Пари (гет)

Однажды жила-была в Зачарованном Лесу кудесница. Хотя, впрочем, не столь важно, как вам будет угодно её называть: волшебницей, колдуньей, или чародейкой, но не ведьмой, ибо чары её светлы, как небесная лазурь в ясный день. Явление это редкое: чаще всего силы известных нам великих чародеев питают боль и ненависть, делая их чернее ночи. Нечасто людская магия служит созиданию и защите, все как будто считают, что фей с их пресловутой пыльцой вполне достаточно! Эмма Свон. Так её имя. Продолжим перечислять достоинства главного героя нашей повести? Она — хозяйка Лебединого Озера и, если так угодно, дочь Четы Прекрасных. Живёт она на окраине их королевства. Эмма никогда не придерживалась мнения, что любому человеку королевской крови (а тем более магу!) надлежит жить в роскошном замке, потому вам не следует ожидать увидеть его в радиусе десяти миль возле Лебединого Озера, ибо живёт колдунья скромно. Почему, собственно, она не живёт со своими родителями? А потому, что жить с Белоснежкой и Прекрасным Принцем не так просто, как может показаться на первый взгляд. Вернёмся же к описанию колдуньи: мы должны знать, с кем будем иметь дело впоследствии. Роста она среднего, что не мешает ей даже на великана смотреть сверху вниз. Глаза серые, взгляд внимательный, пронзительный и слегка задумчивый. Фигуру её не назовёшь изящной, скорее сильной и грациозной. Волосы лёгкие и длинные, молва часто сравнивает их с золотом или солнечным светом. Рука у неё тяжёлая, пусть и кажется тонкой. Говорят, она скора на расправу, а за словом в карман не лезет.

Если угодно знать, много слухов ходит о хозяйке Лебединого Озера. Что ещё младенцем она каким-то немыслимым образом помешала претворению в жизнь планов Злой Королевы. Что сам Румпельштильцхен уважает её (а он, как известно, даже Дьявола равным себе отродясь не признавал). Что она всегда отличит ложь от правды.

Ну-с, это только присказка, сказка впереди.

* * *

Июль. Поразительно дождливый июль. Капли барабанят по крышам и по стёклам, сады вдалеке будто заволокло туманной дымкой: за стеной дождя не видать ни зги.

Эмма сидела у большого камина, в большой тронной зале во дворце своих родителей и читала большую книгу в красном переплёте. И да, чашка в её руке тоже была огромная и тяжёлая, вся в золотых завитушках да в рисунках: тут тебе и драконы, величественные и прекрасные, и феи какого-то подозрительного вида, и гномы. Кресло, на котором сидит девушка, тоже какое-то большое и не очень удобное. Эмма всегда замечала за родителями некоторую гигантоманию, когда дело касалось убранства их жилища. Всё такое огромное и величественное, массивные стены давят на тебя, а вокруг слишком много пустого пространства.

Да, принцесса всегда чувствовала здесь себя не очень-то уютно и скованно. Надо ли добавлять, что, когда ей было семнадцать, а у родителей родился четвёртый ребёнок (о да, детей у Прекрасных тоже большое количество), старшая дочь тактично намекнула, что пора ей жить отдельно, а тут, ах, какое счастье-совпадение, как раз есть на примете небольшой особнячок у озера, да и подумайте, маленьким детям ведь небезопасно жить рядом с колдуньей! О переезде, конечно, было очень много споров (которые Эмма стойко снесла), её, разумеется, поручили заботе великого множества слуг (почти все через год были под разными предлогами уволены с хорошими рекомендациями и направлениями), пообещали посещать каждый уик-энд (последнее время без особого энтузиазма: окружённое лесами озеро не являлось магнитом для Их Величеств) и исправно приглашали на все праздники (от которых Эмма под всевозможным и предлогами увиливала), но Свон свою свободу заполучила.

Сегодня она приехала в дом родителей, с боем продравшись через лес, в такую погоду превратившийся в настоящее болото. Причина приезда была пока ей неясна, но явно была срочной и важной, по крайней мере, так уверяла Снежка в своём письме. «Интересно, что же тут всё-таки случилось?» — гадала Эмма. Впрочем, ей часто приходилось играть роль спасателя: то лесные пожары останавливать (вы полагаете, быть магом очень весело?), то брать к себе на озеро брата и сестёр (а быть старшей сестрой? Прекрасным очень везёт на девочек), то утихомиривать Реджину, то заключать максимально выгодные сделки с Тёмным (он же без них жить не может!). Что же случилось на сей раз? Злая Королева опять не досчиталась в саду яблок? Дети играли со спичками в лесу? Румпель чем-то недоволен и выражает своё неудовольствие в виде ураганных ветров? Интрига!

От размышлений Эмму отвлёк радостный возглас младшей сестры.

Двенадцатилетняя Мэри — точная копия матери. Чёрный, как мгла ночная, волос, белая, как первый снег, кожа, губы алы, словно розовый лепесток, ненароком сорванный ветром с куста, в глазах нежность и любовь ко всему, что движется. «И в кого я такая пошла?» — в очередной раз удивлялась колдунья.

— Эмма! Как я рада тебя видеть! — спорхнула с лестницы изящная фигурка в сиреневом шелковом платье, лёгком и воздушном, как всегда, — Мама говорила, что ты приедешь, но никто и не думал, что так скоро!

«Я всегда была параноиком…» — вздохнула Эмма про себя, — «Вот так сюрприз! И на кой чёрт я примчалась сюда, в чём была, как только получила письмо?!» — златовласая нахмурилась, и от Мэри это не укрылось.

— Ты прости, что не встречаем, — встрепенулась она, — Я сейчас сюда маму позову, а лучше с папой, — Мэри, ничуть не растеряв своего очарования, не по-королевски съехала по перилам, встряхнулась и помчалась будить родителей.

«Странное у родителей понятие о срочности», — подумала девушка, продолжая попивать чай и греть ноги у камина. Хотя другого она, признаться, и не ожидала.

Приём, к счастью, выдался неофициальный. А что? С Прекрасных станется притащить к камину троны, нацепить короны, сварить макароны... тьфу!

— Здравствуй, Лебедь! — Дэвид обнял дочь, чуть не пролив на неё чай.

— Здравствуй, Эмма!!! — объятиям куда более эмоциональной Белоснежки крепко сжатая в отведённой руке чашка оказалась всё-таки по зубам: она упала и разбилась, расплескав всё своё содержимое.

— Ой, прости!

— Ничего, мам, я тоже очень рада тебя видеть, — широко улыбнулась Эмма и обняла родителей одной рукой, другой незаметно сделав несколько скользящих движений над тем, что раньше было чашкой и снова ею стало по воле волшебницы: осколки срослись воедино. Правда чая ей резко расхотелось.

Прекрасные уселись в плетёные кресла, Мэри плюхнулась на пол перед камином, обняв ноги руками и вызвав этим улыбку старшей сестры. Сначала беседа зашла о погоде. Постоянные дожди невероятно злили Эмму: ни в лесу не погуляешь, ни на лошади нормально не покатаешься... Всё это, разумеется, было обсуждено во всех деталях и подробностях. По прогнозам Голубой Феи, погода должна сменить гнев на милость. Едем дальше. Ну какая светская беседа без упоминания урожая зерна? Тут выясняется, что дожди — это даже хорошо, ведь в прошлом году пшеницу побила засуха. Вот только у Румпельштильцхена всё равно колосья пышнее, Дэвид сам проверял. И этот чернокнижник возгордился до небес! Что ж у него за удобрение-то там такое? Собственного производства, что ли? Дальше разговор зашёл о чудесных закатах над Лебединым Озером, дескать Мэри и Маргарет (третья по старшинству дочь) очень хотели бы снова там побывать, скажем, в следующий уик-энд. Эмма сглотнула, вспомнив, какой погром милые младшие сестрички устроили у неё дома месяц назад, когда приехали с ночёвкой, но всё равно мило улыбнулась и сказала, что была бы очень рада их видеть. Только вот незадача: в озере завелось чудовище, да-да, самое настоящее. Нет, помощь Дэвида с ним не требуется, Свон как-нибудь сама справится, вот только детям там играть небезопасно. Девочки сделали большие умоляющие глаза, но тут, как и предсказывала Эмма, внесла свою лепту Снежка, зарубив на корню всякие поползновения. Дальше разговор пошёл о мифических чудовищах: Прекрасный Принц в очередной раз рассказал детям, как двадцать с лишним лет назад зарубил дракона и спас королевство Мидаса, а Белоснежка рассказала о Медузе-Горгоне, которая чуть было их не сгубила.

В общем, разговор принимал всевозможные обороты, обходя одну-единственную тему — причину, по которой Эммма здесь. Впрочем, её ничто не могло удивить, это же чета Прекрасных! Значит, придётся начать самой. Ой, нет, кажется, не придётся! Заговорила Снежка:

— Ты прости, что побеспокоили... это долгая история...

— Рассказывай, — махнула рукой Эмма, — насколько я поняла, никакого апокалипсиса не свершилось, повод для моего приезда, видимо, не такой важный?

— Да не то чтобы... мы просто и не знаем, с чего начать... Это очень щекотливая история.

Эмма вздохнула и закатила глаза.

— Рассказывай, мам.

Белоснежка и Прекрасный Принц переглянулись в замешательстве. Зато заговорила Маргарет. Маргарет — милая девчушка, очень похожая на Мэри и на маму. Стрижка под каре (не по-королевски, но девчонка упрямо не желала отращивать длинные волосы, как у мамы и сестёр, она говорила, что они будут мешать), слегка вздёрнутый носик, вечно задорный взгляд и шило в одном месте — это всё про Маргарет. Она водит дружбу с детьми конюхов и деревенской ребятнёй, часто пропадая из замка, прогуливая завтрак, обед и ужин, вечно дерзя и не слушаясь родителей. Вот такая милая девочка.

— Эмма, ты слышала о пиратах? Ну, те, что в прошлом месяце начали грабить наши корабли. Мама говорила, что раньше ни один пират Западного Моря на такое не отваживался, но какие-то...

Тут мама прервала её. Эмма устроилась поудобнее, насколько это было возможно в таком кресле.

— Да, эти самые пираты... вот только их в морях-океанах полно. И никогда никто не смел! Все ведь знают, что с Прекрасными лучше не враждовать! А тут такое...

— И если бы они просто грабили корабли! — с неподдельной горечью воскликнул король, — в последний раз они даже ценного груза не тронули, но все наши матросы сошли на берег без штанов! (Эмма тактично сдержала смех) Эти мерзавцы опозорили нас перед всеми соседями... Мы, Белоснежка и Прекрасный Принц, не можем ничего сделать с какими-то зарвавшимися морскими мародёрами!

— Над нами уже Реджина смеется! Какая-то шайка обормотов… — явно процитировала Мэри.

Эта история потешала Эмму всё больше, но она старательно оставалась серьёзной.

— А вчера.... — Дэвид прямо-таки задыхался от ярости, — эти мерзавцы угнали… Мою. Любимую. Лодку! Какой-то нахал даже отсалютовал мне с лодки, скрываясь в тумане! Неслыханная наглость…

— Эта лодка — подарок твоей бабушки твоему дедушке, — вставила мать.

— Её надо найти, во чтобы то ни стало найти!

— Я так понимаю, поэтому я здесь? — подвела итог Эмма.

— Да. Ты ведь можешь использовать поисковые заклинания. Ну не заключать же нам сделку с Румпелем, в конце концов.

— Но будь осторожна! — перебила мужа Снежка, — кто знает, чего можно ожидать от этих пиратов!

Это дочь никак не прокомментировала. «Нашла чем пугать, пиратами!»

— Что ж, покажите мне место преступления.

* * *

Яснее ясного. Пират пробрался на пристань, оглушил старого сторожа, залез на дно лодки, будучи ненароком замеченным Его Величеством (и что он забыл тут среди ночи?), затем отчалил и исчез в неизвестном направлении, попросту растворившись в ночном тумане. Ещё и помахал королю ручкой. Какая неслыханная дерзость! Кто бы ни был этот пират, он ей определённо нравился: просто идеальное преступление! Сколько бесшабашности! И как он узнал, что именно эта лодка принадлежит королю? Она ничем не выделялась среди других: крепкая, надежная, с фиолетовой лозой, написанной искусной рукой, по правому борту. В ней ничего не было, рядом стояло несколько куда более богатых лодок... в общем, шалость определённо удалась. Да, забавно, смысла красть лодку не было. Этот парень явно бросал вызов каждой своей выходкой, стоит только вспомнить его шутку со штанами! И вызов он бросал ей, Эмме Свон. Все знают, что принцесса — могучая колдунья. Это ещё одна причина, по которой никто никогда не осмеливался на подобные поступки, но этот стал исключением. Что ж, она его проучит! Проблемы надо решать в корне. Конечно, Прекрасные усилили охрану берегов, но ведь они даже толком не знают, кто эти похитители! А искать их в открытом море — хуже, чем иголку в стоге сена.

Но Эмма из другого теста. Ей бросили вызов, и она его примет. Никто ещё не уходил безнаказанным от Эммы Свон, и не уйдёт. Она найдёт и проучит этих пиратов, где бы они от неё не прятались.

Через неделю она раздобыла крепкую лодку, на которой можно было уверенно выйти в море надолго, запаслась провизией и тёплыми вещами. Ещё через несколько дней на озере появился загадочный гость.

Светловолосая чародейка, босая, в белом ситцевом платье, подол которого был мокрым от утренней росы, собирала водные лилии, что-то тихо напевая, когда по озеру пробежала рябь. Вскоре возле берега плеснула изумрудным хвостом русалочка.

* * *

— Доброе утро, Ариэль! — улыбнулась Эмма, — Очень рада тебя видеть. Ты узнала?

Рыжая с улыбкой кивнула. Она взобралась на камень, свесив хвост в воду.

— Нашла я твоих разбойников, нашла.

— Пиратов, — поправила колдунья.

— Пиратов, — кивнула Ариэль, — они в Тихой гавани.

— И не удивительно. Я ожидала чего-то подобного...

— Они вошли туда сегодня утром. Думаю, даже если ты их там потом не застанешь, от портовых крыс можно узнать много чего интересного о любом корабле.

— Спасибо, Ариэль.

— Рада была помочь, Эмма. И... я, конечно, не напрашиваюсь в попутчики, но прошу разрешения иногда навещать тебя в море. Я чувствую скорые шторма, — с плохо скрываемым беспокойством в голосе добавила темноглазая.

— Почту за честь.

* * *

Уже на следующее утро Эмма отправилась в порт. Лодка из драконьего дерева под светлым парусом слегка покачивалась на волнах. Её никто не провожал, принцесса попрощалась со всеми ещё в замке. На ней — чёрные штаны, высокие сапоги со шнуровкой, рубашка без манжет и красивых вырезов и тёплый плащ с капюшоном. Эмма никогда не была умелым мореходом, но плавала отлично, воды не боялась, что делать с вёслами и парусом прекрасно знала, а лодку доверила волшебному ветру. Хорошо быть колдуньей, не правда ли?

"Чёрт его знает, сколько придётся болтаться на волнах, но мне это нравится!" Она ещё не знала, что её ждёт. Понятия не имела о том, что будут представлять из себя загадочные пираты. Но твёрдо намерена их проучить. Стоит заметить, что их дерзость определённо снискала уважения принцессы.

Море было спокойно. Выйдя из залива, девушка взяла курс на Тихую гавань. В спину дул бодрящий свежий ветерок, наполовину подкреплённый магией: всё-таки она спешила, ладья скользила по лазурным волнам, а над ней простиралось ясное синее небо. Эта картина заслуживала кисти великого художника или пера талантливого поэта, принцессе же оставалось просто любоваться морскими красотами. Через три дня она вошла в Тихую Гавань.

* * *

"И почему же она Тихая?" — спрашивала себя искательница приключений, вынужденная битый час орудовать вёслами в поисках места у причала. Лодок и кораблей здесь была просто тьма. Пиратский флаг, что неудивительно, нигде на ветру не развевался. "Если бы всё было так просто!" Привязав свою лодку и заплатив за её простой, Эмма стала искать подходящий трактир. "Три морячка", "Девятый вал", "Русалочка", на ваш выбор... Гм, пожалуй, пусть будет "Русалочка". Её ожидания оправдались. Не слишком светло, тесновато, столы дубовые, куча выпивки (преимущественно ром) и стайка разносчиц развязного вида. Чем не рай для пиратов?

"У них походочка, как в море лодочка,

А на пути у них таверна «Кэт»!

Они пришли туда, где можно без труда

Достать себе и женщин, и вина" — невольно вспомнилась Эмме одна песенка. Действительно, а что ещё нужно морякам? А тем более, пиратам. Эмма заказала себе скромный ужин. "Сейчас бы чаю!" — мечтательно подумала девушка, но увы, прихоть эту, похоже, исполнит лишь чудо, прибегать к которому сейчас не время и не место. В меню таверны из напитков только ром, ром, ром и ещё раз ром. Не изысканно, что поделаешь. Рыба оказалась ничего так, салат из морепродуктов был отменный, а вот картофельное пюре оставляло желать лучшего. Но это всё ж лучше, чем ничего. Поужинав и немного отдохнув, она походочкой, как в море лодочка, направилась к стойке, вооружившись одной из самых обворожительных своих улыбок и расстегнув две верхние пуговицы. На стойку небрежно упала и зазвенела серебряная монетка.

Уже через полчаса златовласая кое-что нащупала в беседе о том о сём с моряками. Выпивка и пара монет хорошо развязала им всем языки. О да, одна весьма прославленная в этих (и не только!) водах пиратская шайка побывала тут совсем недавно, они отплыли только вчера в неизвестном направлении (возможно, они направились на Туманный Остров). Любопытно... Команда весьма и весьма славная, а капитаном у них — Киллиан Джонс. Больше известный, как Капитан Крюк.

— Капитан Крюк — это сам Дьявол Морской в людском обличье! — доверительно сообщил Эмме в стельку пьяный завсегдатай "Русалочки", — а корабль его, "Весёлый Роджер", говорят, прошёл через сотни тысяч штормов... — выпивоха придвинулся поближе, и Свон решила прекратить их общение.

"Интересно... "Весёлый Роджер"... Капитан Крюк. Что-то знакомое. Да, я думаю, это то, что мне нужно!" Колдунья была весьма довольна собой: всего час в Тихой гавани — а она уже знает, кого ищет, когда и в каком направлении отплыл корабль. А за день она собрала уже достаточно много информации об этом Киллиане Джонсе и его знаменитой команде. Личностью их капитан оказался весьма незаурядной. Непредсказуемой — так точно. Эмма не спешила переоценивать своего врага, но и недооценивать не собиралась. Судя по тому, что она узнала, это был хитрый, ловкий, опасный морской разбойник, способный очень на многое. Отменный боец и похититель дамских сердец ("Со мной-то этот фокус не пройдёт!"). А ещё говорили, что Крюк — человек чести. Ха-ха, свежо предание! Как пират может быть человеком чести?

Ночевала Эмма уже в открытом море. На рассвете её мирный сон потревожила усилившаяся качка. Свон открыла глаза и с беспокойством огляделась. На востоке лучи солнца едва пробивались сквозь тёмные грозовые тучи. Не к добру. Неожиданно принцесса услышала голос Ариэль.

— Я предупреждала, что будет шторм. Возвращайся в гавань!

— Сколько это будет длиться, чёрт побери?!

— Дня два, никак не меньше!

— Ну а Туманный Остров в двух днях пути отсюда. «Весёлый Роджер» покинул порт вчера на рассвете, у них день форы, завтра они уже будут там. Ты предлагаешь мне возвращаться, два дня торчать там, а потом ещё два дня мчаться на всех парусах на остров? Но тогда я их упущу, Ариэль. А это исключено.

— Ты что, хочешь пойти на корм рыбам?

— Я маг!

— Твой охотничий азарт сыграет с тобой дурную шутку, Свон! Возвращайся в гавань, прошу! — воскликнула рыжая, ударив хвостом по воде. Что ни говори, эта русалка всегда была крайне эмоциональна, а ещё... несколько навязчива со своей заботой о друзьях.

— Ни за что, — твёрдо ответила Эмма. Русалка вынужденно ретировалась, напоследок покрутив пальцем у виска. Златовласая зашептала ускоряющие заклинания. Во что бы то ни стало, она должна догнать пиратский корабль до начала сильного шторма! Она совсем не была уверена, что её судёнышко выдержит сильную непогоду. Надо поторапливаться. Лодка заскользила по волнам подобно дельфину, Эмма вцепилась руками в борта и стиснула зубы: в лицо бил ветер, вот-вот готовый с корнем вырвать косу, а качка усилилась. Лодка неслась на юг.

— Чёрт, а я-то думала, что морской болезни с меня хватит, — простонала девушка и перегнулась через борт. В сумке она нашла одно из снадобий, которое вроде должно было помочь. То ли не помогло, то ли помогало очень медленно, но дискомфорт не исчез. Свон в который раз помянула чёрта.

К вечеру она добралась до острова, Эмма истощила все свои силы, зато максимально сократила разрыв между собой и своей целью. Она постоянно подгоняла лодку и усиливала волшебный ветер, что совершенно иссушило все её силы, физические, магические и духовные. Становилось всё хуже от морской болезни, которая накатила с новой силой, охотница на пиратов совсем выбилась из сил. В общем, погоня — то ещё развлечение. «Как же я устала!» — думала обессиленная колдунья, невольно опуская волшебный ветер, удерживать который не было никакой возможности, и налегая на вёсла. Остров уже показался на горизонте и стал мучительно медленно приближаться. Должно быть, пиратский корабль несколько часов назад укрылся в одной из его бухточек. Скорее бы…

А море всё никак не унималось. Волны становились всё больше, небо стремительно чернело. Раньше лодка прямо-таки летела над волнами, а все усилия и внимание Эммы были сосредоточены на колдовстве. Эти разительные изменения очень испугали девушку: шторм обещал быть страшно сильным, и ему не терпелось начаться. Неужели она не успеет добраться до безопасного укрытия?!

Колдунья судорожно упёрлась ногами в днище лодки: её начали захлёстывать волны, а сил на какую-либо защиту уже нет. Магия — сильная штука, но её запас далеко не бесконечен. Ругаясь всеми чертями, Эмма Свон боролась с морем. Только упрямство и сила воли заставляли налегать на вёсла с удвоенной силой. Она поспешно спустила парус: не хватало ещё, чтобы её потопило из-за такой оплошности. Она упорно гребла к острову.

— О ...!!! — воскликнула девушка, когда лодка опасно покачнулась и чуть не перевернулась на гребне особо высокой волны. Но это не худшее из случившегося. Днище наскочило на подводную скалу! — На карте этого не…

Девушка оказалась в воде. Она билась в волнах. Сопротивлялась и глотала воду. Пыталась чародействовать, но ничего не вышло. Эмма слишком устала за этот длинный день. Вскоре лёгкие стало жечь просто нестерпимо, а в глазах потемнело. Она слишком поздно осознала свою ошибку.

* * *

Эмма очнулась в тёплой постели в каком-то непонятном месте. «Что я здесь делаю?!» Она помнила только волны. И здесь тоже всё качается! Она что, на корабле? И точно… Было темно, очень темно. В прикреплённом к стене подсвечнике застряли три огонька, но их свет был слишком тусклым. «Я на корабле... — окончательно утвердилось в мыслях, — Но как?!» Немыслимо, ведь её лодка разбилась о скалы, а сама колдунья должна была утонуть, но этого не случилось. Вместо дна морского она ощущала под собой пусть и жёсткую, но такую замечательную койку. Свою одежду девушка нашла на стуле возле кровати. Вещи, высушенные, были разложены по большому стеллажу. С едой можно попрощаться, но остальное уцелело. Невероятно… кстати, о еде! На том же стуле стояла тарелка с яичницей и чашка с чаем. Эмма жадно набросилась на еду, чувствуя, что к ней потихоньку возвращаются силы. Пропало ещё кое-что, кроме еды: тяжёлый меч сгинул в морской пучине. Да она всё равно не питала к этому куску железа теплых чувств! Холодная сталь, никакого шарма…. Невелика потеря. Зато она жива!

— Ничего не понимаю! — Эмма оглушительно чихнула. Видимо, её знатно поболтало в холоде. «Наверно, меня нашли какие-нибудь рыбаки… может, это дело рук Ариэль?» И тут девушка услышала чьи-то шаги, мягкие, как у кошки, но всё равно отчётливые: их хозяин не пытался скрыть своего присутствия.

— Доброе утро, лапочка, — прозвучал приятный, чуть хриплый голос где-то к темноте, — Как искупалась? — он и сам по себе таил насмешку, а сейчас её ещё и выставляли напоказ.

— Великолепно. Водичка — класс! — в тон ему ответила принцесса с таким видом, будто это не её по какому-то счастливому совпадению спасли из бурлящего моря. Она смутно различала в свете свечей силуэт человека: ладный и сильный, сливающийся с тенями. Пол ощутимо качало, но корабль почти не скрипел, как то часто бывает в сильный шторм. Незнакомец, не скрывая этого, рассматривал её в упор. Эмма чувствовала на себе его взгляд, изучающий, оценивающий, цепкий и какой-то ироничный, что её слегка раздражало: мало кто осмеливается смотреть на неё, королевну, хозяйку Лебединого Озера, вот так.

— И как же тебя угораздило оказаться так далеко от берега в такую-то непогоду? — с деланным сочувствием начал непринуждённый допрос человек в темноте.

— Тебе-то что?

— Ну, если бы не я, красавица, сейчас бы ты спала не в кровати, а энным числом миль ниже. Так что могла бы быть и пооткровеннее, милая, — блеснуло что-то стальное (или железное), странно, но на нож или меч это было не похоже. Вот чёрт! Этот тип видит в темноте не хуже кота, а её глаза так и не привыкли ко мраку.

— Скажем так, я ищу человека. В Райле (название первого портового города, которое пришло ей в голову) мне сказали, что я найду его на Острове Мертвеца. Кстати, а где я?

Знать правду о сумасбродном путешествии этому странному типу совсем не обязательно. Он засмеялся. Смех был такой же приятный, как и голос.

— Удивительно! Далеко же тебя закинуло, дорогуша: Остров Мертвецов далековато отсюда, а мы возле Туманного.

— Черти! Ну и шторм… — похоже, он ей верил. Прекрасно.

— Что ж, отдыхай, набирайся сил, — и больше ни слова. Скрипнула дверь, и незнакомец, так им и оставшись, удалился в неизвестном направлении. «Странно. Этот человек даже не спросил моего имени и не представился сам,» — всё это Эмме очень не понравилось, но она решила, что это может подождать. Девушка снова провалилась в сон.

Время к обеду. В каюте не очень-то светло, но уже и не так темно, как утром. Море, кажется, немного утихомирилось. Незнакомец вошёл без стука, и Эмма долго смотрела на него. Брюнет, весьма хорош собой, тёмный плащ, сапоги на каблуках. Глаза синие, пронзительные. А вместо левой руки… искательница приключений на свою голову мысленно чертыхнулась. Пират, кажется, уловил её настроение.

— Ты на «Весёлом Роджере», лапочка, — подсказал он.

— Мне спрашивать твоё имя не имеет смысла, — скрипнула зубами Эмма, — а вот ты мог бы и поинтересоваться, не находишь, капитан Крюк?

— Видишь ли, — пират широко улыбнулся, — с первых же твоих слов о Райле я понял, что моя гостья намерена лгать. И какой смысл тогда мне спрашивать тебя об имени?

Эмма смотрела в глаза Киллиану Джонсу, и у неё создавалось ощущение, что этот человек всё про неё знает, и даже более того, шторм не иначе как был подстроен. Бред, да?

— Ты когда-нибудь что-нибудь слышала про чутьё? — невинно поинтересовался Крюк, — так вот, моё мне подсказывает, что ты здесь не случайно. Туманный Остров — не самое оживлённое место, тем более сейчас. Может, всё-таки будем откровенны друг с другом? Как-никак, я тебя спас.

Да, последний аргумент был явно в его пользу.

— Эмма Свон, — пренебрежительно бросила девушка.

— Так на моём корабле особа королевских кровей? — тут же сообразил морской разбойник, чья улыбка стала ещё шире, — Какая честь, Ваше Величество!

— И ты абсолютно прав. Я здесь для того, чтобы, для начала, забрать лодку своего отца. А потом — помочь тебе, Киллиан Джонс, — это имя она произнесла с насмешкой и лёгким презрением, — навсегда запомнить, какие королевства грабить нельзя!

На всё это Крюк откровенно засмеялся.

— Лапочка, позволь мне самому решать, где плавать и кого грабить.

— Тебе очень повезло, что я попала в шторм.

— Мне часто везёт, — слегка приподнял брови пират.

— Ты восхитительный наглец! — прошипела Эмма и резко всплеснула руками. Но реакция у наглеца оказалась превосходной: с быстротой молнии он задержал в воздухе её правое запястье и приставил к горлу острие крюка.

— Не вздумай колдовать, моя дорогая, — на руке у Эммы сомкнулся странного вида браслет.

— Антимагический? — невозмутимо поинтересовалась девушка, давая понять, что это до ужаса предсказуемый жест (хотя на самом деле была обескуражена и сбита с толку: она поняла, что теперь полностью безоружна и, стало быть, является пленником).

— Он самый, — пират примостился на стуле. Эмма села на кровати, внимательно рассматривая своё новое "украшение". Внимательно, и одновременно с лёгким оттенком небрежности на лице. Затем подняла серые глаза на Крюка и вскинула бровь.

— Вещица не из простых.

— Со всяким приходится сталкиваться, знаешь ли, — пожал плечами мужчина, явно соперничая со своей гостью в напускании на себя невозмутимого вида.

— Но будь уверен: я с этим разберусь.

— Эта штуковина способна сдержать самого Тёмного Стража. Судя по тому, что я о тебе слышал, без этого браслета ты будешь представлять определённую опасность. Так что считай это подарком. Носи на здоровье!

— Кстати, где мой обед? — с повелительными нотками в голосе поинтересовалась принцесса.

— Ваша прихоть для меня закон, Ваше Величество! — капитан встал и, отвесив Эмме издевательский поклон, вышел из каюты. Вскоре он вернулся. Светловолосая уже успела привести себя в порядок и одеться. На стуле перед ней оказалась тарелка с рыбой и кружка с травяным отваром. Выглядело это как-то сомнительно, но гостья утешила себя мыслью о том, что, пожелай пират её убить, вряд ли бы он выбрал такой способ.

— Что-нибудь ещё? — с обворожительной улыбкой поинтересовался капитан.

— Позволь поинтересоваться…

— Валяй, Ваше Величество.

— Почему не по всем канонам? Я, кажется, должна быть связана и уже находиться в трюме, с кляпом во рту. Или вы великодушные пираты и на голодный желудок никого в трюм не отправляете, а?

— Ну во-первых, лапочка, ты, кажется, читаешь слишком много книжек, — ответил Джонс с усмешкой, — а во-вторых, у меня такое ощущение, что даже в кандалах ты будешь выглядеть так, будто сама всех похитила. Тогда к чему такие глупые формальности?

— Логично, — заметила Эмма, скривив губы, — однако ты ведёшь себя в высшей степени неосторожно, Крюк.

— Дорогуша, колдовать ты не можешь, на самоубийцу не смахиваешь, а поднимать вручную бунт на корабле я тебе не рекомендую.

— Можешь не беспокоиться, я найду способ. Ты украл лодку моего отца и похитил его любимую дочь. А я за вендеттой не постою.

— Я, должно быть, в крайней степени испуган, — он слегка подался вперёд, — это звучит как вызов, Эмма Свон.

Колдунья улыбнулась не менее обворожительно, чем пират:

— Дай мне две недели и, могу поспорить, ты сам будешь умолять Белоснежку и Прекрасного забрать меня!

— А если нет, милая, ты сама заплатишь свою часть выкупа мерзкому похитителю. Идёт? — многозначительно подмигнул Крюк.

— Идёт, дорогуша, — ни единой секунды не колеблясь, ответила Эмма.

— Мистер Сми!!! — громко крикнул пират, — разбей!

Откуда ни возьмись появился подчинённый Крюка.

— Вы звали, капитан?

Эмма Свон и Киллиан Джонс скрепили пари рукопожатием, а Сми разбил.

— Удачи, Эмма.

— Удачи, Крюк. Она тебе пригодится.

* * *

— Как на счёт небольшой экскурсии?

— Да с удовольствием! — всё равно делать больше нечего: в каюте было скучно, спать больше не хотелось, самочувствие вроде улучшилось. Почему бы не устроить себе любимой маленькую прогулку? Заодно и местность разведать. Ну не может же всё быть так плохо!

— Что ж, приступим, — поднялась со своего не очень удобного ложа Эмма и грациозно проследовала к двери каюты. Пират опередил её и с теми же слегка издевательскими, но определённо джентльменскими манерами распахнул пред нею дверь.

— Из тебя бы вышел отличный паж, Крюк, как насчёт того, чтобы перепрофилироваться? — спросила на это принцесса.

— Если тебе будет меня не хватать, милая Лебедь, просто приходи ночью на пристань, совершенно ни к чему так настойчиво звать к себе в дом, — нахально посоветовал Джонс.

«Весёлый Роджер» оказался не самым большим кораблём из тех, что доводилось видеть Эмме (Белоснежна и Прекрасный много путешествовали, как по суше, так и по воде, детей, естественно, с собой брали), но не назвать его внушительным было невозможно.

— Господа! — обратился пират к своей команде, — позвольте представить вам Её Величество принцессу Эмму, гостью на нашем корабле! За эту самую гостью, господа, мы с вами получим отличный выкуп. Прошу вас всячески посодействовать тому, чтобы ей понравилась эта милая морская прогулка!

Эмма приосанилась и окинула морских волков надменным взглядом, достойным её предков-королей.

— Добро пожаловать!

Команду Джонс подобрал что надо. Несколько пиратов отвесили ей шутливый поклон, парочка кивнула, один седой (но не выглядящий таким уж старым) моряк сварливо сказал:

— Женщина на корабле — плохая примета!

— Запомни эти слова, капитан Крюк! — усмехнулась плохая примета.

— Поверь, такая красавица, как ты, просто не может предвещать что-то плохое, — заверил капитан и приподнял брови, в тоне Крюка опять звучала двусмысленность. «Раскатал губу!»

— А свои комплименты прибереги для корабельных крыс, ловелас.

— Ты снова бросаешь мне вызов, Свон. Поаккуратнее.

— Это ни к чему, я даже готова заключить с тобой ещё одно пари, капитан.

— Ваше Величество, неужто вы готовы держать пари, что за эти две недели я ни единого раза Вас не поцелую? — внаглую осведомился капитан.

— Готова. Спорю на вашу флягу с ромом, Джонс.

