Узы, что нас связывают (джен)

Звук автомобиля заставил Сплинтера укрыться в заброшенном здании, прижимая к груди мешок с выброшенными продуктами и ожидая, пока транспортное средство уедет. Звук стих, и он облегченно вздохнул.

Два месяца копания в отходах, — каждая вылазка с риском обнаружения, но только так они могли добыть себе пропитание, — наконец взяли свое. Ну, может быть, еще и бессонница. Он не спал больше нескольких часов за ночь с… потери Шен и Мивы. Сейчас думать о них стало легче. По крайней мере, ему было чем себя занять в часы бодрствования. Однако подниматься на поверхность, как сейчас, все же слишком рискованно.

К счастью, все это временно. У него был план, как справиться с проблемой. С отъездом машины вернулась ночная тишина, по крайней мере, стало так тихо, как никогда не было в Нью-Йорке, и он вспомнил тот первый день. Трудно было поверить, что прошло уже два месяца.

* * *

Йоши задыхался, пока боль наконец не отступила. Что это было за вещество? Надо ли ему обращаться в больницу? Он никак не мог себе этого сейчас позволить. Его черепашата! Он резко открыл глаза, дабы отыскать маленьких питомцев, и замер.

В считанных дюймах от лица его взгляд встретился со светло-голубыми, искрящимися радостью глазами. Кто это? Расширив поле зрения, Йоши увидел округлое зеленое лицо с… веснушками? Что? За спиной одного он рассмотрел и остальных черепашат. Сейчас они были размером с человеческого ребенка.

Один из них пристальным взглядом темно-синих глаз уставился в небо, в то время как другой, кареглазый, с любопытством озирался по сторонам, не решаясь отдаляться от сулящего безопасность бока брата. Последний из черепашат, зеленоглазый, храбро продвигался по переулку, осматривая окрестности. Конопатый малыш прижался к груди Йоши, и тот инстинктивно обнял его.

Однако рассмотрев свои руки, сомкнувшиеся вокруг маленького тельца, он чуть было в шоке не уронил черепашонка. С дрожью Йоши осмотрел одну руку в недоумении, затем другую и, наконец, все тело. Шерсть? Хвост? Коснувшись лица, Йоши обнаружил на нем выступающие, как у грызуна, резцы, усы и заостренные уши. Он стал крысой. Огромной крысой! Но это же невозможно. Такого не бывает.

У входа в переулок закричала женщина, прежде чем бросить продукты и убежать. Нет. Всё это вполне реально, и все они в опасности. Какая-то часть сознания Йоши понимала, что это вызвано светящимся химикатом, и он все еще опасен для окружающих. Схватив грязные обрывки своей бывшей одежды, он быстро стер с себя остатки жидкости и выбросил их в мусорный контейнер, надеясь, что этого будет достаточно. На иные меры предосторожности времени не было.

Чуть в стороне от себя он заметил оставшихся черепашат, все трое прижались друг к другу, испуганные криком женщины. Йоши подхватил и их, и ставший теперь пустым контейнер от вещества, ища пути бегства, прежде чем женщина вернется с кем-либо облеченным властью, пока не рассмотрел крышку люка канализации. Не слишком привлекательно, но он должен защитить эти существа. Если их обнаружат, то они уже никогда не покинут пределов лаборатории.

Он услышал чьи-то шаги и не задумываясь метнулся в подземелье. Оно было темным и заполненным вонючей жижей, но его новые глаза на удивление хорошо способны были видеть при слабом освещении, и, несмотря на обострившиеся чувства, Йоши обнаружил, что вонь не слишком беспокоила его. И все же он знал, что место это грязное, и не позволял ни одному из черепашат спуститься на пол.

Вместо этого он продолжал идти, казалось, на протяжении часов, до тех пор пока не понял, что перед ним не канализация, а сменившие ее рельсы метро. Был момент паники, когда Йоши осознал, что стоит на шинопроводе, и лишь потом понял, что если бы тот был рабочим, его бы давно убило током. Эта линия, должно быть, давно не использовалась. По крайней мере, нет ни малейшего шанса попасть под колеса поезда.

