Узы крови (джен)

Imagine Dragons — Warriors

Clarity — We Live In A Beautiful World

Их бросили на произвол судьбы. Предоставили шанс гнить на задворках величия. Да сам Лжепророк, обещавший безграничную праздность и нескончаемые пиры кровью врагов, продал их, как породистых жеребцов. За тридцать серебряников. Он приказал оставаться на месте, сдерживать оборону, осаждать проклятый замок и убивать всех противящихся диктатуре волков. Какая чудесная перспектива — сдохнуть за того, кто не сделал для тебя ровным счетом ничего. Красивые речи, приправленные не менее восхитительными картинками, на деле оказались ничем. Пустышкой. На них вряд ли можно купить пищи, коей катастрофически не хватало. Следовало давно признать сей очевидный факт — они проиграли.

Лагерь, расположенный у истоков реки, был обеспечен водой, но вот боевой дух, увы, на влаге не продержится. Впрочем, как-то же армия держалась на пустых обещаниях. Опыт, несомненно, имелся. Осталось лишь правильно использовать остальное. Черт бы побрал всю северную кампанию, кардинально изменившую перевес сторон. Ведь отныне прославленное воинство Альянса под командованием великих первородных превышало их собственное войско. Если верить слухам, конечно. Каждый день люди дезертировали, сбегали под покровом ночи и прихватывали хороших коней, а также почти все оружие.

Постепенно стан безбожников редел. Частые разговоры о бесславном конце эпопеи с вырезанием роялистов раздражали. Будто неизбежное прокралось в сердца воинов. За неимением привычного куска хорошо прожаренной оленины чертовы душегубы напивались до потери пульса и обрушивались на землю. Нечленораздельная речь — самая маленькая проблема. Если бы заключенные в крепости жертвы решили как-то сделать вылазку, то перебили бы весь немаленький отряд из семисот человек. Но их называли авангардом в лучшие времена! От одного их вида близлежащие поселения мгновенно пустели. Подсушки из местных борделей мечтали о сильных мужчинах из главного корпуса, достойного ехать около самого Антихриста.

И плевать, что чертов ублюдок посылал их на верную смерть, как пушечное мясо? Да пусть горит в преисподней со своими дружками. Хотел заполучить себе главнейшую цитадель Беленора? Не проблема, они перебьют охрану центральных ворот. Захотел возвратить прошлое и заполучить в плен женщину, с которой состоял в отношениях около четверти века назад? Как пожелаете, повелитель. Ваше желание — закон. Рабы не имели права на возмущения, только немая, раболепная покорность. Внимай всем его яростным монологам и, быть может, тебя убьют на поле брани, а не по его указу. Непредсказуемые действия умалишенного фанатика пугали и завораживали. Как же ему удавалось вселять необъяснимый животный ужас в самых отъявленных уродов?

Задумавшись над подобным вопросом, один из командиров налил себе больше вина. Количество выпитого рисковало скоро обогнать сумму всех предателей, сбежавших и попрятавшихся в лесах. Там их, разумеется, выловят королевские патрули и казнят с неподдельным удовольствием. Лицезреть болтающегося в петле врага — ни с чем не сравнимое блаженство. Весть о захваченных царскими прихвостнями Висячих Садах мигом облетела весь регион. Когда их полчище ринется на оставшихся без защиты и покровительства нечестивцев — вопрос времени. Поправив намокшие от обливания водой волосы, Питер отбросил деревянную кружку с всем содержимым. Забываться благодаря отвратительному на вкус вину? Не совсем правильное занятие для самого ответственного из капитанов.

Появление так называемых Всадников Апокалипсиса поначалу обнадеживало, но на деле они оказались бесполезней конюхов. Окончательно разочаровавшись во всей этой сомнительной авантюре, северянин впервые пожалел о том, что изменил своим принципам. Убил родного брата, предал сюзерена, завладел замками друзей и перерезал дюжину знакомых. Но поздно сожалеть о содеянном — его ждет петля. Для таких приготовлено специальное место на Той Стороне. В любом случае, падать на колени и вымаливать прощение у Бога, в которого он не верил — бессмысленно. Даже лицемерно. А просить пощады у кого-то из прославленных Церберов — унизительно.

Ржание испуганного жеребца возвратило к суровой действительности. Сплюнув себе под ноги, Хорнвуд уставился в одну точку.

Небо, усеянное звездами, создавало иллюзию контроля над ситуацией. Бесспорно, он одолеет всех пресловутых вероотступников и последователей безглазого мальчика с его тупоголовыми братцами. Ноги подкашивались, голова раскалывалась на части, а от пьяных драк исходил нестерпимый шум. Завалившись спать прямо в палатки, сир проснулся поздним утром. Солнце стояло в зените, слабо распространяя лучи. Осень предпочитала не расточать жизненно необходимую энергию, готовясь к зиме. Лютая пора года, пригодная для зубастых тварей. Казалось, еще вчера знаменитый подонок явился на порог Вудхорна — родового гнезда семьи — и предложил сотрудничество во многих аспектах. К сожалению, благородный Рамон, законный хозяин поместья, дал четкий и опрометчивый ответ.

