Эта тайна (гет)

Немного растерянная и грустная Гермиона почти до самого отбоя торчала во дворе. В такую погоду других учеников тут не было. Филч пару раз выходил проверить, чем занята школьная староста, но, не найдя повода для штрафных санкций, возвращался в замок. Торчать на улице в непогоду ему не нравилось, а наложить согревающие чары он не мог. И когда завхоз скрывался за массивной дверью, Гермиона снова доставала из складок мантии небольшую баночку с языками пламени внутри, ставила ее на перила и просто смотрела, как капли моросящего дождя стекали по стенкам банки.

Она думала о детстве. О родителях и о начальной школе, о том, что было до Хогвартса, и Гермиону не оставляло странное ощущение, будто нужное ей воспоминание находилось где-то очень близко. Она почти нащупала его, но никак не могла уцепиться. Мысли ускользали, оставляя только странное, но знакомое ощущение… Ожидание чего-то… вот-вот, и это случится… Запах тлеющего костра и капли моросящего дождя на лице. Еще минута, еще секунда… ну когда же…

Не в силах больше ждать Гермиона, вопреки запрету колдовать вне класса, взмахнула палочкой и произнесла заклинание: серебристое облако, вырвавшееся из палочки, на глазах приняло четкую, едва ли не осязаемую форму животного. Это была выдра! Глаза Гермионы расширились — такого она не ожидала — но существо было определенно очень милое. Надо срочно показать это Гарри!

Спрятав палочку, и на радостях чуть не забыв банку с огнем, Гермиона помчалась в замок.

— Кто это? — удивился Гарри.

— Выдра! Ты что, не знаешь, как выглядит выдра? — удивилась Гермиона, с сияющей улыбкой наблюдая за своим патронусом.

— Нет… — признался Гарри. Честно говоря, рассмотреть юркое существо, ни минуты не стоящее на месте, было не так-то просто. Да и выдр он действительно никогда не видел. Учебники по программе магловской школы Гарри, в отличии от Гермионы, ни разу не открывал с момента поступления в Хогвартс. Во время летних каникул он предпочитал сокрушаться о тщетности времени, проведенного у Дурслей. Да и не было у него этих учебников, а в комнату Дадли он никогда не заходил. Возможно, картинки с выдрами встречались на страницах пособий для младших классов, но тогда, на уроках, посвященных окружающему миру, Гарри, как правило, смотрел не в книгу, а уворачивался от плевков жеваной бумагой через «дуло» пустых шариковых ручек. В зоопарке он тоже был всего один раз и дальше павильона с пресмыкающимися не заходил. Но все равно ему было стыдно и неловко. — А ты видела выдр живьем?

— Нет, — ответила Гермиона, не обратив внимания на его невежество. — Мне папа в детстве обещал показать, когда в поход ходили. Мы, наверное, час под дождем у реки прождали, но ни одна выдра так и не показалась. Я потом картинки в энциклопедии изучала… Они, насколько я помню, хищные одиночные животные, ведущие полуводный образ жизни… — и Гермиона выдала то, что запомнила из детской книги о животных.

— Надо же, твой патронус, оказывается, хищник! — изумился Рон, наблюдая за тем, как по мужской спальне скачет серебристая выдра в паре с его терьером. В кои-то веки у него выходило что-то наравне с Гермионой, и он был собой очень горд.

— Ну, твой, кстати, тоже! — деловито заметила Гермиона. И завела с Роном занудный зоологический спор. Гарри молчал, так как боялся сморозить глупость. В такие минуты он чувствовал себя полным идиотом, потому что, на самом деле, все еще плавал в реалиях магического мира, до сих пор зачастую воспринимая волшебство, как чудо. Но и в области магловской культуры его знания оставались постыдно поверхностными. Зато Рон уверенно дебатировал с Гермионой. Видимо, знаний о животных нахватался от Чарли. В комнате, что прежде принадлежала старшему брату Рона, Гарри видел полку с книгами, в том числе магловскими, но в Норе тоже было не до чтения. По крайней мере, ему.

— Собака — домашнее животное! — доказывал Рон. — Пес символизирует храбрость, потому что собаки — защитники!

