Эта тайна (гет)

Пятьдесят шагов от дверей Большого зала до обеденного стола казались дорогой к эшафоту. Аврора выпрямила спину и издали глянула на темную фигуру с краю стола. Ей было страшно подходить, но таково, видимо, ее наказание. Каким-то чужим голосом она поздоровалась с коллегами и села рядом с ним. Снейп молча кивнул, тоже стараясь не оборачиваться в ее сторону.

Есть не хотелось, после бессонной ночи ее подташнивало. Аврора глотнула воды. Приличия обязывали просидеть хотя бы пятнадцать минут. Снейп до ее прихода завтракал как ни в чем не бывало, но сейчас тоже отложил приборы. Посмотреть ему в лицо она не решалась и опустила взгляд на его руку, мирно лежащую на столе.

Лучше бы Снейп поносил ее, как он умеет. Оскорблял и орал. Лучше что угодно, чем сказанное так убийственно спокойно: «Я не могу тебе больше доверять». Северус имел на это право, но поступить иначе Аврора ведь тоже не могла. Фактически она предала его, не выдержав тяжесть обрушившихся на плечи знаний. И она просила прощения, цепляясь за призрачную надежду, что он поймет, хотя это было, конечно, невозможно. Случившееся оказалось для Снейпа таким шоком, что он не мог не то что поставить себя на ее место, а даже попытаться представить, что произошло. Она объясняла, а он как будто и не слышал.

— Я пытаюсь, но не могу найти оправданий твоему поступку, Аврора.

— Я сделала это, потому что люблю тебя! — в отчаяньи сказала женщина, и почему-то именно это окончательно вывело Снейпа из себя.

— Что? Так ты пытаешься оправдывать свой вероломный поступок? — зашипел он. — Это не любовь!

— А что такое любовь? Слепое обожание женщины, которой столько лет нет в живых, и которая тебя в грош не ставила? — сорвалась Аврора и посмотрела ему в глаза, не в силах сдержать мысли. Неужели, выбирая между ней, живой и любящей его здесь и сейчас, Снейп выберет ту, что отвернулась от него и давно мертва?

Этих слов Снейп не выдержал, схватил ее за плечи и в порыве бешенства впечатал в стенной шкаф. На несколько мгновений он опустил голову, беря эмоции под контроль. В таком состоянии Аврора его никогда не видела. Впервые за время, что она знала Северуса, ей стало действительно страшно.

— Покажи мне то, что видела, — прошептал он. Снейп знал, что воспоминание связано с его школьными годами и враждой с Джеймсом, но никаких деталей не помнил.

Аврора отказалась. Он пригрозил взять эти мысли силой — ему ведь это ничего не стоило — но делать так почему-то не стал.

— Я не могу позволить тебе пройти через это еще раз… — сказала она. И дело было не только в этой рыжей Эванс. Показать воспоминание — не вернуть свое собственное. Ему пришлось бы смотреть все так же, как ей. От начала до конца. А она любила его слишком сильно, чтобы допустить такое. — Не нужно тебе помнить это…

— Не тебе решать, что мне помнить, а что нет! — снова стал заводиться Снейп. — Хочешь сказать, тебе бы понравилось, если бы я влез к тебе в голову и стер то, что считаю лишним?

— Я бы простила тебя… — больше ответить ей все равно было нечего. Представить себе такое она не могла, но сейчас ей казалось, что она простит ему абсолютно все, только бы он не отталкивал. И она попыталась обнять его.

— Мне надо побыть одному, — остановил ее Снейп.

Тут Аврора, уже не сдерживаясь, зарыдала. Он выбирал ту, мертвую. Ее, живую, он прогонял. И она плакала у него на груди, судорожно обнимая его за плечи, а он даже не мог обнять ее и утешить. Так и стоял истуканом каменным, пока она, как школьница, заливалась перед ним слезами и гладила ледяными руками.

— Прости меня! Пожалуйста, прости… — все эти слова были уже излишними, но ей казалось, будто повтори она еще раз, он может передумать, или что-то изменится.

