Всегда (гет)

Гарри и Джинни традиционно и банально захотели летнюю свадьбу. Конечно, согреться зимой не проблема для волшебников и в снеге тоже есть свой шарм (если он, конечно, будет, в Британии это не частое явление из-за Гольфстрима), но ребята решили подождать настоящей, ненаколдованной зелени и цветов.

Как и Биллу с Флер раньше им разбили шатер на дворе кособокого, но родного и уютного дома семьи Уизли. Больше всего хлопотала, конечно, будущая теща, которая работала за обеих мам сразу. Гарри и Джинни не звали много гостей, обошлись самыми близкими. Поттер настолько привык к вниманию, что стремился хоть на собственном-то празднике его избежать. Джинни его поддержала.

Хотя и близких-то оказалось под сто человек. Ведь сколько людей было рядом с ними во всех перипетиях школьной жизни? Как можно не позвать Невилла? Или Полумну? Или даже Дина, школьную любовь Джинни?

Гермионе пришла в голову шальная мысль попросить их позвать Виктора Крама, чтобы повидаться со старым знакомым. Но она воздержалась, дав себе обещание съездить в Болгарию самой, как только выдастся свободная минутка. Ее карьера шла в гору, и Грейнджер не могла этому не радоваться. У нее уже появлялись честолюбивые мечты о кресле Министра магии, ведь Кингсли скоро надо будет уйти на покой, Гарри с Роном не претендуют, так почему бы ей не попробовать… Богатый военный опыт не будет лишним.

Уже после церемонии Гермиона разглядела Перси и подошла к нему. В кругу семьи к нему все еще относились с недоверием, что его расстраивало. Конечно, он никогда об этом не говорил. Они вообще ни разу не обсуждали с ним его лояльность семье и Гарри во время войны. Гермиона знала, сколь болезненная это тема и не хотела ворошить прошлое. В конце концов, Перси тоже знал о не самых приглыдных сторонах ее жизни, о Том,-Кого-Не-Стоило-Вспоминать.

‒ Ты один? ‒ спросила его Грейнджер.

‒ Нет, с Одри, она сейчас подойдет, ‒ Перси тепло ей улыбнулся.

Гермиону уже успели познакомить с девушкой Перси. Но они отнеслись друг к другу весьма сдержано. Одри явно ревновала своего бойфренда к Грейнджер, хотя сомнительно, чтобы для того были поводы. А Гермионе она показалась слишком уж высокомерной… Или просто сама Грейнджер тоже не хотела видеть кого-то не идеального рядом с привычным и дорогим ей Перси Уизли. В конце концов, их многое связывает.

‒ Я так рада за Гарри и Джинни, они столько пережили, чтобы быть вместе! ‒ Гермиона отпила шампанское из бокала.

‒ Да, каждый заслуживает счастья, ‒ Перси, казалось, думал о другом.

‒ Ты чего такой задумчивый? ‒ решила проявить чуткость Гермиона.

‒ Чувствую себя чужим на празднике победителей, хотя никогда в Пожирателях Смерти не числился, ‒ искренне ответил Перси. Шампанское в его бокали искрилось как драгоценный камень, но он к нему не притрагивался.

‒ Ты здесь не чужой, это твой дом и твоя семья, ‒ попыталась одернуть его Гермиона. Она чувствовала правоту Перси, но не хотела, чтобы он кис и думал о плохом.

‒ Ой, вот только не надо высокопарных слов! Я как-нибудь справлюсь. В конце концов, теперь у меня есть Одри, и мы можем построить свою семью, где я буду нужным.

Гермиона хотела сказать, что это очень неплохой план, но в этот момент вернулась Одри, она смерила Грейнджер холодным взглядом и демонстративно обняла Перси за шею. Что она там себе напридумывала относительно их прошлых и нынешних отношений оставалось только гадать.

‒ Хорошего вам вечера, ‒ ретировалась Грейнджер, решив не портить отношения своему другу. В конце концов, не все обречены на несчастливую личную жизнь, как она сама.

Гермиона уже не тешила себя иллюзиями относительно Рона, они были слишком разными, и это мешало. Возможно, настоящая любовь стерла бы эту преграду, но ее не было. Причем, Грейнджер догадывалась, что не только с ее стороны. Рон тоже никогда не сходил по ней с ума. Может быть он просто не был способен на сильные чувства, а может Гермиона оказалась не той, кого ждало его сердце. Но факт оставался фактом. Таинственного огня, проскакивающего между двумя влюбленными, у них не было. Они просто жили, как брат и сестра, которые периодически делят постель, но не более того.

Но Гермионе все хотелось верить, что ситуация наладится, и любовь разгорится в заботливых руках. Судьба готовила ей опровержение…

Уже глубоко вечером, когда все были навеселе, кто-то танцевал, кто-то дремал прямо на столе, а кто-то переговаривался, по большей части о смысле жизни, Гермиона и Рон, которые весь вечер словно избегали друг друга, оказались за одним столиком, лицом к лицу. Оба уже раскраснелись от выпитого, но оба же еще осознавали, что говорят.

‒ Эх, может и нам, того… пожениться? ‒ спросил Рон, разваливаясь на стуле.

‒ Это самое не романтичное предложение, которое ты мог сделать, Рон Уизли! ‒ и Гермиона расхохоталась, хотя шутка и не была особенно забавной.