Но Гермиона не сдавалась, вываливая на Рона накопленные знания. Она даже припомнила значение собаки по системе карт Таро некой Ленорман. Гарри изумился: Гермиона ведь презирала прорицания и давно бросила этот предмет, однако помнила такие детали. Тем временем спор зашел в тупик, так как ни Рон, ни Гермиона не знали символического значения выдры, а Гарри, пользуясь заминкой, соврал, что хочет спать: ему было стыдно признать, но его раздражало то, как увлеченно спорили его друзья. Правда, когда Гермиона ушла, спать он не лег и завел разговор о Пушках Педдл, потому что спать — означало видеть сны о таинственном коридоре, а этого Гарри не хотел.

Утром Гермиона закончила завтрак быстрее всех и сорвалась куда-то с места. Гарри боковым зрением уловил, как в тот же самый момент из-за стола Коктеврана поднялась Чжоу и буквально побежала следом.

Китаянка нагнала Гермиону аккурат в дверях.

— Погоди, можно тебя на два слова?

Гермиона удивленно посмотрела на Чжоу, не представляя, что от нее хочет бывшая девушка Гарри. Чанг тем временем оглянулась, говорить ей было неловко, а Гермиону затянувшаяся пауза начала раздражать: времени до начала занятий оставалось не так уж и много, а ей еще в библиотеку!

— Давай отойдем, а то мы прямо на проходе стоим, — предложила Чжоу, и Гермиона последовала за ней. — Послушай, я хотела попросить тебя… Ты знаешь, Мариэтта, она ведь до сих пор в больничном крыле, и мадам Помфри не может вылечить эти ужасные… — Чанг поморщилась. — Это ведь ты… — слова давались Чжоу очень не легко, но она продолжала говорить, — заколдовала тот список?

— Ну, и? — Гермиона прищурилась.

— Ты не понимаешь… На самом деле Мариэтта очень славная, — проговорила Чжоу. — Она просто совершила ошибку…

— Ошибку? — изумилась Гермиона. Она уже понимала, чего от нее хочет Чжоу. Видимо, подойти с этой просьбой к Гарри, Чанг не позволяла гордость, а с Гермионой, думала, что по-девичьи договориться. — Ты называешь предательство ошибкой?

— Но… все обошлось, разве нет? — умоляюще сказала Чжоу. Ей было тяжело и неприятно говорить с Грейнджер, но как иначе помочь подруге, Чанг не придумала. — Ты ведь знаешь, у нее мама работает в Министерстве, и ей по-настоящему трудно…

— Мой отец тоже работает в Министерстве, — сказал из-за спины Чжоу Рон. Когтеврангка от неожиданности вздрогнула, обернулась и покраснела, встретившись взглядом с Гарри.

— Бывают разные обстоятельства… Вы бы видели ее лицо! Это действительно ужасно…

— А то, что сделала твоя подруга по отношению ко всем нам — прекрасно? — спросила Гермиона.

Чжоу замялась, она не знала, при каких обстоятельствах и почему Мариэтта выдала Отряд Дамблдора. В больничное крыло, навестить подругу, китаянка ходила почти каждый день, но та твердила, что ничего не помнит. И Чжоу почему-то верила ей.

— Она говорит, что ничего не помнит…

— И ты доверяешь ее словам? — не унималась Гермиона. Предательство Мариэтты задело ее до глубины души. И если Гарри просто поник, то Гермиона искренне жаждала возмездия.

— Скажи, а ты доверяла всем нам, когда подсунула этот пергамент, не предупредив о чарах? — спросила Чжоу у Гермионы. — Вы могли бы предупредить нас! Это тоже не честно!

— Нет, — вдруг подал голос Гарри. — Я считаю, что Гермиона сделала все верно. По-моему, заколдовать пергамент было замечательной идеей!

Чжоу в последний раз посмотрела на гриффиндорцев, и, не говоря больше ни слова, поплелась прочь. Гермиона презрительным взглядом проводила ее и, оглянувшись на парней, довольно громко сказала:

— Я в библиотеку. Вы со мной?

«Да», «Нет», — синхронно ответили мальчики.

— Эм… матч скоро… и до чар еще сорок минут… я думал немного потренироваться с Анджелиной… — немного смущенно ответил Рон.

Гермиона ничего не сказала, но ее взгляд яснее любых слов говорил: «лучше бы ты уроки с таким рвением делал». Затем она посмотрела на Гарри.

