Однажды двадцать лет спустя (джен)

РАО я кажется тоже пропустила.
Шарфики обещал Мерлин))) *хитро переводит стрелки*

Вы еще забыли про Скабиора и Молли!!

Мда, вот не прав рефери, что так медлит с введением постредактуры читателей, не надо вычитывать, публикуйте с комментарием: "ошибки в комментарии к произведению" через пару дней все недочеты будут готовы, а если бы рефери сделал фичу контролэнтер, то это было бы ещё и проще.

Добавлено 30.11.2015 - 19:52:
вот кстати http://fanfics.reformal.ru/proj/?ia=410801
проголосуйте, если нравится идея, может одумаются.

А я все мечтаю, что будет фанфик с экспериментом Руквуда по ненаходимости Малфой-менора. Когда они заперты оказались кто где.

О! Надо Мерлину напомнить про шарфики. ))
Я уже вспомнила про Молли.))
Так что? Кидать сюда? Оно где-то в комментах к Традициям, кажется.

Добавлено 30.11.2015 - 19:57:

Идея хорошая.)
Но тут вычитка же не столько грамматическая, сколько стилистическая. Сравните те же Голоса - как было изначально в комментах и как Миледи их огранила. Без её вычитки публиковать не хочу. ))

Я тоже думаю про шарфики, но сейчас не до них))

Можно пока сюда)

Гарри Поттер недоумённо разглядывал бумагу, покрытую какими-то непонятными символами.
- Это кириллица, - деловито сказала Гермиона. – Я как-то изучала немного в отпуске, чтобы развлечься.
- Хорошее развлечение, - кивнул Гарри. – Полезное. И что тут?
- Это бумага из России. От РАО, - добавила она так, будто бы это что-то объясняло.
- Россия – это на севере, - кивнул с умным видом Гарри. – А Рао – это кто?
- Это аббревиатура, - сурово сказала Гермиона. – В России очень популярная. Может означать разное в зависимости от контекста. Здесь – самое страшное, - мрачно сказала она.
- Как дементоры, что ли? – недоверчиво спросил Гарри.
- Хуже, - отрезала Гермиона. – Тех можно патронусом отогнать. А эти как вцепятся – не отпустят. Платить всё равно придётся.
- Платить? – растерянно переспросил Гарри. – За что?
- За незаконное использование. Дай сюда.
Она выхватила у него бумагу и, пробежав глазами, возмутилась:
- Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! Ой, - она зажала себе рот руками. – Кажется, это тоже русское выражение… не знаю, принадлежат ли на него права им, - она опасливо покосилась на страшную бумагу.
- Да что там вообще?
- Они пишут, что у нас в Азкабане один из заключённых исполняет романсы, права на которые принадлежат им, и требуют авторские отчисления! Говорят, что поскольку двери не герметичны, исполнение может считаться публичным, а поскольку он явно таким образом себя развлекает – значит, облегчает своё душевное состояние, следовательно, получает выгоду, а раз есть выгода – должны быть и отчисления. В соответствующем размере.
- Чему соответствующим? – машинально переспросил совершенно офигевший Гарри.
- Выгоде, я полагаю.
- Получаемой, - уточнил Гарри.
- Ну разумеется! – нетерпеливо воскликнула Гермиона.
- Да какая там выгода?! В Азкабане?! – взорвался Гарри, вскакивая и роняя свой стул с диким грохотом. – Они совсем обалдели?!
- Вот тут есть ссылка на решение их суда, где сказано, что наличие выгоды доказано, - Гермиона ткнула в какой-то абзац.
- Каким судом?!
- Ха-мов-ни-чес-ким, - прочитала она по слогам.
- Это название такое? – посочувствовал Гарри далёким русским. – Или вид?
- Не знаю, - очень неохотно призналась Гермиона. – Это прилагательное. Значит, наверное, определение. Что-нибудь вроде инквизиторского суда или королевского… не важно, - решительно тряхнула она головой. – Гарри, я тебя честно предупреждаю: проще заплатить сразу.

