Университет языков (гет)

Теперь Ниа понимала, что не существовало никакого древнего народа, на языке которого была написана книга. Венатор сам придумал этот язык, выбрав из других языков самое сложное. И он сделал всё, чтобы без него невозможно было перевести рецепт лекарства. Она не верила в вечную жизнь и боялась, что аномалия, вызванная катастрофой, исчезнет также внезапно, как и появилась. Теперь нужно было ещё больше торопиться.

Закончился июль. Мэт прошёл собеседование и стал усердно штудировать учебники по юриспруденции. Юноша решил, что, возможно, это к лучшему: учась за свои деньги, он ещё мог прогулять урок или не выполнить домашнее задание, но, чувствуя бесконечную ответственность перед Ниа, просто обязан был сделать всё, чтобы стать настоящим юристом.

Мэт так и не пригласил Кайли погостить в университете, хотя слова Ниа глубоко задели его. Он вдруг почувствовал себя похожим на человека, на которого ни в коем случае не хотел походить.

Июль закончился, и наступил август. Ниа заранее подошла к заместителю ректора и попросила два дня отпуска во второй половине месяца. Доминик разрешил, но она чувствовала, ещё немного — и его терпение лопнет. На заступничество профессора Сатабиша рассчитывать не приходилось. Правда, когда Мэт рассказал о щедрости подруги, Хидори немного смягчился, но потом, наверное, решил, что Ниа все деньги Эридана тратит на свои путешествия, и ещё более отдалился от своей ученицы.

Вот и сегодня, на заседании, он с болезненным сожалением смотрел на Ниа. А девушка не смотрела на него. Она всё пыталась разгадать следующую загадку Венатора. Там речь шла о чашке песка...

— ...седьмого и восьмого августа, то есть в эти субботу и воскресенье, в столице Албалии Альнаире пройдёт конференция, посвящённая редким языкам. Редкими языками в нашем университете занимаются профессор Сатабиша и профессор Альгеди, но оба они, к сожалению, не могут поехать. Поэтому, как ни странно, я должен предложить поучаствовать в конференции вам, профессор Вирго... Профессор Вирго, вы слышите меня?

— Что?.. — Ниа оторвалась от размышлений о чашке.

— Я сказал, что предлагаю вам принять участие в конференции, посвящённой редким языкам, которая пройдёт в эти выходные в Албалии, — повторил Доминик.

— Мне? — удивилась Ниа.

— Я сам поражён создавшимся положением, но больше послать некого.

— Но я не знаю никаких редких языков, — возразила она.

— Лабрийский сам по себе редкий, у нас его знает только профессор Сатабиша.

— Вы хотите, чтобы я рассказывала о лабрийском языке?

— Но ведь, как вы верно заметили, других редких языков вы не знаете, — криво улыбнулся Доминик.

Два дня в Албалии и ещё минимум два на дорогу, она пропустит четыре занятия с Венатором.

— Если это не обязательно, я не хотела бы ехать, — сказала Ниа.

— А можем мы узнать причину такого решения? — с холодной вежливостью спросил Доминик.

— Я никогда не участвовала в международных конференциях, а времени на подготовку доклада очень мало... — на ходу сочинила Ниа. — И потом, я не хочу пропускать уроки с... моим студентом...

— Да, последняя причина самая веская, — усмехнулся заместитель ректора. — Жаль, конечно, что честь университета для вас так мало значит, но я не в праве вас заставить. Итак, перейдём к следующему вопросу...

— Извините... — пробормотала Ниа, но он уже отвернулся. А вот профессор Сатабиша пристально смотрел на неё, и в старых чуть раскосых глазах была боль.

Ниа опустила голову.

После окончания заседания она подошла к Хидори.

— Профессор, подождите, пожалуйста!

— Что, Ниа? — печально спросил он.

— Профессор, я хотела объяснить...

— Объяснить что? Не знаю, насколько правдива была первая названная тобой причина, но вторая — откровенная ложь. Заместитель ректора сказал, ты снова попросила отпуск в конце месяца.

