Эта тайна (гет)

Содрогаясь в истерических рыданиях над раковиной женского туалета плаксы Миртл, Драко с лихвой давал выход накопившимся эмоциям. Он плакал от бессилия и обиды, от собственной слабости и страха несправедливой расплаты. Словом, от всего того, что Малфой ни за что, никогда не согласился бы за собой признать.

И все же он был слаб.

Осилить Аваду Драко уже давно отчаялся. Не имелось у него ни сил, ни таланта — кишка тонка! Мать-то это всегда знала, а тетка упорно ждала результата. Даже учить пыталась, для чего перед самым отъездом в Хогвартс притащила черного, лохматого, довольно грязного беспородного щенка (очевидно в знак памяти о покойном кузене). Вот, мол, тренируйся! Бестолковое животное не переставая тявкало, и в конце концов вцепилось зубами в ногу Драко, порвав дорогую ткань брюк. За такое щенок был достоин казни, но единственный отпрыск Малфоев смог лишь брезгливо оттолкнуть псину. А дальше подбежала матушка и напустилась на тетку Беллу за издевательства над ребенком. Драко это окончательно добило. В попытке доказать всем, что он уже мужчина, Малфой младший попытался убить животное. Только ничего не вышло: щенок как ни в чем не бывало продолжал игриво нападать на его ботинок. Драко попробовал снова, но злополучная Авада так и не далась, сколько ни пытался он на месте щенка представить Альбуса Дамблдора, Гарри Поттера или его дружка Уизли.

Вернувшись в сентябре в Хогвартс, Драко с небывалым упорством принялся за тренировки. Поначалу его вел кураж: несмотря на досадный случай со щенком, дальнейшая судьба которого была ему, к счастью, неизвестна, Драко впервые за все годы в школе почувствовал себя Избранным. И пусть о своей миссии он не мог никому похвастать, знак, который Темный Лорд самолично выжег на его предплечье, говорил о многом! Темная метка — это тебе не дурацкий шрам на лбу! Это, в общем-то, даже стильно. Главное, научиться убивать. А то что он за Пожиратель Смерти, если не может прикончить магией собаку?!

И Малфой начал с того, что стал тренировать Аваду Кедавру. Видимо, на каникулах неудача приключилась из-за того, что Драко в глубине души нравились собаки. Недаром же он все детство выпрашивал себе щенка цербера, только мама почему-то противилась, да и папа как-то не одобрял.

Драко долго размышлял о том, какое же существо способно вызвать желание убить, а потом заметил, как по полу Выручай-комнаты прямо на него полз мерзкий черный таракан. Это был ответ на его невысказанный вопрос — уж таракана-то всегда убить охота. Драко направил на насекомое палочку и торжественно произнес заклинание. Однако вонючий таракан продолжал ползти прямо на него. Малфой выругался и сделал то, что хотел с первой секунды: с хрустом раздавил гада ботинком.

Время шло, надежды таяли, хотя Драко чего только не испробовал. Он опустился даже до ходивших среди маглорожденных слухов, будто для наращивания магического потенциала необходимо нарастить мышечную массу тела. Возможно, некоторый смысл в этом и был, судя по тому, как сокурсники опасались Крэбба с Гойлом, хотя оба были идиотами.

И стоило Драко подумать об этом, как Выручай-комната услужливо предоставила ему подобие магловского тренажерного зала. Увы, что делать со всем этим добром, наследник чистокровного рода Малфоев и Блэков представлял довольно смутно. За свою жизнь он лишь один раз наблюдал, как парни качались на уличной площадке.

Это было четыре года назад, когда летом, отдыхая с родителями на элитном французском курорте, Драко улизнул из-под мамочкиного контроля и выбрался за территорию магического резорта. Воспоминание было ярким: смуглые местные парни с очень яркими и крупными белыми зубами по очереди запрыгивали на прибитую между двумя пальмами палку и подтягивались на одних руках. Мышцы на загорелых руках впечатляюще напрягались. Драко испытал прилив завистливой ненависти — они были сильнее, хотя, очевидно, все их имущество стоило как один купальный костюм Драко.

