшегося кризиса. Он провел вместе с Маркусом и его братьями почти все детство, что само по себе давало ему повод к раздумьям над следующим шагом Жестокого Волка, как тот себя величал.

Гловер просто не имел понятия, какой Темный Попутчик скрывается за душой этого некогда жизнерадостного мальчика, кладезя веселых игр. Его демон нашептывал множество всевозможных путей к мировому господству и достижению единственной цели — мести. Всепоглощающей, абсолютно лишенной хотя бы толики милосердия, разрушительной. Нет, это уже давно не тот слабый на вид мальчишка, не умеющий управляться с деревянным мечом и вечно норовящий оказаться у матери на руках из-за пустячных ушибов. Отныне и вовеки над ними господствует монстр, не испытывающий ни любви, ни сострадания. Дикон сильно ошибался и не представлял, насколько.

Последующий разговор длился недолго и основывался в основном на обыденной чуши. Стефан безуспешно пытался выведать у старика еще новости из центральной крепости, однако тот лишь угрюмо сопел мощными ноздрями, словно дикий лось. Гладко выбритый подбородок не вязался с образом одного из сильнейших людей региона, а добрый взгляд порою заставлял собеседника усомниться в том, что перед ним сидит человек, на чьем гербе изображен серебряный кольчужный сжатый кулак. Тем не менее, стоило ему открыть рот, позволяя грубому басу изливать потоки крепких слов, как самые рослые мужи смолкали. Маркус всегда прислушивался к мнению старого друга, не потому что оно было верным, хотя и это тоже, а потому что за столом он горланил больше всех остальных, будто уже собирался в Ад, но перед этим хотел поведать всем о своей мрачной судьбе. Как бы там ни было, а сегодня он предпочел больше слушать, нежели говорить.

Сделано это было отчасти из уважения к лорду, который только что потерял сестер и брата — мало кто верил в их чудесное спасение — отчасти из потребности немного поразмыслить в тишине. С возрастом пришло желание подолгу сидеть перед открытым окном в немом созерцании заката. Ради этого он специально переехал жить в северную башню, ибо не хотел лишать себя такого удовольствия. Жена была этим очень недовольна, однако не смела возразить. Её никогда не спрашивали, а она не перечила — в этом плане он нашел для себя вполне приемлемую пару. Общий сын, наследник, связал их глубокими узами взаимоуважения и привязанности, но говорить с ней о чем-то, кроме совсем обыденных вещей, не хотелось, поскольку Дикон всегда боялся разочароваться в ее умственных способностях еще больше, чем это было после свадьбы, устроенной властным с отцом.

Так или иначе, а продолжать разговор никому не хотелось. Молодой Волк склонил голову в знак признательности за гостеприимство уже немолодого хозяина, а тот, в свою очередь, одобрительно закрыл глаза — излюбленный жест благодарности лорда Форрестауна, древнего замка на возвышенности среди темной полоски мрачноватых елей с заснеженными вершинами.

Сон сопровождался ночными кошмарами, а последующие дни — невыносимым чувством безысходности. Оба брата не знали, как поступать в таком положении. У них больше не было дома. Мало кто решался утверждать, что кто-либо из их родственников остался в живых. Так прошло три нестерпимо долгих дня, пока однажды всех обитателей крепости не разбудил громкий, протяжный вой боевого рога на одной из башен-близнецов, гордо высившихся над замковыми воротами. Деревянные, они были неспособны выдержать долгую осаду, поэтому увиденное потрясло вышедшего на стену лорда. Перед ним, в нескольких милях, на небольшом холме собралась поистине огромная армия.

Никогда еще ему не приходилось видеть такого массового скопления войск в одном месте, за исключением того дня, когда все они собирались захватить Речную Мель — родовой замок Талли и по совместительству главный опорный пункт мятежников во время знаменитой войны алых и черных. Стиснув зубы от клокочущей внутри ярости, Дикон старался разглядеть вражеские знамена. Не могли они пропустить сообщения о передвижении такого полчища пехотинцев и конников. Слишком абсурдной была обстановка, чтобы поверить в возможность войны. Вышедшие на стену сыновья Маркуса не без удивления рассматривали длинную шеренгу из отполированных до блеска доспехов, буквально сверкающих в лучах заходящего солнца. Иные ходили около зубцов растерянные, неприкаянные, будто цитадель уже захватили и сейчас внутрь войдут все эти люди.

