Университет языков (гет)

Ниа проснулась и первым делом посмотрела в окно. Она всегда так делала, чтобы узнать, каким будет день: ясным или пасмурным. Сегодня цветочные занавески искрились золотистым светом. Ниа ещё несколько минут полежала в кровати, потом легко поднялась и побежала в ванную.

Подойдя к зеркалу, она с надеждой посмотрела на своё отражение. Но и сегодня зеркало не показывало ничего необычного: всё те же мутно-серые глаза и волосы, будто выкрашенные золой. Дети с такими глазами и цветом волос стали рождаться после Четвёртой войны. Правда, в Лабрии их было мало. Долгое время Ниа думала, что она одна такая, пока в пятом классе не прочитала написанные кем-то на парте строки:

Серые дети войны,

Мы мечтою о цвете живём.

В детстве Ниа часто мечтала перед сном, что проснётся симпатичной девочкой с такими же, как у других детей, глазами и волосами. Но ночи сменялись днями, дни — ночами, а она оставалась всё той же серой Ниа. Со временем девушка научилась не думать о своей внешности, но сегодня был такой день… Сегодня даже она могла надеяться на чудо.

— Чуда не произошло, — с улыбкой сказала она своему отражению и открыла кран.

Выйдя из ванной, Ниа достала из шкафа костюм. Бабушка Ави сшила его для какого-то важного события, которое должно было произойти через несколько лет. Ниа тогда исполнилось пятнадцать, и она очень удивилась: как можно сшить одежду на будущее? Но бабушка улыбнулась и сказала, что Ниа вырастет ненамного, надо только прибавить везде по одному сантиметру. Про себя она до сих пор называла этот костюм «пятнадцать плюс один». Ниа думала, что наденет его на свидание с любимым человеком, но любимый человек так и не появился, поэтому она решила, что вручение диплома — не менее важное событие.

Наверное, из-за слов бабушки костюм стал для Ниа особенным. Пиджак и юбка глубокого синего цвета с мелкими желтыми цветами. Ниа понимала, что рисунок был отштампован на какой-то фабрике, но цветы выглядели как живые. Казалось, бутоны закрываются на закате и снова распускаются на восходе.

Девушка коснулась рукой мягкой ткани и прошептала, как в детстве: «Красота…»

Правда, в детстве у неё получалась «касита», и смотрела она на живые цветы, росшие у бабушки на даче. С тех пор она научилась произносить звук «р», а на бабушкиной даче давно уже жили чужие люди. Но воспоминания остались.

Ниа надела костюм и покружилась перед узким зеркалом на дверце шкафа. Потом повернулась к старому комоду, где стояла фотография бабушки, и спросила взглядом: «Ну, как?»

— А тебе нравится, папа? — спросила она у другой фотографии. С неё смотрел на Ниа молодой человек с тревожными глазами.

Наверное, он тоже ответил «да», потому что Ниа грустно улыбнулась и сказала:

— Тебе всегда нравилось, как я выгляжу. Спасибо.

Она ещё раз взглянула в зеркало, пытаясь посмотреть на себя папиными глазами, потом взяла сумочку, ключи, помахала рукой фотографиям и побежала на улицу.

Утреннее солнце было мягким, а воздух пах росой. Чуть ли не подпрыгивая от ощущения чего-то чудесного, она дошла до трамвайной остановки.

Трамваи были тем, что Ниа больше всего любила в Гемме. Конечно, метро быстрее и современнее, но в трамваях есть что-то необыкновенно милое и уютное. Они похожи на бабушек, рано утром выходящих в город со своими тележками, полными зелени, ягод или цветов на продажу. Бредут себе — тихие, скромные, целеустремлённые. Они точно знают, куда идти, и никогда не потеряют дорогу. Ниа хотелось когда-нибудь стать таким вот трамваем, ясно видящим свой путь.

Сегодня был понедельник, но людей на остановке собралось мало: студенты праздновали долгожданные каникулы, а кто-то уже уехал отдыхать. Гемма — удивительно красива, но летом жители столицы старались обязательно съездить на природу или посетить другие города Лабрии.

Сев на свободное место, Ниа принялась разглядывать пейзаж, в котором за пять лет учёбы в университете успела запомнить каждую чёрточку. Вот дом, закрытый зелёной сеткой. Его собирались реставрировать, но, наверное, не хватило денег. И уже почти два года от ветра по зелёному океану разбегаются волны. Вот старая библиотека. На самом деле, это было одно из зданий Технологического университета, но Ниа упрямо продолжала называть его в мыслях библиотекой, потому что оно было похоже на старую библиотеку, о которой она прочитала в сказке. А это школа с большими часами над входом, которые почему-то не работают. Ниа казалось странным, что никто не пытается их починить, ведь остановившееся время — не лучший пример для детей.

Трамвай постоял на остановке и медленно покатился на мост. Переезжая через реку, заключённую в каменные берега, Ниа всегда испытывала странное чувство жалости: словно смотришь на животное в клетке. Поэтому ей больше нравились реки в деревне. У бабушки рядом с дачей был широкий луг, а сразу за ним — река. Ниа снова замечталась, вспоминая детство. Она будто видела сны наяву, пока приятный голос не сказал: «Следующая остановка — Университет Геммы». Трамвай проехал ещё немного и остановился около тополиной аллеи. Сказав водителю «спасибо», Ниа соскочила со ступеньки. Трамвай застучал колёсами по рельсам, а девушка посмотрела на кроны высоких тополей.

