Хранитель смерти (джен)

Ландау помолчал еще немного. Алиса стояла чуть позади него, поэтому видела только лицо Сулея напротив. Выражение не обещало ничего хорошего. Кажется, Сулей торжествовал.

Черт, как это мерзко — не понимать, что происходит! Что, весь хитрый план Ландау свелся к тому, чтобы проникнуть на крышу Некрополя раньше Сулея и там бесславно попасться? В это пока не хотелось верить, но…

Воинство Сулея остановилось. Сплоченные ряды давили, вызывая чувство безнадежности.

— Станислав, — вдруг сказал Ландау, — где Марианна?

— Не заговаривайте мне зубы. Зелье! — жестко потребовал тот.

— Можете его отобрать, — хмыкнул Ландау. — Оно где-то здесь. Но вы все-таки ответьте, мне интересно. Марианна проводит ваш ритуал у главного алтаря?

Теперь молчал Сулей. Алиса слегка воспрянула духом. Хоть и все еще не понимала, в чем дело. Сулей молчал странно. Лицо стало чуть отстраненным и в то же время сосредоточенным. Мертвые воины замерли, будто он управлял ими силой мысли и стоило ему отвлечься — они превратились в пустые болванчики. Может, так оно и было.

Ландау бегло оглянулся на Алису через плечо. Она беспокойно шагнула ближе. Ей не понравился этот взгляд.

Затем все произошло одновременно.

Сулей отмер и уставился на Ландау стремительно белеющими от бешенства глазами. Воины пришли в движение. Они разделились и синхронно бросились… половина на Ландау, а вторая половина — на Алису!

«Не позволяйте им к себе прикасаться», — било в ушах набатом. Она видела, что не увернется. Кольцо сжималось со всех сторон. Но полетные чары накладывались быстро.

Узор — и Алиса взмыла в воздух, заколдовав собственные сапоги. Мертвые воины замешкались всего на секунду. Видимо, им действительно не хватало сообразительности — зато способность к некротической магии компенсировала это с лихвой. Потом внизу полыхнуло что-то белое, и еще несколько солдат, мгновенно вспыхнув с головы до ног, с воплем разлетелись в разные стороны.

Полет их, к счастью, не пересекался с траекторией Алисы. Они канули вниз, погаснув у самой земли.

Потом Алису внезапно обхватили за плечи.

Она дернулась всем телом, но это оказался Ландау. Он тоже успел очутиться в воздухе, хотя она не заметила когда. Наверное, этот момент скрыло сияние вспышки.

На крышу налетел вихрь. Он прошелся по ней, заставив пошатнуться даже Сулея. Солдаты, которых тот не удержал, полетели вниз — на сей раз без огня. Почему-то они не накладывали на себя полетные чары, чтобы не разбиться. Не могли? Им не подчинялось ничто, кроме чистого концентрированного тлена?

Прижимая Алису спиной к своей груди, Ландау снизился и встал на углу крыши, у самого края. Солдат там больше не было. Оставшиеся медлили подходить.

— Что вы с ней сделали? — зашипел Сулей. Глаза его горели. Ландау не отвечал, и Сулей выхватил… нет, не зачарованный кинжал и не магический артефакт. Всего лишь мобильный телефон.

«Что вы с ней сделали»… С Марианной, что ли? Это с ней он сейчас пытался связаться телепатически, когда Ландау спросил, где она? И почему не смог? Что-то пошло не так?..

Звонить Сулей передумал. Он злобно отшвырнул телефон и хлестнул Ландау какой-то магией, уже не надеясь на помощников.

Ландау парировал удар. Алиса ощутила лишь, как щеки касается упругий вихрь, а прядь волос что-то больно дергает, будто ее затянуло в мощный пылесос. Потом все исчезло. Ландау отпустил Алису, сунув одну руку в карман, а вторую держа перед собой, готовый отразить новый выпад.

— Станислав, — сказал он. — Если успеете, посмотрите на мои преобразователи. Хотя бы на парочку. И до встречи.

…В его руке, которой он достал что-то из кармана, оказалась бутылка с зельем.

Немного пространственных чар — и громоздкий сосуд не торчит из кармана, выдавая с головой.

Ландау отхлебнул большой глоток. В следующий миг лицо Сулея озарилось разгорающимся белым светом. Как всегда после использования зелья, ткался проход за Грань. Почему-то позади, а не впереди, как обычно. Может, не мог открыться на крыше Некрополя, раз уж законы магии искривлялись на ней, позволяя одно и запрещая другое…

Сулей бросился вперед, шипя заклинания. Снова возник упругий вихрь, на этот раз похожий на аркан или петлю. Петля обвила Алису и Ландау, подтягивая к Сулею, неумолимо заставляя сдвинуться с места. Ландау еще успел разбить ее антимагическим пассом и короткой формулой.

