Эта тайна (гет)

Аврора видела, что Снейп избегает ее, будто даже заговорить боится. Это жутко раздражало, и вскоре тоска по любимому человеку стала переходить в злость. Тем более злиться на него было проще, чем на себя.

Да что она такого, в конце концов, сделала?! Почему ей больше нельзя доверять?! Неужели он не понимает, что не существует идеальных людей! Нет тех, кто не ошибается, не поддается эмоциям, не причиняет ненароком боль! И что за идиотские принципы неприкосновенности воспоминаний?! Он, видите ли, даже Обливиэйт категорически не приемлет! Из всего, мол, нужно вынести урок… Стирание памяти ничего не изменит…

Аврора видела логику, но не понимала, зачем возводить эту мысль в абсолют. Глупо так болезненно носиться с тем, что было много лет назад. Любой другой давно закрыл бы для себя эту тему и спокойно жил дальше. Да Северус спасибо ей должен сказать, за то, что она уничтожила это отвратительное воспоминание, а ему смотреть в ее сторону неприятно.

Или дело в промелькнувшей в кадре рыжей девице, которая не простила ему дурацкое ругательство?! Знала бы эта девка сколько обидных слов Аврора проглотила за четыре года со Снейпом. Только она об этом уже никогда не узнает: с пафосом пала жертвой магической войны и была едва ли не трансфигурирована в прелестный памятник жертвам материнства!

Аврора понимала, что сгущает краски. О таких вещах не принято даже заикаться, но она теряла рассудок от гнева. Яркость образов, увиденных в Омуте памяти понемногу стиралась, и Авроре становилось все сложнее поверить в то, что мужчина, с которым она довольно долго состояла в очень близких отношениях, в душе вздыхал по другой женщине. Синистре казалось, что она достаточно хорошо знает Снейпа: не могло такого быть! Или она просто не хотела в это верить… Возможно, знай она сразу о его большой школьной, да еще и покойной, любви, то и не стала бы с ним связываться. Быть в лучшем случае «номером два» — не самая завидная участь. А при том, что Снейп и без того состоял из одних недостатков…

Дальше Аврора представляла себе, как Жаклин, ее парижская подружка, сказала бы: Радоваться надо, что этот дурак тебя бросил. Тебе бы жалость не позволила самой уйти от такого убожества. Так бы и промучилась с ним еще неизвестно сколько… И Жаклин была бы права! Да на Снейпа же посмотреть страшно! А как рот откроет, так хоть Силенцио накладывай! Был бы хоть в постели богом, так нет же! Ничего выдающегося! И даже то, что есть, исключительно ее стараниями! Это он за ней бегать должен и умолять о прощении! На этой мысли перед глазами появлялась соответствующая картинка из уничтоженного воспоминания, и Аврора заводилась еще сильнее.

Так она и продолжала поносить Снейпа, пока не замерла в ужасе, видя, как по коридору прямо на нее несется огромный огненный летающий змей. Существо состояло из поочередно взрывающихся фейерверков, но от этого не выглядело безобидно! Синистра выхватила палочку и произнесла первое безвредное заклинание, что пришло на ум — за искрами и вспышками было не рассмотреть, есть ли поблизости дети, поэтому применять что-либо другое она не решилась. Ледяной водопад обрушился на дракона, тот зашипел, а потом разлетелся на множество искр под действием уже какого-то другого заклинания. Аврора присмотрелась и увидела в нескольких метрах от себя совершенно мокрую Минерву, которая, очевидно, и прикончила змея. МакГонагалл недовольно фыркнула — ледяной душ ей, похоже, не понравился куда больше дракона — отряхнулась, одновременно просушивая мантию и волосы, и как ни в чем не бывало двинулась к учительской. Аврора кивнула, что сейчас тоже подойдет.