Она вспомнила, как шла по этой дороге первый раз. Тогда деревья казались ей строгими, грозными стражами, спрашивающими, имеет ли она право идти здесь. Теперь они были просто старыми знакомыми, качающими своими серебристо-зелёными головами в знак приветствия. Ниа остановилась на некоторое время, продолжая вести мысленный диалог с деревьями. Вдруг кто-то хлопнул её по плечу.

— Ниа Вирго, улыбочку!

И всё осветила вспышка фотоаппарата.

— Бэно! Прекрати!

— Ну, это же в последний раз! — улыбнулся юноша с непослушными каштановыми кудрями.

— Ты всегда так говоришь!

— Нет, это действительно почти последний, — сказал он серьёзно, а потом крикнул. — Беги быстрее, а то все дипломы раздадут! — и, смеясь, побежал вперёд.

— Ничего, мне один, наверное, останется! — крикнула ему вдогонку девушка.

Бэно Вербер учился с ней на одном курсе, но за пять лет языки так и не смогли завоевать его любовь. Виноваты в этом были друзья Бэно. На семнадцатилетие они подарили ему полупрофессиональный фотоаппарат — это определило судьбу юноши. Гемма потеряла талантливого лингвиста, но зато приобрела прекрасного фотографа. На его фотографиях даже Ниа иногда себе нравилась.

Яркий свет ударил девушке в глаза: аллея закончилась, и перед ней возвышалось залитое солнцем здание университета. Высших учебных заведений в Гемме было много: Технологический институт, Университет новых экономических теорий, Высшая академия художеств, Университет театра и кино имени Фавео Валора, всех не перечислить. Но тот, в котором училась Ниа, назывался просто — Университет Геммы. Это было старейшее учебное заведение не только в столице, но и во всей Лабрии. Ниа до сих пор удивлялась, что смогла поступить сюда.

Главное здание было высоким. Его камни, когда-то коричневые, с каждым годом теряли цвет и теперь стали почти песочными. Ниа оно всегда напоминало музей. Каждый зал, каждая аудитория хранили свою историю. Широкие парадные лестницы, узкие винтовые, полутёмные коридоры с рядами портретов на стенах, большие витражные окна, тяжёлые деревянные двери с золочёными ручками. Как же она оставит всё это? За пять лет университет стал частью её, и Ниа трудно было представить, что скоро наступит день, когда ей больше не нужно будет оставлять свои следы на старом паркете, почти стёршемся от тысяч прошедших по нему юношей и девушек.

Подталкиваемая другими пятикурсниками она вошла в вестибюль и направилась к гардеробу. Обычно бабушки, такие же древние, как и сам университет, бережно забирали здесь пальто, куртки, плащи. Чтобы получить свои вещи, нужно было протянуть гладко отполированный мастером и временем деревянный овал с вырезанным на нём номером. Сегодня, вместо овала, Ниа должна была отдать студенческий билет. И получить традиционную синюю мантию и шапочку с кисточкой.

Весь ритуал занял пару минут, десятки желающих обменять свой знак студента на путёвку в будущее оттеснили Ниа, которая продолжала держать в руках полученные вещи, словно не знала, что с ними делать.

— Вир, мы здесь! — позвал её высокий юноша в мантии и шапочке. Тихэ Каллид был, наверное, лучшим другом Ниа и единственным парнем в их девчачьей команде. Его родители работали дипломатами, поэтому он провёл детство в Денебии и почти в совершенстве знал денебийский и албалийский ещё до того, как поступил в университет. И ещё он был очень красивым. Правильные черты лица, серьёзные карие глаза, в которых плясали огоньки, когда он шутил. Каштановые волосы Тихэ тоже немного вились, но, в отличие от Бэно, каждый завиток лежал на своём именно ему предназначенном месте.

— Как дела? — спросил он, когда Ниа подошла.

— Порядок, — улыбнулась девушка, но улыбка получилась грустной.

— Не расстраивайся, — сказал Тихэ, обнимая её за плечи.

— Кто же теперь будет каждый день называть меня «Вир»?

Тихэ хорошо знал не только албалийский, но и алгольский, поэтому, сев пять лет назад за одну парту с Ниа и спросив, как её зовут, сказал: «Не обижайся, но я буду звать тебя Вир». Ниа не обижалась. За это время она привыкла к своему второму имени и знала: теперь ей станет его не хватать.

— Я буду, — весело сказал Тихэ, — правда, не каждый день!

— А где Джина?

— Около зеркала, где же ещё! Вот она идёт, сейчас начнётся…

Джина Кларен была самой красивой девушкой университета. Когда её спрашивали, зачем она с такой внешностью решила получать высшее образование, Джина отвечала: «Красота без мозгов — как конфетка с начинкой из слизняков!» Слизняков Джина боялась больше всего, а мозги у неё были, и не только мозги, но и прекрасные организаторские способности (не зря она все пять лет была старостой их курса). И, конечно, красота. Высокая, с прекрасной фигурой, тонкими чертами лица, небесно-голубыми глазами и огромным шаром светлых воздушных волос, которыми Джина особенно гордилась.