Вспомнив все это, Малфой, недолго думая, подпрыгнул и уцепился за турник, но сил хватило лишь на то, чтобы повисеть на перекладине несколько секунд. Это в очередной раз подорвало и без того многострадальную уверенность в себе. Однако Драко и тут проявил упорство, пробуя снова и снова. Но пока отражение собственного тела в зеркале заброшенного туалета навевало скорее грустные мысли о его магической силе, хотя Плаксе Миртл нравилось. Только что с этой зареванной дуры-то взять…

К счастью, после Рождества Драко осенило планом «С» (Планы A и Б к тому моменту успели с треском провалиться). Вот только починить идиотский исчезательный шкаф оказалось не так-то просто. Репаро не помогало, пришлось читать довольно много литературы по теории чар. А время продолжало неумолимо истекать, и Драко все чаще накрывало паническим отчаяньем. Тем более, после зимних каникул он как никто понимал, что сделают сначала с его матерью, а потом и с ним самим.

Единственной отрадой во всей этой безнадеге была невзрачная вещица гоблинской работы, которую Драко последний месяц всегда носил при себе. Оставить ее даже в спальне он боялся — вдруг кто заметит! Обязательно же попытаются стащить. Поэтому в подземельях он доставал диадему лишь когда соседи по комнате нахрапывали, видя седьмые сны. Теплое свечение крупного опала в центре тиары манило, Драко нежно поглаживал камень кончиками пальцев. Будто в бреду, ему казалось, что он ощущает сердцебиение этой вещи. Иногда Малфоя охватывало иррациональное, но очень пленительное и сладкое желание примерить диадему. Казалось, стоит водрузить тиару на голову, и он найдет решение всех своих проблем. Останавливал лишь страх окончательно потерять мужественность. Вот если ему когда-нибудь еще придется пить оборотку с женским волосом, он обязательно исполнит эту сладкую мечту, а пока нельзя.

Оставалось лишь продолжать безуспешные попытки, а затем подолгу рыдать в компании участливого привидения, что Драко регулярно и делал.

Тут дверь в уборную резко распахнулась.

Драко вздрогнул и обернулся. На него уставилась совершенно ошарашенная и сильно зареванная Гермиона Грейнджер.

Дежавю.

Он, обалдевшая Грейнджер, и туалет Плаксы Миртл. Только тогда, год назад, он предстал перед ней в женском, не вполне одетом теле, но хотя бы не ревел в три ручья. Что ж, пожалуй, тогда ситуация была несколько выигрышней… Хорошо, что хоть диадему эту проклятущую на башку не нацепил.

С другой стороны, Грейнджер и сама наверняка торопилась в сортир Миртл поскулить из-за Поттера, но не ожидала, что тут уже занято. И не будь сейчас Драко сам в слезах, ох, как бы он растоптал ее гордость.

— Это женский туалет, Малфой! — презрительно, несмотря на совершенно мокрое от слез лицо, бросила Гермиона. — Что ты здесь забыл?

— Ну и дура ты, Грейнджер! — Драко рефлекторно шмыгнул носом. — Не помнишь, что я — староста? — он с гордостью ткнул себя в значок на мантии. — Я инспектировал помещение. Не заметила, что тут слезоточивое зелье разлили?

Гермиона пару секунд удивленно пялилась на Драко, не сразу осознав, что он соврал. Но нет, ее рыдать точно не зелье заставило. Выходило, что и Малфой плакал? Прежде она никогда подобного не видела, и зрелище рыдающего парня на время заставило ее позабыть о собственной беде. Потом Гермиона собралась и, вскинув брови, ответила:

— Заметила, конечно! Иначе зачем бы я сюда, по-твоему, зашла!