«Вот именно из-за этого отпуска я не могу уехать ещё и сейчас!»

— Пожалуйста, поймите...

— Я пытаюсь, Ниа, правда, пытаюсь. Но не могу, — сказал Хидори и вышел из зала.

К Ниа подошла Рейчел и молча взяла её за руку. Ниа грустно улыбнулась.

— Погуляю немного с Хаски, — тихо сказала она.

— Пойти с тобой? — предложила подруга.

— Нет, спасибо.

В аллеях вокруг университета было лето. Тёплый, пряный воздух, кричащий голосами кузнечиков и цикад. В этом лете Ниа не жила. Она словно торопливо листала книжку с картинками: прозрачное июньское утро, жаркий июльский день, тихий августовский вечер.

Вот Хаски — другое дело. Он с разбегу врезался в высокую траву, пугая бабочек, а потом прибегал с ромашкой за ухом. Сегодня они с ним дошли до озера, где когда-то из-за деревьев смотрел на неё Эридан, и отправились назад.

Вдруг Хаски радостно залаял и рванулся вперёд. Ниа, всё размышляющая о чашке песка, не сразу заметила человека, идущего по аллее навстречу им. Обычно прыгавший на Солуса, Хаски на этот раз остановился около него и потёрся о тёмные брюки.

Солус рассеянно протянул руку и погладил Хаски. Ниа с ужасом подумала, что завидует собственной собаке.

— Здравствуйте, — сказала она, чтобы перестать думать.

— Здравствуйте... — произнёс Солус. На солнце его кожа казалась почти такой же прозрачной, как у Джины.

— У вас сегодня нет занятия? С Игни?

— Есть. Контрольная работа... Как прошло заседание? — спросил он.

— Нормально, — протянула Ниа.

— Хидори выглядел очень расстроенным. Я встретил его, он рассказал про конференцию.

«Зачем профессор ему рассказал?»

— Я не хочу участвовать ни в какой конференции, — упрямо сказала она.

— А мне кажется, вам стоит поехать...

Ниа удивлённо посмотрела на Солуса.

— Даже если не говорить о престиже университета, это может оказаться полезным для вашей страны. После войны Лабрия, насколько я понял, не очень охотно общается с другими государствами. В мире мало известно и о Лабрии, и о лабрийском языке. Ваш доклад позволил бы другим познакомиться с вашей культурой... Кроме того, вы обрадуете Хидори…

Ниа молчала.

— Если вы хотите, я поеду! — вдруг сказала она, вскинув голову.

— Мне кажется, вам стоит поехать... — немного рассеянно повторил Солус.

«Даже простого «я хочу, чтобы вы…» от него не добьёшься», — вздохнула про себя Ниа.

— Хорошо, — покорно прошептала она, — я поеду.

Солус кивнул и пошёл мимо неё к озеру.

Вернувшись в университет, Ниа побежала к Рейчел, очень надеясь, что подруга сейчас одна. Рейчел действительно сидела над конспектом завтрашнего занятия.

— Прогуляла все выходные, а теперь вот приходится готовиться, — пожаловалась она, показывая на стопки учебников.

— Знаешь, я решила поехать на эту конференцию, — сказала Ниа.

— Профессор Сатабиша тебя всё-таки уговорил? — удивилась Рейчел.

— Нет, не профессор... — и на её лице появилась слабая, болезненная улыбка.

Рейчел знала, что означает эта улыбка.

— А ему-то какое дело? — нахмурилась она.

Ниа пожала плечами.

— Ладно, ты доклад успеешь написать? — спросила Рейчел.

— Возьму часть диплома и немного подправлю.

— Хорошо, что не заново писать.

— Слушай, я подумала, на конференцию надо, наверное, надеть что-то официальное? Костюм или...

— Я никогда не ездила на конференции, — показала язык Рейчел. — Но, наверное, надо. А у тебя ничего нет?

— Только рюшечки и оборочки, — вспомнила она слова Солуса. — Если получится, съезжу в Сайф, куплю что-нибудь.

— Так конференция уже в эту субботу!