— Я с тобой, — кивнул он и, вздохнув, проследил за тем, как лучший друг направился к поджидающей его Анджелине.

Конечно, Гарри, как любой нормальный парень, никогда бы не предпочел библиотеку квиддичу. То, что Гермиона думала, будто Крам в свое время ради нее торчал в читальном зале, казалось Гарри немножко бредом, но он не рушил ее иллюзий. Однако сейчас «Молния» была под арестом, а смотреть на то, как над полем кружит Рон, было болезненно неприятно. Гарри завидовал, хоть и молчал об этом.

А может дело было в донельзя паршивом настроении, которое не оставляло его после раскрытия Отряда Дамблдора. Или сказывался недосып… из-за навязчивых кошмарных снов Гарри каждый день просыпался измученным и усталым. В принципе, ему было все равно, куда идти, лишь бы поменьше внешних раздражителей.

В библиотеке он сразу же сел у окна с видом на поле для квиддича, пока Гермиона пошла за книгами к мадам Пинс. Рон летал хорошо… Очень уверенно и красиво. Гарри замечтался и вздрогнул, когда Гермиона бухнула перед ним толстенную книгу.

— Я и тебе взяла! Подумала, ты тоже захочешь узнать, что символизирует олень.

Гарри это не особо занимало. Для него олень означал только одно — это был патронус его отца, и это означало, что Гарри похож на Джеймса. Вся другая возможная символика, описанная в энциклопедической статье, значила по сравнению с этим нещадно мало. Он наискосок проглядел строки описывающие возрождение, древо жизни, отвагу, благородство… все это были общие слова. Но тут взгляд Гарри уцепился за иллюстрацию, на которой олень давил копытом змею. Ниже шел пересказ античных и христианских легенд об олене, поедающем и убивающем змею и, таким образом, очищающемся и возрождающемся. Гарри стало не по себе, он невольно потер лоб в месте шрама. Все это ему не понравилось, и он перелистнул страницу. Следующая глава была посвящена лани (оленихе), и Гарри заинтересовался. Сириус летом упоминал, что у его матери патронусом была лань. Гарри тогда говорил крестному о встрече с дементорами в Литтл Уингинге, но разговор каким-то неведомым образом перешел на Джеймса и Лили. Гарри не возражал, он любил слушать о родителях. Хотя тогда ему очень хотелось рассказать кому-то о том, что происходило у него самого на душе.

Раздел про лань был ощутимо короче статьи про оленя. Да, именно такой Гарри и представлял себе мать. Невинность, ранимость, робость и нежность, и даже любовная страсть по китайской трактовке. Все это было прекрасно, но почему-то слова на бумаге отзывались грустью. Его родители казались ему идеальными, лучшими людьми, какие только ходили по земле. Хотя, возможно, он думал так, потому что они были мертвы. Чтобы отвлечься он заглянул в то, что читала Гермиона. Описание выдры показалось Гарри куда позитивнее, да и подходило оно Гермионе на все сто. Решительная, преданная, любознательная, общительная, заботливая и т.д. Но припоминая оленя и змею, Гарри опустил взгляд ниже, на пересказ легенд и мифов.

— Смотри-ка, — он указал пальцем на черно-белое, похоже средневековое изображение выдры с рыбой в пасти. — Выдра питается рыбой и поедает ее полностью, не оставляя даже костей! Беспощадна к врагам и не знает жалости, — Гарри вопросительно посмотрел на Гермиону.

— Думаешь, надо снять заклятие с пергамента? — Гермиона поняла, на что он намекает.

— Я такого не говорил, — как-то странно ответил Гарри. Ему было не по себе от того, что из-за них страдал другой человек, но с другой стороны, наказание было абсолютно заслуженное и правильное.

— Но ты бы на моем месте не смог так поступить тогда, в «Кабаньей голове». Я знаю, Гарри. Поэтому я тебе и не сказала. Я тоже сомневалась.

— И зря, как выяснилось, — Гарри снова опустил взгляд в книгу и вдруг улыбнулся. Гермиона толкнула его под бок: что, мол, еще такое? — Сама смотри…

— Что?! Вот это ерунда! — засмеялась девушка, прочитав абзац про дневнекитайское представление о выдрах, как о соблазнительницах. Ну какая из нее совратительница, если она из библиотеки не выходит! Нет, она такой быть не может никак и никогда! Какая еще повышенная сексуальная активность?! О чем они вообще пишут в школьных книгах?!