Но Снейп смотрел на нее непроницаемым взглядом. Казалось, ему абсолютно все равно. Напряжение выдавала только вертикальная морщина между бровей. Однако ее плач и мольбы, видимо, все-таки действовали на него, потому что через какое-то время он сказал:

— Аврора, мне нужно время.

Ночью она не могла уснуть. Образы из воспоминания всплывали в хаотичном порядке. Ревность сменялась болезненной жалостью и страхом, что все кончено. Хотя его слова давали какую-то предательскую надежду, вынуждая ждать. Время… время…, а сколько времени ему нужно? Вечность, чтобы простить или забыть? Он за двадцать лет не забыл эту девицу у озера! Причем, в его мыслях этой Эванс всегда будет шестнадцать. А Авроре уже вдвое больше, и время играет против нее.

Ей было больно за себя. Конечно, Синистра никогда не ждала от Снейпа заверений в беззаветной любви, и не думала, что является единственной любовью его жизни, но почему-то не сомневалась, что ее чувства взаимны. Да и откуда у него могла оказаться другая женщина? Он и не смотрел никогда на других. Ни год назад, когда замок кишел француженками разных возрастов, ни во время их редких совместных вылазок за пределы замка. Никогда. Аврора видела, что он всегда был только с ней и словами, и взглядом. А выходит, что любил-то он все это время другую.

И женщина плакала уже от жалости к себе. Пока перед глазами снова возникали фрагменты его стычки с теми ублюдками, и она думала о том, что еще ему приходилось пережить, пока он учился в этом проклятом замке. Она снова и снова видела его убитое лицо, когда он прятался в слизеринской спальне. Все, что можно было сломать, в тот день было сломано. Как теперь и ее жизнь.

Под утро она настолько извелась, что решила удалить воспоминание и у себя. Но, проснувшись после недолгого сна, осознала, что не может так поступить. Увиденное крестом лежало теперь на ее спине, и избавиться от этого было нельзя.

— Как ты? — негромко спросил Снейп, видимо, опять наложив свои чары помех, чтобы коллеги за столом ничего не слышали.

Аврора вздрогнула и кивнула, мол, нормально.

— Хорошо, — ответил Снейп и, отложив приборы, встал из-за стола. И ушел.

Он и сам практически не спал эту ночь. Когда гнев утих, пришло опустошение. Все было кончено, он знал, что не сможет такое простить. Он никогда не поступил бы так с человеком, которого даже просто уважает. А она имела наглость заявить, что любит его. И этим все окончательно разрушила. Аврора никогда не была для него чем-то большим, чем просто близкий друг, хотя Северус и спал с ней.

Однако он точно знал, что не любит эту женщину. В его жизни могла быть только одна любовь, и на то у него есть неоспоримое доказательство. Ее слова обременяли слишком большой ответственностью. Он понимал, как Синистра относится к нему, но пока это оставалось невысказанным, было почему-то легче. Беда в том, что Снейпу стало сильно не хватать ее уже на вторую ночь. Это привычка, сказал себе он.

Пройдет. И не такое проходило.

* * *

Тем временем Драко Малфой следил за Снейпом уже около двух недель. Хотя парень и без того практически прописался у декана в кабинете. После злополучной попытки наложить Империо Драко три вечера в неделю торчал у Снейпа на так называемых отработках. Конечно, котлы чистить Малфоя никто не заставлял. Но зелья он варил не разгибаясь. Парня это здорово бесило. Тоже мне, домовика нашел! Ему ситуацию с Грейнджер прояснить хотелось, а не костерост помешивать.

Поговорить с девчонкой днем между занятий у Драко никак не выходило. Каждая попытка изловить ее почему-то заканчивались внезапным появлением декана. Снейп возникал как из-под земли! Приходилось ретироваться. Видимо, крестный за ним следил. И Малфой решил воспользоваться той же тактикой, приглядывая украдкой за Снейпом, чтобы улучить момент, когда он точно будет занят. Однако гребаная астрономичка почему-то больше не спускалась в подземелья. Зато Грейнджер исправно приходила по четвергам. Зажать ее по дороге на эти отработки Драко тоже не решался. Снейп, если узнает, три шкуры спустит. Поэтому Малфой пока наблюдал со стороны, пробуя заодно выяснить, что тут, собственно, забыла Грейнджер.