Но сегодня эти волосы были главной её проблемой. Шапочка выпускника никак не хотела пристроиться на голове этой выпускницы.

— Что это такое? Я вас спрашиваю! — она в отчаянии вскинула руки.

— Джина, ты прекрасна. Как и всегда, — сказала Ниа.

— Неправда! Ты просто хочешь успокоить меня! Смотри, мне пришлось привязать эту дурацкую шапку к своей голове! На кого я теперь похожа?

— На бравого кирасира. Или на цветочницу в чепчике, — спокойно сказал Тихэ.

— Что?!

— Ты спросила, я ответил.

— Хорошо вам, мальчишкам, ни волос, ни мозгов, — презрительно бросила Джина. — Так, где Лени? Она ещё не пришла?

— Может, она ждёт нас около главного зала, — предположил Тихэ.

— А кого мы тогда ждём?

— Вообще-то мы ждали тебя, — напомнил юноша.

— Пойдёмте, — сказала Ниа, беря под руку Джину, уже готовую разразиться новой тирадой.

Лени Клеменс действительно стояла у окна напротив входа в зал. Из-под синей мантии виднелся бледно-розовый атлас юбки-колокольчика.

— Ничего платье, — наклонившись к Ниа, сказала Джина, — с моим, конечно, не сравнить, но ничего.

— Успокойся, — также тихо сказала Ниа, — Лени никогда не наденет такое платье, как у тебя.

В самом деле, представить тихую, скромную Лени в открытом платье на жемчужных бретельках было сложно.

— И волосы она хорошо уложила, — добавила Джина. — Говорила я тебе, давай сходим в парикмахерскую.

— Джина, я тебя умоляю! — в начале июля парикмахер пытался сделать из её волос каре, но то, что получилось, мало напоминало модельную стрижку. Укладывать это недоразумение было, по мнению Ниа, просто глупо. Всё равно, что надеть на лысую голову обруч с бантиком.

— Вечно ты упрямишься, — недовольно пожала плечами подруга.

— Привет, Лени, — сказала Джина, когда они подошли к девушке. — А мы тебя внизу ждали.

Ниа толкнула Джину в бок.

— Джина имеет в виду, что мы ждали внизу, пока она закончит прихорашиваться, — сказал Тихэ.

— Нет, ну что я виновата, что у меня такие волосы? Вот тебе, Лени, эта шапочка даже идёт.

И правда, на гладких тёмно-каштановых волосах Лени синяя шапочка смотрелась очень мило.

— Спасибо, но я в ней больше похожа на школьницу.

— Так, все собрались? — спросила Джина, вспомнив, что сегодня она всё ещё выполняет обязанности старосты.

— Все, — сказала Лени, — только Бэно опять куда-то убежал.

— Ну, я ему задам! Он вообще своего диплома слабо заслуживает.

— А кто бы тогда делал твои прекрасные фотографии? — спросил появившийся за спиной Джины Бэно.

— Двинешься отсюда куда-нибудь, убью, — предупредила Джина. — Нас сейчас уже пригласят в зал.

Словно услышав её слова, двери открылись, и профессор Веспер сказал:

— Прошу всех в зал.

Идя вместе с остальными за профессором, Ниа остро почувствовала, как ей не хочется расставаться с ним. Ватэ Веспер был не только деканом лингвистического факультета, не только её преподавателем алгольского языка, для Ниа он был символом определённости. Если есть профессор Веспер, значит земля всё ещё внизу, а небо наверху. У него были ответы на все её вопросы, более того, иногда Ниа казалось, что он знает и сами вопросы. Он рассказывал об иностранных языках так, словно вместе с языком выучил и душу другого народа. Этому он и учил своих студентов: понимать душу другого человека, независимо от того, на каком языке он говорит.

Профессор подошёл к своему месту за длинным столом, в центре которого сидели ректор университета и президент Лабрии с женой и сыном. Ниа с удивлением привстала на носках, пытаясь получше разглядеть Абдэре Сепера. Он каждый год посещал церемонию вручения дипломов физико-математического и химического факультетов, но на лингвистический факультет пришёл впервые. За год своего второго президентского срока Сепер сильно постарел. В волосах появилась седина, складки на лбу стали глубже, круги под глазами — резче, и только глаза по-прежнему приветливо улыбались присутствующим.

— Прошу всех занять места в зале, — сказал профессор Веспер, — мы начинаем.

Поднялся ректор Дитио Солер:

— Мы благодарим президента Сепера за честь, которую он оказал нам своим присутствием, — сказал он, поклонившись.

Президент встал и негромко сказал:

— Я тоже рад посетить церемонию вручения дипломов выпускникам этого факультета...

Тут двухлетний мальчик, сидевший на коленях матери, заплакал.

— Тише, Витарэ, — сказал Абдэре Сепер сыну. Когда ребёнок успокоился, президент продолжил речь.

— Дела, к сожалению, не позволили мне познакомиться с вами раньше, но вижу, что все вы оказались достойны того места, в котором учились. Сегодня перед вами открывается дверь в новый мир. Надеюсь, ваша дальнейшая жизнь покажет, что вы достойны той страны, в которой родились.

