Эта тайна (гет)

Дин Томас нервно грыз колпачок зачарованной еще в Хогвартсе шариковой ручки, глядя на горячий золотой галеон. Поверить в то, что Симус сообщил ему и Колину, было как-то сложно.

«В общем, стрем какой-то» — быстро написал Дин на листке бумаги, и слова в то же мгновение выгравировались на ребре монеты.

Передавать длинные сообщения через протеевы чары, наложенные Гермионой на монеты, было муторно, но зато прикольно. Как будто они настоящие шпионы. Симус еще предлагал разработать секретный шифр, чтобы другие члены ОД не могли перехватить послания, но на эту идею в итоге забили. К тому же оказалось, что все, кроме них троих, забыли про галеоны. По крайней мере, прошлым летом никто так ни разу и не присоединился к их переговорам, а перебрасывались короткими сообщениями друзья на протяжении всех каникул. Спасибо Колину, который подсмотрел, как Грейнджер накладывала протеевы чары.

«Да вообще жесть» — ответил Симус или Колин.

«Ты уверен?» — переспросил Дин.

«Ага. Вам списки учебников прислали?» — спросил Финниган.

«Нет».

«Нет».

«А мне прислали!»

Дин в сердцах выругался. Выходило, что Симус прав, и маглорожденных в Хогвартсе не ждали. Вместо списков учебных материалов к новому учебному году Дину и Колину прислали конверт с официальным приглашением в министерство магии. Причем, явиться надо было с родителями-маглами.

«Там у вас заберут палочки, и кранты» — продолжил Симус.

Дин задумался.

А что если Симус говорил правду? Верилось с трудом. Да и откуда Симус мог знать?

Якобы его мамаша слышала, будто всех маглорожденных, не достигших совершеннолетия, подвергают обливиэйту вместе с родителями. А тех, кто постарше — отправляют в Азкабан.

Ерунда какая-то. Маглорожденных же довольно много!

«Азкабан лопнет» — настрочил Дин.

«Чары расширения?» — отозвался Колин. Писали ребята строго по очереди, иногда, правда, путаясь, чей черед.

«Чего? Азкабана?» — тоже не поверил Симус.

«Брехня. Невозможно» — заключил Дин.

«Возможно. Г. учила такие чары в сортире» — припомнил Колин.

«Б-ть, Колин, ты вуайерист!»

«Кто?» — не понял Симус.

«Извращенец, короч».

И они немного поговорили о «Г», по которой Колин сох чуть ли не с первого курса, решив сблизиться с ней через Поттера. В принципе, и Симус, и Дин тоже находили Г. годной девчонкой, но подкатывать к ней не собирались, считая, что она на парней, как на говно смотрит. Но позависать над довольно интересными колдографиями симпатичной однокурсницы — другое дело. Тем более, что Криви разве что в женскую душевую за ней пробраться не смог. Либо смог, но таким трофеем с друзьями не поделился.

В любом случае дальше подглядываний у юного фотолюбителя все равно так и не заходило. Девушка мечты, как понял Криви, интересовалась только учебой, и это его чертовски заводило — такая недоступная и невинная! Дин охотно участвовал в бесконечных разговорах о «Г», хотя его самого последние два года интересовала другая девушка. О ней Дин и вспомнил, читая сальные шуточки о прелестях «Г».

Отложив ненадолго галеон, он достал из выдвижного ящика колдографию Джинни. Этот снимок тоже сделал Колин. Джинни его, правда, не видела, иначе, возможно, никогда больше не села бы на метлу в юбке. Дин провел пальцем по изображению, а потом снова посмотрел на ребро золотой монеты. Как назло, в этот самый момент там появилось имя соперника.

«Думаете, Поттер поедет в Хог?»

«Не, там же упырь».

