Эта тайна (гет)

Гарри Поттер не думал. Гарри Поттер гнался за Драко Малфоем. И все, чего он хотел, это догнать хорька и навалять ему так, чтобы близко к Гермионе больше не подходил.

Гарри рассчитывал нагнать Малфоя за первым же поворотом, но слизеринец как чувствовал и бегом припустился в подземелья. Белобрысую макушку Гарри заметил лишь на лестницах. Увидел и сразу же закричал ему вслед. Черт возьми, оказывается Гарри умел ругаться матом! По крайней мере, прежде он еще ни разу не выдавал такие выражения вслух. Откуда только это взялось?

Малфой коротко обернулся, и, показав ему средний палец, ускорился. Гарри не выдержал и выхватил палочку.

— Ступефай!

Мимо!

Драко успел пригнуться, хотя Гарри на бегу и без того бы промазал. Вернее, он как раз не совсем промазал. С жутким грохотом на лестницы посыпались установленные в одной из ниш доспехи.

— Странно, что ты до сих пор жив, если так мажешь, Поттер! — крикнул ему Драко.

Гарри казалось, что идиотские движущиеся лестницы жутко тормозят. Невозможно было выдержать эти проклятые несколько секунд на последней ступеньке. Под звон все еще падающих вниз доспехов Гарри спрыгивал на площадку между этажами, хотя график движения оставался прежним и никакого смысла эти действия не имели. Малфой тем временем соскочил с последней лестницы.

Тут Гарри не выдержал. Он забрался на перила и, подобно герою боевика, перемахнул на нижнюю лестницу. Сделал он это, правда, не столько из надежды сэкономить время, а просто потому, что не мог больше стоять и ждать. Однако приземление вышло неудачным. Гарри упал, довольно сильно ударившись боком. От боли перехватило дыхание, и он пропустил очередную пересадку.

Время было упущено, Драко скрылся из виду. Гарри еще раз вслух выругался. Добравшись, наконец, до первого этажа, он остановился, держась за бок, и стал соображать, что теперь делать. Карта Мародеров осталась у Джинни, но где находится слизеринская гостиная он и без нее помнил. Погоня немного поумерила пыл, и самозабвенно бить Малфоя мордой о ступеньки уже не хотелось. Однако возвращаться ни с чем назад было как-то неудобно, что ли, перед собой. Гарри знал, что Гермиона и Джинни только обрадуются, но ему-то все равно будет стыдно. Поэтому он решил идти до конца. Поговорить с Драко все равно необходимо. Гермиона, конечно, не была его девушкой, но какая разница?! Да он сделал бы так, даже если бы она встречалась с другим! Все это не имело никакого значения! Если Малфой к ней пристает…

Гарри снова перешел на бег.

Пароль «Чистая кровь», конечно же, не подошел. Гарри постучал. Никто не отозвался, и он принялся колотить в дверь, требуя, чтобы Малфой вышел. Отчаявшись, он с досадой стукнул кулаком в стену и уже развернулся, чтобы уйти прочь, но тут проход приоткрылся, и в коридор легко и изящно выпрыгнул Драко. Следом за ним наружу неуклюже пролезли верзилы Крэбб с Гойлом.

— Заблудился, Поттер? — начал издеваться Драко.

— Поговорить надо, отойдем? — как можно спокойнее сказал Гарри, чувствуя себя неловко, а точнее — героем какого-то дрянного боевика из тех, что так любит Дадли.

Малфой переглянулся с «охраной» и с кривой усмешкой сделал пару шагов в сторону.

— Ну?

— Что тебе надо от Гермионы? — очень серьезно спросил Гарри.

Драко посмотрел на Поттера с пренебрежением и напускным сочувствием.

— Поттер, сходи к Помфри. У тебя видно совсем с головой плохо из-за шрама стало. Здесь никто о Грейнджер руки марать не будет.

— Не смей к ней приближаться. Понял? — Гарри был готов сорваться, но держал себя в руках. Затевать драку, учитывая, что в паре шагов ждали Крэбб и Гойл, было глупо.

— Да она сама на меня вешается, как магловская потаскушка!

Вмазать ему кулаком в челюсть получилось куда быстрее, чем вспомнить о магии и достать палочку. Малфой, не предполагавший такой реакции, и не особо привыкший к дракам кулаками, от неожиданности не удержался на ногах и плюхнулся на задницу.

— Блядские маглы, — выругался наследник чистокровного рода, сплевывая на каменный пол кровь и с ужасом, дрожащей рукой, ощупывая собственную челюсть с выбитым зубом. — Редукто!