Абдэре Сепер никогда не говорил много, может быть, именно поэтому он и стал президентом Лабрии.

Выслушав положенную президенту долю аплодисментов, выступил ректор. Ниа он не нравился. Она с первого курса помогала профессору Весперу организовывать церемонию вручения дипломов, и ни разу на ней не присутствовал ректор. Сегодня он пришёл только из-за президента. Это было нечестно и фальшиво, поэтому Ниа почти не слушала его речь.

-...и в заключение хочу ещё раз поблагодарить президента за оказанную нам высокую честь.

Раздались жидкие аплодисменты.

— А теперь, профессор Веспер, начинайте церемонию, — быстро сказал ректор.

Декан поднялся и подошёл к красно-синей стопке дипломов, лежащих в конце стола.

— Сейчас я буду называть ваши фамилии по алфавиту. Услышав свою фамилию, выйдите, пожалуйста, сюда, получите диплом, в котором лежит вкладыш с оценками и документ о распределении. Затем вернитесь на своё место.

Зал замер.

— Кано Ауфер.

Худенький юноша в очках вскочил и нетвёрдой походкой пошёл к декану.

— Неужели Кано наконецто выпил? — шепнула на ухо подруге Джина.

— Он волнуется! — Ниа укоризненно посмотрела на неё.

Профессор протянул юноше синий диплом и сказал:

— Гимназия Геммы № 117. Поздравляю.

Он пожал дрожащую руку своего бывшего ученика, подождал, пока тот вернётся на своё место, и назвал следующую фамилию.

Студентов на факультете иностранных языков было немного, их даже не делили на группы.

— «К», сейчас будет буква «к»! — Джина поправила разрез на платье, в десятый раз уложила складки мантии. — Как моя причёска?

— Всё отлично, не волнуйся, — пыталась успокоить подруга Джину.

— Нет, Лени, скажи мне честно!

— Ниа говорит правду, всё хорошо, — подтвердила Лени.

— Вот, а Ниа сказала «отлично»!

— Тихо! — шикнул на них Тихэ. — Вообще-то сначала моя фамилия, а потом твоя.

— А тебе-то чего прихорашиваться, ты же мальчик, и потом — ничего уже не исправишь, — она показала ему язык.

— Тихэ Каллид, — произнёс профессор Веспер.

Тихэ поднялся и, грациозно пройдя между рядами, подошёл к профессору.

— И всё-таки он супер! — сказала Джина, восхищённо глядя на друга.

Ниа с Лени улыбнулись.

— Отдел переводов при министерстве по связям с иностранными государствами. Поздравляю, — сказал декан, протягивая ему красный диплом и пожимая руку.

— Ну, конечно, кто бы сомневался, — хмыкнула Джина.

— Спасибо, профессор, — сказал Тихэ и пошёл на своё место.

— Сейчас я, сейчас я! — Джина чуть ли не подпрыгивала в кресле.

— Да, сейчас вы, — улыбнулся профессор Веспер, — Джина Кларен, бессменная староста этого курса.

Джина гордо продефилировала по проходу и поклонилась профессору.

— Отдел оказания гуманитарной помощи при министерстве по связям с иностранными государствами. Поздравляю.

Улыбка сползла с лица Джины, она даже руку забыла протянуть, только стояла и непонимающе смотрела на профессора.

— Поздравляю, — повторил он, беря её за руку.

— Ага, — кивнула девушка, сжимая свой красный диплом.

Обратное дефиле получилась не таким эффектным. Плюхнувшись на кресло, Джина бросила диплом на колени.

— Какая гуманитарная помощь? Это ты для этого подходишь, а не я! — она в отчаянии повернулась к Ниа. — Что я там буду делать три года?

— Работать, — подсказал ей Тихэ.

— Может, это шутка? — Джина быстро раскрыла диплом и посмотрела на документ о распределении. — Нет, всё правильно, — она обхватила голову руками, отчего шапочка сползла на затылок.

— Лени Клеменс, — произнёс следующее имя профессор Веспер.

Лени подхватила полы мантии и пошла к декану. Шаги у неё были очень маленькими, поэтому казалось, что она бежит.

Остановившись перед профессором, Лени прижала руки к груди и с мольбой посмотрела на него.

— Кафедра иностранных языков в Университете Геммы.

Сердце Ниа упало. Она надеялась, что эту должность профессор предложит ей. Конечно, она радовалась за подругу, но, если быть честной, очень хотела оказаться на её месте.

Глаза Лени расширились от страха.

— Университет... — повторила она.

— Да, добро пожаловать на нашу кафедру. Поздравляю, — он пожал дрожащую руку девушки.

Лени механически кивнула и пошла в зал.

— Тали Нэтер, — позвал профессор.

Из зала вышла невысокая девушка, под просторным платьем которой угадывался уже довольно большой животик.

Вслушиваясь в номера гимназий и названия университетов, Ниа ждала своей очереди.

— Бэно Вербер.

Юноша передал фотоаппарат другу и пошёл за дипломом. Диплом у Бэно был, конечно, синий, но его это совсем не смущало. Он с улыбкой протянул руку профессору.