Успокоенный этим, Йоши двинулся дальше по рельсам, зная, что должен найти безопасное место для отдыха, но не уверенный, что сумеет это сделать. Увидев турникеты, указывающие на станцию, он, спустя несколько минут тишины, означающие, что больше здесь нет никого, нырнул в нишу.

Йоши осторожно исследовал пространство за турникетами и ахнул от изумления. Это оказалась совершенно пустая станция и платформа. Очевидно, она уже долго не использовалась, но он мог видеть, насколько хороша она была раньше, с аккуратной кирпичной кладкой и готическими каменными арками. Даже затопленная лестница на нижний уровень была по-своему красива своей конструкцией.

Его взгляду открылось большое помещение с длинными скамьями для сидения. Один угол его был оборудован приборами и, видимо, когда-то сдавался под магазин или ресторанчик. В помещении был и общественный туалет, скорее всего, сейчас отключенный, и несколько комнатушек поменьше, в которых могли размещаться магазинчики помельче. Часть обширного пространства была отделена металлической дверью, его люди использовали как большой закрытый склад до решения очистить территорию полностью.

И все же больше всего Йоши поразила платформа. Он сделал несколько шагов от нее к зоне отдыха. Здесь в большей степени сохранилась архитектура, свойственная этой станции, даже деревянные панели на стенах, каким-то образом уцелевшие. Пол был цементным, и где-то здесь прежде располагалась опора, ныне отсутствующая. Она оставила большое отверстие в полу, за это время заполнившееся грязью и мусором, а через решетку над головой просачивался свет, настоящий солнечный свет.

Йоши внимательно осмотрел всю станцию, чтобы убедиться, что та необитаема и безопасна, и обнаружил, что все пути, ведущие на поверхность, полностью перекрыты. Это было хорошее место, то, что им нужно, то, что он искал. Вернувшись обратно на платформу, он свернулся клубком рядом с черепашатами и вскоре заснул.

* * *

Потребовалось немного времени, чтобы понять, как снова подключить воду, но он быстро понял, что не сможет оставаться здесь постоянно. И когда его голодные юные подопечные после длительных жалоб наконец заснули во вторую ночь здесь, Йоши покинул их, чтобы впервые поискать пищу на поверхности. К счастью, Америка выбрасывала больше еды, чем он когда-либо мог представить возможным.

Его жизнь быстро приобрела новые очертания. Он будет мыть, кормить и следить за своими черепашатами в часы бодрствования, и выбираться на поверхность, когда они спят, иногда более двенадцати часов в сутки. Все же они еще дети.

Еда была для него приоритетом, но Йоши довольно быстро решился вернуться в прежнюю квартиру, чтобы забрать свое имущество, коробку за коробкой. Почти две недели заняло перетащить всё. В первой принесенной коробке была одежда. Йоши почти готов был признать, что это некая замена одеялу, в которое можно завернуть черепашат во время сна, но на самом деле так и не смог привыкнуть к тому, что теперь голый.

Конечно же, это было не так. Теперь Йоши был покрыт шерстью и к тому же стал огромной крысой. Он мог обойтись и без одежды. И все же первое, что он сделал для себя, было подобие набедренной повязки из старого листа бумаги, потом же он надел одно из одеяний своего деда. Они были достаточно велики и просторны, чтобы соответствовать его новой фигуре.

Он также приучился обматывать тканью свои руки и ноги. Обувь никогда больше не подойдет ему, и не редкостью для него было опускаться на четыре конечности, чтобы передвигаться быстрее. Когда же черепашки стали более подвижными, Йоши приучился обматывать также кисти и колени.

Большая часть коробок так и осталась нераспакованной. Единственным извлеченным, помимо всего напоминающего одежду, стал семейный портрет из его прежней жизни, который Йоши разместил на деревянных перилах платформы. Проделав это, он наконец признал, что больше не был Хамато Йоши и уже никогда не будет. Отныне зваться Сплинтером будет достаточно.