Удлинители ушей, которые Драко через простоватого пуффендуйца (под контрольным Империо) купил у близнецов в начале года, сгорели при попытке просунуть их под дверь кабинета. Малфой едва успел отскочить, заметая следы. Вскоре Грейнджер вышла и, продолжая мило беседовать со Снейпом, неожиданно без палочки призвала из кабинета свою сумку. Драко уронил челюсть.

Охренеть! Как она это сделала?! Он-то думал, что беспалочковая магия — просто легенда в семьях чистокровных волшебников! Может, показалось? Но нет! Потому что Снейп сделал замечание, напомнив, что колдовать таким образом можно только за дверью его класса. Так вот, чем они занимались?!

Проводив взглядом оглядывающуюся на Снейпа Грейнджер, Драко даже не пошел следом. Он закрылся в единственном заброшенном классе в подземельях, двери которого открывались отпирающим заклятием, и битых два часа пытался колдовать без палочки.

Все без толку!

Он злился и проклинал гриффиндорку, бесился и выходил из себя, пока не дошел до такого состояния, что не смог левитировать драклов стул даже при помощи палочки. И только когда злополучный предмет мебели разлетелся на мелкие кусочки, Драко осенило, что, возможно, грязнокровка в самом деле была не такой уж маглорожденной, как могло показаться с первого взгляда. Справки-то его отец давно наводил, выведывая, кто уделывает сына по всем предметам. Конечно, быть незаконнорожденной дочерью кого-то из чистокровных волшебников тоже так себе перспективка, но все-таки поприятнее, чем происходить из семьи вонючих маглов. А она ведь, наверняка, не в курсе…

Тут дверь класса приоткрылась. Паркинсон… Нашла-таки. Драко был совершенно не в настроении любезничать с Панси. Но избавиться от девицы было не так-то просто, особенно, если она начнет липнуть и лизаться. Все-таки не зря ее гриффиндорцы мопсихой называют. Драко, конечно, вслух не сознавался, но подобные ассоциации проскальзывали и у него. Особенно учитывая ее манеру целоваться. И сейчас он был совершенно не настроен на щенячьи нежности. Ему нужно переговорить с Грейнджер. Поэтому Драко велел Панси ждать его тут (хоть и не планировал возвращаться за ней) и вылетел из класса. Даже мантию свою на полу забыл. А чего тянуть декана Гриффиндора за хвост? Снейп торчал у себя и сегодня не должен был патрулировать коридоры, а на остальных ему плевать с астрономической башни.

* * *

Слова Джинни о том, что Малфой ждет Гермиону у портрета Полной Дамы, застали девушку врасплох. Слизеринцы никогда на памяти Гермионы не совались в гриффиндорскую башню! Так что, либо Малфой сошел с ума, либо жди неприятностей. И, похоже, второй вариант был ближе к истине, так как Джинни пояснила:

— Он говорит, что должен отвести тебя к Амбридж!

К Амбридж? В десятом часу вечера? Гермиона не представляла, что от нее понадобилось на ночь глядя министерской жабе, но стало не по себе.

— Я не знаю, где Рон! —продолжила Джинни. — Он ведь второй староста! Думаю, надо позвать его.

— Наверное, он с Гарри в спальне… — задумчиво сказала Гермиона и посмотрела на Джинни. — Но звать их как раз не нужно. Особенно Гарри. Ему неприятности нужны меньше всего, а Малфой вечно норовит его выбесить.

Джинни нехотя согласилась, заявив, что тогда с Гермионой пойдет она. Старосте это тоже не понравилось. Она не боялась Драко, но тот мог ляпнуть что-то лишнее. Поэтому ее Гермиона отправила к мальчикам с заданием тайком последить за ситуацией по Карте Мародеров. Сестра Рона согласилась.

