Эта тайна (гет)

Наложив заглушающие чары, Питер Петтигрю с приглушенным магией скрипом передвинул старый пустой комод к двери, чтобы хоть как-то забаррикадироваться. Он перепробовал все, что пришло на ум за несколько первых бессонных ночей в этом доме, но запереться никак не выходило. На дверь выделенной ему комнаты не накладывались никакие запирающие чары. Когда Хвост понял это, его охватила паника. В принципе, он почуял неладное, еще только переступив порог этого дома. Знаков того, что здесь ему грозит смертельная опасность, было предостаточно, хотя Питер и не знал, какой у Снейпа мог иметься мотив. Невозможность запереть на ночь дверь стала последней каплей — очевидно, что Снейп сделал это нарочно, задумав прикончить гостя во сне. И, вопреки приказу Господина, Питер рванул к выходу как полоумный — немедленно бежать из этого дома — вот то, что нужно сделать. Но, к его ужасу, входная дверь напротив была не только накрепко запечатана, но еще и снабжена сигнализацией: Снейп появился, стоило Петтигрю прикоснуться к дверной ручке.

— Соскучился по сточным канавам?

Хвост вздрогнул, понимая, что мышеловка захлопнулась. Вжимая голову в плечи, он медленно обернулся и вытер пот со лба.

Снейп бесцеремонно светил люмосом прямо ему в лицо. Отступать некуда, а силы неравны: Снейпу он уступал по силе при любом раскладе. Лица противника Питер не видел, но слишком хорошо себе представлял, предвидя расправу. Снейп весь вечер сверлил его взглядом, полным такой ненависти и презрения, что это невозможно было списать на привычное дурное настроение, в котором день изо дня пребывал зельевар.

Положение было отчаянным, и, подобно загнанной в угол крысе, Петтигрю решился нападать.

— Поттер и Блэк тоже смеялись над тем, что на фоне их блестящих достижений я умею превращаться лишь в крысу. И где они оба? — Питер старался не выдавать своего ужаса и пытался говорить твердо, но голос предательски дрожал. — Сними чары с двери, Снейп. Я хочу выйти.

— Не думай, что я недооцениваю твои навыки, Хвост. Ты знаешь, сам я всегда избегал этой сферы магии. Мне хватает того, что приходится держать в узде собственные желания. Сдерживать еще и животные порывы, которые охватывают волшебника в анимагической форме? — Убереги меня Мерлин! — как-то не по-доброму проговорил Снейп. — Я запер дом на ночь и не собираюсь снимать чары из-за того, что ты решил разведать ближайшие помойки. Отправляйся спать, крыс в округе и без тебя предостаточно, — тут Снейп сделал паузу, а потом, как бы невзначай, добавил: — Кстати, я здесь повсюду раскидал крысиную отраву. Имей в виду, на случай, если надумаешь обернуться.

Петтигрю оскалился в попытке изобразить неестественную улыбку, а Снейп резко погасил свет и бесшумно скрылся в темноте.

Отрава — это удар в спину. В минуты отчаяния и испуга Питер всегда спасался анимагией. Беда в том, что в эти моменты он действительно не мог полностью контролировать животные инстинкты, а значит, был обречен. Яд пах, как самое желанное лакомство. Будучи крысой, он не сможет устоять.

Но как за четыре недели не сойти с ума, если нельзя оборачиваться?!

Петтигрю вернулся в спальню и по-детски забился в угол кровати. Хотелось зарыться с головой в скомканное одеяло, но делать подобную глупость нельзя. Нестерпимо тянуло превратиться в крысу и спрятаться… Но он точно не выдержит, слишком долго Питер жил в этом облике. Так собственного дома и лишился: забыл, как все животные, о том, что у него есть престарелая мать. Ни разу не вспоминал о ней все годы, что жил питомцем сначала старшего Уизли, затем младшего. А когда снова стал человеком, узнал, что мать давно скончалась, ну а небольшую квартирку ее дальние родственники продали. Что ж, матушка сдержала слово: в порывах раздражения она часто грозилась оставить его без гроша, если он ее бросит. Забавно, конечно. В раннем детстве она обещала ему эту квартирку и все свои накопления, а после Хогвартса пыталась шантажировать, когда он задумал от нее съехать. Может, и правильно он о ней не вспоминал. Где это в животном мире видано, чтоб молодые и сильные особи ухаживали за старыми и слабыми?! Благо, Темный Лорд после воскрешения был щедр и позволил ему жить в подвале особняка Малфоев, но после провала операции в Отделе Тайн оставаться там показалось Питеру слишком опасно и он бежал. А позже сам попросил у Господина другого пристанища.

