Эта, как её, с Хаффлпаффа (джен)

Примечание автора: Пожалуйста, оставляйте комментарии.

Утро началось с суматошных метаний четырёх девочек, пытавшихся разобраться с незнакомыми для них ванными комнатами (в какой-то момент Ханна ухитрилась заполнить одну из них розовыми пузырями). Затем был завтрак, состоявший из сосисок, яиц, бекона, фруктов, тостов и, к моему удивлению, бобов. Да, я знала, что бобы и тосты — английская фишка, но неужели кто-то правда хотел с самого утра зарядить свою пушку-пердушку? Тем не менее, все блюда оказались довольно вкусными, так что мне пришлось всерьёз задуматься над тем, как бы не набрать лишний вес.

Ворвавшаяся в Большой зал стая сов едва не заставила меня подавиться куском бекона. Я никогда не думала об этом раньше, но тут, должно быть, действовало специальное заклинание, не дававшее совам загадить всё вокруг. В моем родном мире такая масса птиц уже подвергла бы всё это место ковровой бомбардировке.

Покончив с завтраком, я последовала за одноклассниками на наш первый урок трансфигурации. Занятие со Снейпом должно было пройти лишь в конце дня, что было неплохо — мне нужно было некоторое время, чтобы настроиться на встречу.

Мы заблудились лишь однажды, но благодаря помощи портрета молодой женщины, отбивавшейся сковородкой от троллей, смогли найти дорогу и вовремя добраться до цели.

В классе Макгонагалл царила спартанская атмосфера. На стене висели лишь зелёная грифельная доска и несколько плакатов со сложными диаграммами. У доски стоял профессорский стол, на котором не было ничего, кроме письменного набора и пергамента. Отсутствие фотографий говорило об одиночестве, но, возможно, я ошибалась, и профессор просто предпочитала держать стол свободным. Даже если Макгонагалл вела насыщенную социальную жизнь, вряд ли Гарри знал об этом.

Сама профессор сидела на столе в своей анимагической форме — чёрная кошка с похожими на очки белыми отметинами вокруг глаз.

Сев подле Элоизы, я бросила на неё взгляд и обомлела, увидев у неё тетрадь «Лиза Фрэнк»⁽¹⁾ с радужным единорогом на обложке. И я, чёрт подери, узнала её с первого взгляда, потому что у меня самой в детстве была точно такая же тетрадь с точно таким же единорогом.

Элоиза заметила мой взгляд и попыталась прикрыть тетрадку учебником.

— Я не думала, что окажусь единственной, кто принесёт обычную тетрадь... — она покраснела. — Я не возьму её завтра.

— Если она тебе нравится, то кому какое дело? — нахмурилась я. — У меня когда-то была такая же. Я уверена, что всё будет хорошо.

Рядом с нами послышался смех, и краем глаза я увидела двух слизеринских девочек (кажется, Миллисенту и Дафну), показывавших на Элоизу пальцами и хихикавших в кулаки. Элоиза плюхнулась на место и попыталась спрятать свою тетрадку.

Прежде чем я успела что-то сказать, профессор Макгонагалл спрыгнула со стола и превратилась в человека, заставив весь класс ахнуть. Это действительно было чертовски впечатляюще, трансформация выглядела не как движение мышц и сухожилий, а как цветной вихрь.

Макгонагалл полностью соответствовала стереотипному образу британской школьной училки. Она была одета в чёрную мантию с красной оторочкой, её чёрные волосы были тронуты сединой, а осанка была прямой, словно профессор проглотила шомпол.

— Доброе утро, меня зовут профессор Макгонагалл, — она остановилась перед своим столом. — Трансфигурация — одна из самых сложных магических дисциплин, и я ожидаю, что каждый из вас приложит максимум усилий. Домашние задания должны выполняться точно в срок, безо всяких исключений. Любое нарушение дисциплины повлечёт за собой строжайшее наказание.

Макгонагалл молча обвела нас взглядом, прежде чем продолжить.