— Пограничная служба при министерстве обороны, — сказал профессор Веспер.

Рука повисла в воздухе.

— Что? — переспросил Бэно.

— Пограничная служба при министерстве обороны. Поздравляю, — декан вложил ему в руку диплом.

Бэно поплёлся обратно в зал, бормоча про себя: «Что мне пограничником теперь заделаться?» Джина удовлетворённо улыбнулась: не ей одной сегодня не повезло.

— Ниа Вирго, — сказал декан.

Ниа встала и пошла по ковровой дорожке, заставляя ставшие вдруг ватными ноги делать ровные шаги.

Подойдя к профессору, девушка почувствовала, что сейчас ей, как и на первом вступительном экзамене, страшно поднять на него глаза. Усилием воли она оторвала взгляд от своего красного диплома и посмотрела на Ватэ Веспера.

Он начал говорить, и тут маленький Витарэ что-то закричал на своём детском языке.

— Тихо, Витарэ, перестань! — принялась успокаивать его мать.

— …ов. Поздравляю, — закончил профессор, и Ниа с ужасом поняла, что не услышала, куда её распределили.

Расстроенная, она вернулась на своё место.

— Ну, куда ты попала? — бросилась расспрашивать её Джина. — Профессор как-то неразборчиво сказал, да ещё этот ребёнок закричал, я ничего не поняла.

— Я сама не расслышала.

— Посмотри в дипломе!

— Конечно, какая же я глупая! — девушка раскрыла корочку, но внутри оказался только вкладыш с оценками. — Неужели я ещё и документ выронила? — в отчаянии прошептала Ниа. Она привстала с кресла, ища глазами потерянный листок.

Тем временем профессор Веспер выдал дипломы ещё нескольким выпускникам.

— Вместе поищем, — прошептала Лени, — сейчас церемония закончится.

Церемония действительно закончилась: последний выпускник вернулся в зал, сжимая в руках заветный диплом. Но профессор Веспер продолжал стоять.

— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов, — и, не дожидаясь разрешения, он продолжил. — Как декан лингвистического факультета, а для многих из вас и преподаватель я хочу сказать большое спасибо за те пять лет, что мы провели вместе. За это время университет стал вашим домом. Сейчас вам грустно, потому что вам кажется, что вы должны навсегда покинуть этот дом. Но знаете, когда-то я спросил одну студентку: «На что похож Университет Геммы?» И она ответила: «На музей». Странное сравнение, не правда ли? Но если подумать, эти стены хранят не только знания, но и память о человеческих жизнях: о дружбе, первой любви, иногда предательстве, раскаянии, горе и счастье. Можно сказать, весь мир — огромный музей, в котором хранятся человеческие поступки, чувства, достижения и падения. И сегодня вы просто покидаете один из залов этого огромного музея, в котором, надеюсь, вы многое изучили, исследовали и поняли. Теперь перед вами другие залы: идите и исследуйте, идите и понимайте.

И тут раздались аплодисменты. Они заполнили весь зал, гулким эхом поднимаясь к потолку. Студенты встали, приветствуя своего учителя. Шли минуты, а они всё аплодировали и аплодировали.

Наконец, ректор не выдержал.

— Спасибо! Всем спасибо, — он пытался перекричать их, — всем большое спасибо! На этом наша церемония окончена. Все свободны. Господин президент, позвольте проводить вас, — он повернулся к президенту и его семье.

Выпускники начали выходить из зала.

— Ну что, поищем твой документ? — предложила Лени.

— Наверное, лучше спросить у профессора Веспера, — сказала Ниа.

— Тебя подождать?

— Нет, встретимся в пиццерии.

— Точно не нужна помощь? — Джина серьёзно посмотрела на подругу.

— Спасибо, — посмотрев по сторонам, Ниа увидела, что профессор выходит из зала. — Я пошла!

Она догнала его у кабинета.

— Профессор, извините!

— А, Ниа, заходи, — сказал он так, словно ждал её.

Войдя в кабинет, Ватэ Веспер сел за свой стол и начал перебирать какие-то бумаги.

— Ну, как твои друзья? — спросил он, не поднимая головы. — Кажется, они не очень довольны моим выбором.

— Просто некоторым он показался немного… неожиданным, — Ниа осторожно подбирала слова.

— А тебе? — он быстро посмотрел на неё.

— Простите, профессор, — пробормотала Ниа, — я не услышала, что вы сказали.

— Вот оно что, — он не удивился. — Конечно, я хотел бы оставить тебя здесь… Дай мне, пожалуйста, вон ту синюю папку… Спасибо. Но это было бы слишком большим расточительством.

Конец фразы Ниа не поняла, но постеснялась расспрашивать.

— Поэтому я решил отправить тебя в отдел оказания гуманитарной помощи. Но потом получил одно письмо. В Университете языков нужен преподаватель лабрийского.

— В Университете языков? — Ниа первый раз слышала такое название.

— Да, туда приезжают люди из разных стран, которые хотят изучать какой-нибудь язык.

— У нас есть такой университет? — поразилась Ниа.

— Не у нас, — сказал профессор, листая папку, — он находится не в Лабрии.

