Выжившие (джен)

Хронология:

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

1 сентября 1998 — 30 июня 1999 — Гарри учится на седьмом курсе

6 сентября 1999 — Гарри становится стажером в Аврорате

2 мая 2000 — День рождения Виктуар

Действия в главе разворачиваются: 28 июня — 21 сентября 2000

___________________________________________________________________

Выздоровление руки затянулось на целую неделю, и Гарри с наставником помогали коллегам приводить в порядок различные документы. Пользуясь случаем, Гарри выяснил, где хранятся самые старые архивы — на десятом этаже. Туда вела толстая деревянная дверь с прочным замком. Архив представлял собой что-то вроде подвала со сводчатым потолком, к которому от самого пола тянулись сотни шатких стеллажей, заваленных кусками пергамента — на первый взгляд, безо всякой логики.

— Когда-то здесь находился отдел магического правопорядка, — объяснил Причард, — но они переехали, по меньшей мере, лет сто назад. Даже не вздумай приходить сюда без ключа — вход запечатан.

Он показал Гарри толстую волшебную книгу — перечень документов, хранящихся в архиве. Когда на хранение поступал новый документ, в ней появлялась новая запись. Книга волшебным образом сортировала в алфавитном порядке документы и указывала место их расположения, позволяя тем самым быстро найти нужные бумаги.

То, что искали авроры, сопровождалось пятью записями в книге, и им пришлось разойтись в разные стороны. Гарри пытался найти указанное в книге место — сорок пятый ряд, тридцать второй шкаф, восемьдесят девятая полка — когда его внимание привлек заголовок одной из папок. Имя Сириуса Блэка выделялось ярким фиолетовым цветом на зеленом фоне. Гарри положил пергаменты, которые держал в руке, и спустился со стеллажа с помощью волшебной палочки.

Он уселся на пол и принялся внимательно изучать находку. В документе значилось подробное описание опустошенной Петтигрю улицы, далее следовала отметка о том, что его крестный был Хранителем Тайны Поттеров и, вероятно, предателем (Гарри вспомнил, что эта информация не была общедоступной), потом добрался до пергамента, где говорилось о заключении преступника в Азкабан. Вторая часть была посвящена поискам, которые велись после побега Сириуса. Гарри погрузился в отчеты, составленные Кингсли, — тот подошел к делу с удивительными для формального расследования скрупулезностью и точностью. Неожиданно в конце ряда стеллажей появился Причард.

— Что, ничего не нашел? — спросил он.

— Можно мне пять минут? Я читаю другой документ, — попросил Гарри.

— Ладно.

Он подошел ближе, чтобы забрать найденные им документы, и его взгляд остановился на афише, сделанной после побега Сириуса, которая выпала из папки с документами и лежала возле Гарри. Причард задумчиво посмотрел на своего напарника, после чего присел рядом на корточки.

— Парень, там внутри не очень приятные вещи…

— Знаю. И я в курсе, что все это неправда, — спокойно ответил Гарри.

— Что именно?

— То, что Сириус предал моих родителей и убил магглов.

Причард немного помолчал, потом спросил:

— А что, по-твоему, произошло на самом деле?

— Моих родителей предал Питер Петтигрю. Именно он совершил тот взрыв на улице.

— Петтигрю погиб из-за взрыва, — напомнил Причард.

— Нет, он только отрезал себе палец. Он умер два года назад, а до этого скрывался. Петтигрю помог Волдеморту вернуть тело.

И вновь — молчание.

— Он рассказывал, что предал моих родителей, и я видел собственными глазами, как он погиб за несколько месяцев до битвы за Хогвартс.

— Значит, Блэк ни в чем не виноват? — настойчивым, пусть и достаточно нейтральным тоном спросил Причард.

— Нет, его заключили в тюрьму по ошибке, без суда, — добавил Гарри, спрашивая себя, является ли невозмутимость собеседника признаком того, что его словам верят, или наоборот.

Причард еще немного помолчал и спросил:

— Ты сталкивался с Блэком после его побега?

— Он — мой крестный.

— Поэтому ты стал его наследником?

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.

— Здесь на тебя заведено шесть или семь дел, — хмыкнул Причард.

— Так много?

— Ты вообще-то знаменитость, знаешь ли…

— Спасибо за напоминание, а то я забыл, — иронично произнес Гарри. — Ну ладно. Дела, заведенные на меня, читали все сотрудники штаб-квартиры или только ты?

