Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявке ~Лютик~: Мел/Станнис: "Все ошибаются, и я тебя прощаю..."

* * *

Станнис закрывает глаза, ощущая напоследок, как на сухую, истончившуюся кожу невесомо вспархивают снежинки. Солнце пронизывает веки иглами, и мрак за закрытыми глазами окрашивается алым.

"Слушай свою смерть, Станнис. Слушай и внимай", — шепчет ему снег, и король беспокойно дергается, разрушая кружевную паутинку, сотканную на его теле. Ему не холодно, как ни странно, хотя он должен был совсем окоченеть. Разум будто дымкой заволакивает — бледной и туманной.

Как вышло, что он остался совсем один? Ответа нет, и память молчит: едва ли проблеск прежних дней способен сквозь нее пробиться.

— Крессен... — в полузабытьи зовет Станнис. — Крессен...

Ему кажется, что он очутился в безвременьи, что он снова обижен и покинут родными, что ему вновь нет места среди чужого веселья и чужой любви. Но вот только в углу, куда он по обыкновению спрятался, царит алая мгла и ужасное безмолвие. Снежная тишь.

— Крессен, — зовет Станнис. — Крессен.

Вот сейчас он заметит его, единственный из всех равнодушных, уверенных, что мир кружится вокруг Роберта и — в меньшей степени, — Ренли. Склонится над ним, уверенной рукой возьмет за плечо.

"Бедное дитя, — скажет мейстер, — все будет у вас хорошо".

Но утешение все не приходит — и мейстера нет.

"Глупый, — говорит ему снег. — Ты же сам его убил. Ты губишь всех, кто идет за тобой. Только ты, и никто другой".

— Не я, — произносит Станнис и открывает глаза. Алый сумрак рассеивается так стремительно, что режет глаза — рассеивается, но не до конца: вдалеке, на снегу, будто сотканная из обрывков этой алой, пронизанной белым солнцем мглы, к нему приближается тень.

Вокруг нее, точно вокруг лоскутка свечного пламени, дрожит воздух.

От прикосновения ее пылающих рук разум проясняется. Огонь очищает, с запозданием вспоминает Станнис. Снежинки тают в дрожащем воздухе, не касаясь их тел. Огненными бликами переливаются шелка ее одежд, и их летнюю гладкость Станнис ощущает щекой. Тепло в его теле сменяется острым покалыванием, и он начинает дрожать.

— Это хорошо. Вы оживаете, — говорит она устало. — Снег согревает, но его тепло обманчиво. Это всего лишь уловка смерти, чтобы ее объятья показались умирающему желанными.

А сама обнимает его еще крепче, куда крепче самой смерти.

— Зачем ты вернулась?

Мелисандра отводит глаза.

— Я не могла вас оставить. Вы — король.

— Но не избранный, — слова даются трудно, и словно вкручиваются в горло. Глупо было в это верить. Он с самого детства был никем, и единственного человека, не верившего в это, он позволил погубить.

Крессен...

— Ты ошиблась.

Слова истаивают в воздухе, как снежинки.

— Я всего лишь человек, — говорит Мелисандра, запрокидывая голову, будто тонущий человек.

В небе, среди беззвучия, парит дракон. Теперь настала очередь Станниса отводить глаза.

— Я тоже всего лишь человек — не Азор Ахай, — говорит он. — И тем не менее, ты вернулась. Зачем?

— Вы — король. Я пообещала беречь вас — и сберегу. Я пообещала служить вам, хоть и ошиблась — и буду служить и беречь. До самого конца.

— Все ошибаются, и я тебя прощаю, — говорит Станнис белыми, будто припорошенными снегом губами. Последнее, что он слышит — драконий крик. Или это кричит Мелисандра?

* * *

Первое, что он слышит — другая, изменившаяся тишина. Не мертвая и снежная, а наполненная теплом.

В ней существуют шорохи и перешептывания, она вся наполнена присутствием человека.

Но ничего еще не кончено. После полуночи все вокруг замирает в снежном оцепенении, и только Мелисандра в силах ему сопротивляться.

Станнис слушает легкое поскрипывание снега — такое слабое, будто по сугробам шагает дитя.

Но вовсе не дитя — это женщина. Бледная и синеглазая, несущая с собой тишину и холод, протягивающая в нему руки в немой мольбе.

И только Мелисандра оберегает его, но силы ее тают с каждым днем, как угли в снегу. И пламени больше нет, остается только пепел, только тлен.

"Огонь угасает, — шепчет ему бледная женщина, являясь ему по ночам, когда у Мелисандры не оставалось сил. — Огонь угасает. Холод же вечен. И ты тоже будешь вечным — а с ней ты сгораешь без следа".

Холод ползет от коленей и выше, охватывает его руки, ползет по груди.

Ее лоно столь же ледяное, как и обьятия.

— Ты король.

— Я король, — говорит Станнис. — Я вечен.

Мелисандра больше не шевелится, и даже ее одежды будто угасли, истлели.

Это первая победа — для его вечности. Для их вечности.

Но как же холодно...