Дин машинально глянул на свежий выпуск «Пророка». С титульного листа на него гневно смотрел профессор Снейп. Дин поморщился и той же синей ручкой попытался пририсовать новому директору Хогвартса клыки. Снейп на фотографии сверкнул глазами и стал уворачиваться. Тогда Дин щелкнул бывшего преподавателя по носу и изобразил синими чернилами еще и живописные ветвистые рога.

Симус с Колином угорали над тем, что «упырь» даже для фотографии в газете башку помыть не удосужился. Дина эта тема мало волновала. Развлекаясь с колдографией в газете, он думал о вызове в Министерство.

В принципе, его и самого немного смутила эта писулька. Вот нафига он сдался какой-то комиссии по маглорожденным волшебникам? Но он и не предполагал, что это может оказаться ловушкой. Он ведь и вправду собирался туда наведаться, но после своего дня рождения, то есть через две недели, в противном случае тащиться пришлось бы на магловском транспорте. Да и что делать с предками, Дин не представлял, а если он будет совершеннолетним волшебником, то, наверное, их присутствие необязательно. Дома все усугублялось тем, что мать и отчим находились в процессе развода, и дела их практически взрослого сына волновали миссис и мистера Томас в последнюю очередь. По крайней мере, Дину казалось именно так, и он здорово злился на родителей.

Теперь же выходило, что соваться в министерство после семнадцатилетия уж точно не стоило.

Впрочем, на Обливиэйт Дин тоже был категорически не согласен. По иронии судьбы, в прошлом сентябре он наивно полагал, что забыть все было бы благом. Слишком уж невыносимо было видеть Джинни с Поттером. Тогда одним днем рухнуло все. Ничто не предвещало, что Джинни бросит его, да еще и так внезапно. Они не ссорились, буквально не отлипали друг от друга всю весну. И на тебе… Хотя Корнеру с Когтеврана Джинни дала отставку так же внезапно, стоило Дину на одном из матчей оказаться с ней рядом на трибуне. Джинни в тот день заливалась задорным смехом, угорая над его шутками, и по-дружески висла у него на шее каждый раз, когда Гриффиндор забивал очередной квоффл в кольца Когтеврана. Она даже вспомнила о плакате, который Дин нарисовал на первом курсе: «Поттера в президенты»… Корнер надувался и бухтел, а она не обращала на него внимания. Слишком уж этот зануда проигрывал более яркому и выделяющемуся на фоне остальных Дину.

И все же до уровня Гарри Поттера Дин Томас, очевидно, не дотягивал…

Осознавать это было очень больно.

Наверное, если бы не Симус, Дин психанул бы и сбежал из Хогвартса обратно в магловский мир. По крайней мере, такие мысли у него мелькали. Каждый день видеть, как Джинни целует Поттера, было сущей пыткой.

Приятели много раз предлагали забить на Джинни и навалять Поттеру. Драку они потом действительно устроили, но на душе стало только гаже. Переключиться на других девчонок у Дина тоже не выходило, хотя Симус постоянно твердил, что Джинни пустышка, раз клюнула на Поттера — он же для этих дур все равно что солист Ведуний. Избранный! А Криви чуть что — приводил в пример свою обожаемую «Г», которая вообще ни с кем не целуется. Вот, мол, эталон девушки! И разговор каждый раз неизбежно переходил на обсуждение того, какая «Г» на самом деле горячая! Ведь если все время сдерживаться, в какой-то момент разорвет же! А эта рыжая сосется со всеми подряд, ее и поцеловать-то уже противно.

Иногда этот треп Дина здорово бесил. Иногда от тоски хотелось напиться, что однажды друзья и сделали. Но все равно ничего не помогало. Да и обманывать себя было глупо. В душе Дин всегда ревновал Джинни и на интуитивном уровне чувствовал, что она встречается с ним только потому, что пока нет варианта получше.