— Два года назад, когда ты явился в Министерство, чтобы освободить магглорожденных волшебников, твое местонахождение сразу же раскрылось. Яксли приказал, и нас настойчиво «попросили» заняться тобой. Для этого нас даже повысили, предоставив тем самым нужный уровень допуска, тогда-то мы и стали собирать на тебя информацию. Узнали, что тот дом принадлежит тебе, и ты уже несколько лет являешься наследником Блэков. Впрочем, нам даже не пришлось что-то скрывать от них — за тобой не было замечено ничего подозрительного, разве что на поместье обнаружились остаточные следы защитных чар. Ничто не указывало на то, куда бы вы с друзьями могли отправиться после. Мы уже заранее тряслись от страха, ожидая выволочку от Аластора.

— А что с моим эльфом?

— Думаю, услышав нас, он быстро сделал ноги. Дом был пуст, хотя эльф точно был там, когда мы обыскивали помещение. Мы узнали, что он принадлежит тебе и завещан последнему выжившему мужчине семьи Блэков. Это показалось нам странным тогда. Сейчас я, кажется, понимаю, почему дело обстоит именно так.

— Сириус и мой отец были близкими друзьями.

— Да, я знаю.

Причард откинулся назад и позволил себе сползти по стене, чтобы усесться рядом с Гарри.

— Я учился в Хогвартсе в то же время, что и твои родители, — сказал он. — Ну, точнее, я был на три года старше их, однако твой отец и его друзья очень быстро оказались у всех на слуху. Они очень не любили слизеринцев.

— Слизеринцы любили их не больше, — тут же автоматически отозвался Гарри.

— Да, конечно, — согласился Причард. — Но никогда не нужно судить по одной внешности. Даже если кто-то старался не вступать в конфликт с сыновьями Пожирателей Смерти, это не значило, что он обязательно на стороне зла.

— Я знаю, — в свою очередь, сказал Гарри. — И с обеих сторон были измены…

Они вновь замолчали. Затем Гарри спросил:

— Это было трудно — выбрать сторону авроров во время войны, когда ты семь лет проучился в Слизерине?

— Думаю, это зависит от семьи, — ответил Причард. — Моя семья чистокровная, но мои родственники учились на разных факультетах — мама была рейвенкловкой, а один из дедушек — гриффиндорцем. Было и несколько хаффлпаффцев, хотя, конечно, большинство учились в Слизерине. Раньше истории этого факультета не придавали такого значения, как во время двух войн. Я хочу сказать, что у нас были, конечно, несколько задир, но большая часть учеников происходила из таких семей, как моя — более спокойных, терпеливых. Мой выбор не составил никакой проблемы, ну, во всяком случае, не больше, чем у других авроров. Тот режим был ужасен для кого угодно.

Гарри вспомнил день, когда он проник в Министерство. Он был поражен страхом, который Яксли и тот человек, чей облик принял Гарри, наводили на окружающих одним своим видом. Да, то время было для всех очень трудным… Впрочем, даже быть Пожирателем Смерти еще не означало избежать беды — непростительные заклинания в окружении Волдеморта применялись очень часто.

— Надеюсь, такое больше не повторится, — прошептал Гарри.

— Такое всегда повторяется, — покачал головой Причард. — Правда, два раза за двадцать лет — это слишком.

Потом он спросил:

— Блэк на самом деле умер?

Гарри полистал страницы, чтобы добраться до конца папки. Пометка о смерти его крестного в Отделе Тайн действительно была, но говорила о том, что Сириус проник в Министерство с Волдемортом.

— Да. Он пожертвовал собой, чтобы спасти меня от Пожирателей Смерти, — произнес Гарри.

Он вздохнул. Он спросил себя, должен ли сделать что-то, чтобы реабилитировать Сириуса? Чувство справедливости говорило, что да. Но это вновь привлекло бы к нему внимание, а Гарри не был уверен, что игра стоит свеч. Те, кто действительно были близки Сириусу и любили его, знали правду, и, кажется, этого было достаточно.

— Можно дополнить дело, — предложил Причард.

— Правда?

— Да, это неофициально, но если кому-то потом понадобится его открыть, он увидит дело совсем в другом свете. Ты можешь написать письмо, в котором опишешь свою версию событий. Твое свидетельство будет иметь такой же вес, как и все, уже лежащие здесь. Это удержит коллег от того, чтобы пойти по ложному следу, если вдруг имя Блэка возникнет в наших документах.

Идея была заманчивой. Образ крестного, сложившийся в официальных документах, станет не таким грязным, а самому Гарри удастся избежать столкновения с широкой общественностью…

— А я могу сделать то же самое для Северуса Снейпа?

