Университет языков (гет)

За окном идёт дождь. Тоскливый октябрьский дождь, который начинается ещё на рассвете и продолжается весь день.

Халди писал контрольную работу, в классе не было ни единого звука, кроме шума дождя за окном. Ниа вздохнула и снова склонилась над своими бумагами. «Возьми то, что растёт в сердце человека, идущего по улице Ариана...» Улица Ариана... Она проверила все справочники, которые смогла прочесть, но не нашла такой улицы.

Время уходит... Уже октябрь...

«Возьми то, что растёт в сердце человека, идущего по улице Ариана...»

Ей осталось немного, но здесь важен каждый элемент.

— Извините, пожалуйста, можно спросить? — поднял руку Халди.

— Да, конечно.

— Это слово, я его не знаю.

— Знаешь, — улыбнулась Ниа. — Просто это другой падеж. Подумай.

Просто это другой падеж... Улица Ариана!.. Это не название улицы! Это улица города Ариан!

— Халди, сейчас уже перерыв. Отдохни, закончишь на второй паре! — быстро сказала Ниа и побежала к Солусу.

Игни, Векси и Нубес сидели за одной партой, посередине, перед девушкой, лежала книга.

— Вы ещё занимаетесь? — спросила Ниа.

— Нет, — Солус повернулся к ней. — Как Халди?

— Пишет контрольную... Я хотела спросить. В «Легендах города Ариан» есть герой, у которого вместо сердца растение?

— Конечно, — Игни откинулся назад и сказал снисходительно: — Это Князь.

— Да, это Князь, — подтвердил Нубес.

— А какое растение у него вместо сердца?

— Кажется, ромашка... — Игни вопросительно посмотрел на Нубеса.

— Ромашка, — кивнул тот.

— Ромашка? Обыкновенная ромашка?

— Ромашка лекарственная, — уточнил Солус. — А почему ты спрашиваешь?

— Кроссворд разгадывала, пока Халди контрольную пишет... Ромашка!.. Это же здорово! Большое спасибо!

И убежала. Всё-таки, что бы профессор там ни думал, она странная. Почти как эта.

— Ну, ты прочитала? Можно страницу переворачивать?

— Да-да, — виновато пробормотала Векси.

* * *

Целый день идёт дождь. Тоскливый октябрьский дождь. Сбивает листья с деревьев и даже не даёт покружиться в прозрачном воздухе.

— Всё отгадала? — спросил Солус.

— Что? — не поняла Ниа.

— Кроссворд.

— А... Ещё несколько слов осталось.

— Помочь?

— Нет, я сама попробую... Что ты делаешь?

— Задания. Надо занять их чем-нибудь, пока меня не будет.

Он подошёл к шкафу и потянулся за словарём. Разноцветные переплёты поплыли перед глазами. Толстая книга выпала из внезапно ослабевшей руки.

— Сол!

Она пыталась подхватить его, не удержала и вместе с ним опустилась на пол.

— Всё в порядке, всё в порядке, — нервно пробормотал он.

— Пожалуйста, можно я поеду с тобой! — умоляюще воскликнула Ниа.

— Нет! — он быстро поднялся и, держась за край стола, дошёл до дивана.

— Но, послушай...

— Я сказал, нет! — крикнул он.

— Извини... — она села рядом. — Но я прошу, пусть тебя кто-нибудь отвезёт. Нубес или Игни.

— Я поеду один.

— Пожалуйста! А если такое случится, когда ты будешь за рулём?

— Хорошо, я возьму Нубеса. И обратно меня кто-нибудь отвезёт. Врач — мой друг, мы вместе учились в школе... Всё будет хорошо. Не волнуйся.

* * *

В мире идёт дождь. Больной октябрьский дождь. Рейчел под большим красным зонтом ждёт на платформе.

— Спасибо, что встретила.

— Погода — просто ужас!

— А в Джансаре все улицы залило... Солус вернулся?

— Да, вчера.

— Хорошо.

Мокрая спираль дороги, листья, прибитые к асфальту.

Лужа. Фонтан брызг.

— Когда же он кончится? — Рейчел недовольно смотрит в небо.

Нет, пусть не кончается. Пусть всегда будет осень.

Вышли из машины. Навстречу несётся Хаски.

— Не смей прыгать! — кричит Рейчел.