В другой раз, не будучи зареванной, Гермиона прижала бы хорька к стенке! Ничтожество какое! Видел бы эту сцену Гарри! Но при мысли о Гарри ей и самой опять захотелось плакать. Уж лучше пытаться сохранить хорошую мину при плохой игре.

Брезгливо обойдя лужу по центру туалета, Гермиона деловито прошлась по уборной, делая вид, что проверяет обстановку.

— Зелье ведь уничтожено?

— А ты не видишь, что ли? Но, если не доверяешь магии, можешь помыть пол ручками. Я на это с удовольствием посмотрю. Грязнокровка, наконец, нашла свое место в мире чистокровных волшебников — она драит сортир!

— Перебьешься, — Гермиона достала из кармана мантии бумажный платок и высморкалась. На оскорбления Драко ей было совершенно плевать. После всего, что она пережила за последний месяц, подобное не могло задеть.

Драко демонстративно поморщился, и тоже достал винтажный платок с кружевной каймой.

— Грейнджер, была бы ты хотя бы полукровкой, я бы тебе, может, нормальный платок предложил. Но, боюсь, после тебя, его сжигать придется, — и он тоже высморкался.

Гермиона и на этот выпад никак не отреагировала. Драко был ей настолько неприятен, что не замечать его в упор было несложно. В конце концов, ее всегда обижали, и в Хогвартсе куда меньше, чем в магловской школе.

Она заглянула в самую дальнюю кабинку.

— Так, тут все в порядке, я пошла! А ты, конечно, можешь сидеть здесь и дальше, если в женском туалете тебе комфортнее, чем в мужском — и, одернув мантию, она собралась уйти.

— То есть шоу отменяется, и пол ты мыть не будешь? Я чрезвычайно огорчен!

— Держи свои фантазии при себе, Малфой, а то не ровен час, кто-нибудь еще прознает, что ты сохнешь по грязнокровке! — слово «грязнокровка» Гермиона проговорила с особым смаком, наслаждаясь тем, как вытянулось его лицо. Да… она по-прежнему нравилась этому ничтожеству.

С полным разочарования воплем, Плакса Миртл, все это время незаметно болтавшаяся под потолком, ухнула в унитаз, окатив Гермиону с ног до головы водой.

Малфой громко рассмеялся и театрально прикрыл нос кружевным платком.

— Знал бы, кто в той кабинке ссал, расцеловал бы! — заливался смехом Драко.

Стерпеть еще и это Гермионе было уже сложно. Гарри обидел ее, унизил тем, что продолжил вовсю встречаться с Джинни. Рон просто игнорировал некогда лучшую подругу. Видимо, он и раньше дружил с ней только из-за домашних заданий! Теперь-то Рон сдувал у этой подлой козы с седьмого курса ее прошлогодние эссе, а Гермиону даже слушать не хотел… И вот… в довершение всего, Плакса Миртл на глазах белобрысого клопа окатила ее водой из канализации!

Гермиона резко выхватила палочку. Драко ответил тем же и, действуя на опережение, напал первым, выкрикнув незнакомое Гермионе заклинание. Невербальное Протего Максима, приправленное фирменной «специей» профессора Снейпа от мелких вредоносных проклятий, и заклинание рикошетом вернулось к нападавшему. Увернуться Малфой не успел, и на щеке через все лицо проступил красный, воспаленный след, как от удара хлыстом.

— Блять! — взвыл Драко, схватившись левой рукой за щеку.

А следом произошло нечто невероятное и пугающее: волосы на его голове, как подсеченные у корня, стали осыпаться на плечи. Малфой ошарашено обернулся и с ужасом уставился на свое лысое отражение — так паршиво он еще никогда не выглядел.

Настала очередь Гермионы расхохотаться.

Ничего не отвечая вслух, Драко снова напал, но на этот раз уже не косметическим заклинанием, а боевым. Застигнутую врасплох Гермиону отбросило к противоположной стене. От удара перехватило дыхание, но такое они с профессором Снейпом в прошлом году тренировали, только тогда у нее не хватало сил сразу же пойти в ответную атаку, а сейчас ее как никогда подпитывал гнев.