Сплюнув, глава дома Гловеров приготовился вступить в изнурительные переговоры, наверняка невыгодные для него самого и его ветхого дома, но позволяющие выиграть время и укрыть двух наследников Волчьего Логова. Если опасения подтвердятся, а сомневаться в этом не придется, то все эти воины — приспешники самопровозглашённого Хранителя Севера, восставшего из Ада Гэбриэля Старка, сумасшедшего проповедника своих истин и догм. Печальные слухи успели распространиться по всей заснеженной территории. Единственный сын Дикона внезапно изъявил желание выехать за ворота и переговорить с капитаном, если таковой имеется, враждебно настроенной армии. Старик категорически отверг предложение своего импульсивного, не анализирующего собственные поступки ребенка.

Пусть мужчине было уже больше тридцати, он по-прежнему оставался в глазах отца маленьким мальчиком. Так опрометчиво лишиться наследника может только полный идиот, а Дикон тешил себя мыслью, что относится к людям другого сорта. Как бы там ни было, а спор двух поколений разрешил обезумевший от страха лучник, указавший рукой в сторону непонятного деревянного строения, медленно движущегося к воротам при помощи четырех крепких колес и верных слуг. Оно представляло собой обыкновенную доску, в которую вдели длинную палку, а затем, в центре, вертикально, веревками и гвоздями была прикреплена еще одна палка, немного меньше предыдущей.

Зоркий глаз хладнокровных наблюдателей безуспешно пытался рассмотреть нечто бесформенное, привязанное к хитроумному устройству. На первый взгляд это была лишь масса, больше похожая на силуэт, но по мере приближения лица всех обороняющихся начали вытягиваться, а глаза наливаться кровью. Они поняли, что с такой тщательностью пытались увидеть на этом кресте. В самом центре, раскинув прибитые гвоздями руки в разные стороны, висел мужчина. Засохшие пятна крови уже давно въелись в деревянную поверхность. Среди оцепеневшего народа раздался пронзительный женский крик. В ожидании каких-либо объяснений каждый из присутствующих на зубчатой стене невольно задавался вопросом: насколько должен быть бесчеловечен предводитель шайки, если его подчиненные совершают такие зверства?

Ни у кого уже не осталось сомнений относительно того, что ко всему этому был причастен Гэбриэль — стяг с изображенной на нем головой черного волка с ярко-красными глазами буквально кричал о своем истинном владельце. Значит, Жестокий Волк решил сменить флаг собственного отца. Дикон почти не удивился подобному решению. В отличие от всех остальных, он даже не смотрел на распятие. Его больше интересовал невысокий человек, медленно двигавшийся позади креста. Когда верные слуги преодолели весь маршрут, то механизм резко остановился, а его сопровождающие разбежались в разные стороны, предоставляя возможность своему лидеру выступить вперед для предстоящей речи. Расстояние, отделяющее небольшой холм от крепости, вполне разрешало переговариваться. Лорд Форрестауна не сразу признал в этом приземистом мужчине в изящном кафтане, без доспехов, брата одного из близких друзей.

Радость не охватила Гловера при появлении Питера Хорнвуда, сорокалетнего воина, владельца на редкость острейшего кинжала, дурной репутации и длинного языка. Короткие русые волосы ложились на прямой лоб без морщин, подчеркивая внешне приятное лицо. Но мало кто знал, что за этим наигранным добродушием скрывался не просто коварный обольститель всего живого, а самый настоящий Люцифер. Природная осторожность сделала его редкие проявления жестокости довольно непредсказуемыми и от этого еще более опасными. Неспешно вышагивая по мокрому, тающему под каблуками снегу, он внимательно разглядывал почти невидимые точки над верхней стеной. Поистине дьявольская усмешка блуждала на полураскрытых устах, окруженных легкой бородкой.