— Протего!

Заклинания посыпались градом, и первое время Гарри даже удавалось отбивать атаки всех троих. В конце концов, двое были полными идиотами. Однако в какой-то момент численное преимущество все-таки стало решающим. Чье именно заклинание сбило с ног, Гарри не знал. Падая, он уронил очки и изо всех сил сжал палочку, боясь лишиться оружия, хотя биться вслепую одному против троих было бесполезно. В следующее мгновение его ударили ногой в живот. Гарри скрючило от боли.

— Поттер, вставай, ты же не дрыхнуть сюда пришел? Знаешь, я тебе даже помогу! Вингардиум Левиоса! — издевательским тоном сказал Малфой, и Гарри почувствовал, как сила магии поднимает его над полом. — Публика жаждет развлечений. А бить лежачих защитников вонючих грязнокровок, согласись, не так зрелищно, — продолжил Драко, забыв о палочке в руке Поттера.

— Эверте статум! — выкрикнул Гарри и рухнул на землю. Заклинание чудом попало Малфою в грудь и тот, переворачиваясь в воздухе, отлетел прямо на выползавших из гостиной Слизерина других учеников.

В дело снова вступили Крэбб с Гойлом. В ход пошел весь арсенал знакомых заклинаний. Гарри бросал заклинания наугад во все стороны, стараясь не оставаться на месте. Некогда было даже призвать очки.

Неизвестно, сколько бы продолжалась, и чем кончилась бы эта драка, если бы к слизеринской гостиной не подошел декан вместе с завхозом. Гарри не успел ничего сообразить. Его, как волной, отбросило в сторону. Дыхание перехватило, словно из легких разом вышибли весь воздух. Палочка вылетела из непроизвольно расслабившейся руки. Широко распахнув глаза, он упал навзничь, больно ударившись затылком.

— Так, так, так. Вижу, вы, Поттер, имели наглость заявиться сюда после отбоя и провоцировать студентов моего факультета на драку. Минус двадцать баллов с Гриффиндора и отработка завтра вечером в восемь в моем кабинете, — процедил Снейп. — А вы, мистер Малфой, можете быть завтра свободны.

Гарри ненавидел этот голос. Все еще чувствуя неприятную тяжесть за грудью, он приподнялся на четвереньки и стал шарить рукой по полу в поисках очков, палочку он нашел. Злость и обида туманили рассудок, а Снейп продолжил, наблюдая за действиями Поттера.

— Не ожидал, что вы настолько пустоголовый болван, что забыли как работают манящие чары.

Гарри стиснул зубы, теперь уже назло продолжая искать свои вещи наощупь. Наконец, ему попались полуразбитые очки. Снейп тем временем отвернулся от Поттера и осмотрел лицо Малфоя. Его с компанией декан тоже обезвредил, но все трое стояли ровно. Видимо, Снейп, пользуясь случаем, невербально проклял Гарри чем-то нехорошим, потому что парню казалось, что его вот-вот вывернет наизнанку. Наконец, гриффиндорец поднялся на ноги.

— Мистер Филч, будьте любезны проводить Поттера в гостиную гриффиндора, а утром, до завтрака, точно так же доведите его до кабинета профессора МакГонагалл. Мистер Поттер опасен и не вполне вменяем. Я изолировал бы вас от окружающих, но, увы, вашу судьбу вправе решать только ваш декан или господин директор, — Снейп смерил Гарри презрительным взглядом и неприятно улыбнулся. — Но, боюсь, профессору Дамблдору сейчас не до вас.

Только по дороге наверх Гарри заметил, что у него разбито лицо. Как это произошло, он не помнил, да и что там, собственно, на лице не так, он тоже не очень понимал, но пальцы, которыми он коснулся виска, оказались в крови. В хаосе заклинаний в него могло попасть что угодно.

Филч всю дорогу то бранил Поттера, то заливался дифирамбами Снейпу и чуть ли не признавался в любви к Амбридж. Гарри не слушал. Ему хотелось поскорее добраться до спальни и принять душ.

