Обретшие будущее (гет)

Первым знаменательным событием в новой жизни Гарри стал поход в Косой переулок.

Ему исполнилось пять лет, и мама с Сириусом повели его выбирать подарок. Жили они у Сириуса, на Гриммо, двенадцать. Вальпурга, на первый взгляд показавшаяся Гарри суровой женщиной, готовой его с матерью возненавидеть, оказалась вполне милой бабушкой, и он даже привык ее так называть. Она баловала его, рассказывала сказки, кормила сладким, хотя мама запрещала. Гарри, не привыкший к семейной заботе и любви, чувствовал себя, как в раю. Он даже порой ночью плакал, вымещая эмоции слезами. Любовь ко всем, кто был сейчас с ним…

Он так и не узнал отца, погибшего в ту ночь на Хэллоуин. Помнил только, как после возвращения Сириуса они пошли вместе на кладбище. Лили горько плакала, отдав Гарри на руки Сириусу, и долго сидела у холодной каменной плиты с именем отца. Снейп стоял в стороне, почтительно не вмешиваясь в семейное горе. Он понимал, как тяжело Лили, даже взял Гарри, когда Сириус не слишком вежливо попросил его подержать ребенка, чтобы подойти и утешить вдову друга. Гарри сделал попытку улыбнуться ему, но Снейп не глядел на него. А когда они вернулись домой, там их ждала бабушка Вальпурга за столом, полным всяких блюд. Тогда она утешала Лили, как родную дочь, а Сириус радовался, что она так хорошо приняла их. Снейп сидел с ними, понурившись. На тот обед он пришел по просьбе Лили. Сириус не хотел признаваться, но именно Снейп помог ему разыскать Петтигрю и не дал убить его. Питера они передали закону.

С тех пор Гарри жил в семье. Только иногда его посещали невеселые мысли о прошлом. Изменить все — вот что было его задачей. Здесь ли Драко — вот что было вопросом, ответ на который он хотел узнать. Как никогда ему будет нужно плечо друга, проверенного опытом и временем. И начинать конфронтацию со Слизерином он теперь не будет. Поразмыслив, он пришел к тем же мыслям, что и Драко, и решил ждать подходящего момента для выяснения, перенесся он вместе с ним или нет.

Этим моментом стал сегодняшний день, о чем он пока не знал. Они с мамой и Сириусом прошли в Косой переулок через Дырявый котел. Гарри тут же припомнил магазинчик близнецов Уизли — Всевозможные Волшебные Вредилки — и понял, как его здесь не хватало сейчас. Вот так быстро привыкаешь к хорошему, а потом словно сиротеешь, когда не находишь его на прежнем месте.

Сначала его повели в кафе Флориана Фортескью и купили огромную порцию мороженого, а потом напоили вкусным коктейлем, за основу которого, как подозревал Гарри, было взято бодроперцовое зелье, усовершенствованное Лили для детей. Мама после их переезда начала заниматься зельями, ища способы усовершенствования самых простых. Помогал ей профессор Снейп, по-прежнему нежеланный Сириусом гость в доме, но весьма уважаемый человек. Он поставлял ей ингредиенты, которые Лили не могла добыть, не будучи штатным зельеваром. Так мама усовершенствовала бодроперцовое зелье, и дети принимали его с удовольствием, ведь неприятный вкус был убран. Ее зелья покупали в Косом переулке за хорошие деньги, а недавно она запатентовала собственное изобретение — Безоаровое зелье, на основе безоара. И да, оно было универсальным противоядием, к тому же приятным на вкус и легкого успокаивающего действия!

Затем его повели в магазин книг «Флориш и Блоттс». Гарри любил книги. Здесь, в этой жизни, он знал всю школьную программу и имел силы гораздо больше тех, что были в прошлой. Едва Гарри научился читать, он сразу взял книгу по крестражам из семейной библиотеки Блэков.

— Мама! — воскликнул тогда Сириус, едва увидев название. — Откуда у нас эта гадость?!

— Из библиотеки! — с достоинством ответила бабушка. — И не гадость, а толкование темнейших магических слоев. Не книги вина, что ты и десятой части нашей библиотеки не прочел.

С тех пор Сириус подшучивал, что Гарри когда-нибудь станет темным магом и затмит Волан-де-Морта. Сам Гарри мало представлял себе подобное, но читать продолжал.

— Гарри, выбирай! — широким жестом охватил Сириус весь магазин. — Вот что хочешь, серьезно!

Гарри, насколько ему позволяли это детские ноги, деловито прошелся мимо детской и школьной литературы, пару раз задержал взгляд на «Курсе начинающего аврора» и «Волховании всех презлейшему» и пошел в отдел истории. За ним умильно наблюдал продавец, радостно — Лили и с хитрецой — Сириус.

— Умный парень растет у вас, — заметил продавец, смахивая кисточкой с ближайшего тома на полке несуществующие пылинки. — Какой факультет ожидаете от него?

— Гриффиндор! — гордо произнес Сириус.

Лили пожала плечами.

— Сам будет думать. Гарри, мне кажется, сам знает, куда ему нужно.

— Не по годам развитый ребенок, — согласился продавец.

Гарри краем уха слышал разговор взрослых и про себя принял решение. Он уже как-то обдумывал, что делать, когда он пойдет в школу. Дамблдор будет толкать его в спину на новые и новые встречи с Волан-де-Мортом, и его победы той жизни мало что могут значить в этой. И он решил. В этой жизни он скажет Шляпе «Только не в Гриффиндор», если она предоставит ему выбор.

Он взял с полки книгу «Тысяча и одно древнее зелье» и отнес ее Сириусу. Тот с улыбкой покачал головой и заплатил за книгу продавцу, и на этом они вышли из магазина.

— Ну, куда еще? — радостно поинтересовался Сириус. — Может, домой? Гарри, бабушка Вальпурга вместе с Кикимером напекли нам пирожков и зажарили индейку!

Кикимер, их старый домовый эльф, в этой жизни был веселым и опрятным. Сириус не был для него авторитетом, но видя отношение Вальпурги к ним с мамой, он стал подобающе вести себя. Гарри помнил, как помчался в Министерство на пятом курсе за Сириусом из-за того, что Кикимер невнятно говорил о его местонахождении. Тогда это было следствием плохого обращения Сириуса с ним, но теперь Гарри и здесь все изменил. Кикимер любил его как родимого хозяина.

— Нет, не домой! — немедленно заявила Лили. — Мне нужно в магазин, у меня кончаются запасы огонь-травы и флоббер-червей!

— Вечно же тебе нужна тут какая-нибудь гадость, Лили, — оскалился Сириус в улыбке. — Ну давай, иди, мы подождем тебя снаружи.

Гарри в последнее время замечал, что у Сириуса к его матери особое отношение. Разумом он понимал, что она ему нравится, благо опыт из той жизни кое-какой имелся. Так когда-то Драко смотрел на недоступную ему Гермиону. Мама ничем не обозначала своих чувств, но порой Гарри замечал их взгляды. Оба сразу отводили глаза. Он прекрасно понимал, что мама чувствует вину перед Джеймсом за то, что ощущает к Сириусу, его другу. Сириус же боялся с ней говорить об этом из страха, что она видит в нем товарища, защитника. О, эта извечная проблема, не давшая сойтись стольким подходящим друг другу людям! Гарри дал себе обещание когда-нибудь объяснить маме, что папа не хотел бы обречь ее на одинокое существование, что она молода и любима. И Сириусу сделать втык, чтобы прекратил бояться. Женщин добиваться надо, а не ходить годами вокруг да около! Случаев свести их пока не подворачивалось, поэтому Гарри бездействовал и за это злился на самого себя.

Лили взмахнула рыжими волосами и исчезла в дверях темного магазина с ингредиентами для зелий. Сириус проводил ее взглядом и взлохматил Гарри волосы.