- А сколько они хотят? – он заглянул в бумагу. – Нет тут никаких цифр.
- Ну я же говорила, - сказала она с досадой: - отчисления в размере, соответствующим получаемой выгоде.
- Долоховым, - снова уточнил Гарри.
- Ну а кем ещё? - удивилась Гермиона.
- От исполнения русских романсов. В Азкабане.
- В нём, - вновь кивнула она.
Они уставились друг на друга – и рассмеялись.
- Ну а что, - весело сказал Гарри, - будет им выгода. В соответствующим размере. Чему там равны эти авторские отчисления по их законам?
- А это зависит от того, чем считать Азкабан, - деловито сказала Гермиона. – Вот тут список, - она вынула из своей вечной сумки какую-то распечатку, - тюрем тут нет. Мне кажется, ближе всего филармония или клуб… вот ещё театр можно. А ты как думаешь, Азкабан – это что?
- Наверное, всё-таки клуб, - поразмыслив, решил Поттер. – Там музыкальных инструментов нету и сцены. И сидят все… по статьям. Считай, почти что по интересам.
- Значит, клуб, - кивнула она. – Тогда так… тут надо площадь считать и количество народу… вход ведь у нас бесплатный?
- В Азкабан-то? – переспросил Гарри – и подтвердил: - Конечно, бесплатный. Каждый имеет право на Азкабан вне зависимости от социального и материального положения, - процитировал он новый устав одной из старейших магических тюрьм Европы.
- Ага… ага. Так, - она быстро что-то считала на полях распечатки. – Сколько у нас там членов… в смысле, слушателей… тьфу ты! В смысле, заключённых?
- Всего или на этаже с Долоховым? – на всякий случай уточнил Гарри.
- Всего, - решительно сказала она. – Кто его знает – может, у него голос сильный. Сквозь стены пробивает.
- Может, - кивнул Гарри и полез в ежедневно обновляемый справочник заключённых Азкабана – очередная идея министерства по популяризации и так называемых дополнительных услуг населению. – На сегодня всего тридцать четыре человека.
- Тридцать четыре… умножить… а сколько Долохов уже там?
- Так это как считать, - задумался Гарри. – С первыми двумя сроками, или только этот?
- Я думаю, считать надо с момента создания: с 15 августа 2008 года.
- Так это ж буквально…
- Да! Быстро они сориентировались, - подтвердила она – и нахмурилась. – А в чём считать – в рублях или в галеонах?
- Пока в процентах, - решительно сказал Гарри. – Я сам потом… переведу.
- Тогда вот, - она протянула ему распечатку с обведённой в красный кружок цифрой.
- Ага, - Гарри встал. – Ну, спасибо тебе. Пойду… расплачиваться. С этим РАО.

…Посылка вышла крупногабаритной – пришлось отправлять контейнером. Гарри проследил, чтобы ту как можно аккуратнее поставили в грузовик и как следует там закрепили – так плотно, чтобы даже в случае аварии та не разбилась и не открылась.
- Это сколько же там? – охнула Гермиона, невесть откуда взявшаяся как раз когда Гарри заканчивал накладывать стабилизирующие чары.
- Двое, - довольно ответил Гарри.
- Двое… кого?
- Как кого? – невинно улыбнулся Гарри. – Дементоров, разумеется.
- Де… что? Как? Почему?!
- Ну ты ведь сама сказала: в соответствии с полученной выгодой. Кто больше всего выгоды получает от этих романсов? Дементоры, разумеется! Ну вот я и…
- Да при чём тут дементоры?!
- Ну как же, - очень довольно пояснил Гарри. – Долохов поёт? Поёт. Радуется? Радуется. Остальные радуются? Радуются. А что потом? А потом приходят дементоры и радость эту съедают. Следовательно, не было бы радости – дементоры бы остались голодными. Значит, чья выгода больше всего?
- Дементоров, - кивнула Гермиона.
- Ну вот я и отравил им парочку. В соответствии с полученной выгодой. Правда, пришлось отдать сразу двух: дементоры-то на сотые доли не делятся. Ну да пусть их – мне для РАО ничего не жалко…

КОНЕЦ

- Слушается дело Малфой против Дамблдора, - произнёс Дамблдор.
Старший.
Люциус, сидевший на месте истца, при этих словах с трудом удержал улыбку. Как, всё же, звучит! Да хотя бы ради этого надо было затеять это расследование. Впрочем, коз тоже жалко, конечно – его чудесные белые козочки, с нежнейшей шерстью, из которой эльфы пряли тончайшую пряжу! Подумать страшно, что этот старый извращенец мог с ними сделать!
Аберфорт, сидящий на месте ответчика, вызывающе посмотрел на председателя Визенгамота, являющегося, по совместительству, его старшим братом, и пару раз дёрнул себя за бороду, беззвучно изобразив: «Ме-е». Или «Бе-е», кто его, старого хулигана, разберёт.
Дамблдор… старший – братья были ужасно похожи, а учитывая, что подлец Аберфорт сегодня надел мантию точно такого же цвета и кроя, что и мантии у членов суда и, разумеется, у его председателя, происходящее выглядело немного абсурдно. И ведь не скажешь ничего: любой человек имеет право носить мантию сливового цвета классического покроя.
«Надо было тоже такую надеть, - подумал вдруг Люциус. – Забавно бы вышло». Но на нём была обычная чёрная мантия – хотя как обычная… элегантная. И весьма, весьма, дорогая.
Пока господин председатель – и по совместительству старший брат ответчика, с удовольствием напомнил сам себе Люциус – зачитывал обвинения, Аберфорт с любопытством разглядывал зал, а встретившись глазами с Малфоем, показал вдруг ему неприличный жест. Люциус даже покраснел от неожиданности – нет, скажите, пожалуйста, что этот… этот… козолюб себе позволяет?! Он отвернулся, гордо вздёрнув подбородок. Показывать, что ты такое увидел – себя не уважать. Вот ещё.
Слово, тем временем, взял представитель обиженной стороны: Малфой мог позволить себе – что и сделал – самого лучшего юриста. Начал он с трагического описания психологического состояния несчастных животных, в котором те были найдены более чем через сутки после исчезновения.
-… несчастные невинные существа, которые за всю свою счастливую до сего трагического дня не видели ничего страшнее, чем недостаточно свежее сено, и не испытывали принуждения ужаснее, чем неловко расчёсываемая шерсть! Представьте их шок, когда они оказались в этом чудовищном помещении, который мистер Дамблдор по какому-то недоразумению называет сараем!
Далее последовали большие и выразительные фотографии, которые юрист не поленился напечатать лично для каждого из членов уважаемого Визенгамота, где несчастные белые – вернее, уже не слишком белые – козочки робко жались в углу какого-то полуразваливающегося помещения.
- Но самый главный вопрос! – трагически возвысил голос представитель истца. – Как, скажите на милость, принадлежащие уважаемому семейству Малфоев козы могли вообще попасть к мистеру Дамблдору? Бесспорно, подобное могло произойти только в случае умышленного похищения животных их поместья – иными словами, настоящей кражи со взломом!