— Может, мне под это дело лишний выходной дадут?

— Но у меня же занятия, я не смогу тебя отвезти, — забеспокоилась Рейчел.

— Кажется, я кое-что придумала, — подмигнула подруге Ниа.

Идея показалась ей такой хорошей, что она сразу пошла к заместителю ректора и уговорила его дать, кроме положенных четырёх дней на конференцию, ещё один выходной — четверг — якобы для подготовки (напомнив при этом, что во второй половине августа она всё равно уедет на два дня). За ночь понедельника и часть вторника Ниа закончила переделывать доклад и показала его профессору Сатабиша, честно признавшись, что взяла за основу часть диплома. Хидори прочитал и сказал:

— Мне очень нравится, как ты писала.

Ниа сделала вид, что не обратила внимания на форму глагола. Она уже почти не помнила девушку, существовавшую в том прошедшем времени.

Поблагодарив профессора за помощь, Ниа взялась за реализацию своей замечательной идеи.

В среду вечером она поймала в коридоре Игни и попросила отвезти её завтра в Сайф. Он, конечно, не обрадовался.

— Почему сразу я? И охота тащиться в такую даль! Может, вы на поезде, а?

— Нет, на поезде долго. А так мы утром выедем и вернёмся как раз к началу твоих занятий.

— Не, я всё-таки пас. Дел разных много, — проворчал Игни. Полдня с этой ненормальной он не выдержит.

Но у Ниа был приготовлен напоследок самый сильный аргумент.

— Мы поедем на машине Рейчел.

— На серебристом джипе? — выдохнул Игни.

Она кивнула.

— Ладно, уговорили. Во сколько встречаемся?

— Думаю, в восемь. Я тебе попозже занесу ключи. Только не потеряй.

«За собой смотри!» — с обидой подумал Игни, а вслух сказал:

— Не потеряю.

Вот свалилось счастье... Машина у красноволосой классная, но тащиться с профессоршей в Сайф...

Утром он встал пораньше, перекусил тем, что нашёл в комнате (в восемь часов! — о завтраке она, конечно, не подумала, сама мечтает превратиться в веточку — пожалуйста, но он-то тут при чём?), и отправился в гараж за джипом.

Скоро пришла профессорша, а вместе с ней... Вот, чёрт! Вместе с ней была Векси.

— А она что тут делает? — вскричал Игни, выскакивая из машины.

— Мне нужно купить одежду, а Рейчел на занятиях, поэтому я решила взять с собой Векси, — спокойно объяснила Ниа.

— Нет, мы так не договаривались! Я не хочу с ней никуда ехать!

— Но подумай, Игни, мне же должен кто-то помочь выбрать костюм, посоветовать...

«Да, уж! Она вам много насоветует! Сама вон какая нарядная!»

На Векси было то же белое платье с вышитыми узорами, в котором она приехала в университет.

— Хорошо! Но больше я никогда не соглашусь вас везти! — угрожающе крикнул он.

— Ладно-ладно, мне больше и не понадобится.

— Садитесь! — крикнул Игни, плюхнувшись на водительское кресло.

Ниа открыла заднюю дверцу и усадила девушку рядом с собой.

Векси зачарованно смотрела на серебристую обшивку салона.

— Красиво как! — прошептала она.

— Что, первый раз на машине едешь? — зло спросил Игни.

— Нет, я раньше ездила, но они совсем другие были.

— Другие были… — передразнил он и резко повернул руль.

Вёл он машину так, словно хотел сбросить с шоссе и разбить всмятку о дерево. Девушки сидели, испуганно схватившись за руки. Ниа уже подумала, что, возможно, это была не такая уж хорошая идея. После одного особенно крутого поворота она сдалась — ей нельзя, ни в коем случае нельзя умирать!

— Послушай, Игни, если тебе так противно, довези нас до станции. Мы поедем на поезде, — сказала Ниа.

Противно не то слово!.. Противно — это не то слово...

— Вы же просили быстрее, я и еду быстрее, — проворчал он, сбавляя скорость.