Драко стоял боком прислонясь к стене и, кажется, ковырял края багетной рамы на небольшой картине, обитатели которой, бросив чаепитие, дружно ругались на парня, посылая в него нарисованные заклятия. Заметив боковым зрением девушку, он обернулся. Вид у него был нахально-расслабленный. Обычно прилизанные светлые волосы растрепались, даже рубашка не заправлена в брюки. Мантии на нем не было, и Гермиона уставилась на странную черную повязку с крестообразным значком на плече.

— Ты ошибся, свастика иначе выглядит.

Драко тоже посмотрел на свое плечо и усмехнулся. Он и забыл, что днем представлял Амбридж варианты отличительных знаков для будущей инспекционной дружины. Работу над дизайном жаба поручила ему, так как Люциус всему министерству в свое время уши изъездил, какой талантливый у него мальчик, ах, как рисует! Но Гермиона точно угадала. Образы нацистской Германии были единственной магловской темой (за исключением стоящей перед ним грязнокровки), что возбуждали парня до крайней степени. Амбридж все варианты похвалила, но боязливо выбрала более нейтральный знак.

— Что от меня надо Амбридж? — настороженно спросила Гермиона, оставаясь на безопасном расстоянии.

— Наказать тебя хочет, — почему-то ляпнул Драко. Как выманить девушку из гостиной Малфой придумал влегкую, а что ответить на такой вопрос, не знал. — Пошли отойдем в сторонку, — кивнул Драко. — Или предпочитаешь поговорить о том, чем ты занимаешься со Снейпом, прямо тут?

Гермиона едва не покраснела и двинулась следом.

— О чем это ты? — спросила Гермиона, когда они отошли на несколько шагов от портрета Полной дамы.

— Ты слышала что-нибудь о Гекторе Дагворт-Грейнджере? — в лоб спросил Драко.

— Что? — не поняла Гермиона. Какой еще Дагворт-Грейнджер?

— Зельевар такой. Чистокровный, кстати, — пояснил Драко. — Вы не можете быть родственниками? Просто то, чем ты занимаешься со Снейпом… Я видел. — Он элегантным жестом изобразил пустой рукой характерные пассы палочкой. — Это редкие способности, передающиеся только в чистокровных семьях. Сечешь, к чему я? Смотри, быть может, у тебя есть возможность выбраться из дерьма, в котором ты родилась.

Это был совершенно искренний порыв Драко Малфоя осчастливить грязнокровку информацией о том, что у нее есть шанс выбиться в люди. Сам он на ее месте, наверное, расплакался бы от счастья и ноги целовал тому, кто бы так обрадовал. Но вместо этого она с большим подозрением спросила:

— Ты чего это так озаботился поиском моих возможных предков?

Драко прохладная реакция на такую умопомрачительную новость оскорбила.

— Грейнджер, ты реально не понимаешь, какой это шанс?

— Если ты намекаешь на то, что я буду искать предполагаемых родственников, ты ошибаешься. Я горжусь своими родителями и никогда не променяла бы их на чистокровных снобов.

— Да ладно тебе, — поморщился Драко, раззадоривая ее. — Сознайся, что завидуешь чистокровным.

— Ты бредишь, Малфой.

— Грейнджер, ну я же нравлюсь тебе! — заявил Драко с такой наглостью, что Гермиона даже оторопела. — Нахрена ты ко мне сама полезла, а? Забыла?

И тут до Гермионы стало доходить, что он все это время думал о том, не имеющем для нее никакого значения поцелуе. Мерлиновы подштанники! Да ей вспомнить было неприятно о том, как он полез ей языком в рот. Гермиона и без того смотрела на поцелуи скорее со стоматологической точки зрения. Поэтому думать о том, что некоторый процент микрофлоры ротовой полости Драко перекочевал на ее зубы, было противно.

— Гипотезу я проверяла, что ты запал на маглорожденную! Знала бы, что ты в моей родословной копался, так и не стала бы проверять, конечно. Теперь-то с тобой и так все понятно, — победно заявила Гермиона, видя, как бледное лицо Драко покрылось неровными красными пятнами.

