Узы, что нас связывают (джен)

Лиза раздраженно постукивала хвостом, делая вид, что смотрит эпизод сериала «Крогнард-варвар» вместе с Лили и Майки. Лили улыбалась, деля внимание между прослушиванием шоу и Майки, и Лиза ощутила прилив ревности. К Майки ли — за то, что он украл так много времени и привязанности ее кузины, или к ним обоим — за то, как окрепла их дружба, — она не знала.

В сотый раз ее взгляд вернулся к додзё, где он стоял со своим гениальным братом Донни и сестрой-иностранкой Венерой, наблюдая, как Лео тренируется с мастером Сплинтером. По крайней мере, он не в лаборатории, не проверяет Алопекс.

Она должна суметь наладить их отношения. Она умна. Очень умна. Почему же у Лили и Майки это выглядит так просто? Лиза рискнула оглянуться на них.

Майки надел резиновую маску зомби как реквизит, чтобы разыграть какую-то историю, которую либо пересказывал, либо выдумывал, либо и то, и другое сразу. Он всегда делал так, хоть Лили и не могла этого видеть, и никогда не вел себя с ней как со слепой. Лиза не понимала этого.

Сообразив, что ему все еще чего-то не хватает, Майки вскочил на ноги и побежал к братьям. Лиза смутно услышала, как он упомянул что-то о ящерице в цилиндре, но потребовалось очень сосредоточиться, чтобы не смотреть в ту сторону. На него.

Она думала, что избегала Рафаэля раньше, но с тех пор, как он вернулся с Алопекс, вывела игнор на совершенно новый уровень. Если Лиза сможет убедить себя, что на самом деле его там нет, что это призрак или плод ее воображения, может, будет не так больно. Сосредоточься на мультфильме.

Движение привлекло внимание ее бокового зрения. Алопекс вышла из лаборатории, убедилась, что ребята отвлеклись, и бесшумно направилась через логово к турникетам. Куда она направляется? Отчаянно надеясь, что это настоящая забота, а не просто ревность, Лиза последовала за ней.

* * *

Алопекс бежала по туннелям, проверяя свое выздоравливающее тело. Ее травмы были вполне реальными. Должны были быть такими. И все же она ненавидела восстанавливать силы. Но не смела торопить события. Чтобы план сработал, она должна быть в отличной форме. Должна исцелиться.

Когда она полностью восстановится, то расскажет Шредеру о местонахождении черепашьего логова и устроит отвлекающий маневр для его засады. В хаосе битвы, когда он неизбежно бросится на крысу, отвлеченный жаждой мести, она нанесет удар и прикончит его. Это может стоить жизни некоторым или всем черепашкам, но Алопекс была готова к такой жертве.

Ей нужно полностью восстановиться, чтобы все сработало. Поэтому Шредеру придется пока оставаться в неведении об этом месте. Она уже близка. Просто нужно еще немного потерпеть. На данный момент бег и движение — то, что ей нужно.

Донателло так настаивал, чтобы она не слишком напрягала исцеляющееся тело, и Алопекс думала, что должна подчиняться в его присутствии. Нельзя пока казаться неблагодарной или ненадежной. Но ей необходимо движение, и этот момент отвлечения был слишком идеальным, чтобы его упускать.

Кроме того, ей еще нужно получить представление о местонахождении логова и начать работать над мысленной картой близлежащих туннелей. Алопекс не планировала отдавать ее Шредеру без крайней необходимости, но информация могла понадобиться ей самой для ее собственных планов.

Хм. Она не одна. Девушка-ящерица последовала за ней. Раньше она казалась сосредоточенной на телевизоре. Видимо, Алопекс ошиблась. Значит, хотя бы одна из них относилась к ней с подозрением.

Нужно позаботиться об этом, пока оно все не усложнило. Как-нибудь подружиться с девушкой-ящерицей и завоевать ее доверие, прежде чем ее подозрения перечеркнут всю работу Алопекс. Она сможет. Она хороша в обмане.

Краткое навязчивое воспоминание об Умеко затопило ее чувством вины. Возможно, слишком хороша. Она не предаст их полностью, если только это не окажется совершенно необходимо, — пообещала себе Алопекс, надеясь, что сможет сдержать обещание. Нет времени на сожаления. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать сейчас.

Двигаясь осторожно, она споткнулась о рельсы метро, резко приземлившись на поврежденные руки. Собачий скулеж был вполне реальным. Немного полежала, позволяя боли отступить, прежде чем поднялась.