— Ступефай! — Мимо. — Инкарцеро в ответ… — Увернулась! Цепи крепко сковали старый унитаз. — Импедимента! — Снова мимо! Драко действовал быстрее, но мазал на нервах не меньше. — Оглушающий взрыв слева, клубы пыли, и Гермиона, пользуясь дымовой завесой, зачем-то юркнула за деревянную дверцу, будто та могла ее защитить.

Она впервые по-настоящему дралась с парнем один на один, и рассчитывать можно было только на себя. И хотя эта драка не шла ни в какое сравнение с тем, что она пережила в Министерстве, все равно было страшно. Это шесть лет назад в другом туалете ей на помощь пришли Гарри с Роном, а сейчас обоим было не до нее. На мгновение перед глазами снова появилась подсмотренная отвратительная сцена того, как Джинни украдкой погладила Гарри по джинсам в районе паха. Гнев, жгучий обжигающий гнев и ревность, смешанная, к стыду Гермионы, с возбуждением с новой силой разлились по венам, пробуждая нечеловеческое желание выместить зло на Малфое.

Гермиона опустилась на корточки и глянула в щель под кабинкой — Драко медленно шел к ней, видимо, корча из себя крутого бойца. Точный взмах палочки, и полы его мантии снизу загорелись. Он снова выругался, и будто бы пританцовывая, попытался потушить огонь. А Гермиона, пользуясь этим, попыталась выскочить из кабинки и пробраться к выходу, но не тут-то было!

Порывом ураганного ветра ее сбило с ног и снова отбросило в сторону, но она смогла уцепиться за одну из раковин. Видимо, пришло время и ей ответить по-настоящему. Вскинув палочку, Гермиона выкрикнула еще одно заклинание из арсенала профессора Снейпа. Чары должны были временно ослепить и оглушить жертву. Драко, заклинание, похоже, знал. Забыв о полыхавшей мантии, он очень необычным, и на удивление знакомым Гермионе жестом, отбил чары.

— Ах ты тварь! А как тебе это? — выкрикнул Малфой, посылая на этот раз невербальные чары. Снова громыхнуло, и на Гермиону посыпались щепки и разлетевшиеся на куски раковины. Она инстинктивно, по-детски закрыла голову руками, а потом ее все-таки сшибло с ног.

Больше ничего видно не было. В воздухе зависла взвесь из пыли и грязи.

— Грейнджер? — настороженно позвал Малфой, ошарашенный тем, что сделал. — Грейнджер, мать твою, ты там жива?

Никто не отозвался, и Драко на какое-то время замер. Логичным решением было бы сбежать отсюда как можно скорее, но там была Грейнджер… С другой стороны, если она пострадала, но жива, то ему гарантированно влетит, и лучше будет, если он сам по-рыцарски поможет ей. Потом это все и как подвиг с его стороны повернуть можно будет. И Драко бросился к завалам хлама на месте ряда раковин. Убрав палочку, он практически вслепую откидывал в стороны обломки досок и едва ли не куски стен.

Еще тяжеленный осколок рамы, еще одна неизвестно откуда взявшаяся доска…

— Грейнджер, драклы тебя раздери… где ты… — не своим голосом звал Драко, продолжая рыться в хламе.

Лишь когда пыль, наконец, частично осела, Малфой увидел направленную прямо на себя палочку. Гермиона полулежала на полу, опираясь на локоть. Нога ее была придавлена обломками, и очевидно она не могла выбраться.

— Это был ты, а не Чанг, да? — в лоб спросила она, не спуская его с прицела.

Драко замер, стараясь незаметно достать палочку.

— Не понимаю о чем ты…

— Ни с места! — очень спокойно продолжила Гермиона. — И даже не думай о палочке, не то прокляну и вызову деканов! И тогда ты вылетишь из Хогвартса за попытку убийства однокурсницы прямо в Азкабан!

