Обретшие будущее (гет)

После рождественских каникул все вернулось на свои места. Студенты снова расслабились, так как об инспекциях и коварных вопросах на уроках можно было забыть, дополнительные тренировки Гарри и Драко снова начались, Люпин вернулся. И первым делом сообщил — какой сюрприз! — тревожные новости.

— В рядах оборотней началось движение, — сообщил он, когда они на выходных собрались впервые за долгое время в Малфой-мэноре в начале февраля. — Мне особо никто не доверяет. Доверие к сородичам у оборотней не в чести, но слухи я слышал — многие поговаривают, что этот единовременный выход ненадолго, что им приказано после дела вернуться в Литтл-Хенглтон и затаиться в лесах.

— Какого дела? — спросил Дамблдор, приглашенный этим вечером к ним в гости.

— Это мне не известно. Говорили, все инструкции будут выдаваться уже на месте во избежание утечки информации.

— Куда они двинулись? — рыкнул Грюм.

— На восточное побережье.

— Размытые координаты, — высказал свое мнение Люциус. — Как нам понять, куда именно двинулась стая оборотней из... скольки особей?

— Около пяти десятков, — ответил Римус. — Назвать место я не могу — альфы держат в тайне то, какие приказы нам отдают, и тех, кто их отдает.

— Что думаете, директор? — сказал Сириус Дамблдору, который задумчиво подпирал каминную полку и смотрел на огонь.

Он молчал, будто бы и не услышав вопроса, тогда заговорил Люциус.

— Мне думается, если бы планировалось что-то действительно серьезное, меня поставили бы в известность.

— Да, несомненно, если бы доверяли, — негромко произнес Снейп. — А так, судя по нападкам на тебя в Министерстве, я не могу сказать, что это так. Я и сам не наделен доверием. Члены бывшего Ближнего Круга, когда я к ним обратился, ясно дали мне понять, что ничего не замышляют, хотя я думаю, что это ложь. Метка этим утром стала темнее — ненамного, но поверьте, я каждое утро ее вижу и уже двенадцать лет боюсь, что однажды проснусь и увижу ее угольно-черной.

— Будем следить, — перебил его Грюм, подходя к камину. — Не могу я много времени на вас тратить, сейчас меня ждет министр. Поттер! — они понимающе переглянулись. — Нам нужна эта чаша. Раз ни у кого больше не осталось идей, как решить эту проблему, она становится твоей головной болью. Делай что хочешь, но она мне нужна к началу февраля, вот тебе срок.

— Я уже начал обдумывать это дело, Аластор, — без тени улыбки молвил Гарри.

— Отлично, сынок! Инициатива — это хорошо, побольше бы таких. Ты же слизеринец, а такие дела должны тебе даваться легче, чем остальным.

— Я придумаю, Аластор.

На это собрание Гарри пришел без желания, потому что то, что обговаривалось на нем, было живым напоминанием их бессилия против истории, коварства Темного Лорда и судьбы, лавиной несущей их непонятно куда. После ухода Грюма в очередной раз обговорили все, известное им о крестражах. Дамблдор сообщил, что Турнир Трех Волшебников неотвратимо готовится, и отдел контроля магических популяций начал переговоры с русалочьим народом, вывез сфинкса из Египта для третьего тура и даже уже отбирает драконов для первого. В целом, это были все новости, после чего все посвященные в тайну начали расходиться.

— Гарри, — мама приобняла его за плечи и отвела в сторонку к Сириусу. Оба очень хитро улыбались. — Тут нам пришли несколько писем с предложениями о помолвке.

— Что? — пораженно переспросил Гарри. — Какой еще помолвке?

— У слизеринцев это обычное дело, — тяжело вздохнул притворно серьезный Сириус. — Как говорится, назвался слизеринцем — полезай в общий котел.

— Мы еще не знаем, на какое отвечать согласием, — сообщила мама. — Эти девочки учатся на Слизерине, обеих ты знаешь— это Милисента Булстроуд. Другая — Дафна Гринграсс, тоже твоя сокурсница.

— Мама, ты же знаешь о Джинни...

— А вот Уизли нам письма о помолвке не присылали, — покачал головой Сириус.

— Конечно, не присылали, — вдруг разозлился Гарри. — Они же уважают мнение своих детей.

— Не сердись, — Лили заливисто рассмеялась и обняла его. — Мы сказали это к тому, чтобы ты был в курсе.

— Ну, и готовился к летнему тиранству со стороны своей бабушки, — добавил Сириус. Отчим был доволен розыгрышем так, что широкая улыбка все не сходила с его лица. — Ты знаешь, она загорелась идеей женить тебя на Дафне... Ей стало известно, что и Люциус получил от Гринграссов письмо — за Драко они сватают Асторию.

Гарри заметил, как Драко ушел через камин в Хогвартс, даже словом не перебросившись с отцом за весь вечер встречи.

— Я учту, — кивнул он.

— Удачи в школе, родной мой, — Лили крепко обняла его и отступила к камину.

— И не лезь на рожон, — Сириус хлопнул его по плечу.