Гэбриэль тогда ничего не сказал — лишь огорченно вздохнул и попросил немного обдумать щедрое предложение возглавить десятитысячное ополчение. Пора положить конец царствованию поганых Ланнистеров. Но Рамон остался непреклонным слушателем. Усмехнувшись себе в бороду, он выпроводил безумца со всей любезностью, а затем удобно разместился в постели, ставшей местом его гибели. Достать кинжал, найти способ отвлечь стражников и рассечь горло от уха до уха, а затем прибить тело к еще одному шедевру извращенной фантазии — деревянном кресту — не такая тяжелая задача. А вот спать по ночам с воспоминаниями о кровавых простынях — тяжкая ноша.

Улыбка проходящего мимо соратника вызвала подозрение. Со временем тут все становятся параноиками.

Цветник — высокое и помпезное укрепление с многочисленными башнями — слишком упорно требовал завоевания. Зеленые стяги с золотыми розами и синие — с желтыми подсолнухами развевались на ветру, словно напоминание о беспомощности некогда внушавших страх мятежников. Обороной твердыни руководил ее нынешний хозяин — один из вышколенных ветеранов, отличающийся неплохим чувством юмора. Смеха ради он приглашающе открыл врата, чтобы выпустить огромного медведя. Видимо, хищника стало нечем кормить, а просторец избрал наиболее выгодное решение. Два десятка солдат пытались обезвредить монстра. Потеряв ровно половину и четверых лошадей, латники просто зарубили тварь секирами. Потом в лагере случился пожар, уничтоживший запас провизии и весь лошадиный корм.

Ярость ненасытных приспешников монаха росла. Все завершилось тем, что Карлайл, лучший лучник во всем Беленоре, начал практиковаться в стрельбе на живых целях. Мишени нередко подходили чересчур близко к невидимой границе, отделявшей два стана. Однажды он попал одному из противников в глаз. С громадного расстояния. А позднее прострелил руку одному из командующих, вызвав неоправданные опасения касательно возможной ампутации. К счастью, все обошлось простым сетованием на изобретательного сукиного сына и угрозой разорвать его на части. Поморщившись и скорчив гримасу непритворного отвращения, Питер выплюнул речную воду. Никто бы особо не удивился, если бы выяснилось, что она отравлена. Непреклонный лорд в пестром кафтане мог эффектно довершить свое выступление.

— Какого черта ты валяешься без дела? — поинтересовался грубоватый голос старого дорнийца, в котором таилась мирная душа, не желающая лишнего кровопролития. В отличие от остальных, он понял, что их фактически отдали на растерзание врагам, на следующий же день после странного приказа. Проведя всю трехлетнюю войну среди таких же военнопленных, Карилл проникся своеобразным уважением к повстанцам. Он рассказывал удивительные истории, показывающие великодушие Майкла. Но он не стал упоминать об этом в присутствии Старка. — Новый день — новая возможность что-то изменить.

— И новая порция твоих нравоучений, — съязвил недовольный Хорнвуд. Старикашка, по всей видимости, привязался к своему брату по оружию и несчастью. Не единожды он повествовал о своем единственном сыне, оставшемся в Дорне, и повторял, как сам Питер на него похож, хотя разница в возрасте была велика. — Не надоело радоваться тому, что проснулся под флагом с черным волком, а не золотым львом?

— В этом твоя основная проблема, — рассмеявшись, Вэйт провел морщинистой рукой по гладким полуседым волосам. Под поразительно голубыми глазами образовались фиолетовые мешки. — Ты не умеешь радоваться вообще.

Его собеседник фыркнул, явно не испытывая особого наслаждения от разговора.

— Ладно, не имеет значения. — Бинт на продырявленной руке уже не окрашивался в яркие красные оттенки. — Что будем делать с нашим общим другом? Вчера сбежала еще одна группа рядовых бойцов. Но есть и хорошая новость — они у нас ничего не украли. Просто красть нечего.

— Обнадеживает, — хмыкнув, братоубийца склонил голову набок. Размышления мало помогали решить имеющуюся дилемму. Либо последовать за практичными трусами, либо оставаться с преданными дураками. Обманутые надежды. — Что предлагаешь? С нами покончено. Не сегодня, так завтра сюда явится целое полчище триумфаторов и великодушно попросит сдаться. Лично я собираюсь выпустить им всем кишки. Хоть перед смертью избавлю мир от пары-тройки мерзавцев.

— Весьма похвальная мечта, — не без иронии заявил южанин, разминая затёкшую шею. Приходилось спать на жестком матрасе практически без перины — половина шатров сгорела при недавнем пожаре. — Но ты же еще сравнительно молод. Я множество раз умолял тебя поехать со мной. И не надо на меня так смотреть. Нас все равно бросили. Так какая разница? Никто не осудит.