Игни, кажется, успокоился, и Ниа, прислонившись к окну, стала снова думать о своей чашке. Чашка песка скорее всего означала «стакан песка». Но песок бывает разный — сахарный, тростниковый... Раз ничего не сказано, наверное, имеется в виду сахарный, но... Это было как-то слишком просто. Зная Венатора… Вряд ли это могло быть правильным ответом.

А Векси заснула. Уставшая от ежедневной тяжёлой работы, она положила голову на плечо Ниа и через мгновение уже видела во сне свою деревню.

Игни стал вести машину осторожнее.

Приехав в Сайф, они разбудили Векси. Она вылезла из машины и во все глаза уставилась на песчаный город.

— Почему здесь так много песка? — спросила девушка, когда они шли по главной улице.

Ниа вопросительно посмотрела на Игни.

— Я что, ещё и переводить должен? — рассердился он.

— А для чего же ты язык учил?

«Повстречалась бы ты с профессором подольше, он бы тебе рассказал, зачем я этот язык учил!»

— Она спросила, почему тут так много песка, — проворчал он.

— Потому что раньше здесь было Море, — начала объяснять Ниа. — Теперь Моря нет, но песок всё равно... — она вдруг замолчала.

«Теперь Моря нет. Только песок. Он приходит к нам оттуда, из пустой чаши...»

Чаша песка! Вот что имел в виду Венатор!

— Векси! Какая же ты умница! — Ниа порывисто обняла и поцеловала девушку.

— И ты тоже! — она обняла Игни.

— Только не надо меня целовать, — проворчал он, — а то я профессору скажу, что вы ко мне пристаёте.

Ниа толкнула его в бок и рассмеялась.

— Сегодня чудесный день! Пойдёмте выбирать мне одежду!

Но одежду она выбрала не только себе. Это тоже было частью стратегического плана. Потратив полчаса на уговоры, Ниа смогла затащить Векси в примерочную и перемерять почти весь магазин. Девушка очень смущалась, а когда узнала, что Ниа собирается ещё и купить то, что понравилось, начала плакать.

Оставив её с Игни, Ниа пошла к кассе.

Вдруг на одной полке она увидела платок из тонкой ткани с удивительным рисунком. Казалось, на мокрую бумагу вылили все акварельные краски и смешали с солнечными лучами. Джине должно понравиться. Бережно достав платок, она взяла ещё тёмно-красную вельветовую панаму для Игни.

Рассчитавшись, Ниа вернулась к ребятам.

Векси по-прежему сидела на низком пуфике и вытирала слёзы. Игни стоял рядом и что-то объяснял ей.

— Ну, чего ты ревёшь, дурочка?

— Это же деньги большие! Как я верну?

— Да, говорю же тебе, это подарок!

— Нельзя такой дорогой подарок!

— Почему нельзя? Ты же не просила, она сама предложила. Хочет тратить деньги, пусть тратит. А ты хоть на человека станешь похожа.

— На человека? — всхлипнув, переспросила Векси.

— Ну! Одели тебя — и ты прямо красавицей стала!

Векси покраснела и закрыла лицо руками.

— Я тебе тоже подарок купила! — сказала, подходя к ним, Ниа и нахлобучила на Игни вельветовую панаму. — Векси, смотри!

Услышав своё имя, девушка подняла голову и вдруг тихо рассмеялась.

— Что? — насторожился Игни.

— Вы... очень милый в этой шапочке.

Игни сорвал панаму и сунул обратно Ниа:

— Нет, спасибо!.. Ну, всё? Можно ехать обратно? — деловито спросил он.

— Только пообедаем, а то ты, наверное, даже не успел позавтракать, — сказала Ниа.

«Наконец-то, вспомнила!»

Они зашли в маленький уютный ресторанчик и выбрали столик с видом на реку. Векси стала рассказывать, что в их деревне тоже есть река, не такая большая, конечно. Потом Ниа спросила, где она выучила бенеташский. Оказалось, что девушка умеет только говорить, потому что около года работала вместе со старушкой, помнившей родной язык своего народа. А буквы ей начал объяснять Нубес, но пока ещё она не может читать.

