Узы крови (джен)

Kym Mazelle — Young Hearts Run Free

Eurythmics — Sweet Dreams

Факельное шествие по улицам города, сотни разномастных стягов, нескончаемые потоки вина, оглушительные крики — все это свидетельствовало о немаловажном событии в жизни Беленора — именинах Ребекки из дома Ланнистеров, единственной дочери легендарного Майкла. Огромная площадь под замком была выделена для проведения подобного мероприятия. Большое количество столов с разного рода яствами на них привлекали изголодавшихся после долгого пути лордов и рыцарей, приехавших в столицу специально ради того, чтобы взглянуть на столь завидную партию. Королевская Гавань продолжала бодрствовать даже в самую глубокую ночь, мешая живущим в городе людям заснуть обилием музыки, слышимой даже из-за громоздких стен.

Сама именинница чувствовала себя прекрасно: всеобщее внимание, бесконечные подарки, множество комплиментов сделали все, чтобы в ней пробудилось свойственное всем Ланнистерам тщеславие. Она вальяжно проходила мимо столов с гостями, держа под руку старшего брата, демонстрируя таким образом не только свое восхитительное платье, но и принадлежность к самой могущественной семье во всех королевствах. Десятки очарованных глаз провожали эту странную пару; мужчины слегка наклоняли головы вбок, словно поджидая удачного для знакомства момента, а женщины недовольно хмурились, в отчаянии пытаясь найти какой-либо изъян в платье или внешности принцессы. Но изъянов не было: овальное лицо персикового оттенка с пухлыми губами весело усмехалось очередной забавной шутке кронпринца.

Изящная левая рука покоилась на крепком братском плече, а вторая сопровождала каждое движение танца жестикуляцией относительно сказанного. В какой-то момент Никлаус покинул ее, предоставив возможность немного развлечься с Колом, четвертым сыном. Братья, словно настоящие Львы, ревностно охраняли личное пространство сестры, не позволяя остальным приближаться к их маленькому кругу. Данный маневр был проделан по личной просьбе Ребекки, чтобы привлечь как можно больше потенциальных поклонников. Недоступность цели делала ее более желанной — эту мудрость она почерпнула в достаточно раннем возрасте.

Клаус также не терял времени зря — немало девушек жаждали его компании, но получили лишь единицы. В этом плане он был весьма разборчив.

Противоположный пол мало интересовал его в данный момент, поскольку все мысли были брошены на предстоящую встречу с давним другом, о приближении которого он велел сообщить заранее. Элайджа, решивший составить наследнику престола компанию, решительно зашагал в сторону огромного деревянного моста, на котором слышалось непрекращающееся цоканье копыт. Неисчислимое множество людей двигалось в направлении замка. Двум принцам пришлось несколько раз обходить движущихся на них коней, чтобы не быть затоптанными.

— Напомни-ка мне, Никлаус, кого мы ищем? — поинтересовался Элайджа, едва не налетевший на резко остановившегося брата. Престолонаследник застыл в странном ожидании, при этом немного подавшись всем телом вперед, дабы разглядеть сгущавшуюся вокруг темноту.

— Не так давно я гостил в Соколином Гнезде, где познакомился с одним человеком. Тебе он вряд ли понравится, поскольку не вписывается в принятые рамки понятия "благородства", однако нам было весело. А еще у него обворожительная сестра, думаю, вы найдете общий язык.

Клаус подмигнул, а затем весело рассмеялся, заметив на лице младшего Льва явные признаки недовольства. Дразнить кого-либо из родственников было самым любимым его занятием, в особенности, если им оказывался именно Элайджа. Не полностью насладившись видом рассерженного брата, Никлаус извлек собственный меч, гораздо меньше, чем отцовский, воткнул его острием в землю и оперся подбородком о навершие, сложив при этом руки по обе стороны гарды. Уголки губ растянулись в типичной ироничной усмешке, после чего послышался приглушенный, словно мурлыканье, голос с отчетливым столичным акцентом:

— А ведь точно! Я и забыл, что ты заинтересован в другом персонаже данной истории. Какой там девиз у Старков? Зима близко? Не так хорош, как наш, но вполне приемлемо для сына короля, — гневный взгляд, зеленым огнем мерцающий в чуть суженных глазах, заставил кронпринца поспешно поднять обе руки вверх в знак примирения. — Прошу прощения, милорд, я сам не понимаю, что говорю. В конце концов, о чем речь? С твоей нерешительностью и врожденной любовью тщательно продумывать каждый шаг, она быстрее выйдет замуж за какого-нибудь неотесанного вассала. Но в этом, безусловно, есть свой плюс: когда это произойдет, я налью тебе вина и поздравлю с тем, что ты удачно избежал неприятностей.

