Великий Дракон (джен)

— Ничего не изменится, — сказал Тай Лунг, махнув рукой. — Он не поверит.

— Ну если он не поверит, тогда ты можешь его побить. Уж это будет хорошим доказательством, — ответила Тора Гадиан, чуть склонив голову на бок.

Путники проходили через бамбуковый лес, и ниндзя вели разговор о воинах Японии, вместе с которыми им иногда приходилось противостоять враждебным кланам или армиям, а порой и демонам. Тай Лунг за пару дней всё-таки перестал разговаривать только на японском и уже не боялся, что воины Китая поймут его слова. К тому же большая часть разговоров для них понятной быть не могла.

— А так можно? — удивился барс.

— Давай посмотрим, — Тора на ходу развернулась и пошла спиной вперёд, не сбавляя шаг. — Тигрица, вопрос тебе. Можно ли побить военачальника, чтобы доказать ему своё мастерство и то, что ты можешь быть его ценным союзником?

— А-а-а-а… — девушка замялась: неожиданный вопрос застал её врасплох.

— Разумеется при одобрении высших чинов, — улыбнулась женщина.

— Возможно, — повела плечами Тигрица, всё ещё чувствуя растерянность.

— Почему?

— Если традиции и власть страны разрешают такой способ доказательств, воин, возможно, может им воспользоваться.

— Видишь? — с улыбкой и выражением лица, говорящим: «Я была права», повернула голову к ученику белая тигрица.

Тай Лунг пожал плечами: мол, мало мнений, он всё ещё не верит.

— Богомол, тот же вопрос, — неожиданно сказала Гадиан, даже не повернув головы. Однако через пару секунд всё-таки посмотрела на названного мастера кунг-фу.

— Если есть разрешение, то может, — ответил тот, удивлённый обращением к себе не меньше Тигрицы.

— Все так считают?

Остальные воины согласно закивали. Тора Гадиан не была похожа на обычных мастеров и духов, даже на себя из легенд не была похожа. Сейчас белая тигрица была более оживлённой, немного странной, казалась молодой по поведению и очень необычно рассуждала. Однако язык её тела часто показывал уверенность в своих действиях, их взвешенность, а иногда и властность. Во время медитаций же от белой тигрицы исходил слабый свет, а сама она иногда казалась полупрозрачной. Весёлый дух-хранитель всем нравился больше, чем мрачный и замкнутый мудрец, каким мог бы быть.

— Сэнсэй! — в ужасе воскликнул Тай Лунг, потому что наставница шла спиной и не могла видеть то, что находилось впереди неё: а именно ствол. Однако Тора спокойно прошла сквозь него и повернулась к барсу. На его лице, как и на лицах всех остальных, застыло изумление.

— У тебя ещё не было возможности видеть эту мою способность, — довольно и мягко сказала Гадиан и, улыбнувшись, спокойно пошла дальше, но уже лицом вперёд, оставив мысли спутников, которые в восхищении последовали за ней.

Через некоторое время Тора начала задавать разные вопросы воинам, желая услышать хороший и умный ответ. Иногда это были философские вопросы, про мудрость, Вселенную и порядок, иногда вопросы о тактике боя или отражении атак, последним был вопрос о главных качествах воина, и белая тигрица спрашивала ответ у каждого.

— Умения, — ответил мастер Обезьяна. — Способности, без них невозможно сражаться.

— Скорость, — сказал Богомол, — и скрытность.

— Ловкость, — соглашаясь с другом, прибавила Гадюка.

— Сообразительность и внимание, — сказал Журавль.

— Сила и уверенность в себе, — сказал По.

— Честь, — ответила Тигрица.

Глаза Торы заблестели, а на лице появилась лёгкая улыбка: ей нравились ответы Неистовой пятёрки и Воина Дракона, часть из них подходила к качествам ниндзя.

— Тай Лунг?

Ирбис продолжал идти, не оглядываясь. Он знал, что ответить, но что-то останавливало его. Наконец, чуть повернув голову к наставнице, он сказал:

— Готовность пожертвовать собой.

Тора была довольна. Она специально оставила последнее слово за своим учеником, чтобы воины Китая назвали большинство качеств. Если бы Тай Лунг не вспомнил то главное качество, которое назвал, белой тигрице пришлось бы намного дольше обучать его духовному развитию. Однако его обучение продвинулось хорошо. Но что-то с барсом было не так: весьма мрачный голос и чуть сгорбленная спина выдавали его душевное беспокойство.

