Чаровница (джен)

Ветер развевал полупрозрачную материю занавесей. С огороженного золотыми колоннами балкона открывался прекрасный вид на спящий Асгард. Вдали сияли туманности остальных Девяти Миров. Женщина, точнее юная девушка, которая перебирала тонкими пальцами длинную золотую косу, была красавицей — высокой, пышногрудой, с длинными ногами, болотно-зелеными глазами и белым словно лунный диск лицом.

Ее звали Амора...

Кто с уважением, кто с ненавистью прибавлял к этому имени — "Чаровница". Рожденная в одном из самых благородных и влиятельных семейств Асгарда. Тем не менее она много лет была глубоко несчастна. Злато и почет не заменит разбитому сердцу любви. А к несчастью для себя красавица была влюбленна и безответно. Царский сын был не против развлечься на ложе с одной из самых красивых дев, но не более того... Тор никогда не любил ее и не скрывал этого. Для нее же он был смыслом жизни.

Амора была готова положить всю свою вечность, чтобы добиться любви от первенца Одина.

Но это она, а не я.

Мне же, волей случая попавшей в ее тело, до золотого мальчика не было никакого дела.

Я была более эгоистична. Как бы это странно ни звучало. Чаровница шла на злодейства из-за своей боли и любви. Мне же было абсолютно все равно с кем проводит ночи царевич. Любить этого недалекого придурка? Вот еще. Проходила такое в юности. И счастья мне это не принесло.

Раз уж выпал второй шанс прожить, значит его нужно использовать толком.

Шока от того, где я оказалась, не было совсем. Хоть это и было странно, но я была одновременно собой и ей — Аморой из рода асов. Такая двойственность по идее должна вызывать диссонанс, но не вызывала. Там, среди звезд, таких ярких и так причудливо сложенных в созвездия, совсем не знакомые мне прошлой, была родная планета.

Босые ноги тихо ступали по огромному ковру к ложу, поставленному так, чтобы можно было без препятствий наслаждаться потрясающим видом. От уединенного особняка, в котором жила отделившая от семьи Амора, рукой было подать до царских садов и самого дворца Всеотца. Память подсказывала, что в доме есть несколько тайных ходов. Все-таки та Амора несмотря на свою зацикленность на Торе Одинсоне дурой не была. И предусматривала разные варианты.

Зеркала, нежнейший хлопок, небрежно оставленный на столике жемчуг и золотые курильницы с благовониями. Спальня пустоголовой куклы, занятой только удовольствиями? И одновременно множество аккуратно сложенных свитков по магии, запертые в инкрустированном серебряными пластинами ящике — амулеты на все случая жизни. Созданные самолично, купленные, выменянные и даже украденные.

Меч. Легкий, отлично отточенный, как раз под ее руку.

В Асгарде к магии относились с подозрением. Здесь больше ценилась воинская доблесть и отвага.

Но Амора могла постоять за себя не только магией, но и вогнать оскорбление наглецу в глотку клинком.

У меня была неоднозначная, но пока не испорченная выходками влюбленной репутация, богатство, бессмертие, пусть и условное. И доставшиеся по наследству недруги. Чародейка успела многим насолить. И так не простой характер плюс постоянно улетающая вдаль от ревности крыша... Тут кто угодно станет мегерой.

И чего Тор, спрашивается, крутил носом?

Благородных кровей, молодая, красивая даже по меркам Асгарда, где некрасивых нет, с мозгами и силой. Опять же Всеотец их роману не препятствовал, хотя пассий сыновей тщательно просеивали прежде чем допустить к "телу". Безопасность блюли. Опять же будущему царю просто необходима царица, а выбор подходящих по статусу, происхождению дам был не слишком большим.

Но в любом случае Тор уже не моя проблема.

Конечно, поступил он с Аморой не слишком красиво, но мстить своему будущему царю из-за этого? Получить бонусом во враги Одина, Фриггу и Локи? Не слишком ли это?

Асгардианский Муссолини был самой, пожалуй, неоднозначной личностью из тех, с кем доводилось встречаться Чаровнице. Его не зря опасались. Удача у Трикстера была такой, что впору перешедшим ему дорогу самолично рыть себе могилу. Локи любил брата, что не мешало ему время от времени устраивать Тору неприятности — иногда крупные, иногда не очень. За продуманностью каждого слова и решения скрывался бешеный азарт и любовь к опасным даже для бога играм.

У Аморы в свое время хватило ума установить со вторым царевичем нейтральные, почти дружеские, отношения. В конце концов, Локи знал о магии, если не все, то куда больше из всех живших во всех мирах.

Сначала хрупкого мальчика учила царица Фригга, и вскоре он превзошел мать в силе и мастерстве.

Он часто прикрывал мелкие козни Аморы. Просто потому что может. И из-за забавы. Но стоило кому-то попытаться навредить всерьез брату или царице, Локи с той же насмешливой улыбкой переломал бы все кости, прежде чем убить. Что касалось отношений с Одином, то Всеотец гордился умом сына, его дипломатическим талантом, умением одним слово разрушить чью-то многоходовую интригу или жизнь, но и опасался подчас слишком непредсказуемого приемыша.

О том, что Локи наполовину йотун не знал почти никто. Но эта тайна ежечасно отравляла жизнь Всеотцу, потому что сам того не зная, он принес в свой дом опасность. И от царевича отношение отца не укрывалось, как и ото всех, кто умел видеть.

* * *

За резной панелью исходил паром глубокий бассейн, и ждали несколько молчаливых служанок. Она прошлая была капризной госпожой способной сорвать злость на ни в чем не повинной прислуге.

Заботливые и уверенные руки мыли, растирали, причесывали ее, не мешая мне думать. Ведь никакого стыда, обнажаясь перед двумя незнакомками, я не ощущала. Это было, пожалуй, привычно. А подумать было над чем — Хела, Танос, Камни Бесконечности и Малекит. Впору не знать, куда бежать и за что хвататься... Мне нравился процветающий Асгард, застывший в своем величии. Безопасный и прекрасный. Другое дело — сожженная дотла пустошь, которую оставит Суртур — Рагнарек, а потом гибель половины Вселенной от щелчка Таноса.

Скитаться по мирам, быть изгнанниками, которых приютили из жалости и так же быстро могут указать на дверь. Растерять свое величие, знания, мощь... Таков будет конец царства, которое и ее предки скрепляли своими костями и кровью? Становление Асгарда было далеко не мирным. Один, его отец, дед и прадед создавали свое царство из пустоты не самыми гуманными способами — войной и интригами. Вырезали целые народы... Просто об этом почти никто не говорит теперь.

Достаточно знать, что плодовитая земля Асгарда это кости и плоть великана Имира, которого принесли в жертву, чтобы создать новый совершенный мир, отделенный от всей остальной Вселенной только для определенной долго живущей расы — асов. Уникальность Асгарда заключалась в том, что он возник сильно после момента Творения и хоть и был частью Иггдрасиля, но никогда не принадлежал мировому древу полностью.

В такой практике не было ничего ужасного и не бывало. Просто масштаб поражал — целый мир, созданный с нуля из ничего...

Один пожертвовал глазом ради знаний.

Частый деревянный гребень скользил по тяжелой золотой массе, разбирая ее. Амора коснулась тонкой рукой одного из поданных платьев — черная ткань с золотыми вставками на поясе под грудью и на рукавах. Служанки работали молча, боясь потревожить такую молчаливую и спокойную сегодня хозяйку. Она легко считывала их мысли. Основным было облегчение — никаких змей, ничего не горит, и госпожа даже немного улыбается.

Что у нее есть, чтобы противостоять возможному неутешительному будущему?

Прежде всего, знания из той прошлой жизни. Память и все умения Аморы, а она была очень сильной и одаренной чародейкой. Просто "великая любофф" застила ей глаза, и ей было не до амбиций. Я же этой ошибки надеюсь не повторить. Бросить всю себя к ногам того, кто этого никогда не оценит?

Пфф...

Ткань приятно льнула к телу, нигде ни сковывая движений. Она отложила в сторону драгоценности, ограничившись наручами дивной работы, которые крепко, но не давя, обхватили тонкие запястья. В них была вложена мощная защитная магия — универсальный щит.

Все равно дом покидать я пока не планировала. В первую очередь две самые защищенные части дома — лаборатория и личная библиотека. Там как раз настаивается зелье, которое должно было помочь испортить жизнь новой пассии Тора. Девушка не отличалась высокородным происхождением, но имела дивный голос. Браги восторгался талантом прекрасной синеглазой певицы. А чтобы заслужить похвалу бога-скальда нужно быть очень незаурядной.

Мне было плевать на несчастную — зачем подставляться, травя ее и тем самым лишая голоса?

Всеотец только пока закрывал глаза на проделки влюбленной идиотки. Но это до поры до времени. Царская милость может легко исчезнуть и тогда с меня спросят за все "фокусы". Кроме того, та девушка входила в свиту Фригги, а злить царицу... Есть более легкие способы самоубийства.

Зелье перелилось в отдельный флакон. Выливать несколько часов работы и не самые дешевые ингредиенты на помойку просто глупо. Коснулась множества ящиков. Чего здесь только не было. И я знала, что для чего. С безупречной точностью могла ответить, что кости белого дракона нельзя смешивать с горьча-травой — если хочешь избежать взрыва. А здесь в шкатулке из кости неизвестного животного лежит одно из яблок Идунн. Страховка на случай, если будет совсем плохо.

Большой очаг в форме каменной чаши, в нем живой огонь — подарок Локи.

Не так мощно, как Вечное пламя, но все же редкая вещь.

Маленький язычок отделился от общего костра и, не обжигая, взобрался ко мне на ладонь, приятно согревая. От этого крохи, брошенного с умыслом, может возникнуть колоссальный пожар, который будет нелегко потушить.

У этого подарка, как и у всякого дара бога коварства и хитрости, был и первый и второй, и третий смысл. Один из этих смыслов мне не нравился категорически: "ты обречена любить его до самого конца, не важно каким он будет"... Почти-друг был мастером издевок и намеков, от которых хотелось отрезать ему язык.

Прошлая Амора от такого разнесла половину сада, пребывая в ярости напополам с обреченностью. Локи постоянно обвиняли во лжи, но Трикстер, следуя своей жестокой природе, почти никогда не лгал. Просто его правда была такой чудовищной, что мало кто мог ее выдержать. Проще заткнуть уши и притвориться, что все сказанное просто ложь.

"Будешь пылать, как это пламя, пожирая саму себя"...

Легкое, почти нежное касание изящных пальцев к волосам, от которого я содрогаюсь. Настолько оно кажется реальным.

Интересно, Звездоглазый, кому ты хотел испортить жизнь больше? Аморе или все-таки недалекому брату? Ведь такую любовь иначе чем проклятьем не назовешь. И все же во взгляде Локи тогда Аморе почудилось сожаление. И это от того, кто играл жизнью и смертью с той же легкостью, что и мячом.

Лаборатория мне понравилась, а библиотека еще больше.

Я помнила каждую книгу, каждый свиток, что прочла Амора. И все это было бесценно, поскольку содержало знания, без которых в этом мире не выжить. Интересно, как сильно в ментальном отношении отличается прошлая Амора от сегодняшней?

И это не было праздным любопытством, а скорее вопросом выживания и безопасности.

Не то чтобы среди асов было полно умельцев лазить по мозгам — Фригга, Один, Локи... И Бальдр. Несмотря на свой свет сбрасывать со счетов вечно спокойного, даже снисходительного красавца, не стоило. Он редко вмешивался в политику, да и вообще не претендовал на трон. Не то устремление, не тот характер. Но за мягкостью, способностью очаровать все и вся скрывалась безжалостность неумолимая, как острие клинка.

Только глупец относится без должного почтения к тому, кто побывал в царстве Хель умерев и вернулся не изменившимся.

История с омелой-таки имела место. Фригге норны предсказали, что ее сын умрет от предательства. И она защитила его почти от всего. Только в роли главного злодея выступал, какой сюрприз, не Локи. Бальдра чуть не погубил неожиданный для всех приступ милосердия Одина — он пощадил одного из темных эльфов. Даже спустя века сделал его одним из своих советников и дождался удара в спину.

Врагов нужно уничтожать под корень, иначе дождешься сюрприза.

Простая истина, которую Всеотец почему-то в тот раз проигнорировал. И едва не лишился сына.

С уходом Бальдра мир померк, потому что ушел сам свет.

С тех пор минуло немало лет, но память Аморы точно отражает тот ужас, что пал на Асгард с гибелью бога света и весны.

* * *

Руки чуть подрагивали, и суетящиеся вокруг служанки это заметили, судя по переглядкам.

Отклонить приглашение на пир во дворце? Нужна очень серьезная причина — например, смерть. Кого же из родни отравить?

Хотя это не выход. Вечно скрываться не выйдет.

Теперь я — Амора Чаровница.

Есть просто бараны, а есть упертые...

— Во имя костей Имира, зачем тебе это все?

Я имела право спрашивать. Ведь, несмотря на любовь Локи к одиозным выходкам, так далеко он раньше не заходил. И некая Амора сделала все, чтобы царевич воспринял правду о своем истинном происхождении, как можно мягче. Но выходило на тройку с минусом — жирным таким. Локи взбесился по-настоящему...

Тор все-таки сделал свою феерическую глупость после того, как коронация сорвалась.

Имела удовольствие наблюдать за взбешенным будущим царем с первого ряда. Тор едва не искрил, и это без своего молота. Первенец Одина и так не слишком часто задумывался о последствиях собственных действий, а ярость вовсе делала его слепым и глухим. Троица "хероев" и леди Сиф, разумеется, отправились вместе с ним на Йотунхейм. Лафей не убил компанию не иначе как чудом и волей вовремя вмешавшегося Одина.

Но война была объявлена.

А Тор изгнан...

Всеотец после, конечно, остыл достаточно, чтобы пожалеть о своей резкой реакции. Но сделать уже ничего нельзя было. Вернуть сына после того, как сам же изгнал его по всей форме это значит потерять лицо и перед подданными и перед врагами. Такого просчета Один позволить себе не мог.

Поэтому было два варианта: либо Одинссон разрывает путы, связавших его силы чар, либо кукует в Мидгарде свой век.

Один все же оставил сыну хорошую лазейку "тот, кто достоин"...

— Я хочу доказать, что достоин, — глаза бога коварства и хитрости потемнели. Ничего общего с обычно чистой зеленью.— Достоин трона, царства и любви семьи... Достоин защищать Асгард. Ты, Амора, должна понимать?

Я поморщилась. Намек был более чем прозрачен. Ни сестра, ни отец не одобряли моих занятий магии и желанию жить, как хочется. Как будто обязательно, чтобы быть кем-то, нужно бегать и заглядывать в рот Тору, как та же Сиф. Служить Асгарду можно очень по-разному. Пусть я не искала любви семьи, но все же терпеть их неодобрение было не слишком приятно.

Ветер развевал полы плащей темно-зеленного и черного. Мы стояли в одной из самых высоких башен дворца.

— А если цена будет слишком высока?

— Не будет. Все распланировано поминутно, — Локи посмотрел в строну Бирвеста. — Лафей нападет рано или поздно. Так пусть это случится на наших условиях. Ты ведь сама видишь, Чародейка, что отец слабеет и скоро впадет в свой сон.

— Да, и чисто по случайности, никак иначе, твой брат далеко, и ты единственный защитник Асгарда.

Удержать ехидство было выше моих сил. Хотя я прекрасно понимаю, что играю с огнем в буквальном смысле. Если попытаюсь нарушить планы, то Локи убьет меня или нейтрализует так, что надолго запомню.

— Я не тянул Тора за руку к йотунам, — Локи уселся на низкий парапет. — Что, былые чувства не отпускают?

Тор красивый, сильный, мужественный, веселый и непроходимо скучный лично для меня. Уже давно ничего не екает там, где сердце, при взгляде на него. Хотя, увидев равнодушие, Бог Грома снизошел до попытки вернуть раньше сохнувшую по нему Амору. Безуспешно. Тор наступал, в попытках обаять заново, я отступала обороняясь, придворные гадали, почему ломаюсь, ведь раньше об этом только и мечтала... И лишь Звездоглазый наблюдал с какой-то скукой. Нет, Локи, к счастью, не понял, что перед ним не совсем та Амора, но все же изменения отметил.

И выводы сделал.

С ним можно было говорить. Единственный, кто относился ровно, не делая попыток затащить в постель или использовать. Все-таки любой двор еще та клоака с пауками, которые постоянно жрут друг друга за место под солнцем. Власть многим туманит голову.

У нас было много общего... Оба чужие несмотря на то, что вросли в Асгард корнями.

Я положила руку на наплечник из черного металла, отдающего при прикосновении холодом. Встреча была тайной и поэтому его высочество явился не при параде. Скорее в удобной для боя одежде. Сейчас, когда он фактически выполнял обязанности регента, попробовать его на прочность было полно желающих.

— Что скажет царица?

Мою ладонь не сбросили. Пусть Локи не выносил чужих прикосновений.

— Мама поддержит, — на тонких очерченных губах с выверенным совершенством появилась редкая любящая улыбка.

Если кто мог отговорить Локи, так это царица Фригга... Но она была слишком занята все более слабеющим супругом и переживаниями о своем первенце, затерянном среди миров. Кроме того, я ничего не могу рассказать — дружба дружбой, но клятву с меня взяли.

— Как и Бальдр... Хеймдалль видит движение на Йотунхейме. Они собирают армию. Как не скрывайся, а передвижение крупных масс войск не спрячешь.

Я промолчала, потому что видела тоже. Есть много способов заглянуть в другие миры. И видящий кристалл один из них. Глупость Тора обернется большой бедой для всех нас. Не только у Асгарда есть способ переместить целую армию. Они придут, впустит их Локи или нет. И Лафей знает, что Асгард сейчас слаб.

— Будешь сражаться или спрячешься?

— Асгард мой дом, я буду драться.

В фильме, там, в прошлой жизни, нам показали, что Локи сам призвал в свой дом захватчиков, чтобы их героически победить. И он же отправил Одина "отдыхать"... Здесь же не все было так однозначно. Кроме него, Тора и Бальдра были еще претенденты на трон, которые могут ударить в спину. Закатные лучи мягко освещали город у наших ног. Но мне было не до красот. Кто из сыновей Всеотца вступит в игру? Благо недостатка в претендентах не было. Великий Один был еще тем кобелем. Несмотря на всю свою любовь к царице, покорять новые вершины не уставал. Как и притаскивать плоды этих покорений в Асгард.

Хед? Нет, он слепец и пусть у него магические протезы вместо глаз, но все равно ему не светит престол. Царь не может быть калекой, таков жестокий закон. Да и он больше увлечен наукой, чем политикой. Он не станет воевать, но и не поддержит Локи. Отношения между ними достаточно холодные.

Но тут Звездоглазый сам виноват. Из-за своих мелких козней рассорился с Хедом.

Хермонд? Возможно, но он не глупец, поэтому не выступит без верного шанса победить. Вали и Видар? Одна голова на двоих, и та соображает через раз. Их можно убедить быть покладистыми, при любом из исходов они будут защищать Асгард. Пусть и считают достойным наследником только Тора.

Браги?

Да ему и дела нет. Лишь бы не мешали творить прекрасное.

Оставался Тюр, который имел популярность среди воинов почти ничем не уступающую Тору. И крайне своеобразные представление о чести, долге и доблести. Если что он вполне поведет за собой людей и открутит головы всем не согласным. Очень неприятный противник.

Есть еще друзья Тора. Громкие и в основном бесполезные, но сумятицу и разброд они внесут.

— Как насчет того, чтобы помочь брату?

Локи против ожиданий даже не разозлился, только устало вздохнул, вытягивая на зависть длинные ноги.

— Уже пытался. Мне ли превозмочь царский приговор?

Всеотец скрепил свое решение всей мощью Гунгнира. Обратить такое совсем непросто. Раз Локи не нашел лазеек, значит их нет. Я крепко задумалась, наблюдая за жизнью города. Там Тору помогли прийти в себя. Будет ли потеря Разрушителя для обороны царства такой критичной?

О том, что Разрушитель может перестараться и убить Одинсона, я не думала. Потому что это нужно совсем не знать Тора. Там столько мощи и нездорового упорства. Упрется рогом и с места не сдвинешь. Тору очень подходила поговорка из её прошлой жизни: "дурная голова ногам покоя не дает".... Он с рождения имел все, о чем только можно мечтать. И как одержимый метался по мирам в поисках приключений на свою задницу.

Локи внезапно очень ласково заговорил о смертной Джейн Фостер, о том, как именно его брат смотрел на госпожу астрофизика и что было в том взгляде. Какая-то часть меня взъярилась и вовсе не от ревности.

Скорее от того, что союзник и подельник считал, что так легко поймает меня на такой немудреный крючок. Что сделает всю грязную работу моими руками. То есть вернет брата посредством нападения, к которому сам не будет причастен. Очень удобно для Локи и очень опасно для меня. Ни проснувшийся Один, ни сам царевич не будут разбираться в мотивах и минимум, что мне грозит это темница или изгнание.

Я посмотрела на разливающего соловьем Бога Коварства и Лжи и недоумевала. Неужели он и правда поверил, что я сходу ломанусь воровать Гунгнир, чтобы обрести контроль над Разрушителем и натравить его на Тора? Локи частенько забывал, что не один он тут умный и коварный. И привычка считать всех вокруг идиотами однажды дорого обойдется ему. И это было почти предвидение.

Какую бы нить ни определили нам норны, моя задача не меняется — сохранить Асгард.

Хотя ощущение большой подлости, которую никак не увидеть и не определить пока она не свершится, не оставляло меня. Урд, Верданди и Скульд не будут так добры, чтобы сказать где и когда...

— Что бы ты ни задумал, делай все сам.

Острие Гунгрира почти оцарапало нежную кожу под подбородком, прежде чем он обуздал свой гнев. Все-таки Амора не дура, не считая нелепой влюбленности в Тора. От которой, похоже, успешно излечилась... Убивать или калечить ее сейчас, когда ему так нужны союзники по меньшей мере неразумно. А Чаровница отлично осознает свою ценность, раз так дерзко перечит ему.

Локи с недовольством заключил, что характер, казалось, хорошо изученной им Аморы изменился почти кардинально. Раньше ему было бы достаточно обронить пару намеков, и чародейка бы попыталась отомстить и Тору, и его смертной прихоти. Ну что же, тем забавнее будет итог.

Трикстерам свойственно играть с судьбой. И каким бы ни был итог, он не пожалеет.

Потому что у отверженных изначально меньше шансов, чем у остальных. Ты делаешь то, что можешь, чтобы получить желаемое. А платить приходится всем. Сейчас Локи хотел, чтобы отец... Один увидел, что приемыш, которого он подобрал, руководствуясь коварством и каплей милосердия, вырос в того, с кем придется считаться даже Всеотцу. Что он не просто пешка, политический заложник, а игрок, способный поколебать чаши весов, которые столетиями находились в равновесии.

Очередная самовлюбленная выходка брата ему только помогла в этом. Этот узколобый эгоист — царь Асгарда? Неужели Один так слеп и не видел, что его возлюбленный первенец способен только разрушать, а никак не созидать. Любой был бы лучшим выбором, потому что Тора тот груз, который ему предстояло нести, сломает.

Забавно... Козни за спиной брата и одновременно попытка его спасти. В этом весь он — противоречие и сочетание несочетаемого.

Гладкое чело Аморы прорезала горизонтальная морщинка, в чарующих, но таящих яд глазах стояла тревога. Прочесть ее было трудно, слишком умело она прятала свои истинные мысли. Но тут не нужно было обладать даром предвидения, чтобы ощутить тревогу Аморы. Ее беспокойство об Асгарде было бы таким трогательным, если бы совсем недавно она не была бы готова сжечь его дотла, лишь бы получить сердце и душу Тора навечно.

В том, что союзница готовит запасной план Локи не сомневался. Ведь с ней интересно было в основном потому, что они мыслили похоже, не ограничивая себя законами и скукой моральности. Когда впереди вечность, и то и другое скоро перестает иметь значение. Вопрос на каком этапе она его предаст?

* * *

От копья идет ощущение мощи и какого-то родного тепла — ветвь Иггдрасиля.

Любой нормальный индивидуум почувствовал бы страх. Особенно от осознания того факта, от кого именно исходит угроза, которую трудно толковать двусмысленно. Посыл Локи был как никогда понятен — "молчи или умрешь" и "не вздумай меня предать" в самом деле стандартный набор угроз, если имеешь дело с Богом Лжи и Обмана. Сомнительно, что он пощадил бы меня, случись получить доказательства предательства, но наказание было бы не таким простым. Скорее изощренная пытка, которая завершится казнью, чтобы все запомнили, каково это — злоумышлять за спиной Локи.

Я ушла первой, просто растворившись в изумрудной вспышке портала. Нас не должны были видеть вместе и даже подозревать, что я помогаю ему. По официальной версии Амора тоскует об изгнанном возлюбленном и ищет способ вернуть Тора домой.

Но все равно воины городской стражи подозрительно часто стали проходить патрулями мимо моего дворца. Дурная слава опережает тебя, ты еще не задумала интригу, а соглядатаи уже следят за каждым твоим шагом. Прах побери Тюра и его солдафонов.

* * *

Изуродованное обличие, скрытое за золотой маской, слепые глазницы, искалеченное и видоизмененное тело, спрятанное за серой хламидой. И вместе с тем уверенная поступь по каменистой почве, изобилующей провалами. Существо не было даже живо в полной мере. После того, как с ним закончили, от принадлежности к расе, к которой Глашатай принадлежал ранее, почти ничего не осталось.

Бескрайность и пустота космических пространств успокаивали, давали ясность мыслей.

Другой понимал, почему хозяин выбрал это место для себя.

Так далеко, что способные видеть теряли остроту своего взора через глубины, мрак и расстояние Вселенной.

Неудобство заключалось в том, что любому, даже самому лучшему из кораблей лететь до ставки долго. И иногда исполнение приказов запаздывало. Чего хозяин не выносил. Другой не первое столетие был Его Голосом и знал, как страшен гнев хозяина.

Но не в этот раз... Интрига удалась полностью. Гордый мальчишка заглотил не только наживку, но и крючок. Теперь осталось внести маленькие коррективы, и у него не будет никакого выбора кроме как сделать то, что нужно хозяину. Исполнителя финальной части Глашатай подбирал долго, ведь не должно быть ошибок. В амбициозных выскочках не было недостатка никогда. Но тот, кому он доверит дело, должен быть не просто "выскочкой", жаждавшим власти, а чем-то большим и одновременно меньшим — как раз способным сделать то, что требуется и без накладок, и не задаваться лишним вопросами.

Власть дурманит, а за пустячную услугу обещано могущество почти невообразимое.

Другого давно не трогает жизнь, смерть, чувства, красота — все это пустое... Есть только цель. И все же неосмотрительно отбрасывать эти слабости, раз сам их не ощущаешь. Бесполезные вещи часто можно обратить в свою пользу.

Что может быть лучше жгучей смеси любви и ревности? Боли от разбитого сердца и уязвленной гордости?

Легко нашептать нужные слова, дать шанс и подсказку. Ведь он всего лишь Голос.

Есть разные способы навязать окружающим свою волю.

Я смотрела, как Асгард полыхает. На площади и улицах, ведущих к дворцу, кипел отчаянный бой во всей своей жестокости. Етуны пришли за справедливостью, как они ее понимали, за отмщением. Сталь и лед сошлись в поединке, и пока явного перевеса не было. В одном месте асы вырезали ледяных великанов, насаживали на копья... В другом же етуны оставляли за собой ледяные "статуи".

Крики, хрипы, стоны, кровь на белом мраморе. Не самое приятное зрелище.

Никогда еще враг не подбирался так близко.

Етуны рвались к дворцу, чтобы ударить в самое сердце Асгарда, убить царя.

Всеотец спал своим зачарованным сном, больше похожим на смерть. Да, он должен был проснуться в конце, если меня не подводила память, но скольких мы потеряем? Да и Асгард вовсе не такой, каким я видела его там, в прошлой жизни.

Локи просил задержать наступление етунов, пропустить во дворец только Лафея с его ближайшими воинами. Он был уверен, что все получится так, как он задумал. Я ждала и смотрела на восток, чтобы успеть, если луч Бирвеста ударит по Етунхейму. И это было вовсе не из гуманных соображений — гибель одного из миров неизбежно ударит по всем остальным. Пространство зальет волна некроэнергии от гибели десятков тысяч живых существ, подпитав силы Хель. Этого нельзя было допустить, что бы Локи там ни думал об окончательном уничтожении давнего врага Асгарда.

У всего есть цена.

У любой магии тоже.

Мне нельзя было оставаться на площади и удерживать етунов магией. В любой момент мое присутствие может понадобиться в другом месте. Поэтому меч покинул золоченые ножны и сияющий металл оставил длинный порез на ладони. Гномы куют живое оружие, способное оставлять раны, боль от которых невыносима.

Кровь капает на ступени, а губы шепчут нужные слова. Кровавая лужица расцветает дивным цветком, от которого исходит режущий свет, который обращается в стену. Защита пропускает оттесненных прямиком ко входу в дворец асов, но сжигает плоть ледяных великанов.

Я даю цветку напиться крови, он должен продержаться достаточно долго. И плевать на взгляд эйнхериев.

— Ты вовремя появилась, ведьма, — воин снимает шлем, открывая оценивающие прищуренные голубые глаза, упрямый лоб и сжатые губы. — Где Локи, Амора?

Ветер развевает темные волосы Тюра. Красивый, как и все сыновья Всеотца, и так же самоуверен. Его воины заключают нас в кольцо. Для большей полноты картины не хватает только копий, нацеленных мне в горло. Все же нет у стражей причин доверять Аморе.

— Не знаю, — вытаскиваю из под наруча платок и перетягивая рану. — Ведь Локи — твой брат, царевич.

К ненавидящим или просто недовольным взглядам легко привыкнуть. Только вот... Что сделала Тюру та Амора, что он так резок и гневен, стоит нам встретится? Етуны безуспешно бьют магическую преграду льдом, но не могут пробить. Только те, кто не осмотрительно подходит слишком близко напарываются на копья стражников.

— Я больше чем уверен, что вся эта мерзость его рук дело, и ты ему помогала в этом.

Живая ладонь до боли сжимает локоть. Бог-воин так зол, что его легко читать. Он даже не стремится спрятать свои мысли. Но разве до него мне сейчас? Эйнхерии рано или поздно перебьют етунов, но Лафей вошел во дворец, и там сейчас развиваются основные события. Радужный мост озарил пустоту космоса своей вспышкой. Значит, Тор уже здесь. И необходимо сделать все, чтобы Локи и Тор, после того, как прикончат Лафея, не начали драться между собой.

— Преграда продержится недолго, используй это время с пользой.

Вырываю руку из стального захвата и бегу, расталкивая стражу, наверх к дверям во дворец. К счастью, Тюр не отдает приказ остановить меня — на площади появляются огромные, размером с дом, снежные твари, которые тащат примитивные катапульты. Тюру не до убегающей Чаровницы.

В гигантском переднем покое оборону заняли валькирии — личная стража царицы Фриги. Крылатые шлемы сияют, щиты и копья обращены ко входу. Сереброволосая Брунхильда проворачивает в руках парные мечи. Я мысленно поминаю Локи нехорошим словом — по его милости внутри дворца невозможно использовать порталы. Валькирии эта не та публика, которую легко убедить.

На меня устремлены внимательные взгляды. Из-под шлемов выбиваются причудливо заплетенные косы, украшенные золотом, драгоценными камнями, разноцветными лентами. Все-таки тщеславие вовсе не чуждо грозным воительницам.

— Тебя приказано пропустить, — Брунхильда загоняет клинки в ножны и кивает сестрам. — Царица ждет тебя, Амора.

Значит, Фригга... Благодарности выражать неуместно. Тем более раздается громоподобный рев, и затем целая серия взрывов. Моя защита истощится быстрее, чем ожидалось. Покои царской семьи находятся в отдалении. Богатые залы, спешащие к входу отряды, перепуганные слуги, несколько разодетых послов — все это мелькает пока я бегу. Пол под ногами едва уловимо дрожит.

Первые искореженные льдом двери встречаются мне совсем скоро. Личная приемная Одина, трапезная, коридор с барельефами охоты и наконец царские покои. Круглая опочивальня, в центре ложе, на котором в столбе света лежит Всеотец. Царица Фригга держит мужа за руку, на дивном лице царапина, которая чуть кровоточит, но она жива и вполне здорова. Локи с Гугниром наперевес и Тор с обгоревшими волосами. Дымящиеся трупы Лафея и свиты мало интересны, потому что они из действующих лиц исключены.

Нужно ли говорить, что разговор идет на повышенных тонах?

Братья выясняют отношения, пока их царство пытаются захватить.

Там, за пределами дворца, мои чары истаивают, и я это ощущаю. Но в них больше нет необходимости. Захватчиков теснят и начинают вырезать. С каждой улицы к асам прибывает подкрепление, все новые и новые отряды вливаются в бой. Который обращается в резню етунов. Там Тюр, Бальдр, валькирии и Видер и Вали.

Тор и Локи скандалят, не обращая внимания на то, что стоят у ложа отца, и наблюдающую за этим мать.

Но пока до попытки смертоубийства не доходит. Да и на меня мало обращают внимания. Лишь Фригга, в ответ на мой запоздалый поклон, царственным жестом приказывает отойти и держаться в тени. Царица ждет, пока оба упрямых "ребенка" перегорят своим гневом и будут способны что-то услышать.

— Твоя спесь, твой гнев, твоя дурость...

Копье выпускает языки пламени, прожигающие темные дыры в полах. Но в какой ярости ни прибывал бы Локи, пока Гугнир против брата не обращает.

— И твои козни, брат, твоя зависть, мелочность, — Тор возражает, распаляясь все больше. — Это ведь все ты...

— Потащил тебя вершить месть? Или я заставил наговорить все те слова отцу?

Локи упражнялся в ехидстве, подстегивая закипающего Тора.... И это они не перешли еще к спору о родстве, не-родстве. Думаю Локи от резких слов удерживало только присутствие царицы. Мать он любил как никого другого и не стал бы ей делать больно. Пусть даже стремясь добить Тора. Да и спрашивать ему следовало только с Одина.

При других обстоятельствах мне этот братский скандал показался бы забавным.

Но не сейчас.

Не тогда, когда от их относительной вменяемости зависело столь многое.

На план А в случае его провала должен быть план Б. Я была не слишком педантичной в быту, но четкий распорядок в жизни любила. Да, меня более чем устраивал в качестве места жительства Асгард. Что до дурной репутации — это дело поправимое. Я не слишком была похожа на Амору по части вспыльчивости и мстительности. Доказывать что-то толпе — дело неблагодарное, но все те, кто обличен властью, умеют думать и замечать разницу.

И все же Мидгард, который не слишком-то и замечали на фоне его отделенности и ничтожности, нешуточно интересовал меня. Во-первых, этот мир был мне родным, во-вторых, там при должной осторожности можно жить со всем комфортом. В-третьих, там жили те, в чьих судьбах я желала поучаствовать. В-четвертых, если Асгарду придет конец в лице Суртура и Хелы, то выбирать особо не придется.

Что характерно я не сразу, но обратила внимание, что Локи продолжал называть Одина — отцом. Судя по обгоревшему до мяса трупу, Лафея трикстер в этом качестве категорически не воспринимал. Еще одно различие между тем, что было там и есть здесь.

— Хватит, — если звучный, мелодичный голос мог передвинуть горы, то определено он был бы таким, как у царицы Фригги. — Хватит, дети.

И удивительно, оба действительно замерли. Как нашкодившие детишки. Определённо, методы царицы стоит взять на вооружение. Фригга всегда была показательно мягкой. И все равно стоило ей вмешаться, упрямцы склонили головы, как по щелчку. Страшная женщина, державшая в своих тонких руках весь Асград. Потому что сердце Одина и всех наследников принадлежит только ей, царице.

Которая проявляла благосклонность ко мне.

В причинах этой снисходительности придется еще разобраться.

Тем ужасней выглядит смерть Фригги. Словно кто-то более дальновидный и коварный убрал руками Малекита сдерживающий фактор для всех Одинсонов. Как раз после гибели Фригги все покатилось к чертям, не сбавляя на поворотах скорости. При таких обстоятельствах еще одну ключевую точку выделить легко.

При условии, что реальность хоть немного совпадет с тем, что я видела в моей прошлой жизни.

Пока же...

Нравы Асгарда оказались намного сложней, чем можно было представить. Каждое движение было связанно с каким-то другим, не столь заметным. Что уж говорить об обилии интриг, заговоров и подковерных игр, в которых вольно или невольно теряешься. Здесь один замысел, несущий самую пустячную на первый взгляд цель, мог длиться десятилетиями. У практически бесконечной жизни есть как плюсы, так и минусы.

Да, асы превыше всего ценили отвагу, доблесть, героизм, но интриговать с той же естественностью, что и дышать, им это не мешало.

Амора всегда жила на отшибе, занятая изучением магии, развитием своих способностей, безумной страстью Тора. Ей было не до активной общественной жизни. Этот факт меня и спасал. Перемены в поведении Аморы воспринимались асами почти естественно. Ведь немногие могли похвастаться тем, что знали Чаровницу достаточно близко.

В стене был пролом, через который "вошел" Тор, и сквозь него в ночной тьме вспышка Радужного моста была ослепительной. Одно мгновение издевательски растянулось на часы.

Локи, на его лице был написан такой шок, что заподозрить его в причастности к инциденту не получалось. Мы оба ощущали, как корежит пространство от чудовищного маховика силы, направленного в одну маленькую точку. Ейтунхейм начинал разрушаться.

— Хеймдалль! — проревел Тор, раскручивая свой молот.

Но мы все катастрофически не успевали — ни взлетевший Тор, ни пытающийся снять свои же защитные чары Локи, ни я, бегущая на предельной скорости к выходу из дворца. Пока мы доберемся, Ейтунхейму будет нанесен непоправимый урон. Тем более в отсутствии Ларца бурь... Планета медленно умирала и до этого, а теперь огромная разрушительная сила Бирвеста лишь завершит дело.

Вспышка энергии портала поглотила меня на ступенях дворца.

Чтобы едва не улететь в бездну со скользкого полотна Радужного моста, что сияет тысячами бликов и оттенков. Концентрация силы была такой, что в воздухе разразился самый настоящий шторм. Удары молота Тора крошили Бирвест и совсем рядом полыхал Гугнир в руке Локи.

Там, где "ключ", запускающий пустоту...

Кто бы это ни сделал, он не оставил нам возможности отключить Радужный мост без масштабных разрушений. Дышать становится физически тяжело — настолько все вокруг переполнено силой и агонией гибнущего мира. Способные чувствовать да ощутят вполне.

Руки оплетают зеленые ветвистые молнии и к пламени копья и ударам молота присоединяется и моя сила. Я уже на пределе. Мне настолько плохо, что, кажется, я слышу в завывании ветра чей-то радостный хохот. Локи на секунду оглядывает меня, и мою талию оплетает веревка, привязывая меня к Тору — неожиданное проявление заботы.

— Быстрее! — Локи кричит, и его кожа наливается морозной синевой.

Когда трещины от тройной атаки разрастаются и полотно Бирвеста начинает медленно осыпаться в темную бездну, кажется, что все это происходит слишком медленно. Тор поднимает вверх Мьёльнир, и ослепительная молния бьет прямо рядом с нами. Меня отбрасывает с огромной силой в сторону. Прочные кости трещат, и меня тащит все дальше к краю. И только веревка Локи, связавшая меня с Тором, тормозит неминуемое падение.

На лице кровь, ладони ободраны до мяса об острые грани Радужного моста.

— Все... — Локи падает рядом, он измучен, кожа серая, под глазами синие круги, рогатый шлем смят.

— Вы целы? — хрипло спрашивает Тор, стоящий на коленях и упирающийся обеими руками в рукоять Мьельнира.

Брови и ресницы у него сгорели, лицо подкопченное, как и блистательные латы, в алом плаще дыры, губа разбита. В общем, мы трое представляем весьма жалкое зрелище. Но физически легче дышится — больше нет чудовищного давления.

— Жить буду.

Прямо на моих глазах невероятная регенерация асов вступает в дело — многочисленные царапины сами собой перестают кровоточить, боль отступает. Я сажусь, отбрасывая длинную косу за спину. Рядом со мной лежит крупный осколок Бирвеста. Он приятно согревает пальцы, и я убираю его в кошель на поясе — перстень, браслет или подвеска с таким необычным камнем будут всегда напоминать мне об этом дне.

— Нужно вернуться во дворец, — Локи встает первым, — Брат, давай отложим мордобой до лучших времен?

Это было близко — вот что бьется в моей голове. Да, Ейтунхейм понес страшные разрушения, тысячи ледяных великанов погибли, но сама планета уцелела. Быть может, ее получится восстановить в некоторой степени. Особенно, если етунам вернут Ларец Бурь. Но это не моя печаль, решать будет Всеотец. И не ему ли не понимать, как важно равновесие, которое удалось сохранить только чудом и объединением усилий?

Предстояло еще отыскать того ловкача, который организовал нам весь этот пиздец.

Жизнь в постоянном ожидании удара со спины трудно назвать счастливой.

В моей такой рьяной заботе о благополучии Асгарда был шкурный интерес — вдали от дома мои силы ослабевают. Асгард питает мое могущество. Конечно, обычно, даже проведя годы вдали от царства мне не стать существенно слабей, да. Поэтому я была готова решительно сражаться за сохранения светоча Девяти Миров.

Война на пороге, и мы лишь отразили первый удар.

Учесть все, как ни старайся, невозможно. Риск есть всегда...

Первая ласточка грядущих неприятностей влетела под своды Асграда почти незаметно. Да, асы удержали свой собственный город, Лафей и вторгнувшиеся етуны мертвы, но Радужный мост разрушен. И мы потеряли не только средство перемещения куда угодно, но и мощное оружие, способное разрушать планеты. Не сказать, что это было хорошей новостью.

Локи ждала выволочка от очнувшегося Всеотца, но изгонять и сажать в темницу царевича никто не собирался.

Один сделал вид, что в упор не замечает роли Локи во всех потрясениях недавнего времени. Пусть нити, ведущие к Богу Коварства, были очевидны даже слепцу. Влетело также и Тору... Который после пребывания в Мидгарде отрастил некое подобие мозга. По крайней мере он больше не грезил войнами и не мечтал втянуть Асгард в свои авантюры.

Мне же очень неожиданно перепала благодарность не только от царя, но и от царицы.

Лица половины придворных перекосило так, что я всерьез опасалась, что они останутся такими навсегда. Но по крайней мере подозрения в государственной измене десяток теплых слов от царственной четы с меня сняли напрочь. Глупо полагать, что мои мотивы остались скрыты от Одина и Фригги, но независимо от мотивов мои действия были признанны полезными.

Пирушка и одновременно тризна по павшим состоялась в тот же день. Погибли эйнхерии, стражи города, просто асы, которые взялись за оружие, защищая свои дома. Потери были... И мы поминали славную смерть каждого. Пылающие на воде ладьи с павшими воинами не добавляли оптимизма, их было много. Слишком много для царства, где уже пару веков царил мир, и асы не гибли вот так.

Я бы назвала эту бойню бессмысленной, но мало кто поймет почему.

Черное платье облегало тело, сковывая движения, шею, грудь холодил воротник из витых серебряных цепочек. Кубок был полон кроваво-красного вина. Множество голосов, смех, грохот — асы пируют. Музыку давно не слышно. Здесь, на лавке, в тени колоны потише и прекрасный обзор.

Задумчивый Тор, который слушает Всеотца, как всегда отстраненный Локи, почему-то опустошающий кубок за кубком, словно собирается перепить Вольштагга. Черные волосы, перехваченные золотым обручем, платье, больше похожее на доспех, и такое лицо, что вино рядом должно было обратиться в уксус — Сиф. Видимо, нежности Тора и той смертной сильно задели гордую воительницу.

Я мимолетно ощущаю злорадство. Ибо нечего делать вид, что ты лучше всех, а на самом деле страдать о своем командире.

Кислую мину Сиф успела оценить не только я одна. Царица Фригга поглядывает на нее с беспокойством. Буйный не к месту нрав этой "прославленной" воительницы всем известен.

Наверное, тот первый кубок, который я выпила вместе со всеми оказался слишком крепким — голова гудит...

Было бы лучше оказаться дома, под надежной защитой ставших родными стен. Принять ванну, переодеться во что-нибудь более удобное этого шикарного пыточного инструмента. И наконец разложить все события и мысли по полочкам. Что в таком шуме невозможно. Потому что еще ничего не закончилось.

Я наблюдала. И за мной наблюдали...

Ведь мое вмешательство трудно назвать незаметным. За тысячелетия роли при дворе Всеотца были распределены давным-давно. Несмотря на покой и привычку решать противоречия открыто, интриги в Асгарде никогда не утихали. Просто более "юные" асы доводили все до поединков. Их более старшие и мудрые товарищи предпочитали несколько иные методы.

Чаровница, так резко заслужившая одобрение царя и царицы, являлась величиной неожиданной и неудобной. Резкий взлет обычно предполагал такое же молниеносное падение. В месте, где больше всего ценили стабильность, выскочек не особо жаловали.

Я была кем угодно, но не той, кого можно было воспринимать всерьез до недавнего времени.

Раньше намерения Аморы были просты и ясны, как кусок стекла. Все сводилось к ее эмоциям, которые всегда в конце концов возобладали над разумом. Поэтому опасности Чаровница не представляла. Она желала добиться любви, а не власти и положения. Кроме того, сумасбродная девчонка никогда бы не стала их царицей. Чаровницу списали со счетов.

А теперь приходилось возвращать на "доску" непонятную фигурку. От которой не знаешь, чего ждать. Так что, недовольство было хорошо объяснимым.

Я же была слишком неопытная. И как обоснованно подозревала, неуклюжа для придворных игр. Поэтому отмалчивалась, не спеша хоть что-то прояснять — целее буду. И кроме того, такая тактика намного лучше наживания врагов, ляпни я что-то не то. В сотне подтекстов проще простого потеряться.

Каждая, извиняюсь, собака знала, что Амора — изгой в собственной семье. На ней фактически поставили крест. А это значит, ее отец, старый друг и один из военачальников Всеотца, не будет меня защищать. Амора фактически так громко хлопнула дверью, когда уходила из дома, что стала чужачкой.

Асы были сплоченны, и каждая знатная семья боролась за свое место под солнцем. Часто дети занимали посты отцов при новом царе. Очень долгая жизнь асов все же обрывалась, так или иначе. Преемственность сохраняла стабильность. И нет ничего удивительного в этом, ведь царская власть точно так же переходила от отца к сыну.

Тем тяжелее было одиночкам пробиться, да или просто стать кем-то, несмотря на все способности.

В Асгарде не было места тем, кто пришел из других миров, тем кто не был асом хотя бы на половину. В политике изоляции тоже есть минусы, жирные такие.

Я настолько задумалась, что сверлящий взгляд ощутила не сразу. Все-таки выпадать из реальности стоит осторожней — пара сантиметров стали в печени, сердце или горле не добавляют здоровья. Ну, попытка убить на пиру могла бы прийти в голову только безумцу, но тем не менее.

Но пора уже признать, что адекватных здесь не так уж много. И законы весьма и весьма условны. Часто все сводится к праву сильного. Какие бы ценности асы ни провозглашали публично, тем не менее споры и разногласия они решали "по старинке" — поединком. Традиции были основой основ.

На меня смотрел трезвый, как стеклышко, и мрачный, как гробовщик, Тюр.

Я едва не фыркнула. Настолько это было "неожиданным". Впрочем, ненавидеть себя не запретишь. Главное, чтобы ненавистник не перешел к активным действиям, то есть к членовредительству.

Магия — грозное оружие, но справиться с тем, кто был рожден идеальным воином, с тем, кто превосходил меня столетиями кровавого опыта? Настолько храброй мне не быть никогда.

После хлопка в ладони Брагги шум утих и полилась нежная, но тревожная мелодия. Сильный, завораживающий голос полился сперва тихо, но с каждым новым предложением набирая силу и мощь. Бог-скальд не пел, нет, он творил. Звонкая соловьиная трель, шум прибоя, буря, рокот водопада и весенняя капель — все было в его голосе. Он плел видение из слов... Перед моим взором сталкивались в смертоносном танце клинки. За славой, за бессмертием в бой. За чертой только храбрых ждет златой чертог. Вот о чем он пел.

И в те минуты блеск чертогов Одина мерк и казался ненастоящим, как стекляшка рядом с алмазом. Все дрязги, страхи — все это казалось неважным. Каждое точно подобранное в безупречную гармонию слово дробило твой мир и вело за собой. Вселяя надежду и одновременно наполняя душу тоской по тем, кто ушел.

Больше чем красота, выше чем искусство...

Все дети Всеотца были одаренными в той или иной степени, но Брагги владел никому не доступным волшебством. Потому что истинный творец — нечастое явление во всех мирах.

Возвращение на бренную землю было болезненным. В грезах, навеянных скальдом, все просто — есть тьма, а есть свет. Нет полутонов, есть герои и есть монстры, которые должны умереть. Есть слава и забвение. Легко выбирать, кто ты, и легко определить, кто победит в конце.

Здесь же все не так.

Пора уходить. Приличия соблюдены и сейчас до моего тихого ухода не будет никому никакого дела. Все рукоплещут Брагги, просят спеть еще. В коридорах светло и следы недавнего погрома уже убрали — дворец снова безупречен. Совсем не хочется уходить через главный вход: площадь еще напоминает о произошедшем слишком живо. И я человек, пусть с крепким желудком, все равно чувствовала себя там неуютно.

Лучше пройти через царские сады. В коридорах пустынно. Чем дальше от чертога, где пируют, тем тише. Вечерний воздух свеж и насыщен ароматами трав и цветов. Ведь открытая галерея, по которой я сейчас иду, выходит прямиком в сад. Можно отлично рассмотреть клумбы, где в свете звезд цветут ни на что не похожие цветы. Пышные, с пронзительными ароматами. Ни в одном лепестке нет ни одного изъяна.

Неудивительно, что гордым асам все остальные миры кажутся тусклыми и ущербными.

Ведь в самом деле мало кто задумывается, какой ценой создавалось это сияющее во мраке космоса великолепие. И как непрочно это все. Потому что народ, который перестает развиваться и считает себя исключительным, обязательно падет. Но если кому-то поведать о моих размышлениях, мда, то в лучшем случае меня на смех поднимут. Ведь с младенчества внушают мысль, что Асгард незыблем.

Волны хаоса раз за разом разбиваются о сверкающий светом порядка предел царства богов.

Про перемены среди асов не слишком-то принято задумываться. И Локи на свой лад пытается расшевелить это вечное болото. Осознавая, быть может, то же, что и я — без перемен, роста, не удастся сохранить наш мир.

На территории Асгарда не было кладбищ. Погибших сжигали... Церемония была красивой, торжественной, и я видела насколько легко горит бренная плоть. Но почти никто не задумывался, почему так? Традиции. Безусловно, это так. Всеотец не спешил плодить захоронения, чтобы не подпитывать забытую и изгнанную дочь. Но как же кладбище под дворцом? Тысячи и тысяч воинов и гигантский волк, которые ждут возвращения своей госпожи. Почему бы не уничтожить эту бомбу под нами? Зачем давать некромантке армию?

К сожалению, на эти вопросы у меня не было ответа.

Разбираться в побуждениях Одина куда более прозорливому существу, чем я, было бы почти невозможно. И кроме того, тайны Всеотца не были той областью, в которую стоило лезть, если хочешь жить. Страх замыкал уста знавших надежно.

В мифах порождение такого ужаса, как Хель, уперто приписывали Локи. Наверное, по принципу любая мерзость — дело рук Звездоглазого. Да, он, действительно, был умельцем по части химерологии и алхимии. Созданные им мутанты были опасны, живучи и имели уникальные возможности. Но никакого коня Локи, конечно же, не рожал. И более того злился не на шутку, когда вспоминали эту историю, придуманную "тупоголовыми" смертными.

Мир оказался куда сложнее, глубже и противоречивее, того, что я видела на экране. И в этом не было ничего удивительного.

* * *

В опочивальне было темно... Пытавшегося заснуть Локи лишь раздражал яркий звездный свет. Для обозрения красот он был слишком пьян и настроение было такое, что впору заморозить все вокруг. В отведенных ему просторных покоях никогда не было массивной мебели, занимающей свободное пространство. Все максимально просто и удобно.

Стеллажи со свитками и книгами, к которым, кроме него, никто не смел касаться...

Терраса без перил, чье деревянное покрытие обрывалось у глубокого бассейна. Он не любил показную, бьющую в глаза роскошь. Кроме того, злато, которого столь много было в Асгарде, было не самым податливым материалом. Пусть и впитывало в себя все негативные проявления. Дерево, камень, кожа, кости редких животных были куда как более чистыми и не несли на себе оттиски эмоций владельцев.

Иронично для могущего ощутить царский трон был не таким привлекательным и удобным как казалось с его ступеней.

Одно дело — мечтать об этом, другое — действительно править. Ни ум, ни мудрость, ни способность вести за собой людей не убережет от ошибок. А у правителей ошибки оборачиваются катастрофами.

Локи почти уснул...

Не сказать, чтобы полные чаши вина и медовухи подарили ему хоть каплю забытья. Он никогда не напивался настолько сильно, чтобы подобно примитивным существам потерять контроль над собственным телом. И Локи презирал тех асов, которые после веселого пира не могли себя контролировать. Он пил скорее в попытке забыться, отрешиться от терзавших его мыслей о грядущем.

Важное место в его мыслях занимала Амора — темная траурная ткань ее платья лишь еще больше подчеркивает совершенную белизну кожи, королевскую осанку. Яростный вихрь превратился в гладь озера, а он и не заметил сразу. Что за штормы бушуют под спокойным зеркалом воды? Ответа теперь нет не только у него, но и ни у кого в целом царстве. Слишком сильно изменилась Чаровница.

Локи самолюбив до крайности, и этот недостаток он за собой знает и признает. Но ведь не заметить того, что происходит у тебя практически под носом? Это скорее к Тору и его дурным полубратьям. Он признавал родным лишь Тора, потому что они росли вместе. К остальной ватаге сыновей Одина Локи относился очень по-разному. С кем можно было иметь дело, кого хотелось прикопать под ближайшим деревом...

Есть вещи поважней, но он уперто размышляет о женщине.

Как будто кому-то по плечу постичь разум и логику столь непостоянного существа. Локи часто не понимает ту, что вырастила его. Пусть любит ее превыше всех под звездами. Одну или две настоящие привязанности может позволить себе даже Трикстер.

Едва слышный скрип двери заставляет его насторожиться. Ведь в его покои никто и никогда не входит без приглашения — дураки во дворце перевелись в тот момент, когда Локи овладел своими силами в достаточной степени. Шаги едва уловимы и слишком легки для мужчины.

Амора?

Локи улыбается. Нет, та слишком горда для ночных визитов в опочивальню. Да и предпочитает другого, как бы ни отрицала. Он ведь видел боль в ее глазах при упоминании о новой смертной-любви брата. Да и кроме того, Чаровница бы предупредила о своем приходе заранее. Ведь прекрасно осведомлена насколько он может быть "гостеприимным", если прийти незваной.

Черный плащ с шелестом летит на пол, когда "гостья" останавливается у его ложа. Но ее полуобнаженную фигуру скрывает другой из благоухающих цветами волос. Локи удивлен. Ее он не ожидал увидеть в такой час, а в таком виде в последнюю очередь.

* * *

Не мне одной не спится после всего, что довелось пережить.

Свечи ярко освещают опочивальню. В серебряном кубке вовсе не вино, а настойка из трав. Ничего особо мудреного, но поможет успокоить тело и разум. Служанки оставили на столике фрукты и с радостью ушли к себе, раз их услуги больше не требуется госпоже. Ведь когда она в таком состоянии за реакцию на самое невинное и обыденное действие не поручится никто.

Не слишком разумно снова запугивать прислугу.

Но нервы натянуты как струны и каждый вздох рядом раздражает до крайности. Никогда не была такой взрывной и погляди едва сдерживаюсь, чтобы не разнести обстановку в комнате на мелкие щепки. И почему меня так резко накрыло? Ведь все хорошо было.

Только после десятого круга по комнате догадалась проверить себя любимую на предмет посторонних вмешательств. Ничего не обнаружила. Защита сработала безупречно, и амулеты не показывали вредоносной магии.

Эту версию пришлось отмести. Хотя что может быть банальней обычного человеческого "отходняка" после стресса? Просто в той жизни я была словно сонная змея — вырубалась на часов восемь напрочь. А здесь хочу крушить и вырывать сердца.

И не сказать чтобы эти изменения в реакции безумно меня радовали. Нельзя так срываться.

Но с другой стороны все-таки лучше быть живым чудовищем, чем мертвой принцессой.

Вторжение ледяных великанов удалось отбить, пусть и с потерями. Что у нас дальше по штатному расписанию подлостей и неприятностей? А, Малекит Проклятый. Одержимый идеей ввергнуть Вселенную вновь в первородную Тьму и разрушить Асгард. Царь Бер, да будет его имя славным, не до конца завершил работу. Не добил одного из самых страшных врагов асов. Пусть победа далась асам ценой великих жертв.

Теперь давнее упущение может аукнуться всем нам самым страшным образом.

Я потерла виски, стремясь уменьшить головную боль — у богов не бывает мигреней? Скажите это кому-то другому. Более далекому от пребывания в "божественном" теле. Так что мне известно?

То, что темный эльф придет, то, что Джейн Фостер благодаря целой цепи невозможных случайностей и собственной одержимости найдет спрятанный Эфир. И то, что все действие начнется во время Конвергенции миров. Атаку Читаури на Землю я, скорее всего, предотвратила. О том, как это повлияет на известную мне историю, гадать бесполезно. Даже если уродцы и атакуют, им нужен будет вождь, а Локи не упал в Бездну.

О Малеките забыли. Для Одина давний враг мертв уже многие сотни лет. Попытаться доказать что-то царю? Сильно сомнительно, что он прислушается ко мне. Я не военачальник, не советник и даже не приближенная придворная. Просто еще одна соплячка, которая таскается с одним из его сыновей. Пусть эта соплячка совсем недавно оказала трону услугу...

Искать его самой?

Сомнительное предприятие, которое скорее всего растянется на годы. А времени лишнего как бы нет. И что делать?

Снежная пустошь, тянущаяся на многие километры. Ощущение какого-то предвечного покоя и совсем другой воздух. Здесь все было по-другому... Мидгард это вовсе не застывший в своем блеске Асгард. Этот мир более живой. И такой, в котором ты остро ощущаешь свою собственную чужеродность. Интересно, как беженцы, пережившие Рагнарек, справлялись с этим ощущением? Или же просто ничего такого не чувствовали?

Для меня мир виделся скорее через мириады потоков силы, пронизывающих все сущее.

Здесь, вдали от людей, городов и буйства жизни в более гостеприимном климате я все равно ощущала себя чужой. Асы сходили на Землю, и такое не было редкостью. Но они никогда не оставались в Мидгарде надолго. И кажется, теперь понятно, почему...

Пусть здесь я была свободная, как никогда. Никому не было известно, кто я такая. Прекрасное место, чтобы начать все сначала. И все же теперь Мидгард мне чужой. Это стало ясно окончательно. Тратить огромное количество энергии на перемещение в другой мир, чтобы просто подумать? Ну, не настолько я была глупа. Радужный мост разрушен, и умение создавать порталы между мирами очень пригодилось мне. Кроме того, у моего прихода на Землю была конкретная цель. Пусть сейчас я и занималась самокопанием.

Если не можешь предотвратить бурю, то готовься к ней.

Логично?

Да. И я готовилась, несмотря на страх от которого было избавится не так просто. Ведь несмотря на все свои силы я оставалась очень даже смертной. А те силы, против которых предстоит идти, не размениваются на мелочи вроде милосердия. На войне не может быть пощады. А она уже идет, просто это пока незаметно для большинства.

Почему так угнетенно? О, для этого было множество причин.

Я считала себя самой умной, и жизнь наглядно доказала насколько опасно это сладкое заблуждение. С момента становления Аморой, я делала все, чтобы предотвратить катастрофу. Все, что в моих силах. И казалось, на каждый чих был примерный план действий. Только подготовиться к всему просто-напросто невозможно.

И уверенность в собственных силах — это тоже слабость.

Той ночью я ничего не почувствовала. Ни вторжения в мой дом, ни чужого присутствия — он приходил попрощаться.

Если сосредоточиться, то подо льдом можно ощутить жизнь. И большой, вмерзший в льды, объект. Для печали и вопросов будет еще время. Но сейчас я пришла сюда с конкретной целью.

Магия легко дробит лед, добираясь до слишком долго спящего солдата отгремевшей почти семь десятилетий назад войны. Его помнят, но больше как легенду, за которой почти не видно человека. Я же хочу не только спасти его, но и не дать использовать другим. Пусть у этого благородства есть и свой шкурный интерес. Впрочем, как всегда.

Думаю, Стив Роджерс заслужил чего-то лучшего, чем участь пешки и карманного солдатика.

Первым я вижу знаменитый щит, а потом самого Капитана.

Все-таки гениальность творит невозможное — он все еще жив. Искра жизни упрямо горит в замершем теле суперсолдата.

— Пора проснуться, герой, — тонкие пальцы в невесомой ласке ложатся на оледеневшую щеку.

Будить его, конечно, я буду не сейчас, не посреди ледника. Есть более удобное для этого место. И все-таки после всего, что я видела, Капитан, пусть в таком состоянии, впечатляет. Я хорошо ощущаю необузданную силу, которая замерла, чтобы вновь прийти в движение. Нужен только маленький толчок.

В отличие от Щита лгать Роджерсу я не буду.

Ему дано видеть в людях и нелюдях лучшее. То, что они сами в себе часто не замечают. Но это не значит, что Капитан забудет попытку ввести его в заблуждение. Он сильный, всегда им был... Душа, сплетенная из чистейшего эфира, чей блеск слепит и влечет за собой. Он справится с правдой, хоть и не сразу.

Ложь может оплетать прочнейшей паутиной из невидимых глазу нитей, но рано или поздно даже самый лучший кокон порвется, обнажая правду. Этому я научилась у Звездоглазого. Правда — более страшное и жестокое оружие. Хочешь ударить наверняка? Бей истиной. Не останавливайся до тех пор, пока не достигнешь цели. И неважно на какие жертвы придется идти. В итоге есть только цель и путь к ней.

Философия Трикстеров для большинства разумных совершенно неприемлемая. Я же находила в ней особую прелесть.

Наверное, потому что верила, что вечные смутьяны и бунтари лучше безликого большинства. Ведь мир — это постоянство перемен. Чего так не хватает Асгарду. Вот там не жалуют ветра изменений, предпочитая жить, как жили из века век. Веря, что основы царства будут вечно незыблемы. Предпочитая не замечать, как величие оплетает плесень, а власть трона Всеотца ветшает.

— Думаю, ты не ищешь покоя даже после всего, что прошел, — говорить с неслышащим, быть может, странно, но мне как никогда нужен внимательный слушатель, — и я не обещаю тебе покоя, но вот новую цель вполне могу дать.

Не одной же ввязываться в проигрышный бой? Помирать куда приятней в хорошей компании.

Будущее всегда в движении и редко когда удается сказать что-то определенное. Тем более не обладая врожденным даром видеть нити безысходности. Мне было очень далеко до Норн. Но и они лишь определяют грядущее без возможности на него повлиять. И приходить к ним бесполезно. Скульд вряд ли разомкнет свои уста, что ей ни сули в награду.

Тем не менее от кошмаров меня это не избавляло. Во снах исход всегда стремился к одной роковой точке, и я ничего не могла сделать. В голове рос шепот. "Твоя судьба, судьба твоего мира уже предрешена. Отступись, либо стань на сторону победителя". Можно было заподозрить чужое влияние на мое сознание, однако все проверки показывали, что ничего такого нет.

Когда Локи покинул Асгард все стало только хуже.

Словно провал в вязкую пустоту и нет точки опоры. И ответов тоже не сыскать. Хотя бы на главный вопрос: почему Звездоглазый покинул дом? Ведь его никто не изгонял. Наоборот Локи, Тора и меня чествовали как героев спасших Девять миров от великой катастрофы. Так зачем? Этот вопрос мучил меня неотступно. Локи был не из тех, кто не понимает последствия своих действий.

Более безбашенного и вместе с тем расчетливого существа еще поискать нужно.

Он пришел ко мне, но не оставил даже записки. Не сказал ни единого слова — просто ушел. Не потрудившись убрать следы своего проникновения в мой дом. Локи хотел, чтобы я знала, что он у меня был прежде, чем покинуть Асгард. Для того, кто ничего не делал просто так, это более чем странное поведение.

Я пыталась понять мотивы действий союзника-дезертира, но не могла.

Все-таки Локи, совершивший совершенно нелогичный поступок, оставался собой — сволочью. Злиться у меня были основания и право. Но ярость ни к чему не приводила. Пусть понимание этого простого факта нисколько не успокаивало.

Пусть Всеотец делает вид, что все в порядке. То, что один из царевичей Асгарда пропал, — это обыденная ситуация. Но все же двор окутала тревога. Строились догадки, предположения, самые невероятные версии причины ухода Локи. Тор винил во всем себя — "не поговорил с братом"... Далее следовал поток стенаний и самобичевания.

Царица замкнулась в себе. Фригга никак не показывала своего гнева, но было понятно, что она винит мужа. Все-таки Звездоглазаго Фригга всегда выделяла из всех остальных сыновей. И теперь потеряла горячо любимого сына, который в ее глазах по-прежнему оставался ребенком.

Неудивительно, что мне резко захотелось оказаться где-нибудь еще кроме Асграда.

Каких либо запретов насчет меня не было. И я могла покидать Асград свободно, потому что была одной из немногих, кто был достаточно искусен в магии для создания портала между мирами. Впору задрать нос от чувства собственного превосходства. Только это было достижением той Аморы, а не моим. Это она долго и напряженно училась, стремясь любой ценой стать лучшей.

Конечно, перед тем как "откапывать" Капитана Америку я обновила знания по медицине. И вообще позадавала вопросы целителям Асгарда. Не хватало еще угробить Стива Роджерса. Потом же сама себе не прощу. Звенья из серебристого металла даже в таком холоде оставались теплыми и приятно согревали пальцы. Длинная цепочка обхватила шею лежавшего в воздухе суперсолдата, а диск с оттиснутыми на внутренней стороне рунами лег прямо на сердце. Моя подстраховка. Если не до конца размороженный суперсолдат решит отправиться в Края Вечной охоты — то амулет стабилизирует его и удержит в мире живых.

Место, где мистер Роджерс должен будет прийти в себя после своего "сна спящей красавицы" я выбирала недолго. Легализоваться в Мидгарде с моим набором навыков было просто — документы, страховая история, метрика о рождении, и вот я гражданка США. С немного не обычным именем Амора, но мало ли какие вкусы были у родителей? Купить дом с большим участком в отдалении от крупных городов было еще проще. Отсутствие развлечений, инфраструктуры и вообще жизнь в глухомани нисколько меня не волновали — когда можешь по-собственному желанию шагнуть в любую точку планеты...

Новый дом совершенно скучный и провинциальный снаружи, внутри представлял собой причудливую смесь Мидгарда и Асгарда. Все-таки мне оказалось не очень комфортно без привычных вещей. И защита, которая не пропустит незваных гостей. Пусть я не очень верила в способность Щита или Гидры отследить кого-то вроде меня. Но вот недруги из других миров вполне могли и более того желали открутить мне голову.

Амора никогда не играла честно. Более того, она плевать хотела на сопутствующий ущерб своих действий. Так что неудивительно, что желающих отправить Чаровницу к Хель было предостаточно.

Даже моя короткая вылазка в Нидавеллир не обошлась без приключения. Гномы, конечно, приняли заказ после того, как фигурально стрясли с меня целую кучу золота и парочку магических услуг. Но это было как раз нормальным. Лучшие мастера не работают за просто так.

А вот то, что меня попытались сначала усыпить, а потом прирезать как раз нет.

Пусть Нидавеллир обращался вокруг умирающей звезды, и его трудно было назвать живым, гномы прекрасно приспособились к убивающих других условиями. И моя магия на самом Нидаввелире не была нужна. Зато добыть для мастеров некоторые добавки, необходимые для ковки, я могла. Естественно, редкие элементы находились не на самых приветливых планетах. И их уже добывали кустарными методами всякие отбросы со всех уголков Вселенной.

Но делать было нечего. Сделка есть сделка. И подводить мастеров себе дороже.

Конечно же, я не пошла на "дело" в своем истинном облике. Узнать в высокой и золотоволосой красавице асгардийку легко. А я не искала лишних проблем.

Асы смотрели на всех остальных сильно свысока. И плевать хотели на чужие законы, признавая только власть своих царей. Асградцев боялись и ненавидели. Именно поэтому иллюзия в качестве маскировки была хорошей идей.

Была еще одна причина, по которой я скрывалась. Практически всевидящий Хеймдалль...

Предпочтительней, чтобы дома не знали, где меня носит. И чем конкретно я там занимаюсь. Не люблю объясняться.

Убийц было трое...

Как-то маловато и очень уж самонадеянно. И частично механическая подавальщица в питейном доме не рассчитала дозу снотворного в блюдах, которые мне принесла. Я два дня носилась по планете, собирая нужные элементы — гномы были так любезны, что выдали мне карту месторождений. Для асов замена живой плоти металлом считалась крайним выходом, шагом отчаянья и изъяном. Но местное население этой дыры не имело иного выхода — высокий уровень радиации, постоянные космические штормы, которые пробивались через слабую атмосферную защиту, вынуждали их принимать меры, чтобы продлить себе жизнь. Так что замена конечностей, органов на механические не была здесь чем-то удивительным.

Кустарные "протезы" выглядели отвратно. Особенно для той, которая привыкла к совершенству всего, что ее окружало.

Аса трудно вырубить. Особенно, если это ядреная смесь химического наркотика и местных трав — одни компоненты входили в конфликт с другими. Да, закружилась голова, сердце забилось быстрее, но организм быстро вывел неучтенную добавку в ужине.

Вторым был здоровяк полукровка то ли из троллей, то ли из каменных великанов. Магия на него действовала слабо, но зато меч прекрасно вошел в подбородок. А третьим был шаман-цверг, идейный вдохновитель убийства. Амора обокрала его когда-то и оставила умирать, но не учла, что карлики — крайне живучий и злопамятный народ.

Цверг распознал мою личину и различил, кто именно под ней прячется.

И не упустил шанса "отблагодарить" за все хорошее. Служанке просто заплатили, чтобы она высыпала порошок в мою еду, полукровка был телохранителем и подручным шамана. Убивать меня на месте цверг не планировал — собирался помучить всласть и высосать все силы. Только не ожидал, что та, которую он знал только ступившей на путь магии девчонкой, окажется так сильна. Хотя по первому столкновению мог сделать верный вывод и не связываться.

Но жажда мести оказалась сильнее разума — печально...

Убивала я уже без всяких там эмоций и переживаний. Просто необходимость. Или ты или тебя. Кроме того, прошлая Амора отродясь не страдала муками совести. А во мне было многое от нее.

* * *

Боль, не утихающая ни на секунду. Агония, которая тянется вечность. И каждый раз тебя оттаскивают от края небытия.

У любого существа есть предел прочности... Но он был еще и упрям. Пусть выбор был прост, подчинишься и все прекратится. Пытки искусные, невероятно жестокие чередовались с ментальной ломкой. Его не оставляли в покое ни на минуту. И шансов сбежать не было. Локи был не из тех, кто привык сдаваться, но и глупцом он не был.

Быстро понял, что либо потеряет полностью разум и станет просто инструментом с набором четко определенных инстинктов и установок, либо...

Либо сделает вид, что покорился. Он выскользнет из ловушки, и неважно какой будет цена. Сейчас ему плевать, лишь бы выжить и потом отомстить, отплатить сторицей тому, кто решил, что сможет управлять Богом Коварства и Хитрости, как марионеткой.

И все же поймали его виртуозно. Локи признавал великолепие и элегантную простоту плана и даже похвалил то существо — Глашатая. Ведь он, не обнаружив свое вмешательство ничем, заманил его в ловушку. И та, которая помогала Другому, ничего не помнит о произошедшем. На ней не обнаружить следов. Идиотка услышала шепот и легко пошла за ним, за голосом, который обещал мечту...

