Узы крови (джен)

The Wright Brothers — Blood On My Name.

Ruelle — Take It All.

Лошади врезались друг в друга на полном скаку. Протяжное ржание смешалось с мучительными людскими криками и отвратительным скрежетом металла. Вечные спутники войны. Белоснежные стяги, с изображенным на них черным волком, почти сразу превратились в смертельное орудие с острейшим наконечником, вонзившимся промеж крепких доспехов. Солдаты падали на землю с глухими стонами, копошась в собственной крови и грязи. Щиты рассыпались в руках, позволяя уничтожить еще больше ненавистных противников; раненные кони валились на землю, затаптывали каждого на своем пути. Небольшая река с самого начала отделяла две армии, однако, через несколько часов, она превратилась в могилу для большинства рыцарей. Враги не знали пощады.

Волк не давал никаких приказов относительно пленных, что иной раз подтвердило их полнейшую бесполезность. Резня началась с первыми лучами зимнего солнца, совершенно не согревающего, разрушающего давно угасший боевой дух. Их отряд из пятисот человек невозможно было назвать хорошо экипированной армией, поскольку в рядах находились лишь неопытные мальчишки, жалкие старики и трусливые лидеры. Они отчаянно пытались защитить ничтожное сооружение, все еще именующее себя крепостью лорда. Вдалеке угрюмо развевались знамена дома, чье господство на этих землях отныне подошло к концу. У них нет иного выбора, кроме как подчиниться воле нового властелина. Большая часть дезертировала до начала заведомо проигранной битвы.

Кровь заливала воспаленные глаза, тело кренилось в другую сторону. Отсеченные конечности, сожженные дотла деревни, — все это являлось блаженным Раем для глухого к словам милосердия Гэбриэля, чье сердце окрасилось в темные тона, без единого просвета. Вороной мустанг ринулся вперед под оглушительный рев воодушевленных приспешников Люцифера. Темный плащ развевался на ветру, словно приглашая убийц на своеобразный танец смерти. Острейшее лезвие фамильного клинка вспарывало животы, пронзало сердца и превращало лица в месиво. Все отважные протекторы поспешили возглавить авангард, что само по себе стало роковой ошибкой.

Разделившись на два фланга, войско Старка окружило скудные остатки отряда самоубийц, после чего нанесло им сокрушительное поражение. Мужчины в панике бросали оружие, пытаясь сбежать, но град стрел был гораздо быстрее мимолетных порывов страха. Несколько лет он, Великий Лидер, позволял ублюдкам из тайного священного ордена истязать свое тело и дух, однако им не удалось сломить его поистине ошеломляющую жажду жизни. Лучше царствовать в Аду, чем служить на Небесах. Теперь он находился в своем привычном мире, все разраставшемся Аду с поднятыми к низвергнутым небесам знаменами. Самонадеянному мальчишке, который попытался столкнуть его с коня, Лжепророк расколол череп.

Обмякшее в седле тело медленно сползло вниз, под копыта победителя. Все кончено. Взвившийся на дыбы жеребец оповестил всех об очередной грандиозной победе, при этом опуская мощные копыта на изнывающих от боли мужчин, дробя кости. Крепость пала. Ее не придется брать штурмом, ибо весь гарнизон, все, кто был способен держать в руках оружие — мертвы. Печальная и непоколебимая истина. Почувствовав под ногами размякшую от нескончаемых дождей почву, Гэбриэль осторожно перебросил драгоценный плащ через плечо. Стоны раненых не прекращались до самой ночи. Белая луна озарила мрачное поле.

Убитые, с раскинутыми руками, с воткнутыми в грудь знаменами, с остекленевшими глазами, покрывали всю пропитанную кровью землю. Река приобрела рубиновый оттенок. Зловонное облако сомкнулось на небе непроницаемым куполом, привлекая орды падальщиков, лишенных чести. Ликование ворон доносилось до отдаленных поселений, предчувствовавших такой же бесславный конец для себя. Выклевывая глаза, вестники смерти устраивали баталии за никчемные кровавые ниточки с прозрачным болтающимся шариком. Полнолуние. Оно возвращает некогда угасшие силы, наполняет душу энергией.

Слабо тлеющий костер в скором времени разросся до небывалых размеров благодаря многочисленным частям тела. Органы отдали на съедение изголодавшимся собакам, которые также принимали участие в битве. Они накидывались на поваленных врагов и истязали их до тех пор, пока судорожные трепыхания не прекращались. Веселые песни хмельных от вина и победы воинов резали по чутким ушам неподвижно застывшего Волка. Глаза, подернутые сизым дымком безумия, с вожделением охватывали все близлежащие территории. Он знал, что рано или поздно все они будут принадлежать ему, вошедшему в историю как новая легенда человечества. Старые порядки будут искоренены, ведь берет начало новая эпоха.

— Если бы я был настоящим волком, то давно бы завыл печальную мелодию, — Старк провел указательным пальцем по колючему подбородку. Длинные волосы касались затылка, поддаваясь вихрям зимнего ветра. Грядут перемены. Скоро он получит все, чего так алчно жаждет: поверженного Льва, сгоревшие Цветы, истерзанную Рыбу и, разумеется, признание старых друзей.