Потом Игни напомнил, что если он не вернётся к трём, профессор Альгеди оторвёт ему голову, и они поехали назад.

От бесконечной благодарности Векси Ниа спасло только то, что Игни уже некогда было переводить всевозможные вариации на тему «спасибо». Попрощавшись с девушкой, она побежала к Рейчел. Костюм и туфли для конференции получили полное одобрение, и Ниа отправилась собирать вещи. Как обычно, главное содержимое её сумки составили словари, тетради и несколько листов из книги, которые она собиралась переводить в поезде.

В пятницу вечером Рейчел отвезла её на станцию. Дедушка охал и ахал, глядя на «новую Ниа»: собранные в низкий пучок серые волосы, белоснежная рубашка, тёмный в мелкую полосочку пиджак и прямая юбка, чёрные туфли на каблучке. Пожелав удачи на конференции, он помог ей забраться в поезд и долго махал рукой.

Заняв свободное купе, Ниа разложила книги и стала переводить. В два часа ночи она ещё раз рассказала доклад и легла спать. А рано утром поезд остановился в одном из небольших городов Албалии. Здесь участников конференции должен был ждать автобус. Найти его оказалось просто — рядом стояли люди, в которых с первого взгляда можно было опознать преподавателей. Чувствуя себя немного неловко (она была здесь самой молодой), Ниа подошла к руководителю группы и назвала своё имя и университет. Руководитель — женщина лет сорока с ярким макияжем на чуть полноватом лице — удивлённо посмотрела на неё из-под очков, но бейджик участника выдала.

Через полчаса объявили посадку. Все полезли в переднюю дверь, а Ниа побрела к задней. Забравшись в автобус, она осторожно посмотрела по сторонам. Свободное место было рядом со строгим профессором в смокинге, но сесть туда она не решилась. Ниа выбрала маленькую седую старушку, забившуюся в кресло у окна.

— Можно сесть рядом с вами? — вежливо спросила она по-албалийски.

Старушка кивнула.

Проверив документы у всех пассажиров, женщина с ярким макияжем села позади водителя и сказала, что они могут отправляться.

Переводить в автобусе Ниа не решилась, поэтому стала разглядывать мелькающий за окнами пейзаж. Здесь не было небоскрёбов, и Албалия напоминала обычную страну с красивым ярким небом, долгими полями и низкими красноватыми горами на горизонте.

Они проехали несколько часов, когда водитель вдруг резко затормозил. Ниа чуть не врезалась лбом в спинку стоящего впереди кресла.

— Что случилось? — спросил строгий профессор.

— Там женщина на дороге, — обеспокоено сказал водитель. — Наверное, плохо стало. Сейчас посмотрю.

Он открыл дверь и, выйдя из автобуса, склонился над лежащей на асфальте женщиной. Вдруг раздался выстрел, и водитель упал. Женщина встала, в руке у неё был пистолет. Она крикнула что-то, и из придорожной канавы появились несколько человек. Двое схватили тело водителя и стащили в канаву, трое вошли в автобус. Сидящие впереди женщины закричали.

Темноволосый мужчина с короткой бородой, по-видимому, главарь, быстро отдал приказ и остальные, наведя пистолеты, обыскали пассажиров и связали им руки за спиной. Потом один из помощников занял место водителя, и автобус снова поехал.

Всё произошло за несколько минут.

Ниа сидела, вжавшись в спинку кресла. Перед глазами стояло лицо водителя. Убила... Та женщина убила его... Просто так...

Ниа трясло, а рядом беззвучно молилась старушка.

Через несколько часов солнце поднялось выше, стало жарко. Люди хотели пить, но человек за рулём молча смотрел на дорогу. Вдруг автобус начал подпрыгивать на камнях: они съехали с шоссе. Минут двадцать их качало из стороны в сторону, нескольких человек стошнило. Наконец, автобус остановился.

Главарь выбежал из автобуса. Некоторое время были слышны нервные голоса, потом он вернулся и произнёс что-то, глядя на пассажиров.