И все равно в том, что произошло прошлой осенью, Дин винил только Гарри. Приятели его единогласно поддерживали: вечно все достается Поттеру! Каждый мечтал играть в квиддич, но кого, вопреки всем правилам, взяли в команду на первом курсе? Если так можно, то почему не проводили полноценный отбор? А кто не хотел бы прилететь в Хогвартс на автомобиле? Конечно, каждый мальчишка бы хотел! Но только кто бы им позволил, а Поттеру — пожалуйста! Ему даже близнецы Уизли завидовали. Захотел и перехитрил кубок Турнира Трех Волшебников, и стал чемпионом школы в четырнадцать… Перечислять можно было до бесконечности. Конечно, что ему стоило увести Джинни. Поттер с рождения был героем, а Дин — простым парнем.

Дин снова посмотрел на монету.

Друзья тем временем вернулись к теме приглашения в министерство магии. Симус всеми силами предлагал Дину надавить на мать, чтобы она выложила имя его настоящего отца — был ведь шанс, что он — полукровка. Дин прекрасно понимал, почему Финниган так настаивал — ему не хотелось оставаться в Хогвартсе без лучшего друга.

«Не хочу. Мать не скажет. Ей похрен» — кратко ответил Дин.

«Тогда Обливиэйт и привет!»

Нет. Точно не вариант. И дело было даже не в том, что Дин не мог отказаться от мира магии — Дин как раз мог. Он вырос с маглами, и с ними тоже было круто, да и безумных психов Волдемортов не было, не говоря уже о том, что в мире маглов у него никто не уводил девушек. Проблема заключалась в другом — Дин не хотел забывать Джинни. Пусть даже она не только выбрала другого парня, но имела с этим другим парнем секс, что, по мнению Симуса, навсегда делало ее непригодной для серьезных отношений.

«Тогда дави на мать».

И этого Дин делать не собирался. Во-первых, он слишком хорошо относился к отчиму, и каким пройдохой являлся его биологический отец, знать не хотел. А во-вторых, дерьмово отсиживаться в Хогвартсе, пока Поттер бросает очередной вызов Волдеморту. Торчать, как придурок, год за партой и смотреть, как Джинни старательно выводит на полях конспектов «Г + Д»?

Ни за что!

Да пошло оно все!

Дин решительно посмотрел на пылившийся на шкафу походный рюкзак.

В принципе… перекантоваться как-то пару недель до дня рождения, а там и колдовать можно будет. Значит, как минимум еду стащить в супермаркете он сможет, а как максимум не платить за ночлег в мотеле. И вперед на поиски Того-Кого-Нельзя-Называть. Ну чем Поттер-то круче? Может, не так уж страшен Волдеморт, как его малюют? А в боевиках, которые они с Симусом обожали, простые парни всегда одерживали верх над матерыми ублюдками.

И Дин поделился своими соображениями с приятелями.

«Вжарим по Пожирателям из базуки!» — мгновенно отреагировал Симус.

«Надо стырить у копов пушки!» — тут же предложил Криви.

И они продолжили разрабатывать победоносные планы. Правда, Дин понимал, что со стороны друзей все это пустой треп. И Симус и Криви в итоге послушаются своих мамочек. А он — нет. Он станет героем не хуже Поттера. И Джинни снова выберет его.

На рассвете, закинув за плечи набитый чем попало рюкзак, Дин осторожно вышел из своей спальни, а затем покинул отчий дом.

На улице было свежо и прохладно. Дин вдохнул полной грудью, чувствуя себя на пороге новой, прекрасной жизни. Тут в заднем кармане джинс стало горячо.

Галеон!

Неужели кто-то еще не спал в такой час?

Дин торопливо достал монетку и не поверил словам, появившимся на тонком ребре.

Рон Уизли хотел отправиться партизанить вместе с ним. С какого момента он читал их переписку, Дин не знал, но Рон очень хотел отомстить Пожирателям за смерть брата и помочь Гарри расправиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

* * *

«Гер-р-роя ждут гер-р-ройские дела!

