Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявке Edelweiss:

Аша и ее братья."Тише, это всего лишь шторм в утреннем свете".

Примечание: как-то сам собой написался штурм Пайка. Аффтар умоляет о прощении.

* * *

Воздух вокруг густеет и дрожит. Аше тринадцать, Аша взрослая девица, в ее жилах течет соленое море. Аша не боится, хотя тревожные крики доносятся временами до ее слуха.

Волк уже близко, и она должна быть там, вместе со своими людьми — сражаться, бить, кромсать — пока хватит сил, пока кровавое море еще кипит, пока оно остается в жилах. За отца. За свободу.

Аша осторожно ступает по стылым камням, пока чьи-то сильные руки не хватают ее за плечи.

Аша не визжит, будто какая-то испуганная леди с зеленых земель, увидавшая мышь — да и толку визжать? Несколько точных ударов локтями, пара укусов — и хватка ослабевает.

Она выворачивается из чужих рук, и оборачивается, желая встретить противника лицом к лицу. Неужели волк уже в стенах?

— Куда-то собралась, Аша? — насмешливо говорит Марон. — Не прикончи меня раньше Старка, сестра.

Она опускает руки, чувствуя странное, горькое облегчение. С Родриком она так и не успела попрощаться. Не успела бы и с Мароном, если бы... вздор и глупые мысли. Ее брат сильный, он обязательно вернется!

— Так куда ты? — встряхивает он ее плечи так, что зубы лязгают. — Хочешь украсть мою славу?

Смешок в этой вязкой тревоге звучит совсем уж чужеродно, но ни смеются, брат и сестра — потому что так легче.

Потому что волк близко. Слышно, как дрожат стены.

Смех гаснет так же внезапно, как и возникает.

— Где ты будешь? — спрашивает Аша.

— У старой южной башни, — отклиакется Марон.

— Не возьмешь меня с собой? — уточняет она в внезапно повисшей тишине, заранее зная ответ. Марон качает головой, на миг обнимая ее тощую птичью шейку так, будто свернуть хочет — это единственная ласка, что он может себе позволить.

— Ты нужна здесь, — говорит он непреклонно, выпуская ее. — Иди к себе, и не делай глупостей. Помни, кто ты.

— Женщина? — ухмыляется Аша. — Ну что ж... Тогда помни и ты, Марон. Ты не из плоти, как эти волки. Ты из железа и соли.

— И...

— И возвращайся, — тихо говорит она, — Обязательно возвращайся. С Родриком я попрощаться не успела, — голос ее на секунду становится высоким и пронзительным, но опадает вниз, как волна под ветром. — С тобой успела, успела, и я знаю, ты вернешься.

Брат молча кивает — он уже не здесь, он уже мысленно проливает кровь. Аша пытается еще раз, ухватив его за локоть, так крепко, как только может, повиснув на нем всем своим весом:

— Слышишь, Марон! Попробуй только меня оставить, и я найду тебя в чертогах у Утонувшего, чтобы лично перерезать тебе глотку.

— Иди к себе, — огрызается брат, выдирая у нее из рук свой локоть. — Иди к себе, Аша! Надеюсь, хоть на этот раз ты не ослушаешься того, что тебе говорят старшие!

И быстрым шагом уходит прочь, оставляя ее в темноте одну, среди редких огненных всполохов и сгущающейся соленой тревоги с острым запахом моря и крови.

Аше тринадцать, и она ничего не боится.

Слушаться? Ха.

Аша не пойдет к себе. Она пойдет в Морскую башню. К Теону.

* * *

Младший братец Теон часто дразнил ее птицей — за острый клюв, как утверждал он сам.

Сейчас же он сам напоминал голодного птенца. Полусидя в постели, сжав кулаки и зажмуря глаза, он орал так, что стены дрожали. Орал без слез, проливать их — недостойно мужчины. Но — орал так, что уши закладывало, как пристало бы, скорее, младенцу, чем десятилетнему парню, сыну лорда.

Птица Аша принесла тебе червяка, — хотелось сказать ей в насмешку. Но укололо что-то в сердце, когда она рассмотрела абсолютно сухие щеки — и надрывный, полный ужаса крик помешал ей, встав комом в горле.

— Да заткнись ты уже, — сказала Аша, откашлявшись, обнаруживая свое присутствие. — Не от твоего крика, случайно, замок дрожит?

Она старалась говорить как можно более непринужденно — Аше тринадцать, Аша девочка и ничего не боится — так может, устыдится своего ужаса и Теон? И перестанет, наконец, мучить ее уши?

Но нет. Крики превратились в невнятное поскуливание, что было куда противнее.

— Эй! — легонько потрясла она его за плечи, забираясь с ногами к нему на постель. — Неужели испугался?

— Там волки. Мне страшно, — выдавил Теон. — Слышишь, мне кажется, они ломают стены.

И снова жалость сдавила что-то в груди, мешая дышать. Это ее брат. Ее младший брат, слишком маленький, чтобы быть воином.

"Помни свое место", — сказал ей Марон, и чутье ее не подвело, вот оно, это место, рядом с Теоном. Она должна быть сильной за него, подумала Аша, и прижала его к себе куда крепче.

— Не бойся, — сказала она ему, — Это не стены. Тише, Теон, — говорила она мерно, укачивая его в своих руках, ощущая, как тянет в груди свербящая, глупая жалость, — Тише, это всего лишь шторм в утреннем свете.

Теон уткнулся носом в ее рубашку, — ну точно, птенец, — и тут его ответные слова заглушил чудовищный грохот — как будто замок рухнул. Или одна из башен — только б не та, в которой сейчас старший брат...

— Ну видишь? — непослушными губами сказала Аша, выпуская младшего. — Не стоило орать. Ты все-таки порушил нашу древнюю твердыню.