Хаски тормозит и жалобно смотрит, наклонив голову.

— Привет, дружок, — шерсть мокрая, хоть выжимай. — Сейчас пойдём мыться... Привет.

Теперь над ней чёрный зонт.

У него щека холодная… Поцеловала. Чуть-чуть теплее.

Вымыла Хаски, вымылась сама.

— Как Джансар? — он сел на кровать.

— Там ужас, что творится! Дороги превратились в реки, мы еле проехали!

— В этом году столько дождей.

— В Алголии тоже дождь?

— Да.

— Значит, у всех есть что-то общее, — она улыбнулась.

— Ну, если посмотреть с этой стороны, — ему тоже захотелось улыбаться. — Ты пахнешь жасмином.

— Жасмином? У моей бабушки на даче рос жасмин. Около умывальника. На самом деле это была огромная кастрюля, к которой приделали кран... А однажды я пошла умываться и увидела там зайца!

— Того, который съел капусту?

— Может быть. Я не уверена.

— А я видел зайцев только на картинке в учебнике по зоологии, — он наклонился и поймал губами капельку воды, упавшую с волос на грудь, потом ещё одну, а потом...

Кашель, кровь, на ней, на нём, на белых простынях.

Он пытался оттолкнуть её и встать.

— Нет! Пожалуйста!

Ниа усадила Солуса на пол и перевернула одеяло так, чтобы не было видно крови. Сняла с него рубашку, побежала в ванную, намочила одно полотенце, другое взяла с собой. Подумала, сняла испачканную ночнушку, смыла кровь с груди, надела полинявшую футболку с юбкой. Вернулась в комнату, вытерла его кровь, накрыла плечи сухим полотенцем.

— Я схожу за новой рубашкой.

Несколько минут по коридору — туда, и несколько — обратно. Он сидит на полу. Взгляд пустой, в одну точку.

Осторожно сняла полотенце, надела рубашку. Стала застёгивать пуговицы: одна, две, три...

— Достаточно, — голос тихий, хриплый.

Поднялся и ушёл.

Прижала мокрое полотенце к виску. Всё нормально, всё нормально... Сейчас нужно положить постельное бельё и вещи в стиральную машину, достать новый комплект и пижаму, перестелить кровать.

Пока урчит мотор в ванной, почти не слышно шума дождя.

* * *

Венатор смотрит внимательно:

— Как прошла поездка? В Ситулии, наверное, ужасный дождь.

— Да, ужасный.

— У нас тут не лучше. А ты бледная. Что-то случилось?

— Ничего.

— Не доверяешь мне? — на тонких губах полуулыбка.

— У Солуса кашель, кровь.

— Скоро конец, да?

— Давайте заниматься.

— А ты не хочешь просить меня, умолять? Чтобы я рассказал тебе рецепт лекарства?

— Вы же всё равно не расскажете, — она сжала руки.

— Молись, может, Бог и услышит, — тихо сказал Венатор.

— Сегодня Бог слышит только дождь.

— Он всегда слышит только дождь.

* * *

Воскресенье. По-прежнему дождь. Нужно внести последние исправления в учебник, завтра приезжает Эдита.

Ниа застучала по клавишам, потом замерла, снова посмотрев на лежащие рядом листы.

«Пройди по камням, залитым кровью, и возьми время...»

Что значит «возьми время»? Может, это какая-то часть часов? Опять песок? Нет... Кварц? Бывают же кварцевые часы... Нет, не похоже. И при чём тут кровь?

Закрыла глаза, вспомнив тот вечер.

«Перестань! Ты должна думать о книге! Это предпоследнее слово! Из чего ещё делают часы?»

Как люди измеряли время раньше, когда у них не было ни кварца, ни песка, только небо, солнце?.. Солнце!.. Солус рассказывал... На площади в Мире время сначала мерили людьми! Того, кто шевелился, убивали. Кровь!.. А потом вместо людей стали использовать какое-то дерево!

Она вскочила и побежала к нему.

— Помнишь, ты мне рассказывал? О площади в Мире! Там мерили время! Как называется дерево?

— Дерево? — медленно переспросил Солус. — Тис...

Ниа вдруг заметила, какое странное у него выражение лица, словно ему больно смотреть на неё.

— Что...

И тут на экране телевизора за его спиной...

— Это же... — она подошла ближе, — это же Лабрия.

