О вреде взрослости в отдельно взятой жизни (гет)

Бильбо знал, что у его спутников гномов весьма средние представления о хороших манерах... Но погодите-ка — пока с ними были Гарри и леди Гермиона, все было в рамках разумного. За эти пару дней он положительно понял, от какой бездны безнадежной и лихой тупости его оберегали одним своим присутствием маги из другого мира. Сам Бильбо отчаялся вдолбить в головы гномов хоть каплю здравого смысла. Они все слушались Торина, а Дубощит — свою гордыню.

И чем дольше хоббит об этой невеселой закономерности думал, тем яснее представлял, как гордыня Дубощита их всех погубит.

Гэндальф нисколько не помогал. Серый маг вообще все эти дни, пока они жили под гостеприимным кровом Беорна, казался отрешенным. Гэндальфа что-то, очевидно, терзало, и своими думами он, естественно, делиться не спешил. В том, что эти "думы" были тяжелыми, было легко убедиться. Какая-то часть Бильбо верила, что маг терзается тем, как поступил по отношению к друзьям. О том, как судил сгоряча — и на самом деле не мудро.

Правда, Беггинс не отрицал, что всегда был несколько наивен в своем представлении о мире.

Именно поэтому Бильбо спорил с Торином в одиночку.

Беорн знал очень много и мог рассказать. На самом деле презирая всякое притворство и ненавидя ложь. Беггинс умел слушать и был вежлив — заметный плюс при толпе грубиянов, пускай в доме здешнего хозяина гномы вели себя почти примерно... Так вот, Беорн о Лихолесье ему столько всего рассказал... Одним словом, Бильбо делалось дурно от воображаемых перспектив их тайного прохода через отравленный неведомой заразой лес. Да не просто лес, а эльфийский лес.

Пускай не у каждого повернется язык назвать эльфийским лесом то темное и затхлое место, гиблое место, которое описывал великан. Если рассказ Беорна ничуть не приукрашен, то все плохо. Хоббит не хотел столкнуться с той заразой, от которой страдала некогда Вечнозеленая пуща. А еще меньше он желал неприятностей с вспыльчивыми бессмертными созданиями, чей Лес погибал. Вряд ли при таком раскладе они не будут подозрительны и злы.

Недоверие к чужакам — это нормально.

В том же Шире никто не верил пришлым, особенно верзилам. Бильбо же местами был очень Туком и судить хотел по поступкам. Однако его величество Торин хотел пройти Лихолесье тайно. Словно гномы были тенями без плоти и отвратительной привычки шуметь, как во время драки на празднике Середины Лета. В прошлый раз мальчишка Брэндибак затеял такую свару, что одна палатка повалилась, а вторая загорелась. И это в милом сердцу и мирном Шире, где зла долго не держали.

Не считая кузины Лобелии — вот кого нужно было натравить на Дубощита. Эта грымза живо бы привила Королю-под-Горой подобие хороших манер... Да, хоббиты тоже бывают мстительными. Бильбо решил: если переживет это путешествие и они вернут Одинокую Гору, то на коронацию короля пригласит во всех смыслах дорогую родственницу. По-прежнему незамужнюю.

Но сейчас не об этом.

Мечтать, как Лобелия Саквиль-Беггинс выест Торину Дубощиту мозг изящной серебряной ложечкой — а иных в чайном сервизе кузины не водилось — конечно, хорошо. Однако Бильбо все-таки настаивал на своем — пройти незамеченными им не удастся. И с эльфами хорошо бы договориться. Как бы ни хорохорились гномы, но от мыслей о Лесе вдали им тоже не по себе.

Чтобы дело не закончилось скандалом или того пуще — резней, лучше обсудить все сразу. Нужно ли говорить, что Торин даже слышать об этом не хотел? Как будто невместно одному королю поговорить с другим. И как будто, верни Дубощит свою Гору, эльфы, его едва ли не ближайшие соседи, исчезнут.

Быть может, раньше Бильбо о таком не задумывался. О том, что нужно решить, что делать с эльфами, если их поймают... Но теперь хоббит об этом думал. Он не зря столько времени беседовал с Гермионой, которая была так умна и никогда не скупилась на советы. Она же его надоумила, что всегда нужен запасной план — да хотя бы его набросок — на непредвиденный случай.

— Я дам вам припасов и воды столько, сколько сможете унести...

Новость о том, что пони придется отпустить, мало кому пришлась по душе.

Благодаря магии Гермионы, унести они могли много, очень много. Котомка Бильбо была теперь зачарована. Если там даже воду пить опасно, то ее дар становился час от часу только ценней. Гномы точили оружие, поправляли одежду, переплетали бороды. Подсчетом продуктов были заняты Бомбур (по понятным причинам), Балин как самый ответственный и Бильбо — которому добряк Беорн набивал сумку отдельно.