Люциус аж забыл, как дышать. Что этот… эта судейская крыса себе позволяет?! Что он вообще несёт?! Какая кража со взломом?! Из их поместья?! Как у него вообще язык повернулся сказать… такое?! Их дом… чтобы какой-то… Дамблдор взломал их Малфой-мэнор?!
- И я сейчас расскажу и продемонстрирую уважаемому суду, как это было сделано! – тем временем разливался соловьём юрист.
Он… что?! Покажет здесь сейчас всем, как вскрыть Малфой-мэнор?! Здесь?! При прессе?!!
Люциус ловко ухватил неосторожно подошедшего к нему в этот момент собственного представителя за край мантии и, резко, дёрнув, зашипел не хуже профессора Снейпа – научился, наверное, за годы общения:
- Даже не думайте! Какой взлом?!
- Не волнуйтесь, мистер Малфой, - с воодушевлением прошептал тот, - всё будет сделано в наилучшем виде! Мы не просто добьёмся от него компенсации – мы ещё и в тюрьму его отправим! Лет на пять!
- Какая тюрьма?! – побелевшими от ярости губами проговорил Люциус. – Здесь пресса! Это же всё равно, что открыть двери для всех желающих! Даже не думайте!
- Всё будет отлично! – бодро заверил его тот, выдернул из рук онемевшего от такой наглости Малфоя край своей одежды и…
- Я протестую! – воскликнул быстро обретший способность разговаривать Люциус. – Не было никакого взлома! И кражи не было тоже! – добавил он торопливо. – Господин председатель, я ответственно заявляю – никакого проникновения в Малфой-мэнор не было, это абсолютно невозможно!
- Но тогда, - поднялся адвокат Аберфорта, - как ваши козы вообще могли попасть к мистеру Дамблдору? Если не было никакого похищения?
- Да, - сказал председатель Визенгамота и – не будем этого забывать – по совместительству старший брат ответчика.
- Понятия не имею! – воскликнул Малфой. – Откуда мне знать, где э… мистер Дамблдор взял их?!
- Я вижу только два способа, - с неприятной улыбкой проговорил адвокат: - Или их похитили у вас из поместья, или их уже не было там, когда мистер Дамблдор их подобрал.
Люциус открыл рот, чтобы возмутиться… и закрыл. Потом открыл снова – и снова закрыл. Мерлин, как же он так… и что теперь делать?
- Мистер Дамблдор, - меж тем, адвокат обратился к своему клиенту, - где вы взяли этих животных?
- А кто их знает, - пожал тот плечами. – Не помню. Слишком много огневиски, знаете ли. Ничего не помню. Сам удивился. Захожу утром в сарай – а там козы. Стоят. Ну, я поначалу-то решил, что они мне просто мерещатся – вы знаете, - он нахально подмигнул суду вообще и старшему брату в частности, - после пары бутылок огденского чего только не привидится… козы ещё далеко не самое странное. А потом вы пришли. С аурорами. Сердитый такой, - он поглядел на Малфоя, потом перевёл взгляд на судей и проговорил с неожиданной искренностью: - А с другой стороны… вы знаете – может, и украл. Я, вообще, мог… если б увидал такую прелесть – с пьяных глаз чего не сделаешь. Мог и украсть, - решительно кивнул он.