— Да когда я этим занимался, — буркнул Гарри. — Это рожон на меня лезет.

Письма с предложениями о помолвке, будь они трижды неладны, напомнили ему еще кое о чем.

Когда мама и Сириус исчезли в зеленом пламени камина, они с Люциусом и Нарциссой остались одни. Гарри нарочно задержался, чтобы все ушли вперед — ему нужно было поговорить с отцом Драко.

— Люциус. Можно вас на два слова?

— Конечно, — Люциус пригласительным жестом указал ему на кресло и сам сел напротив.

— Я вас покину, — мягко сказал Нарцисса и удалилась из зала.

— Я хотел поговорить насчет будущего Драко. Мне известно, что вам присылают немало писем родители наследников других чистокровных родов. Письма с предложением о помолвке.

— У вас верные сведения, мистер Поттер, — кивнул Люциус, чуть щурясь. Он уже понимал, о чем идет речь.

— Вы дали кому-нибудь ответ?

— Нет, пока не дал. Выбирать себе невесту будет Драко.

Гарри с облегчением выдохнул.

— Честно вам скажу, на этот разговор меня подтолкнула короткая беседа с Драко. Он уверен, что вы против кандидатуры Гермионы.

— Мистер Поттер, будем говорить как взрослые люди, — Люциус положил ногу на ногу и взял свою трость с набалдашником в виде головы змеи в руки. — Вы знаете, как для чистокровных родов важно соблюдать предписанные обычаи. Парируя в разговоре фразой про «священные двадцать восемь» фамилий, вы ни разу не задумались о том, что место в этом коротком списке много веков охранялось родами. Наш род стал самым богатым и известным в магическом сообществе благодаря нашему строгому следованию обычаям. Я знаю, что вы хотите просить за мисс Грейнджер. Увы, мистер Поттер, я вынужден дать решительно отрицательный ответ.

— Это условности, — то, что Гарри был раздосадован, было еще слабо сказано. — Я собираюсь провернуть сделку века с гоблинами, которые ранее не раз наотрез отказались сотрудничать по вопросу чаши Хафлпафф. Но гоблины по своей сути упрямы. А с вами мы говорим о вашем сыне. Неужели долг перед родом превыше его счастья?

— Драко рано или поздно все поймет, — непререкаемо ответил Люциус. По нему было видно, гораздо больше, чем по Гарри, что он раздражен. — Не в той жизни, так в этой. Так вы хотите говорить с гоблинами? — быстро спросил он, чтобы перевести разговор в иное русло.

— Верно, — сухо ответил Гарри. — Я уверен, гоблины дадут мне свое согласие, и для того, чтобы это свершилось, я намерен просить у вас дать мне несколько уроков по высокому этикету. В прошлой жизни я учился всему самостоятельно, поэтому кое-что могу делать не так. Но все же...

— В этом я вам могу помочь, — перебил его вежливо Люциус. — Почему же вы не сказали о своем замысле на собрании?

— Я еще не очень хорошо его обдумал. И все-таки...

— Я помогу, чем смогу. Но, мистер Поттер, мы уже говорили о Драко и мисс Грейнджер в прошлом году.

— Вы настолько принципиальны?

— Вынужден сказать, что да.

— Заключим пари? — вдруг сказал Гарри, когда ему пришла невозможная, очень странная, но спасительная мысль.

— Пари? — удивился Люциус.

— Все мы боремся за одно дело, и получение чаши в немалой доле является и вашим интересом. А раз так, предлагаю пари: если мне удастся заполучить ее, вы согласитесь исполнить любое пожелание Драко относительно его будущей жены. Вы напишете Драко письмо, в котором объявите эту свою волю.

— А если нет? — сощурился лорд Малфой.

— Тогда я признаю вас правым и больше никогда не заведу эту тему.

Гарри прямо видел, как крутятся шестеренки хитрости в разуме Люциуса. В случае победы Гарри Поттера ему придется с тяжелым сердцем дать согласие на то, что он сам выберет себе жену — то есть любую женщину, а не строго Гермиону Грейнджер. Решаться это дело будет строго между отцом и сыном, и кто может предсказать, что случится в будущем? Может, мисс Грейнджер решит, что ее внимания достоин кто-то менее чистокровный и золотой, на всю жизнь или на ночь — юные слизеринки быстро взрослели. Пожалуй, можно предложить паре семей, не входивших в «золотые двадцать восемь», ее как кандидатку в жены их сыновьям. Она известна, умна, вежлива и довольно красива. Так что не только выбор Драко играет тут роль. Не было обговорено, что Люциус никак не будет пытаться повлиять на решение сына.

— Вы хотите, чтобы я поставил на кон судьбу чистокровности моего рода? — уточнил, чуть скривившись, Люциус.

— Это будет выгодно всем, и вы это понимаете. Соглашайтесь, Люциус, — Гарри лениво откинулся в кресле, приняв позу, в точности повторяющую его. — Это лучшее, что вам остается. В противном случае Драко может однажды вас разочаровать, скажем... сбежав с Гермионой. Если нельзя предотвратить восстание, нужно его возглавить.