— Не-в-Лабрии? — в одно слово произнесла Ниа.

— Да.

— А где? — тихо спросила она.

— Около Албалии… Я долго думал, прежде чем принять это решение, — он внимательно посмотрел на Ниа. — Ты должна понять.

Ниа понимала: у неё единственной не было родственников. Уехав, она бы оставила здесь много, но всё же меньше, чем все остальные.

— Но я… Я ведь не знаю, как преподавать лабрийский язык иностранцам. Я никогда не…

— К сожалению, я не мог научить тебя этому, поэтому придётся думать самой, — сказал профессор. — Однако я ещё не ответил на письмо. Если ты откажешься, я найду для тебя другое место, и мы сделаем вид, что этого разговора не было.

— Но вы хотите, чтобы я поехала туда? — Ниа посмотрела на своего учителя.

— Да, хочу, — ответил Ватэ Веспер.

— Значит, я поеду.

Только сказав это, Ниа почувствовала, как ей страшно. Ни она, ни её друзья, кроме Тихэ, не покидали Лабрию. Она родилась и выросла в Лабрии, она собиралась прожить жизнь и умереть здесь.

— Хорошо, — сказал профессор.

Всё, обратной дороги не было. Как бы ни страшило Ниа расставание со своей родиной, ещё больше она боялась разочаровать профессора Веспера. Слишком многим она была ему обязана.

— Когда я должна уехать?

— Завтра.

Мутно-серые глаза расширились.

— Завтра?!

— Твои студенты уже прибыли, не стоит заставлять их ждать.

— Но у меня нет заграничного паспорта… или что там нужно для этого…

— Достаточно будет и лабрийского.

— Лабрийский у меня есть, — закивала Ниа.

— Твой поезд отправляется в пять часов вечера, завтра в три буду ждать тебя дома. Нужно закончить оформление документов.

— Я не опоздаю, — пообещала девушка.

— Не бери с собой много вещей, только самое необходимое.

— Хорошо.

— И я не думаю, что будет разумным рассказывать об этом всем.

— Но друзьям сказать можно?

— Друзьям — можно, — с улыбкой ответил профессор. — Кстати, они тебя, наверное, уже ждут.

— Да, я пойду, — сказала Ниа.

У двери она остановилась и, повернувшись к профессору, спросила:

— Но через три года я могу вернуться в Лабрию?

— Конечно, — ответил Ватэ Веспер.

Спускаясь по центральной лестнице, Ниа пыталась осмыслить услышанное. Она уезжает! На три года! Есть, конечно, каникулы, но этот университет так далеко… Нет, главное то, что она уезжает из Лабрии. Это невозможно!

В круговороте мыслей, сплошь состоящих из восклицательных предложений, Ниа вышла из главного здания и направилась к пиццерии. Это было любимое место её друзей, там они отмечали окончание сессии, дни рождения, Новый год или просто приходили поболтать по душам.

Сегодня небольшой уютный зал был весь украшен лампочками, фонариками и воздушными шарами. Организатор этого чуда сидела за столиком и, как обычно, препиралась с Тихэ. Синяя шапочка висела на спинке стула, волосы были собраны в высокий хвост, отчего казалось, что над головой девушки висит пушистое облачко.

— Красота какая, Джина! — восхищённо сказала Ниа, подходя к ним.

— Ну, наконец-то! Мы думали, тебя оставили на второй год. Давай, садись, — подруга пододвинула ей стул.

— Ты поговорила с профессором Веспером? — спросила Лени.

— Поговорила, — ответила Ниа и посмотрела в стоящую перед ней тарелку, заваленную кусочками пиццы разных видов.

— И куда он тебя отправил? — глаза Джины зажглись любопытством.

— Я буду работать в Университет языков, — ровно произнесла Ниа.

— Звучит круто, — сказала Джина, которая никак не могла пережить свой отдел оказания гуманитарной помощи, — а это где?

— Недалеко от Албалии.

— Недалеко от Албалии?! Ты что… уезжаешь заграницу? — взволнованно спросил Тихэ.

— Ну, в общем, да… — Ниа крутила в руках салфетку.

— Это правда? — голос у Лени стал жалобным.

— Правда.

— Да, что он, не выспался что ли сегодня? Что за идиотские решения? — разозлилась Джина.

— Джина, прекрати, — строго сказала Ниа.

— Ладно, извини… Просто распределение оказалось не таким, как все ожидали. Кроме некоторых, конечно, — она недовольно посмотрела на Тихэ.

— Конечно, — кивнул он.

— Ребята, перестаньте ссориться! — замахала руками Лени.

— Легко тебе говорить, ты вот в Университет Геммы попала, а я? Я лингвист — у-чё-ный! — по слогам произнесла Джина. — Что я буду делать в этом отделе? Вдруг меня тоже отправят куда-нибудь заграницу? Так что, может, ещё увидимся! — она мрачно посмотрела на Ниа.

— Когда ты уезжаешь? — спросил Тихэ.

— Завтра.

— Что? — лицо Джины стало серьёзным.

— Студенты уже приехали... мне надо ехать, — объяснила Ниа, словно извиняясь.

— Сейчас же только конец июля! Когда у них там учебный год начинается? — возмутилась подруга.