— Для начала позвольте мне развеять кое-какие ошибочные представления о природе магии. Вопреки тому, о чём многие из вас, возможно, слышали, ни у кого не может быть «больше магии», чем у кого-либо другого. Магия пронизывает само наше существо и не сосредоточена в какой-то одной части тела. Магию нельзя украсть или отдать, она у вас либо есть, либо нет. Все успехи достигаются исключительно упорным трудом и дисциплиной. И я не потерплю никакой чуши насчёт того, что кто-то из вас имеет врождённое преимущество перед другими.

Я уже поняла, что люди в этом мире не знают, как превратить магла в волшебника, но было довольно обескураживающе услышать из уст эксперта подтверждение того, что я — ходячая невероятность.

— Теперь, когда мы разобрались с этими заблуждениями, давайте начнём.

Профессор Макгонагалл взмахнула палочкой и превратила свой стол в свинью, которая выглядела неотличимо от обычной. Пахла она тоже как настоящая свинья.

— Трансфигурация отличается от чар тем, что чары придают или отнимают у объекта те или иные свойства, в то время как трансфигурация стремится изменить саму суть этого объекта. Трансфигурировать можно любой предмет или живое существо, однако, чем они сложнее, тем труднее это сделать.

Свинья смотрела на нас слегка растерянным взглядом. Интересно, а думает она как свинья или как стол?

Я подняла руку.

— Да, мисс...

— Томпсон, мэм. Эту свинью можно съесть?

Позади меня послышался смех. Макгонагалл чуть нахмурилась, и я поспешила объяснить свой вопрос прежде, чем профессор решит, что я пошутила.

— Я спрашиваю потому, что первое исключение из закона Гэмпа гласит, что еду нельзя трансфигурировать из того, что не является едой. Но если мы забьём свинью и сделаем из неё колбасу, будет ли она съедобной?

Свинья подбежала к первому ряду и принялась обнюхивать ноги парня из Слизерина. Тот попытался отодвинуться подальше.

— О, — Макгонагалл задумалась. — В академических кругах существует несколько мнений на этот счёт. Большинство полагает, что первое исключение из закона Гэмпа — не абсолютный запрет, но лишь следствие чрезвычайной сложности задачи. Обычно трансфигурированный предмет сохраняет некоторые свои изначальные свойства. Но если созданная из соломинки игла продолжит пахнуть соломой, это не будет иметь значения, не так ли? Еда же должна удовлетворять все чувства. Она должна быть питательной, она должна выглядеть как еда, она должна иметь правильные вкус и запах, и она должна ощущаться как еда. Некоторые волшебники посвятили жизнь попыткам трансфигурировать какой-то один продукт. Да, в теории, потратив годы и годы, можно научиться превращать иголки в морковки, но всё ещё не иметь возможности создавать другие овощи. Так что по сути такое умение останется бесполезным. Я ответила на ваш вопрос?

— Да. Спасибо, профессор, — кивнула я.

— И пять баллов Хаффлпаффу за содержательный вопрос. Кто-нибудь ещё хочет спросить? — профессор замолчала, но никто не поднял руки. — Тогда откройте десятую страницу учебника. Сегодняшняя лекция будет посвящена базовым движениям палочки...

Итак, превращённую из стола свинью можно съесть, но на вкус она будет как письменный стол и, возможно, начинит желудок массой заноз. Буду знать.

* * *

После урока насмехавшиеся над Элоизой слизеринки набросились на неё в коридоре.

— Это так маглы воображают себе единорогов? — фыркнула Миллисента Булстроуд. — Отличное подтверждение того, как мало знают маглорождённые. Готова поспорить, что ты никогда не видела настоящего единорога!

Другая девочка хихикнула.

— Ну, нет, но... — Элоиза низко опустила голову.

Ещё одна слизеринка присоединилась к компании, и все трое принялись смеяться, словно они были частями злобного коллективного разума.

