Гарри Поттер и Принц Слизерина (джен)

Поместье Поттеров. 7 вечера.

Лили Поттер аппарировала в фойе поместья Поттеров прямо перед ужином. Призвав домового эльфа и передав ему свой багаж, она отправилась на кухню. Хотя поместье Поттеров и располагало комнатой для трапез, она была слишком большой для трех человек. Поэтому обитатели дома обычно ели за небольшим столом, за которым могли уместиться трое. Вообще, за ним могли уместиться и четверо, но за десять лет Лили приучила себя не смотреть на незанятую сторону, где должно было стоять четвертое кресло. Ужин уже был на столе: пастуший пирог, жареный картофель и пирог с патокой на десерт — любимые блюда Джима.

За едой трое Поттеров весело болтали, но Джим подумал, что напряжение в комнате можно было ножом резать. Они обсуждали его первый год, перспективы команды по квиддичу, куда бы они хотели съездить, когда Джеймс пойдёт в отпуск. Но ни слова не было сказано о Гарри. Ни слова не было сказано о Волдеморте. Ни слова не было сказано о том, почему от Джеймса разило чем-то, что, как думал Джим, напоминало скотч. Но все полетело к чертям, когда Джеймс упомянул дядю Пита.

— Кстати, Лилс. Я виделся с Питером сегодня. Он поздравляет тебя с завершением твоего первого года преподавания.

Лили застыла, так и не донеся ложку до рта, и пристально посмотрела на Джеймса.

— Как мило, — наконец сказала она таким тоном, что было понятно, что она вовсе не считает это милым. — Где ты виделся с ним?

— Да знаешь, — лениво сказал Джеймс, внезапно пожалев, что вообще упомянул имя Питера, — я заходил к нему в офис сегодня утрясти кое-какие… вопросы. Ничего серьезного.

— Угу, — промычала Лили, сделав еще один глоток вина. Джим нервно посмотрел на родителей. Между ними была напряженность с тех самых пор, как они узнали, что Гарри — волшебник. Но все стало совсем плохо после рождества. Поттеры пару минут провели в молчании, пока, наконец, Лили не заговорила.

— Джим, какие планы на лето? Ну, после того, как сделаешь домашнюю работу, — улыбнувшись, обратилась она к сыну.

— Да ладно тебе, Лилс, — засмеялся Джеймс. — Пусть он немного отдохнет, прежде чем сядет за домашку.

Лили на это улыбнулась, но в ее глазах на миг промелькнуло… что-то.

— Нет, мама права, — быстро сказал Джим. — Я планирую начать делать летние задания раньше. И вообще… я хотел спросить, могу ли я, эм, позаниматься дополнительно с инструктором этим летом? По некоторым предметам… я не слишком справлялся, но я хочу стать лучше в следующем году.

Джеймс поставил свой бокал на стол и с подозрением посмотрел на своего младшего сына.

— Кто ты и что ты сделал с Джимом Поттером? — пошутил он.

— Я серьезно, — сказал Джим. Джеймс почему-то слегка поморщился от этого замечания, но мальчик продолжил. — Я спросил у профессора МакГонагалл, и она сказала, что есть форма, которая, если вы её заполните и подадите в министерство, позволит мне колдовать под вашим присмотром двадцать часов в месяц. Если у вас нет времени, то это может быть и кто-то другой, у кого есть разрешение. Короче говоря, если учитель произнес специальное заклинание в начале урока и в конце, а также он находится со мной в комнате, то это не считается колдовством вне школы.

Лили сощурила глаза.

— Почему я никогда об этом не слышала?

— Ну, если честно, большинство родителей не смогут пройти лицензирование, потому что у них недостаточно СОВ. Кроме того, это… довольно дорого. Пятьсот галеонов в месяц за лицензию, а затем двадцать пять галеонов за час обучения, плюс оплата инструктора, если вы захотите нанять кого-то другого, чтобы учить меня.

Джеймс поперхнулся вином.

— Что?! Это безумие! Можно купить «Молнии» всей команде!

— Пап, мы богаты! Мы можем позволить себе это! И, если честно, я думаю, что трата денег на обучение предпочтительнее квиддича!

Пока Джеймс пытался уложить в голове эту, по его мнению, кощунственную мысль, заговорила Лили.

— Что ты хочешь учить?

— Чары, зелья... — он помедлил. — Защиту. Мне нужно подтянуть все, но в основном Защиту.