— Мой сын никогда так не поступит, — посуровел Люциус, тут же представив, какой обрушится на его седую голову позор.

— Так спорим?

* * *

Под конец января у Гарри возникло чувство, что ему все удастся, что любое его начинание увенчается успехом, как будто он выпил зелье Феликс Фелицис. С чем это было связано, он не знал; просто близость триумфа с получением чаши Хафлпафф очень подняла моральный дух. Да и весна наступала, хотя пока еще совсем незаметно: солнце над долиной стало выходить чаще, а Запретный лес покачивался на ветру, сбрасывая с ветвей белые, слежавшиеся комья снега.

Каждый день после уроков, когда не было занятий с третьекурсниками, он выбирался через камин Снейпа в мэнор, и там Люциус учил его азам, правду говоря, не слишком старательно, так как от познаний Поттера зависело не только получение чаши, но и решение заключенного спора. Конечно, после долгих двенадцати лет житья рядом с Вальпургой Блэк ему было нечего узнавать нового, но в практике опыта не хватало. Через две недели Гарри, наконец, обнаружил, что начинает вести себя в школе соответственно урокам Люциуса, и даже старшекурсники начали общаться с ним по-другому. Вот что значит — влиться в коллектив.

Седрик успешно освоил заклинание Патронуса, но постоянно отвлекался на Чжоу, которая была очень успешна в освоении боевых чар. В целом, Гарри гордился своими учениками, хотя все они показывали разный уровень: к примеру, Монтегю, белобрысого старшекурсника, он едва смог обучить простым заклинаниям атаки. Фред и Джордж, которые были младше его на два года, успешно осваивали те же чары в два раза быстрее. И даже Джинни, наотрез отказавшаяся заниматься с Драко, могла уже кое-что противопоставить братьям.

Конечно, лучше всех были Майкл и Миранда, в меру дисциплинированные и относившиеся к своему делу с ответственностью; они не забывали тренировать чары на каникулах, а своими умениями весьма порадовали родных. Глядя на успехи некоторых ребят, Гарри и впрямь начал задумываться о создании подобия Отряда Дамблдора, что-то вроде кружка желающих поступить в Аврорат.

В конце последней тренировки в конце января он поднялся со своей скамьи и поднял руку, наблюдая, как старшекурсники по одному его знаку строятся в ряды. Научить их безропотно это делать было серьезным делом.

— Вы молодцы, — громко произнес он, оглядев зарастающие подпалины в полу и стенах, искрошившийся штукатуркой потолок и уставших студентов. — В феврале занятия продолжатся по тому же расписанию, только тренироваться будем еще усерднее. Напомню, у некоторых из вас в этом году состоится сдача СОВ, — Фред с Джорджем закатили глаза. — И ЖАБА, — Вуд, Флинт, Уоррингтон, Майкл, Миранда, а также несколько ребят с Хафлпафф и семеро с Равенкло кивнули. — Кого-то еще ждет выбор будущей профессии, а кто-то его уже сделал. Расскажите, кто куда хочет пойти работать.

— Я пойду в большой спорт, — сказал Вуд. — Мне уже прислали приглашение в команду «Паддлмир Юнайтед».

— А я — в отдел магических игр и спорта Министерства, — не отстал Флинт, и они с Вудом довольно враждебно переглянулись. В феврале объявили матч между Равенкло и Гриффиндором, и атмосфера между двумя факультетами и болельщиками все накалялась.

— А в отдел обеспечения магического правопорядка кто-нибудь собирается?

— Аврорат? — переспросила Чжоу. — Там очень суровые критерии отбора. По одним зельям нужно иметь «выше ожидаемого», чтобы туда взяли. А мой отец рассказывал, что кого-то даже убили на отборочных испытаниях.

— Верно, лет пятьдесят назад, — не стал отрицать Гарри. — Но сейчас многое изменилось. Мой опыт позволяет судить по вашим навыкам, на что вы способны. Тренируясь столь усердно здесь, по факту вы готовите себя к работе в Аврорате — такой уж стиль преподавания у меня. Могу сказать многим из вас, что испытания вы пройдете с блеском, остальным еще придется постараться. Я дружен с Аластором Грюмом; по моей рекомендации на вас могут посмотреть, устроить пробы отборов в Академию Аврората. Ничего сверхъестественного не будет, вы ко всему уже готовы.

— Вербуешь людей в Аврорат? — Перси, посещавший занятия через раз, весьма неодобрительно отнесся к его агитации.

— Можно и так сказать, — кивнул Гарри. — Только тех, кто еще не знает, куда ему податься.

— То есть, мы пройдем отборочный тур в формате тренировки? — уточнила с интересом Миранда.

— Да. Возможно сделать даже так, что те, кто пройдут эту тренировку с блеском, могут проскочить отборочные экзамены на общих основаниях и попасть в Академию. По собственному желанию, конечно.

— Я за, — Майкл поднял руку. — Воистину, слизеринцам повезло, что у нас есть такой друг, как ты, Поттер.

— И мы! — немедленно вызвались Фред и Джордж.

— А вам зачем? — недоуменно нахмурился Гарри.

— Хотим проверить собственные силы.

