Неправильный подвид (гет)

Драко сидел, развалившись на диване в гостиной, когда Гермиона вышла из своей комнаты после сна. Солнце уже зашло, и единственным источником света была лампа на столике рядом с ним. Гермиона остановилась за его спиной, неосознанно любуясь тем, как играет свет на его светлых волосах, пока он не сказал, не оборачиваясь:

− Я знаю, что ты здесь, Грейнджер. Я слышу, как ты дышишь.

Она вспыхнула и попыталась пригладить свои волосы. При переезде где-то между домом Гарри и этой квартирой она потеряла ленту, которой раньше подвязывала волосы, и вечерний сон привел их в окончательный беспорядок, еще более кособокий, чем днем. Тщеславие заставляло ее желать выглядеть привлекательно. Но горькая честность говорила ей, что она никогда не будет красавицей, вслед которой оборачиваются мужчины. Она решила скрыть свое смущение от того, что ее застукали пялящейся на затылок Малфоя, как влюбленная дурочка, отправившись на кухню. Возможно, она могла бы попробовать приготовить ужин.

Она поняла, что план сорван, едва увидела на барной стойке коробки с едой навынос.

− Возможно ужин остыл, − сказал Малфой, − но там есть карри.

Она кивнула, хотя он по-прежнему не поднимал глаз, и положила немного еды в тарелку. Блюдо, и вправду, было не совсем горячим, но и не остыло настолько, чтобы его стоило подогревать, поэтому она принялась жевать и глотать прямо у стойки, запивая еду водой из-под крана.

− Спасибо, − произнесла она, прервавшись. − Это очень предусмотрительно с твоей стороны.

− Я подумал, что ты не умеешь готовить, − ответил Драко.

− Умею, − сказала она, уязвленная его замечанием. − С голоду точно не помрешь.

Гермиона была не способна должным образом защитить себя, поскольку его ехидный комментарий был достаточно близок к истине. Рон жаловался на ее стряпню, когда они находились в бегах, и хотя он и научился держать рот на замке, пока они жили у Гарри, она все равно слышала, как он хвалил Флер за ее ужин во время их предыдущего визита в коттедж “Ракушка”. Если бы Гермиона умела так готовить, − сказал он, − мы бы все еще были вместе. Рон не догадывался, что она все слышала, и пусть Гермиона знала, что не это стало причиной их разрыва − они просто не подходили друг другу и расставание не стало чем-то неожиданным, − внимать его льстивым дифирамбам в адрес Флер было очень обидно.

− Мне нравится поддерживать уровень несколько выше, чем “точно не помрешь”, − сказал Драко.

Гермиона судорожно сжала вилку пальцами, отвернулась и, опустив опустошенную тарелку в раковину, принялась мыть ее. Драко неслышно, как рысь, вошел в кухню и, когда она повернулась, забрал у нее тарелку, чтобы поставить на сушилку.

− Прости, − сказал он. − Это было бестактно с моей стороны.

Он был слишком близко. Он не прикасался к ней, но все проклятые чувства вейлы, казалось, вспыхнули от его близости. Во рту у Гермионы пересохло, пульс участился, и она почувствовала, что пытается дышать в такт с ним. Она хотела отступить на шаг, но ей преградила дорогу стойка, и Драко улыбнулся ей с таким видом, словно точно знал, как ей неловко, и даже наслаждался этим. Она ненавидела подобные моменты. Почему такое случилось именно с ней, и почему она влипла в эту ситуацию именно с Малфоем?

− Я просматривал твою книгу о контр-заклятиях, − сказал он, отступив на шаг. − Надеюсь, ты не возражаешь.

− Нет, − ответила Гермиона, одновременно радуясь и огорчаясь тому, что между ними стало больше пространства. − Конечно, нет.

− Ты выглядишь напряженной, − сказал Драко. − Что-то случилось? Наверное, карри слишком острый? Я не думал, что тебе может понадобиться еда, более подходящая для больной. Если так, то я...

− Все прекрасно, − поспешно сказала Гермиона. Она огляделась в поисках оправдания, которое могло бы объяснить ее напряженное состояние. Потому что любая даже самая глупая ложь была лучше, чем правда. Она в жизни не призналась бы, что все, о чем она могла думать, когда он стоял так близко, это его прикосновение. − Может быть, я просто немного устала после того, как принесла сюда книги. Да и остальные вещи. Я так много лежала в постели в последнее время, что немного ослабла.

Малфой кивнул, и она почувствовала облегчение, что он поверил ей, пока он не сказал:

− Я могу помочь с этим. Панси всегда говорила, что я отлично делаю массаж.

Она уставилась на него, чувствуя себя загнанной в угол. Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз, и Гермиона поняла, что хотя этот ублюдок, возможно, и не знал, что происходит, но он точно сумел понять, что его близость как-то влияет на нее.

− Все в порядке, − сказала она. − Я не хочу доставлять тебе хлопот. Ты уже так много сделал и...

− Да это не проблема, Грейнджер, − ответил он. − Считай это небольшим искуплением за то, что я не подумал рассказать тебе о лифте.

Он вернулся к дивану и указал на пол перед собой. Когда она заколебалась, Драко театрально вздохнул.

− Я же сказал, что это не проблема, Грейнджер. Или есть какая-то причина, по которой ты не хочешь, чтобы я помассировал тебе плечи? Не хочешь, чтобы Пожиратель Смерти наложил на тебя свои лапы?

