Пари (гет)

Сегодня утром «Весёлый Роджер» покинул порт и вышел из залива Райла. Светило солнце, трещали чайки, плескались волны за бортом, а корабль шёл куда-то в неизвестность. В девять часов был завтрак. То, что провизии на корабле поприбавилось, ощущалось сразу: лазанья, бутерброды с икрой и петрушка — что может быть лучше? И лишь два человека в столовой были мрачны, оба делая вид, что не замечают друг друга.

— Я с тобой не разговариваю, — наконец, констатировала Эмма.

— Свон, случись этот разговор часов семь назад — и я бы не посмотрел, что ты женщина. Семь бочек корамбийского рома, ты понимаешь?! Семь!!! ...ты изничтожила как бы от нечего делать! Но время лечит... Кстати, вот твой сапог. Мне рассказать, где он провёл эту чарующую ночь?

И капитан поведал в красках и лицах обо всех ужасах, лишениях и потрясениях, которые пережил за последние семь с лишним часов.

— А ещё ты до меня домогалась, — закончил пират с видом недотроги.

— Это я-то до тебя?! — не выдержала девушка, чувствуя, как внутри снова заклокотала обида, — да ты в этом чёртовом пабе... чья бы корова мычала!

И Киллиан неожиданно вспомнил.

Двое сидели друг напротив друга на дубовых скамьях и вдумчиво изучали яичницу. Да, вчера Джонс вёл себя не наилучшим образом, в подтверждение память услужливо подсунула картину (и где она только раньше была?!): Эмма со слезами на глазах, а ведь Эмма никогда не плачет, выбегает из таверны. Пирату стало как-то неуютно и даже стыдно. Мужчина начисто забыл, что он тогда сказал или сделал, но последствия были не лучшие. Мисс Свон с той же смесью чувств вспомнила, как пришла на корабль — разбитая и униженная — и, будь что будет, схватив кружку и послав всех и вся к чертям собачьим, спустилась в трюм. А что она вытворяла потом?! О боги... воспоминания были похлеще, чем от пяти минут в воде во время шторма. Что она наделала?! Вспоминая свои безумные танцы на бочке почти в чём мама родила, златовласая начала едва заметно краснеть, понимая, что будь на месте Крюка любой другой, это утро девушка бы встретила куда более незабываемо, чем у себя в постели с дико трещащей головой и непониманием происходящего. А он ведь действительно оказался джентльменом.

— Свон… Лебедь, прости, — первым виновато нарушил молчание капитан, — я, кажется, вчера перебрал немного. Или много. Прости меня.

— И ты меня прости, — подняла смущённый взгляд Эмма, — я честно не знаю, что на меня нашло, я... спасибо, что урезонил и что...

Киллиан Джонс понимающе кивнул:

— Ну и дурную же шутку сыграл с нами ром, — пригласил он взглянуть на проблемы с самоиронией, а не угнетённостью и подавленностью.

— Это точно, — улыбнулась собеседница, слегка тряхнув головой.

— Знаешь, я предлагаю в знак примирения разделить на двоих уборку трюма. Мы ведь оба провинились, да, Эмма?

— Хорошая мысль. Мир?

— Мир, — с этими словами молодые люди пожали друг другу руки, глядя прямо в глаза и продолжая улыбаться: оба испытывали огромное облегчение.

* * *

Мир на корабле снова был восстановлен, а Эмма и Генри щеголяли обновками. Плащу юнги мы уже уделили должное внимание, а вот плащу принцессы — пока нет. Тёмно-синий, прочный и тёплый, он девушке очень нравился. На нём и на тёмно-коричневых кожаных перчатках был схожий рисунок на тон светлее основного цвета — волны, брызги и выныривающий из воды морской дракон.

Так вот, Эмма прибывала в приподнятом настроении: расставив руки в стороны для равновесия, она прохаживалась по узкому бортику, улыбаясь и подставив лицо свежему морскому ветру. Слева — дощатая палуба, справа — ликующее море необыкновенного голубого цвета, ярче и краше лазури небес. В балансировке королевна преуспевала и чувствовала себя прекрасно. Подпрыгнув, она приземлилась чуть впереди на одну ногу, сделав изящную ласточку и раздумывая о том, куда же теперь направляется «Весёлый Роджер». Корабль, разрезая носом волны, шёл на север. Девушка стояла неподвижно и смотрела вдаль, как вдруг краем уха уловила у себя за спиной едва слышные шаги и скрежет стали.

С ловкостью кошки колдунья молниеносно развернулась и выхватила из-за спины шпагу, лихо скрестив её с чужой.

— Твои шуточки, Джонс...

Синеглазый с обаятельнейшей из своих улыбок и пронзительнейшим из взглядов скользнул острием своей шпаги вверх, пытаясь прорвать оборону Свон, но та была начеку и отбила удар.

