Узы крови (джен)

Howard Shore — Lothlorien (Lord of the Rings OST)

Hurts — Mercy

Harry Gregson-Williams — The Battle (OST The Chronicles of Narnia)

Two Steps From Hell — Protectors of the Earth

Exceed the Verge of Death — GDW OST

The Sound Of Silence — Simon And Garfunkel

Hanz Zimmer — Now We Are Free

- Нет, это никуда не годится.

Больной ублюдок хотел запугать их. Устроить показательное выступление. Чертов актеришка. Сцепив зубы, сжав кулаки и напрягшись всем телом, Венедикт, равно как и все остальные, с замиранием сердца следил за движениями мучителя, танцующего на месте и насмехающегося над пленными. Странное чувство. Вся жизнь пронеслась перед замыленным взором. Перегревшись на нещадно палящем солнце, он медленно сходил с ума, вспоминая оставшиеся позади сорок лет. В сознании возник образ отца, погибшего при загадочных обстоятельствах, а на самом деле убитого Лжепророком с особой жестокостью. Ненавистная столица со своими красными стенами, давящими на психику, вернула к самой постыдной ошибке молодости — бегству с поля битвы. В нем нуждались, а он, трусливо поджав хвост, пронесся мимо сторонников. Мерзость.

- Давайте сделаем игру чуть интереснее.

Голос с характерными металлическими нотками резанул по уху, как и ударенная об песок булава. Слегка накренившись в сторону, Расти уже не мог вынести сковавшего тело страха. Колени затекли, требуя разминки. Внезапно он начала рыться в памяти, выуживая тяжелые моменты. Сожжение его семьи, их отчаянные вопли, запах мяса и хохот выжившего из ума короля — Таргариена. Затем предательство своего монарха. В судный день гибели Майкла пресловутый гвардеец не сделал ровным счетом ничего и остался в стороне, о чем будет жалеть до скончания века. Никакого света во тьме и никакого спасения в Аду. Поэтому ему суждено умереть здесь, без почета, регалий и титулов. Пусть закопают в братской могиле или отдадут на растерзание кугуарам — с превеликим удовольствием покинет он этот мир.

- Погода солнечная.

Прожигая умалишенного проповедника злобным взглядом, Генерар усиленно думал над побегом. Но внутренний голос подсказывал ему не двигаться, сидеть смирно, но ждать, не расслабляться, не терять бдительности. Давно почившая мать не захотела бы встретиться с единственным ребенком на том свете. Пропуская песчинки сквозь пальцы, он мысленно возвращался к ее пропахшей смертью постели, от которой не отходил на протяжении всей болезни. Отказ повиноваться отцу разрушил все мечты и стремления. Отношения рухнули, как карточный домик, а последние слова родной матушки превратили некогда жизнерадостного мальчишку в угрюмого, ироничного головореза с претензиями на спесивость. Тысячекратно пожалев о содеянном, он так и не смог исправиться, извиниться за недостойное поведение. Есть вероятность, что не сможет никогда.

- Без осадков.

Молясь покинувшему их Господу, Том опасался худшего. Лучше, чтобы мерзавец остановил свой выбор на нем, если речь идет о хладнокровном убийстве. Вряд ли вся затея окончится простым запугиванием. А ветерану нечего терять — его собственные дети погибли из-за слабости и нерешительности, доверив жизни никчемному трусу. Он лишился возможности впервые подержать плачущего внука на руках, успокоить упавшего с лошади малыша, прижать к себе огорченную супругу. Ее тоже нет. Убили. Зверски, словно животное. И кто же? По иронии судьбы, не предполагаемый убийца, именующий себя священнослужителем, а новоявленный союзник, заточенный вместе с ними. Непревзойденная насмешка Всевышнего.

- Подождите, я не могу сделать выбор. Не думал, что будет так сложно.

Стекающие по лбу капли пота попадали на пересохшие от недостатка воды губы. Без надежды на освобождение и помощь, на одной лишь поддержке протянул Кай. Жена, носящая под сердцем его ребенка, о чем он даже не подозревал, не должна узнать о таком ужасном обхождении. Стараясь не отключиться в ответственные моменты, он ловил на себе подбадривающие взгляды, а попытки дотронуться пресекались самым безжалостным образом. Но Аррен не намеревался просить о снисхождении. Да, твари сломили организм, но вот боевой дух — не смогут. Искоренить приятные мгновения — признак любви к жизни — еретики не в состоянии. Изредка улыбаясь самому себе, он предвкушал скорую встречу с семьей.

- Интересно, как выпутаться из этой неловкой ситуации?

Бесчеловечный фанатик отыгрывался на нем за прошлое. Никому не прощают уход из Легиона. Никто не остается в живым после такого самоубийственного порыва. Реми стоически выдерживал побои, но ни капли не сомневался в том, что не переживет, не увидит завтрашний рассвет. Впрочем, маловероятно, что кто-то вообще выберется. С растрепанными темными волосами, виднеющимся под глазом синяком и трещиной в ребре дорниец ерзал на месте, не в силах продолжать бессмысленную борьбу. Смех окружавших их гиен, больше похожих на ходячих мертвецов с подавленной волей, добивал окончательно. Самое гадкое заключалось в том, что и он когда-то всецело принадлежал им. И душой, и телом. Но те времена прошли. Лучше умереть, чем жить в бесчестии.

- О, у меня появилась замечательная идея.

Дернувшись от услышанного, Дилан, чья перебитая нога не функционировала и уже нуждалась в медикаментах, увидел, как железная палица с шипами приблизилась, но задержалась в нескольких сантиметрах от лиц жертв. Почему-то рыцарь вздрогнул и осторожно перебросил вес на здоровую конечность. В отличие от других, он поверил в неминуемую кончину хваленого Альянса. Если государь успеет, то разницы для покойников никакой. Подумав о супруге, он инстинктивно насторожился. Антихрист принялся расхаживать вдоль образованного смертниками полукруга. Еще одна игра обещала развлечь публику. Нечестивцы быстро потеряли интерес к заключенным в каньоне, хотя те подняли шум. Находясь внизу, они не имели обзора и не понимали, что случилось и что происходит. Неведение — поистине кошмарное чувство.

— Вышел месяц из тумана. — Повисло угнетающее молчание. Никто ничего не говорил и не делал. При каждом отдельном слове булава останавливалась на одном человеке. Палач начал с Мэннинга, сидевшего в центре, и пошел по кругу. Улыбка не сходила с его демонического лика. — Вынул ножик из кармана.

Осознание пришло не сразу. Их не испытывали на прочность, а вели на настоящую бойню.

— Буду резать. — Мурашки пошли по телу. Кто-то вмиг все понял, отчего проглатывал подступающие рыдание. — Буду бить. — Сумасшествие, откровенное безумие. Гомон, исходившие из ущелья усиливался, но наверху по-прежнему было тихо. — Все равно… — оружие неожиданно перескочило и пошло против часовой стрелки, нарушая правила, которых не было. — Тебе…водить.

Послышался сдавленный стон. Глупая детская считалка сделала свой выбор.

— Если кто-то из них пошевелится или что-то скажет, то вырежете тому глаз и скормите кому-нибудь другому. А потом мы начнем.

— Можно дышать, можно моргать, можно рыдать, — каратель обратился к выбранной жертве, сохраняя наигранное равнодушие. — Черт, да вы все будете это делать! — удар был настолько сильный, что Догетт под общий крик повалился на прогретый песок, однако нашел в себе силы вновь подняться и посмотреть в глаза своему проводнику на Ту Сторону. — Да вы только посмотрите на него! — с нескрываемым восхищением взревел Старк, размахивая испачканным орудием. — Держится как чемпион!

— Да… пошел… ты, — прохрипел солдат, глотая собственную кровь, вытекающую из раны на лбу. Последующий удар уложил его на месте. Рухнув на землю, он больше не двигался. Не чувствовал, не испытывал боли от непрекращающихся толчков. Дрожь охватила рядом сидящих пленников, вынужденных наблюдать за экзекуцией. Самое страшное наказание — видеть умирающего друга и не помочь.

— Вы это слышали? — вдоволь насладившись видом изуродованного врага, чей череп превратился в кашу от нескончаемых соприкосновений с железом, Волк облизнулся и отошел назад. — Он сказал: да пошел ты! — повторив последнюю фразу безвременно покинувшего их товарища, убийца снова набросился на его истерзанное тело. Голова пострадал больше всего. Кусочки мозга и раздробленных костей вывалились на песок. — Боже правый. Вы поглядите! — мотнув палицей, Гэбриэль забрызгал кровью щеку трясущегося Редфорда. — Посмотрите на дрянную девчонку! Точно! Надо дать ей имя. Какое вы предложите? А, я спрошу у ваших друзей.