— Жалкая, — ее голос был низким рычанием, когда Алопекс пнула рельсы в притворном разочаровании. Лиза, девушка-ящерица, вышла из укрытия и неуверенно приблизилась. Алопекс изобразила удивление и стыд, когда увидела ее.

— Чего ты хочешь?

Лиза пожала плечами.

— Просто хотела узнать, куда ты направляешься.

Хм. Эта девушка была узницей лаборатории Шредера. Та же предыстория, что и она сама придумала для себя. Возможно, она сумеет это использовать

— Вышла на пробежку. Знаю, что я все еще… сломлена, но я так долго была взаперти. Мне просто нужно было выбраться. Я знаю, у всех добрые намерения, но я должна была пойти куда-нибудь, куда угодно, пока я этого хочу, просто чтобы доказать, что я могу. Знаю, звучит глупо.

Сработало. Глаза Лизы утратили подозрительный блеск и смягчились пониманием.

— Нет, я понимаю. Я поступала так же какое-то время назад. Но одной здесь небезопасно. Ты подвергаешь опасности себя и других.

Алопекс угрюмо кивнула.

— Я понимаю. Я вернусь.

Лиза пошевелилась.

— Я этого не говорила. Просто тебе не нужно бродить здесь одной.

Хм. Все прошло лучше, чем ожидалось. Очевидно, кто-то сделал это за нее, когда ей пришлось выбраться.

— Останешься со мной? Не будем уходить далеко или что-то типа того. Просто прогуляемся недалеко от логова, — Алопекс вложила в жалкую просьбу достаточно уязвимости, чтобы добиться желаемого эффекта. Лиза грустно улыбнулась ей и кивнула.

— Конечно.

Она все еще сумеет таким образом разобраться в туннелях, развеяв сомнения девушки-ящерицы. С их «общей историей» установить связь должно быть легко.

— Знаешь, он будет волноваться, если ты уйдешь далеко, и расстроится, если тебе причинят боль.

Мысли Алопекс на миг сошли на нет, когда Лиза выдавила из себя комментарий. О ком она говорит? О черепахе-медике Донателло. Он и правда серьезно относится к своей ответственности перед пациентами, но кажется, это не объясняет такого сильного беспокойства Лизы.

— Знаю. Донателло лишь хочет, чтобы я снова была здоровой. Я не хочу быть неблагодарной за его помощь или пренебрегать его инструкциями.

— Нет. Я имела в виду Рафа.

Раф? Он проверял ее состояние, как и вся его семья, может быть, чуть чаще, поскольку спас ее и чувствовал свою ответственность за нее, но особой разницы не было. Почему же Лиза…

При виде несчастного лица и сгорбленной позы Лизы на Алопекс снизошло откровение. Итак, девушка-ящерица питает нежные чувства к Рафаэлю. Это была ревность, а не подозрение. Все будет проще, чем она думала.

— Рафаэль? Не думаю, что он стал бы особо возражать. По крайней мере, не больше, чем кто-либо другой.

— Нет, стал бы. Он действительно сильно к тебе привязался.

Алопекс улыбнулась про себя, но сохранила пустое и смущенное выражение лица.

— Нет, между нами все не так.

Лиза выглядела разрывающейся между восторгом, что Алопекс не была добровольной соперницей, и сочувствием к разбитому сердцу Рафаэля.

— Он в основном приходит спросить о программе мутации. Он полон решимости закрыть ее. Поэтому спрашивает о ней столько, сколько позволяет Донателло, — Алопекс сделала паузу и приняла застенчивый вид, намекая, что ее нежные чувства могут быть связаны с братом Рафаэля, создавая иллюзию общего опыта безответной любви. — Но я не думаю, что он делает это для меня. Возможно, есть кто-то еще…

Лиза остановилась, и ее зеленая чешуя окрасилась в бледно-розовый цвет.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, понимаешь. Хочешь поговорить о нем?

Оскорбленная, Лиза выглядела готовой отклонить предложение Алопекс, но вздохнула, очевидно, желая кому-нибудь рассказать.

— Я… Он действительно хороший парень, но я почти уверена, что не нравлюсь ему.

— О? Почему ты так думаешь?

— Кажется, он терпеть не может находиться рядом со мной.

— Да, я заметила, как сильно вы друг друга избегаете. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь усерднее старался показать незаинтересованность, чем вы двое.