Родители попытались что-то сказать, но он перебил.

— И не только магическая защита, ма. Я хочу снова заниматься тхэквондо. Серьезно заниматься. И даже если это означает заниматься с мастером Ханаро в два раза больше — я готов.

— Джим, — тихо начал Джеймс, — это из-за Квиррелла?

Мальчик посмотрел на отца и с трудом поборол желание истерично расхохотаться.

— Да, пап, разумеется, это из-за Квиррелла! Я пролежал связанным на полу тридцать минут, гадая, убьет ли он первым меня или заставит смотреть, как будут умирать мои друзья! И единственная причина, по которой мы живы, — это то, что трое слизеринцев пришли и спасли нас! — Джим опустил глаза и попытался успокоиться, — мальчик-который-выжил не должен быть… бесполезным.

— Ты не бесполезен, Джим, — начал Джеймс, — твоя сила защитила тебя, как и тогда. И она всегда будет тебя защищать.

— Ты НЕ ЗНАЕШЬ этого! — разочарованно огрызнулся Джим. — Никто из нас не знает, как эта сила работает! Или как часто я могу её использовать! Или даже что это за сила! Просто что-то, что защищает меня от Волдеморта, — оба его родителя вздрогнули, — и укладывает меня в кому после. И она не защитила меня ни от Квирреллового Инкарцеро, ни от его Конфундуса, поэтому не думаю, что она защитит меня от Убивающего проклятья кого-то, кто НЕ Волдеморт! И ещё, — быстро сказал он, пока родители не успели его перебить, — раз уж я упомянул о своей уязвимости перед Конфундусом… я хочу начать изучать Окклюменцию.

И тут начался крик.

— Нет! — воскликнул Джеймс. — Однозначно нет!

— Джим, ты ещё слишком мал, чтобы изучать Окклюменцию. Это может серьёзно отразиться на твоём ментальном здоровье.

— Серьёзнее, чем быть под контролем тёмного волшебника?! Гарри учит её уже несколько месяцев — и ничего! Или Окклюменция — это что-то слизеринское, и я должен из принципа ненавидеть её?

— Джим! Не смей разговаривать с матерью и мной в таком тоне, ты меня понял?

Джим откинулся в кресле и вздохнул.

— Да, сэр, — покорно сказал он. — Так… что-нибудь я смогу учить этим летом?

Джеймс замялся и посмотрел на Лили.

— Мы с твоей мамой это обсудим и ответим тебе завтра.

«Мне не стоило даже ехать в Хогвартс, пока я не буду готов защитить себя и своих друзей, — уныло подумал про себя Джим. — Лучше уж учиться дома, чем подвергать опасности всех вокруг себя». Он устало потёр глаза и отодвинул от себя почти полную тарелку.

— Можно я пойду к себе? Я что-то не голоден.

Дождавшись кивка родителей, Джим встал и вышел из кухни. Взрослые сидели в молчании, пока звук его шагов не стих. Затем Джеймс повернулся к жене.

— Что ты об этом думаешь? Лично я бы хотел, чтобы он немного расслабился и отдохнул после всего того, что случилось в этом году, но… думаешь ему действительно нужны… такие занятия?

Лили горько рассмеялась.

— Серьезно, Джеймс? Ты об этом хочешь поговорить? Ты прекрасно знаешь, что я хотела, чтобы его учили сражаться с тех самых пор, как ему исполнилось шесть, но ты всегда отказывался. Честное слово, единственное, почему я не хочу чтобы Джим изучал Окклюменцию — это потому, что он вспыльчивый и ещё не зрелый. Если он сосредоточится на тренировках, достигнет прогресса в изучении боевых искусств и сможет начать, наконец, контролировать свои порывы, то я бы хотела, чтобы он начал изучать и Окклюменцию тоже.

— Ему одиннадцать!

— Мне плевать, сколько ему лет, Джеймс! Я хочу, чтобы Джим использовал все возможности! Я хочу, чтобы он жил! Неужели это так трудно понять?

— Тс-с! Говори тише! — зашипел Джеймс. Он выглянул из кухни, но в соседней комнате было пусто. Он прислушивался пару секунд, но, не услышав ничего подозрительного, вернулся на кухню. Подойдя к жене, он взял её за руку. — Лили, цветочек мой, прошу тебя. Я знаю, ты расстроена, но и я, разумеется, хочу, чтобы Джим жил. И я знаю, что он будет. Пророчество...