Потом Алиса ощутила, как бутылку вкладывают ей в руку, и изо всех сил сжала холодное стекло.

— В прошлое, быстро! — шепнул ей Ландау.

Она обернулась — и увидела лишь его силуэт, исчезающий в сиянии Грани.

Алиса осталась на крыше одна. Наедине с Сулеем и его мертвыми солдатами.

Задерживаться она, конечно, не собиралась. Сулей уже создавал новый воздушный аркан, с двух сторон подступали воины, и защищаться было бесполезно — против их-то разрушительных чар!

Она сделала крошечный шажок вперед. К Сулею. Нога еще не коснулась крыши, а Алиса уже чувствовала, что все получается. Прошлое открылось, готовое принять ее через долю секунды, когда она закончит шаг.

Так она и упала в него — как наяву видя все то, что отпечаталось на сетчатке в последний момент.

Внезапно заалевший горизонт, из-за которого брызнули горячие солнечные лучи.

Резкий жар, плавящий снег, лед, камень и даже воздух.

Оплывающий, тающий, как на картине Дали, мир.

Солдат Сулея, которые успели оглянуться на восход, но едва увидев его, мгновенно испарились, самого Сулея, резким жестом хватающего камни-преобразователи. Его искаженное лицо. Белоснежную световую волну, поднявшуюся на горизонте и стремительно катящуюся к Некрополю.

Алиса не видела, что остается там, где пройдет волна. Но догадывалась: несуществование. Абсолютное ничто. Надстройка распадалась.

…Ландау сказал «до встречи». Это значило, что он собрался умереть и встретиться с Сулеем за Гранью? Или что встреча ждала впереди, и он объяснил бы, что сейчас произошло?

Потом Алису затянула воронка.

* * *

Обычно шаг в прошлое занимал меньше секунды. Стоит захотеть — и ты уже там, в выбранном времени и месте, и твоя одежда превратилась в соответствующую эпохе, а вместо мобильника ты держишь в руке модный зонтик или расшитый бисером ридикюль.

Но сейчас падение затянулось.

Кругом была смазанная серость. То ли стенки воронки, то ли небытие, переход, несуществующий коридор из одного времени в другое.

В первый миг Алиса испугалась. Что происходит? Может, это потому, что она не выбрала, в какое время хочет пойти? Но она и раньше, бывало, отправлялась в прошлое, так и не определившись с годом. И ее исправно выбрасывало в случайный момент случайного года. Чаще всего — в конце девятнадцатого века.

Сейчас прошло уже несколько секунд, но серость не развеивалась.

Это пугало Алису все сильнее.

Она стала вспоминать, какие диагностические чары можно использовать и какой магией вырваться из подобной ловушки. Вспомнила несколько узоров… но так и не применила их, застыв в потрясенном осознании.

Это была уже не ее память. Она никогда не знала таких узоров. Не знала, потому что не интересовалась, не сталкивалась, жила, как в полусне, подсознательно чувствуя, что все это она уже когда-то изучала — в другой, призрачной жизни…

Илона вернулась, не постучав и не спросив «Можно войти?».

А потом Алису смяло и поволокло шквалом воспоминаний.

* * *

…Солнце, заглядывающее в окно, уже повернуло к обеду. Оно скользнуло по лицу Илоны, и только тогда она открыла глаза. Недовольно сощурилась — и солнце немедленно скрылось за набежавшей тучкой.

Хмыкнув, она села на постели. Конечно, управлять погодой без ритуалов или узоров не мог никто, но совпадение позабавило.

Она проспала часов двенадцать. Давно не доводилось отдыхать как следует, но вчера господин Сулей дал ей отпуск. Так и сказал — отдыхайте, Илоночка, не буду спроваживать вас на задания… Но с одним условием.

Этот отпуск она должна была потратить на то, чтобы заполучить зелье, которое оказалось у Валентина Ландау после того, как инквизиция уничтожила мага смерти Андрея Фоста.

Илона не знала деталей, ее в этот момент не было рядом. Ей лишь сказали, что Фост покончил с собой при задержании. И она лично видела в руках у Ландау бутылку с тем мерзким полускелетом, из которой пил Фост, творя свои безумства. Но когда дело дошло до разбора вещей покойного и артефактов, оказалось, что зелья у Ландау нет.

Илона громко фыркнула. Нет, и хватило же нахальства! Наглый инквизитор врал в лицо, уверяя, что зелье исчезло со смертью Фоста. Мол, это вообще было никакое не зелье, а плод воображения, деталь гардероба или материальная проекция магического концентрата. Он заявлял это без тени стеснения, стоя перед Станиславом… то есть господином Сулеем, который точно знал о проекциях магического концентрата больше, чем любой другой инквизитор, не говоря уж о Ландау.