- Не могли! – слегка истерично выкрикнул Люциус. – Тем более с пьяных глаз! – добавил он в бешенстве. – Малфой-мэнор – одно из самых защищённых поместий в Британии! Оттуда невозможно ничего вот так… украсть!!!
- Ну, не знаю, - протянул с сомнением Аберфорт. – А мне кажется – с меня сталось бы. Очень уж я люблю коз, - почти интимно признался он то ли суду, то ли Малфою, то ли родному брату. – Нет, наверное, всё же украл. Иначе откуда они у меня в сарае взялись?
- Они могли… пастись! – торопливо ответил Люциус. – Паслись, паслись – и заблудились!
«Мерлин, что я несу?!» - подумал он в ужасе – но а что ещё было делать?! Немыслимо же позволить кому-то даже подумать о том, что в Малфой-мэнор можно влезть, словно в какую-нибудь Нору. Да ещё спьяну. Пусть даже и Дамблдору – и, кстати, ведь даже не старшему! Позор!! Невозможно!!!
- Ваше поместье находится в Уилтшире, если я не ошибаюсь, - сказал адвокат ответчика – юрист Малфоя, кажется, возымел внезапное желание переменить причёску путём выдёргивания своей шевелюры, - а сарай мистера Дамблдора находится в Хогсмиде. Вам не кажется, что это достаточно далеко?
- Они долго паслись! – категорично заявил Люциус. Эх, позориться – так хоть с размахом. А размах – это он умеет. Начнём.
- Насколько долго? – насмешливо поинтересовался адвокат.
- Очень долго, - решительно сказал Малфой. – Это же козы. Что они знают о времени.
- Простите? – адвокат, кажется, растерялся.
- Я говорю: что они знают о времени? – повторил Люциус. – И о направлении тоже. Они же не птицы. Они не умеют ориентироваться. Несчастные маленькие животные, никогда не уходившие далеко от дома. И вдруг – простор. Воля. Вы представляете, какое это было для них потрясение?
- А… а… а как они там оказались? На этой, как вы выразились, воле? – слегка озадачено спросил адвокат.
- Ну как оказались.
Действительно. КАК?!! Думай, Люциус, думай! И, желательно, побыстрее.

- Они же не рабы, - сказал Малфой возмущённо. – Захотели погулять – и ушли. Свободные животные. И вот – заблудились. Вы знаете, мистер Дамблдор, - сказал он проникновенно, подходя к ответчику и протягивая ему руку, - я вам так благодарен за то, что вы приютили их. Представить страшно, что с ними могло бы произойти, если б не вы.
Аберфорт с удовольствием схватил протянутую ему руку обеими своими и потряс её с невероятным воодушевлением:
- Всегда рад помочь, мистер Малфой! Всегда рад!
- Я так вам обязан, - дрогнувшим голосом проговорил Люциус и приложил к глазам платок. – Они так дороги всем нам – вы даже не представляете. Мои бедные девочки. Если б не вы. О-о, - протянул он, потрясённо покачав головой. – Даже представлять страшно. Спасибо вам. От всех нас. Спасибо.
Они переглянулись с Аберфортом, и Малфой подумал, что младший Дамблдор, кажется, вовсе не так уж похож на своего брата и вообще, кажется, отличный мужик. И что он привязался к нему с этими козами? Заняться ему, что ли, нечем… глупость какая. Мало ли. Ну, любит человек коз. Имеет право.
- Я правильно понимаю, - растерянно спросил тем временем председатель Визенгамота, по совместительству старший брат ответчика, Альбус Дамблдор, - что у мистера Малфоя нет никаких претензий к мистеру Дамблдору?
- Абсолютно! – Люциус развернулся и, высвободив, наконец, свою руку, прижал ладони к груди. – Напротив! Да я счастлив, что мистер Дамблдор их нашёл! И готов возместить ему все расходы, которые он понёс по их временному содержанию, - добавил он твёрдо.
- Тогда что мы все здесь делаем? – с ещё большей растерянностью проговорил председатель Визенгамота… ну и так далее.
- Вот и я тоже очень хотел бы знать: что мы вообще все тут делаем? – возмущённо поддержал его Люциус. – Полдня уже потеряли.
- Так я пойду? – спросил Аберфорт, вставая.
- Не хотите проведать козочек? – тут же предложил ему Малфой.
- А что. Можно, - кивнул тот.
- Буду рад, - Люциус подхватил его под руку и потащил к выходу из зала. – Всего хорошего, господа!
- И вам… всего. Хорошего, - слегка ошеломлённо проговорил Председатель и Старший Брат.
А Малфой, крепко держа под руку Аберфорта и быстро шагая вместе с ним по коридору, раздумывал, сколько понадобится самого лучшего огденского, чтобы заставить-таки младшего Дамблдора рассказать, как, к Мордреду, тот раздобыл этих драккловых коз?!

конец

"вот что у Лорда не отнимешь, так это отсутствие бюрократии. А вот если бы Волдеморт начал со своих УПСов еще и отчеты требовать...в письменной форме и в трех экземплярах...о том, почему вместо Авады использовали Петрификус, к примеру" - эпиграф