— Любишь разговаривать сам с собой? — поинтересовался умышленно сдавленный голос с заметными хриплыми нотками. Гэбриэль не обернулся, поскольку знал, кто скрывается в тени красивых речей, ласкающих слух. Этот человек был одним из немногих вассалов Севера, который почти сразу же примкнул к мятежникам, пополнив армию до нескольких сотен всадников. Смеющиеся серо-зеленые глаза прожигали нового полководца. Впрочем, без тени насмешки.

— Ты и понятия не имеешь, как сильно, — равнодушно изрек Предводитель, стараясь не акцентировать внимание на последовавшим за ответом безудержном смехе. Северянин был единственным лордом, кто не испытывал благоговейного страха перед Волком. Предпочитая в одежде исключительно черное с серебром, мужчина демонстрировал свою принадлежность к великому дому Мормонтов лишь двумя брошками на плечах в виде оскалившихся медвежьих голов. Вытянутое лицо с козлиной бородкой и темными волосами, с проседью, подрагивало от хохота. Его не смущал пронзительный взгляд стальных глаз, заглядывающий в недра души. — Если ты пришел только ради этого, то заклинаю тебя немедленно остановиться, Джагуар.

— Прошу прощения, господин, — подавив непристойную веселость, лорд Медвежьей Рощи прокашлялся, дабы придать вес собственным словам. Теперь у него плохо получалось выдерживать испепеляющий взор проклятого безумца. До сих пор неизвестно, каким образом ему удалось собрать такое количество непокорных вассалов, чтобы создать легион повстанцев. — Сир Алломер не так давно вернулся из замка неподалеку, где произошло восстание местной аристократии. Они поняли, что битва проиграна и решили капитулировать. На рассвете сюда прибудет десятилетний мальчишка — лорд того самого замка — и его тетка-регент. Множество дезертиров также желает стать под ваши знамена.

Гэбриэль никак не отреагировал на столь душещипательную весть о своей победе. Иного ожидать не приходилось, поскольку военные действия всегда кишат трусами, что спешат переметнуться на сторону безоговорочного триумфатора. Их было много после поражения братьев Старков двадцатилетней давности, их осталось немало и в наши дни. Однако не воспользоваться таким предложением — грех. Нужно умело лавировать на подступах к заветным целям, иначе падение неизбежно. Принимать в ряды возможных предателей и будущих дезертиров рискованно, но жизнь всегда учила его идти на некоторые уступки. Можно устроить показательную казнь так называемого лорда захваченной крепости или перебить ярых подстрекателей к бунту. Вариантов множество, но наиболее верным окажется только один.

Тонкая полоса рассветного солнца озарила тускнеющий пейзаж. Даже ненавистным мира сего оно дарит свои самозабвенные лучики. Погода менялась. Становилось холоднее; дни заметно сокращались, уступая мраку. Лагерь из разномастных палаток уютно расположился у подножия небольшого склона. Вереница пестрых сине-зеленых линий смешивалась с нелюдимой серостью отдаленных шатров, над которыми реяли стяги с черными волками.

Их причудливый оскал сверкал ослепительной белизной, а голодные красные глаза искрились ненавистью. Смрадное облако изъеденных гноем тел постепенно рассеивалось. Можно было воспользоваться гостеприимством проигравших, но они не собирались подолгу задерживаться на одном месте. Зима близко. Она подгоняла своих многочисленных слуг: диких, необузданных буранов, не прекращающихся снегопадов и вечную мерзлоту.

Эскорт, состоящий из нескольких сотен человек, под командованием маленького, едва удерживающегося в седле десятилетнего ребенка, двигался мимо шумных палаток. Язвительные замечания, колкие остроты, отборные ругательства, — все это сопровождало проигравших. Гэбриэль следил за каждым движением аристократов, пытаясь понять, кто из них будет говорить от имени малолетнего лорда Личестера. Именно тогда из-за спины рослого воина в крепких доспехах показалась маленькая женщина с жилистыми руками и скошенным некрасивым лицом. Вдова, пережившая строптивого мужа, сторонника Таргариенов, на несколько десятков лет. Бесполезная в своем существовании, она, тем не менее, могла оказать неоценимую услугу, если проявить фантазию. Вежливая улыбка тронула смиренные уста Голодного Волка, словно он ехал на встречу с невестой.

За ним боевым строем следовало несколько рыцарей, готовых защитить Лжепророка даже ценой собственной жизни. Старуха остановила кобылу неподалеку, после чего, под надзором бдительных предателей, помогла племяннику спуститься вниз, а затем подвела его к удручающей фигуре в плаще. При виде страшного дяди с уродливым красноватым шрамом, пересекающим правую сторону лица, ребенок залился слезами.