— А я помню, как на тебя все смотрели на Святочном Балу, — продолжал улыбаться Гарри.

— Это было один раз! Один раз за четыре с половиной года в Хогвартсе! Ну… и мне хотелось утереть девчонкам нос, но, честно говоря, это не стоило трехчасовой подготовки… — немного краснея, возмутилась Гермиона. О том, что ей тогда было жутко обидно из-за того, что ни Гарри, ни Рон не додумались ее пригласить, она не сказала.

— Тебе и не обязательно делать все это, чтобы выглядеть красивой, — спокойно сказал Гарри. Он и вправду не помнил, что у нее была за прическа и платье.

Гермиона лукаво посмотрела на Гарри, но тут подошла мадам Пинс и вежливо напомнила о времени. Пора было идти на первый урок.

По дороге, Гермиона продолжала то и дело поглядывать на Гарри, обдумывая его слова. Вот так новость, что ее можно счесть соблазнительницей! А что, если в ней это действительно есть?! Чем она, в конце концов, хуже этой самой Синистры?! Да она лучше же! Сколько Синистре лет? Наверняка около сорока! Да и преподаватель она посредственный, до профессора Вектор ей, как до небес. Видимо, поэтому и в астрономии карьеру сделать не смогла. А перед Гермионой, с ее-то золотой головой, открыты все дороги!

* * *

— Кхе-кхе-кхе… — Долорес Амбридж приблизилась к копающейся в журналах Авроре. — Могу я отвлечь вас всего на одну минуточку, дорогая моя? — сказала новая директриса противным высоким девичьим голосом.

Аврора выпрямилась и посмотрела на полноватую женщину немного сверху вниз.

— Я всего лишь хочу поинтересоваться, почему вы пропустили дежурство, назначенное вам на сегодняшнее утро? — закончила Амбридж.

Аврора мысленно выругалась. Она совершенно забыла об этой идиотской обязанности. Нет, она помнила, что в какой-то день ее поставили отлавливать нарушителей порядка. Но после того, как Снейп все нервы вымотал, Синистра, кажется, даже не посмотрела на какой, собственно, день ее записали. Однако извиняться совершенно не хотелось, и Аврора пошла в атаку.

— Я не вышла на дежурство, потому что отсыпалась после вечернего занятия! — соврала Аврора и глянула на бывшего любовника. Снейп это явно понял, судя по тому, какую гримасу изобразил на своем некрасивом лице. Вот же сволочь!

— Но я видела вас на завтраке, милочка! — не отступала Амбридж.

— Это не отменяет мое право после завтрака вернуться к себе спать. Или не спать, а проводить положенные мне часы отдыха так, как мне заблагорассудится! Это закреплено в трудовом договоре, подписанном Дамблдором! — вспылила Аврора.

— Понимаете, дорогая моя, дело в том, что сейчас должность директора этого заведения занимаю я, — Амбридж мерзко улыбнулась. — Так что ваш контракт может быть пересмотрен в любой момент или даже… — Амбридж не успела договорить, так как Аврора со злостью бросила классный журнал на стол.

— Знаете, меня мало что держит в этом замке! Особенно учитывая атмосферу в коллективе и дисциплину учащихся. Для себя, как для специалиста международного уровня, я вижу все меньше поводов оставаться на этой работе! — Аврора не утрировала, она действительно думала о том, чтобы уволиться. Делать это она не собиралась, но если уволят, то и к лучшему!

— Аврора, милая моя, не будем горячиться! — изумленно, совершенно другим тоном начала Амбридж. Подобный сценарий оказался для нее крайней неожиданным. Синистра грозила уволиться? Значит, скорее всего, она была ценным сотрудником, которого не стоило отпускать, особенно, если ее не устраивает положение дел в Хогвартсе. И не важно, что утром она едва не пометила папку с делом Авроры красной галочкой, означающей «испытательный срок». — Давайте не будем сгущать краски! Вам стоило сразу же обратиться ко мне! Я думаю, вы немного перенапряглись и перенервничали!

— Боюсь, это другим словом называется, — с пренебрежением бросил Снейп. — Явление временное, я бы сказал циклическое. — И на него сразу с убийственными взглядами обернулись и Амбридж, и МакГонагалл.

