Всегда (гет)

После памятного расставания с Роном на свадьбе Гарри и Джинни Гермиона договорилась в Министерстве магии об удаленной работе и на целых полгода уехала в Австралию.

‒ Не переживай, ты на хорошем счету, у тебя есть определенная репутация, длительный отпуск этому не повредит. А в поездке сможешь набраться вдохновения и свернуть горы по возвращении, ‒ успокоил ее перед отъездом Перси Уизли.

‒ Ты им тут напоминай обо мне… У меня большие планы! ‒ Гермиона вовсе не была так уж уверена в правильности своего решения, как демонстрировала Перси, но не хотела обсуждений. В конце концов, все было столь завязано на эмоциях и душевном состоянии, что советоваться с кем-то казалось совершенно бессмысленно.

‒ Неужто метишь в кресло министра? ‒ подтрунил ее Перси.

Гермиона неопределенно повела плечами. Да, она метила. Но и это тоже не хотела обсуждать. Ей думалось, что она не выскочка, а просто человек с амбициями, в чем нет ничего плохого.

‒ Ты далеко пойдешь при твоих способностях и честолюбии, ‒ совершенно серьезно заявил Перси.

Он не договорил, но Гермиона по глазам угадала, что Уизли подумал о ее факультете. Шляпа предлагала Грейнджер Когтевран или Гриффиндор. Она выбрала искренних, храбрых и благородных, но возможно было в ней что-то и от хитрой, честолюбивой слизеринки. Или это все пагубное влияние Того,-О-Ком-Лучше-Не-Вспоминать?

Джинни идею подруги одобрила. Ей и самой было не до того. Они с Гарри отправлялись в свадебное путешествие. Но полчаса наедине все-таки нашлось.

‒ Я так и знала, что ты долго не сможешь с Роном, вы слишком разные, ‒ победно заявила Джинни, когда Гермиона рассказала ей о расставании.

‒ Только не надо нотаций о любви! Я просто хочу побыть с родителями и повидать мир.

‒ Правильно, это всем полезно, ‒ кивнула Джинни. ‒ Но если ты в путешествии наткнешься на одного бывшего слизеринца — будет неплохо.

‒ Хочешь сказать, ты бы это одобрила? ‒ Гермиона ждала ответа, затаив дыхание.

‒ Ну, мы уже не в школе, чтобы мерить людей факультетами. Война закончилась, Волан-де-Морт повержен, так что нет прямых поводов для вражды. К тому же ты его любишь, а это очень важно.

‒ Любовь — слишком эфемерна, чтобы на нее ориентироваться, ‒ фыркнула Гермиона. Ей намного проще было изобразить из себя циника, чем объяснять свою позицию. Разумеется, она верила в любовь. Просто если обстоятельства сломали даже то сильное и искреннее, что было у них с Тем,-Кого-Лучше-Не-Вспоминать, то полагаться на возможность подобного с другим не имеет смысла. Все равно оно будет разрушено. И потом придет боль. Так что лучше просто жить без ориентира на любовь.

У родителей Гермиона провела почти полгода. Они жили очень скромно и тихо, после известности и суеты в Лондоне, это стало глотком свежего воздуха. В Австралии ее не узнавали, не подходили на улицах. Она могла спокойно жить и работать. У местных аборигенов были интересные магические традиции. И пусть самих потомков индейцев можно было чуть ли не по пальцам пересчитать, Гермиона сумела найти материал и даже пару человек, способных поделится знаниями. Так что отпуск не прошел впустую.

Из Австралии Гермиона уже в феврале отправилась в Болгарию. Виктор Крам давно зазывал ее в гости. Он жил в маленьком старинном туристическом городке Несебр, основанном еще древними греками. Отец Виктора уже умер, а мать была тихой и неприметной пожилой женщиной, которую Гермиона почти не видела, хотя жила в их доме. Виктор пока не женился и все еще играл за сборную по квиддичу, хотя его и подпирали в спину более молодые кандидаты на место ловца.

Крам вообще стал менее стеснительным и более меланхоличным, чем Гермиона его помнила. Он в совершенстве освоил английский, научился выговаривать имя своей подруги и больше не заикался от необходимости заговорить с девушкой.