— А что — тренировка в Аврорате, кто еще сможет похвастаться, что одолел аврора?

— В общем, — Гарри засунул волшебную палочку в рукав, давая знать, что занятие подошло к концу. — Кто хочет, составьте общий список и дайте мне. Жду на следующей тренировке окончательные решения.

Возбужденно переговариваясь, ребята по привычке набросили на себя идеально отработанные чары Невидимости и покидали Выручай-комнату по очереди.

Не забывал он и о своей главной цели, которую теперь мог взять на себя только он. Чаша Хафлпафф оставалась в сейфе Беллатрисы, а ответы управляющего банком «Гринготтс» становились все менее дружелюбными. Не хватало еще, чтобы об этом стало известно министру — гоблин Рагнок уже грозился написать жалобу на настырных клиентов и лишить их сейфов. Потому пришлось временно приостановить Грозного Глаза и Билла и готовиться самому. А заодно продумывать план, который позволит решить все дела с наименьшими потерями.

* * *

Торчавшая у винтовой лестницы горгулья отпрыгнула в сторону, едва услышав о шоколадных эклерах, и Гарри, перескакивая через ступеньки, взлетел наверх и стукнул в дверь. Часы в кабинете как раз начали отзванивать восемь.

— Войдите, — отозвался Дамблдор.

Гарри протянул руку, чтобы толкнуть дверь, но тут кто-то рывком открыл ее изнутри. За дверью стояла профессор Трелони.

— Ага! — обличительно ткнула она пальцем в оторопевшего Гарри. — Так вот эта причина, по которой вы, Альбус, столь бесцеремонно меня выставляете из кабинета!

— Сивилла, умоляю тебя, — с легким раздражением сказал директор. — О приходе мистера Поттера я не мог знать заранее, мы не согласовывали эту встречу. Никто тебя не выставляет. Просто я считаю, что дальнейшие разговоры на тему...

— Как знаете, — с глубокой обидой сказала Трелони и полными слез глазами окинула Гарри взглядом. — Если вы и дальше не желаете прислушиваться к моим советам, к предсказаниям карт, которые предрекают большую беду, я снимаю с себя ответственность.

— Не беспокойтесь, мы обо всем осведомлены и делаем все, чтобы бед не случилось, — устало ответил Дамблдор. — Гарри, проходи, пожалуйста, не стой на пороге.

— Значит, вы делаете недостаточно, — заявила прорицательница и, протиснувшись между Гарри и косяком двери, вышла из кабинета. Слышно было, как она споткнулась на винтовой лестнице — вероятно, наступила на одну из своих длинных шалей.

— Закрой, пожалуйста, дверь, Гарри, и садись, — Дамблдор отпил из чашки дымящийся чай и с удовольствием съел лимонную дольку из вазочки на столе. — Прошу, не побрезгуй чаем. Сивилла и не притронулась к кружке.

— С удовольствием, сэр.

Гарри сел и огляделся. Тишину кабинета нарушало посапывание портретов, постукивание серебристых инструментов на полках, да Фоукс чистил перья, издавая время от времени мелодичные звуки.

— Сэр, Амбридж уже в Азкабане, верно?

— С нашей стороны было бы неправильно злорадствовать над ней, так как методы, которыми ее туда отправили, тоже далеки от совершенства, — Дамблдор проницательно на него глянул поверх очков-половинок. — Но — да, Долорес сама признала свою вину, при министре, и ее постигла заслуженная кара. Как и тех, кого она подняла до высоких постов. На них были наложены большие штрафы.

— А отношения Грозного Глаза с министром?

— Стали чуть лучше, но общей проблемы это не решило. За спиной Корнелиуса все равно кто-то стоит и нашептывает ему небылицы про тех, кого хочет убрать. А эти люди, как ни странно, все до одного являются Хранителями вашей тайны.

— Вы хотите сказать, она известна кому-то постороннему?

— Я могу лишь догадываться, но все знаки твердят об этом напрямую. Вас где-то подслушали, и неизвестно, что именно они слышали.

— И теперь нужно сделать все, чтобы найти этого человека.

— Именно так. Рональд Уизли так и не вернулся под мой контроль, боюсь, его используют как шпиона. Нужно проверить.

— При нем мы всегда осторожны в словах.

— Это не значит, что вы осторожны в словах, когда не видите его рядом.

Гарри промолчал. Дамблдор был прав.

— Мы проверим, сэр, и найдем, кто управляет Роном. Сэр, я пришел узнать, уничтожено ли уже кольцо Марволо?

— Все верно, — Дамблдор указал на ящик в столике у окна. Гарри с его кивка подошел и открыл его. — Аластор принес мне все крестражи, которые уничтожил. Это были самые легкодоступные вещи.

Гарри взял в руки дневник Тома Реддла, и с него посыпался пепел. Перстень лежал изуродованный Адским Пламенем, которое способно было проплавить даже камень, и медальон выглядел так же. В отдельном холщовом мешочке в углу ящика лежала какая-то маленькая вещица, и Гарри вытряхнул ее на руку. Это оказался Воскрешающий камень.