— Не знаю, — ответила Ниа, получилось немного грустно.

Джина переводила взгляд с Тихэ на Лени. Решительная и активная, она, может быть, первый раз в жизни не знала, что делать.

— Чем тебе помочь? — спросила она, наконец, беря Ниа за руку.

— Послушайте, я же не умираю! Просто уезжаю на несколько лет в другую страну.

— Это раньше было просто, — сказал Тихэ, — а сейчас… Мои родители — дипломаты, а после возвращения из Денебии их ни разу больше никуда не посылали.

— Хватит её пугать! — прикрикнула на него Джина. — Твоих родителей — не посылали, а других — посылали! Всё будет хорошо!

— Конечно, — Ниа с благодарностью посмотрела на подругу. — Как дела у остальных? Как Бэно?

— Да он уже забыл, что стал пограничником. Носится как обычно со своим фотоаппаратом. Вот у Тали проблема. Её распределили в школу в Гемме, а она ведь из Фуруда. Ей придётся жить в общежитии, снимать квартиру им с мужем не по карману, Тэнэ только начал работать. А ведь ребёнок через несколько месяцев родится.

— Всё-таки о детях лучше думать, когда уже устроишься в жизни, — рассудительно проговорила Лени.

Джина посмотрела на неё с таким видом, словно хотела сказать: «А ты-то что в этом понимаешь?»

— Я сейчас приду, — сказала вдруг Ниа.

Осторожно пробираясь между столиками, она вышла на веранду, где сидела Тали.

— Привет! Как дела? — спросила Ниа. — Можно присесть?

— Конечно, девочки пошли танцевать. Только угостить мне тебя особенно нечем, — извинилась девушка.

— Ничего, ребята заказали столько пиццы.

— А мне пиццу нельзя, — объяснила Тали. — Вернее мне можно, а ему нельзя. Или ей. Я ещё не знаю, — она улыбнулась и положила руку на живот.

— Я хотела поговорить с тобой насчёт квартиры, — сказала Ниа. — Я теперь буду работать не в Гемме.

— Правда? — удивилась Тали. — А я думала, тебя оставили в университете, — похоже, она не очень внимательно следила за церемонией.

— Нет, я завтра уезжаю, поэтому могу предложить тебе свою квартиру.

— Спасибо, Ниа, но у тебя двухкомнатная квартира рядом с парком. У нас с Тэнэ не хватит денег снимать такую.

— Деньги мне не нужны, я просто так предлагаю.

— Как это «просто так»?

— Ну, она же мне не нужна. А вы будете жить и заодно присмотрите за ней.

— Ты серьёзно? — Тали испугалась, что неправильно поняла Ниа.

— Конечно, серьёзно.

— Серьёзно-серьёзно? — она боялась начать радоваться.

— Тали!

— Ой, Ниа! Спасибо! — девушка неуклюже обняла её.

— Не за что. Надеюсь, малышу там понравится. Или малышке.

— А сколько нам можно там жить?

— Ну, так как нас распределяют на три года, то три года. Если меня, конечно, раньше не выгонят, — Ниа улыбнулась такой возможности.

— Ты же умная!

— Буду стараться, — пообещала Ниа. — Ты сможешь встретиться со мной завтра в два тридцать на станции «Университет Геммы»? Я тебе отдам ключи.

— Конечно, — закивала Тали. — А ты не передумаешь? — она с тревогой посмотрела на девушку.

— Теперь точно не передумаю, — успокоила её Ниа. — Ну, жду тебя в два тридцать в центре зала!

— Спасибо! Спасибо, Ниа!

Как только Ниа ушла, Тали бросилась звонить Тэнэ.

Ниа вернулась к своему столику, за которым сидел теперь только Тихэ.

— Ну, всё, проблема Тали решена, — сказала довольная Ниа, садясь напротив друга.

Тихэ вопросительно посмотрел на Ниа.

— Я оставляю ей свою квартиру.

— Значит, ты действительно решила ехать? — спросил он, глядя ей в глаза.

— Ну, это же распределение, — пожала плечами Ниа.

Она так и не сказала друзьям, что могла отказаться. И сейчас Ниа поняла, почему. Она боялась. Боялась не оправдать надежд профессора Веспера. Ниа умела жить, учиться, даже учить в Лабрии, но она не знала, сможет ли делать всё это в другой стране. Профессор Веспер считал, что сможет, но она… она была совсем не уверена.

— Тогда удачи тебе, Вир, — просто сказал Тихэ.

— Спасибо, — без улыбки ответила Ниа.

— Так, что вы сидите? — как вихрь, налетела на них Джина. — Идёмте на второй этаж! Там будут танцы!

Они танцевали, танцевали, танцевали, пока Ниа не перестала чувствовать своих ног. Она выбралась из толпы более привычных к дискотекам юношей и девушек и вышла на балкон. Там, облокотившись на перила, стояла Лени.

Ниа молча встала рядом.

Лени была очень тихой, скромной девушкой, за что часто была вынуждена выслушивать насмешки Джины. Но она никогда не обижалась. С ней Ниа могла поговорить о том, что вряд ли рассказала бы Джине, да и Лени становилась разговорчивей рядом с Ниа.