И пусть р-р-русалка будет весела!

Как гиппогриф смелее в бой лети!

Ну, а пока, вставай, уже пор-р-ра!»

Патетически прорычала небольшая фигурка льва. Гарри поморщился и наощупь потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы погладить косматого хищника по гриве — тогда будильник Скримджера умолкал и позволял проспать еще десять минут. Однако во второй раз четверостишье звучало громче и куда грубее, а попытка погладить зверя могла и вовсе закончиться плачевно. Лев кусался. Гарри это уже знал, поэтому честно попытался продрать глаза.

Скримджер выдал ему эту вещицу в отчаянной попытке решить проблему с ночными кошмарами налаживанием строгого режима. Ежедневный подъем в семь утра, затем зарядка и овсянка. Тем более сам бывший министр жил именно так. Честно говоря, за все шесть лет в магическом мире Гарри впервые видел, чтобы волшебник делал зарядку. Гермиона затею одобрила и вроде как тоже отжималась с коленок, так что выхода не оставалось. Гарри не хотел показаться ей слабым или ленивым. Хватит того, что он и так допустил столько оплошностей и не представлял, как выбираться из сложившейся ситуации. А тут еще эти ужасные кошмарные сны. Бывало, что он до утра то орал дурниной, то смеялся как умалишенный. Гермиона, правда, тоже спала очень плохо, но своими снами не делилась. Только круги под ее глазами становились с каждым днем все отчетливее. А может быть, она лгала и не спала из-за него…

Скорее всего, так и было.

Скримджер расселил их по разным комнатам, но в итоге почти каждую ночь вместе с Гермионой прибегал в спальню Гарри Поттера. В первый раз Гарри даже не поверил, что проснулся — настолько странно было видеть перед собой взлохмаченного министра магии в полосатой пижаме. Потом Скримджер, качая головой, возвращался к себе, а Гермиона оставалась дремать на кресле, трансфигурированном из табурета, но вскоре перебиралась к нему в кровать.

Свернувшись калачиком, она, такая красивая и заботливая, лежала рядом и сжимала его ладонь. А Гарри проклинал себя и свой шрам. Его пропитывали мысли и желания Волдеморта, и, увы, они ни коим образом не способствовали настрою на романтический лад.

По утрам она выбиралась из постели до первого рыка будильника-льва. Это было досадно, потому что утром Гарри, напротив, чувствовал себя хорошо, и ему много чего хотелось. Например, поцеловать ее и крепко-крепко прижать к себе…

В какой-то момент Гарри даже стал подозревать, что она избегает его, но здравомыслие все-таки победило. Ведь в том злополучном госпитале она сама на него набросилась, да так, что невозможно было усомниться, чего и с кем она хочет. Очевидно, тут Гермиона не хотела раздражать Скримджера, который как-то чрезмерно щепетильно относился к вопросам нравственности, и, кажется, подозревал, что если оставить молодых людей одних, они тут же дров наломают. Хотя когда б они успели, если ночами творился какой-то ад, а днем Скримджер следил за ними как мантикора. К тому же, все немногочисленные минуты наедине Гермиона использовала для того, чтобы пересказать Гарри очередную прочитанную ею книгу о черной магии.

Тем временем будильник снова зарычал.

— Я не сплю! — как можно увереннее пробурчал Гарри и, по-прежнему не открывая глаз, потянулся за очками, но, как это иногда случалось, смахнул их на пол. Пришлось все-таки продрать глаза и прищуриться. Изображение вокруг плыло, и Гарри уже было собирался, перегнувшись с кровати, полезть шарить на полу, но тут он вспомнил, что это был день его рождения, а значит, можно колдовать!

«Акцио очки!»