Впрочем, Старк отреагировал весьма быстро и своеобразно: до этого не скрывая отвращения по отношению к грязи, он опустился на колени, положив при этом сильную руку на тонкое плечо сопящему мальчишке. Сторонники Лжепророка, привыкшие лицезреть его либо полностью равнодушным к происходящему, либо впадающим в неистовый гнев, изумились. Вот она, скрытая слабость. Действительно, он ведь не бездушная тварь, лишенная каких-либо эмоций.

— Тебя зовут Дайвин, не так ли? Дайвин Личестер. Красивое имя. Я бы назвал так сына, если бы он у меня был. Но у меня для тебя кое-что есть. Только веди себя хорошо, иначе не узнаешь, что за подарок я тебе приготовил, — с этими словами он извлек из-под плаща золотую монетку, новенькую, поблескивающую в лучах солнца. Маленький лорд выпрямился, давая понять, что готов принять такой заманчивый дар. Детская ручонка потянулась вперед, норовя ухватиться за золотистый кружок, но незнакомец отдернул скрытую под перчаткой руку назад. — Подожди, друг мой. Ведь неинтересно просто так взять и забрать чужие деньги. Я хочу предложить тебе сыграть в одну увлекательную игру. Скажи мне, только честно: что бы ты выбрал? Изображение лица короля, Майкла Ланнистера? Или его прелестный герб в виде вставшего на дыбы льва?

— Что вы делаете?! — исступленно прокричала старуха, отдаленно понимающая всю суть сложившейся ситуации. Она, поддерживаемая за руки двумя солдатами, хотела вырваться, но тщетно. Тогда ее мольбы обратились к маленькому племяннику, не догадывающемуся о том, что на кону стоит его собственная жизнь. Этим выбором он сам вершит свою же судьбу. — Оставьте его! Дайвин, не смей ничего говорить, слышишь?!

— Эй, смотри на меня, — Гэбриэль щелкнул пальцами, стараясь привлечь внимание испуганного мальчонки. Нетерпение читалось на лице Лжепророка, однако он усиленно маскировал это под лживой улыбкой добродушия. — Тебе нужно просто выбрать, это не так сложно. Король или герб?

Дайвин недолго раздумывал над сказанным. Ему жутко хотелось заполучить монету, поэтому ответ последовал незамедлительно. Герб со львом. Удовлетворенно кивнув, Волк подбросил золотой вверх, а затем ловко поймал на половине пути к земле и, перевернув еще раз, зажал в ладони. На долю секунды сердца всех присутствующих забились в унисон.

Нервное напряжение росло с каждой секундой, которую Старк истратил на поднятие ладони, прикрывающей конечный результат. Хриплый вздох вырвался из груди вдовы, когда она заметила непропорциональный щит со львом в самом центре, украшенный многочисленными лентами и позументами. Волк хищно усмехнулся, а затем, потрепав малыша по копне рыжеватых волос, повернулся к все еще вырывавшейся старухе. Монета вновь оказалась в воздухе. Задержавшись на мгновение в полете, она упала в широко раскрытую ладонь, а затем перевернулась при помощи резкого движения ее владельца.

— Теперь ваш черед, — холодным тоном произнес Великий Лидер, заставляя сторонних наблюдателей вздрогнуть от неожиданности. — Единственный шанс я готов предоставить. Король или герб?

— Я вас как увидела, так сразу поняла, что вы — сумасшедший. Я знаю, что вы готовите мне и без этой глупой игры, — гордо вздернув подбородок, леди Мария, вдова старого воина, погибшего в знаменитой битве под столицей, не могла позволить кому-либо распоряжаться ее судьбой. — Да что уповать на монету? Решаете же вы.

— Мнение монетки совпало с моим, — после непродолжительного молчания изрек мятежник. Все стало понятно без лишних слов. С самого начала он вершил судьбы несчастных, вынуждая трепетать от страха при одном только упоминании его имени. Услужливые приспешники, заранее знавшие, чем все это закончится, разом подхватили кричащую старушку под локти и потащили к месту публичной казни.

Маленький лорд капитулировавшей крепости выполнил свою миссию. Несколько сердобольных рыцарей подняли увлеченного игрой ребенка на руки и поспешили скрыться. Место наказания определили еще задолго до прибытия представителей проигравшей стороны. В планы Лжепророка не входило сжигание женщины, но командира у армии Личечтеров не было, а убийство единственного наследника обширных земель вряд ли принесет пользу.

Огромная деревяшка, подобно кресту, была обложена хворостом и телами убитых в бою. Яростные крики, проклятия и угрозы исходили от несчастной, приговоренной к мучительной смерти вдовы, чье положение требовало гораздо больше уважения. Мятежные лорды, не так давно чувствовавшие себя уверенно, начинали содрогаться при виде происходящего. Изначально им казалось, что будет достаточно легко принудить так называемого Жестокого Волка к подчинению и принятию совершенно невыгодных для него условий.

