Узы крови (джен)

Suuns — Up Past The Nursery.

She Wants Revenge — Tear You Apart.

Аккуратный, почти идеальный разрез. Нож, по рукоять воткнутый в брюшную полость, с удивительной легкостью вышел оттуда. Подвешенное за ноги тело, давно избавленное от такого ненужного балласта, как голова, болталось из стороны в сторону. Багровая река расползлась по всему каменному полу. Наконец-то можно приступить к самому восхитительному этапу — очищению от внутренних органов и срезанию излишней массы с внутренней стороны туши.

Иного слова для подобного зрелища подобрать невозможно. Жертва была упрямой: отбивалась, извивалась и кусалась. Он всегда называл их так, словно от этого возрастет процент удовольствия. Но многообещающая борьба закончилась мучительным обезглавливанием. Сначала удалить язык и глаза, а уже потом снять кожу. После этого можно пожертвовать ею и отдать на забавы прожорливым псам, однако вернее всего будет устроить сцену показательной казни.

Например, повесить очищенный череп на собственный флаг и пройти с ним по городу. Пусть знают, чем чревато предательство. Раздробленная грудная клетка позволила отрезать ребра, что существенно облегчило основную задачу. Запустив руку в приоткрытую часть туловища, он нащупал сердце.

Мертвая хватка, мощный рывок и так называемое средоточие человеческой души свалилось на ковер, издав при этом странный звук. За ним последовали легкие и печень. Боже, как же пьянит запах чужой крови. Просто сводит с ума. Облизав пальцы, Гэбриэль отошел на некоторое расстояние, дабы насладиться своим произведением искусства в виде истерзанного, изуродованного крестьянина с вываленными наружу кишками.

Ирина любезно согласилась предоставить ему одну из лучших комнат Твердыни Царицы Савской. Вернее, она одарила его презрительным взглядом и удалилась, что он воспринял как приглашение. За такое следует отблагодарить ужином, к которому шла тщательная подготовка на протяжении четырех дней. Какая забавная ирония, ведь последний раз Лжепророк так рьяно стремился заслужить чье-то расположение не меньше двадцати лет назад.

С одной и той же женщиной. Воистину, история обожает наматывать круги длиною в вечность. Смущенные подобной картиной солдаты вынесли беднягу через витиеватые лабиринты мрачных коридоров и сбросили в сточные канавы. Божьи твари заработали маленький пир для себя. Прислуга заранее была извещена об эпохальном событии в истории Висячих Садов. Пора внести разнообразие в их скучную, ничем не примечательную жизнь.

Придворный повар вздрогнул, когда услышал названия требуемых блюд. Тогда он впервые пожалел о том, что взял на себя обязанности местного кормильца. Отвращение преследовало его вплоть до воскресного вечера. Если бы не угроза бесчеловечной расправы над семьей, то он бы давно покинул это проклятое место. С приходом новой власти проживание в городе стало невыносимым.

Приспешники Голодного Волка, бывшие разбойники и насильники, грабили зажиточных фермеров, вырезали целые стада для утоления непомерного голода и поджигали храмы. Выходить на улицу в сумерки — значит подвергать себя огромному риску. Казни, истязания, крики и пожарища — за всем этим леди Манвуди была вынуждена наблюдать с дрожащими от гнева руками. Непереносимое чувство собственного бессилия пожирало изнутри.

Хотелось найти выход, придумать что-нибудь, чтобы спасти всех этих невинных людей. Да, они предали ее в самую ответственную минуту, однако она не может просто так стоять и смотреть на то, как их истребляют. Прошла неделя с момента захвата важнейшего опорного пункта для армии повстанцев. И все это время дорнийка не решалась выходить из покоев. Веселости старому знакомому было не занимать. Два раза в день он подходил к запертой на ключ двери и оставлял поднос с едой, предварительно уведомив ее о точном количестве похороненных заживо, сожженных или отданных на растерзание хищным зверям.