— Свон, на святое ведь позарилась! Теперь я просто обязан тебя поцеловать. Спорю на локон твоих чудесных золотых волос. Разбей-ка ещё раз, Сми!

Корабль привёл Эмму в восторг, что она старательно скрывала. В нём, как и в его капитане, была львиная доля обаяния, какой-то особый шарм и немного загадочности. Красно-коричневые доски, капелька скромной позолоты, крепкие снасти, надраенная до блеска палуба, белоснежные паруса и, ах, этот очаровательный чёрный флаг с костями! Заметно, что капитан не жалеет награбленных средств на обустройство "Весёлого Роджера". Всё это Свон не преминула в красках прокомментировать. Крюк о своём детище болтать мог без умолку, что он и делал. Через какое-то время девушка потребовала показать ей смотровую мачту и тут же безо всякого разрешения начала карабкаться по ней вверх.

— Какая жалость, что вы не в платье, Ваше Величество! — донёсся снизу голос злоехидного экскурсовода.

— Только в ваших мечтах, капитан! — усмехнулась Эмма, невольно ускорившись.

— Вы уже отправили туда наш поцелуй, миледи, не забывайте.

— Право, мне остаётся только надеяться, что места там хватит на все ваши сумасбродные идеи, замечания, вопросы и предложения.

— В моих мечтах хватит места на многое, — пират с его прозрачными намёками в своём репертуаре, секундочку, она что, уже привыкла к ним? Похоже на то! И дня не прошло...

— Вы невероятный наглец, Крюк!

— О, Свон, твои комплименты уже начинают смущать меня, прекрати!

Она хотела было что-то сказать, но чуть было не соскользнула и предпочла закончить подъём молча. Вскоре они уже были наверху. На минуту принцесса замерла, просто восторженно глядя по сторонам. Крюк же явно упивался моментом.

— Приятный вид, не правда ли?

— Да... тут очень красиво, — искренне улыбнулась королевна и подошла к бортику смотровой мачты, уткнувшись в него локтем и подперев кулаком подбородок. Пират последовал её примеру. Здесь, на высоте, было куда заметнее, что пол у тебя под ногами не стоит на месте. У Эммы по спине невольно пробежали мурашки. "Не хотелось бы мне рухнуть отсюда, скажем, в море," — подумала она и постаралась смотреть вдаль, а не вниз.

— Кажется, скоро снова начнётся шторм, — как бы невзначай заметил Джонс, озабоченно поглядывая на юг. Девушка проследила за его взглядом, и только гордость не позволила ей рвануть вниз и привязаться к мачте верёвкой из собственных волос: с юга надвигался грозовой фронт.

— Экая мерзость! — только и бросила Эмма в ответ. "Он что, специально старается сделать обстановку как можно более напряжённой, пугающей и неуютной?!"

— Не волнуйся, дорогуша, этот корабль выходил невредимым даже из лютых зимних штормов, куда уж этому.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня успокаивали! — не выдержала принцесса.

— А по тебе не скажешь, — ухмыльнулся пират. И действительно: девушка как-то сама не заметила, как вцепилась в бортик, неотрывно глядя на пока ещё далёкие и кажущиеся не очень-то реальными, чёрные, мрачные тучи. Но ветер... они будут здесь уже скоро.

— Ну, если тебе так угодно... Надвигается шторм!!! — громко закричал капитан, перегнувшись через перила, — спустить паруса! За работу, псы шелудивые!!! — внизу быстро началась суета, и колдунье (ага, без магии) стало ещё более не по себе, но Крюк оставался невозмутим, и это немного приободряло. Некоторое время они простояли молча: Эмма сдерживала ужас внутри себя, а капитан с вальяжным спокойствием наблюдал за приближением бури.

Тучи будто почуяли добычу. Меж них промелькнула изящная бело-синяя молния, ударил гром, а ветер, только того и ждавший, усилился. Когда "Весёлый Роджер" впервые значительно накренился, златовласая не выдержала и судорожно ухватилась за единственную надежную опору — локоть пирата, стоявшего рядом. Это послужило Киллиану сигналом: легко перехватив Эмму за пояс левой рукой, он начал быстро и ловко спускаться при помощи правой. И вскоре они стояли на палубе.

— Живо в свою каюту, Свон! — крикнул капитан и принялся громко раздавать указания такой-сякой команде.

Однако ей стало страшно, неуютно. Снова. Корабль раскачивался, шторм почти настиг их. С первой захлестнувшей "Весёлый Роджер" волной Эмму объял ужас. "В каюту? Одной?! А вот чёрта с два!" Она машинально попробовала колдовать, а когда фокус не прошёл, паника усилилась. Но Эмма Свон не принадлежит к тем людям, которые просто отсиживаются где-то, дрожа, как заяц, по ошибке залезший в лисью нору, в то время как другие активно спасают корабль от хлестких солёных валов. Первым, что попалось ей на глаза, было ведро. Живо схватив его и подбежав к борту, девушка начала вычерпывать воду. Это оказалось верное решение, несколько пиратов тоже принялись за эту работёнку. Через пять минут Эмма была мокрой до нитки, но полезное дело хоть как-то отвлекало от внутренних переживаний. Она ведь никогда до вчерашнего дня не попадала в настоящий шторм. Команда Крюка под его чутким руководством работала необыкновенно слаженно (для разбойников и выпивох, которые ещё полчаса назад все были в стельку пьяны), что принцессу очень удивило.

Да, его место здесь. Грозный и величественный, Киллиан Джонс стоял у штурвала, бросая вызов морю, непогоде, дьяволу морскому и самому богу. Он выглядел спокойным и уверенным человеком, который хорошо знает своё дело. Эмма невольно засмотрелась на красиво очерченный в свете молний профиль пиратского капитана, на широкоплечую фигуру в длинном чёрном плаще... И это стало её ошибкой. О нет, пират не поймал её взгляд и не сделал соответственных (поспешных!) выводов: все вокруг были заняты своим делом, небольшое замешательство принцессы никого не удивило, не до того сейчас. Мокрая, взмыленная и усердно работающая, она слилась с пиратской командой и смотрелась на палубе весьма гармонично.

...Мутный вал, больше и сильнее предыдущих, застиг девушку врасплох. Она как раз выливала воду за борт, слегка перегнувшись через край, и этого оказалось достаточно, чтобы, буквально на секунду потеряв равновесие, быть увлечённой волной. Девушка громко закричала. Слова были непонятными, как будто на другом языке, или это просто шторм заглушал все звуки и искажал их до неузнаваемости. Однако запястье мёртвой хваткой стягивал браслет, чёрный, как пучина, от провала в которую её теперь ничто не могло спасти. Эмма отчаянно за что-то ухватилась, но не смогла удержаться и соскользнула, больно порезав руку. И оказалась в воде. Это было по-настоящему жутко. Потому что рядом раскачивался корабль, а девушку накрывала и закручивала волна, заставляя вот уже второй раз сильно ударяться о борт. Ужас? Да. Паника? Да. Леденящий душу страх? Он самый. Но хуже всего было не это, а какой-то истерический смех внутри. Второй раз! Второй раз!!! Нет, ну можно себе представить, чтобы человек второй раз за два дня попадал в такую ужасную ситуацию: оказаться в открытом море во время шторма. Да, Госпожа Удача явно повернулась к ней... понятно чем. Это было ужасно глупо и несправедливо, но она ведь сама, как всегда, виновата. Только, похоже, на этот раз расплата будет посерьёзнее, чем пленение пиратами. Из порезанной руки текла кровь, верный маяк для акул. Эмма ощущала себя жутко беспомощной и беззащитной ("Забавно, в прошлый раз я такого не чувствовала, я тогда вообще не соображала. Какая прелесть! Какие открытия! Оказывается, тонуть в этом чёртовом море в этот чёртов шторм можно чертовски по-разному! О черти, черти, черти!!!" Недалеко от утопающей в воде мелькнула проворная серая тень. Девушка отчаянно постаралась сфокусироваться на ней, но ничего из этого не вышло: её мотало из стороны в сторону, Эмма отчаянно хватала ртом обжигающий воздух пополам с солёной водой. "Акула..." — уверенно подумала обречённая на погибель. Острозубые морские твари всегда были одним из самых нелюбимых её ночных кошмаров. Тень появилась снова, уже ближе.

Что-то набросилось на неё, подобно щупальцу обвив за пояс и уколов в бок. Эмма отчаянно колотила руками и ногами, но тварь держала крепко. Постепенно она ослабла, отдавшись своей смерти... которая почему-то потащила вверх, а не вниз. И это безумие окончательно доконало Эмму. Она снова начала бороться и вдруг неожиданно для себя полной грудью вдохнула воздух. Она над водой! А её всё тащили вверх. Воображение принцессы с готовностью дорисовало морскому чудищу ещё и крылья. И тут Эмма упала спиной на что-то тяжёлое. Палуба?! Стоп, это шутка, что ли? Уши заложило, в лёгких вода, всё жутко саднит, рубашка запачкана кровью... но она жива. Снова жива. Чья-то сильная рука надавила на грудь, заставляя выкашливать воду, кто-то заботливо придерживал ей при этом голову. Когда стало понятно, что её величество вновь может самостоятельно дышать, её так же осторожно подняли (ноги, о чудо, не подкосились, хотя встать, даже с чужой помощью, оказалось очень тяжело) и прижали к себе, укутав во что-то тёплое. Все было туманно и расплывчато, колдунья совсем не соображала, что происходит.

— Тысяча чертей! — неожиданно слух уловил очень знакомый голос. Придя в себя через некоторое время, Эмма смогла в полной мере осознать окружающую её картину. Она снова была на "Весёлом Роджере", в то время, как обделённое добычей море ревёт, рвёт и мечет за кармой. Себя же Свон обнаружила прижатой к обнажённой груди Крюка и укутанной в его плащ, чему без пяти минут утопленница совсем не обрадовалась.

— Тише, тише, Эмма, всё нормально... знаешь, а мне, пожалуй, начинает определённо нравиться тебя спасать, принцесса! — Крюк, наглец и мерзавец, нахально пользующийся ситуацией, успокаивающе погладил её по мокрым волосам, — кстати, тебе я тоже советую снять с себя эти мокрые тряпки!

— Пошёл к чёрту! — просипела златовласая, пытаясь оттолкнуть своего спасателя. "Чёрт, да тут даже умереть спокойно нельзя! Лучше бы я потонула!!!"

— Да мы, похоже, только-только от него, — усмехнулся пират, легко удерживая стремящуюся вырваться и опять куда-нибудь угодить заложницу. Одно только воспоминание... Эмма содрогнулась и судорожно обвила пирата руками.

— Вот так-то лучше, — одобрил Джонс. Даже не глядя на своего спасителя, недоутопленница ощутила его улыбку. "Боги, ну почему я не утонула?!"

Спустя полчаса девушка уже лежала в своей каюте, укутавшись в пять пледов и с ужасом перелистывая в голове такие чёткие, до мельчайших деталей, картинки того, что с ней произошло. Шторм утихал. Ну хоть что-то хорошее. А принцесса всё никак не могла отделаться от мысли, что она всё еще там, в воде.

— Свон, как на счёт рома? — раздался над ухом голос Крюка, — и не хмурься, это как раз то, что доктор приписал.

— Отстань от меня, акулья морда, я так просто не дамся... — бормотала спасённая.

Однако Крюк был настойчив и обладал явными физическими преимуществами. Эмма немного отпила из предложенной фляги. Потом ещё и ещё. После стало тепло и легко, дрожь отпустила. Девушка закачалась. Крюк убрал флягу и не без облегчения вздохнул.

— Спи, чертовка... спи.

* * *

Что ей снилось, Эмма не помнила. С утра ей жутко хотелось пить, во рту остался привкус злосчастного рома. Хорошо хоть не соли. Бр-р. Кувшин с водой, как по волшебству, оказался на полу возле кровати. Одеться, умыться, причесаться... Девушка слегка пошатывалась, когда выбиралась из каюты. Небо оказалось поразительно ясным, а море — спокойным.

— Доброе утро, Свон! Ещё немного, и у меня войдёт в привычку спасать тебя, — донёсся до неё весёлый голос.

— Премного благодарна!

— Свон, — Киллиан с удивительной быстротой переменился в лице и стал серьёзен, — За один день на "Весёлом Роджере" ты успела, — Крюк вытащил из рукава небольшой лист пергамента, развернул его и прокашлялся, — нарушить приказ Капитана (капитана!); поцарапать мой корабль!; отправить на дно морское ведро (одна штука, огромная потеря для всех нас); чуть было не отправить туда же мой самый ходовой товар о золотистых волосах, меня и мой крюк!

— Твой самый ходовой товар?! Ах ты.., — Крюк ловко уворачивается.

— Это очень недостойное поведение, Свон. Будь уверена, ты будешь жестоко покарана.

(занавес, минута для фантазии...)

* * *

"Нет, ну ладно бы он меня убил! Ладно бы он надо мной надругался!!! Но это?!" Блондинка с мрачным видом оскорбленной мегеры восседала на табурете в тёмном трюме "Весёлого Роджера" и... чистила картошку.

— Этот фартук тебе очень к лицу! — донеслось сверху. О да, спуститься к ней сейчас не решился бы даже рыцарь в панцире и с пикой наперевес, куда уж этому гаду синеглазому!

— Пошёл в задницу, Крюк!!!

Сверху донёсся сатанинский хохот.

— Наглец! Паршивец!

— Мерзавец, — услужливо подсказал находящийся на безопасном расстоянии (какое облегчение для него) пират.

— Ходовой товар, вы только его послушайте! Слышишь, Крюк, я пробыла на этом корабле всего лишь день и уже заставила тебя пожалеть...

— Отнюдь!

— Да как ты смеешь?!

— Ты чисти, чисти, не отвлекайся.

— Как только закончу, я до тебя доберусь, и тогда...

— Это случится очень не скоро! — "Я как раз успею составить завещание, попрощаться с друзьями и облачиться в свою парадную форму", — А от тебя больше пользы, чем я предполагал. Хотя... (многозначительная пауза)

Эмма не выдержала и швырнула в него картошкой, а потом ещё раз и ещё.

У Эммы жутко затекла спина и шея. Три ведра картошки! Кок на неё прям нарадоваться не мог, с тем и посоветовал почаще нарушать приказы капитана. Свон еле сдержалась, чтоб не послать его куда подальше, но толстячок-кок антипатии у неё никогда не вызывал, добродушный он, и готовит отлично. Не то что вышеупомянутый капитан!

— Мистер Сми?

— Что вам угодно, миледи? — с готовностью отозвался помощник Крюка, поправив свою приметную красную шапку.

— Где я могу найти капитана?

— В его каюте, разумеется!

— Спасибо, мистер Сми!

"Ну всё, теперь ты у меня попляшешь!" А вообще любопытно, как такая колоритная личность, как Сми, оказался старшим помощником Киллиана Джонса? Чем-то он напоминал ей толстую амбарную крысу, хотя никакого отвращения и не вызывал. Эмма вошла без стука.

— Здравствуй, Свон! Пришла благодарить своего отважного спасителя? Могу подсказать верный способ.

— Ну ты и устроился, Крюк! Никогда бы не подумала, что ты такой барахольщик! Зачем тебе телескоп?

Помимо телескопа здесь была ещё тьма всяких вещей: фиолетовый диван (кажется, бархат, выглядит он очень мягким и удобным, аж завидно становится, особенно когда вспоминаешь жёсткие койки в каютах команды), персидский ковёр (ворсистый, хорошо вычищенный, с какими-то непонятными узорами, в которых намертво увязает взгляд), стол из красного дерева (почему-то с тремя ножками), фикус (большой и раскидистый!), картина с кораблём (весьма красивая и хорошо написанная, надо заметить, и где только награбил?) на полстены, там же две скрещенные шпаги. И это ещё не всё! Продолжим список: огромный шкаф с резными дверцами, куча книг по навигации (и не только), горшочек с фиалками, аквариум с пираньями (что?!), огромная бочка с кривой надписью "Ром", карты (как морские, так и игральные)... но больше всего Эмму всё-таки удивил аляповатый полуразобранный телескоп, в котором как раз с упоением копался хозяин каюты.

— Ничто не заменит домашний уют, — с философским видом заметил он, крутя в руке выпуклое стёклышко.

Эмма без разрешения плюхнулась на диван. А он ещё удобнее, чем кажется.

— Да, ничего так, приятненько... Правда, чего-то здесь не хватает. М-м, дай-ка подумать. Камина?

— Если ты знаешь, где его можно украсть...

— Или рояля. У меня как раз есть один на примете: во дворце Королевы Реджины, как тебе идея?

— Я подумаю. Ваше желание для меня закон, Ваше Величество.

— Тогда я желаю знать, куда мы направляемся.

— Один момент, — пират встал, подошёл к столу и деловито развернул большую потрёпанную карту, — Пролив морского змия.

— Тот самый? — изогнула бровь девушка.

— Прелестное место для засады, правда, лапочка? Завтра там будет проплывать крупное торговое судно. Эти болваны надеются на то, что находятся под защитой берегового форта. Дескать, если он есть, то ни один...

— ...злосчастный пират не посмеет их побеспокоить? Гениально. В твоём плане есть только одно маленькое но... — девушка выдержала эффектную паузу. — Береговой форт! Слышала я про это место, каждая лодка, проходящая через Залив морского змия, подвергается строжайшему досмотру, не говоря уже о крупном корабле! О, они будут очень рады пиратам... Там полно пушек, Крюк. Или ты надумал помочь бедным маленьким голодным акулам?

— Милая Эмма, ты меня явно недооцениваешь, — снисходительно ответил Киллиан, — Я умею не только спасать прекрасных принцесс.

Лицо капитана выражало крайнюю степень довольства. Он широко улыбался, что-то вымеряя на карте: Джонс, судя по всему, продумывал некий план, посвящать в который Эмму не спешил.

— Джонс, если ты сможешь такое провернуть — во что я абсолютно не верю! — я во всеуслышание признаю, что ты самый ловкий морской разбойник из всех.

— Ты никогда не замечала за собой странной мании к спорам? Ну что ж, ты разжигаешь мой интерес к этому делу. Никогда бы не подумал, что можно грабить корабли во имя прекрасной леди...

"Да он сумасшедший!" — со вздохом подумала девушка, — "Мы все пойдём на корм акулам. Как можно обойти береговой форт?!"

* * *

Нет, пираты подошли к проливу не ночью и не на плотах. Нет, они не пытались скрываться за скалами, проскользнув в пролив незаметно. Напротив! "Весёлый Роджер" шёл днём, нагло и напролом, даже слегка сбавив скорость. Эмма, уже придумывающая себе правдоподобную историю о том, как её зверски пленили и держали в трюме на хлебе и воде, внезапно заметила, что все вокруг как-то уж больно прилично одеты, умыты и прилизаны.

— Вы бы переоделись, мисс Свон, а то, ей-богу, выглядите, как последняя пиратка! Не позорьте моё судно.

Крю-ю-юк! Секундочку, а где он? В смысле не эта наглая морда (она-то тут как тут), а крюк! Левая рука, в чёрной перчатке, была на месте, как и правая. Киллиан Джонс был облачён в щегольские сапоги, чёрные штаны, рубашку цвета первой крови и чёрный жилет. Ах да, и лихая шляпа. Во всё этом скользило даже какое-то благородие! Небрежным жестом он бросил девушке голубое платье, туфли и перчатки.

— И волосы распусти. Как можно сей золотой шёлк вечно в пучок собирать, о свет моих глаз?

Еле удержавшись от пощёчины (увернётся ведь!), изумлённая и почуявшая недоброе девушка спустилась в свою каюту, где переоделась. Платье и туфли пришлись ей впору и смотрелись восхитительно. Она не удержалась и покрутилась перед зеркалом на каблучках, распустив волосы. Золотые локоны упали ей на плечи. Да, цвет небесной лазури явно был принцессе к лицу. Свон поднялась на палубу, чувствуя себя как-то неуютно. Она огляделась. Да-а... скажи ей сейчас кто-то, что они находятся на пиратском корабле, девушка назвала бы его хамом и заставила извиняться перед каждым членом экипажа по отдельности! А тем временем к ним на палубу из лодки, только что приплывшей со стороны форта, уже вылезали трое вооруженных до зубов охранников залива.

— Киллиан и Эмма Джонс, — слегка скучающим тоном представил капитан, — корабль "Жемчужина".

Новоприбывшие вежливо улыбнулись в ответ, в открытую пялясь на Эмму ("А я-то гадала, зачем такое декольте!") и тоже представились.

— Миссис Джонс, дабы не задерживать наших гостей, давайте покажем им товар.

Крюк таким обыденным жестом взял Эмму под локоток, что она сама не сразу усомнилась в том, что приходится ему женой. Колдунья мило улыбнулась гостям и пригласила их следовать за собой и "мужем". А в дальней части трюма обнаружился... огромный винный склад. Свон поспешно закрыла рот и сделала глаза не такими удивлёнными, благо, проверяющие шли сзади: половину трюма действительно занимали бочки с вином (зная Крюка, скорее с ромом). И как она не обратила внимания? Утром провинившаяся была так занята этой треклятой картошкой, что приняла их за рассол!

— Вино для царя Мидаса! — учтиво подсказал капитан. Ребята в форме уважительно покачали головами (Мидас крайне требователен к своим поставщикам, ходят слухи, что он обернул золотым истуканом шутника, дерзнувшего прислать ему недостаточно игривый херес) и уже через пятнадцать минут махали ручками на прощание с отплывающей лодки. Корабль вошёл в пролив.

— Надеюсь, я впечатлил тебя, милая? Кстати, "миссис Джонс" тебе очень идёт!

На сей раз Крюк всё-таки отхватил оплеухи, при чём даже баснословная ловкость морского разбойника не сумела его спасти. Эмма, покрутив напоследок пальцем у виска, отправилась в каюту, чтобы переодеться. Рядом с этим пиратом, в очередной раз очень удивившим Лебедя, да ещё в столь откровенном платье она чувствовала себя как-то... странно.

— Вот так-то лучше, — кивнула девушка своему отражению. "Надо же, а я действительно вылитая пиратка! И взгляд такой кровожадный... ничего себе влилась в коллектив!"

* * *

— Крюк, открой!

— Чего тебе, дьяволица?

— Пришла по твою душу! Открывай.

Капитан неохотно впустил златовласую в свою каюту (а то ещё дверь выбьет).

— Крюк, мне нужна шпага! — с ходу взяла быка за рога Эмма.

— Что? — опешил пират, — я же вроде уже освещал тему бунта на корабле?

— Да нет же! Мы ведь будем брать их на абордаж?

— Верно, — осторожно ответил пират, начиная понимать, к чему она клонит.

— Мой меч утонул. ("И я очень этому рад!") Ты предлагаешь мне идти в рукопашную?

— Я предлагаю тебе остаться в своей каюте и заняться чем-нибудь спокойным, — посоветовал мистер Джонс, осторожно отгораживаясь от неё столом.

— Не дождёшься! Дай мне шпагу, — угрожающе надвинулась на несчастного светлое её величество.

— А как же твой острый язычок, прожигающий взгляд, грозный вид и неземная красота? — изогнул бровь не желающий сдаваться Джонс.

— Крюк, мать твою, мне нужна шпага! — принцесса была благозвучна, как всегда.

— Свон, сиди в своей каюте! — весьма внушительно стукнул кулаком по столу пират.

— Пошёл к чёрту!!! — с этими словами Эмма молниеносно оказалась у стены с картиной, в очередной раз отметив, как та хороша, и с треском оторвала обе шпаги. Крюк открыл и закрыл рот, не в силах прокомментировать такую неслыханную наглость.

— Свон, чёрт возьми, это, в конце концов, хищение имущества! — истерически расхохоталась жертва грабежа.

— Сказал мне тот, кто похитил меня?! — ловко парировала девушка. На это капитан действительно ответить ничего не смог. — Вот и славно. Премного благодарна, Крюк!

За следующие полчаса она раздобыла на корабле подходящие ножны (все вокруг становились поразительно щедрыми и добрыми при виде Эммы с двумя шпагами наперевес) и перебросила своё грозное оружие при помощи двух ремней за спину.

— Мне жаль наших врагов, — улыбнулся в усы седой пират, который вчера ворчал про женщин на корабле.

— И не говори, — ответил кок, задумчиво затачивая свои не совсем столовые ножи.

* * *

И вот, в Проливе морского змия показался второй корабль. Он действительно был большим и наверняка не таким манёвренным, как "Весёлый Роджер". Свон была вся в предвкушении. Да, она в заложниках на пиратском корабле, капитан которого — чертовски обаятельный и полностью непредсказуемый Крюк. Да, сейчас она будет грабить вместе с морскими волками относительно мирных людей. И да, Эмме это нравится. Внутри всё переполнялось от восторга. Ей хотелось побыстрее ринуться в бой. На том корабле — ребята, которые далеко не являются мирными хиляками, на этом — пираты, которые отнюдь не ограничатся парой царапин и синяков. Однако она чувствовала, что в обиду её не дадут. Особенно Джонс.

Корабли подошли вплотную друг к другу: пролив был узким. И тут, по команде мистера Сми, был поднят чёрный флаг. Упиваясь минутой, когда матросы на чужом корабле поняли, что им не снится, и широко улыбающийся череп с костями — не игра воображения, Киллиан Джонс заорал:

— На абордаж!

Грянули залпы корабельных пушек (Эмма раньше как-то не обращала на них особого внимания, но они были, и весьма внушительны, надо сказать), и капитан первым в широком прыжке преодолел разделявшую корабли синюю полосу, предварительно ставшим уже привычным движением прихватив свою златовласую соратницу. Крюк обнажил шпагу и оскалился, выбивая оружие из рук у первого же замешкавшегося морячка и оглушая его рукояткой. Он направился вперёд, прочищая себе путь к трюму. Эмма тоже без дела не стояла, прикрывая капитана со спины. Отец никогда не стремился сделать из своей дочери настоящего мастера, но обращаться с оружием принцесса умела, что сейчас и демонстрировала: шпаги мелькали в воздухе, точно две серебряные молнии. И кровь только раззадорила девушку.

К ним с устрашающими воплями и ножами в зубах уже спешила вся команда "Весёлого Роджера", только педантичный мистер Сми предпочёл прикрывать команду со спины, на своей палубе, что, в общем-то, никого особо не удивило. Человечек в красной шапке очень хорошо управлялся с пушками. Что тут началось! Резня, вопли, звон стали... удивительно, но её величество чувствовала себя здесь весьма уместно. Пару раз она теснила противника на пару с седым пиратом (кажется, мистер Андерсон), краем глаза наблюдая за тем, как капитан команды держит почти круговую оборону, пару раз резалась в одиночку, лишившись кончика косы (повезло, что не шеи, она очень вовремя присела, после уколов противника пониже пояса), но в основном сражалась спиной к спине с Крюком. Через полчаса остатки команды поверженного корабля были привязаны к мачте, а ценный груз (чай, пряности и шелка) были переправлены на пиратский корабль.

— Отличная работа, ребята!

— Поглядите-ка, да тут гитара!

— Прихвати с собой, Пит!

Корабль был отправлен к выходу из залива, а пираты вернулись к себе, довольные и насытившиеся.

— Теперь-то эти простофили хорошо свяжут имя Киллиана Джонса с его прозвищем! Всем рома, друзья!

Награбленное было свалено в трюм, пираты подняла якорь и уплыли в закат, на огромной скорости пройдя сбоку от идущего по течению ограбленного судна. Никто и опомниться не успел: проверяют корабли, входящие, а не выходящие из залива.

* * *

— Эмма, мы так много спорим, наше последнее пари ты, должно быть, слегка подзабыла? — многозначительно напомнил капитан уже в открытом море.

— Всем внимание! — закричала девушка, оседлав бочку с ромом и подняв вверх кружку, — Давайте выпьем за самого ловкого и умелого из всех пиратов, за нашего капитана!

— За капитана!!! — хором отозвалась команда.

— За Крюка!!!

— За меня!!! Хей, ну надо же мне было что-то крикнуть, верно?

Принцесса пила и веселилась со всеми. Корабль плыл в неизвестном ей направлении, но это Эмму нисколько не волновало. "Странно, я тут всего лишь два дня, а такое чувство..."

— Ну вот, одно пари я у тебя уже выиграл! — гордо известил капитан, облокотившись на борт корабля рядом с Эммой, — и это, уверяю, только начало, дорогая.

— Крюк, ты пьян! Только эта несчастная победа и будет тебе утешением, милый.

— А это мы ещё посмотрим, — подмигнул пират.

— Посмотрим, — согласилась девушка, — За наши пари?

— За наши пари!

"А я и к рому как-то привыкнуть успела! Что со мной только делает этот корабль и его капитан, хотела бы я знать?!"

— Кстати, Свон, мы отличная команда, ты не заметила? Может, стоит слегка сменить род деятельности...

В ответ королевна смерила его таким взглядом, что от палубы поднялась тонкая струйка чёрного дыма.

Утро четвёртого дня на пиратском корабле. Штиль. Жара. Просто ужасная жара! Забившись в самый дальний и самый прохладный угол трюма, Эмма по-королевски полу-восседала — полу-возлежала на трёх бочках с ромом, удобно устроившись с книжкой. Вопрос, откуда книга взялась? — Очень интересный ответ! Книга была отважно спионерена из кабинета капитана Крюка. Авось пронесёт! Украсть что-то у пирата — прекрасная идея. В конце концов, она сразу честно предупреждала, что будет всячески изводить его. Книга оказалась весьма интересной, "Морские узлы". Рядом как раз валялось несколько обрывков верёвки (бардак в трюме этого корабля не подлежит никакому описанию, поэтому просто назовём его ужасающим). "Книга и нахождение в трюме — отличное прикрытие. Так чем же мы займёмся сегодня?" Скоро завтрак. Хм...

Тише кошки и проворнее лесной тени, девушка проскользнула в камбуз. На завтрак планируется картошка ("Ага, плоды моих стараний! Остался лишь один маленький штрих...") и какие-то овощи. Одну минутку, что это? Перец? Описывать дальнейшие действия вредительницы не имеет смысла. Зловредно хихикая, она снова сидела в трюме с книгой. "Прекрасно! Эх, взятия на абордаж сегодня не предполагается, шторма не предвидится, а Крюк заперся у себя в каюте и никого не пускает. О-о, ты ещё пожалеешь, что предоставил меня самой себе!"

Зачитавшись, она вернулась в реальность только к завтраку, обнаружив себя намертво привязанной к балке (это был один из экспериментальных узлов). Эмма потратила пятнадцать минут на то, чтобы найти в книге нужную схему и освободиться, поэтому в небольшую светлую столовую, где в меню на завтрак была картошка, ром и овощи ("Ром на завтрак, обед и ужин, что может быть лучше?"), она опоздала. И что же её там ожидало? Картина маслом! На лицах у всех пиратов было написано очень плохо, но скрываемое неудовольствие и удивление, а ели они медленно и каждую ложку картошки мерили мученическими взглядами. Но стоит отдать им должное: ребята были немы, как рыбы, даже капитан. Кок сгорал от стыда, теребя свой колпак и глядя в пол. "Да, для лучшего результата мне придётся повторить этот фокус" — подумала девушка, садясь за стол и желая всем приятного аппетита. Есть пришлось и ей, ну да ничего, острые ощущения принцесса любит с детства.

Между завтраком и обедом команда дружно драила палубу и стирала постельное бельё. "Романтика пиратской жизни, так её растак!" Свон этот общественно-полезный труд приводил в уныние, но её, разумеется, освобождать от него никто и не подумал. А зря. Перед обедом девушка повторила вылазку на кухню и все свои тёмные махинации (на сей раз над супом). Суп был с картошкой ("Как приятно видеть, что твои старания так высоко ценят!" — самодовольно).

За обедом лицо кока побагровело от злости. Он что-то горячо зашептал Крюку. Эмма сохраняла спокойный вид. Аппетит у команды что-то не очень: от первого отказались все как один. Но предъявлять претензии никто не смел. Ах, как хорошо живётся Эмме на корабле!

Но после особенно острого ужина команда всё-таки не выдержала.

— Тысяча чертей, Сэм, ты что, задумал сделать из нас огнедышащих змеюк?!

— Это что за шуточки?!

— Сегодня, что, перечный день какой-то, а?! — и так далее, и тому подобное: на несчастного кока было жалко смотреть.

* * *

После ужина Эмма ещё почитала, а потом вышла подышать свежим воздухом. Ей безумно нравилось смотреть на… минуточку!

— Свон! Твои шуточки...

Девушка невинно захлопала глазами, понимая, что раскрыта. «И где он только пронюхал?! Я точно уверена, что меня ни одна живая душа не видела и не слышала…»

— Три, нет, четыре картофельных вахты вне очереди! И, я так понимаю, ты решила заняться расхищением моей коллекции, дорогуша? — Крюк был зол и не скрывал этого. Больше всего на свете он ненавидел, когда на его корабле непорядок. И именно его эта наглая, зловредная девчонка и наруша... стоп, она же не вывела его из себя?

Эмма закатила глаза:

— Я смотрю, ты спёкся уже на четвёртый день пребывания в моём милом обществе, Джонс? — поинтересовалась принцесса.

— О нет, лапочка, этого ты не дождёшься! — фыркнул капитан, — И я настоятельно рекомендую тебе извиниться перед Сэмом.

— Ваше желание для меня закон, Мой Капитан! — подражая игривым интонациям Крюка, промолвила златовласая и присела в реверансе.

Пират смотрел на эту дерзость с восхищением, напоминающим то, что было у Эммы на месте, где раньше мирно покачивалась на волнах лодка отца, когда она слушала рассказ о "страшной напасти".

— Ну что вы, Ваше Величество, вы вгоняете меня в краску!

— Тебя можно заставить покраснеть, Крюк, ты серьёзно?..

— Если ты очень постараешься, милая...

«Фух, кажется, помирились» — облегчённо подумала Эмма. Так, на чём мы там остановились?.. Ах, да. Стемнело (девушка опять долго читала в трюме), а небо сегодня — ясное-ясное, будто тряпочкой протёрли: ни единого облачка. А оттуда, из темноты, на девушку смотрели миллионы и миллиарды ярких звёзд, вглядывающихся в свои отражения на морской глади, которая сегодня была спокойной и ровной, как зеркало. Крюк исчез, сразу стало как-то прохладнее. Но у пирата и в мыслях не было оставлять её одну, — через пять минут он снова показался на палубе с большой картой, свёрнутой в трубочку, фонарём в ажурном обрамлении из всяких завитушек, в которых просматривались черты морских чудовищ (тоже часть коллекции?), и большим тёплым пледом.