Но он, надо отдать должное, поспешно развеял все иллюзии трусливых ублюдков. Предавший один раз — предаст и второй. Их было не больше нескольких сотен, но хорошее мясо для авангарда всегда пригодится. Пустить их в бой первыми, а затем использовать основные силы, чтобы окончательно уничтожить сильного врага. Пылающие языки пламени беспощадно терзали ноги привязанной к столбу женщины. Разносившиеся по всей округе душераздирающие крики пробуждали внутри жалостливость и желание помочь. Самые жестокие злодеи не могли вытерпеть такой душевной муки. Взошедший на своеобразный пьедестал из сложенных друг на друга камней, Старк поприветствовал всех верноподданных лучезарной улыбкой, оголившей ряд белых зубов. Запах горящей плоти терзал ноздри, но он лишь облизывал пересохшие губы.

— А-а, мои румяные новобранцы! Врать не буду, мы все здесь ради своих целей. Но, просыпаясь по утрам, я думаю: счастливы ли мои люди? Мой отец, земля ему пухом, был лордом Волчьего Логова. Каждый день он вставал на рассвете, выпивал бокал вина и отправлялся посещать отдаленные деревни. Для этого чудесного человека…чудесного человека, Север был Богом. Я также сохранил это отношение к своей скромной кампании. И ожидаю от вас того же. Итак. В армии есть три незыблемых правила. Первое: беречь мою территорию и всех женщин на ней. Вы можете их насиловать, но будьте вежливыми. Второе: убивать любого противящегося. И наконец последнее: все награбленное — мое. Я могу понять все, но если вы нарушите одно из этих правил, я буду поджаривать вас на огне, пока кожа не лопнет. Ладно, хватит пустой лирики. Эти ублюдки с золотыми львами на броне хотят уничтожить мой труд. Мою гордость и отраду. Давайте же покажем им, кто мы! Да, к слову, едва не забыл. Главный подарок: личный замок с прилегающим титулом верховного лорда тому, кто в предстоящем бою принесет мне голову Лукаса Талли!

Толпа взревела. Они забыли о догорающих останках истошно кричащей вдовы, об ужасах пережитого побоища, о бесчеловечном запугивании ребенка. Ничего не осталось в короткой памяти изголодавшихся по войне солдат. Отныне для них возродился новый Бог. И имя ему — Голодный Волк! Гэбриэль был вполне доволен произведенным эффектом. Его речи и раньше приносили верность павших духом, но теперь красноречие ценилось больше. Ему определенно нравилась новая эпоха, пусть немного жестковатая на вкус и излишне свободолюбивая. Приближенные к Лидеру втайне надеялись на некоторые дары. В конце концов, это неплохая мотивация к беспрекословному подчинению.

— Знаешь, что делает моих людей счастливыми, Джагуар? — Мормонт вздрогнул, стоило роковому приглушенному шепоту раздаться около его уха. Предводитель любил напоминать о себе непредсказуемыми действиями. — Страх. Только взгляни на весь этот поганый сброд. Он вызывает вполне оправданное чувство отвращения.

— При всем моем уважении к твоему нездоровому уму, тебе все же не следовало этого делать, — лорд Медвежьей Рощи, несмотря на наигранное участие в судьбе войны и искреннюю заинтересованность в наживе на ней, не мог простить себе бездействие во время такого кощунственного акта, как сжигание женщины. — Это было слишком. Неужели у тебя нет никакого понятия о чести и благородстве? Ты когда-нибудь любил?

— У тебя были сомнения на сей счет? Мне следует воспринимать это как личное оскорбление? — неоправданная веселость Старка быстро померкла. — Это очень давняя и совершенно неинтересная история, полная такой сентиментальной чуши, как юношеская привязанность, переросшая в глубокие чувства. Когда-нибудь, если пожелаешь, я поведаю ее тебе. Впрочем, это не так важно, ведь в скором времени я буду иметь шанс наверстать упущенное.

— О чем ты, черт возьми? — вся эта игра жутко надоела. Джагуар уже успел тысячу раз пожалеть о том, что принял ее правила. Если так пойдет и дальше, то этот человек, умалишенный, превратит его в себе подобного. Какая-то гипнотическая сила была присуща Великому Лидеру, от чего, видимо, пошли его многообещающие прозвища.

— Я видел истину своим волчьим глазом, — Гэбриэль провел указательным пальцем по яркой полоске шрама. Иногда она напоминала о себе тянущей болью, терзающей изнутри. В такие моменты хотелось убить себя, прекратить эту проклятую агонию, невыносимую и отчаянную. Его ударили раскаленным клинком возмездия, наказав за принесенное зло. Тем не менее, это клеймо Дьявола не остановит первоначальных низменных порывов. — Все остальное — иллюзия. Жалкая, неправдоподобная.

* * *

Сир Лукас стремглав выбежал на главную стену, сплошь усеянную остроконечными зубцами, чтобы лично убедиться в безумии своих вассалов, которые ворвались в его покои и сообщили о вражеской армии неподалеку от Речной Мели. Это невозможно! Все рассказы о восставшем из мертвых Жестоком Волке — миф, детские сказки, не более того. Слуги носились по затемненным коридорам с несвойственной для них живостью, наездники в спешке седлали коней, а лучники выстраивались в ряд для защиты главной крепости Центрального региона. Скрипучий мост перекрыл главную арку, позволяя гигантскому рву с мутноватой водой взять в кольцо всю цитадель. Старик наблюдал за передвижением хорошо вооруженного легиона. Отсюда все эти точки казались серыми и бесформенными, однако они скрывали под собой опаснейших врагов, какие только могут существовать.