— Если считаешь, что можешь добавить какие-то детали — да, конечно.

Причард склонил голову и спросил:

— Это немного невежливо, но откуда у тебя информация о нем?

— Он оставил мне свои воспоминания перед смертью, — объяснил Гарри.

— Они все еще у тебя?

Воспоминания должны были храниться в Омуте Памяти Дамблдора, на столе директора Хогвартса. Гарри спросил себя, что, если кто-то другой заглянул туда? Он сомневался, что это сделала бы МакГонагалл — она не очень-то поверила его рассказам о Снейпе. А Броклхерст? Все-таки нужно было забрать воспоминания…

— Я знаю, где они, — ответил он наставнику. — Но я, напротив, не хотел бы, чтобы их кто-то видел. Это… Довольно личные воспоминания.

Он знал, что Снейп был бы в ужасе от мысли, что кто-то из авроров может сунуть туда нос. Но именно от этого Гарри и не попытался их уберечь… Он не хотел, чтобы кто-то видел, как Дамблдор объяснял Снейпу, почему отправляет Мальчика-Который-Выжил на смерть. Такая информация могла бы выставить старого волшебника в очень некрасивом свете. «Да, — подумал Гарри, — нужно забрать воспоминания как можно скорее».

* * *

На воскресном обеде в Норе Гарри рассказал о деле Сириуса и о своем решении добавить свою версию к уже существующим документам.

— Думаете, я могу сделать что-то еще? — спросил он, желая услышать мнение окружающих.

— Зачем это нужно? — поинтересовался Рон.

— Тебе это действительно необходимо? — спросил Артур.

— Ах, бедный Сириус! — вздохнула Молли.

— Я мог бы сделать публичное заявление, — настаивал Гарри.

— Гарри, — осадил его Артур, — мы все знаем, что ты ненавидишь такого рода мероприятия. Неужели ты считаешь, что Сириус бы потребовал этого от тебя?

Гарри вспомнил Сириуса, которого видел прежде, чем отправился к Волдеморту — крестный был спокоен и улыбался. Он принял свою судьбу. Без сомнения, он сказал бы, что Гарри должен поступить так же и жить в настоящем вместо того, чтобы желать переписать прошлое.

— Нет, — сказал он, наконец. — Я уже сделал то, чего хотел бы он.

В то время как другие обсуждали его решение, у Гарри перед глазами стояли улыбки четырех призраков, сопровождавших его навстречу судьбе.

* * *

На следующей неделе Гарри тщательно расписал все, что знал о жизни и самоотверженности Сириуса и Снейпа. Прежде чем поместить свои свидетельства в специальное отделение в архиве, он подписал каждое из них. Отмечая внесенные изменения, в какой-то момент Гарри предложили ознакомиться с делами, которые были заведены на него самого. Но он отказался, подумав, что вряд ли получит удовольствие от чтения того, какой представляли его жизнь другие. Порой незнание — лучший выбор.

Он написал Броклхерсту, попросив о встрече, и директор Хогвартса ответил ему, что они могут переговорить на следующей неделе.

Гарри взял отгул в этот день — он сможет отработать его позже, в воскресенье — и отправился в Хогсмид за час до назначенного времени. По дороге дошел до школьных ворот, и горгульи пропустили его на территорию Хогвартса, едва услышали имя. Гарри пересек пустынный парк — шла середина июля, и ученики не так давно разъехались по домам — и, проходя мимо хижины Хагрида, остановился и постучал.

— Кого там принесло? — прозвучал низкий голос из-за двери.

— Это Гарри, Гарри Поттер!

Дверь распахнулась с такой силой, что Гарри на мгновение показалось, будто ее вырвали из петель. К счастью, те были рассчитаны на эмоционального полувеликана, и Гарри оставалось беспокоиться лишь о своих ребрах, которые, похоже, были против столь крепких объятий.

Минутой позже Гарри обнаружил, что, как в старые времена, сидит за столом напротив друга с чашкой чая.

— Ну что, Гарри, похоже, ты стал великим аврором?

— Я всего лишь стажер и через пару месяцев буду сдавать экзамены, чтобы продолжить работу в следующем году, — скромно ответил Гарри. — А ты чем сейчас занимаешься?

— Ничего особого. Уроки, ученики — как всегда.

— Ты собираешься поехать куда-то в отпуск?

— Нет, Олимпия приедет ко мне, чтобы повидаться. Понимаешь, я же не могу уехать куда-то надолго из-за Грохха, а она точно так же не может надолго оставлять школу… Так что мы видимся только на каникулах, — вздохнул Хагрид.