Элайджа внимательно посмотрел на кривляющегося брата, понимая, что отвечать на подобную провокацию было бы глупо. Положив руку на грудь, он слегка мотнул головой, избавляясь от навязчивых прядей, падающих прямо на глаза, а затем медленным шагом направился в сторону все еще усмехающегося кронпринца.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Никлаус? — Лев слегка наклонил голову, ожидая какого-либо подвоха, однако второй сын Майкла был гораздо умнее. Дождавшись, пока старший брат, упивающийся собственным тщеславием, не замешкается, Элайджа резко поддел ногой плотно закрепленное в земле лезвие меча. В результате подобного маневра сталь накренилась немного в сторону, а ее обладатель рухнул на землю. Довольный собой, принц обошел упавшего и остановился над ним, глядя сверху вниз. — Ты недооцениваешь противников.

Столь неблагородные действия со стороны человека, считающего себя одним из самых воспитанных людей в королевстве, вызвали у Клауса приступ смеха. Приподнявшись на локтях, он не без удовольствия наблюдал за сведенными вместе бровями и плотно сжатой челюстью — одно из редких проявлений гнева на лице второго сына. Кронпринц, наконец, поднялся с земли, показательно стряхнул с одежды несуществующие пылинки, а затем, тихо посмеиваясь, подошел к валявшемуся неподалеку мечу. Он не успел даже коснуться пальцами холодной стали, поскольку чья-то нога, облаченная в обувь с заостренным носком, неожиданно оказалась на рукояти клинка. Клаус, разозленный действиями младшего брата, угрожающе сверкнул глазами, однако сразу же отпрянул в сторону, когда понял, что за человек стоял прямо над ним. Дьявольская усмешка блуждала на слегка приоткрытых губах, оголяющих белоснежные зубы.

— Посмотрите, кто у нас здесь, — явный акцент выдавал в нем уроженца Восточного региона. Он проглатывал окончания некоторых слов, в результате чего получалась странная, не совсем внятная смесь. После непродолжительного молчания незнакомец опустился на одно колено, приподнял огромный клинок и критически осмотрел его. Оставшись довольным, он провел кончиком языка по нижней губе. — Значит, слухи не оказались ложными? Я держу в руках тот самый меч, коим был убит Рубен Мартелл? Скажи мне, что это правда. Умоляю.

Он умышленно растянул последнее слово, подчеркивая таким образом значимость предстоящего ответа. Элайджа с негодованием наблюдал за поведением незнакомца, отмечая про себя, что тот слишком напоминает Клауса. Он никогда не видел его прежде, но уже чувствовал неприязнь. Кронпринц, в свою очередь, с минуту разглядывал изменившееся за два года лицо, приобретшее более мужественный оттенок. Насупленные брови, от природы немного изогнутые, придавали ему ироничный вид, что лишний раз дополняло образ хитрого и изворотливого ублюдка, каковым он себя мнил. Легкая щетина покрывала незначительную часть прямоугольного лица; верхняя губа и подбородок заросли намного больше, чем щеки. В царившей вокруг темноте было практически невозможно разглядеть цвет глаз, но Никлаус хорошо помнил, что они смеялись даже в те моменты, когда их обладатель лишь думал о том, стоит ли над этим насмехаться.

— Кай, ты изменил прическу? Мне нравится, — отметив тот факт, что волосы, против обыкновения, были зачесаны назад, что в корне противоречило привычкам наследника Соколиного Гнезда, Клаус решил сделать на этом акцент. После сказанного он протянул руку вперед, к своему мечу, но схватил лишь пустоту.