Она выдернула свою руку из его и в раздражении отступила назад.

— Джеймс, в этом чертовом пророчестве нет ни слова о том, что Джим выживет. В нем сказано, что у него есть могущество победить Сам-Знаешь-Кого, но в нем не сказано, что он победит. Там сказано, что у него есть сила, о которой не знает Темный Лорд, но ни намека на то, что это за сила. Там сказано, что ни один не сможет жить, пока жив другой, и мы оба знаем, что это значит: Джим и Сам-Знаешь-Кто должны сойтись в финальной схватке, чтобы один из них убил другого, но нет никаких гарантий, что праздновать победу будет Джим. Я не хочу, чтобы Джим шёл сражаться с ним, уповая лишь на какую-то неизвестную скрытую силу!

— Ты правда думаешь, что Джим когда-нибудь сможет победить Темного Лорда, если будет тренироваться, Лили? — запальчиво спросил Джеймс. — Нам нужно либо понять, что это за сила, которой обладает Джим… либо принять тот факт, что Волдеморт победит. А я не могу этого сделать. Не могу… не могу даже думать о том, что мы можем потерять сына, — его голос дрогнул, и он отвернулся.

Лили скрестила руки.

— Ты ведь помнишь, что у нас два сына? — с прохладцей спросила она. Джеймс резко повернулся к ней с искаженным злобой лицом.

— Да что ты говоришь?! Это была твоя идея — отправить его к Петунии, не моя. Я хотел растить Гарри и Джима вместе. Мне было плевать, сквиб он или нет.

— Джеймс, себе-то не ври. Ты просто отказывался даже думать о том, что Гарри может быть сквибом. И чтобы ты сделал, если бы он на самом деле был им? Или ещё хуже, если бы Альбус оказался прав, если бы он был сквибом из-за того, что Джим выкачал из него магию, чтобы победить Темного Лорда? Думаешь мы бы смогли спокойно жить с этим, в особенности, зная, что если на нас нападут снова, Джим может выкачать из Гарри уже не магию, а жизнь? Мы не могли растить Гарри. Мы бы сломали его, прямо как Элджи Лонгботтом почти сломал Невилла.

— Не смей! Был или не был бы Гарри сквибом, я никогда бы не сдался, если бы ты и Дамблдор не уговорили меня!

ХЛОП!

Джеймс отпрянул назад, держась за щеку.

— Как ты смеешь! — в ярости зашипела женщина. — Как ты смеешь говорить, что я сдалась!?

— Как еще это назвать? Ты бросила ребенка с Верноном и Петунией!

Она гордо вздернула подбородок.

— Я делала все, чтобы мой сын жил! Хочешь знать правду, Джеймс? Когда Альбус сказал, что Гарри сквиб, часть меня была счастлива! Счастлива, потому что это означало, что чем бы ни обернулось противостояние Джима и Волдеморта, по крайней мере, Гарри будет жить! Будет жить и будет в безопасности от этого… сумасшедшего дома, который мы зовём Волшебным миром!

Джеймс в изумлении смотрел на нее.

— Прости. Я как-то пропустил момент, когда ты возненавидела магию. Так вот откуда это у Петунии! А Дамблдор в курсе, что его профессор маггловедения ненавидит магическую культуру?

— Избавь меня от нравоучений, Джеймс. Забыл, как умерли мои родители тринадцать лет назад?

— Мои родители тоже погибли в тот год, Лили!

— Твои родители были убиты убивающим проклятьем, Джеймс. А мои... — она осеклась, борясь со слезами, — моих пытали несколько часов, а затем сожгли заживо! Сожгли вместе с домом, где я выросла! А почему? — её голос задрожал, а из глаз потекли слезы. Потому что они вырастили поганую грязнокровку, которая вышла замуж за волшебника не своего круга! ВОТ ОТ ЭТОГО ВОЛШЕБНОГО МИРА я хотела, чтобы Гарри держался подальше!

Джеймс с искаженным болью лицом сделал шаг вперед, чтобы обнять жену, но она покачала головой.

— Нет! Все это сейчас не важно. Ты был прав, а я ошибалась. Гарри не был сквибом, и его не следовало отрывать от нас из-за этого. Он — часть этого мира, и нам нужно жить с этим.

Она пристально посмотрела на Джеймса.