— Ну, Гарри, чего ты хочешь еще?

— Палочку! — с готовностью ответил Гарри.

С тех пор как научился говорить, он требовал себе палочку. Лили и Сириус смеялись, Вальпурга всегда улыбалась и грозила ему пальцем, но палочки ему никто так и не дал. Втихаря пользоваться беспалочковой магией он мог, но она не всегда давала нужный результат. Как-никак, палочка направляла энергию особым образом, и все заклинания описывались для палочек. А до одиннадцати лет можно и забыть все, с таким трудом изученное в той жизни. И Гарри не переставал просить палочку, зная — годам к девяти он ее получит.

Сириус, как всегда, расхохотался лающим смехом.

— Знаешь, Гарри, по тебе Слизерин плачет.

— Может, и так, — хитро улыбнулся Гарри. — Купи палочку, Сириус!

— У матери спроси разрешения, — подмигнул Сириус. — Позволит — куплю!

Гарри приуныл. Мама была строга.

— А пока проси все, что хочешь, кроме палочки и золотых котлов!

Гарри хмыкнул и подумал — может, это шанс раскрыть Сириусу глаза? А лучше детской непосредственности и быть не может для подобных разговоров.

— Сириус, ты же знаешь, что дети видят больше взрослых? — зашел он издалека.

Крестный безмятежно подернул плечами.

— Бывает такое, наверное. Гарри, только не говори, что вдобавок ко всем твоим талантам ты еще и сквозь стены видишь! Иначе я точно начну завидовать.

Гарри рассмеялся.

— Я вижу людей, Сириус.

— Ооо… — протянул он таинственным шепотом, широко раскрыв глаза. — Ты видишь здесь людей, Гарри? Ты великий волшебник…

— Не спорю, — чуть склонил голову он по-аристократически, как учила его бабушка. — Но я имел в виду нечто иное. Я вижу замыслы людей, их чувства…

Сириус промолчал.

— А еще я вижу, как тебе нравится мама! — продолжил Гарри, чувствуя, что ступил на опасную дорожку.

Сириус покраснел и бросил на него взгляд.

— Гарри, тебе еще рано знать об этом.

— Книжек начитался, — без запинки ответил он своими любимыми словами, которые использовал тогда, когда настоящие знания и способности вырывались из него и изумляли всех.

Крестный присел на корточки рядом с ним, пятилетним ребенком, чтобы поговорить о вещах, которые и с взрослым не больно-то обсудишь.

— Гарри, я понимаю, что Джеймс твой отец и мой друг… Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть этим, но, знаешь… Порой с нами случаются вещи, которые мы не можем предугадать, предупредить или изменить уже произошедшее. Я чувствую себя виноватым перед Джеймсом, перед твоей мамой, перед тобой, но… уже не могу ничего изменить… Я…

Гарри мягко положил ладошку ему на плечо.

— Сириус, если бы мне предложили написать на листочке бумаги самое заветное желание, чтобы тут же исполнить его, знаешь, что бы я написал?

Он покачал головой, вглядываясь в мудрые глаза ребенка.

— Я бы написал — хочу, чтобы мама и Сириус были счастливы. И я знаю даже, как исполнилось бы это желание — ты бы подошел к ней, встал на одно колено, как описывают в книгах, сказал бы о своей любви. Она бы заплакала от радости, улыбалась бы тебе, а когда ты протянешь ей кольцо, ахнула бы и упала на колени рядом с тобой. А потом свадьба, где я поднесу вам обручальные кольца и встану у алтаря, наблюдать, как вы женитесь.

Глаза Сириуса странно заблестели, и Гарри понял, что все сказал правильно. Крестный улыбнулся и потрепал его по всегда растрепанной макушке.

— Ты все наперед просчитал, маленький пройдоха, — улыбнувшись, молвил тихо он. — Но, Гарри, ты все еще ребенок… Каким бы умненьким ни был. Знаешь, я никогда не говорил тебе, что отношусь к тебе как к собственному сыну. Я люблю вас с мамой, вы стали частью моей жизни, без которой мне не прожить. Но, Гарри… Я не знаю, что чувствует твоя мама. Я уверен, она так же чувствует вину перед твоим отцом, перед тобой. Мужчина бывает не уверен, стоит ли делать предложение руки и сердца, когда думает, что может причинить ей таким образом неудобства. Если она рассматривает мужчину как друга, общаться после подобного предложения дальше они спокойно не смогут. То же самое и со мной. Я не хочу даже приближаться к риску потерять вас.

Гарри не встречался с подобным в своей прошлой жизни, но чувствовал, что в чем-то Сириус прав. Женщины… Странные противоречивые существа. Он ободряюще и совершенно по-детски каверзно улыбнулся крестному.

— А я уверен, мама согласится! Я с ней могу поговорить, и ты…

Тут Сириус подхватил его и крепко-крепко обнял. Гарри порадовался, что разговор прошел так удачно, и обнял в ответ его.

— Гарри… Я… Я не представляю, как жил раньше… Тогда… Без вас…

Гарри почувствовал, как слезы вот-вот нахлынут на глаза, и проговорил то, о чем задумывался совсем недавно:

— Сириус, ты ведь… Мне тоже как отец.

Когда Сириус отпустил его, Гарри заметил, как старательно он пытался отвести от него повлажневшие глаза. И впрямь, дети видят больше взрослых.

— Ну что? — спросил он весело. — Пошли за колечком для мамы? — и каверзно добавил. — Это мое желание, Сириус!

Сириус рассмеялся.

— У нас, Гарри, в роду давным-давно передается из поколения в поколение обручальное кольцо. Древнее, гоблинской работы! Бабушка давно отдала его мне, так что кольцо есть, осталась мама.

— Я поговорю, — улыбнулся Гарри. — Меня она послушает.

— Пошли, еще по мороженому? — подмигнул Сириус, оглянувшись на двери магазина, где пропала Лили. — А то это бодроперцовое зелье все послевкусие отбивает.

Купив по мороженому, они сели за столиком на улице. На дворе стояло лето, посетителей Косого переулка было мало. Гарри жалел только об одном — ему еще не скоро представится случай купить здесь мантии, школьные принадлежности и, конечно же, метлу и палочку, чтобы поехать в Хогвартс, по которому скучал. Взгляд его лениво переползал с одного прохожего на другого, пока не наткнулся на знакомые лица. Гарри присмотрелся.

Ба! Малфои!

Взгляд Гарри впился в ребенка, идущего за руку с Люциусом Малфоем, молодым, но таким же холодным, каким был тогда. Драко! О, как ему хотелось подбежать и поздороваться, узнать, тот Драко перед ним или нет. Но он был вынужден сидеть как на иголках и наблюдать, как за углом сейчас исчезнет человек, столь необходимый ему сейчас и в будущем.

Словно почувствовав, что его сверлят взглядом, Драко оглянулся и, заметив его, замер.

* * *

Жизнь Драко Малфоя шла своим чередом. Он не видел смысла менять что-либо в данном ее периоде. Отец любил мать, жили они счастливо после того, как закончились судебные разбирательства касательно метки Люциуса. В тюрьму его не посадили, взяв огромную откупную сумму и обещание год не выезжать за границу и впускать на проверку в мэнор комиссию из Министерства. Год прошел, теперь они жили спокойно. Недавно, пятого июня, Драко исполнилось пять лет. Он умел читать, писать, считать, отец занимался с ним простой магией и этикетом. А недавно подарил долгожданную метлу. Все шло, как и в той жизни.