Они с Гермионой с удовольствием гуляли у моря и по старому городу (что можно было совместить, поскольку старый город находится на мысу, с трех сторон окруженном водой). И говорили больше, чем раньше. Виктор больше всего интересовался квиддичем, а в остальных сферах не отличался глубокими познаниями. Но он мог рассказать о Дурмстранге, о жизни магов Болгарии, местные истории… В общем, Гермиона вовсе не скучала.

Когда Виктор был занят, она отправлялась в Софию, изучать местные книги и манускрипты, или гуляла одна. Одиночество ее не тяготило. Тем более что голова выстраивала планы насчет карьеры в Министерстве. Гермиона собиралась вернуться домой и снова взяться за покорение вершин.

В эту спокойную и монотонную жизнь в один из дней вклеился случай…

Гермиона одна сидела в кафе в старом городе Несебра на берегу моря. Перед ней стояла чашка какао, но она к ней почти не притрагивалась. Шум прибоя и ритмичное движение невысоких волн гипнотизировали. Смотреть на танец воды можно было бесконечно. Отвлечься от морских «качелей» Грейнджер заставило ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Простое, магловское кафе, Болгария… Кто ее здесь найдет?

Гермиона обернулась. У входа в зал застыл человек, которого она меньше всего ожидала увидеть. Высокий и подтянутый, с бледной кожей, неестественно светлыми зачесанными назад волосами, которые отрасли длиннее, чем он позволял им в школе, и теперь почти касались плеч. Конечно, она моментально узнала чуть искривленные в вечной усмешке губы и холодные как льдинки глаза, которые только на нее когда-то смотрели с теплотой и любовью.

Драко Малфой. Даже произнести про себя его имя оказалось болезненно и приятно одновременно. Как долго она не позволяла себе его вспоминать, и вот он незванным гостем ворвался в реальность, стоит и смотрит на нее. И кто только позволил ему так на нее смотреть?! Словно он увидел восставшего из мертвых или давно отброшенную мечту.

Гермиона и сама не могла отвести от него глаз. Ох, сколько боли ей причинили эти глаза, эти губы, весь образ человека, которого она когда-то без ума любила, а потом пыталась ненавидеть. Пыталась и не могла. Теперь Грейнджер ловила каждую черточку. За почти четыре года с момента встречи он, конечно, изменился, повзрослел, стал более солидным, словно приобрел какую-то внутреннюю уверенность, то природное изящество, которого нет и не будет у Рона.

Драко Малфой «отлип» от стены и прошел через зал кафе прямо к Гермионе, а она так и не могла отвести глаз.

‒ Позволишь присесть? ‒ вопрос прозвучал манерно и тягуче. Так же когда-то, еще до Азкабана, говорил Люциус Малфой. Вот только в Драко это не раздражало. Да и в отличие от детского подражания теперь виделось уместным.

Гермиона кивнула. У нее ком стоял в горле. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Со стороны могло бы показаться, что им обоим этого достаточно. Просто видеть лица и читать эмоции по глазам.

‒ Как ты здесь очутился? ‒ наконец сумела пересохшими губами пролепетать Гермиона.

‒ По каминной сети, ‒ Малфой усмехнулся. У него были силы подшучивать над ней. Значит, с самообладанием было лучше. В какой-то момент в Грейнджер вспыхнула мысль, что он избавился от своей подростковой любви, и теперь просто забавляется ее реакцией. Но один взгляд в глаза заставил эту идею стыдливо исчезнуть. На безразличных так не смотрят!

‒ Я путешествую по миру, ‒ тем временем рассказывал Малфой. ‒ Вот забрался в Болгарию. Остановился в Софии, и оттуда сетью летучего пороха мотаюсь по всей стране. Учусь. Мои путешествия дали мне чуть ли не больше, чем Хогвартс.

Драко поигрывал волшебной палочкой в длинных пальцах с аккуратными ногтями. Гермиона завороженно следила за этой игрой. Некстати вспоминлось, как эти пальцы ласкали ее. Грейнджер порозовела и понадеялась, что Драко не освоил легилименцию.

‒ А ты приехала в гости к Краму? Он, кажется, живет в Несебре.

Гермиона просто кивнула. Даже судорожный глоток какао не спас ситуацию. Она по-прежнему робела как первокурсница перед покойным профессором Снейпом.