Седовласый шестидесятилетний ветеран знаменитой войны, с изъеденным морщинами лицом, готовился отражать нападение. Возраст брал свое: силы уже давно покинул дряхлое тело, не так давно переболевшее во время всеобщей эпидемии, охватившей Беленор. Приподнятые брови, под цвет седых волос, свидетельствовали о совершенной беспомощности перед сложившейся ситуацией. Впервые он чувствовал, как тяжесть черных доспехов, струящихся по шее своеобразными рыбьими чешуйками, сдавливает ребра и клонит вниз. Слишком долго тянулось ожидание. Утомленные стрелки начали постепенно опускать орудия для убийств, предпочитая дать дрожащим рукам немного отдохнуть.

Талли не мог расстаться с навязчивой идеей, что вся его жизнь превратилась в замкнутый круг. Двадцать лет назад он стоял на этом же месте, глядя сверху вниз на грозившихся уничтожить его Старков, что, в итоге, привело к величайшему падению последних. Сюжет не изменился, лишь декорации приобрели форму обглоданной кости с трещинами от волчьих клыков. Просить о помощи — бесполезно. Большинство вассалов Речной Мели примкнули к Таргариенам, навсегда перечеркнув для себя возможность вновь господствовать в этом мире. Осталось не так много способных к сражению лордов, но их забрала болезнь, не испытывающая, в отличие от войны, ни грамма милосердия. Скудный остаток вряд ли успеет явиться на зов оказавшегося в ловушке лидера.

Лукас закусил губу, ощущая во рту солоноватый привкус. Он приходится тестем самому королю Беленора, дедом ранее сбежавшим принцам и отцом королевы. Он не позволит жалкому ублюдку так легко заполучить в свои владения важнейший оплот древнего дома. Победа достанется так называемому Голодному Волку с большим трудом, поскольку сам ветеран собирался бросить ему грозный вызов на поединок. Когда-то давно им с Майклом удалось разрушить армию Старков до основания, при этом обратив в бегство большинство их приспешников. Сегодняшний день ничем не будет отличаться от того знаменательного события в жизни всего королевства.

Руки тряслись от нервного напряжения, пот ручьями скатывался по морщинистому лбу, а одежда прилипала к намокшей груди. Боевой дух солдат начал падать. Абсолютно никаких шансов на победу, только смерть. Мужчина, стоявший немного поодаль, не сводил янтарных глаз с темнеющих вдали стягов. Кудрявые волосы с коричневыми завитками покрывали значительную часть прямого лба с несколькими полосками крестовидных шрамов. Насупленные брови превращали и без того коварный взгляд в нечто неподдающееся вразумительным объяснениям. Легкая щетина покрывала квадратный подбородок и щеки, вплоть до ушей. Плотная сжатая линия вишневых губ на долю секунды поползла вверх, будто их обладатель замыслил совершить безрассудное нападение на самого короля. Выйдя немного вперед, он с необычайной нежностью дотронулся до плеча поседевшего старика, привлекая к себе внимание.

— Мы проиграли, сир Лукас, — спокойный голос поразил Талли до глубины души. Он внезапно понял, насколько все это теперь несущественно. Невозможно помешать тому, что все равно произойдет. Возможно, это Божья кара за все причиненные им страдания. — Я выведу вас из города и помогу добраться до моего замка. Решайте сейчас, другой возможности не представится.

Бузолик говорил совершенно серьезно, продумывая каждое слово, каждое движение. Нет смысла тешить себя ложными надеждами. Старик представлял собой весьма ценного пленника, что делало его пребывание в родном замке немыслимым. Чем умереть бесполезной смертью, лучше приберечь силы для будущего столкновения. Вскоре подъемный мост опустился, пропуская вереницу захватчиков внутрь. Большую часть главной площади города занимал крытый рынок, представляющий собой черепичный навес, держащийся на нескольких десятках столбов. Местные торговцы провожали угрюмую процессию презрительными взглядами. Ставни в жилых домах были плотно заперты, а двери — закрыты изнутри.

Гробовая тишина окутала город невидимым туманом всеобщей ненависти. Никто не отреагировал даже в тот самый момент, когда несколько Волчьих приспешников взобрались на верхний шпиль крепости и сбросили вниз тряпку с изображенной на ней серебристой форелью среди красно-синих волн, а на ее место водрузили черного хищника с приоткрытой пастью. Сотни испуганных ликов, тысячи безликих каменных строений. История повторялась. Вся иллюзия бренной сущности давила на раскалывающийся череп с неимоверной силой. Гэбриэль впервые ощутил щемящую тоску в области бешено стучащего сердца, что превратило триумф в ощущение собственной беспомощности.