— Что мы будем делать сейчас, Джеймс? Гарри — волшебник, но он также и слизеринец, что, по твоему мнению, хуже, чем сквиб. Я избегала его весь год, потому что думала, что это бессмысленно и даже жестоко — притворяться, что мы можем быть одной большой счастливой семьёй, когда ты, очевидно, ненавидишь его из-за его распределения. Точно также, как и он вполне оправдано ненавидит нас за то, что мы бросили его десять лет назад. И, честно говоря, для Гарри было бы безопаснее, если бы он и дальше избегал нас, чем попал под перекрестный огонь, когда Сам-Знаешь-Кто вернется, — она помолчала, собираясь с мыслями, а затем снова посмотрела на Джеймса.

— Я знаю, что ты взял на сегодня отгул, хотя тебе надо было только забрать Джима в четыре часа. Я правильно понимаю, что большую часть времени ты проторчал в офисе Питера, придумывая способ изгнать Гарри из семьи навсегда?

Джеймс покраснел и вперил взгляд в стол.

— Вообще-то… Питер сказал мне… что я должен прекратить эти попытки. В данный момент законного способа нет. Ну, в смысле… если он завалит свои СОВы или, ну не знаю, убьет кого-нибудь, это возможно. Но сейчас это маловероятно, поэтому Пит сказал, что мне нужно успокоиться и отпустить ситуацию, — он посмотрел на жену, — может, даже попытаться наладить отношения с ним.

Лили подошла к мужу и положила руку ему на плечо.

— Правда? — с надеждой сказала она. — Думаешь это возможно после всего, что случилось?

— Не знаю, цветочек Лили, — устало сказал он. — Но я попытаюсь.

Лили улыбнулась и, поцеловав его в щеку, крепко обняла. Джеймс сжал жену в объятьях, словно боясь, что она исчезнет, но даже любовь не могла заглушить страх, сжимающий его сердце ледяной хваткой.

* * *

Косой переулок. 15:30 (Ранее в этот день)

— Джеймс, мы ходим по кругу, — устало сказал Питер, который уже несколько часов безрезультатно убеждал Джеймса отступить. Хорошо, что это были оплачиваемые часы.

— Я предупреждал тебя об этом с самого начала. Лишить Гарри права наследства почти невозможно, если только мальчик не сделает что-нибудь из списка поводов Акта о наследовании 1588 года. Ему одиннадцать. Вряд ли он совершит уголовное преступление класса ААА или обрюхатит какую-нибудь маггловскую девчонку. Из того, что ты сказал, маловероятно, что его выгонят из Хогвартса, и я серьезно сомневаюсь, что он присягнет на верность Королю Испании!

Джеймс застонал и спрятал лицо в ладонях. Они обсуждали варианты целый день. Питер снова и снова напоминал Джеймсу, что его отказ рассказать ему, почему он хочет лишить наследства своего предполагаемого наследника, только усложняет дело.

— Что мальчик такого сделал, чтобы спровоцировать такую реакцию? Это из-за того, что он слизеринец? Или из-за того, что ты думаешь, что Мальчик-Который-Выжил больше заслуживает унаследовать твое состояние, чем тот, кого вы посчитали сквибом?

— То, что Джим — Мальчик-Который-Выжил, не имеет к этому никакого отношения, Питер. И мне наплевать на моё состояние. Да я отдам Гарри всё до кната, если только он уйдёт из семьи! Но я не могу иметь наследника-слизеринца. Не могу и все!

Питер в изумлении посмотрел на Джеймса.

— Ты серьезно? Ты обанкротишь свою семью, лишь бы изгнать из неё Гарри? Просто из-за того, что он слизеринец?! Я не понимаю.

— Тебе и не надо, Питер! — нетерпеливо сказал Джеймс. — Тебе просто нужно сделать это.

Петтигрю сощурил глаза, но затем улыбнулся.

— Ладно, Джеймс. Вот мой совет, как твоего адвоката. Помирись с мальчиком. Прекрати все попытки лишить его наследства. Если получится, уговори его переехать в Поттер-мэнор. Сдайся, — он поднял руку, останавливая Джеймса, который приготовился возражать, — пока что. Я думаю, что твоя проблема в том, что ты не знаешь ничего о своём сыне. Что его волнует. Чего он хочет достичь в жизни. На что он надеется и чего он боится. Зарой топор в землю и узнай его. Когда ему исполнится пятнадцать, он начнет получать стипендию вероятного наследника, которая обеспечит ему хоть и комфортную, но не роскошную жизнь. Он не сможет пользоваться состоянием до тех пор, пока ты не умрешь, что может быть очень нескоро, если ты будешь заботиться о себе. Так что, возможно, если к моменту его пятнадцатилетия у вас будут нормальные отношения, ты сможешь повернуть его слизеринскую натуру себе на пользу и уговорить его покинуть семью в обмен на внушительную сумму денег.