— Тебе страшно? — спросила вдруг Лени.

— Да, — ответила Ниа.

— Мне тоже.

— Почему? Я думала, ты рада, — Ниа вспомнила свои мысли, когда она узнала о распределении Лени, и ей снова стало стыдно.

— Рада. Только я так боюсь, что для радости остаётся очень мало места. Это трусость, конечно. Я надеялась, профессор пошлёт меня в какую-нибудь библиотеку или отдел письменных переводов. А что, если я не справлюсь, Ниа?

— Забавно, — протянула девушка, любуясь закатом, — недавно я думала о том же самом. Наверное, все так думают.

— Нет, вот у Джины точно всё получится. И у Тихэ тоже.

— Ну, небольшой шанс есть и у нас, — рассмеялась Ниа. То ли от выпитого шампанского, то ли от танцев, то ли от лучей заходящего солнца, она чувствовала себя необыкновенно счастливой. — Давай на сегодня забудем обо всех наших страхах, хорошо?

Лени кивнула, с удивлением глядя на подругу.

— Ноги у меня больше не двигаются, так что, может, в караоке? Пошли, найдём Джину и Тихэ!

Девушки нашли друзей и спустились в караоке-бар. Они перепели все любимые песни на всех языках, которые знали. Ниа хотелось и дальше вкладывать в свою голову вместо мыслей слова песен, но ни сил, ни голоса уже не было.

— Это, как ты говоришь, Джина, было круто, — сказал Тихэ, когда они вернулись за свой столик.

— Теперь я и говорить не смогу, а мне ведь скоро на работу, — прошептала Ниа, падая на стул.

— Ну что, тогда по мороженому? — предложил Тихэ.

— Не знаю, я теперь со своей зарплатой вряд ли могу позволить себе такие излишества! — пожала плечами Джина. — Я же работаю в отделе гуманитарной помощи, чёрт бы его побрал!

На этот раз Ниа не стала останавливать подругу, потому что сейчас Джина ругалась не на Тихэ, не на профессора Веспера и даже не на свою будущую работу. Она злилась на необходимость расставаться со своими друзьями: мороженое они всегда заказывали в конце праздника.

— А вот я, наоборот, скоро смогу позволить себе почти всё, — улыбнулся Тихэ, — так что ждите.

Он пошёл к стойке бара.

— И чего он пристал с этим мороженым? — жалобно пробормотала девушка.

— Джина, — тихо сказала Ниа.

— Чего?

— Спасибо тебе за всё.

— Ой, не надо! Завтра поплачем.

— Нет, завтра я поеду одна, — спокойно сказала Ниа.

— Это ещё почему?

— Завтра мне нужно заехать к профессору за документами. И… Так будет лучше.

— Ладно, если не сможешь уехать, возвращайся, — сказала Джина куда-то в сторону.

— Хорошо, вернусь, — улыбнулась Ниа.

— Вот ваше мороженое, — Тихэ расставил на столе четыре вазочки с разноцветными шариками. — Держите ложки.

— Ненавижу мороженое! — Джина со злостью воткнула ложку в ванильный шарик и вдруг разрыдалась.

— Джина, ну, пожалуйста! — Ниа погладила её по спине.

— Джина, не плачь, а то я сейчас тоже заплачу, — сказала Лени.

— Девчонки… — вздохнув, пожал плечами Тихэ.

— Сейчас запущу в тебя мороженым, — сквозь слёзы пригрозила Джина.

— Как хочешь, но химчистка — за твой счёт.

— Ах ты…

Они долго перебрасывались бессмысленными фразами, болтали о всякой ерунде, вспоминали проведённые в университете годы.

— Смотрите, солнце садится, — сказала вдруг Лени, — наша фотография.

— Бэно! — закричала на весь ресторан Джина.

— Да, моя королева, — сказал выскочивший из какой-то толпы юноша, опустившись на одно колено, — чего изволите?

— Фотографироваться!

Они делали такую фотографию после каждой летней сессии, начиная с первого курса. И только на одной из них будут синие мантии и выпускные шапочки — на последней.

Около университета была небольшая детская площадка: низкая скамеечка, песочница, качели на металлических цепочках, карусель.

— Ниа, Лени, залезайте на бордюр, — скомандовала Джина.

— Может, я хоть сегодня в первый ряд встану? — робко попросила Лени.

— Подрасти сначала, — отрезала Джина.

— Давайте я сделаю несколько кадров, — предложил Бэно.

— Нет, только один! Это традиция, её нельзя нарушать!

— Ладно, как скажешь. Отпечатаю на большом формате — по высшему разряду! Через несколько дней сможете забрать.

— Ой, а можно мне моментальное фото? — попросила Ниа. — Я же завтра уезжаю.

— Только один кадр, — строго сказала Джина. — Тогда всем моментальное фото.

— Что на простой поляроид снимать? — удивился Бэно.

— Я же сказала, всем моментальное фото!

— Хорошо-хорошо. Ну, давайте ребята! Так, Лени подними немного руку, ага… Ниа, полшага влево. Тихэ, сложи ладошку лодочкой. Вот, отлично! А теперь действительно последний раз, Ниа! — сказал Бэно и нажал кнопку фотоаппарата.