Порой через камин заглядывала бабушка Вальпурга, рассказывала о себе, последние новости, да и о Гарри иногда. Родители всегда интересовались, а Драко как будто случайно всегда прогуливался рядом в этот момент. Вальпурга захлебывалась от восторга, описывая необыкновенные таланты и редчайший ум Гарри Поттера. Люциус каждый раз проезжался по ее слизеринской расчётливости, Нарцисса восторгалась и строила предположения, откуда у ребенка такие способности, а Драко… Драко все больше убеждался, что Поттер перенесся вместе с ним, что тоже не знает, как с ним связаться, и не может скрыть всех своих знаний. Но писать ему Драко все равно не решился. Ему нужно быть уверенным, что письмо попадет к Гарри, что он и вправду тот Гарри. Приходилось ждать личной встречи, чтобы расставить все по полочкам и понять наконец, один он тут или нет.

И вот, однажды отец собрался в Косой переулок, за парой артефактов, а затем в Лютный переулок. Драко напросился с ним, пообещав вести себя примерно, как и подобает наследнику древнего чистокровного рода. Они аппарировали к «Гринготтсу», где Люциус взял деньги, и направились в магазин.

Драко давно тут не бывал. Можно сказать, с рождения, но это не так. Он вспоминал Косой переулок той жизни. Сколько еще продлится эта размеренная спокойная жизнь до того, как здесь будут убивать людей и детей…

Вот лавка Олливандера, опустевшая тогда с тех пор, как его похитил Волан-де-Морт. Вот «Флориш и Блоттс», разоренный и разрушенный. Видения прошлого вставали перед его глазами, накладываясь на реальность. Вот кафе Флориана Фортескью, забитое когда-то досками. Там продается чудесное мороженое… Драко почувствовал, как текут слюнки, и спешно их проглотил. Пробежал глазами по сидящим у кафе за столиками людям… Гарри?

Драко вздрогнул и чуть притормозил. Отец продолжал тащить его за руку вперед, и он понял, что если ничего не сделает сейчас, придется ждать школы, чтобы поговорить с Поттером. Тем более, Поттер сам вон сидит и смотрит на него. Ему хотелось думать, не из праздного любопытства.

— Отец, — заговорил Драко, — я считаю, что нам следует зайти в кафе Флориана Фортескью.

Люциус шага не замедлил, но ответил.

— Драко, даже не пытайся попрошайничать. Подобное поведение недостойно проявляет тебя в глазах других.

— Отец, — настойчиво повторил Драко, зная, чем можно его уговорить, — мне кажется, там сидят люди, которые в будущем могут быть нам полезны, разумеется, при условии хороших отношений между нами.

Люциус остановился. Медленно, как хитрый лис, повернулся к Драко и присел перед ним на корточки, так, чтобы видеть указанное Драко место, к которому мальчик стоял спиной. Затем глянул на сына и хмыкнул:

— Драко, сын мой, ты далеко пойдешь!

Встал на ноги и повел его в кафе. Драко вел себя прилично, но достаточно по-детски, чтобы окружающие решили, будто Люциус специально зашел в кафе побаловать сына.

Люциус сдержал удивленную улыбку. Сын вел себя именно так, как должен был, чтобы сохранить конспирацию, хотя даже слова такого еще не знал. Поступок Драко вызвал его одобрение, и он даже решил действительно купить мороженое сыну, а не просто подойти и поздороваться с легендарным мистером Поттером. Еще, как он подумал, было бы неплохо, если Драко подружится с Поттером, но об этом он скажет сыну позже.

* * *

Гарри наблюдал, как Малфои остановились и Люциус, сидя на корточках перед Драко, что само по себе невиданное дело, что-то ему сказал, потом улыбнулся сыну и пошел прямо к кафе. У Гарри внутри все сжалось. Неужели… сейчас…

— Кхм… Гарри, — заговорил Сириус, глядя в сторону от Малфоев, — мне бы не хотелось встречаться с этими людьми. Пойдем?

— Это Малфои? — поинтересовался для виду Гарри.

— Да, они, и, кажется, сейчас самое время…

— Но мальчик Малфой мой дальний родственник, не так ли?

— Да, Гарри, — Сириус вздохнул. — По отцу. Я тоже родственник, но не гордился бы таким родством. О, кажется, скоро мама…

— Хочу познакомиться с младшим Малфоем, — твердо ответил Гарри.

Они зашли в кафе, Люциус купил фруктовое мороженое Драко, чему тот искренне и весьма по-детски обрадовался, и вышли на улицу. Потом Люциус обвел Косой переулок взглядом и как будто случайно наткнулся взглядом на Поттера. Гарри, привыкший смотреть людям в душу, видел это ясно, но только порадовался способности Люциуса оказываться в нужном месте в нужное время и быть при этом как будто совершенно ни при чем. Он повел Драко прямо к ним. Младший Малфой смотрел на Гарри, не отрываясь, и Гарри почти отчаялся понять, как с ним заговорить.

— Ба! Кого я вижу! — воскликнул Люциус, чуть склонив голову в знак приветствия. — Сириус Блэк, сын Вальпурги и Ориона Блэк, я прав?

Сириус весьма прохладно оценил рвение Люциуса к выяснению его личности, но этикет, который он всегда ненавидел, заставил его вежливо ответить:

— Да, вы правы, мистер Малфой.

Люциус словно и не заметил его холодного тона.

— А этот молодой человек, я полагаю… Гарри Поттер?

Гарри спрыгнул со стула и тоже чуть склонил голову в знак приветствия. Получилось по-детски, не очень ловко и красиво, но получилось.

— Вы правы, сэр, я Гарри Поттер. А я, как я полагаю, имею честь беседовать с мистером Люциусом Малфоем и его сыном? Простите, я не знаю его имени…

Люциус был приятно удивлен вежливостью и обходительностью мальчика, который рос с таким отщепенцем от традиций и остолопом, как Сириус Блэк.

— Мистер Поттер, позвольте представить вам моего сына, Драко!

Люциус зря волновался, что сын, увидев ровесника, забудет, как вести себя в обществе. Драко проявил себя истинным аристократом. Гарри увидел в дальнейшем насмешку судьбы, как оказалось, любившей пошутить.

Драко протянул руку, и Гарри ее пожал. Наверное, обоим вспомнилось то давнее отвергнутое рукопожатие. Они обменялись дежурными фразами из Кодекса Чистокровных. Гарри подумал, может, подать какой-нибудь знак? Но если Драко не тот, тогда что он подумает про него?..

Драко неожиданно спас ситуацию.

— Отец, — обратился он к Люциусу. — Я вижу, что вы хотите поговорить с мистером Блэком, и не хочу вам мешать. Позвольте мне с мистером Поттером пройти в кафе и там познакомиться получше с дальним родственником.

Люциус чуть нахмурился. Дело было не в манерах Драко, здесь он был просто безукоризненно хорош, вызывая у него даже гордость. Но с Блэком говорить он не собирался, поэтому разрывался между желанием уйти и все обдумать и дать сыну отойти с Поттером и, тем самым, возможно, сблизиться с ним ради построения будущей дружбы. Детям всегда легче найти общий язык, чем взрослым. Поразмыслив, он дал Драко свое дозволение.

— По правде, нам с Гарри уже пора идти, — попытался возразить Сириус.

Гарри улыбнулся.

— Сириус, мы недолго!

Блэк сдался, поняв, что волей детей от общества Малфоя-старшего ему не отвязаться.

Гарри с Драко зашли в кафе и сели за столик у окна, чтобы взрослые могли их видеть. Оба держали при себе свое мороженое, оба молчали. Гарри не знал, как начать разговор. Может, спросить в лоб? Или сказать малозначимое слово, которое в той жизни играло для него важную роль?

Поддавшись внезапному порыву, Гарри поставил стаканчик с мороженым на стол, пристально глянул на Малфоя и сказал одно-единственное слово:

— Скорпиус.

Драко вздрогнул и тоже отставил свое мороженое.

— Сколько лет, сколько зим, Поттер! — выдохнул он и заметно расслабился.

Гарри заулыбался во все лицо.