Но за портретом Полной дамы его караулили Джинни, в ярости поносящая МакГонагалл, перепуганная и жутко злая Гермиона и красный как рак Рон. Все трое следили за потасовкой по Карте Мародеров, и Гермиона, не переставая, пилила Рона из-за того, что он пропадал где-то с близнецами, когда они пытались отговорить Гарри от этой глупости. Рон переживал за друга не меньше девчонок. Хотя он прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации не стал бы уговаривать Гарри наплевать на Малфоя, а первым рвался бы накостылять хорьку. Ну, а когда, судя по движению точек, началась драка, Рон предложил и вовсе забить на запрет деканши и бежать туда. Джинни брата поддержала, но Гермиона, все это время не сводившая напряженного взгляда с карты, тыкнула пальцем в пергамент:

— Вот! — воскликнула она. — Туда идет профессор Снейп! Он это прекратит!

Наказание, которое грозило Гарри после вмешательства профессора Снейпа, казалось ей меньшим злом, чем-то, что могли сделать с ним в неравном бою трое слизеринцев. К тому же, девушка понимала, что пока они втроем доберутся до подземелий, на Гарри живого места не останется. Логичнее тогда уж бежать к профессору Флитвику или МакГонагалл, чьи комнаты были не так далеко.

Джинни и Рон обменялись крайне скептическими взглядами.

«Ну ты как?», «Гарри, ты цел?», «Боже, что у тебя с лицом», «Больно?» — обрушилось на Гарри, когда он переступил порог гриффиндорской гостиной. Он коротко отвечал, не желая рассказывать подробности, и все больше раздражался, но друзья наседали. Последней каплей стал вопрос Гермионы «Почему ты не пошел к Помфри? У тебя же все лицо разбито!»

— А то я без тебя не заметил! — бросил Гарри и ушел в спальню, чтобы наконец скрыться в душе.

— Гарри же сказал, Снейп велел Филчу привести его сюда, — буркнул Рон и раздосадовано плюхнулся на диван. — Как бы он по-твоему уговорил Филча заскочить в больничное крыло?

Гермиона пару минут стояла в растерянности, а потом, ничего не объясняя, побежала в спальню мальчиков.

Невилл, сидевший на своей кровати, несколько удивился, когда Гермиона по-свойски вытащила что-то из-под матраса Гарри Поттера, пока тот обтекал в душе. А после, так ничего и не объяснив, девушка ушла. Накинув на себя мантию, она бесшумно выскользнула из гостиной, наотрез отказавшись взять с собой Джинни, которая тоже смекнула, что надо сделать, и двинулась по направлению к больничному крылу. Оставить все как есть Гермиона не могла. За ночь ушибы распухнут, а раны воспалятся. Гарри и поспать-то нормально не сможет! И зачем, спрашивается, страдать, когда все можно исцелить зельями?

Зельями…

Гермиона остановилась посередине пустого коридора. Конечно, можно было наведаться к профессору Снейпу. Это отличный повод, тем более ей весь день хотелось увидеть любимого профессора! А в колдомедицине он, наверняка, понимал не меньше мадам Помфри! (Ей вообще казалось, что хмурый профессор знает все на свете). К тому же, Гермиона была уверена, что декан Слизерина даже баллы за ее ночной визит не снимет. С другой стороны, было как-то гадко идти к нему, пока Гарри страдает. Кроме того, смущала еще и мысль о том, что Снейп мог отправить Гарри в таком состоянии в гриффиндорскую башню, а не в больничное крыло. Это же дикость какая-то! Он ведь всегда, с первого курса, защищал и оберегал Гарри! Даже в Визжащую хижину за ними в полнолуние пошел!

Ну не мог он так поступить! Или все-таки мог?

Подозрительно нехороший поступок настолько не вписывался в образ благородного профессора, готового к героическому самопожертвованию, что Гермиона предпочла закрыть эту тему, хотя сомнения так легко не отпускали.

С этими мыслями она без приключений добралась до больничного крыла. Тут бдительность Гермионы, видимо, немного притупилась, и она чуть не упала, наступив на полу мантии-невидимки, но, к счастью, удержалась на ногах и вроде бы даже не особо шумела.

Девушка остановилась перед входом в школьный лазарет, потянулась к дверной ручке, и едва успела отпрыгнуть.

Мечты, однако, сбываются. Дверь резко распахнулась и в коридор выглянул профессор Снейп. По спине Гермионы пробежали мурашки, а сердце, кажется, пропустило удар (по крайней мере, такие слова встречались ей в каком-то классическом нудном романе, что она листала летом по настоянию родителей).

Лицо у Снейпа было очень злым. Он пристально посмотрел сквозь Гермиону, затем оглядел коридор и, резко развернувшись, вернулся в больничное крыло.