Оставалось надеяться на то, что еда не была отравлена — это вполне в его стиле. Впрочем, Волк не настаивал на том, чтобы она неизменно сопровождала каждый его выход в свет. Поэтому карточка с приглашением на ужин, учтиво вложенная в бокал для вина, вызвала недоумение, удивление и нескрываемый трепет одновременно. Отказать не просто невежливо, а даже опасно. К тому же, есть шанс, что, в случае упорства, ее выволокут из апартаментов силой.

Принаряжаться для такого случая она не собиралась. Обычное платье легкого покроя, вышитое золотисто-зелеными нитями, под цвет дома Роз. Кулон в виде коронованного черепа сверкал на шее — это придавало сил и уверенности. За окном смеркалось. До шести часов праздное солнце томно вздыхало и клонилось ко сну. На смену являлся полумесяц, постепенно превращающийся в огромный белый шар.

Двое гвардейцев, облаченные в легкие доспехи, взяли на себя обязанности любезных проводников. Плохо освещенные коридоры заставляли прищуриваться, — по особому приказу все факелы в замке были потушены. Неудивительно, темнота привлекала его еще в юношеские годы. Теперь это превратилось в маниакальную потребность. Учащенное сердцебиение ярко свидетельствовало о внутреннем волнении. Конечно, ведь он еще тогда разочаровался в переменчивости характера молодой наследницы. Придется уповать на его хорошее или хотя бы сносное настроение.

В противном случае, есть большая доля вероятности лишиться пальцев. Верные стражи стали по обе стороны от гигантской двери с коваными ручками и потянули ее на себя, позволяя женщине сделать несколько несмелых шагов навстречу длинному столу в самом центре просторного зала. Инстинкты отчаянно требовали как можно быстрее уйти отсюда, избавить себя от общества еще одного выжившего из ума убийцы. Но было слишком поздно. В некоторых случаях лучше не поддаваться мимолетным порывам и поспешным решениями, ибо все они чреваты смертельным исходом.

Изящный кафтан, правильно уложенные волосы, чарующая улыбка, галантность в обращении — все это лишь фасад. От него веяло незримой опасностью, затаенной угрозой. За харизмой прятался страшный монстр. Вот он, зверь Апокалипсиса. Широко раскрытая ладонь приглашала подойти ближе, к изобилующему разного рода яствами столу. Здесь было все: знаменитый яблочный пирог, чья аппетитно подрумяненная корка вздымалась подобно грудной клетке, сочное рагу с чесночной приправой, любимая пища жителей восточных регионов, которую, однако, признают и северяне.

Был великолепный окорок, еще недавно составляющий часть свирепого вепря из близлежащего леса. Белые круглые булочки с румяной коркой были сами по себе так вкусны, что могли показаться лакомством, если бы даже их пришлось запивать простой водой. Но на деревянной поверхности, кроме воды в прозрачных графинах, красовалась бутылка с ярко-красной жидкостью. Такое изобилие вкусных блюд способно разбудить аппетит у любого. Бдительность леди Ирины ослабла под давлением сильного впечатления, произведенного этой идиллической картиной.

Он, в свою очередь, играл роль стороннего наблюдателя, после чего, воспользовавшись минутным замешательством собеседницы, подвел ее к заранее выдвинутому стулу. Внимание доселе молчавшей заложницы привлек стоявший в самом центре поднос, накрытый железной крышкой. Пар сочился из небольших отверстий, но увидеть содержимое не представлялось возможным. Попытка протянуть к нему руку была пресечена громким причмокиванием рядом сидящего.

Волк умышленно проигнорировал остальные семь стульев, дабы насладиться компанией несравненной дочери Дагона. Приятно вновь вспомнить давно минувшие дни. Четверть века назад ее отец, гордый лорд, едва не валялся в коленях у семейства Старков. Ради неравного брака между старинной династией и низшими вассалами. Забавно. Сейчас все наоборот. Кто бы мог допустить саму мысль о подобном.