— Драко, дружище… Мерлин тебя подери, почему ты так долго не давал о себе знать?

Малфой склонился ниже над столом.

— Говори тише, Поттер! Тот же вопрос могу задать тебе и я!

Гарри закивал, по-прежнему глупо улыбаясь во все лицо. Он не один! Сколько лет он продумывал этот день, каждую фразу, которую скажет другу. И вот день настал, а из головы повылетало все, что он так долго планировал.

— Нам надо пообщаться, — заговорил Драко быстро. — Сейчас мало времени, ты не успеешь рассказать мне все, что с тобой случилось. Надо как-то организовать переписку или встретиться.

— Я могу попросить бабушку, — ответил Гарри. — Ты прав, как и всегда, Драко! Бабушка пригласит тебя в наш дом, мы пойдем в мою комнату и поговорим. Действительно надо поговорить. В моей нынешней жизни столько всего изменилось! Я сам узнал многое и тебе должен рассказать…

— Ты мне одно скажи пока, — покачал головой Драко. — Как тебе удалось на этот раз не только победить Темного Лорда, но еще и спасти мать?

Гарри мысленно вернулся в тот день.

— Мама оставалась жива, — медленно заговорил он, стараясь контролировать себя, чтобы слова не вылетали из его рта бесконечным непонятным потоком. — Она оставалась жива, а Темный Лорд погиб. Понимаешь, я теперь живу без ограничителя. Я пользуюсь беспалочковой магией. И победил Волан-де-Морта я с помощью щита, возникшего из моей руки. И маму заслонил.

— И кто на тебя наложил ограничитель там? — нахмурился Драко.

— Директор… Дамблдор это сделал, но в этой жизни мама осталась жива и отказалась ставить на меня ограничитель. Ему не нужно мое могущество и мои силы. Я чувствую себя свиньей на убой.

Гарри бросил взгляд на Сириуса и Люциуса, смотрящих в разные стороны.

— Как ты понял, что щит поможет спасти мать и что он вообще появляется? — поинтересовался Драко, откидываясь на спинку стула и соединяя по старой привычке перед собой кончики пальцев.

— Я не знаю, было ли это у тебя, но перед тем, как очнуться здесь, я видел все события наоборот.

Драко кивнул. Ему это нисколько не помогло, он просто жил своей жизнью, но вот Поттер благодаря этому изменил ход всей истории. Подозрения в возможном предательстве солнцеликого директора стали реальными, основная угроза исходила теперь не только от Волан-де-Морта, каким бы странным ни казался этот факт. Угроза исходила от Дамблдора, и с этим нужно было что-то делать. Ограничитель действительно накладывал свой отпечаток на детей, которые были ему подвержены, а Гарри не хотел чувствовать себя и быть ущербным.

— Я рад за тебя, что ты тут счастлив, — ответил Драко, поразмыслив. — Чрезвычайно удачно получилось с тем зельем. Хорошо, что мы добавили туда яд василиска.

Гарри улыбнулся своим мыслям.

— Теперь у нас есть шанс все исправить, — и задорно подмигнул другу. — И у тебя тоже, Драко!

— Мне? — удивился он. — Поттер, я живу спокойной жизнью, у меня нет ничего, что я мог бы исправить.

— А Гермиона?

Драко отвел глаза. Когда-то он обдумывал этот вариант, но благоразумно решил отложить его до того момента, как увидит ее впервые.

— Знаешь, я попытаюсь. Но это будет непросто.

— Веди себя как нормальный человек, — посоветовал ему Гарри. — И все получится. Нас зовут!

Они резво вскочили с мест и пошли к выходу.

Лили стояла около Сириуса, который, должно быть, только что принял из ее рук сумки с ценными ингредиентами. Люциус бескорыстно отваливал ей комплименты и пожелания, рассказывал, какое впечатление произвел на него ее сын, периодически звал его в гости. В диалоге он, кажется, не нуждался.

Драко вежливо поздоровался с Лили и отошел к отцу.

— Ну, что ж, — поспешил откланяться Люциус. — Приятно было пообщаться с вами, миссис Поттер, и с вами, мистер Блэк. Мистер Поттер, с позволения вашей матери и крестного, приглашаю вас в Малфой-мэнор. Вижу, вы с Драко подружились, а у него там совсем нет ровесников. Будем рады вас принять! И с Днем Рождения вас.

Малфои удалились. Сириуса передернуло.

— Бр-р, ну и скользкий тип!

Лили была настроена более решительно. Ни Люциуса, ни его сына она не одобряла, глядя им вслед с редким выражением неприязни на лице.

— Гарри, я бы не советовала тебе сближаться с этим мальчиком. Это сын Малфоя, а у них на уме только одно — как бы получить побольше выгоды для себя и пройтись по головам других, если ты можешь понять меня.

Гарри пожал плечами.

— Мама, Драко хороший человек, весьма прямолинейный и искренний. Сириус может подтвердить, что я хорошо разбираюсь в людях, правда, крестный?

Сириус подавился и закашлялся. Гарри рассмеялся. Он был счастлив. Он узнал сегодня, что Драко здесь, что он тоже искал связи с ним. Теперь игра стоила свеч.

Мама, однако, посмотрела на них сурово, в глазах не было привычных смешинок.

— Гарри, я серьезно. Остерегайся этого мальчика.

— Я постараюсь, мам, обещаю!

* * *

Люциус Малфой, кажется, даже забыл о том, что собирался зайти в Лютный переулок. Он раскланялся с Поттерами и Блэком и направился прочь, держа за руку сына, чего раньше никогда не бывало.

— А теперь расскажи мне, Драко, — начал он говорить, едва они вошли к Малфой-мэнор. — Что это было?

Говорил он ровным, бесстрастным голосом, но в движениях и выражении лица угадывалось недовольство. Драко не испугался. Отцовский гнев был делом проходящим, если бы он сумел усмотреть в произошедшем пользу для себя, а заставить его увидеть эту пользу Драко умел.

— Отец, — заговорил Драко, копируя его тон и манеру говорить, — мне показалось, вы заинтересованы в дружбе с этим ребенком. Я взял на себя смелость сблизиться с Поттером, чтобы в дальнейшем мне было проще завести с ним дружбу, а вас скрыто, как вы и учили, попросил дать мне время.

Они прошли ворота и поднялись на крыльцо. Люциус молчал, очевидно, полагая, что выдерживает положенную сердитому родителю паузу, но Драко это не пугало. Когда-то, во времена его настоящего детства — возможно, но никак не сейчас. Драко знал отца, как самого себя: тот не сердился, а обдумывал поступок сына. Он мог заговорить с отцом, как сделал бы, будучи взрослым, но разрушать иллюзию его детской неосведомленности для отца не входило в его планы. Ради него же.

Люциус скрыл улыбку, когда понял замысел сына, и вошел в особняк.

— Сын, ты даже больший слизеринец, чем я!

Драко не знал, принимать эти слова за похвалу или за упрек. По лестнице спустилась Нарцисса. Люциус больше не смог скрывать свою улыбку.

— Вы вернулись? — мама, видя несвойственную мужу улыбку, тоже заулыбалась. — Что-то хорошее нашли?

— Цисси, наш сын — истинный слизеринец!

Драко поприветствовал Нарциссу и ответил:

— Мама, отец преувеличивает мои заслуги.

— Что же случилось?

Люциус с гордостью положил Драко руку на плечо.

— Признавайся, откуда всего этого понабрался? У бабушки Вальпурги?

— Может быть, — выкрутился Драко. — Я всего лишь радел за будущее нашей семьи.

О, Люциус даже не представлял, как сильно он радел за это будущее… Он не знал, как через десять лет угодит в тюрьму за проникновение в Министерство по приказу Того-Кого-Не-Следует-Называть. Как потом попадет в опалу, и Темный Лорд запрет его в их же особняке. Как отберет палочку, обрекая на полумагловское существование, что для такого волшебника, как Люциус, немыслимо.