Гарри сочувственно покачал головой. Если бы он не попал в больницу, то не видел бы Джинни несколько недель. Прежде чем уйти — время встречи с директором уже приближалось — Гарри рассказал Хагриду о том, как идут дела у семьи Уизли и у Гермионы.

Он вошел в пустой замок и быстро добрался до кабинета директора, который по-прежнему сторожила каменная горгулья. Она пропустила Гарри внутрь, и вскоре он оказался в знакомой комнате. Он был удивлен тем, что новый директор, вопреки мнению Снейпа, полностью изменил обстановку в кабинете; только Распределяющая Шляпа, меч Гриффиндора и портреты прежних директоров остались на своих местах. Все изображенные на них люди спали, в том числе и Дамблдор.

После обмена любезностями Аристот Броклхерст поинтересовался целью визита Гарри.

— Это касается Омута Памяти Дамблдора, — объяснил Гарри. — Я помещал туда кое-какие воспоминания в день сражения и хотел бы забрать их сейчас.

Директор обернулся к портрету своего предшественника, однако тот по-прежнему спал.

— Портрет Альбуса Дамблдора попросил сохранить их для вас, но он хотел, чтобы вы сами решили забрать их, — пояснил он. — Думаю, он оставил какие-то воспоминания специально для вас.

Гарри подумал, что, возможно, последней фразой Броклхерст хотел показать, что сам не заглядывал в Омут Памяти.

Директор добавил:

— Все остальные вещи Дамблдора мы передали его брату. Здесь осталось лишь то, что принадлежит школе.

Гарри не смог удержаться от того, чтобы посмотреть на меч Гриффиндора. Он улыбнулся при мысли о том, что великий волшебник сделал так, чтобы меч всегда возвращался на свое место. Броклхерст встал, отправился в соседний, рабочий кабинет и вскоре вернулся с Омутом Памяти, который поставил на стол.

Гарри взял его и положил в свою бездонную сумку.

— Очень практично, — заметил директор.

— Довольно-таки, — с улыбкой согласился Гарри. — Сэр, я очень благодарен вам за то, что позволили забрать Омут Памяти.

— В этом не было ничего сложного, — учтиво ответил директор. — У меня и в мыслях не было нарушать последнюю волю Дамблдора. Ах да, совсем забыл: Минерва просила передать, что будет рада увидеть вас, но не может задержаться. Надеюсь, вы еще навестите нас.

Броклхерст проводил Гарри до холла и пожал ему руку, после чего Гарри отправился обратно в Хогсмид.

* * *

Гарри выждал некоторое время, прежде чем погружаться в Омут Памяти. Он предчувствовал, что это будет тяжелое, утомительное путешествие, и хотел быть готовым к нему. На последней неделе июля, после вечера, проведенного с коллегами, он сказал себе: вот этот момент. Возможно, на это решение повлияли и два бокала огневиски. Гарри достал Омут Памяти из шкафа и поставил на рабочий стол, рядом с фотографией Мародеров и Лили, которую нашел в комнате своего крестного. Он не смог отклеить фотографию, но сделал новый снимок, прежде чем покрыть стены краской. Гарри кинул последний взгляд на нее и погрузился в чужие воспоминания.

Сначала его потянули к себе воспоминания Снейпа, но это было не то, что Гарри стремился увидеть. Он оттолкнул их — сначала это было трудно сделать, но в конце концов получилось достаточно просто. Наконец, он добрался до того, что оставил для него Дамблдор: эти воспоминания относились к недавнему времени, когда Гарри учился на шестом курсе. Он увидел себя глазами прежнего директора — гуляющего с Джинни, по-видимому, совершенно счастливого. Годом раньше он был в компании Рона и Гермионы. Гарри с удивлением заметил гармонию и странную атмосферу согласия, которые связывали его и друзей. Он никогда раньше не задумывался, как выглядит их дружба со стороны.

Потом был пятый курс. Многочисленные эпизоды, короткие, но раскиданные по всему учебному году — как если бы рассказчик пытался показать ему, что, несмотря на все видимое равнодушие, не выпускал его из вида в тот год.

В воспоминаниях Дамблдора Гарри молодел. Видя себя все более хлипким, с круглым детским лицом за стеклами очков, он все лучше понимал старания Дамблдора открыть правду о том, что его ждало в будущем. Он немного позабавился, глядя на маленьких Рона и Гермиону — которые уже были вместе с ним. Он пережил свое прибытие в Хогвартс — увидел себя мальчишкой, пережившим нападки взрослых, среди других в первый год.

