Чаровница (джен)

Тех, кто активно путает карты Великим, обычно быстро убирают. Просто сметают под скатерть, как мертвый мусор.

Ведь в беспощадной шахматной партии нет места слишком много о себе возомнившем пешкам.

Красивая, взбалмошная, гордая и обладающая магией Амора была идеальной кандидаткой для того, чтобы ее использовать. Все равно наличие мозгов не спасало девицу от ее же непростого характера. Рожденная с золотой ложкой во рту деточка не собиралась довольствоваться безопасной и роскошной жизнью. Стоять как ее предки у ступеней трона. Нет, честолюбивую соплячку манила мечта о большем.

А тут еще влюбленность в Тора Одинсона, которая быстро переросла в одержимость. Такую безумную, что асгардийка была готова на все что угодно, чтобы заполучить объект своей страсти. Она и не заметила, как стала парией. Первым от дочери отказался родной отец. Это Амору не отрезвило. Чаровница лишь почувствовала себя несправедливо задетой, преданной... И вместо того, чтобы сделать верные выводы, она еще больше ожесточилась в своем высокомерии.

Винить в такой слепоте только девицу было глупо. Чаровница очень юная и не получила надлежавшего воспитания. Ну не суровый же вояка-отец должен был вправлять мозги своевольной юнице, одаренной искрой Великой. Генералу было не до дурящей дочери.

Шепот соблазна так велик и так слышен.

Она просто мечтала, чтобы ее любили, оценили по достоинству. Но в ней видели лишь помеху и разочарование. Позор семьи.

Все злые слова, которые слышала Амора делали её еще более глухой к речам других. Она рано уяснила, что добра себе желает только сама. Просто поняла, что одинока и никому не нужна. Ни отцу, ни сестре. Одинокая, брошенная, но жаждущая вернуть сторицей всего, чего была лишена, Чаровница была легкой добычей. Ей не нужно было обещать ничего кроме знаний и возможности все исправить. Девочка просто пошла на зов и заключила договор. Обрела своего первого учителя. Того, кто взрастил в ней магию и отравил разум.

Амора была тоненькой словно березовая веточка. Зеленые глазищи горели на худом личике неукротимым упрямством. Она, раз за разом глотая бесполезные слезы, поднималась с обсидианового пола. Залечивала раны и вновь приступала к занятиям. Ведь никакое мастерство не дается легким путем. Ну и что с того, что у нее был врожденный дар? Его нужно развить. Кровью, потом, телом, духом заплатить за знания и умения. Ученик — лишь податливая глина в умелых руках учителя. Амору ломали раз за разом, чтобы придать достойную форму, строго совершенную лишь для того, что ей предстоит сделать.

Не больше и не меньше...

Резкий вздох, который чуть было не завершился всхлипом, и она проснулась.

Взметнулось и опало золотистое пламя в чашах светильниках. Она в постели, дома, и все хорошо. Защита цела... Там за окном царит ночь, и Асград спит. Ну или делает вид, что спит в кутежах, пирах и любовных утехах. Все как всегда. Но тогда откуда это чувство? Почему она так сильно сжимает пальцы на покрывале так, что ткань трещит. А шитье почти рвется. Почему глаза щиплет?

И зачем ей вспомнилось, откуда пришел этот сон? Сон о том, как Чаровница обретала знания о магии и свое мастерство. Как училась оттачивая магическое искусство, набивая шишки и стирая колени в кровь. Такие сновидения не приходят просто так. Она ведь ничего почти не помнила из прошлого той Аморы, и тут эта внезапная вспышка. Очень подозрительно. Сон был нечетким, очень размытым.

И все же Амора знала, что сон не ложь, не бред. Это все было с ней. Или же не с ней?

Какая, впрочем, разница.

Ей там было больно, одиноко, а еще очень-очень страшно. Словно жизнь могла оборваться в любой миг. Словно выбора никакого не было — только прыгнуть выше головы, впечатлить учителя, либо умереть. Она не помнила ни имени, ни лица... Ничего, совершенно ничего о том, кого до сих пор со страхом и уважением называет учителем. Не помнит даже какого он, она или оно было расы. Словно эти воспоминания из ее головы унес шутник ветер.

Жестокость долгоживущим вовсе не в новинку.

Босые ноги холодит сквозняк. Вино в чаше кажется приемлемым выходом после того, что она была вынуждена увидеть. Хорошая, но не критичная пощечина для много себе возомнившей глупышки. В общем, жить можно и даже нужно. Только стоит стать осторожней и форсировать план "Б", который, конечно же, для начала неплохо бы придумать. Она не так долго Амора, а уже безумно устала в этой гонке. Так что хочется на все плюнуть и просто жить.