Отец отдал домовому эльфу трость и перчатки, и пояснил матери:

— Он разглядел в Косом переулке Гарри Поттера, заставил меня подойти к нему и познакомился. Знаешь, Цисси, этот мальчишка в будущем станет великим человеком. И как Драко, еще такой маленький, разглядел в его лице пользу для нас, для меня тайна.

Нарцисса улыбалась. Драко чуть склонился перед тем, как подняться в свою комнату.

— Отец, я ваш сын, ваше продолжение и ваш наследник. Кому, как не мне, блюсти ваши интересы ради нашего будущего!

Люциус расхохотался.

— Вот это мой сын! Ладно, ступай, не забудь спуститься на обед, — и уже в пространство, — Добби, накрывай на стол.

Драко поднялся, чтобы переодеться и подумать о способе связи с Поттером. Надевая перед зеркалом домашнюю рубашку, которую многие носили бы только в праздничные дни, Драко вспоминал Поттера, каким он был тогда, и размышлял, каким стал сейчас. Глава Аврората, лицо Министерства, порядочный семьянин и ярый защитник чистокровных после начала их послевоенной травли. И ребенок, счастливый, довольный своей жизнью. Драко улыбнулся. Изменения, произошедшие в Поттере, однажды изменят все будущее. Когда-то отец высказался, он даже не представлял, насколько точно: «Вальпурга, вы всегда найдете выгоду для себя. Хотя я вас отлично понимаю. Здесь есть разница. Драко, наследник нашего рода, и Гарри Поттер, лицо всего будущего». Нельзя сказать, что эти слова каким-то образом задели Драко. Прошлая жизнь многому научила его, он стал другом Гарри, он заглянул к нему в душу и однажды не обнаружил там эгоистичности и самовлюбленности, которую пытался усмотреть в нем на протяжении всей школьной жизни. Проанализировав свои поступки, мысли и обиды, Драко понял, что виной их с Гарри взаимной неприязни был не только Рон Уизли, как ему хотелось думать, а его собственная гордыня, раненная отвергнутым когда-то рукопожатием. Он был ребенком, но это не объясняло его поступка и не оправдывало его. Гордыня заставляла его ненавидеть Поттера, он даже не сделал тогда усилий разглядеть в нем обычного человека. Первую попытку он предпринял уже после войны. Гарри спас ему жизнь в Выручай-комнате, чего он никак не ожидал, и это дало ему ощутимый толчок в сторону Поттера. Потом он работал в Министерстве, искупая вину за отца и за самого себя. Это многому его научило, заставило смотреть на жизнь не с высот элитного общества, а из ямы нищеты. Взгляды поменялись, поменялся он сам.

Драко смотрел на себя в зеркало и видел того юношу, который однажды принял задание Темного Лорда и поехал в Хогвартс, чтобы убить Дамблдора. Он пытался искупить вину своего отца перед Волан-де-Мортом, потом он искупал вину перед Министерством. Он потерялся в жизни и не знал, где его место, по какую сторону баррикад. А теперь он искупает вину перед собой. Драко верил — он искупит ее, исправит все, что наворотил в той жизни, и наконец найдет свою тропу в будущем. Ведь счастливое будущее не приходит само по себе, его нужно прежде обрести…

За спиной Драко раздался хлопок аппарации. Драко бросил взгляд в зеркало, там отражался Добби.

— Хозяин велел передать молодому хозяину, чтобы он спустился вниз, обедать, — проговорил Добби, заломив руки и повесив уши.

Драко кивнул, и домовик уже собрался исчезнуть, сочтя задание выполненным. Драко еще раз взглянул на свое отражение. Когда их покинул Добби? Перед вторым курсом, кажется. Тем не менее, заручиться его верностью, возможно, необходимо уже сейчас, Поттер это одобрит. И Драко повернулся к Добби.

— Добби, — сказал он домовику, и тот вылупил на него свои огромные глазищи, — прости моего отца, что он так плохо к тебе относится. Я не хотел бы, чтобы ты держал обиду на нас.

Добби, казалось, был поражен. Он уставился на мальчика, словно тот предложил ему свободу в обмен на принесенный чай. Драко подумал, что, возможно, для домовика это было слишком на первый раз, но, зная, насколько необычный этот домовик, ни в чем нельзя быть уверенным. Драко попытался смягчить свои слова.

— Ты очень верный и послушный домовик, любой хозяин посчитал бы за честь, чтобы ты служил в его доме.

Кажется, он перестарался. Из глаз чувствительного домовика покатились крупные слезы.

— Молодой хозяин очень добр к Добби. Добби благодарит хозяина за его слова и смеет заверить, что не держит зла на него и на старшего хозяина.

Драко присел рядом и улыбнулся.

— Я хотел бы, чтобы ты всегда был верен мне. Я знаю, что ты задумываешься о свободе, что мой отец, так или иначе, кажется тебе слишком жестоким…

— Добби не думает о свободе, сэр, — испуганно замотал головой домовик, уши его при этом замотылялись из стороны в сторону. — Добби счастлив служить добрым хозяевам!

Драко улыбнулся. Возможно, домовичок еще не думал о свободе, но эти мысли должны были скоро у него появиться, и лучше, если их направить в нужное русло.

— Я рад, что ты у нас служишь, и… — хоть бы домовик правильно понял его порыв. — Хотел бы, чтобы ты был моим другом.

Добби заплакал и поклонился Драко.

— Молодой хозяин предложил Добби дружбу! Добби оказана великая честь — дружить с волшебником!

Ага, подумал Драко, улыбаясь про себя. Вот и проявление зачатков его «ненормальности». Однако его ждали на обед, медлить было нельзя.

— Так ты согласен, Добби?

— Добби станет добрым другом молодому хозяину!

— А я, — похлопал его по плечу Драко, сочтя дело выполненным, — познакомлю тебя с Гарри Поттером!

— С Гарри Поттером? — вскричал Добби, падая на колени. — Добби будет верным и вечным другом молодому хозяину, Добби клянется в этом!

— Вот и все тогда, решено, — сказал Драко и поднял его. — Пошли на обед. Я скажу отцу, что уронил запонки за кресло, а ты помогал мне их достать.

Они спустились в зал, где уже обедали Люциус и Нарцисса. Десятки домовиков обслуживали их, и в Драко впервые дрогнула жалость к этим существам. Как рабы, они трудились на хозяев, зачастую жестоких с ними, но, что было несвойственно рабам, совершенно не думали о свободе и боялись ее. Когда-то Драко и сам сурово обходился с ними, а теперь ему было стыдно. Слава Мерлину, он не успел запятнать себя в этой жизни. Он уже понял, что воспоминания собственных промахов, ошибок и прочего зла будут преследовать его, и все, что он мог сделать ради искупления вины перед самим собой — это не совершать все заново.

— Драко, ты опоздал.

В чем-в чем, а в вопросах этикета отец был с ним суров. Не пристало молодому наследнику опаздывать на обед. Необходимо быть пунктуальным, так и слышал Драко слова отца.

— Простите, отец, — ответствовал Драко. — Я по неаккуратности своей уронил запонки за кресло, а Добби помогал мне их доставать.

Добби затрясся, опасаясь наказания, но Люциус не обратил на него внимания.

— Что ж, садись, Драко.

Драко сел, несколько домовиков подбежали к нему, и каждый сделал что-то одно. Один предоставил ему выбор напитков, второй налил то, что он попросил. Домовик Вилли положил ему пюре, Канди — курицу, Салли поднес столовые приборы. Добби раскланялся и исчез, как предполагал Драко, на кухню, готовить десерт к выносу по приказу хозяина.