— Да она и не может ничего знать, Миллисента, — третья девочка, кажется, Панси, перекинула длинные тёмные волосы через плечо и злобно улыбнулась. — Они и живут-то как дикари... Хотя, похоже, голодать ей не приходилось.

Я подошла к Элоизе, не желая стоять в стороне при виде травли (не говоря уже о том, что я не собиралась мириться с неуважением к Лизе Фрэнк). Однако Макгонагалл подоспела первой.

— Разве вам не пора отправляться на следующее занятие? — она бросила на слизеринок повелительный взгляд.

Те моментально нацепили на лица фальшивые улыбки.

— Да, профессор!

Панси отошла, её миньоны последовали за ней. Макгонагалл повернулась к еле сдерживавшей слезы Элоизе.

— Вы ничего не хотите мне сказать?

— Нет, профессор. Мы просто разговаривали, — Элоиза опустила взгляд. — Они ничего не делали.

Я фыркнула.

— Кроме того, что вели себя как мелкие злобные сучки... — я зажала ладонью рот. Я не хотела произносить это вслух!

Уголок рта Макгонагалл дёрнулся, но, возможно, мне это лишь привиделось.

— Десять баллов с Хаффлпаффа за неприемлемую лексику, мисс Томпсон. И я не желаю больше слышать от вас подобные слова, в противном случае вы получите отработку. Вам ясно?

— Да, профессор, — ответила я, пытаясь выглядеть расстроенной, а не раздражённой.

Уф-ф-ф, мне будет непросто привыкнуть к «приемлемому для детей языку».

Макгонагалл отвернулась от нас с Элоизой, и мы бросились догонять наших одноклассников.

Прощайте, заработанные баллы...

* * *

Следующим уроком была гербология. Волшебные теплицы были похожи на магловские, только намного больше. Потолки были футов двадцать высотой, а растения парили в воздухе вдоль сделанных из кристально чистого стекла стен. Наверху можно было видеть небольшой балкончик, на котором тоже что-то выращивалось, и мне показалось, что я заметила там маленький кабинет.

Профессор Спраут оказалась тучной женщиной с пышными курчавыми волосами, одетой в покрытый пятнами зелёный халат. Она ждала нас в центре теплицы и лучезарно улыбнулась, когда мы подошли.

— Я — профессор Спраут, и добро пожаловать на урок гербологии! Не люблю долгие речи, так что перейдём сразу к делу. Вы увидите, что для ухода за магическими растениями часто используются те же методы, что и для немагических, поэтому в первую неделю мы будем тренироваться в простой подрезке, пересадке и удобрении почвы.

По взмаху палочки профессора перед нами появились девять горшков с сияющими ярко-голубым цветом розовыми кустами.

— Ночные розы — это истинные синие розы.⁽²⁾ Волшебники вывели их специально для того, чтобы они светились в темноте. Они отлично подходят для новичков. Всё, что вам нужно — обрезать отцветшие бутоны и пересадить розу в новый горшок.

Профессор продемонстрировала, как это делается.

— Обязательно начинайте с нижней части растения и остерегайтесь шипов. Разбейтесь на пары и дайте мне знать, если у вас возникнут какие-либо вопросы.

Я оказалась в паре со стоявшей рядом со мной Ханной, хотя мне хотелось бы поработать с Гарри (у нас было не так много занятий с гриффиндорцами). Но Рон и Гарри держались вместе, словно приклеенные, и с того момента, как вошли в теплицу, постоянно перешёптывались друг с другом.

Через несколько секунд все, кроме Гермионы, нашли себе пару. В классе было нечётное количество учеников, и она оказалась лишней. Многие из гриффиндорцев избегали встречаться с ней взглядами.

— Гермиона, сюда! — махнула я рукой. — Можешь присоединиться к нам.

Смущённо улыбаясь, Гермиона подошла к нам, и я решила, что её манера командовать, должно быть, сильно преувеличена...

Уже через пять минут мне стало понятно, насколько сильно я ошибалась.

— Обрезку надо начинать с самого низа, — Гермиона указала на мою розу.