Жаль, что такой исход невозможен хоть и притягателен. Приход Таноса, скорее всего, оставался неизменной точкой. Предупреждение Тони Старка о том, что грядёт, было отличной идеей. Старк выслушал меня и для разнообразия вполне серьезно. Смертный почему-то в упор не видел моей хорошенькой мордашки. Воспринимал меня как равную и почти союзника. Все же доверие этого смертного гения нужно было заслужить. Но там, где большинство знавших Амору отмахнулись, Тони просто молча слушал и делал выводы. Ему совершенно не застилала глаза ее внешность и репутация. Это подкупало. Слишком привычным было для нее пренебрежительно-небрежное отношение, чтобы не ценить ровный тон Старка. До Тони Старка ее так воспринимал только Локи. Но Локи знал Амору дольше и видел больше, куда там смертному, пусть и гениальному.

Ее предостережения упали в благодатную почву.

Старк предполагал и сам, что одним вторжением читаури все не закончится. А уж информация о безумце мечтающим уничтожить половину жизни во Вселенной вообще зашла на — ура. Старк слушал, лакал медовуху как не в себя и не выглядел хоть чуточку рассеянным. Скорей препарировал Амору взглядом, ища ложь или несоответствия в ее словах. Она и не сомневалась, что ИскИн пишет каждую секунду их разговора и позже разберет на молекулы. Но это было как раз удобно. Недоверчивый Старк должен убедиться, что все рассказанное ей правда.

Если Тони поверит, то как минимум Танос так легко не прошагает по Земле. Гений, на которого все время будет давить страшный груз этого знания, найдет способ очень осложнить титану жизнь, желательно, конечно, со смертельным исходом. Пусть о последнем и остается только мечтать. Пока.

* * *

И она кое-что исправила — Альтрон, Заковия. Теперь этого не случится.

Имя пришло внезапно: "Карнила", та что учила ее искусству сейда и не только. Настоящая злая колдунья из сказки.

Королева Норн не признавала слабостей и тех, кто удостоился чести быть ее учениками перековывала на свой лад. Голову словно пронзало тысячами игл. Нынешняя Амора ощущала ужас прошлой, стремление к совершенству. Слышала слова своей могущественной учительницы, и почти каждое несло яд.

"Ты прекрасна, Амора. И будешь сильной, очень сильной, девочка."

Тонкие, невероятно изящные пальцы перебирают золотые локоны. Тоненькая как тростинка, очень юная Амора сидит перед медным зеркалом, пока наставница сплетает ее волосы в сложную вязь кос, венчавших голову короной. Насмешка одновременно и обещание будущего, которое могущественная госпожа уготовила своей строптивой подопечной. Так удачно найденной лишь для одной цели. Простой и великой. Королева любит играть судьбами. Сплетать нити в то полотно, что ей удобно.

"Тор, царевич и будущий царь... Только он достоин тебя, он твоя судьба."

Любовь? Скорее одержимость, заботливо выпестованная за столетие обучения. Гордыня, порожденная попустительством наставницы, гнев и тщеславие. Пока молодая Амора не стала искаженным отражением себя прежней. Королева ковала красивый кинжал лишь с одной целью — всадить его в род Одина. Чтобы рядом на троне с Тором воссела однажды "правильная" царица. Которая, конечно, подарит своему царю сына, которого можно будет правильно воспитать.

Рвать волосы было поздно, да и глупо. Все равно с прошлым ничего поделать не получится. Кроме того, это та Амора была готова на любую дурость ради своей "любви". Однако сомнительно, что Карнила забыла о талантливой ученице, о той, в которую вложила столько сил. Вот уж желание сказать "спасибо" со смертельным исходом коварной карге Чаровница разделяла на все сто процентов. Прощать такое? И наивно думать, что ее оставят в покое.

Только почему память пришла сегодня?

Амора встала и вышла на террасу, чуть ежась от внутреннего холода. Она ведь ничего не помнит, кроме имени наставницы. Даже не знает, где именно в Девяти мирах проходило обучение. Память будто обрубило. Причем за целостность своих знаний она раньше была готова поручиться головой. Локи, ехидная сволочь, все-таки прав — дура она. Спросить у него? Сомнительно, что Звездоглазый не сталкивался с Королевой Норн. С его то жаждой знаний. Локи ведет учет всех соперников в искусстве магии. Отчасти из тщеславия, отчасти из осторожности.

Правда, даже прямой вопрос не гарантирует, что ей ответят. Они союзники, однако Локи ничего не делает просто так и к своим тайнам относится ревностно. Можно только лжи дождаться, несмотря на то, что он вроде как должен ей.

И почему все так сложно?

Чаровница вернулась в комнату и вызвала служанок, пора готовиться к новому дню, а она хочет быть ослепительной сегодня. Предстоит визит во дворец. Ее хочет видеть царица. И тут она почти роняет кубок — Фригга... Та, которую асы нарекли мудрой, сведущая в магии и живущая дольше иных цивилизаций. Вот кому можно задать вопрос. Царица не солжет и даст совет. Просто той Аморе такое и в голову прийти не могло. Слишком уж плохие были отношения у Чаровницы с царицей.

Теперь же, после спасения Локи, любимого однозначно сына, царица будет рада помочь.

Да и возможность увидеть Сиф в новой роли, упускать такое зрелище — настоящий грех. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как Звездоглазый справляется с этой бешеной фурией. Все-таки что-то от прежней Аморы сохранилось достаточно хорошо. Например, желание насладиться унижением поверженного противника.

