Тайны Тёмного Лорда (гет)

Ужасен был вид Беллатрисы, еще не отошедшей до конца от боевого угара и от упоения местью. Черные кудри, взъерошенные и растрепанные, стояли копной. Глаза горели яростным огнем, губы раскрылись в злорадно-торжествующей улыбке, больше напоминающей оскал. Изо рта до сих пор вырывался безумный смех вперемешку с какими-то гортанными звуками, похожими на рычание. На правой руке, судорожно сжимавшей волшебную палочку, виднелись капли еще свежей крови. На черном, местами порванном платье, тоже были липкие темные пятна. Даже видавшие виды Пожиратели смерти, которые попадались Беллатрисе на пути, сейчас в страхе шарахались от нее, стараясь поскорее убраться с дороги и больше не попадаться на глаза.

Не дойдя нескольких шагов до Визжащей хижины, ведьма услышала голоса и стала прислушиваться. Один из них, без сомнения, принадлежал Волдеморту, а другой — Люциусу Малфою.

— Повелитель, умоляю… Мой сын…

— Если твой сын погиб, я в этом не виноват, Люциус. Он не явился ко мне с другими слизеринцами. Может быть, он переметнулся к Гарри Поттеру?

— Нет, никогда в жизни… — прошептал Малфой.

— Да, для тебя было бы лучше, если это не так.

— А вы… вы не боитесь, повелитель, что Поттер может погибнуть не от вашей руки? — голос Люциуса дрожал. — Может быть… простите меня… может быть вам стоит наведаться в замок и отыскать его самому?

— Не пытайся обманывать меня, Люциус! Ты хочешь попасть в замок, чтобы узнать, что там с твоим сыном, а мне нет нужды искать Поттера. Еще до рассвета он явится ко мне.

Волдеморт опустил глаза на Бузинную палочку, которую держал в руках. Было видно, что магу в ней что-то не нравится. Дело в том, что когда он прошлой ночью изобретал новую форму заклятия незримого расширения для помещений, то вопреки ожиданиям палочка не выдала тех результатов, на которые Волдеморт рассчитывал. Как раз в те моменты, когда от волшебного инструмента требовалась максимальная отдача, она демонстрировала такие же результаты, как и его старая тисовая палочка, но уж не как самая могущественная в мире. Тот успех, которого он добился к утру, был всецело его успехом, плодом его волшебной силы, мастерства и знаний. Но не было должного слияния потенциалов волшебника и палочки, как будто Жезл смерти не желал подчиняться. И сейчас, находясь в хижине и не принимая пока что участия в битве, Темный Лорд пытался разгадать эту загадку. Кое-какое предположение на этот счет у него имелось.

— Пойди и приведи Снегга. Он мне нужен.

Люциусу ничего не оставалось, кроме как выполнять повеление Темного Лорда, чтобы снова не вызвать его гнев и не нарваться на очередной Круциатус. В дверях он столкнулся с Беллатрисой и бросил на колдунью взгляд, полный неприязни и даже открытой враждебности. Надменный Люциус не мог простить золовке, что Волдеморт так жестоко наказал его за побег Поттера из Малфой-мэннора, а Белла, виновная ничуть не меньше, отделалась всего-то на всего домашним арестом. Мало того! Ведь это из ее хранилища в Гринготтсе была похищена маленькая золотая чаша, которая, по-видимому, имела для милорда большое значение. Многие ни в чем неповинные сторонники Волдеморта, ставшие жертвой его безудержного гнева, поплатились за нее жизнью просто потому, что имели несчастье попасться своему повелителю под горячую руку. А между тем, главная виновница опять вышла сухой из воды, целая и невредимая, без единой царапины.

Волдеморт сидел в кресле, задумчиво вертя в руках Бузинную палочку, но едва увидев Беллатрису, он встал и стремительно подошел к ней, обвел с ног до головы горящим взглядом своих красных глаз, явно любуясь ведьмой. Зрелище, от которого у любого человека волосы бы встали дыбом, Темному Лорду, напротив, казалось невероятно притягательным и красивым. Волдеморт наколдовал губку, пропитанную каким-то зельем с приятным запахом восточных благовоний, потом пригладил холодной ладонью непослушные волосы, заправил за ухо прядь у виска и принялся протирать от капелек пота и крови любимое лицо, покрывая горячими отрывистыми поцелуями щеки, скулы и губы. Тишина в хижине нарушалась только шепотом Темного Лорда.