— Именно так я и делаю, — я посмотрела на стебель.

— Нет, ты начала со второго снизу. Вот этот самый нижний.

Я обрезала пропущенный прежде бутон.

— Спасибо...

Мы продолжили работу.

— Надо резать под углом сорок пять градусов. Вы обе режете неправильно. Вот как надо, — Гермиона сделала несколько надрезов на своём кусте.

За её спиной Ханна закатила глаза.

Прошло ещё несколько минут.

— Ты пропустила два бутона тут и тут, — Гермиона указала на моё растение.

Но я же ещё не закончила!

— Знаете, нам лучше будет замазывать обрезанные концы, чтобы уберечь розы от долгоносика, — предложила Гермиона.

Спраут нам об этом не говорила...

Мы начали пересаживать розы в другие горшки.

— Вы недостаточно плотно утрамбовываете землю, — Гермиона показала, как надо. Опять.

У Ханны задёргался левый глаз.

Чёрт, да я ухаживала за собственным огородом дольше, чем Гермиона вообще живёт на свете!

— На самом деле землю нельзя утрамбовывать слишком плотно, — сказала я. — Она должна быть рыхлой и вентилироваться, чтобы растение лучше росло.

— О, я об этом не знала, — глаза Гермионы расширились. К её чести, она совсем не возражала, когда кто-то поправлял её саму.

— У моих дедушки с бабушкой был огород. Когда я была маленькой, я ухаживала за своей собственной грядкой помидоров, — для разнообразия в этот раз я сказала правду.

Гермиона после этого прекратила нас доставать, и мы даже смогли немного поболтать о том, как жили раньше и какие уроки ждут нас впереди. Я в основном слушала, стараясь свести свою фальшивую историю к минимуму. Гербология оказалась довольно лёгким предметом после того, как Гермиона умерила свой пыл и перестала быть до смерти докучливой.

* * *

После гербологии мы с одноклассницами направились в Большой зал на ланч, который мои соседки по комнате почему-то называли «обедом».⁽³⁾

— Давай больше не будем этого делать, — сказала Ханна, поправляя на плече сумку с учебниками.

— Делать что? — рассеянно спросила я, попытавшись в этот момент понять, не сбились ли мы с пути. Кажется, эта картина выглядела знакомо...

— Работать с Гермионой Грейнджер, что же ещё?! Мне хотелось прыгнуть в дьявольские силки и задохнуться в них до смерти, — Ханна изобразила рукой петлю вокруг шеи.

— Всё настолько ужасно? — поморщилась Сьюзен.

— Это же первый день! Она не может знать настолько больше нас, тем более, что она маг... — Ханна осеклась, посмотрев на нас с Элоизой. — И она просто жуткая заноза в заднице, я уже думала, что урок никогда не закончится.

— Не думаю, что она понимает, как это выглядит со стороны, — мне было немного жаль Гермиону, хотя она раздражала и меня тоже. — Может, ей кажется, что она должна как-то проявить себя. Я и сама чувствую, что мне нужно многое наверстать.

Лицо Ханны смягчилось.

— Тебе и догонять-то особо не придётся, чистокровным детям тоже не дают палочки, пока им не исполнится одиннадцать, — Ханна повернулась к Сьюзен. — Кстати, ты ведь работала рядом с Гарри Поттером! Какой он?

Сьюзен пожала плечами.

— По-моему, ничего особенного.

— Гарри Поттер — это кто? — Элоиза выглядела смущённой.

— Темноволосый мальчик, который стоял рядом с нами. Ну, у которого шрам вот тут, — Сьюзен указала на лоб.

— Ты видела его шрам? — ахнула Ханна.

— Он похож на молнию, — Сьюзен снова пожала плечами.

Элоиза выглядела ещё более смущённой.

— Что такого особенного в Гарри Поттере?

Ханна подняла брови.

— Он ещё младенцем победил Ты-Знаешь-Кого!