Ситуация с вышедшей из-под контроля дисциплиной Аврору бесила и ни капли не забавляла, но, с другой стороны, в суматохе было проще перехватить Снейпа для разговора — вниз-то он спускаться запретил. А ей до смерти надоело это подвешенное состояние. Сколько можно ждать, когда он, наконец, дозреет?! Видимо, это кармическое наказание за то, что она всю прошлую весну мурыжила его сомнениями. Хотя тогда она чувствовала себя куда увереннее. А сейчас, все что ей оставалось — это стоять у окна в галерее северного крыла, делая вид, что напряженно ищет что-то в небольшой сумочке. Снейп должен был вот-вот появиться…

Но стоило ему показаться, как вся злость и раздражение исчезли: только бы он, наконец, простил ее. И Аврора проклинала себя за эту слабость, так как ни один мужчина прежде не доводил ее до такого состояния. Даже с изменившим ей астрономом было как-то проще. Больно донельзя, аж разнести все вокруг себя хотелось, но не унижаться, лишь бы он не бросал.

— Постой… — Аврора схватила Снейпа за руку прямо в коридоре.

— С ума сошла?! — прошипел он, вырывая руку и оглядываясь. На их счастье в коридоре никого не было.

— А мне плевать, если кто-то увидит! Ты прячешься, я так больше…

— Не здесь! — перебил ее Снейп.

— А где? — в голос спросила Аврора, и Снейп, понимая, что ситуация взрывоопасна, кивнул в сторону первого же пока еще пустого класса.

Он не мог простить то, что Аврора отказывалась показать воспоминание. У Снейпа даже мелькала мысль переспать с ней и в процессе вытащить это из ее мыслей. Аврора бы не устояла и сопротивляться бы не смогла. Но этот план Северус не решался реализовать. В воспоминании, как он догадался, кроме проклятого Поттера, была она, и видеть ее, занимаясь любовью с Авророй, казалось и предательством и богохульством одновременно. Только вот Снейп не очень понимал, кого именно он предает и что оскверняет.

Воспоминания о той любви принадлежали только ему. Никогда и никому он не позволил бы к ним прикоснуться. Каким образом Аврора все вычислила по тому эпизоду, что он прятал от Поттера, Снейп не знал. Вряд ли она увидела что-то очень важное, наверняка зацепилась за какую-то незначительную деталь и все поняла. Была у Синистры такая черта… эта ее удивительная наблюдательность. И хоть без очков Аврора не видела дальше собственного носа, она безошибочно, подобно хищной птице, выхватывала самое главное.

С Авророй он почти никогда не думал о Лили. На тот момент, когда Синистра появилась в Хогвартсе, он более-менее пришел в себя. Да и чувства, вызванные их связью, не имели ничего общего с тем, что он скрывал. Потом Снейп и сам не заметил, как любовница заполнила собой пространство вокруг него. Это пугало, но от ее присутствия становилось тепло. Аврора была его настоящим, сиюминутным, в то время как Лили оставалась чем-то вечным, что было и будет с ним всегда. Такое положение дел его, в общем-то, устраивало (хотя выходило несколько некрасиво), пока Аврора ненароком не узнала эту тайну, и затянувшиеся раны, внутри которых не переставал скапливаться гной, вскрылись. Спать с Синистрой, продолжая думать, что единственной любовью в жизни всегда будет Лили, стало слишком уж гадко. Прервать эти отношения казалось самым верным, разумным и правильным решением, но в глубине души Снейпу хотелось плюнуть на все и забыться в ее объятиях. Только переступить через собственные принципы и убеждения он не мог. Да и обстоятельства были не самые подходящие.

— Давай уже закончим с этим… — начала Аврора, когда он предусмотрительно запер дверь пустого класса. — Тебе ведь тоже плохо… Я же вижу. Так зачем изводить себя? — И она посмотрела ему в глаза, даже не пытаясь скрыть мысли.

Снейп думал, что Аврора уйдет, поняв, что он любит другую, но сейчас он ясно видел, что, остыв, она просто отказалась в это поверить. Синистра приняла, что в его жизни было сильное чувство к другой женщине, но пронести такую любовь через годы… Нет, это абсурд. Жизнь идет дальше, зачем цепляться за то, что было когда-то и уже не имеет значения.