— У меня не хватило духу выбросить его, — признался негромко Дамблдор. — Есть люди... перед которыми моя вина неискупима.

Туманным воспоминанием выплыла в памяти картина при скупом свете свечи: юная девочка уходит в портретную даль и ласково улыбается.

— Ариана простила вас, сэр, — уверенно сказал Гарри и вернул Воскрешающий камень обратно в мешочек. — В конце концов, не только вы виноваты.

— Когда я вел вас в Нурменгард, я не знал, что услышу от Грин-де-Вальда. Геллерт хранит множество тайн, которые унесет с собой в могилу, но он знал, чем меня зацепить. Он очень хорошо меня знает. Дружба, продлившаяся два месяца, была крепче кровного родства. Я несомненно, способен на многое, Гарри, — к своему смущению, Гарри вдруг увидел, что у Дамблдора в глазах стоят слезы, и торопливо отвел взгляд на Фоукса. Но, когда Дамблдор продолжил говорить, голос его был тверд. — Даже убийство ради общего блага считал благим деянием. Способен ли был я убить тебя? Да, если бы нашел достаточно доказательств, что ты развиваешь в себе темную сторону. Прости меня за подозрения на первом курсе и... надеюсь, твоя мама об этом не узнает. Мне стыдно.

— Ничего, сэр, — Гарри усмехнулся. Примерно такое он и предполагал. — Будь это так, я сам бы вас просил убить меня. А жесткие меры... иногда спасают положение.

— Меня напугал твой напор, твоя жесткость. Конечно, знай я, что в теле ребенка скрывается дух взрослого человека, пережившего столько плохого, все могло быть иначе, — Дамблдор вздохнул и перевел тему разговора в иное русло. — Как твой щит, Гарри? Есть успехи?

Гарри не стал отставлять чашку. По телу пошла холодная дрожь, и ее средоточие находилось где-то в грудной клетке. Миг — и портреты заохали, указывая на него пальцами, переговариваясь. Вокруг него развернулась сфера, заполонившая собой весь кабинет. Когда она прошла сквозь Дамблдора, директор попытался коснуться ее, но это было лишь иллюзорное восприятие.

— Удивительно.

Когда сфера исчезла, Гарри обернулся на портрет Салазара над дверью. Он понимал, что вызывает у Основателя смешанные чувства: его учеником он был, которым можно гордиться; человеком, унаследовавшим дар Мерлина, дар, который однажды спас его жизнь; а еще будущим палачом его наследника был Гарри. Салазар кивнул и загородился книгой.

— Сэр. Если этот щит возникает в моменты опасности и не дает мне умереть, то как я должен уничтожить крестраж внутри себя?

Дамблдор блеснул очками-половинками. Вскоре сносить молчание стало уже не по силам.

— Меня давно волнует этот вопрос, — признался Гарри. — Как и то, почему именно Волан-де-Морт должен меня убить. Ответить на него можете мне только вы, это знание я не пронес с собой сквозь время и грань миров.

— Видишь ли, Гарри, магия очень тонкая... чувствительная к мелочам субстанция. У нее нет внешнего вида, запаха, вкуса, ее нельзя потрогать и услышать. Это энергия в чистом виде, она вокруг нас в ветре, в солнечных лучах, чье тепло ты можешь ощутить, в мягкости воды, в способности земли рождать год от года плоды. Раньше магия была иной, как об этом рассказывал господин Слизерин. Древние друиды пользовались различными проводниками этой энергии, и лучшими в то время считались деревья — огромные дубы, чем они древнее, тем сильнее. Говорят, что Мерлин пользовался посохом, и это находит объяснение в истории магии — ведь посохи были изготовлены из дубовой древесины, когда маглы стали срубать древние дубравы, чтобы строить на их месте церкви и монастыри. Так волхвы сохраняли частичку старинных проводников. У господина Салазара уже была волшебная палочка с сердцевиной рога василиска. Мода на палочки пошла чуть ранее — компактны, удобны, незаметны. Волшебники могут пользоваться магией, потому что сами являются ее проводниками.

— Кровь волшебника — великое чудо, — подал голос Салазар. — Делающее из глупого, слабого магла человека высшей категории, способного при желании прочувствовать суть этого мира.

— Иными словами, — покачал головой Дамблдор. — Магия очень чувствительна. Лучи заклинаний являются преобразованием чистой энергии в сконцентрированную, на это способны лишь люди. И энергия магическая взаимодействует с твоим эмоциональным фоном. С душой, Гарри! А в мире нет чернее деяния, чем расколоть свою душу на части. Но еще хуже — уничтожить ее своими руками, убивая себя. Такого надругательства над собственной жизнью высшие силы не прощают, и магия просто сжигает человека изнутри.

Подбираясь к сути твоего вопроса, могу сказать одно... Убив тебя, Волан-де-Морт уничтожит собственный крестраж, но не твою жизнь. Не дав ему убить себя, ты не смог бы одолеть его, даже будь у тебя достаточно сил для полноценных Смертельных чар. Он ослабит себя своим собственным оружием, потому, Гарри, что только волшебник одной с ним силы сможет покончить с ним. Считай это эффектом зеркального отражения. А щит... Рано или поздно мы догадаемся, как им пользоваться, и найдем решение твоей проблемы.