— Вообще-то, я не знаю, кого, — Элоиза выглядела раздосадованной. — И как кто-то мог победить кого-то, будучи младенцем? Это был какой-то несчастный случай?

Она определённо думала, что её разыгрывают.

Ханна огляделась и наклонилась вперёд.

— Ты-Знаешь-Кто — это тёмный волшебник, который жил почти одиннадцать лет назад. Он убил массу народу и мог бы сейчас править Британией, если бы Гарри не остановил его.

— Как младенец мог победить тёмного волшебника? — спросила я. — Он что, летал вокруг него в своей колыбельке, размахивая зажатой в кулачке палочкой?

Я не могла удержаться от смеха над возникшим у меня в голове образом. Конечно, я знала ответ, но все, кто верил в эту идею, выглядели нелепо.

Ханна открыла рот, чтобы возразить, но Сьюзен успела ответить вместо неё.

— Я и сама всегда этому удивлялась. У меня есть младший брат, и всё, что он может — это плакать и пачкать пелёнки. Гарри, наверное, обладает какой-то особой силой.

— Никто не знает, как, но он сумел выжить. И что бы он ни сделал, но он победил Тёмного Лорда! Поэтому он знаменитость, и все в волшебном мире знают его имя. Он единственный человек за всю историю, переживший смертельное проклятие. Он настоящий герой, — добавила Ханна.

— Вау, и он учится с нами на одном курсе? — глаза Элоизы расширились.

— Интересно, его автограф чего-то стоит? — пошутила я.

Судя по лицу Ханны, она восприняла мои слова всерьёз.

— Как думаете, он подпишет что-нибудь, если мы его попросим?

— Хм, не стоит этого делать, — я ухмыльнулась. — А то он, чего доброго, решит, что понравился Сьюзен.

— Я на него почти не смотрела! — нахмурилась Сьюзен.

— Миссис Поттер — хорошо звучит... — Ханна приняла задумчивый вид.

— Я не влюбилась в Гарри Поттера! — Сьюзен сверкнула глазами.

Элоиза похлопала её по плечу.

— Да, да, ты на него почти не смотрела.

— Может быть, Рон подумал, что ты влюбилась в него вместо Гарри? — не смогла не добавить я.

Эта мысль тоже не привела Сьюзен в восторг. Элоиза и Ханна захихикали, и только то, что мы, наконец, добрались до Большого зала, избавило Сьюзен от дальнейших насмешек.

* * *

Последним уроком в тот день у нас было зельеварение, которого я весьма опасалась. И дело было вовсе не в том, что меня как-то особенно пугал Снейп, вовсе нет. Я ведь знала, что под маской редкостного засранца скрывался просто жалкий, опустошённый человек с разбитым сердцем. Я также не думала, что смогу слишком многому научиться на его занятиях. Если я захочу разбираться в зельеварении, мне придётся самой тратить время на чтение учебников и варку зелий.

Нет, больше всего я беспокоилась о том, чтобы удержать свой рот на замке, если Снейп вдруг начнёт издеваться над одной из моих соседок или доведёт до слез кого-нибудь из детей. Надежда была лишь на то, что большую часть своей язвительности он сохраняет для класса Гарри, а на уроках Рейвенкло и Хаффлпаффа слегка расслабляется и приглушает градус ненависти.

Класс зельеварения был разделён на две части, с одной стороны на стене висела доска и стояли письменные столы, с другой находились приподнятые стойки, на которых готовились зелья. У дальней стены имелось также несколько раковин.

Мы быстро заняли наши места. Профессор ещё не появился, но перемена почти закончилась.

Дверь классной комнаты ударилась о стену, когда Снейп влетел внутрь. За долю секунды он широкими быстрыми шагами прошёл через класс, резко развернулся на каблуках и посмотрел на учеников.