— Следуй за мной, — быстро и безо всяких объяснений позвал мореход и начал ловко взбираться вверх по смотровой мачте. Эмма последовала примеру Крюка. Вид сверху открывался просто захватывающий: теперь любоваться звёздами и морем не мешали ни паруса, ни сети, и как она сама до такого не додумалась? На дощатом полу лежали две подушки, на одну из которых тут же уселся Киллиан, по-турецки скрестив ноги. Почти не мешкая, Свон примостилась по соседству с мужчиной, который накинул на её и свои плечи плед: день был жарким, а вот ночь — достаточно прохладной. Пират улыбнулся:

— Лебедь, скажи, а тебе что-нибудь известно о прокладывании маршрутов по звёздам? — поинтересовался он.

— Мм, дай-ка подумать… — она не знала об этом ровным счётом ничего! Для Эммы звёзды всегда были всего лишь красивой россыпью огоньков, на которые приятно смотреть, но ведь Крюку об этом знать не обязательно?

— Найдёшь Полярную Звезду?

Девушка хмыкнула и ткнула, в прямом и переносном смысле, пальцем в небо. Крюк разразился хохотом:

— Эмма, мы же в южном полушарии!

— Зачем же ты тогда спросил?

— Проверял. Ну а Ворона?

— Изыди… — вздохнула в ответ златовласая, принимая своё поражение.

— Хэ-эй, ну не печалься. Хочешь, покажу? — предложил Киллиан.

— Валяй...

Капитан Крюк развернул то, что принёс с собой: звёздная карта южной части неба! Ничего себе... он придвинулся поближе к принцессе, так, чтобы их углы зрения совпадали и сказал притихшей Эмме:

— Следи за острием моего крюка. Ночь только начинается, и всех созвездий нам увидеть пока не дано. Посмотри на запад.

Свон послушно устремила взгляд туда, где только двадцать минут (а кажется, что целую вечность) назад истлело и кануло в море солнечное зарево. Сейчас в темноте слабо мерцали три бело-голубых звезды.

— Это созвездие Октант. Запомни этот уголок и посмотри сюда, — Киллиан точно указал нужное место на звёздной карте, лежащей перед ними. Действительно, похоже. Королевна вновь подняла взгляд на западный край неба и через полминуты самостоятельно отыскала там нужное созвездие, а капитан продолжал: — мне очень мало о нём известно, признаюсь. Октант, и Октант… Эмма, ты знакома с нашим юнгой, мистером Робертсоном? Советую познакомиться: паренёк, что надо. И он у нас ну просто обожает мифы. Хочешь, расскажу легенду, которую мальчик любит больше всех остальных? — девушка кивнула (она и сама любила мифы, правда, не все находили применение в её жизни), приготовившись слушать, и моряк продолжил: — Случилось однажды Аполлону отправить слугу своего, Ворона, с чашей за прохладной водой. Путь к источнику неблизкий, денёк выдался жаркий (представь, даже хуже, чем сегодня), а перья у ворона черны, как смоль и притягивают тепло. Вдобавок, чаша, что нёс в когтях Ворон, наполненная кристально-чистой водой, была из золота, и тяжела сама по себе, а с водой — тем паче, — златовласая внимательно слушала, склонив голову на бок, — и представь себе, по иронии судьбы на пути у бедолаги раскинуло ветви инжирное дерево.

— И он об него стукнулся? — высказала Эмма вслух первое своё предположение.

— О нет… — засмеялся Крюк, — на востоке инжирное дерево ещё зовут фиговым, а незадачливый помощник Аполлона ну просто обожал фиги. Не смог он удержаться от соблазна и решил ненадолго остановиться, отдохнуть, насытившись обожаемым инжиром. Дерево было большое, высотой как наша мачта, а фиги — сладкие-сладкие, а какие сочные... И не мудрено, что Ворон опоздал. Ну и начал оправдываться перед хозяином да зубы ему заговаривать: мол, спешил он изо всех крыльев, но у источника повстречал гидру, водную змею, которая, ах она нехорошая и гадкая, — приятную тишину нарушил смех почтенной публики, — не подпускала отважного героя к воде. И пока, суть да дело, он сражался с ней не на жизнь, а на смерть, времени прошло немало... И всё бы ничего, язык у лжеца хорошо подвешен, да только боги знают, когда им лгут. Аполлон обиделся на незадачливого врунишку: испив живительной влаги, он замахнулся хорошенько и забросил чашу на небо. Туда же через минуту отправился Ворон. Подумав, Аполлон закинул к ним за компанию ещё и Гидру из сказочки, чтоб не скучали. Так и кукуют… вот, смотри, — крюк начал чертить рисунок, соединяя звёзды, — это — Чаша. Похоже?

— Похоже, — согласилась девушка.

— Это — Ворон. Да, согласен, тут нужно определённое воображение. А вот это, — он провел кривую линию, — ни с чем не спутаешь, не правда ли? Гидра.

Крюк показал ей все три созвездия на карте.

— Никогда не слышала эту историю...

— То, что ты её не знаешь чего-то или никогда не видела, не лишает быль права на существование. Давай дальше? Возьмём за хвост Гидру, а теперь — чуть-чуть на северо-запад. И ты увидишь голубую звезду Спику.

— Не вижу….

Крюк придвинулся к Эмме вплотную, приобняв правой рукой, а левой указал ей Спику:

— Теперь видишь? Спика означает «колос», это самая яркая звезда созвездия Дева, олицетворяющего Персефону, то есть Весну, дочь Деметры и жену Аида.

— Да, знаю этот миф... красив...

И понеслось. Весы, Змееносец и Змея, Щит, Орёл и Стрелец... Южная Корона, Телескоп, Жертвенник...

— Принести в жертву собственную дочь?!

— Не удивляйся, лапочка, я знавал папашу, который отдал пиратам собственного сына, лишь бы добро его не тронули.

Они шли дальше, взглянув на Компас и подивившись Летучей Рыбе. Прошлись по Корме, оценили Паруса и Киль...

— А вместе — созвездие Арго, — подсказал пират.

Эмма мечтательно улыбалась. Ещё никогда, ни в счастливых снах, ни в дерзких мечтах, небо не рисовало перед ней таких потрясающих картин, которые сейчас, когда рядом сидел Крюк, так легко проявлялись и спешили рассказать свои истории.

— А вон та звезда?

...уснули они где-то в звездных просторах между Южным Крестом и Райской Птицей: девушка, всё так же улыбаясь, склонила голову на плечо приобнявшего её мужчины...

— Чёрт побери! — прошептала Эмма, ошарашенно глядя на Крюка, на плече которого она уснула. Вид у пирата был спокойный, безмятежный и умиротворённый. Принцесса даже не помнила, где прошла грань между его рассказами и сном, в котором тоже были звёзды. — Дьявол!!! — она осторожно вылезла из-под пледа, сразу ощутив на плечах зыбкий, неприятный холодок . «Какое счастье, что я проснулась первой…» Огонёк фонаря давно погас, шальной морской ветер свернул карту. Неожиданно ей вспомнились слова Крюка, сказанные в эту ночь: «Я могу читать небо, как открытую книгу. Как и тебя, Эмма», и они снова её смутили. Чёрт бы побрал этого Киллиана! Она скользнула вниз по мачте, содрав кожу на руках, и в который раз за последние пять минут помянула чёрта. Девушка взяла курс на трюм, где вчера забыла книгу про узлы (надо сказать, она очень гармонично смотрелась в заваленном всяческим барахлом помещении на бочке с ромом). Уже на выходе она нос к носу столкнулась с капитаном. «Экая оказия!»

— Доброе утро, Крюк! — как ни в чём не бывало, кивнула она.

— Доброе утро, Лебедь, — в тон ей ответил пират, приняв правила игры, — как вижу, тебе очень понравилась моя книга. Можешь дочитать, что там...

— Премного благодарна. Зябкая выдалась ночка, а? А дни такие жаркие...

— О да, жаркие до остроты!

Таким образом, изящно перебрав друг другу рёбра на словах, молодые люди разошлись, оба довольные собой. Сегодняшний день обещал быть пасмурным: неизвестно откуда наползли серые клочковатые тучки и облепили небо. Да, погода переменчива.

— Доброе утро, мисс Свон! Мерзкая погодка, не правда ли?

— Доброе утро, мистер Сми! Полностью согласна с вами. Вот-вот хлынет дождь.

— Держу пари, будем вычерпывать воду, — подключился к их разговору с неприязнью глядящий на набухающие и становящиеся всё более тёмными тучи мальчуган по имени мистер Робертс. Темноволосый, с мечтательными и всегда смотрящими со смехом глазами, щуплый, загорелый и слегка сутулый юнга.

— Доброе утро, мисс Свон, мистер Сми. Эх, а я-то надеялся, что смогу искупаться сегодня! Вчера, в такую прекрасную погоду, меня, как назло, завалили работой на кухне, а потом ещё и навешали люлей из-за того инцидента с перцем.

— Да уж, сочувствую, парень, — ответил помощник капитана, — но невезение не длится вечно.

Эмма откланялась, сославшись на то, что хочет накинуть плащ (после шторма и других приключений последних дней являющий собой весьма жалкое зрелище и неподдающийся починке, но это всё же лучше, чем ничего). При мысли о купании девушку невольно пробрал озноб: уже два раза она едва ли не стала причудливым декором во дворце Посейдона! В душе поселился едкий, липкий страх, тёмный, как глубины моря и острый, как акульи зубы, который иногда, в самые неожиданные моменты, давал о себе знать. Мисс Свон умылась, причесалась, заплела волосы в косу и накинула плащ.

На завтрак — рыбные котлеты. И чай. На лицах команды было написано явное облегчение, ибо еда была нормальной на вкус. Эх, была бы при Эмме сейчас её магия, она бы... ну, стоит ли горевать, если она и так нашла кучу прекрасных возможностей всячески досаждать Крюку?! После завтрака её с нетерпением ждала картошка. И как она могла забыть об этом досадном недоразумении? «Мы же должны что-то есть на обед» — ехидно прокомментировал её кислую мину капитан.

— Знаешь, Крюк, за картошкой мне очень хорошо думается! — злорадно сказала Эмма в темноту. Напевая «В кейптаунском порту», златовласая чистила картошку, блуждая взглядом по трюму. И он снова преподнёс ей сюрприз. «И откуда здесь взялись наручники?» — удивилась девушка, и тут на лице её взыграла ничего хорошего не предвещающая улыбка.

— Не быть им в плаваньи,

Не видеть гавани!

Их клёши новые залила кровь.

Так не ходи туда,

Где можно без труда

Достать себе и женщин, и вина! — допела девушка, крайне довольная собой.

Как они и предсказывали, скоро в небе как будто что-то прорвало. Что было предсказать ещё проще, команде предстояло вычерпывать воду. Капитан же, глубокомысленно заключив, что в его помощи вполне трудоспособные ребята не нуждаются, просто стоял и попивал ром, раздавая команды, под милым синим зонтиком.

— Скажите, мистер Робертс, вы любите хорошие шутки? — тихо спросила у юнги Эмма. Глаза у мальчика тотчас загорелись озорством:

— Я к вашим услугам, мисс Свон. Вы снова хотите что-то сотворить с едой? Помню, какие у всех были лица!

— А откуда вы знаете, чьи это проделки?

— Все знают, — беспечно пожал плечами паренёк.

— Ну так вот, — заговорщически подмигнула девушка, — это будет куда-а похлеще!

— К вашим услугам, мэм!

Лебедь была удовлетворена своим выбором: двенадцатилетний юнга вызывал у неё симпатию, кажется, на него можно положиться. Склонившись над ухом нового сообщника, Свон изложила свой план. Ему понравилось. О да, если капитан раскусит их до того, как всё сработает, — непременно пустит на корм рыбам!

Мальчик с готовностью стал играть свою роль. Напомним, что вся команда, не покладая рук (за исключением капитана, но кто ж его упрекнёт?) работала. Эмма и мистер Робертс работали рядом, и в какой-то момент случился маленький казус.

— Капитан! — испуганно вскричал мальчонка. Крюк — тут как тут. Дождь лил всё пуще, лица их окружали не очень радостные, и капитан — не исключение: ему бы так хотелось сейчас пить ром в своей каюте!.. но, поскольку компания тут собралась не без идиотов, долг зовёт!

— Что стряслось, юнга? — спросил он.

— Капитан, я, кажется... ведро... за борт. — пролепетал мальчонка.

Киллиан Джонс округлил глаза. Вокруг раздавались сдавленные смешки, а мальчик, похоже, был готов провалиться сквозь палубу со стыда.

— Ты-ысяча чертей, верёвка и мачта!!! Такого бестолкового юнги у нас не было уже лет сто!!! — оперевшись рукой и крюком о борт, капитан печально смотрел на пока ещё не ушедшее на дно ведро, бьющееся о борт. Море более-менее спокойное, а вот дождь... Жалко ведь ценный инвентарь: ведро годное (к тому же, одно некая принцесса несколько дней назад уже потопила), а другого нет.

— Секундочку… — рядом оказалась Эмма, окинув оценивающим взглядом место катастрофы, затем заозиралась вокруг, будто ища что-то глазами, и взгляд принцессы неожиданно остановился на левой руке Киллиана, — капитан, позвольте ваш крюк?

— Ты всё-таки решила утопить его, дьяволица?! — непонимающе посмотрел на девушку Джонс.

— Да нет же, я хочу спасти несчастное ведро! Как же мы без него? Киллиан, давай сюда крюк, оно сейчас утонет!

Тот глубоко вдохнул и с щелчком открепил предмет спора, понимая, что сопротивление бесполезно.

— Свон, если ты с ним что-то сделаешь...

— Десять нарядов вне очереди?

— Сама будешь со дна доставать, я же не зверь! — "утешил" капитан.

— О, я не подведу вас, Мой Капитан!

Эмма ловко привязала крюк к верёвке (один из узлов, вычитанных в книге, подходил для этого ну просто идеально) и закинула свою имитированную удочку.

— Ловись, рыбка, большая и маленькая!

Крюк (который капитан) скрипнул зубами, но промолчал, всецело поглощённый наблюдением за «удочкой». Рыбаком королевна оказалась не из лучших, а вот спасателем — отменным. Команда зааплодировала, Робертс с достоинством вылил воду из ведра и лично закрепил целый и невредимый крюк на руке пирата.

— Спасибо, Эмма! — воскликнул Робертс.

Все уже было подумали, что пора возвращаться к своей работе, как вдруг грянул гром, сверкнула молния и воздух, точно шпага, пронзил нецензурный возглас Крюка: его рука была прикована с помощью наручников к перилам капитанского помоста. Пираты захохотали и тут же поперхнулись смехом под испепеляющим взглядом Джонса.

— Ищите ключ, мракобесы!!!

Все ринулись (спотыкаясь, сталкиваясь и скользя на мокрых досках) выполнять капитанский приказ, да вот незадача: ключей нет ни в трюме, ни в кабинете пирата, ни в каютах, ни в камбузе, ни в темницах, ни в санузеле, ни на палубе, ни на мачтах… Спустя час бесполезной беготни и поисков команда представляла собой весьма плачевное зрелище, а Крюк, не смотря на синий зонтик, который унесло ветром (да это, кажется, карма!) и свой хвалёный плащ, вымокший до нитки, метал, как молнии, проклятья в адрес всех богов.

— Капитан, а не проще ли вторую руку того… — заикнулся было помощник.

— Пошёл ко всем чертям, Сми, идиот, ищи ключи!!! — капитан хотел ещё и пихнуть его под зад, но шустрая крыса отскочила, а наручники напомнили Джонсу, что он вообще-то прикован.

Ругательства стали забористее, напряжение росло, а дождь давно превратился в ливень (никто не знал, что предпочтительнее: спасать капитана от наручников или корабль от дождевой воды). Поиски продолжались, но безуспешно: проклятые ключи как в воду канули. При мысли о том, что они могли кануть в воду в прямом смысле (мало ли, на корабле ведь всё-таки находимся) пираты судорожно сглатывали. Они даже начали откупоривать бочки в трюме (ну а мало ли, может, там?). Вдруг во всеобщем хаосе раздался голосок Эммы:

— Крюк, да вот же они! У тебя на поясе...

Шестой день на корабле. Вот тёплое море, вот корабль «Весёлый Роджер», вот трюм корабля, вот огромное ведро картошки. А кто это рядом с ним? Эмма! «Это начинает мне надоедать! Как же всё-таки хорошо, что Крюк не узнал, чьих рук милая шуточка с наручниками…» Лестница заскрипела.

— Привет, Эмма!

— Робертс? Доброе утро! А что ты здесь делаешь?

— А, провинился, капитан велел самому бестолковому юнге всех времён и народов (паренёк явно цитировал) отправляться в трюм и взять у Её Величества мастер-класс по чистке картошки.

— Какая прелесть! Ну ничего, вдвоём-то мы быстро справимся.

— Ага. Но это не всё. Нам надо наловить к обеду рыбы. Капитан сказал, что если ты и твой сообщник не поймаете акулу, мы остаёмся без обеда и ужина на восемь дней, а ещё будем чистить картошку не только после завтрака, но вдобавок и перед ужином, получать которого не будем, но ведь сырая картошка тоже съедобна.

— Вот это перспективы… — присвистнула Эмма (ну не ругаться же ей перед тем, кому всего дюжина лет!), месть оскорбленного пирата оказалась страшной, — Погоди, так он что... Знает?! — замерла девушка, потрясённая этой страшной догадкой.

— Ага! И говорит, что восхищён нами!

— Но как же этот хмырь обо всём догадывается?!

— Может, на этом корабле просто больше некому подстраивать ему такие пакости, кроме тебя? — предложил разгадку Робертс.

— Поймать акулу… Вот так новость… У нас есть сети?

— Порваны во время шторма, — вздохнул морячок.

— Ну а помощь команды?

— Они все заняты! Пьют ром. Капитан сказал, что если мы будем их отвлекать от этого полезного (не то что наше вредительство) дела, пойдём на прикорм акуле. Но мы ведь что-нибудь обязательно придумаем, да, Эмма?

— О да! Надеюсь, — чуть мрачнее добавила она.

Выйдя на палубу и потянувшись, заговорщики встретили радужно улыбающегося Крюка.

— Доброе утро! Как настроение, друзья мои?

— Оно великолепно, — заверила девушка, — А вы как?

— Превосходно, Ваше Величество! — обрадовал пират (да кто б сомневался!), всем своим видом добавляя: «В отличие от вас».

— Сэм! — позвала принцесса.

— Да, мисс Свон?

— Скажи всем, что в меню на сегодня суп из акульих плавников! — велела она и с вызывающим прищуром посмотрела в глаза Киллиану Джонсу. "Мы ещё посмотрим, чья возьмёт!"

* * *

— Робертс, — задумчиво спросила Эмма, осматривая порванные сети и набор удочек, — ты когда-нибудь охотился на акул?

— Нет, — печально ответил мальчик, — и, сколько я здесь себя помню, никто на них не охотился.

— Так, сейчас девять, скоро завтрак... время до обеда есть, не переживай.

— Робертс!!! Где носит этого чертёнка?! — донеслось из камбуза.

— Прости, Эмма, мне пора.

— Удачи. А кстати, Робертс — фамилия, а как тебя по имени?

— Генри, — улыбнулся мальчик.

— РОБЕРТС!!! — кажется, если Сэм сейчас же не получит своего помощника, суп у них на обед будет из юнги.

— Иду-иду!!! До скорого, и я в вас верю, мисс Свон!

Девушка осталась одна в трюме. «Мы определённо нуждаемся в помощи... или хотя бы в информации» За завтраком принцесса как бы невзначай обратилась к коку:

— Сэмми, я надеюсь, ты рецепт акульего супчика не позабыл?

— О нет, что вы в самом деле, мисс Свон, конечно, я его знаю! На этом корабле я готовил его лишь раз, но всё же...

Её надежды на любящего поточить лясы о сём-о том добродушного кока полностью оправдались! Кажется, это предприятие не так безнадёжно, как могло показаться на первый взгляд.

— И как это было?

— О-о, да я как сейчас помню! Наш капитан и мистер Сми тогда загорелись идеей поймать акулу: раздобыли где-то большой крюк, трещотки, гарпун и ещё что-то... Ну так вот, видели бы вы, какую акулу они достали! Сколько мяса было, а плавники — ух! Ну так вот, я тогда и научился готовить такой суп, рецепт я записал.

— Что ж, тогда я спокойна за то, что суп и в этот раз выйдет славный, — улыбнулась принцесса.

— Я вас не подведу, мисс Свон!

Через пятнадцать минут Эмма пришла на кухню, чтобы навестить уныло моющего посуду юнгу. Вид у мальчишки был печальный, это дело явно вгоняло его в тоску, но что тут поделаешь: работа есть работа. Вообще-то очень любопытно, как такой юный паренёк оказался в пиратах, он не был похож на неуравновешенного или агрессивного — мальчик как мальчик.

— Ну что? — с надеждой спросил он.

— Эврика! Крюк и Сми уже как-то ловили тут акулу и, держу пари, среди хлама в трюме обязательно отыщется всё, что нам нужно.

— Предположительно? — оживился Робертс.

— Большой крюк, стальная леска, катушка для лески (иначе нам эту рыбину из воды не вытащить, сам понимаешь), гарпун (я что-то подобное, кстати, уже там видела), какие-то трещотки, предназначение которых пока мне неизвестно. Так же нужна наживка и лодка, но с этим мы разберёмся.

— О, это предоставь мне! Обожаю рыбачить. Так мы всё-таки выудим из моря-океана целую акулу?! Поверить не могу! Вот это будет всем рыбалкам рыбалка!

— Только нам надо поторапливаться. Нужно много свежей рыбы, ещё не помешает добыть на кухне мяса, желательно с кровью. Справишься?

— Спрашиваешь! Вот только посуду домою...

«Найти в трюме крючок, леску, катушку, трещотки и гарпун... как просто это звучит, а как дошло до дела!» Треть трюма занимали бочки с ромом. Остальные две — всевозможный ценный и не очень хозяйственный хлам, маринад, варенье «С любовью от бабули, чёрная смородина» (тридцать банок), и снова хлам! Как найти здесь то, что нужно?! Засучив рукава, Свон принялась за поиски. Через полчаса её старания увенчались успехом: огромный ржавый крюк был найден в коробке с гвоздями, а к нему были прицеплены странного вида трещотки. «Погодите, это что, кости? А Крюк, я смотрю, основательно к делу подошёл...»

В ходе поисков, помимо множества неописуемо несуразных вещей, о которых мы ещё обязательно вспомним, Эмма нашла небольшую дверцу с засовом. Она была очень удачно скрыта за большим стеллажом с вареньем. Заинтригованная, девушка приоткрыла её, пытаясь понять, какой скелет в шкафу стоит ожидать увидеть (труп третьей жены капитана? Марихуана?). И что же предстало перед её глазами? Двадцать бутылок с коньяком, три бочки вина «Изабелла» и пять — рома. Хм. Личный запас капитана. «На чёрный день? — скептически изогнула бровь Лебедь, — И почему я не удивлена?» Через некоторое время (после пятого по счёту перерывания трюма, который оказался куда больше и вместительнее, чем казался на первый взгляд) нашлись леска и катушка. «Фу-ух! Хвала небесам!» — Эмма облегчённо присела на старый табурет, который при этом опасно заскрипел и зашатался. «А ведь мы ещё даже не начали охоту!»

— Эмма! — спустился в трюм паренёк с большим ведром только что наловленной рыбы, — у меня всё готово!

— Отличная работа, Генри! У меня тоже. Выдвигаемся!

* * *

— Мисс Свон, а вы продолжаете меня удивлять, — издевательски прицокнул языком капитан, встретив на палубе крайне решительно настроенную принцессу с гарпуном наперевес, — Я смотрю, тут даже те трещотки... А я-то думал, что они давным-давно канули в бездны трюма!

— Кстати, мистер Джонс, не могли бы вы просветить меня касательно их предназначения? Какое отношение они вообще имеют к ловле акул?

— Оу! Один мой давний знакомый с Конорских островов, который, собственно, и показал когда-то мне, как это всё надо делать, говорил, что звук подобных трещоток привлекает внимание акул, поскольку схож для них с криками морских птиц, охотящихся на рыбу. Там, у них на островах, есть даже так называемые акульи шаманы. Что они только не вытворяют с этими трещотками! Говорят, работает...

— Что ж, проверим. Так, Крюк, нам нужна лодка. Какой не жалко?

— Ну, наверно, вон той… — задумчиво изрёк пират и с лёгкой усмешкой сдёрнул покрывало с на первый взгляд невзрачной лодки.

— Черти, да это же лодка моего отца! Ты серьёзно, что ли?! И что мне теперь помешает спустить её на воду — и ищи-свищи? — засмеялась королевна.

— Ну, во-первых, — глубокомысленно изрёк капитан, — когда мы познакомились, я запомню этот денёк надолго, ты сказала замечательную вещь: ты здесь для того, чтобы вернуть украденное и (и!) хорошенько проучить одного наглого пирата.

— О да, за мной не заржавеет! — вставила девушка, потрясая гарпуном.

— Во-вторых, — невозмутимо продолжал Джонс, глядя Эмме в глаза, — у нас с тобой пари, и не одно, а целых два. Зная тебя, милая, могу быть уверен: ты из лап дьявола меня вытащишь, море вброд перейдёшь, научишься колдовать даже в этом браслете, — и всё только для того, чтобы выйти победителем в нашем споре.

— Ты проявляешь удивительную наблюдательность, жалкий пиратишка.

— Ну и в-третьих, и в главных: ты понятия не имеешь, в каких морях нас сейчас болтает, сколько и в какую сторону плыть да берега (и что это будет за берег, ты ведь не хочешь случайно попасть на какой-нибудь Остров Циклопа). Куда ты денешься?

Робертс расхохотался, Киллиан отвесил златовласой лёгкий поклон.

— Так что, моя принцесса, эта лодка целиком и полностью в твоём распоряжении. Зная, кто её хозяин, ты наверняка постараешься обойтись без потоплений и других вещей, которые ты так любишь проделывать с полезными вещами на этом корабле, не правда ли? Что ж, извините, мисс Свон, но вынужден откланяться. Удачи! Она вам пригодится.

— Когда-нибудь я задушу этого гада, предварительно засунув ему крюк в… — Свон осеклась, вспомнив, что рядом с ней ребёнок.

— Ну что вы, мисс Свон! У нас же чудесный капитан! И вы ему тоже очень нравитесь.

* * *

Два рослых пирата помогли Эмме и Генри спустить лодку на воду, и мальчик по-мужски взялся за вёсла. Катушка, на которую была намётана леска, осталась на корабле, крепко прикреплённая к палубе. Те же громилы (ребята что надо: зовут их Билли и Вилли, глотку перережут на раз-два, но, смекнув, в чём дело, девушку и пацанёнка без помощи не оставили: ни у одного из провинившихся не хватит сил, чтобы вытащить добычу такого рода из моря, а пираты ею далеко не обделены) готовы были начать «выуживать рыбу».

— Ну что ж, держись покрепче, парень!

«Ловись, рыбка, большая и маленькая!» — насадила на крючок кровавую приманку Лебедь. Девушка бросила в воду рядом с лодкой недавний рыбный улов юнги, потом ещё, и ещё.

— Ну, с богом! — крюк оказался за бортом, а колдунья начала раскручивать одну трещотку над головой, другую передав своему соратнику. Тот последовал её примеру, слегка притопывая ногами в ритм.

— Мне кажется, или ты тоже чувствуешь себя идиоткой? — спросил Генри спустя пятнадцать минут.

— Тебе не кажется, — мрачно ответила Эмма, подбрасывая в воду приманки, которая уже подходила к концу. Она хорошо представляла взгляды, обращённые на них с корабля: Киллиана Джонса — надменный, ехидный и самодовольный, Сэма — «Ну так вот… неужели не будет супчика?», Билли и Вилли — тоскливые и сочувственные. Свон вздохнула. Ну что делать, если эта тупая рыбина не желает клевать на приман… "Твою ж мать!!!» — лодку ощутимо покачнуло, когда под ней, поднимая волну, на большой скорости пронеслось что-то огромное.

— Что это было?!

Стихло.

— Наверно, коллективное помешательство...

И тут с корабля донеслась такая забористая ругань, на какую способны лишь пираты: леска тянула в воду, едва не вырвав катушку вместе с куском палубы.

— Греби туда! — девушка видела под водой огромную, просто пугающих размеров, тень и серый плавник там, где была приманка. Её покоробило, в душу снова закрался липкий ужас перед тёмной водой: Эмма хорошо помнила тень, которую видела в воде за несколько секунд до того, как королевну вытащил капитан Крюк. Взяв себя в руки, Свон хорошенько прицелилась, и гарпун глубоко вошёл в акулью плоть. Чтобы прицелиться, надо было встать на ноги, а лодка раскачивалась, грозя в любой момент сделать наживкой саму авантюристку, чего та боялась просто панически: снова оказаться в воде, что может быть более жутким?! Но она всё-таки смогла. Девушка тут же осела в лодку, судорожно вцепившись в борта.

Дальше всё прошло как по маслу (по крайней мере, так могло показаться с наблюдательного поста акульих шаманов): два дюжих молодца сражались с огромной рыбиной за роль не добычи, а охотника. Один раз у пиратов было такое ощущение, что сейчас акула всё-таки пересилит и утянет их, ко всем чертям, на дно морское, выйдя из поединка победителем. Но нет, все четверо, рыбаки, акула и катушка, в конце концов оказались (остались) на палубе: мускулатура с отборными ругательствами Билли и Вилли пересилила, а акула была проткнута гарпуном (обстоятельство, которое не стоит сбрасывать со счетов). Что тут скажешь, головорезы на «Весёлом Роджере» — далеко не промах!

— Уррррра!!! Мы поймали аку-у-у-улу!!! — огласил море вопль осчастливленного юнги, со второй попытки (с опорой на протянутую руку Эммы) вскарабкавшегося ко всем на палубу и стремглав бросившегося к добыче.

Акула действительно была крайне внушительной: весом не меньше тонны (это с точки зрения совершенно не разбирающейся в габаритах рыбы девушки), огромными плавниками и хвостом. Со страшными иглами зубов. По спине пробежал морозец: не хотелось бы оказаться в воде рядом с этой страшной тварью. Тем не менее она, пересиливая свой вновь нахлынувший страх, шагнула к рыбе и с холодным видом достала из сапога нож («Лапочка, ты начинаешь меня пугать!»). Одним резким и точным ударом Эмма Свон перерезала бьющему хвостом морскому дьяволу в акульем обличье жабры. На палубе раздались аплодисменты.

— А мы молодцы, да, капитан? — радовался мистер Робертс.

Мы пахали! — именно таки был взгляд братьев-близнецов (бык) на юнца (муха).

— О да... — ответил Крюк, — вы молодцы. Моё почтение, мисс Свон.

— Капитан, а акула, которую мы с вами тогда выудили, была в полтора раза меньше, правда? — не переставал удивляться мистер Сми.

Джонс, уязвлённое достоинство, смерил своего помощника ледяным взглядом. Эмма засмеялась. О да, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним,— сегодня колдунье выпал случай в этом удостовериться.

— А ну разойдись, ребята! На обед у нас суп из акульих плавников! — растолкал всех кок, — да ты молодчина, юнга! Вот уж от кого, а от тебя я не ожидал.

Далече грянуло «Ура». К Эмме подбежал её новый друг. Вот уж действительно, огонь, вода и медные трубы!

— Эмма, Эмма, смотри, что я нам на память достал! — мальчик с восторгом потрясал у неё перед носом двумя огромными акульими зубами, — вот этот тебе, а этот — мне. Среди моряков бытует поверье, что зуб акулы — лучший оберег от всех штормов, всех шпаг, всех пушек, всех неудач и проказ судьбы! Пусть и у нас он будет.

— Спасибо, мистер Робертс. А мы с вами всё-таки утёрли Крюку нос!

— А я думал, мы поймали акулу...

— И это тоже, — заверила златовласая.

«Очень забавно» — думала Эмма, сидя у себя в каюте, так наевшись, что встать просто не представлялось возможным (суп и стейки из акульего мяса оказались очень вкусными) и раскачивая перед собой верёвочкой, которая была пропущена сквозь просверленное в большом зубе-трофее отверстие. Девушка взглянула на себя в зеркало. И это — дочь Прекрасных? Да-а, короли-предки, наверно, сейчас заливаются краской и по очереди отрекаются от неё. Акулий зуб мисс Свон решительно идёт, как и рукоятки шпаг за плечами. Нож при поясе (подарок мистера Андерсона) — туда же. И это — всего шесть дней на «Весёлом Роджере».

* * *

С утра было полно работы: команде предстояло связывать новые сети (старые после давешнего шторма пришли в полную негодность), проверять крепление снастей... Потом, когда работа была закончена, а солнце застряло в зените и нестерпимо палило по всему живому, девушка привычно забилась в трюм с книгой об узлах. Она окончательно стёрла себе все руки так, что даже перелистывание страниц заставляло корчиться.

— Хэй, Свон, как на счёт искупаться? — раздался весёлый и беззаботный голос Крюка. Представив, что сейчас в ладони ещё и вопьются острые зубки морской соли, принцесса чуть не взвыла.

— Нет, спасибо, — сдержанно отозвалась она. Но провести капитана не удалось. Его вообще невозможно провести.

— Покажите-ка мне свои золотые ручки, Ваше Величество. — потребовал он, подойдя ближе. Эмма с отсутствующим видом отодвинула книгу и протянула ему руки ладонями вверх. — Так я и думал. Ну что же, пойдём целить твои раны, красавица.

Эмма со вздохом повиновалась. Когда они пришли в каюту капитана, пират усадил её на фиолетовый диванчик и начал рыться в своём столе. Вскоре он с видом покорителя драконов извлёк оттуда аптечку.

— Ты руки хотя бы помыла?

— Угу... — угрюмо ответила королевна.

Крюк, всем своим видом показывая, что как же, он так и спешит поверить этой женщине, подсел к принцессе, откупорил какую-то бутылочку, извлечённую из аптечки, крюком, при этом держа её в зубах. Затем взял ладони Эммы в свою руку и облил их жидкостью из пузырька. Неблагодарная зашипела и попыталась отдёрнуть руки.

— Оно жжётся!

— Сейчас ещё и кусаться начнёт, — ответил пират, хватка которого была железной, — терпеть, — выплюнув пустой пузырёк, он подул ей на руки, — вот так...

Следующим явлением из аптечки стала зеленовато-белая мазь. От неё Лебедь наконец-то почувствовала облегчение: Крюк тронул мазью те места, где кожа была стёрта в кровь, а затем наложил сверху бинты, вышло что-то вроде белых перчаток. Эмма привыкла, что повязки — очень неудобная штука, однако эта была весьма практична, движений не стесняла, но ранки защищала. Капитан улыбнулся:

— Завтра снимешь — и будет тебе счастье.