 — Я бы никогда… — начал Малфой, хотя ответить ему было нечего.

— Что ты бы никогда? Не стал бы выслеживать меня? Не попытался бы наложить Империо? Строишь из себя взрослого крутого мага, хотя на деле ты просто неумелый сопливый мальчишка, который, чуть что, к маме за юбку подержаться бежит.

Драко почувствовал жуткое, едва контролируемое желание ударить ее. И, судя по всему, Грейнджер это каким-то образом поняла. Она подняла на него палочку, слыша позади себя голоса друзей. Видимо, они вышли из гостиной. Кажется, Джинни уговаривала Гарри держать себя в руках. Драко тоже на мгновение посмотрел ей через плечо, оценивая соотношение сил. А потом вдруг улыбнулся Гермионе. Легко и просто, можно даже сказать добродушно и посмотрел на нее так приветливо и тепло, будто она — его самый близкий человек, а все сказанное до этого — просто шутка. Его глаза говорили: «Эй, ну зачем же ты так. Ты ведь очень нравишься мне». И Гермиона потеряла бдительность, чуть опустив палочку. Она никогда не видела у Малфоя подобного выражения лица.

Драко был прекрасным актером. Потому что, стоило девушке расслабиться, его глаза блеснули льдом, и он смачно плюнул ей на ноги. А затем резко развернулся и стремительно пошел прочь. Гермиона не успела никак среагировать. Такого она никак не ожидала и в шоке наблюдала, как Малфой уходил.

— Что ему от тебя было надо? — очень серьезно спросил Гарри, подойдя к Гермионе вместе с Джинни. К счастью, Гарри, похоже, не видел, что произошло.

Гермиона замялась. Говорить правду ей не хотелось: он же взбесится и точно огребет себе на шею новых неприятностей. У него же влегкую срывает тормоза. Врать, конечно, поганое дело, но из благих побуждений можно. Джинни, видимо, таких тонкостей еще не понимала, поэтому выложила все как есть.

— Пристает он к ней! — ляпнула рыжая и обратилась к Гермионе. — Я тоже видела, как он тебя не раз караулил. И когда у тебя осенью отработки у Снейпа были, помнишь, что было? Ты же сама рассказывала, как он тебя в углу зажимал. Думаю, надо МакГонагалл сказать.

Парень изменился в лице.

— Гарри, не надо! — Гермиона предусмотрительно схватила его за руки. — Не связывайся! Он не стоит этого!

— Так это правда? Почему ты мне не говорила? — спросил он, не понимая, как можно такое скрывать!

— Потому что я знаю, как ты отреагируешь. Не надо, — испуганно повторила она. — Малфой нарочно бы стал провоцировать тебя на драки. Будь умнее, Гарри! Я прошу тебя. Не нарывайся на неприятности!

Но, увы, это было невозможно. Гарри чувствовал, как от гнева начинала едва ли не кружиться голова. Ему было так стыдно за себя (как он мог такое допустить?), что злиться на Малфоя было даже приятно. Хотелось немедленно стереть этого хорька в порошок! Но Гермиона почему-то пыталась удержать его, уговаривая не глупить, и от этого становилось только гаже. Словно она видела в нем ребенка, а не мужчину! Гарри не понимал, какие из ее слов оказались решающими (он с трудом воспринимал то, что лепетали Гермиона и Джинни), но в какой-то момент точка кипения была преодолена. Парень вырвался и, выхватывая на бегу палочку, помчался следом за Малфоем!

Позади него Гермиона попыталась было отправить Джинни назад в гостиную, но рыжая не поддавалась, и в итоге они вместе рванули следом. Однако Гарри было уже не догнать. Он успел проскочить на лестницы до того, как в гриффиндорском крыле появилась МакГонагалл. Деканша остановила девочек, напомнив, что до отбоя считанные минуты. Гермиона и Джинни наперебой пытались объяснить, что произошло, и в какой опасности теперь находился Гарри, но Минерва была непреклонна. Ученицы должны отправиться в гостиную, а она свяжется с профессором Снейпом, чтобы тот проследил за тем, что происходит в подземельях.