Люциус смотрел на сына. Он часто замечал, что Драко ведет себя не по-детски, в его глазах слишком много мудрости, не присущей ребенку. На их занятиях по этикету он вел себя иногда — только когда уставал — так, словно знал наперед все, что он ему скажет. Да и манеры Драко приличествовали не пятилетнему ребенку, но взрослому мужчине, полному достоинства. Не раз и не два Люциус подмечал за ним фразы, до которых даже вышколенный подросток не сразу смог бы додуматься. А печальная глубина в глазах заставляла задуматься о том, что у него есть какая-то тайна, которая мучает ребенка изнутри. Люциус не показывал своих отцовских чувств к сыну — так уж научил его собственный отец, Абраксас, но его волновало поведение сына, несвойственное его возрасту. Так мог бы себя вести взрослый мужчина, повидавший жизнь, побитый ею, испытавший какое-то горе, а затем обретший вновь все, что потерял — но не ребенок. И спросить было не у кого, что делать.

Драко сидел и обедал. Изредка незаметно подмечая взгляд отца, изучавший его, Драко старался вести себя по-детски непосредственно, но вряд ли у него это получалось. Слишком много неискренности сквозило в его поведении, он и сам это чувствовал.

— Драко, — неожиданно заговорил отец. — Я хотел спросить тебя насчет сегодняшней ситуации, — и, дождавшись внимания от сына, продолжил. — Ты сказал, что дружба с Гарри Поттером может быть нам полезна. Скажу честно, я и сам подумывал над этим когда-то, но никогда не говорил об этом вслух. Что заставило тебя думать так же, как и я?

Драко бросил взгляд на мать, ожидая помощи в подобном вопросе, но Нарцисса безмолвствовала. Вопрос был несколько неожиданным, он не успел подготовить ответ.

— Отец, мне показалось, вы одобрите мое решение.

О, Мерлин, как же странно это звучит из уст ребенка! Но что он мог сказать еще?

Люциус выдержал паузу, но отступать не собирался.

— Сын, ты умен для своего возраста… Чрезвычайно умен. Но тебе не полагается еще знать о таких вещах, как выгода.

— Отец прав, Драко, — подала голос Нарцисса. — Мне кажется, у тебя есть какая-то тайна. Я хочу, чтобы ты однажды — даже если не сейчас — поведал ее нам. Ты родился обыкновенным ребенком, и мы с отцом теряемся в догадках, что случилось с тобой.

Люциус кивнул. Нарцисса умела точно высказывать его мысли в кратчайшей и понятной форме.

Для Драко стала неприятным откровением мысль, что родители о чем-то догадываются. Нет, разумеется, до правды они не дойдут, слишком невероятна она. Надо немедленно переговорить с Поттером!

Он улыбнулся маме и ответил, еще надеясь исправить ситуацию:

— Дорогая мама, отец, я ваш наследник, мне положено знать это. У меня в крови заложено все, что вас по какой-то причине удивляет.

Люциус усмехнулся, все более укореняясь в своих подозрениях:

— Рановато тебе думать о своей наследственности.

Драко сжал подлокотник своего кресла.

— Хорошо, — неожиданно холодно ответил он, совершенно по-взрослому. — Отец, мама, я расскажу вам когда-нибудь все. Но это будет не сегодня.

Возможно, пройдя в свою комнату, он пожалеет, что говорил так с ними, добавляя подозрений. Но сейчас ему было не до этого, пока он слезал с кресла, слишком высокого для ребенка.

— Что ты имеешь в виду? — уставился на него отец. — У тебя есть какая-то неизвестная нам тайна?

— Отец, она может показаться вам слишком глупой и детской, — предупредил Драко наобум, лишь бы у него перестали интересоваться этой тайной.

Люциус нахмурился и замолчал. В их семье было не принято что-то явно скрывать от членов семьи. У детей, у родителей всегда были секреты, собственные и неприкосновенные, но об их существовании не должны были знать другие. Драко прикусил губу, подумав о том же, положение неожиданно спасла Нарцисса.

— Ты в кого-то влюблен? — подмигнула она.

Люциус тут же сбросил свои раздумья и уставился на него.

Драко так и хотелось вскричать: «Мама, мне пять лет!», но порой женщин трудно переубедить в том, во что они уверовали сами. Тем более, сейчас это ему только на руку.

— Возможно, — уклончиво ответил Драко, наконец, достав ногами до пола. — Я пойду.

И оставил родителей одних. Ему нужно было найти способ связаться с Поттером и решить, что им делать в этой ситуации.

* * *

По пути домой Лили делала выговор Гарри. Для самого мальчика это было вполне ожидаемо, он даже понимал причину ее недовольства. До этого времени Малфои уже успели запятнать себя Меткой, а о послевоенных разбирательствах с этим чистокровным семейством не знал только глухой и слепой.

До вечера он не выходил из комнаты, силясь придумать тайный для всех способ общения с Драко. Совы не годились. Во-первых, у него не было собственной совы, были только Сириуса и мамы, не особо его слушавшиеся. Письмо не должно попасть в руки маме или крестному. Учитывая их отношение к Драко, Гарри решил не афишировать их дружбу. Сквозные зеркала нужно еще добыть. Через камин — рискованнее, чем с совами…

В дверь постучались, и в детскую вошел смущенный Сириус.

— Гарри, ты тут?

«Нет, меня тут нет», — хотелось ответить Гарри, но он кивнул Сириусу.

Тот присел рядом с ним на кровать.

— Я хотел напомнить тебе, что ты обещал поговорить с мамой…

Гарри трижды проклял свой возраст, не дающий ему отшутиться так, как очень хотелось. Вместо этого он улыбнулся.

— Хорошо, крестный! А ты мне купишь палочку!

Сириус схватил его и защекотал. Гарри очень боялся щекотки, поэтому вести себя по-детски труда не составило.

— Маленький пройдоха!

Гарри хохотал как ненормальный, но в то же время был невероятно счастлив. Детство, которого у него не было там, наверстывало упущенные моменты здесь. Гарри чувствовал себя дома, и неожиданно ему почудилась картина будущей жизни. Они с Драко станут лучшими друзьями в школе и помирят взрослых. Они, зная наперед события, будут на коне в любой ситуации. Вместе с ними поступит Гермиона, которую Драко будет обхаживать все семь лет, а через год и его маленькая Джин. Они пройдут все испытания, уготованные им, изменят ход истории, уничтожат все крестражи. Гарри женится на Джинни, и вновь родятся его сыновья и дочь. Драко женится на Гермионе, и она родит ему маленького Скорпиуса, возможно, совсем не такого, каким он был там. Они обретут свое будущее…

Сириус сел ровно и достал из кармана большой, тяжелый перстень. Он был очень красивым, древним. Гарри невольно залюбовался игрой света в глубине чистейшего изумруда. Серебро крепко держало камень. Величайшие из гоблинских мастеров сумели впечатать в тонкий серебряный ободок древние руны, складывавшиеся в одну-единственную фразу.

— Игра стоит свеч, — произнес Сириус, расшифровывая надпись. — Самый первый девиз Блэков, появившийся даже прежде основного «Всегда чисты».

— Почему именно «Игра стоит свеч»? — поинтересовался Гарри, разглядывая перстень.

— Древние предки были философами и говорили, что жизнь это игра, — Сириус пожал плечами, словно расшифровка была и ему не совсем понятна. — Видимо, они утверждали, что какой бы ни была твоя жизнь, ты ее заслужил и сам сотворил свою судьбу. И отказываться от судьбы не нужно. Ведь, согласись, Гарри, если понимаешь, о чем я… Никому не дано вернуться в прошлое и прожить свою жизнь с рождения.

Гарри похолодел.

— Я читал, — осторожно начал он ради любопытства. — Что есть такое кольцо… Кольцо Мерлина. И оно может переносить души в прошлое. Так один человек…

Сириус потрепал его по макушке, разлохматив еще больше.