— Что вы имеете в виду, Северус? — ледяным тоном сказала Аврора. Ну, давай, заикнись про ПМС при этих двух амазонках. Да они тебя на месте сожрут, милый.

— Вы ведь, как помнят присутствующие, прошлой весной уже оставляли заявление об уходе на столе директора? — невозмутимо сказал Снейп, выставляя Аврору шантажисткой и вынуждая идти с угрозами до конца.

— Если вы намекаете, что это пустые слова, то мне есть, куда пойти. Я не несчастная неудачница, чтобы держаться за место в Хогвартсе, как за единственную работу, которую предоставляют из жалости! — заводилась Аврора, намекая на то, что Снейп столько лет прозябал в Хогвартсе.

Амбридж, однако, решила, что Синистра намекала на Треллони.

— И что же вас не устраивало в прошлом году, милочка? — заинтересованно спросила Долорес.

Синистру в прошлом году не устраивало только одно (собственно, как и в этом) — мутные отношения с любовником, но найти по каким статьям докопаться до стиля управления школой было не сложно. Терять-то действительно нечего! Амбридж с изумлением выслушала тираду Авроры, а затем попросила ее непременно зайти к ней в кабинет после следующего занятия для более детальной и предметной беседы. Аврора кивнула и, уже закрыв за собой дверь, услышала, как Флитвик пытался вступится за нее перед Амбридж.

— Аврора! — окликнул ее Снейп. Ему пришлось едва ли не бежать за ней, так как Аврора не остановилась. — Послушай, в кабинете Амбридж ни в коем случае ничего не…

— Не подходи ко мне! — практически выкрикнула Аврора, угрожающе направив на него палочку. — Даже не приближайся! Никогда! Слышишь?!

И Снейп остался стоять, как вкопанный, а она умчалась прочь, чувствуя, что вот-вот позорно разрыдается. По поводу ПМС, он, конечно, был прав, но разве это каким-либо образом оправдывало его поведение?! Просто терпеть вопиющую несправедливость в эти дни Аврора не могла.

Все следующее занятие Аврора думала о том, что ей теперь делать. Она сбивчиво и кратко объяснила новую тему и раздала карты для очередной внеплановой проверочной работы.

Конечно, надо увольняться. Роман со Снейпом был до обидного бесперспективен. И пусть она любила его больше, чем любого из своих прежних мужчин, это было слишком. Она сама утешала в свое время Жаклин тем, что отношения надо строить с тем, с кем легко. А со Снейпом все почему-то только усложнялось. Шансов на то, что он изменится, тоже не было, Аврора это понимала. Это в шестнадцать лет кажется, что твоя любовь способна вынести все, что его тараканы не важны и уж с тобой-то он станет другим… В тридцать пять понимаешь, что единственное, над чем ты действительно властна — это изменить, сломать себя. Но стоит ли таких жертв Снейп, Аврора сомневалась. Она вспомнила, как обидно ей было, когда регулярно ночуя в ее комнатах, Снейп заявил, что настаивает на том, чтобы сохранить их связь в тайне от коллег. Не то чтобы Аврора тогда рвалась продемонстрировать общественности свою великую победу на эротическом фронте, но это она должна была предложить подобное! Конечно, это был первый звоночек. Стоило прислушаться к интуиции, уняв желание укротить строптивого.

Так она и перебирала в уме одну за другой обиды, причиненные слизеринским злодеем, пока ученики все до последнего не сложили свои работы на ее стол.

Пора было отправляться к Амбридж.

Долорес встретила ее на удивление приветливо, предложила присесть и первым делом прокомментировала брошь, приколотую на платье под распахнутой мантией. Амбридж даже наклонилась и потянула уродливую руку к изящному украшению. Авроре захотелось увернуться, но это было неудобно, и она стерпела, наблюдая за тем, как Долорес провела подушечкой указательного пальца по фигурке полуобнаженной женщины. Аврору буквально передернуло: казалось, что жаба едва ли не лапает ее за грудь.

— Восхитительная вещь! — пропела Амбридж и доверительно положила ладонь на плечо женщины. — Вы будете чай или кофе? Я заметила, что вы жалуете тыквенный сок.

Аврора посмотрела на руку этой женщины. Видимо, Амбридж накладными ногтями пыталась визуально удлинить пальцы. Но в результате ее рука скорее напоминала когтистую лапу. Было мерзко.