О том, почему Эйвери в рейды не ходил. Никогда

- Что-что мы теперь должны делать? – недоверчиво переспросил Долохов, когда Лорд, наконец, аппарировал, оставив Ближний Круг сидеть за привычно пустым столом.
- Отчёты писать, - невозмутимо ответил Снейп. – По каждому бою. Я тут план набросал, если кому-нибудь интересно, - добавил он куда-то в пространство.
- Джеминио! – произнёс Родольфус Лестрейндж, указав палочкой на листок в руках зельевара. Подождав возникновения достаточного количества копий, он проговорил: - Финита, - и лёгким взмахом палочки распределил их между всеми.
- Пожалуйста, - вздохнул Снейп.
В ответ раздалось нестройное:
- Спасибо!
«Отчёт.
1. Где, когда, почему, с кем происходил бой.
2. Какие заклинания были использованы вами.
3. К каждому заклинанию дать краткое описание боевой ситуации и обосновать свой выбор.
4. (Опционально - Только в случае проигрыша) Объяснить, почему ни при каких условиях выиграть данный бой не представлялось возможным.
Число, подпись».
- Хороший план, - задумчиво проговорил Люциус Малфой.
- Оптимистичный такой, - поддакнул Мальсибер. – Мне больше всего последний пункт нравится.
- А он всех нас ни в грош не ставит, - проговорила презрительно Беллатрикс.
- А я не настаиваю, чтобы этим планом кто-нибудь пользовался, - парировал Снейп. – Можешь свой написать. Хотя тебе незачем, - добавил он шёлково. – У тебя везде одно заклинание будет – и вряд ли Лорд потребует обосновывать Круцио.
- Ты несправедлив, - заступился за невестку Рабастан. – Белла ещё Аваду любит.
- Тогда да, - согласился Снейп, доставая перо и чернильницу. – Придётся обосновывать.
…Через пару часов Долохов, выглядевший хуже, чем после самого грандиозного боя, непривычно для него робко постучал в дверь комнаты Эйвери. Услышав сакраментальное: «Кто там?», он открыл её и, просунув голову, сказал смущённо:
- Это я. Можно войти?
Вид смущённого Долохова заставил Эйвери подавиться печеньем, которое тот жевал, и уронить его половинку на ковёр.
- Можно, конечно… э-э… Антонин. Входи. Входите. Чем могу?

Долохова Эйвери откровенно побаивался – впрочем, того многие опасались, да что уж там «многие» - практически все, не считая, пожалуй, Лестрейнджей да Снейпа, которые, в свою очередь, сами могли напугать кого угодно.
- Да тут, - Долохов почесал палочкой встрёпанные волосы – из её кончика вырвались искры, он привычно прихлопнул их ладонью, и Эйвери заметил, что волосы у него кое-где обгорели почти что до самых корней. – Вот, - Антонин протянул Эйвери измятый и исчерканный лист. – Я же не англичанин, - раздражённо пояснил он. – В общем, можешь поправить ошибки? – попросил он, наконец.
- Могу, - заулыбался с облегчением Эйвери, у которого появление Долохова посреди ночи вызывало только одну ассоциацию – с необходимостью иди в бой.
Правда, ассоциация эта была пока что абстрактной, потому что до сих пор он туда так ни разу и не попал – однако боялся он этого вполне конкретно.
А тут – простая грамматика.
Ерунда.
Впрочем, взглянув на пергамент, Эйвери понял, что немного погорячился: похоже, не такая уж ерунда. Потому что…
- А, - робко проговорил он, не решаясь прямо взглянуть на Долохова, усевшегося рядом с ним и тоже нервно принявшегося за шоколадное печенье, - извини… я плохо в почерках разбираюсь… это вот что тут написано?
- Это фамилия же, - раздражённо ответил Долохов. – Ле-Странж. Разве непонятно?
- Э… да. Конечно, - Эйвери закусил губы, чтобы не рассмеяться. – Просто она немного не так пишется. Лестрейджи они. А это что?
- Это не что, а где. Улица же такая.
Эйвери глубоко-глубоко вздохнул и, зажмурившись, предложил:
- А может быть, ты мне просто всё это продиктуешь? А то я так каждое слово переспрашивать буду. Почерк же, - добавил он торопливо.
- Да знаю я, что ни к дракклам не соображаю в вашей грамматике! – с досадой проговорил Долохов. – Что, так всё плохо?
- Ну… в общем… да. Ужасно, - вздохнул Эйвери – и поглядел искоса на Долохова. Тот выглядел непривычно… расстроенным. Потом сказал:
- Вот как просто в немецком: как слышится – так и пишется. А у вас какой-то кошмар просто. Хуже русского.
- Ну, ты не привык просто, - поспешно проговорил Эйвери. Видеть Долохова расстроенным было ещё более дико, нежели смущённым. И гораздо страшнее: решит потом, что лицо потерял, да заавадит к драккловой бабушке… хотя нет, тут как-то иначе написано… какая-какая тут бабушка?
- Какая бабушка? – не успев обдумать, стоит ли задавать этот вопрос, спросил Эйвери, ткнув пальцем куда-то во второй абзац.
- А, - отмахнулся Долохов, хрустя пятым уже шоколадным печеньем, - это выражение такое. Идиоматическое. Русское. Я это для образности. Скучно же так просто читать. Можешь заменить на что-то английское. И да, давай я тебе продиктую, - он отобрал у него пергамент, оглядел стол и спросил грустно: - Водки у тебя, я так понимаю, нет?
- Нет, - помотал головой Эйвери. – Коньяк есть. Где-то. У Люциуса. Можно сходить.
- Если ходить – так за водкой, - логично возразил Долохов. – Ладно, это потом. Давай писать уже.