— Я не хотел никого убить… — промямлил Малфой.

— Уверен? — Гермиона кивнула на то, что творилось вокруг. — Думаешь, тебе кто-то поверит? Особенно учитывая, кто твой отец! Может, Гарри и прав, что яблоко от яблони…

— Ты… — попытался оправдаться Драко, — Ты первая напала на меня…

— Идиот, я хотела высушить одежду и волосы, — тут Гермиона довольно улыбнулась, окинув взглядом блестящий череп Малфоя. — Боюсь, ты скоро вспомнишь о том, что это такое. Считай это платой за дантиссимус на четвертом курсе. Так Чанг… год назад… Это был ты?

— Не понимаю, о чем ты, — повторил Драко, хотя было очевидно, что он занервничал.

— Понимаешь! — Гермиона хищно сверкнула глазами. — Под обороткой. Я застала тебя здесь, а потом отвела в Выручай-комнату. Отвечай, или вся школа узнает, что Драко Малфой любит оборачиваться девчонкой!

— Ты ударилась головой и несешь чушь, Грейнджер.

— У меня фотографическая память, идиот. Думаешь, я не узнала защитный прием, который мне ни с того ни с сего показала Чанг? Мне еще тогда показалось, что Чжоу ведет себя странно, уж слишком подмазывается. Но я решила, что это из-за Гарри…

Драко не знал, что ответить. Он не ожидал, что его когда-нибудь раскроют. И раскроют так позорно. В любом случае, план предстать перед Грейнджер рыцарем-спасителем полыхал в адском пламени.

А Гермиона, чувствуя себя на коне от того, что она одна во всем Хогвартсе раскрыла такую аферу, продолжала. Невербально, не шевеля палочкой, она левитировала обломки прочь и высвободила ногу.

— Или может, я ошиблась, и ты не на меня, а на Гарри запал? Ты же с ним тогда… — и она снова рассмеялась и опустила палочку, чувствуя, что Малфой раздавлен.

— Да в жопу я твоего Поттера драл, — сплюнул Драко и отвернулся, чувствуя, что к глазам от досады предательски подкатывают слезы. — Нужна ты мне больно! Амбридж обещала награду тому, кто выследит тайную организацию Поттера, и мне это удалось!

— И что ж ты ей нас тогда не сдал?

— Ты такая умная, как же не догадалась-то? — обиженно сказал Драко. — Амбридж обещала исключить всех нарушителей из Хогвартса. Тебя бы вмиг вышвырнули отсюда, на грязнокровок у нее зуб.

Гермиона удивленно моргнула. Он что, имел в виду, что не сдал Отряд Дамблдора из-за нее?!

Конечно, Гермиона давно догадалась что Малфой ее не просто так аж с первого курса задирал, но она не подозревала, что Драко способен хоть на какие-то настоящие, сильные чувства.

Да никогда в жизни она бы не предположила, что он может совершить благородный поступок, и уж тем более ради нее. За эти годы она привыкла, что на ее защиту всегда наперегонки бросались Гарри и Рон, и защищать ее чаще всего приходилось от нападок Драко. Теперь же выходило…

— Ну, что уставилась? Думала, что я — полное дерьмо, да? — в сердцах бросил Драко.

Да, именно это она и думала.

— Ты все это Паркинсон заливай, она оценит.

— Думаешь, я бы ее ради тебя вмиг не бросил, будь ты хотя бы полукровкой? — неожиданно, кажется, и для себя самого сказал Драко. — Но не обольщайся, Грейнджер, я уже говорил и повторюсь, что никогда о такую как ты не замараюсь, — и он отвернулся.

Невольно эти слова сделали Гермионе по-настоящему больно, потому что Гарри Джинни ради нее не бросил, а ведь ей больше всего на свете хотелось именно этого. Желание отомстить, сделать Гарри как можно больнее, затмило на мгновение все.