— Спасибо, Киллиан, — искренне улыбнулась в ответ девушка, не отнимая забинтованных рук. Повисла неловкая пауза: двое почему-то избегали смотреть друг другу в глаза. Первым молчание нарушил Джонс:

— К полудню будем в Райле.

— Вот как?

— Да. Надо сбыть товар, закупить провизию. Ну и, разумеется, команде надо отдохнуть и поразвлечься перед предстоящим делом.

— А разве вам есть разница, где пить ром?

— Ещё бы! — усмехнулся пират, — компания в море и на суше ну очень разная, почти всегда.

С тем Эмма и отправилась к себе в каюту.

* * *

— Так-с, в Райле не помешало бы приобрести новый плащ, ибо старый приказал долго жить. А также перчатки. И, надеюсь, я найду в городе книжную лавку! — все эти пункты Эмма зафиксировала в маленьком чёрном блокнотике и убрала его в карман. К счастью, кошелёк Свон был при ней. Денёк обещал быть весёлым, надо ничего не забыть, а то кто его знает, когда корабль в следующий раз войдёт в порт?

* * *

Райл — свободный торговый город, то бишь флагом с черепом особо отсвечивать не рекомендуется, но пираты здесь никого не удивят. «Платите — и катитесь с миром, будь вы хоть тыщу раз разбойники и головорезы», — таков истинный девиз этого места. Уровень морали здесь низок, городок грязен и насквозь провонял сыростью, рыбой и солью. Дома прямо-таки стоят друг у друга на головах, сдавливая узкие тёмные улочки, теснясь под жарким солнцем юга. Звуковая гамма Райла состоит из шепота волн, лёгкого бриза, визгливых криков чаек, весёлой возни ребятни, лая бродячих собак, голосов рыночных зазывал и портовой ругани. Черепица на домах облезлая, по стенам, облупившимся да потрескавшимся, тут и там цепляется плющ, вьюн и виноград. Во всём этом есть что-то отталкивающие и в то же время притягательное, романтичное, городок обладал своей особой атмосферой и какой-то харизмой, что ли.

Капитан Крюк, мистер Сми, мистер Андерсон и Сэм сразу же отправились в неизвестном направлении. Команда без зазрения совести завалилась в ближайший трактир и была такова.

— Мисс Свон, разрешите сопровождать вас?

— С превеликим удовольствием, мистер Робертс, — весело ответила Эмма, тряхнув головой: хоть кто-то с ней остался.

— Мне нужны новые плащ и сапоги, — сообщил о своих намерениях юнга.

— А мне — плащ и перчатки. Нам определённо по пути. Ты уже бывал здесь?

— Пару раз, — почему-то уклончиво ответил Генри, подстраиваясь под быстрый шаг своей спутницы.

— Тогда веди!

Плавной да удалой походочкой, как в море лодочка, они направились в центр городишки. В одном из закоулков им на головы чуть не слили помои, но парень среагировал быстро. Вскоре Свон вконец потеряла счёт поворотам, аркам, лестницам (от них начинали болеть ноги: лестницы здесь были повсюду), небольшим садикам и бродячим кошкам: это место напоминало лабиринт. К счастью, её нить Ариадны, беззаботный мальчуган, был тут как тут и чувствовал себя, похоже, как рыба в воде.

Лавчонка, в которую привёл её юный морской разбойник, была светлой, но тесноватой. Старик-портной предложил снять мерки, заверив, что к утру непромокаемые плащи будут готовы.

— Здесь покупал свой плащ в незапамятные времена сам капитан Крюк, — шепнул юнга, — о качестве можешь судить сама.

Эмма уважительно присвистнула. Мальчик принялся выбирать себе ткань. Он всё никак не мог объяснить, что именно хочет себе найти, но упорствовал: полюбовался на всё предложенное, рассмотрел под всевозможными углами, даже упросил принести себе что-то со склада... Когда его выбор был остановлен на плотной чёрной ткани, очень гладкой снаружи и достаточно тёплой изнутри, на которой было золотой нитью нашито крыло орла, выяснилось, что избранное ему не по карману. Мальчонка приуныл.

— Я плачу за оба, — быстро сказала златовласая, отсчитывая толстые золотые монеты, — что ж, ждите нас завтра.

— На какое имя записать ваш заказ? — остановил уже развернувшуюся к выходу покупательницу старик.

— На имя Генри Робертса, разумеется, — качнулась на каблуках девушка, одарив его своей фирменной улыбкой, и отчалила.

— Спасибо за приобретение, удачи вам! — крикнул ей вслед продавец.

— Как и вам, до завтра! — ответил поспешивший за Эммой юнга.

Они снова оказались на улице, и Свон притормозила, ожидая дальнейших наставлений в плане маршрута от своего товарища.

— Но он же такой дорогой... — смущённо поднял глаза Генри.

— А, брось, парень! Мы с тобой Крюка к палубе приковывали и акулу ловили, как я могу бросить тебя в беде? — засмеялась девушка в ответ, — и не забывай: я принцесса, а это что-то да значит.

— Спасибо, мисс Свон.

— Не за что, мистер Робертс. Скажите скорее, где нам предстоит искать сапоги?

— А вы уже заказали себе перчатки? — удивился мальчик.

— Пока ты делал свой нелёгкий выбор, — на губах королевны светилась озорная улыбка, а в глазах гуляли чёртики, — можно было проделать этот фокус десять раз, а то и больше.

Сапожник расположился неподалёку: лавка его была просторна и хорошо обставлена, но Эмма с ходу поняла, что её сапоги на шнуровке (подарок Красной Шапочки) стоят всего этого вместе взятого. Генри быстро выбрал себе подходящую пару, расплатился, и друзья отправились дальше.

— А теперь мне надо в книж… — в унисон начали они, развернувшись друг к другу и осеклись, засмеялись, перекинувшись понимающими взглядами.

— Эмма, а ты какие книги любишь? — поинтересовался мальчик, поднимаясь по очередной особенно крутой лестнице и срывая рукой гроздь винограда, пока ещё зелёного, с кислинкой, но он любил именно такой.

— О, я люблю приключения и авантюры, а ещё я просто без ума от интересных детективных историй.

— А я вот просто обожаю всякие сказки, легенды, мифы...

— Похвально.

Книжный магазин оправдал абсолютно все их ожидания: словно завороженные, наши любители годного чтива ходили меж больших книжных стеллажей, изредка перешёптываясь и что-то друг другу показывая. Чего тут только не было... Оба нашли всё, что хотели: Эмма купила себе пять книг (серия, приключенческий роман), а Генри — три («Тысяча и одна ночь», «Одиссея капитана Блада» и «Легенды Семи Морей»). Оба были довольны, как коты, успешно слямзившие из-под носа у хозяйки сметану.

— Интересный выбор, — улыбнулась девушка на выходе.

— Давно искал, — ответил паренёк, поглаживая "Одиссею" по корешку, — А пойдём на пристань? Прогуляемся. Там тебе очень понравится, обещаю!

— Пойдём, — легко согласилась Свон.

Райловский порт оказался во сто крат чище и благоуханнее, чем сам город. В небе плескались чайки и сновали кучерявые облачка, на волнах покачивались рыбацкие лодки, пара-тройка торговых или почтовых судёнышек и «Весёлый Роджер». Вид на залив был очень красив. Особенно часто взгляд возвращался к стоящему на отдалённом мысе маяку.

«Весёлый Роджер» выглядел грозным и величественным рядом с такими соседями. Невольно залюбуешься. Они забросили покупки в свои каюты и пошли бродить по набережной. Гуляли очень долго, болтая о том-о сём. Этот мальчуган сразу заслужил расположение колдуньи, когда на свой страх и риск посодействовал в её планах, а со временем доверие только окрепло. Паренёк был смелым, весёлым, любил читать и обладал потрясающим воображением. С ним было очень легко говорить: темы находились сами, общение было простое и приятное, непринуждённое, а мальчишке всегда было, что сказать и что ответить, он поразительно много знал для своих двенадцати лет. Генри тоже привязался к девушке, как будто к старшей сестре. У неё всегда полно идей, она дерзка, отважна и остра на язычок. Никто на памяти Генри не осмеливался дерзить Крюку, а она — дерзила и выходила сухой из воды. Их отношения с капитаном всегда заставляли его улыбаться украдкой, эта дикая смесь наглости, подколов, всевозможных пакостей и взаимного уважения не могла не удивлять снова и снова. В ней, в Эмме, чувствовалась королевская кровь: благородство и доброта. Заключив пари, она не воспользовалась, например, возможностью сдать пиратов с потрохами в Заливе морского змия. Чем действительно заслужила уважение команды, ещё и отлично подыграв капитану. Да и держала шпагу она слишком хорошо для изнеженной принцессы. На корабле поговаривали, будто Лебедь — колдунья, но Генри не особо в это верил: колдунья из сказок — они злые, а его новая подруга — добрая, весёлая, с ней никогда не бывает скучно, вспомнить хоть ту шуточку с наручниками! Ещё она очень умная... в общем, перечислять достоинства своей соратницы юнга мог бесконечно, он очень её полюбил всего за несколько дней.

Они нашли на пристани приличный уютный ресторанчик, возле которого росли приятно пахнущие розовые кусты, чья алло-бело-розовая палитра радовала глаз, и отужинали там.

— Ты тоже любишь корицу? — удивилась девушка.

— Ага! Здорово, правда?

Уже поздно вечером королевна вручила мальчику ночник (чтобы было удобнее читать свои новые книги) и оставила его на корабле.

* * *

Стремительно темнело. Небо, как по мановению волшебной палочки, зажгло яркие огоньки звёздочек. Навскидку отыскав там, в манящей вышине, созвездие «Арго», девушка улыбнулась и неспешно направила свои стопы в город. Она вроде помнила ту таверну, в которой засела команда. Интересно, капитан тоже там?

Ночной город начинал закипать новой жизнью: зазвучал хмельной смех, засветились тусклые фонари, донёсся откуда-то девичий визг, засуетились тени в подворотнях, замельтешили в бледном свете крылышки ночных бабочек. Как принцесса и предполагала, команда «Весёлого Роджера» отыскалась в одном из местных пабов: в стельку пьяная, горланящая что-то из Репертуара Настоящих Пиратов и в окружении девиц легкого поведения. Что и требовалось доказать.

— Э-э-эмма! — хором протянули Билли и Вилли.

— Добрый вечер, мисс Свон, — очень удивился и смутился мистер Сми.

— О, здравствуй, малютка Свон! — широко улыбнулся вальяжно развалившийся Крюк, — садись! — великодушно пригласил он на место возле себя, спихнув оттуда одну из продажных девиц. Та надула ярко накрашенные губки и устроилась у моряка в ногах. Эмма брезгливо скривилась, но села справа от капитана. Слева сидела, поигрывая крюком, ещё одна красотка. Блондинка блондинке рознь, скажу я вам. «Насколько же ты пьян, если позволяешь этим ш...»

— Свон, как на счёт рома? Или Ваше Величество брезгует матросским пойлом? — левая рука Киллиана легла ей на колено. Крюк тут же получил пощёчину и чуть не лишился второй кисти.

— Фи, как некрасиво, — тоненько заржала блондинка, разукрашенная в пух и прах.

— Какая ты зла-ая, Свон! — когда пират попытался обнять её за талию, всякое терпение в девушке лопнуло: поставив Джонсу ярко-фиолетовый фингал под глазом (пощёчин в таком состоянии он не воспринимал) и, едва не перевернув стол, встав, Эмма направилась к выходу. На освободившееся место тут же с радостью вспорхнула третья «цыпочка», а Крюк философски пожал плечами и начал поглаживать по колену уже её, что окончательно добило Лебедя.

Плача, она выскочила из заведения, окунувшись в густой и тёплый мрак южной ночи. «Да что это со мной, чёрт побери?! Неужели мне, Эмме Свон, есть дело до того, как проведёт ночь этот придурок?! Вот именно, нет, нет, и ещё раз НЕТ!!!» Она брела по городу, не разбирая дороги, а по щекам скользили и срывались вниз чёртовы слёзы. «Да пошёл он!!!» — принцесса споткнулась и распласталась по земле, разбив губу. Внутри всё закипало, браслет на руке слегка вибрировал, но девушке не было до него никакого дела. Каким образом она добралась до корабля, колдунья не помнила.

* * *

— Крю-ю-ю-юкки, может, мы отойдём? — закокетничала блондинка, хлопая накладными ресничками.

— Давай, — усмехнулся Крюк и залпом допил содержимое своей кружки, — не скучайте, ребята! — команда одобрительно загоготала.

Оказавшись на заднем дворе, ночная бабочка запечатлела на губах пирата долгий, страстный поцелуй.

— Как на счёт маленького гонорара, душка?

— Держи, — он небрежно бросил зазвеневшие монеты ей под ноги.

— Ах, какой же ты щедрый, Крюкки! Тут же в два раза больше, чем надо...

— Знаю. Вторая часть за то, что ты завтра расскажешь всем своим подружкам, как необыкновенно хорошо мы провели вместе время. А сейчас — прости, я вынужден откланяться. Не скучай, красотка.

— Но….

Чёрный плащ уже растворился во мраке, оставив после себя лишь запах рома и полное непонимание происходящего со стороны девицы с глубоким декольте.

Ночка в Райле выдалась жаркая, что и говорить. Скоро начнёт светать, пора бы возвращаться на корабль и хоть немного поспать. И почему он раньше этого не сделал? Просто иногда после подобных пьянок Киллиан Джонс любил несколько часов бесцельно побродить по кривым улочкам неважно какого города, думая о чём-то своём, медленно просевая воспоминания, и ныне был именно этот случай. Благодаря такой прогулке ром постепенно выветрился из головы. Сегодняшняя веселуха, кажется, чем-то отличалась от других: отказал продажной девице, ушёл раньше обычного, Крюк всё пытался понять, что же такое приключилось в пабе... но как только ему казалось, что ответ найден, ниточка ускользала, ехидно желая удачи.

Капитан «Весёлого Роджера», насвистывая какую-то весёлую песенку, вышел на пристань и решил немного полюбоваться своим кораблём. Ах, какие сказочно-красивые паруса, какая осадка, ка... так, а это что? Черти затеяли пляски, или ему мерещится? Он отчётливо различал силуэт человека, который стоял на корме и танцевал с огнём. Джонс озадачился. «Я, вроде, уже не пьян...» Ровным шагом он взошёл на причал. По мере приближения к кораблю Крюк начал беспокоиться и слегка ускорился: никакой это не черт, а человек и, видимо, ума лишённый, потому что он исполнял некий... гм... танец с фонарём (который, не ровен час, выпадет — так небрежно его держат — и подпалит всё к чертям), стоя при этом на… (пират протёр глаза) бочке с ромом?! Киллиан перешёл на резвый бег, стараясь не паниковать.

— По-оменяй трево-огу на надежду-у-у све-етлую, ску-уку полдня на ве-эселье верхолуни-я! — что-то громким голосом пела Эмма, находящаяся в настолько крайней степени алкогольного опьянения, что мог позавидовать даже Крюк. У которого чуть не случился припадок: Эмма фальшивила, громко топала ногами по наполовину пустой бочке (какой тут оптимизм?!), к «чертовке» и на пушечный выстрел не подпускал запах рома (разило за километр), а из одежды на девушке присутствовала только рубаха да один сапог.

— Свон, твою ж мать, ты что творишь?! — опрометчиво раскрыл своё присутствие капитан. Златовласая замерла (на одной ноге, раскинув руки), бешено глядя на новоприбывшего.

— Покайся, грешник!!! — возопила дебоширка и запустила в непредусмотрительного пирата фонарём. Ей-богу, еле увернулся: фонарь брякнул о борт и отправился в сине-море.

— А ну живо слезай оттуда!!!

— Не смей указывать мне, жалкий смертный! — Эмму накренило, равновесие изменило ей, но Крюк оказался проворнее и сумел подхватить её под плечи прежде, чем сероглазая составила компанию фонарю. Попробовал поставить на ноги. Растянулся на палубе, споткнувшись о бочку! Пьяная Лебедь ловко вывернулась, изящно перешагнула через Джонса и продолжила безумные танцы:

— Где среди пампасов

Бегают бизоны,

Где над баобабами

Закаты словно кровь… — она исполняла что-то вроде танго, прекрасно справляясь без партнёра:

— Жил пират угрюмый

В дебрях Амазонки,

Жил пират,

Не верящий в любовь! — златовласая, закружившись, опять чуть не упала, но моряк в очередной раз не допустил этого.

— Килли, ты такой милый и так здорово танцуешь! — она откинулась назад, взмахнув ногой (последние три пуговицы опасно затрещали), — Выходи за меня замуж, а?

Джонс поперхнулся ругательствами, придерживая её, дабы исключить встречу и без того больной головы с палубой. Наверно, не стоит отмечать, что общение с королевной в таком виде (и в таком состоянии!) было тем ещё испытанием и искушением, но даже с полураздетой и глубоко нетрезвой принцессой рядом капитан Крюк джентльмен и остаётся им.

— Эмма, ты пьяна. Давай пойдём баиньки, а? — предложил он.

— А ты со мной?

— Конечно! — заверил капитан, легко подхватывая её на руки. Он перенёс девушку в каюту и бережно уложил на койку, укрыв одеялом.

— Килли, ты куда?! — плаксивым пьяным тоном спросила Эмма.

— Спи, дьяволица, спи, — мягко ответил капитан, притворяя за собой дверь.

«О боги всемогущие….» — он уже собирался пойти к себе и просто, не глядя, в чём есть, рухнуть на койку, чтобы забыться. Но тут взгляд пирата остановился на бочке, той самой, на которой отплясывала Эмма. С глубоко несчастным видом Крюк открыл её, чтобы улицезреть нечто кошмарное: ёмкость из-под славного, замечательного рома была наполовину пуста, зато в ней плавал второй сапог нарушительницы ночного спокойствия. Горестный вздох. «Так, надо выпить….» — тут пират случайно выглянул за борт да так и осел на пол: две откупоренные бочки весело плескались на волнах. Кстати, отсюда, с пола, угол зрения поменялся... и Киллиан чуть ли не заорал, увидев печально глядящую на него со смотровой мачты опустошённую бочку из-под драгоценнейшего напитка. Ползком, понимая, что совершает страшную ошибку, Джонс направился к трюму. И не ошибся, на одной из ступенек лестницы, ведущей вниз, стояла ещё одна пустая бочка, а рядом с ней — надтреснутая кружка. Просто кошмар наяву... Весь трюм дышал алкоголем, а пол, словно кровью, был залит ромом. И ещё две бочки: от одной остались лишь две обречённые вечно стремиться к друг другу половинки да погнутые железные «пояса», другая — целая, перевёрнутая, пустая…

Семь. Бочек. Рома. Отменного. Рома. Повторяю… Семь. Бочек. Отменного. Рома.

— СВО-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-ОН!!!

Сегодня утром «Весёлый Роджер» покинул порт и вышел из залива Райла. Светило солнце, трещали чайки, плескались волны за бортом, а корабль шёл куда-то в неизвестность. В девять часов был завтрак. То, что провизии на корабле поприбавилось, ощущалось сразу: лазанья, бутерброды с икрой и петрушка — что может быть лучше? И лишь два человека в столовой были мрачны, оба делая вид, что не замечают друг друга.

— Я с тобой не разговариваю, — наконец, констатировала Эмма.

— Свон, случись этот разговор часов семь назад — и я бы не посмотрел, что ты женщина. Семь бочек корамбийского рома, ты понимаешь?! Семь!!! ...ты изничтожила как бы от нечего делать! Но время лечит... Кстати, вот твой сапог. Мне рассказать, где он провёл эту чарующую ночь?

И капитан поведал в красках и лицах обо всех ужасах, лишениях и потрясениях, которые пережил за последние семь с лишним часов.

— А ещё ты до меня домогалась, — закончил пират с видом недотроги.

— Это я-то до тебя?! — не выдержала девушка, чувствуя, как внутри снова заклокотала обида, — да ты в этом чёртовом пабе... чья бы корова мычала!

И Киллиан неожиданно вспомнил.

Двое сидели друг напротив друга на дубовых скамьях и вдумчиво изучали яичницу. Да, вчера Джонс вёл себя не наилучшим образом, в подтверждение память услужливо подсунула картину (и где она только раньше была?!): Эмма со слезами на глазах, а ведь Эмма никогда не плачет, выбегает из таверны. Пирату стало как-то неуютно и даже стыдно. Мужчина начисто забыл, что он тогда сказал или сделал, но последствия были не лучшие. Мисс Свон с той же смесью чувств вспомнила, как пришла на корабль — разбитая и униженная — и, будь что будет, схватив кружку и послав всех и вся к чертям собачьим, спустилась в трюм. А что она вытворяла потом?! О боги... воспоминания были похлеще, чем от пяти минут в воде во время шторма. Что она наделала?! Вспоминая свои безумные танцы на бочке почти в чём мама родила, златовласая начала едва заметно краснеть, понимая, что будь на месте Крюка любой другой, это утро девушка бы встретила куда более незабываемо, чем у себя в постели с дико трещащей головой и непониманием происходящего. А он ведь действительно оказался джентльменом.

— Свон… Лебедь, прости, — первым виновато нарушил молчание капитан, — я, кажется, вчера перебрал немного. Или много. Прости меня.

— И ты меня прости, — подняла смущённый взгляд Эмма, — я честно не знаю, что на меня нашло, я... спасибо, что урезонил и что...

Киллиан Джонс понимающе кивнул:

— Ну и дурную же шутку сыграл с нами ром, — пригласил он взглянуть на проблемы с самоиронией, а не угнетённостью и подавленностью.

— Это точно, — улыбнулась собеседница, слегка тряхнув головой.

— Знаешь, я предлагаю в знак примирения разделить на двоих уборку трюма. Мы ведь оба провинились, да, Эмма?

— Хорошая мысль. Мир?

— Мир, — с этими словами молодые люди пожали друг другу руки, глядя прямо в глаза и продолжая улыбаться: оба испытывали огромное облегчение.

* * *

Мир на корабле снова был восстановлен, а Эмма и Генри щеголяли обновками. Плащу юнги мы уже уделили должное внимание, а вот плащу принцессы — пока нет. Тёмно-синий, прочный и тёплый, он девушке очень нравился. На нём и на тёмно-коричневых кожаных перчатках был схожий рисунок на тон светлее основного цвета — волны, брызги и выныривающий из воды морской дракон.

Так вот, Эмма прибывала в приподнятом настроении: расставив руки в стороны для равновесия, она прохаживалась по узкому бортику, улыбаясь и подставив лицо свежему морскому ветру. Слева — дощатая палуба, справа — ликующее море необыкновенного голубого цвета, ярче и краше лазури небес. В балансировке королевна преуспевала и чувствовала себя прекрасно. Подпрыгнув, она приземлилась чуть впереди на одну ногу, сделав изящную ласточку и раздумывая о том, куда же теперь направляется «Весёлый Роджер». Корабль, разрезая носом волны, шёл на север. Девушка стояла неподвижно и смотрела вдаль, как вдруг краем уха уловила у себя за спиной едва слышные шаги и скрежет стали.

С ловкостью кошки колдунья молниеносно развернулась и выхватила из-за спины шпагу, лихо скрестив её с чужой.

— Твои шуточки, Джонс...

Синеглазый с обаятельнейшей из своих улыбок и пронзительнейшим из взглядов скользнул острием своей шпаги вверх, пытаясь прорвать оборону Свон, но та была начеку и отбила удар.

— У меня к тебе вопрос, — спрыгнув на палубу, начала оттеснять принцесса.

— Я весь во внимании, — парировал пират.

— Куда же мы теперь направляемся? — принцесса продолжала делать выпады.

— Туда, — Крюк неожиданно обошёл её и резким движением опустил вниз шпагу соперницы, приставив свою к горлу, — где тебе понравится чуть-чуть, ну самую малость, побольше опыта, чем из уроков твоего зануды-папаши и штурма мирного судна. И я... — лицо пирата приблизилось к лицу девушки, — предлагаю тебе в этом свою помощь.

Отказываться Эмма и не подумала: кэп фехтовал, как сам Бог и как сам Дьявол одновременно, у него наверняка многому можно подучиться, а тут ещё и сам предложил, пусть даже в своих исключительно изысканных манерах. Выпады его были исполнены коварства и мастерства, движения — проворны и в принципе непредсказуемы. А комментарии — и того хуже!

«Свон, держись грациознее, ты похожа на мегеру, которую в полдень разбудили и вытащили на свет, а не на особу королевских кровей!», «Ну, давай, больше ярости, чувств и эмоций, — они ведь так помогают сосредоточиться на этом бесхитростном деле!», «Хорошая погодка, не правда ли? Надеюсь, ты не против, если я начну считать чаек?», «Или ты делаешь нормальную стойку, или я сам помогу тебе правильно расставить ноги — выбирай». И так далее, и тому подобное.

Но вообще-то было очень здорово, пусть Эмме и приходилось чаще всего отступать, парировать и вовсю следить за движениями пирата, который всем своим видом показывал, что он тут просто отдыхает и развлекается. Они носились по палубе словно в танце, звон шпаг оглашал весь корабль, а несчастные члены экипажа были вынуждены изо всех сил уворачиваться и во что-нибудь вжиматься. Киллиан играл, на ходу демонстрируя подлые и необычные фехтовальные выпады, Эмма же старательно защищалась и не давала прижимать себя к стене или бортам («А что, ты думаешь, делают с женщиной, возомнившей себя серьёзным соперником?»). Это было сложно, девушка, всё больше уставая, с трудом поддерживала темп и дистанцию, прекрасно зная, что пират только того и ждёт, чтобы она дала слабины.

— Браво, Свон! — воскликнул Крюк, в конце концов выбив шпагу из рук златовласой, — ты продержалась целых пятнадцать минут!

На это принцесса ничего не ответила: она просто пыталась восстановить дыхание и прийти в себя. А потом вдруг резко подхватила шпагу и с удвоенным энтузиазмом стала пытаться взять эту неприступную крепость, ей хотелось одного: убрать с лица капитана эту самодовольную гримасу. Пират на ходу сбросил плащ. «Что, жарковато стало?!» — не без злорадства подумала Эмма, пытаясь достать его шпагой и двумя ногами уже с пренебрежением стоя на предмете гардероба соперника. Как вдруг он резко потянул на себя ткань (даже не затрещала), обрушив от неожиданности вскрикнувшую мисс Свон на пол, рухнувшую бы, если бы пират ловко не подхватил Лебедя на руки секундой раньше.

— Эмма, милая, бой на шпагах представляет из себя не только скучные классические выпады, и я хочу, чтобы ты это хорошенько усвоила. Это вещь куда более коварная, изощрённая и интересная! Настоящий пират использует каждую возможность, чтобы обставить противника, любая мелочь может стать залогом великолепного триумфа или не менее великолепного унижения.

Девушка обиженно обмякла, закрыв глаза, и выпустила шпагу: бесполезно.

— Ладно, Крюк, ты победил, пусти.

— Хэй, не отчаивайся, лапочка, ты отлично фехтуешь, в смысле для мирной женщины, но не для пирата.

— Ха, всё равно я безутешна. Черти, Крюк. Клянусь: когда-нибудь я тебя перефехтую! И, между прочим, ты так и не сказал мне, куда же мы направляемся.

— Ах, это… Мы плывём на встречу с одним моим давним знакомым. Пришло время тебе наконец-то оценить по достоинству мою исключительную доброту, честь, смелость, радушие, благородство и дьявольскую красоту! Этот тип вряд ли придётся тебе по душе.

— Посмотрим…

— Кстати, что это? — бесстыжий взгляд Джонса остановился на груди её величества, — Акулий зуб? Хороший трофей!

— И не говори. Не завидуй!

— И не подумаю!

— Да, кстати. Я дочитала твою книгу про узлы, и мне она пришлась по вкусу. Как думаешь, может, стоит сделать ещё одну вылазку в твой кабинет и обзавестись чем-то ещё, или я рискую наткнуться на сборничек непристойных эльфийских частушек?

Корабль весь день шёл на север, не меняя курса. Эмма ещё пару раз фехтовала с Джонсом (упрямство и терпение), читала новые книги: сначала ту, что дал пират (о фехтовании, ну и предсказуем же ты), потом купленную в Райле (она оказалась весьма интересной, хотя и какой-то через чур запутанной), а после — «Тысячу и одну ночь» вместе с юнгой. И весь день девушка гадала, что ждёт их впереди. К сожалению, Киллиан в своих объяснениях был очень туманен, другие почему-то просто отмалчивались, и в мысли Лебедя уже заронило свои споры смутное беспокойство.

За ужином команда вместо того, чтобы привычно галдеть на все голоса, была молчалива, угрюма и до противного серьёзна. Эмма чувствовала себя не в своей тарелке, всё более и более неуютно и скованно. После еды ребята стали точить ножи и шпаги. Очень плохой знак. На расспросы никто, даже Робертс, не отвечал, поэтому принцесса просто молчала, а потом и вовсе поддалась всеобщему безумию, занявшись своим оружием. Что их ждёт?

Закат в этот день выдался какой-то нехороший, королевна, забравшись на смотровую мачту вместе с мистером Андерсоном, неотрывно поглядывала на запад, где солнце будто тонуло в огромной луже крови. Температура воздуха ощутимо понизилась, с севера дул промозглый ветер. Эмма решила спуститься вниз за плащом, чтобы не замёрзнуть.

На палубе она увидела Генри, сосредоточенно тренирующегося в обращении со шпагой и, надо сказать, была удивлена его умениям: мальчишка был ловок, проворен, в его неожиданных выпадах, уклонах и сосредоточенности, какую редко встретишь у двенадцатилетнего подростка, явно чувствовалась школа Киллиана Джонса. Девушка сбежала по лестнице вниз (паренёк её будто и вовсе не заметил), взяла плащ с перчатками и снова вернулась на смотровой пост. Вместе с ночью на море медленно спускался туман.

— Как и тогда… — глухо пробормотал седой пират.

Странный день. Задавать вопросы явно было бесполезно. Она просто молча смотрела в мутную даль. Ночной туман был липким, вязким, полностью закрывающим обзор. Вскоре корабль оказался полностью в его власти. «Как же жутко…» — зубы у Эммы застучали. Не было слышно ничего, кроме скрипа мачт, и даже плеск волн за кормой доносился как будто издалека, почти неслышно. Все поглощал туман: цвет, звук, запах... да, даже морской солью здесь и не пахнет. Всё, без остатка, за липкой завесой. Свон зябко поёжилась: атмосфера была напряжённая, пугающая и угнетающая: даже звёзды куда-то сгинули, будто их и не было вовсе пять минут назад. Сколько уже времени так прошло?! Кажется, оно тоже перестало существовать, отошло на второй план, уступив место клубящемуся туману. Темно, ничего не видно, а вдруг корабль наткнётся на подводную скалу?! Но никто не зажигает фонарей. Только скрип мачт да мокрое прикосновение щупалец тумана к лицу — это сводит её с ума. «О боги, боги, да что же тут происходит?!»

Это было жутко, по-настоящему жутко. Такое ощущение, будто всё происходит не наяву, а в каком-то страшном сне, даже тело своё чувствовать перестаёшь. Никто не двигался: Андерсон застыл, как изваяние, Генри со шпагой куда-то запропастился, даже Крюка нет на капитанском мостике. Хочется бежать, очертя голову, да всё равно, куда, хоть по воде, — лишь бы подальше от этого места. Тихонько завыв, златовласая осела на пол, прильнув спиной к мачте, прижала к себе колени и закрыла лицо руками.

Страшно. Ей мерещится, или она слышит чьи-то голоса, женские приглушённые голоса? Взгляд у соседа был пустой, стеклянный, интересно, он тоже это слышит? Непохоже, уши чем-то заткнуты (она присмотрелась), да, заткнуты, а правые рука и нога привязаны к мачте... «Русалки!!!» — вдруг осенило Эмму. Те, что своими чарующими голосами заманивают моряков в пучину морскую. Вот почему никого нет: все заперлись в каютах и заткнули уши, остался лишь вперёдсмотрящий (у Андерсона, несмотря на возраст, орлиный глаз) и женщина, которая их чарам неподвластна. «Ну конечно!» — она даже слегка усмехнулась, теперь, когда ну хоть что-то из всего этого абсурда стало понятно и логически объяснимо, девушка приободрилась. Она решила спуститься вниз, чтобы размять ноги и, может, посмотреть на русалок... хотя нет, она, конечно для них неприкосновенна, но рисковать не стоит: нет ничего опаснее, чем женщины-утопленницы, чьи души неволятся в туманных водах. Да, что-то припоминается, какая-то сказка, а скорей ужастик про сирен да про потопленные корабли.

Эмма скользнула вниз по мачте (в перчатках это делать совсем не больно) и в ужасе застыла, широко распахнув глаза. Не все успели заткнуть уши.

— Чёрт побери, Крюк!!!

И как он, матёрый морской волк, мог допустить такую глупую, нелепую оплошность?! Раздавал указания команде, лично проверял, все ли заперты и в какой-то момент случайно оступился, или поскользнулся, или наткнулся на что-то в этой белой пелене, и одна затычка выпала. Мужчина стоял у борта и завороженно, с пугающей своей отстранённостью улыбкой, смотрел на воду, а оттуда... рыбьи глаза, широкий рот с иглами-зубами, полупрозрачный силуэт, зелёные пакли волос и протянутые к моряку руки... Русалка пела, пела на непонятном живому человеку языке, и голос её был эхом Загробного Мира, в который она приглашала войти любого, кто услышит эту песню.

На бегу Свон подобрала валяющуюся на палубе восковую затычку и бросилась к Джонсу, изо всех сил стараясь удержать его, да куда там! Капитан склонился над водой в безумном стремлении скорее оказаться в объятиях сирены. Говорят, завороженный видит их прекрасными, легкими, воздушными морскими существами, дружелюбными и невероятно притягательными… Девушка же видела ужас, вынырнувший из моря, таким, каким он был на самом деле.

— Киллиан, очнись, ты слышишь?! Прошу, умоляю, остановись!!! — не выдержала и зарыдала девушка, цепляясь за человека в чёрном плаще, желая либо спасти его, либо... разделить его участь.

Что-то в нём на секунду изменилось, он попытался оглянуться, откинуться назад, будто сквозь пение сирены мог смог услышать живые нотки голоса той, что стояла рядом. И этой секунды между тем миром и этим хватило девушке, чтобы заткнуть капитану второе ухо. Придя в себя, Киллиан рванулся в сторону, и русалка выпустила его, тут же, злобно и совсем не так мелодично шипя, вцепившись когтистой костлявой рукой в Эмму. Девушка была не в силах даже завизжать, неотрывно глядя в эти глаза, глаза мертвеца, рыбьи, затуманенные. Русалка тянула её в воду, а у Свон уже совсем не осталось сил противиться...