— Эй, Нолан! — опустившись на колено в миллиметре от пропасти, лживый служитель Бога привлек к себе внимание взволнованных зрителей, чьи дешевые места, увы, не позволили увидеть пьесу. — Я тут разговорился с твоими новыми союзниками. И мы поняли, что у нас есть общий интерес. — Продемонстрировал окровавленную булаву, он умышленно слизал с пальцев остатки жидкости. — Кажется, его звали Дилан, но я точно не помню. — Мартелл отступил, едва не споткнувшись. Волнение выдало его. — О, вы были знакомы? Паршиво. Но если так, ты должен знать. На все это была вполне вменяемая причина! — навострившиеся лучники контролировали любое нездоровое помышление заточенных. — Тот паренек. Герой. Он им и останется. Он получил разок или шесть, или семь ради команды! Ради идеи! Ради твоей идеи, Нолан!

— И вообще, все будет по-другому, — продолжил полоумный оратор, разворачиваясь к своим людям, считавшимся его собственностью. Всадники ждали окончания фарса, а колебавшиеся насчет выбора лидера дорнийцы нервно сглотнули. Им не нравился такой метод. — Я уже сказал — первый свободен. А затем я сказал, что положу этому конец! Без всяких исключений. — Он вернулся к шеренге заложников и встал с краю. — Не знаю, что за лживые сукины дети встречались вам раньше, но я — человек — слова. И считаю, что первое впечатление самое важное. Вы должны меня узнать. Так что за дело! — резко повернувшись, он дважды стукнул беззащитного Аррена, сидящего без движений. Яростный вопль вырвался из груди бессильных узников. Шокированные безбожники впали в оцепенение. Теофиль схватился за волосы, а Теодор отвернулся.

Шипы проломили череп в двух местах. Правая сторона лица смялась. Бесформенная масса, некогда являвшаяся красивым юношей, тряслась и издавала невнятные звуки с примесью мычания. Кровь струилась по перекошенному, разбитому, изувеченному лику. Выскочивший из орбиты глаз пытался моргать. Спрятав оружие за спину, лорд наклонился, чтобы детальнее рассмотреть последствия своих действий. Затрепетав, большинство роялистов сдались под напором слез.

— Buddy, are you still there? Да это просто невероятно! Такое чувство, будто ты пытаешься говорить. Я двинул тебя так сильно, что глаз вынес. И это так мерзко.

— Най… ди… Ребе… Ребекку, — с трудом проговорил Кай, ощущая, как рот наполняется отвратительной на вкус жидкостью. Он потерялся в пространстве. Реальность давно сменилась иллюзиями, но еще звучали знакомые голоса. "Для нас смерть — не конец. Корабль долгоденствия возвращается в порт. Протягиваешь руку, и полуптица-получеловек Ра отводит тебя на зелёный берег, где раздолье и вечность. И можно покоиться с миром".

— Ох, черт. Вижу, вас это расстроило, — инквизитор покачал головой, выказывая всем подневольным лживое сочувствие. — Мне жаль. Правда… Но я же сказал — никаких исключений! — Расти, к которому были обращены последние слова мальчика, не смог удержаться от душераздирающего плача, когда железная палка вновь настигла его и свалила вниз.

Удар обрушивался за ударом. Один, второй, третий. Бесконечно. Беспощадно. Смерть и боль. Омерзительный звук разносился по всей местности, врывался в сознание. От него невозможно было уйти. Раскроенный череп, треснувший во всех местах. Мозги, смешавшиеся с плотью и раздавленными глазами. Не сдерживая рыданий, мужчины завыли, словно раненные звери. Томорос вцепился в висевший на шее крест, сжимая его в ладонях и прячась от творившегося вокруг ужаса за молитвами. Венедикт едва поддерживал связь с действительностью — плач обратился в шум, затерялся где-то на задворках подсознания. Генерара стошнило — опорожнив желудок, он повернулся к безразличному солнцу, слившемуся с красными горами. Мэннинг перестал дышать и реагировать. А безжалостный монстр продолжал колотить по месиву.

— Вы — кучка трусливых, слабовольных неженок! Да я только начал! — Мартелл упал на колени, не в силах оторвать руки от лица. Гордон, прижавшийся к скале, бился головой об свою трость. Пальцы мертвеца дернулись — судорога. — Эту малышку мучает жажда. Да она фанатично влюблена в кровь! — девушки, вынужденные наблюдать за зверством, не выдержали и взмолились о прекращении казни.

— Я убью тебя! — неистовый крик прорвал оболочку и вывел остолбеневших еретиков из транса. Нолан кипел от всепожирающей ярости, в расширенных зрачках читалось отчаянное безумие. Сжав древко копья, он поднялся на ноги. — Не сегодня, не завтра. Но я тебя убью!

— Сегодня был чертовски продуктивный день, вы так не считаете? — военнопленные стенали, катались по земле, бились в агонии. Сверкающий шрамом дьявольский лик упивался видом униженных приспешников глупого короля. — Теперь, надеюсь, ради вашего же блага, что вы поняли. Вы поняли, как все устроено. Все изменилось. И как бы вы раньше не жили, этому пришел конец. — Офелию, вырывающуюся из объятий ненавистного брата, умышленно толкнули прямо на останки убитого, в результате чего она закричала и отпрянула. — Добро пожаловать в новое начало, жалкие уроды.

— Боже мой, а я ведь помню те сказки про легендарного Расти Мэннинга, известного капитана корабля под названием Гонимый ветром, — нагнувшись к задрожавшему от переизбытка страданий заключенному, Гэбриэль внимательно изучал дергающуюся щеку, приоткрывающую зубы. Он боялся. Впервые прочувствовал животный страх. — У тебя тогда была огромная борода. Я еще подумал: ни хрена себе, с таким парнем я бы не связывался. — широко улыбнувшись, создатель вдов облизнулся и наклонился к самому уху гвардейца, заставляя того вздрогнуть и отодвинуться. — Но это больше не ты, верно?

— А как насчет тебя? — смертельное орудие указывало на Реми, опустившего голову и усиленно игнорирующего присутствие чудовища. С притворным сожалением Волк следил за бывшим соратником, посмевшим предать его ради сомнительных родственников. — Думаю, эта кровососущая булава напилась вволю. Ее не мучает жажда. В отличие от меня.

Сжавшиеся тело Фоулера содрогнулось. Разум отказывался воспринимать все произошедшее, а руки заметно тряслись. Карие глаза наконец встретились с серыми, безжизненными и насмешливыми, перед которыми незримо маячил окровавленный инструмент со свисающим с шипов куском мяса. Он был готов.

— Поэтому я пойду и угощу себя вином, — похлопав мужчина по плечу, Старк, слегка пританцовывая, ушел в направлении заманчивых бочек с известным содержимым, позволяя выжившему и сломленному дорнийцу бессильно рухнуть на землю со сдавленными рыданиями. До такого бы никто не дошел. Сжавшись в комок, он скулил и хныкал, точно побитая собака. На фоне все еще играла музыка — угрозы, смешанные с воплями.

— Да заткнись ты уже! — взорвался Мэтт, одновременно пораженный случившимся и обрадованный возможностью отомстить за отца. Неутихающие крики сюзерена уже воспринимались как немой укор совести. Развернувшись, он подошел к краю ущелья и заглянул внутрь капкана. — Ты сам выбрал свой путь, когда предал господина! Ну и каково это — быть перебежчиком?

— Я не перебежчик, — успокоившись и восстановив дыхание, ответил Мартелл, держа изменника на прицеле на тот случай, если придется пожертвовать копьем, но хотя бы утащить за собой в Ад того, кто этого заслужил. — Мы — солдаты Альянса, защитники мира. И наши души всегда будут принадлежать истинному правителю. — Послышался глухой рев и звук лопнувшего бурдюку — проповедник слишком сильно сжал кулаки. — Ну давай же, попробуй изменить мое мнение! Ты и подобные тебе сволочи никогда не предстанут перед Творцом за все свои злодеяния.

— Забавно, стоит только пригрозить кому-то смертью, как у всех просыпается вера и любовь к ближнему, — вытерев рукавом испачканные губы, Лжепророк устремился к приготовленной для бойни добыче. Схватив бубнившего молитвы себе под нос Тома за шиворот, он подтащил его к подножию бездны, несмотря на сопротивление. Пора заканчивать. — Что такое, друзья мои? Was it joke really bad? Но вы же команда! Едины в жизни — едины и в смерти, не так ли? — услышав последовавшее за насмешками требование, Клэнт достал фамильный клинок дома Арренов и принес лидеру, помогая извлечь из ножен. Лезвие мгновенно коснулось дрожащего пленника. — Тогда выбирай. — Хавьер тут же насильно усадил сестру на колени рядом с ветераном. — Раз ты несгибаемый, непреклонный и несдающийся, уповаешь на Господа, то возьми на себя его роль. Ты пренебрёг привилегиями, которые были мною тебе дарованы и снова возвратился в тюрьму своего невежества. Похоже, неволя тебе приятней, чем свобода.