Ей было совершенно плевать на Драко, единственным человеком, который в тот момент имел для нее значение, был Гарри, но даже мысли о нем причиняли мучительные страдания.

Прищурившись, Гермиона внимательно посмотрела на Драко, который молча уставился в пол и, кажется, снова был готов заплакать. Нет, Малфой как был, так и остался ей глубоко противен. И все же, несмотря на это, ей были лестны его чувства. Сейчас он не лгал, это было видно. Драко буквально трясло от эмоций. Ни на секунду не утратив неприязни, Гермиона даже поймала себя на некотором сочувствии. Но неужто Драко рассчитывал, что после того, как он шесть лет кряду вытирал об нее ноги, она растает в лужицу от того, что его чистокровное величество снизошло до оскорбительного недопризнания в любви?!

Конечно нет, она не смогла бы с ним даже отомстить, хотя такая мысль и мелькнула в голове. Только если ей было противно целоваться с Роном, которого она всегда считала своим другом, то с Малфоем ее, наверное, вырвет, если он только за руку ее возьмет. К тому же, Гермиона понимала, что такая месть будет концом всех ее отношений с Гарри, а к этому она была не готова, хотя продолжать дружить с ним было мучительной пыткой.

— Уверен, что не замараешься? — вернула Гермиона Драко его же слова. Жалость к нему не отменяла желания поиграть на его чувствах. — Думаю, ты был бы счастлив замараться, да только мне ты глубоко безразличен.

Тут Драко неожиданно как-то нервно улыбнулся, по-прежнему почему-то боясь посмотреть ей в глаза.

— Грейнджер, я помню тот поцелуй. Так не целуются с тем, кто безразличен. И я помню, как ты оправдывалась, но это все чушь!

Вот дурак… надо же, что себе нафантазировал! Ох… тот поцелуй.

Гермиона почувствовала, как неумолимо краснеет. Об этом малоприятном инциденте она предпочитала не вспоминать, словно ничего и не было. Слишком уж стыдно было вспоминать, о чем она тогда грезила. А как она позже объяснила свое поведение Драко, Гермиона и вовсе забыла. На подобное ее феноменальная память не распространялась. И все же, ее впечатлило, что Малфой бережно хранил в памяти эти моменты. Ей даже стало немного стыдно. Она ведь воспользовалась им, не подумав о том, что даже у такого человека могут быть чувства. Это было нечестно.

— Мне не следовало этого делать, — проговорила Гермиона вместо извинений, понимая, что он может трактовать ее слова двояко, и даже высмеять. Хотя Драко выглядел так жалко, что вряд ли был способен на привычные нападки. Вместе с волосами он будто лишился своего аристократического апломба.

Впрочем, он, кажется, впервые за шесть лет не изображал из себя непонятно что, а вел себя честно. И причиной этому служили его чувства к ней.

— И ты извини за… — А за что? Проще было сказать за все, но до такого Драко опуститься не мог, поэтому он сказал то, о чем она сама напомнила: — За дантиссимус… это же после него ты изменила размер зубов.

— Кто тебе рассказал?! — Гермиона широко распахнула глаза.

— Никто. Я же не слепой. Я сразу заметил.

Гермиона смотрела на него уже с откровенным изумлением. Такое не могло не произвести впечатления. Ни Гарри, ни Рон этого не заметили, пока она сама не рассказала.

— Я не ожидала… не представляла… — запнулась Гермиона, по-настоящему растерявшись.

А Драко, наконец-то, решился нарушить правила внушенные теткой, и поднял на девушку взгляд. Конечно, вряд ли Грейнджер владела невербальной легилименцей. Закрыть сейчас разум у него не было никакой возможности, а посмотреть на нее хотелось до жути. И Малфой рискнул, а после замер, не в силах прервать зрительный контакт. Едва ли не впервые за все время их знакомства Драко не увидел в глазах Гермионы ответного пренебрежения. Напротив, там читался неподдельный интерес и, будь он проклят, жалость. Последние было унизительным, но с другой стороны, Грейнджер, наконец, увидела в нем человека, а не бездушное ничтожество. Тут-то Драко и почувствовал, что если судьбой ему дан шанс на ее взаимность, то это именно он… Мурашки волной пробежали по коже. Гермиона смотрела на него так, будто с изумлением чего-то ждала, каких-то слов или, может быть, поступков.