* * *

Вырвавшись из своих воспоминаний, Сплинтер отругал себя за напрасную трату времени в опасном надземном мире. Он-то хорошо это знал. Что станет с его черепашками, если с ним что-то случится и он не вернется к ним?

Отогнав неприятную мысль, Сплинтер уже собирался искать обратный путь в подземелье, когда его внимание что-то привлекло. Он находился в вытянутом заброшенном строении в центре индустриального мегаполиса. Но отчего-то молодое деревцо сумело пустить корни и вырасти в этом месте, выжив благодаря небольшому количеству солнечного света, что пропускали разрушенные стены.

До тех пор, пока кто-нибудь не придет и не расчистит бульдозером это место. Он не мог оставить дерево здесь, на верную гибель. В поисках орудий для задуманного взгляд Сплинтера остановился на старом пластиковом ведре. Осторожно, чтобы не поранить его, он выкопал дерево, поместил в ведро и забрал к себе домой.

* * *

Вернувшись домой, он проверил черепашек. Один из малышей лениво поднял голову, сонно сощурившись, посмотрел на него. Сплинтер ласково гладил его по голове, пока тот снова не заснул. Он поставил сумку с продуктами невдалеке от питомцев, чтобы те могли насладиться ими, проснувшись.

Затем он проверил водоросли. Аквариум черепашки Шен Сплинтер использовал для выращивания водорослей в лучах солнца, попадавших в комнату. Он также досыпал сухих листьев в близстоящие ведра с червями и грязью.

Водоросли и популяция червей были еще в самом начале разведения, но в ближайшее время Сплинтер рассчитывал быть полностью обеспеченным ими. Животный белок червей и растительные питательные вещества водорослей обеспечат основные их потребности без опасных вылазок на поверхность. Сплинтер был не против. Он перестал наслаждаться пищей с тех пор, как потерял жену и дочь, а теперь, когда он стал крысой, вкус его стал еще менее разборчивым.

Копая лунку в накопившейся в яме грязи, он мог бы притвориться, что сажает дерево с практической целью — кормить его опавшими листьями червей, — но не было особого смысла врать самому себе. Пересадив дерево из ведра в лунку, Сплинтер примял грязь вокруг него и полюбовался результатами своего труда. Это дерево выжило в тяжелых условиях, и Сплинтер уважал его за это. Его радовало то, что оно будет расти здесь, с ними.

* * *

— Нет, малыш-камэ! Не играй этим! — Сплинтер поднял кареглазого малыша, игравшего с розеткой, прежде чем его внимание привлек конопатый брат озорника.

— Не ешь это! — он поспешил вытащить камень изо рта младшего из черепашат, пока его терпение испытывали крики двоих других. Все еще удерживая на руках кареглазого черепашонка, Сплинтер бросился к двоим старшим, что сцепились в драке невдалеке отсюда. Но как они могли драться? Они же даже не умели еще ходить.

Сплинтер вздохнул, растащил драчунов друг от друга, стараясь не выдавать разочарования. Он научился управлять своими эмоциями на тренировках ниндзюцу, но никогда не представлял, что станет конечным испытанием. Что заставило его думать, что он сумеет? Воспитание четверых мальчишек само по себе было безумием.

— Малыши-камэ, вы не должны драться. Вы — братья. Вы должны заботиться друг о друге, — но те не обращали на него внимания. Вздохнув, Сплинтер проследил направление их взглядов и ахнул. Конопатый малыш добрался до ящика с книгами и рукоделием Шен.

Первым его побуждением было подбежать, выхватить ящик и накричать на маленькое существо. Непрошенное видение реакции Шен на такое поведение остановило его. Контролируя дыхание, он опустил кареглазого черепашонка к братьям и медленно двинулся к ящику.

Обаятельный черепашонок посмотрел на него, жуя конец длинной тканой оранжевой ленты. Это согрело сердце Сплинтера, и он, вынув ленту изо рта малыша, вместо этого обвязал ее вокруг его панциря.