Ступая в бассейн с травами Чаровница даже повеселела и улыбалась весь процесс одевания. Она отвергала один наряд за другим, нервируя служанок. Которые пусть и перемены в своей госпоже оценили, но все еще опасались, что ее спокойствие это временное.

— Срежьте мне цветов. Самых прекрасных, что есть в саду.

Визит к царице стоило начинать с любезности. Тем более, умение льстить с самым простодушным видом в ней сохранилось.

Платье — чистый изумруд, такой же как и в тяжелом ожерелье на шее. Золотое шитье по юбке, корсету и на воротнике. Тонкие руки обнаженны, волосы убраны в косу на одно плечо и сияющее золото стекает почти до колена. Она красива и знает об этом. Даже по меркам асов Амора сияет словно звезда.

Все взоры принадлежат Чаровнице, стоило ей ступить в златые залы дворца. Она идет гордо и неторопливо, длинный шлейф волочится, как хвост роскошной птицы. Улыбка здесь, кивок там само очарование. Пускай многие думают о ней нелестно, но это даже весело. В царскую половину Амору пропускают сразу же. В покоях Фригги особая атмосфера, много света и особое умиротворение. Пускай и не все фрейлины царицы рады лицезреть ведьму так близко.

Этакая стайка весьма скромно в сравнении с ней одетых испуганных пичуг.

Чаровница знала их. Этой она устроила падение с лестницы — Тор недолгое время был увлечен несчастной. А у этой Амора увела ухажера.

Причины для нелюбви на лицо. Поэтому на красивый букет в ее руках девы смотрят с подозрением, словно цветы отрастят зубы и набросятся на царицу. Словом, ждут самого глупого в истории покушения. Как будто на входе валькирии Амору едва на части не разобрали, бдя за безопасностью своей госпожи. Да и нападать на царицу в лоб... Опасно недооценивать женщину, способную взглядом самых прекрасных во всех мирах глаз, унять самого Всеотца.

— Амора.

— Моя царица.

Реверанс безупречен, несмотря на то, что платье тяжело, а юбки не хотят ложиться красиво. Только вот держать лицо Амора умеет. Поэтому улыбается чуть робко и радостно. Ничем не выдавая своего мандража. Ей нужны союзники. Фригга может почти все в Асграде, ее слово закон. Теплые ладони поднимают Чаровницу с пола.

— Прошу, не нужно формальностей. Присядь, дитя.

— Это вам, моя царица.

Безмятежная маска почти трещит по швам, а ведь Фригга ничего не делает. Не давит, просто ласково ведет под руку к креслу. Теплая как рассвет, такая же безгранично прекрасная. Царица словно сама жизнь и воплощение материнского тепла. Амора задыхается, проклиная память и платье. Нелюбимый ребенок в ней отчаянно хочет понравиться, заслужить похвалу. Несмотря на все пережитое, покинутая девочка в ней все еще живет. И взгляд царицы говорит лучше всех слов насколько это заметно.

— Дамы, оставьте нас.

В дивном голосе звучит непреклонность. И девы, минуту назад готовые костьми лечь, но не оставить госпожу одну с коварной ведьмой, все как одна склоняются и молча выходят. Давая Чаровнице оценить уровень дрессировки и тем самым отвлечься. Передохнуть загнать дурацкие чувства поглубже. Никто не должен видеть насколько велика разница между ней и той Аморой. Это опасно.

— Тебе, пришлось нелегко и не стоит винить себя за переживания. Я пригласила тебя, Амора, чтобы поблагодарить за сына. Я, Фригга, и трон Асгарда в долгу перед тобой, дитя. Но ты хотела о чем-то меня спросить?

— Да, моя царица, о Карниле...

— Твоей наставнице. Насколько я знаю, эта отвратительная гарпия жива и по-прежнему скрывается ото всех взоров.

Фригга пожимает плечами очень царственным жестом. Голос остается все таким же ласковым, пусть в нем теперь звучал гнев. Да, царица умеет гневаться. Она это недавно всем продемонстрировала. Амора кажется совсем растерянной, словно не помнит... Это уже интересней. Девочка умела прятать мысли и защищать их. После того, что она сделала для Асгарда и Локи, игнорировать ее было бы черной неблагодарностью. Фригга любила своих детей, любила Асгард. Быть матерью и хорошей царицей, пожалуй, трудная задача. Но она справлялась, пусть когда-то юная принцесса, которой она когда-то была, оказалась такой же потерянной, как Чаровница сегодня.

Царица улыбнулась, она всегда хотела дочь.

Чтобы ясное личико, золотые волосы и улыбка такая как у этой девочки... Не случилось. Однако помочь Аморе это не помешает.

— Ты не помнишь, ведь так? Самопровозглашенная правительница не меняется в своих методах. Норнхейм — вот вотчина королевы-самозванки. Только, дитя, в поисках ответов лучше не идти одной. Карнила всегда была жестока и крайне неуравновешенна. Новая ты, боюсь, не придешься ей по душе.