— Эй, братец, я еще не рассчитался с тобой за свой глаз. Не смей говорить мне, что ты забыл об этом, — Гордон вздрогнул, увидев, как острие кинжала прошлось по тонкой шее замершей Офелии. — Как прозаично. Видимо, игре неизбежно пришел конец.

— Что ты докажешь, убив ее? — глупая попытка воззвать к голосу разума, но южанин, опирающийся на трость и усиленно вытирающий пот, стекающий по растрепанным соломенным волосам, должен выиграть время. — Ты ненавидишь меня!

— А, по-твоему, почему я в данный момент нахожусь здесь? Мне плевать, кто умрет, — с непритворным равнодушием лорд Божьего Дара пожал плечами, специально кладя ладонь на макушку девушке. — Но раз тебе — нет, то потешь меня. И, быть может, я буду ласков с ней. — Замолчав ненадолго, еретик облизнулся. — На колени! Живо опускайся на колени! — калека сжал набалдашник трости и стиснул челюсти. — Ты и вправду хочешь соизмерять свою гордость с моим милосердием? — выронив опору, грузное тело повалилось на песок и склонило голову, вызывая безудержный хохот публики.

— Ты этого хотел, Мэтт? — поинтересовался Нолан, разводя руками и указывая на все: залитый кровью песок, уставших, изможденных люди, стрелков на утесах, щиты, наполовину съеденную конскую тушу. — А ты — Теодор, верно? Ты об этом мечтал всю жизнь? Лишить кого-то надежды? — Борелл не подал виду, но внутри у него случился переворот. — Слушайте, я уже сражался с этим человеком! Уверяю, он сбежит отсюда при первой же возможности, оставив вас всех. Так уже происходило на Севере. Но мы не убили его последователей, а приютили. Дали шанс исправиться. И что? Они стали вернейшими товарищами! Так что восстаньте против этого диктатора! И вы с нами.

Безбожники колебались. Это было видно.

— Он извратил ваше сознание. Принудил убивать без колебаний, без раздумий и сожалений. Посмотрите на себя! Посмотрите, кем вы стали! — Лучники начали переглядываться и медленно опускать луки. Воины неуверенно переминались с ноги на ногу. Самые отъявленные мерзавцы Легиона внезапно осознали, насколько же они ничтожны в сравнении с самоотверженными героями. — Мы обо всем забудем! И никто не умрет. Все, кто жив сейчас, кто дожил до этого мгновения — мы все делали ужасные вещи, лишь бы только выжить. — Уэйнвуд, смущенный таким откровением, нерешительно вслушивался в каждое слово. Клэнт, не признающий компромиссов, замялся и уронил чужие ножны. — Но мы все можем исправиться. Мы не безнадежны! Мы еще можем исправиться! Я знаю. Мы можем…измениться.

Томорос, на чьих глаза блеснули слезы, слабо улыбнулся и кивнул. Он гордился этим доблестным юношей, готовым пожертвовать всем ради друзей. Растерянный Хавьер убрал нож от горла невинной узницы. Теофиль облегченно вздохнул и выпрямился, одаривая окружающих доброй, светлой улыбкой. Вэйт отшатнулся, глядя в никуда, а Гордон с восхищением взирал на своего командира. Все кончено. Повисла спокойная тишина. Солнечные лучи осветили пространство, согревая. Хороший знак. Больше не будет боли, не будет печали. Гэбриэль, хранивший безмолвие, разглядывал гладкое лезвие, на котором заиграли лучики. Медленно опуская его, он чувствовал странное умиротворение. Темный Попутчик отступил. Но ненадолго…

— Лжец, — все, что произнес монстр, прежде чем замахнуться мечом и рубануть по шее заложника. Голова Редвина под громогласные возгласы отлетела в сторону, под ноги опомнившимся Всадникам Апокалипсиса.

Все произошло слишком быстро. Исступленное закричав, Мартелл метнул копье. За долю секунды все поменялось. В ушах стоял невообразимый шум. Оружие пролетело мимо отскочившего ублюдка, в нескольких миллиметрах от лица. Это был сигнал. Не дожидаясь приказа, фанатики ринулись на беззащитных роялистов. Мучитель начал кашлять, выплевывая кровяные сгустки. Вот она, кара за распятие безвинного. В тот миг, воспользовавшись всеобщим замешательством, не подававший признаков жизни Реми неожиданно подскочил и бросился на одного из мерзавцев. Им оказался чертов Сантагар, не успевший избежать рокового столкновения. Покатившись по крутому склону, оба соперника обрушились на камни, попав в самую гущу событий. Дорниец закрыл глаза, принимая уготованную судьбу, соглашаясь с вынесенным приговором.

— Ты слаб, дорогой братик, — облокотившись на скалу, непрошеный гость взирал на будущего покойника со своей привычной ядовитой ухмылкой. — Ты так рассчитывал на помощь Клауса. Думал, что он придет и решит все твои проблемы. — Нолан ударил одного из своих оппонентов, но просчитался и едва не сломал кулак о доспехи. — Ну и где же твой хваленый Клаус теперь? — полюбопытствовал призрак давно гниющего в сырой земле выродка. — Спорим, ты думал, что вы состаритесь вместе. Всегда будете навещать друг друга, собираться за воскресными обедами и жить долго и счастливо. — Лорд пытался отогнать навязчивое видение, пришедшее так некстати. — Нет. Так не бывает, друг мой. Больше не бывает. — Рубен откровенно насмехался. Но он мертвец. Пропустив выпад, южанин оказался прижатым к утесу. Отступать некуда. А родич все продолжал забавляться. Плод воображения. — Ты совершил ошибку. И ты заплатишь.

Зарычав подобно израненному зверю, Солнце Руины, как его называли — а прозвище себя оправдало — впился зубами в горло закричавшего нечестивца и, не раздумывая, вырвал кусок мяса. Кровь хлынула из открытой раны, обагрив все вокруг. Значит, им не нужно прощение, не нужен Рай. Учащённо задышав, лорд поднялся и, выхватив из рук умирающего противника клинок, накинулся на других латников. Альянс, увы, не сможет выстоять долго, он в меньшинстве. Но те немногие, что остались, бросились на защиту догнивающего мира. Амбер, чья рана угрожала воспалиться, игнорировал призывы соратников отступить, не прекращая орудовать двуручным мечом. Головы, конечности, кости, латы — все дробилось, ломалось и крошилось. Сплошное кровавое полотно накрыло каньон. Резко подскочивший Сантагар вцепился столкнувшему его бойцу в шею и принялся колотить затылком об остроконечные камни. Фоулер терял связь с реальностью.

Гордон, подкравшийся сзади на карачках, ударил взбесившегося брата тростью, после чего навалился на него всем телом и, прижав к песку, извлек кинжал, дабы навсегда покончить с бесчинством. Брызжа слюной, Хавьер остановил смертельное лезвие на половине пути к собственной глотке, но не смог продержаться дольше пары секунд. Лезвие вошло под кожу, разрезая вены и артерии. Рот наполнился кровью, но он еще долго прожигал убийцу ненавистным взглядом. Единственный глаз сверкал злобой до тех пор, пока разрыдавшийся калека не начал кромсать некогда родное лицо. Два, три, четыре жутких удара. Вся копившаяся годами злость излилась наружу. В конце он просто упал на бездыханное тело. Лучники по-прежнему не решались вступиться за погибающих в ущелье сподвижников — никто не давал никаких указаний. Великий Лидер выхаркивал куски выжженных легких, пока остальные молча наблюдали.

— Это то, чего ты хотел, Мэтт! — взревел рассвирепевший Мартелл, убивший не менее десяти человек. Он потерял счет всему. Но еще мог презирать трусливого предателя, просто смотревшего на все испуганными глазами. — Мир, который ты желал. Мир, достойный таких как ты.