— Я все еще жду от тебя интригующих подробностей, Ник, — он осторожно провел указательным пальцем по лезвию меча, улыбаясь неглубокой царапине, оставшейся после этого эксперимента. — Ты убил одного из самых важных людей Беленора, но даже не послал мне письма по этому поводу. Тем самым ты заставил меня получать сведения из самых неблагонадежных источников в виде суеверных крестьян, которые утверждали, что в тебя вселился сам Люцифер, превратив перед этим в черного льва с горящими, налитыми кровью глазами и острейшими когтями. Именно в этом обличье ты напал на обезоруженного и ничего не подозревающего дорнийца и выпотрошил все его внутренности. Потом, разумеется, у тебя был потрясающий пир.

— Почему ты так уверен, что это неправда, друг мой? — Клаус загадочно усмехнулся и подмигнул, чем вызвал бурный смех со стороны собеседника. Только тогда Ланнистер заметил взгляд Элайджи, выражающий удивление и непонимание одновременно. Наигранное негодование заиграло на лице кронпринца и заставило его толкнуть старого знакомого в плечо.

— Ах, да, где же мои манеры? — наследник Соколиного Гнезда без боя отдал отобранный меч и с должной поспешностью подошел ко второму принцу, перед этим сделав впечатляющий, едва ли не до земли, поклон. После этого Элайджа увидел перед собой протянутую руку, отчаянно жаждущую пожатия. — Малакай из дома Арренов, сын Робина. Но зови меня Каем. Я не люблю свое полное имя, поскольку это щедрый подарок отца, который считал, что я стану злым человеком.

— И он не особо ошибся, милый брат, — Элайджа не успел вложить свою ладонь в руку Кая, поскольку тот резко отпрянул и рванул в сторону подошедшего коня. Вороной жеребец недовольно фыркнул Аррену прямо в лицо и почти укусил его за пальцы. Все это вызвало у хозяйки животного веселый смех. — Просто смирись с тем, что он тебя не любит.

Кай боком обошел норовистого коня и протянул сестре руку, помогая спешиться. Никлаус не без удовольствия подошел к девушке и поцеловал в щеку, как старую подругу. Он хорошо помнил те приятные моменты, когда они втроем мчались по крутым заснеженным склонам Птичьего Пути. Как ни странно, она ни капли не изменилась: все те же проникновенные голубоватые глаза, подернутые легким сизым дымком. Нежная улыбка освещала красивое лицо, не обремененное изъянами или недостатками. Светло-каштановые волосы, доставшиеся от матери, ниспадали на грудь. В ней удивительным образом сочетались типичные для Востока черты вместе с примесью чего-то своего, индивидуального.

Если бы не пара обстоятельств, препятствующих Клаусу, то он бы давно задумался о том, что пора исполнить одно из давних поручений отца. Тонко очерченные брови взметнулись вверх в тот момент, когда старший брат вальяжной походкой направился к ней и остановился рядом. Обычно это свидетельствовало о желании обсудить что-либо между собой. Склонив голову к прямому плечу, Хелена вопросительно взглянула на Малакая; заметив одну из тех частых дьявольских усмешек, она закатила глаза и тяжело вздохнула, осознавая, что ее ожидают очередные нравоучения и целый список правил, которые он, как правило, всегда нарушал первым.

— Уверен, Ребекка будет несказанно рада твоему появлению, дорогая, — промурлыкал Никлаус, а затем, наклонившись немного вперед, но так, чтобы предстоящие слова достигли ушей Кая, прошептал: — И Кол тоже.

Аррен недовольно фыркнул, стоило ему заметить свежий румянец удовольствия, взыгравший на щеках сестры. Даже в сгущавшихся сумерках Кай был способен разглядеть любое проявление эмоций на лице человека, с которым провел все детство. Клаус и Хелена обменялись многозначительными взглядами, что вызвало у наследника Соколиного Гнезда дрожь на подбородке. Элайджа понял, в чем дело, и сразу поспешил схватить брата за локоть и подтолкнуть в сторону Красного замка.