— Знаешь, твой повар такой неряшливый. Умудрился испортить простое блюдо, не требующее особых умений. Когда я увидел это, то испугался, потому что подумал о том, что ужин не состоится, представляешь? Но, к счастью, я такой человек, который не терпит провалов и не прощает обид, — в последней фразе звучал явственный намек, однако жена Лэнса предпочла сделать вид, что увлеченно рассматривает положенный на тарелку пирог. — Но об этих свойствах моего характера поговорим чуть позже. А пока что наслаждайся, дорогая.

— Я могу назвать миллион людей, с которыми сейчас предпочла бы поужинать, — процедила дорнийка, чем немало повеселила сотрапезника. Гэбриэль предложил выпить за такое счастливое стечение обстоятельств. Вино — единственное, что помогало не сойти с ума. После глотка она внезапно перевела взгляд на аккуратно сложенные в углу орудия пыток. Кровь яркими пятнами выделялась на белом ворсе ковра. — Что здесь произошло? Что ты сделал?

— Боже, в такой прекрасный миг ты думаешь о какой-то чуши. Только взгляни, тебя окружает высокая кухня. В детстве отца мало заботила моя жизнь, поэтому я часто сидел около кухарки и следил за ее работой. Она научила меня отмерять на глаз, подбирать приправы и так далее. Но сейчас за тебя все делают слуги. Вообще думать не надо. Странно, что они еще страной не начали управлять, — желая перенаправить разговор в иное русло, Великий Лидер углубился в рассуждения о прошлом. Только он не учел свободолюбивую природу выходцев Юга.

— Достаточно! С меня хватит! — на одном дыхании выпалила раздраженная Манвуди, при этом кидая столовые приборы на полупустую тарелку. Напрочь забывая обо всех предосторожностях, она вскочила с места. Гнев блуждал в карих глазах. — Что тебе нужно от меня? Ты уже все отнял. Дом, семью, друзей. Хочешь покорить мир? Покоряй! Но оставь меня в покое!

— Терпеть не могу семейные сцены. Сядь, пожалуйста, — в этом, на первый взгляд, спокойном тоне отчетливо слышался нарастающий гнев. Дикая волна безумия начинала биться об острейшие скалы. К счастью, Ирина не была лишена проницательности и почти сразу же осеклась. Осознание пришло моментально, однако Старку пришлось повторить требование. — Не понимаю, откуда у тебя вдруг взялась такая смелость? Неужели тяжелая жизнь с Лэнсом наложила свой отпечаток? Кстати, как он к тебе относился?

— Почему бы тебе не отправиться в Ад и не спросить его самого? — подражая тону так называемого священника, выговорила женщина. Вино оставило на губах странный кисловатый привкус, равно как и режущий по ушам смех достопочтенного Лидера. Казалось, его искренне позабавил такой резкий ответ.

— А вот остроумие — одно из твоих лучших качеств, этого не отнять. Впрочем, ты хочешь знать, что произошло? Помнишь того задорного бунтовщика? Хотя вряд ли, ибо я старался оградить тебя от этой твари, но попытаюсь объяснить вкратце. Мои люди поймали виновника всех твоих бед. Именно благодаря ему случился внутренний переворот, в результате которого были убиты практически все твои гвардейцы, — на этих словах он демонстративно протер губы салфеткой, а затем поднялся со скрипнувшего стула и обошел собеседницу с другой стороны. Наклонившись, северянин оказался подле самого уха своей жертвы, умышленно переходя на шепот, — ты и представить себе не можешь, какие гадости он о тебе говорил. Не люблю сквернословий, поэтому не буду повторять. Он пытался оправдаться, сослаться на правое дело, а у меня, к несчастью, именно в тот миг жутко болела голова. Я не осознавал, насколько все плохо, пока не встретил этого беднягу. И, когда он начал порочить твое честное имя, я не смог сдержаться. Каюсь, — подозрительный взгляд первой леди Садов заставил коварную усмешку проявиться в уголках губ, — я сказал ему: «Не суди». И ударил тяжелым щитом в грудь, хотел подарить несколько сломанных ребер. Попытался. Но что-то пошло не так и он просто начал блевать. Вышло немного мерзко. И я захотел его остановить. Попробовал еще раз, но, кажется, сломал ему позвоночник. Не совсем уверен, потому что, когда я попробовал в третий раз, его голова полетела в другой угол. В общем, к чему я все это вел, -металлическая крышка, ранее прикрывавшая запретное блюдо, исчезла. Вместо нее возник гладкий, сверкающий, отполированный до блеска череп. Он равнодушно смотрел в одну точку своими пустыми впадинами. На месте лобной и теменной кости зияла дыра, наполненная причудливой коричневой жидкостью. — Столик на троих. Забавно, неправда ли?