Слегка оттопыренные уши делали его скорее привлекательным, нежели отталкивающим, однако Питер не мог похвастаться избранницей жизни, равно как и рыцарским званием. Во время войны он предпочитал находиться как можно дальше от гущи событий. Любовь к крови тогда заменялась безграничной преданностью власти. Только две вещи в этом мире приносили ему истинное наслаждение: общество прекрасных женщин и осознание своего могущества. Второе теперь явственно читалось во всех манерах перебежчика. Поклонившись едва ли не до земли, Хорнвуд поприветствовал каждого из находящихся в плохо укрепленном замке. Ему уже казалось, что все люди внутри каменных стен — его пленники, которых он спешно преподнесет в дар Лжепророку.

— Рад видеть вас в полнейшем здравии после стольких лет, лорд Гловер, — вежливо продекламировал воин, не рассчитывая на радушный прием и приглашение войти ради угощений. Впрочем, это не мешало ему продолжать играть воспитанного кавалера. — Прошу прощения, что не посещал вас ранее, некоторые неотложные дела, сами понимаете. Собственно говоря, я решил, навестив вас, исправиться. Понимаете, за это время мне пришлось несколько раз посетить церковь, чтобы замолить грехи. Получилось или нет — судите сами.

Он развел руками, демонстрируя свою армию. Эффектный намек был воспринят окружающими достаточно холодно, без тени страха. Хорнвуду это не понравилось, ведь он любил человеческие страдания. Но тут потребность в них отпала сама собой: Дикон, все это время молчавший, поднял руку, чтобы произнести ответную тираду. Раскосые глаза прожигали ненавидящим взглядом напыщенного ублюдка, что посмел надругаться над телом несчастного христианина. До сих пор никто не мог точно установить, кому принадлежал искалеченный труп — выколотые глаза вкупе с истерзанной головой не помогали установить личность жертвы. Ей мог быть кто угодно: от мимо проходящего крестьянина до знатного лорда, чей замок был захвачен по дороге.

— Не могу ответить взаимностью, дьявольское отродье, — без обиняков начал Гловер, чем позабавил вечно ухмыляющегося солдата. Он продолжал молча выслушивать оскорбления в своей адрес, не подавая вида, что они зацепили его или ранили. — Мне нет дела до твоей фальшивой любезности и до твоего войска. Ты всерьез полагаешь, что я преклоню колено перед тобой или твоим новым хозяином? Да пошел к черту! Я служу Старкам и вечной памяти Маркуса! Для меня нет и не будет иных лордов! Можешь отправляться восвояси, грязная собака, если в тебе еще осталась хотя бы капля уважения к твоему ныне покойному отцу. И, скажи на милость, где твой брат? Я хочу лично взглянуть ему в глаза, как настоящему другу, ежели он таковым еще является. Рамон! Покажись немедленно!

Ответом был лишь заливистый смех представителя дома Хорнвудов, в чьем гербе находился большой лось с не менее огромными рогами. Он долго не мог очнуться от состояния эйфории, в которое его ввели слова старого лорда. Сомневаться в том, что тот даже не знает о произошедших на днях переменах теперь не приходилось. Старик искренне полагал, что сейчас благородный старший брат заявит о себе, выйдет из общего строя, а затем объяснит причину своего столь дерзкого поведения. Нет, если бы войском командовал этот глупый зануда, то им никогда бы не представилась возможность добраться до Волчьего Логова — чувство вины терзало бы глупца до последнего, в результате чего он разворачивал бы армию туда и обратно.

— Открой глаза, Дикон, — спокойным тоном произнес Питер, похлопав деревянный крест по колесу. — Желаешь видеть моего брата? Не проблема. Ты на него смотришь.