— Моя неотразимая воительница! Моя амазонка!

Тут Волдеморт склонился к уху Беллатрисы и попросил.

— Потанцуй со мной!

Ведьма недоуменно оглянулась, дескать, где тут потанцуешь, но Волдеморт сделал замысловатое движение волшебной палочкой, и вот уже пара находилась в просторном бальной зале Слизерин-кэстла, а от следующего едва заметного взмаха прямо из стен зазвучали звуки вальса.

— Что это, милорд? — изумленно спросила Беллатриса, двигаясь в такт музыке и ведомая Волдемортом.

— Тебе ведь известны свойства моих владений. — отвечал маг.

— Но как бальный зал мог поместиться здесь? — недоумевала чародейка.

— Заклятие незримого расширения для помещений. — небрежно бросил Волдеморт.

— Разве есть такое заклинание? — игриво спросила Белла, начиная догадываться в чем тут дело.

— До сегодняшнего утра не было.

— Повелитель, вы гений! — воскликнула Беллатриса с восхищением ребенка, увидевшего чудо.

Волдеморт был несказанно доволен такой реакцией колдуньи. Он, собственно, ее и добивался. Темный лорд, а вел себя как вздорный взбалмошный мальчишка, вознамерившийся произвести впечатление на свою избранницу.

— Милорд, а вы поведаете другим волшебникам о своих достижениях в магии? — спросила Беллатриса.

— Почему бы и нет? — усмехнулся Волдеморт. — Но всему свое время, Белла. Уничтожим или выгоним поганой метлой всех грязнокровок, тогда можно и поделиться своими наработками. Но делать это сейчас — все равно что метать бисер перед свиньями. Ты согласна?

— Полностью, милорд!

Беллатриса преданно взглянула в багровые глаза, а ее губы приоткрылись в полуулыбке, маня и завлекая, и колдун с упоением припал к ним как к источнику неиссякаемого блаженства. Танец закончился, музыка смолкла, а вместо нее послышались отдаленные звуки сражения. Должно быть, пожиратели, отступая в лес по приказу Темного Лорда, отбивались от смельчаков, решивших их преследовать.

— Эту мелодию я сегодня уже слышала, да и сама уже успела сыграть. — с усмешкой сказала Белла. Волдеморт одобрительно кивнул.

— Приятно, не правда ли? — прошептал он, кладя худые руки на плечи колдунье, поддевая и стягивая вниз края платья. — Эти звуки ласкают слух. Они обостряют все чувства и вызывают весьма приятную нервную дрожь…

Темного Лорда снова охватила страсть, но тут раздался стук в дверь.

— Повелитель, откройте! Это я, Снегг, вы вызывали меня, милорд?

Волдеморт взял Беллу за руку.

— Ступай к остальным. У меня к Северусу очень важное дело. Потом я приду в лес ожидать появления Поттера.

Беллатриса покорно кивнула и направилась к двери, а Снегг почтительно поклонился ей. Когда волшебники остались вдвоем, Темный Лорд еще какое-то время пребывал в молчаливых раздумьях, словно не решался исполнить то, что задумал. Наконец, пожиратель заговорил.

— Повелитель, их сопротивление сломлено…

— Без твоей помощи, — отозвался Волдеморт ясным высоким голосом. — Ты, Северус, искусный волшебник, но не думаю, что сейчас ты там особо нужен…

«Зато нужен мне здесь! — подумал маг. — Мне придется это сделать, по-другому просто нельзя! Убить его прямо сейчас, не говоря ни слова так, что и понять ничего не успеет? Нет, Северус оказал мне немало услуг и потому заслужил хотя бы объяснений!»

— Позвольте, я найду вам мальчишку. Позвольте мне доставить вам Гарри Поттера. Я знаю, как его найти. Прошу вас.

— Я в затруднении, Северус, — мягко отозвался Волдеморт. Он предпочел, чтобы Снегг сам обо всем догадался и знал, что повелитель вполне доволен им, и его гибель — не то же самое, что гибель врага или предателя.

