Узы, что нас связывают (джен)

Ниньяра сидела на крыше, одна, задумавшись. Интересно, как долго она сможет продолжать в том же духе. Жизни, поставленные, как она знала, на карту, противоречили другой верности. Продолжавшей искать ее бледно-зелеными глазами.

Она не стала ближе к настоящим целям, чем прежде, хотя не раз наблюдала их издалека. Она сильна, но не настолько, чтобы одолеть всех четверых разом, даже при помощи засады.

И чем больше проходило времени, тем меньше Ниньяре этого хотелось. Они неслышно крались в ночи города, подвергая себя риску, чтобы спасти людей, которые никогда не узнают о них и не поблагодарят, даже если узнают. Герои, необходимые миру, которые так редко у него есть.

Как и он. Еще одна черепаха. Другая. Она не должна, не могла отнять его у мира. Чего бы это ни стоило. Но цена была столь высока, что Ниньяра не думала, что переживет это. И не хотела пережить.

Она наблюдала за ним время от времени. Не один из тех, за кем она охотилась, он — иногда один, а иногда и с товарищами — забредал в установленные ею ловушки. И без конкретных приказов против него Ниньяра никогда не предпринимала конкретных шагов, чтобы причинить ему вред или захватить в плен. И задавалась вопросом, почему хозяева позволяли ей продолжать в том же духе.

Теперь она знала. Они позволили ей усыпить его бдительность ложным чувством безопасности. Последнюю засаду устроила не она, а Тигриный Коготь. И он не стал сдерживаться.

Ниньяра вспомнила эту ночь. Шредер вызвал ее на наблюдательный пост лаборатории, где ей пришлось смотреть, как Стокман насильно вводит ужасного червеобразного паразита в голову черепахи. И в голову его друга-примата.

Стоять там, вынужденной смотреть, не властной остановить это, защитить его от этого насилия, было кошмаром. Одно она не смогла понять вовремя. И, считая себя храброй, ждала, пока лаборатория освободится.

Она должна была знать. Хотя немногие из слуг Шредера задерживались там надолго, Стокман и Филч редко покидали лабораторию. Сейчас это было так очевидно, но тогда она благодарила свою удачу.

Как тень Ниньяра проскользнула в лабораторию, и он посмотрел на нее с проблеском надежды в усталых страдающих глазах. Она разрезала узы пленников. Черепаха потянулась к ней, но рухнула на пол, однако Ниньяра и так сильно рисковала, или же так думала. Она отстранилась, произнеся единственное слово.

«Беги». Потом она ушла, ненадолго поверив, что спасла их. Но этого не произошло. Ее действия были ожидаемы, даже организованы ее похитителями. Они заставили ее смотреть, зная, как она поступит, желая, чтобы узники сбежали и предали своих союзников, своих друзей. И она стала соучастницей этого плана.

К облегчению Ниньяры, он не удался, но в конечном счете именно она сделала ловушку возможной. За прошедшие недели она не смогла заставить себя устроить еще одну засаду. Все, что она делала, было ядом и давило слишком сильно, чтобы она могла это вынести. За ней следили. Ниньяра чувствовала это. Может быть, это был выход. Может быть, искупление.

* * *

Слэш осторожно приблизился. Он не знал, что и думать. Он был так уверен, что она хорошая. Благородная. Несмотря на то, на кого она работала. Она казалась такой искренней. Он ощущал ее пристальный взгляд, когда она его освобождала. И все это оказалось еще одной ловушкой. Не так ли?

Он больше не знал, что реально. Искал новой встречи. Хотел увидеть ее снова. Попытаться понять; но она исчезла, больше не охотясь. Больше не играя в игры, снова и снова сводившие их вместе.

В конце концов он перестал ждать и начал искать ее сам. Это было глупо. Особенно после того, чего стоила ему последняя ловушка. Слэш все еще помнил, как оказался пойман внутри собственного тела, крича, когда оно двигалось само по себе. Чужая марионетка.

Ощущение костей Сплинтера, хрустнувших под его булавой. Боль и неверие Рафа. Слэш ничего не смог сделать, когда взяли в плен своего лучшего друга. Своего брата. Лишь доставил его врагу и удерживал, когда они вводили в него этого червя, слишком хорошо зная, что тот сделает с ним.

Это преследовало его воспоминания и превращало сны в кошмары. Действительно ли она была частью этого? И если да, то зачем он рискует, снова преследуя ее в одиночку? Дурак.

Теперь, когда он наконец нашел ее, Слэш не знал, что делать. Лиса сидела на краю здания, опустив плечи. Побежденная. Или это еще один трюк? Она знала, что он здесь. Он мог сказать это наверняка.

Она сделала глубокий вдох и повернулась к нему лицом с этими пронзительными золотыми глазами. Как мед. Не уверенный, зачем он вообще здесь, Слэш ждал. Может, она что-нибудь скажет. Объяснится.

Медленно лиса вытащила более длинный из своих парных мечей, выглядя решительнее, чем когда-либо прежде. Значит, так и есть. Правда. Она одна из них. Слэш чувствовал, как поднял булаву, почти по своей воле. Он должен закончить это. Закончить прежде, чем еще кто-нибудь из тех, кого он любит, будут ранен или убит.

Она атаковала его с той плавной грациозной стремительностью, что была ей, казалось, свойственна, и Слэш крепче сжал оружие, ожидая шанса нанести удар. Он не думал, что сумеет избежать ответного, если она атакует всерьез. Для этого она слишком опытна.

Но он выдержит. Лучше просто принять удар, который она все равно нанесет, и использовать возможность для своего. Ему хватит и одного, и он будет сильным. Возможно, она не сумеет убить его сразу, как бы выгодно ни было ее положение.

Все так, кроме одного: он не мог. Несмотря ни на что, просто не мог. Слэш опустил булаву в сторону, когда лиса бросилась к нему со своим клинком, ожидая боли, думая, что прожил уже достаточно долго. Но удара так и не произошло. Лишь порыв ветра возле щеки. И больше ничего.

Не уверенный, Слэш открыл глаза. Лиса стояла перед ним, дрожа, с клинком, занесенным над его головой. Промах, который не мог быть ошибкой. Ее бок был полностью открыт для удара, намеренно. Решимость сменилась болью и замешательством.

— Почему ты не убил меня?

Онемев от шока, Слэш протянул руку и привлек ее к себе. На этот раз она позволила это, сломавшись, и зарыдала у него на груди.