Через час отчёт был готов, а словарь Эйвери обогатился парой десятков русских идиом, которые он жаждал, во-первых, записать, а во-вторых, изучить, используя англо-русские словари. Русский язык вообще показался Эйвери чрезвычайно образным, хотя и слегка грубоватым – но этим его и заинтересовал. Грамматика, опять же – как же он обожал все эти суффиксы и приставки…
Однако едва Долохов, получивший вожделенный отчёт, ещё и написанный его же собственным почерком (Эйвери только представил, сколько ошибок Долохов сделает при переписывании его сочинения – так и сделал всё сам, а уж писать разными почерками он выучился ещё в школе), оставил хозяина комнаты, наконец-то, в покое, и тот только-только начал записывать все новые для него выражения, услышанные и прочитанные сегодня, как дверь вновь отворилась, и на пороге возникла Беллатрикс Лестрейндж.
- Что-то я не поняла, что тут писать, - проговорила она, входя, закрывая дверь и устраиваясь на месте Долохова. – О, печенье, - она потянулась к изрядно опустевшей тарелке и взяла одно. – Какие-то у меня одинаковые объяснения получаются, - проговорила она самокритично, протягивая ему пергамент. – Наверное, это неправильно – и Лорда расстроит. Я просто понять не могу, как и зачем объяснять выбор: ну очевидно же, что если Круцио – значит, не хотела убить, а если хотела – тогда Авада. И что тут ещё писать? Придумай, пожалуйста! – попросила она, ласково ему улыбнувшись – от этой улыбки Эйвери почему-то с тоской вдруг вспомнил родительский дом и подумал, что, может быть, поспешил, так резко разорвав отношения с папой – в конце концов, сейчас можно бы было прийти к нему, и он бы, наверное, нашёл, что противопоставит этой её улыбке. Хотя если это ещё и Родольфус увидит… тут, наверное, даже папа бы уже не помог бы. Но, может, смог бы отбиться…
- Я думаю, можно немного синонимов подобрать и определений добавить, - неуверенно предложил он.
- Добавь, - непривычно покладисто согласилась она. И, подумав немного, добавила: - пожалуйста, - от чего Эйвери поначалу впал в ступор, а потом, взяв перо, подумал, что надо будет потом попросить Северуса больше не придумывать ничего подобного.
Никогда.

Когда Беллатрикс, съев половину оставшегося после Долохова печенья, ушла, унося с собой наполненный разнообразнейшими эпитетами пергамент, Эйвери снова попытался было вернуться к своим записям – но не успел: дверь снова открылась, впуская… Ох, да кого она только не впускала к нему этой ночью: кажется, к утру у него в комнате перебывал весь Ближний Круг – с одной и той же просьбой.
Поправить отчёт.
А когда паломничество закончилось, и измученный Эйвери, наконец, дополз до кровати и рухнул спать, Ближний Круг уже без него собрался в малой гостиной.
- Значит, так, - безапелляционно заявил Долохов, выстроив их всех словно на инструктаж перед боем. – Лично я считаю, что мы просто не можем сейчас позволить себе потерять Эйвери.
Он обвёл строгим взглядом бледные и сосредоточенные лица соратников. Поиграл палочкой – соратники уже автоматически выставили, на всякий случай, щитовые чары – продолжил:
- Посему я считаю, что в рейды его пускать нельзя. Я тут график составил – кто когда вместо него под обороткой там будет. И не усердствовать мне! А то Лорд не поверит. Так… пару Круцио, пяток режущих – и довольно. Кто за?
Все, словно бы по команде, вскинули руки вверх.
- Кто против? Воздержался? Отлично, - потёр руки Долохов.
«А то ишь… отчёты ему. Бюрократию он, как в министерстве, решил развести. Ну вот и будет у нас штатный бюрократ», - думал Антонин, аккуратно складывая свой первый отчёт.