— Чего только не придумают, Гарри. Это же сказки! А впрочем… Прости, я все время забываю, что тебе всего пять лет. С тобой так просто общаться, как со взрослым.

— И ты это кольцо подаришь маме? — спросил Гарри быстро, уводя опасный разговор в иное русло.

— Думаешь, оно ей понравится?

— Я думаю, изумрудный цвет очень подходит к глазам мамы!

— Ты прав, — Сириус другим взглядом посмотрел на кольцо. — Ты уверен, что она согласится?

Гарри заулыбался.

— Я поговорю — и согласится!

— А что должен делать я?

Сириус — человек без фантазии, подумал Гарри. Сам он Джинни делал предложение в необычной обстановке, которую обдумывал несколько месяцев. Он считал, что вероятность получить от девушки согласие повышается, если суметь ее удивить.

— Крестный, сегодня будет праздничный ужин?

— Да, — с готовностью ответил Сириус. — Любимому крестнику исполнилось пять лет!

— Слушай, бабушка всегда спать уходит раньше! Дождись, пока она уйдет, посиди еще минут десять и выйди из кухни под предлогом, что принесешь мне подарок, который лично приготовил для меня!..

Сириус расхохотался.

— Гарри, ты слизеринец!

Гарри улыбался.

— Слушай дальше, крестный! Я в это время поговорю с мамой, а когда ты придешь…

— Выдумщик хоть куда! — веселился Сириус. — Я знаю, знаю… Потом я приду, ты уйдешь спать, и я признаюсь во всем твоей маме.

— Нет, — заявил Гарри.

Все-таки взгляды на ситуацию с предложением у них разнились. Гарри не особо удивлялся, ведь в пересчете на настоящие годы он был в два раза старше Сириуса и, соответственно, мудрее.

Гарри начал терпеливо объяснять все, что задумал.

* * *

Праздничный вечер удался на славу. Каждый день рождения они встречали всей семьей, если можно было так сказать. Бабушка Вальпурга, считавшая его почти родным внуком, испекла с Кикимером вкусный торт, с любимой начинкой Гарри — черника в креме. Она могла бы доверить это ответственное дело Кикимеру, и никто не сомневался, что справится домовой эльф с заданием блестяще, но бабушка Вальпурга не хотела доверять торт никому. Гарри лишь улыбался, вспоминая мать Сириуса в той жизни на портрете и сравнивая ее с этой живой и активной бабушкой. Никогда бы не подумал, что будет любить ее. А пекла она сама торты потому, что хобби у нее было такое. Вот так бывает — знаешь человека, как исключительно бессовестного и злого, а потом присматриваешься и обнаруживаешь, что большинство его недостатков придумал сам, не желая замечать достоинства. Так было и у них с Драко когда-то.

На столе стоял огромный торт с горящими на нем пятью свечами. Кикимер тащил огромную зажаренную индейку и левитировал компот. Взрослые сидели за столом и ждали, когда именинник объявится.

Гарри вышел к ним, одетый в красивый сюртук, брюки и белую рубашку. На шее отлично выглядел маленький детский галстук, а на ногах сверкали начищенные до блеска черные туфли. Так, наверное, одевался Драко ежедневно в своем особняке.

Взрослые воскликнули хором «С Днем Рождения, Гарри!» и предложили задуть свечи. Задувая их, Гарри пожелал обрести счастливое будущее.

Кикимера усадили за стол по просьбе Гарри. Сириус пытался его отговорить, но Вальпурга возвестила:

— Мальчик растет расчетливый, хитрый, но великодушный! — и исполнила его просьбу.

Сириус пожал плечами и услужливо поднес Лили соусницу, а Кикимер, сперва пытавшийся улизнуть от неясной затеи хозяев, теперь сидел рядом с Гарри.

И кто сказал, что эльфы не играют своей роли в истории волшебников? Порой именно они спасают войны, играют свою роль незаметно даже для самих себя. И они достойны хотя бы того, чтобы их занесли в исторические очерки.

Они сидели за столом и говорили обо всем. Сириус отпускал шуточки в ответ на мамины слова о школе, Вальпурга во время перепалки шепнула Гарри, что хочет его познакомить со своим внучатым племянником Драко Малфоем. Кикимер периодически пытался исчезнуть, чтобы продолжать прислуживать «чересчур добрым хозяевам», но Гарри его останавливал.

Ближе к вечеру бабушка Вальпурга пошла спать, а домовик покинул их, отговорившись, что желает помыть посуду. Сириус сидел как на иголках, отсчитывая время поминутно и глядя на Гарри. Лили вдохновенно рассказывала что-то из их школьной жизни. Наконец, Гарри подмигнул, и Сириус резво вскочил со стула. Слишком резво.

«Да не нервничай ты!» — мысленно взвыл Гарри. Впрочем, Сириус быстро объяснил ситуацию.

— Лили, я за подарком Гарри! — и подмигнул. — У меня личный подарок.

Сириус ушел, и Гарри был уверен, что он не войдет до тех пор, пока не услышит, что они закончили говорить. Он подсел поближе к маме и опустил голову ей на колени.

— Сыночек, — улыбнулась Лили, поглаживая его рукой по голове. — Пять лет тебе уже!.. Большой мой мальчик.

Гарри наслаждался этой материнской лаской и чувствовал себя абсолютно счастливым.

— Ты счастлив, что мы устроили тебе такой праздник? — спросила мама.

— Да, — удивленно ответил Гарри. — А почему…

— Просто я вижу тебя ребенком, а говорим мы иногда с тобой, как с взрослым человеком. А взрослым не устраивают детских праздников, — объяснила мама.

Вот он, момент!

Мысленно пожелав себе удачи, а Сириусу смекалки, Гарри заговорил.

— Я счастлив, мама, счастлив, как никогда раньше! — и это была чистая правда. — Но я хотел спросить… Счастлива ли ты?

Она удивилась, вопрос и впрямь был неожиданный.

— Гарри, я… О Мерлин, конечно же…

— Мама, ты любишь Сириуса?

Гарри свернулся клубочком. У женщин всегда вызывает умиление подобная детская поза, и это было на руку. Мама молчала, не переставая гладить его по голове.

— Мама, когда-то я прочитал книжку, там один волшебник дал обычному человеку кусок пергамента и велел написать на нем заветное желание, чтобы он его исполнил. Я недавно представил себя на его месте и… задался вопросом, а что бы написал там я? И я точно знаю, что написал бы… Я хочу, чтобы мама и Сириус были счастливы и не мучали себя.

— Мы и есть волшебники, Гарри, — тихо ответила мама. — Для нас не все так просто.

— Но мы ничем не отличаемся от маглов, кроме единственного магического гена! — Гарри перебрался к ней на колени и обнял ее. — Я читал, маглы не обнаружили его до сих пор лишь потому, что он слишком незаметный, и это единственное, чем мы отличаемся от маглов.

— Не в генах дело, дорогой, — Лили прижала его к себе. — Даже у маглов есть проблемы, решить которые нельзя и с помощью магии.

— Но ЭТО можно решить, мама… — Гарри почувствовал, что теряется. Вот Сириус его сразу понял. — Мама, я так хочу, чтобы вы были счастливы.

— Гарри, я не знаю, поймешь ли ты или нет в силу своего возраста… — Лили заставила его посмотреть ей в глаза. — Нет, — через минуту решила она. — Ты еще очень маленький.

— Скажи мне, — допытывался Гарри.

— Нет, — Лили грустно улыбнулась. — Но я попытаюсь, обещаю.

Они сидели, молча и обнявшись. На сим, решил Гарри, он сделал все, что мог, дальше ход Сириуса. Тот, кстати, поторопился выйти в кухню и радостно провозгласил:

— Гарри, в честь твоего вступления в столь почтенный возраст дарую тебе первые карманные деньги! И надеюсь, что распорядишься ты ими с умом!