Двумя руками Петтигрю сжимал волшебную палочку, направленную на дверь, однако Снейп не появлялся. Возможно, он задумал провернуть все как-то иначе. В голове Питера один за другим рождались варианты собственного жесткого убийства. Он вспоминал, как мучили и пытали перед смертью своих жертв Лестрейнджи. Те, кстати, делали это без какой-то цели. Лишь пытки ради, а не чтобы выведать что-то или отнять. Вот и Снейпу ведь ничего от Хвоста было не нужно, и это пугало. Правда, Снейп никогда прежде в подобных развлечениях замечен не был, но ведь зелья, которые вливала в глотки приговоренных Беллатриса, готовил именно он…

Нет, Питер не мог ошибаться. Снейп его на дух не переносил и желал смерти. Петтигрю это кожей чувствовал, хотя о причинах такого отношения особо не задумывался. Чему удивляться, если к нему с толикой снисходительного пренебрежения относились даже так называемые лучшие друзья…

Возможно, Снейп просто завидовал, ведь это он, Питер Петтигрю, смог возродить Темного Лорда и показал себя как самый преданный слуга. Он теперь больше не жалкая крыса, а приближенный к Господину человек, над ним больше не смеется даже Беллатриса. И пусть он стоит как бы поодаль от Повелителя, ему не привыкать. Только Темный Лорд не чета Мародерам.

Впрочем, причин у Снейпа в любом случае хватало, Хвост это знал. Вспомнить хотя бы то, что происходило в Хогвартсе между Нюниусом и Мародерами… Петтигрю ведь всегда смеялся над шутками Джеймса громче остальных. Да и доставшаяся Поттеру строптивая телочка, как Эванс называл Блэк… На их курсе все знали, что Нюниус по ней слюни пускал… Но мстить за смерть этой рыжей? — как-то несерьезно и мелко. Не того полета была эта куропатка.

Питер усмехнулся, потому что из всех друзей Поттера именно у него сложились самые замечательные отношения с Лили. Конечно, она не воспринимала его как мужчину, но ведь никто из Хогвартских девок не воспринимал. А ей уж больно нравилось покровительствовать. Петтигрю не возражал и стал в итоге замечательной подружкой, «милым Хвостиком», что позволило еще сильнее приблизиться к золотому ловцу Гриффиндора. А всего-то и надо было лить ей в уши хвалебные оды, заваливать комплиментами да восхищаться уникальными для маглорожденной ведьмы талантами. Петтигрю понял, что вести себя надо именно так, когда просек за что Эванс обожала Слизнорта. Наивная не догадывалась, что старому козлу из стратегических целей были нужны одна-две смазливые бабенки, чтоб отвести подозрения от мужского клуба Слизней. С куда большим удовольствием слизеринский декан заманил бы к себе Бродягу. Но Блэк был уперт и принципиально открещивался от всего, что связано с факультетом матери.

Да и с Эванс Сириус по-настоящему поладить так и не смог. Дурак да и только.

Люпин вообще не в счет. Этот никому не доверял и всех подозревал. Он всегда держался со всеми настороженно, хотя и маскировал это доброжелательностью.

Тут в коридоре скрипнула половица. Питер вздрогнул…

В ту первую ночь в доме Снейпа он так и не смог уснуть. На следующий вечер было еще хуже. В третьем часу Петтигрю, почувствовав, что дремота побеждает, впился зубами в указательный палец левой руки и до крови прокусил кожу. Взвыв от боли, Питер испытал облегчение — сон отступил и Петтигрю истерически расхохотался, поскуливая, глядя на изуродованную руку с четырьмя пальцами.

В принципе, можно было раздобыть зелье бодрости, но и его нельзя использовать четыре недели подряд, поэтому Хвост решил отсыпаться днем, когда Снейп отлучался, но тот, как на зло, не выходил. Снейп словно каким-то образом узнал о его плане и торчал целый день дома. Полдня он возился с зельями, а потом просто сидел в гостиной, листая книгу, и цедил бокал вина. Хвосту он тоже предложил, но Питер видел, как утром Снейп собственными руками протер влажной тряпочкой каждый фужер. Зачем, спрашивается, если очистить посуду от пыли и грязи можно одним заклинанием. Не иначе как наносил яд на края! Конечно, Петтигрю не знал наверняка, но взять из рук Снейпа бокал эльфийского отказался. Снейп с нехорошим огоньком во взгляде улыбнулся уголками губ и поставил бокал на низенький столик.