На это ей нечего было ответить, и она присела у его ног, почти съежившись, пока он демонстративно разминал пальцы. Ощутив прикосновение его ладоней сквозь рубашку, Гермиона с силой сжала руки в кулаки, и у нее перехватило дыхание от удовольствия. Драко был очень осторожен. Он не позволял себе касаться ее голой кожи. Панси оказалась совершенно права − у него очень хорошо получалось. Если отвлечься от тающего желания прижаться щекой к его колену и просто принадлежать ему любым немыслимым, первобытным способом, она могла бы сказать, что он разминал ее мышцы методично и нежно, прогоняя боль. Это должно было быть приятно. Вернее, было бы, если бы она не воспринимала это удовольствие так остро. Она слышала каждый его вздох. Она почти ощущала, как кровь стучит в его жилах. Он был как тихий океан удовольствия, на волнах которого ее убаюкивало, погружая в настоящий транс, пока она сидела и чувствовала, как его пальцы, его сердце и сама его душа сливаются с ее телом.

Громкий писк крохотной кошечки нарушил этот момент. Она спала на кровати Гермионы и, видимо, выспавшись, почувствовала, что проголодалась. Малфой рассмеялся и встал.

− Сейчас принесу, − сказал он.

Гермиона кивнула немного неуверенно и поднялась, чтобы присесть в кресло.

− Спасибо тебе, − сказала она. Массаж оказал на нее не такой одуряющий эффект, как то, что она испытала, когда он коснулся ее обнаженной кожи, но продолжительный контакт все-таки произвел впечатление. Трудно было думать о чем-либо, кроме него.

− Не так уж и плохо иметь под рукой Пожирателя Смерти, верно? − спросил он, накладывая в миску кошачью еду и ставя ее на пол.

− Нет, − машинально ответила она, хотя прекрасно знала, что неправа. Гарри уже давал показания на суде.

− Не слишком вежливо, − сказал Малфой. − Но, возможно, нам стоит вытащить на свет божий все, что ты думаешь о моей деятельности в военное время.

Она попыталась поудобнее устроиться в кресле, подумав, что ей, возможно, было бы проще лечь. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой расслабленной. Малфой, напротив, выглядел более напряженным, чем в тот момент, когда она прибыла в его ужасное гигантское поместье, умоляя спасти ее.

− Я не собираюсь говорить, что ты какое-то ужасное чудовище, − сказала Гермиона, планируя добавить, что он был ребенком, так же как и она, и что кидать его в жерло войны было непростительным со стороны взрослых. Она собиралась признаться, что в эти минуты они находились в полной гармонии друг с другом, и он не должен был думать, что она могла бы чувствовать что-то, кроме сочувствия и сострадания к его судьбе.

Но ее лишили возможности озвучить хоть какую-то из этих мыслей, потому что, пока она пыталась сложить их в связные предложения в уме, который благодаря действиям Драко был томным и затуманенным, он опередил ее:

− Ну еще бы ты это сказала, когда нуждаешься во мне, чтобы остаться в живых.

Она выпрямилась, моментально трезвея от его горьких слов.

− Это было совсем не то, что я думаю.

− А что ты думаешь, Грейнджер? Какую ложь ты бы мне скормила, чтобы спасти свою шкуру?

− Я никогда не лгала тебе, − уязвленно произнесла она. − Ни разу.

− Но ты ведь и особенно откровенной не была, не так ли?

Прежде чем она успела ответить, он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз:

− Неважно. Уверен, со временем мы придем к компромиссу.

− Спасибо за массаж, − сказала она, не зная, что еще сказать. Он был прав, а она − нет. И она не хотела говорить об этом. Если бы Малфой спросил ее о чем угодно тогда, когда его пальцы массировали ее мышцы, она, вероятно, ответила бы на любой вопрос. Но теперь ее разум не был затуманен его близостью, и Гермиона знала, что ему нельзя доверять. − Это было очень мило с твоей стороны.

− В любое время, когда захочешь, просто попроси, − сказал он. − Как я уже сказал, ничего особенного в этом не было. По крайней мере, для меня.

Он взял книгу, которую читал, когда она вошла в комнату, и Гермиона увидела, что это действительно книга о контр-заклятиях. Она гадала, ищет ли он способ исправить то, что случилось с ней − а значит, и с ним. Ответа там не было. Его не было ни в одной книге, которая у нее была. Она уже просмотрела их все.

− Думаю, закончу ее у себя в комнате, если ты не возражаешь.

− Конечно, нет, − сказала она.

Гермиона отметила, что он закрыл дверь так, словно делая акцент на этом, потому что, конечно же, Драко Малфой не захлопнул бы дверь в свою спальню в припадке досады.

Она долго сидела, не шевелясь. В конце концов, ее привела в чувство Рысь, которая прыгнула к ней на колени, требуя, чтобы ее погладили. Когда Гермиона, уступая настойчивости кошки, провела рукой по оранжевой шерсти, часть ее отметила, насколько мягким был мех и как успокаивающе звучало громкое мурлыканье. Другая часть хотела постучать в дверь Малфоя и спросить, почему он думает, что она должна открыть ему свое сердце. С какой стати ей рассказывать о том, что чувствует она с тех пор, как начался этот кошмар, и как много ей пришлось выстрадать? Неужели ему нужно объяснять, насколько унизительным она находит все происходящее с ними? Он владел ее жизнью. Чтобы превратить ее в безмозглое, преисполненное обожания животное, ему нужно было всего лишь прикоснуться к ней. Разве этого недостаточно?