— Не обращайте внимания, — упершись ногами в землю, произнес Клаус, при этом подмигивая детям Робина. — Он так спешит обратно, чтобы побольше провести времени со своей новой симпатией. Сегодня его потянуло на Волков.

Побагровевший от гнева Элайджа вложил все силы в следующий толчок, дабы сдвинуть упертого кронпринца с места, однако этот маневр едва не повалил его на землю. Впрочем, ловко схватив брата за руку чуть повыше локтя, он потащил его по деревянному мосту между суетившимися людьми. Хелена не без улыбки смотрела им вслед, ожидая при этом потоки бессмысленных слов от собственного родственника. Малакай крикнул в сторону уходящих Ланнистеров обещание немедленно их нагнать, а затем скрестил руки на груди, при этом внимательно вглядываясь в одну точку — обычные прелюдии перед монотонной и нравоучительной речью. Прошло несколько минут, прежде чем очередное злобное фырканье оповестило о готовности к серьёзному разговору.

— Мне кажется, милая сестрица, или ты забыла сообщить мне о своих намерениях породниться с Ланнистерами?

— С каких пор, милый братец, я должна тебе все рассказывать? — спросила Хелена, умышленно передразнивая напыщенный тон собеседника. Она знала, каким может быть ответ, вернее, каким он будет. Кай поднял правую руку для дальнейшего жеста, приоткрыл рот, но сразу же осекся, когда услышал следующие слова:

— Если ты всерьез полагаешь, что титул придаст какой-либо вес твоим словам, то это будет одна из твоих самых глупых ошибок. Пока жив дядя Ричард, ты лишь наследник Птичьего Пути и Гнезда, а не их лорд.

— Разумеется, но ты забываешь тот факт, что я имею некоторое влияние на дядю Ричарда. Любящий племянник всегда может дать парочку полезных советов относительно будущего своей маленькой сестренки. И, поверь мне, Кол Ланнистер не будет входить в мой список кандидатов.

— Что же, желаю удачи, — дочь Робина пожала плечами, демонстрируя таким образом, что на ее решение не повлияет мнение заносчивого Сокола. Не желая более выслушивать что-либо по этому поводу, она вновь взобралась на нетерпеливо роющего копытом землю коня и ускакала прочь.

Удивленный таким спокойным ответом, Малакай еще долго продолжал стоять и усердно вглядываться в лица прохожих, однако их радостные физиономии вызывали лишь отвращение. Проведя рукой по губам, он вновь тяжело вздохнул, а затем сделал знак небольшому эскорту людей с синими штандартами, на которых был изображен белоснежный сокол, пытающийся украсть с неба полумесяц своей когтистой лапой. Кровавая река отражала сотни мерцающих в небе звезд, красно-оранжевое пламя вихрем накрывало каждый сантиметр земли — скоморохи толпами выходили из замка, приветствуя народ факельным представлением.

Толпа на мосту постепенно исчезала, словно ее никогда не было. Сотни, тысячи приглашенных гостей давно присоединились к общему празднованию. Оставшиеся на той стороне провожали грузно поднимающийся деревянный мост печальными взглядами. Их отрезали от всеобщего веселья. Отрезали от возможности почувствовать себя кому-то нужными. Мозер наблюдал за расходящейся толпой, желавшей лицезреть именинницу, которая не соизволила выйти к народу, со странной жалостью в глазах.

Глупые крестьяне в последнее время вызывали в нем какие-то сентиментальные чувства, что злило еще больше. Дело также осложнял полупустой бурдюк с вином. Впрочем, Тирелл делал огромные перерывы между глотками, чтобы обдумать свое нынешнее положение при дворе. Мимолетный разговор с Эстер, во время которого она умоляла спасти ее сына, первенца, был его самым большим достижением с тех пор, как он приехал в столицу. Деррек весьма быстро нашел себе пару для танца и более не докучал бессмысленными разговорами и глупыми советами. Легче не становилось ни от того, ни от другого. Нужны были действия.

На протяжении всей своей жизни Рыцарь Цветов ненавидел сидеть сложа руки. В какой-то момент Мозер поднял глаза к темно-синему покрывалу, пестрящему маленькими желтыми светилами. Тогда он впервые подумал о том, что ему не хватает старшего брата. Если бы Лэнс был здесь, то давно бы назвал Мозера идиотом, силой потащил к Эстер и заставил поговорить. Невзирая на ее статус королевы, на Майкла, на совместных детей — наследников престола и на то, что скажет об этом общество.