…И глаза у него были такие, будто он только что кого-то похоронил.

Еще раз возмущенно фыркнув, Илона встала с кровати и застелила ее магией. В конечном итоге добиться от Ландау правды не смог даже господин Сулей — неслыханно! И теперь предстояло приложить все усилия, чтобы узнать, где спрятано зелье, и добыть его. Ведь господин Сулей… тьфу, да сколько можно! Как раздражают эти формальности, если для приближенных он просто Станислав! — считал, что возможности, которые дает это зелье, огромны. И они простираются гораздо дальше создания деревень мертвых.

Сегодня была среда. По средам у Александры, супруги Ландау, собирался ее кружок. Ведьмы изучали старые манускрипты, порой даже черпая из них забытые, но полезные чары, пили чай и читали вслух сочинения немецких романтиков.

С Александрой Илона никогда не водила дружбы, но в кружок входила Оля Дорофеева, хорошая знакомая. Так что Илона получила приглашение. Сегодня в пять.

Она понятия не имела, как добывать зелье. Не обыскивать же квартиру, в самом деле. Да и обыскали ее давно. Станислав не раз отправлял туда разных духов. Те вернулись ни с чем.

Но нужно было с чего-то начать.

Остаток времени до вечера Илона провела в особняке ковена. Вернее, это был особняк Василисы, главы столичных ведьм. Она занимала третий этаж, а первый, второй и внушительные подвалы, расширенные магией, были отведены под лаборатории, хранилища артефактов, зельеварни, библиотеку и залы магических кристаллов.

В библиотеке Илона пыталась найти хоть какие-то упоминания о таинственном зелье, но не преуспела. А потом приехала Оля, и они отправились к Александре.

Хозяйка поприветствовала Илону с улыбкой, но чуть отстраненно. Еще не давая понять, что гостья чужая в этом тесном дружеском кругу, но и не встречая с распростертыми объятиями. Безукоризненно вежливо. И столь же безукоризненно равнодушно.

Про себя Илона решила, что это естественно. Она здесь все же человек новый. Но позже, наслаждаясь удивительно ароматным чаем из самовара и откусывая от мягкой плюшки, она заметила еще кое-что.

Печать равнодушия с самого начала незримо лежала на этом вечере.

Внешне все было как обычно — насколько она знала по рассказам. Сначала с интересом пролистали трактат на староанглийском, который Александре прислала ее подруга из Шотландии. Потом обсудили то, что в нем обнаружилось, и пришли к выводу, что на сей раз древняя рукопись оказалась бесполезной — в ней содержались лишь примитивные рецепты зелий для хорошего урожая да простенькие погодные узоры. Затем пили чай, неспешно обсуждая новые сплетни. После Лара, обладательница на редкость приятного голоса, читала главу из Гофмана, но Илона почти ничего не поняла — читали не сначала, видимо, уже прослушав все остальное.

Все было как обычно, но казалось, что хозяйка выполняет свои обязанности механически. Что ее мысли витают где-то далеко-далеко. Что она резко потеряла интерес к этому собранию, к этим магическим трактатам и немецким романтикам, что чай с плюшками для нее — все равно что картон с холодной водой… что это все — земные заботы, которые никак ее не задевают.

Как мертвую.

Как будто она вернулась с того света и не может с непривычки освоиться. Как будто сомневается, можно ли ей здесь быть, и пить этот чай, и читать эти книги!..

Илона потерла виски. Нет, положительно, она задремала. Почудится же такое! Да, хозяйка казалась отстраненной, но мало ли, какие у нее заботы? Может, семейные неурядицы, а может, с родственником приключилось что-то плохое. Да и отстраненность была еле заметной. Может, Александра всегда так держалась.

Слушая историю какого-то, кажется, разумного кота (фантазии смертных порой поражали), Илона украдкой осматривала гостиную. Хотя знала, что не увидит здесь зелья на видном месте, к примеру, на полке над большим камином или вон в том шкафу с книгами и безделушками. Чтобы найти зелье, вообще не следовало красться по квартире, точно вороватый бес. Нужно было подлить Ландау зелье мысленной связи и попытаться подсмотреть в его мыслях хотя бы намек на то, куда он подевал отнятый у Фоста трофей.

Сделать это Илона рассчитывала во время чаепития. Никто бы не заметил, если бы она улучила момент и левитировала к чашке Ландау пару капель зелья без вкуса и запаха. Но оказалось, что Ландау вообще не намеревался участвовать в собрании.

Увидев кружок своими глазами, Илона признала, что да — в этом был резон. У Александры собирался не великосветский салон, а чисто женская компания подруг. Инквизитор смотрелся бы среди них, как мул в курятнике. Но, черт возьми, как тогда добиться от него ответов?