— У меня к тебе вопрос, — спрыгнув на палубу, начала оттеснять принцесса.

— Я весь во внимании, — парировал пират.

— Куда же мы теперь направляемся? — принцесса продолжала делать выпады.

— Туда, — Крюк неожиданно обошёл её и резким движением опустил вниз шпагу соперницы, приставив свою к горлу, — где тебе понравится чуть-чуть, ну самую малость, побольше опыта, чем из уроков твоего зануды-папаши и штурма мирного судна. И я... — лицо пирата приблизилось к лицу девушки, — предлагаю тебе в этом свою помощь.

Отказываться Эмма и не подумала: кэп фехтовал, как сам Бог и как сам Дьявол одновременно, у него наверняка многому можно подучиться, а тут ещё и сам предложил, пусть даже в своих исключительно изысканных манерах. Выпады его были исполнены коварства и мастерства, движения — проворны и в принципе непредсказуемы. А комментарии — и того хуже!

«Свон, держись грациознее, ты похожа на мегеру, которую в полдень разбудили и вытащили на свет, а не на особу королевских кровей!», «Ну, давай, больше ярости, чувств и эмоций, — они ведь так помогают сосредоточиться на этом бесхитростном деле!», «Хорошая погодка, не правда ли? Надеюсь, ты не против, если я начну считать чаек?», «Или ты делаешь нормальную стойку, или я сам помогу тебе правильно расставить ноги — выбирай». И так далее, и тому подобное.

Но вообще-то было очень здорово, пусть Эмме и приходилось чаще всего отступать, парировать и вовсю следить за движениями пирата, который всем своим видом показывал, что он тут просто отдыхает и развлекается. Они носились по палубе словно в танце, звон шпаг оглашал весь корабль, а несчастные члены экипажа были вынуждены изо всех сил уворачиваться и во что-нибудь вжиматься. Киллиан играл, на ходу демонстрируя подлые и необычные фехтовальные выпады, Эмма же старательно защищалась и не давала прижимать себя к стене или бортам («А что, ты думаешь, делают с женщиной, возомнившей себя серьёзным соперником?»). Это было сложно, девушка, всё больше уставая, с трудом поддерживала темп и дистанцию, прекрасно зная, что пират только того и ждёт, чтобы она дала слабины.

— Браво, Свон! — воскликнул Крюк, в конце концов выбив шпагу из рук златовласой, — ты продержалась целых пятнадцать минут!

На это принцесса ничего не ответила: она просто пыталась восстановить дыхание и прийти в себя. А потом вдруг резко подхватила шпагу и с удвоенным энтузиазмом стала пытаться взять эту неприступную крепость, ей хотелось одного: убрать с лица капитана эту самодовольную гримасу. Пират на ходу сбросил плащ. «Что, жарковато стало?!» — не без злорадства подумала Эмма, пытаясь достать его шпагой и двумя ногами уже с пренебрежением стоя на предмете гардероба соперника. Как вдруг он резко потянул на себя ткань (даже не затрещала), обрушив от неожиданности вскрикнувшую мисс Свон на пол, рухнувшую бы, если бы пират ловко не подхватил Лебедя на руки секундой раньше.

— Эмма, милая, бой на шпагах представляет из себя не только скучные классические выпады, и я хочу, чтобы ты это хорошенько усвоила. Это вещь куда более коварная, изощрённая и интересная! Настоящий пират использует каждую возможность, чтобы обставить противника, любая мелочь может стать залогом великолепного триумфа или не менее великолепного унижения.

Девушка обиженно обмякла, закрыв глаза, и выпустила шпагу: бесполезно.

— Ладно, Крюк, ты победил, пусти.

— Хэй, не отчаивайся, лапочка, ты отлично фехтуешь, в смысле для мирной женщины, но не для пирата.

— Ха, всё равно я безутешна. Черти, Крюк. Клянусь: когда-нибудь я тебя перефехтую! И, между прочим, ты так и не сказал мне, куда же мы направляемся.

— Ах, это… Мы плывём на встречу с одним моим давним знакомым. Пришло время тебе наконец-то оценить по достоинству мою исключительную доброту, честь, смелость, радушие, благородство и дьявольскую красоту! Этот тип вряд ли придётся тебе по душе.

— Посмотрим…

— Кстати, что это? — бесстыжий взгляд Джонса остановился на груди её величества, — Акулий зуб? Хороший трофей!

— И не говори. Не завидуй!

— И не подумаю!

— Да, кстати. Я дочитала твою книгу про узлы, и мне она пришлась по вкусу. Как думаешь, может, стоит сделать ещё одну вылазку в твой кабинет и обзавестись чем-то ещё, или я рискую наткнуться на сборничек непристойных эльфийских частушек?