Погрузившись в запутанные объяснения Дамблдора, Гарри почувствовал, как начинает болеть голова. Некоторое время они посидели в тишине, чтобы он смог разложить полученную информацию по полочкам.

— Я вижу, я утомил тебя, — совсем весело сказал Дамблдор.

— Я... просто немного запутался, но это пройдет, — сказал Гарри и выдохнул. — Радует, что хотя бы объяснение тому есть.

— В мире, Гарри, столько дивного и непонятного, что и десятка жизней не хватит, чтобы все узнать. Но у нас есть свои цели, к которым мы следуем. И нынешней целью является заполнение уничтоженными крестражами вон того ящика.

Гарри кивнул.

— У Билла вновь не получилось добиться разрешения. Высшие инстанции гоблинов отказали ему. Остался только нелегальный вариант.

— Это не так, сэр.

А вот об этом он думал много, и вскоре смог сложить мозаику их дальнейших действий. Решение далось ему нелегко.

* * *

— Ты уверен? — Гермиона прикрыла рот руками, уставившись на него в ужасе.

— Убить василиска? — тупо повторил Драко. — Но...

— Ты же так хотел его оставить в живых, — подхватил пораженный Невилл.

У Джинни на лице застыло несчастное выражение.

— Понимаете, рано или поздно я лишусь части души Темного Лорда, — мимо них, громко переговариваясь, прошли Флинт и Пьюси. Гарри понизил голос. — А вместе с нею потеряю способность смотреть в глаза василиска без последствий, говорить на змеином языке и влезать в голову Волан-де-Морта. Ошибки нужно исправлять. Я знаю, что Салазар поддерживает Волан-де-Морта, пусть и не говорит об это прямо. Меня предупреждали, что василиск в решающий миг может сменить сторону — теперь я уверен, что так оно и будет.

— Как Салазар отнесся к этой мысли? — помолчав, спросил Драко. Друг признал его доводы справедливыми.

— Никак, потому что это была мысль. Мы с Дамблдором говорили ментально.

— Ты так боишься ранить его чувства?

— Он и так слишком много знает. Не исключено, что у нас не будет шанса забрать портрет с собой, когда все начнется.

Драко недовольно сжал губы в белую полосу, но медленно кивнул.

— Как же ты его победишь? — тихо спросила Джинни.

— Ну, — Гарри усмехнулся, но усмешка вышла невеселой. — Когда-то Шляпа напророчила мне, что я одинаково ко всем факультетам подхожу. Она со мной и отправится в Тайную Комнату. Думаю, способность меча Гриффиндора появляться перед благородным гриффиндорцем в опасности отвечает внутренним качествам, а вовсе не принадлежности к факультету. А если нет — Годрик был невообразимо глуп, страдал нарциссизмом и нравится мне еще меньше, чем Салазар.

— На случай полагаешься, Поттер? — Драко решительно потянулся за палочкой. — Так и быть, исполню твое невысказанное желание. Мы пойдем вместе.

— Я иду один, — покачал он головой. — Иду не столько за головой василиска, сколько за мечом, который понадобится мне в дальнейшем.

* * *

В банке «Гринготтс» в этот будний день было пусто.

Белоснежное здание, возвышавшееся над компактными, неказистыми магазинчиками, выглядело впечатляюще. Белые мраморные ступени, что вели к огромным бронзовым дверям, отполированы до блеска. По обе стороны от створок стояли гоблины-охранники. Бросив изучающие взгляды на молодого человека в дорогом костюме с бабочкой, они позволили ему беспрепятственно попасть в банк. Потом, стоя на посту, долго переглядывались и удивлялись — уж слишком молод даже по меркам людей был этот клиент.

Огромный мраморный холл с купольной крышей встретил гостя своим величием. Когда тот шел к главному гоблину меж высоких стоек, на него оглядывались редкие посетители и гоблины званиями пониже — нечасто у них бывали такие важные гости. Но истинной причиной внимания гоблинов было нечто другое: все как один интуитивно чувствовали редкий и ценный артефакт, с которым клиент желает расстаться.

Очередь перед стойкой главного гоблина быстро разошлась по другим стойкам по инициативе охраны, и молодой человек предстал перед заместителем управляющего банком.

— Добрый день, — молвил он приятным голосом.

— Добрый день, — вторил ему гоблин, близоруко щурясь. — Бодриг Гнарлак, к вашим услугам. Чем я могу быть вам полезным, господин..? — он вопросительно поднял бровь.

— Лорд Поттер, — представился посетитель. — Я желаю переговорить с главным управляющим банка «Гринготтс».

— Вы хотите решить какую-то проблему с вашим сейфом или высказать жалобу на работу нашего банка, лорд Поттер? — осведомился гоблин, быстро покопавшись в толстой папке бумаг. Он вытащил одну-единственную, на которой была записана вся информация по активам наследника этого рода. — Ваш счет после смерти вашего отца был заморожен, за исключением, естественно, ежегодной арендной платы за сейф. Желаете разморозить счет?