Питер сделал паузу, и его глаза заблестели сильнее.

— А если нет, то, возможно, более близкое общение покажет тебе, на какие кнопки надо жать, чтобы втянуть его во что-то, за что ты сможешь лишить его наследства законно. На данный момент это самая лучшая идея из тех, что мы уже попробовали.

— А если не сработает? — вздохнул Джеймс.

Питер противно ухмыльнулся, а глаза, до этого просто блестевшие крысиным блеском, вспыхнули.

— Если к тому моменту законные способы не сработают, тогда я просто… подойду к делу с другой стороны.

Джеймс напрягся.

— Например?

Улыбка сползла с лица Питера.

— Например такие, о которых Лорду Поттеру лучше не знать, чтобы у Лорда Поттера, в случае чего, были чистые руки, — твердо сказал он. — Ты пытаешься выгнать из семьи своего сына, которого ты бросил на десять лет, Джеймс, и сейчас мы подходим к точке, дальше которой тебе уже нужно будет всё отрицать. И если нам придётся зайти ещё дальше, я не хочу, чтобы ты задавал мне вопросы о том, что и как я делаю.

Блеск усилился, и Джеймс отвел глаза. Он не мог больше смотреть на своего друга. Как тогда, в разговоре с Дамблдором, он не мог больше смотреть на директора. Но если взгляд Дамблдора стыдил его за то, что он не смог жить как гриффиндорец, взгляд Питера заставлял его чувствовать себя недостойным вообще быть гриффиндорцем.

Часы на каминной полке звякнули, и адвокат расслабился.

— Тебе лучше идти, Джеймс, если хочешь успеть забрать Джима, — тут он встрепенулся и щелкнул пальцами. — Я почти забыл: прежде чем уйти, зайди к Иветт. Там бумаги тебе на подпись. Небольшая диверсификация твоего портфеля. Тебе надо наращивать ликвидные активы, если понадобится откупиться от мальчика.

Джеймс медленно встал и протянул Питеру руку.

— Спасибо, Пит. И… прости, что я сорвался. Я очень ценю твою помощь.

— Забудь, Джеймс. Мы же друзья. Иди домой и позаботься о жене и сыне. Оставь Гарри Поттера мне.

Питер широко улыбнулся, и Джеймс уже в который раз обратил внимание, насколько острые зубы у его друга.

* * *

Поместье Поттеров. 20:00

Устав от споров, Джеймс и Лили отправились наверх. Как только они ушли, воздух в соседней комнате задрожал и из него появился Джим Поттер. Бросив плащ-невидимку на кресло, он ухватился за него, стараясь не упасть, ибо ноги у него тряслись от ужаса. «Сила, о которой не знает Тёмный Лорд», говорило пророчество. «Ни один из них не сможет жить, пока жив другой», — прошептал Джим онемевшими от страха губами. Его мать настаивала на том, чтобы тренировать его, не веря в какую-то там тайную силу, о которой говорилось в пророчестве. Но его отец настолько верил в пророчество, что считал любые тренировки бесполезными. Но оба были согласны: если Джим Поттер не сможет победить Волдеморта, тогда тот победит, а Джим погибнет, как и его родители, его друзья и все, кто ему дорог, а мир поглотит тьма и огонь. Когда Джим, наконец, осознал тяжесть свалившегося на него бремени, он тихо сполз на пол, изо всех сил борясь с желанием заплакать.

* * *

Тисовая улица, 4. 21:00

Завершив дела в Гринготтсе, Гарри, Гестия и Арти отпраздновали знакомство ужином в «Летних островах», прежде чем отправиться в Суррей. Прибыв на Тисовую улицу ровно к девяти вечера, Арти резко постучал в дверь, которую открыл, ну, по крайней мере, так показалось, огромный человекоподобный свин, одетый в мешковатые спортивные штаны и скверно сидящую футболку с надписью «СМЕЛТИНГС». Дадли Дурсль пару секунд тупо смотрел на них, прежде чем обернуться и заорать через плечо.