— Нам ведь было так хорошо вдвоем… — продолжила Аврора. — Я люблю тебя, и я уверена, что и ты любишь меня.

— Уверена? А, может, я просто спал с тобой, — резко бросил Снейп. Его выводило из себя то, с какой уверенностью Аврора говорила о том, что он чувствует.

— Нет, мужчина, которому безразлична женщина, ведет себя по-другому, — спокойно ответила она.

— Опираешься на свой богатый опыт? — с показным пренебрежением усмехнулся Снейп.

— Мне хотя бы есть, на что опираться! — огрызнулась Аврора. Его слова прозвучали слишком неприятно, чтобы она их проглотила. Снейп никогда прежде не упрекал ее в прошлых связях. — А ты надумал себе бесконечно далекий от реальности идеал и отказываешься видеть вокруг себя живых, настоящих людей.

— Заткнись! — прошипел Снейп.

— Не заткнусь! — не унималась Аврора. — Ты же умный человек, ты должен понимать, что это правда! Этой женщины много лет нет в живых! Сомневаюсь, что ты вообще помнишь, какой она была…

— Лучше даже не заикайся на эту тему! Ты ничего не понимаешь! — Снейп не верил, что она смеет говорить о Лили. Да он за всю свою жизнь только два раза искренне говорил об этой женщине с другим человеком.

— Можно подумать, ты много понимаешь! Да я практически уверена, что ты и не знал ее на самом деле. Что ты мог понимать в другом человеке противоположного пола в шестнадцать лет?! Или сколько тебе было? Больше или еще меньше, когда ты влюбился? Да все в этом возрасте воображают себе то, чего нет на самом деле! Только мало кто проносит эти глупости через всю жизнь! — внезапно Аврора замолчала, видя, как краснеет его бледная кожа, а на лице застывает чудовищная маска ненависти. Она ни разу не видела Снейпа таким, и ей стало бесконечно жаль его. — Прости, что я говорю тебе это… Но я люблю тебя, и мне больно видеть, как ты сам лишаешь себя счастья из-за того, что давно должно остаться в прошлом.

— Нет, дело не в этом, — очень холодно сказал Снейп. — Тебе покоя не дает то, что не ты меня бросила. Тебе ведь каждый твой любовник изменял. Или были те, кто прежде чем уйти к той, что красивее и моложе, сначала разрывали отношения? А со мной ты, конечно, рассчитывала, что конкуренции нет. Кто же на меня позарится. И ты думала, что раз снизошла до меня, то я буду боготворить тебя за это. Нет, даже ради очень хорошего траха я не позволю лезть к себе в душу и указывать, что я и к кому чувствую.

Аврора резко развернулась и рванула к двери. Она дернула за ручку, но замок был заперт заклинанием. Унизительнее сцены не придумать. Даже уйти, эффектно хлопнув дверью, он ей не позволил. Но оборачиваться и просить его снять заклятие она не собиралась (пробовать самой гарантировано было без толку. Все-таки Снейп был Пожирателем Смерти, и чары предпочитал накладывать специфические). Поэтому Аврора просто стояла некоторое время к нему спиной, прислонившись лбом к двери, пока, наконец, не щелкнул замок. Он мог сделать это сразу, но, видимо, нарочно задержал ее здесь, чтобы прочувствовала каждое сказанное им слово.

Выскочив из класса, Аврора хотела выйти на улицу, во двор, на прохладный весенний воздух, но ее ожидало чертово собрание в учительской. Там на нее с порога за опоздание накинулась Амбридж. Исполняющая обязанности директора отчитывала Синистру как ученицу, и Аврора едва сдерживалась, чтобы не нахамить в ответ. Говорить: «Приношу свои извинения» было противно, но лишь бы эта стерва отстала.