Она ждала, чтобы Лиза проведет довольно очевидную параллель между собой и подобным поведением Рафаэля и сравнит причины. Челюсть Лизы отвисла в изумлении. Алопекс заговорщически улыбнулась новой подруге. Да, все будет очень, очень просто.

* * *

Венера сидела на футоне в своей комнате, сверяясь со схемами, которые сделала благодаря последним попыткам предвидения с помощью мастера Сплинтера, наложенными на карты города. Она все ближе и ближе. Она знала это. Постепенно они приближались к цели. Каждый явный результат в сочетании с остальными сужал круг нахождения ее цели в пространстве. Скоро у нее будет местоположение. Нужно просто набраться терпения.

Она подумывала о привлечении к проекту Эйприл и Лили, но их способности были настолько неконтролируемы, что они, возможно, и сумели бы помочь, но с той же вероятностью результат мог оказаться непредсказуемым и контрпродуктивным. Лучше действовать медленно и наверняка.

Хотя ее задача и была бы проще, не цари снаружи такой суматохи. У нее почти не было времени на работу, так как она хотела посмотреть на поединок мастера Сплинтера с Леонардо. Он все еще был тяжело ранен, но исцелялся на удивление хорошо.

Это стоило некоторого времени, которое Венера надеялась наверстать, но ее новая семья временами очень отвлекала. Не в первый раз она тосковала по покою монастыря, в котором выросла. Но в других случаях находила семейную суматоху одновременно волнующей и успокаивающей.

Кто-то дернул дверь ее комнаты так сильно, что чуть не обрушил импровизированную стену. Венера вскинула голову, готовая закричать, но увидела, что это Леонардо, и слова застряли у нее в горле.

— Ты нужна сенсею в додзё немедленно.

Затем он ушел, оставив ее с учащенно бьющимся сердцем. Сосредоточься. Ситуация явно чрезвычайная.

Отложив работу, Венера вышла из комнаты как раз вовремя, чтобы поймать Донателло, идущего за Леонардо к выходу из логова. Ее обычно колючая реакция на него исчезла, когда она увидела его опущенные плечи и убитое горем выражение лица. Что произошло?

Она вбежала по ступенькам в додзё и увидела Эйприл, подключенную к монитору и лежащую на полу без сознания. Она боролась за каждый неглубокий учащенный вдох. Ее отец вцепился в кардиомонитор, словно тот обладал некой мистической силой, способной вернуть его умирающее дитя к жизни. Напротив него на коленях стоял мастер Сплинтер, сверяясь с очень старым свитком.

— Что случилось?

— Укус змеи. Яд убивает ее. Я знаю технику, чтобы очистить ее, но…

— Вам нужно больше силы, — закончила Венера, и он кивнул.

— В ней слишком много яда, и все происходит слишком быстро. У меня нет достаточно времени, чтобы собрать свою энергию. Дай мне ци, и я сформирую и направлю ее.

Венера опустилась рядом с ним на колени и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Она не даст Эйприл умереть.

* * *

Лили сидела в лазарете, где они ее оставили. Она держала Эйприл за руку, пока Дон работал, впадая все в большее отчаяние, когда ни одно решение не приносило успеха и Эйприл ускользала все дальше и дальше.

Когда мастер Сплинтер отнес пострадавшую в додзё, Лили размышляла, помешает ли, если последует за ним. Непохоже, чтобы ее присутствие пошло Эйприл на пользу. Тем не менее инстинкты подсказывали ей, что Эйприл знает о ней и это ее утешает.

Но если мастер Сплинтер собирается спасти Эйприл с помощью мантры, вдруг ее силы вмешаются? Венус называла их силами природы, и Лили боялась рисковать. Жизнь Эйприл слишком драгоценна.

Итак, она была предоставлена собственным мыслям, колеблющимся между угасающей жизнью Эйприл и выворачивающим наизнанку ужасом от осознания, что Караи под контролем Шредера держит Майки в плену.

С ним все будет в порядке. Должно быть. Лео спасет его. Лео герой и может спасти любого. Лили верила в него. Он никому, даже Караи, не позволит навредить Майки. Пожалуйста, Лео. И тут мир перевернулся, и Лили попала в другое видение, одно из показывающих происходящее в настоящем. Принадлежащее Лео.

Они сражались с Караи. Она была экзотически красива со своими зелеными змеиными глазами, мерцающей чешуей, имитирующей человеческую кожу, и изящными клыками. Им нужно было победить, но они не хотели причинять ей боль.