— Нет, — посетитель прохладно улыбнулся. Пусть ему было на вид не больше четырнадцати лет, но вел он себя как истинный лорд. — Я хочу сделать управляющему банком выгодное предложение.

— Прошу, следуйте за мной, — вежливо кивнул гоблин и, сойдя с высокого стула по ступенькам, прошел в дверь, на которой значилось золотыми буквами «Служебный вход». Гость немедля проследовал за ним.

Уже через пару минут молодой лорд оказался в знакомом ему кабинете. За массивным столом из дорогого красного дуба, в мягком кресле сидел старый гоблин, читавший письма. При виде вошедших он вопросительно поднял брови, но опустил свиток из дорогого пергамента и повел рукой на винтажный диван.

— Прошу, присаживайтесь.

— Благодарю вас.

— Господин Рагнок, это лорд Поттер, — гоблин Бодриг подошел к столу и встал рядом с ним, протянув пергамент с информацией о клиенте. — Он пришел по личному делу.

— Рад знакомству с вами, лорд Поттер, — проглядев сведения, поднял на него взгляд старый управляющий. Острые глазки внимательно осмотрели гостя, в уголках глаз появились морщины. Лицо его было похожим на смятую бумагу. Гоблин-управляющий был очень жестким по отношению к подчиненным и с клиентами, шел слух, что с ним ни о чем нельзя договориться. Так что неожиданный визит столь юного лорда вызвал в нем интерес. Ну, и ценная вещь, которую он явно не просто так принес. — Могу я предложить кубок грога? Исконно гоблинский напиток, варят его наши лучшие повара.

— Благодарю, возможно, в другой раз, — вежливо отказался гость. — Перейдем сразу к делам, мистер Рагнок?

— Что ж, — деловой подход Рагноку нравился в людях, но, увы, редко встречался. — Говорите, я выслушаю вас. Не сомневаюсь, мы с вами найдем решение вашего вопроса.

— Я здесь по делу, которым вы уже давно занимаетесь. Вопрос принадлежности друидской чаши очень давно является наболевшим.

— Ах, вот в чем дело, — управляющий Рагнок переглянулся со своим заместителем и кивком головы отпустил его. — Сожалею, лорд Поттер, но здесь мы не найдем точки соприкосновения. Вы должны понимать, наш банк занимается финансами и не вмешивается в дела волшебников.

— Я это прекрасно понимаю, — лорд Поттер соединил перед собой кончики пальцев, не отводя от управляющего прямого взгляда. — Но и вы должны меня понять. Ценный артефакт работы древних друидов Альбиона хранится в сейфе женщины, которая ни по крови, ни по сути не имеет на него права. Мне известно, что гоблины со времени смерти моего отца изъяли из нашего фамильного сейфа несколько интересных вещиц гоблинской работы. Я не ставлю вам это в вину, принимая во внимание ваши порядки. Почему же вы не хотите пойти мне навстречу?

— Дело с сейфом Беллатрисы Лестрейндж гремит с самого начала этого года, лорд Поттер, — гоблин и глазом не моргнул, когда было упомянуто про гоблинские изделия. — К нам приходили многие, очень многие... Нам угрожали, нас пытались подкупить. Законы банка исполняются яро: сейфы и сокровища, доверенные нам волшебниками, остаются в неприкосновенности, и не существует лазеек...

— Давайте посмотрим на ситуацию под другим углом, — предложил лорд Поттер, все также не меняя тональности и манеры речи. Его словно бы невозможно было вывести из себя. — Да, гоблины не вмешиваются в дела волшебников, это правильный подход. Но всегда можно сделать исключение, особенно если хорошо обговорить выгодную сторону вопроса.

— Несомненно, — ухмыльнулся гоблин. — Но у вас нет столько золота, чтобы подкупить меня. Золото гоблинов не интересует.

Искусная игра слов. Но лорд Поттер знал — если гоблин ответил, а не промолчал, значит, он допускает возможность сделать небольшое исключение в корыстных целях. Возможно, гоблинам просто нравилось повышать ставки за свою небольшую услугу. Теперь самое главное — уловить правильную нить беседы...

— Что вы, это не подкуп, а выгодное предложение, — возразил лорд Поттер, приятно улыбнувшись. — Видите ли, мной недавно был уничтожен монстр Тайной комнаты.

— Мы знаем, — кивнул Рагнок. — Вы очень известны даже среди гоблинов, лорд Поттер.

— Одолел я его не чарами, ибо палочки при мне не было. А помог мне в этом деле один великолепный артефакт гоблинской работы, — посетитель выдержал эффектную паузу. — Меч Годрика Гриффиндора.

— Вижу вас впервые, — подумав, с уважением молвил гоблин. — Но должен сказать, с вами приятно иметь дело, милорд.

Игра слов продолжалась, но обращение «милорд» гоблины использовали весьма редко — только в тех случаях, когда посетитель может рассчитывать на дальнейшее исключительно выгодное для него сотрудничество с банком. Могло дойти и до того, что банк мог ежемесячно выплачивать сумму, равную годовой арендной плате за сейф, причем односторонне.