Стоило Авроре занять свое место, как в дверях появился Снейп. Синистра уже приготовилась насладиться тем, как и ему достанется, но не тут-то было. Подлец с порога принялся нападать на Минерву, подозревая ее подопечных в том безобразии, которое ему пришлось ликвидировать по дороге в учительскую. Амбридж ему еще спасибо сказала! МакГонагалл, конечно, сразу же вышла из себя, а Снейп каким-то невероятным образом, с хорошо скрываемой издевкой, очевидной только для преподавателей, перевел разговор на то, что коллектив ждет от нового директора, как от несомненно компетентного человека, решения проблемы. Амбридж озадачилась и предложила составить график дежурств, но все уперлось в то, что днем у всех преподавателей были занятия, а именно в это время в школе и бесчинствовали хулиганы.

— Если я не ошибаюсь, то, кажется, у профессора Синистры днем свободные часы, — очень по-деловому сказал Снейп.

Аврора посмотрела на него, поражаясь, как ему это удается? Он вел себя так, будто их ссоры и не было, будто ничто его трогало. Как же она устала от этого!

Амбридж тем временем открыла расписание и стала водить по строкам указательным пальцем в крупном золотом перстне, который только подчеркивал полноту ее рук. Затем Долорес гаденько улыбнулась: декан Слизерина оказался прав! Аврора пришла в бешенство. Это были не свободные часы, а время для сна после ночных уроков! Нет, она на такое не подписывалась, это выходит за рамки ее рабочего контракта! Синистра чуть было не пригрозила, что как бы им в таком случае не пришлось искать нового преподавателя под конец учебного года, но вовремя осеклась и прищурено посмотрела на Снейпа: да он же этого и добивается! Знает, что на этой работе ее все эти годы держали главным образом их отношения, а сейчас ищет любой способ убрать ее подальше от себя, а то и из Англии.

Нацепив очки, Аврора поднялась с места, подошла к Амбридж и тоже склонилась над расписанием, разложенным на столе. Мерлиновы штаны, какие же противные тяжелые духи были у этой жабы. Аврора поморщилась, так как воспринимала запахи острее других. Как ни странно, свободные часы нашлись у всех преподавателей, вот и прекрасно!

На счастье Авроры, ее поддержал Флитвик: нельзя лишать человека здорового сна и вешать все на одного человека. Так, обязанность патрулировать коридоры раскидали на всех, правда, когда Синистре в итоге выпало дежурство, она даже не посмотрела.

* * *

После утренней ссоры с Синистрой у Снейпа весь день пошел наперекосяк. Началось с того, что Драко положил на стол подписанное Амбридж распоряжение, освобождающее его, как члена Инспекционной Дружины, от отработок у своего декана, а закончилось «упущенным» зельем Лонгботтома, которое-таки расплавило котел… А все из-за того, что Снейп не мог выкинуть из головы слова Авроры. Досаждая и мучая его, они, как на повторе, звучали в голове. И хоть внешне декан Слизерина вел себя как обычно, то есть нещадно до всех докапывался, безжалостно размазывая учеников за малейшие оплошности, в душе Северус рвал и метал. Такой самоуверенной наглости от этой женщины он не ожидал. Плевать Аврора хотела на его чувства. Ей же виднее, что настоящее, а что дерьмо собачье. Влезла в душу и ковыряется в гнойной ране, и еще уверяет, что любит…

Как Грейнджер проникла в опустевший после рабочего дня класс, Снейп даже не заметил. И это было очень дурным знаком. Значит Аврора довела до того, что он терял бдительность.

Снейп отложил эссе, которые пытался проверить.

— Мисс Грейнджер? — за свой ночной визит она уже извинялась, чуть задержавшись после урока, но тогда его вызывала к себе Амбридж, поэтому Снейп отмахнулся от Гермионы и ушел. Девчонке пора уже было вправить мозги, но он откладывал это, не представляя, что надо сделать. Да и некогда было. Слишком много нервов портила Синистра, у Поттера с окклюменцией раз за разом выходило только хуже, а дольше скрывать эти занятия от Темного Лорда Снейп не мог. Побег Альбуса и напряженная атмосфера в школе спокойствия тоже не добавляли. Амбридж требовала от него сыворотку правды, поэтому приходилось следить еще и за тем, кто заходил к ней в кабинет.