Отвлекшись на монотонные речи, рыцарь мог бы пасть от двоих устремившихся на него безбожников, однако вовремя подоспевший Эрнандо, ранее спустившийся вниз и прорвавший свои же ряды, разрубил их на части. К нему также присоединился сам Теофиль, не вытерпевший истязаний. Пусть они гордо примут поражение, но жить в бесчестии никто не будет. Пусть их изуродованные тела повесят на стягах в качестве трофея, но об их подвиге будут помнить последующие поколения. Сжав запачканные зубы, Старк приготовился разорвать в клочья проклятого мальчишку. Неуверенные последователи не спешили принимать участие в жутком побоище. Боевой дух новых бесславных ублюдков испугал их, приковав к месту. Оглушительные звуки рога вмиг всколыхнули армию. Обернувшись, солдаты застыли, не в силах пошевелиться. Пред ними на возвышенности возникло целое конное войско.

— Да когда же ты сдохнешь?! — завопил Антихрист, стоило знакомому буланому коню выйти из общего строя. Черная грива развевалась на слабом ветру, как и яркие стяги с изображёнными на них тварями. Великолепный кронпринц жив. — Лживая мразь, — прошипел каратель, пытаясь отыскать гнусного обманщика, но тот скрылся из виду. Предатели повсюду. — Приготовиться к бою! Поменять строй! Копья во фронт! Давай, командуй обороной! — оцепеневший Рисвелл наконец очнулся и поспешил вскочить на осёдланного коня. — Ладно, я сам тебя прикончу, чего бы мне это не стоило. — Волк натянул поводья брыкающегося Вельзевула, топтавшегося по останкам Аррена.

Задержавшись на мгновение, облаченный в золотистые доспехи Никлаус осознал весь груз ответственности, павший на его плечи. Но колебания были недолгими. Три секунды понадобилось на размышления. Развернув присмиревшего мустанга, он тут же подъехал к другим всадникам.

— Мозер, веди своих на левый фланг! — Помчавшись к самому пышному воинству, просторец был встречен одобрительными возгласами. — Стефан, двинешься за королевским знаменем по центру! Колемон, поведешь своих направо. Возьмем их в кольцо. Вперед! И не страшитесь тьмы. — Генерал ударил коня по ребрам, дабы в кратчайшие сроки достигнуть отведенный пост. — В бой, в бой, мое братство!

Цветные флаги поднялись так высоко, как только могли. Лев проскакал мимо шеренги, воодушевляя солдат.

— Копья вздымайте. Щиты крушите! День сечи! День славы! Вперед, навстречу заре! — властный голос разносился по всей местности. Окрыленные роялисты опустили пики, позволяя монарху ударить по ним клинком в качестве напутствия. — В бой! В бой! — отчетливый звон металла стоял в ушах. Брего круто повернулся, возвращаясь обратно. — В последний бой этого мира! За Альянс!

— За Альянс! — вой боевого рога смешивался с пронзительными криками самоубийц. Повторяя величайший девиз, кавалерия впадала в экстаз. Готовность умереть за все принципы, за грандиозный дар на земле — свободу. — За Альянс! — Золотистые львы и розы достигали небес. Белая птица и пронзенное солнце отгоняли мрак. — За Альянс! — Волки скалились на трусливых врагов, а олень угрожал поддеть их рогами. Ни разу за все существование планеты столько домов не объединялись вокруг одной миссии и одного лидера. — За Альянс!

— Ты со мной, брат? — опустив забрало, Пастух приблизился к молчаливому деснице, с отстраненностью взирающему на полчище отступников, суетившихся возле долины.

— До конца, — тоном, не допускающим возражений, ответил Элайджа, готовясь надеть шлем в виде львиной головы. Давно он не использовал его. Настало время. — Смотри внимательно, отец.

Первородные не ждали. Стоящие рядом с ними собаки рычали и скалили зубы в преддверии бойни. Три тысячи конников. Три тысячи храбрецов. Два брата заставили лошадей взвиться на дыбы, таким образом призывая к действиям. С нескрываемой завороженностью воины последовали за вождями.

Изумительное зрелище — синхронно скачущая конница. Разномастные животные демонстрировали грациозность и неоспоримое величие. Испуганные безбожники не могли сосредоточиться — на них мчалась безумная лавина. Внутренне содрогаясь от нежелания быть сметенными, они начали отступать. Неизвестно, что страшило их — гнев душевнобольного маньяка, насмерть забившего человека, или же смертельная волна лезвий. Однако неистовый вопль предрешил все:

— Держать строй! — зловещую тишину внезапно прорвал заливистый смех одного из пленников. Напряжение взяло верх над здравым смыслом. — Заткнись! — но полупомешанный хохот лишь усилился. — Убейте его!

Но Венедикт, разыгрывающий роль сошедшей с ума жертвы, специально дожидался приближения двоих неуверенных дорнийцев, чтобы одним стремительным рывком вырваться из их хватки и, сбив с ног, завладеть оружием. Неразбериха, случившаяся в самом сердце Легиона, дезориентировала нечестивцев. Воспользовавшись этим, все заключенные устремились к спасительной пропасти. В противном случае их просто затопчут. Генерар, до полусмерти избивший попытавшего задержать его ублюдка, за минуту добежал до второго капкана и покатился вниз. Расти умышленно задержался и отразил неуверенное нападение очередного смертника, а затем схватил Офелию за руку и, не отвлекаясь на предупредительные возгласы, бросился наутек. Дорогу им перегородил Мэтт, все еще не оправившийся от проникновенной, но так ни к чему и не приведшей речи. Без труда ударив мальчишку по лицу, Мэннинг затормозил перед разверзшейся бездной Ада, где плясали черти.

— Верь мне, — их руки соприкоснулись. Один злополучный прыжок, и все закончится.

Они успели до рокового столкновения. Сколько бы лучники не прилагали усилий, но им не удалось убить и десятка противников. Сначала лошади едва перешли на слабую рысь, но потом начали постепенно ускоряться, оставляя между собой больше свободного пространства. Напоровшись на острия копий, звери с пробитой грудью продолжали давить несметное количество падальщиков. Душераздирающий визг не затронул струны души непреклонных освободителей. Прорвавшись в середину поля, войско разбрелось. Но заточенные в двух песочных стенах воители не могли ликовать. На них по-прежнему напирали латники с огромными щитами, сметавшие все на пути мирового господства. Доносившиеся сверху звуки сливались, мешали соображать. Не помышляя о сдаче позиций, Нолан орудовал мечом подобно легендарным мастерам. Никакой пощады. Никакого сожаления. Даже перед лицом неминуемого конца.

Наверху, в свою очередь, сошлись два не менее известных бойца, два протектора или ревностных хранителя двух разных времен суток. День и ночь. Свет и тьма. Король и цареубийца. Какая ирония. Облизнувшись, Лжепророк направил жеребца в сторону замешкавшегося Цербера. На полном ходу врезавшись друг в друга, они испытывали непереносимую жажду крови. Пора положить конец всем распрям. Фехтовать верхом — поистине животрепещущий опыт. Игнорируя шокирующие сцены, происходящие в паре шагов, оппоненты едва держались в седле. Многочисленные царапины и раны свидетельствовали о полной готовности сражаться до победного. Без исключений — как говорил сам проповедник перед тем, как разнести череп беззащитного юноши. С извращенным удовольствием он вспоминал эту сцену, радуясь возможности биться клинком мертвеца.

Внизу творилось невообразимое: туши израненных животных сваливались в каньон вместе с наездниками, создавая подобие выгребной ямы. Страшная вонь гнилых тел отравляла воздух. Отрубленные конечности шевелились в чьем-то воображении. Из раздробленных грудных клеток вырывались предсмертные стоны. Отряд выживших примкнул к товарищам, которые незримо поддерживали их на протяжении стольких дней общего горя. Окруженный трупами убитых, Мартелл отказывался передохнуть или скрыться за спинами готовых помочь друзей. Нет, он повинен в бесчинствах, что учинили его люди. Он не убил священника, когда представлялось тысяча шансов. Но искупить вину, страшный грех перед человечество все же можно. Прах к праху. Разве не так говорилось раньше?

Конная сшибка уносила десятки, сотни жизней. Вражеских стрелков перебили Кью и Тарли. Солдаты бросались из крайности в крайность: то отступали, не слушая угроз командиров, то переходили в безысходное наступление. Гвардейцы разносили ряды неприятеля, кромсая всех подряд. Заляпанные кровью латы, помятые в нескольких местах, хранили следы страшного преступления. Смертники валялись на песке, воя и плача от нестерпимой агонии. Падая на колени, они держались за распоротое брюхо, горло или рассеченное напополам тело. Красные фонтаны обагрили все вокруг: лица и порванные флаги, одежду и добрые намерения. Остались только инстинкты. Звери вышли на охоту. Ожесточенный поединок двух непримиримых врагов оборвался, не успев начаться, поскольку их разделил пронесшийся мимо безголовый всадник. Лев вынужденно увел испугавшегося друга, в то время как Волк отъехал поближе к дыре с намерением нанести точный удар с разгона. К несчастью, его блистательный план нарушила секира, неожиданно возникшая из ниоткуда и сбросившая седока.