Мгновение, и движением первоклассного ловца Гарри вслепую поймал подлетающий предмет. Но прежде чем нацепить их на нос, задумался, чувствуя в воздухе что-то удивительное и неожиданно-приятное. Комнату наполнял тонкий аромат ванили. На доли секунды Гарри показалось, что он в Норе, и это миссис Уизли внизу печет к завтраку сдобные пирожки с патокой. Рядом с ней крутится Джинни, Фред и Джордж спорят с Роном из-за ванной комнаты, а Перси с самого утра строчит письма в Министерство Магии… Это было похоже на сладкий, безмятежный сон, от которого не хотелось просыпаться.

А потом Гарри надел очки и эта магия исчезла.

Семнадцатый день рождения. Когда-то Гарри с нетерпением ждал эту дату, представляя, каким первым заклинанием он отметит это день. А сейчас ему ничего не хотелось. Настроения отмечать у него совершенно не было, но весточку от Рона он получить хотел, хотя и понимал, что это вряд ли возможно.

Квартира Скримджера была защищена всеми возможными способами, совы даже к зданию подлететь не могли. Гарри это огорчало, он очень хотел связаться с Роном, но спорить не стал. Тем более, бывший министр каким-то чудом вызывал у него все больше уважения. Хотя поначалу Скримджер и досаждал расспросами о целях их побега. Но встретив довольно агрессивный отпор, прекратил допытываться, зато стал много рассказывать сам о прошлой работе в Аврорате. Гарри эти истории нравились, хотя здорово напрягало, что Скримджер не только не выпускал их с Гермионой из своей квартиры, но и ничего не говорил о событиях в мире магии. И выходило, что фактически он попал из одного плена в другой, где его точно так же предпочитали держать в информационном вакууме.

Тут в дверь негромко постучали.

— К тебе можно? Ты ещё спишь? — негромко спросила Гермиона, не решаясь войти.

— Да! То есть, нет, — Гарри торопливо натянул джинсы и заправил под ремень ту же майку в которой спал. — Заходи.

— Доброе утро, и… С днём рожденья, Гарри! — смущенно проговорила Гермиона, так и стоя в дверях. — Я там приготовила праздничный завтрак. Ну, попыталась…

— Спасибо, — кивнул Гарри, чувствуя, что она как-то уж слишком смущается.

— Мне очень неловко, — тихо проговорила Гермиона. — И стыдно. Понимаешь, я забыла подарок, который купила для тебя дома… хотя мне в любом случае казалось, что это не то, что…

Гарри показалось, что она вот-вот расплачется, и ему тоже стало неловко.

— Не стоило беспокоиться. Это такая ерунда! Знаешь, я до одиннадцатилетия вообще не получал подарков, и трагедии не случалось, — улыбнулся Гарри, немного преувеличив масштаб тирании Дурслей. Как минимум один раз они ему подарок сделали, но Гарри предпочитал не вспоминать о наборе наклеек с машинками на его пятый день рождения. Дадли в тот же год получил большой красный джип на пульте дистанционного управления. Это выглядело как самое настоящее издевательство. Гарри было так обидно, что он нечаянно поджёг альбом, чуть не устроив пожар. С тех пор тетя Петунья предпочитала и вовсе игнорировать злополучную дату на календаре, но сейчас это все равно не имело уже никакого значения.

— Это нечестно, — тихо сказала Гермиона и посмотрела на него так, будто была готова на что угодно, лишь бы исправить эту ужасную несправедливость.

Однако обсуждать то, какой он весь из себя несчастный, Гарри не хотел.

— Забудь, — улыбнулся он. — Все в порядке. Мне достаточно завтрака.

— Нет! — покачала головой она. — Я так не хочу. Тем более кое-что я тебе всё-таки могу подарить. Кое-что, что ты должен запомнить на всю жизнь…

У Гарри холодок пробежал по спине. Может, конечно, Гермиона и не имела ничего такого в виду, и это у него все мысли были об одном. Но… это было бы, пожалуй, самым лучшим подарком на свете!