— Ты бы уже давно попивал вино собственного производства в кругу любвеобильных родственников. Но вместо этого сидишь тут и уговариваешь незнакомого человека, которому, в сущности, ничего не должен, разделить с тобой путь до Дорна? — Житель Севера редко встречался с бескорыстной добротой. Везде подвох и лукавство. — Чего же ты хочешь на самом деле?

— Чего я хочу? — переспросил ни капли не удивленный Вэйт, вытаскивая лезвие меча на слабый солнечный свет. — Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет. Я хочу замок в облаках, чтобы смотреть на весь мир сверху вниз. Я снова хочу стать двадцатилетним юнцом. Когда мне было двадцать, я мог сражаться весь день и спать с прекрасными девами всю ночь напролет. Неважно, чего мы хотим. — Старый вояка с проигранной битвой за плечами давал советы неудавшемуся капитану. Забавно. — За год я понял, что идти рука об руку с хваленым Лжепророком — равносильно плевку в душу Господу. Пусть лучше мои люди погибнут в бою за правое дело, чем в одиночестве от голода, с объеденными пальцами и слезами на щеках. Об умерших такой смертью песен не слагают.

Замолчав на долю секунды, он набрал в легкие больше воздуха и продолжил:

— Что до меня, то я стар. Чувствую, это будет моя последняя война. Хотелось бы искупаться в крови этого сумасшедшего перед таким финалом. Я хочу ощутить ее брызги на своем лице, когда мой клинок погрузится в его череп. Да, я хочу слизать ее со своих губ и умереть с этим вкусом на языке. Теперь могу говорить об этом совершенно спокойно, не боясь доносчиков. — Выпрямившись, он словно не замечал окружающих. Словно вдохнул желанную свободу. — Думаешь, мое желание… Оно осуществимо?

Будто услышав столь абсурдную молитву, Бог решил отыграться за причиненные паршивым ублюдком страдания. Негоже еретикам изнывать от чувства сожаления и выдавать себя за тех, кем они не являются. Может, пожилой дорниец и не принимал участия в зверствах, прогремевших на всю страну, но, несомненно, присутствовал во время них и наблюдал. Иной раз бездействие — хуже любой одержимости. Раскатный гром мерк в сравнении с оглушительным воем боевого рога, раздавшимся вблизи. В одночасье из темной линии деревьев, контрастирующей на фоне безмятежного неба, выпорхнули сотни всадников. Почти не касаясь земли, кони летели по травянистому холму, норовя врезаться в противников. Стяги, реющие на резвом ветру, изображали красного охотника с насаженной на копье добычей. Символично, учитывая тот факт, что вскорости тела безбожников окажутся насаженными на железные наконечники роялистских копий. Так и произошло.

На полной скорости кавалькада врезалась в ближайшие палатки, снося шокированных нечестивцев одного за другим. С противоположной стороны, из-за крутого поворота, ринулась другая часть разделенной армии. Наконец, третье подразделение во главе с молодым десницей устремилось навстречу двум предыдущим отрядам. Авангард вели печально известные братья Тарли, не знающие пощады. Взмахи мечей, ржание, воодушевленные крики, душераздирающие вопли — издержки войны. Ее неприятная область, омерзительный фасад. Монархисты, не прекращая исступленного галопа, за считанные минуты эффектно пронеслись мимо друг друга. Красные, черные, желтые и зеленые цвета перемешались. В ход шли самые изощренные виды пыток. Не думая сбрасывать темп, солдаты громили вражеский лагерь.

Секира мелькнула достаточно близко, в результате чего на шее замершего мужчины возникла багровая полоска. Его голова буквально сползла с оголенного куска мяса, а брызжущие кровью останки рухнули под копыта.

Тела разваливались на куски от соприкосновений с молниеносными лезвиями. Мечи разрезали плоть, булавы — крушили черепа, а молоты оставляли безликую массу. Лев победил, стоит отдать должное. Сопротивление бесполезно и бессмысленно. Убитые валялись посреди стоянки. Заживо похороненные под завалами шатров и бездыханными конскими тушами еретики копошились в грязи и тянулись к недосягаемому солнечному свету. Вялые движения постепенно обрывались.

Визг и вой распростертых в лужах крови мятежников, пытающихся спрятать вывалившиеся наружу кишки в распоротый желудок, стихли. Остатки верноподданных Лидера, не успевшие поспешно скрыться в зарослях, упали на колени. Впрочем, на них никто не обратил внимания, просто затоптали при первой удобной возможности. За многими беглецами погнались специально, чтобы изничтожить скверну в зародыше.