Гловер не удержался от крика. Его друга, верного и преданного, убили, а затем, нарушив все заповеди, повесили на крест, как куклу. И кто? Его же собственный брат, плоть от плоти. Закрыв глаза, старец начал шептать слова молитвы, однако сбивался и никак не мог закончить. Поднявшийся ропот мешал сосредоточиться, мешал принять решение. Им нужен был холодный ум, не оскверненный религиозными порывами. История уже лила кровавые слезы по такому же поводу. Смерть невинного, жестоко распятого своими же. Кощунство. Никакой души уже не осталось в этих тварях, одно только желание получить как можно больше денег, власти, женщин. Задрожав всем телом, Дикон не сразу заметил, как к братоубийце подошел иной виновник трагедии. На сей раз это был мужчина повыше, хорошо сложенный, с привлекательными чертами лица, хотя пятьдесят лет брали свое. Несмотря на возраст, он по-прежнему оставался самым ловким из всех когда-либо существовавших воинов.

Легкие доспехи не отягчали передвижений, не сковывали тело. Ветеран проигранной войны, настоящий убийца без капли милосердия. Подобно своему соратнику, он обладал достаточно приятной внешностью: округлая голова хранила на себе легкий след от сабельного удара. Легкая щетина и темные, густые брови придавали выражению лица некоторую серьезность, почти глубокомыслие.

Выпуклый лоб, изборожденный линиями морщин, не ощущал прикосновений ненавистных прядей волос, поскольку они, темные, под цвет сердца, были коротко пострижены. Ноздри с превеликим удовольствием ощущали запах страха. Не хитрая усмешка, не грубые жесты — ничего. Только отрешенный взгляд карих глаз, глубоких, немного грустных. Тоска и обреченность читалась в них, однако сам обладатель такого дара судьбы отнюдь не соответствовал своему зеркалу души. Большая часть людей вздрогнула, когда признала в этом искусном тактике, некогда близком советчике давно умершего Хранителя Севера, Алломера Сервина. Вновь этот призрак человека.

Последний удар пришелся Дикону в самое сердце. Перед ним стоял не просто один из самых опасных людей королевства, но и брат жены. Сейчас он взывал к Небесам, чтобы Адриана, кроткая старушка, не наблюдала за всем этим с присущим ей любопытством, иначе ситуация осложнится. Казалось, Алломер прочитал его мысли, после чего слабая улыбка взыграла на истрескавшихся губах. Он редко улыбался, что сразу же насторожило опытного в общении Гловера. Здесь был какой-то подвох, что-то необычное.

Они знали, что в слабой крепости прячутся сыновья Маркуса, единственные оставшиеся в живых наследники Севера, поэтому стояли здесь в ожидании неизвестного. Ничто не мешало им напасть сию же минуту. Рядом с ослабевшим, практически не чувствовавшим ног Диконом стояли двое братьев. Стиснув зубы до скрежета, они готовы были в любую секунду ринуться в неравный бой. Мальчишки не знали вкуса крови, не знали настоящих сражений. Им виделось совсем иное, в то время как опытный лорд Форрестауна уже все понял и просчитал.

— Черт, я всегда знал, что от Хорнвудов нельзя ждать ничего хорошего, — прорычал Деймон, пытаясь успокоиться за счет хладнокровного лика старшего брата, но это давалось ему с большим трудом. Он просто не понимал, как в такой важный момент можно сохранять спокойствие. — После смерти отца они очень часто не подчинялись. Как мы могли довести до такого?!

Стефана трясло. Он не видел никакого шанса для побега или принятия боя. Внешне на его лице царила безмятежность, однако внутри гнев пустился в дикие пляски. Нельзя показывать готовым стать на защиту бойцам свой страх, или они легко поддадутся соблазну сбежать. Волк настолько сильно увлекся обдумыванием путей к отступлению, что не сразу обратил внимание на то, как отвратительно скрипнули деревянные ворота, а затем и вовсе приоткрылись, пропуская быстро мчащегося всадника с клинком наперевес. Он скакал прямо на двоих предателей, представлявших собой удачную цель для нападения.

Питер предусмотрительно отошел на некоторое расстояние — им руководила скорее природная осторожность, нежели трусость. Алломер же остался на месте, не шелохнувшись даже в тот момент, когда племянник угрожающе зарычал. Дикон не успел остановить совершенно безумный порыв сына, отныне он превратился в простого зрителя. Слишком долго Сервин позволял себе бездействовать. Вражеские солдаты, лучники, лорды, конюхи — все застыли в напряжённом ожидании развязки трагедии. И она наступила.