Поразительно, насколько молодо он выглядел. Думаю, до того, как я превратилась в ребёнка, мы были примерно одного возраста. Кроме того, Снейп оказался далеко не таким привлекательным, каким был Алан Рикман в фильме. Огромный крючковатый нос выдавался вперёд, под глазами залегли тёмные круги, а сальные волосы давно требовали стрижки. В общем и целом Снейп выглядел так, словно только что вышел из запоя.

— Не думаю, что кто-то из вас оценит тонкое искусство изготовления зелий. Превращение кучи ингредиентов в могущественную смесь требует терпения, внимания к деталям и таланта. Вы можете научиться разливать по флаконам славу, варить удачу, даже бросить вызов самой смерти... Но только при условии, что вы не так безнадёжно некомпетентны, как большинство студентов, которых я вынужден обучать, в чём лично я очень сомневаюсь.

Я заметила, как на лицах многих рейвенкловцев при последних словах отразилось возмущение. Фирменный рецепт от профессора Снейпа: как взбесить половину класса парой предложений.

Снейп взял учебник зельеварения для первого курса и открыл его ближе к концу. Что за чёрт? Рецепты в учебнике были расположены в порядке возрастания сложности.

— Страница триста два, — профессор взмахнул палочкой, и на доске появились инструкции. — Попытайтесь приготовить противоядие от карпатской крапивы. Посмотрим, насколько вы меня разочаруете. У вас полтора часа. Работайте самостоятельно.

Он с хлопком закрыл учебник.

И что, никаких дополнительных инструкций? Никакой демонстрации того, как готовить ингредиенты? При том, что в половине случаев описание в учебнике сопровождалось пометками «обратитесь за разъяснениями к своему преподавателю!»

Хотя чему я, собственно, удивляюсь? Я ведь знала, что такое дерьмо произойдёт. Надеюсь только, я не взорву саму себя...

Спустя полтора часа я всё ещё не взорвалась. Моё зелье было оранжевым, но не совсем того оттенка, как было указано в учебнике. Там был показан красновато-оранжевый цвет, а результат моей работы напоминал скорее цвет жилета безопасности.

Другие ученики справились с задачей кто лучше, кто хуже. Зловеще пузырившаяся пурпурная масса в котле Элоизы заставляла меня немного нервничать. Зелье одного из парней из Хаффлпаффа (кажется, его звали Кевин) выглядело идеально, но тот почему-то вовсе не казался счастливым.

Большинство рейвенкловцев всё ещё выглядели взбешёнными.

Выйдя из-за своего стола, Снейп принялся по очереди обходить всех нас, высказывая своё мнение перед тем, как уничтожить очередное зелье.

— Слишком много селезёнки саламандры! Вы вообще читали инструкцию?

Рейвенкловец, которого Снейп только что отругал, крепко сжал в руке скальпель, и я на секунду подумала, что он собирается всадить его в профессора.

Снейп перешёл к следующей жертве.

— Почему вы добавили синюю чешую вместо красной? Вы что, не знаете, чем один цвет отличается от другого?

Он навис надо мной.

— Вы нарезали сердце золотой рыбки по диагонали, а не горизонтально!

Я нахмурилась. Нигде в рецепте об этом не говорилось.

Снейп перешёл к Элоизе.

— Вам повезло, что вы не убили нас всех ядовитыми испарениями!

Элоиза выглядела так, словно готова была заплакать. Профессор двинулся дальше.

— Вы мешали на пол-оборота больше... Недостаточно мышиной крови... Вы кипятили зелье слишком долго... Я даже не знаю, что это такое... Вы что, открыли не ту страницу?

Снейп остановился перед Кевином.

— Ну хоть один из вас удосужился что-то прочесть перед тем, как приступить к работе. Один балл Хаффлпаффу.

Кевин, казалось, разозлился ещё больше и закусил губу.

Снейп закончил отчитывать остальную часть класса и вернулся на своё место.

— Вижу, что был прав, когда не ждал от вас слишком многого. К следующему уроку напишите шесть дюймов о способах правильного приготовления каждого ингредиента в том зелье, которое вы варили сегодня. Свободны.