А Питер продолжил сходить с ума.

На четвертые бессонные сутки ему удалось вырваться из дома, и он рванул в Малфой Мэнор, где последний раз видел Повелителя. Темный Лорд не стал его слушать и велел возвращаться в Паучий Тупик. Снейп — такой же Пожиратель Смерти, как и остальные. Макнейр у себя дома потрошит зверушек ради удовольствия, Снейп травит крыс. У каждого свои слабости. К ужасу Петтигрю, Темный Лорд закончил словами, что доверяет Северусу и тот беспрекословно выполняет его приказы, а он велел быть… гостеприимным и позаботиться о временном постояльце. Но Питер все-таки попросил разрешения вернуться в подвал Малфоев, только на этот раз господин даже не удостоил его ответом, махнув рукой — аудиенция была закончена.

И Петтигрю вернулся в дом Снейпа, где вопреки словам Темного Лорда, расслабиться он не мог.

Ночью, не успев дойти до полубезумия, он заклинанием порезал себе руку, но, взвыв от боли, тут же залечил рану. Вгрызаться в собственную плоть оказалось на удивление легче: боль притупляла все человеческое, а вкус крови стимулировал крысиные инстинкты — ведь эти животные отгрызают собственные конечности, если попадаются в мышеловки. Увы, к несчастью, в эту ночь Питер больше был человеком. Поэтому, в конце концов, он не стерпел и, сам того не заметив, уснул…

* * *

Снейп слышал через стенку, как Хвост двигал мебель, блокируя дверь. Значит, чары работали. Взмахом руки Северус запер собственную спальню и лег, но сон не шел. В этом доме, да еще и в соседстве с Петтигрю, было донельзя тошно, но такова была воля одновременно и Альбуса, и Темного Лорда. Оба они словно стремились загнать его в угол, хотя каждый преследовал свою цель.

Хвост до дрожи в коленях боялся расправы, приняв омерзение во взгляде Снейпа за желание убить. Впрочем, это и к лучшему. Петтигрю так трясся, что Северус вошел во вкус. Это помогало не думать о другом. Всяко проще мучить другого, чем изводить себя. Тем более, что убивать Питера у него и желания-то не было, хотя обе стороны, похоже, были уверены в обратном.

Сначала Темный Лорд недвусмысленно намекнул, что ему плевать на жизнь Петтигрю…

— Считай, что это подарок, Северус. Не хочешь убивать магией, тебя никто не принуждает! Но у тебя достаточно времени, чтобы испытать на Хвосте любое зелье.

— Вы желаете смерти Петтигрю, мой Лорд? — осторожно уточнил Снейп, потому что подобного он никак не ожидал. — Мне казалось, он доказал вам свою преданность.

— Петтигрю слишком слаб. Им движет только страх, а этого недостаточно.

— Вы предполагаете, что он может вас предать?

— Нет, — Темный Лорд внимательно смотрел на Снейпа. — Я не отличаюсь наивной верой в людей. Я — не Дамблдор. Петтигрю, даже если захочет, уже не сможет предать меня. Он не знает, но лишь секундное колебание в сторону возможного предательства будет стоить ему жизни.

— Что вы имеете в виду, мой Господин?

— Его рука, которую он носит, как знак величайшего отличия, — спокойно пояснил Волдеморт. — Хвост, сам того не подозревая, позволил моим чарам врасти в собственное тело и проникнуть глубоко в сознание. Теперь мое заклинание контролирует его помыслы даже без моего прямого вмешательства. Он уже предавал других, но меня не сможет. Одна секундная мысль об этом — и подаренная рука удушит его. И даже всемогущий Дамблдор не сможет это остановить.

— Это величайшая магия, Господин, — сказал Снейп, изумившись тому, что эти чары были первым, что сделал Темный Лорд после того, как Хвост помог ему обрести новое тело.

— Я знал, что ты оценишь, Северус.

— Но зачем тогда вы хотите, чтобы его убил я?

— Мне подумалось, что это может быть тебе приятно, — Темный Лорд сделал паузу. — Но решение за тобой, Северус. Я ни на чем не настаиваю.