— За тебя, Лэнс, — шепотом произнес просторец, салютуя небесам опустошенным бурдюком.

Он проследил за передвижениями племянника затуманенным взглядом. Хойт, с перебинтованной головой, обменивался с дочерями прибывших лордов многозначительными улыбками. Только сейчас Мозер заметил, как при таком освещении он похож на собственного отца. В особенности если немного повернет лицо. Рик больше унаследовал от матери, но младший сын сочетал в себе что-то типичное для всего клана Тиреллов. Это было необъяснимо, но в тоже время несказанно приятно. Винные пары вновь дурманили разум, заставляя немного наклоняться в сторону. Ноги отчаянно требовали отдыха. Рыцарь Цветов, слегка пошатываясь, успел ухватиться за край стола, однако столь резкое движение было замечено зорким глазом одного из королевских гвардейцев.

— Черт возьми, Тирелл?! — до боли знакомый тембр голоса заставил Мозера отчаянно вглядываться в черты говорившего. Это умышленное растягивание каждого слова, словно он пробовал их на вкус, вечно смеющиеся глаза, не утратившие пылавшего в них дикого огня, и ужасный ожог на морщинистой шее, полученный при загадочных обстоятельствах. Младший брат Лэнса не успел опомниться и поприветствовать старого товарища , как оказался в кольце его рук. Запах вина, которым, похоже, было пропитано все его тело, ударил в нос во время крепкого объятия. — Вы только подумайте: несравненный Мозер снизошел до нас, простых смертных, и посетил столицу. Восемь лет. Что ты делал все это время?!

— Охранял для Майкла Простор, попутно воспитывая племянников. Впрочем, последнее не особенно удалось, — такие выводы он сделал, основываясь на разъяренных криках Деррека в сторону Хойта, который решил нарушить священный запрет матери и все же попробовать немного вина. Всеобщий смех сопутствовал огромному прыжку младшего сына Лэнса через накрытые столы. — Смотрю, ты не терял времени даром, Расти. Новый белый плащ, прекрасные доспехи.

Мэннинг тряхнул волосами пепельного оттенка, позволяя двум прядям упасть на прямой лоб. В этот момент Мозер нехотя бросил мимолетный взгляд в сторону небольшой площадки, огороженной от разбивающихся о скалы волн широкими каменными перилами. В том месте, опираясь на холодный камень, стоял Элайджа вместе со своей матерью и незнакомой девушкой чуть младше принца. Щемящая тоска снова подкатила к сердцу, дыхание участилось, а разум вырвался из оков винных паров.

Жестокая реальность неприятно хлестнула по лицу, заставляя вспомнить о том, что он всего лишь вассал короны, пусть и верховный лорд — это не может сравниваться с самим монархом, защитником Государства и лордом Окраины. Расти проследил за направлением взгляда своего друга и, увидев королеву, сразу же поджал губы. Он знал о том, что гложет одного из великих воинов Беленора, но предпочел молча положить Тиреллу руку на плечо в знак сочувствия и поддержки.

— Слушай, я знаю место, где разливают хорошее дорнийское вино, — он приставил указательный палец к губам, а затем медленно постучал им по ушной раковине, призывая таким образом к молчанию, дабы остальные любители выпить не узнали столь важный секрет. — Идем за мной.

Леди Эстер, внимательно слушавшая рассказ сына, исподлобья взглянула на удаляющуюся фигуру Мозера. Они ни разу не говорили о том, что произошло в замке Блэквудов много лет назад. Он предпочел спрятаться в Висячих Садах, а она — в столице. В какой-то момент королева поймала себя на мысли, что упустила нить разговора; помыслы блуждали в хаотичном порядке. Вежливость не позволяла ей покинуть общество Элайджи и Лерии из дома Старков, его подруги.