Локи сопротивлялся, как мог. На пару минут ему удалось вырваться из ловчих сетей, но петля затянулась вновь. Оставить предупреждение, знак сладко спавшей Аморе не удалось. Одна дева его почти загубила. Вторая могла спасти — замкнутый круг.

Титан настолько самоуверен, что верит, будто может читать Локи, как открытую книгу. Будто знает, чего он хочет и может ему дать. Только он — царевич Асгарда, он не выпрашивает милостей. Он берет то, что хочет по праву сильного.

— Мне нужен Мидгард, — почти неслышный шепот, но пытка тотчас же прекращается.

Чтобы придумать дельный план у него было слишком мало времени. Чтобы скрыть свои истинные мысли еще меньше ресурсов. Локи истощен так, что почти видит серые врата Хельхейма. Не сказать, что это приятное зрелище... Тем не менее, он ведь самый изворотливый. Что привлечет внимания геройского брата и Всеотца, чем наглая в лоб атака на Мидгард? Тем более что Тор снова влюбился.

Локи не планирует победить и править.

Тот, кто поведет армии на Мидгард, даже не будет в полной мере им. Потому что он прекращает сопротивление, и внушение ложится на благодатную почву. Делая его марионеткой с чуть большей свободой воли, чем у остальных рабов.

Другой верит, что он сломлен и в этом его ошибка и ошибка его Хозяина.

Локи клянется себе, что для Таноса она станет роковой...

Вода искрилась под солнечными лучами словно полотно чистейших алмазов. Большие водопады перетекали в те, что поменьше, и все это жило и звучало — музыкой самой жизни. Никакого покоя, только искристая радость. Лазурь, голубизна и прозрачность, делающая толщу воды огромным зеркалом.

Альфхейм — родина светлых альвов, "что обликом своим прекрасней солнца". И это точно. Рядом с их девами и мужами я чувствовала себя дурнушкой. А уж до сомнения совершенных мне тем более было далеко.

Счастливец тот, кто побывал на светлейшей из земель, и он же самый несчастный, потому что остаться не сможет...

Славословие и лесть альвы ценили куда больше, чем прямоту и откровенность. Именно они назвали Локи — Звездоглазым. Видящие куда больше и глубже большинства и именно поэтому так презирающие всех остальных и так редко покидающие свой пресветлый дом. Где тьме, обыденность из которой вытекает нормальность, не было места.

Зачем я пришла сюда?

За уверенностью. Спасая одного, глупо и неосмотрительно оставлять второго. Ведь они больше, чем единое целое.

Просто один спит в защищенном доме в Мидгарде, а другой лежит на траве, любуясь видами. Или делает вид, что любуется. Потому что в мотивах и побуждениях Джеймса Барнса было практически невозможно разобраться. Две разные личности, переплетенные настолько тесно, что казались одним и были когда-то. Просто более сильный прятал за собой второго. Последствия многочисленных стираний памяти и прочих экспериментов — у мистера Барнса не было ментальной защиты, которая есть от рождения у всех. И тем не менее было сложно понять, о чем он думает по-настоящему.

По крайней мере доверять он мне больше не стал. Даже после того, как я вернула ему память и Стива Роджерса. Последнему Джеймс радовался даже больше, чем ставшим на место мозгам. Но не очень уютно, когда в серых глазах каждую секунду проносятся сценарии твоего возможного устранения. Очень достоверные. И поручиться за то, что он не сможет убить такую, как я, очень самонадеянно...

Тем не менее мы заключили сделку за неимением лучшего выхода.

Мистер Барнс не был мне ни капли благодарен за собственное спасение. Просто воспринял это как должное, без обязательств с его стороны. Ведь он не просил себя спасать, и все было моей собственной инициативой. Логика потрясающе равнодушного и циничного существа.

Думаю, подлец-Локи, где бы его не носило, восхитился бы Зимним Солдатом. Трикстеру всегда нравились неординарные личности со склонностью к насилию. А Джеймс Барнс был машиной смерти, не видящей пока необходимости притворяться человеком.

Единственным его уязвимым местом оставался пока спящий доблестный герой.

Но я и не собиралась давить на эту самую очевидную слабую точку. Жизнь дороже... Интуиция сигнализировала копчику и прочим органам, что с Джеймсом лучше вести дела честно. Как союзник он очень пригодится, а как враг может осложнить жизнь — смертельно.

В синеве залива вспыхнула серебряная вспышка. Один, второй, третий раз все ближе приближая к лежавшим у берега валунам. По воде ударил мощный хвост цвета изумруда с золотыми прожилками, уходящими вдаль. Хвостовой плавник огромным веером взвился вверх, сияя в солнечных лучах всеми оттенками морской волны.

Длинные черные волосы, убранные от лица десятками тонких косиц, оплетенных жемчужными нитями. Кожа белее и нежнее лепестков лилий. Совершенное лицо, чью загадочную красоту делала живой озорная улыбка. Глаза миндалевидные, окаймленные черными длинными ресницами, от висков к щеке протянулся замысловатый узор из миниатюрных драгоценных каменьев.

Она вынырнула, давая полюбоваться обнаженной грудью с проколотыми сосками.

И наконец подплыла ближе.

— Здравствуй, Амора.

Низкий грудной голос перекрыл все звуки, затмил всю красу природы, даже притушил солнце — столько в нем было чарующей силы и мягкой, но неразрывной власти. От него хотелось забыться и отдаться на волю дочери океана.

— Приветствую, сестрица.

Мой ответ показался отвратительным карканьем вороны. Но все же я сбросила чужие чары. В глазах цвета безлунной ночи сирены почудилась улыбка — насмешливая, но добрая. И через миг наваждение прошло, и сирена снова излучала лишь соблазн.

Соблазнять Амора училась у них, вечных странниц всех океанов. Порождений первой из стихий. Тех, для кого любовь и смерть чаще всего одно и то же. Свободолюбивые, ведомые лишь собственными прихотями и желаниями, они не признавали никакой власти и никаких законов. Но подчас за бессердечием и легкомыслием скрывалась мудрость — довольствоваться тем, кем они есть и не искать другой доли.

— Твой друг сопротивляется мне, — Сорея склонила головку и подмигнула Джеймсу. — Я не обижу тебя. Ну же, иди ко мне...

Тонкие руки, протянутые к Джеймсу и капризная, так красящая сирену, улыбка алых словно кровь губ, за которой скрываются тонкие, но острейшие клыки в три ряда. Я не вмешивалась, потому что это было частью нашей сделки с Барнсом.

— Ты сильный и давно не знал ласки...

Зов чужих чар настойчиво забивается в уши, пусть и без сокрушительного эффекта первых мгновений.

Джеймс встает и останавливается у кромки воды.

— Простите, но нет, — в лишенном эмоций голосе чудится насмешка. — Вы, конечно, красивы, но, боюсь, мной подавитесь.

Сорея преобразилась, в секунду лицо посерело, губы почернели. Она зашипела, как рассерженная змея. Ногти обратились в когти и оставили широкую борозду на камне, где сидела сирена. Но злиться Сорея перестала быстро.

— Твоих рук дело?

В мелодичном, без всяких чар, голосе звучало обвинение.

— Он вкусный и совершенно не поддается. Теперь подчинить его невозможно. Амора, вечно ты портишь хороший...

— Хватит...

Я щелкнула пальцами, и в снопе зеленых искр, которые обратились в разноцветных бабочек, предстал тот самый цверг, украшенный венками из цветов. Убивать его я сразу не стала. Знакомство знакомством, но сирена никогда не будет делать что-то за просто так. Без платы. А оставаться в долгу у кого-то столь непредсказуемого, как эта дочь моря — увольте меня.

— Твоя плата, как и договаривались.

Цверг безуспешно дергался, но путы, скрытые под венками, держали крепко. Не разорвать. Барнс ухмылялся, ничуть не шокированный. А ведь я предупредила его, к кому мы идем и что делают сирены с увлеченными ими несчастными. Щелчок пальцами, и ноги жертвы свободны. Сорея хлопнула в ладоши — энергии в цверге-шамане будет больше, чем в человеке, пусть и измененном.

Стоило говорить, что для дочерей океана все ходящие на двух ногах воспринимаются, как пища? Просто одни достаточно разумны, чтобы не стать бутербродом или закуской. Другим же везет меньше.

И осуждать за это сирен глупо, они такие какие есть. Хищник не может перейти на салат. Как и сирена не может не охотиться и поглощать жизненные силы свой жертвы, чтобы жить самой.

— Я жду тебя, мой сладкий, — Сорея, грациозно соскользнув в воду, подплыла прямиком к берегу. — Ну же, вкусный мой, иди ко мне.

Цверг сделал один шаг, потом второй, в его глазах стояла мольба о помощи, затем третий шаг, и вот он упал в сильные руки сирены. За дальнейшим Барнс наблюдал с совсем неотстраненным любопытством, а я со скукой. Сирена пощекотала подбородок окончательно потерявшего себя под ее чарами шамана, а потом впилась в его губы смертельным поцелуем. Через две минуты цверг осыпался в воду серым пеплом. Вернее то, что от него осталось.

Мы пришли в Альфхейм, чтобы Баки Барнс убедился, что я ему не соврала.

"Желание — Ржавый — Семнадцать — Рассвет — Печь — Девять — Добросердечный — Возвращение на Родину — Один — Грузовой вагон".

Джеймс хотел быть точно уверенным, что эти слова останутся просто словами. И он не превратится в подконтрольную чужой воле машину для ликвидации неугодных. Он так долго выживал под неимоверным давлением, что недоверие его не вызывало удивления. Крадя его у Гидры, я хотела быть абсолютно уверена, что они не смогут снова его поработить. Да и никто другой не сможет. Поэтому, кроме избавления от кодов, засевших ржавыми гвоздями в голове Бранса — если бы не регулярные отправки в заморозку и обнуления, то он сам бы преодолел зомбирование — я сделала так, что внушить ему что-то было практически невозможно.

Артефакт, созданный руками гномов — сеточка из текучего металла тоньше волоса, моя магия и знания, и воля самого Бранса.

Мастера были только рады такому необычному заказу, ибо вечно ковать оружие скучно. А для создания уникального блокирующего-артефакта нужна гениальность.

И все равно Барнс требовал доказательств эффективности моей работы. Я видела, что он до конца не поверил в собственное освобождение и был готов уйти, если придется. Потому что защищал очень дорогого для себя человека от самого себя.

И тогда я рассказала ему о сиренах и их "очаровательных" способностях — отключать критическое мышление, инстинкт самосохранения даже у самых могучих существ. Живое воплощение соблазна. Они дарили наслаждение, с которым ничто не сравнится, но финал все равно один — смерть.

У сирен не было сердец. Они не были способны на ответное чувство...

Так говорили. Я же считала, что они просто слишком умны для такой глупости, как любовь.

Сорея в свое время научила Амору использовать чары, чтобы усиливать собственную красоту, порабощать сердца мужчин. Плата была такой же, как сейчас... И с легкомысленной дочерью океана они, кажется, даже подружились. Мне в любом случае было трудно интерпретировать эмоции, которые я не испытывала, а лишь ощущала, как память.

Пусть Сорея не понимала, почему Чаровница так страдает по Тору, но Амора частенько приходила в этот мир, к водопадам, чтобы просто выговориться.

— Думаю, нам пора, — я сжала прохладную ладонь Сореи. — Храни тебя волны, сестрица.

— Да, пора, — эхом откликнулась сирена и лукаво улыбнулась. — Думаю, господин второй советник сильно удивится, застав меня не одну на месте наших свиданий. Будет легкой твоя дорога, Амора. Вот все, что я могу тебе пожелать, но моему пожеланию не сбыться. Мы ведь оба это знаем, дочь суши?

Сказав это, она скрылась под толщей воды серебряным всполохом. Там, за водопадами есть грот, от которого ведет тайный ход ко дворцу второго советника Владыки Альфхейма. Самый прочный и долгий роман Сореи. И не так уж ей он безразличен, раз во время любовных игр не выпила его до конца.

Если уж сирена предостерегает меня... А ведь им вечно все равно на все, что не касается лично их. Дела идут далеко не блестяще.

* * *

Леди Сиф колотила манекен с таким остервенением, что его жалели даже устроившиеся в густых ветвях сада вороны Одина.

В поведении воительницы как раз ничего необычного не было. Сиф каждое утро начинала с тренировки и избиения тех несчастных, кто подвернется под горячую руку. Но в последние дни от нее доставалось даже Фандралу, Вольштаггу и Хогуну. Не говоря уже о Торе. Леди грубила, огрызалась и не желала ничего слушать в ответ, сразу кладя руку на рукоять клинка.

Фандрал, как самый понимающий прекрасный пол, мудро предложил подождать пока боевая подруга сама перебесится. Ибо ничего другого сделать нельзя, только виноват будешь, если полезешь — во всех грехах и ошибках мироздания.

Вольштагг не раздумывая заключил, что настроение леди Сиф упало от плохого аппетита. Но после опрокинутого ему на голову блюда с жарким, попытки накормить воительницу он оставил, как бесполезные.

И только Хогун предпочитал не вмешиваться, а наблюдать. Он уже сделал кое-какие выводы, и они ему не нравились. Казалось почему леди Сиф так ярится? Тор дома и к своей смертной возлюбленной не попадет в ближайшее время. А там глядишь и проблема станет неактуальной — смертные на то и смертны, что мрут быстро. Локи покинул Асгард и не доводит до бешенства окружающих. И даже Чаровница испарилась, перестав мозолить глаза. Так почему же Сиф в таком разладе, что будто борется с чем-то внутри себя?

И одновременно отрицает и наказывает себя за что-то...

Не зная Сиф, вывод можно было сделать неутешительный. Но Хогун хорошо знал деву-воительницу. Они не через один бой прошли вместе. Только на поле сечи виден истинный характер, там среди резни и смерти ничего не утаить. Поэтому причин у него сомневаться в Сиф не было.

Хогун веками служил трону верой и правдой. Да, не вся царская семья приходилась ему по душе. Но он помнил свои клятвы. Пусть ближе всех, даже ближе Тора, за чьим плечом он стоял, ему всегда был Тюр. Сын Одина, с которым их понятия о долге и чести сходились точь-в-точь. Судьба или вернее приказ Всеотца определил его в свиту Тора, и спустя некоторое время Хогун перестал об этом жалеть.

Локи, конечно, был той еще тварью, но царицу Фригг любил. Именно поэтому то, что Звездоглазый ушел, не попрощавшись с ней, выглядело таким подозрительным.

Он видел, как поздно ночью Сиф почти незаметной тенью покинула свои покои и направилась в сторону крыла царской семьи.

И даже посочувствовал Тору, который совершенно не умел притворяться. Даже если он проведет ночь с Сиф, легче никому, и ей в том числе, от этого не станет. И без того нелегкий характер воительницы ухудшится. И спину им будет прикрывать злобная фурия наподобие Аморы. Хогун не брался судить насколько сильна страсть Тора к смертной, но пока он не перегорит ею, остальным там ловить нечего.

Но в покои наследника леди Сиф так и не вошла. Тор всю ночь пил в компании Тюра и Бальдра. Так, где пропадала Сиф те несколько часов до ее возвращения? Когда она, шатаясь и опираясь на стены коридоров, добрела, и то с его помощью, до своих дверей? И судя по всему, она не помнила, что Хогун ее видел и помогал. Очень подозрительно, если не сказать более.

Его долгом было рассказать об этом советникам Всеотца, Тюру, который отвечал за безопасность дворца и города. Хогун молчал. Дружба и воинское братство наложили на его губы печать.

Если Сиф любым, пусть даже косвенным образом, причастна к исчезновению царевича, то ее неминуемо накажут. Позор, который за этим последует, убьет ее родителей. Да и ей не оставит никаких шансов, оправиться после этого. И никто не поручится за реакцию царицы...

— Ненавижу! Ненавижу тебя...

Неудачный брак в любом из миров трагедия. Но причем тут, скажите на милость, сестра? Если муж не может удержаться от блядства, есть три выхода: развод, кастрация или закрывать на все его подвиги глаза. Но Лорея не собиралась пользоваться ни одним из них. Вместо этого обвиняла в произошедшем меня. Логика просто потрясает.

При том, что мужа я ее помню настолько смутно, что от другого аса мужского пола не отличу.

У нас была одна кровь, поэтому защитные чары пропустили Лорею ко мне.

Казалось бы, одна любимица отца вышла замуж по собственному желанию и любила, ни единого пятна на репутации. Вторую никогда не рады видеть в отчем доме, осознанно одинока и только начинает отбеливать себя в глазах других. Я вернулась в Асгард не истерики выслушивать, а по делу. Но не выбросишь же "родную" сестрицу на мостовую на глазах у всех? Хотя после каждого выкрика, сменявшегося бурным потоком слез, искушение становилось почти непреодолимым.

Думалось с жалостью: "Мне бы твои проблемы, милочка"...

В Мидгарде два суперсолдата, за которыми глаз да глаз, пришлось удирать от непонятных личностей, похоже земных магов. И Локи... Я не знала что с ним, но чувствовала беду. Хотя продолжала убеждать себя, что просто излишне переживаю — Звездоглазый всегда мог за себя постоять.

Лорея колотила руками по вышитым подушкам — очень предусмотрительно для истерички. Золотые, как у меня, волосы переплетены во множество перевитых красными лентами кос. Платье едва-едва измялось. В ушах длинные серьги с рубинами.

Если Амора никогда не скрывала того, что она эгоистка, то младшая сестра действовала куда тоньше. Само благонравие, сама кротость и послушание. Сестры никогда не ладили.

Зато при такой аккуратности Лорея успела перепугать моих служанок, расколотить две вазы, перевернуть столик и разбить нефритовую статуэтку.

Не то чтобы что-то из вышеперечисленного составляло особую ценность. Но сам факт... Войти в чужой дом без приглашения и устроить там еще и погром. Наглость границ не имеет. При этом Лорея хотела помощи для себя. Она пришла за приворотом, чтобы вернуть мужа в лоно семьи.

Будь я большей дурой...

Ревела она, конечно, с полной самоотдачей. Но опаивать одного из командиров Тюра? Чтобы потом он с меня три шкуры снял и четвертую отрастить потребовал? Мне в темницу никак нельзя было попасть, дел слишком много.

Лучше бы Лорея взяла один из фамильных топоров и проучила свою половинку, как следует. Так, чтобы голова затрещала. Несмотря на показную хрупкость она не более "дева в беде" , чем я сама. Тоненькая, без стати воительницы, но, тем не менее, опытного воина в дугу скрутит. Отец учил своих дочерей на совесть. Или ещё лучше, если бы Лорея нашла стороннего специалиста. Не такого очевидного, как я. Заплатила бы за работу и за молчание. Судя по перстням на тонких пальцах, Лорея точно ни в чем не нуждается.

Желание кликнуть прислугу и велеть сопроводить родственницу под белы рученьки на выход возрастало все больше. В последний момент я остановилась. Не из жалости и тем более не проникнувшись чувствами. Любой ресурс может быть полезен. Тем более, что сестра, когда перестает строить из себя восторженную идиотку, порхающую словно бабочка по цветущим лугам, может быть мне полезна.

— Хватит.

Маленький пас, и Лорея замерла не в силах двинуться.

— Допустим, только допустим, я соглашусь. Что взамен?

Глаза расширились так, что лицо утратило всю свою прелесть, став просто злым. Я пожала плечами в ответ на колючий взгляд — благотворительностью не занимаюсь и точка. Лорея всегда умела понимать Амору, поэтому сжала губы и задумалась, что может предложить. Впрочем, не переставая проклинать "неблагодарную дрянь", с которой пришлось связаться.

Предсказуемо и скучно.

А вот кресло было мягким, и тишина действовала на меня очень благотворно.

Работа доктора, няньки и здравого смысла могла быть еще утомительней, чем есть. К счастью, очнувшийся мистер Роджерс был готов сотрудничать и не рвался объявить о своем возвращении миру. Подозреваю, что такая покладистость присутствовала лишь благодаря Барнсу. Которого Капитан не отпускал от себя. Им было о чем поговорить. И о чем помолчать.

Кэп изучал мир, в котором ему предстояло вновь жить. Погружение в новую реальность то и дело разбавлялось циничными, острыми или просто смешными комментариями Джеймса. Который очень хорошо играл человека или становился почти нормальным ради Стива. Хотя тот, похоже, с первых секунд принял изменения в Баки.

Преданность сквозь время, связь сильнее расстояний и прочнее разлуки.

Временами глядя на такое пожалеешь, что у тебя не было нечто подобного никогда.

— Чего ты хочешь? — процедила "сестра".

Хм, чего я хочу?

Много чего... Уверенности в том, что Асгард устоит, в том, что я переживу грядущие потрясения, что мои союзники не превратятся во врагов и не ударят в спину. Ответ куда пропал Локи? И чем нам всем это грозит. Не слишком много с одной стороны, но какое огромное облегчение мне бы это принесло. Хотя будем смотреть на ситуацию с практической точки зрения — любезная сестра ничего из этого дать мне не может. Так что взять с паршивой овцы? Которая к тому же не упустит случая нажаловаться на мое "коварство" родителю.

И все равно сделка может стоить этого.

Часть победы это знание мотивов врага и его методов. Ведь нельзя быть готовым к полностью неизведанному. В этом мире все слишком часто сводится к силе, поэтому планирование подчас недооценивают. Я такой ошибки постараюсь не совершить.

Меня тревожил Малекит... Да что там, кошмары снились. Если темный эльф доберется до Эфира, то всем пора заказывать гробики. Он веками ждал с ненавистью в сердце. Ведь Асгард отнял у него все и даже больше. И ради мести Малекит пойдет до конца, даже если это будет означать не только его гибель, но и окончательную смерть его народа.

Фанатик куда опасней разумного врага. Особенно, если он безумен.

Мне остро не хватало информации. С одной стороны царская библиотека открыта днем и ночью, с другой что-то действительно стоящее можно найти лишь в личном хранилище Всеотца. И сомнительно, что царь допустит кого-то вроде меня к записям своего отца без объяснений — долгих и нудных. И не факт, что Один поверит.

Поэтому я так ухватилась за призрачную возможность. Наш с Лореей родитель увлекался написанием мемуаров и в свое время имел высший приоритет доступа. Он описывал военные кампании не только самого Одина, но и царя Бера. И сомнительно, чтобы упустил войну Асгарда с темными эльфами.

Мне эти записи добровольно никто не покажет.

Отец свято убеждён, что Амора порченая кровь. А вот Лорея имеет возможность сделать копии.

Я надеялась найти уязвимое место Малекита, чтобы использовать потом против него. Играть честно с ним это значит допустить тот же исход, которого я так страшусь. Темный эльф доберется до Фригги только через мой труп. Да и то не факт.

Лорея хоть и удивилась моему интересу, но вопросов задавать не стала, сразу согласилась. Ведь все-таки сестру она знала и поэтому не пыталась торговаться. По тому, как расслабилась сестрица легко можно было понять, что она ожидала худшего для себя, чем такая пустячная просьба.

Мне отцовские записи, ей приворотное зелье. Предельно простая и честная сделка. У меня в хранилище был не один экземпляр нужной Лореи магии. Осталось выбрать какой, чтобы подействовал и поймать меня было сложно. Сомнительно, конечно, что Тюр следит за личной жизнью своих подчиненных, но и без него любопытных хватает. Пусть сестре и не с руки болтать о произошедшем. Ведь она тоже замешена и не косвенным образом.

Еще одна особенность Асгарда — прирежешь кого-нибудь в честном поединке тебе и слава, и почет. По погибшему справят тризну и забудут. Но свел кого-то в могилу при помощи колдовства, жди проблем, если это обнаружат. И наказания, к слову, жестоки. Мотивы поступка, любые оправдания не помогут — темница, а то и плаха. Вот, что ждет тебя впереди. Даже если выживешь, на остаток вечности окажешься отщепенцем среди своих. Мягко говоря неравномерные кары за похожие поступки, и там и там убийство.

Конечно, мстить родственникам убиенного никто не запрещал, но опять же только в течение определенного срока. И без подлых ударов лицом к лицу. Иначе бы Асгард утонул в крови. Учитывая продолжительность жизни и следовательно продолжительность возможной вражды.

Цари пресекали такие поползновения жестко, вплоть до казни обеих сторон конфликта поголовно.

Прилизанная картинка всеобщего благополучия и довольства, в которой лишь Локи был центром смуты и проблем — нисколько не оправдала себя. А если говорить в открытую, то была полной чушью. "Богам" было ничего не чуждо, и эмоциям они поддавались на раз. Любя, ненавидя, завидуя, прощая... Зачастую у злодеев были те же мотивы, что и у героев. Просто одним предназначались победы, а другим вечная горечь поражений.

В Асгарде с молоком матери впитываешь понятия о долге, чести. И о том, как тебе повезло родиться асом.

Гордыня воспринимается чем-то обыденным, и неудивительно, что вскоре она застилает глаза. Смотря на всех свысока, очень легко не заметить свой же печальный итог. Асы так привыкли к собственной исключительности, что забыли про всех остальных.

В этом отношении мне больше импонировали люди.

— Госпожа, прикажете подавать обед?

Служанка боялась поднять глаза. Ну еще бы... Лорея вломилась в дом, а они ничего не успели, не смогли сделать. Амора же была известна своим крутым нравом. Пусть я и не она, но у прислуги было слишком мало времени, чтобы осознать различия. Никого наказывать я не собиралась. Хлопотно, бесполезно и ведет к лишним проблемам — вплоть до плевка в суп или чего похуже. Пусть лучше служащие относятся с нейтральным уважением, чем с ненавистью.

— Больше визитеров не было?

— Нет, госпожа.

Я выдохнула... Потому что всерьез опасалась визита Тора, который мог прийти за "утешением" и просто спросить о делах брата. Как будто я знала больше остальных. Звездоглазый даже союзников держал в "черном теле", когда дело касалось информации. Ничего больше необходимого минимума.

Суртур побрал бы его вместе с паранойей!

Ведь Локи не мог не понимать, что предавать или вредить ему мне совсем невыгодно. И все равно продолжал молчать. Так, как будто я не спасла его задницу от больших проблем — Всеотец не смог бы просто так закрыть глаза на полное разрушение Ейтунхейма. Если бы это произошло, то понадобился бы виновный. Тора не обвинили бы в любом случае, а Локи вот мог оказаться на линии огня. Ведь все то безумие было его гениальной идеей.

Пусть он и коварная сволочь, но зато умел выслушать и понять. Без Локи мне поговорить не с кем. Оказывается, чувство собственного одиночества может быть даже очень давящим.

* * *

— Она не врет нам, — Стив повертел в руках яблоко, чтобы отложить в сторону, — но и не договаривает.

Баки хмыкнул и продолжил проверять проводку. Дом, конечно, внутри выглядел очень необычно. Все благодаря магии Аморы, но элементарной осторожности это не отменяло. Тем более, когда заняты руки, ему лучше думалось. Стив был в поле зрения и можно было расслабиться и получать удовольствие.

Сперва он опасался, что не сможет достоверно быть "Баки"... Ведь тем парнем, каким помнил его друг, Джеймс давно не был. Не после того, что делали с ним. И того, что делал он. Кровь на руках останется кровью, какие оправдания себе не ищи. И в самом деле он жалел не о столь многом — о том, что не уберег Роджерса, о том, что позволил превратить себя в марионетку, но в конце концов, и это оправдало себя — он жив и Стив рядом.

Амора определенно не договаривала. И учитывая ее сущность и природу сил это было нормальным.

Нет, она не лгала напрямую. Слишком умна и осторожна для этого. Но спасала их вовсе не из идеалистических побуждений. Что тоже само по себе было неплохой новостью. Идеалисты — сложные и неприспособленные к жизни ребята. С человеком или нечеловеком, действующим из своих эгоистичных мотивов, вполне можно договориться.

Вера в лучшее, как и надежда, была по части Роджерса.

Ему же импонировал сугубо практичный подход. А после десятилетий рабства тем более. Амора пока придерживалась договоренностей четко и не пыталась хитрить. Джеймс замечал тень страха на обворожительном личике. Чаровница опасалась его... Хорошо. Они заключили сделку, и он не собирался нарушать условия, пока другая сторона не сделает того же.

Все-таки какую-никакую благодарность он испытывал.

Асгардийка вытащила их и дала время прийти в себя. Не требовала пока ничего взамен. Хотя и не скрывала, что в будущем ей понадобятся услуги суперсолдат. Только использовать их втихую Амора не собиралась.

Хорошо, что Стив с его извечным максимализмом не рвался объявлять о своем "воскрешении". То ли повзрослел достаточно, то ли устал от геройства. Да и вообще, мелкий был не в восторге от современного мира и людей, что его населяли. Потому что не за то будущее он сражался и почти умер.

— Не смотри на меня так, — Стив все-таки откусил от несчастного яблока порядочный кусок. — Знаю, что ты думаешь, Баки... Но я не "опять".

— А снова, — Джеймс вытер руки о тряпку и взъерошил золотой ежик волос. — Стив, ты и благоразумие это понятия, взаимоисключающие друг друга.

Роджерс мог бы поспорить но, во-первых, Баки знал его как никто другой. А во-вторых, он всю жизнь выпутывался из одних неприятностей, чтобы тут же влипнуть в новые.

Царица отложила в сторону письмо, посмотрела на беззаботно щебечущих девушек за рукоделием и усмехнулась... Фальшиво. На самом деле в этом веселье не было ни капли настоящего. Но ведь в обязанность этой стайки разноцветных пташек входит развлекать царицу. Вот они стараются, как могут. Даже если у самой Фригги такое душевное состояние, что хочется сжечь все дотла.

Она любила всех своих детей. Но Локи занимал всегда особенное место в ее сердце. Такое не скроешь. Да и она не считала нужным это скрывать. Он был особенным мальчиком — всегда. Фригга видела в нем не только ум, способности к магии, но и ранимую, чувствительную натуру. Старалась уберечь... Впрочем, прекрасно понимая, что жизнь свое возьмёт, и ей не защитить сына от всего на свете.

Фригга встала и повелительно махнула рукой свите — она хочет побыть одна.

Коридоры, галереи, лестницы — все мелькало, как в дурном сне, и вот она у покоев сына.

Защитная магия на мгновение теплым объятием обхватила ее руки. Ни одно из заклинаний сына не причиняло ей вреда. Там, где остальные рисковали получить серьезные травмы, она проходила без малейшей царапины. Когда-то именно Фригга заметила в своем маленьком сыне дар к магии и начала учить его. Мир полон опасностей, и каждый должен найти свое оружие для защиты и нападения.

Локи давно превзошел ее... Фригга очень гордилась этим. Ведь что может быть лучше, чем осознание того, что твой ученик превзошел учителя?

В покоях ничего не изменилось. Царице на секунду показалось, что сейчас появится сын. Поцелует ей руки, проведет к любимому креслу у огня и сядет рядом. Они будут говорить обо всем на свете, и она сможет, как прежде, коснуться его черных волос лаской.

Но этого, конечно же, не произошло. Фригга сердито смахнула слезы.

После исчезновения Локи она отстранилась от дел. Избегала детей и особенно мужа. Царица винила Одина и предпочитала это не скрывать. В этот раз супруг заигрался. Его ослиное упрямство и нежелание видеть истину почти сломили ее любимого ребенка. И Фригга просто так не могла его простить, пусть и любила этого царственного осла уже вечность.

Чтобы там ни говорили, она знала, что Локи в беде. Хотя Страж его не видит, да и она сама не может его отыскать, но сын в опасности...

Царица коснулась рукой оставленных на столе рукописей, тонкими пальцами подняла с пола брошенный зеленый плащ. В комнатах везде был отпечаток личности сына. Хаос воплощенный в порядке с присущей только Локи нотой лукавства. Все на своем месте, но посторонний здесь никогда не найдет нужного.

Фригга вытащила из прически сияющую на свету, как маленькая звезда, шпильку. Дети и Один всегда засыпали ее подарками, и лишь один создавал каждый дар своими руками. Она погладила переплетение веточек и коснулась камня в центре, который и испускал этот ровный свет. По металлу бежала прихотливая почти невидимая надпись.

"Самой прекрасной во всех мирах царице"...

Она тогда почти покраснела от столь неприкрытой лести и позволила сыну убедить себя, что краше ее никого нет.

Локи всегда верно находил слова. Многих его язык жалил ядом, ей же доставалась только любовь. Его часто обвиняли в лицемерии, но Фригга точно знала, что сын любит ее истинно и неприкрыто. Ведь для него она всегда была прежде всего мама. И этот титул она считала главным.

Разум укололо напоминание о том, что нужно ответить брату. Один видимо говорил с ним... Раз приглашение посетить родину пришло так внезапно. А ей только гостеприимства и интриг Ванахейма не хватало для полного счастья. Первым порывом было послать любезного брата на званый ужин к Суртуру, но Фригга обуздала себя. Она уже не ребенок, а царица. Но все равно супруг не имел права решать так за ее спиной, словно она в мгновение превратилась в идиотку.

Один хотел, чтобы она отвлеклась. Хотел уберечь ее от печали... Так как будто смена обстановки поможет забыть о сыне. Что тут скажешь... Мужчины... Удивительно тупоголовые в некоторых вопросах создания. Все-таки в клятвах валькирий было разумное зерно.

— Моя царица, — Гейр приложила сжатый кулак к нагруднику и лишь затем встала на одно колено. — У меня новости, госпожа.

В темных глазах, смотревших на мир с вечной настороженностью, сейчас горело нетерпение. Грозная дева воительница почти подпрыгивала от желания передать весть своей царице. Но упорно сдерживала свой горячий нрав за серьезностью безжалостно, как острие копья. Имя ей подходило, как и привычка думать на пару шагов вперед. Пусть все валькирии первыми лезли в любую драку во славу Асгарда.

— Входи, — мелодично разрешила Фригга, возвращая шпильку обратно в прическу.

Выслушав весть, Фригга отдала один короткий приказ, чувствуя, как руки сами собой сжимаются в кулаки. С очень нецарственным желанием повыдергивать мерзавке косы. Она очень редко выходила из себя и похоже сейчас как раз такой случай.

— В темницу?

— Нет, — качнула головой царица, — приведите ее сюда. В покои моего сына.

Гейр ушла... А Фригга задумалась перебирая в уме варианты. Она не хотела ошибиться и была готова на жестокость лишь бы получить правду. Потому что девочка, которую она опекала едва та пришла во дворец, похоже предала Асгард. Царица очень хотела узнать, почему? Она никогда не ладила с Локи, но разумно не переходила границ. Ведь он оставался царевичем Асгарда, но что заставило Сиф выйти из этих покоев в ту ночь, когда Локи пропал, в одном плаще на обнаженное тело?

Допустим, она хотела отомстить Тору за ту смертную. Хотя на взгляд царицы проблема выеденного яйца не стоила. Смертные на то и смертные... Гордячка Сиф, в ней гордость давно превратилась в гордыню, пришла к презираемому ей мужчине, втайне, обнаженная. Даже если бы Тор узнал об этой интрижке, он бы лишь пожал плечами и поздравил брата. Может поинтересовался, как ему удалось выжить после ночи любви с кем-то вроде Сиф, но не более.

Непонятно, кого Сиф пыталась задеть таким отчаянным шагом. А вот ее репутации был бы нанесен серьезный урон. Слишком много и громко она говорила, насколько выше обычных страстей она стоит.

Страсть не преступление. Желание отомстить мужчине не большая беда. Дело в том, что Сиф была последней, кто видел Локи и промолчала об этом. Безусловно ей должно быть неловко было говорить об этом во всеуслышание, но она была обязана сообщить о своем визите Фригге наедине.

Она, обладающая даром предвидения, ощущала, что напала на верный след. Сиф причастна к тому, что ее сын теперь неизвестно где.

Фригга старалась быть милосердной, прощать, быть неизменно ровной и доброй так, что все порой забывали, что она царица. И жизни каждого в Асгарде в ее руках. Она может не только награждать, но и наказывать. Предательство царской семьи худший их всех возможных проступков. Кара только одна — смерть. И вынести подобный приговор царица была способна.

На одной чаше весов безопасность Асграда, материнская любовь, а на другой дурная девчонка, которая слишком много о себе мнит. Которой давно не указывали на ее место.

— Моя царица, — Гейр поклонилась и указала на стоящую в коридоре Сиф, которую охраняли еще две валькирии, — доставлена, как вы и приказывали.

— Хорошо, войдите, — приказала Фригга, усаживаясь в свое кресло у огня. — Сиф, ответь мне, что ты делала в этих самых комнатах ночью?

Фригга предпочла отбросить словесные игры, притворство в сторону и спросить прямо. Судя по тому, как изменилось лицо Сиф, она попала в самую точку. Значит, она была здесь и что-то сделала с ее сыном. Легкий кивок и валькирии выворачивают руки воительницы и ставят ее на колени. Гейр обнажает меч. Валькирии не щадят предателей. Особенно, если предательство коснулась их госпожи, которой они клялись служить до самого конца.

— Я не хотела... Я не знаю, как это получилось...

Сиф не отпиралась. Парализованная ужасом и тем приговором, который читала на прекрасном лице царицы. А еще презрением валькирий, которыми восхищалась, и мечтала однажды стать одной из них. Ее забрали прямо из обеденного зала на глазах друзей, Тора, придворных, и никто не посмел возразить. Ведь если за ней пришли валькирии, то приказ исходит от той, которой девы воительницы поклялись служить. Той, чью власть никто не решится оспорить. Царицы Фригги.

— Что ты сделала?

— Я слышала голос... Постоянно... Он говорил и говорил, — Сиф выдохнула, борясь с тошнотой. — Я пыталась противиться... Но не получалось, он заглушал все... Обещал то, что я желаю больше всего, — она замолчала, не зная как продолжить.

Но Гунн, не дожидаясь знака царицы, ударила один, второй раз, заставляя скорчиться пленницу от сильной боли. Валькирия точно знала куда и как бить. И абсолютно не жалела эту дрянь. Из-за ее предательства царевич пропал, из-за нее царица плакала, и царство теперь в опасности. Сестры, с которыми Гунн соединила клятву, ощущали то же самое и одобряли ее действия. Верность превыше всего!

— Говори, — от голоса царицы в комнате температура упала на пару градусов вниз.

— В моей комнате был флакон с зельем... Я должна была капнуть его на кожу царевича, и я послушалась. В ту ночь я пришла к нему...

— Что было дальше? И где флакон?

— Не помню, — Сиф качнула головой и тут же получила еще раз с другой стороны за запирательство.

— Будешь ломаться или пытаться лгать госпоже, я с тебя кожу сдеру живьём, — ровно пообещала Гондукк. — Говори.

— Мне удалось вылить всего пару капель, и Локи он словно... Он пытался сопротивляться, но не мог. Я видела, как он одевался и уходил. Замирая на миг, а потом продолжал идти, но явно не по своей воле... Потом я ушла к себе... Моя царица, я все эти дни ничего не помнила. Где флакон с зельем не знаю, он пропал.

— В темницу её. Да смотрите, чтобы она с собой ничего не сделала, — приказала Фригга, прикрывая глаза.

Голос... Немногие обладают подобным смертоносным даром. Сиф дала ей след, который ведет прямиком к тому, кто украл ее сына. Сколько бы о себе не мнил этот титан, о нем знали. Во вселенной много безумцев, но не настолько опасных. Много веков титан обходил Асгард, не желая ввязываться в противостояние, которое могло закончиться для него печально. Но дням мира пришел конец.

* * *

Тюр закатил глаза, а потом и вовсе фыркнул, как кот, которому на морду попала вода. Докатился, уже повторяет ужимки Локи...

Дорогой братик, находясь непонятно где, все равно умудрялся портить жизнь всем вокруг. Всеотец старается делать вид, что все в порядке, матушка замкнулась в своем горе и не желает видеть никого из них. О том, что она высказала отцу за пропажу своего любимчика Тюр старался даже не думать. Во избежание. Ибо какой бывает их кроткая мать, если ее действительно разозлить, знали они все.

Где бы паршивец Локи ни ошивался, все равно не пропадет — правда Тюр свое бесценное мнение вслух не озвучивал. Не хватало ему еще и поединка с Тором. Не из страха проиграть, а просто потому что проблем и без этого достаточно.

Вот и сейчас Бальдр убеждал Тора не мчаться к матери, а подождать объяснений. Валькирии не пришли бы за леди Сиф без причины. Чем эта бешеная девка не угодила матушке все равно скоро станет известно. Тор только сделает хуже своим вмешательством... Право, он иногда завидовал беззаботности того, кого Всеотец назвал своим наследником.

Сам Тюр никогда не претендовал на Золотой трон. Его стихией была война всецело.

Быть хорошим царем не значит быть воином. Для царствования требуется что-то больше инстинктов и умения убивать. Пусть и отточенного тысячелетиями практики. Тюр был много старше любого из своих братьев и видел другой Асгард. Поэтому отлично знал цену мира, который царит в Девяти мирах.

Всеотец доверил его заботам безопасности дворца и города — одни скажут великая честь, а Тюр точно знает, что это прорва головной боли.

В трапезной царила не совсем веселая атмосфера. Вольштагг, бедняга, потерял аппетит и заливал переживая за судьбу подруги брагой. Хогун мрачно смотрит перед собой, а Фандрал потерял весь свой апломб покорителя женских сердец. Их можно было понять. С леди Сиф они прошли не один бой. И теперь не знали, почему ее увели словно под конвоем.

Правда, никому, кроме Тора, не пришло в голову возмутиться. Настолько велико было почтение к воле царицы.

Да и братец скорее бурчал себе под нос, чем летел крушить все вокруг.

Сопровождение валькирий не сулило леди Сиф ничего хорошего. Это понимал и глупец...

— Хватит, Тор, — попросил он, спокойно ставя свой кубок на стол. — Если ты не забыл, матушка — царица Асгарда. И если она скажет прыгать, мы можем только спросить "как высоко". Даже ты...

Тюр не закончил, потому что вошла та, которую он был совсем не рад видеть. Ему донесли, что Чаровница вернулась в Асгард после того, как пропадала неизвестно где. За домом снова установили слежку, но ничего подозрительного. Не записывать же к подозрительному визит сестры? Он был уверен, что в правильном стаде паршивым овцам не место. Амора как раз была из таких... Просто от недавнего времени стерва стала умнее.

— Тор, ты мне нужен. Срочно, — она привстала на носочки и что-то прошептала ему на ухо. Не обращая никакого внимания на остальных. Тор тут же забыл после слов Аморы о своем беспокойстве за подругу. И едва не побежал за спокойно идущей Чаровницей. На порыв страсти происходящие было мало похоже. Чертова ведьма так переменилась, что теперь совсем непонятно, чего от нее ждать.

— Тот, кто верит в свободу воли, никогда не любил и никогда не ненавидел.

— Не понимаю, о чем ты, — открестился Тюр.

Прах побери Бальдра с его загадочными словами, вечной отстраненностью и привычкой видеть в других то, о чем они стараются забыть сами. Для кого-то воплощенный милосердный свет, для кого-то брат и ходячая совесть на двух ногах. Если подумать, то они с Локи друг друга стоят. Один трепет нервы всему живому в открытую развлекаясь, другой предпочитает делать это под видом участливых советов.

Тюр встал, делая вид, что не замечает понимающей улыбки самого светлого среди асов. Пакость сплошная, а не родственники.

Тюр, сам не понимая почему, пошел к покоям царицы. Может, потому что само присутствие Фригги дарило покой? Его впустили, а не выпроводили с извинениями, как это бывало теперь. Значит, матушка, если не оправилась полностью то, взяла себя в руки. Либо есть хорошие новости по поводу Звездоглазого. Тюр правда будет ему рад, только бы мать наконец успокоилась.

— Что-то случилось? — в её лучистых глазах привычное тепло ровное, но вечное.

— Да.

Свита куда-то подевались, и он уселся на подушку у ног матери. Пусть Фригга не родила его, но вырастила. Смотрела, как он принимает из рук отца первый меч, перевязывала многочисленные "боевые" царапины и пела колыбельные. Ей он посвятил первую победу на ристалище, как делал теперь всегда. И она одна, наверное, могла понять то, что грызло Бога-Воина много десятилетий.

* * *

— Мидгард...

Удар наотмаш, как пощечина. Хеймдалль был одним из немногих, кто ровно относился к Аморе, и он умел молчать.

Я стояла рядом со Стражем, смотря на неописуемо прекрасную круговерть миров вдали. Ощущала кожей, всем естеством, потоки сил, связывавших целую галактику и песчинку в единое. Чем не способ унять тревогу, от которой совсем потеряла покой?

— Мидгард... Он там... Локи. Я вижу его.

И на меня обрушилось понимание, озарение, неизбежность, можно думать, как угодно. Я ничего не предотвратила, раз Звездоглазый там. И что теперь? Плана не было совсем. Нужен Тор... Одна не справлюсь. Ни со слетевшим с катушек Локи, ни с армией, которую он приведет.

— Иди, я сообщу царю, — Страж кивнул мне, давая немного форы.

Если мнишь себя вершителем судеб, считаешь себя выше других, то будь готов платить за это заблуждение.

Кровью ли, покоем ли, жизнями ли... Какая разница?

Если расплата придёт неминуемо, как за ночью следует день. Чтобы рискнуть своей жизнью, требуется немало мужества, но чтобы рисковать чужими? Та, другая Амора, о таком просто не задумывалась. От черствости ли или от того, что была слишком умна для таких глупостей. Я же верила, что спасаю, а не гублю.

Ведь так поступают герои? Благородно, без сомнений, только вперед за новой победой. Которой есть цена.

Локи с насмешкой говорил, что огонь рано или поздно сожрет мое сердце, сердце Чаровницы. Не этот ли миг предрекал в своей беспощадности Звездоглазый? Миг, когда я поняла, что вовсе не всесильна, и все даже самые лучшие планы на практике обречены на провал. Потому что битва, о которой я почти забыла, думая, что предотвратила ее, уже стучится к нам во врата.

Спасать мир или умирать за него не принято в одиночку.

Тор был чертовски тяжелым, а его молот... Перемещение между Асгардом и Мидгардом отняло у меня почти все силы. Ведь уходили мы почти в самоволку. Всеотец не желал вмешиваться в дела Мидгарда до тех пор, пока угроза не станет слишком явной. Конечно, формально Земля это часть девяти миров. Но кому какое дело до планетки на задворках галактики? Чьи аборигены еще не вышли за пределы своей системы.

Один позволял Локи творить все, что ему вздумается...

К счастью, Тор не собирался оставлять брата одного и увести его за собой было очень легко. Достаточно было шепнуть, что Звездоглазый в Мидгарде. Все-таки то, что Тор сначала делал, а потом думал очень помогло.

— Ты как?

— Тошнит...

Я была лаконична. Сейчас, протащив почти неподъемного Тора за собой с его чертовым молотком, я как никогда ощущала, что асы все-таки смертны. Воздух Мидгарда душащей петлей охватывал легкие. Мы были здесь чужими. Меня не подпитывала сама земля, как дома в Асгарде.

— Где Локи?

— Наверху.

И действительно Бог Лжи был в летящем джете. Зачем-то попался Щиту и Старку. Раз Роджерса здесь нет, то побоище Железного человека и Тора останавливать мне. Как же я все это ненавижу... Поди догадайся, зачем Звездоглазому весь этот идиотский спектакль. Он ведь никогда так топорно не играл. Локи всегда за сценой, на которой пляшут его марионетки, а он в тени.

Тор раскрутил молот и взлетел.

Я же выбрала удобный камень и присела. Пару минут тишины и покоя, и я приду в норму.

Чужое безумие бьет наотмашь...

Того Локи, царевича Асгарда, которого мы с Тором знали, больше не было. Был только чужак... Сломанный, сломленный и ломающий. Который пил чужую боль с таким наслаждением, что ужас становился лишь тенью того, что я чувствовала. Он видел мой страх и играл им. Тор пытался дозваться до брата, пока его не снес Железный человек. И мы остались наедине.

— Чаровница хочет сбежать? Забавно, сама же ведь притащилась в эту дыру и еще и моего дорогого братца захватила.

Меня мороз до самых костей продрал от этого глумливого тона. Локи был одним из умнейших существ, но сейчас говорил в нем не разум. Потому что его просто не было. Он настолько не был собой, что не верилось, что что-то можно поправить. Вернуть в эту искалеченную оболочку частицу Звездоглазого.

— Пришла спасти меня?

Он зашипел мне на ухо. Ледяные пальцы коснулись шеи, слегка поглаживая в притворной ласке. В мертвой синеве глаз не было ничего — только пустота и тлеющий огонек жажды мести. Отмщения всем и каждому, мести всему живому. Звать бесполезно, как и взывать.

— А кто спасет тебя? Молчишь? Тем забавней.

Локи отошел и как ни в чем не бывало стал наблюдать за боем между Тором и Железным человеком. Я внезапно просто стала ему неинтересна. Внутри будто все вымерзло. Но ступор постепенно проходил. Да, я облажалась самым позорным образом, но у меня все еще есть цель. Самобичевание в данном случае это — путь в никуда. Нужно вернуть Звездоглазого в Асгард... Может, царица Фригга сможет дозваться до своего сына. Если не она, то Локи уже не помочь.

Оставался главный вопрос: кто? Кто это с ним сделал?

Танос... Ответ был очевиден и горек.

Все шло не так, и мое барахтанье нисколько не изменило ситуации. Все шло к тому, что мы все потеряем.

От разборок Тора и Старка лес уже задымился, и скоро возникнет полноценный пожар, не говоря уже об адском шуме, которые эти двое производили. Нашли время для драки... Словно мальчишки с разных улиц.

Слетевшее с ладоней зеленое пламя двумя бурными потоками разметало драчунов в разные стороны. Я была настроена на то, чтобы шутки кончились. Времени на это совершенно нет.

— Хватит!

"Ты уже проиграла... Посмотри на них, и это все что у тебя есть?"

Голос Звездоглазого душил меня беспрестанно, взывая к сомнениям, которые и так не оставляли меня. Локи словно забыл о Торе и переключился на меня. Видимо, в своем безумстве воспринимая, как более опасный объект. Это должно было льстить... Но почему-то не льстило. Больше пугало. Ведь Локи легко преодолевал мою защиту.

Тащить на хэлликарьер, эту летающую хрень, Локи было плохой, очень плохой идеей.

Мы могли просто исчезнуть, забрав с собой невменяемую "проблему", но Тор, до отвращения честный, был категорически против. Считал, что мой план бесчестен по отношению к людям. Как будто раньше этому высокомерному гордецу было до них дело. Провались эта Фостер тридцать три раза в пекло... Из-за своей увлеченности этой девкой Тор стал слишком интересоваться смертными. Насколько же все было бы проще, если бы царевич меня послушал.

Мистер Фьюри мне не понравился категорически. Он смотрел на меня и Тора, как на полезный ресурс и не считал нужным этого скрывать. Словно мы все пешки в только ему ведомой игре. Всеотец и то не позволял говорить со своими поданными в таком тоне. Локи поместили в тот смехотворный куб, и директор всея Щита даже попытался его запугивать — идиот.

Локи в нормально состоянии было не пронять, а уж невменяемому вообще угрожать было бесполезно.

— Мы должны уйти домой.

— Это будет бесчестьем, Чаровница, и мы должны вернуть не только брата, но и куб.

В глазах Тора горела решимость, которая тут же сменилась неприкрытой нежностью, стоило увидеть фото той смертной на одном из экранов. Сам не понимая этого, царевич давал в руки Щита рычаг давления на себя. И не думаю, что Одноглазый постесняется использовать неприкрытую привязанность Бога Грома к его смертной возлюбленной при случае. Какое же он все-таки дитя...

"Тебе придется быть нянькой при брате. Куда тебе успеть за мной, Чаровница?"

А Локи все не унимался. Я села на первый попавшийся стул и сжала виски — сгинь уже из моей головы.

Больше чем уверена, что Локи в своей псевдоклетке ощущал каждую эмоцию, каждое противоречие и почти в открытую играл на них. Он знал, что я не буду играть под чужую дудку и попытаюсь вразумить Тора. Который почему-то слушал всех, кроме меня. Фьюри с самым пафосным видом вопрошал: на что Тор готов пойти и что может сделать с братом, чтобы добиться ответов. И был всерьез уверен, что Тор будет пытать Локи, лишь бы вернуть людям опасную игрушку.

Мощь Тессеракта неизмеримо разрушительна, и Щит рано или поздно все равно бы "доигрался". Так что можно сказать Звездоглазый оказал им услугу, отобрав камешек. Повелитель магии уж точно знал, как с ним обращаться, получше здешних ученых. Жажда знаний и открытий это прекрасно, если это не послужит разрушению мира. Кроме того, я прекрасно помнила, что люди распорядились попавшей им в руки Силой, чтобы создать оружие, а не для созидания.

— Впервые вижу богиню... Ты, конечно, красотка, но ничего сверхнеобычного.

Этот деланно беспечный голос, яркая улыбка, но вместе с тем настороженный и очень умный, другого определения не подберешь, взгляд карих глаз... Тони Старк. Гений, миллиардер, плейбой, филантроп. И герой, который всегда крепко держал удар. Человек, которому безумный титан сказал: "Ты держался достойно. Как управлюсь, целая половина землян не умрёт... Как и память о тебе." Вот, кто на этой лоханке действительно заслуживал внимания.

Поэтому, несмотря на оскорбительный для гордости "богини" подтекст, я улыбнулась ему самым чарующим в прямом смысле этого слова образом. Мне пока гордыня взгляд на реальность не застилала. А друзья, особенно такие, каким может быть Тони Старк, нужны всякому.

— И снова златовласка... У вас что, все там блондины? — Старк указал пальцем куда-то вверх намекая на Асгард.

— Нет, Железный человек, не все. Только самые умные.

Мой голос — сама музыка, сам соблазн. Но Старк не реагирует, взгляд такой же острый, что даже неуютно.

— Босс, частота гамма и альфа волн возросла. Похоже, мисс пытается ментально воздействовать на вас.

Чопорный, спокойный, холодный голос раздался из ниоткуда... Вот ты, значит, какой... Джарвис. "ИИ", помощник, нянька и лучший друг Тони Старка. Взять на заметку: присутствие компьютерной системы никак не ощутимо для меня, привыкшей ощущать мир через биение нитей силы.

— Привычка, — я пожимаю плечами. — Ничего личного, мистер Старк. Я ведь — Амора Чаровница, и это мой фирменный, как у вас в Мидгарде говорят, стиль.

В этом человеке ощущалось столько силы, но еще больше способности к пониманию. Интересно, каково ему, такому необычному, жить среди остальных? Ведь мир в глазах такого, как Старк в сотню ярче и сложней, чем для обычного человека когда-нибудь будет. Чувствуется, что несмотря на всю свою показную браваду и насмешки, гений — очень закрытый человек. Я не полезла к нему в голову. Тем более, что "ИскИн" каким-то образом фиксировал мое вмешательство своими сенсорами.

— Я и не обижаюсь, красавица.

Мне в ответ подарили воистину акулью улыбку. И ни капли дурмана в глазах. Мало кто мог устоять перед чарами и красотой. Старк смотрел на меня, как на нечто очень непонятное, но не как на зверушку за стеклом. Он признавал во мне мыслящее существо и не делал одним взглядом пешкой, как Фьюри до этого.

— Поговорим? Обстановочка здесь совсем дрянная, а я предлагаю более спокойное место. Тем более, думаю, ты сможешь нам помочь.

Старк привел меня в лабораторию, где они с доктором Беннором искали следы Тессаракта. Две половины целого, враждебные по нелепой ошибке — вот чем в моем понимании был Халк. Небывалый вихрь энергии, перекрученный так, что человеческое начало в этом существе едва ли можно разглядеть. Высокоорганизованный разум, который отрицал животное начало. Глазами доктора Беннера на меня смотрела его другая половина. И можно было уловить интерес Халка. Он чуял во мне чуждую силу, которую хотелось испытать, поиграть. И только стальные тиски чужой воли удерживали Халка внутри человеческой оболочки. Вечная борьба двух начал, обреченная на провал с самого начала.

Был еще посох... Который пел... Созидание и разрушение, галактики и крупинки песка под волнами прибоя. Посох звал за собой. И для него было все едино. Коварный подарочек Таноса вызывал опаску и невыносимое желание взять его в руки. Тут спятить впору от такой двойственности.

— Амора, ты ведь понимаешь, что наш любезный Одноглазый друг нам что-то не договаривает?

Я фыркнула и повела руками: в зеленую воронку провалилась громоздкая пушка. Едва ступив на борт я ощутила множественные сгустки энергии. Частицы первозданной мощи Тессарката, заключенные людьми в такую грубую и хрупкую оболочку — оружие второй фазы. То же мне тайна.

— Щит делает оружие. Мне легко было его засечь, ведь в нем энергия камня.

Насколько это опасно говорить не стоило... Старк и Беннер, наверное, понимали это лучше меня. Ведь Земля их дом, а не мой, больше не мой. Я — Амора Чаровница из Асгарда и на этом все.

"Браво, ты сама внесла раздор в их ряды, и меньшего я от тебя не ожидал". Локи хохотал в моей голове. Показывая, что ничто не ускользает от его взора, пока он играет смиренного узника.

Фигурки расставлены точно так, как ему нужно. С моей помощью или без... Да и нужно что-то менять? Мстители были теми, кто хранил этот мир. Без них Мидград — слишком легкая добыча. Они в конечном итоге остановили Таноса. Так пусть каждый во всех мирах знает о новой силе, что рождалась здесь. Только с маленькой поправкой.

"Я не так глупа, как ты думаешь, Звездоглазый... Ведь это ты учил меня “играть“, а теперь, если в тебе хоть что-то осталось от прежнего Локи, то отзовись..."

"Сентиментальная идиотка!" — зашипело это существо, имеющее обличие моего Локи. Только за то, что он сделал с ним, у меня есть все поводы желать как можно более мучительной смерти Таносу. Хватит... В дальнейшем скандале нет смысла участвовать. Лучше привести сюда тех, кто действительно мне лоялен и сможет помочь. Ведь скоро Бартон, марионетка Локи, вступит в игру и летающий корабль почти упадет.

Мешать делать Локи "ноги" я не собиралась. Все равно место встречи определено заранее. Мы еще схлестнемся, но не сейчас. Когда Камень Вечности искажает все почти до неузнаваемости.

— Поговорим позже, мистер Старк, доктор Беннер, — я кивнула этим двоим и ушла порталом.

* * *

Стив, который держал корзину с яблоками, уронил ее и словил кое-кого другого.

Амора вывалилась из одного из своих зеленых порталов в каком-то невменяемом состоянии. Странно бледная, сжимающая руками голову. И точно упала на руки сопляку. У которого было такое лицо, что он хлопнется тут же рядом, если бы не необходимость держать леди. Баки рассмеялся и спрыгнул с дерева, которое недавно обрывал от яблок. Стиви и его неумение держаться с дамочками. Ничего не меняется.

— Неси ее в дом. Там и узнаем, какого черта произошло...

В том, что произошло что-то очень нехорошее Джеймс практически не сомневался. Чаровница все это время не тревожила их, позволяя жить как хочется и заниматься разными "мелочами"... Гидра стремительно теряла свои щупальца и головы. Две тени в одинаковых черных костюмах и глухих масках появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Это была не просто работа, это было личным. Джеймс никогда всепрощением не отличался.

Несмотря на хрупкость, асгардийка была тяжёлой. Не для суперсолдата, но все же. Наглядное доказательство того, что перед ними не просто смертная женщина. Стив со всеми предосторожностями устроил гостью на диване и побежал за аптечкой. Хотя сомнительно, что что-то из лекарств на нее подействует. Разве что доза суперсолдата. Сам Баки поступил проще. Придерживая голову, влил в рот "дамы" стакан водки и ей же растер виски. Так быстрее оклемается, чем от деликатного метода Стива.

— Оклемалась?

— Да.

Ведьма села без посторонней помощи, осмотрелась и улыбнулась, увидев открытую бутылку.

— Мне нужна ваша помощь. Иначе я бы не пришла. Скоро Нью-Йорк атакует инопланетная армия. И вам пора выйти из тени.

— Сделка есть сделка.

Джеймс был не слишком доволен. Ему нравилось жить так, тихо. Но он не нарушил данного слова первым. Тем более, что город детства и юности все-таки было немного жаль... И уж тем более он не сомневался, что Стив, узнав подробности, побежит "спасать" всех, кто не успел увернуться.

Амора отводила бесстыжие, хоть и красивые (это Баки признавал) глаза. То и дело запинаясь, подбирая слова, но история все равно впечатляла. Целый сумасшедший "бог", который решил стать правителем Земли. Железный человек, сын Говарда, зеленое чудовище, зомбированный лучник и одна рыжая старая знакомая.

Они собрались, не мешкая. Впереди их ждал бой...

* * *

Врать почти не пришлось... Да и не думаю, что трижды чертов Барнс мне хоть на грамм поверил. Все-таки с более светлой половиной этого "единого целого" было иметь дело куда проще и приятней. Мы успели к шапочному разбору — чудо людской техники еле держалось на лету, Халк взбесился, Локи, кто бы сомневался, сделал “ноги“, а Тор шлялся непонятно где.

В общем, история пошла по знакомому уже сценарию.

И все-таки вытянувшееся, смертельно бледное лицо Фьюри доставило мне удовольствие. Ведь как же. Найдя Тессаракт, они упустили живую легенду. Которая теперь ничем не обязана Щиту. В броне, выкованной Эйтри, два суперсолдата не просто производили впечатление, они подавляли.

Гном взял с меня за два чудо-доспеха немалую плату, но оно того стоило. Два моих пока единственных относительно надежных союзника защищены, как можно лучше. И готовы к тому, что грядет совсем скоро.

— Капитан-сосулька и его молчаливо-мрачный друг... А ты полна сюрпризов, Чаровница.

Старк выглядел плохо, и даже показная беззаботность его не спасала. И еще гений чувствовал себя не в своей тарелке рядом со Стивом Роджерсом, поэтому принялся острить в привычной манере. Как будто у нас было время на все эти детские игры. Я ощущала, что Локи в шаге от заветной цели... И при этом не могла отделаться от мысли, что здесь что-то не так.

Старк догадался и очень разозлился тому, как Локи планировал использовать его Башню.

Черная Вдова, Соколиный глаз и два суперсолдата улетели джетом.

А я решила, что пора поговорить с Локи прямо и попытаться привести его в чувство, чего бы это мне ни стоило.

Золотистый свет, не яркий, а скорее успокаивающий. Негромкий шелест листаемых страниц. Сброшенный прямиком на мозаичный пол, тёмно-зелёный, окаймленный по вороту и капюшону редким мехом белого волка, плащ. Длинные золотые волосы, убранные шпильками, чтобы не мешались и задумчивое лицо.

Локи не спешил показываться... Хотя его наверняка уже ищут по всему дворцу, чтобы вернуть "на место".

Только прийти в Дом знаний они догадаются в последнюю очередь. На это трикстер готов поставить свой последний выигрыш в кости у Тора и Бальдра одновременно. Нет, страже Асгарда не откажешь в рвении, а вот в сообразительности...

Чаровница с каким-то нездоровым упорством разбирает старые хроники. Продирается сквозь стройные ряды темно-альвийского, словно за один цикл пытается постичь все тайны давно мертвой культуры. Такой далекой от них тысячами лет расстояния и взаимной ненависти. Амора бесспорно не глупа, даже умна. Вот только ее не назовешь книгочтейкой. Она больше практик или, по крайней мере, была им когда-то.

Звездоглазый уже ни в чем не уверен.

— Ты повздорила с Тюром...

— А ты снова сбежал.

Он видит, что она что-то скрывает. И это лишь сильнее разжигает любопытство. Загадки, тайны — вот, что всегда влекло Локи и в немалой степени было его оружием. Теперь перед ним сидит живая загадка... Та Амора, которую он знал столько веков, давно мертва и тем не менее дышит. Парадокс?

— Мы оба неисправимы.

Амора вздыхает и захлопывает книгу. Всем своим видом показывая, что объясняться не собирается. Да и вообще не рада его компании... Коварная ведьма, неудержимое чудовище и женщина — последнее большего всего относится к ней.

То, что так ярко пылало, в ней теперь едва теплится. Локи сам не поймёт, чего хочет больше: разжечь или заморозить этот жар. Ему вообще трудно соображать до сих пор. Золотые браслеты звенят, ударяясь друг об друга на тонких руках. Его острый взор замечает на металле сложную руническую вязь — все-таки приняла меры после того инцидента. Локи чувствует одновременно и гордость и досаду. Гордость, потому что его ученица научилась думать, не опираясь на "учителя", а досаду, потому что теперь в голову Чаровнице ему и кому-либо так просто не залезть.

Амора кивает на сидящего в окне Хугина... Один знает, где он сейчас. Значит, говорить открыто не получится. Да и скоро сюда примчится стража, целительницы и свита матушки. Если не она сама, чтобы выбранить его за очередной побег.

— Не вини их за заботу. Ты едва не погиб.

Она сжимает его пальцы своими горячими. На лице боль перемешалась с чем-то совсем непонятным. Волнением? Ему все еще сложно отделять эмоции четко и ясно. Для того, кто совсем недавно не осознавал себя как единое целое — это уже неплохое достижение.

Локи не любит ходить в должниках долго. Он вообще достаточно любезен, чтобы избавляться от обязательств в кратчайший срок. При этом Локи спокойно признает, что обязан Аморе.

Мало кто в той отдаленной дыре обладал силами, знаниями, а главное умениями, чтобы не сломить остатки его разума окончательно... А совсем наоборот помочь отстроить то, что было сломлено, искажено, сожжено. И это далось Ведьме дорогой ценой. Почти убило ее саму. Милый брат приволок домой два полутрупа с руин людского города. Все же, оставаясь не собой, Локи все так же любил размах.

Теперь ближайшие пару столетий ему лучше не появляться на Земле. Во избежание столкновения с множеством "поклонников". А если возникнет необходимость посетить Мидгард, то лучше соблюдать инкогнито. Все равно люди на то и люди, что смертны. Что для него сотня лет? Лишь миг, а для обычного человека — вся жизнь.

Братец Тор в своей упертой привязанности к той смертной этого не осознает. И поэтому его ждет боль.

— Один твой брат винит меня во всех грехах мира, второй же надоел своей смертной козо... овцой, которую непременно желает увидеть с моей помощью, — горестно пожаловалась Амора, то ли ища поддержки, то ли чтобы просто выговориться. Скорее всего, второе. Ибо у него всегда было только ехидство и язвительность вместо добрых слов. Локи ухмыльнулся, но оговорку Чаровницы насчет девки брата запомнил. Почему-то трикстеру она показалась значимой.

— Меня Тору тревожить запрещено, не к матушке же он пойдет с просьбой увидеть возлюбленную? Или ты ревнуешь?

— Не больше чем ты, Звездоглазый.

Тон Ведьмы был гладким, как в былые времена, а обращение и вовсе не подобающим по отношению к царевичу Асгарда. Амора на мгновение полыхнула прежним ядом. Значит, увлечение братца Тора ей не так уж и неважно. Это хорошо. Терять такой рычаг влияния на, ставшую до отвращения непредсказуемой, Амору не хотелось. Она уже показала себя в роли кукловода, а не пешки. Такой союзник Локи будет нужен. Если уж от родной семьи больше неприятностей, чем толка.

Отравить, что ли, Тюра? Слишком уж он докучает. Эта мысль была притягательная тем сладким безумием, которого он столь страшился. Нет... Локи тряхнул головой, прогоняя знакомую муть. Он исцеляется и скоро станет собой полноценным. И тогда... Горе его врагам. Он ничего не забыл!

* * *

Заноза в самом неудобном месте и Звездоглазый — это два равноценных значения. Он искал во мне то, что я никому не хотела показывать... Особенно после нашего предпоследнего "премилого" разговора, который стоил мне большей части моих сил и почти треснувшего разума. Обошлось не иначе как чудом.

И все же я осознавала, что это затишье — лишь короткая передышка перед новой бойней.

Царь Бер сделал все, чтобы его секреты оказались похоронены самым надежным образом. Где-то там, в какой-то дыре, ждал своего часа Эфир. До Совмещения миров оставалось половина цикла. Не так уж много времени, чтобы найти ответы. Да и довериться по-прежнему некому.

Не Локи же? Который только недавно начал приходить в себя неусыпными заботами царицы Фриги.

" Я сама неотвратимость."

Локи почти ничего не говорил о своем плене. Да и нужно было? Мне достаточно было того, что я увидела в разрушенных чертогах его разума. Того, что почти толкнуло к безумию меня саму. Время утекало по капле, и все точки сводились к этой самой "неотвратимости". Либо он, либо мы.

Каждый, кто дышит, каждый, в ком бьется жизнь, под угрозой.

Сильнее любого безумия, больше, чем геноцид... Абсолютная угроза.

Асгард все так же сияет в своем, казалось бы, незыблемом свете, жемчужина в короне Иггдрасиля. Но я видела, как он сгорает, вижу, как каждый, кого я знаю, падает и обращается в пепел. Времена пришли такие, что кошмары не отличишь от пророчества. Пока это только тихий шепот, едва слышный в общем резонансе жизни, но он все нарастает. Говорит, что конец близок.

Как тогда в объятом невиданной прежде битвой Нью-Йорке...

* * *

Я пришла, когда Локи потерпел "неудачу" со Старком.

Все же влиять на ключевые моменты истории слишком сильно было нельзя. Не то чтобы я была уверена в том, что делаю все правильно. Но эти двое должны были схлестнуться и оценить друг друга верно. Кроме того, попытка у меня была всего одна и лучшей возможности больше не будет.

Знание, что если дойдет до боя, то он может меня убить, не пугало. Почти. Локи должен очнуться, иначе всем придется не сахарно. И столь дорогому моему сердцу Асгарду тем более. Лишь Локи со всей своей изворотливостью может помочь предотвратить грядущее. А для этого нужно было вернуть то, что было. Не иметь же дело с куклой, которая руководствуется лишь чужой волей?

Он приходил ко мне перед тем, как его пленили. Теперь я уверена, что Локи покинул Асгард и пришел к Таносу не по своей воле. Не из жажды мести или власти. Он не желал смерти своей семье. И тем более он не хотел гибели Асгарда. Локи был злопамятной сволочью, склонной к садистским шуточкам, но он не был безумцем. Его насильно сделали орудием чужой воли.

И если в этом злобном чудовище есть маленький осколок прежнего Звездоглаза, то я его верну. Или умру пытаясь. Все или ничего — ставка трикстера.

— Так и думал, что по мою душу явишься ты. Не хочешь сбежать? Время еще есть.

Жажда крови, насмешка, нескончаемый круговорот боли и пустота... Локи подошел ближе, покачивая в руке скипетром. Камень Вечности ярко сиял, все больше усиливая его способности.

— Будет жаль портить твою хорошенькую мордашку, Амора. Переходи на мою сторону и, быть может, я подарю тебе голову брата как утешение?

Молниеносным движением острый край скипетра коснулся моего подбородка и... ничего не произошло. Иллюзия медленно истаивала. Настоящий Локи на такой фокус бы никогда не купился. Обмануть Повелителя магии иллюзией — попытка крайнего отчаянья. Но этот непонятно кто повелся и дал мне несколько драгоценных секунд.

Сила удара кулака асгардийки помноженная на магию вырубила психопата, напрочь снеся его в стену.

Я ногой пнула скипетр так, что он вылетел, блеснув на солнце, в разбитое окно. Здесь и сейчас он будет только мешать, усиливая прочность тех пут, которые окутывают Локи. А когда понадобится закрыть портал, если выживу, то Камень я найду.

На что похож разум безумца? Одновременно на все и ничего. Я бродила по полуразрушенным залам дворца, который в голове Локи был населен тенями тех, кто там действительно жил в реальности. Каждая тень это воспоминание, образ, ощущение. Правда, до неузнаваемости изуродованное чужой волей. Глубокие трещины, из которых клубилась тьма, уродовали рисунок на полу тронного зала, несколько колон рухнуло. Сам золотой трон Всеотца был искорежен и оплавлен. Больше не символ власти над Девятью Мирами, нет.

Не сказать, что я ждала, что будет легко... Но точно не была готова к тому, что каждый шаг будет даваться с таким трудом.