Позади нее Лили могла видеть остальных, свисающих с потолочных перекладин, к которым были прикреплены цепи. Кейси. Раф. Дон. Майки. Это был первый раз, когда она по-настоящему увидела его. Он был так красив. Трагичен и нездоров, но прекрасен. Лили упивалась этим зрелищем, пытаясь запомнить его так глубоко, чтобы никогда не забыть. Ощутив дискомфорт Лео из-за ее эмоций, она вернула внимание к битве, где он все еще пытался урезонить Караи.

Сражайся, черт возьми! Ее команда эхом отозвалась в них обоих и подтолкнула его к более агрессивным действиям, но было слишком поздно. Руки Караи превратились в эластичных змей, которые вытянулись и вонзились в руки Лео, наполнив его огромной дозой своего яда.

Жизнь Лео угасала. Он умирал, и быстро. Но когда они зависли на грани жизни и смерти, Лили ощутила, что его воля к борьбе, к победе, к спасению сильнее, чем когда-либо.

Он произнес исцеляющую мантру, не обращая внимания на самоуверенно и небрежно приближающуюся Караи. Инстинктивно черепашка понял, как превратить исцеление в очищение, чтобы вывести из себя яд, но его было так много. Слишком много.

Венера! Разум Лили закричал, и она потянулась к своей подруге-наставнику. Все еще отделенная от Лео, она соединилась с Венерой. Та только что передала свою энергию мастеру Сплинтеру, чтобы тот мог использовать ее для спасения Эйприл.

Венера! Когда они соединились, Венера почувствовала сложное положение Лео и направила свою силу к нему, используя Лили как проводника. Благодаря свежему притоку ци у Леонардо появилось все необходимое, чтобы избавиться от яда Караи. Венера влила в него все. Все, что смогла призвать из окружающего мира, и даже часть собственной жизненной силы.

Когда Венера потеряла сознание, Лили почувствовала, что связь оборвалась, оставив ее наедине с Лео. Его мантра превратила переданную энергию в инструмент, который очистил и восстановил его. Но Караи была уже почти рядом с ними.

Сражайся! Лили заставила его напасть, пересилив его беспокойство о девушке-змее, и Леонардо перестал сдерживаться. Из-за переполненности ци Венеры он нанес Караи в грудь удар такой силы, что та отлетела назад, врезавшись в бетонную колонну так, что опора треснула.

Лео запаниковал, но Лили увидела, что Караи дышит. Оглушена и ранена, но дышит. Она будет жить. Спаси остальных. Лео повернулся к братьям и Кейси и почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Яд действовал медленно, но они все еще слабели. Лили выплыла из видения, когда он бросился, чтобы спустить и уложить их. Он спасет их. Просто обязан спасти.

* * *

Караи почувствовала облегчение, несмотря на боль в хрустнувших ребрах и черепе, когда она ударилась о бетонную колонну. Он жив.

Это был кошмар с самого начала. Она так усердно трудилась в своей тюрьме, чтобы обрести контроль над новым мутированным телом. Изучала его навыки и использовала потенциал. Готовилась сражаться зубами и ногтями, когда за ней придут.

Но вместо этого ее камеру накачали газом, и куноити очнулась прикованной к кушетке, когда Стокман готовил для нее паразита. Все усилия были напрасны. Оружие, в которое она себя обратила, будет использовано не против врагов, а против ее семьи.

Хуже всего было то, что, оставаясь бессильной, Караи полностью осознавала все. Это был ад. По команде Шредера она отвернулась ото всех, кого любила, начиная с Эйприл. Девушки, которая спасла ее разум и дух. Она кричала внутри себя, когда тело-предатель создало змей, чтобы проникнуть в спальню Эйприл; комнату она выследила по запаху девушки из кинотеатра, который та часто посещала. По крайней мере, она отправилась за Эйприл одна и не чувствовала себя обязанной выдавать местоположение.

Затем она нацелилась на другого черепашьего друга-человека, Кейси. Караи никогда не встречала его прежде, но по манере сражаться можно понять многое. Такого, как он, решила она, можно уважать, даже полюбить. И все же куноити отравила его своим ядом.

Караи так сильно ненавидела Шредера за то, что его приказы заставили ее тело потратить первый поцелуй на убийство невинного мальчика. Эгоистичное сожаление, но реальное, как и все остальные. Не менее горько было снова называть Шредера отцом.