Лорд Хоунреда поднял правую руку вверх, призывая лучников оказать ему поддержку. Расстояние до всадника стремительно сокращалось — все, что требовалось перебежчику для легкого, почти неслышного щелчка пальцами. Вмиг несколько стрел пронеслись над головой двух соратников, а затем больно впились взвизгнувшей лошади в грудную клетку, голову и правое копыто. Предсмертный хрип несчастного животного ознаменовал скорую победу союзников Великого Лидера. Кобыла покатилась по отлогому холму, пока окончательно не рухнула у ног своего убийцы.

Всадник все это время катился рядом с ней, почти не соображая после полученных ушибов. Привстав на дрожащих руках, молодой наследник последний раз посмотрел в глаза того человека, которого несколько недель назад гордо именовал дядей. Их глаза встретились, и Алломер не отвел взгляда, будто для него убийство родственников уже давно вошло в обыденность. Последовавший удар клинком навсегда прекратил страдания юноши и избавил бессердечного палача от возможных проклятий.

— Вы оба уйдете отсюда немедленно, пока я не открыл ворота и не пропустил их внутрь, — дрогнувшим голосом произнес Дикон. У него не было сил взглянуть в глаза двум мальчишкам, поскольку они могли прочесть там страх. Никогда ранее он не чувствовал себя таким разбитым, как сегодня. Неминуемое поражение, а потом плен. В лучшем случае. — Возьмите двух лучших коней из моей конюшни и убирайтесь.

Деймон не поверил в услышанное. Невозможно. Северяне не сдаются ни при каких обстоятельствах. Однако его отец сдался когда-то, после чего превратился в жалкое подобие Волка. Нет, он не собирался идти по тому же пути. Приготовив внушительную речь, второй сын Маркуса уже настроился воодушевлять солдат, но крепкая рука брата, внезапно оказавшаяся на плече, говорила красноречивее любых слов. У них только два варианта: либо уйти сейчас, либо погибнуть. Нелепая смерть никому не даст шанса отомстить за содеянное этими монстрами. Стефан все понимал, и он хотел, чтобы и Деймон это понял. Больше никаких игр, все серьезно, нужно научиться делать выбор, несмотря на всю его сложность. И они его сделали: им пришлось покинуть полуразрушенный замок через потайные ворота, не окруженные полчищами врагов. С тяжелым сердцем они покидали доброго старика, приютившего их на несколько дней. Вряд ли им суждено еще раз встретиться. Быть может, в лучшем мире.

* * *

— Цветок пробудил любовь властителя ночи и начал благоухать. Непоколебимый и вечный лик принял обличье белоснежной гибкой девы, что сжимает и таит в себе время. Пока все вокруг не превратится в драгоценный хрустальный кристалл. — Тишина снова была восстановлена в своих правах. Слишком долго она уступала душевному монологу, слишком часто позволяла Темному Попутчику говорить. Ей казалось, что она сможет победить его, однако это было лишь самовнушение. Спокойный, размеренный тембр голоса оповестил всех незримых присутствующих: — И тогда явится зверь!

Получая удовольствие от разговоров с самим с собой, Гэбриэль даже не сразу заметил, как тяжелая дверь приоткрылась с протяжным отвратительным скрипом. Снова этот глупый мальчишка решил рассказать ему очередную скучную историю о том, как в местной таверне подрались его люди. А ведь итог всегда один и тот же — виновника немедленно лишали жизни. Тем не менее на сей раз вместо подобного душещипательного рассказа он заявил, что знатные аристократы желают принести присягу так называемому Великому Лидеру. Желание слушать кого-либо пропало слишком давно, чтобы оказывать такую услугу незнакомцам. Отринув все просьбы и мольбы, Старк велел мальчишке отправляться назад и передать остальным страждущим, что Предводитель на данный момент немного занят пребыванием в царстве снов. Согласно кивнув, несчастный побежал прочь, оставляя за собой неприятный осадок, мешающий дальнейшему монологу. Они всегда умеют испортить хорошее начало. Иногда нужно отдыхать.