Но спор между двумя женщинами призван решать сильный пол: вероятно, Эмма прельстила моряка больше, чем рыбья морда, и он неожиданно закончил этот ужас, резко полоснув тварь по морде. Завизжав (у златовласой заложило уши) от боли и досады, сирена с громким всплеском отправилась туда, откуда пришла, а полностью обессиленная Эмма, снова обхватив руками пирата, покатившись вместе с ним по палубе, оказалась в итоге на Джонсе, который больно стукнулся головой, но, к счастью, остался в живых.

— Ч-черти…. — поморщился он и закусил губу, — Лебедь, да ты очень вовремя... как же я так...

— Потому что ты идиот, Киллиан!!! — снова заплакала от переизбытка чувств Эмма, уткнувшись носом ему в грудь. Пират не слышал (за бортом было ещё много «певчих птичек», вынимать затычки сейчас было бы самым опрометчивым поступком), но смысл сказанного понял прекрасно, улыбнулся и погладил здоровой рукой растрёпанные золотые волосы.

— Спасибо... что бы я без тебя делал, — второй рукой он прижал спасительницу к себе, — ну же, не плачь, всё позади.

Серые глаза посмотрели на него с какой-то печальной иронией: она знала, что это только начало. Туман на несколько мгновений поднял свою завесу, и взгляд девушки остановился на едва различимом вдали силуэте скалистого острова.

Силуэт острова, смазанный туманом, приближался. С внутренним содроганием девушка увидела, что он окружён подводными скалами. Но капитан «Весёлого Роджера» уже был у руля и вглядывался в воды впереди. Вот корабль легко обошёл первую преграду. Они двигались по течению, потому что ветра в туманных водах нет и в помине. Златовласая молча встала за правым плечом капитана, ей почему-то от этого становилось спокойнее.

— Название этого острова — Такаба. На одном из древних языков это означает «сирена». На другом — «смерть», — неожиданно заговорил Крюк, голосом хриплым и немного усталым.

«Как по мне, так это исключительно синонимичные понятия» — невесело усмехнулась Эмма, стараясь не слушать песен сирен. Кстати, они становились всё тише и тише. Неужели всё-таки пронесло?!

— А в просторечии он зовётся Островом-Призраком. У него нет координат ни на одной карте. Тот, кто ищет Такаба, никогда не найдёт его, изборозди он хоть сто морей, — синеглазый слегка наклонился вправо, лавируя меж рифами. Помолчав, Киллиан продолжил: — но он перед нами, остров, которого нет. Когда я был в Райле, в порту, один нищий подбросил мне это: — в его раскрытой ладони оказался плоский круглый кроваво-красный камень, — камень с острова Такаба. И тогда я понял, кто и где назначил мне встречу… — он усмехнулся, подкинув камень на ладони, и взялся за штурвал, — Ты, должно быть, не приметила: сегодня новолуние. Для многих Такаба — лишь легенда, вымысел, сказочка про сирен (многие путают их с русалками — существами, по сути, вполне безобидными, но очень скрытными), но тот, кто там бывал, знает, что этот камень, если вставить его в компас, — для наглядности Крюк показал, как это делается, со своим карманным прибором, — в новолуние стрелка укажет путь на Призрак, — он снова взялся за руль.

Эмма молчала.

— Спрашиваешь, кто нас сюда вызвал? Чёрная Борода. Знакомое имя, да, как и моё? И не даром: мы когда-то с ним были не разлей вода, хорошие друзья, — он брезгливо поморщился, — служили на одном корабле под умелым началом моего старшего брата, Лиама Джонса. Когда-то мы вместе прошли через все опасности этих вод. Но это было когда-то. По его вине погиб Лиам, — голос пирата ожесточился, — По его вине выжили лишь мы двое, чудом выжили, — он сжал руку в кулак до такой степени, что на ней отчётливо проступили вены, — больше у нас с этой мразью ничего общего нет, кроме того, что я, тогда же, здесь же, разрушил кое-какие планы этого гадёныша.

«Чёрная Борода… Черти, это перестаёт мне нравиться (только сейчас, ага?)! Тут пахнет пиратскими разборками, а они отличаются жестокостью» — подумала девушка, закусив губу. Так у Джонса был брат?

— Я не знаю другого человека, который желал бы убить меня столь же сильно и жестоко, как Чёрная Борода. И это взаимно. Но эти воды — идеальное место для встречи: здесь лишь безумец выхватит шпагу или выстрелит из пушки, потому что тот, кто убьёт или попытается это сделать на острове Такаба, сам попадёт в лапы смерти, он, и все, кто его окружают. Потому что тут водится кое-что похуже сирен. То, имя чему — Гибель.

«Кое-что похуже сирен…» — эхом отдалось в голове.

— Этот мерзавец хочет поговорить? Мы поговорим!

Дальше Джонс целиком и полностью сосредоточился на управлении кораблём, потому что течение стало быстрее и несло прямо на камни, тут и там торчащие из воды, а промежутки между ними были не такими уж большими, корпус едва проходил. Лебедь, молчаливая и отстранённая, смотрела вперёд, наблюдая за приближением острова. Теперь она видела, что это — сплошная скала, без каких-либо намёков на деревья, пляжи, бухты (ну и где тот классический образ необитаемой земли, который так любят расписывать в книгах?), но там наверняка полно пещер.

Команда начала собираться на борту корабля, суровая и решительная, под стать своему капитану. На плечо Эммы легла рука Андерсона: «Не волнуйтесь, мисс Свон, наш капитан всегда знает, что он делает. Он никогда не давал в обиду ни одного члена своего экипажа, тем более вас». Она улыбнулась и кивнула, давая понять, что не намерена уподобляться осиновому листу и сама, если надо, всем глотки перегрызёт за любого из этих головорезов. Команда стала Свон чем-то на вроде семьи, пусть она и была хорошо знакома только с вечными обормотами-прохиндеями Билли да Вилли, говорливым Сэмми, мечтательным и дружелюбным Робертсоном, стариной Андерсоном и, собственно, капитаном. Жестами (у всех в ушах затычки) Крюк отдал несколько приказов, последним из которых был «Спустить шлюпки на воду!». Две уже через минуту покачивались на волнах. С собой Киллиан Джонс взял Эмму (девушка выразительно давала понять, что иначе поплывёт за лодками сама, да и спокойнее так), Андерсона, Сми, Билли и Вилли. При чём первой было велено поглубже убрать голову в капюшон и ничем не выдавать в себе женщину. Девушка молча выполняла приказы. В лодку ей помог спуститься услужливый мистер Сми, а седой морской волк налёг на вёсла. Джонс был в одной шлюпке с громилами-близнецами. Команда напутствовала их молчаливым, но искренним пожеланием удачи. Она постаралась ни о чём не волноваться. Любому из этих шестерых девушка без раздумий могла доверить свою жизнь.

Первой в чёрный огромный грот вошла шлюпка капитана. Следом в его пасти (у Эммы было ощущение, будто они заплывают во чрево кита-исполина) оказалась и другая. На обеих лодках зажгли по фонарю, принцессу пробрало, и она поплотнее закуталась в тёплый плащ, тщетно пытаясь абстрагироваться.

Пираты уже давно плыли куда-то вперёд сквозь холод и мрак. Вода была чёрная, чернее ночной темноты, какой-то могильный холод исходил от неё. И это был не просто холод, который чувствуешь телом, это был тот холод, что леденит душу и заставляет стыть кровь в жилах. Какая здесь глубина? Что там, под водой? «Здесь живёт сама Смерть…» — очень не к стати вспомнились ей слова Крюка. Они плыли в самое сердце Такаба. Огонь отражался на зеркальной глади воды: отражения двух фонарей были похожи на огромные горящие глаза. Вода здесь была поразительно спокойна, кажется, даже от весел ряби не идёт. Эмма закрыла глаза, но тут Остров-Призрак начал играть свои дьявольские трели на натянутых гитарными струнами нервах уже по-другому: кап-кап-кап… «И кто бы мог подумать, что звук падающей воды может вызывать столько отрицательных эмоций?!» Это сводило с ума, в который раз заставляя усомниться в реальности происходящего; она дышала часто, но не слышала своего дыхания. Пару раз они проплывали под окошками в потолке. Проплывать под тусклыми косыми лучами тоже особой радости не доставляло: свет был таким слабым и неярким, что выглядел как призрачная вуаль, как занавесочка. А что притаилось за ней?..

И вдруг впереди показалось огненное пятно. «Вход в преисподнюю?» — мрачно спросила себя Лебедь, но поняла, что воображение и напряжение сыграли с ней дурную шутку: это просто костёр. Они здесь не одни. С тихим шорохом лодки причалили к небольшому островку среди чёрных вод. Люди вышли на берег, опасливо озираясь по сторонам. Под ногами похрустывала галька, опустив взгляд вниз, девушка хорошо разглядела несколько плоских алых камней. «Я ни за что не взяла бы с собой такой… сувенирчик» Где-то захлопали крыльями летучие мыши. Эмма широко расправила плечи и встала возле лодок, изображая невозмутимого немого часового. Несколько взглядов скользнули по ней, но ничего не заподозрили. «Хвала Небесам…» Близость чёрной воды пугает, становится холоднее (как же хочется отправиться к костру, а!), но она должна быть смелой и гнать все эти услужливо подкидываемые фантазией бредовые картинки с высовывающимися из воды щупальцами, красноглазыми огромными летучими мышами или ядовитыми змеями. Чушь же собачья!

В свете костра взгляд наконец-то различил чужаков, среди которых особенно выделялась надменная, крепко (даже чересчур) сложенная фигура в шляпе-треуголке с пышной бородой. После она заметила, что на месте правого глаза у этого пирата чёрная повязка. Так вот он какой, Чёрная Борода...

— Киллиан Джонс! Вы поглядите, какие люди к нам пожаловали, — издевательски поприветствовал он басистым хриплым голосом, противно растягивающим слова. Над костром раздались смешки. «Черти!!! Да у него тут вся команда! Что мы, вшестером-то, из которых одна — колдунья без магии и мозгов, сделаем против целой шайки?!» — внутренне содрогнулась девушка, но оставалась неподвижна.

— Эдвард Тэтч! Вот так встреча, — Крюк, которому никогда не надо приглашения или разрешения, уселся возле костра с таким видом, будто он в своей каюте на удобном фиолетовом диванчике, четверо друзей-сокомандников последовали его примеру, — сколько лет, сколько зим, вы только подумайте!

Капитаны окинули друг друга изучающими взглядами.

— А я-то начал было беспокоиться: что-то давно не видно «Мести королевы Анны», уж не потонул ли мой старинный друг часом? А ты, я вижу, жив здоров. Какое счастье, — в последней фразе деланная радость мешалась с издевкой и презрением.

— Да, я жив, Киллиан. И сегодня мы встретились здесь. Снова, — бородатый явно не страдал от недостатка пафосности.

— Ты, я вижу, настолько меня боишься, что решился назначить эту встречу только через десять лет, при чём назначить её здесь... — он подбросил пару поленьев в костёр, полностью игнорируя присутствие кого-либо, кроме своего собеседника, — Я, признаться, предпочитаю посидеть в пивной за кружкой-другой, но ты, я смотрю, решил изменить нашим общим интересам… — он глядел на Бороду с усмешкой, — Ты надеялся, что я расшибусь насмерть в этих рифах или узнаю, о чём поют сирены? Увы, ты жестоко ошибся.

— Нас обоих не так-то легко потопить, верно?

— Дражайший Эдвард, я, конечно, предпочитаю болтовню в тавернах, но для тебя сделаю исключение. Слушаю. Зачем же ты вызвал меня сюда?.. — в голосе Крюка было столько вопросительных ноток и заинтригованных интонаций, будто для него это было загадкой всей жизни.

— Ты прекрасно знаешь, что мне от тебя надо, Джонс, — скорчил грозную рожу пират.

— О-о, я прекрасно знаю. И вынужден тебя разочаровать.

— Пятьдесят тысяч золотом, — возразил Борода. — За жемчужину.

— Я всё сказал, — скучающе зевнул Крюк.

— Шестьдесят.

— Торг неуместен, Тиэтч. Она не продаётся. Я не отдам её тебе хотя бы из принципа, а это уже веская причина, — Крюк небрежно откупорил флягу с ромом и шумно отхлебнул, закинув ногу на ногу и греясь у костра. Вид у пирата, как давно заметила Эмма, оставался спокойным и непринуждённым даже в змеином логове: Киллиан держался просто превосходно. Чего не скажешь о втором капитане. Весь напрягся, чуть ли не пар из ушей валит!

— Семьдесят тысяч — моё последнее слово, семьдесят тысяч, или я возьму её силой! — Чёрная Борода резко обнажил шпагу и наставил её на врага. Который, не дрогнув, некоторое время посмотрел на острие у своего носа, а потом отвёл его с таким видом, будто отгоняет назойливую муху — и всего-то.

— Если ты не научишься сдерживать свои эмоции, Эдди, — нравоучительно заметил Джонс, — это тебя погубит. Убери железку. Ни к чему произносить так громко имя «Погибель» в водах, которые граничат с тем светом. Ну что ж, ребятки, обогрелись, поболтали — и нам пора. Удачи в поисках, Чёрная Борода. Приятно было повидаться, — усмехнулся капитан "Весёлого Роджера" и был таков.

— Мы ещё увидимся, слышишь ты, Крюк?! И ты пожалеешь, что заграбастал то, что по праву принадлежит мне!

К утру туман рассеялся, будто наваждение. Это было так: сонная, усталая девушка долго смотрела на скалистый силуэт, в какой-то миг отвернулась, а когда снова посмотрела в ту сторону (буквально через пару секунд), горизонт был чист. Эмма уснула на смотровой мачте, а проснулась у себя в каюте.

Сейчас погода была ну просто прекрасная: солнце ярко-ярко светит, жарко, небо чистенькое, ветерок бодрящий… и на душе у Эммы тоже сделалось безоблачно. Может, и не было вовсе никакого Такаба, никаких сирен, никакого Чёрной Бороды? Может, ей просто приснился дурной сон? Если честно, то сейчас она даже не знала, что на это сказать. Начинался девятый день на корабле, и всё вокруг прямо-таки дышало безмятежностью. Пираты снова сделались весёлыми балагурами и шутниками, все вокруг как-то повеселели, что окончательно успокоило девушку.

— Эй, Эмма, как насчёт искупаться? — весело спросил неизвестно откуда появившийся Билли.

— Да, давай с нами! — Генри уже по пояс разделся и горел желанием поскорее оказаться в прохладной водичке.

Кто-то крикнул:

— Ребята, сети натянуты!

— Эй, а побольше места нельзя сделать?

— Сейчас-сейчас!

— Ну так что? — нетерпеливо обернулся Билли к златовласой.

— Я с вами! — бодро ответила недолго размышлявшая девушка и побежала переодеваться. Она осталась в лёгком белом платьишке по колено. К тому времени, как Эмма вернулась, часть пиратов уже была в воде, кристально-чистой и тёплой, где ныряла, резвилась, брызгалась и веселилась вовсю (ну как маленькие дети, честно, а выглядят такими суровыми и опасными мужиками, что аж смешно!).

Лебедь прикинула расстояние от бортика, на котором уже стояла, до воды: метра три будет. Она начала собираться с духом для нырка, когда сзади раздался ехидный голос:

— Мисс Свон, вы великолепны в своём вечернем туалете, позвольте мне помочь вам...

— Пошёл к чёрту, Крюк!!! — всплеснула руками Лебедь, понимая, что сейчас ей бессовестно дадут пинок под зад (из благих побуждений, разумеется!), столкнув в воду... и самостоятельно туда ухнула, потеряв равновесие.

Водичка оказалась немного прохладнее, чем она рассчитывала, а приводнилась колдунья не самым удачным образом: ударившись животом.

— КРЮК!!! — яростно возопила она.

Сверху — хохот:

— А я-то что, я тебя и пальцем не коснулся! — в мгновение ока пират, скинув сапоги и рубашку, сиганул в воду к ней, забрызгав только-только вынырнувшую и кое-как отплевавшуюся (вода была ещё и солёная, ядрёная!) Свон.

— Ах ты ж… — на лице Лебедя было чёрным по белому написано явственное желание придушить моряка на месте, при чём сделав его смерть как можно более долгой и мучительной с помощью какого-нибудь подручного предмета (твой протез прекрасно подойдёт!). Да, где-то мы это уже слышали и, видимо, девушка решила всё-таки засунуть кое-куда этот несчастный крюк другому несчастному Крюку. С самым плотоядным видом златовласая погребла у нему.

— Спасите! — тут же разумно взвесил обстановку и свои шансы на самостоятельное спасение пират, — помогите!

— Иди сюда, ты, гадёныш!

Наблюдатели, не будь дураки, оценивающе посмотрели сначала на удирающего капитана, потом на Лебедь, чьи золотые локоны в воде стали ещё прекраснее, чем обычно, поняли, что капитан, конечно, — страх и ужас, летящий на крыльях ночи, — но сегодня не тот случай. Благоразумные пираты расступились, не желая попасть под горячую руку (ногу, крюк).

Через некоторое время девушка с победным кличем ухватила свою жертву за босу пятку и притянула к себе, после чего начала, злорадно ухмыляясь во всё лицо, топить.

— Чтоб неповадно бы… буль-буль-буль! Буль!

Неожиданно Киллиан, у которого все ходы записаны, перестал сопротивляться, поддался, чтобы в следующий миг оказаться сверху, и теперь уже возжелавшая его кровушки королевна начала своё увлекательное знакомство с прелестями подводного мира.

— Что-что, не слышу? А, кажется понял: я — самый привлекательный и дьявольски красивый мужчина из всех, что доводилось тебе видеть в жизни? О, Эмма, я польщён!

Девушка, которая всё прекрасно слышала, забилась сильнее:

— БУЛЬ-БУЛЬ-БУЛЬ, барабуль! Барарарарарабуль!

— Эмма, а я-то думал, ты приличная девушка! — поцокал языком капитан, явно правильно поняв принцессу (да, ей столько неприличных слов знать не пристало, но ругаться хотелось страшно), которую продолжал держать под водой, — ой, Ваше Величество, да вы, оказывается, шалунишка! Ваши речи меня смущают! — засмеялся он.

В ответ «шалунишка» с такой силой долбанула пирата ногой в живот, что у капитана мигом выбило весь дух из лёгких (а заодно, надеялась златовласая, и дурь из головы), после чего всплыла, жадно хватая ртом воздух. Она снова оказалась в плену пирата (ой, как некрасиво это звучит!), но на сей раз Джонс просто поддерживал её на поверхности, улыбаясь сквозь острую боль и не давая ей захлебнуться.

— Крюк... ты идиот... ты меня... почти... утопил!!!

— Почти не считается, — передразнил пират, — да и я бы тебя вытащил, как только ты перестала барахтаться.

— То есть когда бы я там задохнулась? Так я тебе и поверила!

— Сво-он, ну для того ли я дважды тебя вытаскивал из моря, чтобы потом один раз собственноручно увековечить? — закатил глаза Джонс.

— Так я тебе и поверила, гад!

— Мне больше нравится, когда ты называешь меня мерзавцем, великолепным мерзавцем.

— Ты невообразимый мерзавец...

— Ваше Величество, ваш словарный запас не может не радовать! Ну как, отдышалась?

— Да пошёл ты... вот, у меня для тебя новое пари.

— Я весь во внимании, о свет моих глаз.

— От того буйка до другого, — она обвела рукой весьма большую дистанцию, — и обратно. Наперегонки.

— Мне нравится эта идея, о похитившая моё сердце и пленившая мою душу, а что получает выигравший? — не без обычного намёка поинтересовался Крюк.

— Если победа будет за мной, мы сыграем в одну игру... — вдоволь насладившись изменениями в лице капитана, Эмма со смешком продолжила: — «Покатай мня, большая черепаха!» Я уверена, тебе понравится, особенно если учитывать то, что черепахой будешь ты и катать будешь всех желающих!

— Хорошо, солнышко, — спокойно ответил Киллиан, уверенный, что проигрыша он не допустит никогда в жизни, — а если выиграю я, мы сыграем в куда более интересную... игру.

— Крюк, даже не думай!

— Мерзкая же ты извращенка, да у меня и в мыслях не было. Если выиграю я, ты потанцуешь со мной.

— Идёт, — немного удивилась такому необычному повороту (кто б мог подумать, что в голове капитана живут настолько пристойные мысли! час от часу не легче) принцесса.

Сми, испытывая чувство дежавю, разбил сцепленные мокрые ладони, и Эмма с Крюком поплыли к буйкам («Может, начнёшь катать меня уже сейчас?» — "В твоих мечтах, Свон!").

— Крюк, а ну не заступай! (угрожающе)

— Хорошо-хорошо... (примирительно)

— На старт...внимание... марш! — надрывно скомандовал судья (им по случаю оказался кок).

И они подобно двум акулам, почуявшим добычу, ринулись вперёд. К удивлению и досаде Киллиана, девушка плавала, как рыбка, и где только она могла такому научиться? В скорости он ей, конечно, не уступал, и сходу оказался впереди. Оба плыли кролем; Эмма, которая не привыкла так легко сдаваться, поднажала, рванула вперёд, нагнала и перегнала Киллиана.

Ловко и исключительно изящно увыркнувшись (явно издевается), она оттолкнулась ногами от буйка, соперник вынужденно последовал её примеру (команда смотрит!). Однако пираты тоже никогда не проигрывают: уцепившись рукой за подол белого платья, Крюк, хихикая, с треском рванул его на себя и поравнялся с Эммой. Но той было не до антуража, обогнать её нахал так и не смог, и они одновременно коснулись рукой того буйка, у которого стартовали.

— Ничья? — удивлённо спросил Уильям Сми, точно видевший, что между ними не было даже секундной разницы.

— У нас, — отрезал Джонс, — ничьей быть не может!

— Оба победили, — закончила Эмма, убирая со лба мокрые пряди и незаметно поправляя-одергивая платье (и сколько этот пакостник успел увидеть?!). — Большая черепаха? — с игривыми нотками в голосе подозвала она.

— Уже спешу... — обречённо ответил пират. «Ну погоди, ещё не вечер, не вечер танцев, красавица моя!"

Оставшуюся часть купания смех не стихал ни на минуту, весело было всем. Ну, кроме Крюка, разумеется.

На западе медленно разгорается огромный костёр, скоро он приблизится к глади моря. Алым золотом окрасились паруса двух кораблей. Словно пепел, по небу кружат серые облака, частично закрывая собой свет солнца, клонящегося в закат. Волны плещутся о борта разрезающих их манёвренных кораблей, тёмные и голодные, ждущие поживы. Вот, где-то мелькнул серый плавник и тут же исчез. Небо оглашают яростные крики пиратов. Пока не подойдя вплотную, они заряжают пушки и выкрикивают ругательства. Обе команды настроены решительно. С запада, по ветру (чертовское везение, не правда ли?) идёт корабль с черепом и двумя костями на чёрном флаге. С востока, почти против ветра, скользит корабль чуть больше по размеру и из более тёмной древесины со скелетом, в одной руке держащим песочные часы («Время вашей смерти близится»), а другой с помощью копья пронзающий алое сердце («Сдавайся, или твои мучения будут долгими») на флаге. Капитан «Весёлого Роджера» кричит своей команде:

— Пробил час! Даже ветер на нашей стороне! Порвём этих шавок!!!

Команда одобрительно орёт что-то очень недоброе. Эмма стоит среди них. На губах девушки играет ничего хорошего не предвещающая улыбка, она опирается на рукоятку шпаги, воткнув оную в борт, и пристально смотрит на капитана, изогнув бровь. «Ты, конечно, тот ещё придурок, Крюк, но это не отменяет того, что я в вас верю, Мой Капитан!» Рядом стоит Генри.

— Ты не боишься? — спрашивает он.

— Он нет, дорогуша, нам не пристало бояться, и ты это знаешь, — она показала акулий зуб в своей левой руке и надела верёвочку на шею.

— И я тоже не боюсь, — ответил юнга, глядя на такой же, как у Эммы, талисман и оберег.

Капитан «Мести королевы Анны» орёт что-то устрашающее, его команда точит ножи. Схватка обещает быть очень жестокой. Принцесса, почему ты не в каюте за семью замками? А всё очень просто. Она не собирается там отсиживаться, в то время как остальная команда примет бой. Магии, её главного оружия, под рукой нет, но кто сказал, что без неё Эмма ни на что не способна? Никто на корабле, кроме капитана, не знает, кто она такая, да и не по-джентльменски это, выигрывать пиратский бой с помощью ведьм.

И вот, корабли проходят друг мимо друга. Грянули пушки, вопли стали громче, «На абордаж!»... Моряки на «Весёлом Роджере» оказались быстрее, в тот же миг они уже перелетали расстояние между двумя кораблями. На «Анне» начался бой.

Обнажив шпагу, девушка обрушила своё оружие на первого попавшегося врага. Он был в полтора раза выше её, в плечах шире в два, но разве её это смутит?! С проворностью кошки она уклонялась от ставших какими-то растерянными ударов (не каждый день на тебя с такой бравадой нападает женщина, неожиданно хорошо владеющая шпагой). Обворожительно улыбаясь, Эмма нанесла ему несколько достаточно серьёзных ран, однако убивать она никого не собиралась. Кто-то неожиданно напал сзади, принцесса еле увернулась, выхватывая из-за спины вторую шпагу. Круговую оборону она ещё не очень хорошо освоила. Разглядеть противника за спиной Эмма толком не успела, потому что в него с гигиканьем врезался Билли, только что перепрыгнувший голубую полоску воды, и тут же перерезал пирату глотку.

— Моё почтение, миледи! — следом появился второй брат-близнец. Эмма, уступив последний удар — в сердце — Вилли, перепрыгнула через осевшее на палубу тело и продолжила бой. Билли и Вилли поддерживали её с боков, втроём они, как смерч, перемещались по полю брани, прекрасно держа круговую оборону и нападая во всех направлениях: ещё двое чужаков остались лежать неподвижно. Остальные пираты "Весёлого Роджера" тоже времени даром не теряли: эти люди не боялись смерти, да и дрались не на жизнь. Тёмное дерево окрасилось кровью.

Тут кто-то спрыгнул сверху? зажав в зубах нож (видимо, вперёд смотрящий «Мести») и серьёзно ранил Билли в руку. Пока Вилли объяснял гаду, что значит «брат за брата», Эмма под его защитой оборвала полоску ткани со своей рубахи и перетянула, как жгутом, рану в плече. Её руки были в крови, на рубашку тоже попало, но это златовласую нисколько не волновало.

— Держись, Билли! — схватившись за верёвку (ну а как без таких эпичных перелётов, это ж самый сок!) и раненного в бою товарища, она перелетела на «Весёлый Роджер», где поручила друга заботе корабельного дока.

— Жить будет, вы вовремя, — заверил Клаус, укладывая громилу на койку. Кивнув, королевна снова ухватилась за трос, оттолкнулась ногами... и примерно посередине, между двумя кораблями, какая-то крыса метко запустила в него кинжал. Кувыркнувшись и еле долетев до «Мести королевы Анны», чертыхающаяся Эмма больно ударилась о твёрдую палубу, выронив одну из шпаг, вторая оказалась под ней.

— Очень опрометчиво, миледи… — услышала она над собой тягучий, как патока, грубый голос. «Чёрная Борода!» Она подняла глаза, скорчившись от удара в бок (у этого пирата понятий о чести явно не было, бить лежащую ничком девушку он не стеснялся), и ужаснулась: в бороду и в шляпу Эдварда Тича были вплетены горящие трубочки, источающие дым и пламя. Это придавало его облику нечто жуткое и устрашающее: похож он был на дьявола. Собравшись с силами и не дожидаясь второго удара, мисс Свон выхватила вторую шпагу (к счастью, та, что была в правой руке, оказалась свободна) и задела пирата по щеке, подскочив на ноги и хватая первую. На её лице была написана решимость.

— Это с вашей стороны очень опрометчиво! — крутанув в руках шпаги, она приготовилась защищаться. Златовласая прекрасно понимала, что её противник силён физически и очень опытен, а в шпажном бою она ему не ровня, но что ей вообще остаётся?

«Эмма, милая, бой на шпагах представляет из себя не только скучные классические выпады, и я хочу, чтобы ты кое-что хорошенько усвоила: у нас это вещь куда более коварная, изощрённая и интересная!» — вспомнились слова Джонса. Да, противник явно смотрит на неё свысока, с каким-то издевательством, а ещё очень внимательно, изучающе, с нехорошей улыбкой. Он явно не ждёт от девчонки подвоха. Разочаруем его? Во время очередного наступления девушка споткнулась и упала, болезненно застонав. На во всю ухмыляющейся роже капитана, наклонившегося к ней, было явственно написано то, что он собирается делать. Он на минуту позволил своим нехорошим желаниям взять верх (ну а как тут устоишь: глаза поверженной сияют девичьим испугом, в них страх и ужас, грудь сбивчиво вздымается, а сверху ракурс хороший, тем более, что пуговицы застёгнуты не все), и Свон тут же этим воспользовалась: Тича подвела несдержанность, жажда и то, что он не оценил по достоинству силу противника. Молниеносно схватив в руки, казалось бы, выроненные и недоступные лезвия, она крест-накрест чиркнула ими по коленным чашечкам.

— Браво, Свон!

Пират взвыл и рухнул на пол, Эмма тут же кувыркнулась назад, оказываясь вне его досягаемости. Временно.

Чёрная Борода, в прямом и переносном смысле сгорая от ярости, кое-как поднялся на ноги, выхватив огромный нож. Больше церемониться с этой гадюкой он не собирался. Но неожиданно между ним и девушкой возник кто-то третий.

— Тэтч-Тэтч, стареешь, дружище! — Крюк встретил удар и накаутировал противника, который теперь плохо держался на ногах (и не мудрено, мерзавка практически перерезала ему связки). Пират распластался на палубе, извергая ругательства.

— Киллиан, сзади! — развернувшись, капитан «Весёлого Роджера» принял удар высокого пирата из команды Эдварда, Эмма поспешила ему на помощь. Противников было трое: никто не собирался давать своему капитану просто так погибнуть от рук чужака.

— Помнишь, лапочка, я говорил, что мы отличная команда? — бросил Джонс между быстрыми сериями ударов. Эмме было не легче, но она с усмешкой ответила:

— Так давай им это докажем!

Они сражались? как единое целое, защищая друг друга, меняясь местами, обманывая врага. Редко ожидаешь чего особенно подлого от однорукого моряка и блондинки, да? А зря.

— Капитан, пушки выведены из строя! — закричал мистер Андерсон.

— Все на «Весёлый Роджер», ребята, сейчас тут начнётся...

«Как? Мы же ещё с этими не закончили…» — растерялась девушка. Крюк схватил замешкавшуюся Свон за руку, и вместе они перепрыгнули обратно на свой корабль. Грянули пушечные выстрелы. На «Анне» все орудия были выведены из строя: какие столкнули в море, какие залили водой (а кое-какие не совсем водой), да и команда была изрядно потрёпана, а капитан без сознания. Никто не соображал, что делать. Дрались ребята Крюка как черти!

Корма разлеталась в щепки... подкашивались мачты... паруса обращались в решето... Корабль «Месть королевы Анны» гордо и величественно пошёл на дно морское. Кто-то, наверное, успел выпрыгнуть. О них позаботятся акулы.

Место, где проходил бой, давно покинуто «Весёлым Роджером». Три тела в серых мешках были сброшены в море. Да, победа далась Крюку и его команде не так просто, как могло показаться. На воду вслед за ними были спущены плавучие свечи. «Они были достойные пираты. Такие заткнут за пояс самого Морского Дьявола, что ж, туда им и дорога» — поднял кружку капитан. Повисла минута молчания. В мешке рядом с каждым, чьё тело отдали морю, лежал мешочек с золотом и фляга рома, лучшего, что был на корабле. С приветом Морскому Дьяволу, пусть тоже выпьет за их упокой с нами и примет небольшой подарок для облегчения тяжб грешников. Эмма стояла молча. Никого из убитых она хорошо не знала, но всё равно на душе было тяжело. Ведь это, по сути, — дань морю. Никто из тех, кто взошёл на борт пиратского корабля, не знал, вернётся ли назад живым.

Девушка навестила Билли. Пират чувствовал себя не наилучшим образом, он успел потерять достаточно крови прежде, чем она его спасла, однако старался выглядеть бодро и тут же потребовал себе рома. Дескать, это лучшее лекарство всех времён, а док со своими противными микстурами пусть катится к чертям. Тут же сидели Вилли и Робертс, при чём первый с готовностью оказал брату помощь в добыче спиртного. Принцесса покачала головой. «Ром на завтрак, на обед и на ужин, куда ж вы без этого? И не мудрено, что даже Туда вы не желаете отправляться без бутылки»

Спать ей пока не хотелось, не смотря на небольшую усталость, которую как-то пригасила опьяняющая победа. Только что отгорел закат, медленно занимались сумерки... внутри до сих пор было возбуждение и азарт; кажется, она всё ещё там, на борту вражеского корабля.

Колдунья, как и всегда в это время, зашла в свою каюту, чтобы захватить плащ (ночи сейчас прохладные, так что это вошло у неё в привычку). На кровати лежало что-то из струящейся ткани, алой, словно свежая кровь (которой Эмма сегодня видела достаточно, поэтому это и была первая ассоциация) и яркой, словно языки пламени. Удивлённая, Лебедь подошла ближе. Шёлк? В складках ткани обнаружилась записка, поведавшая о следующем: «Мой черёд, мисс Свон. Сегодня вечером, после заката, у нас танцы. Советую принарядиться. С любовью, самый обаятельный пират на свете (ты, конечно, поняла, о ком речь!).» Девушка сначала невольно усмехнулась, а потом слегка нахмурилась: ничего хорошего это не предвещало: Крюк (он же большая черепаха!) не прощает обид, и месть его всегда изощрённа и ужасна...

Принарядиться? Но, позвольте, во что? И тут королевна сообразила, что лежит на кровати. Красное платье (короткое, чуть ниже колена, наверное, будет) было брошено так небрежно, что догадаться об его предназначении сходу было нелегко. Рядом лежала заколка, имитирующая бордовую розочку. И откуда только этот чёртов пират берёт такие платья?

— А в этом что-то есть... — крутанулась на одной ножке девушка, исподлобья взглянув на своё отражение. Платье безумно ей шло, как и бесшабашная, небрежная причёска, собранная из золотых кудрей и скреплённая заколкой за затылке. Один локон выбился, но даже это только придавало ей очарования, довершая облик. Вырез на платье, правда, немного смутил Её Величество, но в этом определённо был свой шарм, что-то, что заставило девушку в задумчивости склонить головку на бок, однако оставшееся неразгаданным. Поскольку подходящей обувки ко всему этому не прилагалось, она решила идти босиком.