КОНЕЦ

Это был совершенно точно не его день.
Он и начался по-дурацки: Скабиор проснулся с сильнейшим похмельем. Ожидаемо, разумеется, только вот легче ему от этого не было ни капли. Пока отлежался, пока привёл себя в чувство последовательно сперва просто водой, потом водой с лимоном, а потом, наконец, когда обрёл способность к более-менее длительным разумным действиям, имбирным чаем с лимоном же – день начал клониться к вечеру. Скабиор, раздражённо ворча и ругаясь, поискал сначала еду – но в домике было пусто, нашёлся, правда, ещё один лимон, кусок имбирного корня, яблоко (которое он с жадностью съел), корица и сахар – потом деньги: вывернул все карманы и осмотрел все ящики… пусто.
В Спинни Серпент сегодня было закрыто на ежеквартальную глобальную уборку и чистку, и соваться туда было совершенно бесперспективно. А больше поесть бесплатно ему было негде… значит, деньги сперва следовало добыть.
Чего в подобном состоянии делать ему категорически не хотелось.
Ограбить, что ли, какую-нибудь домохозяйку, спешащую домой с полными сумками? Не важно, что там – если продуктов много, что-нибудь ему точно подойдёт. Впрочем, он вовсе не привередлив… а если поймают – ну, вдруг – за такое точно в Азкабан не отправят, ну глупо же.
А есть хотелось зверски…
Ну а что. А и ограбить. Ну сил нет сейчас заниматься чем-то серьёзным… а напрашиваться к кому-то из многочисленных приятелей на ужин – значит, снова пить. А его сейчас от одной мысли об этом тошнило.
Так что он оделся – и, аппарировав в Лютный, вышел переулками на Диагон-элле.
Женщин с покупками там было в это время много – он постоял, выбирая и принюхиваясь. Наконец, учуяв запах свежей курицы… или даже, пожалуй, двух, судя по объёму сумки, он пошёл за одной полной рыжеволосой ведьмой средних, скажем так, лет. И, выждав момент, когда она поравнялась с одной из подворотен, подскочил к ней, выхватил сумку – и…
Вернее, он думал, что выхватил сумку.
Потому что на деле она вцепилась в неё с такой силой, что он не устоял на ногах и упал на одно колено, тут же, разумеется, выпустив свою добычу: не вышло так не вышло, в другой раз получится, не хватает ему сейчас скандала… он, собственно, собирался убежать, но попросту не успел, оглушённый сперва возмущённым воплем ведьмы, а потом уже и довольно тяжёлой сумкой, которую та с удивительной точностью обрушила ему прямо на голову.
- Ах ты, паршивец! – кричала рыжая – голос у неё был на удивление пронзительный и до отвращения громкий. – Подлый пакостник! Ишь, что удумал!

Её сумка описала в воздухе красивейшую дугу и вновь обрушилась на его многострадальную голову, которая ещё с утра-то до конца не успела в себя прийти, а теперь заболела так, что у него в глазах потемнело. Аппарировать бы – но с пляшущими перед глазами искрами и поднимающейся в желудке тошнотой ему было не до неё. Так что он попытался просто уйти… Как бы не так: женщина крепко схватила его за плечо – хватка у неё оказалась знатная, он мог бы поклясться, что у него на бицепсе останутся синяки – и продолжала ругать его на чём свет стоит. Ауроров, правда, не звала, но любопытствующие прохожие вокруг уже начали собираться.
- Извините, мэм, - пробормотал он, отчаянно пытаясь нащупать свою палочку – но та была в левом внутреннем кармане пальто, и левой рукой туда добираться было весьма несподручно.
- Извините?! – возмущённо повторила она – сумка взлетела в третий раз и вновь обрушилась ему на голову, чрезвычайно неудачно попав точнёхонько по затылку. В шее что-то хрустнуло, Скабиор почувствовал острую боль – настолько сильную, что он упал теперь уже на второе колено, опёрся свободной рукой о землю и его вырвало водою и чаем. Как же он так неудачно выбрал-то… но она совершенно не производила впечатления сильной и вообще способной сопротивляться! Это же не женщина, а какой-то тайфун… и его личная катастрофа. Какой же день неудачный…
- Ну хватит, поднимайся давай, - недовольно, но неожиданно нормально проговорила тем временем женщина, делая шаг к нему и несколько ослабляя хватку. Потом, вероятно, увидела лужу под ним, в которую капала почему-то пошедшая вдруг носом кровь, и, охнув, присела вдруг рядом с ним на корточки. – Возьми-ка, - она сунула ему мятый, но вполне чистый платок. Он взял машинально, обтёр губы и прижал к носу. Ощущение было отвратительным: его снова тошнило, и перед глазами всё танцевало и плыло, он покачнулся и попытался встать сперва хотя бы на колени. – Ох, ну прости меня, - сказала ведьма, подхватывая его под руку и помогая подняться. – Да ты ж едва на ногах стоишь! – всплеснула она руками. – Ну как так можно… куда ты полез?
- Вы мне чуть шею не свернули, - буркнул он, сглатывая – к сожалению, это не помогло, и его снова вырвало – он даже отвернуться не успел, и испачкал и себе ботинки, и ей юбку и туфли. Ну, сейчас мало ему не покажется…
- Впервые вижу такого непутёвого вора, - сказала ведьма, ловким взмахом палочки очищая их одежду и обувь. – Разве можно в таком состоянии на людей нападать? – проговорила она укоризненно. – Ты же едва на ногах держишься. Ну чем ты думал, вот скажи мне?
- Я не думал, я жрать хотел, - огрызнулся он устало. Голод, кстати, даже не смотря на тошноту никуда не делся, и это дикое сочетание в глазах Скабиора почему-то делало и так, мягко говоря, странную ситуацию ещё и дико смешной.