Спустя некоторое время подъемный мост осажденного замка опустился, пропуская с дюжину облаченных в доспехи воинов. Помчавшись к союзному объединению, резво освободившему один из важнейших опорных пунктов, они выкрикивали девиз дома Ланнистеров. Их командующим был высокий сорокалетний мужчина, постаревший лет на десять благодаря несбалансированному питанию в условиях многомесячной блокады. Тем не менее привычная широкая улыбка, оголяющая белоснежные зубы, сохранилась. Вытянутое лицо с кустистыми бровями и ямочкой между ними быстро расположило к себе, несмотря на дальнейшие действия лорда: спешившись, он резко извлек лук, натянул тетиву и выстрелил одному из неудавшихся захватчиков в глаз. Необъяснимая восторженность охватила убийцу, принявшегося истреблять поганых стервятников.

— Узнаю своего дражайшего товарища, — намекая на крепкие объятия, Себастьян дал волю эмоциям и застыл с расставленными руками. Долго ждать не пришлось — Кью отличался непроходимой сентиментальностью. — Извини за задержку, нам пришлось изрядно потрудиться, дабы собрать необходимое количество людей. Да и появление королевского советника тормозило все дело.

— Ни в коем случае не виню вас, но прибудь вы, скажем, на пару месяцев раньше, то я бы даже предложил тебе выпить. Увы, личные запасы давно закончились, — Карлайл выглядел немного обреченным и потрепанным, однако плотный ужин исправит сей досадный изъян. — Не поверишь, но имел честь познакомиться с твоим двоюродным братцем. Мерзопакостная тварь, каких свет не видывал. — Поздоровавшись с другими спасителями, просторец вздохнул полной грудью. — Но поговорим об этом позднее. У меня жена осталась внутри, ей необходима помощь, а лекари страдают не меньше.

Поняв намек, Себастьян послал группу целителей и две повозки с провизией внутрь отвоеванного бастиона.

— Спасибо тебе. Не хотелось беспокоить Его величество, но я же могу с ним увидеться? И с Персивалем тоже.

— К сожалению, наш правитель не здесь. Он помогает старым друзьям и вербует еще солдат в нашу скромную армию, именуемую Альянсом, — заметив непонимание, сир ухмыльнулся и провел ладонью по растрепанным темным волосам. — Ты много чего упустил. Но не переживай, мы наверстаем упущенное.

Последняя фраза заставила рассказчика вздрогнуть и съёжиться.

— Когда мы сражались за Висячие Сады, он был убит. Я говорю про Персиваля. — Неподдельное удивление, сменившееся искренним состраданием, задевало за живое. — Постарайся не упоминать об этом в присутствии его дочери. Свежие раны затягиваются медленно.

— Разумеется, — прокашлявшись, южанин изъявил желание пообщаться с десницей и поблагодарить за избавление от нестерпимых мук подкрадывающегося голода. — Вы не поверите, но хуже этого может быть только вид твоей возлюбленной, умирающей прямо на глазах. Пожирающее изнутри чувство собственной беспомощности.

— Как ни странно, я понимаю вас. Мне доводилось переживать подобное, — Ланнистер не лгал. Сколько раз ему приходилось наблюдать за тем, как отец избивает Никлауса и получает от этого ненормальное удовольствие. Сколько раз он следил за тем, как в битвах погибали его близкие. Слишком часто он играл роль стороннего зрителя. — И не скажу, что это бесценный опыт. Но пусть прошлое остается в прошлом. Вы живы. И ваша супруга — тоже. Предлагаю сосредоточиться на основной цели — выживании в условиях правления безумца. Надеюсь, вам рассказали о произошедшем? Ваш новый сюзерен, к счастью, не склонен к припадкам слепого повиновения всяким демонам.

— Единственная приятная новость за весь день, — согласился лорд Цветника, глядя на поле недавней битвы. Красивое зрелище. — В детстве я дружил преимущественно со всякими аристократами и постоянно отпускал колкие замечания в адрес их гордыни и чопорности. И сегодня я узнаю, что один из них мертв. Как нелепо. — Казалось, Кью разговаривает с собой, а не со стоящим напротив собеседником. Замолчав на секунду, он перевел взгляд на двоих окровавленных бойцов со связанными за спиной руками. — Вот так встреча. Кто бы мог подумать? Еще недавно вы угрожали изнасиловать мою жену, перебить моих слуг, а самого меня — повесить. Мир тесен, не находите?

— Я отдал особое распоряжение, если позволите, — вмешался Элайджа, протирая лицо изящным белым платком. Сановник обязуется выглядеть лучше, чем провонявший конюх. — Пленники нынче не особо ценятся, но бывают разные ситуации. Не мешало бы подарить несчастным крестьянам и храбрым бойцам надежду. Публичная казнь? Как считаете? — Ветеран прожигал ненавистных ублюдков испепеляющим взором. — Превосходно. Восприму это как знак согласия. Приготовьте все необходимое.

— Постойте, Ваша милость! — запротестовал человек с ярко выраженной дорнийской внешностью, поднявшийся с колен без разрешения и получивший за это древком копья по затылку. Лаконичный жест смилостивившегося генерала прекратил досрочное наказание. — Я признаю свои ошибки и понимаю, что не вправе просить о прощении. Но мне хочется исповедаться перед смертью. Я — верующий.