Гарри шагнул к ней, чтобы обнять и, наконец, поцеловать, но Гермиона отстранилась.

— Только после завтрака… — укоризненно прошептала она и безапелляционно уточнила. — На крыше. А теперь пошли…

Гарри от ее предложения совершенно расхотел есть.

На крыше?!

На крыше небоскреба?!

Запах ванили между тем усиливался по мере приближения к кухне. И точно. По центру стеклянной столешницы красовалось блюдо с семнадцатью неказистыми, но вполне милыми кексами, покрытыми разноцветной глазурью.

— С семнадцатилетием, Гарри! Теперь твое время принадлежит только тебе, — поприветствовал его Скримджер и, скептически глянув на блюдо, со стуком положил на стол небольшой продолговатый футляр. — Не пойми меня превратно, Гарри, но раз уж так вышло, что последние дни я выполнял обязанности твоего опекуна, думаю, я могу позволить себе и это. Я знаю, что ты вырос с маглами, и, возможно, не в курсе всех волшебных традиций. Это — зачарованные часы моего деда… Его портрет выгравирован на обратной стороне. Он тоже был истинным гриффиндорцем, как и ты, и, я уверен, гордился бы возможностью передать тебе эту реликвию, — пояснил Скримджер и в двух словах рассказал об обычае дарить на совершеннолетие фамильные часы.

Гарри стал отнекиваться от подарка, но вскоре с трепетом и некоторой неловкостью все-таки раскрыл футляр. Часы были в превосходном состоянии. Браслет из драконьей кожи отливал алыми всполохами. Две длинные и две короткие стрелки мерно двигались друг другу навстречу. Одна пара, как понял Гарри, показывала время. Вторая — сигнализировала о приближении врагов, заменяя собой вредноскоп.

Недолго думая, Гарри надел на руку часы и глянул на Гермиону. Она стояла, поджав губы, и всем своим видом выражала неодобрение. Скримджер ей не нравился. Причем, чем больше ему удавалось сблизиться с Гарри, тем сильнее разгоралась ее подозрительность.

— А теперь, быть может, приступим к завтраку? Я видел, что мисс Грейнджер спозаранку пробралась на кухню, и, признаться, удивлен, потому что не представляю, из чего здесь можно было приготовить такое. Но настоящая женщина рождена, чтобы колдовать у плиты.

Гермиона от очередного комплимента поморщилась так, будто Скримджер прямым текстом указал на то, что ее место на кухне.

— Я просто нашла в той комнате, где сплю, несколько идиотских глянцевых журналов и очень удивилась. Читать там нечего, но я решила полистать и в одном из них обнаружила несложный рецепт маффинов, — с напускным безразличием бросила Гермиона.

Гарри, чувствуя, что назревает очередная пикировка, решил не эскалировать конфликт. Он потянулся за потрясающе пахнущим маффином и от души откусил разом половину…

— Что-то не так? — растерянно спросила Гермиона.

Гарри, силясь улыбнуться, замотал головой, но скрыть эмоции было сложновато. Абсолютно несладкие шоколадные маффины были достойными продолжателями катастрофически уродливых вязаных шапок для эльфов.

— Сахара мало? — каким-то образом догадалась Гермиона. — Но это же вредно… Я добавила немного сухофруктов…

— Зато мисс Грейнджер следит за фигурой, — приободрил ее Скримджер и взмахом палочки отправил хлеб в тостер.

И все равно, этот день выходил лучше предыдущих. Твердо решив, что сегодня он не будет думать о крестражах и Волдеморте, Гарри рванул в ванную комнату чистить зубы и на всякий случай быстренько принял душ.

* * *

— Здесь красиво, — сказала Гермиона, когда они поднялись на крышу по узкой винтовой лестнице, которая смотрелась странно внутри современного небоскреба. Гарри то и дело оглядывался, в очередной раз изумляясь, как причудливо переплетались миры магов и маглов.