Нет, убивать Питера Снейп не хотел. Сидя без сна на своей кровати в доме покойных родителей, он ясно чувствовал, что не испытывает к Хвосту ненависти. Петтигрю был ему донельзя противен. Снейпу было неприятно даже просто видеть этого человека рядом, но это иные чувства, не имеющие ничего общего с ненавистью.

Питер разом напоминал Северусу все худшее, что произошло в его собственной жизни: от стычек с Мародерами в Хогвартсе до злополучного решения примкнуть к Пожирателям.

К тому же Хвост и без его вмешательства обречен, а оказаться причастным к его убийству Снейп не хотел. Он даже про крысиный яд соврал, хотя такие мысли его и вправду посещали. Но нет, Снейп не собирался лишний раз марать руки даже о волшебника, сдавшего Поттеров. Хотя в последнем разговоре Альбус деликатно, но поразительно настойчиво пытался напомнить о Лили и его долге — как будто Снейп когда-либо об этом забывал!

— Справишься ли ты со своим желанием отомстить, Северус? — мягко спросил Альбус. — Петтигрю выдал Джеймса и Лили Поттер Волдеморту. Когда-то ненависть к Сириусу Блэку затмевала твой рассудок, но тогда все мы полагали, что в их гибели повинен он. Теперь мы знаем, что предателем был Питер…

Снейп отвернулся к окну, опасаясь выдать эмоции.

Он ведь действительно столько лет ненавидел Блэка, поделив всю вину за ее гибель между ним и собой, а когда открылась правда, уже не смог перенаправить эти чувства на Петтигрю. Все досталось Сириусу. А убивать Хвоста лишь ради торжества справедливости Снейп не хотел. Он вообще не желал больше преступать закон. Не теперь, когда его ждала Аврора.

Странно, Лили так часто осуждала его за увлечение темной магией, но ее укоры, казалось, лишь сильнее подталкивали к Темному Лорду. Словно внутри играло какое-то иррациональное желание сделать еще хуже, пока она, в конце концов, не оттолкнула навсегда. Аврора ни разу за все годы не упрекнула его ни за прошлое, ни за настоящее, хотя ее сердце разрывалось, если ему приходилось уходить от нее по зову метки. От этого делалось больно, и Снейп был готов на все, лишь бы только избавить ее от этой кары. Только, что он мог?..

Северус всерьез боялся разочаровать Аврору, хотя умом понимал, что она и так все о нем знает и принимает это, но неуверенность в себе была сильнее доводов разума. Поэтому нет, он даже думать не хотел о том, чтобы отравить Петтигрю.

Но и признаваться в этом Альбусу Снейп не собирался.

— Полагаете, я должен пощадить Петтигрю, хотя мне дана индульгенция на это убийство? — иронично спросил Северус. — Хвост — Пожиратель Смерти…

— И все же, полагаю, что так.

— Однако свое собственное убийство вы выставляете благом, — заметил Снейп.

—Я не считаю убийством то, как я предлагаю тебе поступить. Ты знаешь, это лучший выход для всех нас.

Снейп резко обернулся. Свое согласие он так и не дал, понимая, что таким образом приговорит заодно и себя. Хотя Альбус давил как никогда. Особенно после того, как Северус посмел спросить о гарантиях своей безопасности. Такого старик явно не ожидал. По крайней мере, Снейпу показалось, будто во взгляде Альбуса мелькнуло презрение. Хотя, возможно, это он, Северус, не считал себя достойным будущего и ждал осуждения за это естественное человеческое желание.

Но после долгой паузы Дамблдор кивнул, а затем продолжил душещипательную беседу о защите, что обеспечила Гарри великая жертва его матери. Так или иначе, тему смерти Лили Эванс директор теперь поднимал при каждый встрече со Снейпом. Бывший Пожиратель Смерти молчаливо и внешне безучастно выслушивал излияния директора, зато потом довольно долго приходил в себя в пустом классе, прежде чем подняться к Авроре.

Эти короткие встречи с Синистрой были единственными светлыми моментами августа.

Поняв, что Альбус настаивает на том, чтобы каникулы Снейп провел у себя дома в компании Петтигрю, Северус, конечно, предложил Авроре уехать к матери, но она снова отказалась. Снейп понимал, что решение неправильное, но в глубине души благодарил ее за это.