— Пожалуй, мне просто чай.

Напиток был сладковатым, хотя сахар Синистра попросила не добавлять. Видимо, присутствие Амбридж и обилие в антураже кабинета кружавчиков, цветочков и котиков делало даже простую воду приторной.

— У вас прекрасный вкус, Аврора… — до противного ласково сказала Амбридж. Аврора, думая о странном привкусе чая, даже не сразу просекла, что директриса имеет в виду брошь.

— А… это… один знакомый подарил. Вот у него действительно был на редкость хороший вкус. Такие мужчины встречаются нечасто.

Амбридж довольно улыбнулась. О том, что у Синистры в том году был любовник, отношения с которым закончились где-то летом, она уже слышала от Чарити. Прекрасно! Значит, зелье начало действовать.

Прежде Амбридж не доводилось работать с сывороткой правды. В Министерстве допрос под веритасерумом выливался в такую волокиту, что проще было обойтись. Зато в Хогвартсе Снейп на удивление легко согласился предоставить ей необходимое зелье. Три капли на стакан воды и дать немного выговориться. Амбридж для верности удваивала дозу. Единственным побочным эффектом было то, что собеседники, хлебнувшие «чаю», рано или поздно выходили из себя, вываливая на плечи Долорес всю накопившуюся злость. Амбридж и прежде казалось, что миром правит далеко не любовь, но обитатели Хогавартса превзошли ее ожидания. Они буквально ненавидели друг друга. Хуч, как выяснилось, терпеть не могла детей: их молодость резала глаз, напоминая о собственной загубленной спортивной карьере. Помона Спраут мечтала выгнать Хагрида: тот, якобы, развел неких плотоядных слизней, которые повадились уничтожать саженцы редких растений в теплицах Спраут. Причем декан факультета Пуффендуй в таких красках изливала душу по поводу этих тварей, что после ее ухода, Долорес аж на блюдцах вместо котят мерещелись эти самые плотоядные слизни.

Так и кудрявая Мариэтта сначала отвечала сбивчиво и невпопад, а затем, как понеслась ругаться на Чанг из-за ее влюбленности в Поттера. У Амбридж уже раскалывалась голова, она была готова выставить девочку за дверь, когда та ляпнула судьбоносное «Она из-за него всем рискует! Даже в этот идиотский Отряд Дамблдора вступила, а он просто взял и забыл про свидание!»

Словом, рано или поздно, сдавались все. Но о Блэке и тайных делишках Дамблдора никто ничего не знал. Правда, МакГонагалл демонстративно отказалась от предложенных напитков, за что получила в личное дело особую отметку.

— Где скрывается Сириус Блэк? — совершенно другим тоном спросила у Авроры Долорес. Она была практически уверена, что Синистра не замешана в делах Дамблдора, но не проверить не могла.

— Понятия не имею! — возмутилась Аврора. — Откуда по-вашему я могу знать?! Вы за кого меня принимаете?

— Не волнуйтесь, милая! Все в порядке! — Амбридж предусмотрительно подняла ладони. Нервы у учеников и сотрудников школы, как успела заметить Амбридж, были ни к черту.

И да, Аврора не представляла, где скрывается Дамбдлор, чем занимается Орден Феникса, и кто в него входит, зато принялась так обильно и смачно поливать грязью декана Слизерина, что жаль было прерывать. Попутно доставалось, правда, и Дамблдору с МакГонагалл. Нелестные слова в адрес бывшего директора и Минервы медом растекались для ушей Долорес. Хотя Слизеринского декана профессор астрономии, похоже, ненавидела сильнее всех, считая его худшим представителем мужской половины всей магической Великобритании, а может и континента. Чем он ей так насолил, Аврора не уточняла, но детали были и не важны. Амбридж Снейп тоже очень не нравился. Как, впрочем, и почти все мужчины, за исключением метросексуала Малфоя и тучного, мягкотелого Фаджа.

Но, как бы то ни было, чем дольше Долорес слушала поток гневной речи этой экспрессивной женщины, тем больше она ей симпатизировала. Аврора не была смазливой красавицей, но обладала определенной женственностью и какой-то мужской агрессивностью. Сочетание было интересным, едва ли не идеальным.