На палубе команда встретила её восхищёнными взглядами (Крюк довольно ухмыльнулся), а так же несколько фонарей и свечи. Пираты сначала пили за упокой своих друзей, и Эмма тоже выпила с ними, присев на бочку из-под рома. Затем выпили за «Месть королевы Анны», по словам капитана, это был один из самых красивых кораблей из всех, что ему доводилось видеть, и вот теперь он на дне морском из-за глупца-Тэтча. Затем сказали пару слов о экипаже затонувшего судна. «Это были отвязные мерзавцы, пираты, мародёры и лиходеи. Что ж, да примет их Ад!». Выпили. На удивлённый взгляд Эммы Робертс усмехнулся:

— Мисс Свон, это на суше о последнем негодяе на его могиле принято распевать плачевные оды и желать покоя его душе. А здесь, в море, никто не стесняется бросить пару правдивых слов даже вослед тому, кто уже в лапах Дьявола. Ему же нужно резюме?

«…к их капитану, подлецу и предателю, из-за которого погиб мой брат, капитан Лиам Джонс, и весь его экипаж, я тоже тёплых чувств не питаю, и даже рад. Пусть катится ко всем чертям!» Некоторые молча кивнули. Эмма продолжала диву даваться. С полминуты пили молча. Затем оживившиеся пираты выпили за свой корабль, своего капитана, свою судьбу и свою удачу, ту ещё чертовку.

Неожиданно рыжий Пит Плут (в том, что он украдёт что угодно и обведёт вокруг носа кого угодно, принцесса убеждалась на собственном опыте) достал невесть откуда старую гитару и подмигнул Трёхпалому. Трёхпалый (настоящее его имя златовласой неизвестно, этот пират был скрытен, загадочен и очень сентиментален, даже слезу сейчас пустил) взял свой немного потрескавшийся контрабас с местами заржавевшими струнами и провёл смычком под носом, вдыхая что-то особенное и понятное лишь ему. Вслед за ними вооружился музыкальным инструментом Кит (этого звали так за большую татуировку на левом плече и за удивительную плавучесть: однажды он оказался в открытом море во время шторма с каким-то куском древесины, проболтался там несколько часов и, представьте, выжил!): это была обшарпанная скрипка с погнутым смычком, на которой не хватало одной струны.

— Ты, конечно, всю свою жизнь жила в светском обществе, принцесса, и удостаивались стать усладой твоему слуху лишь прославленные придворные оркестры... Но, скажу я тебе, тот не знавал настоящей музыки, кто не слышал, как играет на рваных струнах настоящий подвыпивший пират где-нибудь посреди моря, — заявил Джонс, внезапно оказавшийся у неё за спиной.

Моряки выпили ещё, пожелав себе отменного здоровья, много рома и хорошей поживы.

— И тот не ведал настоящего танца, кто не танцевал пиратского танго, босиком, на голых досках, под парусами. Оркестр, музыку! — лихо щёлкнул пальцами капитан, предвкушая веселье.

Пит Плут с кривоватой усмешкой перебрал струны, гитаре стал вторить контрабас Трёхпалого, хрипло и глубоко, а скрипка, сопрано, с ходу зашлась рваной трелью.

— Вы должны мне танец, мисс Свон, — напомнил пират.

Эмма была в ступоре. Танго?! Она думала, что это будет какой-то вальс (и вообще, что Киллиан танцевать-то вряд ли умеет) или, в самом крайнем и ужасном случае, злокозненный пират попросит повторно исполнить пляски на бочке, но...

— Давайте, мисс Свон! — подбадривала команда, хлопая и притопывая ногами. Пираты, что с них взять?

«Обещаю, я так отдавлю тебе ноги, что ты будешь вынужден обзавестись вторым крюком!» — гневно подумала колдунья. Но никуда не денешься, пари — честный спорт, и условия надо выполнять. Она протянула ему руку, с каким-то недоверием глядя на капитана. Джонс обворожительно улыбнулся и вывел её на центр круга, который образовала команда (ради такого-то зрелища!). И синеглазый начал шаги. Танцевать этот танец девушка умела (принцесса всё-таки) и не оплошала. Коварно ухмыляясь, она, следуя за Крюком, пыталась наступить ему на ногу. Но не тут-то было: пират очень быстро смекнул, в чём дело и двигался одновременно с ней, ни на секунду не отставая и не опережая. Даже когда Эмма делала более сложные шаги и движения, партнёр не ошибался, будто чувствовал её, как часть себя. Чёртов каскадёр!

Совершенно неожиданно Киллиан закружил её на месте. Лепестки платья изящно, с некоторым запозданием следовали за ножками танцующей, у которой закружилась голова. Столько лет в школе танцев, но чтоб так быстро и сильно — ещё никогда. Как только кружение прекратилось, ей оставалось лишь красиво упасть в объятья Крюка (всё же лучше, чем на пол), изогнув спину и откинувшись назад. Он остановил девушку в паре сантиметров над палубой, глядя прямо в глаза, сверху вниз.

— Сдавайся, Лебедь… — его губы почти коснулись шейки партнёрши, — просто отдайся и расслабься. Не пытайся сопротивляться, лапочка, это ведь танго.

Он резко вернул Свон в прежнее положение, устроив руку с крюком на её талии и продолжая вести. Движение за движением, шаг за шагом они были настолько близки, что это пьянило похуже рома. Эмма как-то не заметила, как действительно расслабилась, полностью доверившись капитану и неотступно следуя за ним. А танцевал он хорошо: столько новых движений, неожиданных и пленяющих, столько отдачи ей знать ещё не доводилось. Движение за движением, шаг за шагом — постоянное соприкосновение не только двух тел, но и двух горячих душ. Очень странно и обескураживающе это было — чувствовать на шее такое же слегка дрожащее, неровное, сбивчивое и жаркое дыхание, как и твоё.

А это трио действительно играло просто невероятно.. Обычно красивые и западающие в душу мелодии люди называют чарующими, но эта была вовсе не из таких: пиратское танго, рваное, дикое, страстное, свободное и безумное, заполняло сердце, заглядывая в доселе невиданные уголки твоей души и разжигая там настоящее пламя. Тот, кто слышал эту музыку, понял. Понял, что такое быть вольным, лихим морским разбойником, не ведающим пощады и страха перед смертью, всегда знающим, что завтра, возможно, твоя жизнь кончится, и ты узнаешь, о чём поют сирены. И поэтому сегодня надо брать от жизни всё. Понял, что такое настоящая свобода для тех, кто избрал изменчивое и непредсказуемое море скучной земной тверди. Понял, какая страсть живёт в сердце каждого пирата.

В руках Джонса девушка чувствовала себя тряпичной куклой, лёгкой и безвольной. И это нравилось, до безумия. Он тоже чувствует это?..

— Красиво они смотрятся, — с улыбкой покачал головой Сэмми, попивая ром.

— Ага… — вздохнул Робертс, во всю следивший за танцем.

Да, вместе эти двое безумцев смотрелись просто потрясающе, слов нет. Танго продолжалось, и всё остальное было ей неважно: только Киллиан, с головой окунувший её в страсть, жгучую и пламенную и то, что они абсолютно не робели друг перед другом и дышали в такт. Движение за движением, шаг за шагом...

После обеда мисс Свон неспешно прогуливалась по палубе «Весёлого Роджера», читая вторую часть приключенческого романа. Неожиданно её внимание привлекла сутулая фигурка на носу корабля. Свесив вниз босые ноги, на которые летела водная пыль, мистер Робертс что-то рисовал в большом альбоме, лежащем у него на коленях, маленьким угольком. Заинтересованная, девушка подошла поближе.

— Привет, Генри, — поздоровалась она.

— Привет, Эмма, — обрадовался мальчонка.

— Разрешишь к тебе присоединиться?

— Да, только сапоги сними. Будет здорово, — в его глазах блеснули озорные огоньки.

— Как скажешь, — не стала возражать королевна и начала расшнуровывать сапоги, — а что рисуешь?

— С натуры... — туманно ответил юнга, вглядываясь куда-то вдаль.

Отставив обувь в сторону, принцесса села на борт рядом с мальчиком и опустила ноги вниз так же, как он.

— Ой, щекотно! — пенные брызги летели на голые пятки, заставляя похихикивать: ощущения были необычные, но вскоре она привыкла и даже решила, что это очень приятно, даже эдакий массаж.

Юнга улыбнулся и указал куда-то вперёд:

— Смотри, Эмма!

Там, в лазурных волнах, играли дельфины. Лебедь невольно засмотрелась: в их движениях было столько игривости, радости, какого-то непонятного человеку веселья, воли и свободы! Она всегда восхищалась этими прекрасными морскими существами, умными и красивыми, но ещё ни разу не видела их так близко. Вода такая прозрачная, что серые спины и плавники дельфинов хорошо видно даже на глубине. Они играли, играли с волнами, с морем, с небом, с кораблём...

Но ещё больше она удивилась, когда перевела свой взгляд на альбомный лист. Два дельфина, такие настоящие и живые, скользили по водной глади. Парнишка просто великолепно передал их в движении с помощью очень ловких теней и ярких пятен, кажется, что они вот-вот вынырнут из белого листа и бросятся в воду к собратьям.

— У тебя очень красиво получается... — заметила девушка, любуясь мастерской работой, — где ты научился так хорошо рисовать?

— Мой отец был художник, — как-то небрежно ответил юный пират, глядя в сторону.

— Генри... — неожиданно решилась Лебедь на вопрос, который занимал её уже давно, — а как ты стал таким... ну, юнгой, на пиратском корабле?

Он посмотрел удивительно и вопросительно:

— Ты уверена, что действительно хочешь знать? Я не люблю эту историю, и она вряд ли вам понравится, мисс Свон.

— Да, — просто ответила она, разглядывая изменившееся лицо мальчика.

Он вздохнул и покачал головой. Потом закрыл глаза, собираясь с мыслями и подбирая нужные слова, чтобы через минуту начать:

— Я родился в Райле, — «Так я и знала!», — и я очень любил своего отца, настоящего мастера в своём деле... ты говоришь, тебе понравилась моя картина? Если бы ты видела Его Картины! Они все были будто живые, исполненные внутреннего света, красивые, такие... — он набрал в грудь побольше воздуха, будто вдыхал запах свежей краски, улыбаясь так, будто вспоминал самое сокровенное, что только было для него на свете, — у меня есть только одна его картина, каким-то чудом сохранилась, и то не вся... если хочешь, я покажу её тебе потом. И мой папа тоже меня очень любил, я был его единственным сыном. В отличие от мамы, — в голосе прибавилось отстранённых ноток, — она никого не любила… — сейчас Генри явно был не здесь, а там, в далёком прошлом, — Ещё был дед. Он во мне души не чаял. Дед был бывший мореход и очень хороший рыбак. Знаешь, сколькому он меня научил? Я люблю рыбалку, как и он. На старости лет дед мечтал поймать акулу, — он сжал в руке талисман, висящий на груди, — но так и не довелось.

Он сделал паузу и слегка приоткрыл глаза, глядя в морские дали.

— Мы жили не бедно, но и небогато: у нас был уютный домик, с веранды которого открывался великолепный вид на море. Папа очень любил рисовать море. И очень любил рассказывать мне легенды о море: о русалках, о сиренах, о морских чудовищах, островах сокровищ и, разумеется, о пиратах. А дедушка говорил мне, что когда-нибудь, вот только спина утихомирится, он обязательно построит корабль, и мы все вместе отправимся в путешествие... не довелось, — снова сказал, как камнем придавил, он эти два жестоких слова, — Мне тогда было восемь лет, случился пожар. Я не знаю, от чего... Дед погиб, — он закусил губу, болезненно зажмурившись, — Видишь? — на ладони мальчика лежал маленький золотой якорёк, — это всё, что уцелело на пожаре... дед говорил, это будет нашим талисманом в дальнем плаванье, и я хранил его, как зеницу ока. Это всё, что осталось у меня от деда, — на его лицо пала тень, тень боли и какой-то странной тоски, — я очень любил его... Мы втроём, я, мама и отец, оказались на улице, без крова над головой и без гроша в кармане. Папа даже тогда не отчаялся: он никогда не сдавался, такой он был человек, он царапал на досочках и рисовал на обрывках пергамента соком ягод... Даже такие его работы были очень хороши. Но ей всего было мало, — голос ожесточился, — ты знаешь, для меня её никогда не существовало. Будто она мне и вовсе не мать. Я ненавижу её, ты не поверишь, но я ненавижу её, будто она мне не родная! — голос сделался горячим, сбивчивым, а в глазах юнги плескалось нечто большее, чем просто детская обида, — она никогда нас не любила. Приходила домой поздно, если вообще приходила, навеселе. Затевала скандалы, говорила, что мы загубили ей жизнь. Ей всего было мало. И она ушла, выскочила за какого-то богатого купца и уехала из города, понимаешь? А отец... Отец запил. Я не узнавал его, он как будто утонул, погрузился в чёрный, беспробудный омут, понимаешь? Он медленно умирал. Он перестал писать картины, цепляться за жизнь. Всё, что он старался делать, — это как-то заботиться обо мне. Ты знаешь, он всегда говорил: в каком бы положении ты не оказался, верь, верь, что всё изменится к лучшему, не сдавайся, никогда. А потом, зимой, он заболел и... — мальчик не смог произнести этого страшного слова и уткнулся носом в плечо златовласой. Та, закусив губу и сильно жалея о том, что начала этот неприятный разговор, обняла его за плечи и прижала к себе. Она ничего не говорила. Да и какие тут слова? Мальчуган просто душу наизнанку выворачивал.

— И я остался один. Я воровал, я барахтался, как мог. Однажды весной я пришёл на пристань. И случилось чудо, — его губы искривились в улыбке, — Я шёл, не разбирая дороги, и случайно попал под ноги нашему Сэму, а он как раз нёс тяжёлый мешок и повалился, как тюк! — улыбка окрепла, засветилась на лице мальчика, — он забранился, мешок порвался...

Свон молча диву давалась. Этот мальчик лишился всех, кто у него был. И он не сломался, выжил, выстоял и, более того, остался таким, каким был: мечтательным, улыбчивым, весёлым и бесшабашным, честным, верным и преданным. Только умным, порой очень задумчивым и взрослым не по своим годам. Это ли не настоящая сила, не истинно верующее сердце?

— Ты знаешь дядю Сэмми, он всегда очень строг и груб со мной, но он тот ещё добряк, пусть и толстокож, как черепаха! — Генри уже смеялся, и смех этот был звонким, как маленькие колокольчики, — первое, что я сделал — подобрал из грязи буханку хлеба, которая вывалилась из мешка, и, не брезгуя, не до того мне было, вцепился в неё зубами, с наслаждением ощущая на языке вкус еды... И Сэм спросил, кто я такой и какого чёрта я здесь делаю: тощий, шуганый, в каком-то тряпье. И я рассказал. Впервые, за много месяцев, излил кому-то душу.

Он открыл глаза и покачал головой.

— Он слушал меня внимательно. Потом потрепал по плечу и спросил: «Парень, ты хочешь в море?» Помню, как загорелись у меня глаза, как внутри что-то затрепетало, будто я увидел тот пресловутый свет в конце тоннеля. Я вспомнил, как мечтал с дедом отправиться в плаванье. Я нащупал в кармане золотой якорёк и сжал его в кулаке. В какие бы тяжкие не пускала меня судьба, я ни за что не расстался бы с этой вещью. И я сказал, что очень хочу, что готов выполнять любую работу, только возьмите меня в юнги. И он взял.

По щеке мальчика покатилась слеза.

— Знаешь, как намучился со мной Сэмми? Он каждый божий день говорил, что жалеет о том, что взял меня и что выкинет этого бестолкового мальчишку в следующем же порту, дав хорошего пинка под зад... но я знал, он никогда этого не сделает. Крюк и Андерсон учили меня, ох, как они вздыхают по сей день и так иногда уничижительно поглядывают на нашего кока! Но они меня приняли, выходили, поставили на ноги, дали мне жизнь, понимаешь? Забрали из этого прогнившего Райла. Показали, что такое мир, что такое жизнь. Научили ценить каждый миг, когда ты дышишь воздухом, а не солёной водой. Научили никогда не сдаваться. Научили, как горой стоять за себя и тех, кто тебе дорог. Научили не бояться ничего, кроме, разве что, заточения где-нибудь на далёкой суше, вдалеке от морского бриза. И я благодарен им за это. Безумно благодарен.

Девушка смотрела на него с пониманием и лёгкой грустью. Ей всё было ясно.

Это случилось в полночь. Часть команды уже спала, утомлённая тяжёлым днём (сегодня на корабле было достаточно работы), часть, как всегда, была в стельку пьяна. Сопротивляться смогли лишь несколько из них: Джонс (связан, на лбу кровоподтёк, весь в синяках, ссадинах и с кляпом во рту), док (он в это время как раз менял повязку Билли, убит; но дрался до последнего, забрав с собой к Дьяволу одного из нападавших), мистер Робертс (он читал; получил под дых так, что до сих пор не может очнуться), Вилли (не давал подступиться к раненому брату; ситуация, аналогичная капитанской) и Эмма (ромом брезгует, спать не хотелось; завалили количеством, однако без особых побоев; судя по взгляду Чёрной Бороды, он оставил её «на сладкое»). Под трюмом, в самой нижней части корпуса корабля, есть камеры с клетками. Там-то и оказалась вся команда захваченного «Весёлого Роджера».

— Генри, Генри, очнись, ты слышишь?! — ни девушка, ни юнга не были связаны и сидели в соседних клетках. Что никак не могло им помочь, если честно. Эмма била его по щекам, трясла за плечи. Только бы тот удар головой не оказался слишком сильным и не имел плохих последствий!

— Мм… м-мисс Свон… что п-происходит?! — оклемавшись, мальчонка с удивлением осмотрелся вокруг. Решётки. Почти вся команда связана и в отключке. А у него адски болит голова и ноет грудь...

— Они захватили корабль, — тихо ответила девушка, взяв его за руку и сжав её в своей ладони. Рука златовласой предательски дрожала.

— Кто «они»? — не понял мальчик.

— Чёрная Борода и остатки его команды... псы паршивые... Не спрашивай, как они спаслись с потопленного корабля — не знаю. Только с ними какой-то колдун, — точнее сказать, колдунишка: без браслета Лебедь бы тонким слоем размазала его по палубе в считанные секунды. Как же иронично с твоей стороны, чёртова судьба!

— Но как?!

— На лодках. Мы были... не совсем в состоянии защищаться. Почти все, — принцесса кивнула на Крюка и Вилли. Мальчик поёжился и закусил губу:

— Я вспоминаю... что теперь будет, Эмма?!

— Я не знаю, малыш. Мы что-нибудь придумаем, обещаю. А сейчас спи, тебе надо набраться сил, — она погладила его по щеке и слегка потрепала волосы мальчика, — как там говорилось?.. Утро вечера мудренее, вот.

Обессиленный юнга снова лёг на холодный пол, подложив под себя плащ и уже через минуту отключился. Если бы Эмма могла так же просто уснуть...

* * *

Утром девушку разбудил сильный тычок в бок. Вскрикнув, она проснулась. Её вытолкали из камеры и заставили подняться на палубу. Там уже стояла вся команда: связанные по рукам и ногам, угрюмые и ничего не понимающие. При взгляде на капитана её сердце болезненно сжалось: судя по прибавившимся следам от побоев, его пытали. Поймав взгляд Эммы, он вымученно улыбнулся, как бы предлагая сохранять спокойствие.

— Джонс, у тебя есть последний шанс всё мне рассказать, — протянул Чёрная Борода. Ну разумеется, Тэтч тут как тут, как же без его мерзкой рожи! Говорил он вкрадчиво, как кот, — Не хочешь? Тогда я спрошу у твоей команды, кто желает первым пройтись по доске.

У королевны мороз пробежал по коже.

— Может, мальчишка? Хотя нет, это же какая-то рыбья кость, акуле на один зуб... а как на счёт этой красотки? — чернобородый, оказавшись за девушкой, по-хозяйски положил руки ей на талию, слегка сжав, — хотя тоже нет, на неё у меня другие планы, да, малышка?

У Свон всё внутри похолодело. Капитан Крюк вскинул голову:

— Убрал от неё руки!.. Хочешь получить жемчужину? — голос был резкий и хриплый, а фразы — отрывистые.

— Неужели же ты поступишься своими принципами, Килли? — Эдвард провёл костяшками грубых пальцев по щеке златовласой, а затем сжал ей горло.

— Пусти...

— Не тронь её, Тэтч. Хочешь сделку? Хорошо. Отпусти эту девушку, пацанёнка, юнгу, и того раненого, что валяется в каюте. Знаю, за всю команду просить без толку... — смог даже усмехнуться Джонс, — но если с голов этих троих упадёт хоть волос, обещаю, ты можешь хоть четвертовать меня, я всё равно ничего не скажу.

Повисла пауза.

— Что ж, так и быть, — после некоторого промедления (с каким сожалением Борода посмотрел на принцессу, которой не суждено, видимо, принадлежать ему!) согласился пират, — вы слышали, волки?!

Эмму и Генри развязали, из каюты вытащили стонущего от боли Билли. Вилли забился, получил удар в живот и обмяк. Вещи помилованных, в том числе оружие, спустили в лодку. О боги, как же это было мерзко и подло. Каково это, иметь вожделенные шпаги и ножи, зная, что пусти ты их в ход сейчас — убьют и тебя, и всех остальных. Безнадёжно, бесполезно. Чёрная Борода улыбался: такие издевательские жесты явно были в его репертуаре. А ещё он хорошо знал, как держится Крюк за свои принципы, и что он ни черта не скажет, даже стоя на краю доски. Однако нашёл ведь больное место. Один раз надавил — и никаких проблем. А девку он себе после найдёт...

Генри, почти плача, остановился, обернулся.

— Удачи, паренёк, — тихо сказал Сэм, глядя на него и улыбаясь по мере сил, — будь сильным, ни о чём не жалей. Ты справишься, знаю. Ты был лучшим юнгой, который у меня когда-либо был. Удачи, мистер Робертс.

Мальчик всхлипнул. Его почти пинком столкнули в лодку. Эмма стояла на месте, неотрывно, с отчаяньем и горечью, глядя на Киллиана Джонса. Глаза блестели, девушке совсем не хотелось, чтобы в последний раз он увидел её такой... но она ничего не могла с собой поделать. Слабая. Беспомощная.

— Всё в порядке, милая, — ответил пират, с ободряющей, но таящей огромную тоску улыбкой, глядя ей прямо в глаза, — Ты выиграла наше пари: я жалею, что по моей вине ты оказалась на этом чёртовом корабле в этот чёртов полночный час. Прости меня за это. Позаботься о Генри. И не скучай, лапочка, у тебя всё будет хорошо.

«У меня…» — Свон больше не могла сдерживать слёзы.

...Весёлый мертвец — пастырь черных овец

Собрал он вольный сброд,

И вдаль погнал их по волнам

Ветер вольных вод. — тихо пел худощавый сутулящийся мальчик, глядя куда-то вдаль. Туда, где тонул в волнах закат. Туда, где остался захваченный корабль. Взгляд его был туманен. Он снова потерял всё.

Их болтало по волнам уже целый день. Отгорел своё закат. Стремительно потускнело небо. Накатили вместе с волнами сумерки. На душе было темно и тяжело. Будто всё происходящее нереально. Порой приходило такое жгучее отчаянье, что хотелось просто выброситься за борт, разом со всем этим покончив.

Всё это время они занимались раной Билли, которая была задета во время потасовки. К счастью, всё получилось. Повязка и мазь наложены, пират чувствует себя... вменяемее, чем несколько часов назад. А ведь останься он там, он вскоре умер бы без дока, которому перерезали глотку. Хороший он был... и не только он; все те, кто остался.

Неожиданно громила открыл измученные серые глаза. Когда разрывают двух близнецов... нет, он бы не смог этого описать. Того, что чувствовал он и Вилли. Они ведь теперь никогда не увидятся. Никогда. Матрос подключился к юнге, голос у него был басистый, слабый пока, но ровный:

Йо-хо, черт нас

Ждал у адских врат

Йо-хо, прочь от песни,

Что поет пират...

Билли слегка поморщился, приподнимаясь на локте и заглядывая в глаза пареньку. Там было столько печали. А море по сравнению с этими карими глазами было просто лужей. Юнга слегка улыбнулся.

Йо-хо, громче черти,

Что ж нам Дьявол не рад?

Йо-хо, прочь от песни:

С ней хоть в Рай, хоть в Ад! — теперь они вместе пели этот старинный пиратский "плач". Вольный народ пел его в самый недобрый час. Такой, как сейчас. Вся их команда и их корабль в плену. Ежу понятно, что всех Борода бы никогда не отпустил, но капитан «Весёлого Роджера» сумел временно сохранить их жизни и спасти троих: женщину, ребёнка и раненого. Кто сказал, что пират не может быть героем? Но на кой чёрт?! Кому он сдался, этот героизм, ведь теперь Крюк умрёт. Эмме было до того тошно, что хотелось рвать на себе волосы, но плакать не было сил, хоть и хотелось до дикого. Неожиданно она тоже запела надтреснутым голосом:

И вышли они, плечом к плечу,

Лишь восемь друзей в ночи...

Мертвец стал на край, из пучины морской

Отнять от смерти ключи.

Пела девушка красиво. Друзья замолчали и стали вслушиваться в этот мелодичный голос.

В бездне бездонной, в подводном аду,

Где сгинет сам Посейдон

Смертный стон, могильный звон

Там они найдут… — как же горько и тяжело на душе! Она вспомнила последние слова Крюка, на которые так и не ответила. Она ненавидела этого мерзавца, Тэтча, как же она его ненавидела, как бессильно... Что он сделает с Киллианом?! «Никто не желает моей смерти столь же сильно и жестоко, как он. И это взаимно». Билли и Робертс вновь запели с припевом:

Йо-хо... грянем вместе!

Чёрт сбежал от нас в Ад.

Йо-хо... прочь от песни,

Что поёт пират! — три голоса, печальные и горькие, голоса тех, кто потерял своих друзей, близких, свой корабль, слились в один. На небе медленно загорались звезды.

Йо-хо! Громче черти!

Что ж нам дьявол не рад?

Йо-хо, прочь от песни,

А с ней — хоть в Рай, хоть в Ад!

Девушка прикусила губу.

— Если бы хоть знать, куда они поплывут… — она ни за что не собиралась сдаваться, хотя прекрасно понимала, какое это безрассудство — идти против Чёрной Бороды вот так, втроём. Перед глазами стоял Крюк, с тёплым и одновременно горьким взглядом. Этот чёртов пират в очередной раз спас ей жизнь... на сей раз ценой своей. Придурок. Идиот. Нет, так не пойдёт!

Ха, легко сказать...

— Я знаю, — неожиданно сказал пират, сменив лежачее положение на сидячее и слегка коснувшись пальцами повязки: вроде ему стало легче. Джонс всё предусмотрел, чтобы они выжили: в лодке была вода, еда и лекарства. Но её величество предпочла бы сдохнуть в акульей пасти вместо того, чтобы видеть исчезающий на горизонте "Весёлый Роджер".

— Что?! — встрепенулась она.

— Пит Плут успел подсунуть мне это, пока эти сволочи тащили меня к лодке, — он показал им записку, написанную кровью на клочке ткани. Два слова: «Остров Карабасса».

— Плуууут… — восхищённо протянула девушка. И как он только умудрился?! Пит Плут — он и есть Пит Плут, — это место, где Крюк спрятал жемчужину?! Мы... мы должны попасть туда...

— И попасться Чёрной Бороде? — остановил сероглазый, — Тогда выйдет, что Крюк спасал нас зря.

— Чёрт побери, я так их там не брошу!

— Я знаю, как попасть на этот остров так, чтобы нас никто не увидел, — уверенно перебил Генри, — Мы там были много раз. Я и координаты его знаю, меня как раз там Сэм заставил два часа разгребать звёздные карты и прокладывать верный маршрут. Сказал, я тот ещё недотёпа... но получилось ведь. Я смогу...

Эмма теребила браслет (ох, если бы его только можно было снять!):

— Если бы только освободить наших... их больше. Мы бы их победили.

— А оружие? А колдун?

— Сообразим на месте! — махнула рукой девушка. Господи, если только освободить Крюка, он ведь знает, как снять чёртов браслет, по крайней мере, она на это надеется. А если нет... Всё равно, она будет бороться до конца. Она что-нибудь придумает. Чёрт побери, это её выбор! — Вы со мной?

— Мы своих не бросаем, — уверенно сказал Билли, для наглядности взяв шпагу в левую руку и прокрутив её в воздухе. Вышло так ловко, будто он был левшой.

— Мы ещё посмотрим, чья возьмёт! — горячо сказал Генри: в его глазах снова была надежда. Всё равно он будет бороться до конца. Слишком смелый для мальчишки, слишком сильный душой для сухопутной крысы.

— Вместе?

— Грянем вместе!

Пока Генри прокладывал маршрут по звёздам (одна из тех вещей, которым научил-таки его с горем пополам Киллиан Джонс), Эмма налегла на вёсла.

— Может, я?

— Иди к чёрту, Билли, у тебя больная рука. Отдыхай. Мы с Генри будем грести по очереди. Спи. Тебе нужны силы.

Девушка уверенно смотрела на звезды. «И вышли они, плечом к плечу, лишь восемь друзей в ночи…» Там, на корабле, сейчас Сэм, Вилли, Андерсон, Крюк... и они их там не оставят. Даже если поплатятся за это жизнью, они хотя бы попытаются спасти своих друзей. И будь, что будет. Троица приняла решение.

* * *

Крюк, спотыкаясь, подошёл ко штурвалу. У него совсем не оставалось сил, но чтобы грохнуться на палубу прямо перед Бородой? Никогда. До клетки доживёт. А там и отдохнёт. Рому бы...

— Что ж, я должен указать на жемчужину... — он тяжело облокотился на бортик, — бери курс на остров Карабасса.

— А ты всё-таки изменил своим принципам, — с насмешкой заметил Тич.

— Всего лишь ради других принципов, поверь.

— В трюм их! — скомандовал захватчик.

Даже связанный по рукам и ногам, Крюк со своей командой доставлял массу неприятностей. Начать хотя бы с того, что еду на его корабле найти просто невозможно! Куда она только подевалась?! (улыбочка рыжего Пита Плута) Обыскали трюм. Чего там только не было… ну, во-первых, ром, ром, ром и ещё раз ром (сейчас это обстоятельство для головорезов Чёрной Бороды было очень неприятным, так как напиваться просто-напросто нельзя!). Далее, банки с маринадом, но ведь одним им сыт не будешь! Варенье «От бабули» вызвало большое подозрение. «Оно, между прочим, очень вкусное!» — возмутился за свою родственницу толстяк Кит. Целых двадцать два комплекта удочек. «Почему бы вам не порыбачить, ребята?» — невинно предложил капитан «Весёлого Роджера». «С твоим грязным языком вместо наживки? Я подумаю!» — взорвался Борода. Три старых табурета (один такой когда-то опробовала Эмма перед акульей охотой, так вот, тот был самым исправным), сев на один из которых, колдун (его звали Мако и личность это была даже более неприятная, чем Эдвард) с грохотом рухнул на пол, сильно ударившись копчиком. Тысяча чертей, даже мебель на стороне этого Крюка!!! Ещё в трюме нашли пять связок с одинаковыми ключами. «Что же это за убожество?..» — насмешливо протянул Чёрная Борода, издевательски потрясая ими перед носами пленников. Ключи были ржавые, их было очень много. «Как же это жалко…» — констатировал всем, должно быть, понятный факт одноглазый, брезгливо выкинув на прежнее место четыре связки ключей (он их не пересчитывал, куда же делась пятая? «Непоня-я-ятно» — этот вариант предложен самой рыжей невинностью, которая стала неожиданно молчалива, будто что-то прячет во рту; Пит Плут — он и связанным остаётся тем ещё лисом). Что ещё обнаружилось в трюме? Спасательный круг, детский, в цветочек. Три коробки с гроздями. Коньяк (неужели здесь пьют что-то, кроме рома?!). Большая картина, комментировать которую запрещает цензура (шалунишка Крюк!). Несколько лимонов (ну а с чем же пить коньячок?). Наручники (те, что когда-то пустила в ход её величество). Марихуана, три мешка («Между прочим, это ходовой товар!» — обиделись пираты). Зелёный чай. Тяжёлый молот (наверно, где-то здесь закопан ещё и Тор). Для полной идиллии не хватает только скелета динозавра, но если не отчаиваться, он тоже обязательно найдётся. На корабле Киллиана Джонса можно найти всё что угодно, кроме разве что того, что ты ищешь! Захватчикам с самым мрачным видом пришлось завтракать солёными огурцами с лимоном. Пленники давились от смеха, то есть слегка покашливали. На обед было решено заняться рыбалкой.

Едем дальше: и капитан, и его команда постоянно смотрели на захватчиков свысока: идиот, ты не так закрепил снасти, а ты, Борода, вообще не тот, чьё призвание держаться за штурвал! Джонсу в конце концов даже в рот кляп вставили, ибо его похабность и непотребность его крайне неуместных комментариев перешла все границы. Создавалось такое впечатление, будто эти ребята просто хотят хорошенько оттянуться перед смертью. Все они были избиты и, наверно, почти сломлены, однако прилагали все усилия, чтобы на входе в Ад морякам тактично намекнули, что там у них приличные люди.

Управляться с чужим кораблём Тичу было нелегко (один раз какой-то идиот чуть не свалил на него мачту!). Даже невыносимо. Штурвал какой-то неправильный, осадка вообще другая, паруса слишком большие… корабль шёл не со своей обычной скоростью и пару раз уже сбился с маршрута, потому что где находится этот чёртов остров Карабасса, Эд понятия не имел!

Ну и самой гадкой и отвратительной пакостью из всех был крюк. Не тот, который капитан, хотя вру, он ею и был, а тот крюк, о котором идёт речь, стоит в этом списке на втором месте и является большой головной болью для Бороды. Дело в том, что крюк от искалеченной руки Киллиана ну никак не желал отсоединяться. И так его крутили, и эдак (а неудобно ведь, руки очень крепко и искусно связаны, часть команды была в кандалах, но надеть их на однорукого — не лучшая идея), а он всё никак не отщёлкивается. Достали кляп. Потребовали объяснений. Как не старался Крюк (ха-ха, да, он очень старался), понятно объяснить, как отцепить треклятую железяку, так и не смог. Что-то пробормотав про «защиту от дураков», он в конце концов предложил просто отрубить руку. Учитывая, что лечить его тут будет некому, — обойдётся, не хватало, чтоб ещё от потери крови подох.