— В чем дело, повелитель?

— Почему она не слушается меня, Северус?

Снова повисла тишина, в которой раздавалось только едва слышное змеиное шипение. Нагайна была здесь, рядом со своим хозяином. Сейчас Волдеморт опасался за ее жизнь, ведь питомица тоже была одним из его крестражей. Потому маг наколдовал вокруг нее защитную прозрачную сферу, которая висела прямо в воздухе.

— Повелитель? — недоуменно спросил Снегг. — Я не понимаю. Вы совершали этой палочкой непревзойденные чудеса волшебства.

— Нет, — ответил Волдеморт. — Я совершал этой палочкой обычное для меня волшебство. Я — непревзойденный волшебник, но эта палочка… нет. Она не оправдала моих ожиданий. Я не заметил никакой разницы между этой палочкой и той, что я приобрел у Оливандера много лет назад.

Голос Волдеморта звучал спокойно и размеренно, но он чувствовал, как внутри у него поднимается волна ярости и боли от того, что ему предстояло, и совсем скоро, сделать нелегкий выбор: или лишиться одного из самых ценных своих Пожирателей, или никогда не подчинить себе Бузинную палочку.

— Я думал долго и напряженно, Северус… Ты знаешь, почему я отозвал тебя из битвы?

— Нет, повелитель, не знаю, но умоляю вас: позвольте мне туда вернуться. Позвольте мне отыскать Поттера.

— Ты говоришь совсем как Люциус. В отличие от меня, вы оба не понимаете Поттера. Его не нужно искать. Поттер сам придет ко мне. Я знаю его слабость, его, так сказать, врожденный дефект. Он не сможет смотреть, как другие сражаются и гибнут, зная, что все это из-за него. Он захочет прекратить это любой ценой и придет. Однако, я хотел поговорить о тебе, Северус, а не о Гарри Поттере. Ты был мне очень полезен. Очень.

— Повелитель знает, что услужить ему — мое единственное стремление. Но позвольте мне пойти и отыскать мальчишку. Я уверен, что сумею…

— Я уже сказал: нет! Сейчас меня волнует другое, Северус: что произойдет, когда я встречусь с мальчишкой?

— Но какие тут могут быть вопросы, повелитель, ведь вы…

— Тут есть вопрос, Северус. Есть.

Волдеморт поигрывал Бузинной палочкой в белых пальцах, неотрывно глядя на Снегга.

— Почему обе палочки, которые у меня были, отказались служить, когда я направил их на Гарри Поттера?

— Я… я не знаю ответа на этот вопрос, повелитель.

— Правда? Моя тисовая палочка исполняла все мои приказы, кроме одного — убить Гарри Поттера. Она дважды не смогла этого сделать. Оливандер под пыткой рассказал мне об одинаковой сердцевине, сказал, чтобы я взял другую палочку. Я так и сделал, но палочка Люциуса раскололась при встрече с Гарри Поттером.

— Я… я не знаю, как объяснить это, повелитель.

— Я нашел третью палочку, Северус, Бузинную палочку, смертоносную палочку, Жезл Смерти. Я забрал ее у прежнего владельца, из гробницы Альбуса Дамблдора.

Теперь Снегг посмотрел в глаза Волдеморта, а лицо его застыло, как посмертная маска.

«Ну, наконец-то, понял, что к чему!» — подумал колдун.

— Я просидел здесь всю ночь перед самой победой, думая о том, почему Бузинная палочка отказывается выполнять то, что должна сделать для своего владельца… и мне кажется, я нашел ответ.

Снегг молчал.

— Может быть, ты уже догадался? Ты ведь вообще-то, умный человек, Северус. Ты был мне хорошим и верным слугой, и я сожалею о том, что сейчас произойдет.

Это действительно было так. Но это нельзя было назвать жалостью к стороннику как к человеку, скорее напоминало разочарование шахматиста, которого противник поставил перед неизбежной дилеммой, когда из двух фигур, оказавшихся под ударом, можно спасти только одну, а вторую неизбежно приходится отдавать, что несколько затрудняет ситуацию и отдаляет победу.