Пожав плечами, юноша пообещал привести монаха.

— Отлично. Еще одну просьбу, пожалуйста. Год назад мой сюзерен, Нолан Мартелл, созвал знамена и атаковал один из замков Простора. Перед этим он отправил письма всем лояльным вассалам, среди которых был и я, не спорю. И меня он предупредил о своих намерениях первым, чем я и воспользовался: пошел к своему соратнику Дагону и предупредил о надвигающейся катастрофе. Вы знаете о нем? Он отец леди Ирины и дедушка ее сыновей. — Выплюнув кровяной сгусток, Вэйт слегка накренился, не в силах удержаться на подкашивающихся ногах. — Фактически, я спас ему жизнь.

— И чего вы хотите, медаль? — едко осведомился первородный, скептически отнесясь к наскоро слепленной истории про магическое спасение. — Бесспорно, ваш душевный порыв достоин уважения и, быть может, претендует на помилование. Уверен, король с удовольствием бы его вам даровал, но, строго между нами, ваш рассказ не затронул моей чувствительной души. К тому же, сир Дагон погиб. — Лицо дорнийца мгновенно исказилось страхом, а затем — болью утраты. — Если предположить, что это правда и вы действительно кому-то оказали услугу, то значения это особого не имеет.

— Понимаю, но я поведал вам ее не просто так, — заверил Карилл, исподлобья глядя в глаза своим палачам. — Я не нуждаюсь в помиловании, ибо все равно попаду в Ад. Да, мои грехи непростительны. Независимо от момента моей смерти, я их не замолю. Но вот подарить этот шанс другому я могу. — Впервые равнодушного Цербера захватила судьба заложника. — Сохраните жизнь этому юнцу. Он ведь был всего лишь орудием, исполнителем моих грязных приказов и прихотей.

— Мне плевать, какая гнида ответит за совершенные преступления, — Карлайл упорно делал вид, что великодушие старого безбожника не произвело на него впечатления. — Хочу лицезреть их повешенными, вот и все.

Невзирая на громкие протесты Хорнвуда, двоих капитанов растащили по сторонам. Впоследствии прибывший священник выслушал все пожелания смертника, написал под его диктовку послание оставшейся в Дорне семье и пообещал тут же отправить. Приготовления к публичной казни шли довольно долго и методично: сначала нужно было расчистить специальное место и соорудить необходимый деревянный помост. Конечно, ничего не мешало повесить виновников на ближайшей ветке, но тогда потерялся бы смысл, а послевкусие осталось бы горьковатым из-за нереализованного мстительного порыва. Вирвел, четверть века исполнявший обязанности палача, не растерял навыков. Хотя он любезно мучил невинных по приказу Лжепророка, информаторов не судят. Его отличительной чертой было нежелание надевать на голову капюшон — с какой стати он должен облегчать жертве последний путь? Хищнический оскал блуждал на его губах, пока рабочие прибивали гвоздями балки.

Проверив их на прочность, Оноре тщательно осмотрел веревки. Мастер своего дела. Никакого позорного сострадания, никаких уколов совести и кошмарных сновидений с последующим расстройством личности. Словно машина, он налаживал механизмы, полностью погружаясь в работу, которая не приносила ни наслаждения, ни мучений. В качестве развлечения роялисты решили повесить не только командира, но и троих рядовых солдатиков. Насмешливая толпа собралась около помоста, салютуя глупцам рогами с вином и обагренными клинками. Первую и единственную четверку учтиво подтолкнули к свисающим шнуркам из плотного материала, после чего нацепили им на шеи, точно цепи, и затянули. На протяжении всего невыносимого процесса Карилл молчал, изредка обращая затуманенный взор на безразличные небеса. Крепкие путы обжигали кожу. Хотелось снять их и поскрести ногтями оставшийся след, но пальцы занемели из-за связанных рук.

Одно мгновение длилось целую вечность. Глашатай не зачитывал обвинительный приговор — все и так знали, кого осуждают и за что. Вдохнув свежий воздух, Вэйт стал мысленно отсчитывать тянувшиеся секунды. Жизнь превратилась в воспоминания о ней же: первое знакомство с будущей женой, захватывающая ночь любви под крышей старой беседки, окруженной фонтанами и искусственными ручейками, возможность обнять новорожденного сына и наследника, проведенные в плену года, шахматная партия с покойным королем. Столько мелких и масштабных событий, досадных и счастливых. Наконец, чей-то незнакомый голос уронил в зловещую тишину — "Славься, Волчий Легион!". Все стихло. Меч инквизитора опустился на древесину, одновременно обрывая верёвку и жизни четырех человек, попавших под дурное влияние.

- Надеюсь, ты внимательно смотрел? — поинтересовался Элайджа, не вздрогнувший от увиденного. Трое висельников погибли сразу, однако один принялся дергаться, что не порадовало присутствующих женщин, но восхитило кровожадный народ. — Он отдал тебе свой шанс, что не совсем справедливо, по моему мнению.