Успокоившись и загнав чувство вины на привычную глубину, Снейп отправлялся к женщине, которая его любила. Аврора не спрашивала о том, что происходит — по его состоянию она видела, что дела идут неважно, но ведь все равно он не мог ей ничего рассказать. Поэтому она просто крепко обнимала Северуса, всеми силами скрывая собственное беспокойство, пока он не оттаивал окончательно.

Потом они занимались любовью с какой-то запредельной нежностью, от чего иной раз выходило скорее не очень, но это никого не смущало. Секс, с которого когда-то и начались их отношения, стал на это время всего лишь одним из способов выразить переполнявшие обоих чувства. И по сути, Авроре было достаточно знать, что она нужна ему, а Северусу — видеть, что она принимает его любым.

Снейп с самого начала понимал, что ему придется согласиться на предложение Альбуса, но тянул с ответом почти до самого конца каникул. Он сломался в тот день, когда в дверь его дома постучала Нарцисса. После всех бесед с Альбусом, он не смог отказать матери, которая в полнейшем отчаянии пришла умолять за жизнь сына.

В Хогвартс Северус вернулся за два дня до начала учебного года с твердым намерением сказать Авроре о сроке, который им отмерен. Необязательно вдаваться в детали, достаточно намекнуть, что примерно через год ему придется окончательно перейти на ту сторону. Так у нее будет время принять взвешенное решение, не поддаваясь эмоциям. Но смелости не хватило, слишком он боялся, что это окажется ей не по силам.

Прибыв в школу прямо на педсовет, на котором коллективу представили нового профессора зельеварения, Северусу с трудом удавалось постоянно не смотреть на Аврору. С момента их последней встречи она сделала стрижку, сменив длинные, собранные в пучок волосы, на дерзкое каре. Новая прическа подчеркивала скулы и выделяла глаза, но главным оказалось другое… когда Аврора отворачивалась, Снейп видел ее открытую шею — на затылке волосы были острижены довольно коротко, и это смотрелось чертовски сексуально…

Он не слышал, о чем спорили Помона и Гораций, ему было плевать на замечания Горация. Северусу до одури хотелось прижать Аврору к себе и покрывать эту бесстыдную шею поцелуями… Казалось, что никогда в жизни желание не накрывало его с такой силой. По законам природы это не могло быть правдой. Но то, что происходило с ним в шестнадцать-семнадцать лет, он помнил уже довольно смутно. Хотя тогда чувства должны были ощущаться ярче. И последние разговоры с Альбусом действительно оживили многое из того, что Северус успел подзабыть. Но тут Аврора обернулась, и Снейпа буквально обожгло ее мыслями. Нет, все меркло перед взглядом желанной женщины, которая так же сильно хотела его.

Едва дождавшись окончания совещания, Снейп увлек Аврору в ближайший пока еще пустой класс и без долгой прелюдии — да это было и не нужно — взял ее прямо на полу. И несмотря на то, что все произошло на этот раз довольно стремительно, оргазм испытали они оба.

— Неужели ты снова будешь со мной каждую ночь?! — с улыбкой прошептала Аврора. — Как же я устала засыпать одна… ты бы знал…

Он знал. Но вместо ответа лишь еще раз поцеловал ее.

* * *

— Эй, а ты чего не на занятии? — удивился Гарри, когда они с Роном налетели на Гермиону на лестнице, спеша на последний в первый учебный день урок. Они и сами опаздывали, так как Джинни до победного висла у Гарри на шее, а Рон заболтался с Симусом о квиддиче.

— Гермиона, пожалуйста, сделай меня счастливым человеком и скажи, что зелья отменили! — с надеждой спросил Рон, пока Гарри помогал ей собрать рассыпавшиеся по ступенькам книги.

— Ничего у вас не отменили, — недовольно буркнула Гермиона, стараясь не встречаться с Гарри взглядом. — И вы уже опаздываете. Идите, а у меня в этом году нет Высших зелий. Я уже говорила об этом Невиллу вчера на пиру, но вы двое были слишком заняты, чтобы это услышать.

— Чего? — не понял Рон и хотел уже было возмутиться на необоснованный наезд (Ничего же такого не было! Чего она взъелась? Ну… Гарри шептался с Джинни, а он просто проголодался), но в последний момент сдержался. И, вспомнив книгу, что подарили ему близнецы, быстренько сообразил комплимент. — Э-э-э… в смысле ты же такая умная, вряд ли ты не набрала достаточное количество баллов на СОВ!