Потеряв равновесие, Антихрист рухнул в кровавое месиво, но ничего не повредил. А виновником сего досадного происшествия оказался плечистый гигант, опустивший острое лезвие на шею упавшему коню, тем самым отделив голову от туловища. Крик боли вырвался из напряженной груди — Вельзевул был с ним с самого начала. Теперь до самого конца, ибо он близок. Вскочив на ноги, демон собрался отомстить. Однако, заметив приближающегося лорда, издал протяжный стон и сделал шаг назад. Это не реальность, лишь жалкая пародия на нее. Такое невозможно. Мертвые не восстают и никогда не восстанут. Абсурд. Содрогнувшись, неудавшийся мститель разглядывал до боли знакомые черты, пытаясь прокрутить в памяти момент убийства чертового Разрушителя. Он же всадил ему клинок в самое сердце и выбросил с балкона. Вопрос сорвался с онемевших губ:

— Майкл?

— Не угадал, подонок, — с этими словами Ренси толкнул убийцу собственного брата в пучину. Обрушившись на скопление трупов, тот потерял сознание, ударившись о чей-то доспех. Сверху посыпались изуродованные тела.

Спешившись, Клаус последовал за недобитым выродком. Нельзя оставлять его, не то он вновь спасется и продолжит бессмысленный террор. Осторожно лавируя на очень острых камнях, он скатился вниз, при этом пронзая одного из безбожников. Тут, увы, правили не живые существа, а хаос. Он преобладал, как беспорядочно разбросанные туши с нехваткой почти всех конечностей. Мертвяки повсюду. Их становилось все больше и больше. Резкий металлический скрежет, сопровождаемый топотом копыт и звуками боевого рога, вынудил сражающихся обернуться. Три черных леопарда красовались на оранжевых стягах. Их владелец, не скрывая триумфальной усмешки, вел за собой триста хорошо вооруженных ратников. Напрасно торжествовали еретики, приметив мнимых союзников — юного Виго и коварного Бэнтли. Они пришли на помощь, но не пресловутым соратникам, а законному владыке Дорна и королю Беленора.

С ними рядом был Эндрю, старший сын несравненного Звезды Востока, скачущий с мечом наперевес. Злодеи, шокированные предательством одного из самых верных приверженцев догматов инквизитора, побросали оружие и ретировались, но путь им отрезала группа под командованием гиганта с шипастым молотом. Пусть и они тоже ощутят, каково это — умирать с раскроенным черепом. Но не все тряслись от страха в надежде разжалобить спасителей. Уэйнвуд продолжал яростно отстаивать пустоту в виде предположительно мертвого господина и его рухнувшей империи. Повстречав второго племянника в общей суматохе, он без предупреждения налетел на него, дабы утащить за собой в преисподнюю. Негоже двоим сыновьям Орсона оставаться в игре. Увернувшись от опасного выпада, Рекс пошатнулся, но сумел удержаться на ногах. С гадливой усмешкой Змей принялся напирать на раненого оппонента, но тот напрочь отказывался сдаваться.

Споткнувшись о валяющееся на земле копье, Темплтон упал. Лезвие клинка сразу же коснулось шеи. Умышленно медля с расправой, работорговец совершил известную в кругу любителей молоть языком ошибку. Эндрю отреагировал моментально, выбив из рук дяди орудие. Оба брата, не тратя времени на душещипательные объятия, наставили шпаги на того, кого считали ближайшим родственником. Впрочем, палач не особо сопротивлялся. Он понимал, что рассчитывать на статус военнопленного не придется, поэтому заранее поднял обе руки вверх. Тем не менее, всегда спокойный и уверенный в себе охотник вздрогнул и отшатнулся, стоило облаку пыли рассеяться, пропуская вперед хромавшего рыцаря. Расширившиеся зрачки, дрожавшие кулаки — все выдавало животный страх.

— Помнишь меня? — осведомился Ренси, глядя на своего мучителя сверху вниз. С нескрываемым удовольствием он отошел в сторону, давая мальчишка отомстить за отца. — Мне нравится смотреть, как ты умираешь.

Шакал хотел что-то сказать, но кровь наполнила рот и потекла по подбородку. Лезвия вошли в грудь, пронзив сердце, хотя оно все равно давно перестало биться.

С неистовым воплем обезумевший Лжепророк сбросил с себя все нагромоздившиеся тела и глотнул свежего воздуха. Очнувшись, он не увидел ничего, кроме стеклянных глаз и омертвевших ликов. Это вернуло его на пятнадцать лет назад, в ту зловонную темницу Ордена. Над ним пролетела конская туша с раздробленным позвоночником, свалившаяся в общую кучу. Свыше долетало паническое визжание. Пики вонзались в мышцы несчастных скакунов, отчего те жалобно ржали и падали на наездников. Вой, плач, бесноватый смех — все слилось воедино. В одну большую трагическую пьесу, но без счастливого финала. Нолан, не прекращающий кромсать всех подряд, выбивался из сил. Но количество противников не уменьшалось. С тыла его защищал Теофиль, с аристократической непреклонностью выслушивающий мольбы собственных людей. Эрнандо благодаря недюжинной силе пробивал черепа фанатиков без особых усилий. Но Гэбриэля не волновали обыкновенные подчиненные. В конце каньона он увидел главного зачинщика резни и устремился к нему навстречу.

Пробираясь друг к другу сквозь смрадную стену, невзирая на догнивающие останки, половинчатые туловища и невыносимые стенания, они скрестили мечи. Мэннинг, не сумевший остановить неизбежное, надломленным голосом предостерег государя: "Не надо"! Упав на пропитанный кровью песок, морально искалеченный гвардеец резко закричал: "Он убил их! Он убил Дилана, Тома и… Кая".

Весь мир перевернулся в тот миг. Хищная усмешка взыграла на устах карателя, продемонстрировавшего тот самый клинок, ранее принадлежавший убитому. Ужасающий, пробирающий до дрожи рев с явственной болью прокатился по расщелине. Отскочив от грозящего удара, Никлаус пригнулся и, ловко возвратившись к изначальной позиции, ударил соперника в лицо и едва не зарубил на месте. Однако пошатнувшийся Старк выстоял и отразил выпад. Их ожесточенная схватка невольно завораживала. Невозможно было определить, на чьей стороне был существенный перевес. Антихрист умело манипулировал юношей и постепенно заманивал на откос, при этом стараясь ударить по ногам. Но венценосец обучался у лучших фехтовальщиков трехлетней войны, посему не поддавался на такие очевидные провокации.

Тирелл, упорно отказывающийся расставаться с резвым иноходцем, маневрировал с поразительной легкостью. За ним летели стрелы, но он уклонялся, попутно давая указания рассыпавшейся армии. Генералы, не без помощи опытных ветеранов, все-таки смогли восстановить порядок в собственных рядах. Прибывшее подкрепление оказало неоценимую услугу, совершив внезапный набег сзади. Силы уравнивались, а вельможи не боялись замараться в чужой грязи. Но, разделившись на два объедения, Альянс, несомненно, внес новую главу в книги, описывающие лучшие стратегии. Час потребовался на высадку из кораблей и пересечение небольшого клочка пустыни. В погоне за устрашающей эффектностью командир — сир Келвин, сперва помчался в полном одиночестве, вызывая чистейшее недоумение. Но спустя полсекунды он уже вел за собой двухтысячное пешее воинство. Насмерть перепуганные преступники не слушали изливающихся на них потоков ругательств оставшихся в живых лидеров, а просто побросали оружие и разбежались по полю брани.

Осознав безнадежность дальнейшего сопротивления, многие падали ниц и умоляли о пленении. Волк, понявший все без лишних прелюдий, стремительно отклонился от острейшего лезвия и, развернувшись, ринулся в противоположном направлении. Не обращая внимания на призывы соратников о помощи, он доказал свою трусость, тем самым подтвердив слова проклятого дорнийца. Изумленный государь остановился в недоумении, глядя вслед беглецу. Именно тогда Мартелл, разделавшийся с врагами короны, заметил пробегающего мимо ублюдка и, превозмогая боль в покалеченном колене, накинулся на него и вонзил маленький кинжал в бок. Зарычав, проповедник отбросил напавшего к скале и, вытащив глубоко погрузившиеся в плоть острие, тут же зажал кровоточащую рану. Жажда убивать взыграла с невиданной силой. Быстро сокращая расстояние между собой и безоружным оппонентом, истязатель застыл в нерешительности, стоило появившемуся из ниоткуда Вэйту перегородить ему путь. Времени в обрез. Не стоит тратить его на глупцов.