Питер не шевелился, предпочитая молча ненавидеть окружающих.

— Я прекрасно тебя помню. Ты нередко составлял компанию нашему общему другу и брал на себя обязанности его десницы. Или как вы там себя называли? Я также помню, как ты похитил мою мать и женщин, что были с ней в карете. — Северянин не произнес ни слова, внутренне содрогаясь от близости чертового мальчишки. — Если бы не моя воля, то ты бы болтался рядом со своим заступником, но я стараюсь искать союзников даже в самых маловероятных и спорных ситуациях.

— Какого черта вы вытворяете? — остервенение, с каким хозяин разгневанного тона обратился к собравшимся, не знало границ. Хойт спрыгнул с мощного тяжеловоза и помчался по устланной трупами дороге прямо к подножию виселицы. Он набросился на истязателя, отдыхавшего после неблагодарного труда. — Да как ты посмел, шакал? Кто позволил тебе это сделать?

— Мы строили эти два импровизированных столба с перекладиной половину дня, но вы не оценили. Сделаю вид, что это не задело мои чувства, — вечно мрачная Виверна, как его называли в узком кругу, отличалась редким чувством юмора. Черного юмора с неизменным намеком на смерть. — Мне отдали приказ, а я его исполнил. Все просто. Ничего не изменилось за те двадцать лет, что я потратил на вашу семью. И намерен потратить на вас.

— Твои услуги мне не понадобятся, чертов убийца. — Оноре не впервые встречал этот взгляд, буквально кричащий о порицании. Как будто убить тысячу мужчин на поле брани и четверых на виселице — это две разные вещи, разделенные пропастью. Увы, щепетильным вельможам, носящим позолоченные кинжалы на бедрах, не дано сего понять. Разрезать оппонента на двести кусков для них — дело чести. А вот презирать тех, кто не любит марать руки — дело принципа. — Повторяю вопрос: кто разрешил? Дядя? Мама? Кто? Отвечай, или ты меня не слышишь?

— Очевидно, что слышит, милый Хойт, — уставший от несдержанных криков Элайджа подошел ближе, стараясь не потерять самообладание. Полезное умение для того, кто планирует работать с Никлаусом. — Весь чертов Простор тебя слышит. Что случилось?

Короткое объяснение, смешанное с гневными комментариями, возмутило генерала до глубины души. Очередная сердобольная претензия, доходящая до абсурда.

— Во-первых, это был мой приказ. Да, попрошу без осуждений. Так было нужно. Во-вторых, тебя здесь не было, пока я руководил нападением и громил противников. В-третьих, это ради общего блага и ради нашей цели.

— Ради нашей общей цели?! — истерический вопль вырвался из уст нового владельца Садов, получившего их обратно лишь при помощи несправедливых действий, интриг и стяжательств. Поэтому нынешнее его поведение было лицемерно или же наивно. — Ты хочешь сказать, что наша цель оправдывает убийство?!

— Перестань нести чушь о всепрощении! — рявкнул раздраженный полководец, делая резкий шаг вперед и толкая недальновидного борца за праведность в грудь. — Хватит играть в праведность. Поверь мне, я был проповедником и наставлял людей на путь истинный. Так вот, все это откровенная ерунда. Давно уже пора это понять.

Леди Ирина, ставшая невольной свидетельницей перебранки, попыталась успокоить сына, но все старания не увенчались особым успехом. Его красноречивый взгляд уже говорил о многом. Нескрываемое презрение ко всем: к Ланнистеру — за бессердечное убийство Рика, к дяде — за многочисленные ошибки прошлого, настоящего и, судя по всему, будущего, к матери — за излишние слухи о связи со Старком, к самому себе — за неспособность понять и простить все вышеперечисленное. Фыркнув, Тирелл быстро развернулся и направился к своему жеребцу, дабы ускакать прочь. Но от себя ему не спрятаться. Не желая обсуждать случившееся с посторонними, вдова поторопилась найти Мозера и поговорить с ним.

- И что ты хочешь от меня? — полюбопытствовал на удивление безучастный Маршал. — В этом плане он похож на своего отца. Вечные терзания понятно откуда взявшейся совести. Всегда забавляло. Пройдет с возрастом или с появлением того, кому можно будет выговориться. Признаться, у меня самого однажды случился такой период, — с натянутой улыбкой признался южанин. Вместе они ушли подальше от смрада. Кровь впиталась в землю, привлекая падальщиков. — Не принимай близко к сердцу. Лучше возликуй, ибо наша миссия выполнена. Сюда прибудет Клаус с мощной армией. Здесь мы и собираемся, чтобы разгромить Гэбриэля на Юге.

Удобно расположившись на небольшом пригорке, странная парочка по очереди отпивала вино из бурдюка.

— Эй, Себастьян, иди к нам, мы как раз обсуждаем твоего незадачливого родственничка. Присоединишься?