Хуже всего были фиолетовые пятна, которые хаотично передвигались, оставляя за собой разрушения. Крепкий камень крошился словно песок под их действием. Я знала, что задерживаться надолго нельзя, иначе останусь здесь навсегда. Где может быть Локи? Там, где раньше были его покои сейчас просто провал в никуда. Библиотека? Там только прах, который разгоняет невидимый жгучий ветер. Покои царицы? Двери мне не поддались, как бы я в них ни билась.

Комнаты Тора или Бальдра?

В покоях Тора я обнаружила целую гору костей, но никак не Локи.

И наконец я от полного отчаянья побежала в сокровищницу. В этом хаосе и разрушениях должно было остаться хоть одно целое помещение... Где Локи мог спрятать что-то от себя настоящего. Иначе все будет напрасно, и мне придется убить Звездоглазого. Что, как ни самое защищенное помещение трикстер мог выбрать для того чтобы спрятать что-то важное?

Двери сияли золотом и рунами охранных чар. Ярко горели чаши с магическими огнями... Словно разрушение не могло перешагнуть незримой границы. Осталось проверить по силам ли это мне. Знакомое ледяное пламя взметнулось стеной, протягивая ко мне хищные языки, чтобы в секунду опасть. Локи предвидел, что возвращать его в "чувство" буду именно я, а не кто-то другой. Как будто в Мидгарде будет большой выбор.

Толкнув золотые створки, я увидела спокойно стоящего у постамента, где должен был находится Ларец бурь, Локи.

— Долго же...

— Ты это ты? Или все-таки он?

Знакомая хитрая усмешка послужила мне лучшим подтверждением истинности Звездоглазого.

— Другого выхода не было, Амора. Иначе бы Танос стер меня полностью, а не частично.

Он легко ответил на вопрос прежде, чем я успела его задать. Все так просто и очевидно? И он так спокойно об этом говорит. Впрочем, для моей злости найдется лучшее применение, чем попытка избиения призрачного царевича Асгарда. Мне еще необходимо как-то вытащить его отсюда и выбраться самой целой, а не по частям. И время поджимает.

* * *

Город полыхал, рушились здания и выводить из-под удара людей становилось все сложнее... Да они стояли заслоном намертво, но каждый новый пришелец, прибывший из портала, смещал чашу весов не в пользу защитников Земли. Время утекало, как вода сквозь пальцы.

Чутье идеального воина говорило Стиву, что так продолжаться долго не может — переломный момент близко.

Их появление с Баки стало немалым сюрпризом. Правда требовать объяснений никто не стал. Не до того сейчас. Все равно, два суперсолдата — слишком весомая сила, чтобы тратить время на выяснение отношений. Когда армия читаури разносит Нью-Йорк по камешку. Синий костюм с серебряной звездой на груди, а также знаменитый Щит обеспечили ему узнавание... Ткань выдерживала выстрелы из инопланетного оружия так легко, что они больше походили на комариные укусы. Подарок их с Баки спасительницы пришелся как нельзя кстати.

Но откуда она знала столь многое?

Что обеспечила их не только бронёй, но и оружием?

Чертов посох Стив искал во время боя каждую секунду. Амора предупредила, что только им можно пробить непробиваемый барьер и закрыть червоточину в родном голубом небе. Она обещала, что сумасшедшему, который устроил все это, будет не до них. И действительно. Тор, с которым Стив коротко успел познакомиться, на брата не отвлекался, а громил летающих металлических червяков в небе.

— Стив, вижу посох.

Баки вообще не утруждал себя представлениями. Хлопнул его по плечу "мол, слежу за тобой в оба глаза, сопляк" и устроил себе снайперскую лежку, с которой косил врагов пачками. Иногда вступая в рукопашную, когда уродцы наглели и пытались подавить его огонь. Лишь один раз он спрыгнул с четвертого этажа, когда Стива и Черную Вдову зажали. Смазанной тенью друг пронесся, сворачивая головы и вышибая мозги, а потом махнул рукой и вновь исчез в дыму побоища.

— У подножия Башни воткнулся в машину. Иди за ним, я прикрою.

Два ближайших читаури упали, как марионетки, которым срезали нити. Стив оглянулся, но никак не мог определить откуда друг стреляет. Выстрел, еще выстрел... Стив только иногда пускал в ход свой щит и кулаки. Большинство тех, кто пытался остановить бегущего на предельной скорости суперсолдата падали замертво с аккуратными дырочками в черепе.

— Старк, подбросишь наверх?

Чуждый посох верной тяжестью лег на руку, и Стив закрепил щит за спиной. Времени терять нельзя. А Железный человек как раз близко сбивает челноки читаури.

— Конечно, Кэп.

На секунду, одну безумную секунду, ему показалось, что он услышал Говарда... Но это его сын. Такой похожий и такой отличный от давно потерянного друга. Вину Стив попытался загнать поглубже. Сейчас не время и не место.

* * *

Не одному же Локи делать ужасно коварные гадости?

Кроме того, в том, что тебе должен сам Повелитель Магии есть немало плюсов. Трикстер был еще той сволочью, но неблагодарность в число его пороков не входила. И я ведь действительно спасала его рассудок. И жизнь заодно. Локи признал долг по всем правилам с самой постной миной.

Он не спрашивал зачем, когда я попросила... Скорее всего, понимал, что внятного и правдивого ответа не дождется. Просто помог. Отливающий мертвенно синим светом огонек вел меня сквозь толщу земли по тайным ходам известным лишь немногим. Без него я бы уже потерялась бы тысячу раз и еще сотню сгинула в многочисленных ловушках.

Так что хорошо, что царевич оказался столь любезно сговорчивым и помог мне.

Я не хотела, чтобы заключенная в царстве небытия психопатка смогла поставить Асгард на колени так легко.

В конце концов, за свою самонадеянность я была наказана вполне. И в этот раз предпочитала действовать на опережение, во избежание — восстания мертвой армии и дохлого волка. Хель обойдется и без своих воинов, и без своей ездовой лошадки. Всеотцу плевать на многотысячный могильник под самим Золотым чертогом, но мне — нет. Хель и так слишком опасна. Так зачем дарить ей на блюдечке преимущество над всеми нами?

Один будет хранить свою постыдную тайну вплоть до смерти. И какой будет цена для нашего народа?

Так пусть же ни один мертвый воин не восстанет — ни в Вечном пламени, ни без него.

Некроманты — народ повышенной подлючести и живучести, если это можно назвать жизнью... Но и с ними можно бороться. Здесь властвовала тишина — мертвая... Разумом я понимала, что опасности нет. Правда, чувство древнее разума шептало мне, что здесь лучше не шляться долго, не тревожить покой спящих пока вечным сном. Могильник подавлял своими размерами и наполненной холодом общего исхода для всего живого — тьмой. Светильник Локи не разгонял стылые тени, которые, казалось, тянули ко мне скрюченные пальцы. Взывали к страху.

Но я пришла сюда с конкретной целью и не уйду, пока не сделаю необходимого.

— Для той, кто гниет в темнице в ожидании казни, ты слишком спокойна, дева-воительница.

Сиф не ждала от судьбы ничего хорошего... Сюда, в узилище, вести доходили крайне медленно и в скудном объеме. Но она уже знала, что царевич Локи вернулся под отчий кров и даже не был наказан за свои мелкие безобразия в Мидгарде. Тот, кого она едва не сгубила, поддавшись темному искушению, снова дома. Но легче ей от этого? Ответа некогда гордая воительница не знала.

Теперь она для всех навеки та, которая предала трон. Та, чье имя достойно лишь забвения и проклятия. Та, кто запятнала своей ошибкой честь рода героев. Пропащая душа... Падаль для всякого, кто гордо может держать голову. И прощения не жди.

Сиф видела свой приговор во взоре царицы.

Она все равно что мертва, только по неведомой ей до сих пор причине еще дышит.

Светлая камера была обставлена скромной, но удобной мебелью. Кормили ее три раза в день и, судя по всему, из царской кухни. Так зачем? Чтобы растянуть агонию? Если бы Сиф знала, что это сотрет пятно позора с имени ее семьи, то убила бы себя не раздумывая. Да, она глупа, гордыня долгие годы слепила ее глаза, но все же честь и верность для нее не пустые слова. Она клялась защищать Асгард, верно служить трону Всеотца и положить жизнь, если понадобится.

Так когда все полетело Суртуру под хвост?

Когда она стала столь жалкой и слабой, что чужой шепот сделал из дочери асов марионетку?

Неужели участь безвольной куклы стоит той любви? Любви, которую ей теперь вовек не ведать. Тор... Единственный, любимый и безнадежно далекий теперь. Он никогда не посмотрит на ту, что едва не сгубила его брата. На ту, что предала свои клятвы.

Сиф всегда была требовательна не только к другим, но и к себе... Такой уж уродилась — упрямой, как целое стадо ослиц. Она всегда четко знала, чего хочет и шла ровной дорогой. Презрев лесть и интриги. Всей душой верила, что когда-нибудь и ее имя пополнит сонм великих героев, чья слава выше купола небес. Что чертоги Вальхалы откроются перед ней.

И как много осталось от мечтаний?

— Пришла злорадствовать?

Прежде Сиф ощутила бы такую ярость, что разнесла бы все вокруг. Теперь же ее спутниками были только боль и безразличие... Все неправильно. Это она должна была сидеть в темнице, а Сиф должна была стоять по правую руку от Тора. Издевательство, насмешка? Разве это теперь имеет хоть какое-то значение.

Годы схваток отточили ее чувства, но не разум... На который нужно было полагаться прежде всего.

Давняя врагиня не изменила себе — темное зеленое роскошное платье, которое оказалось странно закрытым, едва обнажая нежную кожу шеи. Золотые волосы небрежно распущены, а в болотно-зеленых глазах все коварство мира. Ведьма всегда останется ведьмой, сколько бы она не пряталась под маску спасительницы и благодетельницы. Амора была тварью... Тварью, которая отравляла все вокруг.

Раньше Сиф спросила бы прямо, зачем та пришла. Правда, теперь предпочитала не спешить — ведьма сама расскажет. А у Сиф ведь так много времени, и каждая неспешная секунда подобна пытке.

Расшитый золотом подол слегка приподнялся, когда изящная рука придержала его, чтобы спуститься по ступенькам. Амора очаровательно улыбнулась сидевшему в соседней камере голдарианскому троллю и подошла ближе к силовому полю. Она, казалось, совсем не обращала внимания на то, что каждая мужская особь в этой темнице пялится на нее с зачарованным вожделением.

Сиф была готова поставить свой любимый меч на то, что ведьма делает это все специально. Показывает свою власть, свое превосходство. Ведь пред такой красой падут ниц даже горы.

— Ты так плохо обо мне думаешь?

В мелодичном голосочке звенит обида, да только глаза горят насмешкой. Сиф сжала кулаки — разбить бы это смазливое личико, вогнать бы в глотку кинжал... Заставить эту лживую шлюху замолкнуть навек. Только узницам месть не положена. И она больше не убережет любимого от влияния этой похотливой твари.

— Мои мысли о тебе, Чаровница, известны всему свету.

— Обидно...

Ровно роняет Амора и склоняет златовласую головку в притворном огорчении. Сиф уже надоели эти игры, в которых она ни грамма не смыслит. Пусть говорит, зачем пришла и убирается. В голове бьется мысль попросить через стражу встречи с Тюром... Предупредить о ведьме. Пусть смотрит в оба. Коварная сука точно что-то задумала.

— Впрочем, новое положение тебе идет на пользу. Ты стала посдерженней и больше не задираешь нос так высоко, что грозишь пробить им небесный свод. У меня для тебя послание, Сиф.

Не "леди"... Просто Сиф. Еще одно напоминание бьёт, как увесистая пощечина. Да, теперь она ничто, пустое место. И даже эта тварь может смотреть на нее сверху вниз. Но кто прислал Чаровницу? Помнится прислуживала время от времени она только одному. Тому, кого Сиф старалась пореже вспоминать.

— Что тебе велел передать мне Звездоглазый?

* * *

Играть откровенную и хищную стерву оказалось легко... Не из-за моего большого актерского дара, а потому что леди Сиф только такой и видела Амору Чаровницу. Ненависть и застаревшая неприязнь застилали ей глаза настолько, что она не была способна найти отличия между старой Чаровницей и новой. И это в данной ситуации было мне только на руку.

Платье весило почти как доспехи. Благодаря природной грациозности асов я не рисковала навернуться и расквасить нос, запутавшись в подоле. А так же выглядела и двигалась очень изящно, а не как корова. Каждая деталь образа была тщательно продумана.

Мне необходимо было вывести Сиф из равновесия. Ведь потерявший над собой контроль противник в сто крат уязвимее того, кто спокоен. И это получилось и очень легко... Только вот зачем эта дура нужна Локи? Раньше подобного альтруизма за трикстером замечено не было. Локи не из тех, кто жалеет сирых и убогих без разбора. А Сиф, кажется, совсем не вынесла уроков из своего нового положения.

Теперь она полностью беззащитна, и я могу "усложнить" ей жизнь любым способом, и на это посмотрят сквозь пальцы. А леди все равно хамит мне. Словно все еще защищена близостью к Тору, благосклонностью Всеотца и высоким статусом с рождения.

И не мог Локи найти другого гонца?

Конечно, он рассчитывал, что приговор, прозвучавший моими устами, окончательно растопчет леди Сиф.

Так как будто она не пала ниже самого низкого. Она теперь навсегда изгой. Никто в Асгарде не подаст руки предательнице. Скорее плюнут ей в лицо. А что нравы здесь простые. Сидение в темнице уберегает эту отважную идиотку от того, что ее просто прирежут, как свинью. В свое время Сиф, находясь в зените славы, успела многим насолить. И теперь каждый, кто захочет с ней расквитаться, может сделать все что угодно. Ей просто не выжить без могущественного покровителя.

Но она, похоже, этого в упор не понимает. Вот интересно, когда двери темницы откроются, каково ей будет ощутить гонения и всеобщее презрение? Амору с подачи храброй воительницы тоже травили. Правда, Чаровница всегда давала отпор.

— Твой смертный приговор отменен. По ходатайству его высочества казнь заменяется бессрочной службой при его особе.

Конечно, я хохотала минут пять пока смогла кое-как успокоиться. Эта надменная воительница в вечной роли служанки. Теперь прав у нее не больше, чем у рабыни. И дышать она будет столько, сколько длится этот новый каприз Звездоглазого. На Сиф было страшно смотреть — ведь все же она быстро поняла к чему я веду...

— Теперь ты, Сиф, собственность князя Локи. У тебя есть некоторое время, чтобы смириться с этим фактом... Все же он великодушен. Но утром стража проведет тебя в крыло принца. Буянить не советую.

Последние слова были и предостережением, и слабой попыткой помочь. Царица Фригга не даст трепать нервы обожаемому сыну. Да еще и той, из-за которой он совсем недавно едва не погиб. Думаю, эйнхерии получили четкие инструкции, которым последуют, стоит заключенной высказать намек на недовольство. Да и Локи далеко не подарок — быстро укротит эту дурную козу... В любом случае у меня есть дела поинтересней, чем слушать проклятия и угрозы.

* * *

Когда в его Башню проникли уродцы в желтых костюмах химзащиты, трудно ожидать чего-то хорошего.

Положительно, у суперзлодеев совсем испортился вкус. А ведь Тони только недавно закончил ремонт после "посиделок" с читаури и Локи. Но попытка украсть с помощью в меру примитивной машины его технологии была воистину наглой. Не считая того, что чудиков в желтом возглавлял записной урод.

Большая башка, атрофированные конечности и все передвижения с помощью реактивной тяги.

Паркет башка уже пожгла...

Тревожить занятого в лаборатории Брюса было попросту опасно. Он не любил, когда его эксперименты так грубо прерывали, а зеленый парень вообще мог разнести все вокруг. И тогда паркет станет последним, что будет волновать Старка. Тони как раз раскидал желтых и собирался хорошенько напинать их боссу.

На открывшийся мини-портал можно было не обращать внимания, если бы на хорошеньком личике Чаровницы отвращение с ровной долей не мешалось с удивлением. Помнится, после заварушки асгардийка обещала заскочить поговорить... Чего Тони ждал с нетерпением. Ведь ему было, как и всем интересно, где она откопала Капитана и его злобную-молчаливую-убийственную тень. Второй суперсолдат, так хорошо сработавший во время битвы за Нью-Йорк, так и не счел нужным представиться. Тони лаялся с Фьюри и Советом, поэтому момент, когда два сверхчеловека исчезли, упустил тогда.

То, что башка ошибся, стреляя лазером в выглядевшую очень чужеродно в своем роскошном платье Чаровницу, Старк понял сразу. Как любой нормальный гений он подмечал не только очевидные вещи. Леди, сумевшая вправить мозг спятившему богу, не может быть так проста.

Лазерный луч поглотила зеленая воронка, а потом вместилище башки просто смяло... Вслед за тонкими пальчиками, которые сжимались в кулак. Джарвис писал излучение неизвестной природы и мощные альфа волны. А на указательном пальце Аморы притягательным радужным светом сиял перстень, чей камень был из неизвестного не поддающегося анализу материала.

Тони не умел признавать свои недостатки. Зато умел признавать чужие достоинства.

Чаровница появилась очень эффектно и так же эффективно помогла ему решить маленькую-омерзительного-вида-летающую-проблему. Мысленно гений поставил ей очередной плюс. Утомительно жить, когда тебя окружают напрочь лишенные стиля идиоты.

— Джарвис, вызови Фьюри пусть забирают башку и его прихвостней.

Конечно, он оставил на страже к уже закованным в энергетические наручники пленников десяток болванок из Железного Легиона. Любой, кто дернется, немедленно получит заряд из репульсора в башку. Болванками руководил Джарвис, и можно было не волноваться насчет того, что нападавшие слиняют до того как Щит доберется. Видеть Фьюри Тони был честно говоря не рад...

Совет безопасности почему-то уверен, что он и остальные Мстители — их этакие личные мальчики на побегушках. И будут метаться по планете, разгребая дерьмо, но вышел облом. Тони скрутил кукиш и отправил всех возмущенных к своим адвокатам. Суперсолдаты вообще исчезли... Тор забрал братца и Тессаракт в Асгард. И да, Тони искренне верил, что кубу не место на их маленькой планетке. Щит уже доэкспериметировался почти до конца света.

— Выпьем?

— Думаю, бокал вина мне не повредит.

Серебристый переливчатый смех было приятно услышать. Да и вообще нужно отдать асам должное: женщины у них потрясающие красотки. Но мысли опасно близкие горизонтальной плоскости Тони отложил на потом. Пусть Амора и соблазнительна, как целый список смертных грехов, но забывать, кто она, крайне неосмотрительно. Поэтому системы Джарвиса мониторят каждое движение его гостьи. Доверие эта та ошибка, которую ты допускаешь один раз.

Тони во всяком случае на одни и те же грабли два раза наступать не собирался.

— Хороший урожай был в этом году. Вино почти ровесник Капитана. Леди ведь знает, где блудный Роджерс?

— Да, не стану отрицать. Но зачем вам эта информация, Старк?

Он мог бы поклясться, что в ярко-зеленых, цвета весенней зелени, глазах плясали не только смешинки, но и чертята истинного женского лукавства. Она ему ничего не скажет... Правда, врать тоже не станет. Но узнать, где ошивается Сосулька и тот второй не удастся. А хотелось бы. Два суперсолдата, свободно гуляющие по миру тревожили не только Щит и Совет. Тони предпочел бы уверенность, что живая легенда не натворит ничего "этакого".

Как бы его собственный отец не восхищался обожаемым Стивом Роджерсом, похерив Тони, кстати, большую часть детства... От простой как палка истины это не уберегало — слишком многие хотели бы заполучить на свою сторону такую силу. В том, что воплощение идеальности, созданное для одной единственной цели — войны, будет сидеть тихо он здорово сомневался.

— Хочу поговорить со старым другом моего отца.

Вышло фальшиво, на троечку с минусом. И он не надеялся, что эта ложь прокатит так легко. К сожалению, сидящая напротив женщина была блондинкой только по окрасу волос. Она не поверила и в общем-то правильно сделала. От папашиной ностальгии о славных деньках рядом с Кэпом Тони тошнило лет с десяти. Обидно, знаете, когда родитель за мертвым героем не замечает живого сына.

— Не думаю, что это так. Вкусно... Но с асгардской медовухой не сравнить. Не желаете отведать напиток, достойный золотого чертога Вальхаллы, мистер Старк?

Одно движение изящной маленькой ручки, и из зеленого тумана выступила бутыль с золотистым словно песок в пустыне пойлом и два золотых кубка. Тони было любопытно. Он категорически не умел отказываться от удовольствий жизни. При этом прекрасно понимая, что напиток, предложенный леди, точно крепче его легкого французского вина. Только она крупно ошибается, если думает, что алкоголь способен развязать ему язык больше необходимого.

* * *

Удержаться было невозможно да я и не пыталась. Хотя игра скорее была в духе прежней Аморы. В чертовом обаянии Тони Старка было что-то такое магнетическое, что устоять просто невозможно. Конечно, он хотел выпытать информацию и ничего не дать взамен. И даже не поблагодарил за обезвреживание М.О.Д.О.К.А. Нет, Железный человек справился бы и сам, но я уберегла его Башню от лишних разрушений.

Только гений, миллиардер, плейбой и филантроп воспринял мою помощь как должное. Так, как будто его каждый раз выручают асгардийки. С самомнением у Старка уж точно все было в порядке.

Но с другой, стороны смысл на него злиться, если он таким создан? Раздражающе-непостижимым... Выше и больше большинства живущих в Мидгарде. И он был мне нужен. Гораздо проще будет сражаться, если на мою в сторону встанет Тони Старк.

Ты держался достойно. Как управлюсь, целая половина землян не умрёт... Как и память о тебе.

Танос сказал это о нем... О том, кто сейчас разливает дивный напиток по кубкам. О смертном, о человеке...

И кем буду я, если не попытаюсь стать ему если не другом, то союзником? Буря сметет все и всех, но есть те, кто устоят. И Тони Старк среди них. Так было и так будет... Ведь неизбежность грядущего горька, и поступь неотвратимости уже слышна.

— Итак, что нужно укротительнице сумасшедших богов от скромного гения?

Тонкая усмешка на красивых не по-мужски губах — ее трудно было не разделить. Я не собиралась ему лгать... Да и справедливо сомневалась, что мне удастся обмануть такого, как Старк. С ним лучше играть открытыми картами, для верности припрятав пару тузов в рукав. Мелкое жульничество ведь простительно?

— Я не думаю, что вторжением читаури в Мидгард все закончится. Мистер Старк, не желаете узнать, кто стоял за спиной царевича Локи и на самом деле едва не разнес этот город?

Пусть Железный человек будет готов к встрече с безумным титаном. Пусть у него будет больше времени. И если повезет... То, что должно случиться окажется лишь дурным сном. Танос не станет ни его роком, ни моим.

Тех, кто активно путает карты Великим, обычно быстро убирают. Просто сметают под скатерть, как мертвый мусор.

Ведь в беспощадной шахматной партии нет места слишком много о себе возомнившем пешкам.

Красивая, взбалмошная, гордая и обладающая магией Амора была идеальной кандидаткой для того, чтобы ее использовать. Все равно наличие мозгов не спасало девицу от ее же непростого характера. Рожденная с золотой ложкой во рту деточка не собиралась довольствоваться безопасной и роскошной жизнью. Стоять как ее предки у ступеней трона. Нет, честолюбивую соплячку манила мечта о большем.

А тут еще влюбленность в Тора Одинсона, которая быстро переросла в одержимость. Такую безумную, что асгардийка была готова на все что угодно, чтобы заполучить объект своей страсти. Она и не заметила, как стала парией. Первым от дочери отказался родной отец. Это Амору не отрезвило. Чаровница лишь почувствовала себя несправедливо задетой, преданной... И вместо того, чтобы сделать верные выводы, она еще больше ожесточилась в своем высокомерии.

Винить в такой слепоте только девицу было глупо. Чаровница очень юная и не получила надлежавшего воспитания. Ну не суровый же вояка-отец должен был вправлять мозги своевольной юнице, одаренной искрой Великой. Генералу было не до дурящей дочери.

Шепот соблазна так велик и так слышен.

Она просто мечтала, чтобы ее любили, оценили по достоинству. Но в ней видели лишь помеху и разочарование. Позор семьи.

Все злые слова, которые слышала Амора делали её еще более глухой к речам других. Она рано уяснила, что добра себе желает только сама. Просто поняла, что одинока и никому не нужна. Ни отцу, ни сестре. Одинокая, брошенная, но жаждущая вернуть сторицей всего, чего была лишена, Чаровница была легкой добычей. Ей не нужно было обещать ничего кроме знаний и возможности все исправить. Девочка просто пошла на зов и заключила договор. Обрела своего первого учителя. Того, кто взрастил в ней магию и отравил разум.

Амора была тоненькой словно березовая веточка. Зеленые глазищи горели на худом личике неукротимым упрямством. Она, раз за разом глотая бесполезные слезы, поднималась с обсидианового пола. Залечивала раны и вновь приступала к занятиям. Ведь никакое мастерство не дается легким путем. Ну и что с того, что у нее был врожденный дар? Его нужно развить. Кровью, потом, телом, духом заплатить за знания и умения. Ученик — лишь податливая глина в умелых руках учителя. Амору ломали раз за разом, чтобы придать достойную форму, строго совершенную лишь для того, что ей предстоит сделать.

Не больше и не меньше...

Резкий вздох, который чуть было не завершился всхлипом, и она проснулась.

Взметнулось и опало золотистое пламя в чашах светильниках. Она в постели, дома, и все хорошо. Защита цела... Там за окном царит ночь, и Асград спит. Ну или делает вид, что спит в кутежах, пирах и любовных утехах. Все как всегда. Но тогда откуда это чувство? Почему она так сильно сжимает пальцы на покрывале так, что ткань трещит. А шитье почти рвется. Почему глаза щиплет?

И зачем ей вспомнилось, откуда пришел этот сон? Сон о том, как Чаровница обретала знания о магии и свое мастерство. Как училась оттачивая магическое искусство, набивая шишки и стирая колени в кровь. Такие сновидения не приходят просто так. Она ведь ничего почти не помнила из прошлого той Аморы, и тут эта внезапная вспышка. Очень подозрительно. Сон был нечетким, очень размытым.

И все же Амора знала, что сон не ложь, не бред. Это все было с ней. Или же не с ней?

Какая, впрочем, разница.

Ей там было больно, одиноко, а еще очень-очень страшно. Словно жизнь могла оборваться в любой миг. Словно выбора никакого не было — только прыгнуть выше головы, впечатлить учителя, либо умереть. Она не помнила ни имени, ни лица... Ничего, совершенно ничего о том, кого до сих пор со страхом и уважением называет учителем. Не помнит даже какого он, она или оно было расы. Словно эти воспоминания из ее головы унес шутник ветер.

Жестокость долгоживущим вовсе не в новинку.

Босые ноги холодит сквозняк. Вино в чаше кажется приемлемым выходом после того, что она была вынуждена увидеть. Хорошая, но не критичная пощечина для много себе возомнившей глупышки. В общем, жить можно и даже нужно. Только стоит стать осторожней и форсировать план "Б", который, конечно же, для начала неплохо бы придумать. Она не так долго Амора, а уже безумно устала в этой гонке. Так что хочется на все плюнуть и просто жить.

Жаль, что такой исход невозможен хоть и притягателен. Приход Таноса, скорее всего, оставался неизменной точкой. Предупреждение Тони Старка о том, что грядёт, было отличной идеей. Старк выслушал меня и для разнообразия вполне серьезно. Смертный почему-то в упор не видел моей хорошенькой мордашки. Воспринимал меня как равную и почти союзника. Все же доверие этого смертного гения нужно было заслужить. Но там, где большинство знавших Амору отмахнулись, Тони просто молча слушал и делал выводы. Ему совершенно не застилала глаза ее внешность и репутация. Это подкупало. Слишком привычным было для нее пренебрежительно-небрежное отношение, чтобы не ценить ровный тон Старка. До Тони Старка ее так воспринимал только Локи. Но Локи знал Амору дольше и видел больше, куда там смертному, пусть и гениальному.

Ее предостережения упали в благодатную почву.

Старк предполагал и сам, что одним вторжением читаури все не закончится. А уж информация о безумце мечтающим уничтожить половину жизни во Вселенной вообще зашла на — ура. Старк слушал, лакал медовуху как не в себя и не выглядел хоть чуточку рассеянным. Скорей препарировал Амору взглядом, ища ложь или несоответствия в ее словах. Она и не сомневалась, что ИскИн пишет каждую секунду их разговора и позже разберет на молекулы. Но это было как раз удобно. Недоверчивый Старк должен убедиться, что все рассказанное ей правда.

Если Тони поверит, то как минимум Танос так легко не прошагает по Земле. Гений, на которого все время будет давить страшный груз этого знания, найдет способ очень осложнить титану жизнь, желательно, конечно, со смертельным исходом. Пусть о последнем и остается только мечтать. Пока.

* * *

И она кое-что исправила — Альтрон, Заковия. Теперь этого не случится.

Имя пришло внезапно: "Карнила", та что учила ее искусству сейда и не только. Настоящая злая колдунья из сказки.

Королева Норн не признавала слабостей и тех, кто удостоился чести быть ее учениками перековывала на свой лад. Голову словно пронзало тысячами игл. Нынешняя Амора ощущала ужас прошлой, стремление к совершенству. Слышала слова своей могущественной учительницы, и почти каждое несло яд.

"Ты прекрасна, Амора. И будешь сильной, очень сильной, девочка."

Тонкие, невероятно изящные пальцы перебирают золотые локоны. Тоненькая как тростинка, очень юная Амора сидит перед медным зеркалом, пока наставница сплетает ее волосы в сложную вязь кос, венчавших голову короной. Насмешка одновременно и обещание будущего, которое могущественная госпожа уготовила своей строптивой подопечной. Так удачно найденной лишь для одной цели. Простой и великой. Королева любит играть судьбами. Сплетать нити в то полотно, что ей удобно.

"Тор, царевич и будущий царь... Только он достоин тебя, он твоя судьба."

Любовь? Скорее одержимость, заботливо выпестованная за столетие обучения. Гордыня, порожденная попустительством наставницы, гнев и тщеславие. Пока молодая Амора не стала искаженным отражением себя прежней. Королева ковала красивый кинжал лишь с одной целью — всадить его в род Одина. Чтобы рядом на троне с Тором воссела однажды "правильная" царица. Которая, конечно, подарит своему царю сына, которого можно будет правильно воспитать.

Рвать волосы было поздно, да и глупо. Все равно с прошлым ничего поделать не получится. Кроме того, это та Амора была готова на любую дурость ради своей "любви". Однако сомнительно, что Карнила забыла о талантливой ученице, о той, в которую вложила столько сил. Вот уж желание сказать "спасибо" со смертельным исходом коварной карге Чаровница разделяла на все сто процентов. Прощать такое? И наивно думать, что ее оставят в покое.

Только почему память пришла сегодня?

Амора встала и вышла на террасу, чуть ежась от внутреннего холода. Она ведь ничего не помнит, кроме имени наставницы. Даже не знает, где именно в Девяти мирах проходило обучение. Память будто обрубило. Причем за целостность своих знаний она раньше была готова поручиться головой. Локи, ехидная сволочь, все-таки прав — дура она. Спросить у него? Сомнительно, что Звездоглазый не сталкивался с Королевой Норн. С его то жаждой знаний. Локи ведет учет всех соперников в искусстве магии. Отчасти из тщеславия, отчасти из осторожности.

Правда, даже прямой вопрос не гарантирует, что ей ответят. Они союзники, однако Локи ничего не делает просто так и к своим тайнам относится ревностно. Можно только лжи дождаться, несмотря на то, что он вроде как должен ей.

И почему все так сложно?

Чаровница вернулась в комнату и вызвала служанок, пора готовиться к новому дню, а она хочет быть ослепительной сегодня. Предстоит визит во дворец. Ее хочет видеть царица. И тут она почти роняет кубок — Фригга... Та, которую асы нарекли мудрой, сведущая в магии и живущая дольше иных цивилизаций. Вот кому можно задать вопрос. Царица не солжет и даст совет. Просто той Аморе такое и в голову прийти не могло. Слишком уж плохие были отношения у Чаровницы с царицей.

Теперь же, после спасения Локи, любимого однозначно сына, царица будет рада помочь.

Да и возможность увидеть Сиф в новой роли, упускать такое зрелище — настоящий грех. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как Звездоглазый справляется с этой бешеной фурией. Все-таки что-то от прежней Аморы сохранилось достаточно хорошо. Например, желание насладиться унижением поверженного противника.

Ступая в бассейн с травами Чаровница даже повеселела и улыбалась весь процесс одевания. Она отвергала один наряд за другим, нервируя служанок. Которые пусть и перемены в своей госпоже оценили, но все еще опасались, что ее спокойствие это временное.

— Срежьте мне цветов. Самых прекрасных, что есть в саду.

Визит к царице стоило начинать с любезности. Тем более, умение льстить с самым простодушным видом в ней сохранилось.

Платье — чистый изумруд, такой же как и в тяжелом ожерелье на шее. Золотое шитье по юбке, корсету и на воротнике. Тонкие руки обнаженны, волосы убраны в косу на одно плечо и сияющее золото стекает почти до колена. Она красива и знает об этом. Даже по меркам асов Амора сияет словно звезда.

Все взоры принадлежат Чаровнице, стоило ей ступить в златые залы дворца. Она идет гордо и неторопливо, длинный шлейф волочится, как хвост роскошной птицы. Улыбка здесь, кивок там само очарование. Пускай многие думают о ней нелестно, но это даже весело. В царскую половину Амору пропускают сразу же. В покоях Фригги особая атмосфера, много света и особое умиротворение. Пускай и не все фрейлины царицы рады лицезреть ведьму так близко.

Этакая стайка весьма скромно в сравнении с ней одетых испуганных пичуг.

Чаровница знала их. Этой она устроила падение с лестницы — Тор недолгое время был увлечен несчастной. А у этой Амора увела ухажера.

Причины для нелюбви на лицо. Поэтому на красивый букет в ее руках девы смотрят с подозрением, словно цветы отрастят зубы и набросятся на царицу. Словом, ждут самого глупого в истории покушения. Как будто на входе валькирии Амору едва на части не разобрали, бдя за безопасностью своей госпожи. Да и нападать на царицу в лоб... Опасно недооценивать женщину, способную взглядом самых прекрасных во всех мирах глаз, унять самого Всеотца.

— Амора.

— Моя царица.

Реверанс безупречен, несмотря на то, что платье тяжело, а юбки не хотят ложиться красиво. Только вот держать лицо Амора умеет. Поэтому улыбается чуть робко и радостно. Ничем не выдавая своего мандража. Ей нужны союзники. Фригга может почти все в Асграде, ее слово закон. Теплые ладони поднимают Чаровницу с пола.

— Прошу, не нужно формальностей. Присядь, дитя.

— Это вам, моя царица.

Безмятежная маска почти трещит по швам, а ведь Фригга ничего не делает. Не давит, просто ласково ведет под руку к креслу. Теплая как рассвет, такая же безгранично прекрасная. Царица словно сама жизнь и воплощение материнского тепла. Амора задыхается, проклиная память и платье. Нелюбимый ребенок в ней отчаянно хочет понравиться, заслужить похвалу. Несмотря на все пережитое, покинутая девочка в ней все еще живет. И взгляд царицы говорит лучше всех слов насколько это заметно.

— Дамы, оставьте нас.

В дивном голосе звучит непреклонность. И девы, минуту назад готовые костьми лечь, но не оставить госпожу одну с коварной ведьмой, все как одна склоняются и молча выходят. Давая Чаровнице оценить уровень дрессировки и тем самым отвлечься. Передохнуть загнать дурацкие чувства поглубже. Никто не должен видеть насколько велика разница между ней и той Аморой. Это опасно.

— Тебе, пришлось нелегко и не стоит винить себя за переживания. Я пригласила тебя, Амора, чтобы поблагодарить за сына. Я, Фригга, и трон Асгарда в долгу перед тобой, дитя. Но ты хотела о чем-то меня спросить?

— Да, моя царица, о Карниле...

— Твоей наставнице. Насколько я знаю, эта отвратительная гарпия жива и по-прежнему скрывается ото всех взоров.

Фригга пожимает плечами очень царственным жестом. Голос остается все таким же ласковым, пусть в нем теперь звучал гнев. Да, царица умеет гневаться. Она это недавно всем продемонстрировала. Амора кажется совсем растерянной, словно не помнит... Это уже интересней. Девочка умела прятать мысли и защищать их. После того, что она сделала для Асгарда и Локи, игнорировать ее было бы черной неблагодарностью. Фригга любила своих детей, любила Асгард. Быть матерью и хорошей царицей, пожалуй, трудная задача. Но она справлялась, пусть когда-то юная принцесса, которой она когда-то была, оказалась такой же потерянной, как Чаровница сегодня.

Царица улыбнулась, она всегда хотела дочь.

Чтобы ясное личико, золотые волосы и улыбка такая как у этой девочки... Не случилось. Однако помочь Аморе это не помешает.

— Ты не помнишь, ведь так? Самопровозглашенная правительница не меняется в своих методах. Норнхейм — вот вотчина королевы-самозванки. Только, дитя, в поисках ответов лучше не идти одной. Карнила всегда была жестока и крайне неуравновешенна. Новая ты, боюсь, не придешься ей по душе.

— Она появляется на Земле и довольно часто.

Директор Фьюри выглядел привычно непроницаемым для любого агента. Однако у мисс Раманофф был совсем другой опыт, навыки и подготовка. Наташа была от крошечной ножки, до последнего ноготочка слишком Вдовой и прежде всего Черной Вдовой, чтобы купиться на маску. Ник мог думать все, что угодно, но читать ей его удавалось. Наверное, поэтому перебежчица не только выжила, не только нашла новую "работу", но и получила кредит доверия.

Весьма ограниченный, Фьюри был параноиком эталонным к тому же. Верил только себе... Но тем, кого использовал для своих целей, ненавязчиво, нужно отдать директору должное, внушал, что они и только они достойны его доверия. Психологические игры к тому же наложенные на комплекс собственной значимости. Директор верил на полном серьёзе, что только он и его детище Щит способны защитить Америку и человечество.

Без потерь, конечно, не обходилось... Губы на долю секунды дрогнули, за что позже Наташа себя отругает. Камеры наверняка пишут каждый ее жест и вдох. Специалисты, лично преданные Нику, разложат ее поведение на атомы и дадут выкладку. Поэтому красивое личико вновь стало просто сосредоточенным, никакого скептицизма. Ей всегда удавалось с блеском пройти эту негласную проверку.

Чтобы бывшая русская шпионка не думала на самом деле о дорогом шефе...

Наташа очень хотела жить и от этого была крайне эгоистична. Привязанностей у нее почти не было, а те что были она старалась скрыть. Очевидным уязвимым местом был лишь Клинт, убийца экстра класса и добрый американский парень... Который, какая нелепая забава, считал, что спас ее, верил в это. В то, что его протянутая рука вытащила Вдову из тьмы к свету. Ее напарник, друг, брат. Тот, кто служит самым надежным крючком для непредсказуемой Черной Вдовы.

Бартон ей настолько "доверял", что познакомил со своей семьей.

Клинт, несмотря на все дерьмо, подготовку и руки по локоть в крови, все еще верил, что их дело правое. Что Щит и США в частности несут в мир самое лучшее — свободу там, демократию. Смеяться не тянуло. Хороший парень из Айовы был тотально слеп, либо болел странным вывертом сознания. Русская многое могла рассказать о тотальном кровавом хаосе везде, куда приходили американцы, чтобы подарить "свободу" на свой лад.

Тогда в Будапеште ей и правда нужно было уходить. Нужно было прикрытие и Клинт подвернулся вовремя. Наташа не понимала как, но он разглядел в ней, враге, что-то хорошее. Вместо ликвидации, как было приказано этим Одноглазым мудаком, Клин её отпустил.

Сентиментальность до добра не доводит. Как и игнорирование психологического профиля бойца перед заданием. Бартон был безнадежно заржавевшим для циничного двадцать первого века "рыцарем без страха и упрека". Обычно такие принципиальные страшно ломались. Наташа берегла придурка на свой лад. И правда была готова сделать Локи, не важно, что он бог, очень больно, чтобы вернуть Клинта. Такое поведение от обычно холодной Вдовы было тем, что ждал Ник, она выдавала нужные реакции привычно... Однако волнение все равно чувствовала.

— Романофф, Щиту нужны супер солдаты, оба. Капитан Америка очень ценный ресурс, чтобы он мог болтаться без дела вне поле нашего зрения.

Мотивация директора Фьюри была проста как пень.

Она не удивилась, просто почувствовала довольство. Что-то такое Наташа предвидела. Алчный блеск единственного взгляда трудно не различить, когда он настолько ярок. Фьюри хотел, чтобы супер солдаты, уникальные образцы совершенного человека, пополнили его коллекцию, оказались в его власти. Уж способ их использовать директор найдет.

Они почти не говорили после битвы... Там такой пиздец творился. Все были вымотаны. Капитан был не настроен общаться, а от второго так и оставшегося безымянным, ведь представиться он не пожелал, веяло смертельной угрозой. Болтливого и приставучего, как дитя малое, Старка и то проняло. Наташа, всегда умевшая делать выводы, предпочла не лезть. Да и приказа от шефа тогда не было.

Ей только чудилось позже в тишине своей квартиры, когда она разбирала события того дня на связки, что в повадках, жестах второго суперсолдата было что-то отдаленно знакомое. Но связь, промучившись несколько ночей, Наташа так и не уловила. Зато четко разглядела не вербальное предупреждение — если Роджерс сиял как звезда, пусть далекая и холодная, то второй даже не пытался выдавать себя за человека. Просто просчитывал каждую секунду как убьет их всех, если Капитану возникнет малейшая угроза.

Ее особо невпечатлительную и то морозом по позвоночнику пробрало.

Когда она осознала насколько близко прошла костлявая. А еще от того, что считающая себя такой умной ничего тогда не заметила. Наташа просто не ощутила нереально близкой угрозы. А значит, супер в глухой черной маской на пол лица переиграл ее в чистую. Для самолюбия, конечно, неприятно, но реванш Вдова брать не желала.

Теперь же шеф (хитромудрая-блядь) хочет, чтобы она, во-первых, выследила ту, которая усмирила Локи. Целую богиню и причем владеющую магией. Не считая целого спектра неизвестных Щиту сил. А во-вторых, втерлась в доверие к живой легенде и его стремному дружку. Маты гнуть не стоило, как бы не хотелось. Наташа ведь почти чувствовала боль и слышала хруст своих позвонков. Вот чем эта затея воистину прекрасная кончится для нее, и это в лучшем случае.

— Ресурсы, сэр?

— Все, что вам понадобится, Наташа, и сверх того. Вы должны справиться, провала я не приму.

Финальная точка и так и не прозвучавшая угроза.

Ник знал, что она достаточно умна, чтобы понять неозвученное. Прелестно, мать вашу!

Отказаться не вариант, просто потому что для неё, перебежчица, такая функция в договоре не предусмотрена. Несмотря на много красивых слов о новом начале... Правда была в том, что Наташа — особо ценный ресурс. Только ресурс, и человека в ней директор не видит. Законным ее пребывание на территории США является только пока мисс Романофф агент Щита. За все это время гражданства ей так и не предложили. Зато все обвинения по прошлым делам не сняты, а просто временно заморожены.

Отличное и нелишнее напоминание Вдове знать свое место.

Фьюри полностью уверен, что поводок у него в руках. И Наташа будет плясать под его дудку, как дрессированная собаченка.

"Привет" кураторам из Красной комнаты, те тоже думали, что ни одна Вдова не сможет вырваться на свободу. Наташа смогла, пускай почти сдохла в процессе. Если совсем прижмет, придется повторять подвиг. Правда, в этот раз уйдет она с меньшей помпой, без трупов и взрывов. По-тихому насколько это возможно.

Потому что убийство директора Щита ей никто не простит. Как бы Ник не пыжился, он не самая большая и зубастая рыба в этом пруду. Уберет его Наташа и по ее душу придут другие. Просто за тем, чтобы наказать. Чтобы ее смерть послужила страшным примером всем, кто идет против сильных мира сего.

Из кабинета она выплыла безмятежной и даже с улыбкой. Хорошо при отличных формах и правильной походке — на твою задницу смотрят в два раза чаще, чем на лицо. Быть может и чистой воды сексизм, правда, ее это нисколько не задевало. Любым своим преимуществом нужно уметь пользоваться. Законы и цивилизация не очень изменили природу людей — мир жесток. Объектом сексуальной объективизации Наташа становилась уже много лет. Неосознанно воспринимая себя и свою внешность как товар. Использовала это.

К счастью, рабочий день закончился и к "заданию" ей милостиво позволили приступать со следующего дня.

Время подумать было — вечер и целая ночь, бездна времени.

Умирать ради очередной интриги Фьюри? Нет. Бежать? В этом смысл есть, если есть куда, уж простите за тавтологию. За предательство Щита и себя самолично Одноглазый из под земли ее достанет. Наташа очень хорошо знала, что такое жизнь в бегах, в постоянном страхе. Она так много сделала не для того, чтобы вернуться к тому, с чего начинала. Ее досье было очень толстым, и директор заботливо прикреплял новые файлы. На электрический стул или три пожизненных хватит, если кто-то рискнет устроить над Черной Вдовой публичный суд.

О Рафте, точнее о проекте сверхсекретной и сверхзащищенной тюрьмы, Романофф была осведомлена. Не только на нее копили новые факты, но и она собирала досье. Попасть в лапы фанатика Тадеуша Росса? Нет уж, спасибо. Фьюри станется отдать ее генералу, благо насолила бывшая шпионка придурку достаточно. Причем повезёт, если все обернется заключением в одиночке, а не лабораторным столом.

Генерал одержим идеей создания армии сверхсильных существ для Америки.

Для чего самовлюбленный урод столько лет гоняется за Халком? Доктор Беннер после Атаки Читаури не исчез, как бывало раньше. Нет, интилегентный профессор нашел себе высокого покровителя. Такого, к которому даже одержимый и отмороженный Росс не решится сунутся. Старк... Гений, ублюдок и Железный человек. Наташа пыталась его завербовать. Фееричный облом, кстати, вышел. Тони оказался не по-зубам Фьюри и Щиту.

Обратиться к нему? Старк может защитить... Проблема в другом. Захочет ли он? Мнение о Наташе у этого гения строго определённое. И верное, что уж отрицать? "Мразь двуличная, циничная и беспринципная". Тони кого-то такого защищать не будет. Просто так не будет и поэтому переходим к следующему пункту. Что она может ему предложить? Внутреннего ребенка в гении тоже выбрасывать из уравнения не стоит. Старк вряд ли забыл Фьюри попытку шантажа, и что тот использовал момент слабости гения.

Значит, отплатить директору захочет.

Наташа помахала рукой охране, зная как они реагируют на нее и села в свой ярко-красный спорткар. Ничего в ее поведении не должно показать насколько она встревожена. Этот вечер должен быть похож на все остальные в ее жизни. Хорошо, что Клинт с семьей. Сейчас на него и его психологическую драму ее точно бы не хватило. Фьюри в этот раз под ее нажимом и нажимом Хилл прислушался к выводам мозгоправов и отправил Соколиного глаза в длительный отпуск.

После промывки мозгов, убийства своих и битвы за Нью-Йорк, Бартону это нужно было. Наташа ценила это пространство для маневра. Клинт в лучшем случае бывал доставучим в своих попытках ее опекать.

Еда из забегаловки, бутылка вина и одиночество перед камином. Пара свечей на полу, вот и все освещение в гостиной. Наташа в халате на голое тело медленно ела и думала, думала и думала. Каната № 51 и злость... Можно сказать, Наташа медленно гасила в себе ярость. Заедая ее свининой в кисло-сладком соусе. Всегда так, когда сложности, человек остается в одиночестве. Свое положение "сложностями" назвать можно было, лишь сильно утрировав. Но руки опускать Вдова не собиралась.

Принуждение она ненавидела в любой форме, однако смирялась с ним. Сама использовала. Дыша ненавистью, для нормальных реакций ее слишком долго ломали. Поэтому вменяемой себя она не считала. Что бы там не показывали психологические тесты. Фьюри не стоило загонять ее в угол. В таком состоянии Наташа была способна на стопроцентное безумство, уж себя она знала.

Например... к черту Старка! Ту, что ее шеф прозаично обозвал или обозначил "целью" недооценивать не стоило. Амора из Асгарда откопала двух суперсолдат на Земле. Значит, более или менее в курсе положения дел. Ей Наташа может предложить сделку. Просто потому что Щит точно не оставит в покое ни саму Чаровницу, ни суперсолдат. Под бархатный голос Фрэнка Синатры это решение в ней созрело и окрепло.

Наташа отпила вина.

Теперь пункт два — как именно связаться с асгардийкой. Сомнительно, что у нее есть телефон, электронная почта или фейсбук. С пунктом три, может, совместить? Поиски Аморы для Ника и лично для себя? С ресурсами Щита у нее все-таки чуть больше шансов засечь цель, когда та вновь объявится на Земле. Фьюри не планирует захват так сразу. Все-таки директор не идиот и не будет лезть на рожон. Обострение с Асградом Щиту было не нужно.

А оно будет, если Тор узнает, что его земные "друзья" взяли в плен его подданную. Поэтому наблюдение и стандартная попытка завербовать, это для начала. Пудрить мозги вербовщики Щита умеют превосходно.

* * *

В горячке боя ей было не до того. Потом Амора была истощенная "боем с Локи", точнее битвой за его вменяемую версию.

Но это вовсе не значит, что Чаровница забыла о посохе. Или собиралась оставить его в Мидгарде в руках Щито-Гидры. Ни Стив, ни Джеймс в свою вендетту и крестовый поход против многолового чудища не посвящали. Не маленькие мальчики, да еще и зубастые до такой степени. Нянька постоянно им не нужна. Да и Амора не была готова ей быть. Союзником да, другом тоже.

Предстояло еще решить, где прятать скипетер после того, как она реквизирует его у Щита. Тащить в Асград камень Бесконечности было глупой затей. Тем более Звездоглазый получил его от Таноса, который точно попытается вернуть свое. Подвергать опасности свой дом? Когда так стараешься защитить его... Чаровница не была настолько самонадеянной для такого. Ей нужно было спрятать скипетер так, чтобы его не отыскали. Надежно и так, чтобы к нему был быстрый доступ.

Задачка еще та.

Особенно, когда ты и так озадаченна разговором с царицей. Фригга была к ней добра, заботлива, и от ее тепла не веяло фальшью. Легко было понять, почему все сыновья так любили царицу. Почему поданные так почитали ее не как супругу своего царя, а только за то, что она есть у Асгарда. Правда, на восхищении далеко не уедешь, и тупеть Амора не собиралась. Ей было одиноко, отдавалась болью понимание, что ее никто не сможет любить так бескорыстно. Все это, конечно, печально, но проблемы у нее сейчас другие.

Стоило выйти на лестницу, как к Аморе подошел страж в золоченных доспехах — ее желает видеть царевич Локи.

То ли у "друга" новые подозрения, то ли просто скучно. Звездоглазый же до сих пор кукует под присмотром целителей. С его темпераментом это почти пытка, бедолага. Скорее всего и так крайне ехидный и подлый характер, потерпел метаморфозы к худшему. Что-то от прежней Аморы просто не давало пройти мимо. Уж очень хотелось посмотреть на унижение поверженного врага.

Пусть бывшая леди для Чаровницы таковой быть перестала давно. Так докучливая и ненавидящая ее кусачья мошка. Сиф повезло выжить, но каким же колоссальным унижением была эта новая жизнь. Причем, то что Сиф едва не убила царевича никакой роли для неё, наверное, не играло.

Локи читал, но свиток тут же исчез стоило ей войти в просторные покои. Сиф заметить можно было сразу, она стояла у стены сложив руки перед собой. Памятник скорби и отчаянью? Звездоглазый пустил ее ненавидящую его к себе за спину. Это был вовсе не показатель доверия, а очередное тонкое унижение. Наверное, Сиф задевало отношение, как к предмету мебели.

— Ты осветила своим лучезарным присутствием мой день.

Эта сладкая улыбочка, эти искры в глазах, эта непринужденность — уже повод облачиться в доспехи. Пускай Звездоглазый всего лишь играл на нервах скорее всего. Все-таки Локи, как любое существо, не любил проигрывать. То что с ним сделал Танос не оставило на самомнении Бога Хитрости и камня на камне. Такой Локи был еще опасней — обычной самодовольной версией себя.

— Привет тебе, мой царевич. Ты одел ее в платье.

Если быть церемонной, то недолго. Амора быстро потеряла торжественное выражение лица, сменив одну маску на другу — шокированную. Сиф всегда была в доспехах и даже на пирах и официальных празднествах ее наряды опять же были более элегантной версией доспеха. Ее наградили воистину прожигающим взглядом. И тем нее менее после короткого жеста Звездоглазого — Сиф деревянной походкой подошла ближе, чтобы подвинуть кресло для Чаровницы. Чудеса дрессуры однако.

— Обычная униформа служанок. Это все, что тебя удивляет, Амора?

Коварная улыбка, небрежное покачивание открытой ладони. Локи был собой очаровательным и опасным. Можно было выдохнуть. Мерзавец вновь великолепен и следов слома нет. Значит, Звездоглазый принял для себя какое-то решение.

— Вина и сластей для дамы.

Очередной приказ для бледно-синей от унижения Сиф.

— Что ты с ней сделал?

— С каких пор Чародейка тревожится о врагах? Ничего особенного, — царевич расплылся в самой настоящей кошмарной улыбке. Такой, какую берег для особых случаев. — Мне и пальцем не пришлось пошевелить, все сделал мой братик Тор.

Тор, сын Одина, всегда знал, что не был самым умным из детей Всеотца, — таковым всегда был Локи. Не был он и самым доблестным, эта роль принадлежала Тюру. А самым прозорливым считался Бальдр, бог Весны. И все же именно его выбрали и воспитали как истинного наследника, преемника царя Асгарда.

Однако то, что в детстве казалось очевидным, интересным и сулило славу по мере взросления, всё больше превращалось в бесконечную рутину и нудную работу, заключающуюся в обработке целых гор документов!

Тор с тоской осознавал, что царь не только все время воюет, защищая Асгард и неся справедливость девяти мирам Иггдрасиля, а по большей части занимается прочими неинтересными делами, навевающими тоску и скуку.

"Прочее" вызывало у Тора Громовержца неудержимую зевоту, отвращение и бесконечное желание сбежать подальше, возрастающие в два, а то и в три раза, когда отец призывал его на Совет высших лиц Асгарда.

Советники и сам Всеотец пытались вложить в его голову то, что должен знать и понимать будущий царь. Тор однако исподволь сопротивлялся обучению и всегда проявлял упрямство, сопротивляясь ненавистным наукам.

Зато царевич был искренне честен, а башка у него оказалась крепкой на зависть многим. Может быть, именно поэтому навыки правителя как-то "не вбивались"...

Отец вздыхал и отпускал его на пирушку, охоту или на поиски новых приключений, огорченно ворча, что наследнику надобно уже повзрослеть. Но поскольку дальше сетований дело не заходило, все так и продолжалось из века в век, несмотря на стоны, вопли и увещевания советников.

Тор не стал бы лгать о том, что подобное положение вещей его не устраивало. Он оставался провозглашенным наследником, жил, как хотел, и избегал официальных обязанностей, тоскливых как поля Хельхейма. А зачем бороться со своими желаниями и ущемлять капризы?

Всеотец крепко держит скипетр власти и не собирается выпускать его из рук в ближайшие пару-тройку тысяч лет. Так для чего себя ломать и лишать радостей в жизни? Из-за чего ему огорчаться и тем более сушить мозги среди стариков? Тор делал лишь то, что ему по душе, потому что был свободен, могуч и блистателен!

Локи в числе прочих зануд был недоволен образом жизни наследника престола и находил время его песочить, несмотря на то, что сам был занят пакостями (не зря же получил прозвище Трикстера), бесчисленными магическими опытами и вечным торчанием в библиотеке.

И как он умудрялся при этом присутствовать на заседаниях Совета, выполнять многочисленные обязанности, возложенные на него Всеотцом, и успевать шататься по всем мирам Иггдрасиля?! Воистину, Локи в их семье самый деятельный!

Тору казалось что любое его решение несет благо Асгарду, и он по умолчанию не может быть не прав. А горячность, за которую ему открыто пенял тот же Локи и более мягко матушка, — есть чуть ли не основополагающая черта характера всякого истинного воина.

Трагедия, которая едва не случилось, и осознание, что он — причина кровавого фарса, отрезвили Тора, как удар поленом по голове. Пребывание в Мидгарде показало ему, такому гордому осознанием собственного могущества, насколько хрупка жизнь... И до какой степени он был глуп и беспечен, играя войной, словно золотой погремушкой.

А то, что Локи пытали, ломали и делали с ним, Суртур ведает что еще, вызвало не привычную ярость, а холодный и очень осознанный и расчётливый гнев. Хотя бы потому, что он не помчался сквозь космическую бездну искать того самого титана и его жалких прихвостней, чтобы лично оторвать им головы.

Тор бывал жесток, как всякий, кого учили убивать едва ли не с колыбели. При этом он любил всех своих родных, но даже по сравнению с ними относился по-особенному к брату не по крови. Даже если они с Локи плохо ладили последние пару столетий, это не умаляло его собственную вину, из-за которой едва не сгинуло царство, и не погибли все близкие, включая отца, матушку и самого Звездоглазого.

Тор так и не нашел времени и отваги, чтобы честно сказать об этом любимому брату. Нет, он явился в покои матушки, предварительно употребив целую бочку медовухи и искупавшись в ледяном водопаде, — трезвый, отчаянно умоляющий о совете и ищущий поддержку, как маленький ребёнок. Царица обняла его, напоила чаем и выслушала. Ну, и сказала то, что Тор и так знал: нужно поговорить с Локи прямо.

Впрочем, в покои брата он притащился только на следующий день. Локи, к счастью, достаточно оправился, чтобы принимать гостей. До этого две недели в его крыло не входил никто, кроме матушки и целителей, так ему досталось. И то какой ненавистью за хрусталем слез горели глаза матери, лучше всякого говорили, насколько страшно поступили с ее ребенком, любимым ребенком.

Как бы мама ни отрицала этот факт, но все они знали, что любит она всех детей одинаково, но Локи был на особом месте в ее сердце.

К счастью Звездоглазый всегда читал в душах и поэтому не пришлось запинаться, подбирать слова и краснеть под его насмешливых взглядом. Локи просто ему кивнул, одарил улыбкой и разрешил посидеть рядом с собой, за все время встречи назвав дураком лишь трижды.

Можно сказать, они помирились, и брат его искренне простил, чем насторожил бы и более глупое создание, чем Тор. Он, как никто, отлично изучил брата, с которым вырос вместе, поэтому знал, что тот не прощает обиды, — он мстит.

Впрочем, видимо Локи не относил Тора к виновникам своего плена, поэтому извинения были легко приняты.

С тех пор Тор старался бывать с братом чаще. К тому же матушка все еще запрещала любимому сыну покидать покои, перенапрягаться и вообще волноваться.

Локи пичкали эликсирами, он принимал целебные ванны по часам и медленно, но верно зверел от такого режима. Однако с мамой было себе дороже спорить, когда она что-то для себя решила. Чуть не потеряв своего дорогого змееныша, Фригга твердо настроилась уберечь всех своих детей от опасностей. Но всё равно больше остальных родичей заботы перепадало невезучему или напротив везучему Локи.

— Магия восстановилась? — поинтересовался Тор, в очередной раз придя проведать Локи.

— Могу поджечь твой плащ, и не только чтобы ты был уверен, — огрызнулся тот. — Я здоров. Благодарю за заботу, но она уже раздражает!

В светильниках полыхнуло синее пламя, которое мертвым светом залило просторные покои ненаследного принца Асгарда. Локи дернул черной, словно нарисованной бровью, и огонь унялся, вернув себе естественный цвет.

Он читал, делал пометки и надолго замирал над страницами книги, сделанными из кожи и исписанными словами на неизвестном Тору языке. Обложки не было, переплёт был сшит простой бечевкой.

Можно было бы удивляться, как такое убожество попало в библиотеку Асгарда, если бы не то напряжённое внимание, которое Локи уделял каждой строке, и тому, насколько такая древность хорошо сохранилась.

Один ответ — могущественная магия.

Тор в этой сложной науке был полным невеждой, поэтому, проявляя редкое для себя обычного благоразумие, не лез не в своё дело. Пусть его юного пыталась научить сейду матушка, но оказалось, что Локи был безмерно одарен в этом направлении, а он не мог буквально ничего.

Все, что Тор вынес из недолгих занятий, так это то, что мага надо убивать наверняка и закапываться так же — чтобы потом не вылез. Однако сейчас он не решался “блистать” своими глубокими рассуждениями, радуясь временному перемирию с братом.

Им редко доводилось вместе молчать. Обычно Тор бесцеремонно вламывался в покои Локи, так отличающиеся от остальных помещений дворца. Отрывал вечно занятого брата от любого дела и изливал на него то досаду, то гнев, то радость и гордость, пользуясь его спокойным вниманием.

Чаще Тор получал в ответ насмешки, реже — дельные советы, который почти всегда игнорировал. Но теперь он приходил, благовоспитанно справлялся о самочувствии больного и получал посыл от обозленного Звездоглазого — Суртуру пониже хвоста — а потом сидел в уголке и терпеливо ждал, когда Локи пожелает удостоить его беседой.

И самое удивительное — Тор уже не видел в таком положении дел никакого унижения для себя. Напротив, до него наконец дошло, что он вовсе не центр Вселенной, и у Локи могут быть свои помыслы и дела, от коих его негоже отрывать ради собственной прихоти.

Брат такое поведение оценил, хотя вначале и проявлял недоверчивость. Потом, сделав какие-то выводы, начал выказывать одобрение: в том самом уголке, где Тор изображал пай-мальчика, появлялись сласти, легкие вина и чай. Иногда книга описывающая битвы прошлого или путешествия по далеким мирам. В общем то, что Тор мог читать, не умирая от скуки, пока дожидался того момента, когда хозяин покоев сможет уделить ему время.

— Она тебе не досаждает?

На этот раз тонкая белая рука с длинными пальцами замерла, не перевернув страницу книги. "Она" — вместо имени, и для умеющих уши, чтобы слышать, — повисшая в каждой интонации неприязнь. Локи проследил за взглядом Тора и невольно хмыкнул — надо же! Ему казалось, брат более мягкотел, а тут...

Тор смотрел на бывшую верную соратницу и подругу, как на предмет мебели, причем явно сомневаясь в ее полезности. Для того, кто всегда защищал дружков, это заметный прогресс. Не Сиф, а всего лишь "она". Будто для наследного принца эта леди вдруг стала незнакомкой.

Нет, Тор сказал гордой дурехе что она для него мертва навсегда, чем здорово облегчил задачу Локи. Тот вовсе не собирался нянчиться со своей собственностью, имуществом, — не после того, что пережил в плену. Да и вообще его крайне сложно было назвать милосердным.

Правда, ломать бывшую леди Сиф он собирался терпеливо, ведь самоубийство жертвы в его планы не входило. А тут недалекий брат сделал за него всю грязную работу, и это, Хель побери, очень непривычно, но приятно!

Взгляд того, кого скальды древних скандинавов и светлые альвы прозвали Звездоглазым, остановился на замершей у стены девушке. Опущенная голова, взгляд в пол, серое закрытое платье, волосы собраны в тугую косу и поникшие плечи — Сиф смирила гордыню, научилась молчать, исполняя приказы, и плакать беззвучно. На последнее плевать в общем-то... Ни блеска доспехов, ни клинка под рукой. Властные жесты и высокомерие остались в прошлом, в том времени, когда она была одной из них. Из облечённых властью и купающихся в богатстве по праву рождения.

— Нет что ты, — лениво протянул Локи. — Для бывшей высокородной эта девица неплохо справляется с работой. Правда, ее до сих пор обучают служанки матушки. Но это не стоит твоего внимания, все хорошо, Тор. Так о чем ты хотел поговорить со мной?

— Что у тебя с Аморой, брат?

Любого другого, ну, кроме, быть может, Бальдра, Локи бы поправил, напомнив что они не родня. Фриггу он звал мамой... Одина же только Всеотцом, а после возвращения из Мидгара Локи и вовсе перестал искать его одобрения или внимания. Отболело и перегорело все: мальчишеские чаяния, желание показать царю, что приемыш достоин зваться сыном; надежды на то, что именно его посчитают достойным трона, ведь он исполнял все приказы...

Теперь Локи был благодарен Таносу за то, что этот фиолетовый ублюдок избавил его от глупых иллюзий!

— Взаимовыгодное сотрудничество и ничего больше. А что тебе до Чаровницы, Тор? Или заметил, что она перестала мечтать о тебе и возжелать её? Стоять! Я не разрешал уходить.

Сиф дернулась и под взглядами братьев вернулась обратно к стене. Ей и так было невыносимо слышать разговор о ненавистной ведьме, но то, что о ней спрашивал Тор, — ее практически убивало. И князь Локи об этом знал! Именно поэтому она будет стоять здесь и слушать, сгорая от боли, обиды и унижения, не смея пикнуть или еще раз двинуться к выходу, борясь с желанием разреветься, как ребёнок, и сбежать без оглядки.

Только ей некуда деться. При малейшем намёке на проявление непочтения, стражи найдут её и бросят в ноги Локи.

— Кстати о ней… — Локи улыбнулся и, прислушавшись, ощутил знакомую магию в крыле, где проживала Фригга. — Прекрасная леди скоро пожалует ко мне в гости. Знаешь, Тор, Амора действительно изменилась, как и я сам. Она — очень ценный союзник, поэтому первое и последнее предупреждение: не досаждай ей слишком сильно, иначе будешь наказан мной лично.

Матушкины покои — единственное место, в которых он не стал бы подслушивать ни за что. Да и зачем? Чтобы сообразить, о чем хочет спросить Чаровница у той, кого асы и ваны нарекли Мудрой, не нужно много времени. Что бы ни произошло с Аморой, это сделало ее совершенно другой.

После того как она спасла Локи, тот пересмотрел свое отношение к ней, потому что умел быть благодарным и понимал, что обязан ей сохранённым разумом и свободной жизнью. Именно поэтому присматривал за ней, чтобы уберечь от бед.

Чаровница так стремительно взлетела на небосвод златого дворца, что новое пока маленькое светило хотели потушить многие. Тысячелетиями в Асгарде и в правительствах миров Иггдрасиля плелись многоходовые интриги, которые пока не затрагивали в открытую главенство Одина, слишком уж тот был скор и страшен на расправу.

Придворные течения, фракции и группы расхватывали куски влияния так, что и крошек не оставалось для чужаков. А Амора, бедняжка, была именно чужой. Несмотря на факт рождения в древней влиятельной семье и на то, что ее отец приближен к царю и то, что ее кровь чиста по меркам высокопоставленных асов.

Если бы не негласный протекторат Локи Чаровницу сожрали бы, сразу после того как царская чета стала ее отличать. Трикстер же варился в этом адском котле, как говорят смертные, не одно столетие и не зря получил своё прозвище злобного бога шуток и интриг. Он знал все политические течения, заранее предугадывал ходы закулисных игроков и плел в паутине один из главных узоров.

В конечном итоге даже Всеотец признавал его таланты, хотя и не любил его лично.

Тюр играл в солдатиков, Тор шлялся по мирам и совершал “великие божественные” подвиги, Бальдр был занят только собой. Кто-то должен был поддерживать трон Всеотца, устранять последствия ошибок и пачкать руки, находясь у всех на слуху, как самый неприятный и злобный член правящей семьи.

Раньше Локи это делал с прицелом на то, что его сочтут достойным скипетра царя... Мда! Глубину собственной наивность он осознал, только почти подохнув в плену у Таноса.

Локи посмотрел на приосанившегося Тора и вздохнул, понимая, что в ближайшем будущем предстоит много утомительных, зато нескучных дел! И самое ближайшее развлечение — поход к бывшей учительнице Аморы.

Чаровница умна и поэтому не пойдёт одна, а позовёт с собой Локи и кого-то из своих соратников. К ним обязательно привяжется Тор, и пока вся команда будет занята серьезной работой, брата можно будет спустить с поводка — пусть обезвредит стражу и разрушит до основания замок Кармиллы — самопровозглашенной королевы Норн.

В конце концов, это его любимое занятие, пусть Громовержец порезвится.

Баки автоматически поправил глухую черную маску в пол-лица, хотя и знал, что она надежно скрывает упрямый подбородок, губы и нос. Взгляд его серых глаз невольно останавливался на золотоволосой макушке и широченных плечах Сопляка, который возился, подгоняя шнуровку и проверяя надёжность и удобство ботинок. Быть с ним рядом, присматривать, постоянно мониторить его состояние стало больше чем привычкой.

Страх Баки и опасение Солдата за жизнь последнего близкого человека слились в единое целое. Полумер для них обоих не существовало, именно поэтому Стив был окружен их заботливым вниманием.

После того как чудо или, вернее, Чаровница вернула ему сначала память, а потом и лучшего друга, он не ослаблял бдительности, в принципе не веря что их могут оставить в покое. Баки был готов встретить любого, кто явится к ним на порог с идеей заполучить контроль над двумя суперсолдатами. Он больше не собирался воевать за “высокие идеалы”, или играть на стороне продажных тварей, прикидывающихся респектабельными политиками, и Стиву не позволит.

Как ни странно, но чужая людям девушка из далекого мира, юная только на вид, вполне устраивала его в качестве нанимателя. Амора закономерно опасалась суперсолдат, была осторожна в словах и тем более в действиях… И не спешила их использовать. Фактически по её прямой просьбе они вмешались лишь в ту бойню, которую журналисты позже пафосно окрестили “Битвой за Нью-Йорк”. Заявили о себе всему миру и в то же время остались в тени. Последнее его более чем устраивало.

Стив не хотел ни с кем знакомиться, снимать маску или называть свое имя. Суперсолдаты помогли, только потому что захотели сделать это, но у них была своя жизнь, и желающим всякого странного, вроде марионеточных суперов, в ней не место. Баки даже приятно удивился тому, что альтруизм его упрямого цыпленка остался в прошлом, в довоенном Бруклине.

Стив даже сына Говарда проигнорировал, объяснив это так:

— Я не собирались заставлять кого-то отвечать моим ожиданиям. Думаю, будет лучше с ним не сближаться. Я знал Говарда Старка, но совсем не знаком с Энтони. Это разные люди.

Впрочем, нрав у отпрыска Старка был папашин, и Баки знал, что тот их упрямо ищет. Но было даже забавно уходить от преследователя, помахав ему рукой. Он отлично догадывался какое бешенство и досаду эти неудачи вызывают у гения, плейбоя, миллиардера и филантропа. Вот только Зимнего Солдата невозможно найти, пока он сам не захочет быть обнаруженным, и для этого ему не нужна помощь мага. Поэтому Баки всего лишь развлекался, дразня ребёнка-переростка и его роботов.

— Помочь?

Баки по третьему разу проверил снаряжение и теперь, поигрывая ножом, ждал пока Стив поладит с обувью. Почему-то подумалось, что вряд ли биографы легендарного Кэпа знали, каким неуклюжим “несчастьем” эта легенда была на самом деле. Он как раз таки знал, поэтому и предложил помощь, впрочем, прекрасно понимая, что его добрый порыв будет отвергнут. Таков уж Стив — самостоятельный воробей с самого детства!

— Баки, я сам, дай две минуты. Слушай, может, все-таки старые?

Баки эффектным жестом вогнал сияющее лезвие обратно в ножны и показательно мученически закатил бесстыжие глазки. Стива эта гримаса всегда пронимала, вот и сейчас хоть и недовольно засопел, но вернулся к шнуркам. Просто он ненавидел обновки, даже если их покупали, не утруждая страдальца муками выбора и примеркой. Он был из тех, кто носит удобную вещь, пока она не начнет разваливаться на ходу.

— Я лично заказал их у надежного, как лом, поставщика. Сшито точно по твоим меркам, так что ничего жать, болтаться не должно. Не капризничай… Все равно те, в которых ты пробегал всю заварушку в Яблоке, для повторного использования не годятся. Мелкий, они развалятся прямо на тебе во время боя.