— Доукаста но?⁽¹⁾ — обеспокоенно спросила наставница.

— Всё… в порядке, — на мгновение остановившись и слегка обернувшись, ответил Тай Лунг.

— Ка о кангаи теруно?⁽²⁾

— Маста то но татакаи ни тсу тэ… Нанто ко бе баи и кауа кара наи⁽³⁾, — удручённо ответил барс.

— Чичи но кото?⁽⁴⁾

— Карэ ха моу ши но чичи деха ари масен,⁽⁵⁾ — немного резко, но в то же время по-прежнему удручённо ответил снежный барс.

— Это почему же? — удивилась наставница.

— Тогда всё это решилось. Ещё более двадцати лет назад. И после тоже.

— Соредемо, аната ва соре ни тсуитэ оуку но кото о кангаэтэ, ваташтачи но эисеи га соре о ширанаи йо ни, нихонго ни кирикаэру кото сае кимемашта,⁽⁶⁾ — заметила Тора. — Что именно тебя тревожит? Лунг?

Барс вздохнул и пронзительно-печально посмотрел на неё. Она увидела в его глазах боль прошлого, разочарование в тех, кого он любил, их бездействие, путаницу, предательство и жестокость — то, что разрушило его изнутри, что вызвало в нём ту тьму, которая могла и не проявиться, его обиду на Шифу, которая росла с каждым годом его мучений в заточении, его ярость и больное желание доказать, что они ошиблись, что он достоин звания и свитка Воина Дракона. Его разбитое сердце от того, что отцу важнее было подчинение и всё остальное, чем сын, которого он намеревался держать в тюрьме всю жизнь и о котором ни разу не думал.

— Старый дурак, разрушивший твою жизнь, которую мы теперь пытаемся восстановить, — её руки были сложены за спиной, она стояла в позе мастера, а глаза её понимающе светились.

— Хотя кое-чему он меня научил, — усмехнулся Тай Лунг. Тора всегда принимала его сторону, хоть и не одобряла некоторые действия, и от одного только понимания этого ему становилось легче.

По, понявший, что две последние фразы относились к Шифу, почувствовал недовольство и решил отстоять честь мастера.

— Мастер Шифу поступил правильно! — вдруг сказал он. — Может быть, Тай Лунг теперь и исправился, но тогда он был плохим!

— Что ты можешь знать обо мне кроме того, что слышал? — впервые посмотрел на него ирбис. — Что ты можешь знать о той жизни, которой я жил с Шифу? — он выпрямился и сжал кулаки, однако не принимая боевой стойки. Перед ними вновь стоял уверенный в себе Тай Лунг, и глаза его снова смотрели на них враждебно.

— Ты чуть не убил Шифу, и в тюрьму тебя не просто так посадили, — ответил По. — И все эти оскорбления…

— Разве Шифу их не произносил? — спокойно спросила Гадиан, перебив панду. — У кого ещё мог Тай Лунг научиться подобной манере поведения? Скажи мне, Воин Др-ракона, — Тора была спокойна и даже холодна, ни враждебности, ни агрессии не было в её виде, и По даже немного растерялся.

Неистовая пятёрка, чиновник с дочерью и слугами смотрели на происходящую сцену с удивлением и опасением, но решили не вмешиваться.

— Никто из вас не знает точно, что происходило между Тай Лунгом и Шифу, почему столь любящий отец не смог сдержать сына, и почему столь любимый сын вдруг учинил погром, — с прежним холодным спокойствием продолжила белая тигрица. — Пожизненный срок в тюрьме — в тех условиях, в которых его держали, смерть была бы великодушнее, — в её голосе послышались хриплые нотки, но сразу же пропали: — И ведь Тай Лунг прав, утверждая, что Шифу разрушил его жизнь. Почему? Он не уследил за его воспитанием. Если бы ваш мастер с самого начала развивал не только тело, но и дух Тай Лунга, сомневаюсь, что был бы погром в Долине Мира. Именно в этом и была ошибка Шифу.

Все молчали. Слова духа произвели на них сильное впечатление и заставили задуматься: ведь действительно — от воспитания сильно зависит характер ребёнка и многие его последующие действия.