Илона решилась. Прикрыв себя узорами отвлечения, она прокралась к двери и выскользнула в коридор.

Квартира была большая, в отличном районе, прекрасно меблированная. И все же — просто городская квартира. Александра, много лет прожившая в роскошной графской усадьбе, наверняка привыкла к другому. Но согласилась переехать сюда и выйти за обычного инквизитора. Даже не графа…

Тут Илона хмыкнула. Нет, сама она отнюдь не гонялась за титулами или богатством. Если на то пошло, ни маги, ни инквизиторы не бедствовали. Но было так… любопытно и в то же время странно погружаться в чужую жизнь. Существовали ведьмы, которых не слишком волновали задания и поручения Сулея, постоянные тайны и приключения. Им нравилась тихая скромная жизнь. Почти бесполезная…

Илона дошла до кабинета. Из-под двери пробивалось сияние.

Ладно, была не была. И она дернула дверь.

Та отворилась. Сияние на миг залило все вокруг. Через миг Илона узнала диагностическую сеть. Золотистые прожилки пронизывали все световое облако и сходились к рукам мага, который накладывал чары для изучения того или иного артефакта…

Сеть погасла. Стал виден огонек настольной лампы. За столом сидел Ландау. Илона жадно всмотрелась в то, что лежало перед ним, но это оказалось не утраченное зелье. Всего лишь какой-то сломанный нож.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ландау. В голосе не было и тени интереса.

— Пока ничего. Пришла спросить, почему тебя нет на чаепитии, — ответила она. Неловкости не было, хотя бродить без хозяев по чужому дому среди магов считалось невежливым. Но Илона привыкла вторгаться в чужую жизнь. Она была агентом верховного инквизитора. Доверенным лицом, способным выведать любой секрет. Чужие жизни давно превратились в набор шкатулок, которые требовалось открыть и перебрать содержимое, только и всего.

Ландау некоторое время без выражения разглядывал ее. Потом произнес:

— Могла бы не утруждаться и не искать способ попасть ко мне домой. Сулей поручил угостить меня зельем мысленной связи? Ну давай. Будет тебе чаепитие.

Илона закусила губу. Пока она думала, как на такое реагировать, он щелкнул пальцами, призывая в кабинет самовар, чашки и заварочный чайник. Так работали настроенные чары для телепортации предметов. Правда, действовали они лишь на вещи, принадлежащие лично магу, и только в пределах его дома.

Еще узор — и вода в самоваре вскипела. Действуя исключительно магией, Ландау разлил по чашкам чай и отправил одну из них к Илоне. Под колени ткнулся пододвинутый стул.

— Давай зелье мысленной связи, — сказал Ландау. — И не трать больше время на ерунду.

— Тебя не касается, на что я трачу свое время, — огрызнулась Илона. Ничего другого в голову не пришло. Станислав не давал никаких инструкций на подобные случаи. Наверное, нужно… соглашаться, коль уж добыча сама идет в руки?

— Касается, пока ты тратишь его на визиты ко мне.

Ландау сделал нетерпеливый жест. Ей захотелось еще потянуть время и проверить, что будет, если не реагировать. Он отберет зелье? И что сделает потом — выпьет? Вышвырнет ее из дома?

Но Станислав бы не обрадовался, если бы Илона пожертвовала делом ради мелкой провокации. Она вынула из кармана флакончик, открыла его и левитацией извлекла несколько капель.

Капли поплыли по воздуху к чашке Ландау. Он проследил за ними глазами, потом взял чашку и осушил ее залпом. Махнул рукой, накладывая простой узор, и под потолком вспыхнуло золотистое марево, делая темный кабинет светлым, как днем.

— Можешь спрашивать, — мрачно сказал Ландау. Илона всмотрелась ему в глаза, спеша увидеть там ответы.

Спрашивать было не нужно. После зелья мысленной связи хватало взгляда, чтобы часть мыслей, ощущений и намерений человека развернулась у тебя в голове. Зелье не гарантировало, что это будут нужные мысли и намерения, но часто давало толчок, зацепку, какую-то подсказку…

Сейчас Илона точно провалилась в бездонный черный омут. Хотя глаза у Ландау были светло-серые.

В омуте оказалось холодно, бесконечно тревожно и бесконечно безнадежно. Мысли мгновенно застыли, остановились, как в трансе. Исчез, а потом и забылся Станислав, пропали все поручения, повседневная суета, надежды, стремления… Осталась пустота. Небытие, из которого выжидающе и недобро смотрело что-то невидимое.

Собрав остатки воли, Илона вспомнила, что может двигаться, и зажмурилась. Голова взорвалась болью. Реальность постепенно возвращалась.