Одного за другим она собирала их вместе своими отравленными ловушками, забирая неподвижные тела как трофеи. Она не могла остановиться. Ее сильная воля ничего не значила. Только приказы Шредера.

Караи хотела, чтобы черепашки оставались живыми. Особенно тощий, умный. Поэтому она использовала малую дозу яда, делая их смерть медленной и мучительной. Они продержатся до тех пор, пока она не убьет Сплинтера и не сможет получить противоядие, сделанное Стокманом, как только доставит их обратно в лабораторию. Ожидать своей очереди в этом аду.

Она готова была позвонить своему отцу, как только все четверо были театрально подвешены в стиле, который бы угодил бы вкусам Шредера. У нее был номер его сыр-фона. Он придет, но не сможет навредить ей, и она убьет его, прежде чем забрать его сыновей рабами к его заклятому врагу. Этого было достаточно, чтобы заставить ее кричать. Но тело отказывалось подчиняться. Караи даже не могла выплеснуть свою ярость и разочарование.

По крайней мере, Шредер не знал, что ей известно местоположение их логова. Ей пришлось бы сказать ему, если бы он заставил ее, но ему и в голову не пришло спросить. Вместо этого он просто отдавал приказы, которым она обязана была следовать.

Но каким-то образом Лео победил яд и дал отпор. Это был славный момент, хотя предательское тело и отвернулось от него, изрыгая слова ненависти. Жестокую ложь о нем и его семье. Ложь, на которой она выросла и от которой в конце концов освободилась — только для того, чтобы Шредер силой снова вложил эти слова в ее рот. Как же она его ненавидела.

Ее радость от триумфа Лео сменилась ужасом, поскольку он противился борьбе с ней, пытаясь, как и всегда, урезонить ее. Его слова звучали правдиво, но Караи не могла поступать в соответствии с ними, потому что убеждать надо было не ее.

Ее охватил леденящий ужас, когда куноити поняла, что собирается убить его. Убить ее Лео. Он погибнет от ее рук. При осознании этого Караи охватила такая печаль, что захотелось скрыться в глубине тела и позволить змее завладеть ее разумом. Она могла сохранить его. Но не хотела. Нет, если ей придется стать свидетелем этого.

Ее руки глубоко впились в его, накачивая смертельной дозой яда, более чем достаточной, чтобы убить, и убить быстро. Караи свернулась калачиком, рыдая, пока ее тело преследовало умирающее тело Лео, как хищник.

Но потом Леонардо засиял таким светом и энергией, что оттолкнул ее. Каким-то образом он снова спас себя. Самый удивительный герой, которого она когда-либо знала. Караи представила себе на мгновение, как покраснел бы он, вздумай она когда-нибудь сказать ему это. Это был такой приятный образ, с которым не жаль было бы и оказаться в земле.

Если бы только Лео убил ее и уберег от нее всех. Но Караи знала, что он никогда так не поступит, независимо от обстоятельств. Он никогда не сможет заставить себя убить ее. Караи была в этом уверена. Даже если бы Шредер подселил в него одного из своих паразитов, она была уверена, что Леонардо нашел бы выход из положения. В конце концов, героям суждено побеждать.

Пока черепашка заботился об ослабевших телах своей семьи и друга, изломанное тело куноити ускользнуло, повинуясь вторичному инстинкту самосохранения. Когда она исчезла, пользуясь его отвлечением, Караи немного утешила его победа и собственная вера, что он спасет всех тех, кому она навредила. В конце концов, так и поступают герои.

* * *

Лили очнулась от видения и с удивлением поняла, что все еще находится в лаборатории Дона. Но запахи было невозможно отрицать. Мутагенные химикаты. Машинное масло. И, конечно, аквариум с водорослями.

Венера! Девушка вскочила на ноги, схватила трость и направилась к додзё. Она слышала, как мистер О’Нил бормочет бессмысленные слова утешения и облегчения, обычно предназначенные для очень маленьких детей. Эйприл должна быть в безопасности. Это дало облегчение.

Хм. Где же сейчас Венера? Лили почувствовала, как неестественно длинные пальцы мастера Сплинтера обхватывают ее плечи, ведут через додзё и заставляют опуститься на колени. Затем он вложил руку Венеры в ее и отошел. Обхватив обеими ладонями руку Венеры, Лили приготовилась ждать, надеясь, что подруга почувствует ее поддержку.