Гномам сколько ни дай — им все мало. Поэтому эти тайные запасы хоббит планировал приберечь до того часа, когда они действительно понадобятся.

Кстати, его величество нынче не был зол, просто задумчив. Курил свою трубку на крыльце и смотрел не в сторону Леса, где обитал его заклятый враг, не туда, где была родина, а туда, откуда их принесли Великие Орлы. Бильбо не спешил подходить к Дубощиту, как сделал бы с любым или почти любым другим гномом из отряда, чтобы дружеской беседой развеять тоску... Торин слишком ясно и часто давал понять, что дружба хоббита ему ни к чему.

С Беорном они прощались недолго. Бильбо пообещал на обратном пути погостить и горячо благодарил здоровяка за все. Дорога к Лесу была удивительно спокойной. Быть может, дело в том, что их охранял огромный медведь? Бильбо вдыхал запах трав и полевых цветов и понимал: скоро настанет час увядания природы. Времени у них не так много.

Тот лес, который они видели из дома Беорна, — он темной стеной возвышался вдали — теперь был близко. Только, казалось, никто не решался войти под его сень. Бильбо таких лесов еще не видал. Даже Фангорн, о котором в Шире ходило столько зловещих легенд, ему такого страха не внушал. Казалось, даже игривый ветер застывал и не проникал за границу деревьев.

Они спешились и разобрали поклажу, привычно переругиваясь.

Только Гэндальф оставил себе коня, хотя должен был его отпустить, так же как они своих пони. Серый маг первым вошел в Лес — и вылетел из него за несколько мгновений, как пробка из бутылки сидра... Гэндальф выглядел одновременно и сильно встревоженным, и решительным. Бильбо мысленно ругнулся. И последнему ослу ясно, что дело плохо. Раз маг такой.

— Оставь мою лошадь, она мне нужна.

— Ты что, бросаешь нас?

Этот вопрос хоббит задал скорее от безнадеги, чем от любопытства. Кажется, ворох проблем в Лихолесье с уходом единственного, к кому их славный предводитель прислушивался, только что вырос. Прочувствованная речь мага о том, что он изменился, почти никак не повлияла на Бильбо. Да, "он не тот хоббит, что уходил из Шира"... Он стал взрослей, понял, что может не бояться, а когда боится — действовать вопреки страху. А еще он растерял всю наивность где-то у отрогов Мглистых гор, когда они оставили друзей.

Бильбо мог добавить еще, что он просто постоянно злится. Стал ворчлив, как те же Саквиль-Беггинсы, а по скандальности скоро кузину Лобелию перещеголяет. По крайней мере, с Дубощитом и магом. Однако указание не сходить с тропы — единственный совет Гэндальфа — он запомнил накрепко. Теперь они остались без проводника. Надо сказать, гномий энтузиазм и самоуверенность значительно поутихли.

— Бильбо, думаешь, этот тот Лес, в котором как раз водятся чудовища?

Голос Кили гулко разнесся в застывшем, тяжелом воздухе. Хоббит шел между принцем частично оттого, что с ним можно было говорить о Гарри и Гермионе, частично — чтобы проследить за ним. Дядя так злился на Беггинса, что мог удумать его "потерять"... Ни Фили, ни Кили не хотели больше терзаться виной. Все же потерю Гермионы и Гарри они, молодое поколение, переносили тяжелее остальных.

— Не знаю, мой принц. Но дышать здесь трудновато, и деревья... Их словно мучили, а потом бросили застывшими так.

Бильбо смотрел на голые ветви и тьму, что клубилась впереди, несмотря на то, что на дворе день. Лихолесье с лихвой оправдывало свое название и дурную славу. Совсем не похоже на эльфийский лес. Или на Имладрис, где свет сиял так ярко, воздух был сладостен, а тишину разрезали звонкие трели птиц и шум водопадов, мелодичный, будто музыка. Этот лес хоббиту решительно не нравился.

— Держись нас.

Это уже Фили.

— А вы меня.

"На Кили и Фили можно положиться, Бильбо, но будь осторожен с Торином... Его характер все хуже, и есть у меня подозрение, что чем ближе вы будете к Горе и к золоту, тем одержимее станет Король-под-Горой", — с этими словами Гермиона его обняла и отпустила. Теперь ее предостережение будило в нем не самые обнадеживающие мысли — но одновременно придавало бодрости. Она права — у него среди гномов все еще есть друзья. Как бы ни дулся и ни злился Его Самодовольное Величество.

Ради братьев, Балина, Бофура, Нори, Дори и остальных хоббит собирался идти дальше.