Узы, что нас связывают (джен)

Ороку Саки тихо лежал на больничной койке, едва осознавая постоянную сильную боль в местах своих ожогов. Периодически он порывался покинуть это место, но пока что не было причин куда-то идти или что-либо делать. И он оставался на месте, в то время как тело его медленно исцелялось.

Его преследовали последние мгновения Шен. Саки все еще видел ее, шагнувшую между ними. Они оба были настолько увлечены сражением, что не заметили ее присутствия. Определенно, она была гораздо менее ослеплена; женщину всегда утомляло, когда приходилось командовать ими, как детьми.

Шен не была воином. Она не понимала, что он уже вложил слишком много силы в удар, чтобы остановиться, когда шагнула между ними. Очевидно, она собиралась объявить борьбу ненужной и заставить их вступить в диалог, как поступала бесчисленное количество раз в их детстве.

Выражение абсолютного шока на лице Шен, когда тэкко-каги пронзили ей грудь, Саки не забудет никогда. Ее обиду, растерянность и неверие, как и уходящий из ее глаз свет жизни, он заберет с собой в идеальную чистоту могилы.

Он просто стоял на месте, наблюдая, как шокированный Йоши смотрел на безжизненное тело в своих руках. Долгое время никто не шевелился, хотя огонь продолжал распространяться. Саки понял, что Йоши собирается умереть вместе с ней. Он страстно, всепоглощающе желал его смерти, но цена, что пришлось заплатить за это, оказалась слишком высока. Он хотел отрубить голову беззащитному сопернику, но отказался от этой идеи. Саки хотел сжечь Йоши за все случившееся. Сжечь заживо во лжи этого дома.

Он мог слышать детский плач. На мгновение Саки удивился, считая, что ему почудилось, поскольку Йоши, казалось, не слышал ничего, но плач становился все громче и четче, прежде чем прервался приступом кашля. Ребенок. Дитя Шен. Все, что осталось от Шен — этот плачущий ребенок.

Саки сбросил тэкко-каги и, пошатываясь, направился к источнику звука. Он осторожно поднял маленькое хрупкое существо на руки и прижал к груди. Плач ослабевал. Его надо вытащить отсюда. Здание становится неустойчивым.

Когда Саки повернулся, чтобы выйти, крыша начала рушиться, и он согнулся почти пополам, заслоняя ребенка своим телом, не обращая внимания на жгучую боль, когда горящие балки сдавили его плоть.

Собрав всю решимость, он вырвался из горящего дома и бежал прочь со всей скоростью, на которую был способен, в то время как здание за его спиной обрушилось. Саки даже не обернулся, унося малышку Шен в безопасное место.

Он не знал, как долго шел, прежде чем какой-то встречный водитель подобрал его и отвез в больницу. Еще не оправившись после смерти Шен, Саки позволил ему это. Он не знал, как Шен назвала свою малышку, но она была его дочерью. Дочерью, что должна была родиться у них с Шен. Ребенок, который должен был принадлежать ему. Поэтому Саки выбрал для него имя, которое дал бы их с Шен дочери, и зарегистрировал малышку как Караи.

Все прошло достаточно успешно. Саки не имел представления, как ухаживать за ребенком, и в этом плане больничный персонал оказался полезен, но это не избавило его от чувства бесцельного существования. Если бы все прошло успешно, он убил бы Йоши и забрал Шен, дав ей понять, какую ужасную ошибку та допустила. Что она должна быть с ним. Но эта возможность теперь потеряна для него навсегда.

Он убил бы Йоши, чтобы отомстить за ее смерть, за гибель своей семьи, за годы лжи, но тот уже был мертв. Он умер слишком быстро. Его смерть должна была стать более длительной, более мучительной. Кулаки Саки сжались, болезненно вздрогнув от ожогов.

Но были и иные виновные. Хамато, убившие его семью, похитившие его самого, лгавшие ему и смеявшиеся, когда Йоши украл у него Шен. Да. Были и другие, кто еще должен заплатить за его страдания. За Шен.

Он соберется с силами, и они все пожалеют. Он заставит их пожалеть об их преступлениях. Саки улыбнулся, когда на него снизошло чувство предназначения. Теперь он знал, что делать. Возможно, его жизнь и порвана в клочья, но он поступит с ними так же. Да, отныне он станет Шредером*.

_____________________

*shred — обрывок, клочок; а также — резать, рвать в клочья (англ.)