Давящая атмосфера неустанно возвращала к прошлому. Злополучная битва, принесшая одни лишь страдания. Эхо гулких шагов разносилось по темному коридору, ведущему в неизвестность. Старк пробирался на ощупь, а за ним, словно верные псы, следовали никчемные мерзавцы. Он не собирался вверять свою судьбу людям, единственным достоинством которых является удовлетворение алчных потребностей в плотских утехах. Предводитель велел обыскать все темные углы в зловонной, провонявшей рыбой крепости. Цель оправдывает средства: они — новая власть. Теперь можно бесчинствовать, услаждая чрево и плоть.

Пусть грабят несчастных крестьян, топят младенцев, насилуют женщин — это заслуженная награда за верную службу. Если долго не кидать собаке кость, то она начнет скалить клыки и злобно рычать, а затем, в один чудесный день, ты не заметишь, как ее челюсти сомкнулись вокруг твоей шеи с выпирающими голубоватыми лентами вен. Углубившись в отдаленные комнаты из неприветливого черного камня, Гэбриэль оказался неподалеку от таинственной лестницы. Скользкие ступени вынуждали крепко держаться за выступающие из стены кирпичи.

Как и следовало предполагать изначально, внизу оказался тайный проход к сточным канавам, при помощи которых очень легко было, проплыв под несколькими мостами, выбраться из фортификационного строения через едва заметный решетчатый люк в области северной стены. Оттуда, в свою очередь, беглецы попадают в ров, скрытый под сенью деревьев и высоких башен, что беспрепятственно позволяет им выбраться на берег и укрыться в безопасном месте. Осознав свою нелепую ошибку, мятежник стиснул зубы от клокотавшей внутри ярости. Рыба так легко ускользнула от него, предварительно ударив хвостовым плавником по носу изголодавшегося волка. Следовало догадаться, что не может великий Лукас Талли, ветеран войны, так просто оставить на растерзание свое детище. Опустившись на колено подле мутно-зеленого потока воды, Старк вновь осторожно провел пальцами по длинной полоске шрама, пересекающей все лицо.

* * *

Непроницаемый туман окутал сознание. Щеку обожгло адским пламенем. Жестокая агония медленно умирающего грешника продолжалась до тех пор, пока последний вздох не сошел с бледных губ. Тяжелый удар обрушился на него с такой быстротой, словно лишь одно мгновение отделяло его от смерти. Тонкая нить жизни порвалась с первым ударом о массивные камни. Вода заполняла легкие, не позволяла сделать отчаянную попытку спастись. Доспехи тянули вниз, ко дну, а очередной мощный поток снова и снова низвергал его в еще большую пучину.

Тело изнывало от боли, моля прекратить жестокие мучения. Кости хрустели, ребра дробились под напором многочисленных ударов. Никакого шанса на спасение. Он и не желал его, поскольку оно бесполезно. Только смерть может принести успокоение. Распластавшись меж остроконечных речных камней, он, преданный, уничтоженный, молил о прощении, воздев изорванную руку к небу. Сломанная нога кровоточила из-за мелких порезов.

Вода постепенно начала окрашиваться в темно-красный цвет. Глаз не открывался, слишком много крови затекло в роговицу. Пустота. Кромешная тьма окутала все вокруг. Его уже не волновал отдаленный гул голосов. Все это только иллюзия, не более. Маленькая келья с догорающими свечами вокруг иконы Иисуса, спасителя нашего. Прикрытые непроницаемыми капюшонами лица. На самом деле у них не было лиц. Вместо них зияла пустота. Хаотичные мысли. Клеймо. Адская боль. Снова. Ему удалось пережить все. На то была воля судьбы, которая до этого поглотила его со всей присущей ей жестокостью. Вместо семьи у него были проповеди. Вместо любви — молитвы. Это пошатнуло рассудок, окончательно ввергая в пропасть безумия.

* * *

"Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы света, это были годы мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было все впереди, у нас ничего не было впереди". *

Снова эти строчки всплывали в памяти навязчивым вихрем проклятых воспоминаний. Так хотелось забыться в глубоком сне, почувствовать блаженное наслаждение давно ушедших дней. Первая любовь к красивой девушке, отвечающей взаимностью. Обещание долгой и счастливой жизни.

Самоуверенность на королевских балах, триумф на поединках с более опытными бойцами. Война — такое веселое развлечение для молодых, разгоряченных мальчишек. Они думали, что завоюют мир, но стали править лишь горсткой пепла. Смерть одного брата повела за собой череду событий, отпечаток коих отчетливо читался в горящих металлических глазах. Люди предчувствовали таинственную опасность, исходящую от фигуры с волочащимся по земле плащом, поэтому старались уступать устланную благими намерениями дорогу. **

Поистине великолепное зрелище: Голодный Волк, гордо выпрямившийся в седле вороного скакуна, шествовал по заброшенным улицам, не опасаясь ровным счетом ничего. Темно-каштановые волосы, со светлыми корнями на макушке, лезли в глаза, мешая обзору. Мерная рысца за долю секунды превратилась в сумасшедший галоп. Речушки, отделённые ото рва деревянными перегородками, сопровождали одинокую фигуру в мантии. Бесчисленные, ничем не примечательные пейзажи. Все до единого идентичны, никакой фантазии.