— Теперь мы либо разойдёмся, либо продолжим путь вместе, но тогда уж без этих напоминаний, — через пару минут сказала Тора всё тем же спокойным голосом.

— Но Шифу… — всё ещё пытался вступиться за мастера панда, но тут же был перебит белой тигрицей:

— Значит, расходимся, — она повернулась к ним спиной и кивнула ученику в сторону небольшой тропинки.

— Постойте, мастер Тора! — вдруг сказала Тигрица, и женщина обернулась. — Мы хотим продолжить путь с вами, но я прошу нас понять, понять наше отношение к нашему мастеру. Мы понимаем, что между ним и Тай Лунгом произошло то, чего мы не знаем, и понимаем, какую ошибку допустил мастер Шифу, но, как ученики, мы должны отстоять честь нашего учителя. Но… я думаю, все согласятся, что этот спор уже не наш, и мы не можем принимать в нём участие.

Тай Лунг смотрел на девушку так же внимательно, как и его сэнсэй. Спокойствие и компромиссы — им обоим понравилось это, хотя не очень было похоже на Тигрицу.

— Я могла бы подумать, что ты родом из моего клана, — наконец улыбнулась Тора, и во взгляде белой тигрицы уже не было холода. — Хотя никто не знает, кем были твои родители, может быть, так и есть.

Губы Тай Лунга дрогнули в едва заметной улыбке — иногда слова наставницы ранили и успокаивали одновременно, к тому же ему понравился растерянный вид жителей Китая. Тигрица, справившись с собой, поклонилась мастеру по всем правилам.

— Шифу исправил свою ошибку, воспитав тебя, — сказала Тора, рассматривая девушку. — Хотя и здесь совершил промах, на этот раз не допуская у себя никаких эмоций, — затем она перевела взгляд на остальных, ожидая от них ответа.

— Мы согласны с Тигрицей, — Гадюка первой поняла, чего ждёт дух, а затем её слова подтвердили остальные. Об этом споре решили забыть, чтобы продолжать путь мирно, и Гадиан, подумавшая, что всё ещё может кончиться хорошо, посмотрела на Тай Лунга — всё дело было в нём. Он пожал плечами, выражая согласие с любой волей своего сэнсэя.

— Хорошо, — сказала Тора, — мы продолжим путь вместе. Но никаких вмешательств в наши разговоры быть не должно. Я видела то время и провела десять лет, с самого момента заключения, рядом с Тай Лунгом и знаю, насколько тяжело и больно ему было, что он чувствовал и почему.

— Вы были в тюрьме Чор Гом? — с удивлением и почти восторгом воскликнул По: ему так и не удалось узнать все подробности охраны этой тюрьмы во времена пребывания там ирбиса.

Тай Лунг вдруг принял какой-то одеревенелый вид, а затем с грозным рычанием прижал к голове уши руками. Он рычал всё громче и всё сильнее зажимал уши, наконец упав на колени. Его взгляд был безумен, дыхание сбилось, хвост остервенело долбил по земле. Несколько пар глаз со страхом и непониманием смотрели на него. Тора, резким и сильным движением руки развернув его лицом к себе, быстро нажала на какие-то точки на теле барса, и он упал, отключившись.

— Никогда, — взревела она, устремив грозный взгляд на По, — не произноси название тюрьмы, в которой он был заключён! Тай Лунг не должен слышать слова «Чор Гом», если вы не хотите быть растерзанными!

Все выглядели растерянными, а слуги тупай всё ещё дрожали от страха. Уже второй раз за эти дни они видели злую Тору Гадиан, и злилась она снова на По. Сама же Тора уже была просто сосредоточена и серьёзна и, склонившись над учеником, рассматривала его, иногда прикасаясь к разным точкам его тела.

— Особенно он не должен слышать это от тебя, — сказала она, не отрываясь от дела.

— А… Почему? — спросил Воин Дракона, не зная, что делать дальше. С духом-хранителем у него отношения явно плохо складывались.

— Ты убил его.

По был в замешательстве. Да, он спас Долину Мира, но у его поступка была и обратная сторона: он убил живое существо. Тигрица и Гадюка сразу поняли не совсем гладкое отношение Торы к их другу — он убил того, к кому она испытывала материнскую симпатию. Даже несмотря на то, что тот сейчас был жив.

— А почему он так реагирует? — спросил Журавль.