Проклятие, и что это такое было? Не мысли Ландау, точно. Ни одно живое существо не могло иметь такие мысли… И вряд ли тот месмеризм, которым владели экзекуторы из совета высших — будь у него этот дар, Станислав бы предупредил. Наверное, какие-то чары. Неизвестные чары. Возможно, сила, дарованная пресловутым зельем, способным управлять смертью. Зельем, которое Илона так и не смогла достать…

— Не боишься бросать вызов верховному инквизитору? — прошипела она, открывая глаза и бросаясь в атаку.

— А ты успела стать верховным инквизитором? Не знал, — последовал невозмутимый ответ.

— Хорошо. Думаю, он не обрадуется, если придется заняться тобой лично. А когда господин Сулей недоволен…

Илона вскочила и покинула кабинет, удержавшись от того, чтобы швырнуть свою нетронутую чашку с горячим чаем в лицо Ландау. В конце концов, агент Станислава Сулея не мог позволять себе такие вульгарные жесты.

Да и нельзя было сказать, что она не добилась своего.

Когда хозяин кабинета отвлекся на левитируемые капли зелья мысленной связи, она отправила еще несколько капель в статуэтку, стоявшую на полке напротив. Статуэтку, похожую на куклу вуду, Илона наметанным взглядом приметила, едва войдя. Она успела поэкспериментировать с действием зелий на неодушевленные предметы. Оказалось, что зелье мысленной связи позволяло смотреть глазами предмета — если у него имелись глаза. Статуэтка, обработанная зельем, могла «наблюдать» лишь магические действия, применение разных сильных чар… но зелье жизни и смерти и было сильной магией, не так ли?

Илона надеялась, что шпионаж удастся.

Нужно будет спустя какое-то время проникнуть в этот кабинет и проверить, что лицезрела статуэтка.

* * *

Подходящий случай представился уже через пару месяцев, но Илону ждало разочарование. Статуэтка не увидела ничего из ряда вон выходящего.

Ни единого использования того, что находилось в бутылке с крошечным человеческим телом внутри.

Магии было много, очень много — проверочные узоры и заклинания, создание артефактов, уничтожение артефактов, все то, из чего состояла инквизиторская работа, но нужных чар… Черт бы побрал всех глупых нахалов, которые сопротивляются приказам старших!

Еще через несколько месяцев Илона снова попала на собрание салона Александры. Ландау не было дома, он отправился по очередному заданию, и никто не мешал влезть в кабинет и проверить, что видела статуэтка, но открытий опять не случилось.

Кабинет, конечно, защищали чары, но разве могли они остановить агента верховного инквизитора?

Александра уже не казалась отстраненной и безразличной. Она стала жизнерадостной и оживленной. Видимо, в прошлый раз у нее и вправду были какие-то временные неприятности.

Когда Илона спросила у Станислава, почему он не использует власть верховного, чтобы отобрать у Ландау зелье, ответ ее огорошил. «Я перепробовал все чары. У меня есть способы заставить кого угодно принести мне на блюдечке любой предмет, не сомневайтесь, Илона, радость моя. Ландау не сопротивляется, но даже под чарами ведет себя так, будто нужного предмета у него нет».

Но ведь зелье было. Было!

Но ничего не действовало, и Станиславу ничего не оставалось, кроме как отступить. Однако он велел Илоне продолжать наблюдать. «Не забывайте проверять, — сказал он. — Возможно, вам придут в голову еще какие-нибудь способы, используйте их. Рано или поздно оно должно появиться».

Месяцы превратились в годы.

* * *

С годами даже то, что когда-то поражало и завораживало, становится привычным, почти незаметным.

Илона не забывала проверять, как велел верховный. Постепенно стали привычными и картины колдовства, которые наблюдала статуэтка, и вечера у Александры… На вечера Илона выбиралась не очень часто, сочтя их малополезными для расследования. Но выбиралась.

Наверное, оттого, что редко видела хозяйку, с каждым разом она замечала изменения в ней.

В первый вечер Александра казалась невеселой, отчужденной и задумчивой. В следующий раз к ней вернулась жизнерадостность, веселье и оживленность.

Илона была скептиком и редко разделяла веселье окружающих, не имея на то причины. Но в свой второй вечер у Александры даже она отдохнула душой. Хозяйка умела заставить каждого почувствовать себя желанным гостем. Она обладала поразительным чувством юмора. После разговора с ней хотелось жить. Она была маленьким солнцем, в лучах которого грелись многочисленные подруги и друзья…

Третий и четвертый вечера прошли так же, как и второй. Илона появлялась на них два-три раза в год. Ее отпуск давно закончился, и периодически Станислав отправлял ее по разным поручениям, да и мелких аномалий в столице стало многовато — недосуг сделалось ходить по собраниям.