— Боже мой! — стул с грохотом рухнул на пол, в то время как сама дорнийка вскочила с места. Волк среагировал мгновенно, как истинный хищник. Крепкая рука пресекла все попытки к бегству при помощи хорошо заточенного ножа, приставленного к шее несравненной Ирины Манвуди. Когда холодное лезвие касается побледневшей кожи, то все чувства обостряются, мозг начинает выдавать тысячу вариантов, а хаотичные мысли бешено пролетают мимо. — Что ты делаешь, Гэбриэль?! Успокойся. Ты же не собирался меня убивать.

— Разве? Несомненно, следует отдать должное твоему умению договариваться. Оно всегда было, есть и будет. Но ты упустила одну важную деталь: я попросил тебя не вставать с места. Это одно из правил и ты его нарушила. Если ты всерьез полагаешь, что бурный роман двадцатилетней давности подарит тебе какие-то особые привилегии, то рекомендую пересмотреть приоритеты, — неизвестно, как далеко он мог бы зайти, если бы впечатляющую тираду не прервал скрип входной двери. — Ах да, я совсем забыл. Настало время десерта. Уверен, что ты его оценишь, любовь моя. Это смелый, ни с чем не сравнимый опыт! Кажется, что умер и попал в Ад.

Снующая вокруг прислуга старалась как можно скорее избавить себя от общества безумца. Втайне им было жалко несчастную хозяйку, но никто не осмелился помочь ей хотя бы воодушевляющими словами. Они просто поставили на стол два новых блюда, после чего унесли ненужные. На этом вся их миссия подошла к концу. Сделав напоследок эффектный реверанс едва ли не до пола, толпа с должной поспешностью покинула обширный зал.

Старк с нескрываемым наслаждением подал заложнице собственных ошибок руку, приглашая к последнему, завершающему акту великолепной трагедии. Он любезно поднял упавший стул, а затем указал на него повелительным жестом. Противиться не имело смысла. Жена Лэнса, возможно, впервые в жизни осознала всю безысходность своего положения.

Тем не менее, переживания относительно неизведанного отошли на второй план, стоило ей лицезреть десяток маленьких, сморщенных крысят, чей писк действовал на нервы. Шок, отвращение, неподдельный ужас — все это отразилось на побледневшем женском лице. Она изо всех сил сдерживала рвотные позывы, которые у нее вызывала эта картина. Великий Лидер, в свою очередь, салютовал ей полупустым бокалом в знак уважения к бесподобной терпимости. Таким образом он намекал на то, что она не имеет права вставать из-за стола без особого разрешения. Еще одно испытание на верность. Месть за глубокое душевное увечье растянется на долгие месяцы совместной жизни. Ведь он искренне уверен в том, что решение отца не нанесло такой же вред по ее молодому сердцу.

— Ты знаешь, почему этот деликатес прозаично называют "Три писка крысы"? Все до смешного просто. Сначала ты берешь ее в руки. Некоторые люди сразу накалывают вилкой, что неправильно и даже кощунственно, — подхватив слепого малыша за жалкий отросток хвоста, Гэбриэль критически осмотрел его со всех сторон, словно оценивая качество, — первый писк он издает, когда я так бесцеремонно нарушаю его личное пространство. По сути, они пищат всегда, но красивое название зачастую гораздо важнее содержимого. Так вот, второй писк можно услышать в момент погружения в соус, — болтающееся на тонкой ниточки существо ненадолго исчезло внутри своеобразного сосуда с подозрительной жидкостью. — И, наконец, финал. Третий писк, писк боли, исходит от медленно пережеванной крысы.

