Пари (гет)

Два дня корабль исправно следовал на запад, за солнцем. Ветер был попутным, а погода — самой благоприятной. На рассвете пятнадцатого дня «Весёлый Роджер» возник на пристани (разумеется, не под чёрным флагом).

— Так значит, мы прощаемся, Крюк?

— Выходит, что да, Свон.

Они встретились взглядами и долго не отводили глаз. Обоим было тяжело, оба ещё слишком многого не сказали и не сделали: девушка очнулась только этой ночью. Но одну там, во дворце, ажурные шпили которого видны, наверное, из любой части огромного королевства, ждёт семья, которая, наверно, уже вся извелась и сегодня-завтра не выдержит и начнёт поиски, а другой всегда был верен своему слову. За принцессу можно получить огромный выкуп, но условия были таковы: если он пожалеет, что похитил её, он вернёт девушку домой, не взяв с её родителей ни монетки.

— И ты вот так меня отпускаешь…

— Я человек чести, Лебедь, во что ты так долго отказывалась верить. Пари — честный спор. Я пообещал, что отпущу тебя — и я тебя отпускаю.

— Ты сейчас стоишь рядом с колдуньей, которой использовать магию больше ничто не мешает.

— Я не боюсь вас, Ваше Величество. Завтра утром нас уже здесь не будет.

— Тогда удачи тебе, Мой Капитан…

И она шагнула на пристань. Пират развернулся и направился к своей каюте. Так, больше не оглядываясь, они разошлись, как в море корабли.

* * *

Сколько радости было дома! Белоснежка и Дэвид заобнимали наконец-то вернувшуюся дочку до смерти, Мэри и Маргарет висли на ней, как две маленькие обезьянки, и даже Нил притопал своими маленькими ножками. Да, карапуз узнал сестру и очень обрадовался. «Как ты?! Почему так долго?! Как ты умудрилась вернуть лодку? Вот это да, мы ведь знали, что никто, кроме нашей милой Эммочки, с этим не справится!» По ней здесь действительно очень скучали. На все расспросы девушка отвечала честно, распространённо. Семья сидела у камина и диву давалась, слушая рассказ о приключениях королевны. А она становилась всё грустнее. В конце концов, сославшись на усталость, она ушла в отведённую ей комнату.

«Завтра их здесь уже не будет. А я ведь так и не попрощалась с Генри…» — на душе было сыро и пасмурно. Она лежала на большой подушке, укрывшись большим одеялом, на большой кровати, стоящей в большой комнате с большим окном, в большом замке, где живёт её большая семья… вот только ей всего этого не надо.

Вечером был праздник в её честь. Всё было пышно, ярко, официально… Народу собралось — прорва. Надо же, принцесса вернулась! Каждый раз, когда собираются все её родственники, Эмме остаётся только диву даваться, откуда их столько и как их вообще можно всех знать. Корсет жал (поразительно, как она успела отвыкнуть от него). В туфлях на высоких каблуках было очень неудобно. Ярко-розовый цвет платья бесил. А от всевозможных яств на столе просто рябило в глазах. Музыка — от неё болела голова, а после первого же танца с каким-то напыщенным хахалем (кажется, принц какого-то очень богатого королевства, Дерек, ах да, он же тут не впервые, их даже официально знакомили, а преувеличенное внимание этого королевского отпрыска всегда напрягало Эмму; странно, что за последние две недели она совершенно выкинула его из головы) Лебедь стёрла себе все ноги. Потом был салют, ага, тоже в честь возвращения всеми обожаемой старшей дочери четы Прекрасных. Да здравствует принцесса Эмма!

Празднество происходило на втором этаже дворца. И вот, в какой-то момент, глядя на салют, девушка вдруг истерично засмеялась, истерично и безумно, будто всё, что происходило вокруг, было полнейшим абсурдом, выронив бокал с вином и запачкав себе всё платье.

— Простите, я сейчас приду…

Войдя в свою комнату, она достала из-под платья акулий зуб (кулон был спрятан чуть ли не в нижнем белье, это ведь не драгоценное колье, такого принцессы не носят!) и поднесла его к глазам. Что-то явно не принцесское зажглось в их серое глубине. Платье с шуршанием осело на пол, диадема улетела в дальний угол комнаты, яркий макияж был смыт в один миг. Уже через пять минут на Эмме Свон были удобные чёрные штаны, сапоги на шнуровке, просторная рубашка, перчатки и синий плащ. За спиной грозно возвышались рукояти скрещенных шпаг. При поясе — нож. Акулий зуб отлично виден, поскольку находится сверху. Перекинув через плечо походную сумку, девушка вышла из комнаты.

Двери тронного зала распахнулись. Обычно говорят, что у принцесс лёгкая, скользящая походка, такая вся из себя лебединая. Принцесса Лебедь, однако, шла другим шагом: твёрдым и широким, что с дивными белокрылыми птицами ни в какое сравнение не шло. Она подмигнула побледневшей Золушке, отвесила шутливый поклон изумлённой Королеве Реджине и остановилась перед Белоснежкой, которая при виде дочери выронила веер и чуть было не грохнулась в обморок. Прекрасный Принц (то есть Король) широко распахнул глаза, потеряв дар речи. Мари и Маргарет раскрыли рты, как маленькие птенчики.