Все аномалии почему-то были так или иначе связаны со смертью. То какой-то дух поменяет даты на надгробиях, перепугав родственников покойных; то на кладбище в сумерках увидят простоволосых баб, перепачканных землей и полупрозрачных в свете фонаря; то лошадь, которую намедни пристрелил помещик Тендряков, на следующий день вернется в стойло живая и здоровая — лишь глаза чуть заметно отдают зеленцой…

К Тендрякову направили целый отряд инквизиторов. Был там и Ландау, непривычно мрачный.

Примерно с того дня жизнерадостность Александры тоже начала иссякать.

Теперь ведьмы говорили только об аномалиях. Имя Фоста узнали даже те, кто пропустил его поимку и появление деревни мертвых.

Кто-то гадал, вернулся ли Фост — ведь маги такого уровня не могут просто умереть, верно?

Кто-то думал, что это действует новый маг смерти, пока еще не такой сильный, но стремительно набирающий мощь.

Кто-то полагал, что дело не в магах, а в чем-то еще…

Илона и Станислав не сомневались: все связано с зельем Фоста. Тем, следы которого некто тщательно заметал, но не мог противостоять напору чар, более древних и могущественных, чем его собственные…

А потом в столице возникла уже не деревня, а целый город мертвых.

Илона примчалась туда, едва ей рассказали, что случилось. Зрелище впечатляло… и подавляло до полного безволия, до желания сложить руки и отдаться на милость судьбы.

Несколько домов, которых никогда не существовало, выстроились недалеко от реки. Их заметили и жители столицы. Те, кто посмелее, в ужасе толпились неподалеку, боязливые опасались даже подходить. И только слухи беспрепятственно расползались по всему городу.

— Маруся! Это же моя Маруся, там, в окне! — истерично восклицала баба в платке. — Марусенька-а-а…

Инквизитор из столичного управления махнул на нее рукой. Илона уловила антимагический импульс. Баба умолкла.

— Уведите, видите, чудится ей, — забормотали в толпе.

— Где там чудится? Напрасно, что ли, дома эти выстроились за одну ночь? Меня тогда тоже уведите, а там Федьку вижу, — сварливо ответил другой женский голос.

— Беги, — мрачно посоветовала собеседница. — Упаси Всевышний, чтоб твой Федька-то вернулся.

— С этим нужно что-то делать, — сказал прибывший Станислав. — Вот что, господа, — он окинул взглядом инквизиторов, столпившихся ближе всех к городу мертвых. — Степан Сидорович, берите ваш отряд и подправьте воспоминания всем свидетелям. Пусть они думают, что видели страшный сон или еще что-то в этом роде… Всему есть предел, мы не можем допустить, чтобы такое количество людей узнало о подобной магии. А мы постараемся замаскировать эти постройки, чтобы они не казались настолько… потусторонними. Потом начнем постепенно загонять их обратно.

С маскировкой сложностей не возникло. А вот загнать город мертвых обратно в небытие не получалось даже у верховного инквизитора вместе с кругом высших. И смертные, пусть и с подправленной памятью, все чаще жаловались друг другу, что видели там своих почивших родственников. Некоторые шли за родственниками, чтобы сгинуть самим.

Город мертвых рос. Гибли люди.

Станислав сходил с ума от невозможности его остановить.

…Илона всегда думала, что невозможно запомнить момент смерти. Кому помнить, если человек просто исчезает? Она так и не решила, в какое из посмертий верить… Но момент собственной смерти, когда закончилась и охота за зельем, и война с городом мертвых, она осознала и запомнила очень четко.

Это произошло поздним вечером.

Город мертвых становился все сильнее. Над рекой по ночам теперь разливался потусторонний зеленоватый свет. Смертные, кто мог, бежали из столицы. Остальные сидели тихо, как мыши. Закрывались лавки. Прервался сезон увеселений. Никто не приближался ни к городу мертвых, ни к кварталам по соседству, ни даже к реке. В соседних кварталах остались только самые отчаянные смельчаки — или те, кому некуда было идти.

Город мертвых посылал видения. Наверное. Иначе как объяснить то, что Илона вдруг увидела Ландау и его жену так ясно, будто стояла рядом?

Они о чем-то разговаривали, спорили, трагически замолкали, смотрели друг на друга обреченно… но все это слилось в какой-то бесцветный комок. Когда видение закончилось, Илона уже не могла вспомнить, что именно они говорили и что происходило. Но она тут же увидела другое.

На нее надвигалась огромная белая волна.

Волна коснулась Илоны, и та перестала существовать. И весь мир тоже исчез, будто его аккуратно стерли, как кухарка стирает тряпкой просыпавшуюся муку.