— Ты отвратителен, — стараясь успокоить расшатанные нервы, дочь Дагона отпила половину из дважды опустошенного бокала. Вопреки всем ожиданиям, ей на десерт принесли яблочный пирог, но подобная забота была излишней. Ближайшие недели она не сможет смотреть на пищу без тошноты.

— Не больше, чем Лэнс, — протерев испачканные соусом губы, Лжепророк облегченно вздохнул. Перенасыщение едой, чужими страданиями и размышлениями о времени утомили. Пальцы усиленно массировали виски. Гладко выбритый подбородок причинял дискомфорт. Одна единственная полоска на подбородке мрачным фоном выделялась на округлом лице. — К слову, я все забывал сказать тебе, что не так давно виделся с Хойтом. Его так зовут, да? Назван в честь деда, если мне память не изменяет. Что такое? Ты дрожишь? Не волнуйся, мы не успели близко познакомиться. Произошло нечто из ряда вон выходящее.

Волк не успел договорить — двери распахнулись, пропуская вперед лорда Сервина. Перевязанная окровавленными бинтами рука была крепко прижата к груди. Взгляд, полный презрения, сосредоточился на особе, которая посмела заворожить Лидера и воспрепятствовать ему выполнять свои обязанности. Слухи разнеслись по всему замку за считанные часы. Отныне каждого интересовало окутанное великой тайной прошлое, связывающие Предводителя с женой Маршала Простора. Между ними что-то было, однако мало кто мог поделиться достоверными сведениями. Легенды, одна нелепее другой, мифы, небылицы — все, кроме истины. Разъяренный Алломер не желал уподобляться низшему сословию жалких сплетников, его волновал лишь абсурдный, по его мнению, приказ.

— Какого черта? Почему мои люди должны патрулировать городские улицы? Разве это не работа Пуля или кого-нибудь из приспешников многоуважаемого принца Дорна? — громогласный баритон эхом разносился по огромному помещению, затихая в области сводчатых потолков. Колоннады затряслись под натиском такого смелого душевного порыва. Невыносимые боли в изорванной руке придавали говорившему безрассудной отваги. Преодолев расстояние от протестующих стражников до стола, он разделил его на две части, не позволяя захватчику продолжить прерванный диалог. — Я делал все для этой армии! С самого начала на моем счету было три замка и четыре тысячи солдат! Я следовал за тобой повсюду, а теперь узнаю, что меня послали выполнять работу сторожевых псов! И первая моя попытка достучаться до тебя не принесла существенного результата. Я пять часов ждал, пока ты наговоришься со своей новой или старой любовницей?

— Алломер, ты меня разочаровываешь, — ледяной тон, каким была произнесена эта фраза, заставил леди Тирелл вздрогнуть. Однажды ей довелось стать свидетельницей безудержного гнева и она не горит особым желанием испытать это еще раз. — Позволь напомнить, что твой вклад в общество был высоко оценен. До момента предательства и дезертирства. Мне нужна была твоя помощь, а ты трусливо сбежал. Тут все просто: искусанный собакой — сам ею становится.

— Лучше пасть от собачьих клыков, нежели от клинка какого-то мальчишки, — на одном дыхании выпалил Сервин, отдаленно понимая, что сделал опасный ход. Пути назад нет, остается смиренно дожидаться своей участи.

Одно неаккуратно сказанное предложение вызвало бурю страстей. Лидер перестал моргать — верный признак надвигающейся катастрофы. Трясущиеся от гнева губы приоткрылись, оголяя ряд белоснежных зубов. Угрожающее рычание донеслось до слуха всех окружающих, но было слишком поздно. Острое лезвие ножа для нарезки свинины вошло в лежащую на столе руку. Душераздирающий крик вырвался из упавшего на колени тела. Воспаленные глаза покрылись множеством маленьких красноватых линий. Он отчаянно бился лбом о деревянную поверхность, пытаясь унять боль, но лишь увеличивал отверстие на коже.