Дыхание перехватило — Мерлин Всемогущий, у него ведь всегда был этот шанс, веди он себя с ней по-человечески. Но время, когда Драко мог позволить себе поиграть с Грейнджер в исполнение его сокровенных фантазий безвозвратно прошло. Даже гнев отца за шашни с грязнокровкой — ничто, по сравнению с карой Темного Лорда или тети Беллы. Рискни он сейчас, и ей будет грозить не исключение из Хогвартса, а кое-что похуже.

Нет, шанса у него больше нет.

Надо найти в себе силы и сделать это, поклявшись больше никогда не заглядывать в эти дерзкие карие глаза. Но еще одна последняя секунда…

Все, время вышло.

Гордо выпрямившись, Драко встал, отряхнул с мантии пыль так, что она облаком осела на голову Гермионы, и брезгливым взглядом окинул разрушенный туалет.

— Ладно. В твоих интересах навести тут порядок, Грейнджер, — и, глянув напоследок в зеркало на свое лысое отражение, Драко, не говоря больше ни слова, вышел прочь.

* * *

— Все в порядке? — взволнованно спросила Аврора, отложив пилочку для ногтей и обеспокоенно уставившись на Снейпа. — У тебя сейчас такое лицо стало…

— Аврора, помолчи. Мне надо кое-что обдумать, — резко оборвал ее Снейп и еще сильнее нахмурился, потому что она сбила с важной мысли.

Пожав плечами, Аврора, несколько насупившись, вернулась к своему занятию. Хотелось, конечно, ответить ему укором, но она прикусила язык. Судя по всему, дело было серьезным, Северус ведь отказался рассказать, что так маниакально изучает. Спасибо хоть признался, зачем на самом деле все это время таскал ее в Выручай-комнату… Конечно, без грандиозного скандала не обошлось. Мог бы ведь сразу объяснить, что ему пропуск в приватную библиотеку нужен, а не все то, чем они тут занимались!

Как после такого верить, что она ему нужна?! Зачем было умалчивать о своих истинных целях?..

Словом, досталось Снейпу знатно. Потом Аврора, конечно, пожалела о том, что устроила ему разнос, но все равно, поведение Северуса невероятно раздражало! Как будто она могла отказать ему в прогулке до Выручай-комнаты, раз уж ее порочные желания служили своеобразным пропуском в эту библиотеку «18+». И ведь она наивно полагала, что Снейп ей доверяет! А он и сознался-то наверняка из опасений, что у него больше не встанет там, где Гарри, мать его, Поттер пялил девку! Благо, эту мысль Аврора утаила от цепкого взгляда легилимента. Хотя, если и не вышло, то поделом, потому что отношение Северуса к парню со шрамом стремительно ухудшалось с каждым месяцем. Выносить его вопиющую неадекватность становилось все сложнее, но, видимо, тут уж надо было смириться и дотерпеть до лета, когда Поттер скроется с глаз…

Но, так или иначе, любовью в Выручай-комнате они действительно больше не занимались, хотя Аврора, как преданная собачонка, ходила с ним, посвящая теперь это время косметическим процедурам или листая журнальчики. А Северус продолжал штудировать какие-то древние манускрипты.