Увядшие цветы, мертвые деревья, простирающиеся к неведомым паломникам голые сучья. Но среди всего этого сброда было то, что имело огромное значение, то, что заставляло сердце биться быстрее. Вот он, величайший провал. Коренной перелом в мировой истории. Самый жалкий обрыв, ведущий в неизвестность. Бурлящий поток внизу барабанил по перепонкам. Он все помнил, до мельчайших подробностей, до мизерных деталей. Дьявол всегда кроется в деталях. Запах белой розы дурманил чистый разум. Цветок все это время находился в надежном месте, около грудной клетки, ощущая стук черного сердца.

— Покойся с миром, Гэбриэль Старк, — сквозь побледневшие губы прошептал новый лорд Севера. Жеребец остановился в нескольких сантиметрах от рокового обрыва. Блики играли на беловатых лепестках с легкими желтоватыми вкраплениями. Она закружилась в воздухе и, поддавшись необузданному порыву ветра, скрылась из виду. Мощные водяные потоки сразу же подхватили ее и утащили на дно, словно добычу. — Ибо здесь ты погиб, сын Тибальта. Но на месте твоем возродился некто иной.

Убаюкивающая тишина, нарушаемая лишь шипением пенящейся реки, внезапно была прервана грубыми криками. Гэбриэль заметил неподалеку от себя эскорт из шестерых всадников. Знамена с черным волком позволяли судить их, как друзей. Впрочем, долгий спор начинал действовать на взбудораженные нервы. Их лидер, человек неприятной наружности, усердно жестикулировал, при этом используя с полдюжины бранных слов. Темные волосы, растрепанные на затылке, были весьма аккуратно зализаны, что не могло не раздражать.

Не отличающийся особым умом солдат искренне верил в собственное могущество, отчего считал, что ему позволено вычитывать того, кто не носит звание лорда. Усы над верхней губой разрослись до несимметричных пределов, а скошенные глаза почти всегда блуждали от одной точки к другой с каким-то внутренним колебанием, заметным при разговоре. Из всех бесполезных трусов в армии он, пожалуй, находился на одной ступени с теми, кто при первой же удачной возможности станет на сторону победителя. Их всегда следует ставить в авангард, иначе они перебьют весь тыл, если в этом будет выгода. Длинная шея с треугольным лицом выглядела нелепо, что отталкивало еще больше.

Болезненный вид исхудалого тела нагонял тоску. Тяжелый серебряный панцирь клонил несчастного вниз, а синий кружок в центре грудной клетки больше походил на мишень, нежели на герб дома Пулей. Венедикт, так звали предателя, сбежавшего во время прибытия войск под командованием Майкла Ланнистера и Мозера Тирелла. Он первый бросил оружие, чем подал дурной пример всем остальным никчемным и ничего не стоящим ублюдкам.

Тем не менее, польза от него все же была: три тысячи хорошо экипированных пеших солдат. Это стоило прощения, однако не стоило его жизни. Возможно, Волк сам убьет его когда-нибудь, незаметно, в битве, а затем позволит всем идиотам воспевать несуществующую храбрость столь славного воина, чье героическое самопожертвование следует занести в исторические летописи. Группа рыцарей остановилась, предварительно сбросив на землю груз в виде безжизненных, окровавленных тел.

Интересная находка, учитывая тот факт, что их послали в лес для отыскания следа сбежавшего Талли. Окончательно разгромив устои морального общества, Пуль наконец-то заметил Великого Лидера, коего восхвалял дольше и громче всех остальных. Слова — ничто, в особенности в устах подобного сброда. Тронув приунывшего от бездействия скакуна, Гэбриэль таким образом сократил незначительное расстояние между собой и трепетавшими приспешникам. Их одновременно восхищал и пугал вид Лжепророка. Спешившись, он подошел поближе, дабы рассмотреть искалеченные трупы без опознавательных знаков. Неизвестно, к какому отряду они принадлежали, однако на северян похожи не были.

— У нас серьезная проблема, милорд, — без позволения заговорил Венедикт, принимая неуместную позу второго предводителя в повстанческом легионе. Голодный Волк все же соизволил приподнять голову в ожидании продолжения столь пафосной речи. — Чертовы партизаны. Они напали на нас в лесу и убили нескольких моих ребят. Разумеется, мы ответили достойно. Даже хотели взять некоторых в плен, но большинство сбежало, а остальные погибли. Тогда мы взяли с собой несколько тел, чтобы подвесить их над воротами замка, но потом мне в голову пришла удачная мысль, подсказанная одним из ваших людей. Я бы прибил их к самодельному кресту и поставил в этом месте. Символично, верно?