— Гоблинское оружие очень ценится у магов, поскольку, без лести скажу, ваш народ — мастера в этом деле. Если решать правовую сторону вопроса, то я не владелец и не могу вам его продать. Такие вещи бесценны, как вы сами понимаете, — гоблин нетерпеливо кивнул. — Я могу уступить его с позволения директора школы «Хогвартс» Альбуса Дамблдора, — юный лорд вынул из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул Рагноку, который жадно его подхватил. — В безвозмездное пользование до тех пор, пока не найдется волшебник, достаточно богатый, чтобы выкупить меч. Мне всегда было интересно, — улыбнулся лорд. — Как гоблины будут славить сородича, который первый в истории вернет своему народу «украденный меч».

— Не меньше, чем Мальчика-Который-Выжил, — достойно ответил гоблин, развернув письмо. — Хм-м, вроде все по форме, как полагается, — он окинул клиента цепким взглядом. — Полагаю, артефакт при вас.

— Это так.

— Могу я взглянуть, дабы установить его подлинность? Не сочтите за оскорбление...

Гость привстал и извлек из-под сюртука сияющий меч, начищенный до блеска. Гоблин аж привстал на своем кресле, алчно разглядывая великую ценность. Касаться меча ему было не обязательно — каждый гоблин мог с первого взгляда отличить оригинал от подделки.

— Вернемся к деловым вопросам? — лорд Поттер, прекрасно осознавая, что зацепил торгашескую жилку, убрал артефакт.

— Вы хотите войти в сейф Беллатрисы Лестрейндж?

— Вы верно поняли, Рагнок. Войти, взять чашу Хельги Хафлпафф, по совместительству друидский артефакт, и выйти вместе с ней без преград, забрав в полное свое владение.

Гоблин долго на него смотрел, удивляясь, как этот молодой человек может знать, что нужно требовать. За меч гоблинской работы, такую ценность, он мог бы вынести весь сейф и потребовать заменить золотые галлеоны подделками. Вздумай хозяйка сейфа перечить — каждый гоблин в банке уверял бы ее, что подделки являются самыми лучшими оригиналами.

— Что ж, думаю, золотая копия будет для любителя столь же ценна, как оригинал.

Рагнок встал, с почтением склонившись. Его рука была положена на Свод финансовых законов гоблинов — знак того, что договор будет заключен по обговоренным условиям. Он и лорд Поттер пожали руки.

* * *

Улыбаясь и автоматически взъерошивая на затылке прилизанные волосы, Гарри вошел в кабинет директора Хогвартса и поставил на его стол чашу. Ему захлопали Невилл, Драко и Руди, а Лили так же радостно улыбалась, как и Дамблдор.

— Гарри, — она вышла ему навстречу и обняла. — О, Мерлин, как же ты похож на Джеймса... Он на время рождественских балов одевался точно так же и тоже не любил, когда волосы лежали... вот так же...

— Вылитый Джеймс, — Сириус вышел к ним и осмотрел его с каким-то странным выражением лица. — Ты... Гарри, ты достоин своего отца. Кто бы еще смог так использовать родовое имя для достижения такой непростой цели.

— Браво, — Драко показал большой палец, оглядывая его вид. — Я, конечно, знал, что ты можешь выглядеть представительно, но, Мерлин, как же давно я таким тебя видел...

— Я себя таким в зеркале тоже, — Гарри смущенно фыркнул и взъерошил уложенные волосы. — Зашел в магазин мадам Малкин, выбрал самый дорогой костюм. На мой рост не было, так что пришлось еще подравнивать.

Имя лорда Поттера он использовал в самых редких случаях, не будучи поклонником аристократизма, но его фамилия была на слуху у всех. Лишь иногда, когда требовалось посетить элитное общество и стать там своим, он брал личину аристократа и успешно покорял на высокое собрание.

— Поздравляю, Гарри, — Дамблдор с любопытством взял чашу Хельги и взглянул на него с улыбкой поверх очков-половинок. — Теперь я не сомневаюсь, что твое место на Слизерине. Так искусно справиться с этой задачей с первого раза может только истинный слизеринец.

— Меч только жалко, — молвила Лили. — Ну, да ладно, это же всего лишь вещь.

— Гоблины залезли в сейф моего отца и забрали оттуда несколько фамильных артефактов, — усмехнулся Гарри, приобняв маму. — А я счел разумным не сообщать им один мелкий, но существенный факт о мече — он всегда рано или поздно возвращается на свое место.

Пусть это было и не честно, но Гарри вовсе не чувствовал терзаний совести по высказанным причинам. Каким бы небольшим оно ни было, это было наследство его отца, принадлежавшее не мистеру, а лорду Поттеру. Каждый галлеон в сейфе принадлежал его роду, которому Гарри остался единственным наследником, а значит, обязан был беречь его и преумножать. Несколько вещиц из наследства его рода стоили отданного без шумихи крестража, но Гарри был уверен, что каждому преступлению должно найтись свое наказание. Так что потеря обретенного артефакта будет гоблинам хорошим уроком.