Тэтч утешал себя только тем, что красочно представлял, в каких агониях и мучениях будет медленно умирать Джонс. Скорее бы достать заветную жемчужину и покончить со всем с этим!

* * *

Этой ночью Эмма почти что не спала. Садилась за весла и старалась попозже будить юнгу, который всё не признавал, как ему важно восстанавливать силы и хотя бы урывками спать. Грести было тяжело, хорошо хоть, что она в этих замечательных перчатках (портного она сейчас была готова причислить к лику святых), а то бы ладони стёрлись до мяса. Мышцы медленно, но верно превращались в камни, усталые руки дрожали. Несколько раз лодка попала в очень неблагополучное течение, где пришлось утроить усилия. Девушка была измотана до предела, но сон всё равно усердно не шёл. Один раз она всего на какую-то минутку заснула, и это было кошмарно: она видела стоящего на доске над морем человека с глазами голубыми, как лазурь волн в спокойный летний день, в чёрном плаще и, как всегда, с самым надменным видом. Даже в глаза своей смерти он смотрел с вызовом и практически без страха. Картинка была до ужаса реалистичной, он стоял на краю, а время как будто замерло, сердце практически остановилось, готовое сорваться в пропасть вместе с ним. Она рывком поднялась. В груди бешено стучало. Дыхание было сбито. Последнее, что она видела — шаг. Как же это было страшно… как только девушка закрывала глаза, перед ними возникало лицо капитана Крюка. Даже такая изнеможённая, она гребла. Он не должен умереть, не должен…

Как будто в поисках помощи Лебедь смотрела на небо, чистое и ясное, как в ту ночь, когда они были укрыты одним пледом и в свете фонаря с узорами морских чудовищ смотрели на карту южной части неба. Звёзды… вон «Ворон», а вон там — «Чаша». А вот и «Гидра», не подпускающая врунишку к живительной влаге. Девушка слабо улыбнулась. Она сделает всё, чтобы не дать ему умереть.

В тихий предрассветный час, когда Эмма была уже настолько уставшей, что, казалось, сейчас умрёт, но с упрямством барана налегала на ненавистные вёсла, в воде раздался тихий плеск, и до слуха принцессы донёсся знакомый струящийся голосок:

— Здравствуй, Эмма.

— Ариэль?! — удивлённо воскликнула златовласая, расплываясь в улыбке.

— Прости, что меня не было так долго… у меня были… большие неприятности, — рыжая отвела глаза. Они так блестят от слёз, или это просто вода? — с отцом. Я спасла человека….

— Тебе не впервой спасать людей, — улыбнулась Эмма. Лодка стояла на месте. Девушка понимала, что двигать её дальше она просто не в силах. Но Генри так безмятежно спал… сколько там часов сна нужно ребёнку?

— Этот… он особенный.

Кажется, Эмма поняла её. Она и сама сейчас чувствовала примерно то же самое: тот, кто остался там, на корабле, кого она в кошмаре видела стоящим на краю пропасти, — он был особенный для неё. Во взгляде Ариэль чувствовалось то же самое, что бушевало в душе Свон.

— Я спасла его… потом потеряла голос… попала под домашний арест. Отец до конца жизни будет вспоминать, с каким трудом меня вылечили, — русалка поморщилась, ударив по воде изумрудным хвостом, — А потом, когда я сбежала, Эрик… он исчез. Отправился куда-то на корабле со своей командой… Я нашла в море только обломки и несколько тел. На этот раз я не смогла спасти его, понимаешь… — Ариэль не выдержала и заплакала.

— Ну, не плачь… — Эмма положила руку на плечо русалки, — ты же не нашла его тела? Может…

— Я смотрю, ты вернула свою лодку, — резко переменила тему русалочка.

Эмма ошарашенно посмотрела на подругу. И действительно! Это же лодка Прекрасного! Крю-ю-ю-юк… да как же он такое провернул… это явно было не простое совпадение. Да, капитан признал, что проиграл Лебедю все пари и отдал лодку, как будто желая, чтобы эта история для неё закончилась. Внутри всё снова болезненно сжалось.

— А кто это с тобой там?.. — обратила своё внимание рыжая на Билли с Генри.

— Ариэль, мне снова нужна твоя помощь. Мы должны спасти пиратов с «Весёлого Роджера», — вдруг тихо и твердо сказала королевна, сжав руки в кулаки.

— Что? Это те самые, что угнали лодку? — не поняла подруга.

— Это долгая история…

— Так расскажи, — потребовала жительница глубин.

И Эмма Свон рассказала. Так же, как и подруга, она ничего не утаила. На душе, вопреки всеобщим убеждениям, легче не стало.

— Нам надо спешить, — закончила златовласая, — остров Карабасса... пока ещё не поздно.

— Ну тогда я просто обязана помочь другу, — русалка нырнула под лодку и упёрлась в неё сзади, начав работать хвостом. Это действительно ускорило их передвижение, а Эмма смогла немного отдохнуть. И тут проснулись пираты. Реакция у них была… разная. Билли вытаращил глаза на девушку с рыбьим хвостом, ущипнув себя на локоть.

— Русалка! Я так и знал, что они есть! — закричал восхищённый мистер Робертс, — вот это да… Меня Генри зовут, а это, — он весело указал на онемевшего товарища, — Билли.

— Я Ариэль. У нас с вами есть общий друг.

— Мисс Свон, ей можно доверять? — опасливо спросил широкоплечий моряк.

— Да, на неё можно положиться. Она поможет нам добраться до Карабасса.

— Кстати, у меня одна идея на этот счёт, — русалка вдруг хихикнула и резко ушла под воду.

— Куда это она?..

Эмма покачала головой: Ариэль — та ещё затейница. Вскоре зеленохвостая появилась снова и, вынырнув из воды, дала принцессе что-то вроде… поводьев?! Почему они из водорослей?

— Держи крепче, — засмеялась полурыба-полудевушка.

Вдруг люди ощутили рывок: это что-то сильно потянуло лодку вперёд. Там, в волнах помимо зелёного хвоста рыжей мелькали две серые гладкие спины морских млекопитающих, которых направляла так вовремя подоспевшая русалочка.

— Да это же дельфины! Вот это да… и я никогда бы не подумал, что у русалок такие красивые хвосты! — Генри достал свой альбом и уголёк, начав что-то рисовать, периодически с восторгом поглядывая вперёд.

Лодка ускорилась раз в пять. Каким образом Ариэль удалось приворожить этих гордых существ, никто не знал. Билли на всё плюнул и завалился спать. Эмма вскоре последовала его примеру. Светало, по небу носились кучерявые облачка. Не всё ещё потеряно, надежда снова с ними, ведь помощь пришла оттуда, откуда её и не ждали. «Спасибо, Ариэль»

Хотелось тебе, Эмма, классического необитаемого острова средь океанских волн из приключенческих романов про отважных мореплавателей? Получите, распишитесь. Посредь Карабасса, аки большой расчёсанный прыщ, торчит вулкан, окружённый джунглями. Размеры у острова очень внушительные. Зелёный, яркий. Ну прямо как с книжной иллюстрации!

— Остров и вулкан одноимённые, вулкан недействующий, — рассказывал тем временем Генри, — наша команда тут бывала, на Карабасса у нас тайник. Эти джунгли — гиблое место. Остров большой, заблудиться здесь легче лёгкого. Тут есть река, достаточно глубокая, чтобы в ней водилось много всякой неприятной фауны, за что мы прозвали её Дикой. Потому что бурная, необузданная, берёт начало у подножья вулкана (там наверняка когда-то были лавовые протоки) и стремится к морю-океану…

— А часто на этом острове бывают люди?

— Очень нечасто, — ответил Билли, — я бы вообще сказал, что там никто, кроме нас, не бывает. Мы очень далеко от материка, мисс Свон, торговые пути тут не проходят, а в сезон штормов эти широты становятся гибелью почти для любого, кто рискнёт сюда зайти.

— Это хорошо.

— Да, Борода не знает этого острова, а мы знаем, — кивнул Генри, — это, как-никак, увеличивает наши шансы.

— Везёт, — улыбнулся громила.

Тут из воды показалась рыжая головка Ариэль, русалка подтянулась и села на край лодки. Генри восхищённо смотрел на её хвост.

— Можно потрогать? — смущённо спросил он.

— Конечно, милый, — засмеялась русалка. Мальчик ей очень нравился. Генри задумчиво провёл рукой по чешуе. Да, бывают же на свете такие чудеса…

— Ариэль, у нас большая фора перед «Весёлым Роджером»?

— Сравнительно, — кивнула русалка, — давайте сделаем так: вы высадитесь на берег, а я спрячу лодку в одной маленькой неприметной бухточке? Они не должны ничего заподозрить. Я поплыву искать корабль, когда он будет близко, примерно за восемь часов до прибытия я предупрежу вас. Я не уверена, что мне понравится эта ваша Дикая Река, потому что, чую я, много неприятных тварей повстречаю на пути...

— Крокодилы, пираньи, — резюмировал юнга.

— Мда… но, в общем, я приплыву по ней и предупрежу.

На том и порешили.

* * *

«Мисс Свон, аккуратнее, смотрите под ноги, здесь водятся очень ядовитые змеи!»

«Мисс Свон, не трогайте этот рыжий мох, он опасен!»

«Мисс Свон! Не касайтесь лианы!»

«Мисс Свон, сохраняйте спокойствие и притворитесь деревом. Сейчас я сниму с вас этого паука»

Стоит ли говорить, что Карабасса нравился Эмме всё меньше и меньше? Буря тёплых эмоций...

— Чёртов Крюк, — бормотала она себе под нос, — ну неужели нельзя было выбрать для тайника какую-нибудь милую песчаную безжизненную (!!!) дюну в море?!

— Мисс Свон… — начал было снова пират.

— Что что опя… ААААААТЬ?!

— Давайте руку, мисс Свон, это всего лишь яма.

— По мне что-то ползёт!!!

— Поверьте, она совершенно безобидна, если это только не…

— Ш-Ш-Ш-ШШ-С-С-С-С-С!!!

— ...кладка с яйцами. Ну зачем же сразу так? Такая милая змейка… на острове есть противоядие… — растерялся мальчик, протягивая королевне руку.

— Пошли к чёрту, оба! И больше я шпагу в ножны не верну!

* * *

— Что значит в реке живут крокодилы? Да откуда, мать его, тут такое дичайшее разнообразие флоры и фауны?! Нам обязательно переходить на ту сторону?!

— Мисс Свон, — привычно отвечал Билли, — ну, во-первых, я знаю, где есть брод, да и свою милую шпагу вы не убираете ни на секунду: поверьте, крокодилы тоже жить хотят. И я жить хочу. А вас я начинаю опасаться больше, чем всех ядовитых тварей на этом острове, вместе взятых.

— То есть вы причисляете меня к ядовитым тварям?!

— О, мисс Свон, поверьте, я совсем не это хотел сказать. Я хотел сказать, что вы сто очков дадите вперёд любой…

— Я поняла, что вы хотели сказать.

— Так говорю же, там практически безопасный брод, мы спокойно…

— Практически?!

— Ну а во-вторых, это насчёт уже трижды страшно проклятой вами флоры (беззащитность фауны мы уже обсудили): с этими живописными листьями в голове вы смотритесь очень даже гармонич…

— Билли!!!

* * *

— То есть как это убежище на дереве? А вдруг там древесные змеи?! А вдруг мы оттуда свалимся?!

Джентльмены стоически терпели все недовольства Эммы. Она держалась дольше всех, почти не спала ночью, заботясь о них обоих. Женщина ведь, никогда не бывала в джунглях. Да и понятно же, что у бедняжки совсем сдали нервы… была ещё одна версия, насчёт критических дней, но на ней задержаться никто не посмел.

— Поверьте, внизу ночью будет куда больше милых и приятных зверушек, которые почтут за честь составить вам компанию и с радостью пригласят прогуляться по своему кишечному тракту. И мы привяжемся.

* * *

Короче говоря, чёртов грёбаный треклятый остров Карабасса вызывал у девушки просто дичайшую антипатию. Даже мрачный Такаба сейчас казался милым курортом с золотыми пляжами! Тут постоянные раздаются какие-то странные шорохи; за тобой по пятам неотступно следует неприятное ощущение, будто кто-то следит за каждым шагом, оттуда, из бесконечной зелёной листвы. Что-то все время скребётся, шуршит, жужжит (осы!!!), сквохчет, вон там, в кустах, что-то даже рычит… ой, мамочки! Эмма посмотрела на идею привязать себя к дереву и сидеть там безвылазно совсем по-другому. Да уж, растительность тут просто уникальна: так и хочется, например, потрогать вон тот милый цветочек или ту броскую лиану. Хорошо, что рядом два пирата, которые хорошо знают эти дебри и их «исключительно милых и дружелюбных» жителей

Пробуя сладкий финик (ну хоть что-то приятное!), Эмма спросила у Билли:

— А за что этот остров так назван?

— В честь маркиза-де-Карабасса, который его открыл, — задумчиво ответил пират, работавший над тем, чтобы сделать себе из гибких веток и прочной на вид лианы лук. Забавно, Генри занимался тем же самым, от усердия высунув язык. Ещё до того, как она задала вопрос, юнга озвучил ответ:

— Нам надо охотиться. Еда-то кончилась. А ещё на этом острове растёт одно ядовитое растение — тенистый дурман, — и если отравить наконечники стрел, получится очень действенное оружие.

— Хорошая мысль, — одобрила девушка, — я бы так же смазала им кинжалы.

— Ход мастерский и по-настоящему пиратский, — усмехнулся Билли, — от этой штуки почти нереально найти противоядие, особенно если не знаешь острова. Тенистый дурман растёт только здесь, а при попадании в кровь…

— Его можно подмешать в пищу?

— У него очень, очень горький вкус и запах, это бесполезно.

— Ладно, допустим, а что-то ещё в таком же духе на острове есть, что-то вроде ядовитых плодов?

— Есть чёрная ягода, её ещё сладкой смертью зовут, — подумав, ответил пират, — когда-то давно такую чуть не съел мистер Робертс. Еле откачали.

— Да, я помню… эти ягоды очень притягательно выглядят и на вкус сладкие невероятно. На ежевику, вдобавок, очень похожи. Вот только ежевика на этом острове не растёт, и вид у куста чёрной ягоды совсем иной, нежели у ежевики. Но сами ягоды неимоверно похожи, разве что эта — вкуснее и слаще. Сладкая смерть.

— На войне, особенно если нас всего лишь трое, все средства хороши… Это я к тому, что они, приплыв, рано или поздно будут вынуждены встать лагерем и заночевать: в этих джунглях можно плутать вечно, и я не думаю, что Крюк поведёт их прямиком к цели. Скорее всего, он запутает их настолько, насколько это вообще будет возможно. Если выступим в открытую, их всех положат. А вот пара ягодок… — улыбка и нехороший прищур глаз колдуньи сейчас обнаружили её неожиданную жестокую расчётливость. Было ясно: она не хочет вести ни с кем мирных переговоров, устраивать хитроумные ловушки; принцесса хочет стрелять на поражение.

— Есть ещё одна мысль, — задумчиво изрёк сероглазый пират, — помните, эти гады дали нам с собой «очень большой запас еды»? Три банки маринада, ага. Крышки очень плотные и хорошо прилегают, но в них можно ножом проделать маленькие дырочки для воздуха, — Эмма и Генри смотрели на него удивлённо и непонимающе, — самая ядовитая змея, которая тут есть, — кобра. Банки достаточно большие, чтобы в них влезла одна-другая такая змея.

— Их сначала надо поймать, Билли.

— О, можешь не переживать, как раз это я делать умею, — с пренебрежительной усмешкой откликнулся моряк, — если банки периодически хорошенько растрясать, змеям там будет тесно и неудобно (только важно, чтобы они были одинакового размера, иначе одна заточит другую), они придут в ярость. И когда мы их выпустим…

— Будут весьма агрессивны и кусачи, ты это имеешь виду? — поняла девушка.

— Да. Этот остров кишит подобными тварями, хотя первыми и без причины они никогда не нападают, но я не думаю, что Борода посвящён в подобные тонкости. Если ночью нескольких мародёров укусит кобра…

— Хорошая идея, — улыбка Эммы стала почти что кровожадной. — а сколько времени нужно яду?

— Минут пятнадцать-двадцать, если укус был один. Потом человека уже не спасти.

Друзья приободрились. Чем дальше, тем больше понимали: они в силах ещё потягаться с Чёрной Бородой и попытаться спасти свою команду. Надежда и вера окрепли, превратившись в твёрдую уверенность: они сделают всё, и даже больше.

— Итак, значит, всё ясно… — пробормотал Билли, проделывая дырочки в крышках, — я иду за кобрами, а по дороге, может, чего-нибудь наоохочу… — подобрал крайне забавное слово для выражения своих мыслей громила и взял только что смастерённый лук.

— Я, — подключился Генри, вооружаясь небольшим мешочком и колбочкой из-под мази для раненого (которую перелил в скорлупку кокосового ореха), — сначала собираю сладкую смерть, — он слегка поёжился, — а потом — тенистый дурман.

— А я… — воодушевлённо подхватила Эмма.

— МИСС СВОН, СИДИТЕ ЗДЕСЬ!!!

Эмма сидела высоко на дереве. На ветру ветви исполина (что это за порода, она не знает) слегка покачивались, но опора была надёжной. Отсюда открывался великолепный вид на остров и его густые зелёные джунгли, в дебрях которых нашла надёжное убежище троица, на Дикую Реку, что расположилась в нескольких метрах отсюда и на море, путь к которому лежит по тропе теней. Да, это прибежище было одновременно ещё и отменным наблюдательным пунктом: морская гладь, буйная зелень и небесная лазурь отсюда — как на ладони. Вид на вулкан, заросший всё теми же вездесущими джунглями, тоже хорош.

Они уже поужинали какой-то дикой птицей, отдалённо напоминающей индейку (было вкусно и сытно), и готовились ко сну: денёк выдался длинный и нелёгкий. Солнце медленно и неохотно приближалось к кромке воды, разливая по небесному куполу пурпурные краски во всём их разнообразии и яркости. В трёх банках, которые подвесили на верхних ветвях и периодически раскачивали и болтали, пленились шесть змей. Смотреть на них было страшно: ползучие твари явно были разъярены: они свились в тугие клубки, скалясь, шипя и царапая зубами стекло, но выбраться из странной ловушки у них всё никак не получалось. А если вдруг получится?! Бр-р… «Как же мы будем откупоривать крышки?»

Билли и Генри плутали по острову весь день и очень устали, но оба были собой довольны, ведь добыли все три желанных яда, которым было предназначено сыграть важнейшую роль в освободительной операции: кобр, тенистый дурман и чёрную ягоду. Сейчас они занимались тем, что отлаживали стрелы для своих луков. У каждого их было примерно по десять. Эмма уже смазала ядом почти все ножи, которые у них были. Пираты занимались тем, что сосредоточенно вымазывали в флакончике острые концы стрел, вместо оперения к которым были хитроумным способом приделаны жёсткие маленькие листочки. Сейчас добытчики после неудачных дебатов с Эммой за право дежурить ночью остались с носом и завалились спать.

— Отличная работа, друзья… — сонно протянул Билли, которому принцесса недавно поменяла повязку на руке, — спокойной ночи, дамы и господа.

— Мы им покажем, — зевнул Генри, — спокойной ночи, Эмма, спокойной ночи, Билли.

— Спокойной ночи, — улыбнулась девушка, поудобнее устраиваясь на ветке.

Где-то через полчаса ночного бдения послышался тихий, мелодичный и немного грустный перелив свирели. Сигнал. Моля богов, чтобы под ноги ей не попалась какая-нибудь пакость, девушка быстро слезла с дерева и скользнула к реке. На небе уже загорались звёзды и казал свой любопытный нос молодой месяц. Краюшка луны давала немного света, и в этом свете королевна разобрала очертания Ариэль, которая, что-то бормоча себе под нос о треклятых пираньях, сидела на камне у воды.

— Доброй ночи, — поприветствовала девушка и присела рядом с ней.

— Доброй ночи, — улыбнулась в ответ рыжая. — Чёрная Борода вместе с ещё четырнадцатью головорезами, вооружёнными до зубов, уже завтра утром будет здесь, — отрапортовала Ариэль, плеснув по воде хвостом, — весь экипаж «Весёлого Роджера», включая капитана, пока ещё на этом свете.

С губ Эммы невольно сорвался вздох облегчения.

— Я буду продолжать следить за ними, но в эту чёртову реку я больше ни за что не сунусь! Никогда бы не подумала, что в пресной-то воде водится столько кровожадных существ, которые не прочь мною подзакусить.

— Спасибо, Ариэль. Огромное спасибо… оставайся в море, у берега.

* * *

Утром, как и предсказывала русалочка, корабль вошёл в залив и бросил якорь. К тому времени трое друзей уже почти закончили с маскировкой (о да, все по классике жанра: листья, ветки и грязь, что Эмму... не радовало) и были недалеко от солёной воды.

— Мисс Свон, у вас лёгкая походка и очень ладные сапоги, но постарайтесь, всё же, двигаться ещё бесшумнее. Смотрите под ноги, — невзначай намекнул Билли. Ну не сказать же прямо, что её копошение в лианах, в которых девушка напрочь, видно, запуталась, слышно на другом краю острова.

— Я справлюсь, — заверила Эмма себя и пирата.

Они поспешили к заливу, где на воду уже опускались шлюпки. Вскоре лодки причалили к берегу, и Эмма стала блуждать глазами среди пленников, которых было очень много (в команде пиратского корабля было более сорока человек), выискивая глазами самые знакомые лица. Ага, вон толстяк Кит, еле переставляющий ноги, а рядом с ним — Трёхпалый. Вот идёт понурый Пит Плут, у которого в глазах знающий его человек может разглядеть какое-то выжидательное выражение, будто скоро что-то случится, и рыжий непременно приложит к этому руку. Он-то знает, что свои здесь. Рассчитывает на них? А вон бредёт громила Вилли, который сейчас кажется на пол головы ниже и в два раза уже в плечах, чем он есть; глаза у пирата пустые и стеклянные. Девушка почувствовала, как рядом с лёгким хрустом сжал и разжал кулаки Билли; он, наверно, тоже разглядел брата. Следующим из шлюпки вышел мистер Андерсон: седовласый мореход выглядел гордым, отстранённым и несломленным. А вон и Сэмми. На него страшно смотреть: у несчастного кока круги под глазами, он как-то даже похудел, а на обычно очень жизнерадостном лице написаны тоска, усталость и бессилие. Кажется, он уже ни во что не верит. Крюк… она облегчённо вздохнула и улыбнулась. Связанный по рукам и ногам, весь в синяках и ссадинах, прямо-таки вытолкнутый из лодки ногой, он всё равно выглядит так, будто его привезли на развлекательную экскурсию, и сейчас Эдвард Тич предложит ему что-нибудь вкусненького с выпивкой, начав ублажать… не в том смысле. Или в том?

Далеко в джунгли новоприбывшие уходить не стали и расположились в каких-то пятидесяти метрах от моря. Чёрная Борода, Мако и несколько разбойников начали обсуждать свои злодейские планы. Вскоре Генри, который подслушивал этот разговор, вернулся с очень растерянным выражением лица: его губы были плотно сжаты, а меж нахмуренных бровей пролегла черточка. Кажется, он принёс не лучшие новости.

— Выкладывай…

— Тайник на вулкане.

Эмма и Билли синхронно и заковыристо чертыхнулись. Они-то, идиоты, думали, что Джонс будет махать перед носом захватчиков картой с крестиком в каком-нибудь дальнем болоте, вот дураки-то! Вулкан — ничего более приметного и видного и придумать-то нельзя: он всего в паре часов пути отсюда. Её величество схватилась за голову.

— Но это ещё не всё. На корабле наши ребята, я так понимаю, несколько раз пытались устроить бунт. Крюка и «ещё пару шавок» ведут к вулкану. А остальных — к обрыву над Дикой Рекой.

У Билли перехватило дыхание, Свон вздрогнула.

— Они тут даже привала делать не будут… — закончил Генри и сел на траву, нервно крутя в пальцах золотой якорёк.

— Какие же мы идиоты… — проворчал громила, пялясь в землю и еле сдерживая себя, чтобы не заорать от отчаянья.

— Мы должны разделиться, — взяла себя в руки Эмма.

— Это да… — протянул сероглазый, стиснув зубы, — я иду к Реке.

— А мы с Эммой — к вулкану, — закончил мысль Генри.

— Я беру две банки, — угрюмо сказал Билли, поднимаясь на ноги, — эти гадёныши у меня ещё попляшут…

Девушка и юнга кивнули.

Вместе с Киллианом на вулкан было решено взять Андерсона и Сэмми. Девять головорезов со связанной командой «Весёлого Роджера» медленно направились к реке, погоняя своих пленников. С угрюмым видом пожелав друзьям удачи, громила двинулся за ними. Эмма и Генри, проводив его ободряющими взглядами, ушли в другую сторону.

* * *

Билли, казалось бы, такой высокий и плечистый, сейчас ловче, гибче и неуловимей тонкой тени лианы двигался по за огромными кустами следом за пленниками и их конвоем. Вскоре процессия добралась до обрыва. Вода внизу была тёмная (видать, глубоко) и быстрая, а ещё в ней что-то неприятное копошилось, едва различимое в такой мути. Все сорок девять пиратов с «Весёлого Роджера» были хитро связаны между собой и, одновременно с этим, закованы в кандалы. Шанса выбраться из течения у этой человеческой многоножки не будет. Глумясь, разбойники вовсю издевались над обречёнными. Вниз специально капнули кровью. «Сейчас или никогда!» — пронеслось в голове у громилы.

Внезапно в руку пирата, который уже с улыбочкой приближался к команде, пронзила стрела. «Черти лютые, самодельный лук — та ещё зараза!» — ругнулся про себя Билли, выпуская две следующие уже более метко: одна вонзилась в живот первой мишени, другая — в голову следующей. Вылетев из кустов, первым делом пират бросил Трёхпалому нож, который тот с ловкостью поймал зубами. Первая банка полетела в двух мародёров, стоявших ближе всех. Они, не понимая вообще, что это такое блестящее в них летит, приняли «снаряд» на шпаги… и поплатились за это: стекло со звоном разбилось, а шипучее содержимое намоталось на лезвие. Ничего предпринять недотёпы не успели: бросок кобры молниеносен. Вторая же банка полетела в головореза, который по своим габаритам превзошёл и Билли, и Кита: ну просто бык. Мысленно мужчина тут же так и обозвал его, Быком. Банка ударила Быка по колену, в змеи с шипением обвились вокруг лодыжек, впиваясь зубами в ноги не ожидавшего такой подлянки гиганта.

Змеи кусали, несомненно, очень больно, впрыскивая в кровь огромное количество яда. Ещё одного незадачливого пирата постигла участь первых трёх: он случайно наступил на хвост кобры. На поляне была неразбериха, крики и вопли. На Билли, ошалев, бросились двое (последние, кого ещё не коснулся яд) и тут же получили по стреле в область перикарда.

В итоге, из девятерых противников пятеро уже отведали яда и четверо убиты. Осталось только продержаться оставшееся им время… легко сказать. Бешено вращая глазами, на пирата бросился тот разбойник, которого он ранил в руку. Тенистый дурман действует очень быстро: вены на руке почернели, по коже пошли тёмные трещинки, нападающий уже почти ничего не соображал, и громила покончил с ним одним умелым уколом шпаги. Больше не мешкая, Билли проткнул одну из змей, которая ползла ему под ноги. Правое плечо ныло, но он может это потерпеть. Всё происходило очень быстро. Тот из четверых покусанных, кого подвела его неуклюжесть (неудачно наступивший на змею) отведал отравленного кинжала. Лезвие с хрустом вошло в горло по самую рукоять и, наверно, намертво там застряло, но судьба сего предмета беспокоила сейчас сероглазого меньше всего. Те трое, которые ещё были вполне способны биться, явно собирались забрать его с собой. Со всех сторон на Билли обрушились удары шпаг и кулаков (кулаки — в основном от Бака;к ним прилагались нешуточных размеров кастеты). Лук на таком расстоянии уже просто бесполезен, но шпага пирата отчаянно рассекала воздух. Он правша, но и левой рукой справлялся отлично и был сосредоточен до предела. Четвёрка кружила по поляне, Билли уже слегка надорвали ухо, по щеке текла липкая, противная кровь.

В какой-то момент его всё-таки загнали в угол. На самом щуплом из троих уже сказалось действие яда: движения стали какими-то неуклюжими и тормознутыми, чем Билли и воспользовался, вогнав в него шпагу и несколько секунд используя это тело, как щит. Схватка продолжалась. Нападали всё ожесточённее, хотя куда же дальше… Неожиданно удар пришёлся на правое плечо. Билли застонал от боли и тяжело осел на землю, зажмурившись от ужаса. Ему показалось, что в этот момент он разучился дышать — так нестерпимо больно ему было. Он понимал, что это конец. «Им осталось недолго… я спас…» В тот самый момент, когда бандиты синхронно занесли шпаги для решающего удара, в спину первому вонзился кинжал, а Быку ощутимо съездили по виску. Он потрясённо обернулся и понял, что у него уже пошли галлюцинации: за его спиной со шпагой, взятой у одного из убитых, стоял человек, одновременно с этим лежавший, поверженный на земле: те же пепельные волосы, серые глаза, густые брови, волевой подбородок, широкие плечи и ярость во взгляде. В следующий миг сердце Быка познакомилось со сталью.

— Билли, чёрти тебя раздери, ... ненормальный, какого ляда, ..., ты вышел один на девятерых?! — прорычал Вилли, садясь на корточки рядом с братом, — ты в порядке, ...?!

За спиной освобожденного пленника стоял Кит, Плут и остальные. Какое облегчение… он всё-таки справился.

— Я в порядке, хотя кулак у этого гиганта тяжеловат будет… — улыбнулся сквозь застилающую глаза боль мужчина. — Но как вы?..

— А, твой нож да ловкость рук («И рта» — хохотнули ребята) рыжего — и река как-нибудь переживёт без нас.

— Что б вас чёрт побрал...

— Так, встать можешь? А сесть? Давай-давай, не строй тут из себя елейную барышню, ты, идиотище!

— Эмме и Генри нужна помощь. Они отправились вслед за Крюком, — пробурчал Билли, через силу поднимаясь. Он шатался, но всем своим видом показывал, что не желает останавливаться на достигнутом.

— Ну тогда чего же мы ждём?! Хэй, купание откладывается, нашим нужна помощь!!!

К обеду добравшись до подножья вулкана, Чёрная Борода и его спутники (вольные и невольные) устроили привал. Как выяснилось, компания у Тэтча была следующая: четверо головорезов (одного, самого внушительного, плечистого, с банданой на голове, бакенбардами, двумя шпагами при поясе, улыбкой, которая больше всего походила за акулий оскал, и дюжиной метательных ножей звали Стальным Зубом; имена остальных пока выяснить не удалось) и колдун Мако. К последнему Эмма присмотрелась повнимательнее и диагноз стал окончательным: маг-наёмник, особыми талантами не блещущий: способен вызвать волшебный ветер или шарахнуть во врага пульсаром, но ко всякого вида магическим хитросплетениям не способен. Тощий, аки глиста, с жиденькой шевелюрой и маленькими чёрными глазками. Лицо острое, нос длинный, а во взгляде чёрным по белому написана безразмерная алчность. Мерзкий тип. Они с Бородой нашли друг друга.

Время обеда, напомним; мародёры решили, что не помешало бы и перекусить. Двум самого щуплого вида пиратам был отдан приказ взять вон те арбалеты (и что, что ржавые, ты, недоносок, что, ослушаешься приказа капитана?!) и шагать себе лесом в поисках добычи. Эмма, оставив Генри в зарослях папоротника, отправилась следом.

Через полчаса горе-добытчики, которые оказались упорны и благоразумны (видимо, не хотели накликать гнев капитана) подстрелили пару пташек. Весьма довольные собой, они, насвистывая, отправились обратно.

— Вага, — остановился один, — ты иди, я отолью.

— Ха, ну как знаешь, Джонни, только гляди, чтоб без тебя всё не сожрали.

Джонни, выругавшись в ответ, назвал соратнику место, куда ему следует отчалить. Тот перенаправил. Слушать всю эту матросскую ругань было невыносимо, но мисс Свон была терпелива.

Когда пират закончил свои дела и уже было развернулся, чтобы направиться к лагерю, в горло ему неожиданно уткнулось что-то холодное и острое. Его перепуганный взгляд встретился с холодным взглядом валькирии, чьи глаза сейчас стали цвета стали, ожесточения и угрозы.

— Где находится тайник? — медленно и с ударением на каждом слове спросила она, опасно приблизившись.

— Я… я не знаю… какой тайник, о чём вы, миледи? — попытался отбрехаться Джонни, незаметно потянувшись рукой к шпаге. Девушка тут же перехватила её кисть и с неожиданной силой вывернула её. Пират застонал от боли. Нож впился в его горло, оставив алую полосу.

— Я попрошу не врать мне, сеньор, — последнее слово красавица выделила какой-то особенно издевательской интонацией, — где тайник?

— Н-на вулкане…

— Конкретнее.

— Я не знаю…

— Врёшь, — отрезала златовласая, вжав свою жертву в дерево и заставив хватать ртом воздух от недостатка воздуха.

— Й-йа….

Крови стало больше, воздуха у пирата — ещё меньше.

— В одной из вулканических пещер… — просипел разбойник, — мы пока не знаем, в какой именннн-н-но...

По коже на горле поползли чёрные трещинки. Человек задрожал и закашлялся.

— Тенистый дурман, — холодно пояснила девушка, с какой-то очень странной улыбкой глядя на дело своих рук, — ты соврал мне и попытался меня убить. Ты разозлил меня, Джонни. Прости.

Она резко убрала кинжал и отступила в сторону, глубоко вдохнув и выдохнув. Человек осел на землю, таращась куда-то перед собой.

— Доброй дороги, Джонни, — сказала она напоследок и растворилась среди теней джунглей. Последней мыслью умирающего было: «Красивая, чертовка…» А потом всё оборвалось.

* * *

Угрюмая девушка вернулась обратно в укрытие. На вопросительный взгляд юнги она просто коротко кивнула.

— Как с ягодами? — спросила она.

— Пока никак. Я не вижу, куда их можно подбросить. Это тебе не картошку перчить… — в другое время и в другом месте они бы посмеялись над этой шуткой. Сейчас же златовласая лишь беспокойно покачала головой:

— Вот чёрт… нам надо лучше соображать. Из шестерых лишь одного мы вывели из строя, Робертс. Так дело не пойдёт.

— Ну не можем же мы выйти на поляну и сами предложить им отведать даров природы...