‒ А что? Хочешь, наколдую цветов и встану на колено? Какие цветы ты любишь? ‒ Рон даже зашевелился, порываясь встать и исполнить свою «угрозу», а Гермиона вдруг очень ярко вспомнила бархатные темно-фиолетовые герберы, которые обнаружила на прикроватном столике после пробуждения от оцепенения на втором курсе. Интересно, ОН сейчас помнит, какие ее любимые цветы? Почему-то Грейнджер не сомневалась, что помнит, но прогнала от себя эти мысли. Как и всегда гнала их последние годы, с самого шестого курса, когда они расстались.

‒ Неважно, Рон. Не нужно подвигов! ‒ и Рон с облегчением рухнул назад на стул. Ему явно не хотелось изображать из себя галантного кавалера.

‒ Так может, поженимся? ‒ снова завел он.

‒ Пожалуйста, давай не будем об этом! ‒ простонала Гермиона. Меньше всего на свете она хотела сейчас говорить с ним о браке.

‒ Почему? Что в этом такого? Гарри и Джинни вон поженились! Обустроят себе дом на площади Гриммо, может даже решаться убрать портрет миссис Блэк… У них родятся дети… Разве не чудесно?

‒ Не знаю, ‒ Гермиона передернула плечами. Перспектива осесть дома, родить Рону детей и растить их, ее ничуть не прильщала. Ей хотелось карьеры, впечатлений, новых знаний… Чего-угодно, но не стать придатком к дому и детям! Это тоже не плохая жизнь, но она явно не для нее.

‒ А чего ты хочешь? ‒ полупьяный Рон искренне не понимал, почему для его девушки вопрос со свадьбой составляет такую дилемму. ‒ Или ты меня не любишь?

‒ Люблю, Рон, ‒ Гермиона не стала уточнять, что у нее была другая любовь, куда более пылкая и горячая, возможно, просто потому что запретная и безрассудная… Конечно, ее любовь предали и растоптали, но от этого не прекратился сердечный пожар. Да, она, безусловно, любила Рона, но это было иначе… Так иначе, что вызывало сомнения в подлинности чувства. ‒ Но я не готова сейчас к браку. Я хочу поездить по миру, построить карьеру, может быть защитить диссертацию по трансфигурации… Мне сейчас не нужны дом и дети, да и серьезные обязательства тоже.

‒ Но я ж не заставляю тебя завтра рожать мне тройню! Работай, пожалуйста, еще несколько лет у тебя точно есть!

Последняя фраза убила сомнения Гермионы в правильности своего поступка.

‒ Я не хочу считать. Просто сейчас у меня другие приоритеты. Не семья.

‒ Хочешь остаться старой девой? ‒ неожиданно ядовито выплюнул Рон. Его лицо исказилось гримасой раздражения, которое вобщем-то было ему не свойственно.

‒ Причем здесь это?

Гермиона никогда не ставила так вопрос. Что значит «старой девой»? Ну, «девой» она уже никак не останется, и постареет когда-нибудь точно. Подобные страхи предполагали старомодную традицию, в которой любая женщина обязательно должна была выйти замуж, иначе она казалась окружающим неправильной, даже неудачницей. Но Гермиона искренне считала, что те времена прошли. Ее ничуть не волновал возраст заключения брака. Да и его наличие вообще. Она вовсе не мерила успешность своей будущей жизни по факту наличия мужа. Это было одним из вариантов, впрочем, необязательным.

‒ Ты думаешь, что в сорок лет тебя кто-то возьмет замуж? Все хотят молодых! ‒ полупьяного Рона уже несло.

‒ Прекрати немедленно, ты говоришь гадости!

‒ Я говорю правду. Не хочешь слушать? Веришь, что всегда можешь сбежать к Краму? Он и забыл, небось, о тебе!

Гермиона не стала объяснять, что Виктор просто друг, и они по-прежнему переписываются. Она встала из-за столика и молча удалилась.

Ночевать Грейнджер отправилась в «Дырявый котел», не желая встречаться ночью с Роном, если он вдруг решит заявиться к ним в квартиру, а не остаться у родителей. Она долго думала об их отношениях. Они изначально не были построены на взаимной химии, а выстраивались ею как замена другим, разрушенным. И вот теперь «лодка дала течь». Было ли это неожиданным? Да нет, не было.

Гермиона не считала для себя необходимым состоять в отношениях, но с Роном ей было комфортнее, чем одной. Теперь она отчетливо решила взять для себя паузу. Она чуть ли не с третьего курса все время решала сердечные дела, пора остановится. Она займется образованием и работой, в остальном будет плыть по течению. В конце концов, надо навестить родителей. Грейнджер вернула им память, но они слишком отдалились друг от друга за это время. Можно слетать в Австралию, можно побывать в гостях у Крама, можно попутешествовать по экзотичеким странам со специфической магической практикой. Все это интереснее и полезнее приперательств с Роном.

Собственно, когда утром Рон пришел извиняться, именно это он и услышал. Чувствуя себя виноватым, он не стал спорить. Возможно, Уизли подсознательно чувствовал, что Грейнджер к нему еще вернется, их отношениям не пришел еще конец. Но он этого не сказал. А Гермиона об этом вовсе не думала. Она хотела пока вкладывать силы только в себя, а не в отношения и тем более не в детей.

И, разумеется, Грейнджер запретила себе думать, что дело в человеке. Будь это не Рон, а Тот,-О-Ком-Нельзя-Вспоминать, думала ли бы она также? Ответа на этот вопрос Гермиона не давала даже себе…