Гермиона еще несколько минут стояла, как под обездвиживающим заклятием, но отступать было нельзя. Гарри ждал, да и хотелось узнать, что здесь делал профессор. Поэтому, когда пульс пришел в норму, девушка осторожно приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.

Драко Малфой сидел на больничной койке с открытым ртом, а мадам Помфри ватной палочкой методично наносила ему на десну малиновую мазь. Снейп нервно ходил туда-сюда.

— Еще минута, и я вас отпущу, — сказала колдоведьма, которую поведение профессора зельеварения явно напрягало.

Гермиона вспыхнула от гнева. Значит, Малфоя профессор Снейп в больничное крыло привел, а Гарри нет?! Хорек и побитым-то не выглядел. А Гарри даже не сказал, что выбил ему зуб! Молодец какой! Жаль в колдомедицине все просто лечится. Вот бы его в магловский стоматологический кабинет на протезирование! Новые зубы-то маглы выращивать не умеют…

— Северус, а второй мальчик? Тот, что вы говорите, затеял драку. Ему не нужна помощь?

— Поттер учится на другом факультете, — отмахнулся Снейп. — Вопросы по поводу его состояния адресуйте Минерве.

Гермиона снова про себя возмутилась! Драка ведь произошла при нем! Да как же он может! С другой стороны, это ведь правда… за Гарри отвечала профессор МакГонагалл, а она даже не пришла проверить, в каком состоянии Гарри вернулся в башню. Стало обидно.

— Все! — подытожила Помфри.

Снейп быстрым шагом подошел к Драко и наклонился, заглядывая парню в рот, чтобы оценить результат. А Гермиона снова вспомнила, что ее-то руки он лечил сам…

Спустя двадцать минут она вернулась в гриффиндорскую башню.

— Гарри? — она заглянула в прореху на пологе, скрывающем его кровать. Он не спал, сидел, прислонившись к спинке. — Я тебе мазь принесла. И еще я теперь знаю заклинание, чтобы рану залечить. Мадам Помфри научила.

Парень устало улыбнулся (кто о чем, а Гермиона о новых заклинаниях), и девушка проскользнула к нему на кровать. Она села рядом и достала из сумки небольшой флакон.

— Откуда это…

— Я к Помфри сбегала. Все хорошо, меня никто не видел, и она не выдаст. Оказывается, у волшебников тоже есть понятие врачебной тайны, — пошутила Гермиона и занялась его лбом.

Гарри не протестовал. Это оказалось на удивление приятно. Когда заклинание сработало, она чуть не подпрыгнула на кровати от восторга. Гарри снова улыбнулся, наблюдая за ней. Потом, придвинувшись совсем близко, девушка стала медленно наносить мазь. Приоткрыв губы, увлеченно следя за процессом исцеления, Гермиона бережно втирала целебное средство. А Гарри, забыв обо всем, просто смотрел на нее как завороженный. Парень больше не злился ни на Малфоя, ни на Снейпа. В тот момент их просто не существовало. Были только он и она.

Отекшая и посиневшая кожа медленно приходила в норму. И Гермиона, видя это, улыбалась, закусив губу. Это показалось Гарри чертовски волнительным. Затем она зачерпнула новую порцию мази и продолжила легко прикасаться кончиками пальцев к его лицу. Гарри невольно опустил взгляд на ее грудь. Очертания, проступавшие под плотной водолазкой, казались неземными. Пришлось притянуть к себе колени.

С ней было хорошо. Инцидент в подземельях стоил этих нескольких прекрасных минут. Однако долго молчать Гермиона все-таки не смогла. Закончив, она вдруг взяла его руку и посмотрела в глаза.

— Гарри, я тебя очень прошу. Пожалуйста, будь впредь осторожнее! Это безумие начинать драку против троих…

— Я знаю, можешь не утруждаться нотациями. Спасибо за мазь, но если… — снова резко перебил он. Как объяснить ей, что он не мог поступить иначе?!

— Нет, я не то хотела сказать! — возмутилась Гермиона. — У тебя просто беда с инстинктом самосохранения. Я думала о том, почему ты всегда влипаешь в опасные истории… Возможно, это из-за того, что тебе с первого курса говорят, что ты единственный человек, переживший убивающее проклятие… затем этот василиск… и то, что произошло на кладбище, — дальше она запнулась. — Ты большой молодец, но я боюсь, что эти события делают тебя немного неосмотрительным.