— Одним из архитекторов был родственник Скримджера, маглорожденный волшебник, — пояснила Гермиона.

— Ты как мысли прочитала, — улыбнулся Гарри. Наверху было очень ветрено. Волосы Гермионы нещадно трепало. Она на скорую руку заплела их в косу, и ей это очень шло.

— Я? — нервно переспросила Гермиона и зачем-то начала оправдываться. — Я просто расспрашивала Скримджера об этом месте. Все понятно с Хогвартсом и домом Сириуса, но это современное здание. И мне тоже стало интересно. Вот я и решила, что и тебе тоже захочется узнать.

Нет, такие детали его не интересовали. Куда больше Гарри волновало то, зачем она привела его на крышу. И все же он изумился: несмотря на то, что Гермиона не больно-то доверяла Скримджеру, она умудрилась выяснить у него даже такие мелочи.

— Ну ладно, приступим, — по-деловому сказала она, и сняла с себя джинсовую куртку.

Тут Гарри окончательно растерялся. Не было похоже даже на то, что она собирается с ним поцеловаться.

— Все в порядке? Ты как-то оцепенел…

— Нет, все хорошо… — пробормотал Гарри, чувствуя себя озабоченным идиотом.

Гермиона ещё раз с подозрением глянула на него, а затем заметно покраснела.

— Наверное, это не самый лучший подарок… — начала она. — И, вероятно, ты ждал другого, но я подумала, что сейчас для тебя самое важное — выжить. Или для меня самое важное, чтобы ты выжил. — Гермиона закусила губу. — Знаешь, за что мне сейчас больше всего стыдно?

Гарри недоуменно моргнул.

— Нет, честно говоря, не представляю, за что тебе может быть передо мной стыдно, — сказал Гарри.

— На первом курсе. В лабиринте. Сначала, когда мы шли втроём, я так хотела найти камень быстрее Того-кого-Нельзя-Называть, я хотела быть настоящей Гриффиндоркой… — начала Гермиона.

— Ты и есть настоящая гриффиндорка, — попытался переубедить ее Гарри. Было видно, что ей донельзя стыдно.

— Нет, потом, когда мы остались вдвоем, мне стало так страшно, что я обрадовалась, поняв, что в испытании с зельями предусмотрен обратный путь. Но тебе я малодушно сказала как пройти вперёд и подбадривала, боясь, что ты не решишься, — она замолчала ненадолго и опустила взгляд в пол. — Ты мог погибнуть… И виновата была бы я.

— Зелья бы не хватило на двоих… — проговорил Гарри, но она только покачала головой.

— Не важно, я должна была остаться там или придумать, как пройти с тобой. Или уговорить тебя вернуться вместе со мной…

— Да нет. Его нужно было остановить. А так как больше желающих не нашлось… — и он улыбнулся, взяв ее за руку. — Ты все сделала правильно, не бери в голову.

— Спасибо, Гарри, — негромко ответила она и снова решилась посмотреть ему в глаза.

Удивительно, но Гарри не таил на нее злости. Он доверял ей и до сих пор не мог по-настоящему поверить, что теперь Гермиона — его девушка. Глядя на нее, он не думал о Джинни, и это, безусловно, радовало. Правда, ещё он думал много всего такого, от чего Гермионе даже на таком ветру стало жарко. И эти мысли критически мешали ему сконцентрироваться…

— А теперь займёмся тем, ради чего я тебя сюда привела… — прокашлявшись, менторским тоном заявила Гермиона.

Гарри приосанился и в очередной раз попытался ее обнять.

— Подожди. Это очень серьезно, Гарри Поттер! Я хочу показать тебе один прием, с которым все заклинания, что я пробовала, оказывались мощнее и точнее, чем обычно. Возьми-ка палочку! — строго скомандовала Гермиона, а потом научила Гарри фокусу, который когда-то давно ей показал Драко Малфой.