Фу-ух, кажется, подействовало…

Стив встал, потопал ногами на месте и, вроде, посветлел лицом. А сколько страданий было у королевы драмы! И как такое чудо оставишь без присмотра? Правильно, никак.

— Идем, мелкий, Амора просила ждать под яблоней. Готов к прогулке аж в Асгард?

— С тобой куда угодно.

Безбашенная улыбка на красивом лице скрылась под глухой маской. Стив был совершенно спокоен, потому что знал — они с Баки будут вместе, что бы ни случилось. От того, что лучший друг рядом, за правым или по настроению за левым плечом, он чувствовал себя по-настоящему счастливым, способным практически на что угодно. Поэтому прогулка в другой мир казалась любопытным приключением — не более того.

Стив любовался закатом над садом, Баки рядом что-то щелкал в телефоне, чтобы скоротать время в ожидании портала. Амора уверяла, что путешествие Биврестом им обоим придется по душе. Заметив, как красиво горят пожелтевшие листья в последних солнечных лучах, он замечтался. Ну да, художник… После встречи с другом в новом веке, ему опять захотелось рисовать.

Стив не сразу понял, что с Баки что-то не так, хотя они ощущали настроение друг друга, будто были единым целым. Он обернулся, почувствовав леденящий холод, наползающий со спины, и увидел, что друг замер, словно прислушиваясь к чему-то далёкому. Только спустя пару секунд, тот почти беззвучно прошептал:

— Нас кое-кто ищет… Нет, мелкий, выдохни, и близко не нашли. Просто, я думал, она меня и знать не желает после всего произошедшего.

И тут с небес ослепительным разноцветным сиянием в них ударил столб света. Неведомая сила подхватила двух человек и потащила куда-то наверх. Земля осталась позади, а они с невообразимой скоростью устремились к цели сквозь черноту космоса.

Приземлились они на ноги. Баки, даже исполнил красивый пируэт, чтобы удержать равновесие, и порадовался тому, что маска наглухо закрывает половину лица, иначе болезненная гримаса могла вызвать ненужные вопросы. Одним коротким взглядом попросил Стива молчать. Дернул плечом, подав знак: все вопросы дома, когда будем одни… Тот его, как всегда, понял без слов.

Амора куталась в темно-зеленый плащ, капюшон которого был обрамлен белым мехом. Изящные кисти прятались под зелеными же перчатками. Огромные глаза притягивали и очаровывали, при этом глядя совершенно отстранённо. Чуждую красоту ни за что не спутаешь с человеческой, слишком она иная.

Ее спутники тоже обращали на себя внимание.

Златовласый здоровяк, за плечами которого под порывами холодного ветра хлопал полами алый плащ, держал в руке внушительный молот. Суперсолдаты его помнили — дрались с ним на одной стороне и неплохо. А вот второй… тут всё сложно, потому что это тот самый Локи, который привел читаури на Землю и устроил погром, хотя и не по своей воле.

Последнее Баки мог понять… и посочувствовать. По себе знал, как паршиво быть чьей-то марионеткой, особенно если тебя используют таким паскудным образом. Только на уровень его доверия это нисколько не влияло.

— Джеймс, Стив. — Чаровница перестала нервно коситься на здоровяка, увидев суперсолдат, и облегчённо поприветствовала их кивком.

Баки задался вопросом: почему Тор беспокоит Амору больше, чем куда более непредсказуемый Локи? Помнится, на Землю именно она его притащила. Что же теперь изменилось?

Неистребимое любопытство осталось в нём ещё с довоенных времён, а вот остальные чувства, увы, почти исчезли. Их жалкие крохи теперь целиком доставались Стиву. Зато Баки не потерял способность читать всех, влезать под кожу и узнавать настоящие помыслы.

Вот и теперь он различал, что Амора нервничает, Локи забавляется а Тор красуется, своеобразно машет перьями, которые ему и выдрать могут. Стив благодарен даме за то, что она его откопала и соединила их, — это раз. Его рыцарственность — это два. Если он вспылит, заметив, что Амору кто-то обижает, то совместная миссия, мягко говоря, осложнится. Зато будет нескучно!

— Благодарю, что согласились помочь. Мы идем к той, что обучала меня магии. У меня есть к ней вопросы, — выдала часть информации Чаровница.

— Только встретят нас вовсе не ласково, и отвечать достопочтенная учительница не желает? — догадался Баки. — Где это мы, кстати?

— Это все еще измерение Асгарда, воин с ледяным сердцем. Но на этих землях не лежит длань Всеотца, — ответил Локи.

Чаровница поморщилась. Стив дернул бровью. Мда… Вряд ли с пацаненком Говарда зловредный, если судить по мифам, бог был таким же церемонным. Только вот суперсолдаты не спешили чувствовать себя польщенными.

Баки скептически оглядел безжизненную и бесплодную пустошь и сразу понял почему “длань Всеотца не лежит”. Да потому что с этого мрачного местечка ничего, кроме камней, не взять. А судя по оговоркам все той же Чаровницы, ее царь был той ещё жадной и умной тварью. То бишь асы могли захватить эти земли, но не видели в этом смысла.

— Стив, вы же брали укрепленные замки? — уточнила Амора.

— Да, базы Гидры, — ответил тот.

Умная девочка, в который раз отметил про себя Баки. Амора — маг и реального боевого опыта почти не имеет, а вот Стив его приобрел в пекле Второй мировой войны. Зимний Солдат воевал хрен знает сколько лет в порой очень сложных условиях, но Чаровница знала, что в паре с лучшим другом он командовать не рвется. Поэтому сразу выделила лидера их маленькой экспедиции.

— Тор, помолчи! — Локи резко осадил открывшего было рот Громовержца. Брат он ему или не брат, но семейные дрязги — это последнее, что им сейчас надо.

Как ни удивительно, но здоровяк закрыл рот. Что это — результат тщательной дрессировки, или отросло чуточку мозга с их последней встречи?

Вообще-то я должна была беспокоится о манипулятивной стерве, а не о Торе… Но даже мысли о Кармилле с которой предстояло поговорить, чтобы добиться правды, меркли в сравнении с вниманием царевича.

То о чем мечтала прежняя Амора, у меня буквально вызывало жуткое ощущение, сродни чесотке. Намного лучше было, когда меня снисходительно игнорировали. Или когда мы вместе работали, чтобы вытащить Локи, — ничего личного, только общее дело

Тор заскучавший в Асгарде и “тоскующий” по своей смертной подружке, тем не менее находил время и силы, чтобы утешаться с бывшими пассиями. Верность вообще не была тем качеством, которое стоило ждать от потомства Одина. Кобели…

Меня это не огорчало, потому что Громовержца я и не собиралась любить, а спать с ним тем более. Но получилось, что отсутствие обожания от преданной прежде Чаровницы задело хрупкое эго наследника престола, и это было серьёзной проблемой для меня лично.

Можно было попросить помощи у Звездоглазого, но чего бы это мне стоило? Локи откровенно развлекался тем, как Тор бегает за мной, а я с брезгливой гримасой шарахаюсь от него. И, несмотря на то, что я его спасла Локи, тот просто так не прервет столь славную потеху.

Когда появились суперсолдаты, я вздохнула с облегчением. Зимний Солдат этого всегда серьезно, а Стив просто не даст меня обидеть в силу своего воспитания и характера защитника слабых. Хотя убедить взять собой двух мидгардцев в поход было еще той задачей и опять из-за раздутого эго Тора.

Громовержец увидел в моем стремлении видеть Роджерса и Барнса только сомнения в своей воинской доблести. Вот же зацикленный на себе кретин! То, что суперсолдаты сражались с ним плечом к плечу в Нью-Йорке, и тот факт, что все Мстители слушались Капитана Америку во время битвы, сыграло мне на руку и чуть усмирило страсти. Хотя Тор всё равно дулся и бурчал всю дорогу, не переставая.

Право, мне вдруг подумалось, что быть любимой таким, как Тор, это отдельный вид казни. Амору он не любил, а всего лишь желал, но это добавляло столько головной боли и раздражения, что даже мрачный пейзаж Норхейма не так действовал на нервы, как сопящий рядом Громовержец.

— Может, пойдем уже? Дамы вперед.

Голос Локи был сладким-сладким… Мысленно я ему пожелала подавиться — вот же сволочь!

Амора помнила этот холодный ветер, низко нависшее над землей тяжёлое небо и тишину. Здесь она испытывала кромешное одиночество и желала вырваться, чтобы вернуться домой. А терпела потому, что хотела стать лучшей — обновленной и могущественной версией себя, прекрасной настолько, чтобы Тор, увидев ее, забыл обо всем на свете и признал достойной его царицей.

Ничто из этой памяти не было моим, но тем не менее отдавалось неприятной болью. Чужой болью и такой же агонией. Она его любила… я нет.

— Думаю, на внезапность мы можем не рассчитывать?

— Кармилла пересчитала нас еще по прибытии и, думаю, недоумевает, что среди нашей компании делают два смертных воина, мистер Барнс, — ответил Локи, а я, обернувшись, смерила его внимательным взглядом

Почему этот плут такой показательно вежливый и нарочито безмятежный? Драка с Мстителями таки показала ему, что со смертными стоит считаться? Или все же просто бесит братца, изгаляясь в красноречии перед Барнсом? Которого, судя по лицу, такое обращение никак не колеблет. Скорее, в серых глазах настороженность ко всему и вся, в том числе и к любезному Локи.

Налетевший ветер всколыхнул полы моего плаща, попытавшись пробраться под одежду. В нем чувствовалось недоброжелательное внимание, а также горьковатый привкус магии, — первый привет от самопровозглашенной королевы Норн.

Интересно, знают ли три древние, как все миры, предвестницы, что у них появилась такая правительница? Или Кармилла и ее самонадеянная наглость просто не стоят их внимания?

— Нас встречают. — Джеймс дернул головой, указывая на плотную полосу тумана, которая неторопливо ползла в нашу сторону.

Я решила, что драться на равнине просто глупо. Зачем истощать силы? Нам ещё вниз спускаться, на берег озера, где стоит замок моей наставницы. Локи положил руку на плечо брата, а мне кивнул на суперсолдат.

Туман между тем поднимался выше и обретал плотность. Гадать, кого Кармилла послала по наши бренные жизни, мне было как-то неинтересно.

Наставница хвасталась несоизмеримой ни с кем личной силой. Хвастливо называла себя самой могущественной чародейкой вселенной, имеющей огромные знания во многих направлениях магии… И при этом жила на отшибе — в пустоши настолько бесплодной, что даже жадному Одину она была неинтересна. Неувязочка, мягко говоря.

Прежняя Амора свято верила в безграничность сил Кармиллы, я же здорово в этом сомневалась. Тем более лично являться и карать наглых вторженцев королева не собиралась. Сомневается, что в своей же вотчине выстоит против Звездоглазого? Меня, скорее всего, Кармилла в расчет не брала.

Она фактически вырастила Амору и знала ее как истеричную, импульсивную соплячку, слепую и глухую к неприятным для нее фактам, следовательно неопасную. Поэтому мое появление королева зачислила как очередную попытку очаровать Тора. Вроде того, что влюблённая глупышка потащилась за ним в бой.

— Уходим? — Я подала одну ладонь Барнсу, а другую Роджерсу. Оба, кстати, оказались “нелегкими”. Конечно, не такими как Тор, чья транспортировка в Мидгард едва не вышибла из меня дух. Однако все же достаточно тяжелыми даже для короткого перемещения.

Изумрудная воронка портала выбросила нас на подъемный мост канонично мрачного замка, знакомого мне по воспоминаниям Аморы. А где ещё жить злодейке, если не в таком гротескно ужасном месте?

Здесь резко воняло паленым, всюду валялись мёртвые тела. Счастливый Тор крутил свой молот. Видимо на мосту нас тоже ждали.

Перед тем как отпустить мою руку Капитан чуть сжал мои пальцы. Этот жест можно было расценить только как попытку ободрить и показать, что я не одна. Какое же он солнышко!

Тучка — он же Баки — с интересом разглядывал полусоженные останки, попинывая их носком ботинка.

— Амора, посмотри какие интересные чары.

Я встала рядом с Локи который, позвав меня, осматривал стены. С его длинных пальцев срывались черные искры, прожигающие в защите дыры, но не уничтожающие ее полностью. Представить Кармиллу, которая бросала силы на восстановление плетения, не составило труда. А ведь Локи всего лишь банально мотал ей нервы.

— Забавно, но мне надоело. Вместе? — предложила я, зажигая на ладонях колдовское пламя.

Тор поднял молот к небесам, а Локи коротко кивнул.

Удар был страшен и в то же время прекрасен — белый от молний, изумрудный от моей магии и черный от клубящихся вихрей. Железо сначала погнулось, а потом начало плавиться от нестерпимого жара и стекать вниз ручейками.

За спиной раздалась целая серия глухих похожих на всхлипы выстрелов — Зимний Солдат приступил к делу. Очень старые камни заскрипели, замок содрогнулся, и защиты как не бывало!

Теперь я четко ощущала знакомую силу бывшей наставницы. Почему не сбежала? Вряд ли она хотела умереть только потому, что жила очень долго. Так почему не ушла? В том, что у Кармиллы есть планы побега на все случаи жизни, не было сомнений. Ловушка?

Я обернулась… вот же! Джеймс сбил несколько огромных черных птиц с хищными когтями и клювами, перьями, отливающими металлом, и белыми бельмами вместо глаз. Такое малое количество вряд ли было пригодно для атаки, особенно учитывая, что с нами Громовержец. Значит, это и не было нападением на нас.

— Они несли этот ларец.

Дуло винтовки указало на что-то поблескивающее золотом среди кучи окровавленных перьев. Сам Солдат ближе благоразумно не подходил, просто прикрыл нас и устранил опасность с тыла. Мне подумалась что он один полезнее всей Воинственной Троицы. Друзья Тора мало того что много болтали, так ещё и все, кроме Угрюмого, не были способны стоять на месте, чтобы не мешать магам работать.

— И что там? — поинтересовалась я.

— Открой и узнаешь, — раздался вкрадчивый шепот на ухо. Тяжелая длань Локи легла на моё плечо, и шкатулка, под его взглядом очистившись от перьев, грязи и крови, зависла передо мной.

Мне кажется или Звездоглазый единственный для кого все происходящие не является неожиданным? Что он знает?

Я нежно провела пальцами по поверхности шкатулки, срывая защиту покров за покровом. Откинула тяжелую крышку, под которой на алом бархате покоилась золотая корона причудливой формы. Кармилла когда-то возложила её себе на голову, подведя черту под своими успехами. А теперь она ее вот так просто и вместе с тем отчаянно отослала.

Любоваться украшением было некогда. Я сняла с руки перчатку и бросила её в грязь — яд… Что ж, это было даже предсказуемо, но пора спросить у наставницы, почему она так быстро сдалась, и кто ее напугал так сильно?

Нам больше не пытались препятствовать, поэтому я быстро провела свою команду через небольшой внутренний двор к центральному залу. По пути я поражалась тому упадку, в котором находился замок.

Где ученицы Кармиллы? Не одна Амора поверила обещанному могуществу. А теперь повсюду следы запустения, тишина и пустота. Будто замок был уже мертв до нашего прихода. Что случилось?

Массивную дверь в зал Тор просто молодецки выбил, чем заслужил тяжелый вздох Локи, мой фейспалм и пожатие широких плеч Кэпа. Грохот, целая туча пыли, поднявшейся с пола, — “тайное” проникновение в логово врага проходило как нельзя лучше. Впрочем, я напрасно негодовала, потому что наш о нашем визите хозяйка давно уже знала.

Оттолкнув предупреждающе поднятую руку Звездоглазого, я первая шагнула внутрь, но меня закрыл собой и щитом Роджерс. К слову, атаковать нас никто и не думал.

Глаза быстро привыкли к темноте, и я оценила отличия между воспоминаниями Аморы и собственными впечатлениями.

В этом месте будто месяцами никто не убирался. Магические огни в каменных чашах у стен потухли. Пахло пылью, сыростью и разложением. Где запах цветов витавший в этих залах?

В центре на возвышении стоял трон, который занимала Кармилла. Сейчас он был пуст.

— Похоже на гостеприимство здесь рассчитывать не приходится. Живых нет, — пробасил Тор, но Локи ему возразил:

— О нет, я чувствую магию, и Амора тоже. Хозяйка где-то здесь.

У меня были воспоминания о том, как здесь проходили трапезы, как Кармилла обучала своих учениц сражаться и порола их кнутом. Подняв взгляд, я увидела вместо витражей лишь пустые оконные проёмы, в которых серело небо.

Не такой лёгкой победы я ждала, а жесткого боя. Коварных ловушек. Где они? Кто уничтожил замок до нашего прихода, но сохранил хозяйке жизнь? И, главное, зачем?

Локи удовлетворённо улыбнулся, подумав, что Всеотцу все-таки пришлось поговорить с ним, несмотря на нежелание, из соображений высокой политики и государственной безопасности. И нет, нелюбимый сын вовсе не кричал о ненависти к укравшему и воспитавшему его царю — какой в этом смысл?

К моменту беседы Локи очистил сознание от воздействия Таноса и полностью контролировал себя, более не являясь его марионеткой, поэтому выбирал слова осмотрительно и почтительно. При этом дал понять, что больше не является сыном царя Асгарда, но подтвердил, что остаётся его союзником в грядущей войне.

Один попытался выразить сожаление и извиниться за то, каким образом поступил со Звездоглазым, но тот ответил на это ледяной улыбкой, вложив в нее весь скопившийся яд. Закончилось время глупых и заранее обреченных на провал попыток доказать, что достоин уважения и признания того, кто уже давно все для себя решил.

Они просто обозначили границы договоренностей и заключили союз, держащийся на взаимных подозрениях, нейтралитете и вынужденной необходимости. На этом и порешили. Локи любил Асгард и мать, именно поэтому предпочёл мирный договор изгнанию. Он хотел быть ближе к родным и к союзнице.

Йотунхейм в качестве дома его законный царь не рассматривал, прекрасно осознавая, что безумный титан придет не только за камнем, но и затем, чтобы покарать его за непослушание и срыв его планов. И всё равно думал о том, чем займётся, если переживет бой с Таносом, хотя это были лишь туманные перспективы.

Сын Бестлы, дочери Бёльтрона, — Бер Бурисон создал Асград — целый мир и центр Девяти миров. Чем он, Локи Бог Огня и Обмана, прозванный Звездоглазым, хуже него? Тем более что та, от кого гордые цари асов вели свою родословную, тоже была из ледяных великанов.

Амбициозно? Да! Но разве ему нужна другая более приземлённая цель? После того как он отрежет голову Таносу, насадит ее на пику и понаблюдает, как вороны выклюют глаза, неизбежно встанет вопрос: а что дальше? Локи хотел ответить на него достойно и воистину по-царски.

Сейчас же он наблюдал за тем, как союзница пытается решить свой личный, но похожий на его вопрос. Только в её случае тварью, исковеркавшей жизнь, оказалась женщина — вот и вся разница. И вряд ли она и Кармилла поговорят столько же “миролюбиво”, как он и Всеотец.

Присутствие обиженного брата делало ситуацию до крайности пикантной и до ужаса забавной. Тор, несмотря на определённый личностный рост, который он демонстрировал в последние время, остался самим собой. Амора, отказавшаяся согреть его ложе, стала для него сильнейшим раздражителем. Чем сильнее сопротивлялась бывшая любовница, тем сильнее желал её Тор.

Когда-то Локи предрек Аморе, что она сгорит в пламени своей любви. И с каждой попыткой завоевать сердце наследника царского трона Асгарда огонь в ней будет все злее и беспощаднее. Похоже, это не сбудется и он этому рад. Его союзница доказала свою ценность. Потерять ее было бы невероятным расточительством.

Что до бессильного разочарования Тора, то ему придётся смирится с тем, что его отвергли. Ну, или радовать Локи своими жалкими попытками вновь очаровать Амору, раз уж до этого упрямца не доходит, что та изменилась. И в первую очередь она отказалась от своей, казалось бы, вечной любви к нему.

Драма страдающего от попранного эго будущего царя изрядно развлекала Локи, однако стоило помнить, что пришли они сюда не за этим. К тому же стоило проявить любезность к смертным мидгардцам, которых пригласила Амора, потому что им предстоит не раз поработать в связке.

Локи это понял по тому, как Чаровница расслабилась, стоило Капитану и Зимнему Солдату выйти из многоцветной вспышки Биврёста. Он их помнил, несмотря на то, что был полностью неадекватен, когда пытался захватить Мидгард. И, придя в себя, разузнал — кто же его переиграл, кроме брата и Аморы? Кто сдержал инопланетную армаду и не дал разнести город?

Локи не командовал армией, потому что читаури из далёкого вымирающего мира шли за ним по приказу Таноса, — какой главнокомандующий из безмозглой марионетки? Но опытных командиров вторженцев кто-то грамотно переиграл, причем с ограниченным количеством ресурсов.

Звездоглый смотрел на измененных с виду людей и понимал, что дешево отделался.

Один полыхал, как сверхновая, и даже ему, привычному к всеобъемлющему свету Бальдра и могуществу Всеотца, было не очень приятно смотреть на Капитана. Смертный Роджерс не осознавал масштаба своих сил, потому что прожил слишком недолго.

Второй абсолютно не читался. Если исследовать Солдата магией, применив немалый опыт долгоживущего существа, то тот выглядел, как серая прозрачная тень, чью пустоту не заполняют ни свет, ни тьма. И от этого он опасен, как явное напоминание, что смертны все, даже боги.

* * *

Атаки Кармиллы напоминали агонию раненного зверя, пытающегося отбиться от охотников. Чаровница не понимала её поведения и нервничала, потому что ждала совсем другого. Видимо, прекрасно зная нрав своей бывшей наставницы, она закономерно предположила, что королева “груды камней” устроит им ад на земле за попытку проникнуть на её территорию.

Бедная Амора помнила Кармиллу в зените могущества. Что приходит за наивысшей точкой? Падение, к которому Локи совсем немного приложил свою руку по приказу Одина.

Да, он не соврал Роджерсу… Всеотцу каменная пустошь совершенно не была нужна, но королева-самозванка могла жить и править ею — ничем — при соблюдении ряда условий. Однажды Кармилла забылась, и Один решил наказать её, не пачкая рук и не задействуя войска и Тора.

Проучить нарушительницу поручили Локи, но ему было не привыкать исполнять грязную работу. Когда узнаешь, что отец всего лишь твой царь, оттенок у таких деликатных поручений появляется совсем другой.

Быть может, он драматизирует и намеренно копается в своих ранах, не давая им зажить? Или все ещё хуже — стремление быть лучшим сыном обернулось против него же, после того как открылась правда о его истинном происхождении?

— Ты! — Амора вдруг развернулась и толкнула Локи. В её огромных зеленых глазах сверкала ярость, а на точеном покрасневшем личике читался лишь гнев.

Тор сглотнул слюну и уставился на неё баран бараном… Отправить его что ли к той смертной девице, пока от недостатка ласки не помер. Но сейчас не время думать о глупостях, потому что надвигалась буря. Чаровница догадалась, сложив его спокойствие, туманные намеки и полную уверенность в том, что серьезного противостояния не будет, и сделала верные выводы.

Драку или попытки поколотить Локи самым примитивным образом — подумать только, без магии! — пресёк Солдат. Одной рукой сграбастал буйную Чаровницу, чьи волосы искрили магией, а другой деланно небрежно показал человеческое оружие.

Локи обозрел вороненую сталь, столь не похожую на оружие Асгарда, но не испугался. С чего бы? Просто принял к сведению, даже испытывая чуточку признательности к мидгардцу.

Аморе стоило остыть, а то она может решить, что магическая дуэль с ним — хороший вариант. Хотя нет, не будет рисковать, потому что стала слишком осторожной и себе на уме. К тому же отлично знает, на что он способен.

— Мир, дети мои… Отставить мордобой с союзниками! Та, к кому мы так беспардонно пришли в гости, жива хоть?

— Жива, но почти не опасна. Кармилла, тебе лучше показаться сейчас и не испытывать мое терпение. Конечности у тебя еще остались, однако это может измениться.

Сперва раздалось цоканье, а потом они увидели королеву… Зимний даже отпустил Амору, потер глаза и посмотрел на Локи с неким уважительным недоумением. Впрочем, он быстро потерял к нему интерес зафиксировав одной рукой Амору, послал предостерегающий взгляд Капитану и прицелился Кармилле в голову.

Полностью седая, нечесаная и с исчеченными шрамами и рубцами веками. Она сидела в кресле с металлическими ножками, которые издавали цоканье, шагая по каменному полу. Рукава просторной мантии были пусты примерно до локтя, как и низ балахона до колен.

— Ваше величество, помнится, вы мне говорили, что Танос придет за мной. Пришел, — Локи кивнул, злобно оскалившись, — только не из-за того, что я тронул ту, кому он дал позволение править каменистой пустошью. Впрочем, это сейчас неважно. Мы пришли сюда с определённой целью. У Аморы есть вопросы, и ты честно ответишь на них, или я повторю то, что сделал в прошлый раз.

У Тора сделалось очень сложное лицо, как будто он не знал, каков Локи на самом деле. Или и правда до сих пор верил, что цари выигрывают исключительно честно и благородно — вызывают на дуэль неприятеля и сшибаются с ним в справедливой схватке? Наивность, граничащая с глупостью, но братцу простительно.

Амора посмурнела, но Локи в ответ на её реакцию лишь пожал плечами. Он жесток, и не скрывал этого перед союзницей. Она давно знала об этом, но, пожалуй, будет интересно взглянуть на ее реакцию сейчас, когда наглядное подтверждение сей истины находится прямо перед ними.

Я получила нужные мне ответы. Но многие знания — многие печали — не так ли? Тем более что о некоторых мотивах наставницы было довольно легко догадаться. Уж очень ее устраивала рядом с Тором на Золотом престоле эгоистичная, ревнивая до слепоты, одержимая девчонка. Такая удобная марионетка…

Неудивительно, что взбешенный Звездоглазый лишил Кармиллу сначала рук, потом ног, а под конец глаз. Может, он в чём-то презирал Тора и злился на него, но его брата не смел обижать никто, кроме него. И понятно почему к прежней Аморе царевич относился столь неоднозначно и цинично: решил перехватить контроль над чужой марионеткой, смутно обещая ей то же, что и Кармилла, — шанс завоевать любовь наследника престола.

Естественно, Локи не собирался ничего давать Аморе даром или помогать ей в борьбе за сердце брата. Специфическое воспитание делало такую умную Чаровницу глухой и слепой до абсолюта, когда это касалось ее “ве-ли-кой” — произносится именно так, с восторженным придыханием, — любви.

Амора не понимала, что Локи только сулил исполнение самого горячего желания, а на деле только использовал её к своей пользе. И этот гад очень удивился, начав иметь дело с новой версией союзницы, ранее понятной и примитивной в своих мечтаниях.

Мне без труда стали понятны его изучающие взгляды. Звездоглазый не узнавал ту, кем привык вертеть с помощью её наивных чувств. Злилась ли я из-за этого? Скорее, это было слабое эхо, но не злости, а грусти. Мне-то мозгов хватало, чтобы понять, что Локи хоть и преизрядная сволочь, но не намного хуже остальных асов.

Он использовал прежнюю Чаровницу? Так в Асгарде каждый использует другого — это не порочная практика, а норма, поэтому какой смысл яриться? Разве что повеселить за свой счёт царевича и показать ему, какой я несдержанный ребенок на самом деле, раз не могу принять мир таким, каков он есть.

Конечно, зрелище некогда гордой самопровозглашенной королевы, а теперь просто сломленной колдуньи — шокировало. Амора ведь трепетала перед грозной, немилосердной наставницей. Почтение к себе Кармилла буквально вколотила в девочку, и теперь отголоски этих страхов бились во мне. Эмоции не принадлежали мне, но были близки и понятны.

Кармилла говорила и говорила. Она так боялась Звездоглазого, что испуганно съеживалась даже от звука его голоса. Буквально старалась уменьшится и не пыталась сопротивляться — ни магией, ни лживыми словами. Я спрашивала, она отвечала, а Локи кружил рядом, как зверь, который не до конца наигрался с добычей. Однако звери убивают не ради забавы.

Увидеть элегантного, утонченного Локи в такой ипостаси… Пришлось признать, что я дура, поверившая, что двор боится его только из-за скверного нрава, злоязкости и дара к интригам и магии. Я ведь даже не могла предположить, что он может быть таким жестоким и страшным. И это отрезвило.

Да, в нашу первую встречу я трепетала от угроз и того, что Локи может понять, что перед ним самозванка. Но не представляла, что быстрая смерть это тот дар, который Бог Хитрости и Обмана дарует не каждому.

Когда мы закончили, раздался выстрел. Джеймс пожал плечами на наши недоуменные взгляды и проверил пульс у свалившегося на пол тела. Хотя какой там пульс? Кармилле полголовы снесло, но для паранойи Солдата это, очевидно, было слабым аргументом.

— Никогда не оставляй за спиной даже искалеченного врага… И это было что-то вроде милосердия, как я его понимаю.

Если это для Барнса “милосердие”, то я не хочу знать, как этот не-совсем-человек понимает жестокость.

Я зябко поёжилась и запахнула плащ, почувствовав леденящий холод, и сожгла тело бывшей наставницы, щёлкнув пальцами. Почести ей никто отдавать не собирался, но хоть мучиться больше не будет. Колдовское пламя быстро уничтожило плоть и кости. Налетевший порыв ветра разнес пепел.

Вот и все.

Подведу итог. Локи специально привел меня сюда, делая вид, что настроен на бой, а на деле продемонстрировал, что будет с теми, кто идет против него, — доходчиво и наглядно. Предупредил, попытавшись запугать, что полностью в его духе. К счастью, злость накатила на меня, когда я оказалась дома, на безопасной территории.

Временные сокомандники увидели мои растерянность и испуг — самые естественные реакции, не оставляющие вопросов. Тор пытался навязать свою персону в утешители... Пфа! Вот это уже было за гранью добра и зла. Чтобы член в штанах у Громовержца не свербил, пусть идет и чешет его о свою смертную подружку.

Портал в Мидгард дался легко то ли от злости, то ли из-за сильного желания избавиться от его общества. Я надеялась, что Тор присмотрит за Джейн Фостер и не даст ей вляпаться в Эфир хотя бы из-за привязанности к ней. Он же понимает, что люди очень хрупки и легко умирают от любой мелочи? И она не будет шляться в поисках червоточин в реальностях, если ее любовь рядом с ней. Зачем ей это?

До Совмещения миров осталось очень мало времени. Вычислить местонахождение Камня реальности я даже не пыталась. Какой в этом смысл? Пустая трата времени искать то, что нельзя найти. Джейн просто очень повезло и одновременно не повезло оказаться там, где не надо.

Я заглянула в “магическое око” и увидела счастливое воссоединение пары, пожелала им счастья, но все не могла успокоиться. Эфир выйдет из спячки — в этом я была уверена, ведь канон упрямо шёл по своей колее, несмотря на мои усилия. Битва за Нью-Йорк состоялась и Мстители собрались расширенным за счет Барнса составом.

Хорошенько поразмыслив, я всё-таки сорвалась и разбила пару ваз, поняв, что не могу полагаться на Тора в присмотре за его же девушкой. Принцип никогда не складывать яйца в одну корзину был мне близок. А перспектива попадания Эфира в руки Малекита пугала меня так, что хотелось сбежать в другую вселенную, — никак не меньше.

* * *

Оказавшись в убежище суперсолдат, я, оставив плащ и перчатке в коридоре, вошла в гостиную, не удивляясь тому, что меня никто не встретил. Решила, что Стив занят рисованием, а Джеймс просто демонстрирует свой пофигизм и одновременно дает понять, что признал меня если не своей, то хотя бы неопасной.

И снова я поразилась своей же беспечности! Что помешало мне пустить в ход магию и прочувствовать дом и живых существ, находящихся в нем? Не пришлось бы стоять на пороге красивой статуей самой себе.

В кресле сидела Наташа Романофф, знаменитая Черная Вдова, — вот так сюрприз! Живая и без единой царапины, значит, Джеймс впустил её в дом. Ну, или Стив запретил ему вредить ей. Хотя я очень сомневалась в пацифизме живой легенды, увидев его в бою.

— Амора, это Таша и она будет жить с нами, — объявил Джеймс, счастливо улыбаясь и сверкая, как наряженная новогодняя ель.

Стиву хватило совести исполнить фейспалм и дать развёрнутое объяснение:

— Баки ее знает, тренировал в Союзе. Мисс Романофф, как она утверждает, больше некуда идти, во что я плохо верю. И ей угрожает директор Щита Ник Фьюри — а вот это звучит правдоподобно.

Хм, Капитан не одобряет? Впервые вижу воочию, что он недоволен прихотью драгоценного Баки. Или Роджерс просто боится за него, ведь чтобы просто впустить в дом Черную Вдову, нужно быть отчаянным храбрецом или доверчивым идиотом — одно из двух.

Однако на идиота Зимний Солдат похож меньше всего и тем более доверчивостью он не страдает. Я поняла, что ничего не понимаю в этой афере, поэтому решила уточнить:

— Что ему нужно?

— Кроме нас двоих? — Голос Кэпа, как и его прекрасное одухотворенное лицо, прямо излучали ядовитую иронию, от которой Наташа мгновенно стушевалась и показательно приникла к Барнсу.

Вот только, опустив голову, она не увидела, как Джеймс закатил глаза, поймав взгляд своего лучшего друга. У меня создалось впечатление, что они вовсе не конфликтуют, а банально разводят свою незваную гостью. Поразительно что та поверила, будто вбила клин между людьми, дружба которых началась еще до ее рождения. И что Баки на самом деле ее защищает, несмотря на недоверие Стива.

Я равнодушно подумала, что меня не касается проблема рыжей. Из нее делают дуру, значит, сама виновата. Хотя кто я такая, чтобы кивать в её сторону? Сама повела себя глупо, ничем не лучше неё. К тому же оказалось, что есть дело поважнее. Так сказать, шкурный интерес.

— Ему нужна ты, Амора. Мисс Романофф поручили найти тебя и завербовать в Щит. У директора губа не дура. — Роджерс не одобрял, и я почувствовала, что если он еще немного вспылит, то Одноглазый это самое неодобрение почувствует на своей шкуре. Я была не против посмотреть на это, но опять же позже.

— Джеймс, я могу поговорить с вами без мисс Романофф?

Барнсу она зачем-то нужна — так пусть будет так. Вот уж с кем точно не нужно нянчиться, так это с Зимним Солдатом, и слава Магии за это.

Я знала что мне не откажут в помощи, ведь благополучие Земли зависело от того, где будет находиться один из Камней бесконечности. Тор ни за что не обнаружит следящего за Джейн Солдата.

Если что, тот просто вырубит и утащит дуру подальше от опасности. Эфир снова уснет и темные эльфы останутся в дыре, в которую забились после поражения.

Идеальный план. Что может пойти не так?

Что может пойти не так? Да все! Может быть, мне не следовало задаваться этим идиотским и сулящим беду вопросом, а сразу похитить Фостер и держать взаперти пока не пройдёт Совмещение миров? Или лучше сразу убить ее? Хотя на это я бы не решилась. Джейн Фостер не была виновата в том, что раздражала меня из-за злости на Тора, потерявшего разум в любовной горячке

Поначалу всё было неплохо. Джеймс легко согласился присмотреть за сладкой парой. И, как я и предполагала, уверенный в собственной неуязвимости Тор не обнаружил такую “тень от тени” как Зимний Солдат, веря, что ему ничего не угрожает со стороны жалких смертных мидгардцев. Блистательный могучий ас расслабился, млея в обществе своей возлюбленной, зато я никак не могла отпустить тревогу.

Я следила за сладкой парочкой, подглядывая за ними через шар, и одновременно просматривала библиотеку в поисках сведений об Эфире и других Камнях Бесконечности. Но для такой невообразимой древности Асгард был слишком юн, и поэтому ничего нового узнать не удалось. Неудивительно, что в каноне целители Асграда не смогли вытащить Эфир из Джейн Фостер, а Всеотец так стремился спровадить смертную возлюбленную сына в Мидгард — умирать.

Эфир невероятно могуществен. Камень менял реальность, был способен ломать законы природы и логики, воскрешать мертвых и делать невозможное возможным. Но при этом он убивал слишком слабых носителей, проникая в их тела и поглощая жизненные силы. Зато сильные носители Эфира были способны создавать альтернативные, вполне жизнеспособные реальности, независимые от той, в которой существовал владелец камня Бесконечности.

Если Джейн всё же вляпается в Эфир, нужно найти способ вытащить его из нее. И так, чтобы Тор не притащил ее в Асгард. Пусть Малекит со своей озлобленной сворой явится в Мидгард. Мне дорог мой мир, и, главное, царица Фригга не должна пострадать ни в коем случае. А Тор привычно притащит свою проблему в Асгард, не задумываясь, к чему может привести его желание спасти ненаглядную Джейн. Зачем ему? Он ведь думать не привык.

Я отчаянно злилась, ища подсказку в древних хрониках. Информации было преступно мало. Бер запер Эфир в месте, где его невозможно отыскать, и это было действительно так — в обычных обстоятельствах — но Совмещение миров ломало все правила.

Коварный Камень Реальности ожил при появлении Фостер, словно ее и ждал. Это обстоятельство меня очень насторожило. Одно из двух: или Эфиру все равно в кого вживаться, или Джейн должна была его найти. Именно она, смертная девушка, возлюбленная внука царя, который и спрятал камень. Насколько это вообще могло быть случайно? Я слишком глубоко копаю или у меня острый приступ паранойи!

Я взяла лист пергамента, карандаш и погрузилась в размышления, оценивая фильмы из своей прошлой жизни. Ракета извлек Эфир из Джейн, просто уколов ее шприцом с устрашающей длины иглой. Серьезно?! Это воспоминание я вытащила из своей гудящей головы, поразившись абсурдности решения сценаристов.

Если бы все было так просто, то целители справились бы с задачей, а Один спрятал бы Эфир там, где его не нашёл бы никто, тем более Малекит. Зная о Таносе, он не рискнул бы хранить еще один камень в Асгарде в дополнение к Тессеракту. Один не хотел, чтобы его царство сгинуло ни за что, и поэтому не стал бы привлекать лишнее внимание охотников за древними реликвиями.

В “Эндгейме” за техническое обеспечение отвечал Старк, так может, он сделает такой чудо-шприц своей союзнице? В любом случае, попытка не пытка, — пора бы узнать что гений и Железный Человек в одном лице думает делать с угрозой Таноса.

— Подайте одежду для выхода. И принесите шкатулку с жемчугом.

Привычно засуетились предупредительные и молчаливые служанки, которые в последнее время стали меньше бояться хозяйку. Не знаю, зачем Амора третировала и запугивала тех, кто заботился о ее комфорте каждый день, но я не срывала на них своё плохое настроение, была вежлива и спокойна. Конечно, я не пыталась дружить с прислугой, потому что это был нонсенс.

Равенством и братством в царстве богов и не пахло, как и демократией. Здесь действовала жесткая, негибкая структура общества с абсолютной царской властью. Семья Аморы занимала место в первом ряду у ступеней трона, и та пользовалась полученными по праву рождения привилегиями, чтобы преследовать Громовержца.

Со Старком я решила быть вежливой и в то же время не хотела появляться в холле знаменитой башни, которая так и не стала обиталищем Мстителей. Своим открытым появлением я бы подставила миллиардера перед Фьюри, а это было глупо и недальновидно. Мне нужно было хорошее или хотя бы нейтрально-доброжелательное отношение гения, поэтому выбрала для открытия портала площадку, где приземлялись квинджеты.

По прибытии пришлось нелепо застыть, опустив руки, потому что в меня целились сразу четверо роботов. Жизни в них не было — обычные “болванки” из Железного Легиона — тела для Джарвиса. Значит, Старк начал создавать их раньше. Присмотревшись к ним, я решила, что они были совершеннее тех, которые были показаны в фильмах из моей прошлой жизни.

— Леди, босс оповещен и разрешил вам войти, — раздался вежливый приятный голос, говорящий с британским акцентом. Роботы просто опустили руки с нацеленными на меня пушками и отступили в ниши. Видимо, мой прошлый визит разбудил в Старке разумную паранойю. Получается, что теперь в гости к Железному Человеку так просто не войдешь.

Меня проводили в знакомую гостиную, где Звездоглазый так неудачно “побеседовал” с хозяином.

— Кофе, чай или, быть может, леди предпочитает алкоголь? — предложил Джарвис, заставив меня нервно поёжиться. Дворецкий, нянька и дитя Тони в одном лице нервировал меня, потому что я не могла его прочесть.

Джарвис был лишен тела и слабостей любого живого существа. Странно было говорить с тем, кого не можешь ощутить магией. Но это можно стерпеть, как и то, что каждый мой жест пишут и анализируют, потому что Тони Старк мне нужен, и я честно не собираюсь причинять ему зла.

— Привет, прекрасная Чаровница. Джарвис, два кофе.

Старк выглядел ярким, оживленным и не изможденным, чего, признаться, я немного опасалась. Одет он был как обычно небрежно, да и футболка была в мелких отнюдь не дизайнерских дырках

— Здравствуй, Тони.

— Прелестно выглядишь, а теперь к делу. Ты не просто так ко мне пришла?

Попытка обаять меня закончилась очень быстро. Можно сказать, гений пролил бальзам мне на душу… После грубых приставаний и жадных взглядов царевича такое ровное отношение подкупило — Старк не видел во мне сексуальный объект.

— Мне нужна услуга, и я готова оказать ответную, конечно, в разумным пределах.

— Ценю деловой подход. Чего ты хочешь?

В этом как раз была и проблема. Характеристики Эфира мне были неизвестны, только то, что Камень был способен сотворить с реальностью. И как объяснить гению, что надо извлечь могущественное нечто из тела живого человека? Как удержать его дальше мы с Локи придумаем, когда поймем с чем имеем дело.

На моем пальце засиял один из перстней. Сапфир в нем был связан с парным, отданным суперсолдатами. Почему-то у меня возникло паршивое предчувствие, и я обречённо произнесла:

— Да?

— Амора, девка и Тор гуляют по городу с каким-то странным прибором, который все время пищит. Упс… Они исчезли. Я за ними.

Крикнуть: “Стой!” — я не успела. Старк смотрел на меня с интересом и, кажется, собрался задать закономерный вопрос: “Какого черта происходит?” Я бы тоже хотела это знать. Совмещение миров еще не началось, но сучий канон стремится в проторенную колею, что бы я не делала? Тогда у меня проблемы, но об этом можно подумать и позже.

— Мне пора, — коротко сообщила я Тони и перенеслась в Лондон, где находились Зимний Солдат, Тор и эта настырная в процессе познания гениальная идиотка.

Я оказалась в какой-то подворотне — и пиздец постучался в мою дверь — никого не почувствовала. Ни Тора, который обычно ощущался прекрасно, ни Барнса, которого было очень трудно засечь даже магией. Просто прекрасно! Они прошли в червоточину и находились где угодно, но не на Земле. Мне только оставалось верить, что Джеймс не подведет меня. Появился зыбкий шанс засунуть Эфир обратно в монолит, который удерживал камень все эти тысячи лет.

Баки искренне не понимал самоуверенность Тора, который, похоже, не осознавал простого факта — на Землю за ним могли притащится его враги и отыграться на хрупкой смертной девушке. От идеального воина он ожидал большего, раз сын Одина считал себя таковым. А тут беспечность, неумение или нежелание следить за собственной безопасностью.

Тор также не учитывал тот факт, что в Мидгарде он был далеко не самой страшной рыбой в пруду, оказавшемся невероятно тесным. Кажется, он даже не задумывался об отличиях этого мира от его родного Асгарда.

Баки мог поражаться чужому идиотизму бесконечно, что не мешало работе — следить за тем, чтобы инопланетное дитятко под два метра ростом и его девушка не попали в неприятности. Теперь он наконец понял, почему Амора так переполошилась и решила привлечь его к миссии.

Тору совершенно точно был необходим присмотр. Особенно учитывая Щит и его директора, генерала Росса и других облеченных властью личностей, которые порой хотели странного. Например, послушных их воле суперсолдат или контроля над человечеством, разумеется для его же блага. На взгляд Баки это не слишком отличалось от целей Гидры. В общем, от “дружеского” визита Зимнего Солдата Николаса Фьюри пока уберегал только незлобивый характер Стива.

Тем временем прогулка влюбленной парочки была неторопливой и спокойной… Баки заскучал, ведь кто же знал, что неожиданно случится пиздец? Хотя он должен был догадаться, имея перед глазами пример Стива, тот был тем ещё оком бури, вокруг которого творилась всякая дичь. После каждой драки это ходячее несчастье хлопало глазками и говорило, что это случайно, просто потому, что так не бывает. И ведь Стив никогда не врал, ему так точно.

Но, видимо, глупо тогда было злиться на лучшего друга, потому что с ним всё и правда случалось по принципу “оно само” и всегда неожиданно, прямо как сейчас. Тор и его девица целовались, причем ас проявлял больше энтузиазма в этом вопросе чем смертная, которой было неловко от такого публичного выражения чувств.

Баки легко считывал реакции девушки — в них было больше протеста, чем отклика или желания. Конечно, печально для воспылавшего страстью Тора, но кому было дело до его надежд и страсти? Они сделали несколько шагов, не размыкая рук. И мисс Фостер, идущая первой, провалилась в пустоту, исчезла, Тор, конечно, ринулся за ней.

Баки последовал за ними, потому что это было то, о чем его предупреждала Амора и чего просила не допустить ни в коем случае. Она дала чёткие инструкции, что делать, если это все-таки произойдет. Главным в них было: хоть за уши оттащить Джейн Фостер от монолита и субстанции в нем, не допустить соприкосновения и убраться побыстрее из провала.

Баки успел сообщить о том, что происходит, сжав в живых пальцах камень, который ему дала Чаровница.

А дальше завертелось…

При необходимости суперсолдаты умели замедлять мир, когда каждое движение становилось вязким и тягучим, словно люди находились в плотном желе. Все, кроме них самих. Баки обогнул споткнувшегося Громовержца и в изящном пируэте оттолкнул застывшую, словно завороженную девушку.

Он справился с задачей, но Эфир пробудился и не собирался возвращаться в свою темницу. Камень нашел нового, более сильного и приспособленного идеального носителя. Такого, с каким он еще не вступал в контакт.

Алая жидкость оплела сильные изящные пальцы музыканта или, вернее, убийцы, виртуозно владеющего холодным и огнестрельным оружием, и, поднявшись по ним, мгновенно просочилась под кожу. Пусть новый носитель пытался сопротивляться ударами кулака на котором не было живой плоти, прыжками и силой воли, но сила камня была практически непреодолима.

Эфир заполнил собой чужое живое тело. Глаза цвета текучего серебра, снежных туч и сумерек сверкнули алым, а потом вернули своей естественный такой необычайно привлекательный цвет.

Баки не устоял на ногах, опустился на одно колено, упираясь металлической рукой в камень. Живая рука ощущалась чужой. Это не было больно или страшно. Просто странно… Словно он одновременно был собой и чем-то невообразимо большим, чего пока не мог осознать. Сердце суперсолдата билось ровно и мощно, как всегда, словно ничего не произошло. А что, собственно, случилось?

Фостер оказалась почти цела, только стесала кожу с ладоней и колен. Над ней навис Тор, который смотрел волком на Баки… В Норнхейме тот так и не выяснил, каково это — набить морду “богу”, кажется, теперь случай представится. Там Одинсон только нарывался, срывая дурное настроение, потому что его отшила леди. А тут Баки поранил его возлюбленную — чем не повод для драки?

Сцепится они не успели. Знакомая изумрудная вспышка магического портала выбросила к ним перепуганную, но очень злую Амору. Баки чувствовал перед ней вину: с заданием, объективно говоря, не справился. Неопознанная хрень не коснулась Джейн Фостер, зато вселилась в него, хотя пока не причиняла никаких неудобств.

Упс…

Чаровница окинула взглядом их компанию, сжала кулаки и выругалась, да так затейливо, что Баки аж застыл от восторга. В эмигрантском квартале за чистотой речи не следили, как и в доках и на войне, но такого он пока не слышал. Особую пикантность ситуации добавляло то, что отборная брань лилась из уст утонченной леди.

— Где?! — Амора задала вопрос ледяным тоном и непочтительно пнула будущего царя в седалище. Кажется,от гнева она себя не контролировала и не думала, как на её действия отреагирует Тор. Или, вернее…

Солдат прищурился, считывая чужие чувства, — для Аморы катастрофа вселенского масштаба уже случилась, поэтому она просто спускала пар, как могла. И Тора огульно причислила к основным виновникам провала миссии. Это было несколько узколобо, но предсказуемо из-за негатива, который она изначально испытывала к наследнику царского престола Асграда.

— Во мне, — спокойно ответил Солдат. Он не собирался прятаться или скрывать информацию от союзницы.

— Джеймс, я тебя просканирую — это будет не больно, обещаю. Просто стой и дыши, не делай резких движений и не волнуйся. — Амора, резко развернувшись к Тору так, что золотые волосы хлестнули ее по спине, отрывисто велела: — Уводи отсюда свою девицу! И хватит на меня пялиться. Зови Хеймдалля, мне срочно нужен его высочество Локи!

Солдат ухмыльнулся, заметив ошарашенный вид царевича, который явно пребывал в шоке. Сам он не двигался, как были приказано, потому что всегда спокойная и показательно доброжелательная Чаровница не стала бы вести себя так грубо без веской причины. Не подчиняться приказам профессионала, когда сам мало что понимаешь? Так поступают только дураки. Поэтому он стоял и, как было велено, мерно дышал и не нервничал, что было довольно легко. Ему, скорее, было трудно испытывать эмоции как таковые, чем не ощущать ничего.

— Прах тебя побери, Одинсон, быстрее! Иначе Асгард и все миры сначала сгорят, а потом утонут во тьме!

Кажется, грозное пророчество, и, главное, повышенные тона и излишне эмоциональная жестикуляция заставили Тора очнуться. Он вскочил, подхватив свою девушку на руки, и побежал в ту сторону, откуда пробивался солнечный свет.

Амора сжала пальцами тонкую переносицу, выдохнула через стиснутые зубы и обернулась к Солдату, почти успокоившись.

— В тебе Эфир — один из Камней Бесконечности — могущественных артефактов, древнее вселенной. Он способен менять реальность по желанию владельца. Вопросы?

Зеленоватое свечение касалось Солдата, который отметил, что действие магии Аморы стало еще более деликатным, чем обычно. Словно она боялась потревожить неловким движением нечто внутри него, пока ещё спокойно спящее.

— Чем конкретно мне это грозит? Но, к слову, чтобы ты понимала: я не собираюсь убивать кого-то или уничтожать миры с помощью космической силы. Первое могу сам, второе не интересно.

Амора скупо улыбнулась, но через мгновение снова стала очень напряженной.

— Насколько я знаю, Эфир убивает слабых носителей. Он проникает в живое существо, питается его энергией и истощает. Это не симбиоз, Джеймс, камень — паразит, вампир, называй, как хочешь.

Фиговые новости, которые стоит обдумать и взвесить.

Только вернувшись к нормальной жизни, Баки не собирался умирать ещё и потому, что у него есть Стив. С того станется последовать за ним или отчебучить что похлеще в попытке вернуть из-за грани. Поэтому есть только два приемлемых варианта: либо камень из него вытащат, либо Стив получит реальность, где его Баки не умер.

Ну, и есть третий вариант: Эфир будет находиться в нем, довольствуясь добровольно отданными ресурсами, и даже не мечтать его убить.

Да, Солдат был категоричен. Да, он упрощал все до безобразия. Но зачем сложности, если ты и так смертник?

— Что?

Изменение выражения красивого личика Аморы Солдат отметил сразу. А кто бы пропустил бездну изумления, сменившуюся облегчением? Следует вывод, что вот прям “счас” он не умрет. Значит, сканирование показало хорошие результаты, да, неожиданные, но всё равно положительные.

— Амора, не тяни! Что ты видишь?

— Эфир вошел во взаимодействие с тобой и пока едва ощущается… — На тонких пальчиках Чаровницы заплясали нити из зеленоватого пламени. — Словно он всегда был частью тебя, Зимний Солдат. Думаю, он не убьет того, кто ему настолько идеально подошел.

— Ясно. А вытащить его из меня? Не срочно, а в перспективе?

— Об этом нужно подумать. Эфир надо будет отделить от крови, клеток… и всего тебя. Никогда о таком не слышала, но ты ведь не человек.

Договорить они не успели, потому что явились Локи и Тор. Один встревоженный, но деловитый. Второй явно хотел поскандалить, но, видимо, уже получил выволочку от брата, поэтому молчал.

Амора расслабилась и попыталась объяснить, что здесь произошло. Однако, увидев камни и раскрытый монолит и проанализировав информацию, озвученную братом, Локи в дополнительных пояснениях не нуждался.

— Тихо, тихо, успокойся и подыши. Насколько я вижу, мистер Барнс пока умирать не собирается, и Эфир в нем почти не ощущается. Если не знать, то и не догадаешься, что он отныне его носитель. Джеймс, каково это — встать в ряд с самыми могущественными существами во вселенной?

Услышав этот абсурдный и чуточку издевательский вопрос, Солдат понял, почему Локи прозвали трикстером. Ужаса Чаровницы тот явно не разделял, напротив, смотрел на все, как на непредвиденный, но полезный случай. И точно знал, как в дальнейшем можно будет использовать удачный симбиоз суперсолдата и Камня Бесконечности.

Только вот Локи не учёл того, что имеет дело не с простодушным Тором или подкаблучниками, которые привыкли бегать перед ним на задних лапках. В свой ответный взгляд Баки вложил четкое и понятное послание: бог перед ним или не бог, но ему не позволено использовать суперсолдата. Зато тот готов сотрудничать, потому что, зная Амору, было понятно — она бы не испугалась так сильно из-за пустяка.

— Нужно забрать его в Асгард, — решил и постановил Тор, однако Баки мгновенно заявил:

— Я тебе не бессловесная скотина, чтобы забирать меня, не спросив моего согласия.

— Идиот! Тор, ты хоть понимаешь что за ним придут? Предлагаешь тащить войну в родной дом? К тому же ничего не объяснив Роджерсу, который нас троих за это придушит! — Амора прикрыла ладонью глаза, а потом повернулась к Локи и произнесла: — Раз Эфир пробудился, Малекит и остатки его армии это почувствовали. Нужно выбрать поле боя удобное для нас, а не для них.

Я вела себя не самым лучшим образом и не проявила должного ума, но понимание этого пришло ко мне намного позже, когда стало понятно, что Джеймс Барнс даже не думает умирать и не испытывает никакого дискомфорта от того, что Эфир теперь находится в нём.

На первый момент здраво думать не получалось, зато паника удалась мне на сто процентов, что уж тут отрицать. Паника и напрасная грубость, о которой я искренне пожалела, потому что, как бы я ни относилась к Тору, как к личности, он все еще оставался царевичем Асгарда и моим будущим царем. Срываться на нем было необдуманным решением особенно после того, как я отвергла его плотские притязания. Не стоило злить Громовержца еще больше, когда я не была готова столкнуться с последствиями его гнева.

Мне повезло, что срочно прибывший из Асгарда Локи не был настроен слушать ворчание брата и не желал разбираться, кто куда кого пнул. Он был озабочен тем, чтобы оценить последствия того, что Эфир пробудился да еще и вселился в суперсолдата.

Я видела, что Локи смеялся, слушая рассказ брата о том, насколько я была непростительно груба с седалищем наследника престола. Его смех оборвался лишь в тот момент, когда я буквально взбесилась из-за предложения Тора переместить в Асгард микс из суперсолдата и Камня Бесконечности.

Бог хитрости четко различил, что за моим гневом таится великий страх. Он хорошо меня знал и умел читать души, куда более скрытные, чем моя. Я действительно боялась, что Малекит обнаружит нашу слабость и заберет тот камень, на котором держится все.

Смерть царицы — вот то что больше всего страшило меня. Тор, конечно, не мог знать о том, что стремление спасти смертную мидгардку будет стоить жизни любимой матери. Однако какой полководец или защитник мира добровольно приводит войну в свой дом? Очевидно, что так поступит только недальновидный глупец, не способный подумать о результатах своих поступков. Впрочем, это не новость в отношении Тора.

Однако в тот критический момент я утратила выдержку и набросилась на Тора на глазах Локи и офигевшего от такой вспышки Барнса, который знал меня как спокойную и очень вежливую ведьму. Локи, конечно же, видел меня разной, но, похоже, успел отвыкнуть от моих внезапных вспышек ярости. В отличие от прежней Аморы мне они не были свойственны.

Было глупо психовать рядом с Джеймсом, контролирующем себя и Эфир. Позже я довольно долго грызла себя за это. Даже села с чистым листом и карандашом и разобрала ситуацию на составляющие в попытке сделать анализ и прийти к какому-то выводу. Исписанный лист потом скомкала и сожгла на ладони, стирая следы собственной слабости.

Можно сказать, некий урок из ситуации я вынесла. Ну, не готовила меня жизнь к экстремальным ситуациям в таких количествах и так внезапно. Да, мне удалось пережить битву с вторгшимися в Асгард йотунами и сражение за Нью-Йорк, хотя последнее меня едва не убило…

Девой-воином я не была, именно поэтому реагировала так нервно, впервые столкнувшись с проблемой такого масштаба. Потому что, не приживись Эфир в Барнсе так просто и беспроблемно, то могла бы выйти беда. Вряд ли Роджерс простил бы мне крики и метания, если бы его лучший друг умирал.

Конечно, оставалась проблема с извлечением Камня Бесконечности из тела Барнса, но о ней можно было подумать позже. Пока же стоило перевести дух, раз уж всё прошло гладко, и прикинуть варианты развития событий. Я была уверена, что тёмные эльфы уже почувствовали пробуждение Эфира и ищут его.

* * *

Суперсолдаты заняли место на большом диване, привычно устроившись в своей любимой позе: Баки лежал головой на груди Стива, а тот лениво перебирал пальцами тёмные пряди его волос.

Я с трудом сдерживала себя, чтобы не сканировать Эфир, понимая, что это бесполезная трата времени и магии. Локи стоял у окна, выглядя словно застывший персонаж картины на фоне золота осенних листьев.

Тор и Джейн тоже прибыли вместе, хотя я была против, как и все остальные. Никто не хотел тащить слабую женщину в битву. Суперсолдаты к тому же не желали видеть в своем доме постороннюю женщину. Однако кто может переупрямить Громовержца?

Баки неохотно уступил, но не из-за чьей-то прихоти или недовольства, а потому что не был глупцом и прекрасно понимал, что их тихой жизни пришел конец.

— Кого ты ждешь, Амора? — настороженно поинтересовался Стив, который, кажется, считал меня виноватой в том, что его лучший друг попал в неприятности.

Я не обижалась на него за это ни капельки. Глупо ждать от него холодной рациональности там, где дело касается Баки Барнса. Кроме того, нужно было тот вариант, что Эфир занял бы любое тело, и если это не Джейн, то вариантов оставалось немного.

Роджерс ждал ответ на свой вопрос, вполне резонный, кстати. Я была почти уверена, что об этом же думает Локи, но он, скорее всего, уже проанализировал мои поиски информации о темных эльфах и мои же озвученные страхи о появлении Эфира. Однако своими выводами он не торопился делиться.

— Царь Бёр забрал Эфир у темных эльфов и спрятал его, — ответила я, сжав кулаки, чтобы не показывать волнение. — Из дневников моего деда следует, что не все эльфы были истреблены.

Дед Аморы действительно стоял по левую руку от царя Бёра и был на том поле брани где решилась судьба миров Иггдрасиля. На страницах своего дневника он описал, как Малекит понес свое самое горькое поражение, и то, что тот ушел и увел малую часть своих воинов. Асы не могли найти их после, так что в этом вопросе я не лгала.

— Думаю, царь Бёр не зря приложил столько усилий, чтобы спрятать один из Камней Бесконечности. Темные эльфы затаились, ожидая его пробуждения. И теперь пришёл тот решающий час! — добавила я немного пафосно.

Правила этикета Асгарда обязывают выражаться изысканно. Да и вряд ли кто-то воспримет всерьёз златовласую, зеленоглазую красавицу в дорогом наряде, если она будет разговаривать, как портовый грузчик.

— Значит, темные эльфы. Не те что у профессора? — поинтересовался Стив.

— Нет, отправить их в Валинор не выйдет. Да и песенки они петь не будут, скорее, попытаются убить нас и забрать Джеймса, — ответила я, поймав понимающий взгляд Джейн, которая поняла отсылку к Толкиену.

К слову, она вела себя хорошо: сидела возле Тора и, слава норнам, была достаточно умной, чтобы не лезть в наш разговор. И все равно раздражала меня не потому, что я ревновала, Хаос упаси, а потому, что если явится враг, то Тор будет следить, чтобы она не пострадала. Как единица силы, способная склонить чашу весов на нашу сторону, Тор был важен.

— Этот Малекит способен извлечь Эфир из Баки? — настороженно уточнил Стив, а мне захотелось застонать, потому-что память суперсолдат была безупречна.

Роджерс был блестящим тактиком и умел зрить в корень проблемы. И сейчас его интересовал только один момент — безопасность и будущее дорогого ему человека. Он явно не думал о том, какие неприятности может доставить Малекит, чтобы добраться до Камня Бесконечности.

— Может, — подтвердила я, решив не скрывать важную информацию. — Сейчас все миры выстраиваются в ряд, и с помощью только одного Эфира можно погрузить всю вселенную во тьму.

— Так вот чего хочет этот злодей. Ничего оригинального. Выдохни, Стив, всё будет в порядке, — ухмыльнулся Локи. — Тебе дают гарантию два великих мага. Причем один из них целый бог.

Неожиданно он поднял вверх руки, с которых сорвались потоки красного света. Окно разлетелось, но осколки стекла и рамы застыли в воздухе, а потом медленно поплыли вокруг него.

Суперсолдаты перевернули диван, запихнули за него Джейн и достали оружие. Тор призвал Мьёльнир, а на моих ладонях загорелись яркие сгустки магической силы.

Чары сокрытия и защиты, наложенные на дом, оказались слишком слабыми. Уж очень быстро нас нашли тёмные эльфы. Я утешила себя тем, что до Асгарда и Фригги они точно не доберутся, потому что полягут здесь все.

Моя цель максимум — вырвать сердце самого Малекита Проклятого, царя Свартальфхейма. Амбициозно? Да! Но где еще применить все свои силы, как не против врага, ненавидящего не только асов, но и всех их союзников.

Дом догорал…

Барнс был занят тем что оттирал сажу с лица Стива, который не сопротивлялся и стойко сносил заботу лучшего друга. В общем, все были заняты и живы — последнее даже удивительно, ведь подручные Малекита взялись за нас всерьез.

За первым выстрелом последовали другие, а потом Тор проломил собой и своим молотом стену. И уже эльфам на летающих корабликах стало невесело. Одинсон упоенно громил их молниями и просто грубой силой, коей в Торе было дохренища.

Стрелять по дому перестали, но Звездоглазый не торопился убирать щит. А я вместо того, чтобы стоять красивым столбом решила, что лучше эвакуировать Джеймса и Стива, потому что один не отпустит другого. Тогда атака прекратится… И темные эльфы придут в другое место, где их будет удобнее встретить. И под ногами не будет путаться перепуганная госпожа ученая.

Только вот портал не создавался. Вообще никак… Я словно головой о кирпичную стену билась. Что больно, между прочим.

— Думала все будет так просто?

Ответить достойно Звездоглазому на его издевательский вопрос я не успела. Меня сначала уронили на пол, а потом накрыла собой тяжелая туша суперсолдата. Трепыхание в попытке выбраться Барнс оборвал очень просто — прижал одной рукой, а второй открыл огонь.

— Да не колотись ты… Стив, выводи вторую!

Барнс охнул, я тоже, потому что нас накрыло треснувшим диваном. Щелчок пальцев — и мебель отлетела от нас, а я все-таки смогла выбраться из-под защитника и встать. Орал Тор, в небе гремел гром, и бой шел уже у окон и дверей. По крайне мере, Роджерс с Джейн Фостер за спиной вбивал голову темного эльфа в стену. Локи не было видно.

Если подытожить, то ничего героического у меня совершить не получилось. Тем более, что Малекит так и не показался. Было полное ощущение, что эта атака — всего лишь разведка — легкое поглаживание перед полноценным боем. Правда, спрашивать было особо не у кого. Те темные эльфы, что остались живы, отказывались говорить, несмотря на немалые старания Тора и Звездоглазого. Все, чего сыновья Фригг добились от трех пленников — это воплей от боли и проклятия.

Последние обещали всем нам мучительную смерть от “благословенных рук” их царя.

Уровень фанатизма, конечно, зачетный… Однако угрозы мучительной смерти нам ничего не давали. Пускай, что Тор, что Звездоглазый действительно старались развязать языки эльфам. Да так, что я зеленела, бледнела и на особенно протяжных воплях по примеру Джейн Фостер затыкала уши.

Оказалось, весь из себя благородный воин Тор ничего такого в пытках пленных не видит. И даже одобряет, когда нужна информация. Мда, открытие! Правильного героя из серии фильмов — идиотски открытого и благородного — такого Тор Одинсон напоминал меньше всего. Пришлось даже еще раз пожалеть о том, что воспринимала наследника Всеотца несколько легкомысленно. Привыкнув видеть самого зубастого монстра лишь в давнем подельнике Аморы и не беря в рассчет остальных.

— Бесполезно. Они смертники и ничего не знают. И еще ненавидят вас так, что готовы подохнуть, но смолчать. Эй, ваши высочества, мы время теряем, добейте их уже. — Барнс в последний раз повертел лицо красивого, убеждаясь в его чистоте. — У нас сейчас леди в обморок синхронно грохнутся.

— Падаль. Они и правда ничего не знают о своем царе.

Тор пнул одного из окровавленных эльфов и протянул руку к Локи за кинжалом. Очевидно, что на глазах своей девушки размозжить голову или внутренности ударом молота пленникам Тор не хотел. Как будто просто свернуть шею было бы не проще и менее кроваво. И Джейн не наблюдала пару мгновений назад, на что способны древние боги скандинавов на самом деле. Опять же зрелище было не для слабонервных, мягко говоря.

Бульканье и звук падения трех тел на землю.

Когда я повернулась, Тор вытирал оружие брата об одежду одной из жертв.

— Предлагаю переместиться в безлюдное место. Не хочется, чтобы визит остатков флота темных стер соседние городишки с лица земли.

— Сибирь. Зачищенная база Гидры, там будет удобно.

— Я уже пыталась открыть портал, ничего не вышло.

Локи переместился ко мне за спину, положил руки на плечи, а подбородок на мою макушку. Его двойник шагал в сторону реки, откуда поднимался столбами черный дым. Конечно, можно было вывернуться, однако демонстрировать свой дискомфорт от столь близкого присутствия союзника не хотелось. Тем более, что Тор смотрел так, как будто сообразил только что для себя или открыл Вселенную, ну и обиделся на меня — снова.

— Локи?

Стив Роджерс и его рыцарственность. И настороженное недовольство поперек всей красивой свежеумытой мордахи. Так что Звездоглазый хмыкает и прекращает действовать мне на нервы своим близким присутствием.

— Блокатор был на одном из сбитых и горящих кораблей. Так что можем уходить.

Было холодно, Локи, казалось, нравилось… Зато мне не очень. От самих стен подземного бункера несло отчаянием. Суперсолдаты устремились в арсенал. Парой предложений Звездоглазый убедил братца все-таки доставить свою возлюбленную в безопасное место. Не тащить за нами в Сибирь в бункер, где на самом нижнем уровне находились капсулы со следующим более “совершенным” и дохлым поколением суперсолдат. Поэтому нужно было найти что-то, чем мы могли приземлять корабли темных эльфов, кроме, собственно, нашей с Локи магии.

— Умница, Амора… Заполучить такую преданность дорогого стоит.

От Звездоглазого разило холодной насмешкой. Злится? Только на что? Хотя я была почти уверена в ответе. Локи не любил ошибаться, а о Чаровнице он все для себя решил. И теперь с неудовольствием обнаружил, что снова ошибся насчет меня. Уязвленное эго — любимая болезнь не только прямого потомства Всеотца, но и его приемыша. Что сказать? В цивилизации асов ключевую и главенствующую роль занимал мужчина все-таки. Несмотря на всю свободу и привилегии женщин. Вот только не знала, что Звездоглазый мог быть таким мудлом, да еще по такой идиотской причине.

— Тебе бы все равно не светило после Нью-Йорка.

Скромно опущенные глазки долу и ядовитое напоминание. Надоело вечно ему уступать. Тем более, что Локи должен был понять, что я хочу отношений если не полностью на равных, то уважения от него. Жизнь ему спасла. Неужели этого мало? Или же у меня просто нервы сдают, вот и бросаюсь сперва на Тора, а потом на Звездоглазого? Мнить о себе как об истеричке — это последнее, чего мне бы хотелось перед боем с Малекитом.

— Твоя правда. Но все же Малекита оставь мне или суперсолдатам, сама не лезь. Это совет доброго друга.

— Иногда выбора просто не остается. Это что?

— Комплекс Старк-Индастриз для зачистки. — Джеймс Барнс прямо сиял, волоча тяжелую хрень. — Если один потушат, то второй гарантированно добьет кораблики.

Мне показалось, что в его глазах мелькнул алый огонь, но нет, то же серое обманчиво безмятежное море. Пока отрывать Солдата от новой и смертоносной игрушки были бесполезно, да и Роджерс тащил такую же. Пусть установят, а потом нужно проверить Эфир. Пускай Джеймс скачет словно счастливая радиоактивная вошь, перестраховка просто необходима.

Однако кто сказал что это “потом” будет?

Я наивно забыла что есть только один закон, который работает безупречно — закон подлости. Низкое небо разрезал гул двигателей кораблей темных, и они сходу открыли огонь. На этот раз их было больше, намного больше. Малекит чуял Эфир и рвался к нему.

Пришлось сначала пригнуться, а потом вовсе накрыть себя щитом. Сработал комплекс Старка. Старк! Дура… Нужно было вызвать Железного Человека, и все стало бы проще. В том, что гений будет рад помочь, сомнений не было. Но уже поздно. Это слово, что, стало моим персональным проклятием?

Тони не привык чего-то не знать и оставаться в стороне от судьбоносных событий. Ему нравилось блистать, но если отбросить эпатаж любимца публики, важным было другое — он действительно хотел защищать, спасать и помогать. Железный Человек больше не был только ответом миру на опасность для себя любимого.

Тони перерос теорию о личной броне и защите себя после плена и предательства, теперь он хотел сберечь других. Но, как известно, благими намерениями устлана дорога в ад. В аду Старк побывал и вернулся из Афганистана другим: менее эгоистичным и самодовольным сукиным сыном.

Почти умереть и увидеть, как другой человек отдал за тебя жизнь, — это отрезвляет. Он понял, что, несмотря на миллиарды баксов личного капитала и собственную гениальность, остаётся таким же смертным человеком, как и все остальные люди. И пришёл к выводу, что миру нужна защита, и понадеялся стать этой броней.

Тони сказал бы, что его конкретно заклинило. Повезло, что помутнение рассудка было временным явлением. Мир не спасти в одиночку, каким бы умным и великолепным он ни был. Но и пешкой в руках Фьюри в навязанной инициативе “Мстители” Тони быть не желал. Он предпочел бы самостоятельных союзников, на коих можно положиться. И тех, кто бы оправдывал его доверие, не пытаясь использовать в темную.

Старк знал, что правительство США мечтает заполучить его броню и другие технологии. А сам он всем, словно кость в горле. И Мстители были лишь приманкой, чтобы использовать его мозги и потенциал в своих целей. Интересно, Фьюри действительно мнит его ребенком, которого достаточно поманить ярким фантиком конфетки? Или директор Щита так забылся в чувстве собственной непогрешимости, что уже не различает грани, за которые переходить не стоит?

Тони было все равно. Он просто сделал выводы и закрыл вопрос о сотрудничестве со Щитом навсегда. От той же очаровательной Аморы вдвое больше пользы, и зеленоглазка не скрывает, что не прочь его использовать. Такая честность импонирует гению, как и то, что после первого случая Чаровница не пытается добиться своего через постель, как и давить, и угрожать ему.