Мир исчез — но продолжал существовать.

Илона умерла — но помнила, что она мертва.

А потом оказалось, что ничего не исчезло. Просто одна действительность сменилась другой. И другая послушно развернулась, раскрылась, как зачитанная книга сама собой раскрывается на нужной странице.

* * *

…Позади остались месяцы и годы преследования. Их увенчало сложное, но успешное задержание. Мага смерти Андрея Фоста наконец-то поймали на кладбище Пер-Лашез. Фост покончил с собой — такая досада… Умирая, он подгадил напоследок и убил Александру, жену Валентина Ландау, который выслеживал Фоста несколько лет.

Впрочем, учитывая его силу, хорошо, что он убил одну только Александру, а не утащил на тот свет сотню или тысячу людей.

Александру было, конечно, жаль. Жаль было Ландау, который сам в одночасье превратился в живого мертвеца, узнав об этом. Но что поделать… Время лечит. Главное, что Фост уже никому не угрожал, и можно было отдохнуть.

Илона спала. Ей снился сон.

Во сне Александра не умерла. И Илона даже пришла к ней на собрание ее маленького салона. Они пили чай с ароматными плюшками и слушали, как Лара, обладательница прекрасного мягкого голоса, читает вслух главу из Гофмана. Илона почти ничего не понимала — то ли оттого, что это был сон, то ли оттого, что читали не сначала.

А еще во сне Ландау отказывался передавать Сулею отнятое у Фоста зелье, с помощью которого колдовал маг смерти. Наглый инквизитор врал в лицо, уверяя, что зелья у него нет. А может, и не было никакого зелья. И плевать, что Илона его видела. Ей померещилось.

Сон длился и длился. Обычно Илоне снилась сущая ерунда, но в этот раз она словно проживала там настоящую жизнь. Станислав попросил ее испробовать разные хитрости, чтобы получить зелье. Она проникла в кабинет Ландау, обработала статуэтку так, чтобы видеть магию ее глазами, и время от времени проверяла, не увидела ли статуэтка чего-то нового. Еще несколько раз — пару раз в год — Илона приходила на чаепития у Александры. И думала, думала, думала, пыталась, но раз за разом терпела поражение.

Хозяйка оказалась невероятно милой, дружелюбной, веселой. К Илоне она относилась точно так же, как к остальным, хотя Ландау не мог не рассказать ей, что Илона — шпион Сулея…

Но со временем Александра начала грустнеть. Гладкий лоб перечеркнули тревожные морщинки. На лицо легла печать обеспокоенности и проступала все четче. Лучи солнца потускнели и уже не грели так, как раньше.

Одновременно с этим снова появились сообщения о деревне мертвых. Ее заметили уже не в далеком Крыму, а в самой столице.

Фоста уже не было, но кошмар, созданный им, вернулся. И уверенно отвоевывал место под солнцем.

Станислав отправлял инквизиторов на борьбу с городом мертвых и участвовал в ней лично, отправлял Ландау и пристально наблюдал за ним, но тот ничем не выдавал себя. Только мрачнел все больше с каждым днем.

И город мертвых рос, и гибли люди, и Станислав сходил с ума от невозможности это остановить.

…Чтобы видеть глазами статуэтки, Илоне требовалось заглянуть в эти глаза. Но тем вечером видение пришло к ней само.

Кабинет Ландау. Та же тусклая настольная лампа. Хозяин, сидящий за столом. Александра в кресле, придвинутом поближе.

— Тянуть больше некуда, — почти шептала Александра, продолжая какой-то разговор. — Моя жизнь не стоит ни одной жертвы. Молчи! — она хлопнула рукой по столу, заметив, что Ландау собирается что-то сказать. — Я согласна. От судьбы не уйти, помнишь?

Ее жизнь?

— Я помню, — глухо ответил Ландау после паузы. — Ты всегда это говорила… задолго до смерти.

Александра слабо улыбнулась. Они смотрели друг на друга требовательно и в то же время обреченно. Требовательно — пытаясь настоять каждый на своем. Обреченно — понимая, что это уже не имеет значения.

Вот только кто и на чем настаивал?

Ландау сказал «задолго до смерти». Это значило, что Александра уже умирала?

Сон начал развеиваться. Илона то выныривала в реальность, то вновь погружалась в видения. Реальности переплетались, она уже не понимала, где правда, а где иллюзия. Живая Александра… Мертвая Александра… Андрей Фост, с дьявольской усмешкой отхлебывающий из бутылки с зельем… Отчего-то казалось, что это связано.

Фост и смерть Александры. Фост и жизнь Александры…

— Я говорила это не зря. Есть вещи, которые нельзя изменить. Попробуешь — прогневишь судьбу. Тебе мало того, что происходит?