— Просиди двадцать лет в тюрьме в горе, стоя на коленях на твёрдой скале, на спину и плечи тебе будет давить тяжёлый панцирь, прижимая к земле, тебя обездвиживают иглы, лишая не только возможности двигаться, но и нормального кровотока, из-за чего немеют конечности, твои руки разведены в стороны до предела, и на них висят прикованные цепями огромные тяжёлые булыжники, которые могут раздавить даже носорога, это практически отрывает твои руки, оттягивает и разрушает суставы. С едой остальными необходимостями до ужаса плохо, а стражи часто развлекаются издёвками над тобой, осыпая то насмешками, то камешками или огрызками, а иногда и отдавливают хвост с идиотским смехом.

От плавного и весьма спокойного повествования Торы у всех мурашки пробежали по коже: сама интонация белой тигрицы заставляла чувствовать себя неуютно.

— Он снова видит до тошноты надоевшие и противные стены, слышит лязг оружия, звон цепей подъёмника, приказы о смене караула, гогот носорогов. Сколько раз он думал, что умрёт от таких условий, но каждый раз просыпался, по-прежнему закованный, раздавленный не только физически, но и морально. Весь его мир перевернулся в несколько секунд, и он не смог с этим справиться.

Наступила тишина, нарушаемая только шелестом листьев. Тай Лунг — злодей, так им всегда говорили, это они слышали с детства. Они знали, что он в надёжной тюрьме Чор Гом, и чувствовали себя в безопасности. Но сейчас, посмотрев на него с другой стороны, они поняли, что он вовсе не такой, каким его всегда все представляли. А мучения, которые он испытывал в тюрьме — заслужил ли он настолько сильное наказание? Спутники ниндзя чувствовали, что Тора не договаривала — не хотела ли она пугать их или хотела сохранить все муки — а возможно и унижения — своего ученика в тайне, они не знали. Да и не хотели узнать.

— А вы так же обездвижили его, как это сделал Угвэй? — спросила Тигрица, рассматривая лицо Тай Лунга, уже не безумное, но и не спокойное.

— Нет, совсем нет. Угвэй обездвижил его, а я отключила его сознание. То есть сейчас он практически спит.

— Он без сознания?

— Без сознания. Хотя сейчас будет в сознании, — Тора Гадиан быстро нажала на несколько точек, и Тай Лунг с громким вдохом сел, держась за голову. — С возвращением в реальность, — наставница подала ему руку. Ирбис пару секунд рассматривал женщину, а потом встал с её помощью.

— Я…

— Тюрьма, я знаю. Если слишком больно, скажи, — она положила руку на его плечо.

Мужчина вздохнул.

— Это был один из первых дней, когда мне с силой открывали рот, раздирая в кровь, чтобы пропихнуть какой-то грубый комок еды. Помнишь, когда один широко раскрыл мой рот, а второй с силой пропихивал что-то прямо в горло? Я ещё подумал, что челюсти сломаются.

— Они бы и сломались, если бы я не уменьшила механическое воздействие и не помогла бы еде достичь пункта назначения, — задумчиво заметила белая тигрица.

Тай Лунг шокированно посмотрел на неё, и наставница вышла из задумчивости.

— Мне ещё пришлось предотвращать внутреннее кровотечение, а то тебе пришлось бы отплёвываться кровью. А ты думал, почему я не даю тебе жёсткой пищи? За двадцать лет тебе основательно потрепали глотку, я даже удивляюсь, как ты ещё смог рычать во время побега.

Члены Неистовой Пятёрки переглянулись: вот и одна из жутких деталей, о которых умалчивала Гадиан. Барс же прикоснулся к своему горлу, словно почувствовав ту боль. Наставница сказала ему по-японски что-то явно ободряющее, и он немного успокоился. Через некоторое время все они продолжили свой путь к Храму Дракона, и теперь отношение спутников к Тай Лунгу изменилось, ведь они узнали, пусть и не всю, боль, которую ему приходилось терпеть.

1) Что-то случилось?

Вернуться к тексту

2) О чём ты думаешь?

Вернуться к тексту

3) О сражении с мастером… Я не знаю, как его называть.

Вернуться к тексту

4) Об отце?

Вернуться к тексту

5) Он больше не мой отец.

Вернуться к тексту

6) И всё-таки ты так много об этом думаешь, что даже решил перейти на японский, лишь бы наши спутники об этом не узнали.

Вернуться к тексту