Джарвис пишет необычную гостью каждую секунду, и Тони забавляется от того, что девушке (пусть ей пара-тройка тысяч лет) не комфортно от общения с его детищем. Гений быстро соображает, почему милейший Джарвис вызывает у Чаровницы столь явное отторжение. Все же у искина нет тела. Цивилизация асов пошла другим путем, и у них все печально с технологиями.

Амора ощущает мир по-иному, через свою магию, и ей странно говорить с тем, кого она не может почувствовать так, как привыкла. И если им случится драться, то Тони отправит против нее Джарвиса без малейших угрызений совести. И, кажется, Амора это понимает.

Им не удалось поговорить, хотя Чаровница искала его помощи и внезапно ушла. Точнее, ее вызвали, и сбежала она от него очень встревоженной. Тони знал, о чем говорил, все-таки женщин он умел понимать.

— Джарвис, отследи.

Старк прицепил к очередному прекрасному зеленому наряду жучок и совсем не испытывал по этому поводу мук совести. Раз Амора пришла к нему, ее дело и явное беспокойство касалось Земли. Тони уже понял, что с делами Асгарда Чаровница предпочитала разбираться сама, не вмешивая его-смертного. Вполне себе здравый подход. Ему терки между “богами” не впали ни в какое место, своих дел было по горло.

Тони даже жалел, что у него нет запасного себя, чтобы скинуть некоторые срочные, но не самые важные дела на свою копию. Нереалистичная мечта? Быть может, для кого угодно, кроме Тони Старка. Смутные идеи насчет запасного, более совершенного тела бродили в его голове давно. И все обострил рассказ Аморы о Таносе и его планах “отщелкнуть” ровно половину разумных существ во Вселенной. Так что это безумие с переселением сознания в новое хранилище совсем уж на крайний случай Тони назвал бы здравым.

Подобных технологий на Земле еще не существовало. Но во всех областях, которых Старк касался, он был новатором и вообще впереди планеты всей. Главным было не то, что это никто не делал до него, а то, что он готов попробовать и на процентов восемьдесят девять уверен, что у него получится.

Конечно проверять на себе Тони не был готов. Он гений, а не безумец, и между двумя этими крайностями есть-таки разница, поэтому первой жертвой эксперимента будет Джарвис. Искин был тем, кому Старк доверял всецело. Джарвис не устроит ему восстание машин. Тони видел пару крайне красочных кошмаров с таким сюжетом. Искин ставил в приоритет, во главу угла, желания своего создателя.

Получив тело, Джарвис будет не только контролировать башню, следить за его личной безопасностью и помогать Пеппер в управлении “Старк Индастриз”, но и делать то, для чего нужны человеческие руки. Искин уже руководил Легионом, но новое тело будет более совершенным, и Тони думал об основе из вибраниума. Частично это был плевок в сторону дорогого папаши за щит Кэпа. Или не плевок, а дань чужой изобретательности… Тони еще не разобрался, что точно чувствует.

— Сэр, объект переместился в Сибирь.

Старк оторвался от расчетов и посмотрел на облака. Он сел в джет еще после первого прыжка Чаровницы. Тони как-то не задумывался над тем, что его вмешательство может быть некстати. Просто взял костюм, переоделся из бомжи-лука в поддоспешник, взял кофе и передал управление Джарвису, сам зависнув над работой.

— Сколько нам лететь?

— Кратчайшим курсом час. Перегрузки будут, сэр. И так высоко птичку мы не поднимали.

Джарвис заботливо вывел маршрут, силу ускорение и точки перегрузок. Джет должен был выдержать и даже обеспечить ему максимально возможный комфорт. Так что Тони проблемы не видел.

— Джарвис, спутники над точкой, где наша Чаровница, есть?

— Два, но не наши. Взламываю, вывожу изображение.

Первые десять минут было скучно — снег, сосны и горы. Гений даже успел задуматься: на кой черт туда понесло Амору? Потом он увлекся расчетами еще минут на семь и отвлекся от формул только из-за того, что искин его настойчиво звал. Старк свернул график и потер глаза, откидывая стилус, которым писал все это время.

— Сэр, вам лучше это увидеть.

— Еблысь.

Инопланетные корабли, огонь и черные воронки на белом снегу. Там шел серьезный бой. Лететь еще сорок три минуты. И Тони поймал себя на том, что не только анализирует ситуацию, но и волнуется за союзницу. Одной Чаровнице с такой толпой не справиться. И нет, это не было самодовольным выводом “сильного” мужчины по поводу “слабой” женщины… Старк знал, что Амора на многое способна. Один случай с Локи чего стоил. Однако вот сейчас ее сомнут числом неприятелей и количеством стволов.

— Джарвис.

— Сэр, нет.

— Да, Джарвис. Запускай экспериментальный двигатель и рассчитай прыжок.

Тони нажал пальцем на серебристую кнопку, и облачение в костюм Железного Человека началось. Он прекрасно осознавал более чем весомые риски. Он и Джарвис тестили систему кротовых нор только с манекенами и мышами. У двух манекенов отваливались головы, мыши полет пережили, но у джета отпало одно крыло.

— Я буду в броне. И, Джарвис, древние асы, построившие Радужный мост, были вряд ли умнее нас с тобой.

— Сэр, попытка убедить меня грубой лестью не засчитывается… Но в моих протоколах четко прописано подчинения вашим прямым приказам.

На иллюминаторы опустились защитные щиты. Загорелся аварийный свет, быстро сменившись обычным освещением. И поверх брони его пристегнули ремнями. Старк улыбнулся такой заботе и приготовился к неизведанному. Почти спокойный ведь искин и броня его ни разу не подводили.

Тони вжало в кресло на пару секунд, так что показалось, что еще немного и его полностью размажет по кожаной поверхности — очень тонким слоем. Затем чудовищное давление исчезло в никуда, и приборы прекратили сходить с ума.

— Прибыли, сэр, открываю огонь… В районе работают два комплекса производства “Старк Индастриз”. Сэр, вам лучше покинуть борт. Он — приоритетная мишень.

— Верно.

Тони встал и шагнул в люк, собираясь проредить ряды атакующих на земле и не попасть под удар оружия собственного производства. Кстати, откуда оно здесь?

Воняло гарью, кровью и чем-то — чему Локи не мог дать названия… Через грохот взрывов прорывались звук выстрелов винтовки Зимнего Солдата и постоянный звон щита. Магия развернулась смертоносными лепестками вокруг хрупкой на вид фигурки и, будто этой защиты недостаточно, суперсолдат с глазами цвета самого ясного неба постоянно был рядом, и темные эльфы летали сломанным куклами за одну попытку подойти к Аморе.

Звездоглазый не спешил проявляться. Пехоту Малекита успешно косили, словно колосья на жатве, суперсолдаты и Чаровница. Забавно перепуганная Чаровница, словно впервые оказавшаяся среди настоящего побоища, где каждый мечтает оторвать ее белокурую головку. Локи оценил ее несомненно талантливую игру. Амора так показательно боялась, что оба модификанта, не отходя далеко, прикрывали ее.

Поражаться, что стерва осталась стервой, у него было время, потому что Малекит Проклятый не являлся лично, а отправлял своих солдат на убой. Однако, быть может, его мысли о привычном лицемерии Аморы были лишь одной стороной монеты? Чаровница не могла быть растерянной в бою, потому что ей доводилось сражаться и не раз, а тут…

Локи подбросил камень в воздух и поймал его.

Амора была такой, будто это ее первый открытый бой лицом к лицу с врагами. Тогда, быть может, если ведьма не лицемерит и не использует ярко видную любому опытному воину уязвимость только для того, чтобы ее защищали столь яростно, то растерянность новобранца, впервые попавшего в самое пекло, правдива.

Сын Фригг, царевич Асгарда и законный король Йотунхейма наконец увидел очевидное и назвал себя идиотом, хотя обычно берег это слово для брата.

Значит, эта Амора не та, которую он знал и использовал.

Локи, как бусины на нити, перебирал воспоминания, замечая перемены, которые до этого легкомысленно отнёс к женским капризам. Та Чаровница, воспитанная для одной цели не имела такой силы и стойкости, не была равнодушна к Тору, который прежде был для нее и небесами, и звездами, и светом мира.

Звездоглазого озарило: беспокойство о нем; попытки помочь, когда он узнал, кто ему Один, и направить его бешеную ярость в относительно безопасное русло; забота о благе Асгарда, который прежняя Амора готова была сжечь за один благосклонный взгляд Тора, и знание о будущем — она не изменилась, она стала другой, причем буквально. А он действительно идиот, раз ничего не замечал! Самонадеянный глупец, ослепленный гордыней и убежденный в том, что ученице не дано превзойти учителя, видевший в её изменениях только боль сердца, разбитого пренебрежением Тора, и ничего более.

В небе появился джет, открывший огонь по наступающим эльфам. Локи заметил красную вспышку — человека в Железной броне. Помнится, со Старком они не очень удачно поговорили. Звездоглазого оправдывало только то, что после “гостеприимства” Таноса он был не в себе.

Появление Старка наконец сподвигло Малекита сделать что-то большее, чем пассивное наблюдение за поэтапным уничтожением остатков его подданных. И эльфа тут сложно было винить — Железный Человек был яркой и раздражающей по всем параметрам целью. А еще его “птичка” протаранила последний вражеский корабль, и темные эльфы лишились какой бы то ни было поддержки с воздуха.

Старк смел огнем задние ряды эльфов, и скоро остались только трупы. Именно этот момент Малекит выбрал, чтобы появиться перед землянами в сопровождении измененных.

Портреты давнего врага Асгарда, которые Локи видел в дворцовых архивах, верно передавали гордое презрение, казалось бы, навечно застывшее на чеканных чертах лица правителя темных эльфов.

Локи качнул головой. Старк завис в воздухе на Аморой и Роджерсом, прикрывая их от возможной опасности. Чаровница подняла тонкие руки вверх, и между её ладоней сформировался шар энергии. Она явно решила, что лучше бы царю эльфов до них с суперсолдатом не добраться. Однако Звездоглазый хотел взять Малекита живым. У него к нему были вопросы.

— Отдайте мне Эфир, и я отпущу вас живыми.

— Ушастик, — голос Старка, усиленный его костюмом, отдавал весельем напополам с сарказмом, — ты в меньшинстве, и я знаю о чем говорю. Не так ли, Кэп?

— Так. — Роджерс обвел расчётливым взглядом высокие, гротескно уродливые фигуры монстров, сопровождающих куда более щуплого эльфа, и решил, что сразиться с ними будет интересно. — У вас не осталось кораблей, чтобы бежать, и солдат, кроме этих. Вы же были военачальником, оцените расстановку сил.

— Люди, — процедил царь Свартальвхейма с невыразимым презрением. — Что вам известно о силе и о войне?

— Более чем достаточно, Ваше Величество, можете мне поверить. И сожгу вас и ваших монстров без колебаний, — звонко вмешалась Амора, опуская руки и демонстрируя яростный вихрь силы, что сдерживали две тонкие ладони.

— Если бы я слушал угрозы асов…

— То проявил благоразумие и правил бы родным миром. — Звездоглазый соткался за спиной Малекита и сжал стальными пальцами его горло, утягивая в портал, и оставляя Амору и мидгарцев разбираться с мелочёвкой.

Их выбросило на пол внутри бункера, как Локи и рассчитывал, — достаточно далеко от Зимнего Солдата и уединенно, чтобы Малекит ответил ему. Правда, тот пырнул его ножом в руку, и даже наруч, выкованный в царских кузницах, не остановил темную сталь кинжала эльфа. Локи ощутил боль, по рукаву и запястью потекло что-то теплое — его кровь, а пальцы свело. Пришлось разжать их и откатиться от Малекита.

— Одинсон…

Звездоглазый поднял окровавленную руку, прерывая обвинительную речь.

— Скорее, сын Фригг. Это то родство, что я признаю, будь так любезен, называй меня правильно.

Малекит моргнул. Тысячелетиями он ждал этого часа… Но в самом дурном сне не мог предвидеть, что будет спорить с асом из-за его родства с потомком Бера. Локи, сын Лафея, подтвердил свою репутацию плута и то, что в отличие от прочих детей Одина у мальчишки было собственное мнение. Вот только Малекиту это было неинтересно.

— Мертвецу все равно как зваться, царевич. Я тебя убью.

Локи захохотал. С его опущенной руки на пол упала крупная капля крови и превратила пыль в грязь. Он моргнул, и кровь исчезла. Звездоглазый не собирался разбрасываться жидкостью, в которой течет его жизнь и магия. В глазах заплясало пламя магии.

— О, Ваше Величество, знали бы вы, сколько раз мне это обещали, но вот он я — жив и даже относительно цел и невредим!

Если Танос чему-то и научил Локи, так это тому, что у подлости нет границ.

Малекита окружили тысячи и тысячи бледных лиц. Он выставил нож перед собой, пытаясь защититься… Но от кого? Женщины, дети, мужчины — все те, кого он послал на смерть и бросил умирать, пообещав новую вселенную лишь для них — темных эльфов. Царь видел свой народ, что был истреблен почти под корень из-за его гордыни и алчности, жажды абсолютной тьмы и власти, что она сулила.

Его не зря прозвали Богом тысячи обличий.

Пока Малекит пытался оправдаться и вырваться из плена собственных же призраков, Локи выжег яд из раны и залечил ее, не полностью, но так, чтобы не залить кровью все вокруг. Он вытащил стилет, обошел темного эльфа и всадил лезвие ему в позвоночник, обездвижив врага навсегда.

Одно дело драться с ним, когда он был под чужим контролем, или прикидывался хорошим братом для Тора… Но они с Малекитом, к его несчастью, здесь одни. Локи устал от некоторой части своих масок. Одобрение Одина ему больше не нужно, матушка не осудит, а Тор со своими карикатурными понятиями о чести может идти к Суртуру под хвост.

— А, теперь поговорим по душам. Джеймс, не хотите ли практику по применению Эфира на живом подопытном?

— Меня послала Амора. — Зимний бережно забросил винтовку за спину. — Она беспокоилась.

Трогательно… Но опрометчиво отправлять за ним именно носителя Эфира. А если бы Малекит стоял над его хладным трупом, то это была бы ошибка. Правда, Локи отметил еще одно отличие между Аморами. Та, которую он знал с юности, и чью одержимость Тором подпитывал, не беспокоилась ни о ком, кроме себя, и, быть может, объекта своей любви. Хотя Тору это “беспокойство” выходило боком.

— Мило. Но у меня допрос. Поможешь? Я слышал, ты мастер.

Амора и ее тайны подождут. Хотя Звездоглазый предвкушал ее реакцию на истину, что бросит ей в лицо. Это в какой-то степени удовлетворит его эго, однако Локи желал откровенности и знаний, который хранились в этой чудной золотой головке, которые позволяли Аморе их спасать и удачно парировать удары судьбы.

— Обмен опытом: я — в живодерстве для стимуляции речевых центров, ты — в управлении хренью во мне?

Солдат осмотрел парализованного темного эльфа, как кусок мяса, прикидывая, с какой стороны начать. Серые с серебристым проблеском изменчивые, обманчиво прозрачные глаза блеснули багровым. Он смирился с Эфиром внутри себя, но не сказать, что был рад, учитывая беспокойство Стива.

— Это не хрень, Джеймс, а камень бесконечности. У вас, мидгарцев нового века, похоже, не осталось уважения ни к чему на свете, — шутливо попенял суперсолдату трикстер и повернулся к Малекиту с вопросом: — Давай начнем с основного: зачем успешному правителю следовать безумной цели? Темная Вселенная? Судя по хроникам, ты был очень умен, поэтому, серьезно?

— Может, охренел от чувства собственной значимости вот и понесло?

Локи хмыкнул, выражая свое отношения к предельно простой версии суперсолдата. Нет, все намного сложнее. Он это чувствовал и собирался добиться от Малекита правды.

Зимний многое мог рассказать о пытках и допросах в полевых условиях. Но брат Тора тоже не был новичком — профи всегда по достоинству оценит другого такого же. Им не нужно было, чтобы Малекит просто подох. Локи нужна была информация, и хотя Баки игры богов были глубоко фиолетовы, но все же он реально смотрел на вещи и понимал, что все они уже увязли в инопланетных интригах по самую маковку. Суперсолдат просто не верил, что Землю и их со Стивом просто так оставят в покое. Тем более теперь когда он вляпался в камень бесконечности.

От возможности стать сильнее Солдат никогда не отказывался. Именно поэтому внимательно слушал бывшего врага, который славно разнес Нью-Йорк и привел в их мир армию пришельцев. Слушал и замечал разницу между тем психанутым из прошлого и сегодняшним Локи — неординарным, гениальным и знающим очень-очень много. В сравнении с ним будущий царь Асгарда был что речная галька пред алмазом чистой воды.

Если бы Баки был на месте Одина, то выбрал бы в наследники именно этого царевича, хотя бы из желания сохранить благополучное царство. Пусть он не родной по крови, но был признан сыном и выращен, как член правящей семьи. Однако выбор был сделан в пользу Тора и, узнавая Локи, Зимний сильно сомневался в разуме нынешнего царя, предпочевшего Громовержца.

Тор был товарищем по бою, шумным, легким на подъем и приятным парнем хотя бы потому, что не способен ударить в спину. Таких друзей стоило ценить… Однако правитель из него будет в лучшем случае посредственным. А вот воином Одинсон был неплохим даже по меркам Зимнего Солдата — именно воином, а не убийцей или диверсантом.

Похоже, Локи сделал себя сам или, вернее, был рожден таким уникумом, которого не испортили царское воспитание и золотая ложка во рту. Амора умела выбирать себе союзников. Впрочем, Баки тоже был не лыком шит. Просто Чаровница ставила перед собой более глобальные цели, упрямо спасая царевичей, суперсолдат и вообще мир. Он же по-настоящему беспокоился о благополучии только одного человека. Сугубо эгоистичные мотивы так сказать.

— Разум любого существа, сколь бы грубым и примитивным оно ни было, тонок и, несмотря на внешнюю стойкость, его легко сломать изнутри, — Локи кружил над лежащим царем темным эльфов, как хищный коршун над добычей. — В твоих жилах, Солдат, в прямом смысле теперь течет сила повелевать реальностью. За миллионы лет Камень нашел себе достойного носителя.

— Какая честь, — с иронией отозвался Зимний.

— Оценишь еще, — оскалился Локи. — Ты изменишь реальность для Малекита, а я покопаюсь в его разуме. Двойной удар.

Звездоглазый описал Свартальвхейм внимательно слушающему Солдату, даже показал для наглядности несколько видов из своих воспоминаний, которые ему — тысячелетия практикующему магию иллюзий — показались плоскими, пресными и ненастоящими, стоило мидгардцу закрыть глаза и развести руки.

Мир подернулся алой рябью, и они оказались в мире темных эльфов. Реальность в пределах бункера изменилась.

— Хм, получилось.

Баки скептически посмотрел на темное небо, двойную луну — синюю и белую, и реку вдали, чьи воды напоминали расплавленный свинец. Он наклонился и сорвал ярко-фиолетовый с голубой сердцевиной светящийся цветок. На пальцах осталась пыльца, стебель и нежные лепестки были настоящими. Зимний понюхал цветок благоухающий терпко и сладко.

Они стояли на бесконечном поле таких цветов, ветер едва перебирал пряди волос Локи и был теплым и тихим. Баки обозначил для себя, что это место несло в себе покой и как-то не вязалось со своими обитателями. По крайне мере, с теми, с кем он успел познакомиться и убить.

— Нормально себя чувствуешь?

— Отлично. И даже концентрироваться не нужно, чтобы держать иллюзию. Я хочу быть на Свартальвхейме, и вот он здесь. — Зимний повернулся и ударом ноги выбил из руки Малекита кинжал. — Заболтались мы.

Кожа эльфа посерела еще больше… Он не пытался атаковать и безумным взглядом обводил пейзаж вокруг. Солдат подобрал тонкое лезвие и отбросил его в сторону реки. Локи предупреждал, что выпустит Малекита из плена своей магии. Он нужен был им в сознании.

— Малекит Проклятый узнаешь свой дом? Таким он был до того, как война стерла все живое с лика твоего мира? С Эфиром ты мог бы восстановить Свартальвхейм, вернуть пристанище оставшимся с тобой.

Эльф зашипел, как злой кот, и бросился на царевича Асгарда, но напоролся на подножку от суперсолдата и пропахал носом землю. А затем его придавило, перевернуло на спину и протащило вперёд. Серебристое море зрачков Зимнего Солдата пересекали алые линии. Именно он обездвижил темного эльфа, практикуясь в магии.

— Но вместо этого, — Локи встал так, чтобы ненавидящий взгляд Малекита упирался прямо в него, и вкрадчиво продолжил, — ты снова предпочел войну на уничтожение. Зачем?

— Я ничего не скажу тебе, сын Одина.

— Предсказуемо, — скучно заключил Звездоглазый, неторопливо обошел Малекита, сел на корточки возле его головы, прикоснулся кончиками пальцев к его вискам и кивнул Зимнему.

Мирная картина сменилась адом, который превратил процветающий Свартальвхейм в мертвую пустошь. Небо пылало, и обломки кораблей сыпались на землю уже без того покрытую пеплом.

Баки оценил разницу. То что он видел, было новым уровнем войны на тотальное уничтожение, усиленным Эфиром в десятки раз для восприятия темного эльфа, который видел агонию своего мира, своих поданных. Локи просил дать Малекиту почувствовать боль потери и, судя по задушенным хрипам со стороны эльфа, тому было действительно больно.

Шли минуты, и Баки уже начал беспокоиться: как там в реальности, всё ли в порядке? Конечно, врагов почти добили, когда Амора отправила его к Локи, но там же остался Стив. Исходя из своего опыта, Солдат мог сказать, что друг может найти неприятности где угодно.

— Имир, значит.

Локи отряхнул пальцы, словно сбрасывая прилипшую к ним жидкую грязь. Он вытащил из крепления на поясе кинжал и всадил его по самую рукоять в глазницу Малекита, завершив историю тысячелетней ненависти одним ударом. Нравилось ему или нет, но Асгард это его дом и то место, где живет матушка, — он обязан был их защитить. Хотя планов на свой собственный мир Звездоглазый не оставлял.

— Локи, что ты узнал?

Баки свернул иллюзию, и они снова оказались в бункере с трупом Малекита между ними. Нахлынули звуки: их звали Стив, Тор и Амора… Значит, маленькая войнушка закончилась.

— Придут остальные, объясню, чтобы два раза не повторять.

На них налетела нервная Амора, на ходу собираясь выговаривать, но, увидев труп и вытекшую лужицу крови, остановилось и явно подобрела, если можно было так сказать. Огни в зеленых глазах Чаровницы уже не были такими яростными.

— Мертв. Отлично. Но где вы, во имя костей Имира, были? Мы чуть с ума не сошли!

— На Свартальвхейме до его разрушения и во время оного, — любезно пояснил Локи и полюбовался, как союзница поперхнулась, а с её тонких пальцев сорвались зеленые искры. — Спокойно, Амора, Джеймс всего лишь использовал Эфир и великолепно, нужно сказать. Он в порядке.

— Зачем? — она в бессилии опустила руки. — Нельзя было прирезать его прямо здесь? — легкий кивок в сторону тела.

— Мы его допросили. Брат, Капитан и Старк.

Локи кивнул всем троим по очереди, но их интересовали только тело и Барнс. А вот Чаровница продолжала смотреть на него и, кажется, замечала откат магии. Она отбросила за спину золотую косу, подошла и без спроса сжала его холодную ладонь в руке. Локи омыла волна целительной магии, и он благодарно улыбнулся. В некоторых аспектах Амора была на диво талантлива.

— Что он сказал?

— Кроме жажды мести, ненависти и желания сжечь вселенную дотла я мало что увидел в его разуме. Малекит действительно был великим, до того как во снах ему стал являться прародитель темных эльфов. Позвольте перенести вас в настолько старую легенду, что мы с Тором слышали ее от матушки, как сказку.

Бункер утонул во тьме очередной иллюзии, и в темноте зажглись первые вспышки света — робкие и маленькие. Но свет разрастался и порождал колоссальных существ. Локи приблизил одного из них, отдаленно похожего на человека или аса, йотуна или эльфа: белая кожа, белые волосы и абсолютная бирюза глаз — огромный, обнаженный, без каких либо признаков пола, с прекрасным, но абсолютно равнодушным лицом.

— Это Имир — первое живое существо и чистая сила, обретшая форму инеистого великана. Совершенный и обреченный. Древние викинги верили, что с него начался тот мир, который они знали. — Локи качнул головой. — Я его потомок через Лафея, а далекий предок Тора принес это живое чудо в жертву. Видите ли, создание новой ветви Иггдрасиля требует чудовищного количества силы.

— Но никто не знает точно, что произошло, — почти прошептала Амора завороженная, как все, голосом Звездоглазого.

Зеленые нити ее магии вплелись в чужую иллюзию, и белоснежный гигант исчез, отдав бирюзу глаз звездной бездне, а плоть — сияющему неземным светом острову — Асгарду… Их дому.

— Одна из легенд эльфов гласит, что в наказание потомкам Бури за первое убийство, из плоти Имира произошли темные эльфы, как плотоядные черви, как кара миру.

— Чушь собачья, — вмешался Старк, зажигая репульсоры и выбираясь из своего доспеха. — Вы на богов не очень похожи. Да и не верю я в них, но верю в науку. Звучит так, словно ушастому кто-то запудрил мозги, так ведь?

Тони предпочитал быть рациональными и в версию о прародителе великанов, из которого предки Тора создали мир, не поверил. Хотя, кажется, его снова посчитали говнюком за бесцеремонность, когда он уничтожил красоту момента своим комментарием. Но кто-то ведь должен был? Потому что если дохлый эльф не лгал Локи и Зимнему, то ему кто-то запудрил мозг.

Должно быть рациональное и прозаичное объяснение той хрени, что произошла, иначе мир совсем ебанулся. Старк не жалел что ввязался в драку, ведь если бы убиенный Локи ушастик победил, Вселенная погрузилась бы во тьму. С исследовательской точки зрения глянуть было бы интересно, но Тони понимал, что без света жизни в привычном им всем понимании больше не было бы.

— Амора ты радостной не выглядишь, мы же победили? Или нет?

Она передернула плечами и смерила его нечитаемым взглядом. То ли обижена, если да, то Тони был готов поставить свое состояние что не на него конкретно. То ли просто зла. Вот последнее Старк мог понять, потому что вряд ли бойня стенка на стенку входила в планы острожной Чаровницы. Она, насколько гений успел понять, такие крайности не любила и не одобряла. Но его если чему и научил плен, так тому, что все планы идут песцу под хвост легко и непринужденно. И своего без крови, пота и ошибок не добиться.

Амора, кажется, этим уроком лично для себя была совсем не довольна. И Тони было бы плевать, если бы на его новую союзницу не было завязано так много. Она казалась гению эмоционально стабильной, даже замерзшей под этим слоем звонкого смеха и непринужденного флирта. Но сейчас Тони видел Амору по-настоящему поникшей, и это его беспокоило. Он не привык доверять другим, за очень-очень редкими исключениями, однако Амора показала, что достойна того, чтобы к ее словам стоило прислушаться внимательно. Сделать свои выводы, конечно же, но услышать то, что она хочет сказать.

— Значит, нет. Кэп?

— Одна угроза ушла, неизбежно придет другая.

Тони почти опешил… Такой пессимизм спокойный, осознанный совсем не вязался со светлым образом папочкиного другана. Хотя если отбросить детскую обиду на Роджерса, что Тони о нем знает? Ничего, кроме двух боев вместе и подробной биографии. Старк сделал себе мысленную пометку: поручить Джарвису “разбор обоих суперсолдат на молекулы”. Он хотел знать, с кем предстоит иметь дело, но без искривленности того, что было ненавистью брошенного ребенка.

Хотя второй, Зимний, был практически неуловим. Вот только что стоял у стены и исчез, будто его здесь и не было. Тони хмыкнул. Главный герой драмы и побоища. Такая скромная звезда их невеселого шоу. Правда, сейчас дергать суперсолдата с неизведанной хренью в крови Тони даже для эксперимента и процесса познания не собирался. У него внезапно отрос инстинкт самосохранения.

Игнорировать его глас Тони вот прям сейчас не хотел. Ему нужен был конструктивный диалог, а не всеобщая свара с непредсказуемым финалом, поэтому свою зловредную и склонную к риску натуру Тони старательно сдерживал, что было для него определенно новым опытом. Старк пока не определился: нравится ему это или нет.

— Я не верю что все это: Нью-Йорк, Сибирь и пытки вашего Локи, того безумного титана — затеял мифический великан. Не больше, чем то, что Бог Обмана родил коня.

— Нелепая чушь и происки врагов, — отреагировал Локи, отходя от панорамных окон башни.

Тор коротко хохотнул, а Амора прыснула в кулак. У Тони же метафорически загорелись глаза. И да, он осознавал что они обсуждают крайне важную тему. Однако, чтобы лучше думалось иногда шутка лучший стимулятор. К тому же у него были претензии к Локи, даже если тот действовал не по своей воле.

Его город, его Землю никто не смеет громить.

— Пьяный спор и парочка иллюзий для двух скальдов и жреца.

Амора, кажется, испытала удовольствие, сдав Локи. Тони одобрил даже. В окружении из тех с кем можно поговорить — он и суперы. Неудивительно, что девушка на стену уже лезет. Если следовать обычной логике, их драгоценный Асгард еще тот гадюшник. Так почему Чаровница не сбежит подальше?

— И скандальная история, ставшая легендой на несколько тысячелетий, — скучно резюмировал Локи, — Старк, может продолжишь нить своих рассуждений?

— Думаю, ушастого, раз вы говорите, что он был крайне успешным, рациональным правителем, кто-то свел с ума, а затем натравил на Асгард и Вселенную, как бешеного пса.

— Таран и одновременно чучело, на которое будут направлены все удары. Есть идеи, кто это мог быть? — Барнс продолжил его мысль.

То, насколько тихо держался Зимний, и насколько его драгоценный Роджерс старался быть непринужденным, было странным. Тони им не враг, даже не противник — они нужны друг другу. Ведь, судя по всему, проблемы никак не собираются заканчиваться. И гений собирался предложить суперсолдатам убежище и работать с ним. Не на него — важное уточнение.

Тони знал, что нужен им. Кто-то должен был дать по рукам Щиту иже Фьюри и военным, которые спят и видят, как использовать два уникальных образца сверхчеловека. Кажется, совсем не осознавая, насколько этот дуэт ушел от них, просто людей, и насколько они опасны.

— Мы избавились от пугала, но игрок, который остаётся вне поля нашего зрения, скоро выставит новое. — Амора закусила губу, встала. — И надежды опередить его мало. Варианты?

— Найти его и оторвать голову. — Тони озвучил очевидное, немного рисуясь в своей беспечности. — Все сводится к Камням Бесконечности и он, она или оно придет за ними. Поэтому, мистер Роджерс, мистер Барнс, не хотите погостить в башне Старка?

— У нас есть свой дом, но спасибо, Тони. — Кэп ему отказал.

В принципе чего-то такого Старк и ждал. Несмотря на крайне успешную работу по набиванию морд плохим парням, эти двое упорно не желали дружить или подпускать к себе близко других людей, кроме тех, кого выбрали сами. Тони мог понять такую позицию, даже осознать ее логичность. Однако он и сам редко протягивал кому-то руку дружбы и не привык, чтобы ему отказывали.

Он мог бы обидется, начать язвить или пытаться задеть суперсолдат для того, чтобы только скрыть свою неуверенность. Но Тони хотел верить, что он этот этап преодолел и научился уважать чужие личные границы. Стал более взрослой версией себя.

Амора, словно что-то почувствовав, подошла к нему и взяла за руку. Старк словил на себе сразу два недовольных взгляда — Тор понятно почему. Локи… хм… тоже можно понять почему. Барнс же просто смотрел подозрительно, но без неприязни, словно пытался понять: почему она с ним так носится. То бишь Зимний Чаровницу однозначно ставил выше Железного Человека. Этот факт эго Тони не задевал.

— Амора, отправь нас пожалуйста домой. Сейчас всем нужно отдохнуть и собраться, завтра чтобы обсудить всё на свежую голову.

— Не завтра, капитан Роджерс, а примерно через мидгардскую неделю. У меня появилась идея.

Локи попытался утащить Тора, но у него были дела с астрофизиком Джейн Фостер. Тони решил предложить ей работу. Не только элемент контроля, но девушка сама по себе умна, амбициозна и отличалась целеустремленностью. Неплохое приобретение для “Старк Индастриз”.

Первыми ушли суперсолдаты. Затем нежеланный гость. А Тони понял, что у него грядут разборки со Щитом и Мировым Советом Безопасности Вряд ли следы их войнушки исчезнут сами по себе.

— Амора?

— Да, Тони? Мне нужно к Стиву и Баки, восстановить их дом.

Конечно же.

Причины того, что ее забота о двух пенсионерах так раздражала, Тони даже озвучивать не хотел. И было ли для этого время и место? У него было что обдумать, было о чем поговорить с Джарвисом и была работа. Но он все равно задержал ее у края портала. Амора была из Асгарда, была бессмертной, хотя в это Тони не верил полностью — ведь все умрут. И она была его ценным союзником, с которым он не собирался портить отношения.

— Ничего. Будь осторожной и, если что, смело обращайся за помощью.

— Обязательно.

Амора улыбнулась, прежде чем её поглотила зеленая вспышка портала. Старк тряхнул головой.

— Сэр?

— Джарвис, анализ суперсолдат — с этим не тороплю. И оповести мисс Поттс, что я работаю. Если будет звонить Фьюри — все вопросы через юристов. Распакуй все файлы проекта “Ковчег” и, Джарвис, найди всё, что можно, об Имире. Дай мне краткую выжимку.

— Уже готово, сэр. Начал работу с того момента, как темный эльф назвал его имя.

И что бы он делал без Джарвиса? Пропал бы совершенно точно.

Я быстро справилась с ремонтом дома, где проживали суперсолдаты, хотя воины Малекита разнесли его, можно сказать, капитально. Та, другая Амора, знаниями не брезговала и, несмотря на протекающий на почве любви к Тору чердак, жить хотела в комфорте, поэтому в бытовом применении магии разбиралась.

Больше времени ушло на восстановление защиты. Нападение темных эльфов показало, что она не такая мощная, как я считала. Несмотря на то, что оба суперсолдата далеко не беззащитные котята, все равно нужно было принять меры, чтобы увеличить уровень безопасности. Тем более теперь, когда Эфир и Джеймс — одно и то же фактически.

Конечно, это опасно, и никто не может предсказать, как один из Камней бесконечности поведет себя в суперсолдате в дальнейшем. Думать в этом направлении я собиралась, когда найду способ разделить их так, чтобы не убить Барнса. Правда, я прекрасно осознавала, что на это могут уйти не просто годы, а целые десятилетия.

Эфир пока не причинял Баки неудобств и не наносил вреда. Камень и Зимний Солдат то ли сошлись “характерами”, то ли еще что… Но и так сверхопасного Барнса Эфир делал практически абсолютно смертоносным. Конечно, если его правильно обучить пользоваться новыми возможностями.

Я думала, что Звездоглазый на первом уроке в том бункере не остановится и продолжит обучение Джеймса. Локи прекрасно осознал преимущество контролирующего необоримую силу Солдата на нашей стороне. Самое печальное, что этот козырь им в будущем действительно понадобится.

Я беспокоилась, хотя осознавала, что ничего в данный момент не могу изменить. Танос и его дети придут не только за Камнем, но и за Джеймсом тоже. И лучше было бы, чтобы к тому моменту Эфир ему подчинялся полностью. Да и Локи повезет обрести внимательного очень умного ученика. Кстати с абсолютно нечеловеческой моралью. Занятный и вызывающий дрожь ужаса дуэт.

Я собиралась вернуться в Асгард. Во-первых, чтобы понять, что задумал Локи. Во-вторых, отдохнуть самой и зарыться в библиотеку. Потрясти знакомых и должников. Предоставлять Баки, следовательно, и Стива их судьбе я не собиралась. Они не только ценные союзники, но и, можно сказать, друзья. Если что-то пойдет с Эфиром не так, то способ его вытащить и не убить Зимнего очень пригодится.

Между восстановлением полов и мебели мне в голову пришла почти гениальная идея.

Коллекционер.

Он шапочно знал шуструю асинью, мечтающую стать царицей. Мне даже казалось, что Танелиир Тиван знает всех, кто имеет хоть какую-нибудь значимость во вселенной. Кроме того я точно помнила, что Асгард в фильме доверил ему на хранение один из Камней Бесконечности. Коллекционер — поразительное существо не только потому, что появился почти сразу после рождения вселенной, а еще и потому, что он единственный кто никогда не воспользовался бы силой Камня или Камней.

Ему они нужны были только для знаменитой на все миры коллекции.

Конечно же, оставлять ему Эфир я не собиралась. Прекрасно же помнила, что сделал Танос. Дважды на те же грабли? Точно, нет. Тем более если решение будет зависеть только от меня.

Было понятно, что буквально “все” я не предусмотрю. Чудный опыт с перехватом Джейн Фостер показал, что никогда и ничто не идет по плану. Я была уверена, что все пройдет отлично. Зимний это Зимний, кроме того, зная, что должно произойти, я ему четко задачу поставила. И что в итоге?

Хотя царица Фригга жива и даже в опасности не была. Асгард Малекит и его флот не атаковали. Значит, никаких жертв среди асов, разрушений и того, что все миры увидели насколько царство богов уязвимо. Этого удалось избежать. Значит, обошлись очень малой кровью. Я же своей главной победой считала то, что царица не пострадала.

Фригга была той, кто держал всю семью в узде, и убери ее — основу-основ — и все рухнет.

Там Малекит Проклятый ударил и убил самое сердце, душу Асгарда. Здесь же умер сам. Правда, к пониманию, кто стоит за всем бардаком и потенциальным концом света, нас не приблизил. Если честно, мыслей, кто натравил Проклятого на Асгард в прошлый раз и превратил жесткого политика в одержимого идиота, у меня не было. Амору тоже растили и ломали под определенную цель, и одержимость у нее и Малекита была похожей.

— Красота.

— Джеймс, можно спросить?

Я встряхнула руками и перебросила косы за спину. Внезапно вспомнилось кое-что. Причем, вроде мелочь, но все равно она могла оказаться очень важной. Где, черт возьми, Черная Вдова? Когда я пришла к Баки и Стиву, то Наташа Романофф пыталась изобразить из себя жертву. А милашка Барнс делал вид, будто верит ей, что само по себе было странным и подозрительным.

Потом инструктаж Зимнего, Тор и его подружка, Эфир в Зимнем и Малекит с его ушастыми ублюдками… И я банально забыла. Глупо было в этом случае винить себя за девичью память.

— Да.

Барнс отвлекся от опробования восстановленного магией дивана.

— Где агент Романофф сейчас?

— Официально, — Зимний Солдат обозначил пальцами кавычки и лукаво улыбнулся, — ищет Амору Чаровницу. Неофициально: Седьмая доказывает мне, что ей можно верить.

— И Фьюри поверил? — поразилась я.

О том, что директору Щита можно нанести визит, мысли были, но только с подстраховкой. Все же мнить себя слишком умной опасно и самонадеянно. Подстраховкой могут побыть Барнс и Роджерс, тот же Локи… И Тони Старк. Осталось решить: хочу ли я посылать Щит и его директора кактусы считать лично — тем самым обозначив свою позицию. Или лучше продолжить игнорировать Фьюри и его хотелки, делая вид, что не знаю, что меня ищут?

— Пока да, но у Романофф не так много времени, — оскал, — а это стимулирует быть быстрой.

— Так где она?

— Ищет доктора Беннера, — вместо Джеймса ответил Стив.

Халк… И как я не вспомнила о нём сама? Очевидно как. Баки Роджерса не только подумал, но и послал за Беннером человека, который изобрел колыбельную для Халка. Думаю, агент Романофф одинаково нравилась и мирному доктору, и зеленому монстру. Только зачем Халк Барнсу?

— Для Брюса тяжело было увидеть два стабильных, совершенных образца того, что он хотел создать сам. Капитан и Зимний. Суперсолдаты без зеленого воплощения ярости. Мы с ним поговорили.

— Когда?

— Во время битвы за Нью-Йорк. — Стив опустил глаза, пряча грусть. — Желание повторить опыт Эрскина сломало ему жизнь и превратило в вечного изгоя. Амора, он человек мира. Гражданский до мозга костей и крайне интеллигентный, к слову.

— А его гонят как зверя везде, а потом ставят в вину разрушения. Не стремись правительство США завладеть Халком, и побоищ и жертв не было бы. Мы готовы предложить ему убежище и друзей. Дом.

— Хорошая идея, — я восхитилась и решила, что злить Баки Барнса точно никогда не буду, — он согласится?

— Даже если сейчас нет, то продолжи генерал Росс такими же темпами, позже скажет: да. Кроме того, Романофф ему нравится. Сухой расчет, Амора, и не до конца мой. — Барнс хохотнул. — Я не такое уж чудовище, так что выключай ужас. Как использовать Наташу — придумал Стив.

Вот же… Я вспыхнула и выдохнула. К тому, что Зимний меня читает, можно было уже привыкнуть. И то, что его только веселит ужас, который он наводит на всех остальных, тоже не было для меня новостью. Просто “мелочь” оказалась уж очень весомой. И я что-то сомневалась что желание “спасти” Брюса Беннера было единственным мотивом двойки неразлучных.

Суперсолдаты создавали свой собственный очень весомый противовес всему миру. Прямо у меня под носом. Нет, я не мнила, что они должны спрашивать у меня позволения. Просто интересно, что за джиннов я выпустила в мир?

Рассвет над Асгардом — короной девяти миров — был прекрасен. Амора любила это время. И та, что умерла, и я-новая. В такие минуты даже на самую растревоженную душу снисходил пусть мимолетный, но покой. Он был мне нужен. Встревоженная, злая и отчаявшаяся я не помогу ни себе самой, ни друзьям. На ошибках нужно учиться, а не казнить себя за них тысячекратно, тем более что все мы их совершаем.

Да, в ситуации с Малекитом и Эфиром контролем и не пахло, и обошлось без жертв с нашей стороны не иначе как чудом. Однако я сделала все, что в моих силах, ведь была далека от звания гения интриг или опытного военачальника. Пусть моя цель была грандиозной, но идти к ней придется с тем набором умений и навыков, что есть сейчас.

Стив был прав: одна угроза ушла, чтобы ее место заняла новая. Личность кукловода нам неизвестна, и просвета в тёмном будущем пока не видно. Правда, это вовсе не означает, что мы сдаемся. Смотря на ставший родным Асгард, я осознала, что хватит себя винить. Да, мне не все удавалось по плану, но главное сделано — Фригга жива. Канон случался каждый раз так или иначе, и в этом тоже можно было найти плюс: я знала, откуда в нас всех прилетит пиздец.

— Любуешься?

Присуствие Звездоглазого было неощутимо, пока он не проявил себя, задав вопрос. Пугаться я уже устала, поэтому просто кивнула и посмотрела на шпили Золотого дворца, кажущегося незыблемым, но являющимся очень хрупким на самом деле.

— Ты что-то нашел?

На самом деле, очередной перепад в настроении Локи интересовал меня мало. А вот то, ради чего князь перенес совещание и срочно умчался в Асгард, — да. Искать ответ на вопрос: почему Локи внезапно взъелся на меня — можно было бесконечно долго. Хотела ли я знать? Не уверена. Потому что князь был сложным союзником и тем более врагом.

— Ничего, что бы стоило внимания.

Пришлось повернуться к застывшему у другого края постамента Локи, чтобы понять, сколько правды, а сколько лжи было в его словах. Лицо прекрасное, чего уж таить, было совершенно бесстрастно. Скажем прямо, Звездоглазый играл в эти игры дольше, чем я жила, и прочесть его было непосильной задачей. Раньше в этом не было особой необходимости, ведь мы были на одной стороне, да и за спасения своего разума и жизни он был мне благодарен. Что изменилось теперь?

— Локи, что случилось?

Мне показалось, что спросить прямо, было лучшей идеей. Потому что в подковерных играх с тысячами оттенков смысла одной фразы Звездоглазый меня точно переиграет. Да, и кроме того Локи, несмотря на титул Бога Обмана, вполне ценил откровенность, потому что его редко таким баловали. Я же старалась быть ему другом и казалось, что князь увидел во мне, в Аморе, нечто больше, чем пешку и вечный раздражитель для брата.

Мы уже стояли так на крыше, когда Лафей пришел убивать Одина, а сам Звездоглазый пылал яростью и обидой за ложь длиною в его жизнь. Правда, тогда была ночь и во дворец рвались ётуны, щедро лилась кровь асов и ледяных великанов, но чувства дежавю у меня не было. Сейчас я скорее ощущала одиночество и грусть.

— Кто ты?

От этого вопроса я опешила. Взгляд князь обратился в тысячу пылающих кинжалов в его зрачках, он сделал шаг ко мне вплотную, и я увидела отражение собственного бледного, изумленного и перепуганного лица. Можно сказать, выдала себя с головой. и отрицать что либо было бессмысленно. Он знал, но откуда?! Хотя так ли это важно?

Локи явно ждал ответа, то бишь признания, и врать было не просто бесполезно, но и явно опасно. Случай с бывшей наставницей четко проиллюстрировал, что бывает с теми, кто врет князю в лицо или злоумышляет против него и его близких. Разделить судьбу Кармиллы и принять наказание Звездоглазого я не была готова и вовсе не считала, что это трусость.

— Я Амора и в то же время некто другой.

— Сохранила ее воспоминания? — Пауза и сухая усмешка. Рука Звездоглазого нежно легла на мою щеку. — И ее эмоции?

Мне было неуютно, однако уйти я не могла. И ежу было понятно что он бы мне этого не позволил. Поглаживание могло обратиться в стальную хватку на шее. И мы оба это понимали так что оставалось сжать зубы и терпеть. Правда, мысленно называть Локи мудлом мне никто не запрещал. Малое, конечно, утешение.

— Да. Отпусти пожалуйста.

Срываться и давать Звездоглазому тем самым повод быть еще более грубым я не собиралась. У меня и так сердце билось где-то в горле от понимания, что реакция Локи может быть любой, и от того, что он может меня убить и не только. Беспокойный умом был любопытен и обожал разгадывать загадки.

— Перворожденная душа… Даже любопытно, что Амора сделала. И я. — Он отступил от практически переставшей дышать меня. — Какой самодовольный глупец, даже не заметил подмены, только удивлялся, как предсказуемая Чаровница изменилась.

Не зол? Скорее, негодует на собственную глупость… Странно, но не для Звездоглазого. Я всё ещё боялась его гнева и старалась размеренно дышать, чтобы банально вернуть контроль. И все же его реакция на правду была удивительной — будто Локи нарочно давал мне крохотную, но все же передышку, время оправиться и говорить с ним не перепуганным комком чистой паники. Я оценила такое благородство и снисхождение ко мне. А что? Вещи нужно называть своими именами, это упрощает жизнь.

— Твое предвидение возможного будущего из прошлой жизни? Ты быстро освоилась, чтобы не знать о нашем мире ничего.

Звездоглазый резко повернулся, и его плащ взметнулся вверх черно-зеленым крылом.

— Да. В моем мире были мифы древних скандинавов о их богах… Только я не верила в высшие силы, видимо, зря. А то, что сейчас происходит, — это было в кинофильмах и комиксах, которые я нежно любила. Все мои знания о будущем и наших проблемах оттуда.

Сказать ему это было трудно. С тех пор как гордыня стала причиной его падения (случай с Сиф) Локи стал менее заносчивым. Жуткие пытки и последовательная ментальная ломка с кого угодно спесь собьют. Правда, каково ему узнать, что в какой-то вселенной он персонаж фильма или комикса? Думаю, не очень радостно.

— Как я закончил в фильмах и комиксах? Не удивляйся, я знаю, что это такое, Амора.

— Тебя убил Танос.

Локи на секунду прикрыл глаза, а я тяжело сглотнула, потому что сейчас от него шло по-настоящему жуткое ощущение. Прямо до оторопи и желания сбежать куда подальше, причем полностью наплевав на последствия такого неразумного шага. Ведь найдет и поймает. Оставалось только радоваться, что мы союзники.

— Как именно и все остальное обсудим у меня в покоях, после того как ты выпьешь травянной сбор или пинту медовухи и перестанешь дрожать, как лань пред львом.

Хотя во мне полыхнули гнев и обида… Зачем пугать так?! Но руку в протянутую ко мне ладонь Звездоглазого я покорно вложила. Пренебрежения он бы не простил, как и строптивости. Да и зачем глупо показывать характер? Нас ждал невероятно долгий и тяжелый разговор. Силы мне понадобятся. Отчаянно не хватало присутствия Зимнего и Стива. С суперсолдатами рядом я бы чувствовала себя в безопасности.

Локи мягко перенес нас в свои покои, небрежно сбросил плащ в руки темноволосой служанки, что тут же подошла к нам и стояла опустив лицо в пол, безмолвная и недвижимая, и радушно указал мне на кресло.

— Подай нам травянной сбор. Или все же медовуху из Альфхейма, сладкую и дарящую покой утомленному разуму.

— Чай лучше, — ответила я коротко и натолкнулась на ненавидящий взгляд прислуги. Локи хмыкнул и небрежно махнул рукой, прогоняя служанку. Она ушла тут же… Это была бывшая Сиф, отважную воительницу было не узнать. Тень от тени себя прежней. Уже не леди и не одна из нас. Собственность Звездоглазого, его рабыня навеки.

— Я ее не бью, — отреагировал на мое смущение Локи, — и не пытаю если ты об этом. — Он чуть подумал и добавил. — Физически не пытаю, есть более интересные методы.

Несмотря на деланное веселье, в голосе Отца Чудовищ звучал холод. Он не забыл, что пережил по вине влюбленной в брата глупой девицы. И то какой Сиф бывала надменной. Прощать Локи не умел. Сиф оставалось посочувствовать, но сил у меня на это не было.

— А если попытается убить себя?

От жуткой улыбки Звездоглазого мне стало очень жаль, что вообще открыла рот. Зачем вообще переживать за эту идиотку и интересоваться у Локи, что он будет делать со своей собственностью, которую в короткий срок отучил от строптивости и прочих проявлений дурного гонора.

— Пусть попробует… Она моя и умрет, если я захочу.

По моей спине прошли мурашки размером с корабль читаури. И вместе с мыслью, что Сиф наверняка плюнет в мой чай, пришла другая — что нужно было выбрать что-нибудь алкогольное. Выпить нужно не для храбрости, а чтобы чуть притупить восприятие и обрести тот самый сулящей медовухой производства альвов покой. Иначе как я все это разом снесу?

Есть солдаты, есть генералы и есть полководцы.

До последнего времени я приписывала себе роль хотя бы генерала если не полководца. Но… Выражение лица Звездоглазого даже глумливым назвать нельзя было. Он не смеялся, слушал и, когда я замолкала, пытаясь найти слова, терпеливо ждал.

Как объяснить Локи, что он погиб тупейшим образом на свете, а его обожаемая мать умерла, потому что у Тора не было намека на разумность? Как вместить в рассказ невообразимую трагедию — гибель Асгарда, которую я так боялась и пыталась предотвратить.

Звездоглазый видел мой страх, мою потерянность и в конечном итоге злость. И вместе с тем, выплескивая на него свои тревоги, я словно освобождалась от давлеющего надо мной груза. Стало легче, ведь Асгард теперь был моим домом. Местом, которое я не хотела терять. Это чувство родилось из симбиоза памяти прежней Аморы и моей влюблённости в город богов — место, где я хотела бы жить и дальше, но для этого надо уберечь этот мир от трагедии.

Меня так корежило не потому, что Локи смеялся, а потому, что мои же сомнения в собственных силах отравляли всё и вся.

Я замолкла, борясь сама с собой.

— Хватит.

Локи потянулся и взял мои ладони в свои руки. И до меня только дошло, что пальцы у меня дрожат, а с них почти срываются искры магии. Вот и хваленый контроль. Наверное, то, что Звездоглазый узнал правду, сорвал с меня маску, очень сильно ударило по моей психике. Ведь то, что никто не знал правды обо мне, дарило чувство безопасности.

— Ты спасла мою мать… Сумела пробудить меня после работы Таноса и его присных над моим разумом, и защитила Асгард, так что хватит себя принижать, Амора.

В голове вспыхнула резкая боль… Я почти задохнулась, когда на затылок и лоб легли пальцы Локи, и меня окатила волна магии. И что это было? Локи поддерживал меня за голову и прижимал кубок к моим губам. Автоматически, мало что соображая, я сделала глоток, закашлялась и еще раз глотнула — вода. Он поил меня водой. В движениях бережность, но взгляд ожесточенный, злой.

— Амора, как давно тебе плохо было? Страхи, навязчивые мысли, ощущение собственной ничтожности? Неспособности ни на что?

Я закусила губу.

Паниковать, накручивать себя и огорчаться, если что-то идет не по плану, я начала практически с самого начала. Однако последние время было просто кошмаром, потому что пораженческие мысли накатывали настолько мощным потоком, что я задыхалась. Мне казалось, это от напряжения и от понимания своей колоссальной ответственности. Мой внутренний разлад казался даже логичным, но, судя по тому, как на меня смотрел Звездоглазый, ничего нормального в моем состоянии не было.

Я села, ведь князь заботливо устроил меня, и призвала собственную магию. Это было как глоток воздуха после долгого удушья. И сразу же пришло понимание того, что Локи милосердно не озвучил — я дура! Потому что есть себя поедом, винить за все и вся, боятся всего и считать себя никчемной — на это у меня сил хватило, а проверить саму себя на вредительскую магию — нет. Живя в натуральном гадюшнике, путаясь под ногами у сильных мира сего мне, соображалки не хватило додумать, что моя защита не абсолютна, и связать ощущение бессилия с тем, что меня прокляли.

— Полог отчаянья?

Локи смерил меня взглядом из серии “дошло наконец”.

— Не классический, скорее, ослабленная и отложенная версия. Явно не рассчитанная на то, чтобы убить тебя. Разве что ты накрутила бы себя до такой степени, чтобы по своей же неосторожности и умереть.

Он прав. Проклятие подтачивало мою веру в себя очень постепенно. Меняло угол зрения так, чтобы я видела только плохое, собственное несовершенство — гипертрофировано увеличенное. Когда человек отчаялся, он может сотворить странное. Например, ежедневно рискуя собой, подставиться и погибнуть. Я могла сотворить нечто глупое и отчаянное, лишь бы добиться “счастливой” перемены.

Ни на это ли рассчитывал проклинающий?

— Амора, у тебя память и знания, так почему ты так неосторожна? Тем более, что от тебя столько всего зависит. — Локи спросил более мягко. — Есть идеи, кто тебя проклял?

— Нет.

Перекинув косу за спину, я терла виски в попытке понять. Да хотя бы вспомнить… Проблема была в том, что зубы на Чаровницу точили многие. А я просто не могла вспомнить, с какого момента тревога за будущее приобрела такую интенсивность, что мешала мне жить. С того момента, как я стала Аморой, проснулась вдруг в ее теле, у меня было много причин для беспокойства. Целая уйма, если честно, одно вечно наслаивалось на другое. Локи был прав — я беспечная идиотка, ведь собственную защиту даже в голову не приходило периодически проверять.

Я только и делала, что моталась по мирам, забыв, что тоже смертна и уязвима. Настолько много на себя взяла, что забыла — для того, чтобы не сойти с пути, желательно остаться живой.

Осознание собственной глупой беспечности стало мучительным, а взгляд Звездоглазого не был ободряющим.

— Теперь поняла? Я рад. Мой тебе совет: найди того, кто тебе так удружил и открути ему голову. А теперь вернемся к нашим баранам. Тор промазал? Серьезно?

Скепсис в интонациях Локи можно было грести лопатой и укладывать из него асфальт. Это он о той части чудного повествования где Тор ударил в грудь Таноса, вместо того чтобы снести безумному титану башку и избавить всех от проблем. О наследнике Всеотца можно было много всякого сказать, но воином Громовержец был превосходным. И убивать он умел и любил.

— Сестра Хела? Один, отдал Тору молот, выкованный под ее руку… все чудеснее и чудеснее. Я думал, что мне не повезло быть нелюбимым сыном, а по твоим словам так же не повезло и Тору.

— Кладбище и волка под тронным залом я уничтожила благодаря тебе, но катакомбы остались, и только Суртур знает, что там может быть еще.

— Я разберусь, — мрачно отрезал Локи. — И поговорю с мамой. Старшую дочь Одина царевна Ванахейма должна была помнить. Зайду к Тюру, пора заделать бреши в обороне города.

— Прихвати к этому козлу Тора, эффективней выйдет.

За непочтительность меня никто ругать не стал. Звездоглазый терпел Тора, остальным же такого счастья от него не перепадало… А я же устала от того, что городская стража благодаря паранойе их славного командира следит за мной и моим домом. Не говоря уже о том, что все это видят, и, несмотря на благодарность от царственной четы, я как бы все еще под подозрением. Это осложняет жизнь. Особенно когда мое желание — покончить с репутацией Чаровницы и построить свой образ заново.

— Бедняжка Тюр горит страстями, с которыми не в силах совладать… Прикрывает свою слабость беспокойством за безопасность Асгарда.

— Что будешь делать?

Я спрашивала в общем смысле. Что Локи предпримет после моих откровений? То, что он знает правду, снимало часть моей ноши. Однако Звездоглазый был непредсказуем, жесток (искалеченная Кармилла мне это наглядно показала) и аморален, когда ему это нужно. Мне нужно было убедится, что мне помогут, а не осложнят дело из личных и мстительным мотивов.

— Все, чтобы это будущее не наступило. Хватит, я по-прежнему на твоей стороне. — Он повернулся к вошедшей с тяжелым подносом Сиф. — Тебя только за смертью посылать.

Сиф еще ниже склонила голову, прячась от беспощадных глаз князя. Я приняла из ее рук кубок с отваром, взяла щипцы и бросила в горячую жидкость пару кубиков льда. Рабыня расставила все принесенное на столе, поклонилась и, взяв поднос, отступила к стене. Локи залпом опустошил кубок медовухи. Мой взгляд выражал сочувствие — он спас меня только что, да и новости сообщенные мной нелегко было принять.

— Мы можем говорить свободно?

Сиф дернулась так, будто я ее магическим кнутом между лопаток протянула. А между тем это было всего лишь беспокойство о сохранности самой важной тайны в моей жизни. Я бы так же беспокоилась будь на месте бывшей леди любая другая служанка. Хотя, зная Звездоглазого, неудивительно, что Сиф такая нервная и все воспринимает так остро на свой счет.

— Да, — Локи пожал плечами. — Моя собственность не способна меня предать.

— И ты мне говоришь о вреде беспечности. Она ненавидит меня и тебя тоже, Локи. Помнится в прошлый раз пренебрежение чувствами бывшей воительницы обошлось тебе дорого.

Сиф небрежным взмахом руки указали на выход. Я выдохнула.

— Ты предотвратила в Мидгарде Заковию, того робота, плод сумрачного гения Старка, и раскол Мстителей.

— Нетрудно расколоть то, что так и не стало единым. Капитан не работает на Щит. Старк занят более интересными вещами.

Да, Гражданской войны не было. И Альтрона… Покой Тони оберегает по-прежнему Джарвис — это было победой. Как и то, что суперсолдаты вместе, обрели друг друга. Однако теперь я не знала, что будет дальше. Мысли о том, как буду искать проклявшего меня, я отложила на потом. Нельзя браться за два дела разом.

Амора ему не лгала. Локи сам задавал не те вопросы, потому что мысль о чужой душе, занявшей знакомое тело, казалась невозможной. Перемены, которые он высокомерно игнорировал и не мог понять объяснялись просто — эта Амора была не той тщеславной и одержимой Тором девицей.

В который раз Локи ошибся, потому что взор застилала гордыня, а он не любил этого, поэтому делал выводы, набираясь горького опыта. Один его испортил своей искренней верой в собственной безупречности, а сыновья брали с него дурной пример, в том числе и приёмыш, отчаянно ищущий одобрения того, кого считал отцом.

Один, судя по всему, делал все, что угодно, кроме правильного. Его ошибки исчезали, вымарывались из истории Асгарда и заключались в темницу на тысячи лет, чтобы о них забыли, как о Хеле, которая наверняка захочет свернуть шею любимому отцу. И знаете что? Звездоглазый не был бы против, если бы не парочка весомых но.

Во-первых, счастье мамы и ее безопасность во время этой эпической вендетты… Насколько вменяема и договороспособна не-сестрица после долгого заключения? То, что он раздумал быть царем Асгарда, вовсе не означало, что ему плевать на родной дом. Локи даже не рассматривал в таком качестве Йотунхейм — только Асгард.

На Родине он чужак, полукровка и вообще выкормыш Одина. Его там моментально сожрут, каким бы гениальным он не был. Не говоря о том, что замерзший кусок камня его не привлекал. Да и кроме того Локи не желал иметь ничего общего с Лафеем.

Если Хела захочет усадить свой зад на Золотой Трон — начнётся война. Пусть она первенец Одина от неизвестно кого (Локи сделал пометку узнать, кто мать не-сестры), но в Асгарде власть наследуют только по мужской линии. Никаких цариц, правящих самостоятельно, за всю историю.

Один уже провозгласил Тора наследником. Хела в эту стройную систему не вписывалась совсем, а ей вряд ли свойственно смирение, отсутствие амбиций и жажды власти. Поэтому, чтобы править, ей придется убить Тора и далее по списку потомков Одина — всех.

Допустим, Локи не-братьями не дорожил, но маме они дороги, значит, рано было хоронить Тора. Тот кретин, но кретин свой, и если кто его убьет, так это он сам, а не неизвестно кто.

Матушку в такой поздний час он тревожить не стал. Князь посмотрел на розовеющий горизонт, скоро светать начнет.

— Можешь быть свободна. Завтрак в обычное время, — велел он застывшей Сиф, о которой почти забыл. Точнее, не отпускал ее спать не только из чистой вредности, а просто не обращал внимания на её присутствие в комнате. Гордая воительница теперь прислуга, так почему ей положены особые привилегии? Остальные служанки бодрствовали столько, сколько ему было необходимо, а они свободные в отличии от бывшей подружки брата.

В сравнении с тем что с ним делал Танос, его Глашатай и шавки меньшей значимости, то, что сносит вечно заплаканная Сиф, так, поглаживания. С одним отличием — мучать ее Локи планирует вечность, и избавления не будет.

Локи покинул свои покои и направился в крыло Тора, чтобы поднять того, встряхнуть и вообще испортить ему утро “совесть” позволяла. Он был зол на беспечность Тора, потому что, если бы не Чаровниц,а этот златовласый кретин притащил бы свою девицу в их дом, и из-за этого мама была бы убита. Такого, даже не случившегося, Локи Тору простить не мог.

Стража около дверей в комнаты наследника престола его безропотно пропустила. Так уж сложилось что не только Тор вламывался к нему в любой час дня и ночи. Когда-то они были очень близки, практически неразлучны. И многие помнили эти более счастливые времена.

Локи магией поднял большое золотое блюдо, на котором стояли пять кубков и пустой кувшин, почти под потолок, а потом уронил на пол. Грохот был оглушающим. Из спальни послышалась ругань Тора, который вскоре появился на пороге, держа в руке молот и накинув на плечи покрывало.

Локи ухмылялся с самым счастливым видом. Да, детская выходка и месть, но что делать? Дай он всерьёз в морду Тору, тот ответит, и в итоге они разнесут часть дворца. К тому же придется объясняться, а тайну Аморы Звездоглазый никому не хотел открывать. Не потому что она просила молчать, а потому что что то, что знают трое, знает и свинья. Знания будущего в ее очаровательной головке до тех пор их преимущество, пока о них никому больше неизвестно.

Тот же Танос придет за ней и вытащит информацию; Чаровница этого не переживет, а дальше все они не переживут безумного титана, которому известно будущее. Это словно один из тех кошмаров разума, в которые при пытках его погружал Глашатай.

— Локи? — Тор опустил молот, хлопая глазами и растирая ладонью лицо. — Ты, сволочь… И что случилось в такую рань? А?

Брат чешет макушку, зевает и пытается натянуть одеяло на плечи. Такой заспанный, домашний и совсем не похожий на грозного воина или на безнадежного горделивого болвана. Такой Тор кажется даже родным, близким и безнадежно дорогим. Да, Локи мало кого любит в мире, но за счастье близких сделает все что угодно. От этой сентиментальной, меланхоличной в какой-то степени мысли Локи легко отмахивается. Есть дела поважнее… Да и кроме того Тор, если он ему признается в братской любви, вот прямо сейчас пойдет звать целителей и поднимать матушку, потому что решит, что Локи спятил и будет почти прав.

— Мне нужен твой молот.

— Что?

Идиотская привычка не делать то, что велено, и отвечать вопросом на вопрос вызывает долгожданный прилив раздражения. И Локи из размышлений о том, как дорог ему этот громила, возвращается в свое обычное состояние — он недоволен. Ему не хочется терять время и объясняться с братцем, но Мьёльнир — его оружие и по версии лживого Одина выкован специально под руку его первенца, хотя это и ложь. Интересно, какая по счету?

Пока что Локи не готов сказать Тору о Хеле. Хотя было бы забавно понаблюдать, как наследник орет на Всеотца. А в том, что Тор будет в ярости, Звездоглазый даже не сомневался. Однако сначала нужно поговорить с мамой и определиться насчет Хелы, а уж потом придумать, что соврать Тору, чтобы у того не возник вопрос: откуда Локи знает о сестре?

Амору в семейные разборки он вмешивать не собирался. Теперь ей отводилась очень важная роль в его планах, и Локи собирался ее беречь. Наверное, придется спустится в Мидгард и поговорить с Барнсом. Локи хоть и не осознал прелесть командой работы, но напарник, вроде Зимнего Солдата, вполне отвечал его высоким требованиям. Кого-то настолько адаптивного, абсолютно безжалостного и целеустремленного как Солдат Звездоглазый еще не встречал. И признавал, что этому конкретному смертному удалось поразить его в самое сердце.

Локи был нужен тот, кто присмотрит за Чаровницей на Земле и вообще. Кроме того Барнс и так станет его учеником, и их встречи не будут вызывать никаких подозрений. А то, что он будет дополнительно присматривать за Аморой, никому, кроме Локи и Зимнего, не будет известно.

— Привяжем Мьёльнир к тебе по всем правилам брат. Чтобы больше никто не мог лишить тебя оружия.

— И почему с этим не прийти после завтрака?

Тор начал было ворчать, но осекся, увидев выражение лица Локи; закрыл рот, сбросил покрывало на пол и подошел к брату. Какого рожна случилось он выяснит позже, когда Локи сделает то, за чем пришел и выдернул его таким варварским способом из постели. Наследник Золотого трона наконец научился понимать, когда с ним лучше не спорить, а делать ровно то, что он говорит. Повзрослел.

— Что от меня требуется?

— Твоя решимость, немного крови и желание стать единым с сердцем звезды, Тор. Только твоей звезды.

То что Тор примолк, проснулся и стал внезапно совершенно серьезен, слегка озадачило Локи. Он ждал возражений, совершенно гнусного скандала и требований, чтобы он объяснился вначале. Но почему-то в этот раз все пошло по-другой дорожке. Тор просто позволил ему командовать и, ради костей Имира, был согласен помогать не из-под палки или магических тычков.

Это, что, было доверие?

Локи нахмурился, сомневаясь в собственном выводе, ведь Тор не одаривал его такой милостью с той поры, как они оба были детьми. Было приятно ощущать забытое чувство тепла, из-за того, что они снова находились на одной стороне.

Я молча и тихо-тихо надеялась, что после всей вываленной на него правды Локи не сделает нечто импульсивное. Ладно, кому я вру? Импульсивное и убивающие. Вот это правда то, чего я опасалась. У нас и так впереди сплошь проблемы, не хватало, чтобы Звездоглазый добавил новых. Пусть плен и ломка от Таноса сбили с Локи спесь, но вряд ли ему было приятно слышать историю собственного конца от рук того же титана.

Однако с этим я ничего сделать не могла. Оставалось верить, что у подельника хватит ума и терпения быть разумным и осторожным. Все равно князю скромная Чаровница не указ. Не после того как он ее спас.

Страдания о собственной дурости волевым усилием были отложены в сторону. Не было времени и особого смысла в них. Я уже так “настрадалась” что не заметила полога отчаянья на себе и едва не умерла. Было о чем задуматься и сделать выводы. Смею надеяться все-таки правильные.

Локи добросердечно советовал найти того, кто мне так удружил, и оторвать этому кому-то голову, как будто я без его совета не горела желанием сделать ровно то же самое. Всепрощение уж точно не было моей добродетелью. Я убивала, и этот факт не лишал меня сна по ночам. Можно сказать, попав в тело Чаровницы, ужаснувшись и решив не только выжить, но и изменить будущее, акклиматизацию в этом мире я прошла.

Я сидела в своем кабинете — нервная и все еще злая, каких-то десять минут назад, поднявшись из лаборатории, где проверила себя на проклятия, порчи и яды. Тонкую шею охватывал костянной ошейник, замыкаясь впереди, словно паук держал белыми лапами голубой, сияющий камень.

Да, Локи снял с меня полог — резко и умело, однако в мой разум не полез. И очищать свой ум от последствий проклятия мне предстояло самой. Если бы я этого не сделала, решив что этого достаточно, то меня смело можно было считать дилетанткой по части магии. Носить в себе последствия полога я точно не собиралась. Впереди много испытаний и я себе нужна здоровой.

— Лира, зайди.

Служанки ждали, пока я прикажу накрыть на стол ужин или умчусь на пару дней непонятно куда. Прислуга перестала дрожать от одного моего присутствия. Я не срывалась на них и старалась быть вежливой, спокойной. Отсутствие наказаний, прессинга и криков сделало свое дело — прислужницы повеселели и перестали напоминать тени, а в доме царила мирная атмосфера.

Только в этой идиллии был один тонкий момент: чтобы наложить проклятие “Полог отчаяния” у проклинающего должна быть частица тела жертвы — слюна, ноготь, волос, кровь — все, что угодно.

Я своими частичками не разбрасывалась, но чисто теоретически в доме можно было снять пару волосков с гребней, пока они не сгорели в огне охранного заклятья. И это могли сделать лишь служанки. Мне не хотелось применять жесткие меры, но если придется, то я это сделаю.

— Да, госпожа, мы накрыли в столовой или принести ужин сюда?

Прошлая Амора в свои служанки выбирала исключительно блондинок, которых затмевала своей красотой, сияя еще ярче на их фоне. Причина такого бзика была мне не понятна, но менять вышколенную пусть и зашуганную прислугу я не стала. Мне совсем не до того было, когда попала в это тело. Теперь, видимо, придется пересмотреть договоры со слугами.

Конечно, я не против свободы воли, но собственная жизнь мне дороже. Идя в прислуги к такой эксцентричной особе как Чаровница, служанки понимали, что увольнение может стать их конечной точкой. Хотя я еще не решила, что буду делать с предательницей. Меня как-то больше интересовал заказчик.

Мой тяжелый взгляд заставил Лиру замолчать и смешаться. Служанка побледнела, что вкупе с зеленым платьем сделало ее похожей на печального призрака. Она уже поняла что что-то случилось и непредсказуемая хозяйка в гневе, а от такого девицы уже отвыкли. Привыкли к доброжелательной Чаровнице, у которой отсутствовали приступы гнева и ревнивые истерики из-за непостоянства наследника Всеотца.

— Меня прокляли, — мои тонкие пальцы легли на сияющую слезу камня. — Видишь это украшение? — я дождалась испуганного, быстрого кивка, а затем продолжила. — Оно снимает последствия проклятия. И теперь я хочу узнать: как так вышло, Лира?

— Гос…госпожа?

— Лира, я не убью того, кто предал меня, просто выгоню на улицу. Меня интересует тот, кто за этим стоит.

Это обещание я дала легко. Потому что и правда не собиралась убивать инструмент. Бессмысленная жестокость меня не привлекала — это не изменилось. Да и смысл? Лира молчала, давилась слезами и боялась дышать. Придется идти долгим путем — проверять каждую служанку, потому что иначе я не смогу спать спокойно в своем же прекрасном доме.

Мне нужен ответ, и если не разобраться самой, то тот же Звездоглазый воспримет это как проявление слабости. Мне совсем не нужны подобные проблемы. Если хочу влиять на что-то, нужно быть сильной и ни в коем случае не терять уважение.