Гарри никогда не думал об этом под таким углом. Он всего лишь действовал так, как считал нужным, даже не задумываясь, почему. И сначала, конечно, хотел запротестовать. С другой стороны, он действительно никогда не боялся погибнуть. Да ему и подумать об этом обычно некогда было.

— Хочешь сказать, мне не надо было идти за Малфоем?

Гермиона замялась. Вопреки собственной логике, ей было очень приятно, что он поступил именно так.

— Я переживаю за тебя, — просто сказала она.

— А я за тебя, — улыбнулся Гарри. — Кто-то ведь должен защищать тебя, — он хотел сказать не так и не то, но не решился.

Несколько восхитительных минут они просто улыбались друг другу, а затем под полог забрался Рон… Позже Гарри все-таки обещал им сдерживать себя при Малфое. Только Карту Мародеров отдал Гермионе, чтобы, передвигаясь по замку, она хотя бы проверяла, где хорек. Лучше и ей с ним лишний раз не сталкиваться.

На часах было уже около трех, когда Гермиона ушла. Обиженная Джинни делала вид, что спит. Ладно, с ней она утром помирится. А пока…

Гермиона раскрыла пожелтевший пергамент и, пообещав, что замышляет только шалость, прикоснулась к карте палочкой. Точка профессора Снейпа пребывала в его личных комнатах в подземельях. Профессор Синистра торчала у себя наверху.

* * *

Этой ночью Аврора Синистра читала. Выписав из лондонского букинистического магазина все издания, посвященные истории падения Того-Кого-Нельзя-Называть, она с завидной упертостью уже несколько часов мазохистски просматривала книги и подшивки журналов в поисках упоминаний этой самой Эванс.

Однако найти реалистичный портрет оказалось практически невозможно. Все, что писали о Лили Эванс (даже имя этой женщины казалось Авроре каким-то неприятным, приторно-милым), сквозило нарочитой идеализацией. В каждом прочитанном абзаце восхвалялся образ какой-то идеальной жены и матери. Поначалу Аврора даже раздражалась. Не бывает таких людей!

Ах, какой Лили Эванс была талантливой ученицей! Ах, из какой прекрасной семьи маглов она происходила! Ах, как она любила Джеймса Поттера еще со школьной скамьи! Первая любовь, которой бедняжка была верна до последнего вздоха! Ну-да, ну-да. Так Аврора и поверила, что этой девице никто не нравился, пока не менее блестящий Поттер не загнал свой бладжер в нужную лунку. Квиддич Аврора тоже не любила, не понимала и плохо представляла себе правила.

Все это невозможно было читать, не развивая в себе комплекс неполноценности. По сравнению с юностью и любовью Лили Эванс-Поттер, жизнь любой другой женщины казалось унылой и неправильной. Особенно учитывая, что писали о Поттерах очень много. Образ тиражировался и едва ли не канонизировался. Где-то должен был даже памятник стоять.

Дальше в каждой статье шла ода материнству. О, что значил для Лили Эванс младенец Гарри! О, как она любила этого замечательного мальчика! Авроре было стыдно признаться, но маленькие дети вызывали у нее странные эмоции сродни брезгливости. Она никогда не понимала этих неадекватных восторгов при виде пускающих слюни, перемазанных в какой-то дряни спиногрызов. Поэтому читать о подвиге самопожертвования ей было дико. Хотя Аврора даже представила себе абстрактного младенца и со стыдом поняла, что не бросилась бы под Аваду. Ей хотелось жить, любить, а этот визжащий комочек даже не понял бы, что с ним происходит. Это банально несправедливо! Против здравого смысла!

Тут Лили, конечно, уделывала ее по полной.

Снова и снова читая одну и ту же историю, Аврора незаметно для себя начала верить в написанное. Конечно, ей не сравниться с этим эталоном. Тем более, картинка увиденная в воспоминаниях Снейпа, прекрасно иллюстрировала статьи о лучшей женщине столетия.

Потом Аврора вспомнила, что устроила, когда Северус заговорил о ребенке… Сейчас она, не задумываясь, согласилась бы родить ему хоть дюжину младенцев. Но вряд ли это бы помогло. Теперь Снейп практически не общался с ней, старался даже глаз на нее не поднимать. По какой-то невысказанной договоренности они даже на обед в Большом зале приходили как по расписанию. Он раньше, она позже.

Аврора не знала, что Северус каждый раз смотрел на нее, когда она подходила к столу. Ведь без очков она не могла этого заметить. Потом он кивал в ответ на ее приветствие и уходил. И наступала ее очередь, быстро нацепляя очки, провожать его взглядом.