— МА! ПА! УРОД ВЕРНУЛСЯ! И ПРИВЕЛ С СОБОЙ ЕЩЕ ДВУХ УРОДОВ!

— Очаровательно, — пробормотал Арти.

— Не то слово, — ответил Гарри, проходя мимо застывшего Дадли и приглашая остальных в дом. — Добрый вечер, тетя Петунья, дядя Вернон. Я бы хотел вас кое с кем познакомить. Это мои адвокаты — Артемиус Подмор и Гестия Джонс. Они хотят обсудить с вами некоторые вещи.

— Что это значит?! — проревел Вернон. — Они УРОДЫ, как ты?!

Гарри с отвращением посмотрел на дядю.

— Да, дядя Вернон. Они оба уроды, такие же, как я. За тем исключением, что они — взрослые волшебники, знающие гораздо больше заклинаний, чем я, и, что более важно, имеющие право применять их. Поэтому я не стал бы снова использовать это слово, потому что Вы рискуете оказаться на четвереньках, и все что Вы сможете — это хрюкать.

Вернон побледнел, а Дадли застонал от страха. Вероятно, в последний год Вернон и Петунья объяснили своему чаду, что мог сделать рассерженный волшебник с разозлившим его магглом.

Пару минут спустя, отправив Дадли наверх, Вернон и Петунья сидели за кухонным столом напротив трех волшебников, пока Гестия и Арти объясняли им, «как теперь будет». Комната Гарри — это комната Гарри. Они произведут некоторые модификации для обеспечения безопасности, но ничего из этого не повлияет на жизнь Дурслей. Маггловские рабочие приедут на следующей неделе, чтобы установить отдельные линии телефона и кабельного телевидения специально для комнаты Гарри. Все это он оплатит сам. Он также получит минихолодильник, плиту и микроволновку, чтобы готовить себе еду. После этого во внешнюю стену комнаты Гарри с помощью магии будет вставлена дверь и лестница, ведущая на задний двор, чтобы он мог приходить и уходить, не тревожа хозяев дома. Эти нововведения будут скрыты от глаз магглов с помощью магии и удалены, когда Гарри уедет. Дурсли даже не будут знать, дома ли он, за исключением тех случаев, когда он будет выходить из комнаты в туалет или в душ. Начиная с июля, он будет уходить каждую субботу для занятия с сертифицированным инструктором, с которым он сможет использовать палочку, а также он будет уходить каждый вторник и четверг для занятий по другим дисциплинам (которые включали в себя Окклюменцию, финансовое управление и даже уроки полетов, хотя волшебники и не потрудились поделиться этими деталями с магглами). У Поттера также были предварительные планы уехать и навестить друзей летом, поэтому, в качестве жеста вежливости, он уведомит Дурслей, когда соберется уехать на длительное время.

Но, что самое важное, у Гарри не будет никаких дел по дому и ни Вернон, ни, тем более, Дадли, его и пальцем не тронут. Когда об этом зашла речь, Гестия отбросила всю дипломатичность и сказала как есть. Хоть у волшебников и нет монархии, у них есть аристократия, а Гарри — сын аристократа. И если, пока он под присмотром Дурслей, с его головы хоть волос упадёт, и это дойдёт до людей из министерства… Нет, официальных санкций не будет… потому что никто в министерстве не станет тратить время на возбуждение дела против магглов, покушавшихся на волшебника со статусом Гарри. Вместо этого кое-кто просто нанесет им ночной визит, и когда солнце встанет, никто из их друзей, соседей или коллег даже не вспомнит, что на Тисовой улице когда-то жил кто-то с фамилией Дурсль.

На этой ноте Гарри проводил адвокатов в свою комнату, где они сделали себе несколько пометок в блокноте о необходимых доделках комнаты. Затем, они всё посчитали и выставили мальчику счет за модификации, а также за их работу. Гарри был счастлив заплатить — спасибо Гестии и Арти, у него теперь было второе, и довольно внушительное, трастовое хранилище, из которого он мог относительно свободно брать деньги и о котором ничего не знал Джеймс Поттер. Проводив адвокатов, Гарри распаковал свои вещи и поставил клетку с Хедвиг рядом с окном. Закончив с делами, он плюхнулся на кровать и счастливо улыбнулся. Это лето обещало быть восхитительным.