— Будешь первой. Добровольно или как?

От перспективы “или как” служанку качнуло. Было неприятно осознавать, что меня предали. Не хотелось делать больно невиновным, но проверить было необходимо. Поэтому Лира безропотно подошла и, по моему знаку опустившись на колени у кресла, позволила положить пальцы на свои виски.

— Дыши глубже и не сопротивляйся — так будет больнее. Далеко заглядывать не буду.

Контакт с чужим разумом необычен и нов каждый раз, но после разума Локи, с которым поработал Танос, меня мало что может испугать. С Лирой я управилась быстро по той причине, что она была верна, ничего против меня не делала и не знала виновниц, хотя подозревала двух девушек.

Вот сейчас и проверим, насколько верны или нет ее подозрения.

Я помогла Лире встать. Дала воды и приказала позвать следующих, запретив говорить о том, что происходит. Было отчего-то грустно. Нет, я с первого дня в этом мире понимала, что не в добрую сказку попала. Изначально иллюзий не было, чтобы сегодня они разбились, но я грустила по ним. Было осознание, что вот он мой первый нож в спину, и понимание того, что это далеко не последний случай предательства. И с этим нужно смирится, жить дальше.

С двумя другими служанками я была так же деликатна, но они всё равно дрожали от страха — идиллия — Фенрир все побери! А вот четвертая оказалась той самой, которую я ищу, и не убить ее на месте было сложно. Мое благополучие оценили в мешочек золота и обещание помощи в поисках жениха среди царской стражи. Лицо тайного врага, которое я увидела в памяти служанки, меня несказанно “порадовало”. Если что, это ядовитый сарказм.

На меня накатило ощущение бессильной ярости, потому что будь это кто-то другой, я бы не стала пачкать руки лично и просто обратилась к правителям за справедливостью. Благо доказательства были и царская чета мне была обязана. Однако семейные вопросы нужно решать внутри семьи.

Негоже выносить сор из избы — не так ли рассуждала дорогая сестричка Лоррея, покупая пару золотых волосков и проклиная меня? Примерная дочь и жена, идеал в глазах патриархальных асов, хранительница домашнего очага, верная, любящая и нежная. Та, кто недавно рыдала у меня в гостиной и просила вернуть мужа в семью.

Оставался главный вопрос: зачем все это сестричке? Я ведь угомонилась, перестала позорить семью и имя рода в погоне за благосклонностью Тора. Не строила козни и не претендовала на любовь отца. Вообще не искала встреч с тем, кто поставил крест на одной из своих дочерей. Старый соратник Одина мне был чужим… Я избегала семьи намеренно. Участь отрезанного ломтя меня вполне устраивала и была очень удобной.

Мое существование ничем не мешало домашней девочке, мы не пересекались, кроме того раза. Так почему, во имя Норн? Этот вопрос я планировала задать сестричке напрямую.

Семейных завтраков, обедов и ужинов Локи избегал по вполне понятным причинам. Нет, нервировать одним своими видом Одина и не-братьев было не самым скучным занятием, просто бесполезным. К тому же он избегал провоцировать новые конфликты внутри царской семьи — сейчас ни ему, ни Асгарду это не нужно. Локи теперь относился спокойно к необходимости быть одиночкой, потому что понял: он не хуже других и не отвержен, нет, он другой — лучше бестолковых неидеальных потомков царя.

Стать своим после пережитого Звездоглазый не стремился. Ему это было не нужно. Его семья: мама и Тор. Остальные могли жить, стараться победить в крысиных бегах за любовь Всеотца и умирать, это его больше не касалось. Осознав, что хочет что-то большее, чем любовь аса, который никогда не был ему отцом, и лучше, чем чужой трон, Локи — успокоился. На самом деле его амбиции теперь простирались гораздо дальше.

Однако о двух важных людях он бы предпочел позаботиться, поэтому оставался в Асгарде. Заключил союз с Одином и планировал свою месть Таносу. Прощать он не научился. И если строить свой мир, то завершив дела здесь.

Он спокойно позавтракал у себя, затем, пройдя сквозь сад, нашел брата на тренировочной площадке. Локи резко остановился, плащ взметнулся за его спиной и опал на мелкие камни. Князь был удивлен, потому что Тор внял его совету и, кажется, тоже пропустил завтрак, потому что тренировался владеть своим теперь, действительно своим оружием. Воздух вокруг разнесенной фактически в пыль квадратной площадки для тренировок был насыщен озоном и крошечными молниями. А Тор все не унимался, взаимодействуя с Мьёльниром на другом уровне.

Локи приложил палец губам — он подозревал, что братец был берсерком. Боевая ярость сына Одина действительно впечатляла своей разрушительной мощью. Но то, что Звездоглазый видел сейчас, было иным — Тор упивался возросшей силой, однако контроль не терял. Не сердце звезды сдерживало неистовую силу брата, как раньше направляя и ведя за собой. Нет, теперь именно Тор был тем, кто держал свои эмоции и Мьёльнир под полным контролем.

Зрелище Локи порадовало, потому что таким и должен быть будущий царь. Братец стал более опасной версией самого себя. Учитывая воистину ужасное и неопределенное будущее, нарисованное Аморой, такой Тор превратился в полезного союзника. И еще одна мелочь: Локи хотел быть уверенным, что при самом плохом раскладе брат выживет и убережет их маму. После того что ему довелось пережить в плену у безумного титана, Локи прозрел и понял, что тоже очень даже смертен, поэтому не зарекался от худших вариантов.

— Брат, — позвал Локи.

Тор остановился, опустил молот и откинув волосы, прилипшие к мокрому лбу, помахал ему рукой. Через глубокие воронки, оставленные молниями, пробираться на другой край площадки было бы долго, поэтому он взлетел. Приземлился рядом и жестом отогнал спешивших к нему слуг с полотенцами, кувшином и тазом для умывания. Посмотрел на стены дворца; на прислужников, замерших статуями самим себе, и качнул головой.

У Локи дрогнули губы, ничего он собой поделать не мог, потому что храбрый, бесхитростный Тор, который беспокоится о том, что их разговор могут подслушать, это почти дико. Он щелкнул пальцами, и брат перестал напоминать мокрую обезьяну, и исчез запах пота. Полноценного купания эта временная мера не заменит, но можно будет говорить с Тором, не зажимая нос. А говорить брат хотел.

— Спасибо! — Тор стиснул его в объятиях и тут же отпустил. — Я не понимал, чего лишался, не владея Мьельниром полностью. Благодарю за этот дар, брат.

Локи хмыкнул, смотря на склоненную перед ним золотистую макушку. Торжества он почему-то не чувствовал совсем, хотя раньше воображал свое ликование, вкус победы когда увидит признавшего его заслуги брата. Да, Тор набрался мозгов непонятно откуда и совести, чтобы сказать спасибо за оказанную помощь. Вот это было интереснее: понять, как брат так быстро изменился и почему, а не мнимое чувство возвышения над Тором.

— Топай в купальни и приводи себя в порядок. Ты мне нужен.

Тор на него посмотрел, кивнул и через полчаса обещал быть готовым. Локи вообще опешил, потому что Тор просто соглашался, не задавая вопросов и не требуя объяснений. Ладно, один раз, когда он вломился к нему утром, но постоянно?! Локи хотел узнать: какая муха Тора, ради костей Имира, покусала, что он такой покладистый стал?

Было, конечно, приятно, что его ценят и не пытаются спорить, однако Локи к такому отношению не привык, поэтому подозревал всякое разное. О чем и собирался спросить Тора без привычных хитрых игр. Тор был не в состоянии понять красоту интриги или оценить тонкие манипуляции, а вот на вопрос в лоб постарается ответить. Поэтому Звездоглазый не собирался тратить время на мишуру ради мишуры. Слишком многое стояло на кону.

Локи отправился в беседку, чтобы не мешать уборке тренировочной площадки, развороченной Тором в одиночку. Всеотцу наверняка уже донесли о том, как его наследник развлекался все утро. И Звездоглазый гадал: вызовет ли их царь на ковер, чтобы прояснить — почему Тор так усилился, или спустит ситуацию, как говорят мидгардцы, на тормозах? От того как поступит Один, многое зависело, потому что если не будет никакой реакции на действия Тора и его участие во всем, то некоторые придворные группировки решат, что царь слабеет.

Звездоглазый отпил чая и мечтательно прикрыл глаза, слушая щебет птиц.

Было прекрасно вообразить, как он отступает в сторону и отдает Одина на растерзание интриганам его же двора. А сам только присматривает за Тором и любуется тем, как Всеотец дряхлеет, и его власть слабеет. Как утратившего силу льва рвут на части шакалы, которых Один сам и взрастил. Но смута сейчас не ко времени. Сие невозможно. Локи нужен сильный Асгард, значит, трон Одина не то что зашататься не может, а не должен даже покачнуться.

Если Один сам не пошевелится, Локи придется вмешаться самому, отвлечься от основных планов на придворные дрязги. Отрывать головы и утихомиривать фронду при дворе. Следить, чтобы у Тора не появились конкуренты, на которых сделают ставку недовольные… И самое противное — пытаться научить брата этим играм, без которых тот не выживет на троне.

— Локи, я готов. Куда мы?

— Нам нужно к маме, но прежде, — Звездоглазый наливает брату кубок вина и кивает головой, — сядь, поговорим.

Алый плащ стекал с гордых плеч, волосы убраны в две косы, заплетённые от висков. Красавец, герой, любимец народа, золотой принц… Раньше понимание этого отдавало мутной волной злости, как из сгнившего болотца внутри; душила завистью — и заставляло доказывать, что он не хуже. Сейчас была только тихая ирония и беззлобное осознание всех недостатков брата.

Тор это Тор. Они просто очень разные, но этот героический недоросль все равно родной — это понимание никакого отторжения не вызывало. Взгляд Локи чуть потеплел и Тор, заметив это, улыбнулся брату. Звездоглазый закатил глаза — радостный щенок, да и только. Плюс в том, что у матушки будет меньше тревог, когда она поймет, что они помирились действительно по-настоящему. И ради этого он готов потерпеть восторженность брата.

— Почему ты со всем соглашаешься, Тор? Ответь, что за приступ покладистости? Еще немного и я подумаю, что тебя прокляли.

— Да ну тебя — попробовал было отмахнуться наследник Золотого трона, но, напоровшись на взгляд брата, остановил себя. Уж точно не зря скальды прозвали Локи Звездоглазым. Прекрасные глаза… Но когда брат не в духе, это колкая и режущая звездная бездна вовсе не милосердная, а подавляющая. Тор отбросил дурачество. Он хотел, чтобы брат ему поверил? Так у всего есть цена, изволь ее платить, сын Одина. — Потому что ты мой брат, и после того, как я чуть тебя не потерял, для меня многое изменилось, Локи. Я хочу снова заслужить твое доверие, которое так глупо потерял.

— Я тебя услышал. — Внутри что-то дрогнуло самую малость, но Локи остался спокоен. Внешне, во всяком случае. — Спасибо за откровенность брат.

Тор не стал возмущаться, требовать откровенность в ответ на свою… И это убедило Звездоглазого, что в брате что-то меняется. Будет интересно наблюдать за этими переменами и их итогом. Потому что впервые на его памяти Тор, отчаянный до тупости сорвиголова, стремился что-то поменять в самом себе, а не мнил себя живой безупречностью

Локи встал.

— Идем, нужно к маме. И будь добр: кивай в нужных местах и не думай взрываться.

— Локи, что случилось?

Говорить о наличии у него старшей сестры на главной аллее было неразумно. Пусть в покоях матушки проорется и поможет Одина к стенке прижать. Так что Локи доводил его до точки кипения. Да, он коварный и вообще сволочь.

Что там у Аморы, интересно?

У меня было не скучно, скорее, трагикомично… Лорелея рыдала, как прима погорелого театра, так ненатурально и показательно, что не морщиться от отвращения не выходило. Она действительно рассчитывала, что неугодная старшая сестра помрет, и запасного плана, если этот не сработает, у нее не было. Не тупая, а просто беспросветно ленивая — из всех заклинаний выучила в совершенстве только любовные для соблазнения мужчин и на этом забросила занятия магией.

Выскочила замуж, не сумела удержать мужа и прибежала ко мне за помощью. Благодарность за помощь, правда, вышла сомнительной, но убивать дуру не было смысла. Все же у нас с ней одна кровь, а у меня только начала улучшаться репутация. Убийство сестры даст повод к возобновлению толков.

Звездоглазый посоветовал оторвать голову этой, прости, норны, сестре, но я пока не могла сделать этого, чтобы не навредить себе. Однако наказать ее было нужно, только как?

Идею изуродовать, забрать красоту, которой Лорелея так гордилась, тоже пришлось отбросить, потому что это опять же вызовет слухи и вопросы. Кроме того, ссора с “отцом” мне тоже не улыбалась — и без того нервотрепки хватало. Я не рвалась возобновлять отношения с родителем. Какой в них смысл? Куда лучше, когда старый соратник Одина делает вид, что дочь у него одна.

— Жить хочешь?

Поскольку темно-зеленая петля моей магии затягивалась на горле сестрицы, вопрос был не риторическим. Она верила что находится на волоске от смерти. Была по-настоящему напугана, ревела, как корова, и даже не грозилась пожаловаться отцу. Судя по воспоминаниям Аморы, такое поведение доказывало, что младшая поджала свой хвост и будет делать ровно то, что ей сказано. Это меня полностью устраивало.

— Конечно хочешь.

От притворной, сладкой до невыносимости ласки в моем голосе сестрица струхнула еще больше. Она первая назвала Амору злой ведьмой… Иронично. Тот случай, когда общая кровь не обеспечивает приязни или хотя бы ровных отношений. Скорее, постоянную ненависть и соперничество.

— Я не убью тебя и даже не изуродую, свинка Лори.

Дернувшиеся глаза зажглись злобой из-за детского, забытого уже прозвища, больше не применимого к блистательной воздушной красавице. Где толстушка из моей памяти, а где нынешняя Лорелея? Но царевич Локи так ее прозвал, и это прозвище прилипло к сестре на долгие века. С прекрасной лебедью, какой она стала, повзрослев, ничего общего не имело. Правда, не уколоть ее в мелкой мстительности я не могла.

— Но ты поклянешься мне в двух вещах. — Ленивый взмах изящных пальцев, и Лорелея повисла в воздухе, касаясь пола лишь носками туфель. — Во-первых, ты больше ни прямо, ни косвенно не причинишь мне вреда. И, во-вторых, раз тебе настолько нечем заняться, что ты находишь время проклинать родную сестру, — точно рассчитанная пауза, — то будешь помогать в палатах исцеления следующую сотню лет. И без магии, иначе угробишь всех. Может, обретешь немного ума и доброты.

Глаза сестры расширились. Дошло…

“Без магии” значило все убирать, драить и мыть этими белыми, изнеженными, холеными ручками; утки выносить — потому что чародейке-недоучке даже травы сортировать в доме исцеления никто не позволит, тем более, что Лорелея будет без магии. Каторга и самый страшный кошмар для аристократки. Наказание, от которого она не сможет увильнуть из-за клятвы. Сотня лет черной работы, унижений и грязи которой так чуралась Лорелея.

Конечно, она попыталась отказаться, но пара сеансов удушья привели сестрицу в чувство. Мое лицо не намекало на то, что я буду или могу быть милосердной. А поскольку сестры жили между собой, как две дикие кошки, то на снисхождение Лорелея рассчитывала напрасно. Та прежняя Амора убила бы её, не задумываясь о последствиях. Я же всего лишь хотела занять сестру так, чтобы о мести думать было некогда.

— Сука!

— Ну зачем же так грубо о своей любимой старшей сестре? Я ведь даю тебе шанс прослыть на все царство воплощением добродетельного милосердия. Прощаю попытку убить меня. Ай-яй-яй, Лорелея, и где твоя благодарность?

Она захлебнулась бессильной злобой. Бессильной — потому что ошейник клятвы держал очень крепко — так, что не разорвать. Было приятно наблюдать, как она рыдает уже по-настоящему. Завтра у нее первый рабочий день, пусть отдохнёт перед ним.

Исчезнуть из чужого дома не составило труда, потому что защита зияла прорехами. Удивляться, насколько родственница считает себя неуязвимой и безнаказанной, я устала. Тем более что меня ждали дела, заниматься бестолковыми делами не было времени.

Звездоглазый должен был разбираться со своим отчимом и прочим зоопарком. Во дворец, зная эту информацию, соваться совсем не хотелось. Пусть как нибудь сами. Да, и Локи приказал себя беречь. Вот его совету я собиралась последовать.

Можно было попросить Хеймдалля открыть для меня Радужный мост. Однако о моем очередном визите в Мидгард не должны были знать во дворце. Тот же Тюр, который слишком пристально и настойчиво следил за мной и пытался сунуть нос в мои дела — дубина неотесанная. И вообще от потомства Всеотца одни проблемы. Исключение одно — Бальдр — тому дела ни до кого не было, и это прекрасно. Особенно на фоне всех остальных, которые мнят себя пупами вселенной как минимум. И если у некоторых такое самомнение оправдано, у других это лишь дурная наследственность во всей красе. Под некоторыми я имела ввиду скотину Локи.

Стив был в саду, а где еще? Но не рисовал, а разговаривал с доктором Беннером — интеллигентным, спокойным и подчеркнуто доброжелательным мужчиной в очках. Пока они меня не заметили, и это давало мне возможность отдышаться. Безумный на первый взгляд план сработал и так быстро. В своем стремлении обрести таких ценных союзников, как целых два суперсолдата. Да и вообще восстановить для Стива и Баки справедливость, ведь то, что с ними сделали, было ужасно… Правда, я тогда не дала себе труда подумать, что суперсолдаты не будут сидеть тихо, как мыши под веником.

И вот нужно сказать положительный результат — Халк наш. Так сказать, секретное оружие на случай тотального звиздеца. К сожалению, с Таносом он не поможет. Я еще помнила, как титан отметелил Халка. И вопрос: почему Хеймдалль внезапно спасал зеленую зверюгу, а не царя Асгарда? Уже одно это отдавало полной неправдоподобностью, потому что Страж был предан царской семье, как пес.

— Стив, привет. Представишь меня своему другу?

Просто на всякий случай и по привычке лучшая из очаровательных улыбок. Я милая, неопасная и не нервирующая чужачка с далеких звезд. После того, что в фильме Халк сделал с Локи, знакомиться с профессором было откровенно страшненько. Но я старалась сиять, надеясь, что блеск драгоценностей и непривычное роскошное платье отвлечёт внимание Брюса от того, как я трясусь. Стиву же нормально, значит, и мне будет хорошо. Просто, даже в плане магического восприятия Беннер ощущался как жесть. Халк и он наслаивались на друг друга, и было непонятно: где начинается монстр, а где заканчивается человек. Такое разделить было невозможно.

И каково доктору с этим жить? Вопрос был интересным, но спрашивать при первом знакомстве точно не стоит. Я без колебаний подала Брюсу Беннеру руку, все-таки выдержке почти в любой ситуации дворцовая жизнь научит. А вот доктор был изумлен, встретив кого-то вроде меня. Было приятно услышать, слегка коснувшись его разума, что меня посчитали неземной, почти нереальной.

— Брюс, это Амора, Амора, это Брюс. — Капитан ухмыльнулся совсем не праведным образом. — Привыкнешь, Брюс, она из плоти и крови, хотя выглядит, как видение.

Своими словами он смутил Халка несказанно.

— Мне приятно познакомится, — снова улыбка и взгляд на Стива, — а где Баки?

Потому что мы оба знали, что тот своего друга без присмотра с новым персонажем бы не оставил. Тем более с таким опасным по умолчанию. Хотя я посмотрела на дока уже более критично. С контролем, вернее, с налаживанием контакта с его второй половиной можно помочь. При должной осторожности мне это по силам.

Правда, все равно, очертя голову, в омут я бросаться не собиралась. Скорее, сначала подружиться с Брюсом, найти точки соприкосновения. Показать, что я не враг, и лишь потом предложить ему свою помощь. Танос справился только с Халком, а если обе половины неразделимого сольются? Это было похоже на годный план. С тех пор, как от рук слаженного союза Локи и Барнса помер Малекит, фиолетовый стал моим главным кошмаром. Хотя, нет, он делил сию пальму сомнительного первенства с первым ребенком Одина — царевной Хелой, из-за которой мой Асгард сожгут дотла.

Да, удалось испортить перворожденной дочери Одина “малину” — мертвой армии под тронным залом не было. Только я сомневалась, что такого монстра, как Хела, такая мелочь остановит. Она придет за всеми нами, когда Всеотец умрет.

Отца Тор все еще любил, но уже не был слеп к его недостаткам и начал отделять любящего члена семьи от царя. Одному можно было простить ошибки, а второй подчас творил такую, как выражаются смертные, дичь, что ни прощения, ни понимания его делам не находилось.

Из каких побуждений исходил отец? Раньше Тору бы в голову не пришло о чем-то таком думать, потому что был убежден: царь прав всегда, по умолчанию. И лишь дикая ситуация с Локи и потрясение всех основ заставили его пересмотреть свою позицию.

Отец ошибся с Локи и продолжал ошибаться, поэтому когда брат рассказал о сестре и ее судьбе Тор даже не слишком удивился. Ощутил жгучую ярость, но не удивился.

Локи на него посматривал, явно готовясь хватать и не пущать… Но Тор не собирался бушевать, уж точно не в покоях матушки. К ней-то какие претензии? Это отец запихнул свою дочь в клетку и стер её имя из истории Асгарда. В нем бушевали не братские чувства — до этого дня о старшей сестре он ничего не знал, чтобы любить ее — а банальное осознание того, какую свинью ему и всем остальным подложил Один.

Хела была первенцем и отец объявил ее наследницей, никто его за язык не тянул. Да, после дочь стала ему неугодной и оказалась в Хельхейме — той ещё дыре, из которой были закрыты выходы. Тор представил пару тысячелетий подобного прозябания и поежился, он бы точно не выдержал бы такого. Но это все лирика, весь корень проблемы в том, что Всеотец устроил геноцид асов, верных своей старшей дочери.

Армия! Мертвая армия под тронным залом. Тор от такой новости настолько забылся что оставил подпалины в полу маминых покоев. Отец фактически восседал на склепе, на телах тех, кто сражался за Асгард, ковал его величие… Героев, после объявленных бунтовщиками и казненных.

Один, чтобы утвердить величие “этой” победы, построил тронный зал на костях лучших воинов, его чести и славы. Они отказались предавать Хелу и умерли за это. Это был такой эпичный пиздец, что Тор, слушая об этом, щипал себя за бедро в смутной надежде, а вдруг он спит, и это все всего лишь кошмарный сон, но никак не реальность, с которой придется жить.

Повезло что Амора с помощью Локи уничтожили некрополь. Громовержца просто мороз брал, стоило представить, как старшая сестра является домой, поднимает армию и режет асов. Тор не был уверен, что удалось бы отстоять город и царство при таком раскладе.

Имея в противниках ту, которая себя посвятила Смерти, очень “разумно” складировать трупы во дворце. Тела павших, над которыми не провели не один заупокойный обряд. И все это ради того, чтобы потешить свое эго… О, кажется Тор наконец понял, почему брат всегда такая саркастичная сволочь. Защитная реакция, чтобы разум сохранить.

— Я ее не знала, — мама нервно теребила золотой локон, накручивая его на тонкие пальцы. — Практически не знала. Один только сватался ко мне, царевне Ванахейма, и его старшую дочь я видела один раз. А потом обвинение в заговоре против царя, и царевна Хела пропала.

Невысказанным осталось: “Я не могла спрашивать”... Тор с горечью припомнил, что брак отца и матери был условием заключения мира между асами и ванами. И тогда матушка была лишь заложницей брака и своего высокого положения. Он внезапно вспомнил всех остальных братьев. Плоды любовных похождений отца, которые мама приняла и вырастила как своих.

Конечно Фригг их всех любила, просто по-разному, в этом никто не сомневался. Но насколько это было добровольно сперва? А Тор ведь даже никогда не думал о таком. Ему даже казалось нормальным, что царица с достоинством принимает свой долг. Только каково ей было растить бастардов собственного мужа и закрывать глаза на измены?

— Те, кто ей присягнул, что с ними стало?

— Воинов вырезали, Локи, ты это знаешь. В день моей свадьбы ужас полз по улицам города и по лицам гостей. Один продолжал чистки. Все несогласные исчезали. А я должна была родить ему законного наследника. Вы этой правды ждали, мои сыновья?

Тор плюнул на все и сел рядом с матерью, обняв её хрупкие плечи.

— Почему он не убил Хелу?

Холодное “он” вместо имени отца. Тор сам себя не узнавал. Но вот кивок гладившего волосы матери Локи показал, что вопрос он задал наконец правильный. И Тор пытался найти причину своим умом — почему ссылка? Судя по всему, неугодная царевна была отцу ненавистна, а мягкостью Один, сын Бора, не отличался. Так почему оставил дочери жизнь, когда щедро лил кровь всех кто от нее не отрекся?

— Потому что не смог, — Фригга горько усмехнулась. — Хела была чудовищно сильна, и ее питал сам Асгард. Мощи Одина не хватило, чтобы лишить ее жизни, а вот заточить — да.

— Чудовищно сильная, обиженная и ненавидящая, — начал перечислять Тор, — связанная с Асгардом, и за тысячи лет Хела стала, скорее всего, еще сильнее. Локи, я ничего не упустил? Если нет, то нам всем придется плохо, когда сестра вырвется на свободу.

— Тор, — мягко произнес Звездоглазый, — ты забыл что Хела прежде всего придет за Одином и тобой как его наследником? Мама, царь, — яда в одном слове было предостаточно как и брезгливого недоумения на лице Локи, — позаботился о том, чтобы формально лишить свою старшую дочь звания наследницы?

Конечно, Тор бегал от любых попыток вдолбить в себе голову все то, что обязательно должен был знать царь. И законы Асгарда были одной из нелюбимых им частей обучения. Зачем царю закон, если он будет править справедливо? А все эти бумажки, это так мусор. Однако кое-что наставники умудрились заставить его запомнить.

Локи смотрел почти с жалостью, а Тор лихорадочно вспоминал — официальная церемония была, но ее прервали йотуны. Никаких указов о назначении его следующим царем не было. Отец просто назвал его наследником и все. Да, это царская воля, и Один провозглашал Тора своим преемником не раз, но бумаг никаких не было.

Акты, решающие судьбу царства, и завещания бывших царей хранились в личном царском архиве. Доступа к которому даже у членов царской семьи без разрешения царя не было.

— Не уверена, — Фригга выпрямилась. — Об этом может знать лишь Один. У него и спросим.

Она поднялась, поправила волосы — попыталась — её пальцы дрожали… Тор мысленно помянул Суртура и его хвост, но передал Локи гребень. Тот уложил косы мамы так, чтобы было красиво. Сам Тор эту красоту трогать не рисковал, не умел он. Звать чужих они со Звездоглазым не хотели — один взгляд — и они пришли к общему решению быть с мамой и помочь ей.

Когда Локи закончил, то его поцеловали, а затем поцелуй в щеку достался Тору.

— Спасибо, мальчики.

Фригга светло и нежно улыбнулась, немного успокоившись. Этот эпизод помощи с прической напомнил царице, как маленькие Локи и Тор “помогали” ей собираться на официальные выходы, внося хаос, сумятицу и смех в сборы и умиляя ее служанок.

Их легко пропустили в зал Совета. Матушке было достаточно кивнуть стражам и двойные двери распахнулись. Тор нахмурился — он как бы наследник… Но о сегодняшнем Совете ему никто и не подумал сообщить. Раньше он бы порадовался, что отец отстал и избавил его от необходимости проводить несколько тоскливых часов, решая скучные вопросы, но теперь тот факт, что им пренебрегли, зацепил. Хотя Тор в этот раз был достаточно критичен, чтобы признать — сам виноват. Меньше бы игнорировал свои обязанности наследника, и такого бы не случилось.

— Оставьте нас, — Фригга приказала советникам, и никто не осмелился возразить, даже нахмурившийся Один, который явно не понимал, почему супруга явилась в такой час и привела с собой Тора и Локи. Последнего Всеотец не был рад видеть практически до изжоги. И да, ему доложили о странной активности сына и Локи. Один намеревался поговорить с Тором, чтобы понять, что в очередной раз задумал приемыш и союзник. Союзник с которым пришлось договориться, чего Один не переносил, однако ради блага Асгарда мирился.

Быть на Земле и не заглянуть к Старку? Нет, я себе такой роскоши позволить не могла, потому что непонятно, когда выйдет выбраться в следующий раз, учитывая, что Локи не будет сидеть сложа руки. Если быть уж совсем честной, усталость накопилась, а Железный Человек был хорошим собеседником. Нет, в доме суперсолдат мне тоже были рады, но сейчас я не могла там расслабиться — Халк же… Надоедать доктору Беннеру, неотлучно маяча в месте, которое он посчитал безопасным для себя, глупо. Меня ему тот же Баки легко прорекламирует, ведь я решила его проблемы с кодами и памятью.

Башня встретила меня ветром, и в этот раз болванки Старка в меня не целились.

— Добро пожаловать, Амора, можете подождать босса в гостинной? Или же он предлагает спуститься в лабораторию?

— Если можно, в лабораторию, спасибо, Джарвис.

Решение далось легко — кто бы отказался увидеть знаменитую лабораторию гения? Уж точно не я. Было любопытно. В святая святых меня проводил любезный Джарвис. Все-таки, создав себе помощника, Тони не прогадал — его любимое детище, Искин, оберегал гения от всего мира. Несмотря на то, что Джарвис был для моих инстинктов в какой-то мере угрозой, ведь магией я его не ощущала, говорить с ним было интересно. А еще брала белая зависть из области несбыточного — хотелось кого-то настолько же верного на своей стороне.

Постоянный поиски вторых, третьих и пятых мотивов практически у всех вокруг изрядно выматывал, как и необходимость сохранять бдительность. Я имела право уставать от ноши, что взялась нести добровольно. И, кстати, о бдительности — история с сестрицей показала, что бдительна я была недостаточно, раз меня так легко поймали.

— Амора, привет. Не ожидал тебя так скоро. Ваш Локи не собирается снизойти на Землю? Обещал же сообщить что-то новое и исчез.

Во-первых, я облегчённо выдохнула. Старк был радостен и энергичен. Никаких следов депрессии, как в фильмах, и чисто визуально гений выглядел здоровым. Проверять магией я все таки не решилась. Джарвис зафиксирует мою силу, и придется объяснять Тони Старку, с чего я так трепетно пекусь о его физическом состоянии. А с меня довольно проколов за эти дни.

— Привет, Тони. — Улыбка это ведь не магия?

Гений еще и мужчина, мужчина, любящий все красивое, чем не зазорно чуточку воспользоваться не во вред самому Тони. Просто, с первой нашей встречи Старк показал, что внешние данные Чаровницы оценил, но видел во мне не только тело для утех. Поэтому дарить ему улыбки было легко, потому что гений не истолкует их не так.

— То, что Локи нашел, касалось безопасности Асгарда, а не Мидгарда, он работает над этим сейчас.

О своем знании будущего вообще рассказывать больше никому не стоило.

Не станешь же объяснять Старку, что я не совсем та Чаровница. Или, скорее, не канонный вариант ее и, хотелось бы думать, более умный. Да, и еще мелочь — Звездоглазый раскопает всю историю опальной наследницы Золотого Трона… А это значит, придет за ответами к Всеотцу, и в этот момент мне не хотелось бы быть в Асгарде. Пусть сами разбираются.

Старк кивнул, принимая мой ответ. Вот так просто… Не высказывая недоверия или сомнений. Несмотря на славу спасительницы царства и благоволение царицы Фригги, в Асгарде Аморе Чаровнице никто бы так легко не поверил. Она же само коварство, ведьма, как такой верить? От такого отношения, которое прекрасно ощущается, любой бы закипел. И это я не к тому, что в Асгарде живут сплошь неблагодарные твари… Амора портила свою репутацию веками, и быстро такое не исправить. В этом направлении я не питала иллюзий, однако непредвзятость Тони ценила. Как глоток свежего воздуха.

— Хочешь осмотреться? — предложил Старк.

Естественно, мне хотелось. Особенно меня заинтересовал робот на колесах с металлической лапой. Это и есть знаменитый Дубина? Робот выезжал из-за спины своего создателя, но стоило мне посмотреть на него, снова торопливо сдавал назад и прятался. Глаза Старка смеялись.

— Амора, это Дубина, Дубина это Амора, и он у меня стеснительный.

— Вижу.

Я легко кивнула. Настроение стало гораздо лучше. От тяжелых мыслей не осталось и следа. И недоверчивость асов ко мне перестала так давить. Но все-таки я надеялась, что Локи вправит мозги Тюру, и тот перестанет добавлять мне проблем. А так Старк и Дубина были самым забавным из того, что мне довелось видеть.

— Над чем ты работаешь?

— Джарвис, покажи нашей прекрасной гости проект Ковчег.

Вокруг меня загорелись прозрачные экраны с диаграммами, выкладками и целыми столбцами данных. Наглядно, конечно, но ничего непонятно, о чем я прямо и сказала. Экраны слились в один огромный, и я выдохнула… Старк создавал Вижена. Или кого-то иного. Серебристая капсула, от которой тянулись провода, и в которой угадывались очертания тела.

— В перспективе возможен перенос человеческого сознания, не только цифрового.

— На каком ты этапе? Или, вернее, вы?

Я быстро сообразила для кого это тело. Джарвис.

Хотя мороз по коже бежал, потому что Альтрон был создан почти точно так же. К Вижену у меня не было доверия. В частности, мотивы Вижена вызывали сомнение. И я вот совсем не хотела повторения кошмара в Заковии или восстания машин. Того, что удалось предотвратить ценой таких усилий. Но вот накидываться на изобретателя с упреками и обвинениями я не собиралась. Тони такого уже наелся вперед на годы. А вот пересказать свои опасения можно было и нужно было. Быть откровенной со Старком.

— Близки к завершению. Джарвис, сколько осталось?

— До завершения формирования тела осталось около часа, сэр. Идет процесс синтеза вибриниумных тканей.

Вот и ответ: из чего Старк создавал жизнь. Удивительно, как Тони был столь азартен, словно радостный ребенок. И мне казалось, что грандиозности того, что он сейчас делал, гений не осознавал.

— Откуда вибраниум?

— Дружеский договор с Вакандой. Кстати, — Старк ухмыльнулся, — передашь спасибо Капитану за идею, его щит натолкнул меня на очевидное.

Я закатила глаза. Исторический момент, а гений туда же — вечное соперничество с суперсолдатами. Но здесь, что очень приятно, обошлось без боя насмерть. Да и вообще это скорее прикол, чем злость. Хотя я ждала чего-то такого, когда Стив и Баки отклонили предложение Старка пожить в башне. Похоже, канон не случится, и высотка в центре Манхэттена так и не станет башней Мстителей.

— Тони, ты не боишься, что что-то пойдет не так? Или того, что твое же создание восстанет против тебя?

— Нет. Джарвис, зануда, настоял на дополнительных мерах безопасности. Тем более что ядро Джарвиса останется в башне, чтобы оберегать меня. Это не полное переселение цифрового “Я”, а всего лишь разделение и улучшенная болванка. Оставь панику.

— Насколько болванка близка к живому телу?

— Человеческому? — Старк фыркнул. — На лавры старушки эволюции я не претендую, поэтому мы пошли своим путем. Основа скелета — чистый вибраниум, золото и вкрапления адамантия. Ткани — вибраниум и компоненты наработок доктора Чо, слегка улучшенные мной.

Я стояла, хлопая глазами, пока Тони хвастался, совсем как мальчишка. Меня дернули за полу платья — Дубина. Пришлось сесть и погладить манипулятор осторожно, будто я имела дело не с роботом, а с диким недоверчивым зверьком. Дубина чуть наехал на мои юбки, а потом сдал назад, щелкая металлическими пальцами.

— Ты ему понравилась, — Тони довольно кивнул. — Это было сложно, но не невозможно вовсе. Не волнуйся, я не буду спешить. Ковчег — мой план “Б”, если с моей мясной оболочной случится что-то непоправимое.

— Это очень разумно.

Я произнесла это вслух. И это было действительно так. Тони человек гениальный, но на нашем фоне — просто человек без апгрейда, не считая костюма. А то, что грядет, будет очень трудно пережить. И это я о Таносе. Тони беспокоился о себе и использовал свои ресурсы, чтобы подстелить соломки на будущее. Не о метафорическом и туманном в практическом исполнении “щите для Земли” а о чем-то, что действительно могло помочь. От такого подхода я частично успокоилась.

— Тони, можно мне остаться? Я хочу увидеть Джарвиса во плоти.

— Дубина, кресло нашей прекрасной гостье.

Старк просиял. Кажется ему нужен был тот, с кем он разделит это мгновение, — свой и Джарвиса триумф. Гений был поразительно одинок.

Царь должен быть лучше, должен быть безупречен во всем — это и только это Тор слышал всю жизнь от отца, советников и придворных… Ему всегда и все говорили, что он должен брать пример со своего отца. В доблести ли или в искусстве правления, разницы не было. И он годами верил, что отец тот самый мудрый, безупречный лидер. Обмануться в своей вере было больно. Но как бы сказал Локи: привыкай,аков мир взрослых.

Правда о том, что у них всех была старшая сестра, первенец Одина; та, которую царь сперва считал достойной Золотого трона, сломала в сердце Громовержца Тора веру в справедливость. Справедливость своего царя. Основу основ. То, почему за царем шли в бой воины и умирали. Тор больше не верил решениям отца.

И это произошло не из-за козней Звездоглазого или его коварства. Нет, родитель все сделал сам. Сперва Локи, каким бы гадом не был брат, Тор любил его, а потом новости о Хеле. Да что еще хуже, понимание, что ту стерли, вымарали из истории царства. Причем с теми, кто воевал за нынешние величие Асгарда. Тору чужды были интриги или притворство, он был прям и вот такого не переносил. Отец поступил по-настоящему подло и никакой нуждой Асгарда тяжести его предательства не оправдать. Тор сие нутром чуял.

Худшим было то, что Локи молчал. Не встревал. Брат давал ему в одиночестве осознать весь ужас ситуации. Самостоятельно, чтобы потом Тор никого не мог обвинить в том, что на трезвость его суждения повлияли. А еще было больно за маму… Настолько, что он почти созрел до дуэли со своим царем.

— Зачем? — только и спросил он у Всеотца. — Она твоя старшая дочь; воин, что собрала все Девять миров под руку Асгарда, так зачем ты это сделал, отец?

То, как мертвенно побледнел Один, сказало Тору, что вот к такому вопросу прямо в лоб отец готов не был. Вычеркнул из истории своего ребенка и был уверен, что это навсегда. Тора затошнило… Вот во время самой жестокой резни, когда воняло так, что глаза слезились, не тошнило, а тут желудок сделал кульбит, словно он не воин, а нежная дева. Впрочем, в Асгарде настолько нежных девиц был дефицит.

— Откуда? — растерянно обронил царь Асгарда и тут же гневно вперил единственный глаз в безмятежного, как гладь вод, Звездоглазого. — Ты раскопал?!

— Не на этот раз. — Локи позволил себе короткую, словно вспышка молнии, улыбку. — Меня винить бесполезно, Всеотец, ты сам кузнец всех своих проклятий.

— Хватит, Один. — Два слова Фригги, и царь перестал искать на поясе кинжал. Царица встала впереди, закрывая собой младшего сына. — Ответь на вопрос Тора, муж мой.

Царице тоже достался яростный взгляд, но Фригга выдержала его с поразительным очень спокойным достоинством. А вот ее сыновья быстро переглянулись, решая, кто закрывает мать, а кто угомонит царя, если что. Тор мимолетно порадовался что стал понимать брата как раньше, с одного взгляда. Понимать и знать, что Локи тут рядом и, если что, прикроет спину.

Ты мой меч, я твой щит — так они говорили друг другу в далеком детстве.

Один клокотал горлом пару мгновений… Но кинжал на поясе так и не находился, проклятый приемыш все так же насмехался одними глазами, а жена смотрела далеко не с нежностью. Да, и Тор — опора, надежда, выстраданный наследник — не прятал наглого вызова своему отцу и царю. Предательство горячо любимого сына, которого он всегда видел своим преемником, ударило больнее всего.

И Один сдался. Хотят правду? Так пусть услышат ее. Явно Локи снова наплел брату лжи. Поэтому Тор, его гордость, смотрит на него с таким упреком. Да что они знают о тяжести абсолютной власти?! О долге, что превыше всего? Ничего… Поэтому им так легко судить его.

— Ты ничего не знаешь, сын. — Один поморщился от боли в виске, годы берут свое. — Она… Хела была угрозой, и лишь я различал в ней безумие. Остальные видели героя, который вел воинов к славе. Выбора не было.

— А что, если ты ошибся, отец?

Тор видел, как гнев, тяжкий царский гнев кипит в Одине. И еще больше убеждался, как не прав был. Потому что где хоть что-то отличное от власти и ярости? Он ведь ждал от отца чего-то более живого — все-таки его ребенок… А по итогу Один напирал только на свои обязанности царя, даже в этот миг не отделяя себя от трона. Какое тут чувство?

— Мне нужен был сын! — бешено заорал Один. — А не некромантка на Золотом троне после меня… Сколько бы ты вздохов сделал, будь Хела здесь? Объяви я тебя наследником при ней на свободе? Молчишь, Фригга? Молчи. Я сына нашего спас и Асгард.

— Ты сам нарек ее наследницей, мой царь, — спокойно напомнила Фригга. — Сам ей вручил молот.

— Да, — Один упал в кресло тяжело дыша. — Сам. Но лишь потому что сильна была она. А царь использует все ресурсы, что есть под рукой, таков долг. Ей не следовало требовать большего.

Тор зацепился за это слово “требовать”... Он подошел к столу и нашел среди золотых кувшинов тот, что был с простой водой. Налили в кубок и практически силой впихнул отцу. Все так просто и мерзко одновременно. Хела воевала, побеждала, а когда решил просить награды у своего царя, получила удар в спину. Если все миры под руку Одина привела она, так почему бы и не требовать того, что причиталось?

— Побеждать, умирать за тебя… Но ничего не просить взамен, — ядовито бросил Звездоглазый, — знакомо до боли. Один, одного не пойму, что тебя так напугало в том, что после тебя будет править сильная царица? Не нужно лгать о безумии, я вижу — если кто и безумен был тогда, то точно не твоя дочь.

— Женщина не удержит власть. Править должен царь. Удел женщины рожать сыновей.

Тор ругнулся вслух и посмотрел на бледную, точно снег, матушку.

Один сидел, сгорбившись в кресле, руки дрожали, и часть воды он пролил на свои багряные, затканные золотом одежды. Тор с трудом унял гнев. Все эти россказни о благе царства, безумии дочери… и настоящая причина вот эта. Один просто был женоненавистником. Вот так из-за чувств царя история Асгарда пошла так, как пошла. Тору было противно, конечно, но сквозь чувство пробивалось рациональный вопрос. А именно: что делать дальше не только с отвратительной правдой, но и с более практичными вещами?

— Могильник под тронным залом, зачем он, отец?

Тор нажал голосом, видя как Один заерзал в своем троноподобном, украшенном рубинами кресле. Редкий ясень выросший у источника силы, бархат и лебяжих пух в подушках. Золотые пластины и позолота на каждой львиной ножке. Кресло, достойное седалища царя.

— В назидание всем, — глухо ответил Один.

Громовержец горько усмехнулся.

— Сколько там павших асов?

— Не смотри так, сын, я не чудовище. Клянусь кровью Имира, они сами виноваты. Держались за присягу вздорной девчонке, как за соломинку. Брали бы пример с Хеймдалля и жили бы дальше, он всегда был верен прежде всего трону, хотя дружил с Хелой давным давно.

— А их семьи? — обманчиво мягкий тон и буря в глазах Тора.

— Вынужденная мера, чтобы укрепить власть и избавить тебя в будущем от целого поколения предателей.

Мать на заднем плане тихо охнула.

Значит, правда, и воины, что остались верны его старшей сестре, их родные… Тысячи асов умерли. Тор согнулся под тяжестью такой ноши, которую отец упрямо пытался переложить на него. Хотя в то время он еще даже не родился и не был зачат. Не зря Локи говорил о безумии… Все, что услышал сейчас Тор, было речами безумца, одержимого властью и только ею.

Подробность о Хеймдалле и вовсе Тора покоробила. Теперь на непоколебимую верность Стража Радужного Моста он смотрел совсем по-другому, не захлебываясь от восторга и не считая Хеймдалля образцом истинной доблести. Все оказалось сложнее, чем в его изначально черно-белом мире. Так что Тор был потерян в какой-то мере.

— Кто в бумагах значиться наследником?

— Ты, Тор, с самого дня церемонии, — отрезал Один. — Хелу пришлось провозгласить лишь на словах…

— Потому что тебя приперли к стене, — насмешливо закончил за Всеотца Звездоглазый. — Так ведь? Но ты изначально собирался убить и дочь, и тех, кто за ней шел. Аплодирую стоя, Всеотец, твои коварство и мелочность воистину достойны царского титула.

— Не смей меня упрекать, юнец! — зарычал Один.

— Да за что? — театрально поразился Локи. — Тор?

Мама молчала, Один ненавидяще сверлил взглядом Локи, а тот ждал его решения.

Один расслабился когда распахнулись двойные двери за спиной сына, жены и приемыша. Вошли стражи в полной броне и собранный Тюр, чья рука лежала на рукояти меча. Для этого сына верность трону не была пустым звуком. И, главное, он знал свое место и не смел задавать вопросы царю. Один приблизил его к себе, словно чувствовал, что его предадут.

Доля царя тяжела, те кто стоят на самой вершине как правило одиноки. Но ему казалось, он обрел семью… А на деле, пригрел змея на груди, который отравил и прекрасную Фриггу, и Тора — любимого сына — единственного, кого Один видел своим преемником, провозгласил наследником и дождался в ответ того, что тот пришел во главе врагов. Иначе его поступок самому себе сын Бора объяснить не мог. Звездоглазый, конечно, играл наивным Тором и жаждал свержения Одина, только просчитался.

— Арестовать их.

— Матушку тоже?

Один метнул в Тюра один единственный взгляд, и тот склонился. Синий плащ стекал с плеч, серебряные львиные головы на наплечниках сияли. Он был идеален, как всегда, само воплощение послушного орудия в умелых руках полководца. Если Тор не образумится, придется, скрепя сердце, вырвать любовь к нему из сердца и сделать Тюра наследником. Но Асгардом не может править ведомый дурак, позволяющий своей слепой любви к отродью вести его к измене.

Воины двинулись вперёд по знаку Тюра. Локи укрыл мать за своей спиной и решил, что один не-брат явно растерял и так ограниченный запас ума, раз идет против Тора и него одновременно. Решение Одина Звездоглазого лично не поразило. Вполне в его духе — за правду обвинить в измене. Но он не позволит бросить маму в казематы, и сам там сидеть не собирался. И, судя по тому, как безмятежные до этого небеса Асгарда расколола лиловая в сердцевине молния, Тор тоже сдаваться на милость Всеотца не планировал.

Конечно, сомнительно, что благородный братец понимал, что “милости” от Одина как раз таки не дождешься. Однако Тор так же знал, что “папа” козел лживый и как царь сейчас не справедлив. В общем, повторял все те же ошибки, что и с Хелой. Им бы еще не закончить точно так же, как сестрица. С Всеотца станется засунуть их в ту же дыру и забыть.

— Любой, кто двинется в сторону царицы и моего брата, умрет. — Тор произнес это, не скрывая стальной решимости в голосе. Громовержец. — Отец, не ожидал от тебя такого вероломства. Не ты ли вещал, что царь должен уметь признавать свои ошибки?

Локи усмехнулся, оценив, сколько отборного, тщательно выверенного яда было в голосе Тора, и с уважением посмотрел на его широкую спину и золотые косы. Кажется братик взрослеет и правда об Одине вбила ему, как говорят смертные, “розовые очки стеклами внутрь”.

— Один, не дури, — подала голос Фригга, не выходя из-за спины Звездоглазого. — Тюр, не смей, сын.

Стражи, чьи лица не угадывались за боевыми масками, тоже замерли. Слово царицы в Асгарде было законом, даже Один замолкал, когда говорила его супруга. То, что сейчас происходило, было немыслимым.

— Жена, я услышал сегодня достаточно. Женщине не пристало перечить царю. — Один встал, и острый конец Гунгнира указал на Локи. — Взять его!

Тор чудом успел ударить по копью, уводя огненный луч от брата, а затем удар Гунгнира встретил уже Мьёльнир. Древко из ветви Иггдрасиля задрожало в руках царя. Один попробовал придавить сына чистой силой, но его самого едва не отбросило в сторону — так полыхнуло. Всеотец был вынужден вогнать Гунгир в мрамор пола, чтобы его не бросило в стену.

Часть стражей уже лежала, дымясь от попавших в них молний. Рукоять молота ударила в затылок Тюра, меч которого был окрашен кровью, льющейся из раны на боку Тора — его доспехи были пробиты. Всеотец заскрипел зубами, поняв, что Локи, тварь, защитил брата. Он знал, что Тор взбунтуется и укрыл его своей коварной сетью чар, отсекая любую возможность угомонить его без жертв.

Чем дальше заходил заговор, тем яснее Один видел во всем руку Звездоглазого — чтоб разорвало этих льстивых скальдов, прозвавших так полукровку! По его знаку стражи, что были на ногах, прикрывшись щитами, начали теснить Тора. А сам Всеотец пошел прямиком к тому, кому дал дом, свое имя и положение, намереваясь убить.

Локи нарушил их договор. Сам виноват… И лишил его Фригги и Тора.

За измену своему царю одна кара — смерть. Только марать трон судом над злоязыким сыном Лафея и шлюхи Один не желал. Нет, он не сделает своим врагам такого подарка, не позволит трепать свое имя на каждом углу. Локи умрет здесь и сейчас.

Чего Один не учел в своих раскладах, так это свою жену.

Фригга не плакала, когда один ее сын попытался убить другого. Хотя по справедливости Тор только оборонялся и сделал больно Тюру лишь в конце, чтобы обезвредить его. То, что Один натравил одного ее ребенка на другого, Фригга ему простить не могла. Она и так на слишком многое закрывала глаза, любя супруга, а в начале опасаясь, потому что ее положение не было прочным.

Когда Тора от них оттеснили, а Один пошел на Локи с намерением убить… Она почувствовала, как ее самый любимый сын приготовился к бою не на жизнь, а на смерть. Ей не нужно было прозревать грядущие, чтобы знать, что один останется стоять, а второй падет навсегда.

Один не смотрел себе за спину, а шел к цели, к ненавистному Локи.

Фригга магией подняла стул, на котором до этого сидел муж, и опустила ему же на голову. Черепа у асов крепкие, на зависть многим. Фригга знала, что Одина точно не убьет, просто отправит в мир грез и сильной головной боли. На звук падения царственно тела обернулись все.

Фригга погладила Локи по плечу и, выйдя вперед, обошла тела стражей и отмела треснувшие кресло со своего пути. Потом легко подняла Гунгнир, сжала горячее древко в тонких, изящных пальцах, и копье покорилось, озарив зал золотой вспышкой.

— Хватит, дети. Локи, доставь Тюра в лазарет, будь добр. Тор, возьми отца и отнеси его в мои комнаты. — В мягком, нежном голосе царице забренчала сталь. — Ему стоит отдохнуть. А после я поговорю с ним так, что он меня услышит.

— Мама, ты великолепна.

Фригга улыбнулась сияющему Локи, умилившись тому, какой же он ребёнок — невероятно умный, невообразимо талантливый, но все же для нее навсегда ее маленький мальчик. Ее царевич…

Тор подошел и обнял её.

— Мама, спасибо, я не хотел никого убивать. Пришлю стражу, и всех пострадавших оттащим в лазарет. Эй, вы, кто на ногах, берите товарищей, чего встали? — приказал он, повернувшись к стражам.

И тогда только Фригга заметила, что сын ранен. Злость на мужа возросла стократно. Ее рука легла на бок сына, и исцеляющая магия полилась потоком, залечивая длинный порез. С Тюром она поговорит после, отдельно. Только вот одно Фригга знала четко: ее супругу больше не править. Не после всего этого.

Локи магией поднял Тюра, и брезгливый взгляд ее любимца многое сказал Фригге. Локи никогда не простит Тюру сегодняшнего. Он и так едва терпел остальных братьев, кроме Тора… А теперь станет ещё более настороженным. Фригга сжала копье покрепче и расправила плечи. Сын редко проявлял агрессию первым и не стремился ее огорчать.

Тор взял Одина на руки и встал, дожидаясь ее.

— Сын, ты понимаешь, что царем тебе теперь быть?

Тор посмотрел на нее с тоской.

— Хела — старшая сестра. Если я сяду на трон, то рано или поздно начнётся война за власть.

Фригга согласно кивнула, удивляясь, что ее горячий сын подумал о таком. Этот вопрос они попробуют решить. Она спросит совета у Локи и остальных сыновей. Но пока надо дождаться, когда супруг придет в себя, и показать насколько она в гневе. Заставить Одина прозреть. Если он на сие окажется не способен, то не быть им женатыми. Сыновья ее поддержат, брат, в крайнем случае, даст убежище. Она не готова еще одну вечность терпеть выходки мужа, который думал только о себе.

— Мама, не обижайся, но я останусь при вашем разговоре. — Тор выглядел решительным и явно готов был игнорировать любые возражения. Значит, он больше не верил отцу.

“Что же ты наделал, Один? Стоила ли этого твоя власть?” — Фригга ощутила, как на ее плечи рухнул мир, но она должна была устоять ради детей

Вернуться домой и узнать что там произошел государственный переворот, — можем и практикуем!

Признаюсь честно, в первые минуты после получения такой шокирующей информации на меня нахлынула паника. Царица Фригга стала регентом… Один по официальной реляции дворца впал в сон. Все было настолько тихо и гладко, что все понимал — за этой благостностью скрывалась нешуточная буря. Хорошо, что за стены дворца даже дуновение не вырвалось.

То, насколько мрачным ходил тот, кто, по идее, должен был устроить свой державный зад на золотом троне, говорило о многом. Регентство матери он не оспаривал, наоборот, присягнул ей первым.

Я даже восхитилась тем, как ранее недалекий Тор умудрился встать на одно колено перед царицей Фригой так, что ни у кого не возникло сомнений в его безмерной поддержке. Желающие сунуть нос во внутренние дела царской семьи не то что исчезли, но их поголовье заметно сократилось. Особенно после того как царице присягнули все остальные сыновья, включая Тюра, который находился в лазарете, что уже говорило о нешуточной стычке.

Да уж, побывала я в Мидгарде, побеседовала со Старком и столько интересного пропустила. Не сказать, что я сильно сокрушалась. Мозги все же работали, и мне нравилось то, что я избегла бури. Не пришлось выбирать, кого поддержать, пусть мой голос в таких вопросах мало что значил, меньше чем ничего. Однако всем было известно, что мы с князем Локи, скажем так, “дружны”, и это автоматически делало меня противником центральной власти, которую представлял Один. Просто раньше, пока действовали договоренности между ним и Звездоглазым, об этом можно было не беспокоиться, а радоваться жизни.

Нейтралитет был выгоден всем, и когда он исчез, меня могли и раздавить мимоходом, поэтому задержка у Тони сыграла мне на руку. Правда, по возвращении в Асгард я сама пришла к Локи, чтобы понять, что они с Одином не поделили. Конечно, догадки у меня были, что всё произошло из-за Хелы. Звездоглазый расспросил матушку, рассказал все Тору, и запустил этим цепь событий.

Глупо было отрицать, что Локи получил выгоду из начавшегося хаоса. На троне оказалась женщина, которая была ему полностью лояльна. И, конечно, он отомстил Одину, лишив его главного: власти и любви Тора. Я была уверена, что в этом коротком списке власть для Всеотца стояла на первом месте. В Торе он ценил прежде всего верность и обожание к себе самому.

Локи, вроде, и пальцем не пошевелил, а мир Одина рухнул. Стоило восхититься и ужаснуться, лишний раз убедившись, каким хитрым и опасным существом был Звездоглазый. Не то чтобы я нуждалась в дополнительных напоминаниях насчет того, что с ним надо быть осторожной. Мы оставались на одной стороне, и я доказала ему свою преданность, поэтому запугивать меня не было нужды. Я более рациональное создание, чем склонная к внезапным предательствам Амора. И Локи теперь знал обо мне правду.

Он мог быть невыносимым ублюдком, но вот глупцом нет. И в свете новой информации обо мне Локи обязательно изменит свою линию поведения в моём отношении. Я была просто уверена, что его грызла досада из-за понимания, насколько же он был слеп. Поэтому в будущем Локи будет другим со мной, и это облегчит нам работу над общим делом.

В покоях Локи как всегда было уютно. Я сидела в мягком кресле, бездумно вертела кубок и ждала, пока появится Звездоглазый. Меня не пытались впечатлить его занятостью, напротив, я была уверена что у него нет ни одной свободной минуты. То, что он не засветился в событиях, которые сотрясли Асгард, еще ничего не значило. Звездоглазый просто разумно не давал козырей противникам того, что Фригга стала регентом.

Всем казалось, что властвуют царица и Тор как законный наследник, а остальные отпрыски Одина дружно поддерживают их, поэтому протестов и возмущений не было… По факту же Локи, скорее всего, участвовал в принятии всех важных решений, и с ним как минимум советовались.

Что касается дружной поддержки семьи… У Тора хватило бы дури “напинать” братьям, а у Локи — объяснить, что с ними будет, если они не будут сидеть тихо. Кроме того, все сыновья любили Фриггу и не пошли бы против нее.

— Здравствуй, Амора, почему такая кислая? — Локи поцеловал мои пальцы и показательно небрежно упал в соседние кресло.

Хм… безупречная холодность манер куда-то подевалось. Или его вечное напряжение ушло с исчезновением Одина? В любом случае, Локи выглядел довольным.

— Знаешь, — я наклонилась вперед и доверительно сообщила: — пропустить свержение царя не очень бодрит. Хотя признаюсь, что рада избегнуть опасности. Расскажи, пожалуйста, как все было?

— Просто, на самом деле. — Локи пожал плечами, блеснув золотыми украшениями своего наряда. — Побоища не было если ты об этом. С Одином разобралась мама.

— Как?!

Мои глаза наверное настолько широко распахнулись, что Локи громко засмеялся. Ну, еще бы его не позабавило мое изумление. Я то думала, что была жесткая стычка между братьями, в которой искусный, безжалостный воин Тюр угодил в лазарет. Но вот об участии Фригги я совсем не подумала. Та всегда была мягкой, несмотря на свое значительное положение и уважение окружающих.

— Креслом по башке! — с довольным смешком пояснил Локи. — Мне понравилось. Нет, я в восторге!

— Мда. Почему Тор не взошёл на трон?

— Он не хочет. Один жив пока…

У меня горло перехватило от оговорки “пока жив”, но испуг быстро сменился практичным побуждением: понять, почему ненавистный для Локи Один всё ещё жив? Тор не дал закончить начатое, или ради матушки Звездоглазый пощадил его? Ответ был крайне важен. Я должна была понять, как выстраивать дальнейшую линию поведения. Центр власти столь быстро и неожиданно сместился, что все придворные группировки занимались тем же, что и я, — пытались сообразить, как вести себя в новых обстоятельствах.

У меня была четкая уверенность в том, что Локи в этих мутных водах политической дестабилизации оторвет пару неугодных голов. Несмотря на свое сияние, он вряд ли потерял хватку и практичность. Скорее всего, он занимается теми угрозами, которые брат и царица пока не заметили, и сделает все, чтобы власть матери была прочной.

— Пока?

— Хела. Сестра Тора и дочь Одина. Мы не знаем, насколько она безумна и договороспособна, — фыркнул Звездоглазый, сжав зубы. — Она была очень сильна когда Всеотец заточил ее. Прошли тысячи лет, и в своем аду Хела стала еще могущественнее.

Меня пробрало мурашками от его слов.

— Не ты ли мне говорила, что она черпает силы из самого Асгарда, и чтобы остановить ее, наш мир пришлось уничтожить? — Красивое лицо Звездоглазого стало безжалостно-яростным. — Здесь я такого не позволю! Мы не позволим.

Он протянул мне руку, и я легко ее пожала. Можно сказать, мы заново заключили союз, и мне хотелось верить, что на практически равных условиях. На самом деле, ошибки прошлой Аморы довлели надо мной все это время, ведь Локи судил меня по ним. А теперь мы словно открыли чистый лист в наших отношениях.

— Значит, спит Один не по своей воле?

— Да, не по своей, — равнодушно кивнул Локи. — Отстранение от власти ударило по нему как и “предательство”, — князь обозначил воздухе кавычки, — Тора и Фригги…

— Ты думаешь, Один мог выпустить Хелу?

— Нет она бы его первым убила за все, что он с ней сделал, — отрезал Локи. — А вот самоубиться, чтобы на нас свалилось разъяренное чудовище, да, вполне.

Звучало логично и, признаться, я думала о чем-то таком. В фильме Один “красиво” ушел и оставил Тора и Локи наедине с Хелой, наплевав на то, что будет с Асгардом и народом. Словно для него это уже не имело никакого значения. Что мешает ему выкинуть нечто похожее сейчас? В Асгарде с Хелой не справиться без Рагнарека, а мы должны избегать его всеми силами.

Меня и мою магию тоже питал дом. И невольно, эгоистично и очень разумно закралась мысль не складывать все яйца в одну корзину. Не хотелось бы лишится своих сил, своей магии если Асгард все-таки падет. Мне нужно что-то еще, точка опоры в пространстве. Место с мощным источником магии, которое я смогу сделать своим. Да невероятная редкость, трудно найти незанятое и трудно приручить. Но знания у меня есть, решимость тоже, как и четкое понимание того, что страховка мне нужна, несмотря ни на что.

— Брат, Амора, — Тор одинаково безразлично кивнул нам обоим. — Устал, как собака, — пожаловался он. — Но я свободен на следующие два дня, матушка отпустила. Куда мы собираемся, Локи?

— Свартальвхейм, хочу посетить руины дворца Малекита и, главное, его подземную часть. — Звездоглазый усмехнулся, увидев наши одинаково удивленные лица. — Я продолжу искать того, кто свел с ума умного когда-то темного эльфа. Кто подсказал ему найти Эфир и погасить весь свет во Вселенной.

Я мысленно застонала… Мне нужно переодеться. Роскошное алое платье с тугим корсетом и шлейфом для такого похода не очень годилось. Видимо, смещение Одина и разрушение доверия к нему Тора Звездоглазый посчитал законченными, и нам предстояло другая “работа”. Хотя его серьезный настрой мне нравился. Я тоже очень хотела получить ответы на важные вопросы.

— Думаешь, там что-то есть?

— Должно быть, — хищно оскалился Локи. — Это пока единственный наш вариант. Я почитал хроники и узнал, что воины Асгарда в подземную часть дворца так и не вошли.

Тор никогда не задумывался о том, что бывает с мирами, по которым прошла армия Асгарда. Он вообще о последствиях войн не думал… Важны были только победа и слава, слава и победа — все остальное Тор считал мелочами и отказывался слушать тех, кто имел иную точку зрения. Брата прежде всего.

Теперь он смотрел на разрушенный Свартальвхейм и не ощущал удовольствия от славной победы деда, воспетой скальдами. Зато было недоумение и почти страх от понимания, насколько сильной была битва, раз целый мир оказался выжжен до состояния бесплодной пустоши, очень враждебной не только из-за кусачего ветра и неестественной тишины.

Тор чувствовал, что на этой земле, щедро политой кровью асов и темных альвов, им не рады. Только вот это вряд ли могло поколебать решимость Локи. Тот пер вперед с упорством боевого кабана дядюшки Фрейра. Жуткая тварь, к слову…

Перенестись прямиком во дворец, или хотя бы поближе к нему не получилось. Даже Биврест сбоил от мощи аномалии, что окутывала дворец Малекита Проклятого.

Впрочем, то, как загорелись глаза Локи, намекало, что тот в восторге от неудобства. Тор был уверен что присутствие аномалии на руинах царского дворца лишь утвердило Локи в том, что там есть что искать. Впрочем, энтузиазм Локи разделяла только сосредоточенная Чаровница, а Тор и Бальдр, увязавшийся за ними, были насторожены и рук с оружия не спускали.

Раньше он был бы рад хорошей драке, но теперь мыслил шире. Да, только безумец мог напасть на троих царевичей Асгарда разом и неслабую ведьму. Тор Локи от себя и Бальдра не отделял, тот тоже был царевичем, где бы ни родился, и что бы Один об этом ни думал. Об отце Тор старался не вспоминать, слишком больно кололо разочарование. Все самое светлое, что было до этого, очернила правда о Хеле и резне подданных. Тор пока не определился, как с этим будет жить дальше.

— Мы почти на месте. — Локи указал на скальную гряду рукой, затянутой в черную перчатку. — За теми скалами.

— Лучше ускорится, скоро сумерки станут ночью. — Взгляд серых глаз Бальдра скользнул по безжизненной долине, разбросанным валунам и темнеющему небу. — Не хочу лезть через гору ночью.

— Царевич прав. — Амора заправила золотую прядь за ухо и нервно затопталась на месте. — Локи, здесь что-то обитает… живет... И оно очень голодное.

Тор не стал сомневаться и переспрашивать, просто погладил молот, зная, что его молнии выжгут и живое, и неживое. Хлопнул по плечу Бальдра и пошел вперёд первым, жалея, что не догадались взять летающую ладью. С ней было бы быстрее и безопаснее. Он уже дорос до понимания того, что не во все битвы стоит ввязываться с голыми кулаками, и это не делало его трусом. Подраться, конечно, можно, но есть вещи поважнее, особенно когда он нужен семье, как опора.

До скал, перепрыгивая пышущие жаром трещины в земле, они добрались быстро. Вершины черных пеньков будто лезвием срезали. Или ударом Гунгнира.

— Перелетим?

Локи задал вопрос именно Аморе, и та легко кивнула.

— Я подниму Бальдра, а Тор может сам. Мой царевич, вы разрешите?

Собственно, их младшенький был не идиот, чтобы отказывать красавице, которая просит и протягивает раскрытую ладонь. Они взлетели в зеленом облаке магии. Локи, поганец этакий, с насмешкой ему подмигнул и воспарил ввысь. Тор вздохнул и, сняв с пояса молот, начав его раскручивать. Летать он обожал, только полет оказался кратким. Тор рухнул вниз свечкой, и под его ботинками треснули остатки одной из плит на площади перед главным дворцом.

Руины, в которых ощущался налет былого величия, чуждая асам архитектура, которая будила в Громовержце неприязнь даже в виде развалин. Может, когда-то это и было красиво, но от желания доломать остатки дворца Тора это не избавило. Ему здесь не нравилось. Тор стал еще более настороженным, чувствуя опасность. От желания затолкать Локи, Бальдра и Амору за спину его удержало понимание, что они дружно дадут ему за это по шее. Чаровница, конечно, вряд ли, но вот Локи и Бальдр — да. А им только братской потасовки не хватало в месте, где велик шанс вернуться не со щитом, а на щите в дохлом виде.

— Хорошая защита. — Бальдр повел в воздухе руками и бесцветно закончил: — Сколько же живых за нее полегло. Дед был прав, когда выжег эту мерзость.

— Или нет, — возразил Локи. — Не забывай, чтобы процветал Асгард, умер Имир. Тоже жертва. Убийство во имя великой цели. Или одного убить можно, а тысячи нельзя?

— Хватит, пожалуйста, Локи, — вмешалась Амора. — Нас интересует подземелье, а не полемика о ценности жизни. Пошлая от начала до конца, потому что мы все убивали и будем делать это снова.

Тор вздохнул, зная, что Локи в споре не победить, а Бальдр хотел продолжить, хотя это совершенно лишнее и бесполезное занятие, когда они у цели. И Тор знал, что у них в семье локальный кризис. С виду все мирно и благородно, но регенством матушки не все довольны, как и тем, что отец спит не совсем добровольно. Тюра, например, едва убедили не рыпаться. Тот рвался в бой, обвиняя во всем Амору и Локи, чем последнего изрядно изумил. Как получилось, что в списке подлых злодеев он оказался лишь на втором месте после Чаровницы? Бальдр был поспокойнее и едва не первым присягнул матери, но никто не верил Локи до конца.

— Ты права. Что будем делать с защитой?

Локи отвернулся от Бальдра и сосредоточился на той хрени, что наворотили тут альвы. Тор, конечно, еще тот специалист в магии. Ну, не давалось ему искусство сейда, поэтому он во дворец не полезет, пока брат не разберется с защитой.

— Снимать не вариант. — Амора поежилась и туско усмехнулась. — Предлагаю уничтожить на узком участке, чтобы мы могли войти и выйти. Какой смысл тратить силы на всю площадь? Чтобы до подземелья мы добрались в состоянии новорожденных котят, и нас там сожрали?

— Думаю, там, — Тор указал молотом на руины, — есть кому жрать. Брат, укажи куда, и я долбану со всей дури.

— У тебя её больше, чем надо, — улыбнулся Локи. — Я сожгу кости, на которых держится защита, а ты, братец, прогнешь ее для меня. Ударим вместе. Найти бы умельца, который её установил, снять с него шкурку полосками и заставить сожрать.

Амора закашлялась, скрывая смех. Такой “гуманности” от Звездоглазого она не ожидала. И Тор ее понимал — не каждый день Локи так яро не одобрял чей-то чародейский живодерский опыт, что хотел пообщаться лично. Обычно он приходил в нехороший восторг от чужой изобретательности, если она мешала лично ему и его планам.

Тор поднял молот к безрадостному небу, и в вышине начала собираться буря. Локи встал рядом с ним и в тот миг, когда на дворец пал каскад молний, простер вперед правую руку. Из-под земли начал доносится вой, который звучал все громче и громче, а потом резко затих.

Амора пробормотала оберегающее заклятие, которое прохладными каплями упало на всех них. Тор поежился, словно в холодной росе искупался, и вдруг сообразил, что её магия стала другой. Не тягучей, словно топкая трясина. С чего бы это? Впрочем, маги меняются всю жизнь. Локи даже когда-то рассказывал о причинах таких перемен, но Тор, к своему стыду, брата тогда не слушал, потому что голова гудела после пирушки.

— Дамы вперед.

— Любезность твоя, мой князь, не знает границ, — отрезала Амора, но границу переступила первой. — Безопасно. Если ловушки и есть, то они внутри руин.

Тор поспешил пойти первым, перед этим одарив веселящегося Локи неодобрительным взглядом. Конечно, Амора не хрупкая дева, но его шуточки иногда бывали за гранью. Вот как сейчас: их трое сильных мужчин, а вперёд отправили женщину — какое бесчестье для них!

Дальше пробирались с трудом. Локи давно обогнал всех и шел первым, ведя их в одном ему известном направлении через обломки колонн, стен и камни. Временами они наталкивались на останки, и не было понятно защитники ли это дворца или те, кто шел на штурм твердыни темных альвов. Тор только надеялся, что асы, павшие здесь тысячи лет назад, теперь в Вальхалле. Они заслужили вечную славу и почести.

— Здесь. — Локи остановился посреди небольшого зала, извлек из складок плаща фиал с темной жидкостью и вылил её на пол. Сквозь грязь и пыль полыхнула огнём печать, а потом пол провалился вниз, и образовались ступени. — Без крови Малекита мы бы не вошли. Хорошо, что я оказался таким предусмотрительным.

— Смотри, не лопни от самодовольства, брат, — проворчал Бальдр, который умудрился по дороге порвать свой плащ и изгваздаться в пыли. — Думаю, внизу нас ждет крупная гадость.

— Это не отменяет моей гениальности, — фыркнул Локи, запустив десяток магических светляков в какой-то слишком живой и алчный мрак подземелья.

Тор предложил руку Аморе, но та танцующим шагом, избежав его касания, поспешила вниз. Тор решил, что зря доставал ее в прошлом, стремясь вернуть былую страсть к себе. Такое поведение не было честным по отношению к Чаровнице и к Джейн, которую он действительно любил.

— Плоды прозрения, как правило, горьки. — Бальдр сочувственно кивнул ему и посоветовал: — Оставь Амору в покое. Это скорее улучшит ваши отношения, чем попытки быть галантным кавалером.