* * *

Венера медленно приходила в сознание. Когда ее веки затрепетали и разомкнулись, она на мгновение отвлеклась на две версии реальности. Существовал физический мир, но поверх него находились ауры и потоки энергии, составлявшие мир метафизический. В ее глазах они раньше никогда не смешивались. Должно быть, помощь мастеру Сплинтеру и Леонардо вывела ее за пределы дозволенного. На восстановление потребуется некоторое время.

Кто-то держал ее руку, постепенно и бессознательно подпитывая ее энергией ци. Венера проследила за нежной человеческой рукой до лица Лили, сосредоточенно нахмурив брови. Девочка не знала, что делает.

Шиноби знала, что должна заставить девушку отпустить ее, прежде чем та потратит больше, чем может позволить себе отдать. Она не обучена, как Венера, переносить метафизическое давление. Но, обведя взглядом остальную часть комнаты, поняла, что придется подождать с разрывом контакта с Лили.

Леонардо и мастер Сплинтер, ослепительно яркие от ци, которую она влила в них, опустились на колени и произнесли заклинание над Кейси Джонсом и братьями Леонардо, стирая черные нити яда, цепляющиеся за жизненные силы каждого из них.

В страхе и беспокойстве она, должно быть, перестаралась, наполняя их энергией ци. Даже с таким дополнительным исцелением они будут гореть от ее избытка несколько дней. Энергия Лили могла помешать ритуалу, так что на данный момент лучше было бы держать ее связанной внутри себя, по крайней мере, до завершения исцеления.

Вместо этого Венера сосредоточилась на призраке, стоящем позади мастера Сплинтера, с бестелесной рукой на его плече. Призрак никогда раньше не был таким ясным и отчетливым, едва ли не более реальным для нее, чем физически присутствующие люди.

Это была хрупкая босоногая женщина, одетая в длинную струящуюся юбку и свободную майку с вышитыми на ней цветами. Ее длинные шелковистые волосы были сзади собраны в свободный хвост и развевались вокруг головы, словно их обдувал воображаемый ветерок. Она улыбалась Сплинтеру с выражением абсолютной любви. Просто видя это, Венера почувствовала себя вторгшейся в личное и отвела взгляд.

Мальчики застонали, их разумы и тела явно болели от перенесенного испытания, несмотря на то, что сейчас уже были очищены. Со вздохом облегчения Венера освободила руку из ладони Лили, к замешательству девушки.

— Венера?

— Теперь со мной все будет хорошо. Не надо больше давать.

Брови Лили удивленно поднялись, но она кивнула. Почувствовав приближающееся присутствие, Венера отвернулась от нее и невольно замерла. Леонардо опустился на колени рядом с ней, и шиноби пришлось заставить себя дышать ровно.

Это был не просто избыток ци, исходящей от него пульсирующими волнами. О-о-о. Это было больше, чем просто уважение или восхищение. Венера не осознавала этого, пока не уловила зов Лили и не поняла, что он умирает. Она никогда не испытывала такой паники. Это все усложняло. Лео улыбнулся, и ее сердце замерло.

— Венера. Лили. Я знаю, что обе вы были со мной там, в битве. Спасибо.

Венера медленно и осторожно кивнула, Лили же весело прощебетала: «Не за что».

Венера была немного удивлена и смущена тем, как спокойно реагировало ее тело, казалось бы, по своей собственной воле. Она словно бы наблюдала за происходящим со стороны.

Хотелось верить, что это было частью энергетического похмелья от перенапряжения, но уверенности не было. Леонардо поднялся на ноги и направился к одному из выходов из додзё, оглянувшись на семью со странным выражением печали, прежде чем уйти.

Сердце Венеры болело. Это великая победа. Они победили и спасли всех. Что же давило на него? Она изо всех сил пыталась разобраться в источнике беспокойства Леонардо и не заметила приближения другой черепашки.

— Венера?

Шиноби подпрыгнула и удивилась, увидев рядом с собой Донателло.

— Да.

Он нервно поерзал.

— Я должен перед тобой извиниться. Вне зависимости от источника, твои способности реальны, и мне не следовало принижать их или тебя. Если бы все предоставили мне, Эйприл бы… Я… Спасибо тебе.