Удачная возможность незаметно удалиться подвернулась спустя несколько минут томительного ожидания в виде старшего сына, Никлауса, бодро шагавшего в сторону площадки под открытым небом. Громко насвистывая знаменитую мелодию, Лев практически вплотную подошел к младшему брату, закинул тому руку на плечо, демонстрируя таким образом самую вальяжную позу. Ямочки заиграли на раскрасневшихся щеках, немного хмельной взгляд зеленоватых глаз скользил по лицу незнакомой девушки. Так продолжалось несколько секунд, по прошествии которых принц протянул руку, при этом слегка наклоняясь в поклоне.

— Нас не познакомили, — почувствовав в своей ладони изящную женскую руку, он притянул ее к губам и запечатлел легкий, ничего не значащий поцелуй. — Элайджа, как ты мог? Я приношу свои искренние извинения, леди Старк, обычно мой младший братец является образцом благородства и благовоспитанности, но сегодня, видимо, у него выходной.

— Я предпочитал как можно дольше оттягивать эту встречу. Людей нужно морально готовить для знакомства с тобой, — улыбнувшись также, как кронпринц, Элайджа сразу же скинул с себя навязчивую руку. Ему не нравилось, что кто-то вроде Никлауса прерывает столь важный разговор.

Девушка с нескрываемым любопытством наблюдала за перепалкой двух знаменитых братьев Ланнистеров. Скрестив руки на груди, Лерия продолжала улыбаться уголками губ. Тяжело вздохнув, Элайджа посмотрел в сторону своей спутницы, пытаясь разгадать истинные эмоции на столь красивом лице. Светло-коричневые волосы, заплетенные в причудливую прическу, идеально гармонировали с карими глазами, в которых отчетливо виднелась примесь чего-то тёмно-зелёного. Беспокойные, полные своенравного огня, они сразу же выдавали подлинную сущность их обладательницы, скрывающуюся за учтивой сдержанностью манер.

Именно это привлекло в ней юного принца. Не стройное тело, не превосходный наряд, а именно глаза, внутреннее состояние. В ней поистине удивительным образом сочетались утонченные черты матери — уроженки солнечного региона — и выразительные черты отца — некогда одного из самых могущественных лордов Беленора. Более не обращая внимания на бесконечные потоки слов Никлауса, Элайджа поддался мимолетному порыву и шагнул вперед, однако не успел отреагировать на неожиданно выскочившего из-за угла человека. Хойт налетел на младшего Ланнистера с такой силой, что едва не сбил того с ног. Им каким-то чудом удалось не вылететь через каменную ограду.

— Ты выжил из своего чертового ума? — рявкнул Клаус, в душе не перестающий ухмыляться столь удачному повороту событий.

Черные волосы, резко контрастирующие на белом бинте, мелкими прядями рассыпались по вспотевшему лбу. Высунутый язык и сбитое дыхание свидетельствовали о поистине нечеловеческих усилиях, которые он приложил, чтобы сбежать от своего так называемого надзирателя. Испуганно глядя на хладнокровное лицо Элайджи, выражавшее гнев лишь одними глазами, он сразу же приставил указательный палец к потрескавшимся губам, умоляя не кричать.

— Элайджа, Клаус, мне нужна ваша помощь! Дядя Деррек немного мешает моим замыслам. Сделайте что-нибудь, прошу вас.

Клаус многозначительно посмотрел на своего брата, щедро уступая ему роль посредника между разгневанным Дондаррионом и желающим впервые попробовать заветный напиток мальчишкой. Элайджа тяжело вздохнул, бросил на Тирелла осуждающий взгляд, затем аккуратно обошел свою новую знакомую и направился в сторону, откуда должна была появиться основная цель. Дерреку понадобилось несколько секунд, чтобы перескочить через вереницу столов и оказаться перед радушно улыбающимся принцем. Младший Ланнистер преградил мужчине дорогу, умышленно скрывая это за деланной учтивостью.

— Лорд Дондаррион, я полагаю? — Элайджа протянул опешившему Дерреку руку, при этом не сводя с собеседника прищуренных глаз. На лице не было и тени притворства. — Много слышал за вас. Добро пожаловать в столицу.