— Она идет тебе, малыш-камэ.

Черепашонок улыбнулся и захлопал в ладоши, но тут перед ним появился зеленоглазый малыш и, к ужасу младшего, начал дергать за ленту. Сплинтер быстро остановил его и увидел, что глаза маленького задиры наполнились слезами.

— Нет, не плачь, малыш-камэ. Погоди минутку, — Сплинтер порылся в ящике и вытащил оттуда красную ленту, повязав вокруг панциря гордого черепашонка. Теперь кареглазый малыш проскользнул между разноцветными братьями и с надеждой посмотрел на ящик.

— Почему бы и нет? Для тебя найдется тоже, — он нашел синюю и фиолетовую ленты и протянул любопытному черепашонку, тот схватил фиолетовую. Повязав ленту, Сплинтер заметил, что последний, синеглазый, малыш оперся о его колено и выжидающе смотрит на него. Ну, конечно. Крыс подал ему синюю ленту.

М-да, какими счастливыми они были, схватив подарки. Ему стоит придумать способ получше носить эти ленты. Черепашонок в оранжевом забрался к нему на колени, за ним быстро последовали его братья.

— Вы хотите сказку, малыши-камэ?

Все четверо с готовностью кивнули, и Сплинтер вздохнул. Он собирался называть их получше, чем просто «черепашата», дать каждому имя. Это скоро начало сбивать с толку. Он рассматривал варианты из детских сказок и песен, что когда-то рассказывал Миве, но ни одно не казалось подходящим.

Сидя рядом с ящиком Шен, Сплинтер порывисто выхватил одну из книг и, раскрыв, положил перед собой. Конечно же, это была книга о западном искусстве эпохи Возрождения, один из непонятных интересов Шен. Не самое подходящее для чтения детям. Но черепашата были в восторге, рассматривая фотографии. Что ж, очень хорошо. Сплинтер перелистывал страницы. Когда он добрался до изображения Синкстинской капеллы, голубоглазый черепашонок с веснушками опустился на коленки, чтобы лучше рассмотреть его.

— Эта — твоя любимая, малыш-камэ? — тот кивнул и хлопнул в ладошки.

— Это художник Микеланджело, — малыш еще более возбужденно захлопал. М-да. Им нужны имена. Почему бы и нет?

— Малыш-камэ, ты хотел бы стать Микеланджело? — эмоциональным кивком тот подтвердил это.

— Ну, тогда ты Микеланджело.

Теперь для остальных. Несколько страниц спустя черепашонок с темно-синими глазами подскочил и опустился на коленки при виде одного из рисунков летательного аппарата авторства да Винчи. Да. Он всегда любил небо.

— Ты хотел бы стать Леонардо, малыш-камэ? — тот почтительно кивнул.

— Очень хорошо.

Тут зеленогазый черепашонок оттолкнул братьев и решительно начал листать страницы, прежде чем остановился и уверенно указал на картину «Чудо святого Георгия» Рафаэля Санти. Рыцарь на коне, замахнувшийся мечом на дракона, действительно подходил храброму черепашонку.

— Да. Ты должен стать Рафаэлем, — тут последний черепашонок с надеждой на личике потянул его за полу одеяния.

— Давай посмотрим, что мы можем найти для тебя, — вернувшись к книге, Сплинтер медленно переворачивал страницы, позволяя пытливому малышу изучить их в свое удовольствие. И остановился на картине под названием «Плешивый» авторства Донателло. Он напоминал Сплинтеру раннего западного философа или, может быть, буддийского монаха. В любом случае, этот образ подходил для его деликатного любознательного малыша.

— Ты бы хотел в дальнейшем зваться Донателло? — черепашонок кивнул.

Определившись с именами, Сплинтер начал читать им книгу, настолько хорошо, насколько сумел. Он был не вполне уверен, что знает произношение многих слов. Но это было неважно. Его мальчики вскоре снова заснули. Его сыновья.