‒ С нашей последней встречи ты стала менее разговорчивой, ‒ в глазах Малфоя мелькнуло что-то похожее на ностальгию.

‒ Нет, просто ты меня ошарашил своим появлением, ‒ Гермиона пыталась прийти в себя. Для этого она отпила еще какао. Постепенно легчало.

Драко вздохнул. На лице были написаны грусть и сожаление.

‒ Да, мы очень давно не виделись. Столько воды утекло… Но я не переставал о тебе думать!

Гермиона вздрогнула. Ее словно ледяной водой облили. Что же они делают? Зачем ворошат прошлое? К чему это может их привести!

‒ Мы же все решили… ‒ голос не поднялся выше шепота. Гермиона смотрела на Малфоя, как мышь смотрит на дракона, словно он специально явился в это злополучное кафе, чтобы растоптать ее самообладание в пух и прах.

Драко вздрогнул от ее слов. Глаза его подернулись печальной дымкой.

‒ Это сложно назвать решением, ‒ выдавил он. ‒ Я ушел от тебя в начале шестого курса, потому что оказался в большой опасности и не хотел втягивать тебя. Если бы я не принял Метку, Тот-Кого-Нельзя-Называть убил бы меня и мою мать, а отец остался бы в Азкабане. Да, возможно, тогда меня сочли бы героем, но ты прекрасно знаешь, что я не такой. Я выкручивался, как мог, пытался выжить. Втянуть в это тебя было бы просто подло. Честно говоря, я надеялся, что после войны все решится, и мы будем вместе. Но два года слишком много сломали. И в этом виноваты все. То решение строить жизнь с Уизли и не связываться больше со мной ты приняла сама. Не я. Но я не могу тебя винить. Я был под подозрением, без перспектив. Не лучший выбор для героини войны.

‒ Ты думаешь, я не осталась с тобой, потому что сочла это для себя не выгодным? ‒ Гермиона чуть не задохнулась от возмущения. ‒ Ты принял Метку, чуть не убил Кети и Рона, пытался убить Дамблдора, смотрел, как меня пытают…

‒ Я уже сказал тебе, почему принял Метку и пытался убить Дамблдора. У меня не было выхода. Я не мог не сделать этого и остаться в живых. К тому же, я все-таки его не убил, не смог даже при угрозе собственной смерти! ‒ лицо Малфоя пошло красными пятнами, как всегда, когда он нервничал. ‒ А тогда… в поместье… Я просто не придумал, что сделать. Ступор какой-то! Я не смог. Это трусость, но не предательство.

‒ Возможно, мы по-разному смотрим на вещи, ‒ Гермиона лишь вздохнула. Больно было снова возвращаться к этой дилемме. Рана, оставленная Малфоем в сердце, так и не зажила.

‒ Да. Это очевидно. Но мы же любили друг другу… ‒ в голосе Драко слышалась тоска. ‒ И я люблю тебя до сих пор.

‒ Я уже не знаю, что такое любовь. Я уже в нее не верю, ‒ голос Гермионы снова опустился до шепота.

Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза. Что они там видели, сложно сказать. И этот обмен взглядами прервало появление Виктора Крама.

‒ Вот ты где! А я все думал, куда ты подевалась! ‒ радостно начал он, подходя к столику. Но выражения лиц его остановили. ‒ У вас все в порядке?

‒ Да, ‒ выдавила Гермиона. ‒ Драко уже уходит.

И Малфой послушно поднялся и раскланялся. Глаза его не отрывались от Грейнджер, но какие мысли роились в светлой голове, угадать было нельзя.

‒ Что это было? ‒ спросил Виктор, подсаживаясь к Гермионе, когда Драко ушел.

‒ Это моя школьная любовь, ‒ честно призналась Грейнджер. ‒ Он был на стороне Волан-де-Морта. Говорит, что у него не было выбора. Я ему верю. Но простить все, что было, не могу.

‒ Ты все еще любишь его, ‒ констатировал Крам.

Гермиона только подняла на него удивленный взгляд. Она искренне считала, что уже похоронила его в своей душе. Заперла на ключ и не выпускала.

‒ Видно, что любишь. И он любит тебя. Может, ну их, все эти условности? Счастье дороже?

‒ Это не счастье, Виктор, это просто новый виток боли, ‒ и все же слова Крама заставили ее засомневаться…