— К вам можно, сэр? — тихонько спросила Гермиона, видя, что профессор Снейп подозрительно молчит. — Я только хотела… у меня был к вам один… я не знаю, как объяснить…

Гермиона смущенно уставилась в пол, смотреть на профессора Снейпа ей последнее время было неловко. После того, как она буквально вытащила его из душа, чего только не лезло в голову. Правда, в тот момент она была в таком шоке, что ничего кроме худых щиколоток и рассмотреть-то не успела. Зато пофантазировать никто не запрещал. А недостающими подробностями ее на днях, как ни странно, обеспечил Рон. Он вышел из общей ванной комнаты в одном только красном полотенце с эмблемой «Пушек Педдл» вокруг бедер (ну забыл взять с собой пижаму, с кем не бывает). Гермиона в тот момент как раз сидела у Гарри на кровати и так уставилась на Рона, что парень нещадно покраснел. А фигура у него оказалось, однако, что надо… Ей не очень нравилось его простоватое веснушчатое лицо, Гарри был куда интереснее, но полуобнаженным Гермиона его никогда не видела. А что там под бесформенной мантией или поношенными майками сводного брата, она не задумывалась.

Так малозначащий эпизод в спальне мальчиков дополнил недостающие детали в том воспоминании, что Гермиона многократно прокручивала у себя в голове. Правда, она не понимала, почему профессор Снейп сначала пустил ее к себе в комнаты, а затем грубо выставил за дверь. Либо он так боролся со своими желаниями (и, конечно же, его нескончаемое благородство победило), либо это она ляпнула что-то не то. Хотя она всего лишь успела пересказать то, что читала про патронусы в разных книгах. Только про магию любви не успела… Хм, возможно, он поэтому так и оскорбился!

Тем не менее, вызвать телесного защитника у нее так и не выходило. Возможно, дело было в неуверенности, и Гермиона решила расставить точки над «i». Она не собиралась признаваться в любви в этом учебном году. По крайней мере, до следующего дня рождения это было глупо, но бунтарская атмосфера в замке, отчаянное желание вызвать патронус и сама весна располагали к безрассудствам.

— Что у вас стряслось, мисс Грейнджер? — настороженно спросил Снейп, поднимаясь из-за стола и подходя к ученице.

— Патронус… у меня так и не выходит… — она глянула на преподавателя. — Нет, нет! Я помню, что вы говорили, будто это не мой уровень, но это не так… даже Финниган смог… дело не в этом. Только у Невилла и меня не выходит… — про Лаванду она даже упомянуть не смогла.

Снейп покачал головой, но опустил комментарий о том, что, возможно, если бы лучшая ученица курса меньше обращала внимания на то, что выходит у других, и у самой бы получилось. В конце концов, она уже во второй раз обращается за помощью с этой проблемой, и он решил помочь.

— Вы ведь прекрасно помните все инструкции, разве нет? Не скажу, что сильно удивлен в случае с Лонгботтомом, но у вас, мисс Грейнджер, должно хватать радостных воспоминаний. По крайней мере, в детстве.

— А вы, сэр, вызывая патронус, вспоминаете что-то светлое из детства? — несколько нерешительно спросила она.

— Есть разные техники, — увильнул Снейп. — Вы ведь сами читали. Большинство магов сходятся на мнении, что патронус — это отражение личности волшебника, поэтому некоторые могут призвать защитника, концентрируясь на неком подобии медитативных техник, что, конечно, невозможно на стадии обучения. Да и для экстренной ситуации, вероятно, не подходит. Попробуйте подумать о вашем детстве, как правило, это работает у всех.

— Я думала о вас, сэр… — с сомнением сказала Гермиона и глянула на Снейпа, ожидая его реакцию. Тот смотрел на нее не моргая, видимо, не понимая, как на это реагировать. — Я думала о наших занятиях, о том, чему вы учили меня, что рассказывали. О том, как видела вас на Гриммо. Я представляла, что вы делаете по заданиям профессора Дамблдора, каково вам…

— Прекратите, мисс Грейнджер, — перебил ее Снейп. — Это не то. Это не может быть вашими самыми светлыми воспоминаниями.