— Осторожнее, на запястье много вен. Потеряешь всю кровь — умрешь, — Гэбриэль мог наслаждаться таким зрелищем с присущим только ему одному извращенным спокойствием. Еще одна пищащая крыса разделила печальную братскую участь. Желание допить остатки пьянящего вина преобладало над желанием слушать раздражающие стоны. Как на зло, к концу многообещающего ужина графин опустел. Тяжело вздохнув, северянин все же соизволил перевести взгляд на тело, изнывающие от двойной боли. — Listen attentively, cause I won`t repeat it again. С тебя нет никакого толка. На протяжении четырех месяцев я терпел твою неоправданную жестокость, бездарные амбиции и ничего не стоящую преданность. Я даже не убил тебя после того, как ты трусливо сбежал. На мой взгляд, этого более, чем достаточно.

С этими словами он схватил рукоять ножа и резко дернул на себя. Поток кровяных сгустков окропил все вокруг. Очередной вопль не успел сорваться с посиневших губ, так как стальные пальцы сжали горло трепыхающегося лорда. Последовавший за этим удар повалил его на пол. Сознание покидало окровавленное тело с рассеченной головой. Женщина отвернулась, не в силах смотреть на дальнейшие действия своего неудавшегося спутника жизни: Старк обошел распростёртую на полу тушу, как он их всегда называл, и довершил начатое. Звук дробящихся костей еще долго звенел в ушах. Казалось, он повис в воздухе, пропитал разрисованные стены. Затем — тишина, гробовая, угнетающая.

— Еще и туфли кровью запачкал, — бешенство исходило от каждой клеточки тела. Он несколько раз ударил по потерявшему сознание вассалу. Пелена безумия постепенно спадала, на ее место возвращалась холодная выдержка. Только тогда он вспомнила о том, что нарушил все правила приличия. Развернувшись к недавней собеседницы, Волк взял со стола салфетку и протер запачканное лицо. — Я дичайше извиняюсь. Все должно было пойти…не так, в общем. Впрочем, это было весело. Восхитительно. Изумительно. Безумно весело. Ужин окончен.

* * *

Около часа она бесцельно блуждала по длинным коридорам старой крепости. Из-за полнейшего хаоса в голове пришлось отложить посещение закованного в цепи Спайка. Столько воспоминаний. Настоящий вихрь самозабвения. Пальцы судорожно сжимали холодный камень. Ошибки прошлого меркли по сравнению с самой большой из них. Ровно двадцать два года назад ей сообщили о смерти молодого человека, который должен был стать ее мужем, если бы не вмешательство жадного до власти отца.

Неизвестно, что в данной ситуации хуже: попасть к безумцу, не прощающему обид или неудавшемуся супругу. Адская смесь. Нужно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно. Ее жизнь уже ничего не стоит, но Мозер, Спайк и даже Рик — им надо помочь. Уверенность в собственных силах возрастала по мере приближения к главным апартаментам. Сейчас она ляжет спать и забудет обо всем, как о страшном кошмаре. Когда-нибудь они все проснутся.

Ходить по крепостным стенам, исследовать заброшенные комнаты и рассматривать фрески — слабые попытки отвлечься от мрачных раздумий. Без присмотра ее никто не оставлял. Искаженные злобой лица прожигали женщину ненавистным взглядом. Дорнийцев злило присутствие южанки, ведь для них она была предательницей. Северяне же относились с должным почтением и некоторым добродушием.

Им было интересно узнать подробное жизнеописание Великого Лидера до того, как он им стал. Дочь Дагона вежливо отклоняла все предложения составить компанию толпе пирующих захватчиков, но далеко от них не отходила. Мстительные приспешники Мартелла могли отыграться за нанесенное оскорбление. Лучше держаться поближе к пьяным врагам, нежели к тем, кто отчаянно жаждет отплатить за недавние обиды. Тем не менее, оставаться здесь надолго не входило в первоначальные планы. Перед завтрашними мучениями следует отдохнуть. Сомнений относительно дальнейших действий Гэбриэля не возникало — он вошел во вкус и будет продолжать играть с новой жертвой. Ради забавы.