— К разговору о прекрасном? — бывший лидер партизан грустно усмехнулся, поминая некогда жизнерадостного мальчика, придумывавшего массу увлекательных игр. Да, Волчье Логово сотрясалось от счастливых детских криков. — Он создал свое войско и назвал Волчьим Легионом. Очень похоже на Гэбриэля: основать новый орден, совсем непохожий на остальные. И взять себе отдельный герб с черным волком, у которого красные глаза. Он любил приглушенные цвета, ненавидел помпезность, и обожал, до маниакальной зависимости обожал подчинять всех своей воле. Резвый мальчишка с бесцветными, почти стальными глазами теперь вырос — и продолжает играть в свои самые любимые игры.

Сын Тибальта

— Гэбриэль, пойдем скорее! — запыхавшийся Тарли, постоянно откидывающий назад растрёпанные темные волосы, облокотился на приоткрытую дверь, дабы перевести дыхание. — Твой брат зовет покататься верхом. Говорит, привезли лучших жеребцов во всем Севере, если не в королевстве.

Юноша стоял спиной, не реагируя на зов. Ему хотелось узнать подлинную тайну манускриптов, украденных из библиотеки.

— Что у тебя там?

— Ничего, предназначенного для смертных, — в тоне младшего Старка, как обычно, не звучали шутливые нотки. Захлопнув массивную книгу, он резко обернулся и опустил взгляд на грязные плиты лаборатории. — Я прочел одну удивительную фразу: если убьешь одного человека — ты преступник. Убьешь тысячи — герой. А если убить всех — ты станешь Богом.

— Интересная мысль, — взволнованно прошептал Себастьян, нервно глядя на бледное лицо одержимого друга. — Давай обсудим это на прогулке. Может, нам посоветуют…

— Нет, ты не понял, — будущий каратель дико засмеялся, вынуждая колбы задрожать. — До прочтения этих священных писаний во мне не было ясных эмоций. Лишь какая-то алчность и, кажется, безграничное отвращение. Я обладал всеми свойствами человеческого существа — плотью, кровью, кожей, волосами, — но разрушение моей личности зашло так далеко, что способность к обычному состраданию исчезла — я намеренно медленно уничтожил ее. Я был просто подделкой, грубой копией человеческого существа, функционировал лишь слабый кусочек моего мозга. — Волк ткнул пальцем себе в череп, будто надеясь просверлить дыру. — Происходило нечто ужасное, но я не мог понять, что именно и почему происходит.

Он замолчал на секунду, взвешивая свои зрелые размышления на весах безумия.

— Я истерически смеюсь, делаю глубокий вдох и дотрагиваюсь до груди, ожидая, что мое сердце бьется сейчас быстро, нетерпеливо, но оттуда не доносится ни звука. Такое ощущение, что я уже мертв.

Сын Люцифера

— Мне сразу же следовало растолковать этот бред как проявление нездоровых идей, помыслов и фантазий. — Рыцарь закрыл лицо руками, вспоминая свой шок. Он бежал по длинным коридорам, силясь забыть увиденное, запечатать глубоко в недрах сознания и не возвращаться в запертую комнату. Никогда. — Если бы я сделал это, то ничего бы не произошло. Все остались бы живы.

По прошествии нескольких дней Альянс двинулся в направлении отвоеванного дома Тиреллов. Хойт, переживавший внутренний кризис, рискнул вернуться обратно. Никто не осмеливался подходить к нему и осведомляться о самочувствии, несмотря на явную обречённость во всей позе.

Впоследствии юный лорд надолго заперся в собственных покоях и не выходил оттуда около двух дней. После этого он решил прийти к матери и заявить о своей помолвке с девицей Старк. Изумленная дорнийка не смогла найти подходящего ответа, кроме утвердительного. Хозяин Садов приказал не уговаривать его праздновать это долгожданное событие, поскольку не хотел излишней радости в тяжелую пору. Тем не менее скромный пир все же устроили.

Ирина не стала препятствовать выбору единственного наследника — он провел пару месяцев вдали от родных, что дает ему право принимать решения самостоятельно. В семнадцать лет некоторые люди становились полководцами и вели за собой целые армии. Вассалы радовались возможности в скором будущем лицезреть своего нового сюзерена с красавицей-женой. Приехавшие гости неустанно благодарили за помощь с освобождением из-под гнета еретиков и поздравляли молодожёнов с достойными намерениями. Слегка огорченный такой поспешностью Стефан долго наставлял всех друзей, включая сестру, пока не получил убедительные доводы в пользу этого союза двух сердец. В конце концов даже самый мрачный из стаи волков сдался и искренне улыбнулся, что случалось довольно редко.