Внизу, когда Гестия уходила, она встретилась взглядом с магглами и встревожилась. Их взгляд не предвещал ничего хорошего. Она решила, что завтра поговорит с Арти о том, нужны ли какие-либо дополнительные меры безопасности. Когда ведьма закрыла за собой дверь, Петуния бросилась в объятия Вернона и заплакала.

— Тише, Пет, — успокаивающе забормотал Вернон. — Все будет хорошо.

— Они были в нашем доме, Вернон. И вещи, которые они говорили! Мы просто исчезнем в одну из ночей.

Вернон крепче прижал жену к себе и успокаивающе погладил ее по спине.

— Они сказали, что будут держать урода подальше от нас. Что мы даже не будем знать, здесь ли он. Это… это можно назвать прогрессом, верно?

— Но что, если нет? Что если… он станет хуже? — прошептала она дрожащим голосом.

Вернон повернулся и посмотрел вверх, как если бы мог смотреть через потолок, словно пытаясь заглянуть в комнату мальчика и увидеть, что он сидит там и насмехается над ними обеими, глядя на них своими безжалостными зелеными глазами. Вернон нервно дернулся.

— Если станет хуже? — повторил Вернон низким и мертвым голосом, обещающим защитить его семью от нежелательного, неестественного вторжения любой ценой. — Что ж, уроды ведь тоже иногда спят, правда ведь?

* * *

Поместье Поттеров. 03:00

Джеймс, не в силах заснуть, смотрел на потолок спальни несколько часов, пока не решил, что хватит. Осторожно, чтобы не разбудить Лили, он выбрался из кровати и направился в свой кабинет. Оказавшись внутри, он запер дверь самыми сильными из известных ему чар приватности и налил себе очередной стакан скотча. Какая-то часть его прекрасно знала, что алкоголь ничего не решит. Но другая справедливо полагала, что алкоголь является настолько же хорошим решением, как и что-либо другое, ведь настоящего решения нет. Он сидел в своем кресле, попивая скотч, и смотрел в окно на полную луну, которая лениво плыла по небосклону. Внезапно он вспомнил Ремуса и задумался, где он сейчас. Счастлив ли он? Жив ли? Десять лет прошло все-таки. Выдернув себя из воспоминаний о своём бывшем друге, он поднялся и подошёл к холодному камину, над которым висел герб Поттеров. Положив на него руку, он твердо сказал фамильный девиз.

«Vigilamus Pro Te».

Древний девиз отозвался горечью у него во рту. «Мы стоим на страже тебя». Так он переводился на английский. Но казалось, что он потерпел неудачу в этом отношении. Позорно заснул на своем посту. Он почувствовал мягкую вибрацию в своей руке, а затем герб скользнул в сторону, открывая небольшой отсек, которого бы не существовало в материальном мире, если бы кто-то не от крови Поттеров попытался открыть его. Внутри было несколько стопок бумаг, десять тысяч галеонов в сумке с расширенным пространством, палочка его отца… и стеклянный шар, который он взял и перенес на стол своего отца. Джеймс так и не смог считать его своим столом. Он всегда будет принадлежать Карлусу Поттеру.

Держа в руках стакан со скотчем, Джеймс сел и тронул шарик кончиком своей палочки. Тут же над шариком возник фантом женщины, оракула Трелони, твердящей это несчастное пророчество, которое он слышал уже, наверное, миллион раз. О, как же он ненавидел фамилию Трелони! Слушая потусторонний голос, он думал о своей жизни, а если быть точнее, о жизни Гарри, о своих ошибках, которые привели его, его семью и этот мир в эту точку. Он помнил, как держал сына на руках, пытаясь справиться с рыданиями, когда Дамблдор и целители говорили ему, что мальчик будет сквибом, и что это Джим сделал его таким, вычерпав его магию, чтобы победить Волдеморта. Это была первая ошибка. Ему стоило настоять, чтобы Гарри остался с семьей, чего бы это ни стоило. Лили права: это могло бы сломать мальчика — расти в доме, полном волшебства, вместе с Мальчиком-Который-Возможно-Украл-Твою-Магию. Наверное, это могло бы быть опасным для ребенка, ведь если бы на них снова напали, Джим мог бы вычерпать уже жизнь брата, раз магии у него уже не осталось. Но он был бы рядом, с семьей, и Джеймс бы вырастил Гарри правильно, и его наследник ненавидел бы слизеринцев — как и должен Поттер.