— Партизаны? Так быстро? — задумчиво произнес Старк, не придавая значения дальнейшим словам напыщенного дурака. Все его внимание было приковано к шестнадцатилетнему на вид мальчишке с раскроенным черепом. Удивительное сходство. — Они, судя по всему, узнали, что мы захватили Коготь и его лорда. Что же, иного я не ожидал от таких людей. Усиль оборону замка и немедленно выставь ночной гарнизон. Это самое удачное время суток для нападений. А свои нездоровые фантазии держи при себе. Я простил подобное надругательство над религией лишь одному человеку. К тому же, устроив такое представление, ты поднимешь в них дух сопротивления и добавишь мне хлопот. А я не люблю лишние хлопоты. Понимаешь?

Челюсть Пуля медленно поползла вниз. Он ожидал чего угодно: страшного гнева, похвалы, равнодушия, воодушевляющих речей. Но не бесполезного, на его взгляд, милосердия по отношению к врагам, которых следовало уничтожать в большом количестве. В рядах малочисленного эскорта поднялся заметный рокот. Юноши, отчаянно желавшие быть похожими на Голодного Волка, внимали каждому его слову. Пробужденная религиозность восстала против кощунственного унижения чести и достоинства павших. Человечность не была чужда этим мальчишкам. Вскоре они привыкнут к жестокостям и зверствам старшего поколения, дабы перенести все полученные знания в свой век и продолжать таким образом извечную кровавую цепь.

— Сир Пуль, что же нам делать с ними? — кивком головы один из сердобольных участников побоища в лесу указал на лежащего с краю мужчину, с отсеченной рукой. — Может, следует похоронить их? Несмотря на то, что они были в меньшинстве, это не мешало им достойно сражаться и пасть смертью храбрых.

Рассвирепевший командир авангарда прожигал заговорившего ненавистным взглядом униженной собаки, которую только что побил собственный хозяин. Резким движением он схватил одного из убитых за ногу и, подтащив к краю обрыва, остановился. Вопрошающие взоры молодых были устремлены исключительно на выжившего из ума лорда. Подождав немного, он совершил рывок и избавился от бренной оболочки раз и навсегда. Ошеломленные наблюдатели подбежали ближе, дабы лицезреть падение врага, бьющегося о камни. Последний оглушительный удар. Все затихло.

— Вы, идиоты, их еще и восхваляете?! — взревел Венедикт, вновь уничтожая следы своего страшного преступления против религии и человечности. — Запомните этот урок! Если победил, то за тобой и правда, а если проиграл, то ты мятежник!

Гэбриэль замер, прислушиваясь к звукам падения. Вена на шее пульсировала, руки начали дрожать, а мозг — рисовать картины прошлого. Все решилось тогда, двадцать лет назад. Судьба этих людей в точности повторяла его собственную. Память о тех днях вызвала где-то внутри животный страх, сковавший все тело. Ему казалось, что он слышит крики невинных жертв, падающих с обрыва. Его выкинули точно так же, ведь он проиграл. Значит, он — мятежник.

Значит, на стороне Майкла была правда. Развернувшись всем корпусом в сторону бесчинствующего ублюдка, он прошептал его имя, ставшее отныне ненавистным. Пуль замер в нерешительности, понимая, что от него чего-то хотят. Самодовольная улыбка блуждала на приоткрытых губах, наслаждаясь произведенным эффектом. Он думал, что сумел заинтересовать Предводителя.

— Да, господин? — гордость заставляла дыхание участиться в ожидании лестных слов, коими Старк одаривал немногих. Пуль так отчаянно жаждал оказаться в узком кругу приближенных, что готов был ради этого убить родного отца и все семейство, если того потребует жадность.

— Не "да", а "я", — Венедикт не успел вовремя отреагировать на грозившую ему опасность. Пальцы, словно тиски, сдавливали уродливую шею, лишая возможности дышать. Он пытался высвободиться, но тщетно. Ноги оторвались от земли, окаменевшие руки сжимали локти палача до тех пор, пока бессознательность не начала медленно подкрадываться к трепыхавшемуся телу. Только тогда Гэбриэль, приложив максимум усилий, под шокированные взгляды молчаливых зрителей, швырнул ненавистного мучителя своего пошатнувшегося сознания вниз. Душераздирающий крик на секунду донесся до окаменевших от испуга мальчишек, а затем и вовсе затих в водных пучинах. — Похороните всех убитых с честью. А потом выловите эту тварь, если она еще жива.

Закинув край плаща на дрожащее плечо, он снова взобрался на молчаливого коня, не издающего, как правило, ни единого звука. В этом они были похожи. Он мог подолгу будоражить воображение алчных сладострастников при помощи многообещающих ораторских способностей, но глубоко в черной душе давно зрело презрение ко всему мирскому и сущему. Гэбриэль научился всему: терпению, учтивости, гневу, жестокости. Светлые качества перемешивались с темными, превращая его в истинного безумца.

Примечание к части

* Начало знаменитого романа " Повесть о двух городах " Чарльза Диккенса.

** Немного видоизмененное выражение " Благими намерениями вымощена дорога в ад ".