Ниа с беспокойством смотрела на сидящую рядом старушку. Та тяжело дышала, похоже, у неё поднялось давление.

— ...я спрашиваю, кто знает мой язык? — повторил мужчина.

Ниа вдруг осознала, что понимает его.

— Кто-нибудь из вас знает мой язык?!

Это же... не может быть!.. Это язык шемали!

— Кто-нибудь...

— Я, — тихо сказала Ниа. — Немного.

Он быстро подошёл к ней и вытащил из кресла.

— А другой? Албалийский! Ты знаешь албалийский?

— Да.

— Ты можешь переводить?

— Не знать... я плохо...

— Ты будешь переводить! Или умрёшь!

— Что переводить?

Мужчина позвал своих помощников. Когда он говорил быстро, Ниа ничего не понимала.

— Вот текст! Переведёшь его на албалийский! — он протянул ей лист бумаги.

— Нет! Я не... я очень плохо знать язык шемали! — взмолилась Ниа. — Я не мочь читать это!

— Я объясню, если ты не поймёшь! Читай! — приказал он и швырнул её обратно в кресло.

Ниа быстро пробежала глазами текст и ничего не поняла. «Успокойся, успокойся!» — сказала она себе, но как успокоиться в такой ситуации, не знала. Прочитав ещё раз, она ужаснулась.

— Вы хотеть просить Албалия вернуть ваша земля?

— Да! Они забрали наш дом! Если они не вернут его, мы убьём вас!

— Это... это нет результат! — воскликнула Ниа. — Олеум Нафта... не думать... — о боже, как же это сказать! — Олеум Нафта не думать о мы! Мы не важно!

— Вот и проверим, — мрачно произнёс мужчина. — Подумай, как сказать это на албалийском. У тебя полчаса!

— Подождите! — закричала Ниа, видя, что он собирается уйти. — Эта женщина плохо! Я сделать, что вы просить. Я дать ей лекарство.

— Сначала сделаешь, потом дашь лекарство, — проговорил он, не оборачиваясь.

Ниа, дрожа, откинулась в кресле. Кто-то спросил её, чего хотят террористы. Она стала объяснять... Через полчаса пришёл помощник и принёс в автобус аппаратуру. Боковые окна занавесили, а переднее закрыли тяжёлой тканью. Ниа посадили на маленький табурет спиной к переднему окну. В другом конце прохода стоял человек с камерой.

— Вы хотеть делать видео? — испугалась Ниа.

— Считай, это твой звёздный час, — усмехнулся главарь. — Готов? — спросил он у помощника.

Тот кивнул.

— Как тебя зовут?

— Ниа.

— Давай, Ниа. И помни, если сболтнёшь лишнее, умрёшь.

Он отошёл назад. Помощник включил камеру и кивнул девушке.

Ниа посмотрела в листок, лежащий у неё на коленях, и произнесла дрожащим голосом:

— Мы, народ шемали, обращаемся к правительству Албалии...

— Громче! — приказал главарь.

— Мы, народ шемали, обращаемся к правительству Албалии и лично к президенту Олеуму Нафта. Вы забрали земли, принадлежащие нам по праву. Вы лишили нас домов, вы лишили нас родины. Мы... требуем вернуть нашу землю. В этом автобусе учёные из разных стран, в том числе и из Албалии. Они ничего не сделали нам. Мы не хотим убивать их. Но если вы не вернёте нам наш дом, мы вынуждены будем пойти на это. Президент Нафта, жизни этих людей в ваших руках. Верните нам нашу родину, и кровь не прольётся. В противном случае на вашей совести будет гибель полсотни невинных людей. Мы ждём вашего ответа до конца этого дня. Если вы попытаетесь атаковать нас, мы убьём заложников. Мы ждём вашего ответа, президент Нафта.

Ниа замолчала и опустила голову.

— Молодец, — сказал мужчина.

— Лекарство... Вы обещать. Я дать лекарство.

Он кивнул помощнику. Ниа развязали руки, и под дулом пистолета она дала таблетки старушке и ещё нескольким пассажирам.