— Не нужно уговаривать. Я все знаю.

Илона видела, что Александре очень хочется возразить. Или не возразить, а… вставить что-то вроде «знаешь и не делаешь». Но она удержалась.

Еще Илоне даже в видении становилось все более неловко наблюдать за этой сценой. Будто она вторгалась во что-то очень личное… впрочем, она ведь действительно вторгалась. Действительно подсматривала за разговором, не предназначенным для чужаков, которым плевать на чувства беседующих, чужаков, которым нужно только зелье…

Но то было видение — она не знала, как перестать смотреть глазами статуэтки, если это началось само собой.

Ландау замолчал. Он сжал ладонь Александры и ненадолго прикрыл глаза. Александра смотрела горько и понимающе.

Не отпуская руку жены, Ландау выдвинул ящик стола, достал зелье и отпил глоток.

Илона еще успела подумать: «Так оно все время было там? Тогда почему его не нашли духи…»

Потом мир начал оплывать и оплавляться.

Она смертельно испугалась. Сон превратился в обыкновенный ночной кошмар. Текли и плавились стены кабинета, мебель деформировалась и оседала на пол бесформенными кучами, за окном творилось какое-то светопреставление, навстречу Илоне-статуэтке стремительно катилась всепоглощающая волна белого сияния… Илона знала, что, стоит волне коснуться ее, и существование прекратится. И на его место не придет ничего.

Она видела, как чета Ландау, поднявшись, скрывается в этом сиянии.

А потом — проснулась.

* * *

Сердце колотилось. Илону бил озноб. Она хотела встать, но еще несколько минут полежала, напрасно кутаясь в теплое одеяло. Все же пришлось бросить его и использовать согревающие чары.

Сон казался слишком реальным. Чересчур. Иногда Илоне снились кошмары, но они были короче и забывались быстрее. Вскоре после пробуждения оставалось лишь смазанное впечатление да несколько особо ярких деталей: невидимые жвала, перекусывающие людей пополам, окна, истекающие кровью, бесконечное падение в огненную пропасть…

Она взяла себя в руки, поспешно собралась и отправилась к Станиславу.

— Очень интересно, — сказал тот, выслушав ее рассказ. — Нет, не нужно убеждать меня, что это был не просто сон. Я вам верю. Я давно подозревал что-то подобное. Все же это зелье, способное управлять жизнью и смертью. Ландау, несомненно, вернул супругу с того света. Очевидно, это не проходит бесследно, а влечет за собой много последствий, и они складываются в некую новую реальность. Потом она исчезает, если отказаться от самого первого изменения. У меня есть догадки насчет того, почему вам удалось запомнить предыдущую версию…

— Так, по-вашему, она была! — воскликнула Илона. — И почему же?

— Скорее всего, воспоминания сохраняются у участников событий. Вы в некотором роде сделались участницей жизни Ландау через статуэтку. Вы не участвовали непосредственно в изменениях действительности, поэтому не помните все четко, но сна уже достаточно. Значит, он все-таки решил отказаться от супруги… Упертый глупец! Если бы я исследовал зелье, то нашел бы способ возвращать мертвых с того света и не беспокоиться о последствиях!

— Он не отдал вам зелье?

— Нет, — фыркнул Станислав. — Я с утра уже говорил с ним. Уверяет, что никакого зелья нет. Все его слова вы уже слышали в вашем удивительно реальном сне. Видите ли, этот город мертвых, деревня мертвых… одним словом, этот некрополь… он прямо связан с зельем. Если оживить одного или нескольких мертвецов, они будут притягивать некрополь, как магнит. Но я уверен, что и без этого он станет появляться время от времени. Просто его будет легче загнать обратно. Судя по тем остаткам архивов, которые мы нашли, Андрей Фост именно этим и занимался — стоял на страже некрополя и медленно сходил с ума, пока не сошел окончательно.

Больше не требовалось ничего объяснять. Илона все поняла.

Если некрополь, как Станислав нарек город мертвых, станет время от времени появляться, то следует подстерегать Ландау в его окрестностях. Владелец зелья делается стражем некрополя — или начинает мнить себя стражем. Значит, он непременно явится, и тогда…

Она задумалась, следует ли зайти и выразить соболезнования бывшему напарнику. Заодно, может быть, попытаться его разговорить. Он как участник событий помнит все. Он потерял Александру даже не раз, а дважды. Нервы должны не выдержать.

Но Илона не зашла.

Совесть вяло копошилась в груди, твердя, что будет крайней низостью использовать горе человека в своих целях. Илона прикрыла ее от самой себя, решив, что никакое горе не заставит Ландау заговорить. Бесполезно.

Торопиться некуда. Станислав получит зелье и сможет его изучить. Дело времени.