Потом был большой скачок во времени, и он увидел себя годовалым ребенком на руках Хагрида. Трое взрослых — Дамблдор, МакГонагалл и великан — с тревогой оставляли его на пороге дома Дурслей.

В следующем воспоминании мама смотрела на него нежным взглядом и разговаривала с Дамблдором. Тот с восхищением смотрел на усаженного на маленькую метлу Гарри, когда вошел Джеймс и вручил ему какой-то пакет. Гарри подумал, что это, конечно же, та самая мантия-невидимка и что они находятся в Годриковой Впадине незадолго до конца.

Потом он увидел себя младенцем на руках матери, затем беременную маму под руку с отцом, который смотрел на округлившийся живот супруги с гордостью. Последнее воспоминание показывало двух молодых влюбленных, гуляющих по парку Хогвартса в обнимку.

Гарри пришел в себя на ковре в своей комнате. С закрытыми глазами он раз за разом возвращался к увиденным картинам, наполненным нежностью. Дамблдор, видимо, считал, что эти воспоминания будут ему полезны, но, тем не менее, они были наполнены глубокими и искренними чувствами. Гарри не знал, было ли реальным его видение о вокзале Кингс-Кросс, но отеческая забота, которую он чувствовал в тот момент, была самой настоящей.

Гарри почувствовал, как по щекам текут слезы. Он не чувствовал себя грустным, скорее — глубоко тронутым посланием, которое ему оставил старый волшебник.

Конечно же, это была любовь.

* * *

Гарри скрыл ото всех это событие — оно было слишком личным, чтобы говорить о нем даже с Роном и Гермионой. Он даже не сказал им, что забрал Омут Памяти из Хогвартса. Возможно, Гарри рассказал бы о произошедшем Джинни, если бы та была здесь, но она не могла появиться на площади Гриммо до окончания чемпионата. И Гарри не мог рассказать обо всем в письмах, которыми они время от времени обменивались.

Впрочем, у Гарри было не так уж много времени, чтобы предаваться воспоминаниям. Едва его рука окончательно восстановилась, как он принялся за работу с очевидцами и возобновил тренировки по квиддичу. В конце июля ради последнего матча в Кубке Министерства Гарри вновь занял место ловца. В его отсутствие Харпер показал себя очень хорошо, и команда авроров победила, разбив наголову Отдел Магического спорта. Причард был восхищен этим и предложил всем участникам небольшой отпуск.

Все свободное время в следующем месяце Гарри потратил на подготовку к экзаменам, которые ожидали его в конце августа. Он убедился в том, что в одиночку работать тяжело: в течение первых шести лет с ним всегда были Рон и Гермиона, а потом — Джинни. Гарри предложил другим стажерам заниматься вместе, но заинтересовался его предложением только Оуэн Харпер, и они стали готовиться к экзаменам вместе.

Оба молодых человека обнаружили, что у них гораздо больше общего, чем они могли бы подумать. Это было радостной неожиданностью для Гарри, который опасался, что статус Мальчика-Который-Выжил мешает ему сближаться с людьми. Чаще всего стажеры отправлялись к Оуэну, который снимал комнату у вдовы в деревенском домике на юге Англии. Хозяйки не бывало дома в те часы, когда они приходили, что полностью устраивало Гарри.

Несмотря на тесное общение, Гарри еще ни разу не пригласил товарища к себе. Он не чувствовал, что готов настолько впустить кого-то в свою частную жизнь, хотя в данный момент дом был в полном его распоряжении: Рон отправился на каникулы в Ирландию с Гермионой и ее родителями, а Джинни все время была на соревнованиях.

Однажды, в то время как оба стажера были полностью погружены в учебу — Гарри развалился на кровати Оуэна, а сам хозяин сидел за столом — вспыхнул камин, и из него вышла женщина.

— Привет, мам! — воскликнул Оуэн и встал из-за стола.

Но она заметила Гарри и после секундного замешательства рассыпалась перед ним в любезностях. Так иногда глядели некоторые волшебники. Гарри очень смутился, но, к счастью, она быстро пришла в себя и довольно спокойно произнесла:

— Я очень рада видеть вас, мистер Поттер. Что же, значит, именно вы заставляете моего сына учиться?

— Скорее, это я заставляю его работать, — поправил мать Оуэн. Это было правдой: Гарри всегда испытывал затруднения при изучении теории.

Судя по всему, мама не очень ему поверила. Она обняла сына, который забрал у нее принесенную большую корзину.