— Люди... надо выйти... туалет, — сказала она.

Мужчина снова кивнул помощникам, и они по одному стали выводить людей из автобуса.

— Если захотят бежать, убей, — приказал он.

Но никто бежать не пытался: вокруг были красные скалы и каменная пустыня.

Когда Ниа вывели из автобуса, она заметила рядом небольшой палаточный лагерь. Там было человек пятьдесят: в основном мужчины. Женщина — одна, та, которая убила водителя. И ещё мальчик лет четырнадцати с пушистыми рыжими волосами. Про себя Ниа назвала его Лисёнком.

После короткой прогулки людей снова связали. На экране небольшого телевизора в салоне автобуса по всем каналам бледная девушка дрожащим голосом читала обращение народа шемали к президенту Нафта.

Мужчина напряжённо вглядывался в экран.

— Он должен ответить, должен ответить, — глухо повторял он.

— Если он ответить, вы не нравиться ответ, — прошептала Ниа.

— Здесь невинные люди, из разных стран. Он должен понимать.

Он понимает, но не станет жертвовать интересами своей страны ради кучки чужих людей, если уж не пожертвовал ими ради собственной дочери.

— Как вас зовут? — спросила Ниа.

— Шафран, — ответил мужчина.

— Шафран, пожалуйста! Отпустите нас! — умоляюще произнесла она.

— Что? Торопишься к своему жениху? — горько усмехнулся он.

— Да...

— А моя жена умерла. Ребёнок тоже, — сказал он с ужасной улыбкой.

Ниа закрыла глаза.

— Он тоже... сейчас умирать... — прошептала она.

— Значит, ты должна понять меня, — он встал и быстро вышел из автобуса.

Ниа откинулась на спинку кресла, внутри у неё всё словно парализовало, осталась только одна мысль: что будет, если она не вернётся?

За окнами стемнело, до полуночи оставалось меньше часа. Шафран нервничал всё сильнее. Вдруг на экране телевизора появился президент Олеум Нафта. Бледность ещё больше подчёркивала асимметрию его странного лица. Пододвинув к себе микрофон, он посмотрел в текст, который держал в руках, потом отложил его в сторону и произнёс:

— Мы выслушали обращение тех, кто взял себе имя «народ шемали», не имея смелости назваться другим словом — террористы. Потому что народ не захватывает автобусы, народ не угрожает уничтожить невинных! Есть более цивилизованные способы решения проблем, которыми пользуется народ! Но террористы знают только один метод — шантаж и убийство! Мы глубоко сожалеем о судьбе тех, кто оказался в руках террористов, но албалийский народ никогда не выполняет приказы шантажистов и убийц! Стоит уступить лишь раз, и они решат, что им всё можно!

Вы обратились к нам, теперь мы обращаемся к вам! Албалийский народ требует опустить заложников и сдать оружие, в этом случае вы будете преданы суду за преступление, которое совершили. Если вы не подчинитесь, то будете уничтожены! У меня всё.

Он поднялся и быстро вышел из студии.

— Что он сказал? — глухо произнёс Шафран.

Врать не имело смысла, по лицам людей он уже прочитал основное содержание речи президента. Ниа, как могла, перевела то, что сказал Олеум Нафта.

Шафран выругался и выбежал из автобуса. Через несколько минут он вернулся.

— Переведёшь то, что я буду говорить! — бросил он Ниа.

Помощник снова приготовил камеру.

— Давай! — скомандовал Шафран и заговорил.

Ниа торопливо переводила его слова на албалийский.

— Народ шемали обращается к президенту Нафта... Если мы и вынуждены вести себя... как террористы... то это потому... что вы сделали нас такими... Это... результат... Это результат вашей политики... Если бы у нас был дом... нам... нам не надо... было бы захватывать заложников... Но вы... не оставили нам... выбора... Слушайте внимательно... Если вы до семи утра... не начнёте... не начнёте выводить своих людей... с нашей территории, мы будем убивать заложников... Нет! Пожалуйста, нет! — закричала Ниа по-шемалийски.