Долорес незаметно вытянула папку с делом Синистры из общей стопки и, облизнув пальчик, стала аккуратно перелистывать страницы, но тут в дверь назойливо постучались.

Снейп. Как некстати!

Амбридж глянула на Синистру, оценив, как та изменилась в лице. Снейп ответил Авроре таким же холодным взглядом, а затем посмотрел на Долорес и, кажется, на мгновение потерял дар речи. А может, Амбридж это и показалось, потому что через секунду он с привычным убийственным безразличием уточнил, все ли в порядке? Ему, видите ли, показалось, что у зелья, которое он готовил по личной просьбе профессора Амбридж, появились некоторые побочные эффекты. Ответить Долорес не успела, так как Синистра, звонко рассмеявшись, стала поносить Снейпа, как горе-зельевара. Северус в ответ указал на нее пальцем, заявив, что это оно самое и есть: неконтролируемая истерика и беспричинный смех. Наблюдается у особ с гиперчувствительностью к некоторым элементам зелья.

Аврора тем временем несла уже какой-то откровенный бред.

— Да вы спелись?! Она — вся такая розовая и мягкая, а он — черный и костлявый! О, да! Идеальная пара!

К счастью, на этих словах Амбридж жестом предложила Снейпу воспользоваться каминной сетью, чтобы без лишних свидетелей доставить невменяемую Синистру к нему или в больничное крыло — не важно! Главное, подальше отсюда! Снейп не без труда втащил сопротивляющуюся Аврору в камин (ей, представляете, неприятно, когда он к ней прикасается!) и исчез в зеленом пламени.

У себя в комнатах Снейп сразу же бросился к шкафу с зельями, а Аврора продолжила сыпать ему в спину обвинения. Она припоминала все, даже то, что давно было, казалось бы, прощено и забыто: начиная с их первой ночи, когда, не продержавшись и минуты, он в темноте с позором сбежал, и заканчивая тем, что он и до сих пор бежит, только теперь уже от собственных чувств.

Ее хлесткие слова сыпались ударами, и Снейп чуть не выронил нужный флакон, но поддаваться эмоциям было нельзя. Он сам виноват в том, что это произошло, надо было планировать свои решения тщательнее. Если другие могли держать себя под контроллем, то Аврора, приняв зелье, слетела с тормозов.

Выпить антидот она, конечно же, отказалась, и ему пришлось силой, прижимая крепко к себе, влить в горло нужное снадобье. Благо зелье подействовало практически мгновенно, и Аврору отпустило. Желание высказать ему все сменилось опустошением и щемящей тоской.

— Амбридж подсунула тебе зелье злости, — прошептал Снейп, продолжая со спины прижимать ее к себе. Отпускать Аврору ему совершенно не хотелось. — Вернее, она думала, что это сыворотка правды. Человек, никогда не видевший действия веритасерума, может с легкостью принять слова, сказанные под воздействием злости, за правду.

Аврора тем временем прислонилась затылком к его плечу. Как же она устала и соскучилась, как хорошо было рядом с ним. Почему же они не вместе?! Все обиды и претензии вдруг показались сущей ерундой, ей стало так стыдно за сказанное, и она провела ладонью по его руке. Но Снейп тут же, словно очнувшись, отпустил ее и машинально шагнул в сторону, чтобы закрыть стеклянную дверцу шкафа, где искал антидот.

Аврора вздохнула. Это было безнадежно. Только себя мучить.

— Надеюсь, ты поняла: не пей больше ничего в кабинете Амбридж, — до обидного безразлично произнес Снейп. — Даже если ты не знаешь ничего из того, что нужно этой стерве, имей в виду, у нее к тебе несколько специфический интерес.

Значит Авроре не показалось. Она вспомнила, как Амбридж прикасалась к ее брошке и поморщилась. Это было противно, но уж с лесбиянкой-то она как-нибудь справится. А что делать с остальным?

Аврора снова посмотрела Снейпу в глаза, отчетливо спрашивая: «И это все, что ты можешь мне сказать?»

Но Северус молчал, и она так и не дождалась ответа. Уже закрыв за собой дверь, она услышала звук не просто битого, а взорвавшегося и очевидно разлетевшегося на множество осколков стекла. Не сдержался, значит, выпустил пар, догадалась Аврора. Но остановить ее и сказать нужные слова почему-то не смог, а у нее не было больше сил и желания доказывать ему, как это глупо.