— А если я люблю вас, сэр. — спросила она, кажется, сама боясь того, что сказала. Но ведь раз решила, надо делать. Гриффиндорки не отступают!

— Нет, вам это кажется, — спокойно сказал Снейп, понимая, что пришло время для разговора, к которому он так и не успел подготовиться.

— Нет, сэр! Я уверена! Я люблю вас и буду любить всю свою жизнь! Вы изумительный человек! Я не знаю никого, кто мог бы с вами сравниться! — со всем воодушевлением юности начала Гермиона.

— Это ерунда, мисс Грейнджер, — снова перебил ее Снейп. Ее слова казались ему невыносимым, неприятным бредом.— Вам даже не с кем сравнивать, вы и жизнь-то еще не видели, чтобы делать такие умозаключения. Вы еще ничего не знаете…

— Нет! Я уверена, что лучше вас никого нет! Вы благородный, честный, преданный, смелый! Вы величайший волшебник, сэр! — Гермиона не лгала, она действительно так думала, восторженно преувеличивая достоинства и способности симпатичных ей людей.

Тут Снейп не выдержал и усмехнулся.

— Вы даже не представляете, какой магией я занимался всю жизнь и очевидно буду практиковать ее до конца дней моих.

— Я понимаю, вы исследователь, сэр! — не сдавалась Гермиона, видя, что он почему-то поддерживает диалог. — Но это не делает вас порочным человеком…

Снейп не мог найти подходящих слов. Он с ужасом смотрел на Гермиону, не понимая, как объяснить этой наивной девчонке степень ее заблуждений. Просто так выставить ее Снейпу не позволяла совесть. Все-таки она была его дочерью. Гермиона тем временем трактовала его смятение несколько иначе: раз он не гонит ее прочь, не орет и не угрожает, значит она ему действительно небезразлична. И теперь ей надо сделать решительный шаг, потому что ему благородство ни за что не позволит начать первому.

— Я знаю про профессора Синистру и понимаю, что это естественная потребность мужчины, — продолжила Гермиона уже совсем смущенно и нерешительно. — И я тоже не имею ничего против, если вы, сэр… — она испуганно посмотрела ему в глаза. — Мне ведь уже почти семнадцать… поэтому если вы…

Это было уже слишком. Снейп давно не чувствовал себя настолько погано. Он не знал, почему ее слова так подействовали на него. Он просто выхватил палочку, потому что так проще и надежнее, и невербально наложив Обливиэйт, выдохнул.

Он поступил бы так же, даже не будь она его дочерью. Хотя, наверное, любую другую девицу просто выставил бы за дверь, а на Грейнджер ему было не плевать.

Гермиона смотрела расфокусированным взглядом перед собой, а он не мог найти силы привести ее в чувство. За грудиной сдавило, словно на сердце опустилась невыносимая тяжесть.

Это было неправильно, но он не знал, как быть, и совершенно точно не хотел, чтобы в ее памяти остался этот эпизод. Сомнений в том, что ей будет за это бесконечно стыдно, у Снейпа не было. Девочка несла чушь, а во всем был виноват только он. Правда, Северус не понимал, чем и как он спровоцировал Гермиону на такие мысли и намерения — настоящего желания у нее не было, это Снейп видел. Девочка едва ли не больше всего боялась, что он вдруг примет ее предложение.

Какое-то время он с горечью смотрел на Гермиону, а затем, наконец, взмахнул палочкой.

— Повторяю, для того, чтобы вызвать телесный патронус не пытайтесь фантазировать, — каким-то не своим голосом сказал Снейп. — Загляните в себя. Вспомните те моменты из раннего детства, когда вы были абсолютно счастливы. Найдите такой эпизод в том, что происходило с вами до Хогвартса. Все. Считайте, что это ваше задание на сегодня. А теперь идите, мисс Грейнджер.

И он распахнул перед слегка дезориентированной Гермионой дверь.