Я поскорее собрала свои вещи и догнала Кевина в коридоре.

— Поздравляю с успехом в зельеварении.

Кевин остановился и посмотрел на меня. Он был совсем маленьким для своего возраста и, кажется, очень удивился, что я с ним заговорила.

— Спасибо, но это не то, чем можно гордиться. Мой папа — аптекарь, я с детства помогаю ему готовить ингредиенты, — он нахмурился. — Профессор пропустил часть инструкций, неудивительно, что у всех остальных возникли проблемы.

— А, ну теперь я чувствую себя немного лучше. Я не могла понять, где ошиблась.

— Отец слышал разговоры о том, что уроки зельеварения стали никуда не годными с тех пор, как предыдущий профессор ушёл на пенсию. Но он думал, что это просто детские сплетни. Когда я буду ему писать сегодня вечером, обязательно расскажу, что происходит на самом деле, — Кевин вздохнул. — Отец наверняка даст мне дополнительные задания, чтобы я соответствовал его ожиданиям...

— Так значит ты тот парень, к которому можно обращаться, если возникнут вопросы по зельям?

Глаза Кевина расширились.

— Конечно, если хочешь, я не прочь помочь.

— Отлично, спасибо! И если я окажусь в чём-то лучше, ты тоже можешь попросить меня о помощи. Мы, хаффлпаффцы, должны держаться друг друга, верно?

Кевин улыбнулся.

— Ага.

— Ладно, пойду делать домашку. Увидимся позже в гостиной.

— Домашнее задание? Но сегодня же первый день.

— Да, и что?

Кевин покачал головой.

— Увидимся позже.

* * *

Мои вынужденные летние занятия помогли мне довольно легко справиться с заданиями. К тому же, получив в прошлом степень бакалавра по английскому языку и литературе,⁽⁴⁾ я виртуозно наловчилась лить воду. Правда, теперь, в отличие от колледжа, в моих сочинениях всё же содержалась фактическая информация. Боже, какой же я когда-то была лентяйкой! Если бы меня распределяли в то время, я бы точно не попала в «дом трудолюбивых».

Я растянулась на кровати и расслабилась, оглядывая спальню. До ужина оставалось ещё около пятнадцати минут, и мне хотелось просто передохнуть.

На кровати Элоизы валялась игрушечная чёрно-белая собачка. На тумбочку она поставила магловскую фотографию, на которой были изображены, как я поняла, её отец и четверо старших братьев — здоровенных деревенских лбов, выглядевших, словно бодибилдеры. На заднем плане виднелись пасущиеся овцы, и я бы не удивилась, если бы узнала, что эти ребята используют их как снаряды для пауэрлифтинга.

Место Сьюзен всё ещё оставалось пустым, а Ханны — наоборот, было в процессе украшательства. Она уже успела разложить на своей кровати кислотно-розовые подушки, совершенно дисгармонировавшие со всей обстановкой спальни. Над её кроватью ребята — «О4аровашки» устроили пикник, разложив на своём плакате красно-белое клетчатое одеяло. Пока я их разглядывала, Ланс повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза и одними губами произнёс...

Я моргнула. Он не мог такого сказать!

Ланс тихо усмехнулся и повторил: «Грязнокровка».

Что за чёрт?! Вскочив с кровати, я подошла к плакату, но парень уже вернулся к своему сэндвичу.

Я точно знала, что мне это не привиделось.

* * *

Во время обеда я подсела к Ханне.

Я не была уверена, как подойти к теме. Не спрашивать же её: «Правда, что «О4аровашки» — ужасные расисты?» или «Ты фанатка группы, которая ненавидит маглорождённых?»

— Музыканты на твоём постере ведут себя не совсем обычно... — начала я.

Ханна проглотила чипсы.

— Ты про их пикник? Да, ребятам тоже иногда надо отдохнуть. В журнале писали, что летом они отправляются кататься на водных лыжах!

— Кто-нибудь из них маглорождённый? — я откусила кусок лимонного пирога.