— Леди Тирелл? — обладатель грубого тембра с причудливой хрипотцой вышел из тени молящейся статуи. Его отталкивающее, изборожденное морщинами лицо освещал единственный медленно догорающий факел. Жиденькие волосы светлого оттенка покрывали не все участки кожи на голове, а седая щетина на квадратном подбородке старила мужчину на десять лет. Но все это меркло в сравнении с тем фактом, что вместо правого глаза зияла пустота, тщательно скрываемая за кожаной нашлепкой. — Не волнуйтесь. Мое имя Хавьер. Я из дома Сантагаров, о коем вы, конечно, слышали.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — высокомерно проговорила Ирина, при этом кладя замерзшую руку на кованую розу, чтобы открыть дверь в свои покои. Резкий хлопок по дереву испугал, но осознание того факта, что ей не позволяют войти в комнату, в ее же доме, вызвал раздражение. — Будьте осторожнее. Одному человеку это может не понравиться.

— Разрешите узнать, какому именно? Это ведь так удобно. Муж умер, а потеря весьма легко восполнилась старым другом, — пожав плечами, старый лорд кинул в сторону собеседницы насмешливый взгляд карих глаз. Их сходство с братом сразу же бросалось в глаза. — В любом случае, меня ваша личная жизнь не волнует, в отличие от половины обитателей сего поместья. Просто скажите мне, где скрывается Гордон и я вас больше не побеспокою.

— Бездарно тратишь драгоценные мгновения жизни, приятель, — властный тон человека, привыкшего к безоговорочному подчинению со стороны всем окружающих. В самых бархатных нотках отчетливо слышался едкий металлический оттенок. — Я провел с ней за одним столом больше шести часов и все равно не получил желаемого. К слову, зачем тебе Гордон? Хочешь лишиться второго глаза?

Сантагар промолчал. Презрение читалось на плотно сжатых губах, однако Хавьер не решился вступать в конфликт с одним из самых опасных убийц Беленора, просто вежливо поклонился и ретировался. Волк не обратил на это никакого внимания. Он продолжал неподвижно стоять, с заложенными за спину руками, с нескрываемым интересом наблюдая за волнением сильной и независимой южанки. Ее дрожащие пальцы с трудом нащупали кованую ручку в виде распустившейся розы. Гэбриэль не стал вмешиваться, просто облокотился о дверной косяк, скрестив руки на груди. Его мало волновало обещание не переступать порог этих апартаментов. Нарушать данные друг другу клятвы им далеко не впервой. В этом был определенный шарм.

— А ведь он, собственно говоря, прав. Я потратил половину дня на душевную беседу с тобой. Не сочти за жалобу, все было прекрасно. Но вот самого главного так и не узнал. Твой сынок мне не так давно поведал о том, что здесь были еще и другие так называемые гости. Хромой калека и чья-то дочь меня интересуют меньше всего, а вот такие легендарные ветераны, как Кокшо и Редвин заслуживают некоторый интерес.

— В неведении — блаженство, Гэбриэль, — ответом на столь смелые слова было приглушенное рычание. Сын Тибальта стремительно сократил разделяющие их пространство и, схватив пленницу за плечи, посмотрел на нее в упор. Горячее дыхание опаляло кожу. Она с трудом выносила близость бесчувственного монстра.

— Я борюсь с непреодолимым желанием вырвать тебе язык. Ты не представляешь, сколько раз меня посещала подобная мысль. Но, к сожалению или к счастью, мне станет скучно без твоих жалких попыток казаться сильнее, чем ты есть на самом деле. Ты не устаешь? — вопрошал Лжепророк, при этом касаясь ледяными пальцами хрупкого изгиба шеи, — Впрочем, не так важно. Ты как-то спрашивала меня о целях и мотивах всего этого. Так вот, я готов тебе рассказать и даже показать, — он аккуратно извлек два листа бумаги, сложенных вдвое, исписанные вдоль и поперек красивым почерком. — Они все здесь. Имена тех, кто повинен в произошедшем. На протяжении двух десятков лет я повторял их. Как заклинание, как молитву. Получив доступ к чернилам, я воссоздал этот черный список. Кстати, твое имя тут тоже было, но я его вычеркнул.