Видео старое. Наверное, ещё до катастрофы.

«А теперь, как мы и обещали, специальный репортаж о Лабрии, — сказала красивая ведущая алгольских новостей. — Напоминаем, что сегодня ночью руководство Лабрии активировало лазерный щит, который полностью отрезал эту страну от остального мира. Разработка щита была длительным проектом, курируемым лабрийским правительством и лично президентом Сепером. До катастрофы лабрийские учёные совместно с учёными соседней с Лабрией Денебии занимались разработкой лазеров. После Четвёртой войны отношения между двумя государствами изменились, и каждое уже самостоятельно продолжало исследования. Денебийскими учёными были сделаны важные открытия, которые, однако, из-за нехватки финансирования не получили должной известности и мирового признания. Очевидно, президенту Сеперу стало известно об этих открытиях. В последние годы он возродил факультет иностранных языков в Университете Геммы — старейшем учебном заведении страны. Один из недавних выпускников университета Тихэ Каллид, получивший место в министерстве по связям с иностранными государствами — своеобразном аналоге министерства иностранных дел, провёл детство с родителями-дипломатами в Денебии и знал этот язык. Ему приказали переводить записи денебийских учёных. Результатом этого перевода стал взрыв на лазерном заводе в прошлом месяце. Догадавшись, зачем правительству нужен лазер, Тихэ Каллид предпочёл пожертвовать собой, чем помогать президенту в его политике самоизоляции. Как уже сообщалось ранее, Тихэ Каллид был отправлен в тюрьму, где уже находился его бывший учитель Ватэ Веспер. Арестовали также Лени Клеменс, укрывавшую у себя двух иностранных шпионов. До сих пор неизвестно, в каком состоянии находятся заключённые.

Через неделю после взрыва в Гемму прибыл молодой лабрийский химик Вэленди Нэрер, также выросший в Денебии. Благодаря его помощи щит был закончен и приведён в действие. Перед тем, как навсегда скрыться под лазерным куполом, президент Сепер обратился к миру. Сейчас мы имеем возможность показать вам его речь».

К трибуне подошёл невысокий худощавый человек. Абдере Сепер не просто постарел, он истончился и высох, словно делал щит из самого себя. Положив листок с текстом, президент поправил очки и заговорил.

«От имени лабрийского народа я обращаюсь к гражданам всего мира. Каждый из вас изучал в школе мировую историю. Но вряд ли вы встречали в учебниках упоминание о нашей стране, потому что учебники истории — это рассказы о бесконечных войнах, победах, поражениях. Лабрия всегда была мирным государством. Когда вы ковали мечи, мы прокладывали мосты и дороги. Когда вы отливали пули, мы строили школы и университеты. Когда вы разрабатывали ядерное оружие, мы создавали театры и музеи. Когда вы воевали, мы учились, работали, влюблялись, рисовали, писали, танцевали. Мы жили!.. Но вы пришли в наш мир. Ваш яд коснулся нашей земли. Целый город стоит сейчас, покрытый серой пылью. Брошены дома, школы, сады... Это ваше будущее. Вы снова и снова выбираете его!.. Со времён Четвёртой войны прошло чуть более ста лет, а вы уже опять завоёвываете, проводите ядерные испытания. Мы не хотим такого будущего. И мы нашли способ защитить себя. Мы сделали свой выбор. Мы оставляем вас. С вашими войнами, убийствами, с вашим ядом. Больше ни один человек, ни один поезд не пересечёт границу Лабрии. Мы помогли вам построить окружную дорогу, но наша страна отныне закрыта для вас. Если вы изменитесь, мы вернёмся, но сейчас это единственный выход. Прощайте!»

Он забрал листок и вышел из зала.

«Первым на заявление президента Сепера ответил президент Олеум Нафта, — продолжила ведущая, — очевидно, усмотрев в его речи намёк на Албалию. Вот что он сказал».

Олеум Нафта в кольце микрофонов и камер выглядел усталым и раздражённым.

«Решение Абдэре Сепера является политически незрелым и напоминает скорее истерику домохозяйки, чем поступок главы государства. Четвёртая война нанесла ущерб многим странам, но что будет, если все начнут прятать голову в песок? Вместо того чтобы жаловаться и горевать о прошлом, нужно собрать силы и идти дальше!»