— Нет, по-моему, все их родители — волшебники. А почему ты спрашиваешь?

Итак, она ни о чём не подозревает.

— Просто так. Захотела узнать о них побольше. Они просто... м-м-м... душечки.

«Душечки? Я что, попала в «Бриолин?»⁽⁵⁾

Глаза Ханны загорелись.

— О, я всё про них знаю! Я член официального фан-клуба «О4аровашек» и как раз думала о том, чтобы создать отделение в Хогвартсе. Чтобы зарегистрироваться, надо найти всего четверых участников. Ты должна в него вступить! Мы получим официальные значки и заколки, подпишемся на рассылку...

Болтовня Ханны заняла намного больше времени, чем я предполагала. Я уже покончила со своим лимонным пирогом и теперь напоминала себе, что нахожусь в удивительном волшебном месте, полном чудес.

— ...а любимый цвет Дэнни — бледно-голубой, потому что он подходит под цвет его глаз. Билли любит сэндвичи с пастрами, а Найджел — с тунцом, и месяц назад, когда группа отправилась в турне, они случайно перепутали сэндвичи друг друга! Это было так забавно! Но всё закончилось хорошо, ребята помирились, потому что они лучшие друзья...

— Ну да...

«...Вокруг меня полно сокровенных знаний, которые я смогу постичь, тайн Вселенной, которые я смогу открыть...»

— ...Кайл может сделать триста приседаний, можешь в это поверить? Его отец — профессиональный игрок в квадпот, но настоящая любовь Кайла — это...

— Ага...

«...И ещё где-то тут есть Выручай-комната. Это же круто! Я должна в неё наведаться как можно скорее...»

— ...и вот так они и раскрыли тайну Бухты Чёрной Птицы. Я дам тебе бланк заявления, как только мы вернёмся в спальню!

— Угу...

— Жду не дождусь первой встречи нашего фан-клуба!

«Стоп, что?»

— На выходные мы все сможем надевать одинаковые футболки!

«НЕТ!»

— О, это будет так здорово! — взвизгнула Ханна, радостно встряхнув меня за плечи.

«О нет...»

* * *

Тем же вечером я с тяжёлым сердцем подписала заявление о приёме в официальный фан-клуб «О4аровашек». Блестящая розовая бумага и покрытый сердечками конверт словно насмехались надо мной. Убедить двух других девочек оказалось легче лёгкого, и наш тёмный договор был подписан и скреплён печатью.

Глупцы! Они не ведают, что творят.

Я легла в постель с прилипшими к рукам блёстками. И прежде чем закрыть глаза, клянусь, я увидела, как Дэнни с плаката беззвучно произносит одно слово: «Грязнокровка».

1) «Lisa Frank» — бренд производителя школьных принадлежностей для девочек. Радуги, единороги, розовые блёстки и вот это всё. Тетрадь (точнее, школьный скоросшиватель) Элоизы выглядела примерно так: https://www.pinterest.ru/pin/120612096254642023/visual-search/ .

Вернуться к тексту

2) В английской (и не только) культуре несуществующие в природе синие розы символизируют недостижимый идеал.

Вернуться к тексту

3) В противоположность США (где в середине дня всегда едят «ланч», а вечером — «обед»), в Англии существует определённая путаница между этими понятиями. Часть англичан, как американцы, едят «ланч» днём и «обед» вечером, а часть (преимущественно в северных регионах, в т.ч. в Шотландии) традиционно называет «обедом» дневную трапезу и «чаем» или «ужином» вечернюю. Дальше по тексту автор в основном использует американскую терминологию.

Вернуться к тексту

4) «An English degree». В американских университетах студенты выбирают предметы в довольно широких рамках, так что Кейси может иметь любую специализацию — от написания инструкций к пылесосам до поиска скрытых смыслов в пьесах Шекспира.

Вернуться к тексту

5) «Бриолин» («Grease») — музыкальный фильм о подростковой любви, с которого началась слава Джона Траволты.

Вернуться к тексту