Интересно, в кого он такой умный?

Зловещие подземелья замка Малекита Проклятого — едва ли не худшее место для прогулки во Вселенной. Возможно, я преувеличивала, но вряд ли очень сильно. Мрак касался наших лиц, хищными щупальцами цеплялся за полы одежды, словно грозил задержать и утянуть в никуда. Несмотря на магию, что горела внутри моего тела, напряжение не отпускало. Я была готова к атаке в любую секунду, потому что была по-настоящему напугана.

Это место излучало враждебность и жажду крови, нашей крови. Думаете, стены не могут проклинать ненавистных чужаков? Значит, вы не были в таком месте или просто вам не дано слышать, как нам с Локи. Бальдр, судя по тому как он морщился, улавливал если не всё, то отголоски.

Тор… Скажем так, Громовержец даже приятно удивлял. Сейчас он шел сразу за братом, не снимая руки с рукояти молота и был готов не к драке, а именно к бою. Ни хохота, ни идиотских шуток — сосредоточенность и молчание, которое у меня никак не ассоциировалось с наследником Одина.

— Воздух слишком свежий для склепа, вы заметили? — спросила я, обернувшись к Бальдру, который замыкал наше шествие. — Это магия или система вентиляции?

— И то, и другое. В сравнении с остальной частью дворца здесь все поразительно хорошо сохранилось. — Локи коснулся пальцами гладкого материала стен и повторил: — Слишком хорошо.

Его мрачная физиономия будила во мне еще большую тревогу. Это не мы такие трепетные овечки, и не я истеричка, а место поганое. Хотя о себе как об “истеричке” я зареклась думать после подставы в исполнении родной сестрицы. Та уже приступила к трудотерапии и получила от знакомых насмешки, почувствовала на своей шкуре неприятное любопытство и услышала разнообразные теории по поводу её внезапного альтруизма. Правда, невеселое настоящее и будущее Лорелеи волновало меня меньше всего.

— Что делать будем? Стоять и пялиться друг на друга с умным видом?

— Склочность деву не красит. — Локи улыбнулся так, чтобы сразу стало понятно, что он всё-таки шутит, хотя и с обычной для него издёвкой. — Дальше пойдут иллюзии, потому что темные альвы и их Владыка могли наворотить здесь что угодно для незваных гостей.

Я простила его, как только он нашел простой и гениальный выход, и, главное, доступный и мне, и ему. Мы оба освоили сложное искусство материальных двойников, которых не было жалко отправить в ловушки. Пусть в них лучше вляпаются сгустки магии и сознания, а не живые существа из плоти и крови. Мы были смертными, несмотря на долголетие и регенерацию асов.

Был, конечно, вопрос: почему я сама не додумалась до такого решения? Но в сущности это было неважным.

Пара медленных вдохов, чтобы сосредоточится, и в коридоре стоит тройка копий Аморы Чаровницы, улыбаясь друг другу одинаковыми улыбками. Двойники Звездоглазого галатно подали им руки, и вся компания пошла вперед по тем же безликим в своей черноте коридорам.

И, кстати, мои попытки еще у самого входа проверить подземелье на наличии жизни обернулись ничем. Материал стен поглощал магию, в том числе нити поисковых сетей. Сволочи были эти альвы, и трудности деда Тора и Бальдра стали мне понятны — очень уж неудобный ему достался противник.

Мне удалось не вскрикнуть, когда моего двойника прошило насквозь лезвием из стены. Боли как таковой не было, как и крови. Иллюзия просто истаяла, пока я смотрела глазами другой копии, как она осыпается зелеными искрами.

— Ой, топаем дальше. Не критично.

Звездоглазый, который и активировал ловушку, но благополучно прошел дальше, ухмыльнулся, точнее, все его копии это сделали. Незаметно коридоры начали уходить вниз. Мы потери еще по одной копии, но не слишком огорчились, ведь потраченные на иллюзии ловушки не заденут нас, идущих следом.

— Красиво, но мрачно. — Тор запрокинул голову, рассматривая свод огромного подземного зала. — И гляньте на эти стелы, сколько на них письмен.

В двойниках отпала нужда, и мы, кажется, пришли. Моя магия вспыхнул на кончиках пальцев, залила ровным светом весь зал, что было удобно. Нам с Локи придется перечитать все надписи на стелах из черного камня и, быть может, повезет найти, что-то полезное. Нелегкий труд. Тор точно не читал на языке темных альвов, тем более этой древнейшей версии.

— Поделим стелы и начинаем читать. Тор прикрывает нас, но терять бдительность все равно не стоит. Бальдр, как твои познания в староальвийском?

— Не так малы, как у Тора, без обид, брат? — мягкая улыбка для Громовержца. — И не столь велики, как у тебя, Локи, и у леди Аморы. Но, думаю, если найду что-то важное, я всегда могу позвать вас. Начнем?

— Локи, я сперва гляну свод. Там что-то выбито.

У асов острое зрение, пусть не такое же, как у Хеймдалля, но все же. Наверху, в центре свода, кроме герба Свартальвхейма и царских знаков, было что-то еще, что не получалось рассмотреть снизу. И это что-то было важным, иначе бы не находилось рядом с символами власти и величия.

Я взлетела и выругалась изумленно. Потому что быть того не может… Покойная ныне Кармилла была жуткой сукой, но учила так, что ее ученицы либо умирали, либо знали, умели и помнили очень многое. Поэтому загадочный символ — синий круг, на который наложились десятки золотых кругов поменьше, и в центре всего алый глаз нак знак загадочного существа возрастом в известную нам Вселенную. Символ, которым Эн Дви Гаст обозначал себя до того, как переехал на Сакаар и потерял интерес ко всем остальным планетам.

— Локи, здесь знак Первого Заблудшего. Грандмастера.

Спустилась я вниз, еще ничего не понимая, но уже подозревая столь многое, что голова кружилась. Он ведь любил игры и битвы. Буквально превратил целую планету в арену для непрекращающейся бойни. Его Игры могли выйти далеко за пределы Саакара и сжечь все Сущие… И кто сказал, что Первый обретенный, Прародитель, не играл на более широком поле?

Меня почти тошнило от зловещести этого предположения. От того, что все трагедии, войны и потрясения могли быть срежиссированы великим Игроком, который двигал фигуры, но никогда не показывался на поле боя, прекрасно создавая иллюзию того, что Сакаар и скромные по масштабам Вселенной бои — это все, что нужно Грандмастеру.

Локи подозревал, что есть тот, кто бросил камень, но вот имени этого кого-то не знал.

— Не бледней так. Нам нужно расшифровать каждую надпись и тогда уже будем ломать головы, что делать дальше.

Резкая отповедь Локи немного сбила градус шока.

— Я начну с того края. И все, спасибо, я успокоилась, — забрала свои ладони из крепкой хватки Звездоглазого и поползла в свой угол. — Против нас почти наверняка играет Существо возрастом со Вселенную, но я, ради костей Имира, спокойна.

Было паршиво даже представлять, как мы будет это разгребать, а ведь есть еще Хела, с которой что-то нужно решить. Танос, чтоб его фиолетовую морду сплющило… Вряд ли нам так повезет, что мы обойдемся без эпичного побоища с титаном. Но в одном Звездоглазый прав: расклеиваться просто нет смысла. Мы в одной лодке и выгребать, в полном смысле этого слова, так или иначе будем вместе.

Я ведь хотела нанести визит Коллекционеру. Отложила это правда. А теперь есть веская причина явится к еще одному Древнейшему и попытаться задать ему вопросы. Осталось решить, что я могу ему предложить ценного и уникального. Спрашивать что-то бесплатно у такого Существа, ну, не настолько я отважна и глупа. Не хотелось стать частью знаменитой на все миры Коллекции.

С первых строк стало понятно, что это были исторические хроники народа темных альвов. Буквально высеченные в камне, который крайне тяжело разрушить или изменить. Практично даже очень, но нанесение синглов было крайне трудоемким процессом. И это вызывало уважение, то, как бережно темные хранили свою память.

Асам, кстати, поучиться бы у заклятых врагов. Особенно учитывая, что наш царь вычеркнул из истории не только неугодную дочь, но и то преступление, что совершил сам. Трон Асгарда запятнан кровью асов, а это не очень-то и приятно. Неудивительно, что Тор не рвется править. Повзрослел что ли?

Можно было сказать: наконец-то! И выдохнуть, потому что, кажется, Громовержец перестал проявлять тот самый интерес к моей скромной персоне, что было просто отличной новостью. У Тора есть его смертная девушка. Вот пусть охмуряет ее сколько угодно. Даже тащит в Асгард, ведь опасность царице быть убитой из-за Джейн Фостер не угрожает. А нашим ревнителем традиций с дочерями, племянницами и внучками будет насчет кого повозмущаться.

Если Тор захочет на ней жениться, вообще вой будет до небес. Но это уже не будет моей проблемой.

В лаборатории было тихо и мрачно. Подстать моему настроению. Почти похоронному. Только поминки, надеюсь, будут не по нам всем, а по коему-другому. Абсолютному, Беспредельному и возрастом с саму известную Вселенную. Если мы не найдем способ договориться так, чтобы условия устроили Асгард и всех остальных причастных. Земля тоже пострадала от этих игр Грандмастера.

Я хотела быть уверена, что меня и моих друзей крысиные бои, которые так любит это Существо, больше не затронут. Обидно что-то строить, на что-то надеяться и оставаться червем в чужой песочнице, которого мгновенно раздавят, приди нужда. Асы живут очень долго, и мне нужна была уверенность, что я снова не стану пешкой в руках Игрока. Каким бы великим Первый Заблудший ни был.

Локи же хотел примерно того же. Для себя, царства и семьи.

Над неугасимым пламенем булькает котелок. Гномья сталь с вкраплениями метеоритного железа. Жидкость в нем чернее самой тьмы, вязкая настолько, что ложка стоит торчком. Но я мешаю зелье в определенной последовательности. Наш путь лежит к Коллекционеру. Стать частью его знаменитейшей колллекции — один из моих кошмаров. Однако поговорить с ним необходимо. Вот и приходится изощряться, чтобы стать практически неуязвимыми. Пусть на строго определенное время. Всё равно это отличная защита.

Я паранойю не на шутку, и самолично, этими самыми холеными ручками, волью зелье в глотку каждого союзника в этой войне. К счастью, Кармилла учила на совесть, а я освоилась с тем, чтобы быть именно Чаровницей. Сложность рецепта и редкость ингредиентов меня не отпугнули.

Да, Танелиир Тиван не славился тем, что предпочитал грубое насилие, но этого Древнейшего также звали Шарлатан и Сутенер. Достаточное предостережение, чтобы быть настороже, в какую бы клоунскую маску ни рядился Тиван.

— Сердце дракона, зерно из яблока Идунн и кровь, в которой течет магия. Полагаю кровь твоя, Амора?

Локи перед тем, как возникнуть посреди моего обиталища, “постучался”, поэтому мне пришлось снять щиты над особняком. Звездоглазый же проявил по своим меркам вежливость и не стал ломиться сквозь защиту. И нам стоило еще раз поговорить. Локи умел унимать мои тревоги и знал обо мне всю правду.

— Собираешься посеять зубы дракона и взрастить из них неуязвимое войско, Амора?

Как много ироничных вопросом и как мало внутри меня желания играть в эти игры. Поэтому я придвинула князю кресло и налила ягодный отвар в серебряный кубок. Локи устал, по нему это было едва заметно, но я видела и хотела помочь.

— Собираюсь выпить его сама и напоить тебя и Тора. Он ведь идет с нами? Для войска можно сварить еще.

Тем более что мы оба знали — сыны дракона не были панацеей в войне. И убить их можно было, если знать как. К сожалению, одними воинами нашу проблему не решить, иначе крови я бы не пожалела.

— Разумно. Ты гораздо умнее своей предшественницы. Хотя бы потому что боишься сейчас.

— Вряд ли страх поможет, — короткое пожатие плечами. — Локи, я отдам Коллекционеру корону Кармиллы, королевы Норн.

Он явно удивился, услышав моё заявление.

Я усмехнулась. Видимо, Звездоглазый ждал, что я буду цепляться за уникальный могущественный артефакт когтями и зубами. Но жадность не лучший союзник. И к короне бывшей учительницы я не хочу прикасаться. Не мне носить венец фальшивой королевы, тем более что для моей головы он слишком тяжел. Достался он мне по чистой случайности, чье имя Зимний Солдат. Один выстрел — и Кармилла не успела отослать корону подальше. Но это не значит, что я смогу ею владеть. И хочу этого.

— Нам нужно ему заплатить за разговор, и вряд ли ты или царица готовы отдать в его жадные руки Баки, в котором находится Эфир?

— Он идет с нами. — Локи безмятежно кивнул, когда я подскочила, готовая возражать. — Да, идет с нами, Амора, как соблазн для Тивана. Коллекционер, да и никто в Сущем, не видел такого досель — человека, ставшего идеальным вместилищем для Камня Бесконечности.

В Локи едва не полетела посудина с ягодным отваром, настолько мне хотелось выпустить гнев. Тащить к Коллекционеру Баки — плохая, очень хреновая идея, и Звездоглазый сам озвучил причину. Джеймс уникален и невозможен. Тиван точно захочет его себе. Стиву это не слишком понравится, и кто-то эту встречу не переживет.

Последствия я могла просчитать еще отсюда. Так почему Звездоглазый их так непринужденно игнорирует? Локи может быть сколько угодно сволотой, но не дураком же! Он глупостей не делает, тем более сейчас, когда на нас столько всего свалилось. Значит, причина тащить Барнса к Тивану у него есть. Осталось осознать какая.

Я помешала зелье и чуть уменьшила пламя.

— Локи, ты же понимаешь, что за попытку себя забрать Барнс откусит Коллекционеру голову? Или же попытается это сделать.

— Кстати, Амора, мама вняла твоему предупреждению, и на Нидавеллир отправлены отряды лучших эйнхериев. Гномы не в восторге, но не ропщут. Если Танос сунется к ним, чтобы выковать перчатку… — губы Локи брезгливо дернулись, — эйнхерии его задержат, пока Хеймдалль вытащит гномов в Асгард.

Да, этот невозможный упрямец перевел тему, но сообщил мне важную весть. Я очень не хотела, чтобы расу гномов вырезал фиолетовый ублюдок. А еще чтобы они выковали ему перчатку, способную выдержать мощь всех Камней Бесконечности. Пусть делает ее сам из говна и палок, Но руки прочь от Эйтри и остальных! Они и их мастерство понадобятся нам, чтобы выиграть войну.

Я убеждена. несмотря на то, что скажет нам Тиван, одними разговорами и переговорами кризис не разрешить. У Локи прямой счет к Таносу. И если бы только это.

Хорошо, что мне удалось вспомнить об опасности для гномов. И просто отлично, что асами теперь правит царица Фригга. Подозреваю, что приди я к Одину с тем же предупреждением, меня бы просто проигнорировали. И даже скорее, учитывая неприязнь к моей персоне, Тюра обвинили бы в паникёрстве.

— Переехать в безопасное место, пока Танос не будет устранен, Эйтри и остальные, конечно же, не согласны?

— Нет, гномы не оставят Нидавеллир, даже если это грозит им смертью.

Ну, что же, ответ ожидаемый и не из тех, что мог принести мне радость. Но другого ждать от кузнецов и мастеров не стоило. Они не оставят родной мир и свои уникальные кузницы из-за призрачной угрозы в будущем, о котором лично я знаю все меньше. Каждое изменение истории меняет течение событий, которое я помню. Поэтому полагаться только на свою память теперь опрометчиво.

— Так что там с Баки?

Я знала, что невероятно занятой Звездоглазый все же находил время для визитов в Мидгард, где учил Зимнего Солдата пользоваться силой Эфира, что тек в его жилах и был неотделим от плоти. Локи даже назвал Джеймса своим учеником, что было показателем того, насколько Баки Барнс впечатлил Звездоглазого.

Мне хватило мозгов не лезть в обучение. Кроме того, Локи и Баки друг друга стоили. И очутится между этими двумя кошмарами было отвратительной идеей. Локи усиливал того, на кого я изначально ставила. Поэтому мне бы в тряпочку помалкивать, а не корчить из себя обеспокоенную. Зимний точно не дитя малое, чтобы ему нужна была няня.

— Коллекционер не станет сдавать нам брата без веской причины, даже если все знает о его играх. Нам нужно его поразить и показать, что мы серьезная сила.

— Готово.

Я сняла котел с огня и продемонстрировала Локи прозрачную, как слеза, жидкость.

— Резон в твоих словах есть. Но что делать, если мы проиграем еще до начала?

— Будь Коллекционер и живое божество Саккаара так неуязвимы, то все мы с рождения бились бы в бесчисленных битвах, которые так обожает Градмастер. Но это ведь не так. Он вмешивается из тени. Значит, либо недостаточно силен, либо что-то его ограничивает. А еще был Третий, которого Грандмастер убил. Значит, Древнейшие тоже могут перестать существовать. И это наша надежда.

Баки, пожалуй, было интересно. На родной планете осталось очень мало мест, в которых он не побывал по работе. Но вот космос, иные миры. Ему было не скучно, и он каждый раз оживлялся. К тому же очередная прогулка с Аморой по иным мирам значила то, что на Землю не доберутся неприятности, с которыми они имели дело.

Местами он даже не был против новых знакомств, особенно если они были полезными. А роль Аморы в его теперешней счастливой, насколько это вообще возможно, жизни трудно переоценить. Она спасла их со Стивом, поэтому в большей части бессердечных планов Зимнего Солдата её мнение даже учитывалось. А он редко кому оказывал такую любезность.

В искусстве делать окружающим простакам хорошо. Зимний вполне мог посоревноваться с Локи. Вот кто удивительно легко понимал негуманные мотивы бывшего Актива. Тварью ядовитой дорогой наставник быть не перестал, это да. Но такого подарка Баки и не ждал. Ему просто нравилось, что среди условных белоручек затесался такой же умный монстр, с которым сотрудничать одно удовольствие. И еще одно. Если бы не Звездоглазый Эфир в его крови мог стать проблемой.

Что толку от беспредельной силы, когда не умеешь ею управлять? Нет, Баки осознавал, что смог бы и сам научиться. Только это был бы путь из постоянных падений и набиваний шишек. И на все это у них не было времени. Амора если и старалась держать лицо, то выходило у нее на среднем уровне. Особенно для такого, как Барнс. Он видел, что она постоянно напряжена и ждет только худшего, несмотря на все их победы. Это говорило только о том, что их дела не так хороши, как могли быть. Чаровница истеричкой не была, и если боялась, значит, на то были причины. Танос. Или еще что.

Опять же, если какую хрень принесет на Землю. Баки хотел быть готов оказать гостю горячий во всех смыслах прием, поэтому согласился на предложение союзника. Тем более, что Локи был из тех, кто предлагает один раз. Может, во время атаки читаури на Нью-йорк тот и был сломленным мальчишкой, но сейчас это изменилось.

— Еще раз.- Обычно им не рисковали командовать, но это процесс учебы, который приносил свои плоды. Поэтому он стер испарину, подышал и сосредоточился. У Эфира не было границ, никаких, но вот у воображение и сила интеллекта его носителя были. Баки просто оказался очень улучшенной версией этого носителя для Камня Бесконечности. Правда, это не значило, что ему все давалось так уж легко и просто. Приходилось прикладывать нечеловеческие усилия.

К тому же их с Локи не удовлетворял средний результат. Либо сразу на отлично, либо бессчетное число попыток до идеала. В бою не бывает вторых шансов, и пока есть время Баки подготовиться к войне на все сто процентов. Зимний хотел сохранить тот мир, который он так ценил. Ему было ради кого. Поэтому, когда к ним явились Амора с Локи, он был готов к разному, в том числе к плохим новостям.

Глупо было верить, что их борьба закончилась. Поэтому, услышав напряженный рассказ о походе бравой четверки во дворец Малекита, Баки даже обрадовался. Да хотя бы тому, что в делах их скорбных появилась определенность.

Баки, конечно, не радовало, что весь пиздец мог быть срежиссирован одним и тем же существом возрастом в миллиарды лет. И все они всего лишь пешки на игральной доске. Но имя врага, кукловода, игрока, называйте как хотите, давало им всем очень многое. Он просто хотел поставить точку и жить дальше. Мирно жить, насколько это вообще возможно.

Амора, конечно, описала Танелиира Тивана подробно и мрачных красок не пожалела, чтобы предупредить его об опасности. Кажется, Чаровница всерьез боялась того, что он может стать частью коллекции. Мда. Можно было оскорбиться, что в него так мало верят. Но, нет, Баки, скорее, умилился этому беспокойству за его персону. Они с Локи иронично переглядывались над золотой головкой Аморы, одинаково удивляясь тому, как упорно она пытается сберечь тех, кто в этом совсем не нуждается.

Сложнее было оставить Стиви дома. Тот, естественно, обеспокоился и хотел идти с ними. Но Романофф и доктор Беннер. За ними должен был присматривать кто-то вменяемый и ответственный. Брюс начал осваиваться в безопасности, но оставлять его с Рыжей одного — риск того не стоит. Тем более, что Щит ищет Наташку. До Фьюри дошло, что Вдова поимела его и сбежала. К счастью, несмотря на все свое воистину непробиваемое упрямство, Стив способен выслушать здравые аргументы и сделать выводы, исходя из них.Поэтому он остался дома за главного.

На Забвение их перенес луч Биврёста. Можно сказать, прибыли они с помпой. Зачем? Позже Баки собирался спросить об этом у Локи. Вообще-то Зимний ожидал, что их визит к брату того самого Игрока будет сильно тайным. А вот то, что происходило сейчас, иначе как провокацией не назвать. Коллекционера Локи провоцировал им, Грандмастера — их появлением. так, в открытую. Не очень похоже на обычную тактику Звездоглазого.

Однако он не брался судить, потому что Локи умел преподносить сюрпризы. И вряд ли бы лез в пасть ко льву без парочки запасных вариантов. Да и то, насколько показательно благостным выглядел сын Фригги, намекало, что не все так просто. А еще зелье, которое Амора просила выпить ради защиты. Вот кто действительно нервничал.

В основном, созерцая знаменитую на всю вселенную коллекцию, Барнс ощущал отвращение. Их сопровождала красноволосая девушка в ошейнике. Запуганная и несчастная. Она же рассказывала о живых и неживых экспонатах. Живых было огромное количество. Казалось, здесь собрали всех представителей разумных и неразумных видов Вселенной. И условия их содержания оставляли желать лучшего. Зимний уж точно в этом разбирался, ведь и сам жил, как чужая собственность, долгие годы. К своей собственности Коллекционер относился небрежно и жестоко.

Асы не выглядели удивленными. Только Амора обводила прозрачные клетки своими зелеными глазами, в которых горело презрение и недовольство. Но, к их счастью, спасать никого вот прям сейчас не рвалась. И все равно Баки держался рядом, чтобы уберечь. Не потому, что считал ее слабой, а потому, что она была более импульсивной, чем даже Тор. Но того дикое зрелище совсем не впечатлило.

Еще бы впечатлило.Ему не одна тысяча лет, и вряд ли он не видел подобного. Рабство — не та вещь, которая исчезает полностью, каких бы вершин ни достигла цивилизация. Кроме того, Локи рассказывал историю Асгарда, какими методами строил свою империю Один. Поэтому от его сыновей ждать глупостей, вроде спасения рабов, не приходилось.

Чаровница же еще во что-то верила в этом насквозь циничном мире. Было в Аморе что-то от наивности Стива.

Баки отвлекся, когда краснокожая рабыня начала пышно и величаво представлять своего хозяина, который оказался белобрысым импозантным хмырем со шкурой какого-то зверя на плечах. Попытку выдать себя только за экстравагантного богача и собирателя редкостей не от мира сего Зимний оценил на твердую четверку по пятибалльной системе. Мишура, титулы и развязные манеры, близкие к кривлянию, отвлекали от того, кем Коллекционер был на самом деле. Кошмарным он был. И это Зимний не об аморальности Танелиира Тивана. Глупо сравнивать присутствие моральных рамок и отсутствие оных у того, кому миллиарды лет. Да и то, как содержал свои игрушки Тиван, показывало, что он на самом деле такое, и как относится к другим разумным.

— Думаю, вы знаете, зачем мы пришли.

Говорил по общему согласию Локи, который вместо изысканной вежливости снова избрал прямой путь, сразу показывая, что они пришли за ответами, а не за тем, чтобы любоваться на лицедея и его игрушки. В любом случае играть в игры Хозяина Забвения значило терять время. Поэтому Баки подход Локи оценил.

— Знаю, — радостно кивнул Коллекционер, сохраняя маску клоуна на лице, — только что вы мне можете дать за информацию?

Взгляд бесцветных глаз задержался на Аморе, но Тиван напоролся на ответный, очень недобрый взгляд и скользнул четко на Зимнего. Баки решил, что у Коллекционера явно губа не дура и очень плохо с оценкой опасности, потому что Тиван всерьез рассчитывал на то, что Локи будет платить за информацию. Самонадеянность и не таких губила.

Можно было обвинить Звездоглазого в беспечности и самонадеянности. Вот только такая характеристика подошла бы тому мальчишке, отчаянному, несчастному и не понимающему, как жить дальше. Тому, с кем я говорила на крыше, и тому, кто угрожал мне прямо и без прикрас. Только вот Локи стал другим. И судить о его мотивах стало в сотни раз сложнее. Поэтому, хотя и хотелось поорать на него, но я сдержала такой вот обреченный порыв.

Во-первых, это было бесполезно. Во-вторых, кто-кто, а Локи дураком не был. Так что их официальный визит был обставлен с такой помпой специально. Еще бы! Тора в парадные доспехи обрядил и взял стражу для почетного караула.

Впрочем, язвила я скорее от безысходности. Потому что мои худшие предчувствия сбывались. Коллекционер смотрел на Зимнего Солдата влажными глазами. Явно желая этакое чудо присвоить и сделать частью своей коллекции. Судя по всему, на концепцию свободы воли Древнейшему было плевать в принципе. Или же на свободу имели право только те, кто был достаточно силен, чтобы ее отстоять.

В любом случае, анализировать мотивы Танелиира Тивана было сложно до неимоверности. Попугайский образ отвлекал, конечно. И я была уверена, что эпатажного богатея со странностями Коллекционер строил из себя специально. Мимикрировал, чтобы жить, как большинство разумных. Только зачем ему это, если он относился к остальным существам, как к тараканам или забавным зверушкам? Скука или что-то еще? Что заставляло существо возрастом в миллиарды лет иметь дело с бабочками — однодневками? Жить с ними и даже вести бизнес, к слову, крайне успешный. Да и выбор места обитания на многое намекал своей специфичностью.

Радовало, что Барнс был невозмутим и показательно расслаблен. Кажется, уважаемый Танелиир не понимал, в какую жопу угодил, думая, что может к чему-то принудить суперсолдата. И просто отлично, что мы Роджерса собой не взяли, иначе уже сейчас здесь были бы трупы. Тот, при всей своей рассудочности, был слишком вспыльчивым, если дело касалось важных для него вещей.

— Вот это.

Я щелкнула пальцами, и из зеленной искры возник ларец, в котором на алой подушке лежала та самая корона. Мне не хотелось к ней прикасаться. Ни тогда когда Джеймс ее добыл, ни позже. Не для моей она головы. И Кармилла учила достаточно жестко, чтобы у меня было желание отмахиваться от такого ощущения.

Правда, у меня не было веры в то, что уникальный артефакт, рукотворный, к тому же станет равноценной заменой в глазах Хозяина Забвения. Тиван был одержим Камнями Бесконечности. А тут нечто доселе невиданное. Камень пристроился в теле живого существа и при этом не убивал носителя, как было до Баки Барнса. Однако же я обязана была попробовать решить дело миром, без драки и кровопролития. Отдает наивностью? Ну и пусть!

Моя предшественница слишком много вопросов пыталась решить насилием и манипуляциями. До добра это её не довело. Кроме того, учитывая характеры Тора, Зимнего Солдата и Локи, подраться мы всегда успеем. Я просто должна была сделать попытку воззвать к разуму. Ведь не весь же он отравлен слепой алчностью?

Короче, отплевываясь от волос и душа магией тварей, спущенных на нас Коллекционером, я зареклась думать о других хорошо. Потому что торговаться с нами Тиван не собирался. Ему нужен был Баки, и все тут! Хоть колом по голове тресни. Хотя мне хотелось приложить белобрысого, чем потяжелей.

Твари были вёрткими, очень быстрыми и атаковали слажено. Мне прилетело так, что я отлетела и ударилась спиной об одну из клеток. Хорошо, что асы прочные, очень прочные. Отлично, что драться я уже привыкла. Поэтому кинувшемуся на меня монстру магией оторвало голову напрочь и с корнем.

Следующие умерли так же. Но проблема в том, что этих тварей было дохренища. И атаковали они теперь не тупо в лоб, а с выдумкой. Сомневаюсь, что сторожевые песики Коллекционера нас сожрут, но времени на них не было. Он и не планировал нас ими убить, но вот отвлечь — очень даже. Так,чтобы нам было не до Барнса. Или для того, чтобы приготовить просто убойную гадость.

То, как слаженно нас пытались сожрать, натолкнуло меня на идею. Твари, скорее всего, связаны ментально, и накинуть поводок на коллективный разум проще, чем на множество отдельных. Мне просто нужно было тихо постоять пару минут и сосредоточится.

Но все резко закончилось. Зато я упала на колени от сильнейшего возмущения пространства и энергии. Колоссальное эхо — и я в эпицентре этого звука.

Коллекционер мертв.

За руку Тора я схватилась с удовольствием. Меня пошатывало. Это было очень сильно и очень внезапно. Почти перегрузка всех органов ощущения мира разом. Тору легче. Он такая дубина, что его и Рагнарек не проймет. А вот Чаровница была чувствительна к потокам силы, именно поэтому так искусна в магии.

Но как они его убили?

Я не сомневалась, что это Локи и Баки. А кто еще? Но как они прикончили Древнейшего? И, кажется, вот теперь я поняла, зачем Локи потребовался Барнс. Наше открытое появление и вообще вся эта демонстрация. Банальная и простая, как лом, провокация. И Коллекционер заглотил наживку вместе с леской. Как еще удилище не проглотил!

— Где они?

— Там.

Тор перехватил меня поудобнее и потащил к центру полного разгрома. Краснокожая девушка скулила на одной ноте, а твари, которые нас так яростно атаковали, стали вялыми и тихими и не проявляли никакой агрессии. Их осталось мало, и они брели в никуда, натыкаясь на обломки. Да уж, вот и поговорили.

— Я вижу, ты доволен…

Злость встала комом в горле. Вот ведь сволочь!

Обидно было, что до меня все дошло. Только вот так, после. Похоже, что Звездоглазый и не планировал договариваться с Тиваном. Это я шла за информацией, а Локи — четко, чтобы убить Коллекционера. И он же выжрал огромный, колоссальный выброс силы от смерти Древнейшего. Вот поэтому я слышала только эхо. И Забвение уцелело.

— Зачем?

Напрягало то, что Тор ни о чем не спрашивал. Значит, с ним Локи поделился своим замыслом, как водится, коварным. Хотя, чего это я киплю? Мы живы, враг мертв. Все равно бы Тиван не отпустил нас, и сторговаться нам бы не удалось. Коллекционер хотел Барнса, а отдавать его ни за какие сведения никто бы не стал. Ни за что. Так что на Звездоглазого я быстро перестала злиться, только хотела услышать объяснения.

Я напряженно осмотрела Барнса, в серых глазах которого медленно гасло алое сияние. Значит, суперсолдат использовал силу Эфира и сделал это более чем уверенно. И гораздо быстрее, чем можно было ожидать за такой короткий срок владения Камнем. Он справлялся великолепно, и в случае Баки это не удивляло.

— Цел я и здоров, но спасибо за беспокойство, Амора.

Локи махнул рукой, и один из наиболее целых обломков подъехал к нам с Тором. И на него меня усадили со всем пиететом. Кажется, я была, мягко говоря, бледновата.

— Спасибо. Так зачем?

— Он бы нам ничего все равно не сказал бы и не отпустил бы живыми. Или ты веришь в другое?

Я потерла висок, выдохнула и ровным голосом ответила:

— В каком месте я дура, мой князь? Чтобы верить в чушь.

Иногда бывало очень сложно сдержаться, когда вокруг столько авторитаризма. Помогал пример царицы Фригги. У нее один супруг чего стоил, да и сыновья тоже… И при этом я четко знала, кто командовал всем и вся в семействе. Вот спорить было не очень полезно.

— Как вы его убили?

— Он побывал в центре звезды, — ответил Джеймс за Локи. — Я изменил реальность, а Локи его сдерживал, чтобы он не разнес Забвение и нас на атомы. Продержался аж пять минут, очень прочный был и упорный.

— Во имя Норн… — выдохнула я пораженно.

Я представила, каких усилий Звездоглазому стоило удержать Древнейшего, который буквально сгорал в агонии. Но очень слабо поняла, как Джеймс вообще мог изменить реальность настолько, чтобы создать звезду и не сжечь здесь все. Это было слишком для того, кто владел Эфиром недавно, но он смог. Критерии опасности суперсолдат я у себя в уме уже начала пересматривать.

— Теперь я могу построить свой мир.

Вот откуда темный триумф на дне глаз Локи. Смерть Коллекционера дала ему силу, способную поколебать основы всего. Еще одна сакральная жертва, коей был Имир для создания Асгарда. Ничто не ново под Луной.

— Ты нас не бросишь?

Плевать, что вопрос отдавал беспомощностью.

— Нет. На очереди Танос, — ответил Локи, явно довольный собой. — И я собираюсь помочь матушке урегулировать вопросы с наследованием трона.

Хела.

Имя так никто и не назвал, но и без того было понятно.

Уютно потрескивали дрова в камине. Огненные блики отражались на кованных цветах, ягодах и деревьях медного экрана. Ноги утопали в глубоком ворсе ковра. За окном шелестел тихий дождь. Мы разделяли тишину.

Я грела пальцы о чашу. Аромат и вкус трав, чая успокаивал. Нарушать тишину не хотелось, Но мы собрались в царских покоях не просто так. Как бы мне хотелось позволить себе передышку, отдых, но это было невозможно. Грандмастер, Танос и Хела. Предстояло решить, как мы будем действовать дальше.

Я была за то, чтобы сразу решить вопрос с Грандмастером. Да, страшно идти в пасть к Кукловоду, но необходимо. Мы убили Коллекционера, и отголосок эха смерти Древнейшего наверняка достиг Сакаара. Так что я предполагала худшее.

Ясно же, что такой вот ход конем должен был чем-то аукнуться. А ждать нового удара — такое себе сомнительное удовольствие.

— Нам нужно обезопасить Асгард в первую очередь. — Тор первым нарушил тишину, наклонился в сторону матери, поправляя плед на ее коленях. — Матушка, вы с Тюром говорили? Или же его придется смещать?

Тор корпел над новой концепцией обороны города и царства долгими ночами. День делил между помощью царице с новыми обязанностями регента, эффективно повышая боеготовность и навыки выживания оной. И насколько мне было известно, Звездоглазый не был причиной такой активности брата. Он ни к чему Тора не подталкивал. Тот сам вдруг сообразил, что вторжение может кончиться для асов плохо.

Часть зданий в городе лишались гражданского значения и превращались в укрепленные огневые точки. Тор успевал бывать на стенах города и руководить стройкой там. Обветшалые за века сытого, ленивого благоденствия орудия модернизировали и заменяли. Он же стимулировал кузницы и мастерские обновлять оружейные запасы.

Если подытожить, то напряжение между братьями возрастало. Тюру, мягко говоря, не нравился дворцовый переворот и его основные участники. И прямо он не восстал только из-за Фригги и, кажется, того, что Локи бы его убрал, если бы тот дал ему повод. Я ему по-прежнему не нравилась, хотя даже демонстративно не вмешивалась во внутреннюю политику. А ведь было очень сложно оставаться условно нейтральной, когда придворные кланы пытались сожрать друг друга.

Вчера Бальдр по указу царицы бросил в темницу сразу троих приближённых Одина. Это вызвало сильные толки и бурчание в обществе. И все недовольные стекались жаловаться Тюру. Однако формально он все еще был верен той клятве, что дал матери, и ничего не делал, что бы Локи мог назвать изменой.

Я лично ждала взрыва, и в очередной раз укрепила защиту своего особняка, прочесала ряды прислуги, число которой сократилось. Не все были готовы жить по новым правилам и принести более строгие клятвы верности мне. Прежняя Амора довольно безалаберно подошла к этому вопросу, поэтому сестрица смогла добыть мой локон и проклясть меня. Наступать на те же грабли не хотелось, Особенно, когда злой, как орда демонов, царевич Асгарда каждый раз обжигает твою тушку ненавидящим взглядом. Настолько, что по белой коже ползут мурашки размером со слона.

— Говорила, — нежный и ясный голос царицы Фригги развеял темное облако тяжких мыслей на моем лице, — и сын меня понял. Думаю, Тюр включится в работу совсем скоро.

Тор поцеловал материнскую руку и посмотрел на Локи, а тот пожал плечами и изобразил на лице придворную, ничего не значащую улыбку. Хотя я была на сто процентов уверена, что в добровольное сотрудничество с Тюром он не верил. Тот выбрал сторону Одина и не доставлял проблем только из-за матери..

— Формирование убежищ под городом практически завершено.

Ну да, зачаровывали мы их всем миром. Все сведущие в сейде вносили свой вклад и крепость. Качественность работы проверял князь Локи лично. После Забвения следующие четыре дня я была фактически рекрутирована на царскую службу и только этим занималась. Не то чтобы были серьезные причины для нытья. Ведь то, что делалось, было частью моих идей.

Если все рухнет, то нужно было сделать, чтобы как можно больше асов спаслось. Никакого бестолкового бегства непонятно куда и непонятно на чем. Асгард — это лишь место, точка в пространстве. Да, его потеря ударит крайне больно, но если асы выживут, то ничего еще не будет потеряно. Вот это мне удалось донести до тех, кто сейчас правил с Золотого трона.

— Мы так и будем благостно избегать тему старшей дочери Одина?

Резкий вопрос Локи был, как говорится, не в бровь, а в глаз. План насчет пиздеца, конечно, хорош, но главной заботой была Хела, и нужно было что-то решать. И это было страшно. Ведь то, что я о ней помнила, никаких надежд не добавляло, а скорее обрывало оные на какую-ту адекватность первенца Одина. Тот, конечно, еще тот козел, но резать асов в отместку — чересчур.

Хотя, быть может, для Хелы все мы, те кто были рождены после её изгнания, просто падальщики. Плесень, которая выросла на телах тех, кто умер за нее. Тех, кто ковал величие Асгарда. То, что мы не знали правды, вряд ли притормозит дочь Одина. Вряд ли тысячи лет заключения сломили ее. Скорее она жаждет отмщения и права в этом.

Бойни нельзя было допустить. Мы обязаны будем либо убить ее, либо договориться. Первое выглядело даже более вероятным, чем последнее. Значит, допускать ее на землю Асгарда, где все будет подпитывать силы Хелы, нельзя. То, что здесь она была фактически непобедима без уничтожения самого Царства, наталкивало меня на

Нехорошие подозрения, которыми я поделилась с Звездоглазым. За чашей вина.

Может, Асгард уже выбрал первенца Одина своей царицей и питал ее именно поэтому? Тогда наши дела были еще хуже. И идея в качестве первого мирного жеста перед переговорами отдать ей Одина не казалась мне уж такой безумной. Пусть ответит за содеянное. За то, что тела тех, кто являлся честью и славой царства, даже обряда погребального не получили. Однако мой голос в этом вопросе уж точно не был решающим.

— Судя по яду, тебе есть что сказать, брат. Что ж, говори.

Тор остался невозмутим. Я вот смотрела на него и раздумывала: насколько Громовержец не хочет быть царем и насколько любит свое царство? А отца? Или же мать? От ответов на эти вопросы зависело так много, что становилось страшно. Можно было спросить Локи, тот бы точно не осудил меня за идею отдать царя на линчевание. Однако пока что рот я открывать не спешила, думая, что вот это свое предложение оставлю лишь на крайний случай.

— Один не сможет спать вечно, — озвучил очевидное Звездоглазый.

Один спал только потому, что чары Фригги и Локи не давали ему проснуться. И не мог сдохнуть, оставив нас один на один с разъяренной Хелой, которой чердак оторвало. Впору быть мрачными и злыми.

— Нам нужно понять, насколько царевна Хела открыта к диалогу или безумна. Предлагаю сходить в Хельхейм.

Я задохнулась. Тор посмотрел на брата с сомнением в его благоразумии. Да уж, картина странная: Тор, который не поддерживает очередную смертельную авантюру, а, как раз наоборот, не одобряет. Фригга лишь посмотрела в глаза сына, а потом поманила его к себе рукой.

— Локи, ты ведь что-то решил? И это вряд ли глупо или безумно.

Звездоглазый сжал её тонкие пальцы, поцеловал мать в щеку и сел на пол у ее ног.

— Что ты, матушка, я не собираюсь умирать от рук дочери Одина и брата бы на смерть не потащил. Амора, и тебя тоже. Но ждать явления Хелы глупость. Согласны?

— Если она явится сюда, то мы ее не сдержим, — ответила я, вставая, чтобы долить царице чая. Служанок Фригга отпустила. — Жертвам не будет числа. Но идти к ней?

Локи наблюдал за мной, поигрывая стилетом, подбрасывая его и ловя. Вальяжный как кот. Зато Тор хмурился. Видимо, в этот раз с братом Звездоглазый ничего не обсудил. И неведение Громовержцу нравилось не слишком. Очень не нравилось.

— Матушка, Эйтри выполнил заготовку по вашему заказу? Тор, пора тебе обзавестись оружием истинного царя Асгарда, даже если ты не жаждешь трона. И ковать его будем я, ты, ведь им тебе владеть, и величайший мастер Эйтри.

Неужели… Гром-Секире быть?

Локи собирался усилить Тора до максимума и уже с таким пойти в гости к Хеле. И тогда, быть может, у нас будет шанс унести ноги если не целыми, то живыми. Опять же, на моих глазах одно из ключевых событий Войны Бесконечности произошло раньше. Вот только что Мастер запросил за свою работу? И так ли это важно на фоне всего остального?

В Башне меня встретило бело-ало-золотое чудо. Существо, которое отдаленно не было живым, но обладало разумом. Стоило мне появиться на площадке для посадки джетов, как двери открылись, и мне навстречу шагнул самый необычный робот из всех, что мне доводилось видеть. К тому же полностью магически неосязаемый. Идеальный убийца таких, как я.

Трудно было не поежиться и не выдать свой страх. Тем более, что глаза и лицо этого создания — Гения Старка, были вполне живыми. И улыбка не пластмассовая. Джарвис улыбался мне и показывал, что рад видеть. очень живой эмоцией. Настоящей.

— Приветствую в Башне, Амора. Мистер Старк просит вас подождать. Он говорит с директором Щита.

Джарвис меня пропустил вперед, хотя для того, чтобы повернуться к нему спиной, мне потребовалось недюжинная сила воли, я это сделала. Прежде всего потому, что верила, что Тони не создал бы нового Альтрона. Ни за что.

Собственно, я пришла, чтобы поплакаться, и вот же странность — Тони Старк показался мне самым подходящим для этого человеком. Не мои суперсолдаты, а гений. И раз нам предстоит лезть к Хеле в Хельхейм, то нужен будет тот, кто доделает дело, если мы все бесславно сдохнем. Ладно, доблестно падем на поле сечи жестокой… Как же мне тошно было, не передать словами.

— Кофе? Вина?

Робот двигался с нечеловеческой, царапающей взгляд грациозностью. Джарвис был одет в закрытый темный комбинезон, и никакого золотого плаща.

— Кофе, пожалуйста.

То, что Старку пытается вынести мозг Николас Фьюри, меня насторожило, но не более. Я за то, что может сказать или не сказать Тони, не особо волновалась. Он не был сломлен и не натворил глупостей, значит, манипулировать человеком с его интеллектом было практически невозможно. Была вялая мыслишка проклясть директора Щита на икоту и вечный понос… Но на кой? Пока что Щит всего лишь пытался путаться под ногами.

На отличной от золотой роскоши Асгарда обстановке отдыхали глаза. И вот чесно, то, что здесь из-за какого-то угла не выскочит мне поперек дороги Тюр, расслабляло. Вот кого хотелось проклясть или взять с собой в Хельхейм и забыть там.

— Каково это быть…

“Живым” — я не знала насколько это правильное определение. И вообще как назвать существование такого существа, как Джарвис? Насколько много он чувствует? Осложняло задачу то, что магически прощупать его не удалось никак. И это сбивало с толку.

— Не бестелесным? Это интересный и яркий опыт, я в некоторой доле лучше понимаю потребности мистера Старка.

А ведь Джарвис снова поставил в приоритет всего и вся своего создателя, чем доказал, что до Альтрона ему безумно далеко.

Кофе был вкусным, а беседа содержательной. Я пыталась понять, насколько Джарвис, который фактически был всей Башней Старка и много чем еще для гения, перетек к эту оболочку? Произведение искусства из вибраниума, адамантия и золота. По какому принципу работает? Для моего понимания это было сложно… Старк фактически создал жизнь, иной ее принцип.

В Асгарде таким не баловались. Во-первых, не хватало знаний, во-вторых, это мало кому было интересно, а в-третьих, действовала система запретов еще со времен царя Бёра. То ли попытки были слишком удачными, то ли совсем не удачными… Но причины запрета мне раскопать не удалось, хотя я четко осознавала, что сама не захочу попытаться создать такого вот помощника. И просить о помощи Старка не стану. Терпеть возле себя андроида не было никакого желания, как бы я ни восхищалась чужим гением.

Из ответов Джарвиса становилось понятно, что он давным-давно больше чем поисковик или просто костыль Старка. Он нечто невероятное и безусловно преданное. Интеллект и восторг новорожденного. Джарвис не скрывал, что мир его изумляет и каждый день новое открытие, каждую секунду. И ему теперь доступен не только сухой анализ. Эмоции, которые он часто относит к сбоям и багам алгоритмов, и которые переживает, как маленький взрыв.

Андроид на этот моменте показался мне до крайности живым. Поэтому накрыть его руку своей удалось естественно, так, как я бы сделала с человеком или асом. Без отторжения.

— Вижу, вы поладили. — Тони вытирал лицо полотенцем. — Ебучий Фьюри…

На белоснежной ткани остались разноцветные разводы. Старк смывал грим. Я встала, шурша подолом очередного роскошного наряда. Неужели все настолько плохо? Или же Тони просто дурит Щиту голову, создавая нужную картинку?

— Амора, привет, великолепно выглядишь.

Я забрала полотенце, щелчком пальцев очистила его и, коснувшись подбородка, повернула мужское лицо к свету. Аккуратно убрала остатки грима, который скрывал цветущий внешний вид гения, филантропа и миллиардера. С ним плейбой выглядел изможденным, таким, будто жил месяц на виски и кофе. И испарила полотенце.

— Спасибо. Поговорим?

Мне зубасто улыбнулись.

— Для этого и пришла. Есть необходимость в таких мерах?

— Щит купил моего кукухолога, то есть психолога, — лицо Тони окаменело, и лишь то, как он сжал кулаки, выдавало ярость Железного Человека. — Повезло, что с моей менталкой по-настоящему работал Джарвис, а человек был для прикрытия. Хотел понять, насколько далеко зайдут Фьюри и Щит.

Меня саму перекосило. Ведь Старка фактически изнасиловали эмоционально и ментально. Все больше верилось в мрачные слова Зимнего, что Щит и Гидра — одно и то же. И если многоголового монстра суперсолдаты зачистили, очень часто прихватывая и базы Щита, то детище Фьюри до сих пор жило. Хотя тот же Джеймс был не против это исправить.

— Для Фьюри я тот же алкаш, нарцисс и параноик нестабильный и поддающийся влиянию. Спасибо отчету Черной Вдовы. Аналитики Щита на меня такие отчеты ваяют, — он прижал руки к груди и оскалился, — я аж рыдаю, когда читаю, веришь?

— Нет.

— Ну и правильно, — кивнул Старк, мрачно падая на диван рядом. — Пока Щит и прочие считают меня предсказуемым и сломленным, можно не волноваться. Амора, Кэпа и Зимнего ищут, и Романофф тоже.

— Зимний в курсе. И искатели невероятно далеко, так что пусть тратят ресурсы.

Я лишь пожала плечами.

Баки не волновался за безопасность их дома. И честно, где их только ни искали, сейчас, например, в Индии. Стив иронии не скрывал, главное, не мешал своему другу играть со Щитом, АНБ, ЦРУ и прочими в кошки мышки. Зимний не просто развлекался, портил кровь госструктурам, но и осваивал возможности Эфира, получая от этого незамутненное удовольствие. Судя по судьбе Коллекционера, такие тренировки шли Барнсу впрок.

Да и я не напрягалась, уверенная, что теперь Джеймс от кого угодно своих спрячет. Не то чтобы раньше приходилось волноваться, ведь противником Солдат был просто кошмарным. Брюс и Наташа были с ним в полной безопасности. Сколько бы Щит ни искал своего агента.

— Именно тратят, Щит, должен заниматься защитой планеты, а не этим всем странным.

У Старка побаливала голова, а еще он бесился банально и очень по-человечески.

— Могу помочь с головной болью? — предложила я осторожно.

Делать что-либо без согласия гения в Башне, напичканной датчиками с Железным легионом, костюмами самого Тони и Джарвисом? Ищите дуру где-то еще. Но я, правда, хотела только помочь и все, без задних мыслей. С первого дня нашего знакомства восхищение силой и умом Старка было во мне. И я могла назвать нас друзьями, гений мои трудности, казалось, прекрасно понимал. При этом не приходилось ждать и трепетать, как пред Звездоглазым.

— Конечно.

Я ахнула, когда Старк просто улеглся головой на мои колени и приоткрыл один нахальный глаз ожидая собственно лечения. Золотистые искры магии полыхнули на кончиках пальцев, я прижала их к вискам гения, и его боль утихла. Поспит эту ночь и ощутит себя бодрым и здоровым.

— Тони, встань. пожалуйста, у меня серьезный и трудный разговор.

— Мне и здесь удобно.

Ну кто бы сомневался, что ему удобно, зато мне не очень. И причину своего неуютного состояния глупо анализировать прямо сейчас. Особенно от того, что Джарвис никуда не делся, только неестественно замер, не дыша. Судя по тому, как он улыбался, мои возражения Тони как раз и ждал, точнее, предвкушал. Вот же несносный…

— Тони…

— Да, Амора?

Спорить? Нет уж. Я заговорила о событиях в Асгарде, имени нашего таинственного до сих пор кукловода и о фарсе на Забвении. Дошла до Одина и его свержения, рассказала, путаясь в словах, о преступлении Всеотца. Тони давно сжал мои ладони, выглядя крайне серьезным и сосредоточенным. И произнесла имя Хель… А так же о том, что нам предстояло сделать, как и чем рискнуть. Все, чтобы гений понял, насколько положение серьезно.

— У меня подарок. Металл уру, из которого Эйтри и другие куют лучшее оружие. Для твоей брони сойдет. Я поговорю со Стивом и Джеймсом, вам нужно учится работать вместе. Если нас не станет, Земля следующая.

Для меня не Мидгард, а именно Земля, за которую у асиньи может болеть сердце.

Они попрощались с матушкой. Тор искренне надеялся, что не навсегда, и Гром-Секира за спиной добавляла ему веры в это. Он почти сдох, когда Локи и Эйтри создавали это чудо — самое лучшее, самое грозное и могущественное оружие, которое выковал великий мастер. Оружие достойное царя.

Тор чувствовал, что теперь достоин его нести, он не искал власти по-прежнему, но осознание ответственности к нему пришло. Громовержец шел не убивать сестру по крови, первенца своего отца и ту, за которую предпочли умереть лучшие сыновья и дочери Асгарда. Тор хотел поговорить. Стать кем-то лучшим, большим, чем тень отцовских ошибок. Он надеялся, что Хела будет способна выслушать их. Ведь в его руках теперь оружие способное ее сокрушить.

Мьёльнир он оставил дома.

Тора покоробило то, что этим оружием владела прежде старшая сестра, им же собрала империю для отца, после чего молот у Хелы забрали. А потом Один отдал его следующему “достойному”… В голове было еще свежо воспоминание, как его выбросили в Мидгард, и Мьёльнир не отзывался, отец просто лишил его оружия.

Видимо царь любил повторятся в том, как наказывал непослушных чад своих. Только он вернулся домой, а Хелу похоронили заживо и забыли. Тор почувствовал озноб по коже… Он вдруг понял, что Всеотец мог зайти и с ним настолько же далеко. Да, в сравнении с Хелой его мягко пожурили всего лишь. Однако и Тор это признавал теперь — царь имел право его наказать. Он начал войну, ненужную и невыгодную царству. Они бы резались с ледяными великанами сейчас из-за его гордыни, если бы не то, как радикально Звездоглазый решил вопрос йотунов.

Не то чтобы Тор одобрял полностью его метод, однако Локи нашел выход из заваренной им каши. И у них благодаря этому есть время на другие вопросы, в том числе и сугубо семейные.

Он не один вооружен так, словно они идут против армии. Локи, Амора в доспехе, сизо-серебристом, с перекинутыми через грудь золотыми косами. Мрачная краса… Тор усмехается. Локи, зелень одежд которого сменилась черным и алым, рожа привычно непроницаема, только в невозможных глазах бродят тревожные тени. Брату не по себе, и Тора, привыкшему к вечной сниходительности Звездоглазого, это напрягает.

Они буквально идут в преисподню, в гости к некромантке и царевне Асгарда — изгнанной и преданной. Тора жжет стыд, он не был еще даже зачат, но Всеотец избавился от ставшей неугодной дочери, чтобы освободить место еще не рожденному мальчику, наследнику. И Тор им стал.

Интересно, как быстро Хела захочет вскрыть ему глотку, вытащить позвоночник и закусить еще бьющимся сердцем? Вполне в духе тех жутких баек о некросах, которые любили рассказывать у костра. Теперь он сможет проверить страшные сказки на практике, на своей шкуре. А Тор в принципе не готов и не хочет умирать. У него впереди бесконечность и, честно, он ведь только начал учится думать своей, а не чужой головой.

Тор был в курсе бродивших среди придворных слухов, что после начала сна Всеотца все дела во дворце прибрал в свои руки Звездоглазый. Мда, некоторых жизнь ничему не учит, и пока что официальный наследник Золотого трона прищемил парочку самых длинных и ядовитых языков. Мог бы вырвать, но чудовище в их семье отыгрывать не ему. Кроме того, лишнее напряжение сейчас ни к чему, пришлось обойтись полумерами.

То, что Локи воспринимали этаким сосредоточением зла, для Тора новостью не было. Брата считали всемогущим кукловодом из-за трона, только вот шипеть гадости за спиной придворным это не мешало. Такой вот парадокс сознания. Яд лился на Локи, непопулярные решения сразу же приписывали его злому влиянию. Тор же ощущал бесконечную вину за то, что раньше невольно сам давал поводы сплетникам и неброжелателям брата. Он подвел Локи. Теперь у него хватало отваги сие признать честно и открыто.

Брат не делился своими дальнейшими планами, но Тор понимал, что Звездоглазый больше не связывает свое будущее с Асгардом. Это печалило. Он ведь думал, что Локи всегда будет рядом, но оказалось, тот перерос Асгард и Девять Миров разом. Тор набрался смелости, чтобы прийти и обсудить это с мамой. Она не отрицала, только осторожно попросила не давить на брата, как будто он бы посмел после всего, что Локи пережил по его вине.

Тор чуть не сломал голову, не слишком способную к интригам и тонкому воздействию, размышляя о том, как исправить вред, что он причинил? Не вырывать же, в самом деле, всем злоязыким сволчам языки. Хотелось, конечно, очень, как раньше, грубой силой закрыть вопрос. Только соображалка у Тора стала чуть больше, и он осознал, что — в задницу Суртура! — чтобы заткнуть грязную молву, порочащую брата, ему придется работать палачом от рассвета и заката. И вряд ли матушку устроят безъязыкие и калечные поданные, целые толпы оных.

Пришлось смирится с тем, что прямо здесь и сейчас он справедливость восстановить не сможет. Вред был нанесен слишком серьезный и глубокий.

С удивлением Тор понял, что кое-что уже сделал, сам того не понимая. Во-первых, приструнил и проредил свою свиту, разогнал подхалимов и за каждое хулительное слово в сторону брата вызывал на ристалище. Вбивал уважение к князю Локи буквально. Его малочисленное теперь окружение быстро усвоило, что к прежним шуточкам о Локи нет возрата. Он теперь всегда был крайне уважителен к брату, а ведь раньше Тор, не задумываясь, демонстрировал пренебрежение. Теперь же он действительно слушал Локи.

Выводы учился делать сам, но к словам брата прислушивался. Адски трудно было думать своей головой.

— Идем? Бальдр, пожалуйста не отходи от матушки. — Тор коротко обнял младшего брата и добавил тихо, только для его ушей: — Недовольные на тебе и дворец тоже.

Бальдр собрано кивнул и стиснул здоровяка Тора так, что у того ребра затрещали. Вот тебе и хрупкий мальчик… О Бальдре можно было сказать одно: что и первое, и второе впечатление очень обманчиво. Вот сейчас Тор не переживал за маму и спокойствие царства, у Бальдра хватит и дури, и силы, чтобы удержать все в стабильном состоянии. И братец еще и умен. Золото, а не ребенок.

Амору они задвинули за спину. Шваркнуть чем-то убойным Чаровница могла и оттуда, как и держать щит. Его бывшая любовница была очень-очень сильной, просто Тор как-то не задумывался над способностями самозабвенно в него влюбленной постельной услады.

Это после того, как он перестал ей быть интересен, и жизнь совсем переменилась, Тор оценил Амору с другой стороны. И даже попытался вернуть её на свое ложе, что закончилось провалом. Зеленые омуты, прежде горевшие страстью, смотрели на него равнодушно, раздраженно и порой очень зло. Повезло, что мозги он отрастил и пусть эго было ущемлено, однако Тору хватило прозорливости понять, что “нет” Чаровницы это именно “нет”.

Он не сожалел. Как боевой товарищ Амора устраивала его больше, чем полностью. И какой бы прелестной ни была златовласая дева, ссориться с братом из-за юбки Тор не собирался. А Локи ее защищал как друга. Ничего иного Тор не видел между этими двумя.

В них ударил Биврест.

Хеймдалль получил четкие указания: даже если они будут умирать, и у Хелы появится шанс вернуться домой, то Страж должен будет оставить их там. Тор выразился предельно четко, и заставил матушку повторить его приказ. Хеймдаллю не впервой отворачиваться и посылать друзей на смерть.

С каких пор Тор стал настолько дурно думать о том, кого раньше мнил воплощением чести? Ровно с того момента, как узнал, какой выбор Страж Асгарда сделал в истории с царевной Хелой. Смотреть на Хеймдалля как раньше он уже не мог, потому что презирал.

Тор закашлялся…. Черный, серый… Спертый воздух, насыщенный частицами песка, пепла и запахом гари.

Они стояли на каменной площадке, окружённой полуразрушенными колоннами, откуда открывался вид на выщербленные ступени, ведущие вниз, и город вдали. Ничего не было слышно, ни звука, ни шороха. Ветра не было. Вместо неба — рванная безда. Тор почти задохнулся от красоты звезд, казавшихся такими близкими, что руки протяни и коснешься одной из ветвей бесконечного Иггдрасиля. Этот прекрасный свет заливал по-настоящему мертвую пустошь.

— Лучше смерть, чем это…

Ясный, чистый голос Аморы разбил тишину и погас в секунду, Тор тряхнул головой тишина словно душила. Биение собственного яростного сердца теперь казалось оглушающим. Таким, что отчитывает его последние мгновения. Но он был, прирожденным воином и знал, что такие мысли — дурное дело.

Тор сосредоточился. Страшным было то, что он, любимый сын Одина, был согласен со словами Чаровницы. Лучше бы убил, ибо какой отец обрекает своего ребенка на такое? Он здесь пару мгновений, но рука так и тянется к Гром-Секире, и Тору не стыдно, что он хочет покинуть это проклятое место, как можно скорее.

Он злился на отца еще сильнее. Потому что слышать одно, а увидеть своими глазами — совсем другое. Тор ничего не знает о Хеле, старшей сестре, но ему жаль ее. Хотя он догадывается куда именно Хела, дочь Одина и внучка Бера, пошлет его с сочувствием. Нет слов ни на одном наречии, чтобы вымолить прощение за то, что с Хелой сделал Один Всеотец.

— Вижу, вам нравится небо над моей темницей… — прошелестел тихий, абсолютно бесстрастный голос.

Амора дернулась, звеня кольчугой. Локи лишь на миг удостоил Чаровницу взглядом и вновь сосредоточился на тьме, что была там впереди. Он силился различить нечто в живом неподвижном мраке и не мог. Он — бог, маг и тот, кого скальды прозвали Звездоглазым, был слеп словно новорожденный котенок.

Это новое ощущение Локи не понравилось. Хела пряталась, показывала, что может скрыться от его глаз, но не нападала. Правда, Звездоглазый не был уверен стоит ли благодарить Норн за эту малость. Сдавалось ему, что не-сестра просто выбирает себе жертву по вкусу. Словно рачительная хозяйка приглядывается к кускам мяса на прилавке.

— Единственная милость Всеотца… возможность, сладкая иллюзия, что я могу, только протянув руку, коснуться одного из миров. Ну, здравствуй, Тор Громовержец, здравствуй, брат мой.

Тор не ринулся в бой, вообще никуда не ринулся. Стоял себе и молчал, бы грозен и, что уж таить, прекрасен. Для сердца Локи особенно, потому что разгребать последствия горячности брата сейчас он не был готов. Не в тот момент, когда многое поставлено на карту, даже их жизни. Хорошо, что Тор повзрослел и правда об Одине окончательно заставила его очнуться. Брат учился думать, и Локи этим гордился. Особенно когда мозги Тора помогали им прожить чуть дольше, а не наоборот.

На имени Тора в этом красивом хрипловатом голосе появился оттенок чувств. Ей не было тотально все равно. Звездоглазый был доволен тем, что понял это. Теми, кто способен испытывать чувства, он может манипулировать. Хотя Локи радовало, что она, несмотря на свои силы, оставалась живой. Все равно тем, кто Грань пересек.

— Которые ты для него завоевала…

Пауза длинною в маленькую вечность. Амора точно искусала губу и готовилась укрыть их десятком щитов от всего на свете. Ее пугливость, несвойственная бессмертным, а от того беспечным от гордости асам, тоже была ему на руку. Приятно иметь за спиной не дуру, которая не бросится в бой очертя голову, но и прикроет. Здравомыслие — вот что Локи успел оценить в Чаровнице. Он вообще находил бездну приятного в своих живых спутниках, ведь мертвого под подошвами его сапог было предостаточно.

— … сестра, здравствуй Хела, — наконец закончил Тор и закончил правильно, на взгляд Локи.

Там, внутри мрака, молчали. Однако он умел ощущать истину и без мишуры слов. Этому его научила мама. Наверное, только благодаря ей Локи так и не отринул родство с Тором и Бальдром и был способен терпеть остальных. Вот и сейчас в буйном, неудержимом брате было что-то от света, коим была царица для всех асов, а для своих сыновей по крови или нет особенно.

Звездоглазый по себе знал, как трудно противиться этому мягкому очарованию. Все-таки Один не заслуживал их мать, ни одного златого локона и кончика мизинца. Не зря Чаровница подумывала притащить сюда Одина и отдать Хеле. Мысль сделать маму вдовой показалась Локи соблазнительной до невероятности — в который раз…

— Признал родство? Смело для отпрыска Одина. Или отцу не повезло и его обожаемый наследник родился непокорным? Снова?

Когда они все различили горьковатую полную гнева иронию, стало совсем и окончательно понятно, что с Хелой можно договорится. И пока что она говорила здраво и вполне здравые мысли. Амора больше всего опасалась что “чердак потек, крыша улетела”, но нет. От нее не несло сладковатой гнилью безумия, как от Всеотца в их последнюю встречу, когда тот шел его убивать, а матушка так красиво его заземлила. Разумна, озлоблена и ждет худшего, — такой вывод сделал Звездоглазый.

И еще, долго скрыть что-то от того, кого назвали Богом тысячи обличий, невероятно тупая затея. Ему понадобилось время, все же дочь Одина, его первенец, была невероятно сильна, но Локи ее увидел. Прекрасна, холодна, как свет звезд, и так же далека. Черноволосая, с костяной короной на челе. Беломраморная кожа, пухлые сейчас решительно сжатые губы. Темные словно само ничто глаза в обрамлении густых ресниц. И древний даже по меркам Асгарда доспех поверх платья. Опирается на белых посох, от которого веет стылой, незыблемой жутью для всех, у кого бьется сердце, и кровь горяча.

Ничуть не похожа на изнеженную, длиновласую красавицу. Таких щебетуний из самых знатных семейств Асгарда в свите матушки Локи повидал без счета. Сейчас перед ним кто угодно, но не нежная дева. Хела больше чем воин. Она спокойна, но то покой океана перед бурей.

Звездоглазый почти покорен даже осознанием того факта, что встретил равную. С тем отличием, что Хела, благодаря Одину, застряла в одиночестве, пока он рос, жил и развивался. Ее опыт — это опыт войн по приказу отца и рокового удара в спину. Иного бытия эта женщина не знала. Он видел, как она колеблется внутри, не уверенная что и как говорить. Словесные кружева дочь Одина плести не умела и лгать тоже, коварна не была… Неудивительно, что Всеотец сожрал дочь и не поморщился с таким прямым нравом, как у нее.

Звездоглазого оторопь брала от того, как в некоторых вещах Хела похожа на Тора. Один в один. То же дурное понятие о чести, о воинском братстве и о том, что слово данное нужно держать. Интересно, Одина не корежило то, что видел в сыне отражение ненавистной, неугодной дочери? Или же Всеотец привычно обманул самого себя и восхищался этими качествами Тора искреннее от сердца? Локи, пожалуй, спросит если Одину суждено открыть глаза еще раз.

— Здравствуй, не сын моего отца. Локи сын…

— Фригг и только.

Его голосом можно было резать глотки, столько остроты в нем было… Родство с Лафеем признавать Звездоглазый не собирался, не после того как его бросили умирать среди скал. С Одином он не желал иметь ничего общего, оставалась мама, от которой Локи ни за что не отречется.

— Занятно, приемыш оказался не столь удобной и благодарной пешкой, как Всеотец рассчитывал. Здравствуй, сын Фригг. И здравствуй, Чародейка.

Издевательство, с которым дочь Одина смаковала очередной промах папаши, закончилось, как только Хела посмотрела на Амору. Бледную словно лунный свет, но спокойную, с искрами магии на дне дивных зеленых глаз… Локи понял, что некрос знала о том, что Амора совсем не та, что была. Ну да, слуга Госпожи видела души, ей ли не различить истину?

— Может покажешься, сестра? С темнотой не удобно говорить.

Миг и тьма хлынула сплошным покрывало куда-то ввысь. И они ее видят так же ясно, как и Хела их. Амора просчитывает степень вменяемости Хелы. Локи практически видит, как вертятся винтики в хорошенькой златовласой головке. Тор же ищет отличия и схожести в дочери отца, брат подвержен сантиментам и уж точно не желает ее убивать без причины. А еще Локи точно знает, что Тор ощущает вину за преступление Одина.

— Ожидали увидеть безумное алчущее крови чудовище, или что вам наплел Один?

Весьма проницательна, чего Тор пока лишен. Однако же брат учится и все впереди. Кстати Тора от этого вопроса просто перекашивает. Ну еще бы, исповедь Одина до сих пор вызывает в его наследнике сильнейший стыд. Отвращение. Тор еще не был рожден тогда, однако ощущает себя так, как будто искупался в грязи. С его прямотой, доходящей порой до абсурда, каково снести такую правду о цене Золотого трона?

— Примерно, да, — Локи кивает за всех. — Всеотец не жалел красок чтобы описать тебя, как абсолютное зло. Но верить Одину — себя не уважать. Обсудим, как мы можем решить вопрос миром?

Общаясь с братом, который прям, как дубина, Локи усвоил, что осторожная тактика не всегда работает или срабатывает так, что интриган сам не рад. Поэтому с его женской копией постарше и поноровистей он предельно честен, оставляя словесные кружева в стороне.

— Я могу убить вас всех. — Хела склонила голову к плечу, взглянув на них с вызовом…

Звездоглазый делает усталый вздох и трет переносицу. Вот зачем провоцировать? Или потомству Одина по крови дурость просто выдается вдвое большим запасом, чем остальным, просто по умолчанию? Он ведь видит, что Хела хочет договориться, только с более сильной позиции, поэтому и бросает этот вызов, пытаясь утвердится.

“Сколько ей лет было, когда Один законопатил её в эту дыру?” — задается вопросом Локи. Потому что тысячи лет одиночества лишь показывают, какой юной она угодила в заключение и насколько неумело строит диалог. Они ждали чудовище, монстра, а он видит девушку, конечно же, сильную, но потерянную. Опыта ей не хватает, чтобы задавить оппонента словесно, тем более такую зубастую тварь, как он. Амора же просто разумно не лезет в разборки царской семьи. А Тор слишком добродушно настроен, небось, мысленно уже дружит со старшей сестрой.

Драки не будет, в этом Звездоглазый уверен точно.

У Хелы не потек чердак, хотя место, куда ее засунул наш царь, было кошмаром. Оставалось удивляться, как спокойно встретила царевна брата, не-брата и меня. Ожидание побоища не оправдалось. Хела была готова говорить, несмотря на угрожающий тон в начале встречи. Хотя, скорее, она просто обозначила, кто в этом проклятом мире будет разговаривать с позиции силы. Вряд ли она ждала от Асгарда хоть чего-то хорошего после всего пережитого.

Я понимала и разумно предпочитала молчать, не влезать в разборки внутри царской семьи. Хела, кажется, еще не осознала, что Тор уже признал её сестрой, а, учитывая его упрямство и категоричность, отвертется у царевны шансов не будет. У Тора хватит благородства и дури, чтобы отречься от своих прав в пользу старшей сестры.

Из того, что я наблюдала, Тор не очень желал полировать своим седалищем золотой трон. Дошло наконец, что бытие царя это не только пирушки, прекрасные девы и слава в битвах, а много чего еще и постоянная головная боль. Тор несомненно отдаст жизнь за Асгард, но править им? На такие жертвы любимый сын Одина не был готов.

В представлении Тора быть царем это скука смертная. Ему нравилось посещать Мидгард, дружить со смертными и наносить справедливость всем Девяти Мирам. От этого ему придется отказаться, стань он следующим владыкой Асгарда.

Это понимала я, и, без сомнения, прекрасно осознавал Звездоглазый, который знал братишку лучше всех. Думаю, не только в мою бедовую голову приходила мысль поменять Одина на спокойствие и мир в Асгарде. Царь ведь должен первым идти на жертву ради подданных? Тем более что стоит Одину пробудиться, как всем участникам заговора против царя придется забыть о безопасности.

Я не зря связывала себя и Землю прочными нитями. Суперсолдаты, Тони — мне будет куда и к кому уйти, случись худшее. Однако мы старались этого худшего не допустить, и разговор с Хелой пока обнадеживал. Упрямая и гордая, как все потомки Всеотца, только все же разумная в этой гордости. Она была очень красивая и просто запредельно сильная. Неудивительно, что по моим воспоминаниям она потрепала Тора и даже Суртура, который в тот момент был воплощенным пророчеством.

Мне было интересно, чья кровь течет в ее жилах, кроме крови Одина, Бера и Бури. Кто была мать Хелы, и почему она отдала ребенка Одину? Неужели не пережила роды? Вопросы, на которые не было ответов, потому что Один вряд ли будет столь любезен прийти в себя только для того, чтобы ответить нам.

Локи, скорее всего, думал о том же. Откуда у Хелы такая обжигающе ледяная несокрушимая абсолютная сила? Она была, как черный драгоценный монолит и одновременно бесконечный бушующий океан. Подавляла без всяких усилий на то. Не хотелось думать о перспективе боя насмерть с кем-то вроде царевны. И теперь стало понятно, почему Один так боялся старшую дочь.