Мозер не отказал себе в удовольствии напиться и с десяток раз упомянуть покойного брата, отмечая схожесть ситуаций, после которых они оба связали себя узами брака. Торжество не переходило допустимых границ: вино не лилось рекой, вопреки жажде и благовидному поводу, певцы исполняли ненавязчивые мелодии, а турниров никто не устраивал. Женщины, во главе с леди Манвуди, держались немного особняком, не желая принимать участие в разглагольствованиях о войне. Бри, сидевшая от Иры по правую руку, изредка поглядывала на счастливую невесту, одаряя ее ободрительной улыбкой. Сьюзен, гостившая в Садах до начала кровопролитной бойни, лишившаяся всех благ во время нахождения в осажденном замке и едва не ставшая вдовой, все же легко и непринужденно вела светскую беседу и расточала полезные советы. Наконец они собрались вместе, после всего пережитого.

Мужчины вели себя более сдержанно, чем могли бы. Нескончаемое количество битв и свадеб утомляло. Аристократы расхаживали возле уставленных едой столов, делая вид совершенной незаинтересованности в происходящем. Не скрывая презрения ко всем лицемерным козлам, Пуль брал ровно столько кусков свинины, сколько хотел, и выпивал столько вина, сколько считал нужным. Откровенное осуждение вовсе его не смущало, а наоборот — подзадоривало. Демонстрируя ослепительную улыбку, сир Венедикт знакомился с прелестными дамами и рассказывал о суровом климате в тех краях, где имел честь родиться. Однако внешняя уверенность моментально пропала, стоило ему приметить до боли знакомые черты лица. Несомненно, эта девушка уже с первого взгляда покоряла всех своей необычной внешностью, но для него это имело другое значение.

— Не ожидал встретить здесь подопечную самого Лжепророка, — язвительно заметил северянин, привлекая нежелательное внимание к сидевшей с краю девице. Ухмылка блуждала в уголках губ новоявленного роялиста, когда он присел рядом с ней. — И не стоит так явно закатывать глаза, не поможет. Какими судьбами? — Интерес бывшего нечестивца объяснялся тем фактом, что он хорошо знал сидящую напротив девушку. — В качестве заложницы или снова стала чьей-то лекаркой?

— Да, подмешиваю яд таким как ты, — рассмешив собеседника, леди Валери толкнула его в бок. Ей не удалось сбежать вместе с Предводителем во время захвата Садов, но сторонники короны обошлись с ней милосердно и позволили жить спокойно. К тому же она являлась сестрой одного из приспешников Гэбриэля, поэтому представляла ценность. — Мы давно не виделись. В последний раз, кажется, еще до захвата Висячих Садов. Но слухи о тебе ходили еще долго.

— Смею заверить, что все они абсолютно правдивы, — выпрямившись, заявил рыцарь. — Впрочем, я просто выбрал сторону и ни капли не пожалел, ибо сумел встретиться с государем. Невероятный человек. — Поставив опустошенную чашу, Пуль растянулся на стуле. — И что планируешь делать дальше?

— Дождаться окончания этого раздражающего мероприятия и отправиться в Дорн, к брату, чтобы предотвратить самую большую ошибку, которую он может совершить, — без единой паузы произнесла Дейн, рассматривая привлекательного сира перед собой. — Ближайшие планы на выходные.

— Спасти родственника из петли? Мне нравится идея попутешествовать по знойным местам страны, — решительно парировал Венедикт, чувствовавший себя обязанным этой обворожительной спутнице. Однажды она перевязала ему страшную рану, дабы та не загноилась, и несколько суток ухаживала за ним. — Когда отправляемся?

Разговор, равно как и всеобщее веселье, прервало сообщение о приближении группы всадников со знаменами, на которых серебрилась выпрыгивающая из воды форель. Большинство пирующих сразу поняли, о ком речь, и поспешили отправить эскорт навстречу королеве. К счастью, она добралась без посторонней помощи, что многих несказанно удивило. Элайджа, пораженный незапланированным визитом, заключил мать в объятия. Два месяца порознь не идут в сравнение с целым годом, но тогда это было неважно. Обменявшись трогательными приветствиями, Ланнистеры обсудили события, произошедшие в жизни каждого. Эстер сопровождали старые знакомые: ее брат Мейсон, ограничившийся легким кивком, юный Орион, не отстающий от своего новоиспечённого товарища Доменика, ворчащий старик Шеридан и незнакомец, чье лицо скрывалось за плотной черной материей.

— Мы прибыли на кораблях. Высадились на берегу, неподалеку от Штормового Гнева. — Недоумевающий генерал попытался задать вопрос, но женщина приставила палец к его губам. — Подожди, я хочу познакомить тебя с одним человеком. Ты никогда не видел его прежде, но много слышал о нем. — Шокированный принц остановился пред неизвестным мужчиной в капюшоне. — Пожалуйста, постарайся выслушать его.

— Здравствуй, Элайджа, — все, что сказал лорд, прежде чем избавиться от ненужного атрибута одежды. Отпрянув от неожиданности, Цербер подумал, что увидел призрак отца, настолько они были похожи. — Понимаю, это удивляет. Я сам еще не привык. Но ты можешь называть меня Ренси.