— Естественно я набрала все нужные баллы, — все еще недовольно ответила Гермиона, хотя тон ее и смягчился. — Я сама отказалась от Высших зелий.

— Почему? — искренне удивился Гарри, передавая ей книги.

— Гарри, ты и меня уже в чем-то подозреваешь? — огрызнулась Гермиона, хотя вспоминать, как они в очередной раз разругались из-за желания Гарри постоянно следить за Малфоем вопреки здравому смыслу, Гермиона не хотела.

— Нет, — не отставал Гарри. — Просто удивительно. За все пять лет ты только один раз отказалась от предмета…

— Я не… — Гермиона посмотрела на друзей, прикидывая, какое объяснение их устроит. Правда выглядела естественнее всего. — В общем, я не хотела еще один год учиться у профессора Снейпа.

— Так теперь же не Снейп ведет! — наивно выпалил Рон, которого объяснение явно устроило.

— Я отказалась от зелий до того, как об этом узнала. А теперь если я вдруг передумаю…

— Погоди, — перебил Гарри, которого ответ Гермионы скорее насторожил.

Накануне вечером, увидев Снейпа у школьных ворот, он окончательно понял, в чью сторону нужно слить весь накопившийся негатив. Джинни права: в смерти Сириуса виноват в первую очередь Снейп. Гермиона с этим, естественно, не соглашалась, Гарри злился, но понимал, что не может требовать от нее ненавидеть этого человека, пусть Снейп другого и не заслуживает. К несчастью, Снейп ее отец. А то, в чем Гарри подозревал Гермиону в начале прошлого года, он и вспоминать не хотел. Тем более, с тех пор произошло столько событий, да и весной никаких особых проявлений возможных чувств к этому выродку парень с ее стороны больше и не замечал. Поэтому в итоге Гарри решил, что ему попросту показалось. Все равно осознать, что Гермиона могла всерьез влюбиться в этого человека, он не мог. А к тому, что она всегда чрезмерно восхищалась почти всеми преподавателями Хогвартса, он в общем-то давно привык. Его и самого до сих пор до мурашек по коже поражало волшебство, а Гермиона балдела от людей, способных колдовать… Это Гарри, пожалуй, мог понять.

Но как восторг, с которым она описывала индивидуальные уроки со Снейпом, мог смениться таким сильнейшим нежеланием видеть слизеринского декана, Гарри не понимал.

— Погоди-погоди, — очень серьезно повторил Гарри. — Снейп тебя чем-то обидел?

— Нет, — испуганно воскликнула Гермиона. — Гарри, нет! Не надо меня защищать еще и перед профессором Снейпом! Хватит с тебя и того, что произошло утром на ЗОТИ… Идите уже на зелья…

Но Гарри стоял не шелохнувшись. Ему было плевать, что они опоздают. Он вообще не рвался к Слизнорту, хотя Рон, к счастью, согласился составить ему компанию, но лучше было все-таки прийти туда с девушкой. И тут его осенило.

— Идите! Вы и так уже опаздываете… — продолжала Гермиона.

— Нет. Я пойду туда только с тобой. Пошли! — решительно сказал Гарри. — Слизнорт не будет возражать. Я уверен. Тем более, я рассказывал ему о тебе.

Гермиона изумленно посмотрела на Гарри.

— Обо мне?

— Да.

— И что же ты ему рассказывал?

— В классе скажу. Пошли… — Гарри смотрел на нее так пристально и решительно, что она не могла отвести взгляд.

— А может, все вместе прогуляем? — вставил Рон, но ни Гарри, ни Гермиона его, казалось, не услышали.

— Но… у меня даже учебника нет…

— У нас тоже нет. На месте что-нибудь придумаем! — тут Гарри улыбнулся, и Гермиона неосознанно ответила ему тем же.

* * *

Профессор Слизнорт действительно не обратил внимание на то, что ребята пришли втроем.

— Ну-те-с, ну-те-с, — проговорил Слизнорт; очер­тания его массивной фигуры мерцали и расплыва­лись в мареве многоцветного пара. — Все достали весы, наборы для приготовления зелья, и не забудь­те учебники «Расширенный курс зельеварения»…

— Сэр! — Гарри поднял руку.

— Гарри, мой мальчик?