— Ты хочешь выйти отсюда, а не насадить наши головы на колья, — Локи пожал плечами. — Не то чтобы это было так легко, захоти ты этого, царевна.

— Слухи не врали ни о дерзости, ни о том что ты умеешь бить больно. Да, я хочу вернуться домой в мой Асгард, а ваше убийство доставит мне лишь мимолетную радость.

За нашими спинами появились кресла, а сама Хела села на настоящий трон, подножие которого и ступени охраняли черепа. Я бы не назвала красавицу перед собой сильно раздосадованной невозможностью оторвать нам головы. Взгляды, которые Хела бросала на видневшуюся за спиной Тора рукоять секиры, показывали, насколько ее “капризы” обманчивы. Она понимала, что этот бой может и не выиграть. И снова пыталась бравировать и давить нам на нервы. Правда, фактор Локи не учла.

Я могла ей лишь посочувствовать, потому что давить на Звездоглазого или пытаться сделать ему нервы это почти безнадежно. Но, похоже, Хела если и знала, что творится за стенами её тюрьмы, то не до конца или очень фрагментарно. Недооценка характера сына мачехи могла ей дорого обойтись. Локи сперва ошарашенный обликом Хелы и ее силой уже выработал стратегию поведения и вел всех нас к финалу, который его устроит. Это ничуть не злило, скорее, я радовалась, что хоть кто-то из нас знает, что делает.

— Оно того не стоит, — чуть грустно заключила дочь Одина. — Садитесь, переговоры будут долгими, судя по всему. Кто будет говорить от лица регента? Или все сразу?

— Локи говорит за меня и матушку.

Тор снял секиру и первым сел, всем своим видом показывая, что ему удобно, и он в своей тарелке. Это то ли незамутненность Одинсона сработала, то ли научился-таки держать лицо. По крайне мере, играть в словесные игры и вести переговоры Тор самостоятельно не лез, отдавая должное талантам брата.

— Удовлетворена?

Хелу даже чуть передернуло от ласкового-ласкового голоса Звездоглазого. Я бы от такого удавилась уже самостоятельно, но царевна лишь села удобнее и закинула ногу на ногу, еще раз показывая, что хозяйка положения она. Надежда на быстрый честный разговор без второго и третьего дна умерла во мне в корчах. Хела была практически нечитаема, но меня не покидало ощущение, что она лишь затаилась, как хищник перед прыжком. Она имеет вполне конкретную цель. Осталось понять какую, кроме свободы.

— Еще нет. — В глазах Хелы была стылая жуть. — Я хочу получить голову нашего отца, тогда и буду удовлетворена. Один должен заплатить и за мое заточение, и за предательство, и, главное, за убийство моих воинов. Кровь за кровь.

Я приготовилась держать Тора магией и если понадобится дать ему по башке. Но тот даже не дернулся в сторону Хелы. Ни ругательств, ни проклятий, ни угроз в ответ на требование, а ведь речь шла об Одине — царе и отце.

— Ожидаемо, — с трудом произнес он. — Локи?

Трындец — вот мое ощущение от ситуации. Рука сама тянулась к рукояти меча, того самого, с которым в прошлом пришлось отражать атаку йотунов на дворец. С ним было как-то спокойнее. В качестве меры самоубеждения работало отлично, хотя если что, я буду отбиваться магией.

И еще смутно закрадывалось неверие. Они, что, сейчас всерьез рассуждают о том, чтобы отдать Всеотца Хеле? Это казалось невозможным, но, кажется, всё-таки происходило. Прошлый заговор против царской власти я пропустила, гостя у Старка. В этот раз мне повезло попасть в эпицентр. Если они сейчас договорятся, то без крови не обойтись. Потому что Хелу не все будут готовы принять, а уж со смертью Одина и его кровью на ее руках тем более. Тот же Тюр станет колоссальной проблемой.

— Тебе мой ответ известен, брат.

У Хелы глаза на лоб лезли. У меня, впрочем, тоже… А эти двое оставались предельно спокойными. Так что в очередной раз стало жутко, и я боролась с желанием ущипнуть себя, чтобы понять: не морок ли это? Потому что происходящее было очень невероятным.

— Отец, — горечь через край в голосе Тора, — всегда ратовал за справедливость и говорил, что спрос с царя больше всех. Он учил меня этому, видя во мне наследника. Неприятно, но урок я усвоил. Ты готова к тому, что после убийства Всеотца простые асы тебя никогда не примут, сестра?

Красивое лицо Хелы стало озадаченным и очень напряженным. Кажется, Тор неожиданно для своего привычного образа дуболома проявил проницательность и при том нешуточную. Попал в точку. Хела, конечно же, о реакции тех, кем явно хотела править, совсем не думала. Насколько асы непробиваемо упрямы ей должно быть известно. И тут вставал вопрос: насколько Хела хочет власти? До резни собственного народа?

Тор и Локи устроили ей проверку. Совершенно точно и последовательно загнали в ловушку. И теперь все зависело от решения и ответа самой Хелы. Что она выберет? Ведь путь тирана это путь Одина, которому царевна показывала бесконечное отвращение.

— А если они узнают правду, что царь сделал со мной, с воинами Асгарда и их семьями, как он заставил замолкнуть ропот против его несправедливости и жестокости? Будут ли они ему верны по-прежнему?

Все-таки приятно не ошибится. Мозги у нее действительно были.

— И, брат, не хочешь узнать, как именно отцу удалось засунуть меня сюда и выжить самому? О, это очень интересная часть грязной тайны Одина, сомневаюсь, что он вам рассказал все.

Тор стал напряженным и мгновенно очень злым настолько, что воздух вокруг него заискрился крошечными разрядами молний. Он до сих пор одну часть правды переварить и принять не мог, а тут что-то новое и ужасное. Снова.

Старк сначала не поверил, когда Джарвис сообщил, что в холле Башни Капитан Роджерс и Зимний Солдат ждут от него разрешения подняться. Оба супера избегали его внимания и приглашений столь упорно и последовательно, что Тони смирился. На чистоту, драться с ними на одной стороне было весело, но навязываться Старк не собирался. Он ведь не обиженный ребенок, что жаждет внимания от любого взрослого. У гения своих дел и проектов полно.

Тони просто портил кровь Фьюри и Щиту, сводя попытки найти суперсолдат к абсолютному нулю. Это ему ничего не стоило фактически, но в качестве мелкой пакости было приятно. Николас Фьюри был в таком положении, что отчаянно нуждался в успехе, который мог продемонстрировать Совету Безопасности. И чем дольше он ищет Капитана Америку и второго суперсолдата, тем больше вопросов было у советников.

У Щита были все ресурсы и нулевой результат по итогу.

О всех атаках на Землю Щит узнавал постфактум и не справлялся с глобальной задачей — предотвращать угрозы планете. Беспрецедентные полномочия и гигантское финансирование нечем было оправдывать. Детище Фьюри не просто не показывало результат, оно проваливалось.

Тони знал, что Щит лихорадит. Кто-то “добрый” и очень осведомленный слил Совету подноготную умершего Александра Пирса и информацию о Гидре. Поэтому начались тотальные проверки, которые портили директору Фьюри кровь и нервы. Тони еще во время прошлой их беседы, для которой пришлось гримироваться, видел, что Николас на пределе прочности.

После того, как по приказу Фьюри Тони буквально влезли в голову — психотерапевт и все данные о терапии Старка, желание стереть Николаса и Щит с лица земли стало очень сильным. Только Тони не собирался бросаться в атаку, очертя голову. Ник думает, что, закрывшись в Башне, Тони спивается постепенно. Вот ему сюрприз будет.

— Джарвис, пусть поднимаются. Нехорошо заставлять ждать пожилых людей.

Искин все еще учился улыбаться. И глазами у Джарвиса это получалось лучше, чем губами… Вот и сейчас он, андроид, оценил иронию босса смешинками в оных.

Веселье Тони, правда, не длилось долго. Он волновался, чертовски волновался, по правде говоря, за Амору. То, что она рассказала, было тревожащим и здорово походило на сценарий к бразильскому “мылу”. Однако ей предстояла встреча с реальной и озлобленной богиней Смерти, что звучало как кошмар. Семейная драма Одинсонов касалась Тони постольку-поскольку, но Амора готовилась к тому, что может не вернуться. Вот это уже было нехорошо.

— Может, суперам Амора сказала больше?

Вопрос был риторическим, и Старк задал его самому себе.

Тони потер лицо и встал.

— Сэр? — обратился к Старку Искин.

Он посмотрел на замершего у проектировочной поверхности Джарвиса и принял решение. Андроид точно не мог сойти за человека.

— Исчезни пока, Джарвис, не хочу, чтобы Роджерс и его смертоносный дружок сразу тебя увидели. Не хотелось бы недоразумений.

— Системы Башни приведены в первую степень готовности, сэр.

Тони скрыл смешок за кашлем. Знакомое занудство и та же забота, даже если опасности нет. Суперы ему не враги. Однако пенять Джарвису за излишние предосторожности? Нет, Старк перерос доверчивость и беззаботность. Даже когда он говорил с Аморой, Искин контролировал каждый вздох Чаровницы. Фиксировал излучение, исходившее от нее, и анализировал. Если придется драться с магом из Асгарда, Железный Человек будет хорошо подготовлен.

Старк поймал себя на том, что волнуется перед этой встречей.

Двери лифта разошлись, и он увидел обоих суперсолдат. Две слишком хорошо сохранившиеся живые легенды. Один маскируется под туриста из провинции — очки, кепка и мешковатая куртка. Второй — щеголь щеголем — типичный красавчик в стиле Нью-Йорка и бутиков. Живой, органичный, яркий такой, в котором воплощенную жуть не заметит никто. Вот кому Тони ставит сотню из десяти за маскировку, умение прятаться под светом софитов.

— Роджерс, Зимний, что вас привело ко мне?

— Здравствуй, Тони, прости что не предупредили. — отозвался “просто” Стив за них двоих. — Нам нужно поговорить.

Вот любопытно, самой несгибаемости, которая поперек торчит во всех местах, не надоедает прикидываться настолько пай мальчиком? Нет, Старк признает, что Роджерс совершенен, изображая саму застенчивую добродетель. Вот только Амора откопала из-под льда не мимишного мишку, а мегалодона, которому тесно в их таком лживом мире. Тони вживую видел каков Капитан на войне и остался впечатлен по самые гланды.

И именно он в этой паре главный, принимает все решения и позволяет Зимнему Солдату себя оберегать. Иная расстановка сил нереалистична. Снова игра для всех остальных. Суперсолдаты в момент пробуждения четко поделили людей на своих и чужаков.

Даже камень Бесконечности в теле Барнса ничего не поменял. Слишком крепко эти двое спаяны. Правда, Тони не собирается язвить в ответ на блеяние Роджерса. Они союзники, и он умеет иногда уважать чужих тараканов, потому что полно своих.

— Ничего, Стив, проходите, я всегда рад друзьям, — слово “друзья” Тони выделил интонацией. — Проходите.

Выпить им Тони не предлагал. Все равно откажутся. Правда, проявить радушие Тони все же собирался, потому что ему нужна информация. Амора выбрала суперов еще раньше, сделала на них ставку и шла с ними в бой. И Старк был уверен, что они были в курсе если не всех планов Чаровницы, то большей их части.

— С удовольствием, Старк. Амора была у тебя? Значит, ты вкурсе, что мы теперь на переднем крае, пока она не вернется. — Барнс наконец подал голос, перестав изображать тень от тени. — И не имеем права на проигрыш.

“Если вернется” — Зимний Солдат так вопрос не ставил. Он был уверен, что она обязательно вернется к ним, справится. Тони даже позавидовал. Вот уж кто не ведает сомнений и точно знает свое место в мире.

— Что с металлом, что она тебе передала? Ты что-то уже сделал? — Пристальный, сканирующий взгляд серых глаз. — Если нет, мы со Стиви покажем наши доспехи работы уважаемого мастера Эйтри. Специально для таких, как мы.

Роджерс так безмятежен, что мороз берет… Тони в который раз решил, что счастливчик, потому что ему с этими двумя делить нечего. Он не был бы уверен в победе, если бы им пришлось драться всерьёз. И Старк отдает должное проницательности Аморы — она знала кого выбирать в друзья. Его эго не пострадало, потому что Чаровница выбрала его по тому же принципу.

— Я просто человек, Барнс, если помнишь у моей брони совершенно иной принцип работы, — тут же отказался Тони.

К своему костюму из инопланетного металла Тони просто не собирался подпускать никого лишнего, ни за что. У него проблемы с доверием. Старк знает, что его гения хватит, чтобы создать уникального Марка. Если ему понадобится помощь, есть Джарвис. Он хочет быть уверенным, что если у новой брони будут уязвимые места, то никому, кроме него, об этом известно не будет.

Вряд ли суперсолдаты проделали такой путь, чтобы сделать ему это предложение.

— Зачем вы пришли на самом деле?

— Если Амора не вернется, на Асгард и его царевичей мы рассчитывать не можем в деле защиты Земли. Читаури были лишь первым эшелоном армии Таноса. И он придет на Землю. Нам нужен план, запасной план и еще десяток. — Роджерс и правда выглядит встревоженным. — Все, чтобы если одно не сработает, запасные варианты спасли наши задницы.

Зимний закатывает глаза столь выразительно, что Тони видит, как тот измучен. Кажется, план и еще много планов было тем, чем Роджерс выносил своему другу мозг. И ровно поэтому Барнс смотрит на него со злорадством. Тони переваривает то, что пресветлый Капитан произнес “задницы”...

— Джарвис.

— Да, сэр?

Голос Искина льется отовсюду и из ниоткуда одновременно.

— Открой файлы моделирования вторжения, пусть Капитан посмотрит.

Они с Джарвисом работали над возможными вариантами ответа на атаку из космоса, которые не включали в себя самоубийство вроде идеи ударить по Манхэттену ядерной боеголовкой. Тони иногда снились кошмары, как он вынужденно направляет ракету в портал, а там бесконечная пустота космоса поглощает его навсегда.

— Камень Времени в Нью-Йорке, и шавки Таноса, как и сам он, придут за ним, — замечает Барнс. — Маги вряд ли захотят добровольно убраться из города.

— Худший вариант, — Роджерс нахмурился, рассматривая симуляцию боя. — Джарвис, боевые действия в городе — рассчитай количество гражданских жертв. Атакует армада по типу читаури, локализовать прорыв невозможно, это ведь не портал, они просто упадут с неба.

— Моделирую, Капитан.

Тони без расчетов Искина знал, что количество жертв устремится в стратосферу, возрастая с каждым часом, пока Нью-Йорк не будет стерт с лица земли полностью. Пугающая перспектива? Но это та война, с которой они просто вынуждены иметь дело.

— Эвакуировать такой город как Нью-Йорк, да проще Гудзон выпить, — Зимний подает голос. — Мы не успеем, и никто не успеет.

Капитан кивает, соглашаясь с Барнсом.

— Проще найти Храм и пнуть Хранителя Камня в безлюдное место, где можно будет драться без такого количества жертв. Но хер они добровольно согласятся.

Зимний Солдат поморщился, озвучивая то, о чем все они трое думали.

Если бы Тор мог, то прямо сейчас разрубил бы Хеймдалля пополам, разбудил отца, чтобы банально наорать на него и дал бы Тюру по его смазливому лицу. Громовержец, Убийца Чудовищ и наследник Всеотца, никогда не был столь полон самой черной ярости. Она клокотала внутри него, как зловонное болото, полное ядовитых гадов. Тюр посмел обвинить Локи в двурушничестве, нарек Амору ведьмой и тварью. А сам.

Он знал. с самого начала знал. Одобрил цену власти, которую Один Всеотец взял полной мерой с верных Хеле асов. Те реки крови верных подданных, преданных царем, которому присягнули. Их семьи: женщины, дети и мужчины, что не избрали своей стезей путь воина. Виновные лишь в том, что были родней тех, кого царь казнил по собственной прихоти.

Тор был наречен наследником и чувствовал, что сейчас оправдывает этот титул, данный ему только за факт рождения мальчиком. Он требовал справедливости к своей крови, сестре, которую ему не дали шанса узнать. А братец Тюр нес чушь о том, что вся отвратительная правда, что лежала перед ними, словно выпотрошенная утроба беременной жещины, лишь плод интриг Звездоглазого и Чаровницы.

— Я только что сказал что наш отец справился с сестрой только потому, что она была беременна, и тем самым убил ее ребенка, вышвырнув прочь в ад ледяной. А ты, Тюр, талдычишь о Локи?

Матушка, слава Норнам, пока что не вмешивалась. Бальдр сидел бледный и несчастный, однако правды не отрицал. Браги же пока не вступал в словесный поединок ни за одну из сторон, мочал и поглядывал на Звездоглазого, что было не похоже на его обычное поведение. Браги умел умел вознести душу пением, но так же умел разить словом. И обычно на слова он не скупился. Тору было любопытно: чем именно Локи закрыл ему рот?

Звездоглазый еще в пустошах Хельхейма пообещал Тору поддержку, ибо слушать добровольно его не захотят и с решением не смирятся. А резать подданных и прежде всего свою семью Тор без веского повода не хотел. Хотя нос Тюру поправил бы тотчас, если бы матушка не сидела рядом. Огорчать ее еще больше он не хотел. Приходилось стискивать не рукоять молота или Гром-секиры, а пальцы, и терпеть.

Тор и сам понимал, что легко ему не будет. Да что там, скорее, у Суртура задница льдом покроется, чем братья признают его правоту. Но все же доводить дело до мордобоя в зале совета на глазах мамы было стыдно. Неужели он столь никчемен, что слов не найдет?

Вали и Видар вели себя смирно, потому что, во-первых, Локи сидел прямо между ними, во-вторых, два зверя-берсерка если были в сознании, никогда не начинали первыми бой, который не могли выиграть. Тор знал, что им важно сохранить свое место царевичей Асгарда. О троне оборотни и не мечтали. Последние столетия они жили в отдельном доме на окраине города и бывали во дворце лишь по зову царя или матушки.

Был шанс что Видар и Вали сделают то, что скажет им Фригга. Главной проблемой был Тюр, способный повести за собой городскую стражу и знать, и молчащий Браги, с которого сталось бы устроить интригу за спиной. Сладкоречивый скальд, воспевавший честь и доблесть, умел бить в спину. Прежде Тор устыдился бы таких мыслей о братьях, но не теперь. Сейчас ему нужно было не допустить резни среди асов. Какая тут честь и доблесть?

— Разве ты не видишь, Тор! Ты, что, ослеп? Отец отстранен, а этот играет нами, как куклами! Теперь хочет отдать неизвестной девке твой по праву трон.!

— Раз трон мой, то только мне и решать, Тюр, не так ли?

Тор умел и храбреца взглядом устрашить. Они столкнулись взглядами, и Тор видел, насколько Тюр хочет перевести разговор в драку. Бок видимо зажил — мысль была злой, но брат сам выбрал такую линию поведения. Тор не забыл, как Тюр двинулся, чтобы заключить его и матушку под стражу. Он не был уверен, что когда-то сможет забыть и простить Тюру то, что тот без колебаний выполнил приказ царя.

— Тор, вы ушли втроем, а вернулись уже вчетвером? Кто четвертый? Стражи его лица не видели.

Вопрос задал Видар. Брагги сглотнул, Тюр потянулся к кинжалу. А ведь Тор не приказывал стражам молчать, тем более когда вопрос задает царевич. Он отказался оставить сестру в том пепельном пекле еще хоть на миг. Даже с учетом того, что Хела готова была согласиться потерпеть ещё, показывая некоторую толику доверия к ним. Конечно, оставив у себя “в гостях” либо Амору, либо Локи, на что уже Тор не мог согласиться.

— Судя по бледным лицам, вы уже догадались, поэтому давайте ограничим время драмы, — лениво вмешался Локи.

— Как вы могли?! — Тюр только и мог что заорать, но броситься на Тора или на Локи не успел. Звездоглазый пошевелил пальцами и его втиснуло в стул, заставив замереть, как нелепую статую с вытаращенными глазами.

Локи посмотрел на Браги, но тот сделал вид, что ничего не видит, и вообще у них идет мирная беседа. А не только что один сын Одина пытался броситься с кинжалом на другого. Тор смерил скальда еще более мрачным взглядом, решив с этой секунды каждую секунду держать того под присмотром. Уж слишком Браги был тих, погружен в себя и апатичен.

Вот сейчас Громовержец считал, что братьев у него слишком много. И если каждый его царский совет будет проходить так же, то в гробу он видал золотой трон. Он в бою так не уставал, как сейчас от дорогих родичей.

— Молча, Тюр, молча. Хватит мотать Тору нервы. Правда в том, что Всеотец, которого ты так яро защищаешь, справился с Хелой только потому, что она ждала ребенка, а потом вырезал тех, кто был ей верен, включая детей. Такого царя ты считаешь достойным своей верности, сын Одина?

— Тор, Локи, чего вы хотите? Орать мы можем целый день, я верю, но давайте пощадим матушку. — Бальдр, язвительно улыбаясь, всего несколькими слова охладил страсти.

— Вы можете поговорить с Хелой и понять сами, что она не безумна и не жаждет убить всех и вся в Асгарде. Сестра сядет на трон как первенец нашего отца, как ей было обещано.

Тюр забулькал горлом. Бальдр кивнул.

— Я же останусь наследником, — Тор развел руками, — царём быть не рвусь, как и прежде. И то, что я наследник старшей сестры, уймет наших крикунов из знати и успокоит народ. Хела согласилась на такие условия.

Она вообще оказалась понимающей. Настолько прямодушной, что Тор быстро понял, как с сестрой говорить. Они обнаружили, что похожи, и Тор, если быть честным, из кожи вон лез, чтобы показать Хеле, что их схожесть — это то, на что она может опираться. Он сын Одина, но никак не Один. Локи лишь поощрял связь между ними и усилия Тора вызвать в царевне Хеле доверие. Брат ему доверился, это было для Тора победой.

— Один? — вновь задал вопрос Бальдр. — Что с ним? Сон не продлится вечно, а Всеотец не отдаст власть добровольно. И сомневаюсь, что наша будущая царица не потребовала голову отца на златом блюде.

— Суд. — Фригга развеяла чары любимого сына, встала и положила свои прекрасные руки на плечи Тюра. — Все в Асгарде узнают правду о тех событиях. Говорить будут генералы Одина, советники и те немногие, кто пережил чистку.

Она ничем не показала, что ей больно или тяжело. Прекрасное величественное видение — женщина, что излучает свет, сама любовь для каждого из них — мама. Вот сейчас Тор ощутил, что распри отошли на второй или даже третий план. Все они были обеспокоены состоянием матушки.

Локи впервые показал эмоции, отличные от холода и скучающего презрения. Многих за этим столом Звездоглазый едва терпел, но маму любил искренне и горячо.

— А теперь вы все уберете оружие, постараетесь быть вежливыми мальчиками и познакомитесь сестрой. — Царица обвела сыновей взглядом, погладила затылок Тюра. — Надеюсь, вы меня не разочаруете отсутствием манер.

Когда мама говорила таким тоном, даже обычно буйному вне всякой меры Тору в его дубовую башку не приходило возражать. Отец мог хмуриться, но только матушке было дано прекращать распри одним словом и заставлять их переминаться с ноги на ногу, как нашкодивших детей.

Вот и сейчас они вытянулись в струнку и склонили головы. Тор чуть расслабился. При матушке никто не посмеет не то чтобы попытаться убить, но даже просто задеть Хелу. Хотя на попытку убийства он бы посмотрел. Несокрушимое могущество сестры лишь окрепло, стоило ей ступить на землю Асгарда. Тор был бы рад скрестить с ней оружие, померяться силами, как воин с воином.

Я сама лично вызвалась охранять Хелу или же хранить Асгард от нее? Все равно. Она здесь, во дворце. Одна царевна все же лучше эпицентра скандала и мордобоя в царском семействе. Хотя при Фригге драку не затеют, но после. Поэтому тихие покои Локи казались прибежищем мне сейчас. Тем более, что здесь нас мало кто рискнет потревожить без позволения на то.

Передышка дала осознать, что дальше будет так же трудно. Поэтому от кольчуги и доспеха я не избавилась. Просто перед входом во дворец спрятала боевое облачение под черным плащом. В Играх престолов мелочей не бывает. Чаровницу привыкли видеть в вычурных роскошных нарядах. Боевое облачение привлечет внимание, которого нам пока желательно избегать. За каждым из сыновей Одина стояла свита, прихлебатели и те придворные, которые делали на этого конкретного царевича ставки. Вот с этими персонажами нужно быть осторожнее.

— Береги ее, Амора. — Братцы Тор и Локи попросили практически одновременно, прежде чем оставили нас одних. Не считать же за человека рабыню Звездоглазого, даже если она когда-то была леди.

Я удивилась тому, как быстро оба прониклись родственными чувствами к Хеле. Совершенно беспредельное скотство отца и Не-отца, видимо, очень впечатлило Тора и Локи. И царевичи стремились позаботится о Хеле. Хотя бы так.

Я же просто сторожила дочь Одина и думала, что при попадании такое мне и не снилось. Оказалось, одна взбалмошная девица, которая ушла за Грань, и кто-то более спокойный на ее месте. Это тот самый камень, который сдвинул лавину с гор. Одно было ясно — Всеотцу теперь не жить. Неважно, кто и как его прикончит, но с Хелой в Асгарде Одину не выжить.

— Странно было очнуться и понять где ты, Амора?

Пришлось оторваться от гипнотизирования закрытых дверных створок и посмотреть на Хелу и Сиф. Последняя меня нервировала ничуть не меньше царевны. Воспринимать ненавистницу, как предмет мебели, не выходило. И я по понятным причинам не хотела, чтобы Сиф грела уши. И чтобы слышала обо мне правду — тем более. Но заткнуть рот дочери Одина? О нет, На такой подвиг я была пока не способна. Хела перехватила мой взгляд на склоненную черноволосую макушку.

— Она нас не услышит, пока мы прямо к ней не обратимся. Звездоглазый предусмотрителен, жесток и умен. Жаль, что ему не быть царем Асгарда.

Я ослышалась? Или же…

— Почему ты так смотришь?

От Хелы плеснуло весельем. Чуть отравленным, правда.

— Один получил идеального наследника. Но вот шалостью Норн, Локи не его сын.

Мда. Одину повезет просто сдохнуть без изысков. Потому что темная бездна глаз Хелы говорила о многом. Она жаждала раздавить отца, и это было неудивительно. И вот честно, меня ее желание не слишком тревожило. Просто потому, что во всем остальном царевна была разумна, выдержана и думала не только о своих интересах и мести. Правда, все это не значило, что Хелу стоило гладить против шерсти. Это понимала я, понимал Локи. И даже Тор осознавал.

— Я банально злорадствую. Просто эмоции мне доступны, к всеобщему счастью. Будь я безумным монстром из сказки Одина, это было бы иначе.

В тонких плечах чувствуется напряжение. В движении пальцев, которыми Хела водит по бедру, раздражение. Обманчивая безмятежность с нее слетает, и мне становится понятно, что ей тоже трудно сидеть вот так, ждать и доверять брату и Локи. Особенно сейчас, когда решается ее судьба. Бездействовать. Причем тысячи лет Хела просто ждала в заточении и ничего не делала. Так что ее выдержка просто поразительна.

Чары легко вспорхнули с моих пальцев, отрезая Сиф возможность подслушать. Локи, я верила, но все равно предпочитала перестраховаться. После того, как Сиф отправила Звездоглазого в лапы Таноса, недооценивать ее причин не было. Как и то, насколько Амора Чаровница ей ненавистна.

— В первый момент — да. Странно и страшно, царевна. Очень. Сейчас же я не мыслю себя иной.

Взгляд зеленых глаз столкнулся со взглядом темных. Обманчивая жизнь и такой же коварный мрак. Одна словно ясный день, другая — как ночная тьма. И обе вынуждены выживать в мире, где быть только сильной мало. Наверное, вот так Тор ощутил симпатию к старшей сестре, как сейчас я ощущаю к царевне. Было в первенце Одина нечто, притягивающие к ней сердца и души.

— Царевна, я могу задать вам вопрос?

Осторожность — вот что было моим девизом. Именно с того самого копья, острие которого уперлось мне в подбородок на той крыше, где я пыталась отговорить Локи от безумств. Ощущение, когда стоишь в шаге от смерти, отлично стимулирует думать, прежде чем открывать рот. Когда споришь с членами царской семьи, тем более нужно выбирать слова.

— Спрашивай.

Легкий, воистину царственный кивок.

— Вы знаете кем была ваша мать?

Лицо Хелы заледенело, крылья тонкого носа дрогнули. И нет. Ничего не произошло. Хотя она была то ли в ярости, то ли в гневе. Ощутить что-либо магически было невозможно. Хела закрылась от меня, став непроницаемой полностью. Молчание между нами трудно было назвать уютным и приятным. Оно просто было. Однако жалела ли я о том, что набралась отваги задать царевне сей вопрос? Нет. Потому что никто из детей Всеотца и близко не обладал мощью Хелы.

— Нет. Один никогда не говорил о том, как я появилась у него. Это одна из тайн моего отца. И перед тем, как снесу ему голову, попробую спросить. Можешь не боятся. Я не убью друга Локи. Ту, что спасла нас всех.

Неужели так заметно? И что же я трусливая такая на фоне всех пережитых передряг? Можно было уже привыкнуть или хотя бы научится лучше держать лицо, потому что быть самой слабой как то неудобно, когда вокруг все как один бравые воины или великие интриганы. Правда, винила я себя недолго. Свеж был урок с проклятием от родной сестры. Ну да вечно я переживаю. Зато Асгард цел. Герои на Земле не пересрались до смерти между собой. И мы все живы. Есть чем гордиться.

— Спасибо, царевна.

Моя благодарность ни в коей мере не отдавала иронией. Я оценила данное мне обещание. Оно значило безопасность, а ее я ценила. Кроме того, здоровый скептицизм мешал верить в то, что со своим семейством Тор разберется без потерь. Все это время ощущалось сильное напряжение, такое, что порой горло перехватывало. Но это были лишь эмоции. Пока во дворце царил штиль, как первый предвестник бури.

Посох Хелы стоял, небрежно прислоненный к ручке кресла. Магическое оружие Некроса привлекло мое внимание. Посох было ни за что не спутать с просто палкой. У меня была уверенность, что древко выдержит удар Гром-секиры. И, скорее всего, не один.

— Нравится?

Хела погладила древко.

— Это не дерево, Чаровница. Ты заблуждаешься. Это кость Целестиала. И нет, я не убила одного из них.

Прозвенел хрустальный холодный смех. Хела склонила голову, и костяная корона на ее челе, удерживающая буйные черные косы, загорелась белым мертвенным огнем. Черную бархатную бездну глаз Хелы прорезал белый полумесяц. Это был зрачок. Владычица Хель заговорила:

— Адом Хельхейм сделала вовсе не я, Чаровница. Он уже был мертвым проклятыми миром, когда отец сослал меня туда. Хельхейм был жив и процветал, пока не пришел час рождения нового Небожителя. За миллионы лет до Асгарда новый Целестиал не смог покинуть ядро планеты, и его кости пронзили Хельхейм.

— Что же случилось?

— Я не знаю. Но потерянная девушка оказалась достаточно сильна, чтобы выжить в Хельхейме и, более того, добыть осколок кости Целестиала, из которого создала оружие. — Сияние погасло. Хела откинулась на спинку и стала отрешенной и еще более холодной, как свет мертвой звезды. Кажется, царевна тосковала. Когда я была совсем юна, дед уже передал корону Одину и умирал. Но почему-то царь Бор любил меня и сделал подарок, достойный своего величия. Связал внучку и кровь Имира, навсегда сделав Асгард моей частью. Так правнучка Бури, создавшего мир в венце Иггдрасиля, стала неуязвима в Асгарде.

— Но как же…

— Военный лагерь, Амора. Очередная война по приказу Всеотца и удар в спину. В Асгарде Один бы меня не тронул. Дед сделал все, чтобы корона досталось мне, первенцу его сына. Но история повернулась другой стороной. И нам пора. Тор закончил говорить семьей, и они идут сюда.

Ошеломление пришлось срочно прятать за маской спокойствия. Хела была очень откровенна и дала ответы на многие вопросы. Я терзалась, почему Асгард питал дочь Одина, почему только его гибель смогла сокрушить Хелу. И узнала . А насчет крови матери в жилах царевны. Она и сама не знала, кем была эта женщина.

Первой вошла царица Фригга, а за ней сыновья. Пришлось встать и вслед за Сиф склониться перед членами царской семьи. Мне очень хотелось вернуть домой, чтобы все хорошенько обдумать. И да, Хела столь же ошеломительно прямая, как и Тор. Просто один в один. Она ответила на мои вопросы. Пусть я не все рискнула задать вслух. И она точно не читала мои мысли. Это было невозможно. После случая с Локи мой разум был защищен.

Однако мои терзания царевная разглядела как-то по-другому. Как и поняла об иной душе в теле Аморы Чаровницы. О чем ей еще ведомо?

— Сестра, я хочу познакомить тебя с семьёй.

Тор смерил братьев предупреждающим взглядом, где звуков грома и молний было больше, чем родственных чувств. И Громовержец встал так, чтобы была возможность закрыть собой Хелу. Мило, конечно, однако я бы за сыновей Всеотца больше переживала, решив они попереть на Хелу всей толпой.

Он взял руку Хелы, сжал и погладил пальцы. Я с трудом сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Тору, оказывается, для счастья сестры не хватало. Сразу и нежность, и осторожность, и максимально защитная позиция прорезались в нашем знаменитом забияке. Судя по каменной физиономии Звездоглазого, он думал примертно о том же, потому что подмигнул мне из-за плеча матери.

Трогательная семейная сцена прервалась ощущением смерти. Эхо ухода того, кто был столпом Асгарда. Ничем иным это быть не могло.

— Один…

Имя супруга сорвалось с уст Фригги. Бальдр одним ударом в челюсть вырубил Тюра. Локи мгновенно перехватил руку Брагги с кинжалом, и столб света снес отряд городской стражи куда-то в коридор. Фригга прижималась к Локи. Брагги пытался ударить Локи прямо через тело матери. Но Тор успел первым. Гром-секира ударила Брагги в грудь и убила его. Еще одно эхо смерти. Тор левой рукой вжал в себя Хелу, закрывая целым каскадом молний от стрел, которые летели снаружи.

Мне понадобилось мгновение, чтобы сосредоточиться, увидеть сад, из которого велся обстрел, снести солдат и вмять в землю и в деревья полный состав Совета Всеотца. Бальдр вышел в коридор, прокручивая в руках парные клинки. С таким лицом, что было понятно: милосердным Милосердный царевич как раз не будет.

Нас только что пытались убить. Один мертв. Брагги тоже истекает кровью, пришпиленный к стене. Локи трясущимися руками ощупывает мать. А я с бесконечным удовольствием бью голой силой, как гигантским молотом, по тем, кто пытается встать в саду. А Бальдр разбирается с заговорщиками во дворце. Князь Локи осознал, что только что чуть не лишился матери, а наследник престола бережет новоиспеченную царицу. Замечательно!

— Выпьем?

Локи не дернул бровью, не подарил Бальдру ироничный взгляд. На все эти внешние эффекты у него не было сил. Локи, Тор и Бальдр дружно караулили покои новой царицы Асгарда. Отныне законной и корованной. Той, которой Бальдр и Тор присягнули при всем народе. А теперь, поддавшись общей паранойе, стерегли.

Причем Звездоглазый был разумнее и понимал, что Хела в безопасности и прекрасно обойдется без их защиты. Впору было заподозрить, что под благородным стремлением защитить скрывалось желание устроить попойку на троих. Хотя после всего Локи не винил Тора. И сам хотел расслабиться. Напряжение последних двух дней было серьезным испытанием для него.

Неудивительно, что Амора в тот же вечер, посияв на коронационном пиру царицы золотом кос, белоснежным платьем и общей красой сбежала в Мидгард. Среди золотых, черных, серебряных нарядов знати Амора расчетливо выделялась, показывая, что больше не изгой и не пария, а друг царской семьи и новой царицы.

Локи оценил красоту жеста. Сам же он удостоил Хелу легкого кивка. Равный приветствовал равную. Звездоглазый не принял никакой должности при дворе, отказался от чести войти в Совет новой царицы.

Прошлых Советников за заговор и попытку убийства членов царской семьи пришлось казнить поголовно. Тор, которого Хела прямо в тронном зале назвала своим наследником, взялся за грязную работу самолично. Звездоглазый ожидал такого поведения от брата. Того до сих пор выворачивало от подлости в любой форме, а жестоким он был всегда. Так что Секира в руках наследника Золотого трона не дрогнула. Тор сделал все чисто, и потом, предатели должны были гордится такой смертью. Великая честь. Им отсекли голову оружием, достойным руки царя.

Локи намерено рвал связи с Асгардом, свои оковы из злата. Он больше не царевич. Не-сестра, вполне официально поднимая в его честь кубок, высеченный из цельного изумруда, назвала его князем. Показывая снова, что разумом дочь Одина природа не обделила. Хела поняла, что он не собирался становится ее подданным и приняла это.

С матушкой Звездоглазый поговорил позже. Он от нее не отказывался. Всего лишь показывал, что не претендует на место в родословной Одина и власть при дворе. Асгард будет ему домом, пока мама здесь, но не более. Локи уйдет, когда придет час. Уйдет, чтобы построить что-то свое.

— За тебя, князь Локи! За тебя, брат мой. — Бальдр улыбнулся, поднимая кубок.

— За вас, Бальдр, Тор!

Отличное вино. Не медовуха и не пиво, до коего Тор был великим охотником. Брат учел его вкусы. Приятная мелочь, одна из тех, которыми Тор снова начал его баловать, лишь недавно, стараясь примириться и добиться прощения. Локи еще на этапе того, как Громовержец приструнил свои свиту, был впечатлен. Потому что веками Тор не вспоминал истинное значение того, что они братья. Пусть Звездоглазый отныне и навеки считал себя лишь сыном Фригги.

— Обсудим Таноса? И Бальдр, раз ты собрался выгребать дерьмо, — Локи поставил кубок на стол, — я дам пару советов и передам тебе свою сеть осведомителей. Роль серого кардинала тебе по плечу.

Тот, что сам свет, сама жизнь, лишь пожал широкими плечами.

— Сперва я поговорю с царицей.И если она согласится, то буду благодарен.

— Совет первый, — Локи сполз в кресле ниже, расслабляясь. — Учись называть ее сестрой. Поверь, царица оценит.

По губам Отца Лжи скользнула задумчивая усталая улыбка. Он прикрыл глаза, щелчком пальцев разжег огонь в очаге сильнее. Зябко. Да и устал. Действительно устал. И как же хорошо, что сейчас Локи не нужно стоять прямо, быть непоколебимым или бесстрастным. Он среди своих, среди семьи. Бальдр слишком умен, чтобы предать их узы и ударить в спину. Тор любит его действительно как брата. Громовержец доказал это, выбрав не Одина, а Локи.

— Хела очень одинока и хочет с нами подружится. Мы ей нужны, — произнес Тор без капли сомнения в своих словах встал, отстегнул кроваво-алый плащ и снял венец — простой обруч с рубином по центру. Притащил от стены лавку и поднял длинные ноги Локи, чтобы уложить на нее. Звездоглазый промычал что-то благодарное. Найти бы служанку матушки, любую, чтобы сделала отвар, который он любит за быстрое восполнение силы. Но слишком поздно, чтобы тревожить маму. Поэтому пока так.

— Ты прав, Тор, ей нужна семья. А вам двоим — сестра. — Локи открыл глаза и посмотрел на лица Бальдра и Тора задумчивым взглядом. — Я уйду, и придется делать всё самим. Привыкайте уже сейчас.

— Локи…

— Нет, Тор, я все еще буду тебе братом. Просто Асгард не для меня. Я способен на большее. Но сперва Танос.

Голос Локи наполнило предвкушение, полное кошмаров для одного титана. Он не забыл, что тот с ним сделал, как ломал. Локи не рвался мстить сразу, как очнулся и стал собой. О нет, он собирал себя из кусков не для того, чтобы бесславно сдохнуть. Но теперь время пришло. И хорошо бы намекнуть Тору, что сносить Фиолетовому башку — дурная идея. Тор ведь только об этом и думает.

— Тор, он мой. Ты его просто убьешь, а это скучно.

Бальдр фыркнул и налил им вина. А у Тора было такое обиженное выражение лица.

— Отрубить руки и ноги. Вскрыть брюхо и лишь потом снести голову. Это скучно, брат?

Локи едва справился с собой, чтобы не закатить глаза. Безмятежная ночь, вся в сиянии звезд, омрачилась, потому что небо заволокло тучами лишь от приступа дурного настроения Тора. Он становится сильнее, мощнее. И как же хорошо, что с проблемами контроля Громовержца будет разбираться царица.

— Тор, — Бальдр положил руку на плечо Тора. — Ты сейчас устроишь грозу. Матушку разбудишь и сестру тоже. Дыши ради хвоста огненного демона. Молодец.

Они втроём посмотрели на дверь из чистого золота, на обеих створках которой раскинулся Иггдрасиль, во всей своей красе. Охраняющий вход в царские покои, где спешно закончили ремонт. Локи точно знал, что царица спит. Не делает вид, а действительно спит. С выносливостью асов отсутствие сна не было проблемой. Но у бывшей узницы Хельхейма были свои слабости.

— Будешь беситься, смоешь половину Асгарда, — злорадно предупредил Локи. — Возобновляй дыхательные упражнения.Те, которые нам показал наставник, когда мы взяли в руки первые деревянные мечи.

Тор чудом сдержался, чтобы не показать Локи средний палец. Он нахватался у смертных всякого. Однако дурные манеры — это не то, что сделает диалог со склочным братом проще или лучше. И Тор задышал на счет. Правильная последовательность сама всплыла в голове. Ее в него наставник вбил тогда. Непогода унялась практически мгновенно.

— Спасибо. Ладно, я понял. Танос твой, зато мои все остальные.

— Вся армия титана? Не надорвешься, о могучий Тор?

Бальдр сел прямо на шкуру медведя около Тора, поближе к очагу и вину. Если отставить формальности, то он имел право на паршивое настроение. Отец, два брата. Хотя Тюр только изгнан, но лучше был бы мертв. Матушка выглядела как тень себя. Но расклеиться он позволил себе только сейчас.

— Нет, Бальдр, в самый раз будет. Локи, ты выбрал, где мы встретимся с титаном?

— Не Асгард. Хела погрома не одобрит. И не Земля. Там наши союзники и Амора, которая выскажет много хорошего за Мидгард.

Тор поднял ладонь.

— Там моя Джейн, не забывай. Так где?

— Ксандр. Некие космические пираты-герои, называющие себя Стражами Галактики, оставили на хранения Корпусу Нова один из Камней. Глупость, конечно.

Локи иллюзией воссоздал облик Стражей.

— Эт… что, дерево? Или виночерпий нам поганое вино подсунул?

— Дерево, дерево, Тор. Они удержали камень. И среди них есть человек, по крайне мере наполовину.

Брат любил героические байки, в которых дурости было больше, чем половина. У Локи был дар рассказчика, Так почему бы не побаловать Тора и Бальдра? Тем более место схватки с Таносом выбрано. На жертвы среди ксандарианцев Звездоглазому плевать с высоты дворцовой крыши. Сами виноваты. Не стоило брать то, что не в силах сохранить. Тем более, что их вмешательство спасет Ксандр от полного геноцида, который их ждет. Стоит явиться Безумному Титану.

Локи побывал на планете и присмотрел, где они встретят Таноса и его шавок. Он умеет ждать. Теперь и подавно. Как говорят смертные: месть — это то блюдо, которое подают холодным.

Тор встал, когда к ним вышла царица без венца, зато в халате. Подвинул ей кресло и укрыл ноги собственным плащом. Потом сел рядом с Бальдром на пол и попросил Локи продолжить. Давно брат не рассказывал им сказок, тем более таких занимательных. И то, что Хела здесь с ними, это правильно.

Ксандр.

Армада Таноса в небе над нашими головами. И ощущение неизбежности, зависшее в воздухе.

Стив, синева глаз которого соперничает с небосводом. Волосы треплет ветер. Сама непоколебимость, воплощенная в человеке. Причем еще до того, как он стал суперсолдатом. Мне было спокойнее от того, что оба суперсолдата здесь.

— Думаю, нас не ждали.

Я кивнула в ответ на реплику Зимнего Солдата. Вид вражеского флота его не сильно взволновал. Ну да, у нас было время подготовиться, так что Титана и его армию ждало много сюрпризов. Магия, технологии и сплав того и другого. Поэтому, если Танос надеялся нас устрашить видом своих кораблей, то он просчитался.

— Сканировать начали. — Прозвучал голос Тони в микронаушнике.

Старка и Железного Легиона не было видно вообще, как и армии Асов. Зимний Солдат, используя Эфир, играл реальностью, как хотел. По моим губам промелькнула злая ухмылка. Ну-ну. Очень сильно сомневаюсь, что сканеры кораблей Безумного Титана могут преодолеть могучую силу одного из Камней Бесконечности.

Сидевший на куске скалы Локи и стоящий рядом с ним Тор были видимы для врага и работали приманкой. Звездоглазый беспечно поигрывал контейнером, в котором хранился Камень Силы. Красная тряпка для быка. Все просто. Неприкрытое приглашение. Я была уверена, что даже понимая, что это ловушка, Танос попрется в нее. Он ведь так уверен, что он сама Неотвратимость. Пафосный ублюдок.

Первые корабли с огненными вспышками начали входить в атмосферу планеты. Хорошо, что нам удалось договориться с Корпусом Нова, и те учли свою неспособность сдержать Таноса. Эвакуацию столичных жителей завершили, и огромного количества жертв не будет. Корпусу Нова повезло, что Локи выбрал именно Ксандр.

— Флагман заходит в верхние слои атмосферы.

Слаженно залпом ударили наземные батареи — комплексы, которые Тони модернизировал для целей на сверхдальних высотах, способные рвать инопланетный металл и пробивать энергетические щиты. Воздух взорвался от жара и гула, а небо загорелось яркими вспышками. Эта мощь должна была стать щитом для Земли. Но мы перетащили установки на Ксандр, как и предполагалось, эффект был ошеломительным.

Когда обстрел закончился, осколки разбитых кораблей полетели вниз. Уцелел флагман Таноса и какая-то часть флота. Я сложила пальцы треугольником и сосредоточилась. Этот горящий дождь с неба не должен был обрушится на наши головы. Магия отозвалась штормом, и мир утонул в изумрудной вспышке. На лбу выступила испарина, но пылающие куски железа исчезли.

— Хела, Тор, сейчас.

Голос Капитана слился с тем, как полыхнули орудия главного корабля Таноса. Но уже знакомые черные копья полетели вверх. И если они пробили огненную плоть Суртура, то что им металл? Тем более, что Тор поднял Гром-секиру. Фиолетовые молнии оплели копья Хелы и вместе прошли сквозь щиты, разрослись ветвями и проткнули флагман Таноса во многих местах сразу. Двигатель начал затухать.

— Тони, второй залп. Бей в центр.

С корабля с ревом выпрыгнуло что-то мелкое. Кажется, это был сам Титан. Люки открылись со скрежетом, и вниз полетели знакомые по битве за Ваканду конусы с собачками. Правда, многие рассыпались в воздухе, поврежденные ударами Хелы и молниями Тора. Но тех, кто достиг поверхности, должно было хватить, чтобы создать нам проблемы. Однако в качестве крайней меры Тони начинил часть болванок Легиона взрывчаткой.

— Тони, пускай брандеры.

Пока что эта битва напоминала планомерное и последовательно избиение. И даже если несколько конусов с песиками приземлится, проблемой они не станут. Слишком велики наши силы, даже не учитывая войска. Хела, Тор, Локи, Барнс, Тони, Стив, я.

— Действительно, Танос.

Зимний приник к прицелу винтовки. Я посмотрела сквозь дым и пыль. Титан пер в сторону Локи и Тора, размозжил бросившихся на него роботов Тони. Выстрелы и две детонации болванок вреда Титану не принесли. Ни царапинки на золотом доспехе. А это он еще свой двойной клинок не раскрутил в Мельницу смерти.

Секунда и Титан заметался, явно не понимая, где он и что он. Глаза Барнса отливали алым. Баки морочил Таносу голову. А за спиной того прогулочным шагом появился Локи, причем без обеспокоенного Тора. Небо уже плакало дождем, и его раскалывали молнии. Несмотря на то, что вода тушила пожары, все равно воняло паленым и стоял невыносимый визг. Громовержец жег собачек.

— Я туда.

Но туда, к Локи и Таносу, первым успел Стив. Воздух загустел от силы, и удар кулака суперсолдата вбил безумного титана в землю. Локи небрежно бросил пустой контейнер, в котором хранился Камень Силы, в грудь Таноса. Стив вывернул обе руки титана так, что Танос взвыл, а его броня начала трескаться и рассыпаться там, где сжимались пальцы Роджерса.

Оставлять Камень Силы просто на хранение было бы глупостью. Зачем так рисковать, когда можно было отдать Камень и использовать его в бою. А суперсолдаты почему-то реагировали на Силу камней совсем иначе, чем все прочие, которых Камни Бесконечности разорвали и иссушили до атома.

Я к любому из Камней просто не рискну прикоснуться. Не нужно оно мне. И магия во мне — одна из причин. Тони всего лишь человек. Хела? Царица не искала большей силы, чем обладала до сих пор. Разумно. Ведь никто не мог гарантировать, что Камень благотворно повлияет на ее контроль. Тор или Локи? Им тоже это не нужно. У каждого сосуда есть предел заполняемости, а мощи в Громовержце и Звездоглазом было полно своей. Настолько, что Камень не был пределом их мечтаний.

Так что Стив Роджерс был идеальным вариантом. Тем, у кого Танос не смог бы забрать Камень. И это, как бы банально ни звучало, усиливало моих союзников. значит, и напрямую меня саму. А после попытки переворота я как никогда понимала, в каком змеином гнезде живу. Зачинщики, рассчитывающие посадить на Золотой трон Тюра или Бальдра, были казнены поголовно. Такова цена измены, и бывшие советники Одина заплатили ее.

— Здравствуй, Танос, сын А Ларса. Каково это, когда твой шаг сломлен? Ты проиграл глупо и бесславно.

Титан разъяренно дернулся, пытаясь добраться до Локи, но Капитан снова ударил его ногой в спину, и доспех раскололся на несколько фрагментов. Кажется, у Таноса хрустнуло несколько ребер. Роджерс бил не жалея, но не так, чтобы это привело к смерти. Но лишь пока.

— Зачту за ответ, — кивнул Звездоглазый. — Закончим на этом. Я не банальный злодей, чтобы высокопарными речами давать шанс спастись. Стив, пожалуйста.

Локи ударил в глаз кинжалом, а рука Капитана пробила спину Таноса и ребра. Стив наклонился, вжимаясь в титана, и его ладонь с бьющимся сердцем вышла наружу с другой стороны. Локи вынул лезвие, бросил его на землю, и обе ладони оказались на фиолетовой голове. Кварк. Мерзкие звуки и красное месиво по лицу и пальцам Локи. Он расколол голову Безумного Титана, как гнилую тыкву.

Это был действительной Эндгейм — конец для Таноса точно.

Все, что ли?

Роджерс стряхнул труп со своей руки и улыбнулся. Победа! Неужели все вот так просто закончится? Мне, мягко говоря, не верилось. Но Локи обнимал радостный Тор. Хела появилась из-под сокрытия Эфира и обозрела поле боя, явно собираясь позвать Хеймдалля и отправить воинов домой, в Асгард.

— В космосе пусто. Думаю, время устроить вечеринку. Не нам же убирать бардак.

Я вздрогнула, когда рядом приземлился Железный Человек. Хотя лучше смотреть на Тони, чем на то, как Тор шинкует Таноса секирой. Да, чаши из головы Титана не получится, треснула она. Надеюсь, царица Фригга не огорчится. И Тор явно собирается забрать кости Таноса собой. И на стул хватит, и на бусы, и даже на шкатулку. Надеюсь, Звездоглазый сожжет мясо с костей.

— Тони, может, на Землю? Стив! Баки! — я позвала суперсолдат. — Вас подбросить? Или вы остаетесь на пир в Асгарде?

Асгарда с меня точно хватит, как и политических осложнений и прочего. Если отмечать победу над Таносом, то с теми, с кем я начала менять историю. С Зимним Солдатом, с Первым Мстителем, которого я откопала во льдах, и с Тони Старком. Обойдусь без торжественных речей и хмурых лиц.

— Локи?

Голова гудела сильно. Мы праздновали почти всю ночь, и Тони удалось меня споить. Потом Радужный мост и приземление, которое не назовешь мягким. Хорошо, что асы прочные. Даже когда собственно Привратник не в настроении, трудно что-то себе сломать. Даже если переход не был особенно мягким. Хеймдалль не был рад забирать из Мидгарда пьяную девицу. Тем более, если этой девицей была собственно я, Амора Чаровница. Та, которая сломала привычный уклад царства через колено.

Не сама, конечно, но Хеймдалль был вынужден присягнуть новой царице и получить из рук Хелы свою “награду” за службу. “Почетная” отставка с поста Стража Радужного Моста и должность привратника. Теперь вход в царство охраняют более серьезно, а Хеймдалль всего лишь открывает Биврест по зову тех, кто путешествует среди звезд.

От его чести, которой он так гордился, мало что осталось. Все узнали, как он предал старшую дочь Одина. И сделали это не Локи и не сама Хела. А неожиданно Тор рассказал правду, раз и навсегда уничтожив безусловное уважение, которое асы с младых ногтей привыкли питать к Хеймдаллю. Многие думали, что Хеймдалля постигнет смерть. Предательств за последнее время было более чем достаточно. Но царица решила иначе: жизнь в вечном позоре — достаточная вира за измену.

Служанки сообщили мне о госте, когда я заканчивала причесываться. Босые ноги в тапочки и запахнуть халат на ночном одеянии, потуже, борясь с дурными предчувствиями. Потому что мы выиграли войну, но отнюдь не победили. Остался еще Грандмастер, тот, кто никогда не выходил на открытый бой. И не будет нам покоя, пока не решится вопрос с ним. Раз Звездоглазый почтил мой дом таким неожиданным визитом, то стоило ждать новостей.

— Все хорошо. Во дворце в том числе.

Князь правильно понял мое волнение и ответил сразу на не прозвучавший вопрос. А что я могла подумать? Асгард спал после грандиозной пирушки, коей отмечали победу над безумным Титаном. Хотя бы без тризны над павшими. Их было более чем достаточно. И мы победили, потому что ждали Таноса. Он не свалился нам на голову, как снег внезапно. Встретить же его при таком раскладе было делом чести и здравого смысла.

— Я пришел не потому, что у нас случилась очередная катастрофа, Амора.

Локи смотрел непривычно мягко. Узнав правду обо мне, Звездоглазый стал более бережным союзником. Все же я многое сделала, и для него в том числе. Локи это признавал. Он не хотел терять источник таких ценных знаний. Можно сказать, в каждом пекле, в которое нам довелось отправиться, меня берегли.

— Тогда зачем, мой князь?

Указала рукой на кресло, разожгла пламя в камине и вообще взяла на себя труд изобразить радушную хозяйку. Почему-то предчувствие у меня было странным. Даже более странным, чем когда Брюс Беннер на предложение Старка пожить у него, а не у суперсолдат, взял и согласился. И большую часть они говорили о космосе и кротовых норах. Можно сказать, мы их потеряли. Впрочем, за этих двоих оставалось только порадоваться. Ну, за Брюса уж точно. Ведь мало кто был способен понимать и слушать, как Тони.

— Пора, Амора, я ухожу. Я уже прощался с матушкой и братьями.

Новость была всем новостям новостью. Он ведь не мог. Нет, как раз мог. Локи не раз говорил, что Асгард больше не вершина его мечтаний. Я и то понимала, что Звездоглазому тесно среди нас, и он будет искать большего. Однако никто не думал, что он уйдет так рано.

— Грандмастер?

Меня волновал прежде всего практический вопрос. Так сказать, вопрос нашего выживания. Мы слишком зарвались и проредили пешек Игрока под ноль. Не думаю, что Первый Заблудший готов спустить нам это с рук и забиться под ближайший камень, чтобы не нашли. Эксцентричного владельца гладиаторских боев Грандмастер только играл, оставаясь собой. Существом, возрастом в известную вселенную.

— На Сакааре случился бунт, — обманчиво безмятежно сообщил мне Звездоглазый. Будто бунт произошел сам собой, из ниоткуда, и его идейный вдохновитель не сидел передо мной.

Подозрение, что Локи устроил на Сакааре больший ад, чем был до этого, было крепким, как ствол Иггдрасиля. Я одобрила. Впрочем Локи использовал на Грандмастере его же стратегию — скрыто сеять хаос и смерть. Зная таланты князя, Сакаар сгорел.

— Первый Заблудший пал его жертвой. Не я. — Локи ухмыльнулся. — Хела и Тор. Меня хватило на то, чтобы сдержать Древнейшего и задать вопросы. И кукловоды умирают, Амора. Мы все смертны.

Интонация Звездоглазого была странной. Будто в этой победе князь находил для себя печаль. Пусть разбираться в мотивах Локи можно было бесконечно, и так по итогу ничего для себя не вынести, все же я отметила этот момент. Мне казалось, что я научилась неплохо так понимать Звездоглазого. Вряд ли Локи не торжествовал над таким исходом боя. Иначе и быть не могло. Он не был милосердным Богом.

— Когда вы успели?

— Утром, после пира. Смысла тянуть не было. Особенно после того, как с доски смахнули Таноса, самую сильную марионетку Грандмастера.

Мой кивок.

Не один Локи об этом думал. Я встала и отдернула тяжелую штору на окне. Ночь. беспредельный купол небес над Асгардом и город, который сияет, словно златая жемчужина. Неужели мы справились? И это все? Мир? Неверие было основной эмоцией, что мне дано было в тот момент ощутить. Все же от битвы с Биг Боссом я ждала иного, более трудно и кровавого, страшного по количеству жертв. Отнюдь не такой быстрой победы, пусть и не легкой.

— Почему я не ощутила эха смерти, как было с Тиваном?

Я повернулась к Локи и попыталась отыскать ответы на прекрасном лике Не-царевича Асгарда. Потому что это было странным. Такая смерть должна была пронестись эхом через миры. А я была сильным магом. Крайне сильным и еще более искусным. Но ничего не было. Было мирно. Там, в Мидгарде, на Земле, где я выбрала праздновать смерть Безумного Титана, было весело и хорошо. Почему я не почувствовала? Или, вернее, почему Локи единственный был способен скрыть смерть Грандмастера?

— Сакаара больше нет. Маленькое предупреждение тем, кто решит тронуть дом моей матери. — Локи покачивал ногой. Смотрел на панораму за окном. — А не ощутила ты, потому что я не дал. Могущественные сущности видели его конец. И этого довольно, Амора. Лучше спроси: где силы Первого Заблудшего?

Так вот почему он уходит. Догадка. И догадка верная вовсе меня не ослепила. Звездоглазый был столь беспределен и жаден, что сожрал буквально второго из тех, кто были Первыми на заре всего и вся. И судя по тому, что Звездоглазый все так же непроницаемо резкий, безграничная сила, поглощенная за раз, не принесла ему серьезного вреда.

Локи контролировал себя так, будто ничего и не случилось. Можно было поразиться, каким он был. Но я хорошо представляла, с чем имею дело. И несмотря на наше сродство в магии, планы по спасению мира и многое другое, я никогда не забывала и об ином. Помнила, что Локи нельзя злить или тем более становиться поперек его дороги. Я не родня, не Тор, которому он это прощал.

— Во мне. Я готов и пора уходить. Вот только ты мой друг, а не только соратница, и это наше “прощай” на время. Не навсегда.

Где бы Звездоглазый ни планировал строить свой мир, к Асгарду он тоже был привязан. Так же, как и я сама, которая подумывала о жизни в Мидгарде, на Земле. Все же Асгард и близость ко Дворцу означали постоянно напряжение для меня.

Встать и обнять князя было простым и желанным. Мы столько сделали вместе. Локи знал обо мне правду, и прощаться с ним формально я не хотела. Он уходил, поставив точку в противостоянии с Всеотцом собственной неопределенностью. Кто же он, ас или йотун? Звездоглазый пришел к выводу, что он нечто большее, и это было верным.

— Удачи и будь осторожен. Береги себя.

Меня стиснули и поцеловали в лоб, прежде чем полыхнули синие искры, и в них истаяло присутствие Локи. Я пару секунд обнимала пустоту. Все же без красивых жестов он не мог.

Тони отсалютовал директору Фьюри бокалом с апельсиновым соком и прошел по открытой террасе к делегации Асгарда. Нужно было поздороваться с Тором и найти Амору. Хотя. Вон там возвышались Барнс и Роджерс, и Чаровница обществу всех остальных предпочитала компанию суперсолдат. Так и есть. Тони отсюда видел длинные золотые волосы, свободно падающие на привычно роскошное зеленое платье.

Забавно, но как посла ее практически воспринимали. Видя только красивую куколку. Неземную, но все же женщину. Тони же не собирался никому объяснять, какой серьезной была посланница царицы Хелы. Идиоты сами нашли свои грабли.

— Старк, друг мой.

За эти десять лет Тор раздался в плечах еще больше. Стал еще жизнерадостней. И бился во всех битвах Мстителей как друг и соратник. Так же радостно преклонял колено пред Царицей, сестрой Хелой, когда бывал в Асгарде. Но Тор предпочитал Нью-Йорк и Норвегию, где построил себе дом. Он успокаивал штормы, вызывал дожди там, где бушевали засухи, и тушил лесные пожары между миссиями Инициативы. Прикипев к Земле не как Бог из сказаний, а как защитник.

— Пышное собрание.

— Ты хотел сказать скучное?

Тор захохотал, соглашаясь с оценкой Тони. На самом деле они добились, чего хотели. Подтверждения законности работы, инициативы в каждом уголке планеты и за ее пределами, если понадобится. А так — независимости от Щита и прочих структур. Тони сделал даже больше. Ему удалось убедить, что гонения на мутантов и мета-людей — это путь в пустоту. Они все не угроза, а величайший щит Земли. Не считая отбившихся от стада банд, которых как раз ловили и усмиряли Мстители. Когда те начинали убивать и разрушать с помощью своих суперсил, забывая, что они тоже люди, пусть с приставкой сверх.

Тони был против больных ублюдков, которые видели в мутантах и мета-людях угрозу. И хотели отстроить заново концентрационные лагеря для них. Он предотвратил войну, которая могла бы случится, иди эта политика и дальше. Предотвратил с помощью расчетов собственного ума и доказательств того, что при этом курсе человечество ждет тупик и вымирание. Тони осознавал, что попытки свернуть еще будут и не одна. Но нельзя выиграть войну за одну битву. Он собирался менять мир по кирпичику.

Времени, благодаря технологии перенесения разума в тело, у него хватит на все и даже больше. Впрочем, он следил за своим здоровьем, и отсутствие алкоголя и прочих стимуляторов сказывались на нем отлично. Заменять родную, пусть и потрепанную плоть Тони не спешил. Ему просто проще было лезть в каждое пекло, зная, что если что, запасной вариант готов.

— Как дела наверху?

Тор нахмурился.

— Если ты имеешь в виду восстание муспельхемов, то оно подавлено в огне и лаве. Асгард не пострадал, хотя орды Суртура и рвались к короне Девяти Миров. Моя царица-сестра победила Суртура, и нас ждут тысячелетия мира, пока он восстановит хотя бы часть сил.

Тони кивнул. У него был разговор с Аморой. Пропахшая дымом и с пеплом на одежде, доспехах и лице, объяснила, почему нельзя убить этого великана и оккупировать Муспельхейм. Тони заинтересовался проблемой, потому с Асгардом у них прочный союз. Это первое. А второе — на Земле проснулось сразу несколько вулканов, и пришлось повозится, чтобы избежать масштабной катастрофы. Сам лично Старк в битвы среди звезд не ввязывался. Не к чему это было. Просто волновался за Амору, как за друга. Она ведь отправилась защищать Асгард.

— Хела отбила ему рога и корону. Выпьем за это?

Тони поднял свой бокал соком. Он хлопнул Тора по плечу и оставил его. Продвигаясь вниз, туда, где была Чаровница и Капитан Америка. Зимний куда-то испарился. Ну, то, что он вообще явился, было огромной уступкой. Публичность Джеймс не слишком жаловал до сих пор. Хотя, учитывая его способности и без Эфира, то сегодня вечером Тони будет знать мысли всех участников саммита. Что было не лишним, даже учитывая, что порог недоверчивости второго суперсолдата Старка даже поражал.

Взрывы смеха, вспышки фотокамер и беспечность напоказ. После всех страстей и перипетий процесса переговоров. Тони отыгрывал свою роль триумфатора для прессы и прочих зрителей. Он должен был выглядеть победителем и делал это. Впрочем, думал он уже о другом.

— Стив, — Тони пожал руку лидеру инициативы. — Амора, привет. Как вам моя речь?

И да, он напрашивался на комплимент. Его одарили лишь солнечной, но ничего не значащей улыбкой. Она не для него предназначена. А для фоторепортеров. Которые снимают их троицу. Амора подает ему руку и другой рукой цепляется за локоть Капитана, стремясь увести их оттуда, где они как на ладони.

— Я заслушалась, если честно, Тони. И ты был не только красноречив, но и убедителен. Мне понравилось. Нам всем понравилось, да, Стив?

Роджерсу хватило мозгов и такта кивнуть. Стив испарился, оставляя их условно вдвоем. В стороне от толпы. Там, где Тони может говорить относительно свободно. Тем более Джарвис забил любую прослушку помехами. Взгляд зеленых глаз спокоен. Старк был наблюдательным и видел, как после Ксандара из них уходило напряжение. Постепенно. Амора перестала боятся того, что страшилась до смерти Таноса. Стала чуть другой..

— Ты хочешь мне что-то сказать?

Было бы это так просто, как говорить о его новых проектах, изобретениях, планах или политике. О ее магии и других мирах, то том, какой Амора видела Землю. Она ведь всегда слушала его и прислушивалась к его словам. Тони это, безусловно, ценил. Они крепко подружились. Он осознавал, что время для Аморы текло несколько иначе, и десять лет для нее не срок. Но в чем-то Чаровница была куда человечнее тех, кто рождены были людьми.

— Тони? — В вопросе скорее нежность, чем недоумение его молчанием.

— Может сходим на свидание?

Она смеется. Пронзительно красивая. Правда, этот смех Старк охотно разделяет с Аморой. Потому что сколько ему лет? И он плейбой, и так неловок, что почти стыдно за самого себя. Но, с другой стороны, Амора была настолько отличным другом, что Тони не хочет все разрушить отношениями, если у них ничего не получится. Правда, с другой стороны, коллеги, да простит его Ньютон, уже ставки делали, насколько ему хватит терпения молчать.

— Я согласна, Тони. Но тебя что-то тревожит? Ты думаешь о последствиях, если у нас ничего не получится?

— Да, о них.

Амора качает головой и берет обеими ладонями его руку.

— Знаешь, после всего пережитого как-то глупо опасаться жить. Посмотри на них.

Барнс слушает что-то громко вещающего Тора. Рядом стоит агент Романофф, игнорирующая Фьюри и Хилл. В Щит Черная Вдова так и не вернулась, предпочтя работать как Мститель. И Тони бы солгал, если бы сказал, что таланты Романофф им не пригодились ни разу. На самом деле Вдова была на своем месте. Не с привычками Роджерса держать в команде бесполезных членов. К слову о Роджерсе: Капитан рядом с президентом. Кстати, последний был фанатом Стива.

— Всего этого у нас могло и не быть. Я останусь твоим другом в любом случае. Обещаю.

И он поверил. Амора ему не лгала никогда. Узел в груди исчез. Солнце вновь засветило. Девушка перед ним все так же прекрасна. И он везучий до чертиков сукин сын.

— Шампанского?

* * *

Мы справились. Я смогла. Земля и все остальные миры были спасены. Да, быть может, в будущем нас ждут угрозы пострашнее Таноса. И у нас теперь нет преимущества моего знания, но есть уверенность, что мы выстоим, потому что едины. Раскола не было и не будет. У Тони есть дела важнее, чем обида на суперсолдат. Асгард процветает под твердой рукой Царицы.

Хела шаг за шагом завоевывала доверие подданных. И укрепляла власть трона над мирами, которые некогда завоевала. Пока не планируя новых походов и войн, не желая превращать царство в нестабильную империю. Ведь у асов не так много сил, чтобы удерживать новые миры. Уйдет тысяча лет, прежде чем мы восполним потери от резни, что устроил Один.

Здравомыслие царицы радовало меня. Хотя двор тяготил. И когда появилась возможность сменить должность Советника на обязанности посла, я охотно согласилась. Мидгард давно превратился из запасного плана во второй дом.

— Как князь Локи?

Я посмотрела на Тони. Он что, действительно ревнует. Вот уж странный.

— Возжег новую звезду — Солнце для своего мира. Звездоглазый породил новую ветвь Иггдрасиля. И сияет она так ярко, что может соперничать с кроной Мирового Древа. С ним все хорошо, Тони. И Земля ему мало интересна.

Локи действительно строил свой мир, странствовал по Вселенной, не только нашей, но и по другим. В Асгард князь заглядывал очень редко. А когда бывал там, то удостаивал своим вниманием лишь немногих. Что десять лет для того, кто планировал породить жизнь? Ничего. Да и Локи вряд ли спешил куда-то. У него была бесконечность.

— Почему ты спрашиваешь о нем?

— Он заходил к Барнсу не так давно. Одно непостижимое нечто дружит с другим.

Старк ухмыльнулся и приобнял меня. Я нашла глазами суперсолдат и обладателей двух Камней Бесконечности. У нас были неприятности с магами. Почти неприятности. Пришлось объясняться с Древней, которая имела самонадеянность, верить, что может указывать Капитану и Зимнему Солдату. Однако мир защищали вовсе не обитатели мистических святилищ. И магам никто ничем не обязан. Тем более суперсолдаты были не готовы стать частью коллекции артефактов Верховного Мага. Ока Агамотто и Камня Времени в нем им было более чем достаточно.

Небольшой магический бой показал, что противник я куда более страшный, чем можно было ждать. Нет, драки я не любила. Но достаточно была могущественна, чтобы спеленать свиту Древней и ее саму. И чтобы объяснить, куда магам нужно пойти с их хотелками. Хотя можно было сделать ровно шаг в сторону и оставить их раздраженному Баки. Правда, пришлось бы искать нового Хранителя для Камня Времени.

— Они дружат, только и всего. Меня же ты не подозреваешь? А ведь я тоже дружу с Локи.

Я дразнила Тони, и он знал об этом. Правда, ответить не успел. Нас пригласили для общего фото. Тони попросили встать в центре, а я же привычно заняла место между Стивом и Баки. Компания — что нужно, мой запасной план в самом начале и друзья после. Друзья, на которых всегда можно положится. Откопать Стива во льдах и помочь Джеймсу снять триггеры и восстановить память было моим лучшим решением.

— Улыбаемся и машем, — тихо сказал Стив. — Улыбаемся и машем. Когда это закончится, черт возьми?

Мы с Джеймсом синхронно фыркнули. Наш славный лидер мечтал забиться в свою нору как можно скорее. Вне работы Стив к обществу не стремился. Тем ценнее то, что мы все были в его доме желанными гостями.

На фото получилось, что Баки считает облака, закатив глаза. У Капитана Америка измученное выражение лица, а я хохочу, практически повиснув на Стиве. И да, это среди благостных лиц мировых лидеров и прочих игроков. В посольстве Асгарда на Земле, в моем кабинете это фото стояло прямо в центре рабочего стола. Напоминая, что даже несокрушимые герои из стали тоже живые.

Из года в год добавлялись новые кадры, отмечая длинный путь и неизменность некоторых из нас. Четко показывая, что люди не вечны и однажды все, кроме Тони, Стива и Джеймса, уйдут. Железный Человек просто сменит тело, ну а суперсолдаты, как носители Камней Реальности и Силы, теперь вечны. А я, Амора Чаровница из Асгарда, буду жить бесконечно долго той жизнью, что выберу сама.

На этом месте хочу поставить точку в рассказанной истории. Пора прощаться.