На мгновение она была ошеломлена. Донателло только что извинился и признал, что ее суеверное невежество, возможно, было истиной? В какой-то миг Венера не могла осознать это. Но ответ был очевиден. Она спасла девушку, которую Донателло любил, а любовь сильнее рациональности или рассудка. Шиноби не могла не улыбнуться.

— Она необыкновенная девушка, для меня честь называть ее своей подругой. Рада, что смогла помочь.

Донателло отрывисто кивнул.

— Не знаю, смогу ли я поверить полностью, но ты спасла ее, когда я не сумел, так что… я попытаюсь.

— Я ценю это и не теряю веры в твою науку. Это настоящая сила, если основываться на том, что я видела. Благодаря магии и науке, которыми мы сообща владеем, нет препятствий, которых мы не преодолеем, защищая нашу семью.

* * *

Лиза глубоко вздохнула, возвращаясь логово вместе с Алопекс, чувствуя себя лучше, чем когда-либо с момента похищения. Разговор с девушкой-лисой оказался лучшим, что она могла сделать.

Больше, чем облегчение от понимания, что ее новая подруга не соперница, — теперь у Лизы появилась некоторая надежда, что ее чувства не безответны. Все, что ей нужно сделать — просто сказать ему. Это ее ответственность, ведь именно Лиза сбила всех с толку своей реакцией на Рафаэля.

Кроме того, прежде девушка ни от чего не отказывалась, предпочитая сталкиваться с проблемами лицом к лицу с почти прямолинейной настойчивостью. Такой личностью она была и такой собиралась стать снова. И рассказать Рафу о своих чувствах, вне зависимости от того, чем все обернется, станет началом возвращения к себе.

Но в логове царила суматоха, и Лиза сделала паузу, не желая прерывать момент, проводимый братьями-черепахами с отцом. Что произошло? Кейси громко стонал, когда мистер О’Нил помогал ему и Эйприл, вынося ее из логова. Лиза потянулась и схватила парня за руку.

— Что случилось?

— О, ничего особенного. Просто странная змеиная дочка Сплинтера, у которой Шредер контролирует разум, чуть не отравила нас всех до смерти. Хорошо, что у Лео есть эта странная мистическая ниндзя-сила, иначе все мы были бы уже покойниками.

— Ты и Эйприл?

— И Раф, и Донни, и Майки. Сегодняшний вечер — отстой.

Лиза отпустила его, когда поняла, что он сказал. Раф чуть не умер. Она бродила по тоннелям с Алопекс, и Раф чуть не погиб.

Внезапно суждения ее показались уже не такими надежными, и Лиза почувствовала, как в ней проснулись прежние сомнения. Решимость иссякла, и она решила пока подождать с признанием ему. Сейчас ему нужнее провести время с семьей. Она расскажет ему. Только позже. Возможно.

* * *

Алопекс сидела на своей койке в лаборатории Донни, в ней боролись ярость и шок. Несмотря на шок, она испытала настоящее облегчение от того, что Караи не дочь Шредера. После того, как она поступила с Умеко, Караи — единственный друг, что у нее остался. И она не потеряет Караи, убив Шредера.

Но это также добавило некоторых сложностей. Человек-крыса — ее отец. Таким образом, черепашки — ее братья. Ее козырь в борьбе с этим монстром — настоящая семья Караи. Семья, которая ее приняла. Которая неоднократно пыталась ее спасти.

Алопекс не была уверена, что сумеет пожертвовать ими, если придется, чтобы отомстить. Если она так поступит, то потеряет Караи, как потеряла Умеко, и почему-то эта мысль расстраивала не меньше, чем обнаружение Кицунэ и предательство Шредера по отношению к ней.

В конце концов она отомстит, но пока, если ценой будет семья Караи, она оставит эту возможность и подождет другую. Возможно, месть все равно придется отложить. Караи была похищена, воспитана на лжи, превращена в оружие, мутировала в безумного монстра-змею, и теперь ее разум контролировали те, кого она, должно быть, сильнее всего ненавидит.

Узнав все это, Алопекс вынуждена была уйти, прежде чем гнев поглотит ее и выдаст ее притворство. Даже сейчас малейшая мысль обо всем этом вызывала в ней всплеск ярости.

Не только ради всех своих планов и целей, но и ради своей безопасности, ей надо взять себя в руки. Она уже увязла по уши и не могла раскрыть свое прикрытие сейчас, как бы ни изменились планы. А они действительно изменились. Она все равно убьет Шредера, когда сможет, но сейчас ее план заключался в том, чтобы спасти Караи.