— Ах, как хорошо, что ты забрал у меня пирог! — радостно произнесла она, доставая комплект чистого постельного белья из сумки. — Надеюсь, вам понравится, — добавила она, повернувшись к Гарри.

— Но я не голоден! — попытался возмутиться Оуэн.

— Поздно, — улыбнулся Гарри.

Скрепя сердце Оуэн приготовил чай, и они вместе попробовали выпечку его мамы, которая оказалась очень вкусной. Миссис Харпер снова рассыпалась перед Гарри в любезностях, когда услышала, как он восхищается ее кухней. Ее сын, напротив, казался не очень радостным, когда глядел с унылым видом на большой кусок пирога. Гарри решил как-нибудь принести одно из блюд Кричера. За обедом молодые люди рассказали гостье об изучаемых ими предметах.

Подготовка к экзаменам позволила Гарри понять, сколько всего он изучил за прошедший год. По его мнению, все, что он прочитал в учебниках, было далеко не самым важным. Он научился ходить по улице незамеченным, внимательно разглядывая прохожих. Там, где раньше он не заметил бы ничего предосудительного, теперь видел воришек, продавцов, обвешивающих клиентов, раздраженный взгляд мошенников при заключении сделок. Он мог попасть в место, скрытое магией, и с первого взгляда определял, в каком кармане у колдуна волшебная палочка. Внешний вид одежды тех, за кем он наблюдал, их манера поведения теперь значили очень много: по ним легко можно было сказать о социальном положении, его доходах и профессии. Всему этому Гарри научился не сразу, но сейчас, по прошествии времени, он смог оценить новые умения.

Прибавились и другие знания: теперь он мог сделать поверхностные выводы при взгляде на труп, мог сказать, из каких компонентов состоит то или иное зелье, научился выявлять обманщиков и узнал множество способов разоружения особо упрямых преступников. Он научился расшифровывать знаки, которые указывали на информаторов, и расспрашивать свидетелей так, чтобы убедиться, что те не станут противоречить себе. Наставник также научил его тому, как защитить мысли и как в разговоре заставить собеседника выложить больше, чем он хотел бы.

Гарри чувствовал, насколько стал доверять наставнику. Раньше он постоянно смущался, когда его хвалили. Нужно сказать, что все его по-настоящему храбрые поступки редко были поняты общественностью, и поэтому он не узнавал себя в том человеке, которым часто восхищались. Победа над Волдемортом по-прежнему представлялась Гарри результатом набора случайностей, рискованных решений и защиты, приобретенной из-за смерти любящей матери. Ничего, чем можно было бы гордиться.

Работа в Аврорате оказалась совсем другим делом. Законные расследования, успешные аресты, выполненные миссии были тем, чем он действительно гордился. Заслуги были результатом внимания, с которым Гарри выслушивал инструкции своего наставника, его собственной реакции и знаний, которые он постепенно приобретал.

Две недели спустя, в конце августа, они отправились в один из залов для допросов, превращенный в экзаменационную аудиторию для стажеров Аврората. Харпер, увидев вопросы, подмигнул Гарри. Они уже видели эти задания накануне.

Через неделю после экзамена Гарри узнал, что он допущен к следующему году обучения — как и все стажеры, поступившие вместе с ним.

* * *

Гарри вернулся к прежнему ритму жизни, зависящему от графика матчей Джинни. Девушка не участвовала в важных матчах Кубка Лиги, но официально была на скамейке запасных на случай, если кого-то из игроков нужно будет заменить — все запасные игроки должны были присутствовать на матчах. Это не мешало всей семье Уизли собираться на играх, и Гарри тоже не пропустил ни одной, даже во время экзаменов.

В середине сентября Гарри и семейство Уизли отправились на финальный матч Кубка Лиги, в котором «Гарпии» встречались с «Паддлмир Юнайтед». За минуту до начала матча комментатор объявил:

— Только что мы получили сообщение от команды «Холихедских Гарпий». Анелла Ван Порт не может принять участие в игре вследствие полученной на вчерашней тренировке травмы. Ее заменит новый игрок команды Джинни Уизли.

Все Уизли принялись неистово аплодировать, чем заслужили недовольные взгляды соседей, и обсуждали новость вплоть до первого гола. Проследив за Джинни, Гарри забеспокоился: она была не в лучшей форме, будто окаменевшая от случившегося — ведь это был самый важный матч! Она замешкалась и упустила квоффл, послав пас сокоманднице, которую преследовал бладжер, хотя у нее был куда лучший выбор.