— Бузинная палочка не повинуется мне по-настоящему, Северус, потому что не я законный ее владелец. Бузинная палочка принадлежит тому волшебнику, который убил ее предыдущего Хозяина. Ты убил Альбуса Дамблдора. Пока ты жив, Бузинная палочка не может принадлежать мне. Я должен получить власть над этой палочкой, Северус. Власть над палочкой — а значит, и власть над Гарри Поттером.

Волдеморт говорил со все большим гневом и со все возрастающим воодушевлением, словно убеждая самого себя, что другого выхода нет, и задуманный им поступок просто необходим. Колдун вовсе не горел желанием убивать столь ценного сторонника, и потому у него возникли сомнения, что смертельное проклятье не будет сотворено так, как надо. Темный Лорд взмахнул Бузинной палочкой. Ничего не произошло, и на какое-то время Снегг, наверное, подумал, что он помилован. Но тут намерение Волдеморта прояснилось. Шар с Нагайной закружился в воздухе, и не успел Северус даже вскрикнуть, как его голова и плечи оказались внутри сверкающей сферы, а Волдеморт сказал на змеином языке.

— Убей!

Раздался страшный крик, когда зубы змеи вонзились в шею Снегга, который судорожно рванулся, пытаясь сбросить шар. Колени у него подогнулись, и он опустился на пол.

— Жаль! — холодно сказал Волдеморт и отвернулся.

«Жребий брошен, выбор сделан, и было бы весьма глупо сожалеть о содеянном! Глупо оглядываться назад, ведь в этом случае будет невозможно идти вперед!» — думал он. Не оглядываясь более, Темный Лорд вышел из хижины, и сверкающий шар со змеей медленно поплыл за ним.

И тут случилось небывалое: из подземного хода, который соединял Визжащую хижину с Хогвартсом, вышел Гарри, а с ним его друзья Рон и Гермиона. Они слышали весь разговор Волдеморта со Снеггом. Гарри подошел к умирающему, из горла которого хлестала кровь, а изо рта, носа, ушей вылетала серебристая субстанция — не вода и не газ — воспоминания.

— Собери… собери… — из последних сил выговорил Снегг.

Гермиона вложила в руку друга наколдованный ею флакон, а Гарри волшебной палочкой собрал воспоминания но, чтобы просмотреть их, был нужен Омут памяти, который хранился в директорском кабинете. Когда же Гарри погрузился в лабиринты чужой памяти, то увидел в них то, чего не ждал увидеть. Например, что ненавистный ему профессор зельеварения, который сообщил Волеморту о пророчестве и тем самым погубил его родителей, на самом деле еще до учебы в Хогвартсе был влюблен в его мать… А когда узнал, что Темный Лорд стал преследовать Поттеров, то встретился с Дамблдором и примкнул к Ордену Феникса только чтобы спасти любимого человека… Для директора он стал бесценным источником информации о Волдеморте и Темном Ордере. Это он придумал уловку с семью ложными Поттерами, для убедительности правильно сообщив день и время отбытия из дома Дурслей, но скрыв, как Орден планирует защитить Гарри. И это по настоянию Дамблдора, который и так уже умирал, Снегг пустил в него Аваду, чтобы окончательно убедить Темного Лорда в своей преданности и, будучи ближе к своему мнимому хозяину, способствовать его падению. Однако все эти откровения меркли перед самым последним, которое Дамблдор поведал Снеггу незадолго до этого мнимого, самим же директором подготовленного убийства. Это Северус и хотел опять же по распоряжению Дамблдора передать Гарри, а именно: в ту ночь, когда Темный Лорд убил чету Поттеров и попытался убить их сына, в момент, когда срикошетившее смертельное проклятье сразило Волдеморта, очередная часть изуродованной и раздробленной, а потому хрупкой, души убийцы оторвалась без его ведома и вселилась в единственное оставшееся живое существо — самого Гарри. Так Гарри стал непроизвольно созданным крестражем, о котором Темный Лорд и сам не знал. Отсюда и парселтанг, и способность проникать в сознание Волдеморта. А если так, то пока жив Гарри, то и лорда Волдеморта убить нельзя, и чтобы сразить его остается только один путь — прежде погибнуть самому, причем именно от руки Темного Лорда.