«Однако глава лабрийского государства уже не услышит эти призывы, — сказала ведущая, — Лабрия теперь существует отдельно от всего мира. Остаётся только добавить, что лабрийские учёные стремились закончить щит как можно быстрее, поэтому купол получился «одноразовым». Выключенный один раз, он не может быть включён снова. Поэтому вряд ли лабрийский народ решится в ближайшее время проверить, насколько изменился остальной мир.

На этом у меня всё. Агентство алгольских новостей благодарит лабрийского фотографа Бэно Вербера за предоставленные фотографии и информацию о ситуации в Лабрии. К сожалению, нам неизвестно, что стало с нашим коллегой. Возможно, он решил остаться на родине. В любом случае, это последние новости об этой стране, которые мы получили».

Ниа медленно повернулась к Солусу.

«Поехали со мной! Потом будет поздно! Ты выбираешь между своей родиной и вечным изгнанием!»

— Этого же не может быть, да? — прошептала она, испуганно глядя на него. — Какой ещё щит? Такого не бывает... Это... это фантастика...

— Ниа, — он взял её за руки.

Тихэ, Лени, Бэно, Тали и её семья... Профессор Веспер... Элафос, Тэрос...

— Этого не может быть! — она вырвала руки.

Солус с силой прижал её к себе.

— Этого не может быть!

«Думаешь, эти друзья всегда будут с тобой? Они женятся, выйдут замуж и вернутся к себе домой! А куда вернёшься ты?»

— Скажи, скажи, что это неправда!

В комнату вошёл Хидори.

— Солус, ты... — он замолчал, увидев Ниа. Лицо исказилось болью и жалостью.

— Профессор, этого ведь не может быть! — она бросилась к нему, как к последней надежде, но он молчал. — Это я виновата, — в ужасе прошептала она. — Если бы я смогла объяснить Вэле...

— Нет, Ниа, нет. Человек всегда сам делает свой выбор. Даже если потом оказывается, что он был неправильным. Когда-нибудь Вэле поймёт. И другие поймут.

— Не поймут! Они не поймут, и я бы не поняла, если бы не приехала сюда!.. Это самое ужасное! Они считают, что правы! Если бы я осталась в Лабрии, я бы тоже считала это правильным! Нас так воспитывают. Есть наша страна, а остальной мир — цветные пятна на карте, которые нужно выучить для контрольной по географии, а потом забыть! Я бы тоже...

— Поэтому Ватэ и послал тебя сюда, — тихо сказал Хидори. — Чтобы частичка Лабрии осталась в мире.

«Я долго думал, прежде чем принять это решение… Ты должна понять…»

— Нет! Нет, я не хочу! Я не хочу так! Я хочу домой!

У неё начиналась истерика.

— Ниа, посмотри на меня, — сказал Солус.

— Пусти! Я хочу домой!

— Ниа, — он повернул её лицо к себе. Большие напуганные глаза. — Если ты уйдёшь, что будет со мной?

Лицо смялось, плечи поникли.

Солус уложил её на кровать. Достал из ящика стола капли, налил в стакан воды, заставил сделать несколько глотков. Через несколько минут она уснула, держа его за руку.

— Сначала Вэле, а теперь это... Как всё не вовремя… — Солус беспомощно посмотрел на Хидори.

* * *

Вечером она проснулась, сказала, что ей надо доделывать учебник, и пошла к Венатору.

— Я слышал о том, что произошло в твоей стране, — произнёс он. — Мне жаль.

— Спасибо.

— Ты готова сегодня заниматься?

— Да, вы сказали, нам осталось совсем немного грамматики. И я ещё хотела спросить одно слово.

— Тогда не будем терять время.

Он объяснил ей новую тему и откинулся на спинку стула.

— Пожалуй, хватит на сегодня.

— Но ещё одно слово! Тут написано, надо засушить, а что сушить непонятно. И в словаре нет.

— Я не перевожу книгу, забыла?

— Это последнее слово! Я везде посмотрела, у всех спросила!

— И ни Солус, ни Хидори не знают? Что же это за слово такое?

— Вот, посмотрите... — она хотела протянуть ему страницу книги.

— Завтра, — ответил Венатор.

— Ну, пожалуйста!

— Завтра.

* * *

Одну половину ночи Ниа корректировала перевод с учётом грамматики, которую объяснил ей Венатор, другую половину вносила исправления в учебник языка Аин.