Опомнившийся первородный начал преследование, убивая каждого, кто осмелился с преданностью защищать цареубийцу. Погоня, к несчастью, оборвалась. Скрывшись в другом конце недлинного ущелья, захватчик попытался вскарабкаться на пригорок, откуда открывался вид на всю местность. Он оказался уязвимым на мгновение, но Клаус не успел настигнуть его, поскольку из-за угла вынырнул чудом выживший сир Клэнт, размахивающий двумя клинками. Как ни странно, но при всей свой мерзкой и откровенно вероломной натуре, он не был предателем. Трусом — да. Но и загнанный в ловушку олень начнет выставлять рога вперед. Слизав с губ явно не свою кровь, он улыбнулся, приглашая составить компанию в предстоящем смертоносном танце. На нем красовалось немерено ран, но какая разница, если представился шанс отомстить за прошлое?

— О, вот мы и встретились, Ваше величество, — насмешливым тоном произнес лорд с дьявольской ухмылкой, под стать слуге Люцифера. — Опасная это привычка — летать со скал подобно птице. Впрочем, убивает не падение, а приземление. Падение — это как полет. Разве что с более ожидаемым концом.

— Ты сумасшедший, — констатировал напрягшийся монарх, мысленно прикидывая в голове всевозможные приемы мерзавца.

— Только что догадался? — рассмеявшись, Рисвелл на мгновение оцепенел, усиленно вглядываясь в неспешно идущую к ним фигуру. Слезившиеся от омерзительного запаха глаза наконец узнали старого знакомого и засверкали от удовольствия. — А я уже и не надеялся увидеть тебя. Живым. — Круто повернувшись, Ланнистер заметил в двух шагах от себя закованного в черную броню рыцаря. Он попал в ловушку. — Все, что я хотел сказать, вы уже угадали.

— В таком случае, ты, вероятно, угадал и мой ответ, — Мандерли перестал направлять орудие на затравленного короля, переводя его на удивленного еретика. Вся понятно. — Ваша милость, если вы поторопитесь, то сумеете положить конец этому кошмару. Я задержу нашего общего друга.

— Что же, это прискорбно, — беспрепятственно пропуская ценного заложника, Клэнт с наигранным сожалением поклонился будущему противнику. Их непрекращающийся поединок в узком пространстве шел не на жизнь, а насмерть. Два разных правителя, две разные идеи, в сущности, ничем друг от друга не отличающиеся. — Это, увы, твоя слабость — ты всегда хочешь, чтобы все было по-умному. — Навалившись на неповоротливого солдата, Всадник прижал его к каменной стене. — Ну что, полетим вниз вместе, а? Нам же нельзя разлучаться. В конце мы должны быть вдвоем — ты и я.

— Милорд, если не возражаете, я попросил бы отойти от моего друга, — раздавшийся из ниоткуда голос, принадлежавший третьему сеятелю хаоса, заставил сражавшихся вздрогнуть и отступить. — Мне кажется, его немного раздражает ваша назойливость.

— Это нечестно! Вас двое! — театрально испугавшись, северянин лишь усмехнулся. Не без интереса он наблюдал за сердобольным Бореллом, солгавшим об убийстве Льва.

— Мы всегда вдвоем. Ты разве не помнишь, кто вытаскивал тебя из реки? — рычание с примесью смеха вырвалось из груди демона, бросившегося на бывших соратников. В порыве неконтролируемого гнева он пропустил удар, оставивший красную метку на плече.

Но излишне самоуверенный Теодор, предвкушавший скорую победу и потрясающий финал, допустил грубейшую ошибку — не вовремя повернулся. Даниэль, отражавший все наскоки, стал свидетелем того, как один из мечей пронзил незащищенное бедро, пройдя насквозь. Раздался приглушенный стон. Белый краб на панцире окрасился в багровые оттенки. Клэнт, в свою очередь, намеревался отрубить ему голову, но лорд Трезубца рубанул его по руке, отрубив пальцы. Отпрянув назад с душераздирающим воплем, Рисвелл почувствовал смертельную хватку на собственной шее. Вырываться бесполезно. Любая попытка пресекалась сильными ударами затылком о скалы. Рука сжала горло, царапая плоть. Стиснув зубы, Отшельник, несмотря на противоборство, засунул кольчужный кулак в рот трепыхающегося врага, после чего сдавил череп с такой нечеловеческой силой, что тот попросту раскололся. Отшвырнув тело, рыцарь подбежал к раненному товарищу, прислонившемуся к камню.

— Ты прикончил его. Молодец, — прохрипел умирающий, вымученно улыбаясь. Не без помощи расчувствовавшегося изгнанника он освободился от неудобных доспехов. — И что-то мне тоже не хочется двигаться. Поспеши. Ты должен завершить начатое. Я пока тут полежу. — Медленно сползая по глыбе, он оставлял на ней кровавый след. — Я знал это. Где-то в глубине души я знал, что так и будет. Но, встретив тебя, понял — не мне суждено помочь мальчику. Не мне ему служить. Иди…

— Не сдавайся, — упрямо проговорил Мандерли, отказываясь верить в случившееся. В этом и заключается Божья кара? Тогда пусть будет проклят такой Всевышний.

— Я просто устал, — выплюнув кровавую слюну, Борелл тяжело вздохнул. Дышать все труднее. Пора заканчивать. — Если ты не пойдешь сейчас…

— Хватайся, — бродяга протянул испачканную руку, надеясь на лучшее. Но упрямец не стал даже смотреть на нее, лишь одним резким движением оттолкнул.

— Да иди же, давай! — прорычал Теодор, вглядываясь в темную щель шлема. Никакого промедления. Время беспощадно ко всем. Провожая одинокого скитальца, сын Вудро постепенно закрывал потяжелевшие веки. — Мы все встретимся на Той Стороне.

Еле подволакивая дрожащие ноги, Даниэль услышал характерный звон металла. Не все еще кончено. Осталось отправить к праотцам того, кто должен был умереть еще четверть века назад. Того, кто гнил во мраке и должен был догнивать там. Но судьба распорядилась иначе. Неважно, каким будет окончание данной истории, но Горный Приют, а точнее — Каньон Смерти, не станут могилой Божьего помазанника. Он резво взобрался на возвышенность — своеобразную арену для последнего акта трагедии. В который раз Лев выживал при совершенно безнадежных обстоятельствах. Значит, его заранее готовили к такому исходу. Вопрос заключался лишь в том, пошлют ли его на бойню или разрешат дожить остаток дней где-нибудь в заново отстроенной столице? Старк поджидал жертву, ходил кругами и яростно колотил себя в грудь, в результате чего из раны вытекало больше крови, чем требовалось.

— Миром править буду только я, — едва слышно прошептал Гэбриэль, глядя на своего врага. Слабый ветер колыхал волосы. Здесь закончится игра, длившаяся слишком уж долго.

— Я тебе не позволю, — не обращая внимания на многочисленные царапины, государь разваливающегося королевства поморщился. В голосе сквозила уверенность. Ничто не выдавало волнения, кроме бешеного сердцебиения, которое слышал только он.

— Почему же? — поинтересовался Антихрист, разминая пальцы. Шрам горел, требовал действий. — Разве мы оба не монстры? Не безжалостные убийцы? Ты и я — две стороны одного и того же. Кто бы из нас не правил миром, он от этого не изменится.

— Ложь! — прорычал Цербер сквозь плотно сжатые зубы. Он мог потерять сознание в любой момент, но стоически держался. — Ты принесешь в этот мир одну только тьму!

Итак, началось. Бежать некуда. По обеим сторонам чернели пропасти. Каждый шаг причинял невыносимую муку, но разгоряченные дракой воины не замечали этого. С каждым новым выпадом Волк все чаще поглядывал то направо, то налево, то вперед, на гору, увенчанную остроконечными скалами. Споткнувшись о собственные ноги, Никлаус вовремя увернулся от вонзившегося в песок лезвия, перекатившись на другой бок и вновь оказавшись в выигрышном положении. Повязка мешала ориентироваться, но он не собирался выслушивать насмешки по этому поводу. Инквизитор не переставал колотить себя по панцирю с изображенным на ним крестом. Какая ирония. Лат у них не было, что помогало двигаться быстро и ловко. Порой Льву казалось, что его взор проникает в душу соперника и видит все происходящее. Он мог ошибаться, но узрел в израненном сердце такое черное отчаяние, такие муки, такой страх перед смертью и тем, что за ней последует, что никакие ухищрения человеческой мести не смогли бы превзойти эту пытку.