Проявить неуважение к члену королевской семьи означало оскорбить всю семью, поэтому ничего не подозревающий Деррек поспешно пожал протянутую руку и слегка поклонился в знак благодарности за добрые слова. Никлаус следил за этой картиной с нескрываемым весельем, выражающемся в приподнятых уголках губ и горящих глазах.

— Вам повезло, вы удостоились чести лицезреть поистине великолепное и весьма редкое зрелище — лгущего Элайджу, — прошептал кронпринц, наклоняясь к стоящей рядом девушки.

Хойт, воспользовавшись моментом, начал постепенно отходить назад. Осторожно, продумывая каждый шаг, чтобы не навлечь гнев воспитателя, он отошел на безопасное расстояние и, повернувшись, встретился глазами с Каем Арреном. Наследник Соколиного Гнезда желал присоединиться к компании Клауса, взяв при этом собственный бурдюк с вином. Не размышляя о возможных последствиях, сын Лэнса практически накинулся на удивленного Малакая, вырвал обитый мехом бурдюк и припал к нему губами, словно к святыни.

— Добро пожаловать в Ад, мальчик мой! — прокричал Аррен, хватая своего друга за плечи и усиленно тряся. Этот нечеловеческий вопль привлек внимание стоявшего неподалеку Дондарриона. Ему хватило полминуты, чтобы понять весь фарс, который перед ним разыграл королевский сын, лишь ради того чтобы младший Тирелл нарушил честное слово. На заросших щеках появились желваки, глаза сузились, а руки сжались в кулаки. Оттолкнув преграждающего дорогу принца, он устремился в сторону нарушителя клятв. — А теперь тебе лучше бежать и как можно быстрее.

После этих слов Кай со всей силы оттолкнул от себя просторца, предоставляя тому идеальную возможность сбежать. Деррек был уже на половине пути, однако вид фигуры, перепрыгнувшей через два стола, заставил его остановиться и прокричать вслед: "Ты такой же, как твой отец, черт бы вас всех побрал!". Метнув грозный взгляд в сторону Кая, который, впрочем, был встречен самой невинной улыбкой, Дондаррион пошел в обратном направлении. Громкий смех двоих братьев Ланнистеров сопутствовал ему на каждом шагу, но он не обращал на это никакого внимания. Вернувшийся к своей компании Элайджа был встречен восхищенными возгласами со стороны кронпринца и одобрительным взглядом своей подруги. Последнее воодушевило его гораздо больше.

— Я пропустил все веселье, — констатировал подошедший к собравшимся Аррен. Стоило ему поднести наполовину пустой бурдюк к губам, как Никлаус тотчас же выхватил его у законного хозяина. — Да что ж такое?! Это дорнийское! Знаешь, как трудно достать его в наших краях?

— Война с Мартеллами, которую устроил Клаус, скоро сделает эту проблему всеобщей, — за подобную шутку Элайджа был удостоен наигранно презрительным взглядом и запахом хорошего вина в лицо.

Кай иронично изогнул брови и закатил глаза, при этом скрестив руки на груди. Он обдумывал очередное колкое замечание, однако его прервала прошедшая мимо Ребекка. По дороге она слегка задела Сокола плечом, чем привлекла его внимание. Тем не менее, ее не волновали заинтересованные взгляды со стороны незнакомца — она даже не взглянула в его сторону. Это немного покоробило привыкшего к избыточному женскому вниманию Аррена, но он предпочел сделать вид, что ни капли не уязвлен.

— Ник, идем танцевать, — обиженно проговорила Бекка, показательно надув губы. Некогда идеальная прическа была полностью уничтожена многочисленными танцами, которыми единственная дочь короля соблаговолила одарить нескольких неудачных ухажеров. Длинные распущенные волосы непослушными кудрями ложились на плечи, оттеняя красивое лицо с правильными чертами.

— Прости, дорогая, но у меня нет настроения, — сказав это, Никлаус отхлебнул еще немного вина. — Попроси Элайджу или Кола.

— Элайджа в данный момент немного занят, брат, — сухо произнес младший Лев, кивая в сторону своей пары. — Равно как и Кол, не отходящий от Хелены ни на шаг.