А потом наступило завтра.

Она отдала профессору Сатабиша диск, выдержала до половины сочувственную речь Эдиты и сбежала к Солусу. Собиралась делать плакат для занятия с Халди, но заснула.

Вечером пришёл Байюлу, сказал, что её хочет видеть профессор Сатабиша. Наверное, с диском проблемы. Попрощалась с Солусом, поплелась к Хидори.

Старый кабинет, шкафы, заполненные книгами, карты на стенах. Она вдруг вспомнила, как пришла сюда первый раз.

Профессор сидел за ноутбуком и просматривал электронные страницы учебника.

— Я что-то неправильно сделала? — Ниа виновато посмотрела на Хидори. Она так торопилась, да ещё очень спать хотелось — запросто могла ошибиться.

— Нет, всё правильно, — медленно проговорил Хидори. — Учебник почти готов. Конечно, он будет меняться. Новые слова, новые тексты... Но сейчас... Сейчас я хочу задать тебе один вопрос.

— Какой вопрос?

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Как на языке Аин будет слово «человек»?

— «Человек»?.. Вы хотите, чтобы я придумала это слово? — она вдруг страшно побледнела.

— Да, я прошу тебя назвать это слово, — добрые доверчивые глаза.

- Но как я пойму, что это именно тот вопрос?

— Поймёшь.

— Но я... я недостойна... есть другие...

«Что ты делаешь? От этого зависит его жизнь!»

— Я хочу, чтобы это слово назвала ты, — на губах светлая улыбка.

«Язык Аин — это всё, что осталось в моей жизни, это единственное, что никто не сможет похитить, ранить, убить».

— Профессор, это слишком важное слово. Я не... я ведь просто...

— Пожалуйста.

— Адфелион, — шёпотом.

— Что?

— Адфелион.

— Ты уверена?

— Да, я уверена.

— Тогда... — он склонился над ноутбуком.

Ниа, не дыша, наблюдала, как он нажимает клавиши. «А», «д»…

«Останови! Останови его!»

— Ну, вот и всё, — Хидори вынул диск. — Пойду отдам его Эдите. Спасибо, Ниа.

— Не за что…

— Ты сейчас к Солусу?

— Нет... нет, я спать... Извините...

Медленно вышла из класса. Взяла в комнате сумку и пошла к Венатору. Спускаясь по лестнице, видела, как внизу профессор Сатабиша прощается с Эдитой.

Венатор сидел за столом — голова опущена на руки.

— Я выполнила своё обещание, — глухо произнесла Ниа.

— Знаю, слышал, — пробормотал он, не поднимая головы.

— Слышали?

— Я же говорил, нужно внимательно смотреть и слушать.

— Что значит это слово?

— «Адфелион»?.. Я сам придумал его. Это значит «пустота»… Хотелось тоже внести вклад в великое творение Хидори. Вот я и внёс.

В классе было темно. Горела только маленькая настольная лампа, и в её свете дрожали два человека.

— Вы обещали назвать мне последнее слово, — прошептала Ниа.

— Давай книгу. Какое?

— Это, — она показала выделенное маркером слово.

Венатор наклонился, чтобы прочитать его, вдруг бледное лицо разрезала улыбка.

— А, это... — он впился глазами в Ниа, в голосе звучали торжество и отчаяние. — Так один старый путешественник назвал в своих записках цветок, который увидел в твоей стране! На твоём языке он называется идис! Идисы растут только в Лабрии!.. Ты не сможешь спасти его!

Минуту ничего не было слышно, а потом Ниа начала смеяться.

— У меня есть идисы! — давясь от слёз, выговорила она. — Папа подарил на последний день рождения! Я привезла их с собой в университет! Я спасу его!

Венатор медленно спрятался в тень. Только руки нервно дрожали на столе.

— Если твой доктор правильно всё приготовит, — хриплым простуженным голосом произнёс он.

— Приготовит, — сказала Ниа, вставая.

— Только помни, ты никогда никому не должна рассказывать обо мне и о том, что ты перевела книгу. Если получится создать лекарство, пусть все считают, что его придумал Отто Залюбер... Ты больше не зависишь от меня, но не советую нарушать обещание. Это может плохо кончиться.

— Я поняла. Прощайте, — ей поскорее хотелось уйти отсюда.

Венатор не ответил.