Тяжело было описать полные ужаса запавшие красные глаза, скрежет зубов и дрожь на губах. Когда сам Люцифер, враг всего сущего на земле, погубит последнюю душу и выкинет свой последний козырь, то перед гибелью будет выглядеть точно так же. В тот страшный час оба бойца не были людьми, а бездушным орудием, слепой силой в чьих-то руках. Темный Попутчик против Монстра за красной дверью. Символы всего порочного круга жестокости. Олицетворения хаоса. Наконец, избегнув смертельного удара, Гэбриэль ухитрился вывернуться таким образом, что попросту рассек юноше бедро. Повалившись на землю, первородный тут же был отброшен на еще большее расстояние. Вот и долгожданный конец. Весьма предсказуемый. Раздавшийся хохот безумца уже не действовал на постепенно угасающий разум. Тьма окутала все вокруг. Холодно. За полчаса он доказал свою никчемность. Голос, донесшийся до рассудка, напоминал о доме: — "Не сдавайся, Клаус".

Капли крови, окрасившие песок, внезапно собрались воедино и поднялись ввысь. Не к такому готовился триумфатор, заблаговременно праздновавший кончину монарха. Застыв на месте, он уставился на красный цвет, расползающийся по всей расщелине. Зловещее эхо разнеслось над пустыней. Горы содрогнулись от мрачного зова. Живые и мертвые слышали плач ушедших из жизни. Несмотря на багровые потоки и острую боль, Ланнистер сумел подняться на ноги. Около него возник силуэт мужчины.

- Да, все правильно. Сохраняй свою гордость до самого конца. Именно так поступает настоящий воин. — Выпрямившись, призрак взглянул на окаменевшего цареубийцу, шептавшего одно имя — Лэнс. — А теперь покажи этому ублюдку, на что способна сила справедливости, — безбожник отшатнулся и начал пятиться, с ужасом глядя на своего учителя. Нет, он мертв. Этого не может быть.

Он очутился на самом краю. Устрашающее зрелище открылось перед ним: там, внизу, сквозь покров клубящегося дыма, сияла докрасна раскаленная лава. Вырывавшиеся из нее струи пара издавали пронзительное шипение, а ядовитые испарения змейками поднимались над поверхностью, свиваясь и переплетаясь. Удушливое, жаркое зловоние отравляло нагретый воздух. Воистину прекрасная дорога в Ад, увы, не вымощенная благими намерениями. Множество душ явились на призывы мертвецов и предстали пред своим мучителем.

— Я же говорил, что буду ждать тебя на Этой Стороне? — галлюцинация, принявшая форму Майкла, смотрела с ненавистью. Здесь были все, кого он мучил, убивал, истязал, отправлял в преисподнюю. Они безучастно наблюдали за фанатиком, утратившим всякое человеческое подобие и воющим от головной боли.

— Какого черта происходит? — фантомы окружали его. Разум покинул своего хозяина, и он помешался на глазах десятка безмолвных зрителей. Он больше не видел, но все же дрался отчаянно, прозная пустое пространство. — Не прикасайтесь ко мне! Кто вы такие?!

— Тебе лучше быть готовым к тому, что сейчас будет, брат, — страшно было следить за тем, как он рубится с невидимыми противниками, отражает несуществующие удары и вопит, изрыгая проклятия. Увидев собственного брата, Маркуса, погибшего семь лет назад, Лжепророк окончательно лишился рассудка и в неистовом порыве вонзил чужой клинок в тело, сотканное из иллюзий. — Ты совершил много ужасного. И тебе не сбежать.

— Уроды! Чудовища! Да я прикончу вас всех! — задержавшись у самого края, он вступил в бой с могучим незримым оппонентом — судьбой. Яростные выпады и удары следовали один за другим. Дважды он чуть не падал, словно от полученных ран, но снова собирал все силы и продолжал сражаться с пустотой. — Иди сюда! Давай же, нападай!

— Может, мое лицо тебе будет знакомо? — вздрогнув от неожиданности, еретик резко обернулся, встречаясь взглядами с Арреном, чьи меч и жизнь он украл. — Я надеюсь, ты не забыл, что нам надо поквитаться за тот случай? — краснота медленно спадала, возвращаясь к реальности. Духи исчезали, растворялись в воздухе. — Гэбриэль, душа, полная справедливости, очень тяжела. Эта земля принадлежит им. Тебе тут не место. Убирайся!

Клаус не двигался, выжидая подходящего момента. Он не видел духов, не слышал их речей, но заметил состояние проповедника. Потянувшись к повязке, он развязал ее и бросил себе под ноги. Закричав от безысходности, Старк повалился на колени. Он уже видел этот глаз — волчий глаз, сияющий другим цветом. Значит, Далия была права — он научился контролировать своего монстра, научился управлять им. Воскресший из мертвых Сколл превратился в огромного льва. Хищник зарычал, раскрывая пасть, демонстрируя клыки. Вздохнув и прикрыв веки, правитель Беленора устремился на парализованного страхом нечестивца. Зверь последовал за ним, умышленно обгоняя и, приготовившись к прыжку, выпустил когти. Но Предводитель уничтоженной армии не намеревался сдаваться. Пригнувшись, он нанес сокрушительный удар, при этом пронзив сердце накинувшейся на него твари. Победная улыбка, воцарившаяся на бледных устах, вдруг сменилась гримасой боли. Повернув голову, он, невзирая на поддернутый дымкой взор, разглядел страшную рану.

Лезвие фамильного меча Ланнистеров, именуемого Львиным Ревом, плотно вошло в плечо, раздробив кость, рассекая сухожилия и разорвав мышцы. Конечность повисла на кровавых ниточках. Ноги подкосились, задрожали, а колени подогнулись. Схватив своего убийцу за шею, он попытался что-то сказать. Но у генерала не было желания весь остаток жизни помнить эту злополучную фразу, поэтому он ловко вырвался из объятий, после чего оттолкнул отяжелевшее тело. Выронив оружие из невредимой руки, бывший властелин мира пошатнулся, а затем покатился вниз по склону. Прямо на порвавшие кожу камни. Распластавшись под горой, он увидел высоко парящего в небе коршуна, прилетевшего на пир. Слабая усмешка тронула посиневшие губы. Как забавно. Услышав знакомые шаги, он тихо рассмеялся и осторожно перевернулся на истерзанный бок, дабы поприветствовать старого друга. Сняв шлем, явив свое лицо, изуродованное, испещренное ожогами и шрамами, Даниэль подошел ближе.

— Ты думал, что живых могут судить только те, кто выжил, и что мертвым до тебя не добраться? Ты жестоко ошибался, — дернувшись, монах старался отползти подальше. — Ты как-то сказал мне, что я смотрю на мир через замочную скважину. И всю жизнь пытаюсь подобрать к ней ключ. Думаю, мне удалось сделать это сегодня.

— Для них ты просто сумасшедший, как я. Сейчас ты им нужен, а надоешь — они тебя выкинут, как прокаженного. Их принципы, их кодекс — всего лишь слова, кои все они забывают при первой опасности! — понимая бесполезность нагромождающихся тирад, северянин почувствовал близость конца. — Бедный клоун Пальячи…

Рот наполнился кровью, стоило острию пронзить горло. Серые глаза потемнели. Так умирают некогда великие завоеватели — в полном одиночестве. Никто не собирался оказывать покойнику честь и закрывать глаза — пусть видит души павших, низвергших его в Ад, пусть видит падальщиков, выковыривающих его печень и глазницы. Никто не пожалеет об этом. Подъем наверх оказался тяжелым, но Мандерли справился. Ему пришлось опираться на оружие, но, достигнув цели, он не стал отдыхать. Лежащий на земле король, согреваемый лучами выглянувшего солнца, еще дышал. Он рухнул сразу же после того, как истратил остаток сил на мощный толчок. Полководец не только подавал признаки жизни, но и шевелился, боясь обнаружить еще одно ранение. Приход сира, по всей видимости, ни капли его не удивил. С каким-то тупым равнодушием смотрел он то ли на спасителя, то ли на врага.

— Ты пришел убить меня? — Отрицательно покачав головой, Отшельник с интересом изучал место кровавого побоища. Впервые за много лет он проникся странным и необъяснимым облегчением. — Тогда сделай это.

— И пополнить список цареубийц? У меня предложение получше, — с этими словами он принялся избавляться от ненужных доспехов, утративших всякую полезность. За несколько минут он сумел полностью высвободиться из сковывавших движения лат и найти два потерянных меча, принадлежавших другим хозяевам. После этого лорд приблизился к распростертому на песке государю и, не без усилий, взвалил на себя. — Будет немного трясти.