— Благородно с твоей стороны, — не отрываясь от истерзанного чернильными пятнами листа бумаги, прошептала Ирина. Здесь были все: от самых мелких вассалов до знатных вельмож. Но сам список возглавлял не кто иной, как Майкл Ланнистер. За ним следовали приближенные ко двору, а дальше — по ниспадающей. — Мой отец тоже здесь, как я вижу. Что же, допустим, ты убьешь большую часть людей отсюда. Или всех — не столь важно. А дальше что? Думаешь, от этого станет легче? Семью ты не вернешь. Власти не получишь. Пустая месть, не более.

— Ты до сих пор не поняла одной простой вещи. Власть — это иллюзия. Месть — это иллюзия. То, что ты держишь в руках — обычное желание освободиться, — пожав плечами, Старк бережно сжал символ своего заточения. — Свобода, милая моя, в том, чтобы не пришлось о чем-то сожалеть. Чувство вины — это все равно что мешок тяжелых кирпичей. Я слишком долго таскал их на себе. Пора избавиться от этого.

— И это твое оправдания всем зверствам? Убийства во имя эфемерных надежд на то, что перед тем, как попасть в Ад, ты сбросишь тяжелый груз с сердца?

— Ты не способна мыслить глобально. Вот сценарий: ты можешь исцелить мир от всех болезней. Чума, проказа и прочая чушь. Но вот для этого тебе нужно убить всего лишь одного невинного ребенка. Ты убьешь его? — получив в ответ презрительный взгляд, Предводитель дико рассмеялся. — Ты меня разочаровываешь. Это же великое благо!

— А если таких детей будет десять?

— Вот теперь ты начала мыслить шире. А если сотня? Тысяча? Не спасти мир, но сохранить его подобие. Возможно, ты спросишь, какое отношение все это имеет к черному списку и рассуждениям о мести? Самое прямое. Сейчас, на твоих обворожительных глазах, вершится история. Смена приоритетов и парадигм. Мы идем в светлое будущее, лишенное таких слабовольных дурачков с севера-востока, каковыми изобилует весь список. И ради подобной цели погибнет множество невинных.

— Никто не вправе принимать такие решения! Ты ничем не лучше тех, кто убил твою семью. — запротестовала леди Манвуди, отдаленно понимая, что ходит по краю отвесного склона. Либо он посыпется, либо останется в таком положении до следующего раза.

— Нет, ошибаешься, Ира, — ее заметно передернуло от такого обращения. Последний раз она слышала его больше двадцати лет назад. Их тайная, незримая связь до сих пор держится на жалких ниточках человечности и безумства. — Тысячи умирают каждый день, безо всякой причины. Где же твое хваленое сочувствие к ним? Думаешь, раз в месяц проедешься по убогим кварталам города — и изменишь мир? Какая сволочь захочет оставаться у власти, если поймет, что существует реальная сила, способная ее покарать, вроде меня? Теперь я могу убивать людей толпами, не испытывая особого чувства жалости. Черт, если сожгу целое поселение, то даже сердце не екнет.

— А как же любовь? — в нем должно было остаться что-то от прежних чувств. Пусть к ней, это можно пережить. Но остановить эту льющуюся через край силу еще можно, если он сам того захочет.

— Ее слишком переоценили. Теоретически, можно и собаку любить. Она хотя бы не нарушает старых клятв, — на этих словах Волк развернулся и направился прямо к открытой двери. Тем не менее, на половине пути он остановился и, развернувшись всем корпусом, произнес:

— Знаешь, мне искренне жаль. Мы с тобой могли бы создать величайшую историю любви. Но твой отец все уничтожил. Именно поэтому он на пятом месте в списке. Ирония, скажи?

Примечание к части

Данная глава не несет в себе никакой сюжетной подоплеки, однако она посвящается одной моей доброй знакомой. Наслаждайся. )