Он помнил свою радость, когда узнал, что Гарри все-таки волшебник, помнил ужас, когда узнал, как Дурсли обращались с ним. Помнил, как его сердце разбилось, когда Гарри сказал ему в лицо, что хотел бы, чтобы Джеймс был магглом-наркоманом, который погиб в автомобильной аварии. Это была вторая ошибка. Ему надо было забрать Гарри от Дурслей в тот же день, забрать его домой и умолять, молить о прощении. Даже если бы ничего не вышло, у него был бы целый месяц, чтобы попробовать вселить в мальчика страх и недоверие к слизеринцам — то, что и должен чувствовать Поттер.

Он помнил, как получил сову от Джима, помнил, как узнал, куда был распределен Гарри. Помнил, как вусмерть напился. И отправил тот громовещатель, будучи в стельку пьяным. Он даже не понимал полностью, что он сделал, до тех пор, пока громовещатель Лили не начал кричать на него посреди штаб-квартиры аврората, где он сидел, пытаясь справиться с похмельем. Он помнил, как чувствовал узел в своем животе, вспоминая все те ужасные вещи, что он наговорил письму. Помнил, как он полностью уничтожил саму возможность вернуть Гарри в семью. Помнил, как он разрушил всё. Всё это галопом пронеслось у него в голове, пока он сидел, попивая скотч и слушая последние строки пророчества Трелони.

Первого пророчества Трелони.

Не того, что было сделано в 1980 году пьяницей-шарлатанкой Сибиллой Трелони, которое провозглашало Джима Поттера победителем Волдеморта. Нет, это было сделано гораздо раньше знаменитой Леди Кассандрой Трелони в присутствии лорда Натаниеля Поттера в 1780 году. Пророчество, которое семья Поттеров хранила вот уже десять поколений как величайшую драгоценность. Пророчество, которое было доказательством провала Джеймса. Как волшебника, как отца и как лорда его Дома.

И знамения эти укажут, что рука об руку грядут Эра Темного Бога и

конец этого мира:

Когда Двое, что должны были быть Одним, воспылают ненавистью

безрассудной друг к другу, и Последний из Поттеров

воцарится как Принц Слизерина.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

АЗ. Почему Лили Поттер так себя ведет. Представьте, что на следующий год после того, как Пожиратели смерти замучили до смерти ваших родителей, у вас появляются дети-близнецы. И один из них, согласно лучшим врачам вашей страны, сквиб. А другой — избранный, который в одиночку победил Волдеморта, при этом, возможно, попутно выкачав из своего брата всю магию, и, возможно, если на вас нападут снова, он выкачает из брата жизнь, чтобы защититься. Что бы вы сделали, чтобы защитить ребенка-сквиба?

Почему Джеймс Поттер себя так ведет. Представьте, что вы — лорд Натаниэль Поттер, и самая известная в мире прорицательница вашего времени делает пророчество о вашей семье, по которому (в числе прочего, ещё не сказанного):

1. В один день появится Поттер, который будет распределён в Слизерин и, со временем, займёт в нем важную позицию.

2. Также сказано, что он будет Последним из Поттеров.

3. А также сказано, что этот последний Поттер будет вестником каких-то апокалиптических событий, в которых как-то замешан Темный Бог.

Какие действия вы предпримете, чтобы, по крайней мере, отсрочить исполнение пророчества? Можете ли вы хотя бы обдумать возможность растить своих детей, чтобы потом они растили своих, взращивая в них ненависть и страх перед слизеринцами с раннего детства, чтобы по прошествии поколений дети Поттеров оказавшись под Распределяющей шляпой шептали: «Только не Слизерин! Что угодно, только не Слизерин!» И что, если это работало довольно неплохо до того дня, когда ребёнок Поттеров, которого ошибочно приняли за сквиба, был выращен жестокими магглами, которые пытались вытравить из него магию, и где, как сказал Снейп, только слизеринские качества помогли ему выжить? Да, с точки зрения Гарри, Джеймс — ужасный отец. С точки зрения же Джеймса, ну, у него, в основном, срыв из-за возможности, что его первенец может быть волшебным антихристом.

Семейное древо Гарри, Джима и Лили. Нет. Простите. Это то, что Гарри будет держать при себе до тех пор, пока это не будет оружием последней надежды. И я знаю точную минуту, когда это выйдет наружу. И это будет прекрасно. Могут быть намеки, но я не стану их подтверждать или опровергать. (Один мини-спойлер — это НЕ Гонты.)