Шафран с размаху ударил её по щеке.

— Переводи то, что я говорю!

Ниа кивнула.

— Мы будем убивать заложников... например... этого...

Шафран схватил мужчину, сидящего в первом ряду.

— От вас зависит... сколько он ещё проживёт... семь лет или семь часов... — Ниа говорила и плакала от боли, бессилия и отчаяния.

Шафран махнул рукой, и помощник выключил камеру. Он бросил дрожащего мужчину обратно в кресло и сказал Ниа.

— Возвращайся на своё место.

Она села в кресло и закрыла глаза. За семь часов ничего не изменится. Шафран не понимает, президент Нафта никогда не изменит своего решения.

Наступила ночь, но никто не спал. Каждый думал о том, что она может оказаться последней. В автобусе было душно, кондиционеры отключили. О еде даже не вспоминали, но всех мучила жажда.

Под утро в дверь заглянул Лисёнок. Увидев его, Ниа прошептала засохшими губами:

— Вода... Пожалуйста... Принеси вода.

Он сразу убежал, но через несколько минут вернулся с большой пластиковой бутылкой и подошёл к Ниа. Она покачала головой и показала на старушку. Мальчик поднёс бутылку к губам женщины, она с трудом сделала несколько глотков.

— Шафран не велел! — прикрикнул на мальчика один из помощников.

— Да, ладно! Тебе что, воды жалко? — сказал Лисёнок.

Мужчина пожал плечами и отвернулся.

Лисёнок обошёл с бутылкой часть пассажиров и побежал за второй, но на улице его, видимо, поймала женщина. Послышались крики, потом звук пощёчины. Больше мальчик не приходил.

Светало. Истекали последние минуты. Президент Нафта не отвечал.

— Ну, всё... — глухо сказал Шафран. Он дал указания помощникам и кивком подозвал к себе Ниа.

Девушка, шатаясь, подошла к нему и села на табурет.

— Пожалуйста! Не надо! — прошептала она.

— Замолчи! — резко бросил Шафран.

Некоторое время помощники готовили оборудование.

Ниа, не отрываясь, смотрела в лицо мужчины, сидящего в первом ряду. Он тоже смотрел на Ниа, и в его глазах был страх.

Включили камеру, и Шафран схватил мужчину за воротник. Теперь Ниа видела только связанные руки. Сплетённые пальцы побелели. На безымянном кольцо... Ему лет сорок, наверное, есть жена и ребёнок... может, два.

Если она будет делать то, что велит Шафран, у неё есть шанс выжить. Крохотный, совсем ничтожный, но всё-таки шанс. Выжить, вернуться, перевести книгу, спасти его. Но если она ничего не сделает, этот человек умрёт. Прямо сейчас. И как тогда она посмеет просить Бога сохранить жизнь ему?

Прости...

— Вы не послушались нас... — переводила она слова Шафрана — Кровь этого человека... на ваших руках...

Шафран приставил пистолет к виску мужчины.

— Мы около красных скал, в каменистой пустыне, в минутах двадцати от какого-то шоссе! — закричала Ниа в камеру. Их человек пятьдесят, у них пистоле...

Шафран ударом ноги выбил из-под неё табурет, Ниа упала на пол.

— Что ты им сказала, тварь? — он швырнул мужчину в проход и ударил Ниа ботинком в живот.

— Просить... помочь... — прохрипела девушка. — Я... просить помочь...

— Ну, тебе уже никто не поможет! Быстро! Сворачиваемся и едем в другое место! — крикнул он помощнику.

Они выскочили из автобуса и начали грузить вещи в машины.

Ниа лежала и рассеянно считала секунды. Одна, две, три, четыре, пять...

Через несколько минут Шафран вернулся и резко поднял её с пола.

— Мы уезжаем, а ты остаёшься!

— Я переводить…

— Ты больше ничего не будешь переводить!

Он достал из-за пояса нож. Лезвие коснулось шеи.

Ниа закрыла глаза.

Всё.

Прощай...

— Отпусти её! — произнёс хриплый голос.