При последних словах Малакай громко фыркнул и вновь перевел взгляд на обворожительную сестру Ланнистеров. В голове созрел один из тех коварных планов, которые приходят только после обилия принятого вина. Меленькая месть в виде обольщения принцессы станет хорошим уроком для дерзкого мальчишки Кола. Коварная усмешка моментально превратилась в вежливо-учтивое выражение. Широко раскрытая ладонь оказалась в нескольких сантиметрах от Ребекки.

Девушка несколько смутилась такому жесту, поскольку не сразу заметила присутствие незнакомца, но жест, каким он приглашал на танец, ей понравился. В тот момент Аррен уже праздновал победу, предвкушая свои дальнейшие действия, однако его мыслям помешала крепкая рука, обвившая шею сзади. Он дернулся в сторону от неожиданности. В глаза сразу же бросилось недоброжелательное выражение лица королевского гвардейца, впрочем, скрывающееся за ироничной усмешкой. Незнакомец в длинном белом плаще, волочащемся по земле, бросил взгляд в сторону Бекки, которая уже обнимала другого мужчину.

— Дядя Мозер, — с удовольствием обвив просторца за шею, девушка прижалась к крепкой груди.

— Ребекка, любовь моя, — Тирелл весело рассмеялся, оглядывая каждого из детей Эстер по очереди. Они, разумеется, помнили доброго рыцаря, дарившего им множество подарков в детстве. Восемь лет, что он ни разу их не навестил, изменили отпрысков Майкла, но они не перестали быть теми же озорными ребятами, играющими в садах Гавани. — Я смотрю, твои братья так заняты, что не могут составить тебе компанию. Мы это исправим.

Кай желал высказаться на сей счет, даже поднял руку в возражающем жесте, но по-прежнему ухмыляющийся гвардеец сжал его плечо до такой степени, что послышался скрип зубов. Мозер, не обращая внимания на творившийся вокруг беспорядок, увел принцессу подальше от назойливых карих глаз. Челюсть Аррена поползла вниз от негодования и удивления, внутри бушевал гнев. Бросив презрительный взгляд в сторону назойливого рыцаря, он увидел перед собой лишь отвратительный шрам во всю ширину шеи и прищуренные глаза, тронутые легкой голубизной. Он не сразу догадался, кто перед ним, но поняв, вздрогнул.

— Я много слышал о тебе, парень, — Расти умышленно растянул последние слова, придавая им больше стальных ноток. — Ты пользуешься огромной популярностью у женского пола в своих землях, слухи о твоих похождениях доходили даже до столицы. Тем не менее, меня не касается, как ты прозябаешь собственную жизнь. Но я предупреждаю: если ты дашь мне хотя бы один повод подумать о том, что Ребекке угрожает та же участь, что и всех остальных — я разорву тебя на части. Ты понял?

— Более чем, — стряхнув с плеча цепкую ладонь, он подобно змее ускользнул от крепких объятий полупьяного стражника.

— Как в сказке, — Мэннинг облизнул пересохшие губы. — Хороший мальчик.

Малакай демонстративно поклонился в знак благодарности за добрые слова, но Расти уже отошел на достаточно большое расстояние, потеряв всякий интерес к беседе. Ланнистеры покинули площадку, чтобы присоединиться к веселящейся толпе. Музыка, танцы, распитие вин — все это продолжалось до того момента, пока восход солнца не вынудил их остановиться. Тихие улицы начали постепенно наполняться людьми, бренно идущими и размышляющими о том, где достать еще немного серебряных, чтобы купить мяса. Тяжелый мост со скрипом опустился на землю, восстанавливая связь Красного замка с остальной частью города.

Маленькие лодочки длинной вереницей покидали порт, дабы отправиться в опасное путешествие за рыбой. Город продолжал жить, работать и торговать. Крестьяне бросали на гигантские арочные ворота завистливые, уставшие, подчас ненавистные взгляды. Несколько королевских гвардейцев в пышных белых плащах и сверкающих кольчугах покинули территорию замка ради патрулирования улиц и приятного ощущения весенних порывов ветра. Горожане уступали дорогу, кланялись, а вслед слали тысячу проклятий за лучшую жизнь, которой у них никогда не будет.