— Мама, папа, да и все. Я, Эмма Свон, и давайте, пожалуйста, без титулов, официально заявляю о следующем: я ухожу в свободное плаванье. И не надо смотреть на меня так, уважаемая Реджина, да, вам придётся найти кого-нибудь другого для своих пикировок. И вы, принц Дерек, увы, вынуждены будете найти себе другую невесту. Да, зачем вы здесь, я знаю, не надо на меня таращиться так, будто увидели сирену. Ах, вы не знаете, кто такие сирены… Мэри, Маргарет, мама, папа, Нил, я буду скучать, но это моё решение, ничего не могу поделать, — закончила златовласая.

Видимо, этого конфуза с хохотом у окна (так леди себя не ведут!) ей было мало, она решила ещё и опозорить свою семью перед всеми соседями! По залу прокатились охи и ахи, зашуршал пышными юбками нехороший шепоток, кое-где даже раздались смешки. Кажется, её приняли за сумасшедшую. Вот сплетен-то будет!

— Эмма, но ты же не можешь…

— Могу, папа.

— Стража… — медленно и тихо проговорил король, теперь точно уверившись в том, что у его дочери помешательство.

Пиратка криво усмехнулась и, уворачиваясь от неумело шагнувших к ней широкоплечих мужчин в красных камзолах, кувыркнулась к окну, обнажив шпаги. Они осторожно подступали к принцессе и когда уже собирались как-то её схватить, девушка вдруг метнула кинжал вверх и обрушила на них тяжёлые шторы. Схватив падающий нож за ручку, она, разбив окно, полетела вниз. Слабонервные дамочки попадали в обморок, услужливые кавалеры подхватили их на руки, а остальные сливки общества, спотыкаясь, подбежали к окну. Колдунья, плавно опустившись на землю среди пышных розовых кустов, помахала им рукой.

— Не скучайте без меня! Я буду вам писать! — с этими словами пиратка скрылась в сгущающейся темноте и была такова.

* * *

Король бледнел всё больше, уже собираясь отправляться в погоню во главе своей личной гвардии, когда Белоснежка накрыла его ладонь своей. Она заглянула мужу в глаза:

— Милый, в этом нет нужды.

— Моя дочь сбежала! Ты видела, как она была одета и как она себя вела?! А теперь сопоставь это с её рассказами...

— А ты видел её глаза, милый? Мне кажется, она нашла своё счастье.

* * *

— …ну к чему же такие посягательства, если ты когда-нибудь захочешь меня видеть, приходи ночью на пристань. Так ты когда-то пошутил. А я запомнила.

Человек в чёрном плаще, действительно найденный ею этой ночью на пристани, усмехнулся. Они стояли в нескольких шагах друг от друга, неподалёку покачивался на волнах «Весёлый Роджер», с небесного полотна ехидно подмигивал белыми огоньками Южный Крест, а юный месяц с любопытством поглядывал вниз.

— Я знал, что ты вернёшься, Эмма, — с улыбкой на лице обернулся Крюк, преодолевая разделявшее их расстояние и ловя девушку за руку. — А впрочем, я бы всё равно тебя не отпустил.

— Ты же человек слова? — очень удивилась златовласая.

— А я разве давал кому-то слово, что в предрассветный час не похищу одну очаровательную принцессу из её замка? Я, между прочим, знаю, где твоё окошко, — он показал на башню: — верёвки у меня есть, шпага при себе… а обвести вокруг пальца королевскую стражу — это же милое дело, — самодовольно закончил пират.

— Фу, как отвратительно, верёвки в моей спальне! Крюк, ты неисправим.

— Кто бы говорил, милая? А ещё знаешь что? Напомнить правила второго нашего пари?

— Я их помню и без тебя, — усмехнулась ему в лицо колдунья, — Просто обожаю выигрывать! Кстати, ты должен мне свою флягу.

— По правилам, я должен был за четырнадцать дней поцеловать тебя. За четырнадцать дней на корабле, вот только ты три дня болталась неизвестно где вместе с Генри и Билли, а поэтому сегодня — двенадцатый.

— Киллиан, это же не…

Договорить девушка не успела, потому что то маленькое расстояние, те пара сантиметров, что были между ними, со звоном были разбиты, когда капитан неожиданно привлёк её к себе и поцеловал. У Эммы перехватило дыхание. Отвечая, она улыбалась. Месяц густо покраснел и спрятался за тучку; целомудренная Дева, кажется, попыталась погаснуть, а пират уверенно обнял своего нового члена экипажа за талию и не собирался отпускать больше никогда.

— Киллиан… — задыхаясь, проговорила она.

— Неужели ты думаешь, что на одном поцелуе я остановлюсь?

— Чёртов ты пират… Осторожнее, мы же сейчас свалимся!

Поздно. «Бултых!» — и двое, потеряв равновесие, полетели в воду. Крюк быстро вынырнул, Эмму он так и не отпустил. Пират расхохотался, глядя на рассерженное лицо колдуньи.

— А если бы я утонула?!

— Ты же знаешь, я всегда спасу тебя.