- Мерлин и Основатели… так ты что же, настолько голодный? – ахнула ведьма с… сочувствием?
- Представьте себе, - зачем он вообще с ней беседует? Она же отпустила его, наконец, и орать перестала… один шаг в подворотню, и он свободен.
- Но это же ужасно… идём-ка со мной, - она подхватила одной рукой сумку, другой – его и… аппарировала.
Он даже сообразить не успел, что происходит, как обнаружил себя на кухне с большим деревянным столом, такой же немаленькой плитой и странными часами на стене со множеством стрелок.
- Сядь сюда, - велела женщина, усаживая его на один из стульев в углу. – Будешь суп? У меня немного со вчера осталось.
- Буду, - обалдевше проговорил он и вытер о штаны руки.
- Ванна там, - она бесцеремонно подняла его за плечо и потянула куда-то. – Иди руки мой, горе моё, - она впихнула его в ванную и захлопнула за ним дверь, громко проговорив из-за неё: - Полотенце бери розовое! С ромашкой.
- Спасибо, - не менее ошеломлённо ответил он, озадаченно разглядывая себя в зеркало и включая воду. Да нет, вроде бы ничего в нём не переменилось с утра: та же небритая рожа и волосы… не слишком чистые… и от размазавшейся сурьмы под глазами круги почти чёрные… Мерлин, на кого он напал?!
Он умылся – с мылом и горячей водой – потом вытерся розовым полотенцем с ромашкой и аккуратно подвёл глаза заново, благо баночку с сурьмой и кисточку всегда носил с собой. Снова посмотрел в зеркало, хмыкнул скептически и осторожно приоткрыл дверь.
Чуда не случилось – женщина стояла сразу за ней.
- Спасибо, - осторожно сказал он, не рискнув улыбнуться, и добавил: - Большое.
- Ты когда мылся в последний раз? – сурово спросила она.
- Дня… три назад, - честно ответил он.
Она осуждающе покачала головой и, скрестив на своей очень немаленькой груди руки, поджала губы.
- Так, - велела она. – Сейчас я накормлю тебя супом – а потом ты отправишься мыться, пока я пожарю курицу. Одежду за дверь выложишь – в этом вообще ходить невозможно, с неё уже грязь сыпется. Я тебе дам пока халат своего мужа и постираю – как раз высохнет, пока курицу доешь. Ну, не стой столбом, - она достаточно ощутимо подтолкнула его в плечо. – Марш за стол.

«Что же я пил такое?» - лихорадочно соображал Скабиор, шагая по коридору и чувствуя, как сзади ему в плечо упирается палец. Потому что ну не могло же это быть чем-то, кроме галлюцинации! Наверняка он просто снова уснул… или не уснул, а сидит у себя на островке и бредит… потому что…
Тарелка с горячим, дымящимся супом уже ждала его на столе – и один запах, что от неё поднимался, вмиг вымел из его головы всякие мысли о видениях и галлюцинациях. Суп был тёмным, наваристым и густым – с мясом и овощами и даже, кажется, яйцом, а ещё сливками. Он проглотил его, наверное, за минуту – и поймал на себе откровенно умилённый взгляд рыжей ведьмы.
- Ну вот и славно, - сказала она. – Умница. Тебя как зовут-то, горе моё?
- С… кхм… Кристиан, - вежливо отозвался он, твердя себе, что если это не галлюцинация – значит, она сумасшедшая. Совершенно точно чокнутая – но при этом сильная. Одну безумную ведьму он хорошо помнил – тогда судьба его сберегла, а вот сейчас, столько лет спустя, кажется, решила снова его проверить. С психами надо вежливо… мягко и очень внимательно. Но как же вкусно она готовит…
- А я Молли, - сказала она, протягивая ему сильную пухлую руку. Он пожал - и улыбнулся, как мог обаятельно, но чрезвычайно невинно. Мысль о невинности была явно лишней: он тут же представил, каким ещё может быть у неё мотив так с ним возиться… нет, вот это точно уж было лишним. Совсем-совсем лишним. – Ну вот – теперь голодный обморок тебе не грозит, а курица всё равно ещё будет какое-то время жариться, так что отправляйся-ка ты в ванную и как следует вымойся. И одежду не забудь мне оставить у двери на полу, - она протянула ему потёртый халат горчичного цвета. – Вот, наденешь пока что это. Он чистый, хоть и потрёпанный.
- Спасибо, - очень-очень вежливо проговорил он, вставая из-за стола. – Вы знаете, я совсем не хочу так затруднять вас и…
- А ну, марш в ванную! – отрезала она, для пущей убедительности шагнув к нему – его охватило ирреалистичное чувство, что сейчас её пальцы скрутят его ухо, но нет, она просто взяла его за плечо – которое заныло, снова ощутив её мощную хватку – и потянула его за собой. – И нечего мне тут выпендриваться. Удумал тоже.
Она буквально втолкнула его в ванную – и, закрывая дверь, строго сказала:
- Я жду одежду. Немедленно.
Святая Моргана… В этот раз ты явно перестаралась – я в жизни никогда больше никого грабить не буду! Старые добрые кражи – какой драккл понёс его сегодня вообще на улицы?! Сидел бы себе голодный… это, говорят, даже полезно…
Требовательный стук в дверь прервал эти его размышлений – он вздрогнул, ощутив себя провинившимся школьником, и торопливо раздевшись, свернул одежду в комок и, приоткрыв дверь, сунул её туда.
- Не спеши, - почти ласково проговорила из-за двери… Молли. – Вымойся тщательно. Я проверю!