Тем временем, личность Эдварда Тэтча, оказывается, подготовила сюрприз и неожиданно раскрыла в себе гурмана:

— Эй, Дик, сделай-ка чаю! Полагаю, здесь достаточно ягод, трав и прочей бурды, которую ты гордо, ха-ха, именуешь букетом и обычно туда суешь... так иди и займись делом, пустозвон!

Перечить капитану — себе дороже, поэтому подчинённый с мрачноватым видом встал из-за костра и, прекратив поглощать взглядом жарящееся над костром мясо, взял котелок, чтобы, проклиная всё на свете, утопать в джунгли.

Генри поднялся на ноги и собрался следовать за ним, когда девушка поймала его за руку:

— Я сам… — шепнул он.

— Ты бы… остался… я всё сделаю сама.

— Почему это?

У принцессы случился ступор: он маленький, щуплый, невинный, как он может… убить? Как же хрупкая детская психика? Юнга, как и всегда, понял её без слов.

— Мисс Свон, будьте так добры, оставьте ваши предубеждения и предрассудки на счёт моей скромной персоны. Я пират. Морской разбойник, вы это понимаете? Может, где-то там, у вас на суше, дети, — это слово он произнёс с насмешкой, — играют в деревянные мечи, я же не один раз видел, как убивают, и, вы не поверите, даже участвовал в этом деле. Слабонервные на «Весёлом Роджере» долго не живут. Белоручки — тоже. Поэтому, будьте добры, не мешайте мне выполнять мой долг перед командой и капитаном. Один из первых законов пирата — «Убей сам, или убьют тебя». Я не позволю им убить Сэмми, Андерсона и Киллиана. И я не погнушаюсь для этого отправить на тот свет пару-другую отморозков.

Поражённая Эмма замерла, выпустив его руку. Юнга хмыкнул, махнул ей рукой и пошёл вслед за чаеваром. Златовласая понимала его… ей, как колдунье и защитнице, не впервые приходилось с кем-то разделываться ради тех, кто ей дорог, а как принцессе, ради своих подданных. «Удачи, мистер Робертс»

Девушка продолжала следить за лагерем.

— И где этот идиот Джонни?

— Да чёрт его знает, сказал, что скоро придёт…

— Разгильдяи, идиоты, балбесы!!! Эти чёртовы джунгли не так просты, как кажутся: он мог куда-то свалиться или стать чьим-то обедом… безмозглые же вы куски мяса! Хотя… — взглянул на дело с другой стороны одноглазый, — нам же больше достанется, если этот дурень там издох.

«Этот мерзавец во всём находит выгоду…» — зло подумала Эмма. Разбойники продолжали жарить мясо и перекидываться нецензурными шуточками, будто гибель одного из членов экипажа была для них пустым звуком. Пленники сидели в стороне, кормить их никто не собирался. Королевна перевела взгляд на Киллиана Джонса. Вид у капитана был усталый и отстранённый, кажется, он спал. Она рассматривала его лицо, спокойное и мужественное, как вдруг он открыл глаза. Синие глаза встретились с серыми. Крюк тут же закусил губу. Радость? Удивление? Или просто чтобы не выругаться вслух? Мисс Свон улыбнулась и поднесла палец к губам. Пират закатил глаза: «Чё-ёртова дура, какого Дьявола ты тут ошиваешься?!». Она покачала головой: «Тебя спасаю. Или ты думал, я тебя вот так оставлю, никчёмный, безмозглый пиратишка?». Синие глаза метали молнии. Серые глаза смеялись в ответ — безумно, бесшабашно, уверенно. Она всё давно для себя решила. Её облегчение на данный момент нельзя было передать словами. «Глупая девчонка…» — мысленно простонал Джонс и закрыл глаза.

* * *

Генри тихо крался за Диком. В чае этот пират всё-таки знал толк: он собрал достаточно большое количество ягод и разнотравье, аромат которого был чуть терпким, сладким и щекочущим нос. Когда разбойник поставил котелок наземь, чтобы залезь на дерево за диким мёдом (ну не в зубах же его тащить!), мистер Робертс понял, что нужный момент настал. Тихо и незаметно приблизился он к котелку, чтобы ненароком просыпать туда горсть ягод.

Через некоторое время, наконец закончив со сбором ингредиентов для напитка и уже подходя к лагерю, пират как бы невзначай перебрал недавно собранное.

— Можжевельник, мята, малина… интересно, ежевика?.. где же я её нашёл? Маловато как-то, ну да ничего, нотка будет приятная. Самое то, — улыбнулся он с нотой мечтательности. Возможно, в этом человеке пропал хороший повар.

«Скинул на склероз? Ну и славно!» — Генри вернулся к папоротникам, где его ожидала подруга.

— Я всё сделал, — коротко отрапортовал мальчик.

Девушка кивнула, молча глядя на как-то повзрослевшего в её глазах мальчонку. А тот глядел на Сэма, который, кажется, сейчас спал. Да, юнга совсем не сожалеет о содеянном.

Маэстро закончил колдовать над своим шедевром и созвал соратников.

— Как быстро действует яд? — шепотом спросила королевна.

— Полминуты, где-то так.

Помешивая чай деревянной ложкой, морской волк довольно улыбался. Мародёры собрались вокруг него уже с чашками и с желанием поскорее пригубить дивно пахнущий напиток. Повар, движением руки отведя их от себя, зачерпнул чая, громко подул на него и, причмокивая, отпил.

— Мм… сладкий. Кажется, сахар класть не придётся.

Пираты придвинулись к нему плотнее, когда Дик вдруг закашлялся, как-то судорожно вздрогнул и медленно завалился набок. Немного подрыгавшись, он… затих. Дыхания не было, сердце остановилось.

Чая команде расхотелось резко.

— Чёртовы джунгли!!! Чёртов остров!!! Что сунул туда этот чёртов псих?! — разошёлся Чёрная Борода.

— А кто его...

Эдвард Тэтч в ярости пнул котелок, разлив всё его содержимое. Ситуация начинала его нервировать. Даже как-то жутковато, наверно, стало.

— Мы выдвигаемся, сейчас же! Чем скорее я заберу свою жемчужину и покину это проклятое место, тем лучше! — он одним движением залил костёр и уставился на своих подчинённых, бешено вращая глазами. На поляне началась суета.

Тем временем взгляд капитана Крюка на пару мгновений остановился на маленькой ягодке, очень похожей на ежевику, валявшейся на земле. Он изогнул бровь и слегка усмехнулся.

Бежать тихо — не самая лёгкая задачка. Но в некоторых местах, чтобы их не заметили, приходилось действовать именно методом перебежек. Один раз под ногой Эммы, как в классике жанра, треснула веточка. У девушки сердце ушло в пятки, но, к счастью, никто, кроме Джонса, недовольно двинувшего плечами («Недотёпы!») этого не заметил: джунгли полнились всевозможными звуками, громкими и не очень, и хруст одной несчастной веточки вполне можно списать на буйство местной фауны. Повезло так повезло. Четвёрка разбойников, их пленники и их неуловимые преследователи начали подниматься в гору. Скрываться становилось всё тяжелее и казалось уже, будто одно твоё тяжёлое дыхание выдает с потрохами, но двое продолжали упорствовать. Долго ли, коротко ли, — ну в общем, часа через два, — набрела наша бравая компания на пещеру в скале.

— Нам сюда, — обрадовал всех Джонс.

Вид угрюмой дыры в земле никого не прельщал, но куда тут денешься. А сам капитан «Весёлого Роджера» поглядывал куда-то вверх, будто вообще был не здесь. Проследив за его взглядом, мистер Робертс просветлел лицом и дёрнул за рукав Эмму, пытающуюся сообразить, каким таким образом они проследуют за мародёрами во чрево вулкана по этому ходу незаметно. Девушка подняла взгляд и удивлённо подняла брови: выше по склону горы была ещё одна пещера. Браво, капитан Крюк, просто браво! Наверняка ходы пересекаются. «Партизаны» продолжили восхождение и вскоре оказались возле второго входа.

В пещере было не так уж и темно… Поначалу. А когда Её Величество в первый раз споткнулась, юнга зажёг факел (и где только он его взял?). Подземный ход вёл их вниз, в скором времени, по расчётам друзей, он должен был соединиться с тем, которым следовали Борода и компания. Пол становился всё более наклонным и непригодным для спуска; такое ощущение, будто скоро это будет просто отвесная стена. Впереди послышались голоса, и юнга тут же погасил факел, протягивая девушке руку и продолжая двигаться ползком, очень медленно, чтобы не покатиться кубарем. Потом к голосам добавились ещё и лёгкие отсветы пламени на стенах — это явно был факел или фонарь. Спуск наконец-то прекратился, и преследователи облегчённо вздохнули.

— И куда, чёрт побери, нам теперь поворачивать?! — гневно вопрошал Тич. Тоннель разветвлялся.

— Направо, — коротко и небрежно бросил Джонс.

Повернули направо. Эмма и Генри двигались за ними на таком расстоянии, чтобы им было видно пол, но чтобы в свет факела при этом не окунаться. Сложно, однако нет ничего невозможного. Шли они очень, очень долго. Девушка и парнишка безумно устали от бесконечной ходьбы, а расслабляться было нельзя. И вдруг впереди забрезжил свет. «Ничего не понимаю! Мы, что, прошли вулкан насквозь?!» — недоумевала принцесса. Но свет, как выяснилось, шёл сверху. Они оказались в жерле потухшего вулкана! Над головой — дыра в потолке, которая находится очень высоко, где-то там, где почти сходятся стены, напоминающие по форме цилиндр. Под ногами — серая засохшая лава… Да, будоражит, малость самую. Сверху спускалась верёвочная лестница. Почему Крюк не повёл «товарищей» к ней? Потому что тогда «спасатели» не смогли бы последовать за ними незамеченными. Пираты остановились.

— И где оно?

Киллиан кивком указал на какие-то невзрачные дубовые сундуки в дальнем углу подземной залы. Глаза Эда алчно блеснули, его подчинённые открыли первый сундук, потом второй и третий. Как завороженные, они долго перебирали золотые монеты и драгоценные камни. Джонс смотрел на них с видом «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». А сам тем временем (Эмма заметила это только сейчас, но, наверно, пират занимался этим пыльным дельцем уже очень давно) незаметно перетирал крюком (секундочку, а какого чёрта этот интересный предмет гардероба ему оставили?!) верёвки на своих руках. Узел был очень хитрым, а верёвки — прочными, но упорства Киллиану не занимать.

— Джонс… — свистяще прошипел Эдвард Тич, — её здесь нет… какого чёрта её здесь нет?! Куда ты дел жемчужину?!

— О-о… прости, Тич. Видимо, я перепутал тайники… Или просто давно её продал… или её кто-то взял… мне очень, очень жаль, — издевательски протянул капитан.

— Ну всё, мерзкая ты корабельная крыса… — Эдвард достал шпагу.

В следующий миг просвистела стрела и засела у Ваги, который стоял позади одноглазого, промеж глаз. Генри выпустил ещё две, но не попал. Первый выстрел был лишь на совести Удачи. Вага свёл глаза в кучку, уставившись на древко, торчащее изо лба, а потом, потеряв равновесие, рухнул на пол.

— Не приближайтесь! — воскликнул мальчик, шагнув вперёд и натянув тетиву.

— Откуда здесь этот щенок?!

— Он здесь не один, — рявкнула Эмма. Мгновенно откупорив банку, она швырнула её в Стального Зуба. Раздалось шипение, факел, который держал в руке мародёр, упал на землю и погас. Тэтч покачал головой:

— Крошка, к чему все эти глупости? Ведь во второй раз я тебя не отпущу, моя красавица…

Девушка скривилась, обнажила обе шпаги и встала в стойку.

— Ты бы не спешил…

Мако тихо засмеялся. Тихо и жутко.

— Куколка, — мерзким тоном повторил бородач, — уйди с моего пути. Ты ведь такая молодая, такая милая…

— Пошёл к чёрту, Тэтч.

— Мисс Свон, Робертс, уходите отсюда! — тихо сказал Андерсон. «Ага, сейчас, только чемоданчики соберём и на дорожку присядем!»

— Так передо мной особа королевских кровей? — мигом смекнул Эд, — Свон… Лебедь. Принцесса Лебедь. А у тебя губа не дура, Джонс.

Генри в ярости бросился со шпагой на колдуна и даже успел порезать его по плечу, прежде чем Мако прибегнул к магии и отшвырнул мальчонку к стене, словно тряпичную куклу.

Эмма тем временем начала подступать к Чёрной Бороде, не делая пока резких выпадов и вся обратившись в зрение и слух.

— Что ж, одной жемчужины я лишился по твоей вине, Килли, но ты, я смотрю, преподнёс мне другую… интересно, сколько заплатят Король и Королева Прекрасные, чтобы увидеть тебя живой? Не невредимой, конечно…

Мальчишка встал, потерев ушибленную спину, и снова бросился на врага, на сей раз ловко уйдя от пульсара. Шпага у юнги оказалась что надо: иногда он парировал ею не только простые удары, но и магические. Он снова задел Мако. В глазах юного пирата было бесстрашие. Дрался, точно фанатик, будто совсем не боялся крови. И это, несомненно, пугало.

Эмма Свон тем временем не давала одноглазому подобраться к своим друзьям. Неожиданно из темноты возник Стальной Зуб: его шатало, он явно был сильно отравлен, но пока ещё жив. Первый метательный нож просвистел у девушки в сантиметре от лодыжки. Это отвлекло, и шпага Чёрной Бороды достала её бок. Совсем немного, но вполне ощутимо. Мерзавец гаденько усмехнулся и продолжил наступление. Когда же чёртов яд подействует?! Но он не спешил. От ещё одного ножа принцессу Лебедь спасло лишь чудо.

У мистера Робертса тоже не всё было гладко: колдун использовал какой-то очень подлый фокус, и шпага юнги отлетела в сторону. Мальчик увернулся от огненного шара, кувыркнулся и откатился в сторону своего оружия. Кажется, его всё-таки задело.

Эмму теснили всё больше, лезвие коснулось щеки. Следующий кинжал черкнул-таки по икре. Вскрикнув от боли, она стиснула зубы и ударила Тича по плечу. Где-то в темноте застонал от боли и осел на землю Зуб. Одним противником меньше! Девушка приободрилась, наступив на что-то живое, она продолжала парировать удары пирата и достала его во второй раз, уже посильнее… Как вдруг сообразила, что находится у неё под ногами. Однако было уже поздно. Змея обвилась вокруг ноги и ужалила где-то возле колена. Дыхание перехватило от страха. Больно, очень больно, как будто иглы с размаху вонзили… Пронзив хвост ползучей твари шпагой и отодрав её от своей ноги, пока кобра не укусила во второй раз, Свон, не переставшая пока здраво мыслить, метнула её в лицо Чёрной Бороде. В следующую секунду Эмма упала, споткнувшись о какой-то камень, и больно ударилась головой.

Последним, что она почувствовала, были чьи-то быстрые шаги рядом и руки, подхватившие её с земли.

— Эмма! Ты меня слышишь?!

Но она уже не слышала. Перед глазами рябило, по затылку сбегала тонкая струйка крови. Всё кануло во тьму. А по верёвочной лестнице вниз спускались друзья: вот Кит, Билли, Вилли и ещё кто-то, чьего лица уже не рассмотреть, поспешил на выручку Генри. Живые и невредимые. «У нас всё-таки получилось….»

— Как она? — тишину в каюте нарушил робкий голос кареглазого щуплого мальчика с загипсованной рукой. Выйдя на свет, он смущённо посмотрел на того, кто сидел у кровати. Да, сюда нельзя приходить, это уже три раза сказали ему, Билли, Вилли, Андерсону, Сэмми и остальным. Но он не мог не прийти.

— Мы успели, — голосом усталым, но каким-то спокойным и уверовавшим в чудеса ответил синеглазый: — у Билли была сыворотка.

— А голова? — после облегчённого вздоха спросил паренёк.

— Ничего особенного, мне кажется. В рубашке родилась, чертовка… — с какой-то тихой нежностью посмотрел он на девушку, мирно спящую на кровати. Она была в забытьи, но щёки снова порозовели, а губы не выглядят бескровными. Золотые локоны привольно разметались по подушке, слегка переливаясь даже в таком слабом свете. Крюк сидел здесь уже очень давно. Сыворотку ей ввели буквально в самый последний момент, и в то, что королевна оклемается, верить было почти невозможно. Но она не умерла. Может, помогло ещё и то, что как только капитан оказался рядом с ней, он освободил её от чёртова браслета? — Эмма спит… а Борода?

— Кит говорит, этот… гм… — юноша сообразил, что лучше обойтись без прямого цитирования: — в общем, он ещё не очнулся. А зачем вы ввели сыворотку и ему?

— Потому что смерть от укуса змеи — недостойная смерть для капитана такого знаменитого пиратского корабля, как «Месть королевы Анны», не находишь? — усмехнулся Киллиан Джонс. Улыбка на его осунувшемся лице выглядела несколько зловеще.

— Достойной смертью было бы умереть вместе с кораблём.

— Мы отправим его туда же.

— Капитан… Я всё хотел спросить… вы можете рассказать, с чего всё началось? Ну, с Бородой? — вдруг поинтересовался юнга.

— О-о, — усмехнулся Джонс, отпивая немного рома из фляги, — это было ещё до того, как мы оба стали пиратами. И даже до того, как я пошёл в корсары. Мы служили во флоте одного маленького, но очень воинственного королевства под командованием моего брата, лейтенанта Лиама Джонса. Человек он был незаурядный, смелый, верный своим принципам. Брат он был лучший. А мореплаватель — талантливейший, — Крюк выпил ещё.

— Мы оба, я и Эд, были матросами на его корабле. Однажды мы получили очень опасное и странное задание: отыскать в новолуние остров Такаба, легенду, миф или предание, но точно, по нашему мнению, не быль, с помощью гладкого красного камня, вмонтированного в крышку компаса, и добыть там какую-то чёрную жемчужину, наделённую, якобы, мистическими свойствами. Помню, как мы долго сомневались в здравом рассудке напетушившегося экс-герцога... Инструкций нам было выдано множество, но до прибытия на остров (мы вообще думали, что у главнокомандующего всё-таки поехала крыша) никто о них не задумывался. Жемчужина находилась в самом сердце Такаба. Достать её было тяжело: пусть она и светилась, как звёздочка, эта штука лежала под водой, на огромной глубине, а там водились акулы. Не стоит и говорить, что ещё до того, как сокровище подняли со дна пещеры, погибло много наших ребят. Команда была большая — человек триста, не меньше. Достал жемчужину Тич. И тут выяснилось, что делиться своей добычей он вовсе не намерен… Старший помощник капитана был парень горячий, разозлился, выхватил шпагу, напал на Эда. Так тот лишился глаза. Но моряк забыл первый закон Острова-Призрака: "Никогда не произноси имя «Погибель» в водах, которые граничат с миром иным". А скрежет стали и ярость в глазах — вот что громче предсмертного крика воспевает имя гибели. И появилось Оно… — глоток был длинным, пират поморщился, будто пил ром только для того, чтобы забыть ужасы той ночи.

Мальчик слушал внимательно, затая дыхание. Судя по его глазам, многое, до сих пор остававшееся для Генри загадкой, теперь вдруг стало ему ясно и понятно, как день.

— Выжили только двое. Я, потому что находился снаружи, прикармливая акул, и Тич, потому что держал в руках чёрную жемчужину. Когда Эд выплыл оттуда, без глаза и весь в крови, я без сомнений принял на веру его историю о том, что чудовище погубило всю команду и корабль, а он, несчастный, выжил лишь чудом. О том, что добыча у него, я, разумеется, тоже не должен был знать. Вместе, на маленькой хлипкой лодке, мы выплыли из туманных вод, пересекли океанические воды. Тэтч делал вид, что полностью разделяет моё горе и тоску по брату. А потом, в порту, в который мы приплыли, я по какой-то случайности увидел у него жемчужину. И я всё понял. Я отнял её, была драка. В конце концов он отрубил мне руку, думая, что я сжимаю в ней его драгоценную добычу. Хорошо я его обвёл… — не без обычного самодовольства заметил капитан. — Он бросил меня в лодке, истекающего кровью, сказав прямо в лицо: он знал, на что идёт и абсолютно не жалеет о том, что погубил стольких людей. Особенно — Лиама. — Крюк залпом осушил флягу. — вот только я его провёл, и жемчужинка осталась у меня. Представляешь, как он был раздосадован, когда разогнул пальцы и понял, что остался с носом? А меня уже и след простыл.

— А где сейчас жемчужина?

— О, я ему не врал. Я обещал указать жемчужину, и я её указал. Другое дело, что Борода так ничего и не понял.

* * *

Закат. Такой красивый, красочный, яркий… но её это не волнует. Берег необитаемого острова. Какие-то камни. А на них сидит русалка. Интересно, её уже хватились там, во дворце Посейдона? Да как пить дать… «Где опять пропадает эта непослушная девчонка?! Сколько раз я говорил ей, что поверхность — опасное место, и что оно совсем не для русалок?! Сколько раз я говорил ей, что надо сидеть дома и никуда не высовываться?!» И ведь найдёт в конце концов, куда бы она не поплыла, тогда какой вообще смысл прятаться от Владыки Морей? Ариэль очень рада, что Эмма жива, но, похоже, увидеть её сегодня или когда-либо снова она не сможет: запрут на семь замков, цепями прикуют — вот она, хвалёная родительская забота. Зелёный хвост как-то безжизненно обвис, чешуя потускнела. И кому ей рассказывать о своих горестях? Она потеряла, так и не найдя, по правде говоря, своего принца. Её лучшие друзья живут здесь, наверху. По щеке рыжеволосой скатывалась одна слеза за другой. На душе было горько, темно. Может, вернуться на Дикую реку и уже не сопротивляться пираньям?

— Мистер Сми, мы нашли ещё одного человека на острове. Он не похож на пирата, говорит, что вообще не знает, кто такой Чёрная Борода… куда его? — послышался голос одного из матросов с "Весёлого Роджера".

Русалка обернулась на голоса. Рядом с пиратами, вышедшими из дебрей джунглей стоял, гордо подняв голову и глядя на всех слегка свысока…

— ЭРИК!!! — закричала русалочка, особо сильно жалея, что у неё нет ног, чтобы подбежать к нему и прикоснуться, чтобы увериться в том, что это не мираж.

— Ариэль? — вдруг увидел её принц. — но что ты здесь делаешь?.. — он расплылся в улыбке и сделал шаг к девушке, — ты... — он широко распахнул глаза, но не остановился: — русалка?

Как она когда-то боялась этого вопроса, как красочно представляла себе ужас на его перекосившемся красивом лице. Да, принц Эрик был очень удивлён, но в его голосе не было ни отвращения, ни гнева.

— Эрик… Это не важно… Я так долго искала тебя… — кажется, русалочка теперь знает, что чувствуют люди, когда захлёбываются водой. — Я думала, что ты погиб там, а меня не было рядом, чтобы… — она, кажется, начала задыхаться от переполняющих её доселе невиданных эмоций.

— Снова спасти меня? — засмеялся принц. Какая же у него улыбка… открытая, добрая, смеющаяся, весёлая, откровенная… — меня выбросило на необитаемый остров, любимая, и до сегодняшнего дня я думал, что всю жизнь проведут здесь в одиночестве, — подбежав к Ариэль, он подхватил на руки русалку, в рыжих волосах которой путалось солнце, и закружил, нежно целуя.

Кажется, эту сказку всё же ждал свой счастливый конец.

* * *

— Настало время прогуляться по доске, Тэтч! — со своей обычной усмешкой обрадовал капитан Киллиан Джонс, снова чувствовавший себя свободно на собственном корабле. — Твоё последнее слово, мой милый друг?

— Я ненавижу тебя, Крюк!

— Расскажи об этом Морскому Дьяволу, Чёрная Борода! А вот это, — острое лезвие оставило глубокую ярко-алую борозду на щеке одноглазого, — чтобы наши зубастые друзья тоже пришли тебя проводить. В добрый путь…

И тот, кто когда-то предал Джонсов, связанный по рукам и ногам, с тяжёлой саблей, рукоять которой была золотой с вставленными драгоценными камнями, и в тяжёлых чёрных сапогах (сейчас Тич, несомненно, жалел о своей любви к показушничеству), сверзился в воду.

* * *

— Киллиан, чего грустишь-то? — спросил мистер Андерсон, который давно был с капитаном на короткой ноге. Корабль вышел из залива, свободный, как птица, а навстречу мчались волны, ветер и томная южная ночь. Они победили. Как тут можно сидеть на мачте, даже без рома, и тоскливо смотреть куда-то вдаль?!

— Сегодня тринадцатый день, старина. Тринадцатый. Она выиграла пари. Мы берём курс в Западное море, к королевству Прекрасных… — выдохнул Джонс.

Два дня корабль исправно следовал на запад, за солнцем. Ветер был попутным, а погода — самой благоприятной. На рассвете пятнадцатого дня «Весёлый Роджер» возник на пристани (разумеется, не под чёрным флагом).

— Так значит, мы прощаемся, Крюк?

— Выходит, что да, Свон.

Они встретились взглядами и долго не отводили глаз. Обоим было тяжело, оба ещё слишком многого не сказали и не сделали: девушка очнулась только этой ночью. Но одну там, во дворце, ажурные шпили которого видны, наверное, из любой части огромного королевства, ждёт семья, которая, наверно, уже вся извелась и сегодня-завтра не выдержит и начнёт поиски, а другой всегда был верен своему слову. За принцессу можно получить огромный выкуп, но условия были таковы: если он пожалеет, что похитил её, он вернёт девушку домой, не взяв с её родителей ни монетки.

— И ты вот так меня отпускаешь…

— Я человек чести, Лебедь, во что ты так долго отказывалась верить. Пари — честный спор. Я пообещал, что отпущу тебя — и я тебя отпускаю.

— Ты сейчас стоишь рядом с колдуньей, которой использовать магию больше ничто не мешает.

— Я не боюсь вас, Ваше Величество. Завтра утром нас уже здесь не будет.

— Тогда удачи тебе, Мой Капитан…

И она шагнула на пристань. Пират развернулся и направился к своей каюте. Так, больше не оглядываясь, они разошлись, как в море корабли.

* * *

Сколько радости было дома! Белоснежка и Дэвид заобнимали наконец-то вернувшуюся дочку до смерти, Мэри и Маргарет висли на ней, как две маленькие обезьянки, и даже Нил притопал своими маленькими ножками. Да, карапуз узнал сестру и очень обрадовался. «Как ты?! Почему так долго?! Как ты умудрилась вернуть лодку? Вот это да, мы ведь знали, что никто, кроме нашей милой Эммочки, с этим не справится!» По ней здесь действительно очень скучали. На все расспросы девушка отвечала честно, распространённо. Семья сидела у камина и диву давалась, слушая рассказ о приключениях королевны. А она становилась всё грустнее. В конце концов, сославшись на усталость, она ушла в отведённую ей комнату.

«Завтра их здесь уже не будет. А я ведь так и не попрощалась с Генри…» — на душе было сыро и пасмурно. Она лежала на большой подушке, укрывшись большим одеялом, на большой кровати, стоящей в большой комнате с большим окном, в большом замке, где живёт её большая семья… вот только ей всего этого не надо.

Вечером был праздник в её честь. Всё было пышно, ярко, официально… Народу собралось — прорва. Надо же, принцесса вернулась! Каждый раз, когда собираются все её родственники, Эмме остаётся только диву даваться, откуда их столько и как их вообще можно всех знать. Корсет жал (поразительно, как она успела отвыкнуть от него). В туфлях на высоких каблуках было очень неудобно. Ярко-розовый цвет платья бесил. А от всевозможных яств на столе просто рябило в глазах. Музыка — от неё болела голова, а после первого же танца с каким-то напыщенным хахалем (кажется, принц какого-то очень богатого королевства, Дерек, ах да, он же тут не впервые, их даже официально знакомили, а преувеличенное внимание этого королевского отпрыска всегда напрягало Эмму; странно, что за последние две недели она совершенно выкинула его из головы) Лебедь стёрла себе все ноги. Потом был салют, ага, тоже в честь возвращения всеми обожаемой старшей дочери четы Прекрасных. Да здравствует принцесса Эмма!

Празднество происходило на втором этаже дворца. И вот, в какой-то момент, глядя на салют, девушка вдруг истерично засмеялась, истерично и безумно, будто всё, что происходило вокруг, было полнейшим абсурдом, выронив бокал с вином и запачкав себе всё платье.

— Простите, я сейчас приду…

Войдя в свою комнату, она достала из-под платья акулий зуб (кулон был спрятан чуть ли не в нижнем белье, это ведь не драгоценное колье, такого принцессы не носят!) и поднесла его к глазам. Что-то явно не принцесское зажглось в их серое глубине. Платье с шуршанием осело на пол, диадема улетела в дальний угол комнаты, яркий макияж был смыт в один миг. Уже через пять минут на Эмме Свон были удобные чёрные штаны, сапоги на шнуровке, просторная рубашка, перчатки и синий плащ. За спиной грозно возвышались рукояти скрещенных шпаг. При поясе — нож. Акулий зуб отлично виден, поскольку находится сверху. Перекинув через плечо походную сумку, девушка вышла из комнаты.

Двери тронного зала распахнулись. Обычно говорят, что у принцесс лёгкая, скользящая походка, такая вся из себя лебединая. Принцесса Лебедь, однако, шла другим шагом: твёрдым и широким, что с дивными белокрылыми птицами ни в какое сравнение не шло. Она подмигнула побледневшей Золушке, отвесила шутливый поклон изумлённой Королеве Реджине и остановилась перед Белоснежкой, которая при виде дочери выронила веер и чуть было не грохнулась в обморок. Прекрасный Принц (то есть Король) широко распахнул глаза, потеряв дар речи. Мари и Маргарет раскрыли рты, как маленькие птенчики.

— Мама, папа, да и все. Я, Эмма Свон, и давайте, пожалуйста, без титулов, официально заявляю о следующем: я ухожу в свободное плаванье. И не надо смотреть на меня так, уважаемая Реджина, да, вам придётся найти кого-нибудь другого для своих пикировок. И вы, принц Дерек, увы, вынуждены будете найти себе другую невесту. Да, зачем вы здесь, я знаю, не надо на меня таращиться так, будто увидели сирену. Ах, вы не знаете, кто такие сирены… Мэри, Маргарет, мама, папа, Нил, я буду скучать, но это моё решение, ничего не могу поделать, — закончила златовласая.

Видимо, этого конфуза с хохотом у окна (так леди себя не ведут!) ей было мало, она решила ещё и опозорить свою семью перед всеми соседями! По залу прокатились охи и ахи, зашуршал пышными юбками нехороший шепоток, кое-где даже раздались смешки. Кажется, её приняли за сумасшедшую. Вот сплетен-то будет!

— Эмма, но ты же не можешь…

— Могу, папа.

— Стража… — медленно и тихо проговорил король, теперь точно уверившись в том, что у его дочери помешательство.

Пиратка криво усмехнулась и, уворачиваясь от неумело шагнувших к ней широкоплечих мужчин в красных камзолах, кувыркнулась к окну, обнажив шпаги. Они осторожно подступали к принцессе и когда уже собирались как-то её схватить, девушка вдруг метнула кинжал вверх и обрушила на них тяжёлые шторы. Схватив падающий нож за ручку, она, разбив окно, полетела вниз. Слабонервные дамочки попадали в обморок, услужливые кавалеры подхватили их на руки, а остальные сливки общества, спотыкаясь, подбежали к окну. Колдунья, плавно опустившись на землю среди пышных розовых кустов, помахала им рукой.

— Не скучайте без меня! Я буду вам писать! — с этими словами пиратка скрылась в сгущающейся темноте и была такова.

* * *

Король бледнел всё больше, уже собираясь отправляться в погоню во главе своей личной гвардии, когда Белоснежка накрыла его ладонь своей. Она заглянула мужу в глаза:

— Милый, в этом нет нужды.

— Моя дочь сбежала! Ты видела, как она была одета и как она себя вела?! А теперь сопоставь это с её рассказами...

— А ты видел её глаза, милый? Мне кажется, она нашла своё счастье.

* * *

— …ну к чему же такие посягательства, если ты когда-нибудь захочешь меня видеть, приходи ночью на пристань. Так ты когда-то пошутил. А я запомнила.

Человек в чёрном плаще, действительно найденный ею этой ночью на пристани, усмехнулся. Они стояли в нескольких шагах друг от друга, неподалёку покачивался на волнах «Весёлый Роджер», с небесного полотна ехидно подмигивал белыми огоньками Южный Крест, а юный месяц с любопытством поглядывал вниз.

— Я знал, что ты вернёшься, Эмма, — с улыбкой на лице обернулся Крюк, преодолевая разделявшее их расстояние и ловя девушку за руку. — А впрочем, я бы всё равно тебя не отпустил.

— Ты же человек слова? — очень удивилась златовласая.

— А я разве давал кому-то слово, что в предрассветный час не похищу одну очаровательную принцессу из её замка? Я, между прочим, знаю, где твоё окошко, — он показал на башню: — верёвки у меня есть, шпага при себе… а обвести вокруг пальца королевскую стражу — это же милое дело, — самодовольно закончил пират.

— Фу, как отвратительно, верёвки в моей спальне! Крюк, ты неисправим.

— Кто бы говорил, милая? А ещё знаешь что? Напомнить правила второго нашего пари?

— Я их помню и без тебя, — усмехнулась ему в лицо колдунья, — Просто обожаю выигрывать! Кстати, ты должен мне свою флягу.

— По правилам, я должен был за четырнадцать дней поцеловать тебя. За четырнадцать дней на корабле, вот только ты три дня болталась неизвестно где вместе с Генри и Билли, а поэтому сегодня — двенадцатый.

— Киллиан, это же не…

Договорить девушка не успела, потому что то маленькое расстояние, те пара сантиметров, что были между ними, со звоном были разбиты, когда капитан неожиданно привлёк её к себе и поцеловал. У Эммы перехватило дыхание. Отвечая, она улыбалась. Месяц густо покраснел и спрятался за тучку; целомудренная Дева, кажется, попыталась погаснуть, а пират уверенно обнял своего нового члена экипажа за талию и не собирался отпускать больше никогда.

— Киллиан… — задыхаясь, проговорила она.

— Неужели ты думаешь, что на одном поцелуе я остановлюсь?

— Чёртов ты пират… Осторожнее, мы же сейчас свалимся!

Поздно. «Бултых!» — и двое, потеряв равновесие, полетели в воду. Крюк быстро вынырнул, Эмму он так и не отпустил. Пират расхохотался, глядя на рассерженное лицо колдуньи.

— А если бы я утонула?!

— Ты же знаешь, я всегда спасу тебя.