— Прошу прощения, милорд, но Его Светлость пожелал еще немного поспать, — гул голосов продолжал свои пляски даже за плотно закрытой дверью. Теперь отчетливо слышался топот шагов по каменному полу. Чье-то недовольное бормотание вновь и вновь проникало в сознание, заставляя все внутри восставать против хозяина. Волк стиснул зубы, силясь перебороть навязчивое желание выпустить кишки виновнику всех трагедий, происходящих в соседнем помещении, но, прислушавшись, понял, что это не кто иной, как Алломер Сервин, старый друг и советник отца.

— Ты, шумный, двигайся! — послышался грубый голос человека, который обычно не привык его повышать без особой надобности. Характерный скрип двери вынудил Гэбриэля приложить пальцы к пульсирующим вискам. Они никогда не научатся хорошим манерам.

Питер не рискнул пойти против инстинкта самосохранения, ибо тот слишком назойливо требовал подождать снаружи. Ему не нравилось поведение единомышленника, поэтому вряд ли оно понравится Жестокому Волку, ведь не просто так он получил это прозвище. Теперь Алломер находился внутри, стараясь глазами, не привыкшими к кромешной тьме, отыскать силуэт мужчины. Но он увидел лишь пустое кресло перед массивным зашторенным окном. Ничего более, словно здесь вечно царила угнетающая тишина. Сервин долгое время пытался на ощупь добраться до ставен, чтобы впустить сюда тусклые лучи солнца.

— Заявляешься когда хочешь? Да ты храбрец, Алломер, — низкие угрожающие нотки прервались почти моментально, стоило кровожадному убийце подскочить к своей жертве с противоположного угла. От неожиданности Сервин почти вскрикнул, но плотно сомкнутая вокруг шеи рука с почти железной хваткой помешала ему сказать что-либо. Оставалось только жадно хватать приоткрытым ртом воздух, грязный и спертый. — Храбрый, да вот только предсказуемый. Я знаю таких, как ты. Они искренне верят в то, что весь мир должен лежать у их ног. Что стоит им лишь щелкнуть пальцами, как все окружающие падают ниц. Открыть тебе тайну? Ты не царь и не Бог. Ты — ничто! Маленькая букашка, которая отчаянно пытается казаться сильной. Хочешь, чтобы твои подчиненные увидели, насколько ты жалок?

Рухнув на колени, мужчина с отчаянием пытался прижать руки к шее, дабы прекратить эти невыносимые страдания. Нехватка кислорода вызвала в нем острую потребность прокашляться. Гэбриэль же наблюдал за ним с нескрываемым презрением. Если позволять таким людям чувствовать себя на высоте, то они рано или поздно вонзят тебе нож в спину. А быстрая смерть не входила в планы Старка. Нет, нужно окончательно пресечь все попытки этого самодовольного наглеца саботировать законную власть. Публичное унижение представляло собой вполне приемлемое наказание для ублюдка, которого следовало скормить собакам.

Вместе они через некоторое время проследовали к огромной зубчатой стене под удивленные взгляды всех присутствующих. Снизу на Великого Лидера взирало множество верующих, множество восхищённых взоров и воздетых кверху рук. Забавно, ведь не так давно он почти перебил всех, кого они любили. Воистину, человеческое предательство не знает границ. При виде столь долгожданного идола все замерли в ожидании последующих слов Лжепророка.

— Прошу прощения, я заставил большинство из вас ждать. Позвольте ввести вас в курс дела: с сегодняшнего дня сир Алломер будет вторым после меня в нашей армии, — при этом он не спускал посеревших глаз с вытянувшегося лица Сервина. Было заметно, как гнев разъедал его мелочную душонку. Плотно сжатые кулаки вцепились в один из каменных зубцов с таким остервенением, что, казалось, костяшки пальцев приобретут оттенок снега на земле. Впрочем, Гэбриэль не нуждался в одобрении трусливого пса. Ему просто нравилось наслаждаться этой палитрой эмоций. — Отлично! Мы набрали достаточно солдат, чтобы нанести визит старым друзьям. Как вы относитесь к свержению законного короля Беленора?