Капитан «Гарпий» взяла тайм-аут и раздала игрокам указания. Когда игра возобновилась, Джинни, похоже, вошла в колею и принялась забивать голы. Оливер Вуд, вратарь «Паддлмир Юнайтед», крикнул ей что-то оскорбительное после особо удачного удара, но это словно еще больше воодушевило Джинни. Сокомандницы несколько раз делали удачные пасы на нее, и девушка забила пять голов под громкие овации болельщиков. Отставшие было в начале матча, «Гарпии» быстро наверстали упущенное. Джинни стала первоочередной целью вражеских загонщиков и показывала невероятное мастерство, уклоняясь от бладжеров. Гвеног Джонс вступила в борьбу и делала все, чтобы защитить молодую охотницу, которая продолжала совершать удачные подачи.

Команды сравняли счет, затем «Гарпии» начали выходить вперед. «Паддлмир Юнайтед» забили несколько голов, но «Гарпии» неумолимо уходили в отрыв. У них было уже сто сорок очков преимущества, когда началась борьба за снитч. Джинни и ее команда не дали себя отвлечь: они уверенно завладели квоффлом, перехватив мяч у вражеских охотников, и забили гол, таким образом получив преимущество в сто пятьдесят очков и подстраховавшись на случай, если им не удастся поймать снитч.

Ловец «Паддлмир Юнайтед» попытался схватить снитч, но мяч ускользнул, и вновь началась борьба за квоффл. Одна из «Гарпий» вновь его поймала, и все три охотницы устремились к воротам, охраняемым Оливером Вудом. Именно Джинни забила последний гол. Она искусно сделала обманный финт и бросила мяч из очень рискованной точки — он ударился о левое кольцо и отскочил. На мгновение показалось, что Джинни промазала, но тут квоффл упал с другой стороны кольца — всего за секунду до того, как ловец соперников протянул руку к снитчу.

Трибуны взорвались овациями. Трех охотниц поочередно качали на руках. Семья Джинни бурно радовалась, бесконечно гордясь своей воспитанницей. После церемонии награждения и передачи кубка весь вечер в Норе царил настоящий праздник — правда, без главной героини: она осталась отмечать победу со своей командой.

* * *

Джинни появилась на площади Гриммо на следующее утро с кипой газет в руках. Большая часть из них пестрела заголовками в духе «Раскрывшийся талант Уизли», «Разоблачение “Гарпий”», «Новая Гарпия». Увидев ее, радостную, наполненную гордостью за себя, он порадовался, что его каникулы начинались в этот день: уйти и оставить Джинни было выше его сил. Одного дня было слишком мало, чтобы восполнить недели разлуки.

Гарри рассказал о своих занятиях и близкой дружбе с Оуэном Харпером.

— Думаю, я бы тоже с ним подружилась, не будь он слизеринцем и нашим противником в квиддиче, — сказала Джинни. — Он довольно милый.

— Хочешь сказать, что он симпатичный с твоей точки зрения? — поддел ее Гарри, заметивший уже, что его коллега пользуется успехом у девушек.

— Ну, в общем-то, да. Я раньше этого не замечала, — притворно смутилась Джинни.

В свою очередь, она рассказала о прошедшем матче:

— Я так испугалась в начале, что играла просто ужасно! — со злостью сказала девушка. — Если бы ты знал, как мне стыдно! К счастью, Гвеног быстро вправила мне мозги. Когда мы взяли тайм-аут, она сказала, что тоже была ужасна на своем первом официальном мачте и что, если бы мы проиграли, она бы все равно не выгнала меня из команды. Знаешь, это меня успокоило. Я начала играть нормально.

— Ты замечательно забила последний гол, — похвалил ее Гарри.

— Это сделала команда, — поправила его Джинни. — В этом году меня учили играть в группе, так, чтобы каждый мог положиться на других. Так что, если кто-то один играет плохо, то подводит всю команду.

Гарри понимал, о чем она говорила. Его тоже учили полагаться на партнера, подыгрывать ему на допросах, прикрывать, когда они попадали в действительно опасные ситуации.

На следующий день они отправились на обед в Нору, где их ждала Молли. Они передали сообщение от Рона и Гермионы, которых не было на матче: те назначили помолвку на 31 декабря. Таким образом, Новый год Уизли и Грейнджеры будут праздновать вместе, а свадьба молодой пары состоится следующим летом.

— Ну, милые, а у вас какие планы на будущее? — осторожно спросила Молли.

Джинни раздраженно вздохнула, но Гарри ответил спокойно:

— Я хотел бы закончить обучение в Аврорате, прежде чем жениться и создавать семью.