Дальнейшее происходило в точности с разработанным ими планом. Гарри пожелал им спокойной ночи, и, сославшись на усталость, ушел к себе в комнату. Дело было за Сириусом. Гарри знал, что тот сейчас говорит с мамой на отвлеченные темы, чтобы пригласить ее завтра прогуляться в лондонский океанариум, и там уже, среди аквариумов и таинственного синего свечения сделать ей предложение.

Гарри, не сдерживая на лице улыбку, вприпрыжку поднялся к себе в комнату и закрыл дверь. Обернулся и…

— О Мерлин!

Свет он еще не успел включить, но успел заметить на кровати какое-то маленькое существо, которое стояло и таращило на него светящиеся глазищи. Подсознательно Гарри понимал, что это эльф-домовик, но его детская сущность отреагировала быстрее. Свет луны из окна падал прямо на кровать, отчего домовик казался ему еще более зловещим. Он не двигался.

Гарри дрожащей рукой дотянулся до амулета, активирующего свет. Комната медленно залилась светом, ожил и домовик.

— Гарри Поттер!.. — с обожанием произнес Добби, невероятно молодой Добби. — Я так мечтал увидеть вас хоть издалека, познакомиться с великим Гарри Поттером!

— Доб… Прости, как тебя зовут? — нашелся Гарри.

— Добби, сэр! — домовик спрыгнул с кровати и сделал пару робких шагов вперед. — Молодой хозяин просил спросить вас, один ли вы здесь, и не зайдут ли в вашу комнату посторонние?

Внутренне Гарри восхитился находчивостью Драко. Как, однако, совпали их идеи. Пока Гарри добивался уважения и любви Кикимера, Драко наладил отношения с Добби.

— Никого здесь не будет, — с готовностью ответил Гарри.

— Тогда Добби просит Гарри Поттера подождать его совсем немного, и тогда Добби доставит сюда молодого хозяина!

Гарри улыбнулся и дал согласие. Домовик исчез, и через полминуты в комнате появился Драко.

— Поттер, рад тебя видеть!

— И тебе не болеть, Малфой!

Они по старой привычке пожали друг другу руки.

— Поттер, у меня проблемы, — сразу без обиняков перешел к делу Драко. — Родители считают, что у меня есть какая-то тайна. Сегодня принялись выпытывать.

— Это не проблемы, — ответил Гарри ему, предложив мягкое кресло у окна. — Ты же не думал, что мы всегда сможем скрывать свой истинный возраст и нашу, как ты выразился, тайну?

— Вообще-то, думал, — Драко уселся в кресло по-хозяйски и соединил перед собой кончики пальцев. — Ты только что разубедил меня в этом. И когда планируешь открыть родителям правду?

Гарри устроился на кровати.

— Я считаю, что до школы это делать не обязательно. Круг людей, которых мы захотим посвятить, может расшириться. А Дамблдор не тронет нас, пока мы не под его крылышком.

— Кого еще ты хочешь посвятить?

— Я думаю, семья Уизли за исключением Рона заслуживает это. Гермиона должна знать, если ты планируешь с ней что-то в будущем. Профессор Снейп, наши семьи…

— Уизли? Снейп? — Драко совсем по-взрослому вскинул брови в удивлении. В исполнении ребенка это получилось несколько комично, но явственно передало его отношение к этой идее. — Ну хорошо, Уизли растят твою будущую жену, а Молли и Артур там заменили тебе родителей. Но крестный тебе зачем?

— Он сильно пострадал, — просто ответил Гарри. — Я считаю, он имеет право знать.

— А Рон? Ты уже отбросил его со счетов?

К сожалению, Гарри уже знал, что в семье Уизли младший сын после года сильно изменился. Рос тихим, покладистым. Это далеко не худшая черта, но Гарри знал, в чем дело. Когда Рону подлили зелье Империо, Гарри был еще совсем маленьким и изменить ничего не мог. Противоядия не было. Зелье уже давно поглотило его разум, сделав марионеткой в вечной игре жизни. Гарри знал это, потому что Вальпурга поддерживала связь со многими чистокровными семействами, и совсем изредка ему удавалось услышать что-то про семью Уизли. Давать Рону информацию значило давать ее Дамблдору. И все это Гарри подробно объяснил Драко.

— Я понял, — медленно кивнул он. — Ну, а что же Гермиона? Мы встретимся с ней только в одиннадцать лет, а расскажи мы ей все это, она сочтет нас простыми жуликами, набивающими себе цену.

— Это можно решить, — просто ответил Гарри. — Мы должны познакомиться с ней до школы.

Похоже, такая мысль Драко в голову не приходила, но очень понравилась ему. Гарри с удовольствием отметил, что в этой жизни он не будет таким занудным, если его невыносимость там была обусловлена практическим отсутствием Гермионы в его жизни.

— И как мы, пятилетние дети, отпросимся у родителей, чтобы поехать в Лондон? — поинтересовался Драко, чуть приподнявшись со спинки кресла.

— Мы это обдумаем, — неопределенно и словно бы нехотя ответил Гарри.

На самом деле, для них в нынешних телах это было большой проблемой. Там они были волей злополучной судьбы лишены семей, контроля и поддержки родителей, их советов. За несколько месяцев сиротливой жизни вдовцов там они отвыкли ко времени приходить домой, им некому было рассказать о делах на работе, не с кем встретить праздники. Как будто одичали. Тогда Гарри и начал понимать, как важна мужчине твердая, направляющая и заботливая рука женщины. В том детстве им управляла тетя Петунья, и пусть не совсем мудро и справедливо, но воспитала его именно она. В школе их с Роном опекала Гермиона, во взрослой жизни — Джинни. А потом никого из них не стало.

— Адрес тебе известен?

— Известен.

— Хорошо. Ну, допустим тогда, что мы удачно выбрались в Лондон без сопровождающих. Вот найдем мы дом Гермионы. И что мы скажем? «Девочка, ты волшебница»? — Драко, как всегда, рассуждал более здраво, чем Гарри. — И ее родители, и она сама нам поверят?

— Мы это еще обдумаем, — несколько смущенно пообещал Гарри.

Он всегда забывал смотреть в глубину идеи, разглядывая только поверхность вопроса. Драко подмечал каждую деталь, но всегда забывал найти ответ на главный вопрос. По истине, они были отменными и невосполнимыми сотрудниками, планы, составленные ими, были идеальны, а Кингсли ничего не смел сказать против Драко, потому что вероятность ошибок в планах и отчетах с его появлением на посту заместителя главы Аврората вполне объяснимо снизилась.

Малфой хмыкнул.

— Я постараюсь приходить каждый вечер, — он начал подниматься с места. — Я не могу отлучаться надолго, меня могут хватиться.

— Если что, Добби может доставлять записки, — предложил Гарри самый оптимальный на его взгляд вариант.

Добби, уже явившийся на зов Драко, отнесся к его предложению с чрезмерным восторгом.

— И еще, — молвил Драко перед своим уходом. — Твои родители ни в коем случае узнать обо мне не должны. Но моим родителям я скажу, что общаюсь с тобой. Не хочу подставлять Добби перед отцом.

И, увидев непонимающий взгляд, несколько раздраженно пояснил:

— Мой отец только рад будет, если я начну с тобой общаться.

— Знаешь, — улыбнулся Гарри, — я никогда раньше бы не подумал, что буду рад тому, что твой отец видит в твоем общении со мной выгоду.

— Времена меняются, Поттер, — Драко махнул рукой. — Ну, бывай!

— До встречи.

Драко с Добби исчезли, а Гарри, вновь оставшийся один, упал спиной на кровать. Он испытывал чувство правильности происходящего, будто принял Феликс Фелицис. Чувство, что наконец-то у него все идет так, как и должно.