— Ах да, я и забыл, что ты теперь один из нас, — сказал Пастух, защитивший Солнце от алчного Стража Луны. Глупая игра закончилась. — It looks like you might be one of us, — случайно повторив ту же самую фразу на другом язык, Клаус провалился в забытье.

Рыцарь аккуратно, продумывая каждый шаг, спускался по пригорку, пару раз едва не выронив потерявшего сознание юношу. Он пересек ущелье, переступая через трупы. Задержавшись ненадолго у тела умершего Теодора, бродяга не стал останавливаться и продолжил идти. Битва закончилась. Раненных вытаскивали из каньона, а радость выражалась в нескончаемых криках. Но они мгновенно стихли при виде бредущего воина, спотыкающегося, но отказывающегося падать и сдаваться. Роялисты спешно обступали бывшего врага, слыша приглушенное рычание и ругательства. Впервые в истории они увидели лицо знаменитого преступника, но ему было плевать. Главное — донести венценосца и оказать помощь. Пока не слишком поздно. Вопли, приказы немедленно расступиться — все отошло на задний план.

Победитель, навеки вписавший свое имя в историю, безмятежно улыбался во сне. Он освободился от кошмаров, терзавших его несколько лет. Видение двоих маленьких мальчиков, бегающих друг за другом, проникло в сознание. Но сам он стоял в окружении друзей, ушедших на Ту Сторону. Лэнс добродушно смеялся, напоминая о поистине великолепных днях детства. Финн не переставал расточать комплименты. Хенрик, простивший брата за ту роковую ошибку, первым обнял смущенного героя, не сдержавшего слез счастья. Кай подбадривал товарища, извиняясь за то, что не смог выжить. Это значило одно — время на исходе. Опустившись на колени, первородный молил их забрать его вместе с собой, ибо миссия подошла к концу. Но Тирелл отклонил просьбу. Живым нельзя и не нужно быть среди мертвых. Незнакомые люди, чьи внешности походили на очень дальних предков с картин, висевших в столице, также присоединилась к чествованию. Поклонившись новому преемнику, они согласились передать ему свое наследие. Образовав своеобразный проход, Львы пропустили вперед одну из самых значимых фигур восстания. Замешкавшийся Клаус поначалу не узнал помолодевшего отца.

Былая ненависть ушла, словно ее никогда не было. Бросившись в объятия человека, коего он несправедливо окрестил Разрушителем, монарх не почувствовал никакого сопротивления. Так и должно быть. Майкл прижал сына к груди, не желая отпускать. Тем не менее, он был вынужден отойти, уступить дорогу молодой, до боли знакомой девушке. Шокированный Цербер с трудом признал в ней тетю, которую ни разу не видел. Но узнал. Где-то в глубине души ощутил импульс. Проведя ладонью по щеке племянника, Роза нежно улыбнулась, после чего указала на резвившихся детишек. Им нужен защитник. Не завтра, не через год. Сейчас. Поняв намек, Ланнистер кивнул в знак признательности и, развернувшись, поспешил пересечь мифическую реку Стикс, пока ее волны навсегда не отрезали его от реального мира. Не оборачиваясь, он продолжал бежать до тех пор, пока не остановился перед детьми, как две капли воды похожими на него самого. Но они не олицетворяли собой его детские годы.

Иллюзия испарилась, возвращая обратно в мир смертных. Очнувшись из-за бьющего по ушам шума, лидер Альянса приподнялся на локтях и огляделся. Его перенесли в чью-то палатку, восстановленную после суматохи. Едва держась на дрожащих ногах, он вышел наружу, дабы глотнуть недостающий свежий воздух. На него глазели взволнованные солдаты, но все вежливые настояния оставаться в постели были тут же проигнорированы. Рассеченное бедро перевязали, как и множество мелких ран и порезов. Пошатываясь, Клаус направился к высоким дюнам, мелькающим вдалеке. Отовсюду раздавались странные звуки: отчаянный плач латников, коим отрезали омертвевшие конечности, ликование оставшихся в живых чемпионов, поздравления, проклятия, визг — все смешалось. Найденный труп Антихриста выпотрошили и распяли на импровизированном кресте, сделанном из обломков копий и флагов.

Где-то неподалёку собравшиеся друзья рыдали над телом Аррена, прикрытого стягом его собственного дома. Его сестра не могла поверить в случившееся, но сдерживала эмоции — последствия шока. А Ребекка, не прекращавшая стенать, вырывалась из крепких объятий Мортона. Остальные предпочли молча опустить головы, разрешая слезам капать вниз, смешиваться с кровью на песке. Подошедший Расти рухнул пред повелителем и принялся вымаливать прощение за свое бездействие в тот роковой миг. Однако генерал прошел мимо, слабо кивнув. Он даже не расслышал слов рыцаря и не придал им особого значения. Его также не тронули стоны разбитого Кокшо, требующего вернуть ему останки погибшего Тома; не задели муки безутешной вдовы, с нескрываемым отвращением глядевшей на разломанный череп Дилана.

Убийца волков молча шествовал сквозь толпу. Кто-то подходил к нему в надежде пожать руку или выказать сочувствие, кто-то провожал восхищенным взглядом или презрительным, что относилось к военнопленным. Кто-то осведомился о здоровье — возможно, мама, но он не отреагировал. Кто-то окликнул и подвел буланого жеребца к законному хозяину, но тот ограничился безучастным жестом. Даниэль, решивший занять пост личного телохранителя королевской особы, осторожно следовал за ним, соблюдая приличную дистанцию. Он больше не надевал шлем, скрывающий шрамы. Если сам царь отказался от повязки, то обыкновенный подчиненный и подавно. Вот и обещанный финал. Подставив лицо уходящему солнцу, Пастух неожиданно упал на землю, вынудив Отшельника ускориться.

Но Лев улыбался. Не вымученно, а искренне. Боль ушла. Изумительный закат. Разве не так? Он возвещал о бесславном конце эпохи безбожников, хаоса и скверны. В этом же и смысл весь. Когда-то он пообещал Хэйли, что отправится в место, в котором нет боли, нет печали. В место, где больше не будет разбитых сердец. Где он обретет покой. Кажется, он только что сам его создал. У него есть Анна — будущая супруга и мать наследников отвоеванной короны. Есть верные соратники, готовые на все ради нового мира. Обворожительные ямочки заиграли на щеках, когда подкравшийся пес бросился на господина, облизывая шершавым языком. Хоген выжил. Прижав к себе любимое животное, Никлаус обернулся и пригласил застывшего стражника подойти ближе и составить компанию. Преодолев сомнения, Мандерли облокотился на меч и залюбовался удивительным даром природы.

— Это было красиво, — внезапно произнес лорд, намекая не на великолепные пустыни.

— Мне просто захотелось, — северянин немного растерялся после таких слов, но неловкое положение спас звонкий смех собеседника, согревающий и располагающий. Бродяга невольно улыбнулся в ответ, чего никогда не случалось прежде.

Существует множество историй о человеке, который изменил мир. Я здесь не для того, чтобы рассказывать все. Я расскажу вам одну. Ту, которой я был свидетелем.

Всегда и навечно. Пока эта вечность не кончится.

Примечание к части

Что же, это был долгий путь. Почти полтора года эта история захватывала сердца не одного десятка читателей и заставляла вздрагивать от переизбытка эмоций. Я хочу поблагодарить тех людей, которые всегда были со мной. С самого начала и до самого конца. Спасибо вам! Это действительно многое для меня значит. Без вашей помощи ничего бы этого не было. Особенно я хочу выделить несравненную Ирину, чей образ был задействован в этой эпопеи и вписан в общий сюжет. Именно она вдохновила меня на создание нечто большего, чем простой набор бессмысленных букв. Я не могу оставить без внимания своего преданного генератора идей, без которых не было бы ни главного злодея, как ни странно, полюбившегося публикой, ни многих неожиданных поворотов. Спасибо тебе, Джером! Твой персонаж навеки останется преданным товарищем, каковым ты и являешься. Выражаю благодарность своей бете, которой еще предстоит придать этой истории Божеский вид, но которая работала не покладая рук на каждым абзацем. Не хотелось бы расписывать все свои эмоции и чувства, связанные с тем, что данная работа наконец обретает статус "закончена". Просто хочу, чтобы вы, мои преданные читатели, знали о том, что этот рассказ навеки останется в моем сердце. Это часть чего-то масштабного. Это определенный отрезок жизни. Но, думаю, нам еще предстоит не единожды услышать о приключениях знаменитого венценосца, как мы его называли. Но нужно помнить, что самая темная ночь — перед рассветом. Не стоит отчаиваться по этому поводу. Следует верить.