— У меня нет учебника, и весов. Ничего нет… И у Рона с Гермионой тоже…

— Понимаете, мы не знали, что нам можно будет продолжить курс…

— Ах да, профессор Макгонагалл что-то упоми­нала… Не волнуйтесь, не волнуйтесь ни о чем, мой милый мальчик.

Слизнорт порылся в шкафчике в углу и извлек три сильно потрепанных экземпляра «Расширенного курса зельеварения» Либациуса Бораго.

Тут Гермиона подорвалась с места, забрала учебники из рук преподавателей и раздала ребятам.

— Кошмар! — возмутилась она, увидев какой экземпляр достался Гарри. — Как можно так относиться к книге! Держи мою. Она хоть в приличном состоянии! А я уж как-нибудь разберусь.

— Не надо, — шепотом запротестовал Гарри и попытался вырвать у нее потрепанный учебник. — Все равно я в зельях ноль, а тебе будет проще.

— Именно поэтому оставь себе нормальный учебник, — не сдержавшись, улыбнулась Гермиона, и совсем не грубо отпихнула его. — Ты не сможешь заниматься по вот этому. — Она пролистала пестрящую чернилами книгу.

— Да смогу, — не отставал Гарри, которому тоже на самом деле просто нравилось вот так игриво возиться из-за книги.

Так они и препирались какое-то время, пока преподаватель не прокашлялся. Исчирканный предыдущим владельцем учебник остался у Гермионы. Она любила книги и в другой момент держать в руках подобное ей было бы физически неприятно, но сейчас отличница думала о совсем другом. Как же хорошо и здорово, что, наконец-то, начались уроки и Джинни отлипла от Гарри хотя бы на это время. Как прекрасно вот так перешептываться и просто беззаботно улыбаться друг другу. Как же она соскучилась по всему этому за последние месяцы!

Гермионе было так радостно, что когда она подошла к столу профессора Слизнорта, где красовалась колба с Амортенцией, ей даже показалось, будто зелье пахло мантией-невидимкой, прячась под которой они втроем столько пережили… Конечно, об этом не стоило говорить вслух, и Гермиона солгала, назвав просто свои любимые запахи.

Потом пришлось приступить к заданию, и Гермиона, вздохнув, уставилась в учебник. Предыду­щий владелец исписал все страницы вдоль и поперек, даже поля были сплошь заполнены ка­кими-то расчетами. С трудом разбирая рецепт, Гермиона дошла до третьего пункта, который был полностью перечеркнут. Над печатным текстом «мелко наре­зать дремоносные бобы» было меленько нацарапано: «Размять серебряным кинжалом, держа его плаш­мя, тогда лучше идет сок, чем при нарезании.»

Гермиона, обычно доверявшая учебникам, попыталась нарезать бобы, но те никак не поддавались. Возможно, правда, дело было в том, что ей не удавалось как следует сконцентрироваться. Перед глазами так и стояла написанная от руки строчка. Что-то внутри подсказывало: надо рискнуть, и Гермиона потянулась за серебряным ножом… Из сморщенного боба живо потек сок…

Гермиона снова посмотрела на написанные от руки слова и едва не ахнула…

Не может быть!

Это…

Гермиона узнала почерк! Прошлой весной она подолгу изучала его и, кажется, даже обнаружила, что букву «Т» они писали совершенно одинаково…

Девушка в смешанных чувствах быстро пролистала учебник, но подписи профессора Снейпа она не нашла. Однако и ошибки быть не могло!

— У тебя все в порядке? — спросил Гарри, заметив ее замешательство.

Гермиона посмотрела в его зеленые глаза и кивнула. Пусть ей было неприятно видеть профессора Снейпа на уроках ЗОТИ, пусть она сгорала от стыда и боялась даже встретиться с ним взглядом, компетенция мастера зелий не вызывала у Гермионы сомнений.

— Слушай, делай все как я, и зелье у нас в кармане, — прошептала Гермиона. Ей безумно хотелось рассказать Гарри о ценнейшей книге, что попала им в руки, но она понимала, что парень воспримет это неадекватно.

Но несмотря на все ее рекомендации, как, что и когда делать, зелья Гарри и Рона значительно уступали тому, что получилось у нее.

По чести сказать, они повторяли ее последовательность верных и наиболее эффективных действий, но их концентрации все равно не хватало, чтобы выполнять все так же безукоризненно, поэтому из класса она вышла, крепко сжимая в руке маленький флакончик Феликс Фелицис…