— Извини, если я был резок, — опомнился Снейп, заметив, что она напряглась. — Прости, я не…

— Это ты извини, — великодушно улыбнулась Аврора. Он извинился, и ее как ошпарило. Отложив маникюрный набор, она подошла обнять его со спины. Однако, увидеть, что Северус с таким выражением лица читал, ей не удалось. Снейп захлопнул пыльную книгу прямо перед ее носом. Ну да ладно, зато хоть название подсмотреть успела. — Я не обижаюсь. Работай, я же знаю, как ты не любишь, когда тебя отвлекают. Постараюсь больше не мешать… — и она поцеловала Северуса в макушку, задержав губы на его черных без проседи волосах.

Он никак не отреагировал, и ей даже показалось, будто он нетерпеливо ждет, когда же она, наконец, отстанет.

Конечно, Снейп часто грубил, иногда с ним было по-настоящему трудно. Впрочем, он всегда был таким, но с определенных пор Авроре нравилось прощать все эти мелочи, не требуя извинений. Так она чувствовала себя хоть в чем-то лучше той Эванс, прощение которой он в шестнадцать лет так отчаянно вымаливал и, как Аврора догадалась, так и не получил. Глупо, конечно, было сравнивать себя с ней, но перед Авророй Снейп никогда так не извинялся. Правда, она и сама подолгу на него не злилась.

— Люблю тебя… — прошептала Аврора и, еще раз поцеловав его в затылок, вернулась на свое место.

Снейп тут же снова уткнулся в книгу. Вот это было обидно, ей-то подчас стоило лишь прикоснуться к нему, а иногда даже просто увидеть, чтобы тело начало плавиться, и нежность, смешанная с неподдельным восхищением, рождала желание отдать ему себя всю — только бы взял!

Удивительно, но прежде она испытывала нечто отдаленно похожее лишь в самом начале отношений, а то и вовсе на этапе заигрывания с приглянувшимся мужчиной. Потом, по мере сближения, огонь угасал, а сейчас происходило нечто обратное. Чем ближе становился ей Северус, тем сильнее она его хотела.

Увы, Снейп, по ее наблюдениям, не испытывал ничего подобного. Зато хотя бы не пытался изобразить то, чего нет, и Аврора тоже это ценила. Правда, теперь ее точило сомнение, хочет ли он ее вообще. Ведь это ее желания открывали заветную дверцу… Как же все-таки странно работала эта магия! Случайное сочетание их мыслей создало это помещение, и теперь, чтобы попасть сюда, нужна была его любовь к магии, и ее страсть к нему.

Снейп тем временем вернулся к поразившим его строкам: в практиках восточно-азиатских магов встречались случаи создания крестража внутри живых тел… Европейская магическая наука описывала лишь опыты заключения крестража в неодушевленные предметы. Однако, некий индус в начале двадцатого века, если верить книге, сумел поместить часть расщепленной души в тело возлюбленной маглы… Его поступок был продиктован не желанием бессмертия. Это был извращенный акт любви, приправленный жесточайшим убийством родителей девушки. Патологический ревнивец хотел таким образом навсегда связать их жизни и получить нерушимую ментальную связь, с помощью которой он бы мог контролировать объект своего желания. Но, несмотря на это, девушке удалось сбежать. Она нашла защиту и поведала историю этого преступления, а ученые маги получили возможность как следует изучить этот случай. Но самым удивительным было то, что вместе с частицей души волшебника, магла обрела и некоторые магические способности. Увы, прожила она недолго. Через несколько месяцев несчастная бросилась с обрыва, измученная головными болями и навязчивыми видениями, в которых волшебник звал ее и приказывал вернуться. После ее гибели мага найти не удалось, хотя его пытались выследить по тем самым видениям.

Снейп перечитывал строки снова и снова, не веря, что это может быть правдой. Но совпадали и остальные признаки. Парселтанг, все эти сны об Отделе Тайн, боль в шраме и, главное, то, что Снейп видел, проникая в сознание Поттера на злополучных уроках окклюменции.

В голове загудело. Это нужно было обдумать в одиночестве.

Покинув Выручай-комнату, он отправился прямиком в подземелья, попросив Аврору не заходить к нему какое-то время. Благо, она согласилась…