— Да, конечно, — согласилась Молли. — Просто понимаете, дорогие, в мое время никто не жил вместе до брака. Я знаю, что сейчас все изменилось, — быстро добавила она, не дав Джинни возразить, — но я воспитана несколько иначе. Так что считайте, что я всего лишь бурчу, как какая-нибудь бабушка.

— Ой, мам, прекрати, — с улыбкой возразила Джинни, — ты еще молодая и живешь в ногу со временем, делаешь много для нового поколения волшебного мира. Кстати, как проходит первый учебный год у маленьких волшебников?

Молли смирилась с изменением темы разговора и с энтузиазмом начала рассказывать о новой начальной школе, которую помогла открыть.

— Просто замечательно, — с гордостью сказала она. — Конечно, далеко не все родители согласились отправить к нам детей, но это даже хорошо, с небольшим количеством учеников работать легче, и мы можем прикинуть, что и как можно сделать лучше.

— Учителя — магглы, как и планировалось? — спросил Гарри.

— Совершенно верно. Но у нас есть помощники-волшебники, которые следят за спонтанными проявлениями волшебства. Они также помогают учителям использовать волшебные предметы — например, перья для письма и волшебные счеты.

— У маленьких волшебников нет ручек, — улыбнулся Гарри.

— Артур дал мне как-то одну, я согласна, это очень практично. Но те, кто против школы, укоряют нас даже за то, что мы хотим познакомить детей с вещами, не имеющими отношения к магическому миру. Мы пока что ограничиваемся школьной программой и соблюдаем обычаи магов. Нужно, чтобы у школы появилось больше сторонников, прежде чем можно будет включить в воспитание детей обычаи магглов.

— С какого возраста принимают детей в школе? — спросил Гарри, подумав о Тедди.

— В этом году самым маленьким шесть лет. Но если все пойдет по плану, то мы будем брать детей, начиная с трех лет — со следующего года. Если будет спрос, то откроем и ясельную группу. В свое время мне бы такая очень помогла. Из-за того, что время идет очень быстро, у меня порой ощущение, что они все еще маленькие. С другой стороны, Флер очень интересна эта идея, и, мне кажется, она хочет вновь устроиться на работу. Вы обязательно должны навестить ее как-нибудь, — добавила миссис Уизли, — думаю, ей скучно в этом уединенном доме.

* * *

И правда, Флер очень обрадовалась, когда Джинни появилась в ее камине, и пригласила их всех на завтрашний ужин.

— Ты давно здесь не бывал, Гарри! — заметила она, взяв с подноса одно из маленьких пирожных, которые предложила гостям в ожидании возвращения Билла из банка. — Рада, что мы встречаемся при более радостных обстоятельствах.

Гарри посмотрел в окно: там, в саду, была могила Добби. Он часто вспоминал о маленьком домовике, но ни разу не почувствовал необходимости прийти на его могилу. Ему казалось, что спонсировать организацию Гермионы означало выказывать погибшему другу куда большее почтение.

— Спасибо, что приютили нас тогда, — сказал Гарри. — То, что мы тогда придумали, оказалось самым главным.

— Это хорошо. Если бы мы переехали во Францию, сердце Билла бы оказалось разбито.

— А вы хотели так поступить? — удивился Гарри, который не слышал раньше о подобном плане.

— Мы не знали, когда вейл объявят грязнокровками, — объяснила Флер, — но это было бы логично. Мы не собирались воспитывать детей в Англии при таком раскладе.

Все трое посмотрели на Виктуар, спящую в колыбельке на ковре у ног матери. На голове у нее уже были светлые волосы, что было несколько странно, учитывая возраст малышки.

— Ну, хватит о прошлом, — решительно сказала Флер. — Молли сказала, у вас обоих отпуск? Вы собираетесь уезжать куда-нибудь?

— Да нет, — растерялся Гарри, который даже не думал об этом, потому что никогда не путешествовал.

— Но я бы хотела! — воскликнула Джинни. — Поехать куда-то, где лучше, чем здесь… — она явно намекнула на мелкий дождик за окном, который шел весь день.

— У меня есть идея, — улыбнулась Флер. — Почему бы вам не отправиться во Францию? Моя семья живет в Лангедоке, они будут рады вас видеть. Там теплее, чем здесь. К тому же вы всегда можете аппарировать и увидеть Париж.

Джинни и Гарри переглянулись, растерявшись от неожиданного предложения.

— Париж! — повторила Джинни с сияющими глазами.